Аннотация: С.Т. Джоши. The recurring doom. Мой перевод. Впервые на русском. Рассказ на тему Мифов Ктулху. Автор - известный исследователь биографии и творчества Г.Ф. Лавкрафта и литературы ужасов, автор множества научных работ.
Сунандр Триамбэк Джоши
ПОВТОРЯЮЩИЙСЯ РОК
Никогда в истории нашего мира не существовало цивилизации, подобной нынешней, которая находилась бы так близко от уничтожения и едва избежала его всего лишь два месяца назад. В эти события были вовлечены мой друг и коллега Джефферсон Колер, и я. Никогда за все годы существования Земли не простиралась такая тень смерти над всем человечеством. Эта угроза была прекращена только в самый последний момент; и не было в анналах истории такой вероятности и такого совпадения, что мог погибнуть каждый десятый человек на Земле. Моё собственное участие в этой истории было незначительным: я был всего лишь жалким и скромным помощником Колеру. Он собирал по кусочкам разрозненные заметки и фрагменты, соединял их в единое целое, и тем самым обнаружил и предотвратил усилия таких жутких существ, подобных которым ещё не вторгалось к нам извне или изнутри. Колер на данный момент отсрочил чудовищный и повторяющийся рок, который нависает над человечеством с самого его зарождения.
Однако ирония состоит ещё и в том, что если бы Колер не спас мир, и те существа уничтожили бы нас, то вся вина лежала бы на одном Колере; именно его первоначальные действия привели в движение забытые в вечности замыслы тех существ, которые когда-то управляли Землёй, но были изгнаны, и в космической ярости замышляли месть и разрушение нашего мира. Колер - наш спаситель; но если бы он не был спасителем, то принёс бы нам смерть.
Джефферсон Колер уже четыре дня как умер от чрезвычайного физического и умственного истощения, превратившись в свои сорок два года в глубокого старика. Сейчас я могу написать этот документ, чтобы показать миру, как близко он был от немыслимого беспорядка, и показать, что профессор Колер не являлся сумасшедшим или чудаком, каким его считали при жизни. Наоборот, он был гением, осознавшим и предотвратившим последствия, о масштабах которых неприятно думать.
Человечество в безопасности - но только на какое-то время.
* * *
Колер был археологом, почти не имеющим конкурентов. В практическом знании он был почти не превзойдён; у него было чутьё, которое возвышало его над другими, и позволяло Колеру добиваться потрясающих открытий во многих областях, которые тогда для большинства были туманны и непонятны. Одна из его ранних работ - "Отчёт о древних цивилизациях ныряльщиков Полинезийских островов" (1925), вызвала зависть и презрение к её автору. Завидовали его познаниям и эрудиции, а презрения относились к нескольким сомнительным, но всё же, по-видимому, подтверждённым и далеко идущим выводам, сделанным в этой работе. Объём его исследований также пробудил у Колера ненасытную жажду вещей, относящихся ко всемирному потопу и прочим тайнам; эта жажда со временем развилась в навязчивую идею поиска и приобретения архаичных и странных книг, часто за немыслимую цену. Многие задавались вопросом: кто бы заплатил такую сумму даже не за оригинал, а за копию чего-то под названием "Некрономикон", написанную безумным арабом по имени Аль-Хазред? Или вот за такие сочинения: "Книга Червей" Людвига Принна, "Культы Гулей" графа д'Эрлетта, "История Планет" Лорана де Лонгнеза, "Древние Фантастические Города" Яванги Варангала? Приобретение Колером этих книг усилило мнение критиков, что его потрясающие таланты впустую тратились на предметы, граничащие с сумасшествием; а его усердное приобретение знаний о древних языках и диалектах, которые не упоминались даже у самых лучших лингвистов, придало эксцентричности репутации Колера. Фанатизм редко приносит пользу; но случилось так, что именно странности Колера спасли наши жизни.
Его другая черта - отшельничество, которую многие осмеивали, была не врождённой, но постепенно приобреталась им через отрицание публикой его уникальных теорий. В то время как Колер был предметом сарказма для других археологов, сам он тоже не воздерживался от высмеивания представителей своей профессии, и говорил о них так: "Это - мерзкие и напыщенные слепцы в том, что касается вещей, которые они не могут объяснить или понять". Особенно значительным был эпистолярный спор между Колером и сэром Чарльзом Бёртоном относительно происхождения и назначения тех необычных статуй на острове Пасхи. Эта переписка издавалась в "Британском археологическом справочнике". Это постоянное препирательство между Колером и его коллегами привело только к тому, чтобы они всё больше теряли уважение друг к другу, так что со временем каждый археолог стал серьёзно сомневаться в компетентности и способностях других. Я, давний друг Колера, в конечном счёте стал единственным археологом, с которым он консультировался, и всё это по той причине, что я не отвергал его взглядов. Я слушал его не просто для того, чтобы потакать ему, но потому что знал, что людям ещё предстоит получить знания о мире и вселенной.
Но прежде всего, Колер был скрытен; казалось у него имелось врождённое отсутствие веры в людей. Колер отказывался раскрывать кому-либо свои мысли, говорить с кем-то о своих делах и делиться проблемами. Возможно, это случилось из-за того, что благодаря своему прошлому опыту он боялся насмешек; всё же это не может полностью объяснить почему в своём недавнем деле он не соизволил сказать мне о чём он думал или о том, что должно было произойти. Он держал при себе почти все мысли, периодически подбрасывая мне смутные намёки и замечания, о которых я мог размышлять только в одиночестве, пытаясь продраться через туман его зловещих выводов и предзнаменований. Колер не объяснял мне происходящего вплоть до самого конца; только тогда я узнал, как близко от смерти мы находились и понял все предыдущие необъяснимые маневры Колера.
События, о которых я повествую, начались для меня летом 1940-го года. Колер только что возвратился из экспедиции по Аравии и попросил меня остановиться в его поместье в Севернфорде, поскольку хотел показать мне "нечто любопытное, что он откопал в Аравийской пустыне". Поскольку у меня не было никаких важных и срочных дел, я немедленно приехал. Предлагая мне войти, Колер затем вышел из комнаты, чтобы принести свой трофей. Он возвратился через несколько минут.
Было бы банально и неверно сказать, что вещь тогда показалась мне значительной и пугающей: её аномалия была только в её непонятности. Она выглядела почти прямоугольной, стеклянной или кристаллической коробкой тусклого зеленоватого цвета. Одна из особенностей коробки заключалась в отсутствии шва или скважины под ключ; так что если это всё-таки была на самом деле коробка, то следовало ещё найти способ как открыть её. То, что это был простой декоративный объект, казалось невероятным, поскольку по нашим стандартам в любом случае он не был привлекательным. Видя всё это, я смотрел на Колера, безмолвно выражая свои мрачные предчувствия.
