Какой детектив может обойтись без погон? Разве что частный. Именно к этой категории сыщиков относился Максим Андреевич Нагородный - молодой выпускник юридического факультета, с детства мечтавший о славе Шерлока Холмса и Ивана Подушкина. В отличие от своих меркантильных однокурсников, Максим не собирался становиться адвокатом, прокурором, нотариусом, налоговиком и уж тем более полицейским. Какой смысл годами прозябать на полунищенском окладе, если можно с ходу начать лихо распутывать интересные преступления, получая взамен роскошные гонорары и безмерную любовь восторженной публики?
Окончив трехмесячные курсы, Нагородный обзавелся заветной лицензией частного детектива. Будущий детектив арендовал недорогое помещение в центре города Х и подал объявление на должность секретарши. Требования к кандидаткам были достаточно умеренными: привлекательная внешность, томный голос, хорошая дикция, высшее образование (желательно два), умение работать с ПК и самостоятельно чинить любое офисное оборудование, знание минимум трех иностранных языков, опыт работы, возраст не старше 22 лет. На первых порах Максим обещал лишь минимальную зарплату. Но скромный оклад с лихвой компенсировался премией в размере от 0,5 до 0,9% от каждого гонорара.
Прождав некоторое время, Нагородный несколько подкорректировал требования к соискательницам, вследствие чего в дружную команду агентства влилась Маруся Супова. Это была симпатичная пухленькая девушка средних лет, общительная и веселая. Говорила она быстро, высоко и не очень внятно, зато всегда с подкупающей искренностью. С компьютером Маруся обращалась на "ты", особенно когда дело касалось соцсетей. В современных реалиях последнее было особенно кстати. Иностранные языки она знала в пределах школьного курса. По крайней мере, послать по-английски зарвавшегося клиента умела. Дипломы Нагородный проверять уже не стал, вспомнив, что даже у миссис Хадсон не было высшего образования.
Начало
Клиенты все не появлялись, хотя посетители бывали в агентстве ежедневно. Заглядывали школьные однокашники, родственники, товарищи по институту. Через неделю после открытия у Нагородного стала пошаливать печень. Кроме того, его начали раздражать визитеры. Отдельные товарищи открыто смеялись над Максимом, называя проект киношной утопией. Некоторых Нагородный хотел даже выгнать из офиса, но не смог, так как распиваемые компанией напитки приносили они. Едва ли не единственным, кто оказывал молодому детективу настоящую моральную поддержку, был его старый приятель Сергей Дусин. Кстати, профессиональный оперативник.
Познакомились они лет семь назад, на городском первенстве по быстрым шахматам. В последнем туре перспективный второразрядник Нагородный получил предложение проиграть опытному третьеразряднику Дусину, которому позарез нужна была хотя бы одна победа в чемпионате. Иначе его просто не понял бы начальник, великодушно предоставивший "гроссмейстеру" отгул. Максим к тому моменту уже выполнил свою задачу. Главный конкурент Синицын безнадежно отставал на полтора очка, и почетное четырнадцатое место было в кармане. За проигрыш была обещана бутылка коньяку, которая особо ни на что не влияла, так как Нагородный отдал бы партию и без дополнительного стимула. Но и отказываться было глупо. Во время последующего распития "взятки" тогдашние старшеклассник и юный оперативник прониклись друг к другу симпатией и даже немного подрались, что стало залогом будущей крепкой дружбы. Кстати, именно увлекательные рассказы Дусина об оперативных буднях стали главной причиной нежелания Максима начинать карьеру в полиции.
- ...Понимаешь, Макс, не боги горшки обжигают, - горячо говорил Дусин. - Если бы мне, перед тем как я на работу устраивался, рассказали, что меня ждет, я бы сразу начал другие варианты искать. Может, тоже детективное агентство открыл бы.
- Что ты постоянно прибедняешься, Дусин, - вмешался третий участник разговора Рудольф Синицын. Еще один их товарищ, популярный в городе поэт Саша Тёрнер, в данный момент дремал в уголке. - Только и слышу от тебя: зарплата маленькая, работы валом, жизнь на нервах... А сам ездишь на джипе, цепь золотая толщиной с колодезную, в клубах постоянно зависаешь. Отлично же понимаешь, что Макс фигней страдает. Зачем ты ему сейчас поддакиваешь? Чтобы потом поржать?
- Ты это, типа, опять намекаешь, что я взятки у бандюков беру? - побагровел Дусин. - Ты отлично знаешь, Синицын, что машину мне подарил известный в нашем городе бизнесмен, после того как я мужественно спас его дочку во время тех памятных событий. Это взятка?! Может, мне нужно было продать подарок? Извини, что я не ты - подарками не торгую. Цепь лежала в бардачке, я увидел ее только через неделю. Куда мне ее было девать? Говори! Что значит, я сам эту историю с дочкой и организовал! Ты что вообще охренел?! Ты меня специально из себя выводишь? Ты у меня когда-то дошутишься!
- Успокойтесь, мужики, - вмешался в конфликт Нагородный. - Каждый раз одно и то же. И все-таки, Синицын, на твой пессимизм я кладу болт. Я верю в успех! Главное, удачно начать, а там от клиентов отбоя не будет. Серегу возьму напарником, Тёрнера - помощником Маруси, а тебя, Синицын, - главным бухгалтером, тем более что цифры и таблицу умножения ты уже знаешь. Ладно, выпили, посмеялись, пора и честь знать. Опять сторож будет бурчать. Буди поэта, Рудик, начинаем выдвигаться...
...С утра Нагородный был не в духе. Он сухо поздоровался с Марусей, вошел в кабинет и поморщился, увидев следы вчерашнего на столе. Наскоро прибравшись, детектив открыл ноутбук и начал просматривать новости, не забывая оставлять едкие сатирические комментарии. Внезапно он услышал, что дверь приоткрылась.
- Спасибо, Маруся, ни чаю, ни кофе не надо! - крикнул Максим, не отрываясь от экрана, и вдруг услышал очень знакомый мужской голос.
- Доброе утро, симпатичнейший Максим Андреевич. К сожалению, Маруси нет, я услал ее в деревню, на родину, так как она жаловалась, что вы давно уже не даете ей отпуска.
- Какой к черту отпуск, она неделю только работает, - недоуменно сказал Нагородный, поднял глаза на посетителя и буквально обалдел. Перед ним стоял человек, как две капли воды похожий на артиста Басилашвили в образе Воланда. "Неужто тот самый? Не может быть! Или у меня уже белая горячка?" - мелькнуло в голове детектива, но последнюю мысль он отмел сразу.
- Как? Неужели вы меня не узнаете? Вчера вечером ваша мысль работала намного четче, - продолжал загадочный гость. Максим стал лихорадочно восстанавливать в памяти события вчерашнего вечера.
...Выйдя из офиса, они посадили Сашу Тёрнера в такси, а сами зашли в близлежащее кафе, чтобы немного освежиться. Все было бы нормально, если бы не Синицын, которому вдруг захотелось выпить еще 150 г коньяку. Сложно спокойно потягивать кофе и при этом вести диспут с человеком, продолжающим активно стимулировать свой мозг. Дальнейшие события вспоминались отрывками. "Как танцевали, помню. Как Тёрнер стихи читал, помню. Хотя, стоп! Откуда взялся Тёрнер, он же уехал? Не почудился же он мне? С какой-то компанией выпивал, присев за их столик, помню. Был ли среди них этот хмырь? Вряд ли, там все молодые были. Да нет, вроде все нормально прошло, без лишних эксцессов. Такси вызвал, Тёрнера и Синицына отвез в "Метелицу", сам - домой. А где Дусин делся? Точно, его начальник по какому-то делу вызвал, он на своем джипе и рванул. Молодец такой, коньяки заказывает, а сам убегает по-английски. Нужно будет с него за моральный ущерб стребовать. Хорошо, у Синицына деньги были, он за меня заплатил, но ведь мог и конфуз случиться. Вообще, позорно, конечно, в финансовой трясине сидеть. Но ничего, я его раньше часто угощал. Работа пойдет, за мной не заржавеет! И все-таки, причем здесь Басилашвили?"
