Таксист остановил свой автомобиль у обочины, где-то по самой середине пути между городом и деревней. Воры выкинули меня из такси на обочину дороги, а сами уехали дальше с краденым церковным инвентарём.
Сразу оказался перед выбором, куда мне идти. Если идти просто в город, то сразу сдаться ментам и кается в том, чего не совершал?
Тогда могу получить минимальный срок заключения. Вернуться обратно в мужской монастырь? Так меня, как вора, едва примут обратно в мужской монастырь.
В таком положении хоть вешаться на первом дереве или добровольно отдаться на съедение диким хищникам в таёжном лесу. Пускай дикая природа сама разберётся со мной, оставить меня живым или полакомится мною.
Встал с обочины дороги, куда меня выбросили воры из такси, отряхнул грязь с монастырской одежды и поплёлся туда, куда меня ноги сами потащили.
Глаза мои не видели дороги, так как слезы застелили мой взгляд. Плакал над собой и над своей судьбой, которую сам себе испоганил. Такое ничтожество, как моя личность, ни должно жить на этом свете.
Почти пятьдесят лет своей жизни творил только зло себе и окружающим людям. До чего так низко пал перед людьми и перед Богом! Даже самого себя прикончить не могу. Хотя бы скорее дикие хищники со мной здесь кончали.
Однако хищники не собирались меня кончать на дикой природе. Видимо был настолько поганым, что даже диким хищникам был не по вкусу. Хотя бы сама природа меня как-то прикончила. Как назло, в эту ночь погода стабильная.
Нет никаких признаков дождя или снега. Даже ветра в лесу нет совсем. Словно напугал дикую природу своим присутствием.
Если бы у меня в карманах был какой-нибудь режущий предмет, то давно мог вскрыть себе вены на руках. С такими ужасными мыслями бродил целую ночь.
Под утро в лесу началась, не по-осеннему в этих местах, сильная гроза с проливным дождём и с молнией.
Истерика с концом моей жизни у меня давно закончилась. Теперь мне хотелось жить. Как назло, в лиственном лесу негде укрыться.
Деревья совершенно голые без листьев. Вблизи нет никаких вершин с каменными карнизами или пещерами, где можно укрыться от проливного дождя. Даже хвойных деревьев нет, которые могли бы меня спрятать от стихии.
Вообще-то сейчас меня ничто, и никто не спасёт. Промок весь с головы до ног, а в карманах нет спичек или зажигалки, чтобы мог где-то в укрытии разжечь костёр и просушиться вместе с намокшей на мне одежде. Наверно на этом моя поганая жизнь закончится. Подохну здесь в таёжном лесу от простуды.
С наступлением нового дня проливной дождь с грозой и с молнией не прекратился. Над моей головой сверкало и громыхало. Словно сам Бог разгневался на меня. Дождевая вода лилась на меня прямо как из ведра.
Но мне обратно было все равно. Меня всего трясло с такой силой, что мне казалось, вот-вот рассыплюсь на мелкие кусочки по всему осеннему лесу.
Тогда точно никто не узнает, где осталась могилка моя. Так издохну, как бродячая собака, которая никому не нужна. Конечно, лучше было бы, если б умер мгновенно и без мук.
К сожалению, все зависит не от меня лично, а от дикой природы. Сама дикая природа беспощадна ко мне за все мои прошлые гадости к людям и.....
Не помню, что случилось со мной в лесу. Просто потемнело перед глазами. В одно мгновение надо мной изверглись небеса. В тот же миг подо мной изверглась земля. Провалился куда-то в бездну, в которой не было ничего.
Не ощущал ничего, кроме ужасного полёта, в безвоздушном пространстве, от которого мне было до такой степени дурно, что проклял все на белом свете. Мне хотелось, как можно быстрее умереть без мучений в дикой природе.
- Смотрите! Он приходит в себя. - услышал, чей-то голос над собой и увидел лица людей, одетых в белом. - Надо покормить его. Он сильно истощал.
- Лучше бы умер в таёжном лесу от медведей. - подумал вслух, разглядывая людей в белых халатах. - Зачем мне такая жизнь?
- У тебя будет возможность сдохнуть. - ехидно, сказал мужчина с фуражкой мента. - Зона в тайге ждёт тебя с нетерпением.
От одной мысли о зоне во мне все обратно перевернулось. Едва не потерял сознание. Мне захотелось умереть и больше никогда не воскреснуть.
Мент заметил мое состояние и потребовал, чтобы меня обратно привели в чувство.
Медсестра тут же поднесла мне к носу ватку с нашатырным спиртом и этой же ваткой протёрла мне виски.
Нашатырный спирт так сильно долбанул мне по мозгам, что сразу едва не вскочил на ноги, как вполне здоровый человек.
- Теперь он будет жить. - улыбаясь, сказала плотная женщина в белом халате. - Можете с ним беседовать. Он пришёл в сознание.
- Сейчас же выкладывай мне. Куда ты с подельниками дел церковный инвентарь? - сходу стал меня допрашивать мент. - Кроме того, меня интересует грузовая машина стекловаты, похищенная тобой с завода. Больше признания - меньше наказания.
- Не знаю, о чём вы меня спрашиваете. - стал тут же прикидываться дураком, потерявшим свою память. - Верните меня обратно в тайгу.
- Ничего страшного! Мы память тебе вернём. - сказал со злобой мент в белом халате. - Одевайте вора! Отвезём его в тюрьму. Там он придёт в сознание в сырой камере.
Мент вышел из больничной палаты. Медсестра принесла мне мою одежду, которую оставил в мужском монастыре. Выходит, что менты в курсе всех моих дел.
Если менты даже одежду мою махнули на одежду монаха, то ментам известно все до мелочей во время кражи. Надо мне все хорошо обдумать, прежде чем предстать перед ментами в нормальном виде.
Пока меня не допрашивают психиатры и психологи, на уровне адвокатов и ментов, мне надо придумать стопроцентную версию в собственную защиту. Необходимо разложить в памяти все свои прошлые события.
Прикинулся совершенно не вменяемым и дряхлым, как старая половая тряпка. Нежные ручки медсестёр стали снимать с меня больничную одежду и надевать на меня то, в чём приехал на такси в мужской монастырь.
