Я встала с трамвая и стала оглядываться по сторонам, выискивая глазами знакомую фигурку моего одноклассника с которым мы учились вместе в классе и сидели за одной партой. Звали его Саша, был он рыжий, коротко подстриженный с разметанными по щекам крупными веснушками. Ходил он, немного сутулясь, широко при ходьбе размахивая руками. Вот уж несколько недель он не давал мне прохода. С настойчивостью заядлого охотника он преследовал меня.
Все началось с обычного урока музыки.
Наша учительница Надежда Григорьевна, заканчивая урок, громко объявила:
- Следующим у нас будет урок "музыки". Достаньте нотные тетради, резинку, карандаш. Если кто опять забыл нотную тетрадь, то пусть приготовят свои дневники. Мне надоела ваша несобранность, и пусть с вами дома разбираются ваши родители.
Ученики застучали крышками от парт, стали доставать свои портфели и готовиться к уроку.
Я замерла, затаив дыхание.
- Всё мне конец, я пропала, - подумала я.
Ведь только вчера объясняя отцу, почему у меня в дневнике по физкультуре стоит оценка "2", я сказала, что забыла спортивный костюм, и меня не пустили на урок. Хмуро глянув на меня, он сказал:
- Надо к урокам готовиться загодя с вечера, тогда ты ничего не будешь забывать. Ты поняла?
- Да, папочка.
- Ещё что-нибудь забудешь, то будешь наказана, - и он посмотрел на резиновый шланг, что колечком был сложен и лежал на столе. Я уже знала, какую жгучую боль может принести этот мягкий кусочек резины.
- Да, папочка, я буду стараться, - торопливо глотая слова, пообещала я.
Сердце от страха застучало в груди барабанной палочкой, а в голове мысли роились одна над другой в поисках выхода.
- Что делать? Что делать? Опять сейчас получу "2"! Опять забыла! О, мамочка! Что мне делать! Надо найти листок от нотной тетради! Точно! Найти хотя бы один листочек, и тогда я спасена.
Я стала подходить со своей просьбой к своим подругам, но они, как будто нарочно сговорясь, отказывали мне, говоря, что у них только одна тетрадь и их будет ругать или мама, или папа, если они вырвут листок из тетради. Прозвенел звонок на урок, и я в отчаянии подошла к своей парте. И тут я увидела, что у моего соседа на парте лежит заветная нотная тетрадочка, а его самого ещё нет с перемены. И я, недолго думая, вырвала один листочек из его тетради для себя и положила его перед собой на парту.
- Ура, ура! Я спасена! - я мысленно ликовала, не представляя себе, какой сделала опрометчивый шаг, и как он отразится на мне.
Мой сосед Саша прибежав с перемены, сел за парту, покосился на мой одинокий листочек, что лежал передо мной. В это время, Надежда Григорьевна шла между рядов парт и проверяла наличие нотных тетрадей и тут же проставляла злополучные двойки нерадивым ученикам в дневники. Меня сия участь минула, и я была довольна собой и своим поступком.
- Где ты взяла листок? - услышала я шепот Саши.
- Я его из твоей нотной тетради вырвала, - тихо призналась я.
- А кто тебе разрешал?
- Никто.
- Ты взяла без спросу, без моего согласия, значить ты украла листок из моей тетради. Ты воровка! - тихим шипящим голосом стал быстро говорить он.
- Нет, я просто забыла дома свою тетрадь, - стала оправдываться я, - завтра я принесу свою тетрадь и вырву тебе нотный листок, - пообещала я.
- Его все равно не вставишь в тетрадь! Ты испортила мне мою нотную тетрадь! Мне не нужен твой листок!
- Я отдам тебе целую тетрадь!
- Не нужна мне твоя тетрадь. Ты воровка. Я сейчас встану и скажу, что ты у меня вырвала листок, - пригрозил мой сосед.
- Я дам тебе денег, - торопливо пообещала я, - завтра принесу, мне дадут на обед.
- Ты воровка! Воровка! И пусть все об этом узнают, - сказал он, пристально глядя на меня.
Я с испугом на него взглянула, не веря, что он может это сделать. Мы с ним дружно сидели вместе почти весь учебный год. Он часто рассказывал смешные истории, над которыми мы вместе весело смеялись. Давали друг другу списывать домашние задания. В общем, одним словом, мы с ним мирно ладили. А тут такое услышать, я была так удивлена, что из-за какого-то паршивого листка он меня сейчас предаст, и меня дома накажут.
- Пожалуйста, не надо! - взмолилась я.
- Орехов Саша, что там у вас за разговоры? - резко спросила Надежда Григорьевна и строго посмотрела на нас с Сашей.
- Ну, пожалуйста, прошу, не говори, - тихо попросив, я с мольбой посмотрела на него.
- Ладно, но ты будешь моей должницей, - ответил Саша, победно улыбаясь, когда учительница повернулась к нам спиной, - и будешь исполнять мои желания.
- Нет, не буду! Я верну тебе листок!
- Будешь моей рабой, что скажу то и исполнишь! А откажешься, то я тогда всем расскажу, что ты воровка, - хищно щуря глаза, сказал он.
- Дурак! - ответила я и отвернулась к окну.
- Ты хочешь, чтобы все узнали, какая ты воровка? Ладно! - с угрозой в голосе спросил и стал тянуть руку.
- Нет, нет, не хочу! - схвативши его за руку, сказала я.
- Никуда тебе от меня не деться! - сказал он и засмеялся.
От его слов мне стало страшно и зябко.
На другой день я принесла новую нотную тетрадь и положила ему на парту, а он, спрятав тетрадь в свой портфель, ухмыльнулся и сказал:
- Этого мало.