...Подумав о работе, Нагородный вздрогнул и вспомнил о посетителе. Тот продолжал терпеливо стоять, поскольку присесть ему хозяин так и не предложил.
- Садитесь, пожалуйста, - смущенно сказал растерянный детектив и вдруг услышал громкий хохот за дверью. Такой смех мог принадлежать только одной женщине в мире. У Максима отлегло от сердца. Маруся здесь, значит, это всего-навсего дурацкий розыгрыш! Тут, со словами "да ну тебя, Маруся, такой прикол испортила", в кабинет зашел Дусин.
- Здорово, Максим, - сказал приятель. - Здорово мы тебя разыграли, а? Жаль, недолго. Спасибо, Виктор Юрьевич, за помощь в этом небольшом представлении. Но ведь скажи, Макс, как похож! Я сам обалдел, когда он к нам сегодня утром в кабинет зашел. Разреши представить тебе, это Виктор Юрьевич Соколов-Бадридзе. А это Максим Андреевич Нагородный. У Виктора Юрьевича случилось несчастье или, лучше сказать, неприятность. Не будем заранее впадать в пессимизм. У него три дня назад пропала жена. Мы сделали все, что могли. Обзвонили больницы, морги, дали объявления, но, сам понимаешь. Штат у нас недоукомплектован, людей катастрофически не хватает, на поиски посылать элементарно некого. И тут я вспомнил про тебя. Я знаю, что у тебя сейчас тоже дел невпроворот, но, может, выделишь окно в своем плотном графике, чтобы помочь товарищу. Попробуешь? Огромное тебе спасибо. Ладно, я поехал, желаю удачи. Всем пока!
Первый клиент
Дусин ушел, оставив после себя запах свежести, бодрости и позитива. Максим решил сразу брать быка за рога.
- А вам никто раньше не говорил, что вы очень похожи на артиста Басилашвили?
- Честно говоря, нет. Ни я, ни мои знакомые никогда не замечали особого сходства, хотя люблю фильмы с его участием. Кстати, товарищи вашего товарища тоже говорили, что не похож, но он почему-то уперся. Попросил меня сказать вам пару фраз, ну я и сказал. Сам люблю шутки, юмор, поэтому поучаствовал в этой маленькой мистификации. Надеюсь, это не доставило вам каких-то психологических неудобств?
- Что вы, конечно, нет, - торопливо ответил Максим. Приглядевшись к гостю при нормальном свете, он обнаружил, что тот действительно похож на популярного актера только сединой и старостью. "Как же я так оплошал?", недоумевал проницательный сыщик. И тут его осенило. Голос! Ну, конечно. Изначально он услышал голос, который был точно таким же, как у знаменитого "двойника". Остальную схожесть дорисовала фантазия и немного подсевшее после вчерашнего зрение. Наверное, и с Дусиным произошло то же самое. "Нужно ему будет подсказать, чтобы натравил своих архаровцев на вчерашнее кафе. Коньяк у них, видать, паленый. А все-таки молодец Дусин, настоящий товарищ!" - Давайте, перейдем непосредственно к делу. Рассказывайте с самого начала, не пропуская мельчайших подробностей.
- Родился я 1949 году в деревне Черновиково, что на N-щине. Отец мой был агрономом, мать - учительницей. Я рос любознательным мальчиком, живо интересующимся природой и крестьянским бытом. Учился исключительно на "четыре" и "пять", хотя, конечно, случались в году и "двойки" с "тройками". Активно занимался спортом. До сих пор храню дома грамоту за второе место в районных соревнованиях 1965 года по футболу. Самостоятельно освоил баян, в школьном хоре был солистом. Впоследствии эти навыки пригодились мне на армейской службе. Закончив десятилетку, поехал в город поступать в музыкальное училище...
- Подождите, подождите! Все это, конечно, очень интересно, но попрошу рассказывать только о том, что имеет конкретное отношение к делу.
- Но вы сами сказали... Ладно, перейдем к печальным событиям недавнего прошлого. Вы человек молодой, поэтому вряд ли посещаете нашу городскую филармонию. Если бы вы интересовались настоящим искусством, то, наверное, мне бы не пришлось доказывать вам, что я не артист Басилашвили. Шучу. Я профессор, руководитель прославленного песенно-танцевального ансамбля "Разухабочка", если это название вам о чем-нибудь говорит.
- Как же, кто же в нашем городе не знает "Разухабочку", - льстиво сказал Максим, который первый раз в жизни услышал это дурацкое название. - Я неоднократно бывал на ее выступлениях в вашей филармонии. Голоса, конечно, у ребят великолепные. И танцуют так азартно. К сожалению, как правило, руководители остаются в тени своих учеников...
- Вообще-то, мое имя знает каждый, кто мало-мальски интересуется настоящей культурой. Да и лицо мое постоянно на афишах, но не в этом дело. В конце концов, не за признанием же я шел в полицию и сюда, к вам. Дело в том, что три дня назад пропала моя дорогая жена, Евдокия Эрнестовна Соколова-Бадридзе, в девичестве Кутько. Я связался со всеми знакомыми, но никто ни сном, ни духом. В больницы, морги и отделения милиции тоже никого похожего не поступало. Вот, кстати, ее фотокарточки, - Виктор Юрьевич передал Нагородному несколько фотографий. С них на Максима смотрела миловидная женщина лет тридцати.
- А сколько, извиняюсь, лет вашей супруге? - осторожно поинтересовался детектив.
- А чего вы извиняетесь, здесь никакой бестактности нет. Моей несравненной Еве недавно исполнилось двадцать девять. Женаты мы уже 10 лет.
- Это, наверное, не первый ваш брак?
- Отчего же. Я знаю, нас, людей искусства, многие считают ветреными, порывистыми, легкомысленными. Доля правды в этом есть. Но лично я серьезный человек и тщательно взвешиваю все свои поступки. Да, присутствует определенная разница в возрасте. Кстати, Ева - внучка моего старого товарища по училищу, легендарного аккомпаниатора Иннокентия Кутько, к сожалению, уже покинувшего этот мир. Ну и что? Любви все возрасты покорны. Девчонка втюрилась по уши в своего преподавателя, мужчину холостого и интересного. Ему она тоже приглянулась. Так что же - рвать столь редко встречающуюся в природе нить подлинного чувства? Из-за глупых предрассудков? Позвольте! Десять лет брака душа в душу - какие еще доказательства искренности наших отношений вам нужны?
- Не горячитесь, пожалуйста. Я никоим образом не собираюсь вмешиваться в ваши семейные отношения, но мне нужно четко понимать все обстоятельства дела. Когда вы в последний раз видели свою супругу и кто из ваших знакомых общался с ней после этого...
В филармонии
...Максим подошел к элегантному, пусть и несколько потрепанному зданию филармонии. Прежде чем войти, детектив сделал профессиональную паузу, набрасывая в голову план действий. Ему следовало пообщаться с участниками и руководством ансамбля "Разухабочка", у которых через полчаса должна была закончиться репетиция. Нагородный понятия не имел, как начать разговор и о чем спрашивать сослуживцев пропавшей Евдокии Соколовой-Бадридзе. Он надеялся, что вдохновение придет по ходу. Заказчик, Виктор Юрьевич, в эти дни пребывал за пределами города, что было на руку Максиму, желающему получить разностороннюю информацию. В конце концов, он собрался с силами и решительно открыл дверь.
