Черемухина Светлана
Картина 1

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками Типография Новый формат: Издать свою книгу
 Ваша оценка:
  • Аннотация:

    Девять частей романа "Картина" объединены в трилогию.

    Книга 1 "Любовь-это боль"

    Книга 2 "Книга страстей человеческих"

    Книга 3 "Долгая дорога к себе"

    За обложки спасибо Юле Чудышко

    Счетчик посещений Counter.CO.KZ - бесплатный счетчик на любой вкус!

    Она - из другого времени: робкая, целомудренная, благовоспитанная, краснеющая при двусмысленных намеках и одном лишь упоминании поцелуя. Таких, как он, называют мечтой всех женщин, идеальным мужчиной: эстет, полиглот, роскошен и сногсшибателен. Они живут в несоприкасающихся мирах, непохожие, несоответствующие друг другу ни по стилю жизни, ни по отношению к ней. Но судьбоносная встреча заставляет их измениться и изменить все вокруг. Что это? Уроки жизни Вселенной? Бога? А может, лишь кисть художника, запечатлевшего истину? Она доверчива и бесхитростна, помыслы ее чисты. У него тайны и секреты, ведущие в ад. Полные противоположности, притяжение которых уже ничто не в силах изменить. (Аннотация от Вики Черной)

  Я сделан из такого вещества:
  Из двух неразрешимых столкновений,
  Из ярких красок, полных торжества,
  Из черных подозрительных сомнений.
  Я сделан из находок и потерь,
  Из правильных идей и заблуждений.
  Душа моя - распахнутая дверь,
  И нет в ней ни преград, ни ограждений.
  Я сделан из далёких городов,
  В которых, может, никогда не буду.
  Я эти города люблю за то,
  Что люди в них живут и верят в чудо.
  Я сделан из недаренных цветов.
  Я из упрёков, споров, возражений.
  Я состою из самых длинных слов,
  А также из коротких предложений.
  Я сделан из бунтарского огня,
  Из силы и могущества горений.
  Я из удач сегодняшнего дня,
  Но большей частью всё же из падений.
  (гр. Альфа, 'Я сделан из такого вещества')
   вместо эпиграфа
  
  
   ГЛАВА 1
  
  Желтые листья... Так банально, так обычно, так красиво... Упасть бы в этот ворох, вдыхать прелый аромат, смотреть на проносящиеся облака и... ни о чем не думать. Совершенно ни о чем.... Двадцать семь лет, и одна. Совершенно. Да и как иначе, разве может быть иначе.
  А мимо проходили люди. Аллеи парка были довольно малолюдны, но немногочисленные прохожие каким-то образом умудрялись создавать так много шума с тявканьем собак, детскими звонкими вскриками, кокетливым смехом веселых девиц в окружении молодых людей, что ей вдруг стало неуютно. Это ее парк, ее любимая аллея, вон и персональная скамейка виднеется впереди, но, увы, она уже занята. Парочке, занявшей ее, нет дела до увядающей природы, и им совсем не до облаков. Они влюблены, и все их чувства подчинены только одному желанию - быть вместе, раствориться друг в друге, стать счастливыми. Эй, остановись, уйми свою фантазию. Может быть, все закончится банальной интрижкой и только...
  Она поддала жестяную банку носком ботинка, и какой-то белый лохматый пес помчался за ней со всем своим щенячьим восторгом. Двадцать семь лет. Боже, как пережить этот вечер? Отец будет тактичен, немногословен, но как же будет полон сочувствия его взгляд. А мать, болтая без умолку, снова сделает замечание, что пора бы уже обзавестись семьей, что она в ее годы... Да мать и в свои-то годы все никак не может успокоиться. Сколько отчимов перебывало у них в квартире, и в скольких домах Свету учили, как неразумного попугая, называть чужих мужчин папами.
  Вот Низами она охотно приняла как родного. Удивительно, как матери посчастливилось встретить такого человека. Вернее, как раз встретила она его легко, подцепив в 'ужасно дорогом и роскошном' ресторане, но вот женить на себе - это надо было умудриться. Да, если бы Света унаследовала ее обаяние, шарм и красоту, она бы в 'ее-то годы' однозначно не была одинока, но... вместе с этим ей, возможно, пришлось бы нечаянно унаследовать и ту поверхностность отношения к жизни, 'невыносимую легкость бытия', которая делала ее мать в глазах многих знакомых легкомысленной кокеткой. Однако упорная вера мамочки в то, что мужчина обязан обеспечивать свою женщину, одаривая мехами и драгоценностями, позволяла ей обращать в свою религию вполне обеспеченных и щедрых мужчин на протяжении долгой и богатой на такие события жизни.
  Отец наверняка подарит что-то из своих работ, что-нибудь прелестное. В его картинах на протяжении долгих лет, каким бы фантастическим ни был сюжет, при всем многообразии идей неизменно присутствовали голуби, желтые листья и тень таинственного незнакомца в длинном плаще. Может, так отец пытался вложить в подсознание дочери мысль о божественном замысле для ее жизни и подготовить к важной встрече? К встрече с тем самым таинственным незнакомцем в темном плаще, с длинными полами которого неистово играет ветер.
  С рождением дочери осень стала любимым временем года отца. Он рисует ее всю жизнь, находя столько красоты, необычайности и нежности, что от его картин невозможно оторвать глаз, и из этих миров не хочется возвращаться в реальность.
  Ну а мать с Низами подарят ей что-нибудь невообразимо дорогое: украшение, или духи. У нее уже столько этого добра накопилось, но зачем оно ей? Разве незнакомца в плаще можно поймать на золотые серьги? Хотя, феромоны и флюиды в изысканных духах вполне могут оказаться серьезной наживкой. Света усмехнулась, пообещав себе подумать об этом позже, когда гости разойдутся и оставят ее в покое.
  Свечи, цветы, именинный торт - все готово, любимая музыка уже в музыкальном центре, запеченное мясо, как и положено, в фольге, закуски томятся в ожидании желающих их попробовать. Еще несколько часов, и все закончится, можно будет забыть этот день как пустое бульварное чтиво, подробности которого выветриваются сразу же после прочтения, и на долгие месяцы предаться мечтам, хорошим книгам и музыке, пока на горизонте не высветится кошмарная цифра "Двадцать восемь". И те же муки повторятся вновь, и та же горечь набросится на нее, чтобы потом, как отлив под влиянием луны, снова оставить ее на пустынном берегу острова под названием 'Одиночество'.
  