Отсюда мог сделать вывод, что давно без сознания. По крайней мере, без памяти несколько дней. Ведь не будут же меня сразу из леса переодевать в больничную одежду.
Наверно меня вначале обследовали. Затем подвели под меня капельницу, от которой у меня колотые руки. После того, как стал приходить в норму, меня переодели в больничную одежду.
Лишь только после этого предстал перед ментами ни как пострадавший от воров, а как преступник и вор.
Когда медсестры своими нежными руками обличили меня в гражданскую одежду, два амбала в белых халатах жёстко поставили меня на ноги. Надели на меня наручники и волоком потащили из больничной палаты на улицу.
Там меня посадили в "воронки" с решётками и повезли куда-то в закрытом "воронке" по городу. По звукам общественного городского транспорта мог определить, что дальше Благове-щенска меня менты не вывозили.
В полнее возможно, что больница, в которой сейчас лежал, находилась довольно далеко от милиции, куда меня сейчас везли. К месту моего дальнейшего допроса ехали долго. Наверно минут двадцать или даже больше, мы крутились по улицам города.
Прежде чем "воронок" заехал во двор за скрипучие железные ворота и остановился возле каких-то дверей, которые также тяжело открылись как ворота и менты туже открыли дверь "воронка". Меня вытащили из "воронка" как мешок с навозом.
Сразу потащили в здание. Очевидно, это была тюрьма. Вначале меня поместили в камеру предварительного заключения. Где кроме подсадной "утки" больше никого не было.
Мент с нарисованными наколками, как с кинофильма "Джентльмены удачи", туже стал допытываться, за что меня посадили. По театральному блатному жаргону сразу понял, что у меня в камере подсадка.
Даже если бы он был настоящим блатным пацаном, то всё равно ни стал бы вести с ним "баланду". Даже на зоне не очень-то был разговорчивым.
В данном случае тем более нечего распространяться. Пускай мент впустую трепет своим языком. Если не буду "колоться", то меня не смогу долго держать без статьи.
Когда меня держали на зоне пять лет без статьи, то был совершенно уникальный случай. Можно сказать, что сам тогда подсел на срок по договорённости между двумя начальниками зон. Мне не стоило ехать на зону.
Даже по сроку светило мне всего два года за побег. Начальники зон держали меня у себя как раба, с которым можно было поступать, как угодно.
Если б добровольно не прибыл на зону, то вполне возможно, что меня вскоре вообще могли забыть, как пропавшего зека в таёжном лесу. Ведь со времени побега из зоны вольного поселения и моей жизни у Кузьмича прошел целый год. Наверно на меня даже дело закрыли за дав-ность времени из зоны вольного поселения.
Скорее всего, в моем деле было записано, что баз вести пропал в таёжном лесу или умер на зоне при не выясненных обстоятельствах. В таком случае дело закрывается и сдаётся в архив. Так нет же, тогда как полный идиот, сам явился в лапы ментов и сразу получил срок.
- Юрий Черевков! Быстро на выход! - сказал сержант милиции, открывая дверь в мою камеру заключения. - В следственный кабинет.
На крик сержанта милиции никак не отреагировал. Сидел на том же месте, куда меня посадили менты. Просто уставился глазами в одну точку, разглядывая таракана, бегавшего между моих ног. Был готов прикидываться придурком сколько угодно, пока менты не отправят меня в психушку. Уж лучше сидеть мне в психушке на аминозина, чем в зоне на баланде.
В любом случае дурдом лучше зоны. Тем более менты наверняка знают, что пять лет прикидывался дебилом на зоне, когда меня держали без статьи и без срока.
В этот раз все дело пройдёт через суд. Не дождавшись от меня никакой реакции, сержант милиции позвал к себе двоих ментов, которые надели на меня наручники и потащили на допрос в кабинет к следователю.
Менты посадили меня за столом следователя к прикрученному к полу большому стулу. Менты сразу вышли за дверь кабинета следователя. Передо мной за столом с чистым листом бумаги сидел худощавый мужчина, примерно, такого же возраста и такой тощий, как монах Иоанн.
- Первого октября, не приходя в сознание, умерла твоя мама. - неожиданно, сообщил следователь страшную весть. - Сегодня девять дней со дня смерти твоей мамы. Твой брат-близнец Сергей похоронил маму.
Не смог удержаться от такого трагического известия о смерти мамы. Стал рыдать навзрыд, размазывая слезы по своим щёкам. Мои планы косить дураком рухнули в одно мгновение.
Теперь после смерти мамы мне было все равно, как жить дальше или умереть по любой причине. Однако садиться на зону совсем не хотелось. Надо было придумать мне какую-то другую версию в свою защиту, чтобы у меня были твёрдые алиби, как у заложника банды грабителей.
- Сочувствую вашему горю. - наигранно, посочувствовал следователь моему горю. - Но у меня такая работа. Даже в трагический день подозреваемого, должен вести допрос по вашему делу. Рассказывайте, как было.
- У меня нет никакого дела до вас. - всхлипывая от слез, сказал, следователю. - Мне нечего рассказать.
- Вы зря так говорите. - продолжил следователь допрос. - На вас весит кража в особо крупных размерах, а также разбойных грабёж церковного инвентаря из храма и мужского монастыря. Вы подумайте хоть о себе.
- Мне нечего думать. - продолжил, отстаивать свои права. - Когда вы устроите мне очную ставку с ворами в присутствии адвоката с моей стороны, тогда мы будем с вами разговаривать. Больше мне, нечего сказать.
- Вы не забывайте, что вас обвиняют сразу по нескольким статья. - настаивал следователь. - При таком положении вам грозит срок до двадцати пяти лет. Вам придется встретить свою старость и смерть на зоне...
- После смерти мамы мне все равно, где встречать старость и смерть. - грустно, сказал. следователю.
- Вы хотя бы о своём брате-близнеце подумали. - на больное надавил следователь. - Ведь он у вас с детства инвалид и в любое время может погибнуть. Сейчас рядом с вашим братом инвалидом нет никого из родных.
- Вот именно поэтому не хочу говорить ничего. - сухо, сказал следователю. - Однажды проявил своё благородство. Хотел помочь следствию раскрутить сложное уголовное дело, а в результате этого оказался виновным в преступлении, которого не совершал. Отмотал тогда на зоне звонком целых пять лет без суда.