- Я столь же смущен, как и вы, - сказал он, - не только относительно назначения этой коробки, но и относительно материала, из которого она сделана. На первый взгляд материал напоминает флюорит, и, если бы не его тусклый цвет, то можно было бы подумать, что это чистый диоптаз; но мои химические тесты доказывают, что это ни то, ни другое. Это, конечно, в своём роде кристалл, но в нём, кажется, мало или вообще нет никаких земных элементов.
- Мой дорогой друг, - воскликнул я, - вы должны показать его институту археологии!
Я имел в виду Королевский Археологический Институт Великобритании и Ирландии.
- Такая находка!
- Нет, Коллинз, нет, - ответил он, - моя репутация слишком сомнительна. Они подумают, что это обман или какой-то хитрый розыгрыш с моей стороны. Я попадал в аналогичные ситуации и раньше, результатом всегда было то же самое.
Он говорил с тоскливым сарказмом, вспоминая своё прошлое.
- Но всё же как вы нашли его? - поинтересовался я.
- В этом ещё одна странность! Наша экспедиция исследовала несколько странных руин из колонн (возможно, хотя и не уверен, что это был "мифический Ирем, Город Столпов" Аль-Хазреда), и случилось так, что, когда я в одном месте копал лопаткой, земля подо мной внезапно провалилась, и я упал в какую-то узкую яму. Я пролетел примерно двадцать футов, и, наконец, приземлился на какой-то песчаный пол. Тогда моё падение, должно быть, и выявило этот кристалл, поскольку я тогда увидел, что он лежал рядом со мной, всё ещё наполовину погружённый в землю. Некоторые из моих людей, которые видели, как я упал, бросили мне верёвку, и я поднялся из ямы, захватив эту вещь с собой.
Эта вещица была, как рассказывал Колер, любопытной, но не такой уж необычной. Когда я спросил его, что он планирует делать с коробкой, тот ответил: - Не знаю, Коллинз, я не знаю. В настоящее время нет ничего, что я могу сделать с ней, кроме как выяснить из чего она изготовлена и каково её назначение.
- Один момент, Колер, - внезапно воскликнул я. Я только тогда вспомнил то, что вычитал в некоторых тайных книгах. Я прочёл не так много книг в отличие от Колера, но всё же достаточно.
- Разве это не может быть Сияющим Трапецоэдром Блейка? - предположил я.
- Я тоже думал об этом, Коллинз, но сейчас отбросил такую гипотезу. Вспомните что Блейк говорил о Сияющем Трапецоэдре: это - многогранный кристалл или "пылающий камень" в "открытом ящике из желтоватого металла". Теперь, в дополнение к тому факту, что у нашей коробки нет скважины, всё, что мы имеем - простую кристальную коробку или, возможно, просто цельный кусок кристалла. В любом случае это не Сияющий Трапецоэдр.
Колер уставился на коробку, как будто загипнотизированный, и мой пристальный взгляд тоже остановился на ней. Не свойства кристалла делали эту коробку странной, но бросающееся в глаза отсутствие какого-либо назначения. Я испытываю желание написать, что даже тогда она излучала миазмы чужеродного происхождения, но не могу с определённостью доказать, было ли это на самом деле или просто такое чувство возникло из-за моей несовершенной памяти и того, что я узнал позже. Вещь была странной, но не более того; ужасы последуют позже.
* * *
Исследование и публикация историко-археологического отчета о римских руинах в Уэльсе удерживали меня почти постоянно занятым в течение целой недели после моего визита к Колеру. И в самом деле прошла неделя, когда Колер вновь вызвал меня, сообщив, что в изучении его находки наметился новый прогресс. Тем утром я только что завершил свою работу и был рад, что просьба Колера подоспела в такое подходящее время. И вновь я вынужден воздержаться от утверждения, что какое-либо чувство страха тогда одолевало меня, поскольку загадка кристалла была на тот момент ещё пустяковой, и пока я занимался своими делами, я почти не вспоминал о нём. Это было бы наиболее патетичным - сказать, что этот кристалл имел такую важность и значение, чтобы писать о нём заметки.
"Новый прогресс", о котором говорил Колер, был не столько радикальным, как я предполагал. Форма и цвет кристалла были всё ещё прежними, и единственное изменение состояло в том, что в центре зеленого объекта появился маленький шарик, излучающий своего рода фосфоресцирующее свечение. Было очевидно, что этот шарик появился сам по себе, это следовало из отсутствия швов на коробке. А поскольку мы не знали назначения этой коробки, то вряд ли у нас могли появиться и мысли относительно функций этого странного сияния внутри. Я спросил у Колера, когда началось это сияние, и он ответил:
- Я впервые обнаружил его этим утром, хотя оно, возможно, могло появиться в любой час вчера вечером. Но не столько это беспокоит меня, как то, что же нам делать с этим.
Я не мог не согласиться.
- Что это значит? - Сказал он, обращаясь скорее к себе, чем ко мне. - Что же это значит? Даже не знаю с чего начать строить гипотезы, таким странным и бессмысленным это кажется. Однако меня не покидает ощущение, что здесь есть нечто больше, чем мы видим.
- Ответ, - продолжал Колер, - может найтись в одной из моих книг. Я начал искать сам - у Принна нет ничего, но у меня ещё есть десятки томов, которые надо просмотреть.
Не могло быть ничего более ясного, чем то, что Колер искал моей помощи в этой работе. Будучи свободным от других дел, я предложил ему свои услуги, и он весьма охотно согласился, показав облегчение от необходимости самому просить меня помочь. Его жизненный опыт привёл к тому, что он предпочитал быть самостоятельным, не любил ни просить, ни выполнять чьи-то просьбы. Мое предложение сейчас же приступить к поискам было быстро принято, и мы вдвоём удалились в его библиотеку, где хранилась бесценная коллекция книг.
Колер уже на две трети пролистал "Сокровенные культы" фон Юнцта, когда я приехал, и, взяв эту книгу вновь, он посоветовал мне просмотреть любое другое сочинение, которое мне приглянётся. Я никогда полностью не читал "Некрономикон" Аль-Хазреда и решил, что теперь будет самое подходящее время сделать это. Я взял с полки рукописную копию, которую Колер купил у старого оккультиста в Массачусетсе, и начал чтение, сев на одно из двух кресел в комнате; другое занял Колер.
