Сигаретный дым медленной дымкой расплывался по салону машины. Прожит ещё один день из моей жизни, вернее почти прожит. Мне наверное следовало бы писать про один свой день жизни как Солженицыну. Только рассказ назывался бы 'Один день из жизни Ольги Вячеславовны, труженицы полового фронта'. Казалось, что прошла вся жизнь, а прошёл всего один день. Разница в том, что Иван Денисович работал по-другому, не то, что я. Осколки прошлого складывались в воспоминания, которые снова и снова резали меня. Прошло почти тринадцать лет, а казалось, что всё было вчера. Где та наивная девочка, которая верила, что всё, что она хочет и планирует будет так, как она захочет? Её больше нет, равно как и тех, кого она любила. Одни просто ушли из жизни, так и не победив самого главного врага каждого человека - Смерть, другие просто бросили её выживать, предав. Она осталась почти одна. Одиночество становится страшным, если ты стал другим.
Я много раз пыталась представить, что было бы со мной не будь всего того, что со мной произошло. Наверное я была бы просто женщиной у которой есть муж и дети, которая живёт их проблемами. Нет, наверное Бог решил показать, что я не должна так жить или Дьявол так зло пошутил со мной. Воспоминания прошлой жизни приходили ко мне, как незваные гости. Словно я сижу дома, расслабившись и не думая не о чём и тут приходит кто-то, кого не ждёшь или просто не хочешь видеть. Так и воспоминания, как гости.
О том кто я , сама не смогу сказать. Я помню себя прежней. Но это было так давно. Я знаю кем была, но не знаю кем я стала. Существом, затравленным жизнью, как хорошей борзой на охоте или человеком. Я знаю одно, и твёрдо знаю, что я теперь шлюха, нет не шлюха, я - сутенёрша или мамка, как просто зовут мужики, которые покупают моих девочек, и с каждой я продаю частичку себя. Покупают ту, которая имеет красивое лицо и не менее красивое, но искалеченное тело и выжженную душу. Жизнь проносится мимо меня, как скорый поезд, увозящий других в счастливую жизнь. Я лишь наблюдатель, который стоит на пепелище своих воспоминаний и несбывшихся надежд. Я сама перечеркнула всё и сама плачу за свои грехи. Не все мечты сбываются.
Как сказал один святой: '...если бы каждый получал, что желает, то ничего живого уже бы не было'. Значит почти у каждого, что-то не сбылось. Всё имеет свой финал и не у всего есть счастливый конец....
Была весна 1989 года. Май шумел солнечным светом и яркой зеленью. Настроение у меня было отличное. А каким оно может быть у молодой, красивой, умной и здоровой. Через несколько дней я уезжала на юг. Прощай город северный, да здравствует солнце, море и белый песок. Это был мой гимн югу. Впервые я ехала одна, без сестры и родителей. Позади досрочно сданная с отличием сессия и лекции. Впереди отдых и куча времени на разные мысли. Если бы я знала, что ждёт меня через несколько дней, и какой я стану.
Нужно было посетить свою подругу у которой сессия только приближалась.
Светка растянувшись на диване уныло рассматривала учебники по фармакологии. И была она явно не в лучшем расположении духа.
- Привет, Светка!
- Привет - уныло ответила она.
- Что такая кислаю физиономия?
- Да так, мысли всякие тут в голову лезут
- И какие?
- Плохие. А всё этот визит к ясновидящей
- К кому?
- Ну к предсказательнице
- Слушай, а ты не заболела? Какая ясновидящая, чего ты несёшь?
- Обыкновенная, я вчера с ней с тёткой ходила. А она нас отругала, сказала, что нельзя вдвоём к ней ходить, только по одному. А потом такое нам рассказала, что до сих пор прийти в себя не могу.
- Чушь какая-то, ты точно заболела.
- Ничего я не заболела, сама к ней сходи, у ней и возраст-то не определишь.
- Давай адрес, схожу, только это всё чушь.
- Только ты к ней одна иди. Ладно?
- Ладно, ладно.
Я подошла к дому, адрес которого написала Светка. Поднялась на третий этаж и позвонила. Дверь никто не открыл, но женский мелодичный и спокойный голос сказал: 'Входите, открыто'.
