Katsurini : другие произведения.

Глава 6

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Глава 6 полностью. обнова от 13 октября 2013
  
Глава 6.
  
  Лёша
  
  Была пятница. Я отработал, впрочем, как и Даша, и мы пошли гулять. Вечер был чудесный. И вот, только мы собрались поцеловаться, как вдруг я услышал визг тормозов. Глухой удар. Сердце бешенно стучит, я словно вижу аварию приближающуюся. Педаль тормоза нажимается, но не срабатывает, жуткий страх. А впереди пешеходный переход, по которому идут люди.
  
  - О Боже, помоги! - знакомый голос. Я выскочил из тела и увидел того, кто сидел за рулём - отец Даши. Взмах крыльев, невидимая стена появляется между пешеходами и машиной. Очередной взмах и телепортирую отца на тротуар. И жуткий удар! Машина всмятку. Пострадавших нет. И даже взрывом не накрыло. На перекрёстке камеры. Просматриваю мысленно видео - как машина показывается на видео, уже не видно никого за рулём. Просматриваю ещё раз по-кадрово - никого нет. Прекрасно. Ну что ж, пусть попробуют объяснить этот инцидент. Сам подлетаю к отцу и превращаюсь в себя. В следующий миг мы уже дома. Пусть и это тоже попробуют объяснить. Дома уже мама и отца она видит. Он всё также в шоке. Я тихонько исчезаю и появляюсь в парке рядом с Дашей. Она сидит грустная.
  
  - Ну, и как это понимать?
  
  - Прости, так было нужно.
  
  - Что?
  
  - Твой отец.
  
  - Не хочешь рассказать?
  
  - Нет.
  
  - Ну ладно.
  
  Мы какое-то время посидели вместе молча. Я ещё раз просматривал удалённо видео, подправлял воспоминания. Машина не заводится, коллега предлагает подвезти. Коллеге тоже подчищаю мозг, внедряя новые воспоминания. Потом подъезжает к нужному дому, высаживает из машины. Отец идёт домой. Тем временем машина сама выезжает со стоянки, в ней никого не видно. На всех камерах виден отец в другой машине, а в этой - никого. Прогоняю проверку ещё раз. Воспоминания отца стоит ли трогать. Шепчу на ухо ему - тебя подвёз тот-то. А дальше ничего не помнишь. Машина не завелась и осталась стоять на стоянке, когда ты уезжал. Проверяю место аварии. Уже ГАИ приехало, огородили территорию ДТП, опрашивают свидетелей. Стираю из воспоминаний всех очевидцев человека за рулём и добавляю удивление, что никого за рулём нет.
  
  - Даш, а Даш.
  
  - Что?
  
  - Ты сердишься?
  
  - Нет.
  
  - Точно?
  
  - Не знаю. Обида точит, не пойму, на что именно.
  
  - Что бросил не сказав?
  
  - Возможно.
  
  - Даш, это само как-то приходит. Я даже не могу объяснить.
  
  - Часто?
  
  - Да нет. Было пару раз связано вот так, удалённо, но оба раза с тобой.
  
  - А какой второй раз? Точнее первый.
  
  - Ты не помнишь, а я не хочу тебе напоминать.
  
  - Это тот день, да? Я всё пыталась его вспомнить.
  
  - Ты не сможешь его вспомнить даже под гипнозом. Я подчистил воспоминания.
  
  - Ты копался в моей голове? - она была в ярости.
  
  - Нет, это была не твоя голова, а выше. Знаешь, ведь воспоминания не хранятся у тебя в голове.
  
  - А где?
  
  - Как бы тебе объяснить. Ты понимаешь понятия сервера?
  
  - Ну да.
  
  - Ну так вот, есть компьютер - твоя голова, он принимает всё, что ты видишь, слышишь и отсылает всю эту информацию на сервер, единственное, что туда не отсылается - твои чувства. Это хранится в твоей душе.
  
  - Значит, делаю вывод, ты покопался в моих воспоминаниях.
  
  - Я копался лишь в том временном периоде, когда ЭТО случилось.
  
  Она задумалась.
  
  - Спасибо, - тихо прошептала.
  
  - Я думал ты обидишься.
  
  - Вначале да, но сейчас обида прошла. Прости, что обиделась.
  
  - Чудная ты, Дарёнка, - я погладил её по голове. Пойдём домой или ещё посидим?
  
  - Не хочу никуда, мне и здесь хорошо, рядом с тобой.
  
  Я обнял её и мы сидели ещё долго. Даша захотела посмотреть звёзды. А на небе облака и смог.
  
  - Ветер, прошу тебя, очисть, будь добр, небо, чтоб видно было звёзды.
  
  Листочки зашелестели, и облака стали расступаться. А я натянул над нами купол, чтоб не видно было нас из космоса всяким там спутникам. И мы сидели и любовались звёздами.
  
  Даша
  
  Не знаю, что произошло с отцом, но седых волос у него прибавилось. Говорить об аварии он не хотел. Его несколько раз вызывали в ГАИ, но поскольку в ДТП никто не пострадал, то скоро дело закрыли. Машина восстановлению не подлежала. Угон, отказ тормозов, врезалась в дерево. По КАСКЕ выплатили конечно не стоимость машины, но ⅔ выплатили. Это радовало. Но отец долго ещё не садился за руль.
  
  - Почему ты его воспоминания не подправил?
  
  - Кто-то должен помнить.
  
  - Ну ты ведь помнишь.
  
  - Слушай, Даш. Я всё понимаю, но я итак сделал много для твоего отца. Он никого не убил, хотя и был не виноват, но дело бы состряпали и сколько человек бы погибло. Подчистил всё. Ну, почти всё. А вот к твоему отцу в голову не полез. Может целее будет.
  