Не могу сказать сколько часов мы провели в той комнате, но когда я в первый раз оторвал взгляд от книги Аль-Хазреда, то увидел, что за окном уже стемнело, а дедушкины часы в библиотеке показывали 21 час. С тех пор как мы приступили к работе, прошло ещё не так много времени. Отчаяние Колера от невозможности найти даже самую неопределённую ссылку на его находку в книге фон Юнцта совпадало с моим собственным унынием от очевидной бесполезности "Некрономикона". Я сумел осилить половину книги, и даже в его аллегорических шёпотах не нашёл никаких туманных намёков на кристалл Колера. Упоминание Аль-Хазредом ящика, который был "окном в пространство и время" не могло быть ничем иным, как описанием "сияющего Трапецоэдра", точно совпав с описаниями и в рукописи Блейка и в "Книге червей" Принна. В таком случае эти сведения оказались бесполезными для нас; хотя Аль-Хазред позже упоминает некое "Оружие Ньярлатотепа", которое может быть чем-нибудь типа камней "друидов" в Эйвбери, в той таинственной круглой башне в Биллингтон Вудс возле Аркхэма, штат Массачусетс. Ближе к вечеру Колер закончил чтение фон Юнцта и приступил к "Древним Фантастическим Городам" Варангала, но кажется, даже индийский философ ничего не знал о зелёном кристалле, равно как и Принн с Аль-Хазредом. Наше уныние от невозможности найти какие-либо подсказки вскоре превратилось в боязнь не обнаружить абсолютно ничего полезного во всей библиотеке Колера. Наше истощение было таким же сильным, как и наше расстройство, и Колер, будучи джентльменом, сказал мне в 9:30 вечера, что мы должны приостановить нашу работу и разделить поздний ужин. Наверное, никакое предложение не было бы тогда более уместным.
Последующий день оказался более продуктивным, хотя таким образом, который мы ещё не могли понять. Утро застало меня в той же библиотеке Колера; я вновь продолжил читать Аль-Хазреда, в то время как сам Колер взялся изучать Варангала. Через некоторое время - возможно, за час до полудня, - давая отдых своим глазам от раздражающего и расплывчатого почерка, я бросил взгляд на утреннюю газету, которая случайно оказалась на полу рядом со мной. В ней была статья, которая, хоть и была небольшой по размеру и непоследовательной по содержанию, оказалась впоследствии весьма значительной. Статья называлась так:
"ОККУЛЬТИСТЫ ПРОВОДЯТ ТАЙНУЮ ВСТРЕЧУ"
Брайчестер: 2 июля, 1940.
"Группа из приблизительно двух десятков тайных верующих в возрасте от 18 до 70 лет была замечена в тот момент, когда вчера ночью они исполняли какой-то тёмный ритуал на вершине Сторожевого Холма за пределами Брайчестера, в том самом месте, где расположены примитивные мегалиты Друидов. Кажется, никаких жертвоприношений они не совершали, но было слышно, как лидер толпы, старик лет шестидесяти, который исполнял роль священника, произносил нараспев странные заклинания, которые повторяло "собрание". Похоже, что всё происшествие имело мало значения, так как время, затраченное на ритуал или церемонию, длилось менее получаса. Это была первая из таких встреч за последние шесть месяцев, и чиновники боятся, что вновь повторятся исчезновения маленьких детей, которые произошли во время прошлого собрания в конце декабря 1939-го года."
Нельзя сказать, что, прочитав статью в первый раз, я обратил на неё особое внимание. В поисках сведений о происхождении и функции кристалла Колера я вряд ли мог придать особое значение абсурдной литании, которую проводила горстка выродившихся, полусумасшедших людей. Помню, как отметил для себя, что "Brichester Herald" должна была отчаянно нуждаться в новостях, раз они опустились до того, чтобы публиковать на своих страницах описания таких банальных и смехотворных событий.
Спустя два часа я закончил чтение "Некрономикона" и почти в это же время Колер завершил изучение огромной книги Варангала. Результата по-прежнему не было, хотя и "Некрономикон" и "Древние Фантастические Города" содержали подробные сведения об Иреме, Городе Столпов. Но ни в одной из книг не было ничего относительно найденного Колером кристалла. Наши мозги уже утомились от чтения, и предложение Колера совершить перерыв на ужин, было принято мной с радостью.
Едва мы закончили ужин, как зазвонил телефон. Оператор сообщил взявшему трубку Колеру, что его соединяют с аэропортом в Вулверхэмптоне, откуда ему звонит житель Аркхэма, штат Массачусетс! Вряд ли это был Уилмарт, который, вероятно, забыл имя Колера, да и не мог иметь к нам никакого отношения, и надо признать, что репутация сумасшедшего и вражда с коллегами-археологами, привела к тому, что Колер не мог понять, кто звонит из-за океана. Загадка, однако, была решена, когда американец произнёс первые слова:
- Мередит!
Колер весело воскликнул в ответ:
- Прошло пятнадцать лет с тех пор, как я в последний раз слышал ваш голос! Что вы делаете в Тьюксбери? ... Встретиться со мной? Зачем? ... Понимаю... На самом деле я...., но это настолько безнадёжное дело, что я рад его бросить и заняться чем-то новым... Мы скоро прибудем. Всего доброго!
Положив трубку, Колер поведал мне суть разговора. Оказалось, что Джозеф Мередит, ныне занимающий пост главы Отдела Археологии в Мискатоникском университете и один из немногих друзей Колера, приехал сюда, чтобы показать ему древний и необычный иероглифический трактат, который недавно был обнаружен университетской экспедицией в Египте. Сотрудники Мередита, очевидно, не смогли расшифровать фрагмент тысячелетней давности и решили передать его Колеру, зная, что он является одним из самых великих специалистов по древним языкам. Археолог только что прибыл в аэропорт Волверхэмптон в Тьюксбери, и попросил Колера забрать его и привезти к себе домой, чтобы тут же начать работу над трактатом. Колер согласился.
Когда мы подъехали к аэропорту, то увидели Мередита, стоявшего не только с чемоданами, но еще и с маленьким черным контейнером, который, как мы знали, является специальным хранилищем для древних пергаментов, защищающим их от воздействия времени и прочих стихий. Когда мы сели в машину и возвратились в поместье Колера, Мередит поведал больше информации о трактате.
