И моя голова наполняется развеселым звоном и фиолетовыми кругами.
Хрясь!!!
И половина лица немеет, а рот забивается песком вперемешку со снегом.
Нога Высокого впечатывается мне в затылок, обжигая протектором ботинка шею, а Очкарик лягает меня в бедро, заставля схватиться за него - такой прием мы еще в школе называли "словить лося".
Странно - но пока я не чувствую сильной боли - только ощущение снега с песком на губах.
И фиолетовая горечь в голове.
Меня снова лягают - Ххххэк! - на этот раз в живот. Еще и еще раз, а затем начинают обсуждать чего б сотворить с моим и волосами, завязанными в хвост. Очкарик достает зажигалку и подносит дрожащее пламя куда-то назад - где я не вижу. Я и действительно этого не вижу, но в голове у меня проявляется эта картина, как будто я сторонний наблюдатель, увидевший, как мои волосы бодро занимаются резким, рвущимся вдоль них пламенем. Я нечленораздельно что-то мычу, срываясь на визг, вырываюсь и откатываюсь в сторону. Очкарик матерится , пинает меня еще раз, но больше не делает попыток ко мне притронуться.
- Хер с ним! - слышу я фразу Высокого. Они сплевывают в мою сторону, Высокий даже попадает мне на джинсы, садятся в машину, заводятся и уезжают.
Я остаюсь лежать на грязном снегу дороги. В голове по-прежнему звенит. Медленно встаю. Тпррррунк! Лопаются струны где-то в правой части головы. Дзыннь! Отвечают им арфы где-то справа... Видимо сотрясение.
Хрруп... Хррруп... Хрумкают по свежему девственному еще снегу свежо и вкусно мои тяжелые ботинки. Тихонько кровь из носа каплями следует за мной. Неровно, покачиваясь я бреду в направлении дома... До меня начинает медленно доходить и физическая боль и обида за произошедшее. Мне набили морду просто так, для развлечения в Новый год. Просто что бы размяться. Уроды. Глаза начинает закрывать красноватая пелена - это из разбитой брови течет кровь и смешивается со злыми слезами гнева. Я Поднимаюсь к себе домой. Подхожу к кладовке. Гнев переполняет меня. Сейчас мне ничего уже не страшно - ни боль, ни холод, ни смерть ни жизнь. Все одно я должен это уничтожить. Все. Хватит. Сейчас я со всеми расчитаюсь. Я беру топор. Он плохо наточен - весь в зазубринах, им уже давно никто ничего. Рукоятка покрыта пылью, а само лезвие - ржавчиной. Вжжжжинь! - плаксиво говорит оно, когда я провожу им по косяку двери, оставив кривую зазубрину средь пластов отколовшейся сразу же краски.
Я выхожу из лифта, считая шаги. Раз - два - три - четыре... Потом я вижу вахтершу. Старушку - божий одуванчик. Бздрям! Говорит мне стекло, после удара по нему. Осколки медленно - Звяк! Дзыньк! - падают мне под ноги. Хрррмпумк!! - заискивающе говорят они когда я на них наступаю. Вахтерша в оцепенении. Медленно ее глаза расширяются и я понимаю, что сейчас они перестанут меня видеть. Я размахиваюсь и попадаю точно между ними. Клочья чего-то беловатого - Хрррясь! - выпадают из ее разрубленной переносицы, но она еще жива. Отшатнулась и каким-то чудом балансирует, отклонившись назад. Я с усилием выдираю - Флллсхлп! - топор из ее лица - он там за что-то зацепился. Старуха издает странный всхлипывающий звук - наверное захлебывается кровью. Я наношу еще несколько ударов. Голова ее в три сдатии - Хрясссь! Хрясь!!!! ХРРРЯсь! - превращается в мессиво с розоватыми крошками костей. Я последний раз вынимаю из него - Флсссп! - топор, даже не пытаясь обтереть его и руки от забрызгавшей их крови - теперь она меня только возбуждает свим сырым железистым запахом. Капли брызг стекают у меня по одежде и лицу, наверное я сейчас мало напоминаю челвоека-разумного. Ничего - мне это в данный момент уже не важно. Я должен отплатить всем. Плевать кому - все повинны во всем и только судьба кидает вас мне в руки.