  Я молчала. Он прав. Я не имею права его упрекать. Он и правда спас столько жизней и главное, что спас отца. Это много.
  
  - Прости. Я тебя не упрекаю, я просто хочу знать, почему ты не подчистил и ему.
  
  - Не захотел. Одно дело подчищать для того, чтобы не было свидетелей, т.к. это может испортить жизнь кому-то. А другое - подчищать всем подряд. В первом случае была ТЫ, я не мог оставить тебя наедине со своими переживаниями. А другое - твой отец. Там ничего такого не было, кроме отказа тормозов и того, что он мог сбить столько человек. А это реалии жизни. Он избежал этого и должен пересмотреть это событие и жить дальше.
  
  Странно, но после этого разговора мне полегчало. А отец купил машину и понемногу стал ездить.
  
  
* * * * *
  
  Лето, жара. Душно, выходить на улицу не хочется. В помещении университета прохладно, хорошо, если окна не выходят на солнышко. Но в процессе сдачи последнего экзамена уже не до того - вся на нервах. Сессия завершилась для меня, поскольку мне нужно было уложиться в 2 недели, отпущенные на работе в счёт учебного отпуска. Пришлось договариваться со всеми учителями и сдавать все предметы на учебной сессии. У нас сессия обычно длится 21-25 дней. Из которых первые две недели идёт начитка материала, а вот в оставшиеся дни раскиданы экзамены и зачёты. Поскольку Лёша спуску мне не давал, к сессии я была во всеоружии. Пара учителей поставила автоматом, а остальных пришлось сдавать. Преподаватели ещё и любят, когда их лекции посещают и принимают активное участие в их занятиях, а вот мне такой роскоши не дали на работе, хотя я очень люблю как раз лекции и общение с учителями. Ещё со школы так повелось, что самая активная на любом уроке. Поэтому с грустью договаривалась сразу после первого занятия у данного преподавателя, стараясь быть активной и глупостей не болтать. Так что теперь я была свободна. Зато следующие две недели меня ждёт каторга на работе - каждый божий день. Ну, как-нибудь выкручусь. Зато попойки не будет - вот это радость.
  
  Набрала Лёше: надо ж поделиться и с ним своим счастьем.
  
  - Привет!
  
  - Здравствуй, солнышко.
  
  - Я всё сдала!
  
  - Умничка, поздравляю! Куда пойдём праздновать?
  
  - Поехали на роликах кататься?
  
  Тишина.
  
  - Лёш, ты тут?
  
  - Да. Знаешь, я не умею на роликах, да и на коньках тоже кататься.
  
  Я задумалась. Даже если ролики брать на прокат, он вряд ли сможет кататься. Можно взять уроки, кажется на Поклонной горе когда-то давали их. А сейчас даже не знаю, да и сколько этот урок стоит?
  
  - Дарёнка? - да, вот так он меня переименовал. А то всё Даша да Даша, а ласково и не поймёшь как. Просто в один день стал так называть, а я и не против. - Давай на роликах завтра пойдём с утра. Ты ж завтра не работаешь, и от учёбы свободна.
  
  - Согласна.
  
  - Где хочешь погулять сегодня?
  
  - Ну, давай тогда в парке Горького на метро “Октябрьская”.
  
  - Или может в кафе сходим?
  
  - Давай погуляем.
  
  - А ты сейчас где?
  
  - На “Авиамоторной”.
  
  - Давай тогда ты едешь в парк и ждёшь меня там. Идёт?
  
  Я кривлю лицо и молчу. Думаю, что же сказать. Он, словно прочёл меня.
  
  - Хочешь, приезжай ко мне на “Савёловскую”, подождёшь меня тут, и вместе поедем.
  
  - Ага, - улыбаюсь.
  
  - Хорошо, договорились.
  
  Пока ехала, прошло много времени. Потом вышла из метро, пошла ходить по рынку. Компьютерные аксессуары, болванки, картриджи... телефоны... Жаль, что мне сейчас ничего не нужно. Звонит телефон. Пока бродила, не заметила, сколько времени.
  
  - Да?
  
  - Ты где?
  
  - Тут, брожу по рядам, - объяснила, где конкретно.
  
  Довольно быстро Лёша пришёл. Поздоровались. Я потупила глазки.
  
  - Ну ты чего? Мы с тобой сколько уж встречаемся?
  
  - Полных пять месяцев?
  
  - Ты ещё и считаешь?
  
  - Ну, я просто помню, что да когда, потому что для меня это важно.
  
  Взял меня за руку и повёл к метро. Потом резко остановился.
  
  - А тебе ничего тут на рынке не надо?
  
  - Неа.
  
  - Тогда пойдём, - и мы пошли.
  
  Лёша
  
  Нам с Дашей предстоял серьёзный разговор. На работе мне дали командировку. Предстояло выехать в воскресенье, а в понедельник уже быть в Минске. Об этом и надо было поговорить.
  
  Приехали на “Октябрьскую”, вышли из метро.
  
  - Пойдём в кафе?
  
  Даша задумалась.
  
  - Если ты такой богатый, то я не против.
  
  - Пойдём, сказать не могла? - вот пойми этих женщин. Сами говорят “нет”, а подразумевают “да”.
  
  - Ну. не могла. Мне неудобно просить.
  
  - Вот с этим заканчивай. Неудобно. Я мужик. А мы не понимаем зачастую намёков, говори прямо.
  
  - Если скажу, будет выглядеть, словно напрашиваюсь, а не ты предлагаешь. Да и объедать тебя не хочется.
  
  - Я зарабатываю достаточно, чтоб позволить нам ужин в кафе хотя бы раз в неделю.
  
  Она огляделась по сторонам.
  
  - Ну, вот, давай в “Шоколадницу”.
  
  И мы пошли.
  