   ***
  
  Сквозь узкую щель в тяжелых шторах в комнату с любопытством заглядывал свет фонарей. Проложил яркую дорожку через всю комнату, отразился в зеркальном шкафу, придавая необычность и фантастичность обстановке. Фонари, безмолвные свидетели слез, мечтаний и радостей жителей проспекта Ангелов, были старыми приятелями и знали про Свету все. И сейчас они были в курсе, почему она так тяжело дышит, вся в поту, с пересохшим горлом.
   Единственное, что они не могли сделать - помочь ей вызвать Стражей порядка, чтобы навести этот самый порядок в ее душе и жизни. А жизни ее, похоже, сейчас угрожала самая настоящая, реальная опасность.
  Избегая полоски света, в густой тени стоял мужчина. Черты лица видны смутно, но слезы, застилающие глаза, и так лишали возможности разглядеть лицо незнакомца. Вот луч холодного света сыграл свою роль: незнакомец поднял руку в свете фонарей, и девушка задохнулась от ужаса, увидев оружие. Это пистолет! Самый настоящий! Щелкнул затвор - оружие сняли с предохранителя.
  Пробуждение было ужасным, ей приснился кошмар: долгое падение в вечность, сомкнутую сырыми грязными стенами бездонного колодца, но реальность оказалась еще страшнее - ее сейчас убьют. Но почему? Вернее, зачем? То есть за что? Она не дочь банкира и не подруга депутата, не наследница многомиллионного состояния. Боже, она никто! Ей только что исполнилось двадцать семь лет, и она очень хочет жить!
  - Где он? - услышала она голос незнакомца. Надо же, она в состоянии слышать и преображать звуки в слова! Посмотрим, может ли она говорить.
  - Где кто? - собственный голос самой показался противным, слабым и жалким. Конечно она жалкая, в промокшей ночной рубашке, дрожащая. Смотреть противно. Да, наверное, за такое стоит убивать! Надо же, она еще и шутить может.
  - Не надо прикидываться дурой. Ответишь правильно, и больно не будет, обещаю.
  Голос интеллигента, интонации не грубые, но нажать на курок решительности хватит: холодный металл в голосе можно расслышать и сквозь зубовный стук, и сквозь сердечный. Боже, сердце бьется во всем теле: в горле, в груди, в животе, даже в ушах отдается. Какой она, оказывается, сердечный человек.
  - Давайте разберемся, - на этот раз она откашлялась, и голос окреп, речь обрела некоторую внятность, - о ком речь? Я здесь одна, всегда, здесь больше никто не живет. Кого же вы ищете? И почему именно у меня? - она осеклась, потому что незнакомец медленно подошел к окну, и вдруг отдернул шторы. Лунное сияние и огни неоновых реклам в роскошных витринах наполнили комнату странным свечением. На стенах заиграли причудливые узоры из теней и света.
  Незнакомец показался... неожиданно знакомым: длинные волосы, длинный плащ, где-то она это видела.
  Не сводя с него расширенных от страха глаз, Света осторожно подтянула ноги к груди, обхватила дрожащими руками. Высокий человек остановился в проеме окна, черная фигура на светлом фоне. Во всем облике чувствовалась звериная сила и ловкость, мощь лесного зверя, дикого и неукротимого, родство с дикой природой, что-то далекое от современности и привычных стандартов. Что-то угрюмое и давящее, но для него определяющее его собственную свободу, власть и независимость. Напряженная спина, крепкие руки, твердая поступь - все говорило о том, что он готов к действиям, безжалостный и неумолимый.
  Отчаянно хотелось защитить себя, и Света решилась на новый монолог.
  - Вам любой в этом доме скажет, что здесь никого не бывает. Да хоть консьержку спросите... - и замолчала, словно споткнулась на ровном месте. Стоп, а как его впустили в дом? Неужели он уже убил консьержку? Света знала, что иным способом проникнуть в подъезд просто невозможно, особенно в ночное время. Бдительная старушка этого просто бы не допустила.
  Незнакомец поменял руку, все также направляя на девушку пистолет.
  - Не заговаривай мне зубы. Он знал, что я приду? Где он прячется? - тихая злость прозвучала очень ясно.
  А если он психопат? Что, если он возьмет, и без предупреждения нажмет на курок? Света стала лихорадочно думать, как бы ей изловчиться и так прыгнуть, опережая выпущенную пулю, чтобы схватиться за ствол пистолета и поднять его вверх, уводя пулю в сторону. Дурочка, тебе с ним не справиться, он высокий и сильный.
  Может, схватить стул и швырнуть в окно, чтобы привлечь внимание ночных Стражей порядка? Маразм: четвертый этаж. Даже если они и вычислят квартиру, пока доберутся до нее, их будет ждать остывающий труп глупой девушки, погибшей от своей неразумности. 'Мертвый труп убитого насмерть покойника' - вдруг вспомнился анекдот про клуб любителей тавтологии.
  - Я ничем не могу вам помочь, - с отчаянием проговорила она.
  - Ты думаешь, я шутить сюда пришел в такое время суток? - прошипел мужчина. - У тебя мозгов не хватает, чтобы понять, в каком ты дерьме? У меня заканчивается терпение, а из-за этого глупые люди обычно плохо кончают. Где он, его кто-то предупредил?
  Последние слова незнакомец выкрикнул, и Света невольно вздрогнула.
  - Возможно. Возможно, его кто-то предупредил, я не знаю, - она беззвучно заплакала.
  - Тебе показалось, я решил тебя развлечь? - Света буквально увидела, как напрягается рука с оружием, и инстинктивно вытянула вперед свою, пытаясь прикрыться от нападения. - Тебе жизнь в копейку? - процедил незнакомец сквозь сжатые зубы.
  - Пожалуйста, - пролепетала девушка, слезы с новой силой потекли по щекам. - Пожалуйста, не надо. Я живу здесь уже пять лет, и ни один мужчина не переступал порог моей квартиры, вы первый. Ну зачем вы пришли! - она уже рыдала в голос. Ну и пусть, она просто не могла сдержаться.
  - Заткнись. Это ты оказалась в его квартире... Пять лет? Не свисти мне! Такие дурнушки не в его вкусе. Что тебя с ним связывает?
  - Ничего. Это моя квартира, моя!
  - Что ты сказала?
  - Это моя квартира! Я здесь живу! Одна! - до него вообще можно докричаться?
  - Ты слишком много говоришь, - проворчал незнакомец. - Так, давай разберемся, - казалось, он, наконец, услышал ее.
  Света судорожно вздохнула, ожидая дальнейших действий незнакомца. Капля воды ей сейчас не помешала бы. А то и капля вина, жаль только, что она не пьет. Хотя, появился серьезный повод для того, чтобы изменить свои привычки и приобрести новые, пусть даже и вредные.
  - Проспект Ангелов? - тихим голосом спросил мужчина.
  - Да.
  - Хорошо. Дом пятнадцать, квартира восемнадцать?
  - Квартира восемнадцать, но дом номер десять.
  - Чччерт! - тихо вскричал незнакомец. - Это не тот дом? - казалось, он не мог в это поверить.
  Отошел к креслу и с грацией пантеры опустился в него, локтями опершись о колени. Он размышлял, а Света ждала. Если ей и удалось доказать, что он ошибся, это еще не значит, что она сможет легко отделаться. Вполне вероятно, ее удостоят звания обладателя тайны его позора посмертно.
  В повисшей тишине Света услышала стук своего бедного сердца. Наверное, теперь и этому безжалостному убийце все слышно. Наверное, этот стук раздается по всему городу, наполняя чернильное небо тоской и тревогой. Он забирается в квартиры, в теплые уютные спальни, и его слышат все люди ее города, и все понимают, что с ней случилась беда, только кто ей поможет?
  Неожиданно резко раздался звук сирены патрульной машины ночных Стражей за окном. Света впилась взглядом в незнакомца, но он остался на месте. Его это не касается: никто не может знать, что он здесь. Словно тень, он проник к ней, и так же уйдет, только, кто останется в квартире - испуганная и сломленная девушка или бездыханный труп?
  - Ну, ты как, готова умереть из-за моей ошибки? - он вновь поднял пистолет, направив в лицо обескураженной девушке.
  Всю жизнь она поражалась, как это отдельные люди умудряются упасть в обморок, с чего бы это, и как вообще это происходит, и понимала, что с ней такое произойти никак не может, а понадобилось всего-то: наличие злого мужчины, страдающего рассеянностью, и огнестрельное оружие, чтобы опровергнуть эту ее уверенность.
  
   ***
  
  Света открыла глаза, когда день давно вступил в свои права, и осень вовсю бушевала, сообщая о себе сильными порывами ветра, позвякивая стеклами, трепеща тюлем. В комнате витала свежесть с легкой примесью дыма. Привычность обстановки, порядок и чистота наполнили душу покоем, но все изменилось, как только Света вспомнила подробности ночного происшествия. Происшествия? Это могло стоить ей жизни или седых волос! Надо же, неужели это все было на самом деле? И она жива? Она могла бы сказать, что отдохнула и хорошо выспалась, но душевная тревога, завладевшая ею после пробуждения, сводила на нет целительность сна.
  Все плохо, все очень плохо. Если ночной убийца ее не тронул, то может сделать это в любую минуту. Он же психопат, это точно! То кричит, то шипит, то смеется. Неуравновешенные люди опасны для общества, и ей надо срочно съезжать с этой квартиры.
  Вспомнив про недоеденный торт, Света нашла в себе силы подняться с постели, и босиком прошла на кухню. Сквозь желтые занавески в помещение рвался дневной свет. Света откусила большой кусок и через мгновение уже рыдала, вновь переживая ночной кошмар. За нее даже заступиться некому. Разве что папа набросится на обидчика со своими кисточками и мольбертом, до смерти измазав его масляными красками. Хотя, Низами мог бы позвонить кое-кому, и попросить кое о чем, и, может быть, этому парню пришлось бы нелегко... Но дело в том, что он знает где ее найти, а она - нет.
  И он нашел ее, не прошло и двух дней.
  
   ***
  
  Света лихорадочно соображала, как поступить: закричать, или выскочить в окно, когда увидела его заходящим в автобус. Судя по внешнему виду, его можно смело отнести к категории людей, не пользующихся общественным транспортом уже долгие годы, и только его дальнозоркости оказалась она обязана встречей в салоне переполненного автобуса.
  Жуткий мужчина взглядом пригвоздил ее к месту, и она так и стояла, пока он пробирался к ней сквозь толпу. Он уставился на нее своими страшными глазами, почти не мигая. Именно таким взглядом можно убить, поняла Света. Она же могла только жалко поглядывать на него, стараясь опустить глаза, но необходимость знать, что он сделает в следующую минуту, вынуждала то и дело поднимать взгляд на незнакомца. Сознание того, что ее окружает множество людей, служило слабым утешением, ведь дуракам закон не писан, и вряд ли его смутит такое количество свидетелей. Если только ему надо ее убить - он убьет.
  - Как дела? - вдруг спросил он. Лицо не проницаемо, и сложно понять, шутит он, издевается, или серьезно интересуется ее жизнью.
  Слезы, мгновенно закипевшие в глазах, все сказали за девушку.
  - Ты ведь не обращалась в Орден, не так ли? Ты хорошая девочка? Ты и дальше будешь вести себя хорошо?
  Света смогла только кивнуть. Он приблизил к ней лицо, по-прежнему не проявляя никаких эмоций, и стал пристально ее разглядывать.
  - Какие длинные ресницы, - проговорил он, обдав ее ароматом ментола.
  Тонкий флер мужского одеколона в сочетании со вкусом дорогих сигарет обескуражил ее. Так приятно может пахнуть только он, незнакомец с картин. Черный плащ, длинные волосы - все сходится. Только отец не знал, что он убийца, а не принц, и всю жизнь рисовал ее смерть. - И бледная кожа, как признак аристократичности, - тут он улыбнулся, но улыбка получилась злая, надменная и презрительная. Так кошка играет с мышкой, прежде чем ее съесть. И он ее съест, а она и не пикнет, даже не закричит. Потому что не может. - Ты вся дрожишь. Ты такая трепетная.
  Кончиками пальцев он провел по ее волосам, а потом по коже щеки с любопытством садиста, не отрывая пристального взгляда, осознавая ее страх и наслаждаясь им. Приподнял подбородок и тихо проговорил прямо в губы:
  - Пообедаем вместе? Какую кухню ты предпочитаешь?
  Света судорожно сглотнула. Она по-прежнему не могла говорить, она вообще едва держалась на ногах, а ее огромное жидкое сердце снова растеклось по всему организму, трепыхаясь и стуча во всех местах сразу.
  - Пойдем, - он решительно взял ее за руку и направился к выходу.
  Она передвигалась как во сне, не чувствуя ног, окутанная ватой, сотрясаемая стуком сердца. Оказавшись на улице, вдохнула полной грудью и поняла, что до этого просто не дышала. Что ж, смерть от удушья тоже могла быть записана на счет этого изверга, ведь это все из-за него. Какую кухню она предпочитает? А он какую? Любит скушать на обед бедную беззащитную девушку, например, виновную только в том, что живет в доме номер десять на проспекте Ангелов?
  Она по-прежнему молчала, он тоже не произнес больше ни слова, стоял и смотрел на нее. Ветер раздувал полы длинного плаща, играл волосами. И вдруг какая-то пружина сработала в ней: не успев сообразить, что делает, Света сорвалась с места и бросилась бежать. Про такой бег, наверное, говорят 'только пятки сверкали' - и каблуки не помешали. Бежала Света так, что чемпион мира и его окрестностей по спринту позавидовал бы ее скорости. Но сейчас она готова завидовать ему, ведь его жизни ничто не угрожает, и бегает он ради денег и славы, а не для того чтобы выжить. Она не стала оглядываться, сворачивая за угол улицы Роз, а вслед ей не раздалось ни звука, и за ней никто не бросился.
  Бездумно пропетляв большую часть дня по городу, Света направилась, наконец, в сторону дома Низами, решив провести вечер в его компании, тем более это всегда доставляло удовольствие им обоим. Может, она даже придумает предлог, чтобы попроситься остаться на ночь. И, возможно, даже сможет рассказать ему, что с ней произошло и во что она вляпалась. Даже расставшись недавно с ее матерью, Низами считал себя в ответе за ее жизнь и всегда оказывал посильную помощь, моральную и материальную. Вот и сейчас ей ну просто очень нужна помощь.
  Ах, папочка, какой злой демон нашептал тебе идею об этом паршивом таинственном незнакомце? Может, если бы ты его не рисовал так долго и упорно, он не ворвался бы в мою жизнь, чтобы ее разрушить...
  Ее планам не суждено было сбыться. Некому было напоить ее горячим чаем, обнять за плечи и душевно побеседовать, обещая защиту и покровительство, и виной тому стал ее сводный брат Нукри. Любящий отец, не так давно подарив сыну путевку в Египет, срочно вылетел туда вслед за ним, получив странную телеграмму о том, что его непутевый сын оказался в египетской тюрьме. Связи и деньги Низами понадобятся сейчас совсем в другом месте, даже в другой стране. Ну а Свете придется расхлебывать все самой.
  Интересно, а можно ли выспаться на вокзале, в зале ожидания? В детстве эта идея представлялась ей романтичной. Если при этом разжиться сладкими яблоками и томиком Маяковского... Что ж, Маяковского, может, нигде в такое время уже и не купить, но какие-то фрукты нужны ей обязательно, если она не хочет вползти в зал ожидания без сил из-за тревоги и голода.
  
