Аннотация: Сказка о том, чем обычно кончается детство...
Чернобривая Оксана
День знаний
- А теперь, дорогие первоклассники, вас поздравит самый главный человек в нашей школе. Давайте поприветствуем директора, Сергея Леонидовича Зайцева!
Под хлопанье детских ладошек на крыльцо школы поднялся огромный мужчина с потным лицом.
- Здравствуйте, ребята! - басом выкрикнул он, и детишки боязливо притихли.
В тишине над клумбой бантов и букетов пролетел голубь.
- Сегодня у вас особенный день. Вы впервые пришли в школу. А значит, с этого дня у вас начинается новая жизнь. Взрослая и самостоятельная, - внимательные глазенки со всех сторон смотрели на толстого дядю в костюме, - Сегодня вы пока ещё не знаете, что ждёт вас дальше, и мы, учителя, просто обязаны...
Над макушками нарядных детей возникла плюгавенькая голова завуча. Бывший преподаватель ОБЖ по фамилии Корочкин протискивался сквозь детские плечи и ранцы. Переплывая ленточно-цветочное море с блокнотом в руках, он отчаянно сигнализировал Зайцеву. Зайцев отвлекся на него и потерял мысль. Детишки доверчиво ждали.
- ...мы просто обязаны подготовить вас к жизни. Здесь вы узнаете, сколько хорошего вас ждёт впереди. И наша задача, чтобы в эту жизнь вы вступили достойными людьми. Любили свою Родину, - он сделал патриотическую паузу, - Своих родителей. И чтобы они могли вами гордиться! Я желаю вам успехов в учебе, и в добрый путь!
Под бурное хлопанье Зайцев грузно сошел со ступенек и вытер лицо носовым платком. К нему тотчас подскочил запыхавшийся Корочкин, дважды пытался заговорить, но захлебывался словами из-за одышки. Зайцев с любопытством смотрел на загнанного завуча в немодном пиджаке песочного цвета.
- Сергей Леонидыч, тут такое дело... Срочно нужно поговорить, - мямлил Корочкин.
- Что там у вас случилось? - нехотя пробасил Зайцев, улыбаясь и помахивая первокласснице в первом ряду. Сегодня его младшенькая Даша пошла в школу...
- В кабинете бы лучше...
- Да что за срочность, я не пойму? Нельзя подождать, пока линейка закончится? - Зайцев уже начинал раздражаться.
- Нельзя подождать. Беда...
Зайцев сверкнул на него глазами и стал взбираться на крыльцо, прокладывая путь к своему кабинету. Корочкин семенил следом.
В кабинете было светло и прохладно. Недавно организованный евроремонт и вишнёвая мебель очень освежали бывший кабинет биологии.
- Сергей Леонидыч, я только сейчас узнал, - перебивая сам себя, заговорил Корочкин, - Министерство Просвещения отправило к нам своего человека.
- Как? - у Зайцева отвисла нижняя губа, - Они же обещали нас пока не трогать...
- Ничего объяснять не хотят, сказали, едет уже, встречайте, делайте всё, что попросит...
- Нет, это что за дела такие? Они что себе думают в министерстве своём? - закипал потихоньку директор, - А вот я им сейчас позвоню! И спрошу!
- Сергей Леонидыч, может не стоит? Они же всё-таки Министерство, им закон не писан...
Зайцев и сам понимал, что сделать ничего уже нельзя, ему просто нужно было на ком-то выпустить пар. А между тем пора было думать, как спасти школу.
- Сколько у нас времени?
- Нисколько, - обреченно признался Корочкин, - С минуты на минуту он будет здесь.
Зайцев нервно карябал стол.
- А если мы ему откажем? Если я не разрешу? - он вопросительно уставился на Корочкина.
- В восемнадцатой школе так уже сделали. Директор сказала, что грудью встанет за своих учеников.
- И что?
- Осталась без груди, - ответил трясущийся Корочкин, - Не надо им лучше перечить.
Зайцев открыл было рот, но в этот самый момент в дверь постучали.