Путешествие по различным руинам Египта происходило прошлой зимой, и помимо других незначительных экспонатов этот пергамент был единственной стоящей находкой. Он был раскопан среди руин около города Куркур, и поэтому получил название Куркурский Фрагмент. Лингвисты, археологи и антиквары были одинаково сбиты с толку относительно языка или диалекта, на котором он был написан. Почти сразу была исключена гипотеза, что это современный или архаичный диалект египетского. Также было возможно, что пергамент был привезён в Египет из такого далёкого места как Индия. Были проверены гипотезы, что это арабский, санскрит и дюжина других современных и устаревших индийских диалектов, но все результаты были отрицательными. Всё это лишь подтверждало, что трактат был написан на языке невероятно смутных времён или каким-то неизвестным шифром. Сам Мередит, помня о не расшифрованном языке "Манускрипта Войнича", выдвинул теорию, что трактат мог быть написан на каком-то гибридном языке, то есть буквы из санскрита (в тексте их было много), возможно, группировались в хеттские или ассирийские слова. Работа над этой гипотезой только началась, но, учитывая неизвестное происхождение пергамента, варианты перестановок букв могут быть бесконечными. Тогда Мередит и подумал, что трактат можно передать на тщательное исследование Колеру, так как он мог быть написан на каком-нибудь малоизвестном и древнем языке, понятном только Колеру и другим специалистам его уровня. По этой причине Мередит и приехал.
Колер бы не одобрил идею гостя жить в отеле, и поэтому предложил ему на время поселиться в своём особняке из камня со множеством комнат; построен он был примерно в шестнадцатом веке, и Колер занимал лишь некоторые комнаты - в качестве временного жилища и места для работы. Уже наступал вечер, когда мы возвратились в Севернфорд. Колер предложил заранее перекусить, чтобы оставить больше времени для изучения рукописи. Мы с Мередитом согласились.
Тот вечер, однако, приобрел важность не столько из-за работы над Куркурским фрагментом, сколько по причине инцидента, возможно, впервые заставившего нас понять, что мы вовлечены в события, масштаб которых гораздо больше, чем предполагалось нами изначально.
Мередит высказал вполне справедливую просьбу отдохнуть после 4000-мильной дороги, и удалился в другую комнату. Однако мы сначала продемонстрировали ему аномальный кристалл Колера. На самом деле он первым попросил нас показать находку, так как слышал о кристалле от студента Мискатоникского университета по имени Крэйг Филлипс, участвовавшего в экспедиции Колера. Колер поведал коллеге все подробности об открытии кристалла; о том, как внезапно обнаружилось внутри него сияние; о наших бесплодных усилиях выяснить происхождение и назначение этой находки. Колер также рассказал, что сияние с утра определённо увеличилось, фосфоресцирующий шар внутри теперь имел диаметр около двух с половиной дюймов. Мередит естественно был больше увлечён своим пергаментом, и казалось, что выказывал рассказу Колера лишь столько внимания, чтобы выглядеть любезным, а затем вновь попробовал обратить мысли Колера к своему таинственному предмету, который лежал у него на коленях. Это было нетрудной задачей, так как мы оба были раздражены полным отсутствием любых подсказок относительно назначения кристалла.
Должно быть, на часах было около одиннадцати, когда это произошло. Вначале Колер передал мне часть манускрипта Мередита, чтобы я сделал некоторые приготовления необычных и поблекших страниц, что позволило бы ему взломать многовековой шифр, но через некоторое время он остановил меня, сказав, что вроде бы уже обнаружил основу текста и метод его прочтения. Тогда я возобновил поиски ответов на нашу другую загадку, взяв с полки книгу Лорана де Лонгнеза "История Планет" (1972), чтобы посмотреть, не было ли у современника Шадэ и Ла Бретонна каких-нибудь сведений о странной зелёной коробке, прибывшей из Аравии. Французский язык де Лонгнеза был наполнен раздражающими знаками пунктуации и литературными архаизмами, которые сделали чтение его книги крайне затруднительным. Через некоторое время я уже сгорбился над страницами, постоянно щурясь и водя головой над каждой строкой.
Несколько часов я сидел над книгой как загипнотизированный, так что почти забыл о присутствии Колера за соседним столом. И только внезапно услышав на расстоянии вытянутой руки от себя какое-то шарканье, я пробудился от своих мыслей и впервые за несколько часов оторвал глаза от книги.
То, что я увидел, было посторонним человеком в комнате. Ни Колер и не Мередит. По его лицу с отсутствующим выражением и неопрятной одежде я понял, что это какой-то опустившийся бродяга из Нижнего Брайчестера.
Как этот бродяга вошёл в дом, было большей загадкой, чем его намерение, поскольку он направлялся прямо к сияющему кристаллу на столе Колера, и уже только пара метров отделяла его от цели.
Колер чудесным образом был погружен в своё исследование и даже не подозревал, что в комнату проник злоумышленник, и только безмолвно удивился, и забеспокоился, когда я вскочил с кресла и бросился на бродягу, повалив его на пол. По причине ли того, что я недооценил силы противника или из-за своей плохой физической формы вскоре я оказался лежащим на спине, глядя на физиономию бродяги, которая теперь выражала абсолютный ужас. Бродяга, словно превратившись в неконтролируемого лунатика, внезапно вскочил на ноги и забыв о своей цели и телесных повреждениях, разбил головой стекло в окне и выпрыгнул наружу. Приземлившись на груду осколков, грабитель однако поднялся на ноги и убежал в ночь.
Слишком испуганный этим зрелищем, чтобы говорить, я мог лишь стоять у окна и смотреть вслед этому странному вору, который прекратил бежать, когда увидел, что его никто не преследует. Колер, однако, не бездействовал. Внезапно он подошёл ко мне со спины и, положив руку на моё плечо, произнес:
- Быстрее, Коллинз! Следуйте за ним! Посмотрите, куда он пойдёт!
- Что? - Выпалил я. - Зачем?
- Нет времени сейчас объяснять, просто следуй за ним. Это жизненно важно! Я почти расшифровал Куркурский Фрагмент, и он рассказывает о том самом кристалле, что я выкопал! Теперь всё сходится, всё имеет смысл. Думаю, что даже знаю, почему этот грабитель пришёл сюда. Но идите скорее, Коллинз, следуйте за ним и потом расскажете мне, куда он пошёл. Скорее!
Колер не стал бы слушать никаких протестов, никаких требований объяснить в чём дело, и мне не оставалось ничего иного, кроме как выполнить его просьбу.
