В этот жаркий летний вечер сирена зазвучала неожиданно. Я так и не узнал, откуда раздавался этот долгий заунывный вой. Просто неожиданно вся улица заполнилась этим тянущим долгим и тоскливым звуком. В дверь почти сразу позвонили. Сосед.
- Война, понимаешь, война! - кричал он мне, брызгая слюной.
- Какая война? - удивился я, припоминая вчерашние новости. Ничего подозрительного вроде не вспомнил.
- Ядерная война! Китайцы, черт их дери, или Пакистан или хрен знает кто еще. Теперь все равно. По телевизору только что передали. А потом все вырубилось. Война мать ее. Сейчас долбанет по нам. Ракеты уже летят. У нас есть сорок минут. До метро добраться. Потом начнется... - выдохнул он и побежал к себе.
"Ну вот и дождались мечту всех фантастов. Конец света на отдельно взятой планетке. Всем спасибо - все свободны", - подумал я. Страха не было. Беспокойства не было. Наоборот какое-то облегчение. Мы слишком долго ждали конца света, чтобы по-настоящему его пугаться. Я невольно улыбнулся. На лестнице грохотали шаги бегущих в панике соседей. Судя по громкому мату у лифта - электричество уже отключили. Ну да, так и должно быть в случае ядерной атаки, вроде что-то такое было в брошюрках по гражданской обороне, которые я любил просматривать в детстве. И воды, наверное, нет. Почему-то я чувствовал себя на удивление спокойным. Не торопясь, прошел на кухню, налил себе коньяку из наполовину опустошенной бутылки. Дешевый коньяк с большим усилием проскользнул внутрь. В нос ударил его отвратительный запах, породивший какую-то керосиновую отрыжку. Я опять улыбнулся - мне почему-то подумалось, что несколько десятков лет, выжившие будут ценить такой коньяк на вес золота. Я решил не оставлять его - прихватил бутылку в карман куртки. Взял пачку сигарет. Посмотрел на мертвый экран монитора. Никогда этот компьютер больше не ощутит моих пальцев на клавиатуре, никогда электричество не побежит по его электронным сосудам, никогда я больше не увижу так приевшуюся, но ставшую родной надпись "Windows XP". Я прошел в коридор. И снова улыбнулся - в коридоре валялся телевизор, брошенный кем-то. Мои соседи довольно забавные люди, если они думали взять с собой этот агрегат. На полу валялись всякие мелкие предметы, выроненные ими, видимо они тащили все это прямо в охапках. Я их вполне понимал. Если им светит остаться в живых, то они еще очень долго не увидят, ставшую такой обыденностью губную помаду, одеколон и даже банальную зубную щетку. Если им конечно будет что ей чистить.
Я прошел на черную лестницу - тут тоже были следы бегства - валялась какая-то коробка, темнела лужа и блестели осколки разбитой бутылки. На перилах висели какие-то тряпки. Я покачал головой. Как все цеплялись за вещи, которые им больше не понадобятся. Может и мне стоило что-нибудь взять? Я двинулся по лестнице вверх. Три этажа, заполненные еще не затихнувшим эхом бегущих шагов - и я на чердаке. Открыл притертую дверь и вот я на крыше. Выглянув с парапета, я увидел их - ручейки людей, стремительно бегущих в сторону метро. Они копошились, роняли вещи, тащили за руку тормозящих движение и плачущих детей. Если бы не трагичность... Хотя какая для меня трагичность этого момента? Я давно был готов к тому, что что-то случится. Все это почему-то ни капельки не удивляло меня. Я сел на невесть откуда взявшийся на крыше кусок бордюра, поставил перед собой остатки коньяка. Закурил. Людские ручейки потихоньку иссякли - только одинокие фигурки теперь стремглав бежали, утаскивая видимо самые ценные вещи, задержавшие их. Я неторопливо курил, стараясь не упустить ни малейшего клочка дыма из легких - теперь вред никотина представлялся мне совершенно неважным. Глотнул коньяка. Почему-то он утратил свой мерзостный привкус и теплой лапой погладил мой мозг. Ласковое вечернее солнце уже не палило, с только ласкало уже краснеющими лучами. Несмотря на сирену, не замолкающую на минуту, стало вдруг как-то очень тихо. Знакомая мне с детства звенящая тишина. Как во сне, сменяющаяся вдруг грохотом. Но пока что просто таящаяся. Из двери, ведущей на чердак вдруг вышла девушка. Я ее едва знал - она снимала в нашем доме квартиру. Щурясь от все еще яркого солнца, она недоуменно смотрела на меня из под очков.
- Закат встречаем? - поинтересовалась она саркастически через несколько секунд.
- Вроде того, коньяка хотите? - протянул я бутылку.
- Вообще-то я его не пью, но сегодня можно... - перехватила она и приложилась к горлышку, - Фууух... Ну и гадость вы пьете.
- Обычный поддельный коньяк... Подмосковный... Сигарету? - вежливо предложил я.
- Пожалуй... Что уж теперь... - она зажала в своих аккуратненьких пальцах сигарету и я дал ей прикурить.
- Все ушли... - сказала она через минуту, - А зачем? Все равно шансов нет...
- Я вот тоже так подумал. И решил посидеть тут. Если что - мы просто моментально сгорим. Даже больно, наверное, не будет, - попытался сумничать я.
- Не надо об этом. Будь что будет. Смотрите, какой закат красивый начинается.
Она была права, ясное небо, лишь немного разбавленное легкими облаками на горизонте медленно краснело, а солнце, которое еще неизвестно когда станет видно так ясно, медленно и величественно шествовало к синеватому горизонту.
Мы сидели и курили. Говорить не хотелось, да и казалось просто глупым - пытаться что-то сказать, когда смысла в этом уже нет. Было так нереально все происходящее, что казалось это все какой-то большой спектакль, актеры в котором ударились в импровизацию, позабыв и текст и сюжет. В преддверии смерти целого города мы сидели на крыше, и пили коньяк, за упокой собственной души. Хотя нет. Мы просто так его пили. Просто потому что он был, а нам скоро предстояло исчезнуть.
- Сколько у нас еще времени? - поинтересовался я, очередной раз отметив, что часов так никогда себе и не завел.
- Минут десять еще, - элегантно откинув руку и глянув на часы, ответила девушка. - Десять минут тишины.
- Скоро тут будет тихо очень долгое время... - протянул я.
Захотелось произнести что-нибудь значительное, соответствующее моменту, но даже мысль об этом вызывала почему-то только улыбку.
- Представляешь, какая в метро сейчас давка? - вдруг перешла на "ты" девушка.
- Да, наверное, даже милиция сделать ничего не сможет - народу передавят...
Почему-то толпы желающих спастись людей, давящих друг друга за несколько квадратных сантиметров пола в относительной безопасности не вызывали жалости. Каким черствым я стал в ожидании этого дня. Все казалось правильным. Логически завершенным. Жирной точкой в конце романа.
Я допил последний глоток коньяка. Снова закурил. Приобнял севшую рядом девушку.
И стал ждать закат. Ожидая каждую секунду его превращение в искусственный рассвет.