Аннотация: Перевод эссе Г.Ф. Лавкрафта "Introduction to "The Poetical Works" of Jonathan E. Hoag" из сборника "Collected Essays II".
Говард Филлипс Лавкрафт
Предисловие к "Поэтическим Работам" Джонатана И. Хоуга
Этот сборник стихов, вероятно, уникален и причудлив в своём неповиновении времени. Мы живём в век хаоса и перемен, нервного возбуждения и процветания, но человек, написавший эти стихи, родился, когда Эндрю Джексон занимал пост президента, а Э. По был неизвестным юношей, что выпустил свою вторую тоненькую книжку; когда ещё живы были поэты: Кольридж, Мур, Крэбб, Саути и Вордсворт, и читатели помнили Байрона, Шелли, Блейка и Китса. Действительно, где ещё можно было бы найти такое большое количество поэзии? Почти вся она написана после того, как автору исполнилось восемьдесят пять лет, а многие лучшие работы - на девяностом году жизни. Но при этом все стихи Хоуга демонстрируют единую грацию, энергичность и яркость. Он может посоревноваться с лучшими поэтами, не смотря на то, что начал свою деятельность гораздо позже.
Наш почтенный автор Джонатан Итан Хоуг родился 10 февраля 1831 года в фермерском доме в Валли Фоллс, округ Ренсселер, штат Нью-Йорк. Наследственность дала ему всё возможное, потому что в его крови смешались квакерское происхождение Хоугов, стойкость Вингзов, суровая независимость Итана Аллена и высокий боевой дух Гиффордов. Происхождение Хоуга прослеживается от Нормана Уолтера Гиффорда, первого графа Букингема, который был знаменосцем Уильяма Завоевателя. Самое раннее окружение мистера Хоуга, отмеченное им во многих восхитительных стихах и эссе, являлось идиллическим видом сельской жизни, которая сегодня в значительной степени исчезла из-за вторжения железной дороги, телефонной и почтовой системы. В детстве Хоуга окружала величественная и живописная простота, сформированная, когда люди с прекрасными традициями вернулись к здоровому состоянию первопроходцев. Такой образ жизни, несмотря на большую долю тяжёлого труда, имел в себе определённую красоту и свежесть, возникшие из непрерывной изоляции и единения с разнообразной Природой, и чётко различимого цикла фундаментальных актов и процессов - вспашка земли, посев, возделывание, жатва, хранение; животноводство, стрижка овец, прядение, ткачество; выпечка, шитьё, изготовление свечей - все простые, домашние маленькие дела, которые современность изгнала из индивидуальной жизни благодаря совместным усилиям. Самые изощрённые писатели любят вспоминать то время в случайных идиллиях и деликатно записанных эклогах. Тысячи людей знали эту старшую и исчезнувшую Америку, но, будучи привязанными к целесообразности, не чувствовали её прелести настолько остро, чтобы иметь потребность выражать её в ритмах и образах поэзии. Однако мистер Хоуг был наделен истинным видением и божественной чувствительностью поэта; он с симпатией относился к пасторальным сценам вокруг себя. Живя красотой во всех её проявлениях, он находил её всюду, куда бы ни посмотрел; и наблюдал, как проходят спокойные деревенские годы жизни и старой фермерской мотыги, и маленькой школы, и академии, и общего воспитания на лужайке. Он знал, и, более того, он чувствовал, старую Америку наших отцов; и был, кроме того, поклонником тех универсальных сил величия и красоты, что блистали в лесах, холмах, долинах, ручьях и водопадах нетронутой Природы. Добавьте к этому острый, активный, юмористический и аналитический ум, и предрасположенность к доброте, терпимости и сочувствию; и вы получите картину фундамента, на котором строится искусство нашего поэта.
