Наверно у каждого человека в жизни бывают встречи с придурками жизни. Возможно, что жизнь без таких странных людей у нас была бы скучной. Вполне нормальные с виду люди порой выкидывают такие штучки, что об этом смешно и страшно подумать.
Бывает трудно представить, что в очередной раз могут выкинуть люди с необычным странным мышлением. Такие странные люди приятны и опасны простым людям в нашей с вами повседневной жизни.
Мне хочется рассказать один случай моей встречи с таким человеком вовремя службы в ар-мии. Как ты сама знаешь, служил в армии художником-оформителем. Вместе со мной служили в одной части три украинца со смешными фамилиями - Курица, Петух и Верёвка. С виду обычные парни. Одного года службы. Даже на гражданке жили где-то рядом на Украине. Вроде бы рассказывать о них нечего. Если бы ни одна особенность в поведении трёх парней.
Задолго до службы в советской армии слышал различные байки о хохлах-украинцах вовремя службы в армии. Часто говорили мне на гражданке, бывшие солдаты, что хохол на службе в армии без лычек. Все равно, что небо без звёзд. Лычками в армии называют сержантские нашивку на погонах солдат.
Так хохлы всеми силами старались в армии дослужиться до звания сержанта и выше до старшины. Вовремя моего призыва в армию самым высоким званием среди солдат был старшина. Звание прапорщика в армии ввели немного позже, вовремя моей службы в армии.
Нет ничего особенного в том, что люди стремятся к высокому званию быть известным человеком. В армии с давних времён существует поговорка, что плохой тот солдат, который не мечтает стать генералом. Эти хохлы - Курица, Петух и Верёвка, не были исключением среди остальных хохлов и других солдат, служивших в советской армии.
Курица был сержантом взвода связи. Петух служил сержантом медицинского взвода. Верёвка числился сержантом взвода пехоты. Первые два сержанта, Курица и Петух, были обычными парнями. Даже с ними дружил. Удивительным образом фамилии трёх хохлов-украинцев, как-то своим видом и характером соответствовали названиям их фамилий.
Курица чем-то был похож на квочки с цыплятками. Курица был такой же заботливый и нахохлившийся, словно курица несушка. Курица постоянно бегал по воинской части в поисках солдат своего взвода. У него не было ни одной свободной минуты без какого-то дела необходимого взводу связи. Возможно, что именно благодаря заботам сержанта Курицы наш взвод связи постоянно был лидером во всех армейских соревнованиях по нашему гарнизону.
Сержант по фамилии Петух с огненными, рыжими волосами и длинными ногами всем своим видом был похож на настоящего петуха со шпорами. Если бы в советской армии к сапогам крепили шпоры, как у кавалеристов в царской армии, то наш сержант Петух был бы точно похож на настоящего петуха. Солдаты и офицеры поговаривали, что наш сержант Петух и девчонок всех в санитарной части перетоптал, как настоящий петух топчет своих куриц несушек.
Верёвка то же соответствовал своей фамилией настоящей верёвкой, которую почему-то не любят люди. Нашего сержанта Верёвку тоже не любили в нашей воинской части. Длинный и серый, как настоящая верёвка, с вечно мрачным и недовольным лицом, он всячески старался дослужиться до звания старшины. Солдаты его взвода постоянно находились на строевом плацу. В любую погоду он гонял своих солдат строевой подготовкой. Мечтая на городских военных парадах вовремя праздника быть первым в строю. Взвод сержанта Верёвки с отличной строевой подготовкой.
Получилось так, что после того, как меня оставили служить художником в воинской части в Батуми, то в первый день меня поселили жить в казарму, где была первая рота пехоты нашей воинской части. Надо было так случиться, что место кровати у меня оказалось, как раз на втором ярусе над постелью сержанта Верёвки.
Наверно офицер этой роты пехоты специально поселил меня над кроватью сержанта Верёвки, так как до моего прибытия в воинскую часть над ним никто не хотел спать. Это узнал значительно позже от самих солдат роты пехоты. Где солдаты предпочитали отсидеть срок на гауптвахте за своё неподчинение офицеру или выполнять любой наряд наказания, но только лишь бы не быть вблизи сержанта Верёвки, который был противен всем солдатам в нашей воинской части.
Когда вошёл в казарму роты пехоты, в это время сержант Верёвка отдыхал в кровати от очередной маршировки по воинскому плацу, в то время как его взвод пехоты чистил до блеска всю казарму роты пехоты. Увидев офицера штаба рядом со мной, сержант Верёвка вскочил с постели и вытянулся по струнки перед офицером. Как только офицер вышел из казармы, сержант Верёвка тут же завалился прямо в сапогах в свою кровать. Словно не заметил меня.