- Расскажите о деле. - допытывался следователь. - Может быть, вам смогу помочь оправдаться от дела.
- Вы, что, сможете вернуть потерянные пять лет моей жизни? - удивленно, спросил у следователя. - Мне не нужна реабилитация. Не политический деятель, которого сажали в ГУЛАГ во время репрессий. Вор должен сидеть за воровство, а не за политику.
- Не собираюсь проводить реабилитацию за прошлый срок. - опять взялся за своё следователь. - Хочется разобраться в этом деле, чтобы вы не получили большой срок заключения сразу за два уголовных дела.
- Вы своими словами навязываете мне статью за то, чего не совершал. - сказал в заключении настойчивому следователю. - Поэтому больше с вами не буду говорить ни о чём. Никаких бумаг тут не подпишу. Мне нужен такой адвокат, которому можно доверять. Следователю не верю.
Следователь пытался разными вопросами раскрутить меня расколоться по навязываемым мне делам. Но больше, ни стал говорить, ни единого слова. Просто молча сидел на стуле, прикрученном к полу. Терпеливо ждал, когда наконец-то следователь выдохнется. После чего меня отведут обратно в камеру предварительного заключения.
Не думаю, чтобы меня посадили только за подозрение или за то, что кто-то нашёл меня в диком лесу почти мёртвого. Мне было интересно узнать, каким образом оказался в больнице. Хорошо помню, что после того, как воры выкинули меня из такси ночью посредине дороги между Благовещенском и мужским монастырём.
Затем всю ночь бродил по лесу в ужасную грозу под проливным дождём. В результате чего сильно простудился. Потом мне стало до такой степени плохо, что решил покончить с собственной жизнью и все.
Больше мне нечего не надо знать. Дальше ничего не помню. Настоящий провал в памяти, вместе с моим телом и душой. Словно побывал на том свете, откуда меня кто-то вытащил и привёз в больницу. Но кто был этот человек, которому обязан своей жизнью и смертью? Хотя бы об этом мне сказали менты.
Вытащили меня с того света лишь по той причине, чтобы обвинить меня не в совершенном мной преступлении и отправить на зону до конца моей жизни. Тогда лучше бы они вообще меня не доставали с того света. Списали бы на меня менты посмертно все свои не раскрытые уголовные дела. Не найдя ко мне никакого подхода в допросе, следователь сказал ментом, чтобы меня отправили обратно в камеру предварительного заключения. Поднялся со стула и не спеша пошёл между двумя ментами обратно на место своего неопределённого пребывания в стенах заключения.
Если бы в России соблюдались все права граждан, то меня сегодня должны отпустить, домой не найдя против меня никаких улик в совершенном преступлении. Самих воров не поймали. Свидетелей по делам преступлений тоже менты не имеют. Выходит, что дела у них совсем нет никакого. Хотя совсем забыл про монаха брата Иоанна. Если монах был при сознании, то он самый лучший свидетель в мою пользу. Ведь фактически спас ему жизнь. Брат Иоанн может подтвердить, что, спасая ему жизнь фактически стал заложником в руках воров под дулом пистолета.
Если бы не захотел следовать за ворами, то мог получить пулю в лоб, а монаху Сморчок просто отрезал бы голову. Сморчок вполне способен на мокрое дело.
За это он сидел. Кроме монаха свидетелем может выступать так же таксист, который видел, как воры держали меня под дулом пистолета, а после выкинули меня из автомобиля посередине дороги между Благовещенском и мужским монастырём.
К тому же у меня имеется одна уважительная сторона. Меня фактически вернули с того света. Как известно во всём мире мёртвых не судят и о мёртвых не говорят плохо.
Так что мне хотя бы в этом должны сделать скидку на мое оправдание. Но от российских ментов едва ли дождёшься каких-то скидок в свою пользу. Поэтому буду молчать.
Когда менты привели меня в камеру предварительного заключения, то подсадной "утки" там не было. Наверно отправили подсадку домой отдыхать?
Скорее всего, следователь распорядился, чтобы меня оставили в покое после известия о смерти моей мамы. Хотя на жалость со стороны следователя не стоит рассчитывать.
Таким людям чужую беду не видно. Им лишь бы заработать хорошие деньги на раскрытых делах и посадить как можно больше людей. Сейчас наверно уголовные дела платные.
Кто шустрее в уголовных делах, то богаче. В таком случае мне придется защищаться самостоятельно без адвоката.
Так как у меня денег с собой нет, а те деньги, что были у меня с вещами и документами в мужском монастыре, менты наверняка присвоили себе. Так что сейчас гол, как сокол.
Если даже меня оправдают, чему ни очень-то верю, то мне обратно придется залезать в долги перед Сергеем.
После смерти мамы, кроме Сергея больше никто мне ни в чём не поможет. Старший брат давно отказался от меня за мои отсидки.
Мне совершенно неизвестно, сколько времени был без сознания. По крайней мере, двое суток точно ничего ни держал во рту.
Если от капельницы мне в организм поступали какие-нибудь калории, то можно приплюсовать сюда ещё два дня отсутствия в моем желудке продуктов. По этой причине у меня сосёт в желудке до такой степени, что аж волком голодным выть хочется.
Хотя бы какую-нибудь баланду в камеру принесли, чтобы здесь не умер с голоду. С голодным желудком и с жуткими мыслями просидел в предварительной камере до того времени, пока у меня хватало сил терпеть.
Так как с камеры предварительного заключения в отсутствии окон не мог определить время суток, то находился в голодном состоянии до тех пор, пока хватало сил и калорий.
Как только у меня поплыло все перед глазами, так сразу отключился толи от голода, толи оттого, что сильно хотел спать.
Наверно буду умирать? Когда открыл глаза, то обратно увидел вокруг себя белые халаты женщин, которые хлопотали над моим телом, прикрепляя к моей руке прозрачные трубки, ве-дущие от капельницы, стоящей рядом с моей кроватью.
Мне не хотелось, чтобы все обратно повторилось от больницы до камеры предварительного заключения.
Поэтому сразу закрыл глаза. Претворяясь быть сонным или находиться в бессознательном состоянии.