- Куда ты прешь по помытому? - с входа ошарашил Нагородного визгливый женский голос. - Ходят, ходят. Ты какого сюда поперся? Здесь тебе не кабак. Это филармония, понимаешь, дурында?! Здесь культура, мать твою и отца твоего! Тебе и нужно в филармонию? Скажите, пожалуйста! Если на концерт, так нет сегодня концертов. Ты что читать не умеешь? Для кого объявления на втором этаже вывешивают? Умеешь читать? Глядите, люди, какой гений к нам пожаловал! Умеет читать и, возможно, даже писать! Билеты сегодня тоже не продают! Не знал? Да что ты говоришь! Что ты вообще знаешь? Достали! Нажрутся, сразу в филармонию прут! Пошел вон отсюда, мужик, не мешай людям заниматься.
- Ты чего такой хай подняла, злобная тетка? - невозмутимо сказал Максим, умевший обращаться с подобной публикой. - Шагу сделать не успел, ты меня уже ссаными тряпками обложила. На скрипачей и тромбонистов голос повышай, старая труха, а серьезных людей уважай. Продолжишь в таком тоне, я тебе устрою вечный ватерклозет. Попрут отсюда с волчьим билетом, станешь в вонючем бизнес-центре своей шваброй махать.
- Чего развоевалась, Арнольдовна? - прозвучал рассудительный пожилой голос, показавшийся Максиму очень знакомым. - Батюшки святы, неужели ты, Максимка? Совсем взрослый уже стал.
Голос принадлежал Ивану Ивановичу Развожайскому, соседу Нагородных по старому адресу. Последний раз Максим видел Иваныча лет пятнадцать назад. Именно тогда его родители съехали с хрущовки на окраине, получив новую квартиру в центре. Семья старика часто приглядывала за Максимом, когда взрослые отсутствовали, поэтому знакомство не было шапочным.
- Здравствуйте, Иван Иванович! - радостно изумился Максим. - А вы здесь какими судьбами?
- Да вот, как видишь, прислуживаю Мнемозине потихоньку.
- Какой нахрен немой Зине, старый ты хрыч, совсем обнаглел! Совсем уже мозги пропил! Все Зинаиде Ивановне про твое хамство расскажу! Она директору скажет и тебя в шею, без выходного пособия!
- Уймись уже, Арнольдовна. Не лезь, пожалуйста, в разговор. Займись своим делом. Пойдем, Максимка, если не сильно спешишь, ко мне в каморку, поболтаем о том, о сем...
-...Детективом заделался, надо же! А помнишь, как ты маленький мою трубку стащил и сыщика из себя изображал? 'Курил' с таким важным видом, ну вылитый Шерлок Холмс. Бабка моя тебе тогда по попе здорово надавала. Ну и насмеялся же я. Затяжку сделаю, гляну, как она тебя стегает, и хохочу. Так чудно. Пока табак в трубке не заменил, так и было постоянно хорошее настроение. Что ты туда засыпал тогда? Не помнишь? Душевный самосад, душевный. Молодость моя, Белоруссия! Ведь я и тогда уже немолодой был. А сегодня думаю: вернуть бы то время, сколько энергии было. Эх! Старость лупит нас веслом... Не знаю, что тебе рассказывать, Максим, о Викторе Юрьевиче. Я работаю здесь давно, уже второй десяток пошел, а он, вообще, чуть ли не со времен Чайковского. Общаемся мы формально - здрасьте, до свидания, как здоровьице. Он профессор, величина, я - простой гардеробщик, какое тут общение. Это молодежь ко мне в каморку иногда забегает, потрещать, покурить.
- А чего он Бадридзе стал?
- Псевдоним такой. Тут история запутанная, мне ее Митрич, прежний гардеробщик, рассказывал. В семидесятые его, Юрьевича, в консерваторию Ланчхути приглашали, на должность ведущего баяниста, но что-то там не срослось. Ну, не получилось и не получилось. Только он после запоя восстановился - новый удар. Под своей фамилией выступать настоятельно не рекомендуют, потому что в области уже два известных аккордеониста Соколова гремели. Что делать? Вот он, смеха ради, и стал Бадридзе. Фамилия администратора, который его в Грузию звал, такая была. Со временем один из тех популярных Соколовых помер, а второй эмигрировал. Виктор Юрьевич стал использовать настоящую фамилию, ну и раскрученный псевдоним тоже не бросил.
- Понятно. Интересно тут у вас. А как молодежь отзывается о своем руководителе?
- Сейчас у них репетиция заканчивается, несколько человек точно зайдут, у них и расспрашивай. Ничего хорошего, естественно, не говорят. Мудак, говорят, истеричка. Девчонок все время за жопу хватает. Хормейстершу не хватает только потому, что ей уже шестьдесят. Ей, конечно, обидно. Танцорам каждую репетицию рассказывает, что они танцевать не умеют. Типа в его годы танцевали, а сейчас все фуфло! Постоянно им в пример Даниила Жмырьку ставит, ну ты знаешь, легендарный наш чечеточник. А балетмейстер ихний, Петр Кузьмич, зубами только скрипит. Он этого Жмырьку ненавидит. Тот, вроде, в свое время у него партнера увел или еще чего-то там они не поделили. Врать не стану, точно не знаю. Еще что? Жалуются, что репертуар десятилетиями не меняется. Зарплаты маленькие, то да се. Костюмы концертные за свой счет штопать приходится. И так далее. Ну, наверное, в каждом творческом коллективе ныть положено. А в целом, какой-то особой злобы к нему не замечал. Нет, относительно неплохо относятся, придумывать не буду.
- А что насчет Евдокии Эрнестовны, супруги его?
- Дуська? Ловкая деваха. Ты меня знаешь, я сплетен не собираю, но ребята рассказывают, что она, как только появилась, сразу начала карьеру строить. Ну, ты понимаешь: Виктор Юрьевич то, Виктор Юрьевич се, какой вы гениальный, какой вы остроумный. Он кого чуть прищучит на репетиции - она сразу хохочет, едва ли не аплодирует. Так потихоньку в оборот и взяла.
- А чего он раньше не женился?
- А зачем идти за фруктами на базар, когда под рукой цветущий сад слепоглухонемого соседа. Я думал, он уже и не женится никогда, а тут вон оно как.
- Так что же, у этой Дуськи в "Разухабочке" и друзей-то нет?
- Это уж я не знаю, у ребят спрашивай. Так-то она девка, вроде, и ничего. Не выпендривается, здоровается. Черт его знает, может, она этого Витьку и взаправду любит. Десять лет живут уже.
- А к тому, что он хористок и танцовщиц за жопу хватает, она как относится?
- Думаю, нормально. Издержки профессии.
Тут в дверь постучали и, не дожидаясь ответа, открыли. Со словами "Иваныч, а мы к тебе", в каморку ввалилась группа молодежи, состоявшая из трех парней и двух девушек. Максим сразу сообразил, что это участники знаменитого ансамбля "Разухабочка". Подозрительно оглядев Нагородного, ребята сдержанно поздоровались и представились. Иван Иванович отрекомендовал Максима как старого знакомого, после чего обстановка сразу потеплела. Девчата, которых звали Галочка и Снежанна, вместе с одним из парней, Стасиком, стали сноровисто оформлять закуску. Было заметно, что эта процедура происходила здесь не в первый раз.
