Наступило тяжкое времечко. Сыночек мой Сереженька непутевым оказался. Нет бы, как все нормаль-ные дети, закосить подо что-нибудь и сидеть себе дома, на радость родителям, так нет! В армию засоби-рался. Говорит:
- Я обязан родине свой воинский долг отдать!
Я ему объясняю, что для того, чтобы отдавать долги нужно, как минимум что-то брать взаймы. И то, это не обязательное условие. А уж родина нам столько простила своих долгов, что всякий уважающий себя гражданин вправе отказаться от каких-либо выплат.
Но мой мальчик ни в какую не хотел слушать. Твердит одно:
- Пойду служить, и все тут, вопрос закрыт.
Такой же упрямый, как Николай, мой муж, папаша его. Весь в него уродился. Даже странно, что в не-го. По теории вероятности шансов у Коленьки стать биологическим отцом своего сына были ох как неве-лики! Но это дела давно минувших дней. Нечего прошлое ворошить.
Я попыталась решить вопрос без его участия, но выяснилось, что в военкомате не принимаются взят-ки с выплатой в рассрочку. Нужно платить сразу и много.
- Сейчас очень боятся брать на службу психически неуравновешенных новобранцев. Нужно сделать так, чтобы комиссия заподозрила в Юрочке потенциально-опасные наклонности.
Отвечаю:
- Так он отказывается косить даже про плоскостопие и пацифистское вероисповедание, что ж гово-рить про то, чтобы разыгрывать психического дурачка?
- А ему и не придется. Ты все сделаешь. И желательно, чтобы и Николай принял участие. Если роди-тели будут признаны психически невменяемыми, то по причине пагубной наследственности вашего маль-чика оставят в покое, от греха подальше.
Николая уговорить не удалось. Видно в его генеалогическом древе не обошлось без присутствия ишаков ослиной породы. Говорит, пусть служит. Армия - лучшая школа жизни. Мол, он там настоящим мужиком стал. Кто ему такую ерунду сказал, что он настоящий мужик? Полжизни прожил, так ни разу ни-где ничего не украл. А гвозди забивать я и сама могу.
Гертруда сказала, что будет достаточно и одного умалишенного родителя. И я решилась. Что не сде-лаешь для благополучия родной кровинушки...
Сигизмундовна объяснила, что просто прийти к психиатру и начать симулировать сумасшествие не принесет желаемого результата. Сказала, что доктора этой специальности - народ ушлый и даже попада-ются образованные, сразу заподозрят неладное, пахнущее дополнительным приработком.
- Нужно, чтобы тебя к психиатру привели. Но только не вздумай устраивать психические концерты на улице. Народ первым делом просигнализирует в милицию, а к этим беспредельщикам лучше не попа-дать. Они сначала начнут буйство твое усмирять резиновыми дубинками, а потом - свою плоть, мол, с ду-рочкой все можно. Они-то с нормальными людьми не очень-то сюсюкаются, а уж с умалишенными...
Решили, что лучше всего разыграть сумасшествие в поликлинике, в кабинете какого-нибудь другого врача. А он просто кликнет коллегу, и дело в шляпе.
Думаю, зачем ходить по кабинетам? Начала прямо с регистратуры. Подхожу, достаю пятьсот рублей протягиваю в окошко и говорю:
- Мне два билета на "Роттердам Чикагской Богоматери", в первом ряду, пожалуйста.
А эта мымра, вместо того чтобы заподозрить во мне психическое расстройство, отвечает:
- За такие деньги, тебя не то что в первый ряд, в фойе не пропустят...
- Тогда, - говорю, - один до Киева на верхнюю полку, возле туалета...
- Как же вы, халявщики, мне надоели. Всюду вам лучшие места подавай! А платить не желаете.
- Ладно. Давайте талончик к зубному...
Думаю, там-то мне проще всего будет психом прикидываться. Одна опасность: как бы и взаправду не свихнуться от вида всевозможных клещей и пыточной бормашины. С детства боюсь...
Регистраторша просунула мне в окошко два квиточка:
- Один к стоматологу, а на оставшуюся сумму рекомендую посетить уролога. Сдачи все равно у меня нету, не пропадать же деньгам...
Вхожу в кабинет, чувствую, сознание и на самом деле мутиться начало. Я быстрей повернулась к док-тору, как избушка к лесу - задом, нагнулась и хотела было... не успела. Этот пыточных дел мастер спокой-но так интересуется:
- Вам туда вставить или, наоборот, удалить? А может быть кариес покоя не дает?
Я как была, так и рванула, с полунизкого старта... Это не больница, а дурдом какой-то...
Успокоилась только у дверей, на которой ярко-красными буквами написано: "Операционная. Посто-ронним вход строго воспрещен!", а выше - табличка мигает, тоже красным: " Не входить! Идет операция!". Ну, думаю, это как раз для меня. Вхожу. Операция еще не шла, а только готовилась. Пациент, абсолютно голый, сидел на операционном столе и раскачивал ножками.