- Салага! Быстро сними сапоги. - брезгливо, сказал сержант, протягивая в мою сторону свои ноги.
- В какое место ты контужен, что сам не можешь снять с себя сапоги? - брезгливо, спросил, у сержанта.
По казарме прокатилось дружное хихиканье солдат взвода пехоты, которыми командовал сержант Верёвка. На какое-то время в казарме наступила полная тишина. Никто не ожидал такого поворота от меня салаги против сержанта Верёвки, который себя считал, почти вором в законе на зоне, то есть, в советской армии и все ему подчинялись, как "пахану". Несмотря на то, что был салагой мне были хорошо известны многие уставные и неуставные порядки в Советской Армии.
Прекрасно знал, что до принятия присяги мне можно поставить на место всех "дедов" в воинской части, которые хотят погонять меня как салагу без уставных положений в Советской Армии. Кроме того, в этой воинской части служили "деды", которых хорошо знал до службы в советской армии. В основном это были ровесники мои земляки, друзья и соседи по Беслану и Орджоникидзе.
Мы были одногодки. Просто был призван на службу в армию на год позже этих "дедов". Так что за меня в этой воинской части могли постоять "деды". Сам тоже мог постоять за себя. Поэтому, такое хамство со стороны сержанта Верёвки, мне совсем не хотелось терпеть.
- Сейчас тебе покажу неподчинение старшим! - угрожающе заикаясь, выкрикнул сержант Верёвка. - Морду твою размажу по казарме. Ты у меня сапоги будешь облизывать. Ты, салага, будешь знать, как не подчиняться старикам...
Мне никак не хотелось, чтобы в первый же день моего пребывания на службу в воинской части мне дали по морде. Поэтому бросил на верхний ярус своей кровати рюкзак. Уловил мо-мент, когда поднимался сержант Верёвка, чтобы показать мне неподчинение старшим. Со всех сил врезал в челюсть сержанту Верёвки, который не успел выпрямиться в полный рост. Сержант Верёвка со всего маха растянулся обратно на своей кровати, словно подкошенный.
- Раз! Два! Три! - стали считать солдаты пехоты, которые поняли, что сержант Верёвка лежит в нокауте.
- Пока он придёт в себя, пойду в столовую кушать. - спокойно, сказал. - Почти сутки голодный.
Под общие шутки, смех и приветствия солдат направился к выходу из казармы. Мне действительно хотелось кушать. Тем более что мои земляки, которые служили в солдатской столовой, пригласили меня на ужин. Со дня призыва моих друзей на службу в армию, мы не виделись больше года. Нам было, о чём поговорить.
Рассказывал друзьям за гражданскую жизнь на нашей общей родине, а друзья рассказывали мне о своей службе в рядах советской армии. Между нами была простая дружеская обстановка без всякого напряжения в эмоциях и нравственных отношений между солдатами советской армии. За солдатским столом встретились земляки и друзья, далеко от родных мест.
Тогда даже предполагать не мог, что обычная мужская разборка в казарме роты пехоты между мной салагой и "дедом", сержантом взвода пехоты, с редкой фамилией Верёвка, может обернуться в мой адрес почти трагедией на все время службы в рядах советской армии. Никто даже подумать не мог, что самолюбие психически больного человека может до такой степени захлестнуть его эмоции к другому человеку, когда псих сам себя посчитает врагом. В конце концов, вместо намеченной жертвы псих сам падёт от собственных рук. Даже не разобравшись в самом себе.
В тот вечер в солдатской столовой мы сидели за столом. Смеясь над прошлым, мы вспоминали разные случаи из нашей гражданской жизни в Северной Осетии. Нам нечего, было, боятся о каких-то нарушениях службы в армии. В это час было свободное время после армейского ужина у всех солдат нашей воинской части. Мы все просто немного расслабились от армейского напряжения повседневных занятий строевой и политической подготовкой, которые мне пока небыли известны.
Нормы солдатской службы были у меня впереди, как и сама служба в военной части армии. Не успели мы закончить наш ужин, как в солдатскую столовую ворвались вооружённые солда-ты караула комендантской роты. Патрули комендантской роты тут же взяли под прицел нашу группу в количестве десяти человек. По новенькому солдатскому обмундированию сразу вычислили меня, как солдата новобранца.