Иван Иванович полез в закуток и извлек оттуда несколько водочных и винных бутылок. "Мы в свое время пару ящиков оптом взяли, чтобы каждый раз в магазин не бегать. И дешевле, и удобно" - пояснил Максиму Егор, высокий худощавый блондин. "В соседнем магазине цены вообще запредельные. Видят, суки, что люди искусства подвержены слабостям и играют на этом" - добавил невысокий широкоплечий брюнет Равиль. Наконец хозяйственные хлопоты завершились, и компания приступила к общению. Интересно, что Стасик и Егор пили вино, тогда как девчата предпочитали водку.
- А я, между прочим, в свое время тоже танцами увлекался, - сказал Максим, который в работе придерживался шести правил Глеба Жеглова. - Правда, на любительском уровне. Дискотека там или в ожидании трамвая, когда на улице минус десять. Некоторые меня даже хвалили.
- А как ты частным детективом заделался, Максим? - крикнул сквозь общий смех Стасик, рыжеволосый парень среднего роста и телосложения.
- Призвание, - сдержанно ответил Нагородный. - Делаю то, что у меня получается и приносит пользу людям. Точно так же, как и вы. При этом сам себе начальник. А как ваше начальство, не обижает?
- Да, какое там, наш профессор - мудак, истеричка! - в один голос горячо заговорили ребята. - Девчонок постоянно за одно место хватает. Одна хормейстер в относительной безопасности, потому что ей уже шестьдесят. Танцоров задолбал своим Даниилом Жмырькой, ну ты знаешь, легендарный наш чечеточник. Балетмейстер, Петр Кузьмич, зубами только скрипит и потом на нас отрывается. Он этого Жмырьку ненавидит. Тот, вроде, в свое время у него партнера увел или еще чего-то там они не поделили. Что еще? Репертуар десятилетиями не меняется, зарплаты маленькие, костюмы концертные за свой счет штопать приходится. Конечно, бывает и хуже, чего там греха таить. В целом, при всех своих недостатках, Юрьевич - мужик нормальный. По крайней мере, дело свое знает. Нет, особо жаловаться, конечно, не приходится.
- Ясно. А жена его как? Прима-цаца или нормальная баба?
- А чего это вы Евдокией Эрнестовной интересуетесь? Глядите, а то наш Виктуар вам одно место крышкой от рояля прищемит, - сказала Снежанна, маленькая хохотунья с фиолетовыми волосами и большими зелеными глазами. - Кстати, я ее уже три дня не видела. Не случилось ли чего?
- Надеюсь, что нет. Однако мадам Соколова-Бадридзе действительно пропала, и моя задача - отыскать ее в кратчайшие сроки. В последний раз ее видели на репетиции "Разухабочки". Именно поэтому я здесь. Прошу вспомнить, не заметили ли вы каких-то странностей в ее поведении и не видели ли рядом с ней подозрительных людей.
- Позвольте! - воскликнула Галочка, фигуристая шатенка с некрасивым, но обаятельным лицом. - В тот раз я стояла рядом с ней, и она действительно казалась какой-то взвинченной. Дуся и в нормальном состоянии поет неважно, но тут прямо таки пищала. Даже Виктор Юрьевич диссонанс почувствовал и накричал на Зинаиду Ивановну, хормейстера. А что та может сделать? Сказать начальнику, что его дражайшая половина все портит? Так он ее еще вдобавок и обматерит! Для него Дуся это богиня, которой мы все в подметки не годимся.
- А что, он совсем не замечает ее бездарности? - поинтересовался Максим.
- Да не сказать, что она бездарна, - вступилась за пропавшую Снежанна. - Слух у нее есть. Когда не вопит, то вполне прилично в общем хоре звучит. На приму не тянет - это да, а в остальном... Кстати, во время этой же репетиции она несколько секунд общалась с молодым человеком, которого я раньше здесь не видела.
- Не можете ли вспомнить какие-то особые приметы - быстро спросил Нагородный, почувствовавший близость удачи. "Вот она, настоящая зацепка! Только ради этого стоило тащиться сюда и пить эту треклятую водку!"
- Да нет, вроде, парень как парень, обычный. Ростом под два метра, бритоголовый, в красном кожаном плаще до пят. Ничего особенного. Ах, да! У него еще черная повязка на правом глазу была!
- Ну, это уже кое-что. А о чем они говорили, вы случайно не услышали?
- Я совершенно случайно оказался рядом, когда они беседовали, - неожиданно сказал Егор. - Ничего такого настораживающего не услышал. Она спросила: "Ты зачем пришел? Что-то случилось?" Он ответил: "Нет, все нормально. Просто зашел сказать, что у меня все готово". Она сказала: "Я же просила тебя появляться здесь только в крайних случаях". Он ответил: "Просто захотел тебя предупредить, но, если ты так переживаешь по этому поводу, я могу больше не заходить". Она сказала: "Извини, я не хотела тебя обидеть, но ты же сам понимаешь". Он ответил: "Забыли. Ладно, я пошел. Если что, буду в соседнем кафе". И ушел. Произошла эта беседа в 19-43. Я почему время запомнил? Просто в это же время мне пришло сообщение на телефон.
- А как Евдокия Эрнестовна домой уходила с репетиций - одна или с мужем?
- Обычно вдвоем, на машине. Она за рулем всегда была. Но в этот раз Виктор Юрьевич задерживался, ему нужно было позаниматься дополнительно с Олей и Стеллочкой, у которых что-то там не получалось, - ответил Равиль.
- И Евдокия Эрнестовна уехала на своей машине?
- Вроде, да. Хотя постойте! Когда она уезжала, то была не на своей машине! Точно! Я это отлично помню потому что, когда мы со Стасиком заходили в магазин, она проезжала мимо и крикнула: "Прощайте, плясуны!" При этом кричала из пассажирского окна.
- Понятно, - медленно протянул Максим. - Номер вы, конечно, не запомнили.
- Отчего же, - сказал Стасик. - У меня для таких случаев камера всегда наготове. Так, минуточку. ВХ-696-ЕР. Красивый номер.
- Ну, ребята! - восторженно воскликнул Максим. - Ну, ушастые глазастики! У меня просто нет слов. Как только раскрою дело, с меня коньяк в неограниченном количестве. Кто там у нас сегодня на разливе...
Визит к профессору
...Максим подошел к элегантному, пусть и несколько потрепанному пятиэтажному дому, в котором проживала семья Соколовых-Бадридзе. Прежде чем войти в нужный подъезд, детектив сделал профессиональную паузу, набрасывая в голову план действий. Внезапно его внимание привлекли две старушки, сидевшие на лавочке прямо напротив парадного. Такие свидетельницы могут оказаться полезными, смекнул Нагородный и решил с ними побеседовать.
- День добрый, девчата! - галантно обратился он к женщинам, общий возраст которых раз в семь превышал его собственный.
- Хи-хи-хи. И вам не хворать, мужчинка, - кокетливо ответила младшая из старушек.
Завязался непринужденный разговор, в ходе которого детективу удалось расположить к себе обеих пожилых леди.
- Сколько живем, никогда живого частного детектива не видывали, скажи, Кирилловна, - обратилась молоденькая старушка к своей старшей товарке.
- И не говори, Мефодьевна, аж чудно, - поддакнула та. - Вроде, как настоящую Виолу Тараканову встретили, только мужика.
- На самом деле, я представляю собой нечто вроде сотрудника внештатного отдела полиции. Работаю в тесном контакте с официальными органами, - соврал Максим, чтобы вызвать больше доверия у свидетельниц. - Дело в том, что на днях пропала ваша соседка, Евдокия Соколова-Бадридзе, Следствие интересует любая информация по этому поводу. Если вы что заметили на последней неделе, просьба рассказать все. Что она вообще за человек была, эта Евдокия?