Я вошла, и пройдя через прихожую очутилась в комнате. Шторы не были задёрнуты и я успела довольно хорошо рассмотреть её. Комната была большой и очень уютной. В центре комнаты стоял круглый стол и несколько стульев вокруг него. На потолке красовалась хрустальная люстра, было много комнатных растений. В правом углу комнаты расположился большой диван с множеством подушечек, который как будто звал посидеть на нём.
Но больше всего удивил меня левый угол комнаты. Там были иконы и горела лампадка. Видно, что иконы были старинные. А ещё в комнате стоял запах ладана. Этот запах я бы не смогла перепутать ни с каким другим запахом. Перед моими глазами возникла картина из детства. Мать в детстве тайком ходила со мной в церковь. Поставить свечки за упокой и здравие, купить просвиры. Мне было велено молчать об этих походах, а то могли выгнать из пионеров (что казалось ей самым страшным наказанием), а мать уволили бы с работы. Так и жили мы двойной жизнью. Я вдруг вспомнила, что когда училась в четвёртом классе, в школе разгорелся грандиозный скандал. Один мальчик, который окончил школу с золотой медалью, вдруг взял и поступил неожиданно для всех ни в институт, а в семинарию. Тогдашнего директора школы замучили товарищи из обкома с проверками на благонадёжность. Когда была жива бабушка, в моей семье всегда отмечались святые праздники, хотя я и ходила в церковь (мне там очень нравилось), в существование Бога особо не верила. А на все увещевания бабули о том, что Бог накажет, смело отвечала одной фразой: 'Нет никакого Бога'!
А ещё в комнате пахло спокойствием и хотелось навсегда здесь остаться.
Казалось, что прошла вечность, а женщины всё не было. А, оказалось, прошло всего пять минут.
Наконец колдунья вошла. Я, видела женщин, у которых невозможно определить возраст, но эта оказалась воистину 'индейской' женщиной. Волосы цвета вороного крыла, белая, почти фарфоровая кожа и глаза цвета индиго. Такого оттенка глаз она не видела ни у кого. Её глаза говорили о мудрости, той мудрости, которой не меньше нескольких сотен лет. Они притягивали, они как будто звали её в омут, который страшен, но он так манит, что страх пропадает и хочется идти не оглядываясь и не задумываясь о том, что будет. Я испугалась своего нового чувства. Видно было, что женщина поняла всё и улыбнулась.
Улыбка была лукавой, а в глазах плясали чертенята, которых можно увидеть только у задорной молодой девчушки.
- Мне Света посоветовала обратиться к Вам, а сама не пошла почему-то, я вот...
- Я знаю, -спокойно и резковато ответила она. Света правильно сделала, за компанию сюда не ходят. Я знала, что ты придёшь. Люди слишком хотят знать, что с ними будет и произойдёт ближайшее и отдалённое время, редко кто идёт за советом, всем нужно знать, что с ним будет, вот только зачем? От судьбы не уйдёшь, а жизнь всего лишь иллюзия.
- Понимаете, я не гадать пришла, мне нужно знать только одну вещь, у меня проблема, которую я хочу решить для себя.
- Ты хочешь спросить о своём молодом человеке, ты сомневаешься в нём и правильно делаешь.
- С чего Вы это взяли?
- Послушай детка, я прожила слишком долгую жизнь и я далеко не глупа. Раз ты здесь, значит ты сомневаешься. Дай мне свою руку, да ещё, я хочу посмотреть на фотографию твоего суженого. Ты её принесла?
- Да, конечно.
Я вытащила фотографию из сумки и протянула её колдунье.
- Присаживайся разговор будет очень долгим.
- А почему долгим?- взволнованно спросила я
- Потому что расскажу очень много. Сразу тебе сказу, он не твой человек, он тебя бросит, как только ты заболеешь. И произойдёт это довольно скоро.
- Я заболею? Да чем же так можно заболеть, чтобы человек тебя бросил?
- Не перебивай меня, я должна сосредоточиться, я всё скажу, а ты потом спросишь, что тебя интересует.
