Я почти не употребляю наркотики. Алкоголь иногда. Курить переодически бросаю - Ей не нравится что я курю, а я люблю ее и стараюсь сделать, чтоб она была счастлива.
Утро наваливается на меня ярким светом, почти невыносимым светом - всепроникающим, обжигающим, жестким. Солнце, влезшее сквозь занавески в мою комнату как рентген проникает сквозь меня. Я открываю глаза и странное ощущение появляется в моей голове. Ощущение дерева - как будто голова моя - полностью сделана из него. Так бывает когда сильно ударишься - искры из глаз и ощущение деревянности внутри. Торопиться мне некуда, но лежать и выносить пытку солнцем я больше не могу. Пора собираться в посденее путешествие. Я с трудом заставляю себя встать и лезу в ванну. В ванной, стоя под горячим душем (никак не могу заставить себя принимать холодный) я отпелвываюсь. Вода вместе со слюной стекает у меня по подбородку, чтобы разбиться где-то глубоко внизу об эмалированную скользкую поверхность ванны. Струи воды выбивают какой-то одним им известный ритм - ощущение деревянности становится сильнее. Я чищу зубы - во рту появляется противный привкус старого жеванног ополотенца - слизистая травмированна пастой и похмельной сухостью. Скорее прочь отсюда - дышать после горячего душа в моей маленькой ванной почти нечем. Я оборачиваюсь полотенцем и начинаю суетливо носиться по квартире, одеваясь. Я тороплюсь, хотя идти мне некуда - работу я потерял еще вчера. На сегодняшний день у меня есть выданные мне напоследок 350 долларов и еще 200 накопленные мной за четыре месяца, лежат в загашнике. Я беру все, сую в карман жилетки и выбегаю из дома - солнце, проникающее во все комнаты выдавливает меня - яне могу больше оставаться там. Таблетка анальгина должна унять немного головную боль - я знаю, что пока я еще не сяду в метро - боль утихнет, но пока что она бьет в висках с каждым биением сердца. Запустил я свое тело... запустил... Сто метров до автобуса даются мне с трудом. Но я успеваю на него, в последнюю секунду вскочив в заднюю дверь. Теперь можно ненадолго расслабиться - у меня есть время. Автобус пуст - в будний день лишь я один еду в два часа дня - можно не беспокоиться о том, что кто-то увидит меня. Я достаю пачку сигарет и, вынув сигареты со дна выуживаю маленький пакетик. Амфетамин - я достал его через знакомого - стимулятор, "спид" на слэнге, пришедшем к нам из Англии и США. Я быстро сворачиваю из мятой десятки трубочку и вдыхаю в себя половину содержимого пакетика. Это должн онемног опоправить мне жизнь. Некоторое время я тяну в себя воздух через одну ноздрю и чувствую горьковатый привкус в носоглотке. Скоро все это начнет действовать. Сам же я закрываю глаза - солнце достает меня и в автобусе, хотя я специально сел на сиденье, вроде бы находящееся в тени. Головная боль постепенно утихает и в теле появляется ощущение легкости, пока что только кажущееся и внушенное самим собой - я просто знаю что должны делать "спиды" - на самом деле действие еще не началось. Вылезаю из автобуса, покупаю чебурек и, стараясь не капнуть на себя горячим соком вгрызаюсь в него, спеша в метро - это наверное все что я съем сегодня - больше я ничего есть не могу - меня мутит от одного упоминания пищи. Просто я знаю что надо поесть. Метро встречает меня долгожданным избавлением от солнца, хотя здесь еще жарче. Духота, влажной лапой лезет в мои легкие, заставляя меня вдыхать больше воздуха, но начавшие действовать "спиды" справляются с этим. Я сую наушники поглубже в уши - наушники у меня дорогие, удобные - и врубаю на полную "Golden Age of Grotesque" Мэрилина Мэнсона. Ты осушила мое сердце... Да, черт возьми, он прав - с тех пор, как у меня есть она, мое сердце действительно высохло - она впитала в себя его влагу, кровь, взамен дав надежду. Не хочу думать обе этом.