- Сергей Леонидович, к вам пришли, - растерянно молвила секретарша, и шепотом добавила, - Из Министерства.
Директор и завуч переглянулись, затем Корочкин медленно попятился к выходу, а Зайцеву ничего не оставалось, как принять солидную позу, и мёртвым голосом ответить:
- Пусть заходит.
В кабинет вошёл человек с пшеничными кудрявыми волосами, которые торчали во все стороны. На нём была шерстяная безрукавка с красно-синими ромбами, белая рубашка и светлые брюки. Лицо было худое и доброе. Вытянутое, с ясными бледно-зелёными глазами. В руках он держал большой рыжий портфель. На вид - обычный университетский преподаватель, впрочем, для преподавателя он был слишком молод.
- Учитель, - представился гость, отвечая на рукопожатие.
- А, простите, как вас по имени-отчеству? - не понял Зайцев.
Учитель улыбнулся, и молча смотрел на него.
Зайцев сглотнул. От этой иконной улыбки ему сделалось не по себе, и он решил сменить тему.
- Вы, я так понял, из Министерства? Очень был удивлён, потому что, знаете ли, ещё в прошлом году с ними разговаривал, и они мне обещали...
- В Министерстве решили увеличить число подопытных школ, - перебил его гость, - Дети нуждаются в нашей защите, но, как показывает практика, наших мер недостаточно. Взрослые ничего не желают менять в этом мире и упорно не обращают на нас внимание. Они просто не понимают, что могут лишиться их всех. Всех сразу! - гость приподнял русые брови, пронзая Зайцева своими водянистыми глазами, - Государство поставило наш отдел Просвещения над всеми остальными, поэтому никто не вправе нам мешать, - добавил он спокойно, - Я бы хотел приступить прямо сейчас, если вы не возражаете. Я очень спешу, ещё две школы нужно обойти.
- Сейчас? - побледневший от страха Зайцев хотел встать, но пиджак защемило подлокотником кресла, - Да, да, конечно, - угодливо бормотал он, с треском выдергивая пиджак. Когда кресло его отпустило, Зайцев нетвердой походкой поспешил к выходу и пропустил гостя вперёд.
- В какой класс вас поводить? - спросил Зайцев и затаил дыхание.
- Не имеет значения, - сухо отозвался гость.
Зайцев облегченно вздохнул.
- Сюда, пожалуйста, вверх по лестнице.
На втором этаже в двадцать седьмом кабинете сидел первый "Г" класс. Сюда попали дети, у которых не обнаружилось ни музыкальных, ни рисовальных, ни математических способностей. Те, кто остался после того, как лучшеньких раскидали, и которых некуда было приткнуть.
Зайцев приоткрыл дверь и встретился взглядом с их молоденькой классной руководительницей. Женщина тут же проворно выбежала в коридор.
- Инна Валерьевна, вы свободны. Этот урок я проведу у них сам.
- Да, но как же... - хотела возразить она.
- Идите, - обрубил Зайцев.
Женщина смерила обоих взглядом, вернулась в класс и спустя пару минут гордо ушла со стопой бумажного хлама в руках.
- Мне нужно будет вас как-то представить... - с сомнением сказал Зайцев.
- Не волнуйтесь, это я сделаю сам.
С этими словами он вошёл в класс и поставил на стул свой портфель, а не знающий, куда себя деть, Зайцев вошёл следом, закрыл дверь и на цыпочках добрёл до последней парты.
- Здравствуйте, ребята, - добродушно произнёс гость и улыбнулся. Дети тоже заулыбались ему, аккуратно держа руки на парте.
- Сегодня ваш первый школьный день. Взрослые называют его "днём знаний", потому что сегодня вы обязательно узнаете что-то новое. Ваш первый урок проведу я. Вы можете называть меня Учитель, чтобы не запоминать длинных глупых имён. И это будет самый важный урок в вашей жизни, потому что на этом уроке вы узнаете всю правду.