   ***
  
  Эта часть городского парка была словно из другой реальности. Запустение, царившее кругом, бурелом и заросли кустарника создавали впечатление уголка дикой природы, места, куда ни разу не ступала нога человека. Здесь не было скамеек, а вместо асфальтированных дорожек - лишь едва заметные тропинки.
  Они устроились на поваленном дереве в самой гуще орешника. Черноволосый мужчина облокотился о ствол растущего рядом дерева, закинув руки за голову и вытянув ноги. У сероглазого бледного мужчины с темными волосами поза, напротив, была напряженной, все в нем указывало на глубокую задумчивость. На строгом лице застыла маска растерянности.
  - Брат, ты не прав, - проговорил черноволосый, сквозь прищур хитрых глаз разглядывая солнце. - К чему эти терзания? Ну, подумаешь, облажался, с кем не бывает! - он не выдержал и расхохотался, хлопнув приятеля по плечу.
  Тот поднял голову и мрачно посмотрел на соседа, но промолчал. А друг не унимался.
  - Слушай, ну кто она такая, чтобы ты ее боялся? Прихлопни, как муху, да и дело концом. Странно, что ты сразу не сделал этого, - он уселся поудобнее, сунув руки в карманы брюк. - Ты словно новичок, школьник, плохо сделавший домашнее задание. Ты боишься, что она пойдет в Орден и заявит на тебя?
  Молчавший поморщился.
  - Я этого не боюсь, и ничего не опасаюсь. Она не опасна для меня, - он сосредоточенно думал о чем-то, чем не спешил поделиться с приятелем. - Я просто не хочу ее... трогать.
  - А надо, - с притворным сожалением вздохнул смешливый брюнет. - Что будет, если Кривошей узнает об этом... 'недоразумении'? - он удивился, как резко друг вскинул голову. - Он не прощает таких промахов, ты же знаешь, Брат. Ты и сам бы не простил такого никому, понимаешь? - он достал сигареты, протянул пачку другу.
  'О, дело плохо, как дрожат твои руки, ты взволнован, это неспроста!' - подумал он, протягивая другу зажигалку. Сероглазый мужчина наклонился к нему, прикрыл огонь длинными нервными пальцами и жадно закурил. Несколько минут они просто молчали. Веселый молодой мужчина смотрел в небо, угрюмый - себе под ноги.
  - Жалеешь, что рассказал мне об этом? - спросил брюнет. Его друг не ответил.
  - Я понимаю - фотомодель, я понял бы, если начинающая актриса, просто красавица, наконец, - проговорил брюнет, - но видел я эту матрешку: ни рожи, ни ко... - он резко оборвал свою речь, остановленный взглядом друга.
  - Ты не понимаешь, дело не в этом!
  - А в чем? Арс, в чем тогда дело? Ты уже несколько дней сам не свой. Я не узнаю своего брата. Конечно, ты никогда не был веселым, и надо признать, ты жуткий молчун и мрачный тип, но не настолько же! А тут увидел ее в автобусе, и рванул так, как будто хотел убить или, наоборот, спасти. И честно скажу, - он доверительно наклонился к Арсению, - было бы из-за кого стараться.
  Арс зло взглянул на приятеля.
  - Бертуччо, знаешь, в чем твоя проблема? Ты никого не любишь. Ты даже себя не любишь, - он нервно затянулся, его пальцы слегка дрожали. - И тебе все равно, что о тебе подумают. Тебе плевать на все. Ты живешь, как придется, а я так не могу. Вот не могу я... не знаю... черт!... может, правда, лучше убить, чтобы забыть... Вот дерьмо! - он в сердцах отшвырнул сигарету, встал и нервно зашагал вокруг бревна. Бертуччо растеряно следил за ним.
  - Ну на кой она тебе сдалась! - Бертуччо искренне недоумевал по поводу терзаний близкого друга. - Слушай, а почему бы тебе не напиться и не забыться, а? Мало ли девчонок в нашем городе! Бар, бассейн, сауна, а? Ну как, идет? - ему хотелось помочь, но он не знал, как.
  - Я в завязке, - мрачно проговорил Арс, - и ты это знаешь. И не надо сейчас подсовывать мне своих девочек... - он запнулся, удерживая грубые слова, готовые сорваться с языка. - И потом, как Кривошей узнает об этом? Я устранил проблему. С опозданием на пару часов, но я сделал это, - его проницательные серые глаза впились в Брата.
  - Эй, друг, что ты так на меня смотришь? От меня он никогда ничего не узнает, - Бертуччо поднял обе руки. - Брат, ты что? Ты что, Арс? Ты думаешь, что я способен... Слушай, так нельзя! Эта девчонка рассорит нас!
  Арс быстрыми шагами подошел к другу. Глядя в глаза, медленно проговорил:
  - Я решу эту проблему. Ты мне веришь?
  Из всех, кто знал Арса как профессионала, только Бертуччо мог выдержать тяжелый взгляд друга. Он один мог оставаться в относительном душевном покое во время вспышек гнева Брата. И Арс не прав, говоря, что Бертуччо никого не любит. Может, на себя ему и плевать, может, он и относится легкомысленно к жизни, к своей жизни, но вот за Арса свою жизнь он готов отдать всегда, или наоборот, побороться со смертью, тоже за него.
  - Хорошо, Брат, я тебе верю. Если нужна моя помощь - только свистни, - сказал он. Совсем тихо он добавил, щелчком отбросив сигарету:
  - Нам нельзя ни к кому привязываться, ты же понимаешь... Зачем тебе лишние проблемы? Мы же тогда работать не сможем.
  - Я разберусь с этим, - упрямо проговорил Арс, и его глаза полыхнули странным светом.
  