- Дуська-то? Лярва она, как и все эти певички. Муж ее, Виктор Юрьевич, мужчина степенный, благообразный, вежливый. Всегда здоровается, за уборку аккуратно сдает. А эта пройдет мимо и даже не глянет, такая вся из себя презрительная. Соплячка! Я ведь ее деда хорошо знала, Иннокентия Харлампиевича. Он из-за такой внучки и в могилу преждевременно сошел. Крепкий был мужчина необычайно - на моих глазах как-то машину соседа в одиночку на крышу перевернул. А ведь, казалось бы, интеллигент, музыкант. Он, когда узнал, что Дуська за Виктором Юрьевичем бегает, к нему сюда разговаривать приходил. Шум из закрытых окон на весь двор стоял! А потом, то ли инфаркт, то ли язва открылась - в неделю сгорел!
- Я на работе справки наводил. Говорят, она не гулящая, любит его, - осторожно забросил невод Максим.
- Не гулящая, как же! - воскликнули в один голос старушки. - Для них, артисток, это может и нормально - каждую ночь с новым хахалем.
- Неужто прямо сюда приводила поклонников? - поразился Нагородный.
- Врать не станем, - сказала Кирилловна. - Мы ведь здесь только днем сидим, а они домой поздно вечером всегда возвращаются. Но на этой неделе я своими глазами видела, как ее днем парень с цветами встречал. Кто это, если не любовник? Поклонник таланта? Не смешите. С таким голосом ее и в хор нашего собеса не возьмут, скажи, Мефодьевна.
- Ну, это ты зря, Кирилловна...
- А приметы этого парня вы какие-то запомнили? - спросил Максим.
- А то как же! Росту среднего, тебя на две-три головы выше. Лысый. Куртка на нем такая красная, длинная, до самых туфель. Как у педика, тьфу ты господи!
- А повязки черной на глазу не было? - поинтересовался детектив.
- Дай подумать, так сразу не скажу. Точно! Совсем из головы вылетело! Была, была повязка. А ты откуда знаешь?
- Работа такая, - сдержанно ответил Нагородный, внутри которого бушевали самые яркие эмоции. - А этот самый парень пешком приходил или на машине?
- На машине, на машине. Я даже на всякий случай номер записала, как знала. Где он тут у меня. Вот. ВХ-696-ЕР. Красивый номер.
- Ясно. Огромное спасибо вам, девушки, от имени следствия! Вы даже не представляете себе, как нам помогли! Всего вам хорошего!
- До свидания! Обращайтесь.
Закончив со старушками, Нагородный быстро направился в подъезд. Он договорился с профессором Соколовым-Бадридзе о встрече и уже немного опаздывал. На площадке между первым и вторым этажом Максим столкнулся с компанией из трех подростков. Ребята курили и пили пиво. Шпаны Нагородный не боялся - он был человеком спортивным. Помимо шахмат, о которых мы уже упоминали, детектив имел третий разряд по легкой атлетике (бег на 800 метров), бильярду, маунтинбайку, прыжкам на батуте, настольному теннису и авиамодельному спорту.
- Здорово, молодежь! - весело поприветствовал он ребят.
- Здорово, коль не шутишь, дядя, - хмуро ответил ему один из парней. По отсутствию какой-либо агрессии можно было сделать вывод, что они приняли его за мента.
- Закурим? - дружески предложил Максим, доставая пачку сигарет "Друг" с собачкой на этикетке.
- Спасибо, такое дерьмо не курим, у нас свои, - так же хмуро сказал парень.
- Ну, свои так свои, я ведь сам не курю, - согласился Нагородный, пряча сигареты в карман. - Вы уж извините, что отвлекаю от важных государственных дел, но у меня к вам пара вопросов. Дело в том, что пропала ваша соседка, Евдокия Соколова-Бадридзе...
- Бадридзе! - прыснул было младший из подростков, но тут же осекся под тяжелым взглядом старшего и замолчал.
-...Так вот, не видели ли вы в последние дни чего-нибудь подозрительного, с ней связанного? Вы поняли, о ком идет речь?
- Поняли, - медленно проговорил старший. - Только с какой стати мы тебе должны что-то рассказывать, мент?
- Во-первых, я не мент, а частный детектив. Во-вторых...- с этим словами Нагородный извлек из внутреннего кармана пиджака флягу с коньяком.
- Вот это другое дело! - сразу оживились ребята. Перед Максимом быстро появились три пластиковых стаканчика, которые он щедро наполнил напитком. Выпили, закурили.
- Дуська твоя - телка, конечно, зачетная, - начал рассказывать старший из подростков Толик. - Чего она только с этим старым хмырем живет, не пойму.
- Понятное дело, из-за бабок, - вмешался Дениска, паренек лет четырнадцати. - Всем этим телкам только бабосы и нужны! Даже если ты нормальный пацан, а бабла у тебя нет, то им ты нафиг не сдался!
- Опа, знаток телочек выискался, - сказал фальцетом третий участник компании Петря. Все засмеялись.
- Чтобы другие мужики к ней шастали, когда профессор в отъезде, я никогда не видел, - продолжил Толик. - Мы в холодное время по вечерам здесь постоянно зависаем. Летом за столиком во дворе сидим, но тоже все контролируем. Правда, в этом месяце к ней один хмырь пару раз заезжал. На машине крутой, с цветами, то да се. Они на улице встречались.
- Лысый, двухметровый, в красном плаще? - спросил Максим.
- Точно! Ну, ты профессионал!
- А повязка черная у него на глазу была? - поинтересовался Нагородный.
- Повязка? Насчет повязки точно сказать не могу. Как-то не обратил внимания.
- Не заметил? - поразился Максим. Отсутствие повязки ломало всю его стройную систему. Получалось, что у главного подозреваемого есть близнец с целыми глазами. А где близнецы, там всегда невероятная путаница.
- Да нет, была повязка, точно! - вспомнил Дениска. Нагородный облегченно выдохнул. - Я еще удивился, подумал, что за цирк.
- А я этого лысого знаю, - неожиданно сказал Петря. - Точнее, не его самого, а его дедушку. Он к моему деду часто захаживает. Танцор знаменитый, Даниил Жмырька. Дед мой в свое время директором филармонии работал, он тогда этого самородка из какого-то села в город вытащил. Тот, как напьется, всегда эту историю заново рассказывает. Они и с Бадридзе друзья. Этот Жмырькин внук как-то после посиделок его бухого на машине забирал. Он, то ли бизнесмен, то ли спортсмен какой-то, я толком не понял.
- Понятно, - спокойно произнес Максим, разливая "на коня". Информация, которую он получил, требовала осмысления. - Что ж, ребята, огромное вам спасибо за ценные сведения. Вы мне очень помогли. Теперь, извиняюсь, вынужден откланяться. И так уже на встречу опаздываю. Пока! Может, еще увидимся сегодня.
Максим поднялся на четвертый этаж и позвонил в квартиру Соколовых-Бадридзе. К его недоумению, никто не отвечал. Нагородный набрал профессора, но абонент оказался недоступным. Вся эта ситуация показалась детективу странной. Конечно, он опоздал на встречу почти на час, но клиент никак не мог проскользнуть мимо. Внезапно распахнулась дверь напротив. На Максима враждебно смотрела полная женщина средних лет в халате и бигудях. В руках она держала швабру.
- Нету профессора, - сказала она визгливым тонким голосом. - Он как вчера уехал, так и не появлялся.
