Это сейчас к ней обращаются: "Галина Михайловна", а в те времена, о которых я хочу рассказать, её называли Галей. Правда, был один карапуз, который называл её "тётя Даля", потому, что путался в буквах. Вернее, в звуках. Но, это совсем другая история.
Я, лет пятнадцать тому, поехал фотографировать тетеревиные тока в Кировскую область. Есть там у меня приятель - Рашид. В те времена он работал егерем. Примерно в километре от его избы располагается большой ток, на который слетаются до сорока петухов. По современным меркам - это большой ток. Галя собралась со мной.
Мне, мужики, повезло с любимой: она разделяет мою тягу к охотничьим приключениям и готова болтаться со мной по полям и лесам. Словом, авантюристка она, как и ваш покорный слуга. Тем, кто привык к суровым мужским компаниям, возможно, не кажется хорошей идеей брать на охоту даму, но это не так. Самые прожжённые матерщинники в присутствии красивой женщины преображаются в сильно галантных кавалеров, с готовностью извиняющихся после каждого матюка. Они даже меньше матерятся, поскольку наговорить успели бы гораздо больше, но горячие извинения отнимают у них половину времени, которое в мужских кампаниях они могли бы потратить более продуктивно. Все они наперебой стараются угодить ей и помочь. Не успеет она взять в руки казанок, как уже кто-то с готовностью предлагает свои услуги в чистке картошки и щипании дичи, освобождая меня от хозяйственной рутины. Так что, дорогие мои, я только плюсы вижу в присутствии женщины на охоте. Особенно, если эта женщина конкретно вам не посторонняя. Словом, когда мы не охотимся с ней вдвоём, а попадаем в тёплый мужской коллектив, я чувствую себя, как кот на Масленицу - лежу у костра и тихонько мурлычу в усы. А рядом скворчат сковородки и булькают казанки.
Приехали мы к Рашиду вдвоём. Притащили кучу фотоаппаратуры и амуниции. Рашид днём сводил нас на ток, пока там не было птиц, показал свой шалаш. Галя меня и спрашивает: "Ты сразу утром снимать начнёшь?" "Нет, - говорю, - утром просто на разведку схожу. Посмотрю на ток, выберу место для скрадка, сообразуясь с расположением петухов, оценю освещённость и всё такое. Из шалаша я снимать не буду. Неудобно с пуза снимать, и стоит он для съёмок не слишком удачно по отношению к солнцу". "Я с тобой. А ружьё возьмём?" "Давай, - пожимаю плечами, - возьмём".
Ночью вышли, добрались до шалаша и заползли в него. Галя - женщина миниатюрная, и мы, несмотря на то, что шалаш рассчитан на одного стрелка, вполне в нём разместились, лёжа на взятой с собой туристической пенке. "Ты ружьё-то расчехлять собираешься?" - тревожно вопросила она, видя, что я собрался кимарить до появления тетеревов. Я выполз из скрадка и заполз обратно с собранным ИЖ-27. Протолкнул его в бойницу и стал опять клевать носом. "Зарядил?" - толкнула она меня в бок. Я снова выполз и зарядил. "Какой дробью?" - не унималась она. "Свинцовой", - попытался отбояриться я. "Понятно уж, что не деревянной, - она снова ткнула меня в бок. - Номер, спрашиваю, какой?" "Какая разница? - говорю. - Ты стрелять, что ли, собралась?" "Собралась! - с вызовом заявляет она. - Зря, что ли, у Рашида путёвку купили?" "Пёс её знает, какой дробью? - сон у меня уже пропал. - Что я тут в темноте увижу? Что сунул в карман, когда выходили, то и зарядил. Пятёрку, кажется. А путёвку купили, чтобы Рашиду в зарплату что-то капнуло." "Ты жрачки целую машину привёз, - ворчала Галя. - Он и без зарплаты месяц теперь проживёт, а мы всего на неделю приехали." "Галя, - говорю, - меня родители так научили, что едешь к родне в деревню на день, бери продуктов на неделю. Что они тут в сельмаге купить могут? Тем более теперь, когда в их магазине всё сильно дороже, чем у нас в городе. Когда к тётушке твоей в деревню едем, и я тучу продуктов ей везу, ты, что-то, не возникаешь!" "Ну, дай поворчать-то, - смирилась она. - Я хочу в тетерева стрельнуть. Суёшь мне ружьё постоянно при утках. А они летают, как метеоры - разве в них попадёшь? А тут, когда они по полу ходят, я, наверное, не промажу".