- Возьми деньги, - предложила я, и протянула ему деньги, что мама мне утром дала на обед. 20 копеек быстро исчезли с моей ладони.
Прошло насколько дней, и мы всем классом пошли строем по двое на экскурсию на бетонный завод, который находился недалеко от нашей школы. Была весна, таял снег, образовывая большие грязные лужи, которые надо было осторожно обходить. На заводе было очень шумно. Ученики сбившись стайкой внимательно слушали рассказ учительницы о заводе и с любопытством разглядывали различные механизмы. Домой шли уже толпой. Ребята, взволнованные увиденным, окружили учительницу. Они, стараясь перекричать друг друга, делились своими впечатлениями. Недалеко от школы у меня развязался шнурок на ботинке и я, присев на корточки, стала его завязывать. Пока мои пальцы боролись с мокрым шнурком, мой класс ушёл далеко вперед, а я, поднявшись, столкнулась с Сашей. Он, перегородив мне дорогу, схватил мой портфель и спросил:
- Ну, Котова, когда будешь долг свой отдавать?
Я, от такой его наглости, замерла на месте и стала возмущаться, что мол тетрадь я ему новую взамен одного листка дала, и деньги он тоже взял, теперь я ему ничего не должна. Но он, ухмыляясь, стоял и пристально смотрел на меня своими светло голубыми глазами.
От этого взгляда мне стало не по себе, он меня смущал и пугал.
- Ты тайком украла у меня листок нотной тетради, и если ты не хочешь, чтобы я об этом рассказал, то ты должна мне платить.
- Но я уже заплатила тебе! - закричала я.
- Ты только возместила мне потерю, а не заплатила, - тихо, пристально глядя мне в глаза, сказал он, вплотную приблизившись ко мне, - ты должна заплатить.
- Ну что ты хочешь!
- А ты не догадываешься?
- Нет! Я не понимаю! Уйди с дороги, дай мне пройти! Что тебе надо от меня? - закричала я, стараясь вырвать свой портфель из его рук. Мне хотелось убежать от него, от его взгляда, что терзал меня. Внутри меня всё стало сжиматься, и страх стал сковывать мое тело.
- Поцелуй!
- Что? Ты с ума сошёл! Ты, дурак! - в отчаянии закричала я.
- Ты должна, ты должна заплатить!
- Отпусти меня! Отстань!
Я в ужасе отпрянула от него, выдернула из его рук портфель и побежала догонять класс.
- Никуда тебе от меня не деться! - услышала я вдогонку его смех.
И вот с тех пор мне не стало житья и прохода от моего соседа по парте. Стоило мне остаться одной, он тут же начинал требовать свой долг.
Пожаловаться на него учительнице я боялась. Родителям я не рассказывала, опасаясь наказания за ложь. Пересесть за другую парту я тоже сама не могла, а обратиться к учительнице с такой просьбой, зная, что она потребует объяснения, я не смела. Подруги подняли бы меня на смех, и я бы превратилась во всеобщее посмешище.
С Сашей я перестала разговаривать и стала его избегать. Так на уроках если мне надо было что-либо спросить, то я поворачивалась к ребятам на заднюю парту, и спрашивала у них, за что мне часто делала замечание Надежда Григорьевна, чтобы я не крутилась. Разве она могла понять, почему я себя так веду. Саша хмурился, дергал меня за косу или забирал мои вещи. Во время перемены я бежала к подругам или в туалет, где скрывалась до следующего урока. Самым трудным стало приходить в школу. Саша стал меня поджидать на трамвайной остановке, или на углу школы. Если ему удавалось меня перехватить, то тогда он хватал меня за одежду, тащил в сторону, не давая мне опомниться, прижимал к забору и начинал требовать мой долг. Я толкала его, пытаясь вырваться, била портфелем и требовала, чтобы он меня отпустил. Мимо нас шли взрослые на работу, обходили нас стороной, с любопытством поглядывали на нас. Иногда кто-нибудь заступался за меня, тем, что ругал Сашу или брал его за воротник и оттаскивал в сторону, а я, не успев сказать слова благодарности, летела со всех ног к школе. И каждый раз он мне вдогонку кричал:
- Никуда тебе от меня не деться!
Это меня злило и заставляло упорно его избегать.
Чтобы перехитрить его и не встречаться с ним на остановке трамвая, я стала вставать на одну остановку раньше и идти в школу пешком.
В тот день его не было видно ни на остановке, ни около школы. Я его увидела уже в классе. Он сидел за партой обритый наголо, какой-то странно притихший. Прозвенел звонок, и в класс вошла учительница в сопровождении мужчины. Он был рыжий, не высокого роста. Это был отец Саши Орехова. Учительница стала рассказывать, что Саша отнимал у младших школьников деньги. Когда об этом узнал Сашин отец, то он в наказание высек сына дома ремнем и обрил ему голову. Все притихли и с интересом посмотрели на Сашу. Он сидел низко опустив голову. Ему было стыдно.
- Ребята, пожалуйста, скажите, может кого-нибудь из вас, он обижал? Не бойтесь его, признайтесь! - сказал Орехов старший.
Саша повернул голову и пытливо посмотрел на меня, с напряжением ожидая мою реакцию. Мне стало его жалко. Ему и так уже досталось. Я улыбнулась ему и почувствовала себя свободной, ведь больше он не имел надо мной власти. На душе моей стало легко и радостно.
А вечером в тот же день мой отец спросил меня, не хочу ли я перейти в другую школу, что недалеко от нас построили. Там шла запись новых учеников. И я с радостью согласилась.