Интересная штука человеческая память. По прошествии энного количества лет, негативные моменты стираются или выглядят не такими уж и жуткими как прежде. Зато позитив вспоминается с удовольствием и даже обрастает "подробностями".
Большая часть мужского населения СССР, сподобилась приобщиться к армейской действительности и нужно отметить, что годы службы зарубцевались намертво в памяти каждого. Даже двухгодичное лейтенантство после вполне гражданского ВУЗа, вспоминается спустя тридцать лет с теплотой, потому что не встречалось на жизненном пути больше такой мужской дружбы и совершенно бескорыстной взаимовыручки.
В разгар строительства БАМа желдорвойскам катастрофически не хватало младшего комсостава и поэтому выпускников железнодорожных институтов призывали в "пиджаки" поголовно. Строили, однако, не только БАМ и мне повезло попасть на возведение дороги Рига - Пярну - Таллинн. Поскольку 80% лейтенантского состава отдельного батальона составляли "пиджаки", а рядовой состав призывался из солнечной средней Азии, Азербайджана, Армении и в лучшем случае - западной Украины, "отцам командирам" приходилось не сладко. Тем не менее вышестоящему кадровому комсоставу хватало ума не особенно забижать пиджачную массу, а мы согласно неписанному нейтралитету старались не особенно борзеть. Единственное, что нарушало "комсомольский" ритм строительства, наличие контингента кадровых профессиональных бездельников политработников. Поскольку связываться с кадровыми работягами они опасались, имитировать кипучую деятельность было необходимо, а самим что-либо осуществлять было в лом, на нас возлагалась задача по политическому просвещению рядового состава в свободное от производственной деятельности время. Как мы их за это "любили" объяснять не надо.
Времени свободного от исполнения многочисленных обязанностей было мало, здоровья хватало, поэтому вечернее общение за преферансом в сочетании с портвейном иногда затягивалось до построения на развод. Закуску нам поставляли два пиджака мостовой роты Федюня и Сергунька, выпускники Новосибирской железки. Федюня был высок, Сергунька росточком не вышел и общего, у них было только то, что кулаки у обоих в рабочем состоянии по объему равнялись голове рядового срочной службы.
Возвращались они с трассы позже всех и зачастую по темноте, т.к. мосты возводились задолго до того, как к ним подтягивались рельсы. По пути к лагерю, с помощью фары-искателя, машиной сбивались два три зайца. Их отдавали повару офицерской столовой и к следующей пульке нам готовили отличное жаркое. Хорошее быстро кончается и однажды вечером мы остались без деликатеса. Повар оказался не при чем, т.к. и сам получил звездюлей от замполита, конфисковавшего жаркое при обходе. Неделю Сергунька вынашивал месть, а потом, подгадав к очередному дежурству замполита, разделал тушку приблудного, отожравшегося на солдатских харчах котяры и самолично приготовил жаркое с таким количеством специй, что аромат благоухал на расстоянии нескольких метров от кухни. Ловушка сработала, и останки Сержанта, как звали убиенного кота, упокоились в желудке замполита.
Утром весь личный состав был оповещен о трагической судьбе котофея и развод напоминал, шоу Бени Хила т.к. в строю то тут, то там кто ни будь мявкал. Дикий ржач остановить было не кому т.к. господа офицеры сами корчились, поддавшись всеобщей истерии.
Однако армейское бытие было насыщено событиями и следующим, затмившем предыдущее, было прибытие нового начфина. Во первых он оказался самым старшим по возрасту двухгадюшником. А поскольку был чистокровным горцем, то в свои двадцать семь лет выглядел чуть ли не ровесником командира части. Происходило это отчасти потому, что щетина на его физиономии отрастала через пару часов после бритья. Гоги Мчедлишвили оказался дипломированным экономистом. Чтобы влиться в дружную семью пиджаков, "накрыл полянку" и нам эта полянка показалась уголком райского сада. Даже в лучших ресторанах сытой по советским меркам Прибалтики вряд ли можно было вкусить подкопченный сулугуни, сациви домашнего приготовления и чачу из немыслимых ароматнейших сортов винограда. После пятого тоста за нерушимое пиджачное единство, Гоги бесхитростно признался, что в лейтенанты пошел добровольно из карьерных соображений. Наши непонятки он развеял пояснив, что в Грузии получить партийный билет, имея высшее образование если и возможно, то только за очень большие деньги. Без членства в КПСС должность начальника ОБХСС района, на которую он нацелился, была недосягаема, вот он и придумал сложную двухгодичную рокировку.
После выхода на гражданку, я не раз вспоминал мудрого Гоги т.к. будучи очень беспартийным, пару раз пролетел мимо тепленьких должностей с хорошей зарплатой. Гоги двигался к поставленной цели с энергией бульдозера. Коньяк в его закромах не иссякал и в положенный срок заветные две рекомендации от истинных, хоть и запойных партийцев у него были. На комиссию в бригаду, для получения заветной книжицы кандидата в члены КПСС, поехали от нашей части три офицера. Далее со слов члена комиссии парторга батальона.
Сил Гоги хватило только на то, чтобы представиться членам комиссии. Далее посыпались вопросы по уставу партии, решениям съездов и т.п. политфигне. Гоги молчал как партизан на допросе даже не пытаясь раскрыть рот. После десятиминутной экзекуции, экзаменаторы пришли к единогласному мнению о том, что испытуемый плохо подготовился и явно не достоин чести быть принятым в партийное братство. Вот тут-то и случилось непредвиденное. По закаменевшим щетинистым щекам Гоги поползли две огромные слезы. Эти две искренние капельки перевесили все! Гоги стал-таки кандидатом в члены КПСС!
Торжества по поводу Гогиной партийности длились два дня и больше всего напоминали хорошую грузинскую свадьбу. В качестве нареченной была заветная книжечка кандидата в члены Ума, Чести и Совести Советского Народа! "Горько"!