- Ты заболеешь в поездке и очень сильно, болеть будешь долго и вообще не стоит тебе ехать, это опасно для жизни. Эта поездка очень опасна для тебя. Твой парень очень скоро найдёт тебе замену, девушка будет из очень состоятельной семьи. Он женится по расчёту. Детей у них не будет, но будет ребёнок от него у его любов-ницы. Жена будет знать о их отношениях, но будет терпеть всё из желания сохра-нить семью. Впрочем и любовниц у него будет очень много, только пустое всё это. Счастлив он не будет никогда. Понимаешь, он - разрушитель. Рождаются люди для созидания, строительства, а он рождён для разрушения. У него очень плохая карма. Он будет разрушать всё вокруг себя. Начиная от бытовой техники и машин до жизней других людей. Нужно очень много сделать плохого в прошлых жизнях, чтобы иметь такую карму. Хотя, чистильщики тоже нужны, без них не будет равновесия в природе. Если есть только хорошее, это неправильно, значит должно быть рядом и плохое. Ты очень гордишься собой и твои близкие тоже. Скоро всё изменится. Ты умрёшь и родишься снова, но ты станешь другим чело-веком. Бог накажет тебя за твою гордыню. Но ты станешь чище душой, хотя окажешься на самом дне. Твоё тело будет вываляно в грязи, но душа станет дру-гой, ты заметишь те вещи, на которые закрывала глаза. От тебя отвернуться многие люди и ты узнаешь цену настоящей любви и дружбы. В твоей жизни появится человек, который очень сильно полюбит тебя и ты ответишь ему. Впро-чем не один мужчина, их будет двое. Но только один из них будет любить тебя по-настоящему. Итак, о чём ты хочешь спросить меня?
- Понимаете, Вы так всё говорите, как будто ничего не изменишь в этой жизни, как будто всё уже кто-то решил за нас.
- Конечно, от судьбы не уйдёшь, даже если ты и будешь с этим человеком, счастливой от этого не станешь. Ты будешь только страдать от его измен.
- Зачем же он сейчас со мной, если я ему не нужна?
- Просто он ещё не встретил ту, которая тебя заменит, нет достойной в его глазах.
- А можно я Вам задам другой вопрос?
- Конечно, можно, задавай.
- У Вас эти иконы старинные?
- Да, это иконы ещё моей прабабушки. Ты знаешь, когда её выдали замуж, её отец и мать дали ей эти иконы. Они передаются у нас из поколения в поколение по женской линии, от матери к дочери.
- А сколько Вам лет?
- А вот на этот вопрос я тебе отвечать не буду. Могу сказать только одно, я уже давным давно на пенсии.
- Вы?
- Да, я на пенсии, что не верится.
- Не верится.
- Ну и не нужно, к тому же мне к сказанному добавить нечего.
- Спасибо Вам. А сколько я Вам должна?
- Сколько не жалко, сделай милость положи деньги на тумбочку в прихожей. Пусть Бог тебя хранит и ангел-хранитель пусть убережёт тебя от всего плохого. Иди .
Сказав это, она повернулась и ушла в комнату.
Настроение у меня резко испортилось после этого визита. В голову полезли мысли о том, что может со мной случится.
'Ничего со мной не случится, всё это бред. Игорь меня не бросит, если вообще я его не брошу раньше, что-то в последнее время он чаще стал намекать на более близкие отношения, ну и что, пусть намекает, до свадьбы всё равно ему будет полный облом.' - так я размышляла, а ноги сами несли меня домой.
Мне вдруг стало легко от мысли, что ничего плохого не может произойти, что всё что сказано этой женщиной - бред сумасшедшей.
'А вдруг не бред? А может не ездить никуда? Подумай, хорошо подумай.' - заговорил кто-то внутри меня. Но этот кто-то не был услышан мной.
Дома моё уныние сменилось на весёлый настрой. Яркие летние платья, купальни-ки, полотенца, косметика, все вещи, которые, как мне казалось, были мне так нужны, уложены теперь в яркую сумку. Пройдёт всего несколько дней и я окажусь у тётки в гостях и буду греться под южным солнцем. Вечером поезд, нужно было всё успеть. Время пролетело так незаметно, и как я оказалась около поезда, рядом с семьёй, я помнила плохо.
Отец стоял опустив голову и не смотрел на меня. Меня это насторожило. Когда я спросила его в чём дело, он поднял голову и посмотрел мне в глаза. Этот был прощальный взгляд. Так может смотреть только старая больная собака, которая знает, что скоро умрёт. Мне стало не по себе и я обняла и поцеловала его в щёку. Тогда я не знала, что вижу его последний раз и мы никогда больше не встретимся в этой жизни. Я гнала от себя эту мысль, но мне стало страшно. Сестрёнка весело болтала всякую чепуху, мама стояла и улыбалась.