Взяли меня под арест. Повели в штаб нашей воинской части. Мои земляки тоже последовали за мной, пытаясь выяснить у солдат комендантской роты причину моего задержания. Солдаты комендантской роты сами толком ничего не знали. Им было приказано задержать художника-новобранца Черевкова Александра. Солдаты выполняли приказ своего командира.
Возле штаба нашей воинской части нас ожидала странная картина. Прямо на площадке возле здания штаба нашей воинской части большим кругом собрались солдаты и офицеры. В этом большом кругу, взвод санитаров нашей медицинской части.
Под руководством сержанта Петух, санитары оказывают помощь сержанту взвода пехоты с фамилией Верёвка. На сержанте Верёвка изодрано все воинское обмундирование, тело в синяках, до крови разбито лицо.
- Кто сержанта так сильно отделал? - удивлённо, спросил, не догадываясь о том, что меня подозревают.
- Чего это ты прикидываешься придурком? - сказал мне, офицеров. - Ты сам в казарме его так разукрасил.
- Всего лишь защищался от него. - принялся, оправдывать себя. - Сержант сам на меня напал. Его лишь раз ударил в челюсть. Он тут же упал на кровать, как сражённый боксёр на ринге в нокаут. Солдаты взвода стали считать, сколько секунд он будет в нокауте. Ни стал считать, сколько минут сержант будет в нокауте. Вместе со своими земляками пошёл ужинать в столовую, где меня сейчас задержали солдаты комендантской роты. Вот и все дела...
- Сержант Верёвка рассказал нам совсем другое, когда его нашли без чувств на площадке возле штаба. - сказал мне, все тот же офицер. - Сержант Верёвка говорит, что когда ты его не за что ударил в челюсть, то он пошл следом за тобой, чтобы арестовать тебя за нарушение воинской службы. Однако ты оказал сопротивление и избил сержанта.
- Какая чушь! - удивлённо, воскликнул. - Если бы так все было, как вам сказал сержант Верёвка, то на мне могли быть признаки сопротивления и неповиновения такому высокому парню, как сержант Верёвка. Ведь он ростом и весовой категорией намного больше меня. Сержанту Верёвке ничего не стоило притащить меня за шиворот в штаб воинской части. Однако на мне нет никаких признаков сопротивления. Даже на моих руках нет ссадин от драки с сержантом Верёвкой. Провёл в казарме пехоты всего лишь один удар в свою защиту в челюсть сержанту. Если бы этого не сделал, то сейчас бы вам пришлось беседовать не со мной, а с сержантом Верёвка о моих побоях.
У меня есть подозрение, что сержант Верёвка сам себя отделал, чтобы все свалить на меня. Посмотрите на его руки. У сержанта все руки разбиты до крови, об удары по своему лицу. Если ошибаюсь, то тогда проведите прямо при мне судебно-медицинскую экспертизу на увечья и на ссадины у сержанта Верёвки. В отличие от сержанта, мои руки целы. Если бы руками нанёс такое количество ударов по лицу сержанта, то мои руки были бы в ссадинах и в крови.
После моей длинной речи в свою защиту никто больше ни сказал, ни единого слова обвиняя меня. Несмотря на то, что сержант, придя в себя, сценически указал на меня и обратно упал в обморок, никто ему ни стал оказывать медицинскую помощь. Командир взвода медицинской службы сержант Петух сказал своим санитарам оставить "пострадавшего" без оказания помощи.
Вскоре на площадке у штаба, сержант Верёвка остался лежать совсем один. Прошло несколько минут, сержант Верёвка вернулся в казарму. Шёпотом пригрозил мне, что со мной разберётся отдельно. Не остался перед ним в долгу. Сказал сержанту Верёвки, что он может не дожить до того времени, когда собирается разобраться со мной. Так как верхний этаж кровати может рухнуть на него раньше, чем он успеет открыть глаза. Все спишут на несчастный случай. Так что ему сегодня лучше ни спать внизу подомной в целях безопасности.
Видимо мои слова сильно подействовали на сержанта Верёвку. Он быстро собрал свои личные вещи и переселился ночевать в свою взводную каптёрку, куда часто вызывал своих солдат на разборку с шестёрками за плохую службу под его руководством.
Остался спать один на верхней части двухэтажной кровати. После ухода сержанта Верёвки с казармы солдаты сразу предупредили меня, что от сержанта Верёвки можно ожидать чего угодно.