- А вы в этом уверены? - спросил Нагородный. - Может, он вернулся, а вы не заметили?
- Как я могла не заметить, идиот ты тупой, когда он всегда ключи у меня оставляет! - неожиданно закричала женщина. И тут Максим ее узнал. Это была та самая Арнольдовна, с которой у него возник небольшой конфликт в филармонии. Женщина тоже узнала Нагородного.
- А, это ты, падлюка! - заорала она во всю мощь своего нечеловеческого голоса. Судя по тому, что на этот оглушительный звуковой сигнал никто из соседей не отреагировал, стало ясно, что подобные сирены для жильцов не в новинку. - Филармонию вчера заблевал, теперь сюда приперся!
- Что вы такое несете, ничего я не заблевывал, - слабо отбивался Максим.
- Еще скажи, что не выходили из здания пьяные в сиську! Ваше счастье, что я уже домой ушла! Мне Никитич, вахтер, все рассказал. Иваныч слова не мог сказать, но с ним я еще поговорю! Еще и девок напоили! Кпиздепричастный детектив, мать твою!
- Выпили немного, но все было в цивильных рамках.
- Интересно, как для тебя беспредел тогда выглядит! Пошел вон отсюда, паскуда! Все профессору про тебя расскажу!
- Да пошла ты, курица! - психанул Максим и начал быстро спускаться по лестнице, чтобы не получить шваброй по голове. Ребят на площадке уже не было. Чувство самосохранения у них все-таки присутствовало. Выйдя из подъезда, он быстро зашагал прочь, успев расслышать сочувственный шепоток старушки Мефодьевны: "попал-таки под Арнольдовну, сердешный". Покинув двор, детектив немного отдышался и позвонил своему другу Дусину. Они договорились встретиться у Нагородного в офисе через час...
Знакомство с лысым
- Итак, что мы имеем в сухом остатке? - подытожил Дусин. - За Евдокией ухлестывал лысый амбал с повязкой на глазу. Так? Последний раз ее видели на его машине за номером ВХ-696-ЕР. Красивый, кстати, номер. Я пробил его по нашей базе. Машина эта - подарок мэра знаменитому танцору Даниилу Жмырьке на его 65-летний юбилей. Так. Кстати, танцевал он действительно классно. Нас в школе на его выступление водили. Предположительно, этот лысый - внук Жмырьки. Однако об этом мы можем предполагать только со слов тупого подростка Петри. Так? Здесь возникает первая проблема. По своим каналам я выяснил, что этот самый Жмырька никогда не был женат и вообще не сильно охоч до женского полу. Официально детей у него нет, племянников и племянниц тоже. Почему на его машине раскатывает какой-то хлопец, с которым у Жмырьки, предположительно, нет никаких родственных отношений, можно только догадываться. Версия, что это бандит, отжавший машину, отпадает. Судя по всему, Жмырька воспринимал этого парня за рулем своего авто как нечто само собой разумеющееся.
- Неужели ты думаешь... - ахнул Нагородный.
- А что собственно тебя удивляет? В наши дни высокие отношения не такая редкость.
- Да нет, не может быть! Во-первых, он не балерун, а чечеточник (степист - поправил Дусин). А это совсем другая профессиональная ориентация. Во-вторых, ладно, допустим, этот лысый сожительствует с Жмырькой. Как тогда объяснить его ухаживания за Евдокией?
- Легко. Оба спят со старыми пердунами ради денег, а друг друга полюбили чистой и нежной любовью.
- Думаешь, дело решается так банально? Полюбили друг друга и смылись из города, никому ничего не сказав. А смысл? Евдокия десять лет с этим Бадридзе прожила. Пусть даже исключительно ради денег и возможности блистать на сцене. Десять лет! Тут она вдруг все бросает, никому ничего не сказав, и уезжает черти куда. Почему просто не ушла? Зачем ей нырять куда-то в подполье? Оставлять при этом все свои платья и драгоценности. Она же ничего с собой не взяла! Она же при разводе могла отсудить, я не знаю, квартиру, машину. Какой смысл ей пропадать без вести? Кстати, по лысому. Может, он шофер этого Жмырьки? А, может, он просто купил эту машину?
- Особого значения это пока не имеет. Нужно искать машину и лысого. Со Жмырькой тоже не помешает побеседовать. Профессор еще куда-то запропастился.
- Он уже вышел на связь. Сказал, что пришлось задержаться на каком-то смотре. Обещался послезавтра быть.
- Уже легче. Если бы еще и этот пропал, вообще, весело было бы. Теперь видишь, Макс, что это за адский труд - розыскная работа? Не жалеешь, что вляпался в наши раскисшие черноземы? Кстати, профессор тебе аванс дал?
- Дал немного, но понимаешь... Марусе зарплату выплатил, то да се...
- Понятно. Сейчас Тёрнеру позвоню, он где-то здесь поблизости ошивается. Алло, Саня, здоров! Чем занимаешься? Ищешь рифму к слову "колдоёбина"? Ладно, хорош прикалываться, дуй к Максимке - дело есть. Ты не сам? А с кем? С Синицыным? Ясно, классика. Пьете? Ну, вы даете - еще даже двух нет! Ладно, захватите там пару пузырей по дороге. Только быстро.
- Зря ты им про выпивку сказал, - поморщился Максим. - Я уже утомился эту сивуху каждый день жлуктить.
- Это работе не помеха. А вот с Тёрнером переговорить стоит. Я вчера случайно узнал, что, оказывается, их кружок поэтический уже месяца два как в здании филармонии базируется. Он об этих твоих "разухабочках" может рассказать от сих до ять. Я пока выскочу минут на тридцать, мне в отделе отметиться нужно.
Дусин ушел. Максим остался в одиночестве и стал думать. В голову почему-то лезли мысли о высокой поэзии. Нагородному приходилось пару раз бывать на заседаниях кружка молодых поэтов, которым руководил Саша Тёрнер. Об этих чтениях у него сохранились самые яркие воспоминания. По рассказам Тёрнера, когда-то давно семинар посещали и девушки, однако быстро отказались от этого небезопасного для жизни занятия. Молодые поэты, многим из которых уже перевалило за сорок, все как один были ребятами горячими и самолюбивыми. Если кто-то из присутствующих позволял себе критическое замечание в адрес произведения, то, как минимум, матерная тирада от автора ему гарантировалась. Оба заседания, на которых присутствовал Максим, закончились массовыми драками. Больше всего детектива поражала легкость, с которой неистовые рифмоплеты переходили от безудержной ярости к лирическому настрою, и наоборот.
- Привет мастерам сыска и сиськи! - громко крикнул Саша Тёрнер, заходя в комнату. За ним, пошатываясь и икая, плелся Рудольф Синицын. Если поэт выглядел еще более-менее вменяемым, то Синицына пришлось срочно укладывать на диван, чтобы он немного проспался. Дабы не смущать возможных посетителей, друзья расположились за ширмой, установленной для таких случаев.
- Всю ночь пил, - сказал Тёрнер, кивая на тело товарища. - Ко мне с бутылкой в филармонию приперся, звал в другой город ехать на какой-то карнавал айтишников. Еле отговорил. Хорошо хоть Арнольдовна сегодня выходная была. Есть у нас там такая уборщица. Страшная баба, скажу я тебе. Директор филармонии и тот перед ней лебезит.
- Кстати, о филармонии я и хотел с тобой поговорить. Вы ведь там уже давно заседаете?
- Пару месяцев это точно.
- С участниками ансамбля "Разухабочка" знаком?
