Исходя из формального определения жизни как самозарождающейся и самозаключающейся сущности, целью и методом существования которой служит принцип сохранения и расширения себя, выводится необходимость индивидуальности приспособления каждой отдельной единицы живой природы к внешним факторам, воздействующим на неё с учётом качественной и количественной разноуровневости, иначе говоря, каждое однообразное множество, характеризующееся принадлежностью к живой материи (прим. Автора: вид, популяция), дабы избегнуть элиминации, вырабатывает в себе некоторые особенности позволяющие ему выжить в неоднородных условиях среды обитания в дальнейшем закрепляя эти особенности как неотъемлемое свойство всех входящих в него элементов (отдельных особей). Предопределяемая потребностью в осуществлении основной функции жизни, эта индивидуальная приспособляемость для человека воплощается путём возникновения наряду с рефлексией, абстрактным мышлением, логически-понятийным аппаратом, речью также равноценного упомянутым и частично проистекающего из них атрибута -- внутреннего морального закона. Ровно как гепард выживает за счёт быстрых ног, орёл -- мощных крыльев и острого зрения, рыба -- умения дышать под водой, а паразит -- простоты устройства, человек разумный, представляя свой вид, выживает за счёт способности к взаимопомощи, безвозмездной поддержке, состраданию, милосердию и самопожертвованию. Опираясь на тезис, согласно которому жизнь действует наиболее целесообразным, по отношению к её стремлениям способом, можно предположить, что она наделила человека внутренним моральным законом, побуждающим исполнить долг перед своим видом в ущерб интересам отдельного индивида.
При этом ошибочно утверждать, что наличие морального закона у человека обусловлено исключительно генетически и является его неразрывным свойством, если воспринимать его только как биологическую единицу, моральный закон скорее -- обобщение некоторых черт, свойственных человеческой психике и направленных на консолидацию индивидуальных усилий в пользу группового выживания, впрочем в этот обобщённый список попадают не только свойства, призывающие индивида пожертвовать своими витальными интересами во имя сохранения носителей признаков своего вида, но и помогающие ассоциировать себя с другими людьми и животными и реагировать на их нужды, расходящиеся с групповыми.
Такие свойства сдерживают индивидуалистические порывы и обуздывают неумеренный эгоизм всех членов группы, стимулируя коллективистски выгодные действия , ради большей подготовности к преодолению трудностей и последствий природной и социальной недружелюбности. Все эти черты психики можно разделить на две пересекающиеся большие группы -- эмпатические и альтруистические. Эмпатия и альтруизм в сочетании содержат в себе весь моральный закон, отражая два главных вектора его направленности -- сопереживание другому человеку и бескорыстная деятельность на благо других людей.
Меж тем, мораль, пусть проявляющаяся более ограниченно, присуща не только человеку, но и всем живым организмам, и это ставит под угрозу теорию, что моральный закон выработался не только как механизм, призванный подчинить деятельность человека целям жизни, но и как психическая мотивация к помощи страждущим и обездоленным в отрыве от коллективных потребностей. Однако, если обратиться к работе Франса де Вааля "Истоки морали. В поисках человеческого у приматов", можно найти такой абзац:
"Эмпатия свойственна в основном млекопитающим, поэтому еще более серьезная ошибка великих мыслителей заключалась в том, что сваливались в кучу все проявления альтруизма. Здесь и пчелы, умирающие за свой улей, и миллионы клеток миксомицета, у которого размножаться дозволено только немногим клеткам из тех, что собрались вместе в единый слизнеподобный организм. Жертва такого рода ставится в один ряд с ситуацией, когда человек прыгает в ледяную реку, спасая незнакомца, или когда шимпанзе делится пищей с хныкающим сиротой. С точки зрения эволюционной перспективы тот и другой тип помощи сравнимы, но с точки зрения психологии они различаются радикально. Имеет ли миксомицет хотя бы какие-то мотивации, подобные нашим? А кусающими чужака пчелами разве двигает не агрессия, а высокие мотивы, которые мы обычно связываем с альтруизмом? Млекопитающие обладают, как я это называю, "альтруистическим импульсом": они отзываются на знаки страдания у других и испытывают побуждение помочь, улучшить положение страждущих. Распознать нужду ближнего и отреагировать на нее - совсем не то же самое, что следовать заранее запрограммированной тенденции приносить себя в жертву генетическому благу вида."
Таким образом,мораль наличествует у многих живых организмов, но человек вследствие своей разумности и высокой психической организованности сумел продуктивно развить её и преобразовать в моральный закон, наиболее точно в своей приказательной дефиниции, пожалуй, описываемый положениями категорического императива Иммануила Канта:
- Поступай так, чтобы максима твоей воли могла бы быть всеобщим законом.
- Поступай так, чтобы ты всегда относился к человечеству и в своем лице, и в лице всякого другого так же как к цели, и никогда не относился бы к нему только как к средству.
Есть и иная, не затронутая мною ранее стороны вопроса, касающаяся происхождения морального закона.