Мне следует его опасаться. Сержант Верёвка обязательно когда-то подготовит мне какую-нибудь пакость, чтобы посадить меня на гауптвахту за нарушение армейского уставного порядка. Может даже сфабриковать преступление и привлечь меня к военному трибуналу. За время службы сержанта Верёвка нечто подобное было с солдатами срочной службы.
- По крайней мере до утра останусь жив. - шутя, сказал, солдатам роты пехоты. - Ведь к нашей общей охраны в казарме имеется ночной караул, который охраняет наш покой. Дальше с ним сам сумею разобраться. Вы видели это.
Наверно в казарме роты пехоты были "шестёрки" сержанта с фамилией Верёвка. Так как на утро в нашей воинской части прошёл слух, что салага художник и "дед" сержант Верёвка объявили друг другу войну. Офицеры штаба части утром пересилили меня жить в другую казарму. Вскоре вообще переселился жить в свою художественную мастерскую. Так как наступали многочисленные советские праздники, а вместе с ними агитационные, политические, тактические, строевые, хозяйственные и другие многочисленные отчёты перед командованием Советской армии.
- По тебе Верёвка плачет. - шутили надо мной, солдаты и офицеры, в прямом и переносном смысле слова.
Они были правы. Сержант Верёвка не мог смериться с тем первым поражением от меня и с моим положением, которое росло с каждым днём моей службы в воинской части. Не помню ни одного дня за время моей службы в этой воинской части, чтобы за мной не следили "шестёрки" сержанта Верёвки. Мне постоянно делали какую-нибудь гадость. То в масленую краску ацетон вливали. Масляная краска от ацетона сворачивалась. То пачкали сделанные мной новые плакаты.
Бывали попытки поджога моей художественной мастерской, которая находилась в здании штаба воинской части. Возможно, что при такой диверсии против меня, однажды ночью в нашей воинской части загорелся армейский клуб, который тоже находился в здании штаба нашей воинской части.
Несколько раз на меня нападали незнакомые мне гражданские и солдаты в центре Батуми, когда там был в увольнении или в самоволке. Тоже не оставался в долгу перед сержантом Верёвкой и его "шестёрками", которым доставалось от меня и от моих многочисленных друзей, которых у меня было значительно больше, чем "шестёрок" у сержанта Верёвки. Кроме того, на моей стороне были многие офицеры нашей воинской части.
В первую очередь, за меня горой был мой прямой командир замполит подполковник Карпухин, который искренне ненавидел сержанта Верёвку. Не знал в части ни одного солдата или офицера, которые уважали сержанта Верёвку. Зато взвод пехоты под руководством сержанта Верёвки был самым лучшим в нашей воинской части. Вскоре сержант Верёвка стал старшиной роты.
За полгода до конца моей службы меня направили на уборку урожая вначале в Краснодарский край, затем в Ставропольский край. В заключении сезона уборки урожая мы поехали убирать урожай в Челябинскую область. Служба на уборке урожая каждому солдату была как награда или как увольнительная к себе на Родину.
Вовремя уборки урожая солдаты и офицеры были почти равные между собой. Могли позволить вместе выпить спиртного или сходить погулять с местными девчатами. Никто никого не контролировал на уборке урожая. Лишь бы все было в меру, и никто не совершил грубого нарушения службы за время уборки урожая. Все остальное там у нас было как на гражданке.
Надо же было такому случиться, что вместе со мной на уборку урожая поехал Верёвка, который за год до своей демобилизации из советской армии дослужился до старшины роты пехоты. Как раз в тот год в советской армии ввели должность прапорщика и возможность оставаться на сверхсрочную службу в советской армии.
Видимо, по этому случаю старшина Верёвка решил дослужиться до генерала. Получив увольнение в запас, старшина Верёвка тут же подал в штаб воинской части рапорт на сверхсрочную службу, при которой старшина пехоты автоматически становился прапорщиком. Фактически на службе прапорщик стал офицер низшего ранга в советской армии. Едва прапорщик Верёвка был зачислен на сверхсрочную службу, как его тут же направили с ротой пехоты и автомобилистов на уборку урожая по всему Советскому Союзу.
Меня в роту зачислили в качестве агитатора и пропагандиста. В мою обязанность входило писать лозунги, плакаты, стенные газеты и агитационные стенды для тех, кто был на уборке урожая.
Кроме того, должен был постоянно отправлять в штаб гарнизона все сведения по уборке урожая. Прапорщик Верёвка рассчитывал поиздеваться надомной вовремя уборки урожая. Так как он думал, что вовремя уборки урожая буду находиться в его подчинении.