  Сели, заказали еду. Я смотрел на неё и не мог наглядеться. Она вначале подобрала волосы на затылке, а как чуть прохладнее стало, опустила косу. Коса у неё за эти полгода выросла до космических размеров - до колен, хотя до того лишь до пояса доходила. А мне очень нравились её длинные темно-русые волосы. Она правда их не распускала почти, объясняя это тем, что жутко путаются. Но иногда, когда мы были одни, она распускала. Они струились волнами вдоль её спины. Но стоило нам выйти на люди, тут же заплетала косу. Мне это льстило, не хотел, чтоб кто-то ещё любовался на эту красоту. Вот такой я собственник.
  
  - Говори, в чём дело.
  
  - Ты о чём?
  
  - Ну, я ведь вижу твой взгляд, словно ты прощаешься.
  
  Теперь я опустил взгляд.
  
  - Да я любуюсь тобой. Хотя да, в чём-то ты права. Даш, тут такое дело..., - запнулся я. Она молчала, зато положила свою руку на мою. - Понимаешь, на работе меня посылают в командировку.
  
  - Надолго?
  
  - Пока на месяц. А там не знаю.
  
  Грустный вздох.
  
  - Я б взял тебя с собой, если б ты согласилась, - взгляд на неё. - Поедем вместе?
  
  - Куда?
  
  - Минск.
  
  Она задумалась. Я весь напрягся.
  
  - Давай так, ты узнаешь, надолго ли едешь. Если месяц, то мы как-нибудь переживём, не так ли? - вопросительный взгляд, я киваю. - Мне 2 недели надо отработать за учебный отпуск. Потом я могу взять недельку отпуска, приехать к тебе. К тому времени ты будешь знать, сколько тебе там ещё? Пока лето, я могу вот так работать через неделю, если напарница согласится.
  
  Я кивнул. Грустно осознавать, что две недели мы не увидимся. Если в самом начале наших отношений мы виделись раз в неделю, то потом стали видеться через день. И я привязался к ней очень сильно. С трудом пережидал время, пока мы не виделись. Мне надо найти квартиру поначалу, первую неделю я в гостинице поживу, а потом надо искать.
  
  - Лёш, ну ладно тебе, не грусти, - она улыбнулась.
  
  Мы покушали, поболтали об учёбе. Кстати, небольшую ностальгию по студенческим годам я тоже ощутил, поскольку Даша расписывала всё подробно. А потом мы вышли. Теперь уже я смотрел по сторонам в поисках ювелирного.
  
  - Пойдём, - потащил её в сторону.
  
  - Куда?
  
  - Сюда, - мы зашли. Она покраснела.
  
  - Выбирай.
  
  - Что?
  
  - Колечко, - она стала как вкопанная.
  
  - Серебряное?
  
  - Ну, наверное, обручальные вроде бы серебряные.
  
  Не пошла.
  
  Я понял, опять вся зажалась. Я отвёл её в сторону.
  
  - Даш, ну сколько можно смущаться. Я мог бы тайком померить размер твоего пальчика, но я хочу, чтоб ты тоже участвовала в процессе и я не знаю, понравится ли тебе то, что я выберу.
  
  - Понравится, - кивнула.
  
  Ну что ж с этим ребёнком? Вроде бы большая девочка, а сама ведёт себя не по возрасту.
  
  - Хорошо. Стой тут, хотя нет, пусть тебе вначале померят размер колечка.
  
  Кивнула. Подошла к продавцу, протянула руку. Померили. Отошла в сторонку, села на стул охранника, словно ноги не держат.
  
  Стал искать колечко. Пересмотрел все, не понравилось ни одно. Банальщина. Ничего интересного.
  
  - Скажите, а у вас можно под заказ сделать? - спросил потихоньку у продавщицы.
  
  - Да, пройдите в эту комнатку, - провела меня в подсобку.
  
  Меня встретил седой старичок, с длинной бородой, хотя это в моём понимании она длинная, а так - что-то среднее между бородой Санта-Клауса и русской козлиной бородкой. Он приспустил очки и оторвался от работы за станком.
  
  - Что именно вы ищете?
  
  - Колечко, серебряное.
  
  - Представляете, как оно должно выглядеть?
  
  Задумался. Даша моё солнышко, значит, должно быть солнышко. С другой стороны, она еще и ветер. Любит ветер, полёт.
  
  - Это должно быть солнышко с крыльями. Ну и само колечко не просто ободок, а что-то воздушное.
  
  - Я понял, - кивнул дедок. - К завтрашнему утру будет готово.
  
  Я расплатился, взял чек и ушёл. Даша была бледная. Поднял её за руку и увёл.
  
  - Нашёл, что искал?
  
  - Нет, но заказал то, что мне кажется тебе подходит.
  
  Она кивнула и немного расслабилась. А потом мы пошли в парк и гуляли, катались на аттракционах, каруселях. Даше очень нравились вихри, цепочки - карусели такие, которые для взрослых, улетаешь, пока крутишься. Она снова улыбалась. Вечером я отвёз её домой. Когда мы очутились в том проулке, я решил подстраховаться.
  
  - Даша...
  
  - Что?
  
  - Давай мы с тобой разыграем сцену?
  
  - Какую? - её глаза засветились от любопытства.
  
  - Что на тебя нападают с целью навредить или изнасиловать.
  
  Она покачала головой.
  
  - Даш, погляди мне в глаза?
  
  Подняла взор.
  
  - Так надо, малышка. Меня рядом не будет, я скорее всего не смогу тебе помочь, ежели что. Представь, что ты идешь тут. Я пока спрячусь, представишь, что я грабитель и насильник.
  
  Она грустно кивнула.
  
  - Иди, выйди и пойдёшь заново.
  
  Вышла. Я спрятался. Проверил периметр - всё чисто. Поставил барьер куполом, чтоб никто кроме нас не мог зайти сюда и увидеть, что тут творится.
  