Животное, не мыслящее (прим. автора: некоторые слова здесь употреблены в переносном значении) себя вне природы и ощущающее себя частью природы, чувствует также и оберегающую его, могущественную связь с ней, тождественность себя со всеми её созданиями. Человек же, получивший разум и воображение, осознаёт своё проистекание от матери-природы и одновременно дистанцированность от неё, оторванность от материнских корней, ощущает, насколько слабы узы, связывающие его с ней. Закинутый вне своего добровольного желания в жизнь он ясно видит своё бессилие, случайность своего рождения и неотвратимость смерти, осознаёт своё одиночество и изолированность, отчуждение от других людей, свободный от начала и до конца, он обречён на свободу, его индивидуальность становится проклятием, иррациональный страх перед будущим, подкрепляемый неакцептуемым страхом смерти и влечением обратно в материнское лоно, в доразумный период, тормозит его "очеловечивание", ответственность за своё существование производит пугающую метаморфозу позитивной свободы "для" в негативную свободу "от".
Тяжесть этого груза противоречий и сомнений, мнительной неуверенности, зыбкости и хрупкости перспектив настолько велика, что человек не вынес бы её и минуты, не будь крепкого фундамента, на который он сумел бы опереться, сил помогающих форсировать отчуждённость от других людей, преодолеть изолятивные границы. Дабы двигаться вперёд, всё больше "взрослея" и становясь независимым от материнской опеки, человек должен интегрироваться в общество себе подобных, ощутить своё единство и схожесть с ними. Если характер человека нарциссичен и эгоистичен, если он склонен к самолюбованию, неспособен понять и прочувствовать другого, то он компенсирует своё одиночество за счёт установления господства над ним, попыток властвования и доминирования, либо наоборот -- полного подчинения вплоть до растворения своего я, отказа от своей личности. И то, и то -- пагубные варианты обоюдной благорасположенности, предполагающие разрушение своей личности для усиления, пусть и ложного, чувства единения с человеком или группой людей, которым он подчинил себя или над которыми он имеет власть.
Однако, господство, зиждящееся на садизме, как и подчинение, зиждящееся на мазохизме не удовлетворяют потребности в связи со своими собратьями, в подобном симбиозе обе его стороны теряют свободу, взамен обзаводясь зависимостью друг от друга. Но иногда отчуждение преодолевается через любовь -- возвышенное, созидательное чувство, в достаточной мере удовлетворяющее потребность в единении с миром и приобщающее его ко всему человечеству без потери собственной целостности и уникальности.
Посредством любви индивид выражает признательность объекту своего пристрастия и через него признаётся в любви, он говорит "Ты такой же как и я и за это я люблю тебя, как безмерно люблю всё человечество, которое ты символизируешь".
За более подробным анализом феномена любви как потенцией к тому, чтобы справиться с изоляцией, стоит обратиться к трактату Э. З. Фромма "Здоровое общество"
Существует только одно чувство, удовлетворяющее человеческую потребность в единении с миром и вместе с тем дающее ему ощущение целостности и индивидуальности, -- любовь. Любовь -- это объединение с кем-либо или чем-либо вне самого себя при условии сохранения обособленности и целостности своего собственного Я. Это переживание причастности и общности, позволяющее человеку полностью развернуть свою внутреннюю активность. Переживание любви делает ненужными иллюзии. Отпадает потребность преувеличивать значение другого человека или свою собственную значимость, поскольку подлинная сущность активной причастности и любви позволяет преодолеть ограниченность своего индивидуального существования и в то же время ощутить себя носителем активных сил, которые и составляют акт любви. Главным при этом является особое свойство любви, а не её объект. Любовь заключается в переживании человеческой солидарности с нашими ближними, она находит выражение в эротической любви мужчины и женщины, в любви матери к ребёнку, а также в любви к самому себе как человеческому существу, она состоит в мистическом переживании единения. В акте любви Я един со Всем, но остаюсь при этом самим собой -- неповторимым, отдельным, ограниченным, смертным человеческим существом. Именно это единство полярных противоположностей -- отдельности и единения -- является источником, дающим жизнь любви и возрождающим её. Любовь составляет один из аспектов того, что я назвал продуктивной ориентацией: активная и творческая связь человека со своим ближним, с самим собой и с природой. В области мышления продуктивная ориентация выражается в разумном постижении мира. В области действий эта ориентация выражается в созидательном труде, прототипом которого являются искусство и ремесло. В области чувств она проявляется в любви, т. е. в переживании единения с другим человеком, со всеми людьми и природой при условии сохранения чувства собственной целостности и независимости. В переживании любви имеет место парадоксальное явление, когда двое образуют одно целое, оставаясь в то же время двумя отдельными людьми. В этом смысле любовь никогда не ограничивается одним человеком. Если я могу любить только одного человека и никого другого, если любовь к нему усиливает мою отчуждённость и отдаляет от других, то какие бы узы ни связывали меня с этим человеком, моё отношение к нему не есть любовь. Словами "Я люблю тебя" я говорю: "Я люблю в тебе всё человечество, всё живое; я люблю в тебе и себя самого". Любовь к себе в этом смысле противоположна эгоизму, который фактически представляет собой всепоглощающую сосредоточенность на самом себе, возникающую вследствие недостатка подлинной любви к себе и служащую её заменой. Как это ни парадоксально, любовь делает меня более независимым, потому что благодаря ей я становлюсь сильнее и счастливее, и в то же время она настолько объединяет меня с любимым человеком в одно целое, что порой создаётся впечатление утраты индивидуальности. В любви я испытываю ощущение: "я -- это ты", где "ты" -- любимый человек, первый встречный, всё живое. В переживании любви заключена высшая форма ответа на проблему человеческого бытия, оно является залогом душевного здоровья.