- Я там со всеми на ты, начиная от певицы Снежанны и заканчивая балетмейстером Кузьмичом. Профессор ихний, правда, меня невзлюбил, но пошел он в жопу. Ему, видите ли, не нравится, что мы к его бабенкам захаживаем. Кстати, прикол про этого Бадридзе и Арнольдовну...
- Потом. А о его жене, Евдокии Эрнестовне, что можешь сказать?
- Дуська? Нормальная баба, не чванливая. В коллективе ее, конечно, не любят - жена начальника, сам понимаешь.
- А из твоих ребят за ней никто не ухлестывал?
- Вроде, нет. Хотя постой! Несколько недель назад к нам в кружок один парень записался, футурист. Крепкий поэт, я тебе скажу, из него может получиться. На первых же своих прениях декаденту Денису Мариинскому нос сломал. А Мариинский, если ты помнишь, литератор неслабый. В общем, показал, что умеет за себя постоять, молодец, уважаю. Если не сбавит обороты, в искусстве многого добьется. Так вот, этот хлопец пару раз с Дуськой на моих глазах разговаривал. О чем, я не спрашивал. А чего тебя эта Дуська вдруг заинтересовала? Неужели влюбился?
- Типа того. Пропала она. А этот парень, который футурист, он как выглядит?
- Черт его знает, я особо не присматривался. Ростом немного выше меня. Я - метр семьдесят, значит, он где-то метр девяносто пять, максимум два. Лысый, кстати, для поэта это нехарактерно. Красный плащ до пят носит, но так у нас многие ребята одеваются. Машину имеет, что тоже редкость для нашего брата.
- А повязку черную на глазу не носит?
- Не помню. Я же говорю - особо не присматривался. Я и разговаривал-то с ним с глазу на глаз всего раз пять. Нет, точно не скажу. Не исключаю, что была, но не обратил внимания.
- Ясно, а как звать его, ты знаешь?
- Он записался как Евгений Эрнестович Кутько, но паспорта, сам понимаешь, я не спрашивал.
Максим присвистнул. Полученная информация его буквально ошеломила. Неужели бритоголовый является братом Евдокии? Вот это клубок! Прав Дусин - без разговора с лысым и Жмырькой дела не будет. Внезапно в дверь постучали. Велев Тёрнеру сидеть тихо, Нагородный крикнул "Войдите" и, лихорадочно дожевывая на ходу бутерброд, вышел из-за ширмы. Посетителем оказался человек, которого он ожидал увидеть здесь меньше всего. Перед Максимом стоял тот самый таинственный бритоголовый незнакомец с черной повязкой на правом глазу.
- Добрый день, - спокойно сказал этот загадочный человек. - Вы частный детектив Максим Нагородный?
- Здравствуйте. Он самый, - так же спокойно ответил Максим, не выразив никакого удивления. - Чем могу быть полезен?
- Мне порекомендовали вас в отделе полиции, куда я полчаса назад обратился с заявлением о пропаже машины, а заодно и моей сестры Евдокии Соколовой-Бадридзе, в девичестве Кутько. Рекомендовал некто Сергей Дусин, если вы такого знаете. (В этот момент Максим получил сообщение: "Как тебе такой прикол! Я сам прифигел, когда он к нам зашел!").
- Знать то знаю, а почему они сами не взялись за это дело? И почему, если не секрет, вы на это согласились? Все-таки мои услуги стоят недешево, а они обязаны искать бесплатно.
- Дусин сказал, что им некогда, а вот вы распутаете дело в два счета. Что ж, ради машины я готов и на финансовые жертвы. Сестру, конечно, тоже нужно найти. Я готов заплатить за качественные услуги любую сумму. В рамках разумного, разумеется. Финансовая ситуация в стране, к сожалению, не очень благоприятна... - Простите, как ваше имя-отчество?
- Евгений Эрнестович, можно просто Женя.
- Очень приятно, Женя, меня можете называть Максимом Андреевичем. Рассказывайте с самого начала, я вас очень внимательно слушаю...
Из объяснений Евгения Кутько Нагородный узнал, что в день исчезновения Евдокии тот действительно приходил к ней на репетицию. Они собирались вместе поехать на день рождения отца, Эрнеста Иннокентьевича Кутько. Сестра не очень любила, когда брат отвлекал ее во время репетиции, поэтому и позволила себе резкий тон, свидетелем чего стал танцор Егор. После беседы Евгений решил подождать Евдокию не в машине, а в кафе неподалеку, о чем предупредил ее. Когда же в назначенное время он вернулся на стоянку, то обнаружил, что автомобиль исчез. Горе-водитель решил, что сестра, которая в тот день приехала на репетицию общественным транспортом, умотала сама (у нее были запасные ключи от машины, которые брат подарил на какой-то праздник). Такие шуточки были вполне в ее духе. К отцу он добрался на такси, репетируя по пути слова, которые скажет Евдокии.
Однако на дне рождения сестры не оказалось. Отец сообщил, что Дуся поздравила его еще утром и предупредила, что вечером приехать не сможет. Евгению все это показалось странным, но он решил не омрачать праздник лишними разговорами. Судя по всему, веселье удалось на славу, так как об автомобиле и сестре мужчина вспомнил только через несколько дней. Сам он сказал, что долго ждал, пока Евдокия нагуляется и вернется, но многоопытный Максим все понял. Сегодня Евгений наконец подал заявление в полицию, откуда его и направили сюда. Что касается автомобиля с красивым номером ВХ-696-ЕР, то эта машина действительно раньше принадлежала знаменитому танцору Даниилу Жмырьке. Однако месяц назад он продал ее Евгению по дешевке, так как срочно нуждался в деньгах. Просто Кутько еще не успел ее переоформить. Максиму был предоставлен договор купли-продажи, с которым он внимательно ознакомился.
Рассказав свою версию событий и оставив задаток, бывший подозреваемый ушел. Нагородный, немного ошарашенный этим рассказом, вернулся за ширму. Здесь он обнаружил тело поэта Саши Тёрнера, который мирно дремал за столом, опустив голову на руки. Рядом лежал лист бумаги с любовным четверостишием:
Распахните халат свой пошире, мадам!
Ваши груди, конечно, меньше чем щеки.
Но неважно, я вас никому не отдам!
Я люблю вас, я сам, да и вы одиноки!
"Вот ведь чертяка!" - с завистью подумал Максим о поэте. "Старик Державин нас приметил и, в гроб загнав, благословил. Пьяный в ниппель, писал одной левой - и какое гениальное стихотворение соорудил!". Детектив накапал себе в фужер напитка, выпил и стал переваривать всю полученную за сегодняшний день информацию...
Развязка
- Ну-с, каковы ваши успехи, молодой человек? - даже не поздоровавшись, поинтересовался с порога Виктор Юрьевич Соколов-Бадридзе. - Сразу предупреждаю, что пришел ругаться. Во-первых, устроили в филармонии пьянку с моими подопечными. Я понимаю, вам нужно было вызвать доверие ребят, но не таким же способом. Нахамили уборщице. Арнольдовна, конечно, человек сложный, но материть женщину - это уже ни в какие ворота не лезет! Кроме того, вы устроили дебош у меня в подъезде. Арнольдовна говорит, что вы пришли пьяный и лупили по моей двери ногами. Кстати, осталась приличная вмятина.
- Я похож на человека, который ни с того ни с сего станет ломать дверь своего клиента? - удивленно спросил Нагородный.
- Не знаю. Арнольдовне нет никакого резона мне врать. Она женщина склочная, но честная. Однако это неважно. Я рассчитывал, что ваше расследование будет вестись деликатно, а что в результате? Теперь все в моем дворе и филармонии знают, что Ева пропала. Вы понимаете, какие разговоры ведутся за моей спиной? Честно говоря, я очень разочарован. Буду жаловаться полицейскому начальству на этого вашего приятеля. Попрошу вас вернуть мне аванс. Черт с ней, вмятиной на двери, хотя по-хорошему следовало бы взыскать. Просто неохота больше иметь с вами дела!
