Каким бы ни было ваше отношение к суевериям, оно может внезапно перемениться. К примеру, при виде сухопарой фигуры шефа, соткавшейся из темноты на границе магического круга, обведенного светом настольной лампы. И тем более, если это событие пришлось на волнующий пятничный вечер тринадцатого числа, когда в кафе "Настурция" за столиком возле фонтана вас дожидается Мими Фло. Да-да, та самая Мими - 98 x 64 x 110 с глазами, как чайные чашки.
- Итак, Фау, у тебя сегодня свидание, - тоном медиума изрекает шеф.
Он делает еще один шаг вперед, и узкая тень скользит поперек стола, заглатывая скрепки и карандаши, словно голодная барракуда.
- Допустим, - не успев толком удивиться прозорливости начальства, мямлит бедняга Фау. - Но какое это имеет значение? Ведь мы с Мими...
- Мими или Фифи, вот что действительно несущественно, мой мальчик, ведь тебя ждет кардинально иная встреча. Собери проездные документы, а свежие носки и зубную щетку добудешь по дороге. И запомни, на сегодня объектом твоего вожделения должна стать вот эта девушка...
Неуловимым движением фокусника шеф разворачивает перед побледневшим от досады Фау пестрый веер гологафических карточек:
- Лохудра Мля - так ее зовут.
Фау потеряно молчит, молчит и шеф, и только звуки улицы - неясные голоса, автомобильные гудки и шорох шин проникают в кабинет через распахнутую форточку вместе с приторным запахом мокрой от дождя сирени.
- Существует множество миров, входящих в компетенцию нашего охранного бюро, - прерывает паузу шеф. - Но только один из них несет в себе истинное совершенство и кристальную гармонию. Только один из них - Фамад.
- Фамад? - удивленно переспрашивает Фау.
- Да, так его назвали в честь легендарного русского прозаика. До чего необразована современная молодежь! - распаляется шеф, и тени от его рук мечутся по комнате, как крылья мельниц, сражение с которыми равнозначно плевкам против ветра. - Красота, как утверждал классик, обязана спасти мир, а наш долг - защитить от вандалов саму красоту.
- Ну что ж, джунгли зовут, - усмехается Фау, распихивая по карманам карточки Лохудры. - И если я действительно дорог Мими, то она дождется меня в "Настурции".
Челнок Шалтай-Болтай шипит и мелко вибрирует у стартовой черты, когда запыхавшийся Фау подбегает к трапу.
Пестрый снаружи, а внутри удивительно уютный, с золотистой обивкой, корабль являет собой чудо дизайнерской мысли. Приглушенное, не раздражающее глаз освещение, едва ощутимый запах кожи и дорогих сигар создают иллюзию роскоши в тесном и неудобном салоне. Трем пассажирам в этот вечер выпадает составить Фау компанию. Они знакомятся, кивают друг другу с понимающими улыбками: Фамад! О, Фамад, - совершеннейший из миров!
- Меня зовут Шапочка Кра, - представляется миловидная блондинка, сияя глазами размером с чайные блюдца. - Везу любимой бабуле новые мозги, старушкина оператива никуда не годится.
- А я хирург из клиники "Свежий орган", - крепко жмет руку Фау молодой человек с саквояжем. - Доставляю на Фамад шелковые сердечные клапаны, разноцветные, по желанию клиентов.
- Святой Отец Леонардитто, - глубоким баритоном возвещает человек в сутане. - Я хочу принести жителям Фамада покой и уверенность в завтрашнем дне. Все это содержится вот в таких изящных томиках "Книги Книг". А вы юноша, кто будете?
- Фау, так назвали меня родители. Пущенная стрела, знаете ли, и нет зла в моем сердце, но...
- Не продолжайте, мой герой, - шепчет Шапочка Кра, не сводя с Фау восторженных глаз, и тут же затыкает ему рот пирожком. - Мы догадались.
Первое, что видят пассажиры челнока, прибывая на Фамад, - это искристый водопад, рвущийся вниз с заснеженных скал. Дорога ведет в город, где приезжих встречают вереницы зеркальных стен. Эхо шагов звучит, как биение сердца, звучит так, что даже на безлюдной улице никто не чувствует себя одиноким. Огни фонарей, фары проезжающих машин, все это множится, дробится, отражается, как брызги радужного водопада. Вверху дома украшены рекламными щитами. Летом они выполнены в зеленых тонах, осенью - желтых, зимой - белых, а весной - бирюзовых.