  Идёт, медленно, вижу, как сжимается вся, словно пружина.
  
  - Эй, девушка, - окликаю её я. Она сжалась. Подбегаю и хватаю за руку.
  
  - К тебе обращаюсь! - тяну на себя.
  
  - Отпусти, - она разворачивается. Глаза полны ярости. Так держать, молодец! Рука самопроизвольно разжимается. Я задираю ей юбку и прижимаю к стене.
  
  - Развлечёмся, малышка?
  
  - Не прикасайся ко мне!- этот голос, наполненный повеления. При всём моём желании довести дело до конца, я невольно отпускаю её и отхожу на шаг назад.
  
  - А теперь ты больше никогда, - внезапно замерла.
  
  - Договаривай, только не скажи лишнего, Дарёнка.
  
  Она расслабилась.
  
  - Не поцелуешь другую, - договорила она.
  
  Я вздохнул.
  
  - Ты напугал меня, - она кинулась на меня с кулаками.
  
  - Прости, малышка, - я обнял её, позволяя себя ударить, но она просто опустила руки. - Так было нужно. Ты пробудилась, ты ведь почувствовала это?
  
  Она кивнула.
  
  - Запомни это чувство. В этом состоянии ты можешь отдавать приказы и никто и никогда их не ослушается.
  
  - Я чуть не сболтнула лишнего, - зарыдала она. Я гладил её, нежно трогал её волосы.
  
  - Но ты ведь остановилась. Всё хорошо.
  
  Я поцеловал её, мне вдруг стало её так нехватать. Она тоже впилась в меня со всей страстью. Ох, я ведь не железный. Я прижал её к стене, где ещё недавно пытался сделать то же самое. Желание поглотило меня. Она стала расстегивать мою рубашку. Внезапно я остановился.
  
  - Даша, - отстранился и взял её за руки. - Погоди, не тут. Не то это место для такого. Её взгляд прояснился. В следующий момент она улыбнулась и схватила меня за руку, потащив за собой.
  
  - Даш, можно тебя спросить?
  
  - Спрашивай.
  
  - Тебя били в детстве?
  
  - Ну, наказывали, в угол ставили.
  
  - А насилие было?
  
  Она кивнула. Этого я и боялся. Задумалась, потом начала рассказ.
  
  - Когда-то, когда мне было лет даже не знаю, сколько, может 8-9, но не помню, к нам приехал родственник по маминой линии. Всё было нормально поначалу. Потом он выпил, мои родители иногда ставяли на стол в качестве угощения выпивку. А потом мы подрались с сестрой. Ну, знаешь, как обычно дети дерутся между собой. Но этот родственник был свидетелем нашей драки и ему показалось, что я обижаю сестру, хотя я уже не помню, кто был прав, кто виноват. Ну так вот, он меня схватил и душил. Папа вовремя вмешался, мне казалось, что он меня задушит. Врезал ему. И он упал и отключился. А я остаток дня пряталась по углам в квартире. Папа не смог его отключившегося выкинуть, пришлось ждать, пока он проспится. Потом его выпроводили и сказали, что больше его даже на порог не пустят. А он, прикинь, даже и не помнил ни о чём.
  
  - Грустно.
  
  - Да, спасибо тебе, ты помог мне сегодня преодолеть этот страх. Хотя, наверное, и раньше, когда мы с тобой впервые через этот проулок шли. Не знаю, почему, но всегда ощущала себя тут беспокойно. Плохой участок дороги, вечно тут всякая падаль шастает.
  
  Я проводил Дашу до дверей, а дальше не пошёл. Сейчас, будь мы наедине, можем переступить черту. А пока я официально не попросил у неё руки. не стоит заходить так далеко. Ведь Даша такая чистая и невинная, она не заслуживает этого. Ещё так не вовремя я уезжаю. Так что я распрощался с ней, пришёл домой. Надо собрать сегодня вещи, чтоб завтра целый день посвятить любимой.
  
  
  
  Сокол
  
  Война. Это жуткое слово. Одно слово, а значит оно так много плохого. Смерть и разрушение. Чьи-то разрушенные надежды, конец чьей-то жизни. Оно обычно звучит как гром среди ясного неба. Неба, не предвещавшего бури. И в один миг всё меняется. Меняется вся твоя жизнь. Ведь единожды убив – ты навсегда меняешь свою жизнь. Что-то в тебе ломается. И ты перестаешь ценить жизнь другого. Ведь на войне не место сожалениям, не место раздумьям. Тебе нужно идти в бой, и этого не изменить. Ведь если ты не примешь бой, то навсегда можешь проститься с покоем в своей душе. Но приняв бой – покоя тебе уже не видать. Но избежать боя нельзя. Ведь тогда не будет больше радости, не будет больше счастья. Не будет больше цветущих садов, которые будут радовать твоё сердце. Ты не сможешь любоваться солнышком, каплями дождя, которые несут влагу на твоих губах, живительную влагу для Матушки-Земли. И ценя все то, что дает тебе счастье, нельзя не принять бой. А ведь ты рушишь чьи-то жизни. У кого-то больше не будет брата, у кого-то отца. У кого-то больше никогда не родится маленьких сладких малышей. Но отнимая жизни мы боремся за чей-то другой МИР. Свой будущий МИР, если он когда-то наступит для тебя. Поэтому мы и МИРный народ. Мы не любим воевать. Стараемся избегать конфликтов. Но это можно сделать не всегда. Когда-то приходится браться за оружие. А моё оружие – моя внутренняя сила. Эта сила - часть моей души, которую надо тратить на чью-то смерть. Если сейчас не встать на помощь приграничным странам, то на нашу страну обрушится это страшное слово. И всё, что дорого, придётся с ним проститься.
  