Дети смотрели на него сосредоточенно, не моргая, никто не отвлекался, только слаборазвитый Ваня за первой партой возил по парте фломастеры, играя в паровозик.
- Когда я сам был ребёнком, мне было очень интересно, как живут взрослые, ведь они так сильно от меня отличались. Потом я это узнал, но было уже поздно, я к тому времени сам стал взрослым. Сегодня я покажу вам, что такое взрослая жизнь, которую все вы так ждёте. На праздничной линейке вам дали много обещаний. Только обещания не всегда выполняются, а взрослые не всегда говорят правду.
Учитель подошёл к портфелю, расстегнул его и извлёк оттуда огромную потёртую книгу в коричневом переплёте. Любопытные глазёнки следили за ним.
Учитель бережно погладил ладонью переплёт.
- Я принес с собой очень ценную книгу, - продолжал он, садясь за учительский стол, - Это Книга Судеб. Да, да, настоящая Книга Судеб. И в ней написано про каждого из вас.
Детские глазки округлились ещё сильнее. На задних партах стали хихикать.
- Сейчас я найду нужную нам страницу... - Учитель бережно переворачивал листы, - Так, первый "А", первый "Б"... Вот, нашёл, первый "Г"!
Он загадочно взглянул на детей. Класс заворожено смотрел то на него, то на книгу. Туда же уставился испуганный Зайцев, у которого к тому времени окончательно пропал голос, и заныло в животе.
- Сейчас я покажу вам эту книгу, и каждый сможет узнать кое-что про себя. А после того как вы всё увидите, я задам вам вопрос на оценку. Каждому. Так что смотрите очень внимательно, и ничего не пропустите. Вы меня поняли, ребята?
- Да! - дружно загудел класс.
- Замечательно! Тогда начнём...
Учитель встал из-за стола, осторожно взял книгу и вышел с ней к доске. Взгляд его наскоро пробежал по партам: от белизны и нарядности рябило в глазах. Стало совсем тихо. Из оцинкованного ведра с цветами шёл запах садовых хризантем.
Учитель повернул книгу и показал её классу. Зайцев нервно вытянул шею, боясь, что ничего не увидит, и действительно ничего не увидел. Из книги шёл непонятного характера свет, в руках Учителя было большое жёлтое пятно, вот и всё, что увидел Зайцев. Книга предназначалась не для его глаз. Зато дети увидели нечто иное...
Маша Смирнова, сидевшая за первой партой, с любопытством заглянула в Книгу. Вверху на странице стоял заголовок "1Г", а дальше шёл список их фамилий, который классная руководительница сегодня трижды зачитывала на линейке. Маша перечитывала фамилии, и успела дойти до середины списка, как вдруг страница подернулась рябью, стала мутно-серой, а потом Маша увидела себя. Но не хрупкую девочку с двумя бантами и белым воротничком на школьном платье. Маша из Книги была толстой большегрудой женщиной, похожей на тётю Тамару из соседнего подъезда. Маша была не старой, но очень оплывшей, в грязном ситцевом халате. Она выжимает бельё и развешивает его в ванной. Потом картинка сменилась, Маша теперь сидит в неубранной комнате, в углу - покосившаяся детская кроватка, а на диване лицом вниз спит мужчина в грязной рубахе и рваных носках. Маша сидит в кресле и плачет, вытирая слезы кухонным полотенцем. Её толстая белая ляжка неприлично торчит из-под халата, а из кухни слышится детский плач...
Федя Лопатин, сероглазый мальчик с оттопыренными ушами, тоже внимательно всматривался в Книгу. Он увидел себя сидящим в окопе, на нем защитного цвета форма. В руках у него автомат. Из-за мешков с песком он просматривает территорию, и вдруг в поле видимости начинают шевелиться серые фигуры и ползут к ним. "Тревога, они наступают! Огооооонь!" - чей-то сдавленный возглас в окопе. Парни хватают оружие и пристраиваются к защитной стене. Грохочет стрельба. "Ты что тупишь? Стреляй, ебать твою, быстрее!" - кто-то больно толкает его в плечо, и Федя вздрагивает, и начинает стрелять... Несколько человек в сером падают замертво.