Лучше быть под капельницей в больнице, чем умереть у ментов с голоду в камере предварительного заключения. Буду косить до самого конца.
- Скоро он придёт в нормальное состояние? - спросил кого-то, мужской голос. - Нам надо допросить мужика.
- До нормального состояния пациенту далеко. - ответил женский голос. - У него истощение организма. Просто удивительно, как за две недели ваших пыток в милиции, пациент подаёт какие-то признаки своей жизни.
- Ладно! Пусть пару недель он побудет у вас. - согласился мужчина с выводами женщины. - Наши агенты будут стеречь за вашей дверью. Постарайтесь поставить его на ноги. Он у нас единственный свидетель и подозреваемый. Когда мужчина будет в норме, сообщите нам. Мы будем заглядывать к вам каждый день.
Женский голос больше ничего ни стал говорить. Мужчина ушёл за дверь палаты. Женщины все продолжали копошиться надомной. Чувствовал дыхание и запах женского тела.
Запаха духов или косметики не чувствовал. Наверно женщинам нельзя подходить к больным в косметике и с духами.
Возможно из-за аллергии у больных на косметические запахи. Но все равно от женщин приятно пахнет их телом и душистым мылом. Просто какая-то спелая баба.
- Мужчина! Смело открывай глаза. - сказал женский голос, когда в больничной палате все стихло. - Не мент, а доктор. Хочу помочь тебе встать на ноги и живым покинуть больницу. Ты можешь довериться мне.
- Никому не могу доверить. - откровенно, сказал, открывая глаза. - Меня подставили так, что все улики лежат на мне и не имею никаких алиби, чтобы доказать свою невиновность. Поэтому бежать с больницы не буду. Если убегу с больницы, так на меня повесят все нераскрытые преступления. Невиновен ни в чём.
- У меня брата, примерно твоих лет, посадили за то, что он подвёз на такси воров с награбленным церковным инвентарём. - серьёзным голосом, сказала полная женщина в белом халате. - Представляю, как тебе от ментов досталось. Ты в таком положении, как мой старший брат. Поэтому полностью на твоей стороне.
Слушал, как говорит женщина фактически об одном и том же деле с серьёзным голосом. Однако никак не мог взять в толк, что эта женщина подсадка или действительно сестра того таксиста, который подвозил меня и воров с краденым церковным инвентарём.
В любом случае не собирался ни перед кем колоться в тех преступлениях, которые не совершал. Если эта женщина действительна сестра того таксиста и таксист сидит за то, что подвозил воров с краденым церковным инвентарём.
Тогда рано или поздно нас двоих сведут вместе на опознании или на очной ставке, как подельников в совершении кражи церковного инвентаря. В этом случае есть шанс на мои алиби с таксистом.
В каком бы лице не выступала эта женщина в белом халате, но в любом случае постараюсь получить выгоду от её внимания ко мне. По крайней мере, две недели отдыха в больничной палате мне обеспечены. Сам мент подписал мне принудительный отдых в больничной палате. Конечно если эта врачиха и мент не в сговоре между собой.
В любом случае в присутствии Ментов буду косить на свою слабость, как можно больше, чтобы растянуть свой кайф.
Женщина в белом халате говорила о своём горе до тех пор, пока не открылась дверь в больничную палату и к моей кровати медсестра подкатила тележку с продуктами на столике. Врач ушла от меня за дверь больничной палаты.
Медсестра подняла рычагом мою голову с подушкой в положение сидя. Закрепила передо мной на кровати небольшой столик.
Поставила на столик продукты и стала кормить меня столовой ложкой, как кормят маленького ребёнка.
- Кто эта женщина, которая была у моей кровати? - поинтересовался, когда закончилось мое кормление.
- Женщину зовут Вера Степановна. - убирая от меня посуду, ответила медсестра. - Главный врач больницы.
Медсестра ушла из моей больничной палаты с тележкой пустой посуды и объедков после моего первого завтрака за последние две или даже три недели.
Теперь мог определить по солнечным лучам за окном с решёткой, что сейчас утро. Но сколько дней прошло со дня кражи церковного инвентаря, пока никак не мог определить.
Так как календаря рядом со мной не было, а какой день сегодня просто забыл спросить у главного врача или у медицинской сестры.
Хотя по снегу за окном не трудно определить, что за окном ноябрь месяц. Получается, что с момента кражи церковного инвентаря в храме и в мужском монастыре прошло больше месяца.
До настоящего месяца менты не могут поймать главных воров и таким образом раскрутить дело. У меня в запасе имеется много времени на раздумье.
Наверно все-таки ошибся с определением времени. У меня все никак не получалось спросить у лечащих меня врачей и медсестёр какое сейчас время.
Когда врачи занимались моим лечением, то было, как бы ни к месту, спрашивать об опреде-лении настоящего дня.
Как только возле меня появлялась кормящая медсестра, так сразу почему-то забывал спросить какой сегодня день. На меня словно находило от прикосновения прекрасных рук очаровательных созданий.
В моей голове сразу появлялись мысли о сексе. О другом думать не мог. Мне неудобно было быть в таком состоянии перед девушками, которые годились мне в дочери.
Но так как они умели держаться при мне даже тогда, когда меня трясло от страсти к ним, то постепенно привык к такой близости к этим прекрасным девушкам.
Вскоре вообще чувствовал себя в палате, как у себя дома. Мог передвигаться по своей палате свободно. Когда медсестры принесли ко мне в больничную палату, наряженную маленькую новогоднюю ёлку, то сразу понял, что до нового года осталась неделя.
Выходит, что с момента кражи в храме мужского монастыря прошло почти три месяца. До сих пор менты не раскрыли, в общем-то, не сложное уголовное дело. Настоящие сыщики пере-велись в России. Воров менты тоже не поймали.
Мы с таксистом не можем дать полную картину кражи церковного инвентаря в храме мужского монастыря. Нас даже держат больше в качестве свидетелей. Иначе бы начали уголовное дело.
Следователь несколько раз пытался провести со мной беседу по двум уголовным делам. Каждый раз претворялся немощным больным или просто говорил, что не намерен разговаривать по делу, которого не совершал, а поэтому ничего не знаю и не могу сказать.