Лица вокруг, такие разные и такие одинаковые своей привычностью. Многие смотрят на меня.. Или мне это только кажется под воздействием проникающего в мозг амфетамина? Что-то будет дальше... Я разглядываю лица вокруг всю дорогу, прически, позы, сладки на одежде - все кажется мне интересным, я мысленно набрасываю зарисовки к каждому человеку, к каждой складке. Н омне сейчас не до этого - мелодия в наушниках и стук колес гонят меня вперед быстрее и быстрее. Я еду к барыге. Случай свел меня с ним и сегодня я договорился о покупке. Я беру много - мне сегодня нужно все что я смогу достать - героин, гаш, немного травы-гидропонки, ЛСД, грибы, может даже немного кокса. Сегодня мне все это надо - сегодня я хочу всего этого. Я не могу обьяснить свое желание тратить на это последние деньги. И не буду обьяснять. Просто сегодня мне это необходимо. Вместе с барыгой - парнишкой моего возраста, воровато оглядывающим площадку детского сада, где мы встречаемся, я взрываю косяк с травой. Маслянистые клубы дыма заполняют легкие. Скоро будет и эффект. Все- операция состоялась - парень уходит куда-то в кусты, я - почти бегом к метро - мало ли что... Меняю оставшиеся деньги на рубли - осталось довольно прилично. Омотревшись и не увидекв ничего подозрительного, быстро кладу под язык марку ЛСД. Маленький кусочек бумажки с нанесенной кислотой уютно устраивается под языком. Мэнсон триумфально гремит в ушах. Теперь мне необходимо сесть где-нибудь и расслабиться. Я ныряю в метро и кук-то на удивление стремительно доезжаю до Кропоткинской. В тени Гоголевского бульвара я сажусь с бутылкой ледяного пива. Краски взрываются цветами, и без того зеленая трава лезет вверх, казалось бы прямо на глазах, люди выглядят улыбающимися. Но я не могу наслаждаться всем этим - я чувствую беспокойство. Мимо проходит милиционер. Черт. Он подозрительно осматривает меня. Я делаю самое безразличное лицо, которое только могу, но губы сами разъезжаются в кривую глупую улыбку. Нет- мне вовсе несмешно - просто им так хочется. Мент проходит мимо. Но день уже испорчен. Во мне поселилась паника. Я резко встаю и иду в переулки. быстрым шагом я двигаюсь в непонятном направлении - мне все равно куда идти -лишь бы идти прочь от людей, прочь от милиции, бежать куда глаза глядят. В маленьком дворике я вижу скамейку в тени кустов, обступивших ее и кидаюсь к ней - отдышаться. Она кажется такой мягкой - старое просиженной упитанными задницами старушек дерево манит своей мягкой поверхностью. Я сажусь на нее аккуратно - чтобы не спугнуть этоу мягкость. Дорожка героина уходит в момент. Через две минуты в мозгу что-то взрывается, а мягкая скамейка становится ватной - я проваливаюсь сковзь нее куда-то вниз, а кусты закрывают собой все небо, увеличившись до гигинтских размеров. Я легок, как перышко, я наконец расслабляюсь. Но что это? Откуда-то снизу я слышу рычание. Боже! Что это? Так рычит Годзилла? Это рев разьяренного Сатаны, добравшегося до меня наконец? Я в ужасе сжимаюсь, стараясь стать незаметным, вжатся в скамейку глубже, чтобы мягкое дерево из которого она сделана, обхватило и спрятало меня. Но не тут-то было - скамейка становится деревянной, вытолкнув меня на поверхность. Я один на один встресчаюсь с монстром - огромная собака, скаля зубы стоит передо мной, а хозяйка ее - огромная женщина - наверное метров трех, скалит зубы в отдаление. Я понимаю, что попался - сейчас они меня схватят. Я зажмуриваюсь и с криком бегу сквозь кусты - в единственно неожиданном для них направлении. Задев за кусты карманом жилета, слышу треск ткани - наверное порвал, но эта мысль побочна - она располагается где-то сбоку, от основного течения реки, называемой сознанием. А сама река бежит прочь, стараясь вырваться из ловушки двора. Я несусь сквозь детскую площадку, сквозь какие-то гаражи, стараясь не оборачиваться, чтобы не увидеть оскаленную пасть. Я бегу изо всех сил - чувствуя, как трещат мышцы на ногах и как пот затапливает мои казаки. Но я продолжаю бежать - какой-то комок, замениыший мне все внутренние органы поддерживает меня, позволяя дивгаться. И я бегу. Казалось бы целую вечность. Не знаю долго ли я бегу - чувство пространства и времени напрочь теряется. Я останавливаюсь в каком-то переулке. И в одну и в другую сторону - повороты - переулок изгибается дугой, ведя в какие-то одним местным жителям стороны. Чтож, я выбираю одну из них и двигаюсь туда, стараясь дышать помедленнее. Оборачиваюсь - и не понимаю откуда я выбежал - по