  Моя первая война. До этого я думал, что я мирный человек. Но после сегодняшней битвы я понял, как опасно воевать. Тебя словно что-то сжигает изнутри, сжигает твою суть. Отнимать человеческие жизни становится даже приятно. И осознание этого приходит лишь после битвы, когда понимаешь, что же я натворил. И после этого наваливается такая ненависть к самому себе. К этим рукам, которые несли смерть, к этим ногам, которые тоже несли смерть. А воевал я в двух ипостасях своих: человеческой и получеловеческой. Ведь у боевых магов есть три ипостаси: человеческая, когда они сражаются как маги, получеловеческая – когда боевой маг трансформируется в полузверя – обычно у человеческой формы отрастает звериное что-то. Ну, например, у меня вот голова превращается в голову сокола(размер головы остается прежний, как у человека), руки превращаются в крылья, ноги - в лапы, тело покрывается стальными перьями. Получается что-то похожее на настоящего сокола, только в несколько раз больше, и разить я могу не только клювом и когтями, но и взмахом крыльев, а также своими металлическими перьями. Правда, в последнем случае я сам на время остаюсь без защиты. Это своего рода моя кольчуга. Ну и третья ипостась – звериная. Я вот в сокола оборачиваюсь, настоящего сокола, не отличишь даже. Вот и сейчас после победы нас отпускали домой. Вот только домой вовсе не хотелось, а хотелось убивать дальше. Поэтому приняв облик третьей ипостаси, потому что она несла наименьший ущерб, я полетел, стараясь унять боль своего сердца и утолить жажду смерти. Задрав случайно подвернувшегося зайца и съев его, мне и дальше хотелось убивать. Я парил в небе, когда увидел девушку, которая пасла козу. Я уже даже рассматривал вариант, кого мне убить – человеческое дитя или животное. А сокол разит как? Вначале высматривает высоко в небе добычу, а потом складывает крылья и камнем падает вниз. Падает очень быстро. И только когда до жертвы остается совсем немного, расправляет крылья, чтобы спланировать к своей жертве, подлететь более точно к ней, при этом не разбившись в лепешку. Когда я пошел уже на снижение, расправив крылья, девушка повернулась ко мне, словно почувствовала мой взгляд. И я встретился с её голубыми глазами. О Боги! Что же я наделал? И будто на мой призыв из леса выпорхнула стрела. Я услышал лишь её свист. Благодарствую Боги! Стрела поразила меня. И я упал. А девушка подбежала ко мне, в её глазах был ужас. Так мне и надо! Я это заслужил. Прощай, любимая!
  
  Даша
  
  Сегодня какой-то день, слишком насыщенный событиями. То экзамен, завершение сессии, закрытие зачётки, то потом поход в ювелирный магазин. Ох и перепугалась я. Я понимаю, Лёша мне доверяет, но почему ж он сам такие вещи не может сделать. Для меня это слишком волнительно. Коленки стали подгибаться, так что перевалила его обязанности на него же и пошла присела. Сердце уходило в пятки. Лёша выбирал-выбирал да не выбрал, а потом его провели куда-то в подсобное помещение. Там он был недолго, потом вышел и мы ушли. Сказал, что под заказ сделают колечко для меня. Ну зачем эти траты? Хотя мне приятно. Потом погуляли весело. А потом Лёша настоял на том, чтоб проводить меня. И вот тут началось. Вначале захотел провести эксперимент в том жутком переулке. Вот только зачем такой чудесный день портить? Но я видела всю его серьёзность намерений. Он делал это для меня. Значит, это важно. Я согласилась. А потом меня переклинило. Когда он попытался меня схватить, я не смогла молча это всё переносить. Просто выплюнула фразу ему в лицо. И он замер. А потом отпустил. А потом вновь на меня набросился. Вот тут я уже перепугалась жутко. И сказала фразу, почувствовала её силу. А потом словно очнулась, ведь это Лёша. А ведь я осознала, что моя фраза не просто приказ. Это был внушаемый приказ. А ведь если я сейчас что-то такое скажу, ведь это на Лёше отразится. Что, если потом отменить свой приказ не смогу, а потом он никогда больше не прикоснётся ко мне? Лёша понял и направил меня. А я договорила фразу так, как было безопасно для наших отношений. А потом мы поцеловались, а я увидела тоску в его взгляде. Он словно уже прощался. И мне так захотелось никуда его не отпускать. И мы чуть было не перешли черту. Хотя я была не против. Но когда Лёша остановил меня, я поняла, что перестала соображать. Вот так и дети появляются или аборты. Последнее не для меня, но всё же... Лёша мог бы зайти ко мне и мы могли бы продолжить, если б дома никого не было. Но он сильнее меня морально и не стал проверять сможем ли мы остановиться на этот раз. Вот так и проснулась во мне страсть. До этого я вообще об этом не думала, ну, я конечно, читала всякие постельные сцены в любовных романах. Точнее читала именно только сцены. Мы с подружкой брали романы её мамы и пролистывали в поисках постельных сцен. А потом читали. Это было интересно и возбуждающе. А ещё я сама для подружки тоже сочиняла такие истории и сцены. Хотелось помочь в её очередной несчастной любви. Но с Лёшей было романтично, красиво, я просыпалась в магии. А вот об интимной стороне вопроса даже не задумывалась, да и мечтать было некогда, романтики хватало и в личной жизни и в жизни Травинки. А тут накрыло. Слишком страстно ОН меня поцеловал, и я ответила, во мне что-то загорелось и по телу словно искры побежали. Так, всё, не время сейчас думать об этом.
  