Пускай хоть сколько времени меня держат в больнице или в камере предварительного заключения, но всё равно не изменю свою позицию. Так как действительно ничего не знаю о преступлениях.
Вера Степановна перестала меня доставать своими рассказами о проблеме своего брата-таксиста. От медицинской сестры как бы случайно узнал, что брата Веры Степановны отпустили из-под стражи на подписку о невыезде за пределы Благовещенска.
За недостаточностью улик против него. По уголовному делу о краже церковного инвентаря в храме и в мужском монастыре. Воры и краденый церковный инвентарь из монастыря до сих пор не найдены. Сейчас к поиску исторических церковных ценностей подключён Интерпол.
Так как многие считают, что церковный инвентарь огромной исторической ценности ни один коллекционер в России не купит. Поэтому считают, что воры украли церковный инвентарь по заказу иностранных туристов, посещающих часто этот храм и мужской монастырь.
Однако меня не выпускали на волю из больницы и в камеру предварительного заключения не сажали. Так как по любому уголовному закону в любой стране меня должны были выпустить.
Ведь против меня нет никаких улик в моем участии по краже церковного инвентаря. Даже по краже грузового автомобиля стекловаты ментам нечего сказать в адрес моего обвинения.
Кроме слов водителя, что участвовал в краже стекловаты, больше никаких доказательств нет. Тем более что во время продажи одного автомобиля стекловаты находился далеко за пределами Благовещенска.
Поэтому не мог получить прибыл после реализации машины стекловаты. Машинами управлять не могу. Мне неизвестно по какой причине меня держали в больнице в одиночной палате за решёткой целый месяц. Вроде в реанимацию не годился. Меня давно вывели из комы от сильного истощения организма.
Наверно был один уголовник на всю больницу и меня держали в одиночной больничной палате под охраной и с решётками на окнах. В любом случае мне не было скучно. Отдыхал в больнице, как на курорте. Все время за мной ухаживали медицинские сестры и откармливали меня от истощения.
Вот и сейчас в канун нового 2005 года ко мне в палату явились с новогодними поздравления-ми медицинские сестры, а главврач принесла мне новогодний подарок. Так и не понял до сих пор, кто эта Вера Степановна, главврач больницы или подсадка от ментов? Никому из людей давно не доверяю.
- Юрий Сергеевич! Поздравляем Вас с новым 2005 годом! - торжественно, сказала мне, Вера Степановна. - Желаем Вам в новом году выти из больницы здоровым и честным во всех отношениях. Как говорят на зоне "На свободу с чистой совестью!". Сколько могла, столько Вас держала у себя в больнице в одиночной палате. После новогодних праздников Вас ждёт одиночная камера. Не знаю, что решили менты в отношении вас. В любом случае, от души желаю Вам хорошего здоровья, свободы и счастья в личной жизни! Пускай все ваши желания сбудутся в новом году.
- Спасибо, Вера Степановна! Постараюсь оправдать ваше доверие. - сказал первое, что взбрело мне на ум. - Вам и вашим прекрасным медсёстрам, желаю быть всегда такими красивыми и счастливыми! Спасибо!
Медсестры одарили меня своими улыбками и комплементами перед уходом из моей больничной палаты. Вскоре остался один на один с огромным пакетом новогодних подарков. Заглянул в пакет новогодних подарков. Там были разные конфеты, печение, фрукты и бутылка пива. Теперь мог в одиночестве хорошо отметить встречу нового 2005 года, в котором мне и моему брату близнецу на двоих будет юбилей сто лет жизни.
Хорошо бы нам на двоих ухитриться встретить юбилей в 200 лет жизни. Но едва ли мы дотянем до такого возраста. Сергею тяжело долго жить с эпилепсией, а мне тяжело долго жить с моими проколами в жизни. Скорее бы все закончилось, вышел на свободу. Первого января 2005 года весь день меня никто не трогал. Наверно весь медицинский персонал отходил после новогодней пьянки.
Сам сходил кушать в столовую на завтрак, обед и ужин под охраной дежурившего мента у двери моей больничной палаты.
С того времени, как мне разрешили вставать с постели, постоянно нахожусь под присмотром мента, который сопровождает меня до дверей столовой, туалета, умывальника, душа и обратно в мою одиночную палату. Пару дней оставляли меня без присмотра.
Наверно хотели дать мне возможность удрать, чтобы после обвинить меня в тех преступле-ниях, которые на меня вешали. Ноне клюнул на такую приманку.
Мне не хотелось мотать срок, а в больнице мне было хорошо, прямо как на курорте. Здесь даже в своём весе сильно прибавил.
- Ну, что, уважаемый зек! Собирайся в дорогу. - сказал капитан милиции, который прибыл за мной утром второго дня нового года. - Твой курорт в больнице закончился. Теперь тебя ждёт длительный срок на зоне в таёжном лесу.
Два сержанта милиции повели меня в ординаторскую, где меня ожидала моя чистая гражданская одежда. Переодевшись под охраной сержантов милиции, без наручников вышел на улицу, засыпанную снегом.
Белизна снега буквально ослепила меня, а чистый зимний воздух перехватил мое дыхание. Сильный мороз пробежался по моей душе и телу. Так давно не был на свежем воздухе.
Поэтому на улице едва не потерял сознание у крытого "воронка". Сержанты милиции подхва-тили меня руками и впихнули в открытую дверь "воронка".
Ментовский автомобиль медленно тронулся с места и запетлял по улицам Благовещенска. Наверно меня обратно везли в туже самую каталажку, где сидел в одиночной камере предварительного заключения до того времени, как меня чуть живого от истощения отправили на длительный отдых в больницу.
Хотя едва ли мое истощение было причиной моего заключения в больницу. Просто менты не могли меня держать в камере предварительного заключения длительный срок.
Посадить меня на зону без суда и следствия у них не было никакого основания. Отпустить меня на свободу даже под подписку о невыезде с Благовещенска менты просто боялись. Мало что от меня можно дождаться?
Ведь мог свободно удрать на Северный Кавказ, куда менты боятся ездить, так как там идёт настоящая война между чеченскими бандами и русскими войсками. На территории Северного Кавказа каждый бугорок полная защита меня от любого преследования. Там моя Родина.
В этот раз привезли меня к зданию областного суда. Думал, что сразу начнётся судебное разбирательство. Но мои выводы оказались напрасны.