  ГЛАВА 2
  
  Сумерки захватили власть в комнате, тишина царила с ними на пару. Ветер за окном рвался к ним третьим, но третий, как известно, лишний, и оконное стекло стойко сдерживало его натиск, отвечая дребезжанием на его обиды и жалобы.
  А Свете было все равно в мягком кресле. Она рассматривала темнеющее небо и искала признаки обещанной еще с утра бури. Она всегда ощущает прилив душевных и физических сил во время небесной стихии. Это всегда приводит ее в восторг. 'Лететь по ветру кувыркаясь, качаясь, прыгая и плача с дождем дуэтом...' Как бы в стиле Пастернака, льстила она себе и даже обещала придумать целое стихотворение, в которое вошла бы эта фраза, но больше ничего в голову не приходило.
  Сегодня днем она была сражена, повержена в прах немолодым уже человеком с приятными чертами лица и претензией на интеллигентность. Прямо в своем любимом кафе.
  Она долго сидела под тентом, прямо на булыжной мостовой, на любимой Радужной площади, рассматривая Европейский Отель, всегда привлекающий внимание огромными витринами холла, взрывающегося изнутри светом множества люстр. Потягивала ананасовый сок и ждала дождя. Отель рано зажег огни, так как сумерки неожиданно сгустились с приближением ненастья.
  И вдруг почувствовала чей-то взгляд. Красивое лицо, легкая седина на висках, хорошая одежда и, как ей показалось, немного 'под шафе'. Больше ничем она не могла объяснить такую наглость как разглядывание в упор. Мужчина просто сверлил ее взглядом, сидя за соседним столиком. 'А глаза - две коричневые пуговицы', - попыталась Света мысленно оскорбить его.
  Она попробовала сфокусировать внимание на цветочном магазине, потом на девушке за столиком напротив, упорно предпочитавшей стрейч вопреки особенностям фигуры, затем перенесла этот самый фокус на носки своих сапожек, но ничто не могло избавить от ощущения чужого взгляда.
  В целом, это не был взгляд наглеца или распутника, раздевающего глазами, и изучающим он тоже не показался. Ни восхищения, ни удивления. Ну конечно, откуда же им взяться-то на пустом месте! Нет, этот странный человек смотрел на нее так, будто уже все про нее знает и все понимает и уже получил подтверждение своим предположениям. Света набралась наглости и, наконец, встретилась с ним глазами. Коричневые пуговицы в молоке. Мужчина не отвел взгляда, и Свете стало не по себе. Надо сказать ему, что он наглец. Но тут незнакомец соблаговолил заговорить, предварив это удрученным и многозначительным покачиванием головы.
  - Вам никто не говорил, что в вашем лице есть некая одухотворенность?
  К этому Света не была готова, и естественно, растерялась. Конечно, всегда приятно услышать такое в свой адрес, но... в чем подвох? Она же чувствует, что что-то не так!
  О-ду-хот-во-рен-ность... Света меланхолично выводила пальцем непонятные письмена на запотевшем стекле. Это лучше, чем талант кокетства, это не обольстительность женщины, только это и умеющей. Это что-то совсем другое. И это именно то, что могло польстить ей. Пусть кто-то флиртует, играет чужими чувствами, завлекает в сети и завоевывает легкомысленных мужчин. Света из другого материала, и именно такой комплимент может быть уместен в ее случае. Вдалеке край неба на короткий миг осветился и потух. Ага, гроза все-таки будет!
  ... Света сидела и любовалась собой в лучах только что прозвучавшего комплимента. Но она поторопилась с выводами - это был вовсе не комплимент. Оказалось - это ее приговор.
  - Да, именно одухотворенность, - мужчина кивнул сам себе, утверждая сказанное, - только, кому это надо... - и замолчал.
  Эта-то выразительная пауза и поразила девушку. Это уже не комплимент, хотя и не оскорбление.
  ...Теперь небо сверкало сразу в нескольких местах. Послышался далекий рык. Всполохи походили на праздничный салют - природа торжествовала.
  Это правда, горькая правда. Наверное, Света обладает тем, что никому не нужно. Это не модно, не стильно, это не котируется на рынке современных отношений. Это дорого не продать. 'Фирма 'Кумпиш', продашь - не купишь, а если купишь, то не продашь'. Непонятная шуточка из детства. Уже в детстве Света шутила над тем, от чего так горько ей будет в двадцать семь лет. Она жила, росла и не догадывалась, как будет страдать, провожая год за годом своей жизни. Провожая в никуда, живя ни для кого... 'Неужели все мои качества останутся невостребованными? Все мужчины - мотыльки, им не под силу тяжести и они боятся суровой зимы. А я - зима, и мужчины меня боятся...'
  - Это моя проблема, - только и смогла проговорить Света, отворачиваясь от сочувствующего взгляда мужчины.
  Она в смятении торопилась домой, быстро шагая по пустеющим улицам, под сводами Тройных Арок, где каждый шаг отдавался тройным эхом, но сейчас мало что слышала, кроме биения своего сердца. Даже не заметила, как пронеслась по Кипарисовой аллее, не обращая внимания на свое любимое дерево, мимо мрачного строения из черного камня с угрюмыми зарешеченными окнами - здания Городской тюрьмы, за высокими стенами которой также бушуют страсти и разыгрываются личные трагедии местного разлива. Ветер гонял опавшие листья и обрывки газет.
  ... 'Пуговицы', - вывела Света на оконном стекле.
  
   ***
  
  Трое мужчин, ежась от холода, потирали озябшие руки. Два огонька сигарет горели во тьме. Ветер тихо завывал в ветвях голых деревьев, шуршал опавшей листвой, забирался под одежду.
  - Марк, дай мне прикурить, - попросил самый молодой, подняв воротник куртки. - А то не хорошо как-то получается: вы курите, а я должен на вас смотреть.
  - Еще чего! Ты мне пачку должен, уже вторую неделю, забыл?
  - Я курить хочу, Марк. Да отдам я тебе эту пачку, просто забываю про нее все время.
  - Забываешь? А презервативы каждый день покупать не забываешь? - двое старших загоготали в темноте, молодой смутился.
  - Грак, куда ты все деньги просаживаешь, а? - спросил третий, смачно затягиваясь. - Ну, кроме аптечных резинок?
  - А не твое дело, Бокс, - обиделся парень. - Не ты мне деньги даешь, и не тебе мои чеки проверять.
  - Ага, а сигареты я тебе должен давать, - вставил Марк.
  - Блин, вот засада-то, а! - тихо вскричал обиженный Грак, взмахнув руками.
  - Ладно, бери, дарю, я сегодня добрый, - Бокс протянул парню пачку и дал прикурить от своей сигареты.
  - Черт, дождь будет, - Марк поднял голову.
  Чернильные тучи в ночном небе собирались как раз над рощицей, где расположились три человека. Невдалеке высилось здание фабрики, трехэтажная громада с пустыми глазницами оконных проемов. Ветер трепал листы жести, заплатами висящие на некоторых из них, и доносил до людей их жалобный скрежет. Корявый остов машины во дворе составлял законченный натюрморт одиночества и запустения, памятник человеческой расхлябанности и безалаберности.
  - Ну чем там с мужиком-то дело закончилось, - вспомнил Марк про недорассказанный анекдот.
  - Да ниче, все нормально, все были живы и счастливы.
  В это время тьма перед ними рассеялась, выпустив из своих клубов три черные фигуры. Их силуэты неожиданно проявились на фиолетовом фоне, расцвеченные бледным туманом.
  - Бэнг! Бэнг! Вы убиты! - длинноволосый мужчина направил указательный палец на Марка, изобразив пистолет. Его глаза блестели в темноте, и блеск этот мог вселить ужас в любого, кто хоть немного знал Брата.
  Наступила глубокая тишина, слышался только скрип и скрежет полуоторванного металла, отданного на волю безжалостного ветра. На лице мужчины застыла усмешка, больше похожая на оскал.
  - Арс, прости, мы отвлеклись, - пробормотал Марк.
  - Я не шучу, - перебил его мужчина, - таких не жалко и пристрелить, - холодный ветер трепал длинные волосы, полы длинного плаща хлестали по ногам. Два его спутника мрачно молчали.
  - Арс, все под контролем, никто в здание не входил и не выходил, мы следили, - Грак дрожащей рукой пригладил разметавшуюся челку.
  - Серьезно? - мужчина поднял брови. - Тогда убиты не только вы, но и мы. - Он оглянулся на своих спутников. - А это гораздо печальнее, не так ли? И своей жизнью вы обязаны боссу, потому что это он предложил нагрянуть с контрольной проверкой и все как следует тут осмотреть.
  - Как!? - вскричали все трое. - Вы были там? Когда?
  - Вы даже не заметили. Конечно, такая увлекательная беседа, в столь изысканном обществе, в таком живописном месте, - мужчина с презрением смотрел на всех по очереди, наслаждаясь их смятением, стыдом и позором.
  Он шагал взад-вперед, чтобы не стоять на пронзительном ветру.
  - Только не надо злорадствовать, мы не служили в горячих точках, нас не брали наемными офицерами на неизвестные войны, - процедил Марк.
  Только он один мог наскрести отваги, чтобы ответить Брату. Другие трепетали, осознавая, как сильно прокололись, и заслужили серьезное наказание.
  - Да, твоей выучки и способностей хватит только чтобы по статическим мишеням палить.
  - Арс, не задевай меня, - процедил Марк.
  - Если бы мы понадеялись на вас, через пять минут после приезда Инока с его отморозками мы бы уже висели на этих ветвях, фрагментами, и мозги тихо капали бы на землю, - прошипел мужчина, вплотную приблизившись к Марку. - Ты был поставлен здесь не для того, чтобы анекдоты травить, и своего племянничка выгуливать, ты обеспечиваешь защиту не только нам, но и собственной заднице.
  - А что произошло-то? Что случилось-то? - Грак проговорил это удивленно-дружелюбным тоном, показывая недоумение по поводу необоснованного бешенства начальства.
  За эту вольность длинноволосый мужчина наградил его долгим тяжелым взглядом, заставив умолкнуть и опустить глаза.
  - Случилось, и произошло. - Арс пригладил волосы, убирая их со лба. - Вы нас всех чуть на тот свет не отправили к чертовой матери! Я бы не доверил вам и манекены охранять!
  - Мы взяли камикадзе, - вступил в разговор второй из подошедших Братьев.
  - Не гони, Бертуччо! - Бокс вытаращил глаза.
  - А кто же он, как не камикадзе. Инок не так глуп, он вполне мог предположить, что мы проверим это место, подготовимся к встрече основательно, поэтому предполагал, что мы наткнемся на его людей. И все же он решил попробовать: чем черт не шутит, вдруг ему удастся провернуть этот финт и остаться при своем интересе.
  - И что же? - Марк понял, что они окончательно погибли.
  - Кривошей предложил мне проверить здание, - снова вступил в разговор разгневанный Арс. - Мне, Брату, не смотря на то, что в засаде были оставлены три человека и три ствола!
  - Мы взяли парня, когда он почти спрятал взрывчатку, - снова вступил Бертуччо. - Вы не представляете, сколько ее было! Инок ничего не пожалел для нас! Чтобы бы было, понадейся мы на вас!
  Кривошей покачал головой. Он молча разглядывал всех своих людей.
  - Так ничего же не произошло! - неожиданно воскликнул Грак.
  Ему так хотелось разрядить обстановку и всех успокоить. Он никак не мог поверить, что не только дождевые тучи сгущаются над его головой. От своего родственника Марка он слышал, как опасен в гневе Арсений. - Арс, ты же сам сказал, что все предотвратил!
  Арс медленно повернул голову к говорящему. 'Придурок', - процедил тихо.
  - Да, ребята, рановато вам на серьезные дела, - покачал головой Бертуччо.
  Он, как всегда, был весел и всем доволен. Красивый француз итальянского происхождения, человек с легким нравом и отходчивым характером, он, однако, начисто был лишен всяких условностей и чужд морали.
  Сейчас же он был готов простить всех троих, как не тяжела была их вина, ведь его друг и кумир как всегда все предусмотрел и предотвратил.
  - Вам надо благодарить Брата, а не зубы скалить. В конце концов, что мы, все вместе взятые, стоим без него, - проговорил он благодушно.
  Положение близкого друга Арса - правой руки лидера, а также звание Брата позволяло ему проявлять высокомерие, использовать власть и вершить суды, однако его тон и поступки никогда не раздражали людей так, как те же самые действия Арса. Здесь, наверное, сказывалось природное обаяние и врожденное благодушие мужчины. И убивал он по приказу легко и просто, тогда как Арс вкладывал в это дело душу и все свое пристрастие. Заказанного человека Арс воспринимал как личного врага и ненавидел всей душой.
  В наступившей тишине было слышно дыхание мужчин. Арс и Бертуччо переглянулись. Оба стройные и высокие, длинноволосые, с яркой внешностью, они выделялись среди остальных. Их босс, Кривошей, напротив, был невысокий, плотного сложения, некрасивый мужчина, и славился сложным характером. О его жестокости и беспощадности в городе ходили легенды.
  - Значит так, - Арс вновь заговорил. - Мы так же незаметно уходим: нам скоро предстоит прибыть сюда с официальным эскортом. Мы здесь не появлялись, о бомбе ничего не знаем, все хорошо и мы готовы к переговорам, - он многозначительно посмотрел на подавленных мужчин. Свет луны отразился в его стальных глазах.
  - Арс, ты давно подкапываешься ко мне, - тихо проговорил Марк.
  - Я просто не могу позволить себе такую роскошь как смерть от нелепой случайности. Особенно из-за тебя, - процедил Арс.
  - Марк, вы за это ответите, - проговорил, наконец, Кривошей, развернулся, и вместе с Братьями направился прочь.
  Только оставшаяся троица перевела дух, решив, что все уже позади, как Арс развернулся и, не прицеливаясь, выстрели. Грак упал как подкошенный, даже вскрикнуть не успел.
  - Это тебе за то, что ты подставил всю команду, - процедил Арсений, глядя на Марка. - Твой племянник все равно бы погиб, как и все мы. Это малая цена за ошибку. Впредь будешь серьезнее относиться к делу.
  Марк молчал, только набухшая жилка на виске и желваки на скулах выдавали его чувства. Он замер и почти не дышал. Дуэль взглядов продолжалась недолго. Арсений опустил руку с оружием и перевел взгляд на третьего участника группы.
  - Приберите тут все, скоро встреча. Поторопитесь, - сказал он будничным тоном, затем развернулся к своим спутникам, которые не проронили ни слова, и все трое зашагали прочь, через мгновение растворившись в темноте.
  