- Тю-лю-лю! - Сказала я ему.
- Так уж получилось, - извинился он, но прикрываться не стал.
Я хирургу:
- Я ваша новая ассистентка! Прошу любить и жаловать!
И скопировала, как получилось, жест Децела: "Ё!!!"
Наверное, хорошо получилось, потому что доктор сразу обрадовался:
- Наконец-то, - говорит, - удовлетворили мою просьбу! Теперь дела у нас на лад пойдут. В полном духовном взаимопонимании. Хирургия - это ведь искусство. Как говорил хирург всех времен и народов Микеланджело: "Нужно брать человека и отсекать от него все лишнее".
Влупил на всю громкость реп, бросил мне халатик, на случай если кто войдет, и, приплясывая, напра-вился к столу.
Анестезиолог, увидев как развиваются события, пробормотал: "Не фига такой классной дури пропа-дать", сам припал к аппарату и глубоко вдохнул наркозный газ.
В принципе, операция прошла успешно. Только один раз над столом раздалось:
- Мы теряем его! Теряем его!!!
Это пациент забеспокоился об анестезиологе, который с блаженной улыбкой сползал по стене.
- Я потом отыскаюсь, - успокоил больного одурманенный и принялся ловить чертиков.
Не помню, как вышла из операционной...
Потом я еще несколько раз пыталась разыграть из себя сумасшедшую. Бесполезно. Что я только не делала.
Облаяла терапевта, а он сказал, что ветеренаствует только на дому, после работы, но если мне, суке, требуется неотложная помощь, то он готов ее предоставить за отдельную плату.
Окулисту я сказала, что ничего не слышу, потому что немая. На что он ответил, что я попала туда, ку-да нужно. Потому что лор вчера отмечал день рождения. И по этой причине ему оттянули ухо, горло он обжег спиртом, а нос свернул, когда участвовал в гонках на утках, есть такая забава у медиков. В силу это-го, ухо-горло-нос временно потерял дееспособность. Но я могу не волноваться, так как кабинеты их рядом, и они частенько подменяют друг друга. Затем он велел мне заткнуть одно ухо и, ткнув указкой в самую крупную букву "Ш" своей таблицы, велел:
- Нюхай!
Короче, выписал он мне рецепт на черные очки, сказав, что раз уж я ни чего не слышу, то и не фига смотреть.
Я совсем надежду потеряла. Смирилась с бесполезностью своей затеи. Плюнула на все и решила, что-бы день совсем уж даром не пропал, помочь немного. Персонала в поликлинике не хватает. Вот, я и взялась оказать посильную помощь. Стала раздавать бесплатные лекарства кому положено. Пенсионерам. Тут то меня и взяли под белы рученьки и отвели к психиатру.
- Виктор Павлович, - говорят, - посмотрите сестричку, совсем стебанулась...
- Слушаю Вас, - сказал психиатр, когда мы остались одни.
А у меня уже вся фантазия иссякла.
- Мать Тереза я, - говорю.
Как и предполагала Гертруда, доктор оказался грамотным, сразу распознал, что я прикидываюсь. Я ему все рассказала. Он пообещал помочь, на взаимовыгодных условиях. Я сообщила, что денег у меня нет. Он ответил, что не потребуется. Просто придется мне пару лет пожить у него в стационаре, постепенно вы-здоравливая. Чтобы предъявлять меня научной комиссии как опытный образец новой методики лечения шизофрении. Это ему для диссертации нужно. А настоящие больные ни в какую не хотят выздоравливать, все как один твердят, что у нас в стране лучше всего оставаться дурачками.
Я не долго думала. Согласилась. Чем только не пожертвуешь ради счастья сына.
- Еще бы пару тебе подыскать, такого же нуждающегося. Тогда бы диссертация на сто процентов бы-ла бы у меня в кармане. - Посетовал психиатр.
Только он это договорил, дверь открывается. Входит мой Николай.
- Я - Наполеон! - Выпалил он прямо с порога и густо покраснел.
Оказалось, что и его Гертруда умудрилась уговорить.
Оформили нас быстро. Доктор сразу предупредил, что обратного пути нет. Сказал, что уровень со-временной психиатрии не всегда позволяет вылечить душевнобольного, а вот нормального человека сде-лать навсегда психом - это запросто.
Полтора года назад это было. Скоро нам с Николаем на выписку. А у Сережи тоже все хорошо. Пи-шет, что присвоили очередное звание старшего сержанта. Скоро дембель. В армии ему понравилось, и он подумывает о военном училище.
А Гертруда Сигизмундовна живет в нашей квартире. Перебралась из своего полуподвала под предло-гом присмотра за пустующей жилплощадью. Ну, ничего. Выпишусь, устрою ей райскую жизнь. Самое ма-лое, что ей грозит, это палата буйно помешанных. Благо и знакомый психиатр имеется, обязанный нам с Николаем своей диссертацией.