Наблюдать за нашим бывшим преступником оказалось нетрудным делом, поскольку он даже не подозревал, что кому-то понадобилось следить за ним. Он шёл теперь неторопливым шагом, и простота моей задачи позволила мне поразмышлять о нескольких загадках, которые так внезапно сформировались в моей голове несколько минут назад. Первой загадкой была почти смехотворная смелость, которую продемонстрировал этот парень. Какой феноменальный идиотизм или какая безотлагательность побудили его совершить попытку преступления прямо на наших глазах, когда его шансы на успех были так ничтожны? Всё это можно было объяснить только состоянием лунатизма. Затем я размышлял над словами Колера относительно его успеха в расшифровке древнего трактата Мередита. Что он имел в виду, говоря "всё сходится"? И каким образом Куркурский Фрагмент, зеленый кристалл и эта неудачная попытка воровства могут быть связаны между собой? Думаю, что именно тогда я впервые смутно почувствовал, что мы имеем дело с великими и ужасными материями, лежащими за пределами нашего кругозора. К таковым относились и старые тайны об опасности галактики, а к ним необъяснимо присоединились происшествия в нашей собственной среде обитания. Конечный результат всего этого, казалось, ведёт к значительному разрушению, и если собрать всё воедино и осмыслить, то мы можем превратиться в неизлечимых сумасшедших.
Я следил за бродягой только половиной своего ума, другой размышляя о тайнах, над которыми неизбежно должен был думать и Колер. Но даже сейчас, когда мы приблизились к предместьям Брайчестера, я понял, что у нашего деревенского бандита мог быть только один пункт назначения: Сторожевой Холм, место того тайного, вчерашнего ритуала.
Когда мы достигли самого холма, я не удивился тому, что увидел: фанатиков, которые согласно газете, собирались здесь почти двадцать четыре часа назад. Это наводило на определённые размышления. Они сгруппировались вокруг огромного, плоского как стол камня, лежащего на самой вершине холма. Камень окружали резные менгиры, потрясающий возраст которых был заметен даже в почти полной темноте. Защищённый зарослями деревьев, я увидел, как моя тень робко приблизилась к другим теням, когда бродяга подошёл к тому, кто казался лидером этого собрания. Низко склонив голову в смирении, наш грабитель пробормотал несколько слов, жестами рук выражая сожаление. Когда бродяга закончил свои объяснения, их лидера - маленького толстого человека лет шестидесяти внезапно охватил маниакальный гнев. Он снова и снова хлестал подчинённого рукой по лицу за провал задания, остановившись только, когда его одолела усталость. У бандита, который был в два раза выше своего обидчика, казалось, вообще отсутствовало понятие о возмездии; хотя он легко мог расправиться со своим мучителем, вместо этого он предпочел стерпеть наказание. Возможно, что он думал тем самым заслужить уважение среди других верующих, хотя это было бы так же невероятно, как и абсурдно. Когда, наконец, дело было завершено, пожилой глава призвал всех разойтись, затем ушёл и сам. Я видел, как несчастный молодой человек, которому сделали такой строгий выговор, теперь стал объектом насмешки для одних и объектом ненависти для других. Он брёл один.
Когда я возвратился в поместье Колера и рассказал о том, что видел, он, всё ещё работая над египетским пергаментом, кивал медленно и глубокомысленно, как будто это только подтвердило его гипотезу. Он отказался говорить мне что-либо относительно попытки похищения кристалла или о своих успехах в расшифровке Куркурского Фрагмента, попросив пока не беспокоить его, чтобы он мог закончить свой перевод. Но тут уж я вмешался: видя измученную и помятую внешность Колера и понимая, что он находится на грани физического и умственного истощения, я запретил ему дальнейшую работу тем вечером и уговорил хорошенько выспаться. Колер был либо слишком слаб или достаточно разумен, чтобы сопротивляться.
Когда наутро я проснулся ещё не было никаких признаков, что следующая ночь станет кульминацией и концом тех ужасных событий, в которые мы случайно оказались замешаны. Колер уже взломал шифр Куркурского Фрагмента и ему осталось лишь прочитать весь текст. Понимая, что моё присутствие в доме будет скорее помехой, чем помощью, я решил взяться за свои собственные археологические исследования. Листая свой небольшой отчёт, я обнаружил, что он содержал множество необоснованных утверждений, которые нужно было исправить, обратившись к современным рукописям. Поздним утром я отправился в Бодлианскую библиотеку в Оксфорде, чтобы просмотреть коллекцию древних документов и разыскать необходимые мне источники. Когда я завершил свою работу был уже полдень; не имея больше никаких дел, я решил не возвращаться домой, а побродить по Оксфорду, где я не был почти двенадцать лет. В архитектуре я предпочитаю Высокую Готику, и мало найдётся мест, которые могут удовлетворить мой вкус лучше, чем Оксфорд. Должно быть я провёл несколько часов, исследуя здания, гуляя по тропинкам, и думаю меня можно простить за те фантазии, что одолевали моё воображение, хотя я часто содрогаюсь от мысли, что вернулся в Севенфорд в самый критический момент.
* * *
Приблизительно в семь часов вечера я поужинал в оксфордском ресторане и, наконец, придя к выводу, что потратил уже достаточно времени на развлечения, отправился в обратный путь, достигнув своего дома в 20:30. Истощённый своим путешествием я, должно быть, задремал. Проснулся я примерно через сорок пять минут. Впервые за весь день я вспомнил о Колере, кристалле и Куркурском Фрагменте, и решил позвонить своему другу, чтобы узнать, как далеко он продвинулся в своих исследованиях.
Было странно, что никто не брал трубку, хотя я перезванивал несколько раз. Я подумал, что Колер не мог лечь спать так рано, но даже если и мог, то почему на звонок не ответил Мередит? Может эти двое подобно мне тоже отправились по каким-либо археологическим делам? Или же Мередит пожелал хоть одним глазом увидеть Англию, пока он был в гостях? Много могло быть причин почему они ушли, но бесполезно было строить догадки; мне осталось только отправиться в поместье Колера лично, чтобы узнать ответ на этот вопрос.
Не могу сказать, что я особенно удивился, когда никто не ответил на мои настойчивые стуки в дверь и не отозвался на мой голос. Конечно, я уже почти пришёл к выводу, что Колер и Мередит, несмотря на поздний час куда-то ушли, когда вдруг увидел то, что на самом деле противоречило этой гипотезе и придавало всему происходящему странную и зловещую окраску: автомобиль Колера всё ещё стоял в гараже.