обоим сторонам переулка какие-то заборы, а единственное здание, из-за которого я мог бы выйти - это посольство какой-то восточной страны... Черт знает что. Откуда ж я сюда попал? И где я? Я иду по переулку, высматривая за заборами какие-нибудь признаки того дворика, где я был или хотя бы гаражей и кустов. Ноги двигаются сами - без моего участия - я сижу на орудийной башне - голове с туловищем, а неведомый водитель везет меня куда-то вперед. Меня мучает жажда - бутылку пива я оставил таки на скамейке. И солнце сквозь листву аккуратных посольских деревьев начинает снова добираться до меня, прожигая меня до позвоночника. Я мнгновенно становлюсь мокрым. Лицо мое - практически как губка - из каждой поры выступает по крупной капле пота. Я утираюсь непослушными руками, но это мало помогает. Мне надо сесть и передохнуть. Как назло сесть негде - переулок и заборы кажутся бесконечными. даже посольство и то куда-то исчезло - теперь с двух сторон только заборы, за ними деревья. И я продолжаю идти быстрым шагом. Тело плохо слушается, улица извивается подо мной. Меня начинает подташнивать, а комок непонятной субстанции в которую превратились мои внутренности горит внутри меня холодным синим пламенем, которое сжирает кости, нервы, мышцы. Внутри рождается крик, но я не могу кричать - губы и язык, сухие как само солнце не могут произнести ни звука. Я бегу, кривляясь, и чувствую горячий ветер и слепящий свет на своем мокром от пота лице. Я должен хоть куда-нибудь скрыться. И я ныряю в какую-то подворотню и падаю там. Асфальт больно бьет в лицо и руки. Я не могу даже пошевелиться, не то что встать - сердце бухает и от этих ударов дрожит асфальт. я утыкаюсь носом в пыльный асфальт и так лежу, стараясь удержатсья на месте, чтобы избежать падения сквозь землю в самое пекло ада, в которое уже давно начал путешествие. Тьма передо мной раскрывает свою пасть и глотает меня.
Я открываю глаза. Я - в каких-то кустах. Это видимо все тот же дворик, но я каким-то образом уполз в кусты. На улице уже темно - видимо вечер. Конечности слушаются меня, н ослабо, а где-т в глубине голвы играет назойливая флейта, никак не слушающая мои мольбы прекратить. Я хватаюсь за голову и некоторое время тру виски. Бесполезно. тогда я доржащими руками достаю гаш из пакетика и чуть размяв его пальцами быстро втягиваю в себя его весь через маленькую, доставшуюся мне по случаю гишишную трубку. Ватная волна проходит по телу. Теперь я смогу встать. Я поднимаюсь и покачиваясь иду дальше. Прохожу все ту же подворотню. которая теперь кажется нескончаемо длинной и выхожу все в тот же переулок. теперь тут все поменялось - фонари освещают почти черный блестящий асфальт (был дождь?). Я иду в неопределенном направлении - мне же теперь все равно куда идти. Пересохшие губы просят хотя бы какой-нибудь влаги - мне срочно нужно попить - деньги -то вроде еще есть. Я иду час, два , вечность, пока вижу табличку какого-то бара или кафе. Собравшись - меня должно хватить на несколько минут, я, стараясь не качаться захожу и мычу бармену что-то нечленораздельное. Он понимающе кивает, косится на мою одежду и протягивает руку, ладонью вверх. Я кладу ему в ладонь какие-то купюры - видимо достаточно. Через два миллиона лет у меня в руке кружка темного пива, и рюмка прозрачной жидкости увенчанная ломтиком лимона. Жидкость оказывается водкой. Я откашливаюсь и стараюсь запить водку пивом, мечтая избавиться от этого сухого горько-сладкого спиртового всепроникающего привкуса. Кружка пива пустеет моментально. Бармен, с сомнением поглядев на меня, наливает еще и делает мне знак, чтоб я уходил - естественно им тут не нужны неприятности. Им. Кому им? Я оглядываюсь - кроме барной стойки я не вижу почти ничего - какие-то силуэты, движения в темноте, огоньки сигарет... Темнота смотрит на меня. Надо уходить. Я залпом выпиваю кружку и вдруг случайно роняю ее - руки больше не слушаются. Через несколько мгновений и остальное перестанет - уходить надо срочно. Бармен лопочет что-то насчет денег - мне не до него я пячусь к двери. Спотыкаясь я бегу прочь. Сзади меня бухают шаги - они не должны меня поймать. Откуда только берутся силы - я буквально лечу, обливаясь потом по переулку, вылетаю в другой, перелетаю через невысокий заборчик, ломлюсь через кусты. Под ноги мне попадаются какие-то железки, трава, пивные банки, я ударяюсь, но боли не чувствую. Я бегу сквозь ночь, чквозь темное небо, а редко встречающиеся фонари пролетают мимо как звезды.
