На улице стоял теплый, погожий день. Чуча как обычно шел по улице и напевал свою любимую песню. Это была не просто какая-нибудь очередная попсовая бредятина, а широко известная композиция. Она называлась "Памяти Карузо". Напевая, он думал: "Ну почему все говорят, что у меня нет, ни слуха ни голоса?! Ведь пою и вроде даже очень ничего!". Тут, как всегда некстати, встрял внутренний голос - "Да ты лучше вспомни, как все смеются, когда ты поешь!".
Минут пятнадцать они спорили (с внутренним голосом)... У Чучи даже голова разболелась. В муках родилась правильная мысль - для того чтоб определить есть ли у него слух и голос, нужен кто-то третий. Желательно - независимый специалист. И тут Чучу осенило - "А не пойти ли мне поступать в Гнесинку?". Как эта бредовая идея пришла к нему в голову, останется загадкой даже для него самого.
Чуча был человеком дела. Приняв решение, он сразу начал искать пути выполнения задачи. Но этот молодой человек был еще и везунчиком, каких мало! В очередной раз судьба ему мило улыбнулась в лице очередного знакомого, коих у Чучи было - пруд пруди. Этот знакомый подрабатывал в Гнесинке концертмейстером у какого-то крутого московского педагога. Недолго думая, Чуча взял быка за рога, а знакомого за горло и при встрече вкратце рассказал суть возникшей диллемы. Выразив немалое удивление, тот обещал похлопотать и добиться для Чучи прослушивания у педагога. К слову сказать, набор в училище на тот год уже состоялся.
Знакомый, видимо ввиду необычности просьбы, принял в судьбе Чучи горячее участие. Неведомо, какими путями, но педагога уломал, да еще начал наставлять Чучу, как себя следует вести, какие цветы любит педагог, и еще добавил кучу разных деталей о которых и говорить не стоит.
И вот настал долгожданный день. Петь или не петь? Вот в чем вопрос. Утром, вставая с постели, Чуча почувствовал, что у него дрожат колени. "Что-то рановато мандраж пришел"- подумал он. Но и за завтраком волнение не отпускало его, а наоборот только усиливалось. Нарядившись как Ален Делон с рекламного плаката середины прошлого века, он вышел из дома. В каждом его движении сквозили неуверенность и робость. Перед проходной с улыбкой идиота на лице и полевыми цветами под мышкой (ибо только их любила педагогиня), он встретил знакомого. Тот ободряюще его похлопал по плечу и со словами - "Зря волнуешься! Она мировая бабка!" - повел его за собой в "кузницу" вокальных талантов.
И вот класс. Первое, на что наткнулся взгляд Чучи, это был большущий черный рояль за которым сидела дама весьма преклонного возраста. Как ему тогда показалось, мадам уставилась на него, как "голодная змея на ма-а-аленького цыпленка". Под ее взглядом Чуча сразу почувствовал дурноту, тошноту, головокружение и желание шлепнуться в обморок прямо в классе не сходя с места.
Однако губы педагога стали растягиваться в сладчайшей улыбке. Откинувшись назад, как профессиональная актриса она произнесла слегка скрипучим голосом (при этом растягивая слова)- "Ка-а-акой крааасивый ма-альчик!". После этих слов об Чучины уши можно было смело зажигать спички или, по крайней мере, использовать их как маяки в плохую погоду. "Драсьте"- сказал он, тупо улыбаясь и вручив свой полевой веник штыковым выпадом - так, как будто он хотел проткнуть бабульку насквозь. "Ну что ж, проходите," - сказала мадам, перехватывая очередной выпад и отбирая цветы. Поставив несчастный веник в вазу, она спросила вполне будничным голосом - "Что Вы нам будете петь?". И вот тогда он смог посмотреть вокруг. Оказалось, что они были не одни. В классе были еще и другие ученики, в основном девушки. Чуча сразу "влетел" в ступор, из которого его очень удачно (ударом локтя под ребра) вывел товарищ. Мадам тем временем продолжала задавать вопросы:
(Педагог)- А какие песни Вы любите петь?
(Чуча) - Нууу, яяя...нууу.......в общем народные! Во, русские народные!
Мадам вообще зацвела от счастья: "Ну что ж подойдем к роялю, я хочу послушать Ваш диапазон!". Все присутствующие в классе девушки как по команде притихли в ожидании чуда. Ударив по трем клавишам, педагог попросила Чучу спеть - ре-ааа, ре-ааа,
ре-ааа при этом повышая каждый раз тональность. При первых же звуках, вылетевших из его рта, она была вынуждена остановить Чучу и ударила по клавише чуть сильней. Рот его издал очередной звук. Причем этот звук до боли напоминал вой голодного шакала в период случки. К великому сожалению Чучи звук был очень далек от той тональности, что играл педагог. Увидев сложность ситуации, мадам решила его успокоить и сказала, что ему не стоит волновался, что все хорошо.