Со мной в купе ехала молодая пара с ребёнком, компания была весёлой и время летело незаметно для всех нас.
Ночью меня разбудили крики людей и запах дыма, звук падающих вещей. Началась паника, люди стремились выбраться из вагона, половина которого уже была объята пламенем. Я помогла вытащить ребёнка через окно и подать его вылезшему из окна отцу. Пламя подбиралось всё ближе к нам. Мне вдруг стало очень жарко, я поняла, что горю.
'Свершилось' - вдруг пронеслось у меня в голове.
Резкая боль вдруг пронзила моё тело. Я открыла глаза и непонимающе уставилась на всё окружавшее меня. Бледно-голубые стены, простые шторы, кровати, на которых лежали обмотанные бинтами люди. Медленно до меня начало доходить, что я нахожусь в больнице. Я посмотрела на себя. Мои руки были забинтованы. Я медленно подняла правую руку и коснулась головы. Болью во всём теле отозвалось мне это движение. Голова тоже была забинтована.
- Ну наконец-то пришла в себя, а мы уж думали, что всё потеряем тебя. Не хотелось бы терять такую красавицу - донёсся до меня голос.
Я повернула голову и увидела молодую медсестру. Она смотрела на меня с любопыт-ством и сожалением.
- Где я?
- В больнице, где же ещё. Когда тебя привезли, ты была без сознания и всё повторяла одно слово 'свершилось'. А что свершилось никто ничего не понял.
- А что случилось? Я помню только, что в купе был пожар среди ночи.
- Ну да, по радио говорят, что столкнулись два поезда.
- Странно, почему я этого не помню.
- Ничего, так бывает, ты ведь очень сильно обгорела. Ну ничего, встанешь на ноги, всё нормально будет. Кстати, к тебе там посетитель, в коридоре дожидается.
- А кто он?
- Сейчас сама увидишь, я его позову.
Через некоторое время открылась дверь и вошёл Игорь.
С минуту мы смотрели друг на друга. Я чувствовала себя в бинтах мумией, которую нашёл археолог и не верит своим глазам, что перед ним такая находка. Игорь, рассматривал меня с интересом, какая-то укоризна читалась в его глазах. Наконец он подошёл к моей кровати, взял стоящий рядом стул и сел на него. Его молчание становилось всё тягостнее для меня. Я решила уже начать разговор, но внезапно он заговорил.
- Ну, здравствуй.
- Здравствуй.
- Да, не ожидал от тебя такого героизма. Ты хоть головой своей думала, о себе, о близких? Куда ты лезла, зачем тебе нужно было спасать этих детей? Тоже мне героиня. Теперь лежишь в этих бинтах на больничной койке. Знаешь, я всегда думал, что ты умнее, оказывается, я ошибся.
От этих слов меня прошибло потом. Игорь открылся мне с новой стороны. Я никогда раньше не думала, что он может быть жестоким. Неужели эта женщина была права, говоря о нём мне все те вещи. Я никогда не задумывалась, что толкнуло пойти меня к ней. Что это было? Это было моё желание доказать, что она не права или узнать то, что не знает никто кроме неё. Игорь продолжать упрекать меня, что-то говорил, а у меня в голове будто щёлкнул выключатель звука, я его не слышала. Что я могла делать в горячке, все кричали, была суматоха, в такие моменты не всегда даже самый холоднокровный и трезвомыслящий человек не сразу осознаёт, что он делает. Такое случилось и со мной. Было лишь одно желание - выбраться из горящего вагона. Наконец Игорь остановился и уставился на меня.
- Ты меня совсем не слушаешь, ты вообще меня не слушала, а я здесь распинался.
- Слушала.
- Не ври. Впрочем, мне всё равно. Я устал сегодня. Приду к тебе завтра, а сейчас пойду в гостиницу отдохну. Что тебе принести?
- Ничего. Я ничего не хочу.
- Ладно, я принесу что-нибудь всё равно. Сейчас не хочешь, потом захочешь. Пока.
Он улыбнулся мне на прощание, но улыбка у него была натянутой. Улыбнулся он только губами, глаза у него блеснули холодной сталью. У меня промелькнула мысль, что мы с ним расстанемся. Я успокаивала себя, но мысль эта осталась у меня в голове. Нет, я себя не настраивала, просто я чувствовала это интуитивно. Так с любимыми не прощаются, уходя на время. Так постепенно уходят навсегда.