Полежали ещё какое-то время. Вроде бы, я задремал. Тьма - кромешная. Вдруг, шум подлетающей стаи, дружное хлопанье крыльев при посадке, и смутное беление подхвостий в темноте. И тут же закипело токование. Галя мгновенно вцепилась в ружьё. Я покосился на свою лучшую половину. Глаза у неё светились, как у кошки, и внутри шалаша вполне уже можно было фотографировать, не используя фотовспышку. А она уже заводила стволами, выцеливая ближайшего петуха. На наше счастье петух, видимо, услышал шорох и повернулся в нашу сторону головой. Белое подхвостье, смутно видимое во мраке, исчезло. Галя на мгновение растерялась, но быстро собралась и повела стволом в следующее едва видимое подхвостье. Я успел положить ладонь на планку ружья, мешая ей целиться. "Убери руку!" - громко сказала она. Петухи дружно снялись и улетели. "Ты, что наделал? - замогильным голосом спросила она. - Ты всё сломал и испортил!" В сердцах оттолкнула ружьё и, извиваясь ужом, поползла на выход.
Хорошо, братцы, быть здоровым, как лось, и при этом иметь мелкую и тонкую, как стрекоза, половину: я поймал её за воротник и подтащил обратно.
- Даже не думай извиняться! - категорически заявила она и попыталась снова выползти.
- Ляг и не двигайся! - сказал я. - Остынь!
- Дома остыну, - заявила она, пытаясь выползти из курточки, за которую я её ухватил.
- Хватит гундеть! - сказал я. - Ляг, не бранись. Они сейчас вернутся.
- Правда? - с детской надеждой в голосе.
- Правда! - с категоричностью морского волка.
- Ты меня не обманываешь?
- Никогда! Ты, самое главное, не горячись! Я всего два патрона взял. Зачем стрелять в темноте, когда можно дождаться утра, выбрать любого петуха и, не торопясь, добыть?
Минут через пятнадцать тетерева вернулись. Самые осторожные ещё какое-то время подлетали поодиночке, когда ток уже закипел. Начало сереть. Уже можно было разглядеть тёмные силуэты тетеревов среди пожухлой травы, а белые подхвостья были совсем хорошо различимы. Галя опять взялась за ружьё. Я не стал мешать: кое-как уже было видно токующих птиц. Она выцелила ближайшего петуха, и я увидел, как оружейные стволы клюнули вниз. "Ты его нарочно не зарядил?" - громко спросила она. Тетерева улетели. Она опять оттолкнула ружьё и полезла на выход. Я снова поймал её за шиворот и подтащил к бойнице:
- Сколько раз тебе говорить, что у Ижевских ружей автоматический предохранитель? Ты вот эту кнопочку трогала?
- Нет - испуганно пролепетала она.
- Ну, а куда, тогда, опять поползла?
- А ты думаешь, что они ещё раз вернутся?
- Уверен. Только с предохранителя снять не забудь.
Минут через двадцать начали подлетать тетерева. Стало совсем светло. Ток опять закипел. Петухи сходились, делали выпады друг на друга, некоторые азартно дрались, хлопая крыльями и таская друг-дружку за перья на шеях и затылках. Галя смотрела во все глаза, забыв про ружьё. Потом я углядел в её взгляде какую-то тяжёлую мысль: она поджала губы и насупила брови. "Вон тот - самый злыдень!" - едва слышно прошептала она, взяла потихоньку ружьё и хлопнула по третьему от нас петуху. Тетеревов, как ветром сдуло, а "самый злыдень" остался лежать.