Его колпак с бубенцами переливисто звенел, наполняя комнату каким-то неведомым мне ранее звуком. Нет, Он приходит ко мне каждый день, а вот звук его смешных колокольчиков был для меня открытием. Его я знаю уже двадцать с лишним лет. Это стадия, когда друг уже совсем не друг, а что-то вроде мебели. Привык, но ничего нового в этом уже нет.
Этот звон выбивал меня из колеи и одновременно заставлял отвлечься от тяжелых раздумий, в которые я погружался. Они затягивали меня как дьявольская воронка, густой туман или пресловутый Бермудский треугольник.
- А вот еще один, - весело сказал Он. - От Шедеровича. Душа спрашивает: "Где я?", как где, - отвечает голос, - в раю. "Неужели, в раю?" - переспрашивает Душа. Разговорчики в раю! - Отвечает голос.
И он смеётся, сливаясь смехом со своими бубенцами-колокольчиками.
- Отстань! - Раздраженно говорю я и снова погружаюсь в адскую воронку.
- Перестань, Че! Неужели у тебя нет времени на добрую интеллигентную шутку?
- Прекрати называть меня - Че!
Че Гевара умер, а его призраки видны из каждого окна. Сувениры, песни, фильмы. Его образ жив. Наверно, в этом и был смысл его жизни, не считая освобождения Кубы.
- Слушай, - говорит Он, - Че, конечно умер, у тебя фамилия на эту же букву!
- Это еще ничего не значит!
- Наоборот, - воодушевляется он и садится на диван. До этого он валялся как ждущий музу поэт: ногами на подлокотнике, ну или - как самый нахальный из царских шутов. - В мире нет ничего случайного, тем более в именах. Как там, кстати, её зовут?
- Ольга, - сам не зная почему, откровенничаю я.
- Так-с, Ольга! - Он на секунду задумывается. - От скандинавского Хельга, в противоположном духовном начале - Олег... Мда, Хельга. Слушай, история из мультика "Эй, Арнольд!". Короче, один раз Хельга пошла...
- Плевать, - прерываю я и достаю карты Таро. Тасую.
- Ну ладно, - снисходительно говорит он. - Не хочешь шутить - твоё дело. А я думаю, человек без смеха умирает. Вот, например, животные очень редко смеются!
- Животные не развязывают войн, - замечаю я.
- Зато едят сырое мясо, - справедливо парирует он.
- Помолчи, а? - предлагаю я.
- Как скажешь, - легко отзывается он и погружается в раздумье, снова принимая шутовскую позу.
Среди многих нелепых привычек у него есть одна, которая способна вызвать раздражение у любого среднестатистического обывателя. Он как бы на миг задумывается, потом вспоминает шутку или глупость и приторно смеётся. В ладошку, конечно же. Но есть в этом "хи-хи" что-то противное, как в звуке сливного бачка.
- Слушай дальше, - говорит он и, не дожидаясь моей реакции, продолжает, - Она очень осторожна, так просто её не взломать и не открыть. Ольги только с виду открытые, а на самом деле внутри у неё буря эмоций. Основная проблема это выход эмоций.
И он умолк, а у меня уже разболелась кисть руки от того, как яростно я тасовал. Да и глаза устали от мельтешения карт. Я посмотрел на прямоугольник окна. Окна восприятия, перефразируя Блэйка.
- Ну чего замолчал? - спрашиваю я.
- Ах, тебе интересно? - В Его взгляде сквозит правота, а лицо озаряется загадочной ухмылкой. - Дай мне, какую-нибудь другую одежду!
Я киваю на шкаф. Он встает и роется в вещах.
- Черный-черный-черный, - перечисляет он цвета моей одежды. - Виктор Цой жив что ли?
- Заткнись и надевай что-нибудь!
- Знаешь, а водолеям больше подходит серые или синие цвета-оттенки. Мда.
Он выбирает черную кофту, бросает колпак в угол, натягивает старые рваные джинсы. И его красно-желтый шутовской прикид беспрепятственно исчезает из памяти.
- О, так-то лучше, - оценивает он своё отражение в зеркале, - о чем мы там?
- Об Ольге.
- Так вот, Ольга Петровна была женщиной грузной и неподъемной, как гениталии импотента Сидорова, алкоголика и тунеядца из соседнего подъезда...
- Придурок, - констатирую я.
- Да, шучу я! - оправдывается Он, как будто так и было задумано. Не сомневайтесь, эта история затянулась бы на час, если вовремя не остановить поток сознания этого чуда в моей одежде.
Он снова садится на диван продолжает, казалось бы давно оборванную нить разговора:
- Главная проблема Ольги - это выход эмоций. Если она найдет его, то в этом нет ничего страшного для окружающих, а если нет, то окружающим будет туго. Она скрытна, самолюбива, с мощной энергетикой, трудолюбивая, усидчивая. К сожалению, рассудок у неё преобладает над эмоциями.
- Почему "к сожалению"? - спрашиваю я.
- Ах, да! - Он демонстративно хлопает себя по лбу. - Ты же у нас такой же. Уроборос. Сам в себе!
- А кто это - "уроборос"? - спрашиваю я, обнажая неведение.
- Та, не важно, - открещивается Он, как отец от несмышленого ребенка.
Карты сулили что-то на работе. Говорили, что курс обучения прошел успешно, и осталось только добавить фантазии и всё получится. А как получится? Об этом не было ни слова. И что я искал на этой работе, что мог дать миру и что взамен получить от него? Может, просто не суть. Может, не стоит забивать голову. Я собрал карты.