Однако, Фау не дано любоваться игрой света и отражений, вслушиваться в музыку шагов. Он должен отыскать особенную девушку, не такую, как все. И ему необыкновенно везет сегодня, удача сама гоняется за Фау. Удача идет ему навстречу в черном кожаном прикиде, очках-"консервах" и тяжелых ботинках.
- Лохудра! - только и успевает выдохнуть он.
Но ее и след простыл, Лохудра улепетывает от Фау кривыми зеркальными переулками. Тысячи отражений бросаются в погоню за ней и друг за другом, грохот шагов оглушает и путает, манит и пугает. Но вот с треском разлетается стекло, брызнув фонтаном цветных осколков. Ветер, шелестя, врывается в прореху. За ней - ночь, степь, покрытая чахлым ковылем, и освещенные луной сопки.
Лохудра черной тенью несется к вершине, она хорошо бегает. Фау тяжело дается погоня, он спотыкается, цепляясь за колючую траву, сбивая о камни коленки и ладони. "Как в дешевом триллере, - отмечает он про себя. - Все жертвы так и норовят забраться повыше". Фау чувствует, что расстояние начинает сокращаться, слышит совсем близко надсадное дыхание Лохудры. Еще один скользящий прыжок, минута неравной борьбы, и наступает момент тишины, полный бледного света луны, запахов травы и дыма. Так тихо, что ломит в ушах... Резкий щелчок наручников расставляет все точки над i.
Но, что это?
- Пахнет гарью... Ты успела поджечь Фамад, Лохудра?
- Не смеши, мистер Как-Тебя-Там, - парирует она. - Взгляни, что это светится за сопками?
Фау выпрямляется в полный рост, смотрит вниз и видит багровые сполохи. Огромные печи стоят одна за одной, словно беременные пламенем Ваалы, заглатывая бесконечную ленту конвеера.
- Ты думал, что это идеальный мир? Да здесь никто не живет, кроме обслуги мусорных заводов. Водопад и скалы - ширма для отвода глаз, бутафория. Но если перестанет биться лживое сердце Фамад, то и наша вероятность станет лучше, реальнее.
Фау заинтригован:
- А что не так в нашем мире?
- Все не так! Пустая форма, фантик... Как тебе объяснить? Например, ароматизатор улиц "весенний Париж" - бензин, сирень, мокрая пыль. Тебе это ни о чем не говорит?
- Правда что... Откуда взяться бензину, если его запретили в прошлом веке? - изумляется Фау. - И какая пыль может быть на стерильном пластике?
- И что по-твоему пахнет сиренью, когда на календаре поздняя осень? - подхватывает Лохудра. - Бригады давно готовились уничтожить Фамад, но кто-то донес охране. Все мои друзья под арестом, я - последняя надежда. Достаточно включить лямбда-излучатель, и через час с небольшим этот мир за инвентарным кодом "2455/Фамад" лопнет, как мыльный пузырь.
- Убийство мирного населения, - констатирует Фау. - Тридцать лет принудительных работ, минимум.
- Они не умрут, просто окажутся в других вероятностях. Ты наверняка сталкивался по работе с такими случаями, когда люди не помнят, кто они и откуда.
- Да, у нас шутят, что это заблудившиеся хроноразведчики. Так где излучатель, Лохудра?
- В багажнике моего квантера.
- А где твой квантер?
- Пошел ты к черту, мистер Как!
В челноке Шалтай-Болтай, похожем на пасхальное яичко, совсем мало места для пассажиров. Какая уж тут безопасность при перевозке задержанных? Фау вынужден всю дорогу стоять, прижав к себе Лохудру. От ее куртки несет дымом, а глаза ничуть не похожи на мельничные колеса. В каждом зрачке дрожит отражение Фау - бледный контур, обрамленный золотистым свечением обивки. Хорошо, что путь между мирами занимает всего полчаса. А еще через несколько минут за ними закрываются двери участка.
"Роза Нэй, - записывает в протокол дежурный. - Арестована тринадцатого ноября по подозрению в причастности...
- Отметьте, что это первый привод, - просит его Фау. - И еще явка с повинной.
Из душного помещения приятно вырваться на ночную улицу, благоухающую майским Парижем! Итак, Лохудру Мля зовут Роза, неисповедимы пути твои, Господи... Кстати, о розах! Фау не смеет явиться в "Настурцию" без букета для своей куколки. Он бежит вдоль павильонов, торгующих цветами, видит в витринах гвоздики цвета крови и нежные фрезии, лукавые ландыши и бледные асфодели. Но на каждой двери табличка, и все они неумолимы - "Закрыто", "Закрыто!", "Закрыто!!!"
Одинокая старушка, летучая мышь в облаке нафталина, торгует у обочины желтыми хризантемами.