Но все офицеры и солдаты нашей воинской части были в курсе моих отношений с прапорщиком Верёвкой. Поэтому начальник политотдела дивизии, через моего командира замполита подполковника Карпухина, написал указ по роте на время уборки урожая. В том, что буду подчиняться непосредственно замполиту роты капитану Куратову.
Никто другой не имел право командовать мной. Тем более прапорщик. Так что намерения прапорщика Верёвки поиздеваться надомной вовремя уборки урожай зерновых полностью провалился. К тому же замполит подполковник Карпухин строго запретил прапорщику Верёвки приближаться ко мне на расстоянии нескольких метров или как-то контактировать со мной через своих подставных людей.
Замполит сборной роты капитан Куратов оказался толковым офицером. Мы сразу с ним нашли общий язык на уборке урожая. Капитан Куратов никогда не притеснял меня. Он знал, что за свою службу в советской армии был добросовестным солдатом, за что многократно раз, награждался командиром части, командиром дивизии и даже министром обороны Советского
Союза, отпусками на Родину и другими разными видами поощрения в советской армии. Видимо уже при первой нашей стычки на уборке урожая прапорщик Верёвка пожалел о том, что его направили на уборку урожая вместе со мной.
К этому времени за свою службу в советской армии постоянно добровольно уделял много внимания своей физической культуры. У меня были такие мышцы, что любой солдат в нашей воинской части завидовал мне. В то время как прапорщик Верёвка выделялся среди других лишь своим большим костлявым ростом.
Так что при первой же нашей стычке на уборке урожая, так его отделал, что он едва выжил в центральной больнице Краснодара. Подать в суд на меня прапорщик Верёвка никак не мог. Так как на виду у солдат и офицеров прапорщик Верёвка кинулся на меня с топором. У меня была чистая самозащита. Если бы не постоял за себя, то прапорщик Верёвка меня просто по пьянке мог зарубить топором. К тому же в это время был совершенно трезвый.
Так что прапорщик Верёвка ещё легко отделался, что попал в Краснодар в центральную больницу, а не за решётку в штрафной батальон. Офицеры и солдаты требовали от меня написать на него рапорт в военную прокуратуру.
Но в присутствии солдат и офицеров сказал прапорщику Верёвке, что если он ещё раз поднимет на меня руку, то тогда ему никакая медицина, а также никакой полевой суд не помогут. Так как в целях собственной самозащиты просто убью его. Меня никто судить не будет. Потому, что открыто, буду защищать свою жизнь от придурка жизни.
За все время уборки урожая в течение шести месяцев прапорщик Верёвка обходил меня стороной. Когда мы вернулись после уборки урожая в свою воинскую часть, то узнал, что меня демобилизовали досрочно на целый год вперёд.
Дело в том, что призывался служить в Советскую Армию на три года. Но через год вышел указ от министерства обороны Советского Союза, что служба в рядах войск, где служил, будет заменена с трёх лет на два года службы.
Так что по прибытию в свою воинскую часть мне нужно было забрать своё табельное оружие из взвода управления, где числился и сдать оружие в оружейное хранилище воинской части. За мной числился пистолет. Забрал пистолет из взвода управления и по пути зашёл к себе в художественную мастерскую, где в это время был салага, новый художник из Абхазии.
Он только что получил своё табельное оружие пистолет, который должен был отнести на хранение, в взвод управления нашей воинской части, куда салагу зачислили на время службы в армии.
Видимо, прапорщик Верёвка следил все это время за мной. Наверно, хотел как-то навредить мне перед моей демобилизацией. Всего пару минут постоял в художественной мастерской. Затем пошёл в оружейное хранилище сдавать свой пистолет. Следом за мной из художественной мастерской вышел салага, новый художник нашей воинской части.
Он лишь пошёл в туалет за угол здания штаба нашей воинской части, чтобы там сходить по малой нужде. Дверь художественной мастерской была открыта.
Этим тотчас воспользовался прапорщик Верёвка, который в отсутствии художников вошёл в художественную мастерскую. Не знаю, на какую диверсию готовился прапорщик в художественной мастерской.
Не успел удалиться и на сто метров от художественной мастерской, как, вдруг, за моей спиной раздался пистолетный выстрел из художественной мастерской. В туже секунду побежал обратно в художественную мастерскую.