Нетрудно заметить, что любовь и моральный закон частично взаимоимплицированы и будучи по-разному облечены, инспирированы одной и той же нуждой к приобщению, но разрешают её несхожими путями.
О гомеостазе идей
Любому человеческому творению, детищу ума и труда неразлучно сопутствовала оценка окружающих, субъективное освидетельствование соответствия личным вкусам. Свидетель, советуясь со своим вкусом, выносит вердикт и сколь же часто из-за неуверенности в красоте и достоинстве своего творения, из-за внутренней нестойкости и вспыльчивости, негативное, осудительное мнение и видение свидетеля натыкается на глубокое неприятие со стороны творца, в попытке оправдаться, творец выдвигает аргументы ad hominem, требует от критикующего достигнуть равного с собой или превосходящего уровня компетенции. Закономерный вопрос -- для хвалы также необходимо достигнуть эквивалентного уровня компетенции? Ведь хвалу принимают куда более благосклонно, не задаваясь вопросом : компетентен ли воздающий хвалу. Следовательно, либо поощрение и порицание творения не имеет никакой ценности, либо имеет, но следует ввести шкалу ранжировки культурно-эстетической важности и полезности творений и вкусов.
Вкусы неоднозначны и не паритетны, не паритетны мнения, создаваемые вкусами и идеи, конструируемые мнениями. Деструктивные, антигуманные идеи, губительные для социума и его представителей должны быть всячески отвергаемы и избегаемы, и наоборот созидательные, утверждающие любовь и уважение к жизни, призывающие к прогрессу и проникнутые моральным законом -- культивироваться и взращиваться.
Казалось бы, функцию регуляции идейного поля обязаны взять на себя социальные институты, но барьером на пути смещения его баланса стоит имманентный аспект идей в целом -- гомеостатичность их системных и хаотичных построений. При попытке всяческого насильного насаждения конкретной идеи вне зависимости от её содержания, возникает противодействующая реакция поля, позиционно возвышающая идеи антагонистического содержания.
При этом любые идеи человека и действия , побужденные ими, оказывают влияние на среду обитания , но и в свою очередь социум определяет условия его жизни. Этот замкнутый круговорот взаимовлияния в обществе обуславливает следующий постулат:
"Коли человек своими действиями косвенно меняет, пусть и в незначительной мере, облик всего мира, он олицетворяет всё человечество и несёт перед ним и за него ответственность, и опосредованно несёт ответственность за перед самим собой и жизнью, частичкой которой является".
Вкупе с невозможностью насильственного регулирования поля идей, этот постулат возлагает привилегию культивации гуманистических, жизнеутверждающих идей и деятельности в соответствии с ними на каждого человека персонально.
Двумя абзацами выше был приведён спорный тезис, процитирую его ещё раз: "и наоборот созидательные, утверждающие любовь и уважение к жизни, призывающие к прогрессу и проникнутые моральным законом -- культивироваться и взращиваться.", он открыт для замечаний и контраргументов с двух сторон -- через отрицание ценности человеческой жизни и через отрицание в ней смысла, вкупе с моральным релятивизмом.
Преднамеренным или невольным допущением прозелитов морального релятивизма является мысль о том, что коли смысла жизни у человека нет (а это действительно так) и мораль темпоральна и предикативна, ей можно пренебречь, и здесь, пользуясь фривольной и извращённой логикой, вышеприведёнными тезисами они санкционируют апатию, вседозволенность, нигилизм, деструктивизм, бездумство, легкомысленность и мизантропию, подытоживающиеся в знаменитой сентенции Помпадур "После нас хоть потоп", с глубины свой непросящённости провозглашая -- ежели человек смертен весь, без изъятия, вся нравственность и созидание не важны -- кути, гуляй, воруй-убивай -- пока разрешают.
Нет.
При освященном абзацем выше подходе не будет никакого "после нас" - кризис сложившегося мироустройства назревает давно, и будет глобальным -- по прошествии его человечество либо изменится до неузнаваемости или погибнет, либо экстенсивная переоценка ценностей социумом трансформируется в интенсивный рост во всех сферах общественной жизни -- от экономической до бытовой.