  
  
  Травинка
  
  Солнышко светит. Птички поют. Небо голубое-голубое. Все вокруг яркое, зеленое. Где-то уже первые завязи. С огородов веет запахом земляники. Не все, конечно, разводят её у себя на участке, но на открытых солнечных полянках, да ещё и редко посаженная, она дает больший урожай да крупные ягодки. А запахи какие... Помню, как я раз в лесу набрела на кустики земляники. Ощутив запах чего-то вкусного, я принялась искать, что же это пахнет. Найдя источник, я решила сорвать несколько ягодок и узнать, что это за ягода такая. Мама мне объяснила, что это - земляника. Не помню, сколько мне тогда было лет, мама тогда ещё была жива. Захотелось выкопать её и пересадить к себе на участок, о чём я и сообщила маме. На что получила ответ, что сейчас нельзя, кустики засохнут. Пересаживают растения либо поздней осенью перед тем, как почва замерзнет, а лучше весной, когда только наступает весна и природа пробуждается. Еле дождавшись следующей весны, с трудом найдя нужные кустики, я пересадила несколько штук себе на участок возле дома. Летами* все это добро приходилось пересаживать, чтобы они не глушили друг дружку, давая отростки усиками. И вот теперь возле дома огромная поляна земляники. Постоянно предлагаю соседям новые кустики, прямо летом, когда на усах появляются новые отростки. Потом они падают на землю и пускают корешки. Вот как пустят маленькие корешки, но ещё не достаточно прикрепились можно их отрезать от материнского куста и пересаживать. Уже довольно неплохой урожай собрали в этом году. Я наварила варенья, помнится, Финисту в том году оно понравилось.
  
  Иду себе, любуясь природой. Почему-то вспомнились сны.
  
  Мне часто снился сокол. Уж не знаю, к чему это, но после моего имянаречения частенько видела его во снах. Видела, как он летит, как сидит на моей руке, как охотится. Интересно, к чему это? Сокол вообще символ суженого, но что все эти сны означали, я даже не хотела гадать.
  
  Мне уже семнадцать. Уже и замуж можно выходить, да только пока не дождалась ЕГО. Свататься уж скоро начнут, как закончится пора сбора урожая. А где-то на юге война недавно была. Хорошо ещё, что не в нашей стране, поэтому воинская повинность обычная - из каждой семьи по одному мальчику, кроме тех семей, у кого единственный сын - всё ж наследник рода, а род прерывать нельзя. Ну и нет повинности в тех семьях, где сыновей нет. Вот и брат мой на войне был, вернулся уже, уже и о детках задумываются, тем паче после войны, когда, наконец, наступили мирные времена и пора пополнять утраты. Кстати, воины по-другому женятся. Гораздо позже, чем обычные крестьяне. Брат рассказывал, что война была с пустого места, предлог просто нашли соседи наши. Войной не на нас пошли, а на других своих соседей. Конфликт вроде бы и не большой был, а раздулся как мыльный пузырь, пришлось соседей, т.е. нас - страну нашу, привлекать.
  
  Вот такие мысли меня иногда посещают, пока занята чем-то, в данном случае козу пасу. Вот так от природы, переключилась ко снам, от них уже и о войне думы думаю. Интересно, как скачут мысли мои. Вот бы узнать, это только мои думы так переключаются или всей женской половины населения или может вообще всех людей? Говаривают, что женщины по-другому мыслят, нежели мужики. И где же мой Финист. Ведь я думала, что на войне он, но брат ведь уже вернулся, а его всё нет. Неужели погиб? Нет, не может быть, не верю в это.
  
  Вот и вышла из деревни и пошла полем. Все ж пастухом заделалась я, травка козе нужна. А тут чувствую чей-то взгляд, будто следит кто. Оборачиваюсь и вижу: сокол летит, когти приготовил для атаки. А потом встретились мы взглядом и я его узнала. Интересно, а соколы чем-то отличаются? Или я только по взгляду поняла, что он ТОТ самый. Сокол меня словно тоже узнал, и весь словно сжался, убрал когти. А тут стрела просвистела, а дальнейшее всё замедлилось. Стрела пронзила его грудь, и он еще какое-то расстояние пролетел по направлению ко мне. А потом упал. Я подбежала к нему, взяла его на руки. Он еще был живой.
  
  - Не трогай его, вначале надо добить, - услышала я мужской голос.
  
  Я подняла взгляд и увидела Рыжего, с чуть пробивающейся бородкой. Изменился он, похорошел. И где только раздобыл лук.
  
  - Только прикоснись к нему, и я тебя сама добью, - ответила я, трепетно прижимая к себе сокола.
  
  - Я между прочим тебе жизнь спас, - обиделся парень.
  
  - А тебя никто не просил, - огрызнулась я, потом подумала и добавила, - прости, спасибо, что спас, но молись Богам, чтоб он выжил.
  
  - Зачем тебе этот свихнувшийся сокол? - я еще раз посмотрела на парня. Да, наверное, я тоже выгляжу свихнувшейся в его глазах. Сокол и правда приготовился для атаки, а судя по всему кроме нас с козой тут никого не было. Никогда не слышала, чтоб сокол нападал на кого-то такого большого, как человек или коза.
  
  - Извини, мне пора, - нет смысла разглагольствовать, что-то доказывать парню. Он не моего поля-ягоды.
  
  Я завернула сокола в подол передника и погнала козу к дому.
  
  Дома промыла раны горилкой, которую могли пить лишь по большим праздникам мужи, родившие потомственный круг (шестнадцать) детей. Женщинам пить не дозволялось, поскольку яд мог сказаться на детях, которых ещё могла родить мать. А в быту её использовали лишь для обработки ран и инструмента, если вдруг зашить рану надо было. Но в основном, если что серьезное - обращались к лекарю или ведунье (от слова ведать).
  