- А по зодиаку она кто? - спрашивает он, но с каким-то отчуждением. Ясно, что лучше ему говорить о чем-то смешном, а эта тема, запутанных и нелепых иллюзий, ему чужда и неинтересна.
- Водолей, - отвечаю я, перебарывая отвращение к нему, внезапно возникшее как икота.
- О, брат! - говорит Он. - Ты попал! Она будет еще долго смотреть на тебя в упор, но не видеть тебя, как молодого человека ДРУГОГО пола, ДРУГОЙ организации, ДРУГОЙ волны, ДРУГОГО мировоззрения. Список можно продолжать до бесконечности, как с великими кораблями древности. В общем, дело - табак!
Хорошо, что напомнил, подумал я и закурил. Дым плавно закружил по комнате. То ли от хорошей вентиляции, то ли ему так интересней выражать сущность.
- А где ты её раскопал? - спросил он и в моем сознании возник какой-то песочный каньон, и снежно-белые очертания костей динозавра.
- В И-Нете, - ответил я.
- Ах, ну тогда всё ясно! - Сказал он, как будто сейчас добавит, что поздравляет меня, Шарика, и уведомляет в том, что я, Шарик, ни кто иной, как Балбес.
- Что тебе ясно, Конфуций недоделанный?
- Понимаешь, - его глаза наполняются блеском заговорщика, рассказывающего о тайной операции во имя великой революции. Тьфу, ты! И тут Че Гевара! - Ты ей интересен только на начальном этапе. Ей интересны новые знакомства, ей интересна Сеть и люди, живущие в ней. Но это только склад характера, души, не знаю что там у них, у женщин, еще есть. Случайные связи, я в хорошем смысле, это её конёк.
- Мда, - только и смог сказать я. Всё то, что меня душило несколько часов, этот гад вылил на меня, как ведро холодной воды на голову. А я тут - водоворот! Воронка! Бермудский треугольник!
А что я собственно ждал? Малознакомый человек, с малознакомой планеты появился и в моей галактике. Мы просто где-то пересеклись в пространстве, вернее наши пути пересеклись, но ведь это же ничего не значит. Сколько людей утонуло в этой знаменитой реке, как её, блин, в Лете? Или Осени. Да, неважно! Память штука злая, как и окружающий мир. Люди мельтешат перед твоими глазами. Одно хорошо - несмотря на хаос и постоянную смену декораций и персонажей этой бестолковой пьесы, ты остаёшься на месте. Весь мир крутится вокруг тебя. Вот за эту штуку меня когда-то выгнал преподаватель философии. Не мни себя пупом земли, а то будешь слоняться по коридору университета и мучится от головной боли, потому что вчера был Надькин день рождения и ты, сволочь, разбил пять стаканов, орал песни и ругался матом, а после, с криком "Ненавижу вас всех!" ушел спать.
- А у тебя есть её фотки? - неожиданно Он прервал мои мысли, так прекрасно замкнувшиеся, что аж заискрило где-то в подсознании, и выход уже показался очевидным, но этот блудливый кот всё испортил. Цепь снова разомкнулась. Снова заискрила.
- Нет, нету! - ответил я и представил её образ, а после наделил его телом.
- Понятно, что нету! - легко отозвался он, - Она наверно страшная как каракатица или Братья Грим вместе взятые!
Я не верил, но червь живет в каждом человеке. И яблоко сомнения заскулило от приближающейся опасности.
- Понимаешь, у неё красивые мысли, значит и душа её тоже красива. А тело второстепенно.
- Ага, - заулыбался Он, и запел - "Я никому не отдам, никому отдам-дам-дам такую любовь, весом сто пятьдесят килограмм".
- Идиот!
- Ну, а что если она такая толстая, что в автобусе платит за двоих, а то и троих?
- Не верю!
- Ага, Станиславский, блин! Поражаешь ты меня, Че!
- Всё, - рассердился я. - Пошел вон!
- Эй, да ладно тебе! - попытался он включить заднюю передачу.
- Убирайся туда, откуда пришёл! - это я сказал с расстановкой, четко, как учили.
Он понурил голову, пожал плечами и начал рассеиваться в воздухе. Его свечение было изумрудно-желтым. Его тело исчезло за несколько секунд, а свечение сфокусировалось и напоминало мне то световой шар, то диковинную медузу. Потом этот "объект", назову лучше так, плавно начал входить в моё сознание. Точки над "I", закон бытия, карма. Туда, откуда пришёл.
Я снова закурил и наряжено думал. О ней, о Его словах, о себе. Что я мог дать ей? Еще одно скоротечное приключение? Моя жизнь не слишком хороша для неё. Мои вены истончились о лезвия, мои духи говорят мне о приближающейся смерти, мой разум стал отшельником. Но кто-то точит волной моё каменное сердце. Впервые, после шести месяцев бесцельных попыток что-то себе объяснить и оправдать себя. После многочисленных падений и душевных шрамов. После того, как я запер двери в мой мир, кто-то настойчиво стучал в моё окно.
Я ничего не знаю о ней. Пелевин, русрок, радио, интеллект, шарм, водолей. Мне так хотелось доказать самому себе, что вижу её насквозь, как видел других. Но она не такая. Она совсем не такая.
И если когда-нибудь ты захочешь войти в мой мир. Если тебе будет грустно или одиноко или наоборот весело и радостно. Если тебе будет нужен тот, кто выслушает тебя и поймет тебя. Помни, двери моего мира закрыты, Ольга, но ты только что разбила окна в него. Не боишься лезть на второй этаж?