   ***
  
  Расчесывая длинные густые волосы цвета луны перед зеркальным шкафом, Света долго разглядывала свое лицо и удивительное дело - недоумевала, почему ее нельзя любить. 'Все это от того, что в моих глазах тоска и печаль, а это никому не понравится'.
  А из зеркала на нее смотрели ясные открытые глаза неискушенной девушки. Эти голубые глаза могут смотреть прямо в лицо мужчинам. Их не за что осуждать, им нечего стыдиться. Они ни к чему не призывают и не приглашают. Может, именно это и не нравится мужчинам: честность и непорочность? Может, это и смущает их, выбивая почву из-под ног, лишая возможности действовать в привычных для них условиях: покорять, брать приступом крепости?
  С ней же это оказывалось бессмысленным: она сама готова покориться и выбросить белый флаг - она не против, это не важно. Важно то, что должно последовать дальше. Эти глаза ожидают. Но мужчины не знают, что дальше. Как там в песне поется: 'Мы умеем влюбляться, но не умеем любить'. Мужчины умеют только завоевывать, но не удерживать. А Светины глаза не принимают фальши и игры, они выводят на чистую воду, отметают мишуру и обезоруживают. И мужчины чувствуют себя пригвожденными к стене.
  Ее глаза требуют больше, чем мужчины могут ей дать. 'Где любимую найти мне, такую, как и я, такая не уместится в крохотном небе'. Что, грустишь? Так тебе и надо. Сиди и смотри на мир через окно, со своей 'одухотворенностью'. Ты не создана для любви, в тебе нет того, что так нравится мужчинам.
  Но что странно, Света, как никогда, чувствовала себя женщиной, пусть не предметом обожания, но готовой обожать, пусть не объектом чьих-то воздыханий, но способной любить. Она ощущала способность быть нежной и покорной. Если бы кто-нибудь поверил в нее, она смогла бы переступить через свою неловкость и нерешительность, отбросить сомнения, побороть неуверенность и распуститься прекрасным цветком, высвободить в себе Настоящую Женщину.
  'Меня ждет серая безрадостная жизнь', - с горечью подумала она.
  Но ей так не хотелось унижать свое 'я', живущее в этой оболочке, считающейся не привлекательной, 'не трендовой'. Она вполне сознавала, что ее внутренний мир достаточно красив и богат, чтобы она имела право уважать себя. В глубине души она верила, что есть кто-то, кто способен оценить ее по достоинству, и боль неприятия легкомысленными мотыльками все же не могла толкнуть ее в бездну отчаяния и болезненных депрессий. Только грусть и печаль, отраженные в зеркале, выдавали душевные переживания.
  От раздумий отвлек телефонный звонок.
  - Дорогая! - уже по интонации и колоритному акценту Света узнала Низами. - Дорогая, чем занята? Сидишь у окна, а?
  - Ты видишь меня не только насквозь, но и на расстоянии, - Света улыбнулась. Интересно, он звонит из Египта, или уже приехал?
  - Ну и о чем же ты сегодня думаешь?
  - Если бы я перекрасилась в бордовый цвет, выстригла челку, а всю зарплату тратила бы на дорогие сигареты и была бы компетентна отличить Мартини от водки, а водку от селедки, то, возможно, кто-нибудь бы угостил меня этими самыми сигаретами и Мартини, и это вечер я могла бы провести не одна. Вот.
  - Тебе и не надо проводить его одной. Приезжай ко мне!
  - В Египет?
  - Зачем в Египет? Нет, на площадь Грез, в мой дом. Да что там, в свой дом, детка, - Низами расхохотался. - А хочешь в Египет, будет тебе и Египет.
  - Ну...
  - Высылаю машину, жди.
  Света понимала, что Низами нельзя рассказывать про то, что с ней произошло в ту роковую ночь. Если уж ее недвусмысленно предупредили об опасности обращаться к Стражам, то нетрудно предположить, что родной человек также подвергнется опасности, если Света разговорится.
  Поздним вечером она пила горячий крепкий чай из своей любимой пиалы, и уплетала изюм в уютной гостиной отчима.
   - Ешь, сластена, - Низами подсыпал ей крупных янтарных ягод. - Специально для тебя купил в Египте.
  - Как Нукри?
  - Ну как Нукри... Нормально, куролесит, шалопай. Теперь все хорошо, - было ясно, что мужчина не хочет делиться подробностями: еще не отошел от последних новостей, и ему тяжело.
  Света представила обычную улыбку Нукри, всю насквозь фальшивую. Прищур маслиновых глаз, красивый изгиб чувственных губ. Изящный взмах руки, чтобы убрать воронова крыла челку с мраморно белого лба, сверкание золотого перстня на мизинце.
  Света уже некоторое время испытывала стойкую неприязнь к восточному красавцу, практически сводному брату, но не желала ее анализировать, боясь разочароваться в брате, которым восхищалась долгие годы юности.
  Недавняя интермедия, свидетельницей которой она оказалась месяц назад, выбивала из колеи привычного уважения к Нукри.
  Как-то в обеденный перерыв Света решила забежать за клубничным джемом в маленький уютный магазинчик недалеко от офисного небоскреба. Дело было в престижном деловом районе, где сосредоточены все известнейшие фирмы и организации города. Шагая по каменной мостовой мимо фонтанов и шикарных витрин, еще издалека увидела отвратительную сцену: двух мальчишек-китайцев схватили какие-то здоровые мужчины, по чьим лицам не трудно было догадаться, что движимы они были отнюдь не дружеским побуждением.
   Света часто видела этих мальчишек, они ежедневно приходили к дверям магазина, чтобы весь день оказывать услуги по выполнению дубликатов ключей и починке набоек обитателям близлежащих офисов, и находились сейчас в весьма плачевном состоянии. Один был схвачен за воротник куртки самым бесцеремонным образом высоким брюнетом, стоящим спиной к приближающейся девушке. Второй, подгоняемый тычками и ругательствами, торопливо вытаскивал из узких карманов деньги, и так при этом был напуган и дрожал, что окончил тем, что рассыпал мелочь по асфальту.
  Света нахмурилась, не заботясь о том, что совершенно не подготовлена к схватке, и решительно направилась к группе людей, на ходу примеряясь, что в подскоке кого-то из двух негодяев она извернется, да и пнет, если не промажет.
  Девушку возмутил тот факт, что никто вокруг не обращал внимания на эту сцену и делал вид, что ничего особенного не произошло. Все спешили по своим делам, и поблизости не наблюдалось ни одного Стража порядка. Света же не могла равнодушно пройти мимо, ведь каждый день, приходя в этот магазинчик, она неизменно встречала этих китайцев, и даже с недавних пор стала с ними здороваться. Они улыбались ей в ответ, так что и без того узкие глаза превращались в искрящиеся щелочки, и слегка кланялись, как это могут делать только азиаты, ценящие дружбу и высоких блондинок. Каково же было ее изумление, когда в мужчине, державшем парнишку за шиворот, она узнала...
  - Нукри! Что ты делаешь? - она растерялась. - Как ты объяснишь свое поведение?
  - Никак, - молодой человек обернулся, лениво и вальяжно окинул девушку взглядом маслиновых глаз. - Это мои дела, сестренка, не вмешивайся.
  Свету поразило то, что Нукри совершенно не смутился, застигнутый врасплох на месте преступления.
  - Эти ребята задолжали мне кое-что, а отдавать не хотят, - однако он ослабил хватку, позволив китайцу высвободиться.
  - Не думала, что основной твой доход составляет копеечная выручка подростков. Не знала, что ты рабовладелец, и жить на широкую ногу тебе позволяет труд иностранцев.
  Нукри задвигал желваками.
  - Послушай, - он схватил Свету за руку выше локтя и крепко сжал, намеренно причиняя боль. - Повторяю, сестренка, это мои дела, и тебе не следует в них вмешиваться. И не надо меня задевать: я это очень не люблю.
  - Интересно, - Света не чувствовала страха перед этим человеком, хотя в его словах явно слышалась угроза. - Интересно, а Низами знает про эти 'твои дела'? - она со злобной радостью увидела, что удалось, наконец, задеть брата 'за живое'.
  - А вот Низами знать об этом не обязательно, - Нукри многозначительно посмотрел на девушку, убеждаясь, что она понимает важность его распоряжения. - Не отвлекай его пустяками.
  - Ты так это называешь? Пустяками? - Света демонстративно высвободила руку, но ее решительность уже уступала место здравому смыслу, говорившему, что не стоит связываться с этим человеком и становиться его врагом.
  - Успокойся, детка, я уже ухожу. Просто потому, что ты просишь меня об этом. Оставь их, - обратился он к своему подельнику.
  Не сводя глаз с девушки, с поднятыми руками, как бы давая понять, что все кончено, инцидент исчерпан, и одновременно как бы успокаивая разъяренную тигрицу, Нукри попятился к машине.
  - Пока, сестренка, поговорим как-нибудь, - и он с видом обиженного героя сел в машину.
  Света знала, что никогда не захочет говорить об этом. Не дожидаясь, пока машина отъедет, она обернулась к растерянным китайцам. Они неуверенно улыбнулись ей, не зная, радоваться им, или ожидать следующего визита, грозящего стать более суровым, но, тем не менее, не могли себе позволить не поблагодарить отважную девушку, без колебаний вступившуюся за них.
  Они заулыбались и стали беспрерывно кланяться, забавно сложив под подбородком руки, ладошками друг к дружке. При этом они что-то быстро лопотали на смеси китайского и неразборчивого русского.
  Уже отойдя на приличное расстояние с клубничным джемом в руке, Света, обернувшись, увидела, как к китайцам подъехал темно-зеленый джип. Из него вышли их собратья, охрана из Чина-тауна, одетые в черное, среди которых выделялся один мужчина, стильно одетый, с развевающимся на ветру белым шарфом. Вероятно, он у них главный. Бедные мальчишки принялись наперебой рассказывать ему о случившемся, время от времени показывая руками в сторону удаляющейся девушки.
  Важный китаец тоже посмотрел в ее сторону и, встретившись со Светой взглядом, слегка поклонился, с благодарностью и достоинством. Смущенная, Света быстрее зашагала к офису, но скромность наверняка еще больше упрочила ее место в преданных ей с этого дня сердцах точильщиков ноже.
  
