Аннотация: Рассказ взят из авторской книги "Сны эмбриона" - https://www.litres.ru/book/viktor-chernenko/sny-embriona-71646766/
Сидящий рядом со мной старик тяжело вздохнул и снова покосился на мое пиво. Сделав еще один глоток, я дружелюбно передал ему бутылку: "Угощайтесь, если не брезгуете".
Хмыкнув, будто я ляпнул какую-то глупость, незнакомец дрожащей рукой подхватил стандартную поллитровую емкость и единым глотком опорожнил ее до дна. Октябрьский ветер, словно режиссер авангардной пьесы, аккуратно смешивал субстанцию свежеопавших листьев с обертками от конфет, окурками, обрывками газет и афиш, клочьями целлофана и бог знает каким еще мусором. Я люблю это время года. Я ценю это время дня - когда тени, падающие от предметов, образуют дрожащий и изменчивый узор, а из глубины парка доносится хит отгремевшего лета.
- Тебя как зовут-то? - вытирая усы, спросил меня сосед по единственной неразломанной скамейке в зоне отдыха.
- Платон, - чуть-чуть подумав, ответил я.
- Николай Степаныч, - протянул старик свою ладонь, и мне пришлось, чтоб не нарушить гармонию момента, прикоснуться к ее влажной, липкой поверхности.
- Я вот тоже приползаю сюда частенько. Тихо здесь, спокойно так. Смотрю на волны и всю жизнь свою прошедшую вспоминаю. Как-будто пацан я опять малолетний. Тяжелое время было! Батя на железной дороге пропадал, в депо локомотивном, а мать с раннего утра вся в заботах и в делах - свой дом у нас был, не казенный - ну а я сюда, к утесу, прибегал и ее ждал, ненаглядную...
- Вот она - завязка, - подумал я. - Неужели все в мире, как сказал один сумасшедший художник, вертится вокруг женских сисек? И вся мировая культура получилась путем подавления полового инстинкта? "Шерше ля фам" - комедия здесь или трагедия?
Старик замолчал и, спустя некоторое время, заговорил снова.
- Из воды она всегда появлялась и пряталась вон за теми камнями. Я сначала, когда в первый раз-то ее увидел, решил: померещилось. Огненно-рыжая грива волос и голая вся...Никакой чешуи! Стал я, значит, каждый день приходить на это место - удочку с собой брал, снасти, будто бы на рыбалку...Она сперва пугалась меня, когда я ее к себе подзывал, а чуть погодя стала подплывать ближе и ближе. Ну, я краснел, когда титьки ее-то видел огромные, о она улыбалась и одну и ту же песню по-нерусски пела - жалобно так. Две недели так продолжалось, только батя мой заподозрил неладное - я постоянно без улова возвращался, а друганы мои - с полными корзинами и мешками. Тогда ведь рыбы было, как сейчас банков этих коммерческих, чтоб они сдохли...Как щас помню день тот, когда все и произошло. Я, как обычно, бродил по берегу, потом приметил ее на нашем месте и побежал, босоногий, навстречу. Да ничего не было такого между нами, у меня и не стоял, кхе-кхе,тогда еще. Я токма прижимался к телу ее мокрому, груди гладил, волосы и все такое...Закрывал глаза и голос ее диковинный слушал...Как-будто в другой мир попадал, который все давно забыли. Вдруг побледнела моя царица, отшатнулась, и тут же я услышал крик страшный отца: "Микола!" Оборачиваюсь - а он у воды, со вскинутым ружьем, в десяти шагах от нас. Выследил! Я попытался закрыть ее, да споткнулся и в воду плашмя рухнул. Выстрел! Другой! И песня ее оборвалась. Месяц почти я потом в бреду метался, в себя не приходил. Думали: не жилец я уже. Спасибо матушке - с того света вытащила, царство ей небесное...Так и мыкался потом один - ни семьи, ни жены. Никого. Прихожу вот сюда почти каждый день - пока Амур еще не замерз - и жду: может, не утопла она, может, вот-вот приплывет - такая же, как тогда - и я успею поднять ее на руки и сказать, что никого, кроме нее, на свете у меня никогда не было...
Старик замолчал и стал беззвучно плакать. А я посмотрел вниз, на Амур, на седые, многолетние валуны, и мне на миг почудилось, что в волнах мелькнула и тут же исчезла фигура последней наяды.