Титанический фон прошлого, столь досадно потерянный для нашего молодого поколения, захватил растущего поэта всей своей мощью. Хоуги - древний род, и, когда маленькому Джонатану было шесть лет, он мог сидеть у ног своей великой тёти Лидии, которая дожила до ста трёх лет. Он получил сведения из первых рук, от женщины, которая была свидетелем не только Революции, но и последней из Французских и Индийских войн. [1] Хоуг с самого начала усвоил ту существенную непрерывность жизни и мышления, которую наши современники понимают слишком поздно или вообще не воспринимают; он никогда не отклонялся от консерватизма и здравомыслия, пока рос до шестифутового здоровяка Хоуга, Винга, Аллена и Гиффорда Брауна, которых он представляет сегодня.
Что касается книг, то мистер Хоуг всегда был заядлым читателем. Хотя он получил образование только в "маленькой красной школе" и в Академии округа Вашингтон, он не потерял возможности расширить свои гуманитарные знания; поэтому он обладает огромной эрудицией и разборчивой философией. Объединив свою прилежность и внимательное наблюдение за людьми и сценами, он постепенно стал аккумулировать в своём сознании идеи и образы, которые не могли не найти выражения в литературе благодаря его красноречию и темпераменту. Мало-помалу мы находим его высказывающим свои мысли и впечатления в очерках и стихах, хотя они несколько сдержанны из-за отсутствия у Хоуга начальной технической подготовки в самых жёстких литературных формах. Из этих ранних его работ сохранился очень маленький стих; хотя из представленного здесь единственного образца мы видим, что его естественность и качество действительно великолепны.
Мистер Хоуг, взрослея, приобретал опыт, семейные обязанности и разнообразные интересы. Поэт и мечтатель, он стал также искусен в юриспруденции, газетной журналистике, отчётах о путешествиях и в нескольких науках. Он изучал социальные и политические проблемы, посетил Филадельфийскую Выставку 1876 года и поднялся до позиции командира в движении за Сухой Закон; поскольку его чувствительный вкус всегда восставал против зверского зрелища пьянства и сопутствующих ему несчастий. Его письма, подписанные "Скриба" (Секретарь, писец, книжник в переводе с латинского), всегда были востребованы прессой; будь то прикосновение к красоте какой-то естественной перспективы или исторического места, или какие-либо необычные наблюдения, относящиеся к геологии, географии или метеорологии, или какие-то проблемы государственного или экономического характера. В 1904 году, уже в зрелом возрасте, мистер Хоуг совершил большое путешествие по Соединенным Штатам; созерцая живописные чудеса Запада и изучая состояние человечества по всей стране. Он увидел закат с Пайкс-Пика, поговорил со старым Джеронимо, последним пережитком первобытной дикости, и собрал новый фонд красоты и знаний, чтобы оживить свои литературные произведения. Вполне возможно, что исключительно сильное впечатление, от удивительных гор и каньонов, лежащих на его пути, стало основным импульсом для обновлённого поэтического потока, который сияет на этих страницах с неослабевающим блеском. Сила этого впечатления может быть засвидетельствована всеми читателями "Гринвичского Журнала" (Нью-Йорк), которые следили за серией графических, прозаических статей "Скрибы" на эту тему.
В конце 1915-го мистер Хоуг получил последний импульс к непрерывному и систематическому литературному труду благодаря своему вхождению в миниатюрный мир "любительской журналистики"; группе обществ, сформированных для поддержки непрофессиональных литераторов, владеющих любительскими газетами и журналами, страницы которых приветствовали всех квалифицированных новичков. Погрузившись в деятельность различных отделов критики и поощрения, наш поэт начал выпускать готовый продукт, чья форма полностью соответствовала заложенному в него значению. Хоуг стал грамотно следовать тем поэтическим традициям, к которым он имел естественную склонность. Результаты можно увидеть в этой книге; где общая классификация, как указано в оглавлении, демонстрирует различные направления авторской Музы. Большая часть этих стихов имеет ночное происхождение, вдохновлена сновидениями или бодрствующими видениями темноты и как можно быстрее перенесена на бумагу. Едва ли что-нибудь изучается или обдумывается заранее, так как "Скриба" поёт по самым чисто художественным причинам - потому что он ничего не может с этим поделать! Благоговение, воспоминание, поклонение красоте, печаль, размышление, удивление - любой из бесчисленных импульсов может тронуть Хоуга; и когда это однажды происходит, он не может не выразить себя с той простой и спонтанно отборной остротой, которая является самым истинным искусством. И вот он сегодня, в возрасте девяноста двух лет выражает долгую жизнь вкуса, мысли, красоты, чести и добродетели. Его образы не только тщательно описаны, но и деликатно отражают жизненный путь своего автора. Он проживает в "Виста Буэна" ("Хороший вид"), его восхитительном деревенском доме в Гринвиче, шт. Нью-Йорк, где со своим сыном и внуками он плетёт свои мечты, а поток Дионондавы изливает непрерывную музыку в его уши.