После третьей попытки она сказала - "Лучше мы попробуем петь гаммы!". Что такое гаммы Чуча вообще не знал и не знал, что с этим умным словом надо делать. Сыграв очередную трель, бабулька с вдохновением посмотрела на него...
- "Иииииииииии.........".
Последовал вой того же шакала, только еще более голодного. И конечно, совершенно не в тон. Но педагог не сдавалась. Сквозь зубы она сказала, чеканя каждой слово: "Ну что ж! Бывает...Давайте попробуем спеть с Вами на одной ноте!"
Чуча же про себя подумал: "Все, каюк! Как я с ней буду петь на одной ноте, она же одна?!". Внутренний голос предательски молчал...
В очередной раз услышав вой уже знакомого ей зверя она решительно отодвинулась от рояля. В классе послышались смешки, которые окончательно выбили Чучу из душевного равновесия. На лице педагога читалась просто откровенная борьба. Сделав глубокий выдох, бабулька вернулась за инструмент и сказала: "А спойте то, что обычно Вы поете!".
Совсем оробев, он тихим шепотом начал петь-говорить: "Ой, то не вечер, то не ве-ечее-ер".
Да, это было испытание для ее нервов. Громко и отрывисто сказав - "ХВАТИТ!!!", педагог предложила ему спеть другую песню. Уже в полуобморочном состоянии Чуча затянул с испугу: "Ой-ё, ой-ё. От старых друзей, весточки нет - Грустно!".
Выпучив глаза, педагог пристально изучала Чучу, причем ее взгляд был до жути похож на взгляд психиатра. Вот под этим взглядом он и умолк, как умирающий лебедь в горле удава. В классе уже стоял откровенный ржач.
... Когда последнее эхо стихло в корпусе рояля, в классе стояла мертвая тишина. Неимоверным усилием воли Чуча оторвал взгляд от пола и перевел его на педагога. Увидев ее, он содрогнулся. Бабульку было просто не узнать! Она была бледна, как обычно бывают люди, которые уже умерли. За какие-то пятнадцать минут она постарела лет на двадцать, нижняя губа у нее нервно подергивалась, причем не в такт с подергивающимся глазом. И тишина...
Медленно отодвинувшись от рояля, она поднялась и нетвердой походкой пошла в конец класса, где на последней парте лежала ее сумочка. Открыв ридикюль с третьей попытки, она стала в ней копаться дрожащими руками. Найдя, наконец, пакетик с таблетками, педагогиня стала глотать их просто горстями, даже не запивая водой. В классе стояла "Новодевичья" тишина, нарушаемая только шуршанием бабульки. Сжевав все таблетки, бабулька наконец подняла взгляд на Чучу и сказала тихим, умирающим голосом: "Молодой человек, Вы красивы! Вы очень красивы! (и дальше, срываясь на тональность корабельной сирены) НО У ВАС НАПРОЧЬ ОТСУТСТВУЕТ СЛУХ!!! А
ГОЛОССССССС.......ВАМ ДАЖЕ ГОВОРИТЬ ВРЕДНО!!!".
Опустив голову, Чуча слушал свой смертный приговор... Каждое новое слово, как раскаленное железо, жгло его сердце. Он проклял тот день, когда родился на свет, когда впервые взял в руки гитару, когда впервые спел песню, когда..........когда решился убедиться, что у него нет слуха. Так с опущенной головой он и дошел до двери кабинета. Медленно открывая дверь, он остановился. Затем развернувшись при этом глядя в глаза сразу все присутствующим с упором на педагога, заорал - "Я ВСЕ РАВНО БУДУ ПЕТЬ!!!". И хлопнул дверью так, что со стен посыпалась штукатурка.
На улице стоял теплый, погожий день. Чуча шел по улице, пугая прохожих своим красным лицом и взглядом убийцы. Он продолжал себя корить, ругать, обзывать... Он давал страшные клятвы - больше никогда не петь! В руки не брать гитару! И вообще молчать! Одна сторона улицы была в тени, а другая купалась в лучах солнца. Мимо сновали машины, вокруг своих подруг деловито ворковали голуби, на скамеечках сидели люди, о чем-то мирно беседуя... И вдруг где-то вдали дикий зверь завыл свою жизнеутверждающую песню: "ТЕ ВО-О-О-ЛЬЕ-Е БЭ-Э-ЭНЬЯ СА-А-АЙ!!!"