Энергетический кризис (и особняком кризис углеводородных ресурсов) приближается стремительно и неуклонно. Мировых запасов нефти при нынешних объёмах потребления хватит на 50 лет, газа -- на 52 года, экологическая обстановка удручает и рано или поздно неуёмное и абсурдное распорядительство природными ресурсами приведёт к уничтожению огромного количества видов флоры и фауны.
Прошли времена, когда актуальной и серьёзной проблемой было выживание единичной особи, теперь проблема куда грандиозней и масштабней -- возможное вымирание всего человеческого рода (в худшем случае) либо несравнимое ни с чем ранее произошедшим падение его витальности, падение до критически низкого уровня.
Предотвратить это можно, если следовать некоторым предписаниям и концептам, сформулированными и декларированными несколько ранее организацией "Проект "Венера"", в частности таким как:
--
Внедрение последних научных достижений во все сферы человеческих жизни и быта.
--
Отказ от экономики, использующей деньги как универсальное платёжное средство в пользу ресурсоориентированной.
--
Отказ от производства "искусственно старящихся" товаров, где это возможно.
--
Отказ от форм управления в виде корпораций и правительств.
--
Разработка и эксплуатация чистых возобновляемых источников энергии.
Разумным также я считаю такие меры (в этой главе они поданы в виде уже доказанных теорем, сами доказательства подробно приведены в главах раздела "Критики") как:
--
Упразднение института принудительного брака, государства, частной собственности.
--
Преодоление таких архаичных и бессмысленных явлений, до этого кажущихся и считаемых естественными, как страдания и болезни, путём резкого биомедицинского и кибернетического скачка.
--
Отказ от конфронтации как способа сосуществования. (см. главу "Критика конфронтации")
--
Закрытие всех военно-промышленных комплексов, полномасштабное разоружение (в т.ч ядерное), использование высвободившихся ресурсов на развитие образования, медицины.
--
Компенсация всех дефицитов путём равномерного распределения всех ресурсов и научно-технологических разработок между всеми жителями планеты. (см. главу "Критика частной собственности")
--
Предотвращение преступности через ликвидацию предпосылок для неё и последующего использования под более рациональные нужды пенитенциарных учреждений (смотри главу "Критика наказания и запрета")
--
Поиск инновационных средств преодоления отчуждения, взлелеивание духа общности всех людей мира.
--
Воспитание высокопродуктивности в человеке, стимуляция его лучших качеств и творческих потенций.
Но есть один, верховный, главенствующий компонент, без которого данные концепты -- лишь пустые слова -- интеллектуальная, эмоциональная и нравственная готовность человечества к грядущим переменам. Беда современности такова, что теперь шок будущего -- перманентное ощущение большинства населения Земли, мы просто не успеваем в своём внутреннем развитии, за развитием внешним. Диссимиляция умственно-этического состояния людей с состоянием науки стопорит претворение вышеупомянутых замыслов в реальность. Избавлением от этой напасти служит каждодневное, осознанное, волевое соблюдение некоторых условий
--
Искоренение отвращения и презрения к другим людям, солидаризация с ними, избавление от этатических воззрений (национализм, расизм, ксенофобия).
--
Воспитание в детях самостоятельности, пиетета к окружающим, вне зависимости от их социального положения, этнической принадлежности, сексуальной ориентации и религиозных взглядов, если они не противоречат свободам и правам человека; нацеленности на плодотворную реализацию собственных способностей и достоинств, а не на достижение иллюзорного статуса и излишествующего денежного довольства.
--
Неупотребление алкоголя и прочих веществ, разрушающих организм, добровольное принятие медицинской помощи в случае её безотлагательной надобности.
--
Бескорыстная помощь обездоленным и угнетённым в той мере, в которой сам помогающий сочтёт должным.
--
Максимально созидательная деятельность без ожидания награды.
--
Ограничении в потреблении товаров и услуг ради демонстрации имущественного превосходства.
--
Жертвование удовлетворением второстепенных и открыто порочных аффектов (жажда власти, обладания, алогичный консьюмеризм) в пользу подчинённых моральному закону.
У нас, у нашего вида уже нет времени на раскочегаривание, потакание слабостям и страхам - либо изменимся, возьмём ответственность за свою родную планету, свою будущность и будущность своих потомков в свои руки, если этими руками построим "утопию" -- тогда мы будем жить в чудесном мире, где не найдётся места насилию, самоутверждению за чужой счёт, но в обыденность войдут уважение, понимание друг друга, любовь, стабильность и соблюдение прав человека, либо начнём регрессировать.
Вы скажете: "Жестоко возлагать такую непосильную ношу на людей".
Больше не на кого, кроме нас никого нет.