Меня обратно посадили в камеру предварительного заключения с той лишь разницей, что камера предварительного заключения была при здании областного суда. Здесь держат не долго. Выходит, что меня ещё пару раз допросят.
Затем здесь будет суд по какому-то уголовному делу, которого сам пока не знаю. По сравне-нию с камерой предварительного заключения в милиции.
Камера предварительного заключения в здании областного суда была просто местом отдыха перед зоной или перед свободой. Все в руках предстоящего суда.
Однако прежде чем вызвать меня на суд или на допрос, в камеру предварительного заключения мне принесли завтрак.
Так как утром в больнице успел позавтракать, то в камере предварительного заключения у меня был второй завтрак в этот день. Вообще-то был вполне сытый больничным завтраком. Но от завтрака в камере, ни стал отказываться.
Мало ли что произойдёт после суда или допроса? Мне не хотелось обратно тощать на голодный желудок. События сегодняшнего дня мне подсказывали, что больше курорта в больнице мне не видать.
Меня либо посадят на зону на большой срок, либо отпустят на волю. Так что надо хорошо покушать. Под голодный желудок косить не буду. Конечно завтрак завтраку рознь.
После больничного завтрака завтрак в камере казался мне порнографией на пищу вообще. Просто переводили продукты в столовой, которая не пригодна не только гражданским лицам на свободе и в больнице, но даже на зоне продукты готовили лучше.
Здесь подали мне тарелку манной каши неизвестной давности, чёрствый чёрный хлеб с неопределённым сроком давности и какой-то стриптиз в стакане похожий на бывший кисель.
- Черевков Юрий! На выход! Вперёд! - скомандовал мне, сержант милиции, когда закончил завтракать. - Руки за спину! Быстро шагом марш! Прямо по коридору седьмая дверь с право, с номером десять на двери.
Прежде чем выполнить приказы пацана в сержантской форме. В шутку огляделся в камере предварительного заключения, как бы пытаясь увидеть кого-то рядом со мной. Ведь сержант милиции обратился ко мне так, словно в камере предварительного заключения находится несколько человек.
Не найдя взглядом никого в камере предварительного заключения. Не спеша вышел в коридор, где меня ждал ещё один такой же сержант милиции. В сопровождении двух сержантов милиции пошёл к указанной мне двери. Спешить мне некуда, пока не на зоне. Можно подумать, как по Закону откинуться на свободу.
- Проходите пожалуйста к столу. - приветливо, сказала мне, женщина лет сорока. - Меня зовут Наталия Викторовна Свирская. Ваш адвокат. Буду представлять в суде вашу защиту по делу о кражи стекловаты...
- Мне очень приятно, что меня будет защищать такая прекрасная дама. - усевшись на стул через стол с адвокатом, стал отвечать с комплементами в адрес адвоката. - Но мне действительно нечего вам сказать. Работал на заводе целый год грузчиком. Выполнял разные погрузки и разгрузки по приказу начальников.
Никто ни разу ни сказал мне, что что-то воровал с завода. Затем на время отпуска уехал работать в тайгу, где работал раньше.
В тайге зарабатывал хорошо. После отпуска остался работать на один месяц. Когда вернулся с отпуска домой, то мой брат близнец сказал мне, что меня разыскивает милиция по краже на заводе. Однажды добровольно пришел на зону, когда меня хотели в чём-то обвинить.
Так меня без суда и следствия упрятали в зону на пять лет. После выкинули меня как тряпку на свободу без средств существования. Хорошо, что в это время мама была жива. Мама помогла мне с пропиской в Благовещенск.
На то, чтобы мне стать нормальным человеком, мама и мой брат близнец инвалид, ухлопали на меня все свои пенсионные сбережения.
Залезли в долги перед банком. Когда работал и получал деньги, то все свои деньги отдавал на покрытие долгов маме и своему брату близнецу инвалиду.
Но когда узнал, что меня обратно хотят обвинить в краже. В этот раз решил больше не ходить добровольно в милицию с повинной в том, чего не совершал. Хватит с меня пять лет безвинно пропавшей жизни.
Поэтому решил стать монахом, пойти в мужской монастырь. Мне и там не повезло. Больше ничего не могу сказать. Пускай суд сам решает, как быть со мной. В любом случае сейчас за мной никакого криминала нет и никогда не будет. Чист перед Законом.
- Постараюсь вас защитить, как могу. - сказала адвокат. - Но у вас нет алиби в вашу защиту, а свидетелей достаточно много, чтобы обвинить вас в краже одной машины стекловаты с завода.
Если договорюсь с судом насчет вашего опекунства над братом инвалидом, то вам могут дать срок условно.
Машину ворованной стекловаты успели найти до реализации на продажу. Поэтому завод никаких убытков от кражи стекловаты не понёс. В этом шанс вашего дела.
После беседы с адвокатом понял, что прокуратура решила дать ход уголовному делу шестимесячной давности, чтобы хоть как-то освободиться от уголовного дела, которое весит на них не раскрытым.
Наверно после уголовного дела по кражи стекловаты перейду ко второму делу по краже церковного инвентаря из храма и мужского монастыря.
Надо же им как-то освобождаться от нераскрытых уголовных дел. Ведь уголовные дела дол-го весят на их работе.
Целую неделю сидел в камере предварительного заключения при здании областного суда. Следователи и прокуратура пытались как-то раскрутить уголовное дело по кражи стекловаты против меня. Каждый день вызывали меня на допрос.
Однако был твёрд, как камень и ничего лишнего не говорил следователям, а также представителям прокуратуры. Не добившись ничего от меня, в который раз отложили судебное дело по поводу кражи стекловаты.
Меня больше ни стали держать в камере предварительного заключения при здании областного суда. Обратно посадили в "воронки" и отправили в следственный изолятор в областную тюрьму до суда. Следствие по моим делам продолжили дальше.
В следственном изоляторе областной тюрьмы провёл шесть месяцев до суда. Там встретил свой пятидесятилетний юбилей.
Почти за год моего предварительного задержания по открытым делам мне впервые разрешили свидание с моим братом-близнецом в честь нашего юбилея. Свидание назначили на следующий день после нашего дня рождения.