Я видела выражение его глаз, в них появилось что-то чужое, словно передо мной был незнакомец, который смотрел сквозь меня, скользя равнодушным взглядом по толпе незнакомому человеку. Неизвестно, что хуже, когда человек в один день приходит и говорит, что не хочет быть с тобой, потому что просто не хочет, ты ему надоела или просто он встретил другую женщину, или когда он уходит постепенно. День за днём растёт между вами стена отчуждения. День за днём прибавляется в ней несколько кирпичиков. Я пытаюсь что-то сделать, но стена всё выше и выше, а человек уходит от меня всё дальше и дальше. Стена выросла, а человек ушёл. Моего Игоря больше не было. Впрочем, он никогда не был моим. Я просто называла его так про себя, как часто называет женщина своего любимого, не оттого, что он принадлежит ей, как раб, как вещь, а просто из любви. Теперь на его месте был незнакомый, чужой человек, такой же умный, красивый, но чужой. Я делала всё, что позволяло моё нынешнее состояние, но это было бесполезно. И однажды он уехал, сказав, что у него сессия. Я не стала плакать, я поняла, что мы с ним не будем вместе никогда.
Меня волновали теперь ещё другие проблемы. Моё состояние и почему не приезжают мои родные. Теперь мои мысли были заняты ещё и этими вопросами. Я приходила в ужас, глядя на моё тело, когда мне делали перевязку, я очень сильно обгорела. Моя шея, грудь, живот и очень сильно руки от локтя до кончиков пальцев всё было тёмно бардового цвета и в волдырях. Голова болела уже меньше, и мне сняли повязку. Рассматривая себя однажды в зеркало в женском туалете, я отметила, что изменилась как-то внешне. Изменился взгляд и выражение глаз. Я чувствовала себя песчинкой в пустыне в окружении миллиардов таких же песчинок, грустных и одиноких. Моё лицо было молодым, а глаза стали какими-то выцветшими, как у старухи, которой за восемьдесят лет. Мне хотелось жить, потому что я понимала, что ещё молода и не хотелось, потому что я знала, что теперь меня ждёт уже не та жизнь, которую я вела. Я стала совсем другой и жизнь моя теперь будет другой, очень трудно встать, когда ты упал. А люди не всегда спешат помочь, они иногда втаптывают тебя всё глубже и глубже и жить хочется всё меньше.
Новостей от моих родных в не было, мне с каждым днём становилось всё тревожней на сердце. Наконец приехала мама. Сказать, что она очень сильно изменилась, это значит не сказать ничего. Она сильно похудела, глаза впали и в её волосах появилась седина. Она настолько изменилась, что когда она вошла ко мне в палату, то я поначалу вообще её не узнала.
Мы смотрели друг на друга и не узнавали. Мама заплакала, так беззвучно и беспомощ-но, что мне стало не по себе. Она подошла, обняла меня и поцеловала.
- Мама, что ты плачешь, я ведь жива, не плачь, мне плохо, когда ты плачешь.
- Ах, что ты говоришь, что ты говоришь, а обгорела-то как, я сейчас с твоим лечащим врачом говорила, он мне такое рассказал. Шестьсот с лишним человек погибло и покалечено, страшно-то как, дети погибли.
Мать опять заплакала.
-Мама, всё будет хорошо. Мам, а почему папа не приехал? Он с Ленкой остался да?
-Папа, папа не смог. Там у него проблемы со здоровьем.
-Какие ещё проблемы?
Ну, так, он когда узнал про поезда, ему плохо стало с сердцем, его увезли в больницу.
-Мам, что с ним, говори, не темни.
- Оля, у него был инфаркт, но сейчас всё хорошо. Поэтому я не смогла приехать сразу к тебе. В больницу к нему ездила. Прости меня. Мы не могли раньше прие-хать.
- Да, да что же вы все, так реагируете. Всё ведь со мной нормально.
- Да ты вообще знаешь, что с нами творилось когда мы всё узнали, да и не только мы, другие люди, чьи близкие были в том поезде. Ты бы видела, что с отцом стало.
- Мам, успокойся, я здесь не намерена ещё больше недели лежать, буду домой проситься.