Меня не должны догнать и мне приходится бежать долго. они наверняка вызовут ментов, а те буду проверять каждый двор - чтобы добраться до меня. Но черта с два! Нас не догонят. Я с ними еще поиграю.
В более менее безопасном месте - между двумя ржавыми гаражами я останавливаюсь отдышаться. Сейчас мне легче - весь организм - одна большая мышца. Если дать ей отдохнуть - я спасусь. Мало того - я ее заряжу. Лезу в карман - посмотреть что у меня осталось до конца.
Еще одна марка, еще одна доза героина, правда маленькая, большая плюшка гашиша, демидрол, прихваченный из дома и еще одна дорожка спидов. Решено - хаваю все. На удивление быстро я выкуриваю гашевую плюшку через трубку, одним вдохом уничтожаю смешанный со спидами героин и кидаю под язык марку. Теперь я всесилен. Теперь я готов к последнему пути.
Я иду, пока медленно в темноту кустов к какому-то просвету. Там наверное будет лежать моя последняя дорога. Я как кот, выбравшийся из дома умирать и путь мой будет освещен ярким светом моего сознания и Мэнсон в ушах поможет мне своей энергией. Я только сейчас замечаю, что оказывается все это время он не переставал играть. Кисс, бэйби, кисс... Пэй , бэйби, пэй... Плати , крошка... плати...
Улица. Машины проносятся мимо огромными металлическими чудовищами, зыркая в мою сторону глазами-фарами. Стараюсь не дрожать. Они не должны заметить, что я боюсь. Они - вокруг, все эти люди, все эти враги. Весь мир давно был против меня, н осегодня никто не должен мне помешать - сегодня мой - Кошачий день. Коты уходят умирать из дома. Они умирают величественно. И так сделаю и я. Я шагаю в такт музыке стараясь не оглядываться. наверняка меня уже кто-нибудь засек и скоро сново будет погоня. Боже! Метро! Спасительное метро! Там меня не найдут!
Почти бегом я спускаюсь в подземный переход, увенчанный буквой "М" и, нащупав проездной в кармане, протискиваюсь внутрь. Черт знает что за станция, да мне все равно в общем-то. на перроне никого нет. Пусто и тихо. Повымерли они что ли или ради того чтоб поймать меня они оцепили тут все? Проходит два миллиона лет, пока я рассматриваю мраморные плитки станции и жду поезда. И вот он приходит. Он не такой как обычно - машиниста в кабине нет. а сама она покрыта золотом. Может быть это мой погребальный поезд? Ну что ж - давайте сыграем в это!
Я высоко поднимаю голову, расправляю плечи и захожу в вагон. Двери за мной со вздохом закрываются. Поезд трогается. Пока ничего страшного нет.
- Это пока что.- говорит Сашка.
- А что, ты думаешь что тут должно случитсья что-то?
- А вот и узнаешь, - Сашка недовольно морщится. - дурак ты. И всегда был дураком. Зачем ты все это сожрал? Опять сдохнуть хочешь?
- Я давно уже сдох, если ты не понял - много лет назад. Просто выглядел ка живой. А внутри - холодно и пусто. Мертво.
- Дурак ты, дурак... У тебя прекрасная девушка, работа....
- Нету больше работы...
- Да и хрен с ней - что работ мало?
- Много. Но не для меня. Я не могу с ними. Я не могу делать то, что мне противно.
- Делай то что нравится!
- Ничего не нравится. И я больше не могу. Я выжат я - кончился.