Поэзия мистера Хоуга отличается Дорической чистотой и простотой, которые вместе с отражающим спокойствием и случайными внутренними прикосновениями окончательно объединяют его с более ранней Американской школой. Она натуральная, Колониальная и свободна от застенчивых украшений. Хоуг избежал не только бездны модернизма, но и теплицы Викторианской утончённости и аффектации; сохраняя древнюю словесную строгость, как это делал Брайант, и, сохраняя также немало той лёгкости и размаха восемнадцатого века, которая, как в лучшей работе доктора Холмса, является подлинным пережитком нашей местной традиции Байлса, Сьюэлла, Френо, Трамбулла, Дуайта и Барлоу, [2] а не педантичным возрождением эпохи Королевы Анны и Георгианской пикантности по образцу покойного Остина Добсона. Гибкость, однако, является доминирующей чертой стихов Хоуга; она заставляет поэта приспосабливать свою меру к настроению, так что мы иногда удивляемся таким отклонениям от общего стиля, которые видны в таких стихах как "Сон Кельта о его доме в Эрине". Более тонкие вариации по существу мы замечаем между величественными произведениями, такими как оды Природе и задумчивыми воспоминаниями, и игривыми произведениями о веселье и детстве. Находясь в более лёгком расположении духа, Мистер Хоуг с необычайным успехом избегает пресного, ребяческого и банального, и достигает своего рода простоты с правильной дикцией и образами, взятыми непосредственно из опыта. Это рисование образов иногда достигает блаженства, доходящего до чистого гения, ибо "Скриба", кажется, инстинктивно знает, какой именно оригинальный намёк в нескольких словах лучше всего вызовет в воображении читателя яркие картины, которых требует данная тема.
Если бы критик попытался решить, какая из нескольких областей творчества мистера Хоуга лучше всего соответствует его талантам, он оказался бы вовлёченным в очень деликатное сравнение. Есть оды к первичным силам Природы, которые иногда достигают впечатляющих глубин, например, говоря о Большом Каньоне в Колорадо, Хоуг ссылается на чёрные пещеры, где "Огромные безымянные сатиры танцуют на бесшумных ногах".
Кроме того, есть у него элегии и стихи о пафосе и патриотизме, где чистое естественное чувство, кажется, оживляет строки с сиянием более длительным, чем у обдуманных фраз. Юношеские пьесы неописуемо привлекательны, а легенды и яркие стихи о Природе полны странного и характерного очарования. Но, в конце концов, кажется несомненным, что добросовестный аналитик отдал бы пальму первенства тем воспоминаниям об идиллии, в которых собственное деревенское детство писателя отражается с такой вдохновенной верностью и отборной индивидуальностью. Именно здесь описательные и лирические настроения автора соединены наиболее полно, и здесь дар поэта видеть оригинальные вещи выражается наиболее свободным образом. В этих исследованиях Старой Америки мы имеем убедительное прикосновение того, кто жил среди тех пейзажей, что он описывает; и кто, следовательно, избегает беспристрастности, неточности и ложных усилий более современных поэтов, чьё мировоззрение является полностью отстранённым и антикварным. Он знает, что сказать, потому что он пишет по живым воспоминаниям и ему не нужно полагаться на стандартные фразы, изображения или ситуации. Кто ещё, описывая "маленькую красную школу" упомянул бы о том, как учитель стучал в окно, чтобы позвать учеников с перемены? Другой поэт приплёл бы традиционный колокольчик, но "Скриба" знает свой предмет из реального опыта. Дух детства очень близок Хоугу, и он с истинно фотографической точностью сохраняет свою первоначальную реакцию на сельские сцены тридцатых годов, чтобы мы могли разделить с ним тот молодой энтузиазм, который он испытывал так много десятилетий назад. Ни одно чувство или восприятие не потеряно, и даже изношенные, предположительно подорванные ценности прошлого приобретают новую реальность, увиденную вновь через его неиспорченные и вечно молодые глаза.