Карл Маркс открыл периодичность экономических формаций, их смену: первобытно-общинная, рабовладельческая, феодальная и нынешняя -- капиталистическая, которая, вырождаясь, замещается коммунистической. Это непреодолимо, как приливы и отливы, восход и заход Солнца. Отвечая на возможные возражения, скажу, что несостоятельность коммунистического строя в социалистических республиках и государствах, управляемых просоветскими партиями была обусловлена отнюдь не несбыточностью коммунистических доктрин, но искусственностью, навязчивостью его насаждения, тогда как окончательная смена капиталистической формации неизбежна и скорее всего будет индуцирована скорее всего накоплением критической массы производственных сил по двум направлениям: освоение новых источников энергии и создание искуственного интеллекта, естественным путём распространяемых и внедряемых везде в несколько лет (данные цифры называются с опорой на формулу Дэвида Роберта Гримса, опровергающую существование мировых заговоров с целью сокрытия изобретений). Институты и явления, приведённые в главах "Критики" отживут своё, другой вопрос как: все предыдущие реформации, сопровождающиеся значительным изменением уклада жизни приходили через страдания: войны, революции, погромы, неприятие различных общественных групп (например, луддитов) -- всё от смятения, неготовности к перекраиванию своего быта. Чем подготовленней окажется каждый человек к приходу технократии, общественной собственности, холистического подхода к восприятию окружающей реальности, исчезновению классовости и денег, тем безболезненней и фульминантней пройдёт смена формации.
Критики
Критика государства
Изначальное предназначение и этиология государства неясны по причине недостаточной определённости самого термина "государство", и отсутствия действительной или наиболее предпочтительной дефиниции этого термина, потому я дерзну здесь интуитивно обрисовать лишь вероятностные функции государства в идеале, насущность которых будет проанализирована в рамках этой главы. В первую очередь это поддержание порядка на территории, находящейся во владении государства, защита территории от агрессии извне, со стороны иных государств, налогообложение населения, проживающего на данной территории и расходование собранных средств, сбережение и предоставление населению культурного и традиционного наследия предков, централизация науки и способствование её развитию.
К сожалению в нынешнем положении, да и первоначально, если доверять Энгельсу (а оснований ему не доверять у меня нет) неглобализованное государство -- огромный, неповоротливый рудимент, препятствующий выполнением означенных требований прогрессу человечества, отстаивающий интересы господствующего класса через угнетение народа.
С давних времён какое-либо государственное образование, пассионарное в некоторый промежуток времени, являлось в этот промежуток ядром научной мысли, кладезем открытий и творений, впитывая в себя эссенцию из достижений смежных государств; сперва на этом месте обосновались древнегреческие полисы, потом Римская империя, позже попеременно его занимали различные европейские страны, в период холодной войны -- СССР и США.
Сегодня научные, культурные, церемониально-традиционные, религиозные знания диссеминированы по всему миру и доступны абсолютно любому, вследствие возможности моментального обмена информацией благодаря возникновению Интернета, граница между тщательно охраняемыми этническими и национальными успехами, шедеврами искусства, устоями и обычаями напрочь стёрлась. И это даёт огромный толчок к улучшению жизни отдельного индивида, его интеллектуальному, психологическому и духовному обогащению.
Следовательно единственной адекватной реакцией в отношении государства, запрещающего подобный, стимулирующий обмен, и ввергающего своё научное сообщество и население в застой может быть только игнорирование и коллаборационизм.
Столь же несостоятельно государство в области обеспечения безопасности своих граждан и мирной ситуации в целом, что подтверждают то и дело вспыхивающие локальные войны, более того, зачастую государство развязывает войны, дабы разрешить экономические затруднения правительства или крупных корпораций или снизить внутреннюю напряжённость, манипулируя доверившимся ему народом с корыстными намерениями, посылая людей умирать и убивать за эфемерные, чуждые им цели и чужие выгоды.
Государство гнусными инсинуациями противопоставляет друг другу живых людей, как безликие массы, на которых навечно лежит клеймо национальности и гражданства, пресекая, в государствах, управляемых диктатором, или мешая сближению людей (в демократичных государствах) всего мира, их объединению прямыми (такими как закрытие границ, ограничение коммуникаций с внешним миром, удушение свободы мыслеизъявления) или косвенными (пропагандой особого национального пути, менталитета и ещё бог знает чего) способами. Уместно тут будет привести ещё одну цитату из книги Эриха Фромма "Анатомия человеческой деструктивности":
"Лидеры слишком часто прибегают к фальшивым лозунгам, утверждая, что ведут свой народ на борьбу за свободу, в то время как сами преследуют цели порабощения. При этом никакие обещания ничего не стоят, ибо даже душители свободы считают необходимым приносить ей клятву верности."
Грустная, но отрезвляющая правда.
***
Сама конструкция аглобального государства направлена на селектирование людей по признаку проживания на территории, которую человек не выбирал, и на которой ему, по счастливой или наоборот, случайности довелось родиться, она поляризует всё человеческое общество, разбивая его на мириады мелких групп, привязанных к определённой территории.