   ***
  
  Что-то заставило ее проснуться посреди ночи. Звук ли, шорох ли, она не могла сказать точно, но тревога заставила подняться с постели и подойти к окну. Она не представляла, что ей там нужно, но осторожно выглянув из-за занавески на улицу, все поняла.
  Сердце бешено заколотилось - она разглядела черную фигуру на скамейке в центре маленького скверика прямо напротив дома. Одинокий силуэт мужчины в окружении мягкого света фонарей, перед подсвеченным фонтаном с фигурой ангела в центре, собравший на себе все отблески ночных неоновых реклам, окутанный тишиной ночи. Оранжевый огонек сигареты то вспыхивал, то затухал возле его лица.
  Не надо быть экстрасенсом, чтобы догадаться, кто именно сидит напротив ее окон! Боже, он пришел за ней, - с ужасом поняла она, и холодный пот выступил на лбу. Мама дорогая, неужели сегодня все решится!
  Она судорожно сглотнула, колени подкосились, и она оперлась рукой о стену. 'За что мне все это?' - с тоской подумала она, не отрывая взгляда от неподвижной фигуры. Сидит, курит, со своими злыми глазами, в гнетущей тишине, презирая весь мир. Просто кусок зла!
  Мужчина не двигался. Он курил уже четвертую сигарету, не решаясь подняться. Фонтан тихо струился, умиротворяющее шепча что-то фонарям, изредка проносились одна - две машины, и снова на проспекте Ангелов водворялась тишина.
  В какой-то момент мужчина поднял глаза к окну на четвертом этаже и заметил за занавеской мелькнувшую тень. Почудилось, наверное, она давно уже спит и видит сны. Возможно, с недавних пор ей стал сниться он, и наверняка каждый раз она просыпается с криками. Он невесело усмехнулся.
  Да, определенно, ее жизнь изменилась с тех пор, как он понадеялся на свою сообразительность и умение ориентироваться в малознакомом районе и... промахнулся. Облажался. Ее глаза были такие огромные, и в них плескался ужас... Он видел их сейчас также четко, как в ту ночь.
  Мужчина нащупал оружие во внутреннем кармане плаща. Что же ему делать, как поступить? Снова уйти ни с чем, или закончить прямо сейчас то, что он не доделал в ту роковую ночь? Который раз он приходит сюда, как на свидание, сколько ночей он уже провел в этом сквере!
  И снова, как и в прошлые ночи, проводимые здесь, на проспекте Ангелов, перед его внутренним взором предстала картина, такая желанная, что он не искал в себе силы отогнать ее: сидящая за роялем девушка. Строгие черты лица, почти без косметики, пышные локоны забраны в необычную замысловатую прическу, в зеленой блузе с благородными воланами на груди и черной строгой юбке.
  Свете наверняка понравилась бы такая прическа, только вряд ли она смогла бы соорудить нечто подобное у себя на голове самостоятельно. Увидев себя такой, она поразилась бы той красоте, которую в ней увидел незнакомец. Прямая спина, благородная осанка, плавные движения рук.
  А вот она неспешно разливает чай в красивый фарфоровый сервиз с изысканным рисунком, который так нравился его матери. Конечно же, какой еще узор представлять себе на чашках или молочнике, если не из далекого и такого счастливого детства...
  Ччерт! Он решительно поднялся и быстрыми твердыми шагами направился к машине. Только когда Света услышала звук закрываемой дверцы, и шум мотора затих вдали, она перевела дух и нетвердыми шагами направилась к постели. Теперь она не сможет заснуть до утра, и на работе будет клевать носом весь день, размышляя о том, что убийца ночью был так близко, но, почему-то, ничего с ней не сделал.
  Но, лишь коснувшись подушки тяжелой головой, тут же провалилась в сон без сновидений. Пережитый только что страх и нервное потрясение способствовали этому.
  
   ГЛАВА 3
  
  - Признайся, ты влюблена в кого-нибудь?
  - Влюблена? - Света растерялась, такой прямой вопрос смутил ее.
  Девушки сидели на кровати, и Катя делала себе педикюр. Такая интимность сковывала Свету, она еще не достаточно близко сошлась с новой приятельницей. Они были знакомы довольно давно, вместе занимались в фитнес-клубе, но Света была впервые приглашена к Кате в гости, и богатая обстановка солидного дома несколько подавляла ее. А также смущала откровенность и раскованность новой подруги.
  Света задумалась над вопросом. Как можно полюбить кого-нибудь из тех, с кем она работает, занимается в спортивном зале, кого видит в транспорте, в кафе, на улице? Она точно знает: е г о среди них нет. Она бы почувствовала его присутствие, какое-то невероятное чутье подсказало бы ей это, дало знак. А как можно довериться кому-то из тех, кто окружает ее? Если посмотреть в их глаза, если послушать, о чем они говорят, как они выражают свои мысли, как строят предложения, какие слова для этого используют и какой вкладывают во все это смысл... Света попыталась объяснить это Кате.
  - Но сейчас не бывает мужчин, которые ветер называли бы зефиром, губы - устами, а желание - томлением или негой, - Катя улыбнулась.
  - И не надо. Понимаешь, я даже себе не могу объяснить, чего хочу и жду. Ну, красоты чувств, что ли, тонкости ощущений, изящности взглядов, тактичности и деликатности. Серьезности. Мужчины сейчас какие?
  - Какие? - Катя потянулась к фену, чтобы высушить лак на ногтях.
  - Они относятся к женщинам как к товару в ассортименте и желают перепробовать как можно больше. Я так ем конфеты: перекусаю все, чтобы узнать, в какой начинка вкуснее, понимаешь? Мы для них просто конфеты, и не важно даже, с какой начинкой, потому что они все равно не остановятся, пока не перепробуют их все.
  - Ну... в общем... а разве не для этого мы в принципе и живем? Чтобы найти самую вкусную конфету?
  - За конфету жизнь не отдадут.
  - Но ведь в конечном итоге мы все - самцы и самки. Извини, конечно.
  - Знаешь. Катя, ты как хочешь, но я - ребро.
  - Ребро?
  - Ребро. Одного единственного Адама, который пожертвовал им ради того, чтобы не быть одиноким в этом мире и не бродяжничать в поисках самок. Ему нужно только это его ребро, то самое, которое принадлежит ему одному, чтобы ощутить всю полноту и совершенство, и он понимает, что без меня ощущение гармонии в его жизни просто невозможно.
  Катя забыла про ногти, внимательно глядя на подругу: такие речи она никогда не слышала. Света почувствовал волнение, впервые высказавшись вслух.
  - Ну а другие пусть примеряют чужие ребра и выглядят как уроды, - пробормотала она в заключение, ужасно смутившись.
  Катя помолчала несколько секунд, а потом чмокнула Свету в щеку.
  - Пойдем выбирать тебе платье, Ева! Ты же не передумала? К тому, же, - Катя прищурила глаза, стягивая девушку с кровати, - кто знает, может, на этом балу ты как раз встретишь своего Адама! Долги надо возвращать - как он бедный живет без своего ребра! - она весело рассмеялась, но в следующую секунду стремительно повернулась к девушке. - Скажи мне, я ведь тоже чье-то ребро?
  - Я в этом абсолютно уверена. И думаю, что твой Адам также прекрасен, как и ты.
  