Наша встреча состоялась в камере свидания через стекло в присутствии ментов. Сергей принёс мне передачу, которую заранее проверили менты.
Даже хлеб порезали на куски, чтобы Сергей ничего запретного не передал мне с продуктами. Мои мысли прямо раздирало от злости к ментам. Так и хотелось плюнуть им в рожу из-за скотского отношения к Сергею.
Мне за всю мою жизнь не пришлось увидеть более честных людей, чем наша мама и мой брат Сергей. Они всю свою жизнь жили на благо людей.
Часто помогали, как могли мне на зоне в таёжном лесу. Наше юбилейное свидание было слишком грустным. Встреча больше похожа на траур, чем на юбилей.
В основном говорили о последних днях жизни нашей мамы, а также о похоронах нашей мамы. Потом говорили о том, что Сергей остался совсем один. Дочь и сын Сергея живут в Ярославле.
Сергей давно живёт один в четырёхкомнатной квартире, которую собирается приватизировать, чтобы в случае его смерти квартира досталась детям, а не государству.
Иногда с Сергеем живёт все та же женщина Галина, которую он иногда выгоняет из своей квартиры за пьянку. После того как Галина отрезвеет, то обратно просится к Сергею.
Добрая душа Сергея не может отказать в помощи женщине. Сергей обратно живёт с этой женщиной до первой её пьянки с подругами. У моего брата добрая душа.
- Ваше свидание закончится через пять минут. - сказал сержант, который стоял рядом за спиной Сергея.
- Совсем забыл! - спохватился Сергей в конце свидания. - Тебе пришло письмо из Красноярского края.
Сергей передал мне под стеклом конверт с письмом, которое прошло цензуру охраны следственного изолятора при областной тюрьме.
Попрощавшись с Сергеем, тут же поспешил в свою камеру следственного изолятора. Мне не терпелось прочитать письмо от Василия, адрес которого был указан на конверте.
Может быть, в деревне на туристическом комплексе есть работа пригодная мне. Как только после суда меня выпустят на свободу, так сразу первым же поездом отправлюсь туда в Красноярский край, где у меня будет хорошая работа и, возможно, даже своя семья...
- Проклятый "кабель"! - с удивлением, прочитал, первую строчку письма. - Мало того, что ты обесчестил мою дочь вовремя её учёбы в средней школе и сделал ей первого ребёночка.
Ты ещё посмел перешагнуть через мое гостеприимство и сделал мою младшую дочь беременной во второй раз. Леночка едва не умерла во время родов, когда ей делали кесарево сечение. Так как она не могла нормально родить двоих мальчиков.
Предчувствуя свою смерть, Леночка призналась нам, кто сделал ей двоих крупных близнецов. Слава Богу, все обошлось! Лена назвала своих близнецов первого сына Василием, в честь меня, а второго сына Сергеем, в честь твоего брата-близнеца. Леночка по своей доброте не хотела, чтобы ты после её смерти отвечал передо мной.
Но даже после того, как она выжила, всё равно не могу тебе простить такой скверный поступок. Если когда-то мы с тобой встретимся, то первая пуля моего табельного оружия будет твоей. Вторая пуля будет моей.
Пускай простят меня дети и внуки, но не могу поступить иначе в отношении тебя. Объезжай стороной наш Красноярский край. Остерегайся меня старый "кабель"!
Такое письмо было лучшим подарком в мой пятидесятилетний юбилей. Мне все равно было, что мне угрожал Василий в своём письме.
Василий должен радоваться, а не угрожать, что ему на старость сделал близнецов внуков, а себе близнецов детей.
Теперь мне все равно, что будет со мной после суда. Потому что самый счастливый человек на всём белом свете.
Когда-нибудь все равно буду на свободе и поеду в гости к своим детям, которых у меня сразу трое от одной женщины. Пускай меня, застрелит Василий в объятьях моих детей.
Готов умереть от счастья, что хоть таким образом сделал счастливой женщину, которая искренне любила меня, несмотря на то, что по возрасту годилась мне в дочки. Все равно счастливый человек!
Теперь стал многодетным отцом. Могу этим гордиться всюду. От радости пел и скакал на всю камеру следственного изолятора.
Солдаты охраны следственного изолятора с удивлением заглядывали на меня через "волчок" в двери моей камеры предварительного заключения.
Солдатам было невдомёк, чему радуется зек, которому может грозить длительный срок заключения.
Им было не понятно, что радость и счастье приходят не только в праздничные дни, но также от писем, в которых приходит известие, что зек стал отцом, причём дважды сразу.
Нет большего счастья человеку, чем рождение от него нового человека, который плотью и кровью похож на тебя. Поэтому можно умереть даже от радости, хотя остаться живым все равно лучше.
С этого времени все мои мысли и заботы о моих детях, которых родила мне Леночка. Обязательно поеду к детям. После получения письма от Василия прошел целый месяц.
Прежде чем адвокат сообщила мне, что суд состоится через неделю. Мне в последний раз дали обдумать, как мне вести себя перед судом.
Так как от моих показаний зависит весь судебный процесс и окончательный приговор. Несмотря на все давления со стороны прокуратуры, следствия и адвоката, все равно стоял на своём, что непричастен ни к одному совершенному уголовного делу. Полностью чист перед людьми, перед своей совестью и перед законом!
В этот раз суд состоялся в назначенное время. В зале заседания областного суда было много зевак с пострадавшего грузового автомобиля, на котором возили ворованный груз со склада и бывший грузчик в моем лице, который яко бы грузил на машину ворованный груз. У каждо-го обвиняемого было собственный адвокат.
У меня адвокат был назначен со стороны суда, так как нанимать себе за деньги адвоката не мог в связи с отсутствие денег. У других двоих обвиняемых адвокаты были наняты за деньги.
Сразу видно кто из нас был вор, кто пострадавший. Однако уголовное дело свалили в одну кучу. Стали промывать косточки сразу всех троих обвиняемых. Проверяли уголовное дело до мелочей. Свидетелей оказалось так много, что сразу напрашивался вопрос. Почему свидетели присутствовали на месте кражи и не остановили сам произвол во время кражи?
Получалось так, что свидетели скорее были не свидетелями кражи с центрального склада, а скорее участниками всех краж с центрального склада завода.