Настоящий том включает в себя все законченные стихотворения мистера Хоуга, кроме одного более раннего; то есть те его современные произведения, которые он заново и спокойно перепроверил и счёл достойными, включая весь непреходящий материал, написанный им в период между зимой 1915-16 годов и весной 1923-го. Не писателю предсказывать - какое место Хоуг может в конечном итоге занять среди пасторальных менестрелей Америки, так как весь эстетический порядок в настоящее время очень сильно сотрясается от беспорядков, бунта и виртуальной переоценки смыслов. Но мы можем, по крайней мере, согласиться с тем, что в соответствии с общепринятыми стандартами наш поэт проделал удивительную работу по отражению духа бодрого, обнадёживающего прошлого на благо сомневающегося, пессимистического настоящего. Чего бы мы только не отдали за этот прежний взгляд на человека, мир и вселенную! Уважение, с которым относятся к "Секретарю" его современники, ясно видно из объёмистого приложения с отзывами, в котором пишущий эти строки предстаёт как самый настойчивый и часто появляющийся рецензент. Автор данной статьи надеется, что как по личным соображениям, так и вследствие незаинтересованной любви к красоте в литературе, он может получить однажды возможность добавить к этим отзывам свою длинную поэму в честь столетия поэта, которую тот прочтёт, находясь, без сомнения, ещё в полной силе и здравии, невзирая на преклонные годы.
ПРИМЕЧАНИЕ РЕДАКТОРА
Первая публикация: В "Поэтических работах Джонатана И. Хоуга" (Нью-Йорк: Частное издание, 1923), стр. 3-7. Датировано мартом 1923 года, но, вероятно, написано чуть раньше (сама книга появилась в конце апреля или в начале мая). Хоуг (1831-1927) был жителем региона Катскиллских гор, он довольно поздно начал писать стихи, часто появляясь в любительских журналах в последнее десятилетие своей жизни. ГФЛ писал ему стихи на день рождения каждый год с 1918 по 1927-й, а также посвятил ему элегию "Ave atque Vale" (1927; AT 382-83); большинство этих стихотворений вышло не только в различных любительских журналах, но и в "Troy Times" и "Greenwich Journal". "Поэтические Работы" Хоуга, под редакцией ГФЛ (стихи были пересмотрены ГФЛ, Джеймсом Ф. Мортном и Сэмюэлем Лавменом), финансировались Хоугом; эта книга представляет собой первое появление какого-либо из сочинений ГФЛ в твёрдом переплете. Два стихотворения из книги: "Смерть" и "Американскому флагу" долгое время приписывались Лавкрафту, но кажется очевидным, что они принадлежат Хоугу (хотя возможно, что ГФЛ переработал их). См. мою статью "Два поддельных стихотворения Лавкрафта", "Crypt of Cthulhu", N 20 (Пасхальная Неделя, 1984): 25-26.
Примечания
1. ГФЛ, возможно, думал о своей собственной аналогичной встрече с миссис Вуд, женщиной, родившейся в 1796 году, ГФЛ говорил с ней, когда той исполнилось 100 лет (SL 3.409).
2. ГФЛ ссылается на ранних американских писателей: Мазера Байлса (1707-1788), Джонатана Митчелла Сьюэлла (1748-1808), Филиппа Френо (1752-1832), Джон Трамбулла (1750-1831; см. LL 192), Тимоти Дуайта (1752-1817), и Джоэла Барлоу (1754-1812).