Государство в нынешнем виде уже давно дискредитировало себя, как приобщающий институт, управляющая структура или гарант соблюдения прав человека и как всё, что утягивает человечество назад, в средневековые, тёмные времена подлежит упразднению.
Ещё одним крупным дефектом государства является его иерархическое построение и передача рычагов контроля над его населением небольшой группе людей, в сочетании с подверженностью некоторых индивидов необузданной жажде власти, наживы, равнодушию это подготавливает почву для злоупотреблений властью облечённых своим положением; для негативного элитаризма, который метастазирует словно опухоль, разлагая не только верхушку государства, но и всё общество; для коррупции и бюрократии, принятия коньюктурных законов.
Возникает закономерный вопрос: а что взамен? Мне не стыдно сказать: "Я не знаю", но лично мне импонирует планетарная модель государства и технократия искусственного интеллекта, риски внедрения которого гиперболизированы (конспективно об этом в главе "Рассуждения ни о чём. Риски ИИ").
Критика наказания и запрета.
Самым нелепым изобретением и архитектурным творением человеческого разума была, является и к сожалению будет ещё некоторое время, тюрьма. В чём назначение тюрьмы? Ограничение свободы передвижения и деятельности человека в качестве наказания за совершённое им преступление. Кристально чистого наказания ли? Если на секундочку осадить шквал эмоций и взглянуть холодным, непредвзятым взором, наипервейшая цель заточения преступника в тюрьме вовсе не предотвращение будущих преступлений, а месть за причинённую им боль и ущерб. Бросая человека в темницу, мы не стремимся восстановить справедливость (патетичное выражение, скрывающее истинные, неприглядные причины), а желаем доставить ему испытанную его жертвами боль. Наши наказания -- это не попытка привнести в мир равновесие и предупредить преступления, а возмездие за делинквентное поведение.
Смехотворны заявления о том, что тюрьма перевоспитывает заключенных, обычно (но не всегда) происходит наоборот -- она служит школой пренебрежения чужими правами, продолжительное время находясь в окружении криминалитета заключенный перенимает их привычки и взгляды, приучаясь к "блатным" понятиям и принципам. В результате общество теряет потенциального законопослушного гражданина, ожесточая его против других граждан и системы правоохранения. Более того, отбывая назначенный срок, бывший заключённый нередко не может заново социализироваться -- призрак его преступления следует за ним и в свободную жизнь в виде предвзятого к нему отношения. Общественное мнение слепо и беспощадно, оно не разбирается в том, какое преступление совершил человек, искупил ли он его и исправился ли. Такого человека часто дискриминируют при устройстве на работу, смотрят на него с опаской и подозрением, он не может претендовать на государственные должности, усыновлять детей, приобретать оружие, а до тех пор, пока не аннулирована судимость -- работать аудитором, кадастровым оценщиком, иметь дело с ценными бумагами, получить охотничий билет, работать в авиационном персонале, et cetera, и даже на его детей и супруг(у/а) вешается ярлык - "родственник зека".
Невозможность полноценной аффилиации вкупе с презрением могут "сломать" человека, покинувшего тюрьму, умалить его веру в себя, заставить его почувствовать себя лишним, ненужным, после чего преступная стезя вновь становится притягательной, и даже более притягательной, чем до отсидки.
Абсурдность установившейся системы пенитенциарных учреждений и наказания элементарным ограничением свободы ещё и в почти полной её беспомощности, как средства превенции. Как показывает практика, даже крайне жёсткие законы и обилие тюрем не служат профилактикой преступности, не останавливают потенциального преступника, а разгадка проста -- плодя колонии и тюрьмы, нанимая сотни работников, надсмотрщиков, клерков, мы боремся не с причинами преступлений, а с их следствиями, призраками, не с преступностью, а с преступниками. Злодеяние уже совершено, выводы не сделаны, на насилие отвечено насилием.
Куда полезней и результативней здесь борьба не с симптомами болезни, а с её возбудителями, условиями среды, толкающими людей на преступления -- невежеством и непросвещённостью, бедностью, необразованностью, родительским равнодушием, проблемами в семье, безработицей и отсутствием занятий. Общеизвестно, что сильнейшим побудительным фактором, толкающим к делинквентному, деструктивному поведению является вовсе не "злая натура" самого человека, а неблаготворное воздействие окружения, болезни (в т.ч. и психические) и нехватка денег.
Человеку ничего нельзя запретить, но можно отвратить от чего то, предложив альтернативу. Для конкретной проблемы, альтернатива -- своеобразная гигиена общества: создание новых детских садов, рабочих мест, спортивных секций, кружков искусств и наук, ремёсел; равенство базовых условий (доступ к образованию, медицинской помощи) для всех, обеспечение достойного (не приемлемого, а именно достойного) уровня жизни каждому (за счёт введения всеобщего права на пользование мировыми ресурсами). Люди из маргинализованных и люмпенизированных слоёв общества (и здесь нельзя ставить знак равенства с нищетой, привилегированность и богатство не синоним добропорядочности и не индульгенция от глупости и бессердечия) легче склоняются к преступлениям, нежели воспитанные и обитающие в атмосфере взаимного уважения, признания ценности чужой жизни и прав, свободы для самореализации.