  Насколько понимаю, сокола надо обработать, вытащить стрелу, может быть зашить рану, перевязать и молиться богам. Лекарь его лечить не возьмется - зверьем они не занимаются. Ведунья может бы и стала лечить, да только она одна на несколько сёл, и живёт в соседнем, боюсь мой сокол не протянет столько. Придется обходиться своими силами.
  
  ...Выхаживала я его 3 недели. Постоянно читала заговоры, давала пить воду. Он периодами открывал глаза, но потом вновь закрывал. Я попросила домашних, позволить мне выполнять только домашние дела, за водой и скотиной ходила сноха, я занималась уборкой, готовкой, засолкой, закваской и прочими запасами на зиму.
  
  Сокол был всё время на виду. Сестры даже шутили, уж не суженный ли это мой, что я так о нем беспокоюсь. На что я лишь отмахивалась, они и отстали. Через какое-то время сокол стал вставать, я ему носила мясо!
  
  - Извини, живую добычу давать тебе не буду, не могу смотреть, как убивают кого-то. Никудышняя из меня хозяйка, даже курице голову отрубить не могу, - говорила я соколу. Но сокол видно не возражал. Когда он окреп, я сняла с него тряпки, которыми его перевязывала. Позже стала брать его на улицу, надев на руку кожаный рукав - все же соколиные когти могут меня просто порвать. Так незаметно начали сбываться мои сны, в которых я везде таскала с собой сокола. Когда он окончательно окреп, я стала выпускать его на охоту. Поскольку я уже вступила в пору(для замужества), отец выделил мне горницу, которую раньше занимала старшая сестра Любава. Поскольку она недавно замуж вышла, и горенка освободилась. В ней не было двери, но висела занавеска, отделяющая от других горниц. Сокол жил со мной. Я даже не видела ничего такого в том, чтоб переодеваться при нём. Разве что в баню его не таскала с собой. Не знаю, но я и правда привязалась к своему соколу. Даже не представляла, как раньше жила без него. Будто он и правда был моим суженным. Братья-сестры отстали от меня. Прошло три месяца, как я повстречалась с соколом. Урожай был собран. Наставала пора сватовства. Ох, нелегко мне придется. Пару раз мелькали чужие люди, выпытывали кто у нас тут уже готов замуж выходить. Понятное дело, что насильно меня родители не выдадут замуж, но всё равно, отказывать сватьям – значит, что добрых отношений скорее всего уже не выйдет. Хотя вроде и понимают всё, что у каждого своя судьба и свой суженный. Но все же отказ оставляет осадок на душе, поэтому обычно стараются после отказа только по великой нужде обращаться к тем семьям, кому отказали в сватовстве. И вот всё: детство закончилось. Я взглянула на своего сокола, который приземлился на мою руку.
  
  - Соколик, скоро пожалуют сваты, чует моё сердце, - грустно сказала я.
  
  В ответ сокол что-то сказал на своем языке. Я его погладила по голове.
  
  - Вот если б ты был человеком, было б, наверное, здорово. Такое ощущение, что ты мой суженный, - вздохнула я и улыбнулась. – Ладно, не заморачивайся моими проблемами.
  
  
  
  Весной, когда надо было идти на гулянки, мне не хотелось. Вспоминался Финист. Как же тяжко без него было. Сердце так и разрывалось. Отец пытался меня заставить туда ходить, но я игрища не посещала, только посиделки. Девчата мне сочувствовали, поначалу пытались свести с кем-нибудь другим, но потом поняли меня и отстали. Сказки я тоже перестала рассказывать. Не было настроения, мысли просто не складывались в одно целое. На другие парочки отвлекалась, любовалась, была за них рада, но сама отказывалась участвовать.
  
  В очередную посиделку, когда мы гуляли во съемной избе, откупившись тканями с хозяйкой, девчата во что-то играли с парнями. Я тихонечко в сторонке шила.
  
  После Масленицы начались гулянья. Но я уже не ходила на них. Потом сокола подстрелили и я его выхаживала. Все лето я провела с ним. Странно, но мне было с ним хорошо. Так хорошо, словно я была с Финистом. Мы с ним постоянно гуляли вместе, выполняя при этом какие-то поручения или ещё что. Теперь я не была в доме хозяйкой, если честно, чувствовала себя абсолютно чужой в этом доме, некогда бывшим мне родным. Теперь это был дом моего брата, а мы жили там лишь до того времени, пока замуж не выйдем. А коли выйдем, тогда уж делать там будет нечего. Грустно это всё. Дом, ещё недавно такой родной, теперь совсем не привечал меня. Хотелось поскорее отсюда выпорхнуть, словно голубка. Одно радовало — сокол.
  
  Наступила осень. Прошла пора сбора урожая. Наступила пора сватовства. И вот, в один прекрасный вечер к нам постучали. Сноха открыла, пригласила в дом кого-то. Я сидела в своей горнице и вышивала.
  
  - Травинка, к тебе сваты пришли. Иди, накрывай на стол, - заглянула ко мне Карина.
  
  Я растерялась. Вроде ж на молодежные гулянья не ходок, все равно пришли. Положила сорочку в сундук и не переодеваясь вышла к гостям.
  
  - Здравствуйте, гости дорогие, - поклонилась им.
  
  - Здравствуй, девица, - гости в виде пожилой женщины, которую я видела раньше в нашей деревне, не могу вспомнить, кто она, а также ещё одной женщины тоже в возрасте, и ещё немолодого мужчины, поклонились и прошли в кухню.
  
  Я стала накрывать на стол, поставила на печи самовар греться, разложила пироги на столе по тарелочкам, чашки с блюдцами выставила перед гостями. Мы уже поужинали, так что ужина нет.
  
  - Приготовить вам что-то? - участливо предложила я.
  
  - Нет, не стоит, мы уже ужинали. Садись, расскажи про себя.
  