- Купи, милок! - канючит она, громыхая цинковым ведром с наскоро перевязанными букетами. - Смотри сюда, они светятся в темноте, они пахнут инеем и первыми заморозками. Твоя девушка оценит, если она не кукла, конечно, глупая мертвая кукла с фарфоровыми глазами...
- Моя девушка - живая!
Живая-преживая, теплая, томная Мими танцует у фонтана в "Настурции", гибкой лианой извиваясь в руках партнера. Ее платье шуршит, золотые волосы сияют и переливаются, как елочная мишура. Фау потрясен, - она не ушла, она дождалась.
- Дорогая, прости! - лепечет он, как только музыка смолкает. - Сегодня вечером мне опять пришлось спасать мир...
Девушка молчит, внимательно вглядываясь в букет. Волнующий силикон вздымается и опадает в вырезе алого платья.
- Тля! - взвизгивает вдруг Мими и принимается лупить наотмашь по столу рассыпающейся связкой хризантем. - Какая гадость! Здесь полно этих липких дрожащих тварей...
- Ах ты, шакал позорный! - немедленно подключается к скандалу ее танцевальный партнер, отвешивая Фау хук с левой.
Фау падает в фонтан, и на мгновение его снова окружает тишина, такая же, как на сопках Фамад.
Не слишком ли много для одного вечера?
Обирая с себя фосфоресцирующих пластмассовых рыбок и каучуковых лягушат, плетется он от фонаря к фонарю по сонным улицам. С измазанной вонючей тиной одежды сочится вода, издевательски булькая в карманах. Наконец, Фау замечает спасительную вывеску - "Чистота", и ниже чуть помельче - "круглосуточно".
Автомат в фойе исходит аппетитным кофейным паром, и отогревшийся Фау в душистой банной простыне, развалясь в кресле, с трудом борется с дремотой. Чешутся сбитые коленки, саднит челюсть, ноет спина. Старичок-приемщик за конторкой колдует над бумагой, и в его руках из смятого, согнутого листа расцветает белая роза. Завороженный, Фау подходит ближе:
- Простая бумажка? - спрашивает он у старика, не веря глазам.
- Зачем усложнять? - грустно усмехается тот. - Все красивое просто.
- Но ведь это только форма?
- Фантик, - поясняет старичок. - А конфету придумай сам. Если, конечно, у тебя в груди не подушка из цветного шелка.
В восемь часов утра, свеж, подтянут и выбрит, Фау снова на работе. Но это только оболочка. Под ней кроется абсолютно другой, новый Фау.
- Пригласите ко мне для допроса задержаную Розу Нэй, - небрежно бросает он в трубку.
Лохудра появляется в дверях, и лицо ее отнюдь не излучает радость.
- Я не добавлю ни слова ко вчерашнему разговору, мистер Как, - заявляет она, глядя поверх очков и разминая нервными пальцами сигарету.
- Роза, э... хм... - откашливается Фау и извлекает из ящика стола бумажный цветок. - Роза...
- Роза Кавасаки, - вполголоса подсказывает ему шеф и тут же ретируется за дверь, не желая смущать молодого сотрудника.
Солнечные лучи пробираются в кабинет сквозь щели жалюзи, перебегают по парусам фрегата, украшающего письменный прибор, и совсем некстати щекочут Фау нос.
- Мастер Тошикацу Кавасаки придумал, как сделать розу из листа бумаги, - помогает ему обрести утерянную мысль Лохудра. - А что хочешь сказать этим ты?
- За последние несколько часов я стал лучше разбираться в связях формы с содержанием и кое-что уяснил наверняка: Карфаген должен быть разрушен, - сощуря глаза, чеканит Фау.
- Понятно, по утрам ты изучаешь словарь и как раз сегодня добрался до буквы "К" - Кавасаки, Карфаген...
- Нет, я был занят другими делами. Например, получал разрешение провести следственный эксперимент. Так что, путь открыт, э... Роза, - снова запинается Фау, но тут же берет себя в руки. - Через час нас ждет Фамад, а еще через два он исчезнет навсегда.
- Но мы-то с тобой в это время будем пить полуденный кофе в Париже? - с улыбкой, все еще полной недоверия, спрашивает Лохудра.
- Ага, а потом ты научишь меня гонять на квантере по вероятностям! - свистящим от восторга шепотом прибавляет Фау.
- Хей! Да ты - настоящий игрок, мистер... И, кстати, как тебя зовут?
Закрывается занавес, на просцениуме танцуют чумазые мусорщики с Фамада, Мими с хризантемой в волосах и скрипящий плохо смазанными шарнирами шеф.
|