Существовала вероятность, что они ушли куда-то пешком, и их отсутствие могло означать, что либо с одним, либо с обоими произошёл какой-то несчастный случай. Некоторое время я ездил на своем автомобиле вокруг поместья, пытаясь найти следы Колера и Мередита. А когда вновь вернулся к особняку, мне открылось ещё одно странное обстоятельство, которое сразу же опровергло все безобидные гипотезы: парадная дверь особняка Колера была не заперта по причине того, что замок сломали. И сделал это явно не хозяин или его гость. Затем мое сознание заполнили воспоминания о вчерашней неудачной попытке бродяги украсть кристалл, и о том, какое большое значение придавал этому происшествию Колер. Я понял, что тут произошло что-то серьёзное, а также почувствовал, что чем бы это ни было, последствия будут не только непреодолимыми, но и неизбежными.
Я вломился в дом и начал искать следы Колера. Первым делом я, конечно, направился в библиотеку и нашёл его лежащим на полу без сознания, из раны на голове Колера медленно сочилась кровь. Казалось, его оглушили совсем недавно.
Хоть я и был потрясён этим внезапным открытием, помню, как обратил внимание, что в комнате, как это ни парадоксально, был относительный порядок: бумаги не разбросаны, нет опрокинутых стульев, книги на своих местах, кроме тех, что мы изучали. И только бесчувственное тело Колера указывало на то, что здесь произошла борьба. Я также увидел, что Куркурский Фрагмент Мередита всё ещё лежал на столе Колера.
Но сейчас нужно было как можно быстрее привести Колера в чувство, и у меня получилось сделать это без особых затруднений. Рана на его голове хоть и выглядела тяжёлой, но оказалась не опасной. Только через минуту или две после того, как я начал приводить Колера в чувство, я услышал, как он застонал и перекатился на живот, пытаясь подняться на ноги. Открыв глаза, он сначала вздрогнул от ужаса, что напомнило мне о вчерашнем грабителе, но затем, узнав меня, успокоился и пробормотал:
- О, это всего лишь вы, Коллинз. Слава Богу, вы приехали...
Внезапно он замолчал, на его лице проявилось беспокойство, намекающее на самый удивительный ужас. Колер начал бормотать: "О Боже!", затем резко вскочил и стал бешено водить глазами по всей комнате, как будто искал что-то...
Тогда я заметил, что кристалл исчез.
- Коллинз, они забрали его! Они забрали его! Быстрее, мы должны немедленно идти! Если мы слишком опоздаем, Коллинз...
Не обращая внимания на свою рану, он сначала сбегал в другую комнату, взял винтовку, затем убедил меня идти с ним. Пытаясь проигнорировать то, что так беспокоило Колера, я спросил его, что случилось с Мередитом, и Колер дал мне удивительный ответ:
- Он вернулся в Аркхэм.
- Что! - Воскликнул я. - Но он прибыл в Англию только вчера! Что заставило его возвратиться так внезапно?
Бросив мне дневную газету, которая лежала на кресле в гостиной, Колер быстро проговорил, выходя через парадную дверь:
- Ответ там, Коллинз, прочитайте по дороге.
Я посмотрел в газету. Статья была почти на последней странице номера, по иронии помещенная в уголок, как будто служила лишь для того, чтобы заполнить пустое место:
СТРАННАЯ ТРАГЕДИЯ НА РЕКЕ
Аркхэм, шт. Массачусетс, США: 3 июля, 1940.
"Берега Рифа Дьявола возле Иннсмута и реки Мискатоник вчера ночью стали местом необычных смертей. Много граждан Аркхэма, включая несколько молодых студентов из Мискатоникского университета были найдены во время рыбалки или купания: их тела словно разорвали гигантские когти, и нездоровый запах рыбы пристал к этим утопленникам, наряду со странной зелёной слизью, которая так ужасно воняла, что к телам невозможно было приблизиться в течение нескольких часов. Было ли это совершено руками каких-то людей - нельзя было определить, но чиновники и старожилы Аркхэма и Данвича высказали уверенность в том, что это событие так или иначе связано с тайными делами правительства в Иннсмуте зимой 1927-28 года и с ужасными жертвами в Данвиче, случившимися в последующие несколько месяцев. Они также ссылались на сильные наводнения, которые произошли в холмах Вермонта в конце 1927-го, последующего исчезновения старого фольклориста по имени Эйкли и случившегося на этой почве безумия у мискатоникского преподавателя литературы Альберта Н. Уилмарта. Какое отношение могло быть у этих разнообразных инцидентов к недавней трагедии, не объяснялось, но отмечалось, что горожане Иннсмута выглядели чрезмерно обеспокоенными в последние несколько дней, и что наблюдалась необычная активность в глубинах моря возле Рифа Дьявола. Некоторые сумасшедшие дошли до того, что стали бормотать о судебном процессе над салемскими ведьмами, который состоялся два с половиной века назад, хотя нужно отметить, что никто не отрицал все эти слухи.
Чиновники всё ещё изучают этот вопрос, в то время как с государственными органами и федеральными властями снова связались..."
Это, конечно, объяснило возвращение Мередита в Америку, хотя казалось, что к нашим делам случай на Рифе Дьявола имел мало отношения. Всё ещё на бегу, рядом с Колером, под светом луны, служившим нам единственным источником света, я увидел в газете другую статью, которая также представляла интерес:
НЕОБЫЧНЫЙ МОРСКОЙ ИНЦИДЕНТ
Папеэте, Таити:3 июля, 1940.
"Приблизительно двадцать человек, многие из них - английские и американские туристы, были убиты вчера ночью так называемыми "морскими монстрами", которые, как говорят свидетели, вышли из моря. Несколько тел были изуродованы до неузнаваемости, у других отсутствовали конечности, а тела были частично съедены. Также преобладал зелёный след слизи, ведущей от тел назад к морю, и запах мёртвой рыбы. Считается, что некоторые обычные, морские животные вышли на берег и устроили пиршество. Претензия на существование таких "морских монстров" была отвергнута как фантазия суеверных местных жителей..."
Итак, было два идентичных происшествия на расстоянии десятков тысяч миль друг от друга. Моё собственное мнение об этих странных похожих друг на друга событиях заключалось только в вопросе: почему именно это время было выбрано для нападения? Если эти два события не связаны между собой, то это стало самым невероятным совпадением, какого никогда не случалось, и моих знаний не хватало для решения этой загадки.