Рыжий Костя Наумов с веснушчатым носом увидел в Книге сверкающий роскошью зал консерватории. Ему лет шестнадцать, он стоит растерявшись со своей скрипкой, кого-то ждет. Потом он видит себя на экзамене, довольные лица преподавателей, улыбки, рукопожатие - он принят. Затем пустота, сизая рябь без картинки, и вновь появляется он. Поседевший, с высохшим вялым лицом он играет на скрипке в переходе метро. На нём старый плащ, под ногами - скрипичный футляр для милостыни. И подземный сквозняк треплет в нём придавленную монетами десятку.
Верочка Мукомолова, красивая белокурая девочка с молочной рекой волос. Она увидела себя в коротенькой шубе и высоких лаковых сапогах, густонакрашенную с коротко подстриженными волосами. Она стоит на ночном проспекте и помахивает рукой проезжающим машинам. Холодно, изо рта валит пар. Подъезжает тонированная иномарка, Верочка нагибается, договаривается, садится. Водитель отъезжает туда, где потише, ставит машину под мостом, перебирается на заднее сиденье. Не дав Вере расстегнуть шубку, он валит её, переворачивает на живот, сдирает колготки и начинает трахать. Вера пытается освободить прижатую ногу, пока её не сломали, но водитель ворочает её, как куклу, сминает волосы, хватает под шубой за грудь. Вера молча ждёт, пока он закончит. Водитель откидывается, испачкав спермой сиденье, и закуривает, а Вера быстро натягивает колготки и поправляет юбочку - на улице холодно. Получает деньги. Пешком возвращается назад.
Юля Пронина с глуповатой улыбкой и металлической пластинкой на зубах всматривалась в Книгу так внимательно, что даже привстала со стула. Ей шестнадцать, она сидит на полу в запертой ванной. На ней клетчатая юбочка и черный свитер. Рыжие волосы, жидкая челка, бледное как сметана лицо. Голые ноги раскинуты в стороны. На подоле лежат фотографии, на всех один и тот же парень. Крепкий, спортивный, с приятным лицом. Вот он на мотоцикле, а здесь - в футбольной форме, затем на пляже в одних трусах, на двух фотографиях - в обнимку с Юлей, потом с друзьями, в клубе, с девчонками. Вот фотография их класса, он здесь на самом верху, хитро прищурившись, ставит рожки соседу... Юля долго перебирает фотографии, потом истерически сбрасывает их с колен, берёт пластмассовую баночку, высыпает в ладошку десяток пилюль и тянется за приготовленным стаканом...
Мальчик, что был на тех фотографиях, сидел сразу за Юлей, и звали его Артём Верещагин. За утро он уже успел обзавестись друзьями и начал подмигивать девочкам. Артём увидел себя двадцатитрёхлетним атлетическим парнем. Голый по пояс он развинчивал какой-то агригат в машинном отделении корабля вместе с другими матросами. "Раз-два-взяли!" - агрегат отодвинут к стене. "Сегодня сказали опять до двенадцати вкалывать, а то зарплату не дадут" - сообщает товарищ. "Суки!" - с презрением отзывается Артём, - "Два месяца ещё раком стоять, до списания...". "Завтра будем в порту, пошлю алименты. А ты своей не посылаешь?" - спрашивает товарищ, с пыхтением отвинчивая новый блок. "Да пошла она на хер! У меня мать больная. Самим деньги нужны." - отвечает Артём и, отхаркнув, сплёвывает на пол.
Рядом с Артемом сидит долговязая Галя Петрова с карими глазами и толстой чернющей косой. Она видит себя некрасивой сорокалетней учительницей. Её свежее личико высохло и сморщилось, уголки губ сползли вниз. Завершив урок химии, она плетётся с авоськами домой, открывает дверь своей холодной квартиры, где никто не живёт кроме неё и маленькой белой собачки. "Таффи, пойдём гулять!" - берёт поводок, выходит на улицу, и с нескрываемой злобой смотрит на счастливых мам, что гуляют со своими детьми...