В таком случае можно было отдавать под суд весь коллектив завода, который фактически разорил завод с кражей имущества из склада.
В связи с тем, что за время работы в течение года на заводе фактически ни с кем не общался, то обо мне никто толком ничего не мог сказать. Свидетели чаще говорили о проблемах завода, как когда-то на партийном или профсоюзном собрании, в результате такого заседания суда никто не мог толком сказать о самом уголовном деле.
Прокурор больше склонялся к расхищению материалов со склада, при участии управляюще-го центральным складом, чем о краже стекловаты, по которой был главный вопрос, но не было видно преступления.
Прокурор потребовал наказания, заведующего центральным складом завода к восьми годам лагерного заключения строгого режима, за массовое расхищение доверенных материалов с центрального склада завода.
Водителю прокурор требовал дать три года за перевозку краденых материалов центрального с склада завода. Срок грузчика определял прокурор условно двумя годами. Скорее ни как за участие в краже, а как за своё молчание во время кражи стекловаты в одном автомобиле.
Адвокат управляющего центральным складом завода не мог требовать оправдательного приговора своему подзащитному, так как массовое ограбление центрального склада завода было перед судом на лицо, о чём указывала ревизия, проведённая во время следствия на центральном складе завода.
Адвокат управляющего центральным складом завода указывал на тяжёлое материальное положение в семье своего подзащитного.
Адвокат настаивал на том, что социальное и материальное положение подзащитного толкнули на воровство. Адвокат просил учитывать состояние здоровья обвиняемого. Дать минимальный срок по указанной прокурором статье от трёх да пяти лет заключения.
Адвокат водителя считал, что подзащитный вообще ни в чем не виновен. Так как он перевозил на своём автомобиле тот груз, который указывался в путевом листе автомобиля, по разнарядке указанной начальником завода. Наличных денег за перевозимый груз водитель не получал. На автомобиле с ворованным грузом не скрывался.
Никто водителю не говорил, что груз ворованный. Поэтому водителя надо полностью оправдать за недоказанностью вины. Моему адвокату в деле было куда проще защищать меня. Мой адвокат указывала на то, что согласно закону о трудовой деятельности грузчик ушёл в законный заработанный отпуск.
На время получения денежного расчёта на отпуск грузчика никто не обвинял в воровстве или в мошенничестве. После своего отпуска подзащитный никуда не бежал.
По возвращению в Благовещенск подзащитный решил посвятить свою дальнейшую жизнь богослужению. Подзащитный постригся в монаха в "Гаврило-Архангельском" храме в мужском монастыре.
Поэтому стоит подзащитного полностью оправдать и отпустить к брату-близнецу, который нуждается в опекунстве от своего брата-близнеца после смерти общей матери.
Другого решения суда не должно быть, так подзащитный ни виновен в предъявленном деле. Когда суд вышел на своё заседание по рассмотрению определения наказания подсудимым, то все присутствующие с тревогой ждали заключительного решения суда. Так как в речи судьи решалась вся наша дальнейшая судьба.
Никто из присутствующих в зале суда, толком не мог определить, в какую сторону потянут веси правосудия. Вполне понятно, что даже виновные не хотят мотать срок, а мне этот срок вообще поперёк горла. И так ни за что отмотал пять лет срока на зоне. Опять сидеть срок ни за что мне совсем не хотелось. Думал лишь о собственной свободе.
- Встать! Суд идёт! - объявила секретарь, присутствующие дружно встали, желая быстро закончить с судом.
- Суд постановил! Подозреваемых считать виновными. - как гром среди ясного неба, объявили приговор. - В краже стекловаты из заводского склада.
Затем судья зачитал решение суда. Управляющего центральным складом за кражу в особо крупных размерах приговорили к десяти годам заключения в лагере строгого режима с полной конфискацией имущества.
Водителя грузового автомобиля за многолетние перевозки краденых материалов с центрального склада приговорили к пяти годам в лагере строгого режима, с частичной конфискацией личного имущества обвинённого в пользу хозяина предприятия.
- Виду того, что причастность грузчика в воровстве имущества с центрального склада не доказана. - сказал судья в заключении. - Считать Черевкова Юрия виновным лишь в участии кражи одного автомобиля стекловаты.
Так как стекловата была возвращена на завод, то грузчику Черевкову Юрию назначить заключение сроком на три года условно.
Но в связи с тем, что Черевков Юрий находится под подозрением в совершении другого преступления, то свободу заменить содержанием в следственном изоляторе до окончания нового дела. Оправданного конвоировать.
- С вашего разрешения, буду вас защищать в следующем уголовном деле, в котором обвиняют вас. - сказала мне, адвокат, прежде чем меня отправили в места заключения. - Докажу вашу невиновность в предъявленных делах.
- Согласен с вашим предложением. - с комплиментами, согласился с решением адвоката. - Такие приятные дамы, как талисман в моей жизни. Если б ни ваше участие в законченном уголовном деле, то мне пришлось бы сидеть на зоне свой новый срок.
Из зала областного суда меня отвезли обратно в следственный изолятор городской тюрьмы. Там стал принимать своё участие, на встречах с адвокатом по уголовному делу в краже церковного инвентаря. С подсказки адвоката, ни стал участвовать в следственных делах прокуратуры, так как имел право молчания.
Зато адвокату во всех деталях до мелочей рассказал все то, что произошло в тот последний вечер возле храма мужского монастыря, а также рассказал, как бродил по лесу во время грозы с мыслями закончить в лесу свою жизнь. Нашли меня почти мертвым.
- Не помню ничего с того момента, как потерял сознание в лесу во время грозы. - сказал. адвокату. - Очнулся в больнице. Кто меня доставил в больницу, не знаю. Следователи из прокуратуры тоже молчат.
- Когда нашли такси, на котором воры перевозили ворованный церковный инвентарь, - сказала мне, адвокат, - Таксист сказал следователям, что тебя выкинули воры из такси в лесу по середине дороги между Благовещенском и ближайшей деревней.
Направили поисковую бригаду из милиции. Нашли тебя на третий день. Ты был без сознания и сильно истощённый.
Неделю ты находился в больнице без сознания под капельницей. Потом ты пришел в себя и с того времени началось полное расследование по делу монастыря.