Колер всё ещё быстро бежал, и мне было трудно не отставать от него. Мы достигли предместий Брайчестера, но задолго до этого я уже понял, что местом нашего назначения будет Сторожевой Холм. Меня больше всего поразила невероятная решимость Колера; хотя я знал, что промедление может привести к тяжёлым последствиям, я едва мог предположить, что они будут настолько большими, чтобы побудить человека бежать в маниакальной спешке со смертоносной винтовкой в руке. Может ли обладание простым куском кристалла, каким бы аномальным и внеземным он не был, иметь столь грандиозное значение? Какая ужасная сила и какое предназначение скрыты в его странном внутреннем сиянии? Какие вероятности будущих разрушений он может содержать в себе? То, что ответ был таким же многозначительным, как и сложным, казалось очевидным, и я могу с уверенностью сказать, что даже моего богатого воображения не хватило бы, чтобы придумать то, что в итоге оказалось истиной.
Наконец, мы достигли Сторожевого Холма и спрятались среди толстых деревьев в близлежащей роще. Я вновь увидел ту же картину, которая мне уже была знакома: адское собрание снова было на вершине, но на этот раз некоторые из них держали факелы, чтобы придать всей сцене богохульное освещение. Факелоносцы образовали кольцо вокруг плоского камня, в то время как другие участники становились на колени. Пожилой священник поначалу стоял спиной к нам, а затем медленно направился к камню. Затем он вытянул руки и положил что-то на его поверхность.
Кристалл теперь лежал в самом центре камня.
Даже со своего места в роще мы заметили, что сияние внутри кристалла ещё более выросло в размерах; казалось, что оно увеличилось в два раза с тех пор, как мы наблюдали его в последний раз. Над холмом повисла великая гробовая тишина, и всё же в воздухе ощущались такие напряжение и угроза, что любому могло быть очевидно - Природа задержала дыхание в ожидании какого-то невыразимо ужасного катаклизма.
Священник теперь протянул обе руки к небу в умоляющем жесте. Едва он собрался говорить, как Колер выстрелил из винтовки.
Священник замертво упал на землю, не успев сказать ни слова.
Тишину как рукой сняло, ибо другие участники собрания стали кричать из-за резкого прерывания их церемонии и стали смотреть по сторонам в поисках стрелявшего. Им не пришлось долго искать, так как Колер выпрыгнул из засады и побежал к холму с оружием в руке, на ходу призвав меня следовать за ним.
Броситься в кощунственную толпу этих богохульников выглядело сумасшествием, но всё же потребность самого ужасающего свойства заставила нас сделать это. Нас было двое против двадцати, но мы словно тоже наполнились скотским безумием, которое заставило нас пробиваться с помощью рук и ног через толпу. Колер время от времени стрелял из винтовки то в лица, то в животы. И когда я схватил кристалл и прижал его к себе, во мне возник ещё больший гнев к этим гротескным извращениям, что противоречат норме и здравому рассудку. Желание этих лунатиков уничтожить десятую часть человечества было порождено только их неудачным сосуществованием с расой, превосходящей их умственно и духовно. Они больше не заслуживали называться людьми, но стали отдельной разновидностью в своём одиозном и зловещем упадке.
Я пинал, царапал, бил окружающих меня нелюдей, используя свою голову в качестве тарана. Извиваясь как змея, продирался сквозь толпу, когда они увидели, что я захватил кристалл. Вскоре я оторвался от толпы, Колер был рядом со мной, и мы побежали оттуда с такой скоростью, с какой раньше не бегали; а когда обернулись, чтобы посмотреть как далеко мы оторвались от преследователей, то увидели, что фанатики остались на значительном расстоянии, но всё ещё бежали следом, прыгая и запинаясь друг об друга, изрыгая яростные ругательства, протягивая к нам руки, словно пытаясь вернуть ускользающую добычу, а заодно и разорвать нас на части за то, что мы нарушили их ритуал. Но благодаря тому, что нами тоже овладела капелька безумия, мы продолжали бежать почти на пределе человеческих возможностей - через Брайчестер, Темпхилл, и, наконец, достигли Севернфорда, не позволяя себе ни одного фатального мгновения отдыха.
Но наше дело ещё не было завершено. Достигнув поместья Колера, мы не вошли внутрь, но запрыгнули в его автомобиль и помчались в место, известное только одному Колеру. Несколько минут спустя мы съехали с дороги и подъехали к тому, что выглядело как заброшенная шахта. Колер взял у меня кристалл и бросил его в самую глубокую и тёмную яму, которую смог найти, испустив после этого тяжелый вздох облегчения. Я вспоминаю, что, задержавшись там где-то на минуту, мы так и не услышали удара кристалла о дно ямы.
Мы только что успешно спасли человечество - на данный момент.
Мне пришлось ждать до следующего утра, чтобы получить ответы на все свои вопросы. Наша усталость была столь огромной, что, едва добравшись до кресел в доме Колера мы провалились в тяжёлый, лишённый сновидений и безмятежный сон, и спали почти до полудня. Действия предыдущей ночи и долгий отдых пробудили наш аппетит, и когда завтрак был приготовлен, мы оставили любые претензии на достоинство и бросились на еду как дикари. Прошло ещё много времени, прежде чем мы насытились, и тогда Колер привёл меня обратно в библиотеку, где он, наконец, смог раскрыть мне всё что он выяснил менее двадцати четырех часов назад.
Он начал свой рассказ:
- Вы, Коллинз, знаете, как мы оказались вовлечены в это дело: я случайно выкопал кристалл в Аравии, привёз его с собой, попытался установить его происхождение и назначение, но неудачно, а затем заметил внутри него сияние, сначала кратковременное, затем оно всё больше и больше усиливалось. Мы начали просматривать мою коллекцию книг, чтобы найти какие-нибудь упоминания об этой находке, но ничего не нашли. Затем приехал Мередит со своим Куркурским Фрагментом из Египта и попросил меня расшифровать его. Я сделал это. На самом деле всё было просто: Мередит сам предложил подсказку, что это могла бы быть смесь двух языков, в которой использовались буквы из санскрита, а слова грубо напоминали Текст Р'льеха.
Затем эти странные собрания оккультистов в Брайчестере, на вершине Сторожевого Холма. Они несомненно готовились к чему-то, но в первый раз в их собрании не было ничего серьёзного, казалось, что они чего-то ожидали. И это было доказано последующей невероятной попыткой ограбить нас два дня назад. Стало понятно, что они хотели завладеть кристаллом, но мы тогда не могли понять почему.
Как я и говорил вам, ответ нашёлся в Куркурском Фрагменте. Но прежде чем я расскажу об этом, позвольте мне показать вам кое-что еще.
Он подошел к своему столу и взял пачку из приблизительно дюжины газетных вырезок, все из различных лондонских газет за несколько прошедших дней.