- Во-первых, аванс я вам вернуть не могу, так как истратил его на оперативные нужды, - спокойно сказал Максим. - Во-вторых, пошла она в жопу, ваша карга Арнольдовна. Уверен, что это она вам дверь и покорежила. В-третьих, вам нет никакого смысла обращаться в полицию, так как преступление уже раскрыто! Это я попрошу вас доплатить мне сумму, предусмотренную договором.
- Да? Очень интересно послушать, что вы там нашли. Надеюсь, мою Еву похитили не инопланетяне? Судя по вашим методам расследования, зеленые человечки фигурируют во многих ваших делах.
- Нет, зеленые человечки здесь, к счастью, ни при чем. О результатах расследования я сейчас доложу, но, прежде чем начать, позвольте пригласить в комнату еще двух важных фигурантов нашего дела. Сергей, Женя и Даниил Тимофеевич зайдите, пожалуйста.
Из-за ширмы вышли бритоголовый Евгений Кутько, импозантный Даниил Жмырька и Дусин. Увидев первых двоих, профессор явственно вздрогнул, но сразу взял себя в руки.
- Женя, Даниил! А вы здесь какими судьбами? Этот, с позволения сказать, детектив и вас втянул в это дело?
Евгений Кутько виновато развел руками. Жмырька расцеловался с Соколовым-Бадридзе и прогудел мощным баритоном: "Машину у меня угнали, представляешь, Витя! Женька вот к человеку обратился, чтобы найти. А мне ничего не сказал, чтобы не расстраивать, злодей. Узнал только сегодня от ребят, когда они позвонили и попросили зайти. У тебя, я слышал, тоже несчастье произошло. Масштаб, конечно, не тот, но тоже неприятно. Прими мои искренние соболезнования".
- Спасибо, но думаю, Даня, этот человек поможет тебе примерно так, как и мне. То есть никак. Ну да ладно. Рассказывайте, Максим, о своих великих открытиях.
- Спасибо, профессор, - изящно поклонился Нагородный. Наступил его звездный час - первый в жизни монолог, разоблачающий преступников. - Начнем с самого начала. Три дня назад вы явились ко мне с просьбой отыскать вашу супругу, которая пропала еще 13 числа. Она исчезла аккурат в день рождения своего отца. Одновременно с ней пропал автомобиль у ее брата. Ваша версия, Женя, что машину угнала одна Евдокия, вполне логична, если бы не одно но. Примерно в это же время ее действительно видели на автомобиле с красивым номером ВХ-696-ЕР, но выглядывала она из пассажирского окна. Причем явно не в качестве заложницы, нуждающейся в помощи. Еще один момент, на котором нужно акцентировать внимание: она уже утром знала, что не поедет к отцу, но ничего не сказала об этом брату. То есть машина была угнана не вследствие приступа озорства, которые у Евдокии Эрнестовны тоже случались, а в результате тщательно спланированной операции.
- Так это твоя сестра угнала мою машину! - воскликнул Даниил Жмырька, обращаясь к Евгению Кутько. - Что ж ты ничего не сказал!
- Я не был в этом до конца уверен, - пробормотал тот в ответ, пряча глаза.
- Так вот, стало очевидным, что у Евдокии был как минимум один сообщник. Проведя серьезную аналитическую работу, я пришел к выводу, что этот сообщник - вы, Виктор Юрьевич!
- Вот это поворот! - расхохотался профессор. - Значит, вы утверждаете, что это я был за рулем машины моего старого друга Даниила Жмырьки. А ничего, что на это время у меня есть железное алиби?
- Действительно, в то время, когда ваши ребята видели Евдокию, вы проводили дополнительное занятие с Олей и Стеллочкой. Это неоспоримый факт. Однако если бы вы слушали внимательно, то заметили бы, что я не утверждал, что именно вы были за рулем. Я сказал только, что считаю вас одним из сообщников.
- Да?! Кто же этот мой таинственный подельник? Надеюсь, он не из нашей филармонии?
- К сожалению, он или точнее она именно из филармонии. Речь идет о вашей прославленной уборщице и соседке Светлане Арнольдовне Бренной. Кстати, вашей любовнице.
При этих словах профессор и Жмырька стали бешено хохотать, поочередно хлопая друг друга по плечу. "Любовница!" - вытирал слезы прославленный танцор. - "Арнольдовна - любовница! Конечно, она еще всех нас переживет, опять родит и снова переживет, но любовница!" Соколов-Бадридзе тоже трясся мелким бесом, повизгивая и похрюкивая. Дусин и Кутько недоуменно смотрели на это представление. Первый никогда не видел Арнольдовну, второму тоже посчастливилось с ней не сталкиваться. Тем не менее им было невдомек, почему профессора, внешность которого явно не соответствовала традиционным представлениям о героях-любовниках, так рассмешило это предположение.
- С вашего разрешения я продолжу, - невозмутимо сказал Максим, дождавшись пока классики отсмеются. - Со Светланой Арнольдовной вы познакомились более сорока лет назад. В то время, вы - молодой преподаватель музыкального училища, недавно после армии; она - запевала в хоре пионеров. К сожалению, ваш бурный роман был жестко прерван братом Светы Бренной, которому не очень понравилось, что за его двенадцатилетней сестрой ухлестывает двадцатипятилетний хиппарь. Вы ведь тогда носили длинные волосы, Виктор Юрьевич, и вообще были веселым парнем.
Когда вы вышли из больницы, вам сообщили, что Светлану отправили в другой город. Кроме того, из-за этого скандала вас не взяли в ланчхутинскую филармонию. Вам предпочли вашего друга, молодого степиста Даниила Жмырьку, который благодаря этому получил шанс засветиться на всесоюзной орбите и с блеском его использовал. Вы же на всю жизнь остались полузвездой местного разлива с дурацким погонялом Бадридзе. После возвращения Жмырьки в родные пенаты вы снова подружились с ним, хотя втайне давно возненавидели. Но об этом позже.
Тогда вы поклялись, что никогда не женитесь на другой. Однако через тридцать с небольшим лет история повторилась. В вас, педагога, влюбилась юная подопечная, и вы снова не смогли устоять. В роли старшего брата на этот раз выступил ее дедушка, ваш старый товарищ Иннокентий Кутько. Настоящий старший брат, извините Евгений, оказался пофигистом. Его больше интересовало состояние дел в ларьке, владельцем которого он является и сегодня. Вы спокойно восприняли этот брак, Женя, что вполне нормально. Однако со временем вы попали под тлетворное влияние своего старшего зятя, благодаря чему и приняли участие в этой афере. Но обо всем по порядку.
Так вот, Иннокентий вас избил и пригрозил уничтожить, если вы даже просто приблизитесь к его внучке. Вы не стали отступать и придумали изощренный план мести. Через своих знакомых вы устроили так, чтобы ему по дешевке предложили ящик паленой водки. Вы знали, что перед столь выгодной ценой он не устоит, равно как и перед искушением выпить сто грамм для пробы. А где первые сто грамм - там и полтора литра в день. Иннокентий Кутько элементарно сгорел от водки. Конечно, формально вы ни при чем. Никто не заставлял его покупать водку и пить, однако вы отлично знали, что ваш бывший друг живет по знаменитому принципу народов Севера: что вижу, то и пью.
- Ах, ты сволочь! - рванулся было к профессору Евгений Кутько, но был перехвачен железной рукой Дусина.