  - Я, даже не знаю, что и рассказать. Я неплохая хозяйка, управлялася тут со всем, как матушка преставилась. Но не мастерица, своим сестрам и в подметки не гожусь в ткачестве, шитье, вышивании. Частенько выпадаю из нашего мира.
  
  - Это как? - сразу недоверие возникло у свахи.
  
  - Ну, погружаюсь в придуманный мир, придумываю какой-то разсказ и частенько меня кличут, а я и не слышу. Уже в своем мирке живу.
  
  - Понятно.
  
  Сваха шепнула на ухо знакомой тетке:
  
  - Это она пока не замужем, есть время у неё придумывать что-то. А как замуж выйдет, не до того будет. С хозяйством справлялась без матери, значит, хорошей хозяйкой будет.
  
  Что ж это за тетка, надо подумать. И я вырубилась. Ну, не в прямом смысле, а в переносном — задумалася. Где же я её видела? О, вспомнила, она приглядывала за нами на прошлогодних гулянках, когда я с Финистом гуляла. Чья же она мама?
  
  - Травинка! - окликнула меня эта женщина.
  
  - Да, - я очнулась. - Ты вновь погрузилась в свой выдуманный мир?
  
  - Простите, я просто задумалась.
  
  Встала, пошла проверять самовар. Он уж согрелся, досыпала углей на дно и понесла на стол ставить.
  
  - Ты когда родилась?
  
  - Зимой.
  
  - Очень содержательный ответ, - явно насмехалась будущая чья-то свекровь. С такой не соскучишься — постоянно пилить будет.
  
  - Прошу меня извинить, - вошел в кухню отец. - Я не знал, что у нас гости.
  
  - Здравствуйте, я отец Травинки.
  
  Он поклонился в пояс, всё же не молодой уже.
  
  - Здравствуй, Любомир, - протянул руку моему отцу пожилой мужчина.
  
  Они обменялись рукопожатием. Этот жест не только приветственный, но обычно так проверяется, есть ли в рукаве у твоего знакомца нож.
  
  - Мы тут спрашивали, когда родилась твоя дочка.
  
  - Она ведь сказала, что зимой.
  
  - А конкретно?
  
  Дальше я уже не слушала. Мне было тошно. Мы попили чай, и я распрощалась вежливо со сватами, сославшись на плохое самочувствие. Сваты тут же насторожились. А мне без разницы.
  
  Я прошла в свою горницу, на лицо наворачивались слёзы.
  
  - Сваты приходили, - не знаю, кому сказала: себе или решила поплакаться соколу. Сокол, до того спавший, вдруг насторожился, отворил очи, взмахнул крыльями. Подлетел ко мне, сел рядом на лавку. Я его погладила по головке, он что-то говорил мне. Так мы и уснули в обнимку.
  
  Утром отец сообщил мне, что вежливо отвадить сватов всё же не удалось. Договорились на то, что я приготовлю ужин, а вечером придут вновь, да еще и с женихом. Я приготовила. Вот только сокол от меня не отходил. В итоге опрокинул солонку в кашу. А ведь соль дорогая, солили в основном лишь по праздникам и когда дорогих гостей принимали. Каша получилась пересоленная. Долила туда воды, получилась размазня. Эх. Но на удивление, я не сердилась на моего соколика. Когда сваты пришли, я попыталась унести сокола в горницу, но он не захотел слезать с полатей. Ловить его было некогда.
  
  Усадила сватов за стол. Теперь я поняла, кто была эта женщина — мать Рудака. Только этого мне и не хватало. Рассадила всех за стол, отец Любавой тоже сели, как и брат с женой. Мило побеседовали. Потом сваха предложила чтоб молодые пообщались. Мы вышли из кухни в сени. Сокол последовал за нами. А после он прижал меня к стене и полез целоваться.
  
  - Нет, - я оттолкнула его. Но парень отреагировал наоборот, сильно притянув меня к себе, с грубостью, никогда не думала, что он на такое способен. А ведь такой завидной парень был, зажиточный жених, весёлый шутник, защитник девчат.
  
  На этот жест сокол кинулся на него. Схватил его за волосы когтями и стал клевать.
  
  - Ой, спасите! - закричал Рудак, словно девчонка, пытаясь отбиться от сокола. Если честно, я была лучшего о нём мнения, как о бойце. А тут от какого-то сокола отбиться не может.
  
  Выбежали гости. Отец Рыжего схватился за ухват. Я отбежала в сторону.
  
  - Сокол, ко мне! - это был повелительный тон сказочницы. - Стоять всем!
  
  Сокол взмыл вверх и подлетел ко мне.
  
  - Благодарствую, - я поклонилась соколу.
  
  - Да ты девка, совсем свихнулась! Думали, болтают лишнего, - полезла с обвинениями мать Рудака.
  
  - Эй, полегче! - вступился отец. Но потом посмотрел на меня серьёзно. - Что скажешь в оправдание своего сокола?
  
  - Он меня защищал. Рудак сам виноват, полез целоваться. Я оттолкнула его, а он всё равно, решил взять меня силой.
  
  - Это правда? - посмотрел сурово отец парня. Я видела его хитрые глаза, поэтому влезла первой.
  
  - Говори правду! - это был мой приказ.
  
  - Да, я хотел силой поцеловать её.
  
  - Прошу прощения, дорогие гости, но никакого дела у нас с вами не выйдет, - отец взял в свои руки происходящее. - Травинка, быстро в свою горницу!
  
  Я повиновалась, не забыв своего сокола.
  
  После этого я плакала всю ночь. Отец заглянул и сказал, что мирно разошлись со сватами. Что я умница, и поклонился соколу, благодаря его за мою защиту. Я сидела в потемках, поэтому не было видно, что я рыдаю. Я кивнула, поблагодарила его, стараясь говорить как можно спокойнее.
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"