Когда каждый ребёнок увидел своё отражение, Книга закрылась сама, и Учитель бережно убрал её в портфель.
Тишина стояла гнетущая, все боялись нарушить её, боялись что-то хрупкое расколоть своим голосом. Учитель смотрел на детей серьёзным сочувственным взглядом. Двадцать восемь созданий находились на грани безумия, но для того его и прислали сюда, чтобы помочь этим маленьким обманутым существам.
- Теперь, ребята, вы знаете, что вас ждёт впереди, - обратился к ним снова Учитель, - Я уверен, что вы внимательно всё посмотрели, и теперь каждый из вас должен ответить мне на вопрос.
Лица детей застыли в мраморном ожидании.
- А вопрос для всех будет один и тот же.
Учитель сделал паузу, прохаживаясь вдоль доски и заложив руки за спину, а потом повернулся лицо к классу и спросил:
- Нужна ли вам такая жизнь?
Он жадно смотрел на детей, он ждал ответа от каждого, они должны были сами сделать свой выбор, принять решение, и вот один за другим дети замотали своими причесанными головами. "Нет!" - зашептали их губы, - "Не нужна!" - "Я так не хочу!" - "Только не так!" - беспомощно вторили их сердца.
- Тогда я освобождаю вас от неё. Вы свободны. Летите!
Учитель взмахнул рукой, и в тот же миг дети обернулись стаей голубей и выпорхнули в открытое окно.
Стало тихо, только белые пёрышки опускались на ещё тёплые стулья. В классе остался лишь слаборазвитый Ваня, который вообще не понял, что произошло, да ошарашенный Зайцев, глыбой нависший над крохотной партой.
Учитель прощальной улыбкой проводил голубей, оглядел пустой класс и встретился взглядом с Зайцевым.
- Ну что, теперь в первый "А"? - бодро предложил он, и только после этих слов Зайцев опомнился. В первом "А" училась его Даша...
- Нет, пожалуйста, только не первый "А"! - умоляюще завопил директор, выбираясь из-за парты. Он подбежал к Учителю, упал ему в ноги и, скорчившись, зарыдал.
- Я прошу вас, я вас умоляю, пожалуйста! - Зайцев рыдая стискивал его колени, - Только не в первый "А", Господи Всемогущий, только не в первый "Аааааа"!
Учитель нагнулся и взял Зайцева за плечи, отодвинув от себя его сочащееся слезами лицо.
- Успокойтесь! Зачем вы плачете? - холодно сказал Учитель.
- Пожалуйста, не забирайте её у меня... - Зайцев обратил свою мольбу его спокойным терпеливым глазам.
- А что ты сделал для того, чтобы она осталась? - спросил его Учитель, взял свой портфель и вышел за дверь.
Зайцев стоял у доски на коленях, вспотевшими пальцами размазывая слёзы. Преследовать Учителя у него уже не было сил, ему даже подняться было трудно. Схватившись за парту он, кряхтя, встал на ноги. Во дворе громко играла музыка.
"...слышу голос, голос спрашивает строго
А сегодня что для завтра сделал я?" - пел детский голосок.
Мальчик Ваня с перекошенным от удивления ртом так и сидел за своей первой партой. Он бездвижно смотрел не то на директора, не то сквозь директора. Покачиваясь, Зайцев подошёл к окну, в котором только что исчез весь первый "Г". Во дворе детские колонны выстраивались парами, подтягивался народ.
Скоро от пёстрой толпы отделился мужчина с портфелем, вышел за ворота и пошёл прочь по кленовой аллее. Когда тот совсем скрылся из виду, Зайцев долго и шумно выдохнул. Потом сполз по стене и обессилено плюхнулся на пол.
"От чистого истока в прекрасное далёка,
В прекрасное далёка я начинаю путь." - допел детский голосок, и внизу опять началась линейка.