Колер продолжил рассказ, когда передал их мне:
- Пока вы были в Оксфорде, Коллинз, я позвонил в Лондон и попросил прислать мне недавние выпуски "Times", "The Guardian" и "Daily Telegraph". (Я был не настолько глуп, чтобы поехать туда самостоятельно и оставить кристалл без присмотра). Прочтите статьи: их смысл достаточно очевиден.
И в самом деле. Я узнал о любопытных смертельных случаях и исчезновениях людей в Австралийской пустыне, среди Гималайских гор и в ледяных пространствах Антарктиды. Узнал о ярости дельфинов в Калифорнии, о возобновлении человеческих жертвоприношений в Манитобе, о неслыханном волнении среди первобытных племён в глубинах Африканской пустыни, в Панаме, в Южной Франции, на полуострове Юкатан, в Южной Луизиане, в Полинезии; я читал о моряках, увидевших причудливые объекты в Тихом океане, в Северной Атлантике и в Мексиканском заливе. Это было невероятно, но худшим было то, что я осознал из-за чего это произошло.
- По всему миру происходило подобное, - сказал Колер, - инциденты в Новой Англии и на Таити были всего лишь фрагментами этого. И я не мог не спросить себя: почему сейчас? Какие невыразимые силы побуждали существ нападать в эти дни? Куркурский Фрагмент Мередита поведал мне всё.
Снова подойдя к своему столу Колер взял листок бумаги, на котором я увидел перевод части текста. Вот, что я прочёл на листке:
"... И прислужники Азатота вначале слепили Землю в качестве игрушки для богов, которые могли бы придать ей такую форму, какую захотят - трещины и вмятины в постепенно охлаждающейся земной коре служат главными знаками ошибки, которой является Жизнь.Но Ктулху и Глубоководные вырвали Землю из их рук и утащили её подальше, чтобы самим статьбогами для древних жителей, которые ползали, прежде чем стать людьми. И это не понравилось прислужникам Азатота, которые с лёгкостью заперли слабого бога под водой.Тогда дочеловеческие поклонники Ктулху создали Кристалл Замалаштры из элементов, рождённых на Югготе, поместив внутрь него огонь Ньярлатотепа.И когда звёзды находятся в правильном положении и сияет огонь в кристалле, - это служит знаком для поклонников Ктулху. Они должны доставить Кристалл Замалаштры их погребённому богу, благодаря чему он сможет разорвать свои кандалы и разрушить игрушку богов под названием Земля..."
- Нужно ещё что-то добавить к этому, Коллинз? Должен ли я сказать что-то ещё? Вы знаете, что Юггот - это не что иное, как недавно открытый Плутон. И вы также знаете, что по расчётам астрономов Плутон совершает один оборот по орбите вокруг солнца примерно за 248 лет. Один раз в 248 лет Юггот встаёт точно по линии, так что звёзды принимают "правильное положение". Разве теперь не очевидно, что произошло?
Точно на 248-м году я выкопал кристалл!
Подумайте, какое это феноменальное совпадение! Какое поразительное невезение, что я нашёл его точно в то время, когда Ктулху мог быть освобожден из своей тюрьмы! Сияние кристалла подтвердило это.
Но почему тогда Ктулху не был освобождён за прошедшую вечность? Почему Земля не была уничтожена? Должно быть это произошло потому, что кристалл был потерян еще до наступления "правильного положения звёзд", и поэтому Ктулху и его слуги так и не смогли полностью вырваться из своих подводных могил! Всё, что они могли творить - случайные и напрасные нападения на людей, о чём повествуют рассказ Йохансена и рукопись Уилмарта. Без кристалла это всё было бесполезно...
Всё же поклонники культа, кажется, так или иначе знают, когда "звезды правильные" и в результате их активность и усилия отродья Ктулху внезапно увеличиваются. Последняя их попытка доказывает это. А когда они узнали, что кристалл был найден вновь, их беспокойство возросло тысячекратно: впервые за многие тысячелетия у Ктулху появился шанс наконец-то уничтожить мир! Почему один из фанатиков попытался украсть кристалл в нашем присутствии? Почему, когда эта попытка оказалась неудачной, они обратились к физическому насилию? Почему они так безумно пытались вернуть кристалл, когда мы отняли его у них? Почему подобные инциденты происходили по всей планете?
А ещё, Коллинз, подумайте вот над чем: сейчас 1940-й год; мы знаем, что это время, когда "звёзды в правильном положении"; значит 248 лет назад, звёзды должны были быть расположены таким же образом. А что было 248 лет назад? Не 1692-й ли год - время судебного процесса над салемскими ведьмами?Есть ли какое-либо другое объяснение внезапного усиления активности ведьм в том году? Тогда, как и сейчас, они знали, что наступило нужное время; но кристалл был утерян, и ведьмы ничего не смогли поделать. Им приходилось лишь в исступлении совершать свои колдовские ритуалы, за что они и были пойманы и казнены. Но всё было бесполезно: они ничего не могли сделать без кристалла.
Если бы я не нашёл его, нам бы не пришлось участвовать в этих событиях. А ещё подумайте об удачном совпадении, когда Мередит появился со своим египетским манускриптом. И именно нам пришлось противодействовать всем силам зла! Никогда не было таких дней, чтобы совпадение оказалось настолько разрушительным, и минимальный шанс мог превратиться в несчастный случай, который сначала угрожал нам, а затем спас наши жизни.
Нам не нужно беспокоиться о Кристалле Замалуштры в течение следующих 248 лет: в настоящее время звёзды, конечно, уже сместились с нужного места, и кристалл снова потерял силу. Мы оба будем мертвы ещё до того, как вновь настанет подходящее время, так что давайте верить, что ни один идиот не наткнётся на кристалл, как это сделал я; или если кто-то найдёт его, у него хватит ума оставить кристалл на месте. Я не вижу способа как человечество может избежать повторяющейся возможности погибнуть из-за этого кристалла; и не думаю, что Ктулху будет вечно сидеть в своей тюрьме. Безудержное любопытство всегда было нашим худшим врагом.
Джеферсон Колер умер тридцать шесть дней спустя. Он спас мир, но всё же оставил нам в наследство вечный страх и знание о неизбежной гибели человечества, и, в конечном счёте, такой и будет наша судьба. Сохранение этого документа жизненно важно для спасения нашей расы: если люди не отбросят сомнения относительно правдивости моего повествования, то заплатят жизнями за последствия своего безумия.
На самом деле это было бы самой нелепой иронией.
(1980)
Источник текста: Антология "Acolytes of Cthulhu", 2000 г.