Пинком - Дрранг! - открываю дверь. У подъезда - никого - еще бы, все уже или спят или сидят по гостям - три часа ночи. Я поворачиваюсь и иду обратно в подъезд. Лезвие топора дрожит у меня в руках, руками я перехватываю намокшую и оттого скользкую ручку. Мысли путаются в голове, я каким-то куском сознания понимаю - что я только что сделал - но я знаю точно, что остановиться теперь - нельзя. Да и нет смысла - меня по-любому пристрелят как бешенную собаку. Но дайте уж хотя бы добеситься! Я вышел на ту грань, которая кончится не сейчас. Сойти с нее мне нельзя. Я звоню в первую попавшуюся дверь. ЗЗЗЗЗЗЫЫЫЫЫ!!! - звонок раздирает приглушенные звуки музыки в квартире. Мне открывает женщина. Где-то наверное я ее видел. Ну да, точно - она живет в моем доме года два или три. Глаза ее слегка маслянистые, красиво подведенные. На губах - полуулыбка. Наверное только что она смеялась над чем-то, а теперь улыбка медленно превращается в гримаску непонимания - Ага, сейчас ты все поймешь, красавица! Больше смеяться она не будет. Я размахиваюсь, вижу как она пытается отклониться и закрыть двыерь, но она слишком медленная. Топор - ХРРРРРЯССЬ! - впечатывается в ее лицо и делит его на две неравные части. Одна из них снабжена глазом и приоткрытым в неудавшемся крике ртом, а другая скрыта ржавым окровавленным лезвием. Кровь из какого-то довольно мелкого, но упертого сосудика струйкой бьет мне в глаза. Женщина взмахнув руками - Бдампф! - падает мне под ноги. Красиво - прямо как в кино. Я успеваю выдернуть топор из ее лица, прежде , чем из комнаты выходит мужчина. Его лицо еще светится улыбкой - видимо они с женщиной смеялись над чем-то вместе, когда она вышла из комнаты. Больше сегодня и он не будет улыбаться. Я вижу его одним глазом (второй залит кровью женщины, но вытереть ее некогда) и не целясь размахиваюсь. Мужчина с восковой улыбкой, никак не сходящей с его лица опускает взгляд на лежащую женщину. В глазах его нет понимания произошедшего. Это у них видать семейное. У него на Новом году еще никогда никого не убивали. Он успевает заслониться рукой от моего удара. Хрррряяякс! - топор врубается в его ладонь, ломая тонкие кистевые кости , рвет машжет кретинской синей офисной рубашки. Он отдергивает руку, топор соскальзывает с его обнажившейся кости. Я понимаю, что размахнуться мне некогда и негде - мешает дверной проем. Я бью ногой не целясь в сторону мужчины. Наверное так дерутся женщины. Инстинктивно - не думаю, куда и как ударить. Я попадаю в пах. Мужчина - АААГМ... - выдыхает непонятное мне слово. И и развороченной рукой проводит перед собой. Сгибается. Я размахиваюсь и врезаю - Брррст! - топор в его череп. Брызгает во все стороны что-то густое. Мозг! - догадываюсь я. Мужчина опадает на пол. Не падает, а как сдувшийся шарик опадает на пол и затихает. Из дыры в черепе стекает что-то вязкое и липкое мне на ботинок. Музыка по телевизору в другой комнате противно дребезжит в ушах. Я чувствую мягкие волны по всему телу - это кровь пульсирует. Я прохожу дальше в квартиру. Грязной рукой провожу по полу разграбленному столу. Беру маленький бутерброд с икрой и целиком запихиваю его в рот. привкус горячей крови перебивает вкус чего либо - я ем человеческую плоть, морщась оттого, что губы разбиты. Запиваю из горла только открытым ледяным шампанским. Выдыхаю. На вешалке я замечаю куртку. Куртка - ментовская. Неужели я пришиб сотрудника органов? Я оглядываю квартиру. Захожу в другую комнату. На письменной столе, около которого на стуле аккуратно повешена милицейская форма, лежит кобура. Неужели сегодня и правда мой день. Я достаю ТТ из кобуры, придирчиво оглядываю его, отложив - Дзззынь! - топор на стол. Приблизительно я знаю как из него стреляют. Отвожу дуло в сторону окна и нажимаю на курок. Окно Бздрррррямммм..! разлетается тысячью осколков. Хорошо - это прямо то, что мне нужно.
Быстрым шагом выхожу из квартиры, прихватив запасную обойму из кармашка кобуры. Маловато, но хоть что-то. Снег приятно холодит мне лоб, когда я выхожу на улицу. Он мягкий, как пух и ласково падает сверху болшими пушистыми хлопьями. Они вылетают откуда-то из света фонаря, и оседают на моей кепке.
Я вижу какие-то фигуры , выходящие из леса. Видимо, - любители отмечать Новый год на природе. Я поднимаю руку, с зажатым в ней стволом в их сторону и не целясь жму на курок. ППППАНГ! ППППАНГ!!! ППППААНГ! Разрывают тишину выстрелы. Силуэты вышедшей из лесу компании дергаются у меня перед глазами. Один падает а еще двое, видимо быстро сообразив что происходит неуклюже разворачиваются. Я - ПППАНГ! ПППАНГ!! ППАНГ!! - досылаю в них свои выстрелы. В них летят не пули (Вззззт! Взззззт!), - в них летят те отблески волн - той пульсации, что у меня внутри. Это мое сердце приказывает им умереть, мое желание, материализовавшись и перемешавшись с гневом, вылетает плевками горячего пламени из ствола. Оба падают. Для человека, стрелявшего только на экране компьютера я видимо неплохо целюсь.
Струны в правой части головы продолжают лопаться. И звон в ушах становится сильнее. Я последний раз нажимаю на курок,, в неясную груду, образовавшуюся на месте недавно веселившейся компании. Клац! - обойма закончилась. Я с минуту разбираюсь с пистолетом - мне надо вставить новую. Это нелегко, когда держишь оружие в руке первый раз в жизни. Струны в голове все лопаются по одной, образую странную завораживающую детскую мелодию. Она спокойная и размеренная. Но это мелодия разрушения. С каждой струной я вижу обрушивание части поля зрения. Я стреляю в фонарь - генератор снега - ПППППНГ! И не попадаю. ПППАНГ! И фонарь гаснет. Снег почему-то не кончается. Мелодия в голове нарастает. В нее вплетаются новые инструменты - исступленная флейта, рахитичные скрипки и агрессивная злая гитара. Кроме мелодии я больше ничего не слышу. Я стреляю в машину, стоящую напротив подъезда. Но вместо выстрела (который все-таки произошел - я вижу) я слышу нарастающий хор. Я понимаю, что это мой голос, странным образом размножившийся. Он поет что-то очень нежное, совсем не совпадающее с играющей анархичной симфонией. Так наверное поют ангелы, когда забирают праведника на небеса, чтобы подготовить его к встрече с богом. И вдруг все обрывается. Я понимаю, что это знак. Я должен совершить последнее разрушение. Разрушить эту отвратительную мелодию в голове, помешавшую мне петь. Я поднимаю пистолет ко рту. Сейчас тут будет грязно. ПППППАНГ! И вокруг меня спасительная тишина, темнота и нежные мягкие снежинки.