Да, вероятно, я сейчас рассуждаю как визионер и мечтатель, но не визионерство ли не замечать изъянов нынешней системы правоохранения, основанной на огульном запрете, не подкреплённом ничем, кроме кусков бумаги, называемых кодексами и тучи тюрем и колоний, а также слепом наказании без попыток исправления и разъедаемой изнутри огрехами, питаемыми влиянием пресловутого "человеческого фактора" - коррупцией, непотизмом, злоупотреблениями служебными полномочиями.
Критика конфликта.
В силу того, что все мы, за редким исключением жертвы идеологической обработки, масс-медиа и культурно-мировоззренческих стандартов своего окружения, мы, в большинстве своём, воспринимаем фрустрацию и конфронтацию, ей порождаемую, как что-то привычное и даже неотделимое от существования человека, и более того, экстраполируя прошлый опыт на обозримое будущее предсказываем неистребимость конфликтов, их укоренённость в человеческом бытии, представляя их частицей экзистенции, чем-то естественным, упуская из виду, что во-первых естественное по их представлениям, не значит естественное вообще, во-вторых -- не значит необходимое или приносящее пользу: когда-то в порядке вещей были рабство и работорговля, высокая детская смертность, эпидемии чумы и оспы, церковные поборы, охота на ведьм, не говоря уже об отсутствии паровых двигателей, средств массовой коммуникации, развитой инфраструктуры, электричества, ядерной энергии - в природе вообще нет статичных структур, в том числе не статичен человеческий разум и представления о мироустройстве и нашем обществе, природа (и культура) динамичны, вечно изменчивы, и в третьих -- любой человек -- продукт, сгенерированный средой, в его поведение значительные коррективы вносит среда, поэтому в социуме нет естественности.
Стереотипное мнение заключается в том, что конфликты способствуют прогрессу, и являются сильной мотивацией к действию, и в этом есть доля правды -- сильной, но не единственной. "Свобода одного ограничена свободой другого, ресурсов и благ на всех не хватит, следовательно каждый удовлетворяет свои потребности и желания за счёт другого, а потому конфликты не искоренить" - таково расхожее клише, противоречие его с реальностью в том, что в современном обществе не скудость и фрустрация -- источник конфликта, а конфликт или проигрыш в нём -- причина нехватки и фрустрации. Гоняясь за неосязаемыми "удобствами", "статусом", "достижениями" а фактически -- стараясь перещеголять и превзойти (пусть это превосходство и мираж) других, ежесекундно нося в себе боязнь проигрыша, поражения, которое, как мы, заблуждаясь, полагаем выкинет нас за борт общественной жизни мы истощаем ресурсы, всё усиливая скудость, тогда как объединившись могли бы за счёт совместных усилий обеспечить почти нескончаемым запасом ресурсов всех и каждого.
В ту же копилку отправляется и шаблонный тезис - "основной закон природы -- борьба за существование, в которой выживают наиболее приспособленные, и происходит она через конфликт каждого с каждым, поэтому протестовать против них значит идти против природы", неверный, поскольку является аберрацией закономерностей, подмеченных и описанных Чарльзом Дарвином, и сведённых всевозможными словоблудами, недалёкими мыслителями, сторонниками социал-дарвинизма до упрощения, гласящего, что борьба за существование -- это кровожадное уничтожение одного живого существа другим, упрощения, возникающего из узости взглядов и кругозора, от безотчётного, а чаще -- предумышленного смешения всех трёх типов борьбы за существование в один, манкирования различиями между ними, а то и полного пренебрежения данными различиями, хотя следует понимать (и сам Дарвин в своём труде "Происхождение человека" обращал на это внимание), что в разнообразных и многочисленных сообществах организмов (да и во всей биосфере) соперничество между единичными особами ничтожно по сравнению с масштабами всей борьбы за существование, чей главный ингредиент -- противостояние с неблагоприятными условиями среды обитания, и результативней всего справляются с ними те, кто лучше сумеет образовать конгломерат, все участники которого помогают друг другу -- как сильному, так и слабому, для благополучия всего конгломерата. Оправдание конфликтов через принцип "выживает наиболее приспособленный", нецелесообразно по причине претерпевания этим принципом при вольготном переложении его на человеческие взаимоотношения, множества пертурбаций. Так, "наиболее приспособленным" внезапно оказывается более сильный, тот, кто "пробился", снискал славу, признание толпы, сколотил или потребляет "престижные" продукты труда и услуги -- очередной бредовый стереотип, старательно игнорирующий тот факт, что супрематичность "пробившихся" в плане эволюционной полезности ничем не обусловлена: "пробиться" в нынешнем обществе помогают не только таланты, умения и интеллект, но и покровительство семьи, диаспоры, хитрость, жестокость, равнодушие к чужим страданиям -- факторы бесполезные для вида и не передающиеся по наследству -- нет гена судьбы, и ум, трудолюбие или мастерство в творчестве не означает "успешности" по вышеприведённым критериям. Выражение "Выживает сильнейший" опровергается одним тем, что тысячи слабых телом, хилых, непризнанных в своё время и, в превалирующем числе случаев, далеко не богатых литераторов, изобретателей, новаторов и энтузиастов служили мощнейшим инструментом человеческого рода в борьбе за выживание.