- Оля, дочка, не торопись, лечись хорошо, я к тебе приходить буду, я тут недалеко комнату сняла.
- Ну, если ты будешь приходить, то пожалуй ещё поболею
Но странное чувство не покидало меня, словно я понимала, что мать что-то не договаривает. Выяснить у неё мне ничего не удавалось. Она приходила каждый день и мы разговаривали на все темы подряд. Приближался день моей выписки из больницы. В день выписки мой врач вместе заведующим отделением пригласили меня для разговора. В тот момент я не осознавала то, что услышанное мной изменит всю мою дальнейшую жизнь. Мне сказали, что теперь я стала инвалидом, что повреждены мои внутренние органы, что следы от ожогов останутся на всю остав-шуюся жизнь и что я наверное не смогу никогда иметь детей. На мне поставили печать о моей непригодности к жизни, которая кипит вокруг меня. Слово 'инвалид' стало для меня проклятием, штампом на всю жизнь.
Два часа слёз, истерика, успокоительный укол и мама увезла меня из больницы. Я ощущала свою ничтожность и ненужность для этого мира. Как ошиблась я тогда, я и не знала, что ещё предстоит мне пройти и все эти слёзы, это всего лишь такой пустяк по сравнению с тем, что меня ждало дальше. О тех слезах в больнице я больше не вспоминала, они были такой мелочью, о которой не стоит помнить.
Мы с матерью вернулись домой. Сибирь встречала нас первыми признаками закончившегося лета. Это лето окончилось в моей жизни, так и не начавшись. Мы молча шли от вокзала к троллейбусу, молча от остановки до дома и молча поднима-лись в квартиру на лифте. Каждая из нас что-то говорила другой в душе, но не произнесла ни слова вслух. Мать открыла дверь в квартиру. В квартире пахло одиночеством, пустотой и стоял холод, словно в ней никто не жил. Мои подозрения усилились и я повернулась к матери. Она опустила голову и не смотрела мне в глаза. Я не выдержала паузы.
- Мама, где все? Где отец, Ленка? Папа уже вышел на работу? Почему ты мол-чишь?
- Ленка у тёти Клавы и Светы, а отец, отец не на работе, он не работает.
- Мам, ему что инвалидность дали? Ну что ты молчишь? Отвечай!
- Папа умер, его больше нет. Я не хотела тебе говорить. У него было два инфаркта подряд. Второй был в реанимации, через день после первого, его он не перенёс. Прости, я не могла тебе сказать. Всё произошло слишком быстро.
- Ты, ты знаешь кто? Ты - предательница, ты предала отца, ты бросила отца, когда он умирал, ты оставила его одного.
- Оля, что ты говоришь? Опомнись. Я не знала куда бежать. К тебе бежать, когда ты была в реанимации после ожогов или к отцу. Мне с работы позвонили, что ему стало плохо и его увезли на скорой. Все помогали, кто чем мог, но его не смогли спасти.
- Знаешь, я не хочу с тобой разговаривать. Оставь меня.
Я бросилась к себе в комнату. Физическая боль и детская обида захлёстывали меня. Умом я понимала, что мать делала всё, что могла, но сердце не верило, что со мной теперь не будет ещё одного близкого и любимого человека. Нужно было жить дальше, но как, я не знала сама.
Игорь позвонил совершенно неожиданно и предложил приехать к нему, поговорить. Я уже не ожидала его увидеть и вспомнила нашу встречу в больнице и подумала, что никогда уже больше не увижу его. Но он позвонил и предложил встретиться. Сборы на встречу с ним заняли у меня полдня. Я подумала, что никогда раньше так не стремилась привести себя в порядок. Теперь мне долго пришлось выбирать одежду. Осенний день выдался тёплым, но открытое платье или кофту с открытой шеей она себе теперь не могла позволить. Пришлось одеть кофту с глухим воротом. Я посмотрела в зеркало и отшатнулась от своего отражения. На меня смотрела внезапно повзрослевшая женщина с грустными и полными горечи глазами. Я не верила, что это она. Я не верила своим глазам. Неужели я стала такой? Нет, это была я.
Мы с Игорем словно поменялись местами. Когда он хотел быть в постели со мной, я этого не хотела, а теперь я страстно желала его телом и сердцем, но мой разум холодно твердил, что нам не быть вместе. Мне теперь хотелось его жарких и обжигающих поцелуев, но я знала, что их не будет никогда.