У меня были мысли лишь о том, что наверно салага, новый художник нашей воинской части, не умея обращаться пистолетом, случайно выстрелил в самого себя из пистолета. Такое иногда случалось.
Когда, вместе с другими солдатами и офицерами штаба нашей воинской части, заскочил в художественную мастерскую, то увидел ужасную и в тоже время весьма странную картину. Прапорщик Верёвка лежал на полу художественной мастерской с простреленным левым плечом.
В стороне от него валялся пистолет. В художественной мастерской больше никого не было. Новый художник-оформитель воинской части стоял за моей спиной. Успел первый войти в художественную мастерскую.
- Он пытался меня убить. - сказал прапорщик Верёвка, указывая на меня рукой. - успел выбить пистолет. Вот! Посмотрите! Он меня ранил. Он совершил покушение на офицера. Его надо отдать под суд. Ему место за решёткой. Арестуйте преступника!..
- Это не правда! - удивлённо, возразил. - вообще сегодня не видел прапорщика в художественной мастерской. Всего пару минут назад был здесь с новым художником. Прапорщика Верёвки здесь не было в это время.
- Вы проверьте отпечатки пальцев на его пистолете. - сказал прапорщик, указывая на пистолет, который валялся на полу возле стола. - Тогда вы убедитесь, что это он стрелял в меня и пытался убийство свалить на других.
- Пожалуйста, проверяйте отпечатки моих пальцев на моём пистолете. - согласился, протягивая коробку со своим пистолетом, который не держал в руках. - На полу валяется ни мой пистолет. Можете проверить номер пистолета.
- Ах, ты зараза! Сейчас застрелю тебя! - заорал прапорщик и бросился к пистолету на полу.
Ни стал ждать, когда прапорщик Верёвка застрелит меня. Прапорщик не успел добраться до пистолета.
Едва он попытался вскочить со своего места на полу к пистолету, как тут же получил от меня сильный удар в челюсть кованным солдатским сапогом.
Зубы прапорщика, как простреленные гильзы от пистолета, разлетелись в разные стороны в художественной мастерской.
В этот момент какой-то офицер успел ногой откинуть в сторону пистолет, который валялся на полу художественной мастерской. Два офицера кинулись к прапорщику и закрутили ему руки за спину.
Прапорщика Верёвку в бессознательном состоянии арестовали. Отвезли в камеру предварительного заключения. Там ему оказали медицинскую помощь. Как стало известно позже, прапорщик от пистолета пострадал меньше, чем от моего кованного солдатского сапога. Симулируя покушение на себя, он всего лишь прострелил мякоть своего тела на левом плече. Пуля прошла на вылет и жизненно важных органов тела не зацепила.
От сильного удара в челюсть, кованым солдатским сапогом. Прапорщик Верёвка потерял много зубов. Остался с поломанной челюстью, которую предстояло устанавливать в нашем санбате. В часть вызвали военного следователя. В ходе следствия выяснилось, что прапорщик следил за мной, чтобы убить меня куском железа, который был у него в кармане.
Поэтому он тайно проник в художественную мастерскую воинской части, чтобы совершить свой криминальный поступок. Ударить сзади мне по голове куском железа.
Когда прапорщик Верёвка увидел на столе пистолет, забытый новым художником, то подумал, что пистолет принадлежит мне. Вот он и решил воспользоваться тем, что вышел на минуту из художественной мастерской, а свой пистолет оставил на столе. Видимо он не знал, что на моём месте находится новый художник. Об этом новом художнике сам узнал в тот самый первый день, когда вернулся в воинскую часть с уборки урожая по территории Советского Союза.
Пока готовился к демобилизации из рядов Советской Армии, командир воинской части издал указ о разжаловании прапорщика Верёвки до рядового и об открытии уголовного дела против бывшего прапорщика Верёвки.
Когда бывший прапорщик узнал, что его разжаловали до рядового, а затем будут судить военным трибуналом, то видимо его нервы не выдержали. Утром бывшего прапорщика нашли в камере заключения повышенным на верёвке.
Так закончилась затянувшаяся на два года моя разборка с придурком жизни, с фамилией Верёвка. На следующий день после смерти прапорщик демобилизовался из рядов Советской Армии. Как поступили с трупом Верёвки, не знаю.
Может быть, его труп отправили к нему на Родину в Украина или просто похоронили, как собаку, где-то на краю кладбища в Батуми? Мне это было совершенно не нужно знать. Меня не интересовал конечный путь человека с фамилией Верёвка, который ровно два года часто издевался надо мной и пытался меня убить.