  - Нет, нет, только не это! Оно же черное, Кать, такое официальное и с претензией. Это не для меня, - Света вытянула руки, не позволяя даже приложить платье к себе. - Заявившись в нем, я не смогу удержать марку, потому что под ним будут скрываться только неуверенность и закомплексованность, - Света отбросила платье на кровать, прибавив его к куче одежды, уже отвергнутой ею.
  - Света, с этой же точно оценкой ты отказалась от красного платья, и от синего, и еще от множества других нарядов. Да, оно черное, но не вызывающее, ты не права. Посмотри, какой скромный покрой, какая нежная материя, ты только прикоснись к ней.
  Катя снова взяла платье в руки, отдавая ему явное предпочтение, но Света категорически отказывалась его примерить и не соглашалась даже прикоснуться. Ей стало неловко, она видела, как подруга старается помочь, и стыдилась своей привередливости, но ничего не могла с собой поделать.
  - Света, я устала с тобой. Столько времени роемся в шкафу, а тебе ничего не нравится. Имей в виду, у меня может развиться комплекс оттого что в моем гардеробе отсутствуют достойные вещи! - Катя лукавила: ее безупречный вкус и материальные возможности позволили собрать в недрах безразмерного шкафа трендовые и эксклюзивные модели отечественных и зарубежных дизайнеров, и она по праву могла гордиться совей коллекцией.
  - А вон там у тебя что висит? - Света достала еще одно платье из шкафа, опустошенного почти целиком.
  - Оно зеленое, - фыркнула хозяйка.
  - Тебе не нравится зеленый цвет? Нет, серьезно? Смотри, какое оно изящное и в меру скромное, - Света проворно облачилась в него.
  Катя стояла, не смея дышать, лишь бы не спугнуть подругу и не сглазить начавшийся процесс.
  С длинными рукавами, сшитое по фигуре, от колен платье расходилось легкими складками и при ходьбе волнующе колыхалось. - Какое оно красивое, и очень даже мне идет. Кать, ведь идет? - девушка принялась воодушевлено крутиться перед зеркалом. - К тому же, я смогу в нем показать достоинства своей фигуры, не выставляя их слишком на показ, - она показала Кате язык.
  - А говорила, что нет вкуса, - Катя поправила ей плечики.
  - Да нет, конечно, это просто на уровне ощущений. Рефлекс.
  - Не бойся, там отличные ребята. И с одним из них я планирую тебя познакомить. Не будем уточнять, в результате каких событий он остался один, - она многозначительно улыбнулась. - Он юрист. Адвокат.
  - Я люблю адвокатов.
  - Он недавно намекал мне, что ему нужна красивая серьезная девушка.
  - Нет, честно? Он так и сказал?
  - А что?
  - Вот на счет красивой не знаю, но что я серьезная - это точно.
  - Перестань! В тебе есть все, что надо! У него тоже хорошая внешность. Атлетическое телосложение, рост метр восемьдесят пять, блондин с голубыми глазами. В общем, классический красавец.
  - Слушай, остановись! Так много знать о нем я пока не готова.
  - Ну как, загорелась? - Катя подмигнула.
  'Почему мне уже скучно? - подумала Света. - Ну уж нет, сегодня я развлекусь по полной программе!'
  - Катя, считай, что он мой.
  - Я в тебя верю! А теперь пожалуйте к зеркалу, миледи. Я достаточно изысканно выражаюсь?
  - Достаточно, только побольше томления и неги в голосе, - подыграла ей Света, и девушки рассмеялись.
  - Садись краситься. Будем мучительно подбирать макияж под этот ужасный зеленый цвет.
  - Осторожно, Екатерина, не испачкай чем-нибудь мое красивое платье. - Света рассматривала бесчисленное множество баночек, тюбиков и флаконов с различными ароматами, расставленных на тумбочке перед зеркалом.
  'Терпеть не могу блондинов. Теперь понятно, почему мне не нравятся Катины наряды - у нас глобальные расхождения во вкусах'.
  