- Дурак ты дурак... - с сожалением говорит он и выходит на своевременно подвернувшейся станции. А вместо него заходит... захожу... Я. Сам.
- Пришел вот проводить. Твое здоровье. - кадык его двигается в такт глотками пива - он пьет шестую "Балтику".
- Спасибо - как мертвому припарочка... А ты кто?
- Я?- он удивленно смотрит на меня, - я - это ты. ты еще вспомни кто из нас дурак.
- Несмешно. Откуда ты взялся?
- Я пришел проводить. Все таки мой самый частый собеседник, не самый интересный, но.. сосед можно сказать. Да не я один пришел - вон гляди!
- Здоровенько, - протягивает мне руку 1998 год, расправив другой волосы. Совсем еще молод.
- Хаба - лениво кидает с соседнего сидения одетый по домашнему 2003 год. Почти мой ровесник - одно лицо.
- Не кашляй - улыбается 2000 - парень в косухе и серых джинсах. - Тебе долгая дорога предстоит. Вот и зашли попрощаться. Все таки мы столько были вместе.
Я обалдело смотрю на кусочки себя - мы все похожи как две капли воды и они сочувственно смотрят на мои попытки сдержать удивление.
- В добрый путь! - говорят они. Так непохоже для них - фраза слишком приличная, я никогда так не говорил.
Хочу остановить их, но двери снова открываются и они выходит. Моя рука прозодит сквозь них... Я кричу им, чтоб подождали меня, пытаюсь встать, но не могу - тело набито свинцом и поднять его невозможно. От злости я бью по железному поручню. Вагон начинает двигаться.
Темный тоннель вдруг начинает становиться совсем черным. Поезд вдруг останавливается. Стоит тишина, но не такая тихая, как бывает в деревне, за городом, а тишина звенящая - готовая в любую секунду взорваться миллиардом ядерных взрывов, причинить боль, вонзиться в уши и в мозг. А потом вагон скручивается - как будто чья-то великанская рука решила выжать его, как белье. Темнота за окнами не дает увидеть что случилось, да я и сам не могу бы - я слишком занят - вцепился в поручень и вишу на нем, почти перпендикулярно полу. Вагон дергается пару раз и начинает медленно, с мелодичным звоно осыпаться вниз. маленькие звонкие кусочки падают и падают, обнажая сначала остов вагона, а потом и тот рассыпается. Остаетс лишь поручень, за котрый я держусь и одна лишь лампочка. Висящая в пустоте. откуда-то берется музыка - тихая, кристально чистая, как ручей, музыкальная шкатулка. Но плеер я уже снял - значит музыка идет откуда-то из другого места. Осыпается лампочка - вслед за остатками вагона. Я вишу на поручне в полной темноте - только я и эта музыка. Отпускаю руку - какой смысл висеть? Падаю. Это и есть смерть?
Взрыв. Я - на Ленинском проспекте. Не знаю как я сюда попал. В руке - сотовый. Он звонит. Это - Она. Меня трясет и руки не слушаются. Звонок сотового вернул меня в реальность? Неужели я прошел путь смерти и все таки вернулся в мир обратно? Неужели этот спасительный звонок от Нее вывел иеня обратно?
Я отвечаю ей.
- Где ты? Котик, я все знаю - не переживай - все образуется...
Мне нужны эти слова. Я никогда не верил в силу слов. Но это Ее слова. И они как бальзам.
- Я на Ленинском - я приеду к тебе. Где ты?
- Я на вокзале - встретимся через двадцать минут?
- Я буду через пятнадцать!
- Я жду тебя, Котик, скорее приезжай.
Телефон в карман. Сосредоточиться. Все закончилось. Ты прошел дорогой смерти обратн ок жизни. А Она дала надежду. Боже. Страх остался позади и смерть отступила. Наркоман чертов.
Через пятнадцать минут я увижу Ее и зароюсь в Ее волосы. Я буду сидеть с ней и стрить планы. Я вернусь к жизни.
Надо сориентироваться. мне на другую сторону Ленинского. Машины редки, переход далеко - можно перебежать. У остановки ловить машину будет оптимально - всего несколько шагов.
Я слышу визг тормозов, вижу яркий свет и лицо своего убийцы в это темное весеннее утро - свое лицо за рулем. И вот теперь тишина взрывается по-настоящему.