Игорь был один. Он помог мне снять плащ и проводил в комнату. В комнате царил полумрак, на столе горели свечи, стояла открытая бутылка вина, фрукты. Я удиви-лась, но старалась ничем этого не показать.
Игорь налил вина в бокалы, включил тихую музыку. Вечер обещал быть романтич-ным, но у неё сердце сжалось в предчувствии беды.
- Оля, нам нужно поговорить. Ты должна меня извинить за те разговоры в больнице, я был ошарашен тем, что произошло, я этого не ожидал, я вообще не думал, что такое может случиться с тобой, да и вообще с поездом. Столько людей пострадало. Ну да ладно, речь пойдёт о нас с тобой. Слушай, а давай потанцуем как раньше?
- Нет, я не хочу, настроения нет. Я не ожидала, что увижу тебя снова после того разговора в больнице.
- Оля, разговор будет серьёзным и ты не должна обижаться на меня. Ты знаешь, я всегда говорю правду.
- Говори прямо, зачем ты меня пригласил.
- Оля, я встретил другую девушку и полюбил её. Она очень хорошая, добрая и
- И из хорошей и обеспеченной семьи. Верно?
- Да, а что тебе кто-то что-то сказал? Ты меня удивила. Мы вместе ещё нигде не появлялись. Кто тебе сказал?
- Никто, я просто высказала свои предположения, ты ведь не будешь встречаться с кем попало, особенно, если она ничего из себя не представляет в материальном плане. Верно?
- Ну зачем ты так обо мне? Оля, ты пойми я не смогу быть с тобой. У тебя ведь такая болезнь. Ну, ты понимаешь, о чём я.
- Нет, не понимаю, я что больна сифилисом или проказой. Может меня сразу нужно определить в лепрозорий? Не знаешь, где такой поблизости находится?
- Хватит, прекрати, я не в этом смысле.
- А в каком?
На меня вдруг нахлынула такая беспомощность, обида и ненависть на Игоря, и на весь мир. За что мне это? Кому я сделала плохое, что так наказана.
- Оля у тебя не будет детей, а для меня это важно, ну а потом, как я появлюсь с тобой на людях? У тебя ведь шея, руки, живот, грудь всё в ожогах и шрамах. Как ты теперь оденешь что-то открытое, как на тебя будут смотреть окружающие и на меня тоже? Жена изуродованная. А я ведь юрист. Вдруг я стану прокурором или судьёй? Оля и ты тоже без пяти минут юрист. Хотя, я сомневаюсь, что ты им станешь.
- Почему? Или ты думаешь, что вместе со всем и мои мозги сгорели?
- Нет, ты сама не сможешь учиться по состоянию здоровья.
- Знаешь, если ты хотел сказать о том, что ты хочешь расстаться со мной, то мог сказать это и телефону. Зачем вся эта мишура?
- Я хотел расстаться красиво, наши отношения были красивыми, ты была красивой, вот я и подумал, что так будет лучше.
- А обо мне ты подумал? Каково мне всё это видеть? Ты решил поиздеваться надо мной?
- Ольга, прекрати, ты не себе.
- Это точно, я была не в себе, если пришла и слушаю всё это и ещё не хлопнула дверью и не ушла.
- Оля, прости меня за всё.
- Бог простит, а я не Бог. Я всего лишь калека, которую ты так интеллигентно и галантно послал куда подальше, мог бы просто это сделать по-русски на три буквы.
- Хвати, ты ещё и ненормальная. Ты не просто калека, ты - дура. Я не хотел тебя обидеть, я хотел сделать всё красиво.
- Спасибо, Бог тебе судья, будь счастлив.
Я выбежала в прихожую и лихорадочно схватив плащ, и бросилась из квартиры. Прохладный осенний ветерок обжёг меня. Внутри всё кипело.
'Господи, за что мне это? За что? Что я тебе сделала плохого? Кому я сделала столько плохого, что Ты меня так наказал? Неужели я это заслужила? Господи, ну за что?' -кричала я в темноту и лишь одинокий собачий лай вторил мне. Мы пели с ним дуэтом. Я упала на колени на землю и заплакала. Слёзы ручьём бежали по моим щекам, но я не могла их остановить. Сколько я так простояла, я не знала.