Конфронтация, пронизывающая все стороны быта и деятельности, начиная от обучения в школе, университете или колледже, проходящего под эгидой соревновательности, от спортивных соревнований, воспитывающих агрессивность и заканчивая ежесуточной изматывающей погоней в стремлении быть "не хуже других", усиливает неуверенность в завтрашнем дне, доводит стратификацию человечества до предельной формы, поспешествует появлению и осложнению депрессии, психическим заболеваниям, идеям виновности и самоуничижения, нервным срывам, социальной инертности и эгоцентризму, что вызывает серьёзные сомнения в психическом здоровье социума, т.к. общество, неспособное обеспечить всем своим членам удовлетворение потребностей хотя бы первых двух ступеней пирамиды Маслоу (физиологические нужды и потребность в безопасности, уверенности, избавлении от страха неудачи) вряд ли может считаться нормальным.
Предрасположенность к конфликтам несвойственна человеку, и, будем честными, оправдывается из-за пагубной тенденции рационализировать под флагом "раз что-то есть -- так оно и должно быть", поддерживаемой представителями политической и финансовой элиты.
Критика частной собственности.
"Собственность -- это кража"
Пьер Жозеф Прудон
Нет такого положения, с помощью которого без костылей и недоговорок можно было бы обосновать законодательную закреплённость собственности на средства производства и ресурсные фонды или хотя бы её необходимость, а также имущественное неравенство на данный момент и в будущем.
Фраза, вынесенная в эпиграф верна, с одним важным уточнением: кражей в уголовном праве именуется тайное хищение чужого имущества, тогда как частная собственность -- это опосредованное воровство у самого себя в перспективе.
Какие технологии доступны самому богатому человеку в мире? Быстрый до незначительного предела наземный и воздушный транспорт, жильё из высокопрочных материалов, мощные электронно-вычислительные приборы, чистая пища и вода, износостойкая антиаллергенная одежда, некоторые дорогостоящие медицинские услуги -- протезирование, операции по пересадке органов вне очереди, пластические операции, искусственные органы. И всё.
При сопоставлении бросается в глаза диспропорционирование вышеописанных экономических благ и технонаучной мощи человечества - они просто ничтожны по сравнению с реальными возможностями заводов, больниц и лабораторий.
Хотя если бы вместо аккумуляции капитала в руках немногочисленной группы людей применялся бы принцип использования всех производственных сил в пользу всех жителей Земли, любой представитель рода людского и весь род в целом имел бы несоизмеримо больше: по принципу равновесия Нэша для некооперативных игр, в переносе его на реалии сегодняшнего дня, что верно при учёте характера экономических отношений как игры с условием ненулевой суммы (задаваемым неревизированностью и многих источников возобновляемой энергии, таких как управляемый термоядерный синтез, МТЭ, геотермальная и океаническая энергия, пъезоэлектричество и т.д) личная собственность, приватизирующая часть общей и обращающаяся в частную в угоду владельцу становится паразитической (справедливо и обратное), то есть нивелирует часть выигрыша системы.
Другая проблема частной собственности социоградационна, т.е, собственность на средства производства аннигилирует ценность труда и личности. Частная собственность и денежная система, не привязанная к продуктам производства или драгоценным металлам позволяет строить личное благосостояние за счёт отчуждения чужого труда. Обогащение за счёт дивидендов с собственности без приложения усилий, и одновременно недооценка вклада в это обогащение каждого наёмного работника приводит к парадоксальной ситуации: чтобы обладать материальными ценностями, не обязательно их производить, или хотя бы управлять производством -- достаточно получить контроль над средствами, без которых это производство не способно осуществляться, что и является кражей -- кражей у людей, имеющих в наличии умения и знания, но не располагающих инструментом для претворения своих замыслов в жизнь.
Частная собственность не просто разделяет людей, обирая всё человечество -- она разделяет их по слепому замыслу фортуны, не следуя даже заповедям утилитаризма: она не спрашивает извечного вопроса: "Как уравнять академика и землекопа?" или его более меткую и хитроумную формулу "Как сделать так, чтобы академик и землекоп исполняли свою работу наиболее качественно, не мучаясь сравнениями и не страдая от миражей своей никчёмности, навязанных им назойливым нением толпы, будучи оба полезными в высшей степени по предпочтённым ими стезям и одинаково почтенными в глазах своего окружения?", она выкидывает их обоих за борт, делая киркой в руках капитала.