   ***
  
  - Улыбайся, - Катя ткнула Свету в скрюченную спину. - Что ты горбишься? Ты девушка или колобок? Ты отлично выглядишь, остановите здесь, пожалуйста, - она уже обращалась к водителю такси. - Мы немного пройдемся, девушке явно требуется свежий воздух.
  Катя рассчиталась с водителем, подруги вышли из автомобиля и сразу окунулись в вечернюю прохладу, очутившись в центре роскошного района, славящегося богатыми особняками, разнообразной изысканной архитектурой, парками, прудами и неповторимым сладким воздухом.
  Все здесь выглядит иначе, лучше, чем в городе, и небо выше, и ветер мягче, и листва явно багрянее и более золотая, чем в городском парке.
  Минут пять они неспешно шли по тротуару, не иначе, вымытому вручную с шампунем. Изящные фонари освещали путь, впереди высилась громада здания, творение из стекла и белого камня, освещенное множеством огней. Из открытых окон доносился гул голосов, настраивающий на бодрый лад, кружащий голову в преддверии веселья. Перед особняком выстроился ряд машин всех цветов и марок. Света поняла, что это и есть пункт назначения, место прибытия, узел Судьбы, когда не исключено, что что-то изменится в ее жизни и, вполне вероятно, в положительную сторону.
  - Кать, послушай, я не очень толстая?
  - Глупышонок!
  - А вырез, кажется, слишком откровенный.
  - Дурочка.
  - У меня вспотели руки.
  - Главное, чтобы ноги не вспотели, тогда - беда.
  - Слушай, а помада не смазалась? Я рукой вот так провела.
  - Света, ты очаровательна. Как ни странно, но зеленый цвет тебе очень идет. Не будь я твоим доброжелателем, вцепилась бы тебе в волосы от зависти.
  - Так вот что меня ждет сегодня вечером! Просто ты моя подруга, вот так и говоришь.
  - Все, нам сюда. Плечи, грудь, попа, все там, где нужно? Заходим.
  Эхо шагов отразилось под сводами арки, ведущей к центральному подъезду, запуталось в белых колоннах, растворилось в зарослях деревьев, обрамлявших вход. Каменная фантазия из камня и стекла раскрыла свои огромные объятия, строгие молодые люди в фирменных костюмах сдержанно поприветствовали девушек, предлагая подняться на второй этаж по витой широкой лестнице.
  Туда же приглашала и музыка, наполнившая здание, вплетая в свою мелодию жужжание голосов, звон бокалов и частые взрывы смеха.
  Боязнь большого скопления людей, так долго вынуждавшая Свету избегать участия в корпоративах, посещения праздников и компаний, подавленность роскошью и фешенебельностью, к которой она не имела отношения, занимая стойкое место в самой нижней позиции среднего класса, сковала девушку, лишив естественности.
  В яркий звонкий шумный зал она вошла деревянной походкой отставного офицера с протезами обеих ног, страдающего косоглазием, нервным тиком и заиканием. Приготовилась к самому худшему: оказаться в центре толпы, затихшей при ее появлении, на всеобщем обозрении и в самом проигрышном положении, но появления двух девушек практически никто не заметил.
  Несколько молодых женщин, узнав Катю, радостно подошли поцеловаться и поздороваться, поделиться новостями и обсудить последние сплетни. Представленная им спутница красавицы получила вполне радушный прием, вежливый интерес, после чего была предоставлена сама себе, что окончательно успокоило ее, подарив время прийти в себя.
  Света огляделась. Так много красивых людей, нарядных и блистающих в прямом смысле слова, драгоценностями, призванными подчеркнуть респектабельность владельцев! Парами, группами и по одному, они сидели, стояли и прохаживались по огромной зале, кто с бокалами в руках, кто под руку, рассматривали картины, скульптуры, листали журналы. Где-то играла скрипка, доносилось журчание ручья, вышколенные официанты, все сплошь красивые молодые люди, обходили гостей с подносами с холодными закусками, канапе и маленькими бутербродами. На столах вдоль окна, красиво уложенные в различные вазы и блюда, манили и радовали глаз фрукты. Живут же люди.
  Только Света вцепилась в апельсин, чтобы чем-то занять руки, как сразу была окликнута Катей. Девушка направлялась к ней с молодым человеком. Он галантно поклонился Свете, сказал несколько общих фраз, подобающих первой встрече, и отошел от них.
  - Кать, он даже не посмотрел на меня, - Света казалась подавленной.
  - И что? - Катя отпила вина из изящного бокала.
  - Как что? Это плохой знак. Ты говорила, что я ему понравлюсь, а он просто ушел.
  - Ах ты об этом? Не переживай, он... не по нашей части.
  - И ты хотела познакомить меня с т а к и м? - Света округлила глаза.
  - Ах, Света, ну что ты меня путаешь! - Катя взяла со стола гроздь винограда. - Это не он, не адвокат. Просто один мой давний знакомый, и надо сказать, не самый ценный экземпляр.
  - Ну, хорошо, покажи мне, что здесь действительно ценное.
  - Пожалуй, самое ценное в этом доме, это коллекция картин, собранная хозяином. Говорят, это единственное, чем он дорожит в этой жизни.
  - И что случится, если их украдут?
  - Шутишь? Нет такого безумца, который решился бы на это. Попробуй сливы, очень сладкие.
  - Ну уж нет, сливы под запретом, и не спрашивай, почему. Так что на счет картин и безумца?
  - Не хотела бы я оказаться его врагом.
  - Он так опасен? Он мафиози?
  - Нет, что ты. Он э с т е т, и никому не позволит посягнуть на прекрасное, - Катя рассмеялась, и Света поняла, что вино уже начало оказывать свое однозначно неизменное действие на девушку.
  Красивая, стильная и уверенная в себе, Катя чувствовала себя здесь в привычной стихии. Это ее сфера, ее естественная среда обитания. Порядки были для нее давно знакомы, правила изучены, она могла уверенно завести новое знакомство и поддержать любой разговор, что для Светы в принципе было равносильно мучительной смерти.
  Со Светой все по-другому: она чувствовала себя Золушкой, попавшей на бал, причем чар доброй феи не хватило на то, чтобы превратить ее в по-настоящему прекрасную принцессу. И дело даже не в отсутствии таланта у феи, а в отсутствии пластического хирурга. Света кисло улыбнулась своим мыслям. Она заметила укромный уголок за кадкой с пальмой, и направилась было туда, но Катя успела схватить ее за руку.
  - Куда это, ты, девушка? Далеко ли собралась?
  - Кать, я... нет, я вон туда, там красиво, - Света смутилась.
  Катя взяла со стола стакан с каким-то соком, вручила Свете и, подхватив под руку, повлекла в центр зала.
  - Сначала мы с тобой познакомимся кое с кем. Я же тебе обещала! Спроси любого, я держу свои обещания, - неспешно вышагивая походкой профессиональной манекенщицы, она разыскивала кого-то в толпе, попутно улыбаясь и кивая знакомым. Наконец, объект ее поисков был обнаружен.
  Высокий загорелый блондин стоял в компании двух таких же красавцев, все трое развлекали рыжеволосую девушку. Света узнала начинающую актрису: недавно вышел фильм с ее участием. Восторженные критики в один голос прочили ей успешную карьеру. Разглядев восходящую звезду вблизи, Света согласилась, что с такой внешностью это будет вполне достижимо.
  - Аркадий, вот ты где! Здравствуй, дорогой, - Катя вклинилась в компанию, не отпуская Светину руку, поцеловалась с молодым человеком, сказала несколько льстивых слов кинодиве и мягко, но настойчиво оттеснила Аркадия в сторонку.
  - Дорогой, ты напугал меня вчера своим звонком, - Катя улыбнулась роскошной улыбкой.
  - Катя, ты великолепна, впрочем, я говорю глупости - ты выше всяких похвал. Как всегда, - он охотно поцеловал подставленную щеку.
  Вот она какая, светская учтивость. Света разглядывала трафаретную улыбку денди. Катя, конечно, красива, но и на солнце бывают пятна. Но эти парни их не замечают. А женщины пострашнее могут рассчитывать на комплименты пропорционально своим доходам и значимости в обществе.
  - Я действительно был болен, но так хотел попасть на этот вечер, что ценой огромных усилий провел такой курс терапии, принял столько лекарств и процедур, что вот я здесь!
  Представить этого Аполлона от Фемиды над кастрюлькой с вареной картошкой или с ногами в горячем тазике было забавно.
  - И я тоже так рада! О, позволь представить тебе мою подругу. Это Светлана, - Катя почти насильно вытащила Свету из-за своей спины прямо пред синие очи молодого человека.
  Света испытала неловкость, вполне осознавая, что Аркадий с бОльшим удовольствием продолжил бы обмен любезностями с Катей, но спорить было бесполезно, в неудобное положение попадать не хотелось, и она подчинилась. - Света очень искренний и обаятельный человек. Кстати, этим она напоминает мне тебя, Аркаша. В вас определенно есть что-то общее.
  - Да, мы оба блондины, - Света постаралась ослепить своей улыбкой и юриста, и всех в радиусе, по крайней мере, полутора метров. Блондин не смог не ответить на эту лучезарность, и охотно поцеловал Свете руку.
  - О, кто это там? - Катя серьезно заинтересовалась кем-то в противоположном конце помещения. - Бог мой, да это же Лариса! Сто лет ее не видела, ни за что не упущу возможность с ней поболтать. После развода она так похудела, но египетский загар ей к лицу. Пойду, поддержу ее. Света, я скоро буду, не беспокойся, ты в надежных руках, - и она многозначительно взглянула на Аркадия. Аркадий оказался вовсе не против. - Милый, следи, чтобы моя подруга не скучала! - А он уже цвел как подснежник под весенними лучами солнца.
  Что же, если он не собирается сопротивляться Катиному наказу, то не будет и она. Света мысленно вздохнула. При более пристальном рассмотрении холеный денди оказался симпатичным и милым, только разговор по началу не клеился. Света хотела обсудить с ним последнюю выставку Ариадны Соколовой, сравнив ее с мировыми тенденциями, но импрессионизм его не интересовал. Она могла поделиться соображениями по поводу недавно прочитанной критики Маяковского в адрес Бальмонта, но футуризм его не трогал, равно как и символизм. Последнее выступление Хора Турецкого в Кремле также осталось им не замеченным.
  - Вы впервые здесь? - наконец Аркадий нащупал тему для беседы.
  - Да, и совсем случайно. Катя пригласила меня внезапно, и я решилась практически в последнюю минуту, но здесь мило, и столько красивых людей.
  Аркадий принял это на свой счет и улыбнулся.
  - Да, Арсений, хозяин дома, окружает себя славными людьми. Он большой оригинал, любит все необычное. Например, он полиглот, у него богатая библиотека и он читает классиков на языке оригинала. Вы каким языком владеете?
  - Никаким, - Света растерялась. - Я полагала, это не возбраняется.
  - Нет, конечно, - молодой человек вежливо улыбнулся.
  - А вы, Аркадий?
  - Английским и испанским.
  - Ну, с английским все ясно, а почему испанский?
  - Мой дед по отцовской линии испанец. Моя фамилия Ортега.
  - О! А на скольких музыкальных инструментах вы играете? - Света решила вести светский разговор по всем правилам.
  - Увы, умею только на гитаре. А вы?
  - Всю жизнь мечтала о виолончели, но смогла осилить только пианино. В смысле, фортепиано, - она поправилась. - А мама играет на скрипке, - приврала она.
  - О, скрипка - любимый инструмент Арсения. Он играет виртуозно. Иногда и нас балует своей игрой, но редко. Зато приглашает к себе на вечера известных музыкантов, некоторые приезжают из-за границы, только чтобы дать концерт в его особняке.
  - А картины он не пишет? А то мой отец, например, художник.
  - О, вот с живописью у него не сложилось. Впрочем, почему же! Он удачливый коллекционер. А ваш отец где выставляется?
  - В разных местах, но в основном работает на заказ, у него своя клиентура, и большей частью за рубежом, - Света сделала большой глоток сока. Она больше не выдержит. Этот разговор больше похож на мерянье пи... впрочем, подобная мысль не уместна в этих стенах.
  - Почему же ваш Арсений не известен в больших кругах и не вращается в бомонде?
  - Шутите? Это бомонд вращается вокруг него. Впрочем, достаточно о нем, - спохватился незадачливый кавалер, сообразив, что сделал прекрасную рекламу постороннему мужчине. - Поговорим о вас. Девушки любят говорить о себе. Чем вы занимаетесь, если не секрет?
  - Секрет, конечно же, секрет, еще какой! Я работаю программистом в одной фирме, настолько известной, что не стоит ее называть.
  - О! Это, должно быть, очень интересно, - совершенно ясно, что ему не интересно. Он, вероятно, привык, что его знакомые работают моделями, натурщицами, манекенщицами, модными фотографами или, в крайнем случае, являются подругами знаменитых людей, часто - его клиентов, реальных или потенциальных. - Я полагаю, проблем в вашей фирме не возникает?
  - Простите?
  - Я мог бы предложить свои услуги, - а парень не теряет времени даром. - Я работаю в адвокатской конторе и скоро станут партнером, это вопрос пары месяцев. Я мог бы Вам пригодиться. Конечно, как говорится, не дай Бог, но в случае чего - вы можете ко мне обратиться. Мы же теперь свои люди! - с многозначительным видом он протянул визитку, такую же многозначительную, как и он сам. Света едва сдержалась, чтобы не зевнуть, поэтому решила перевести разговор на интересующую ее тему.
  - Расскажите подробней, кто такой Арсений.
  Хозяин дома действительно заинтересовал ее. Лингвист, полиглот, музыкант, знаток живописи, одним словом - эстет, как уже сказала Катя. Наверняка еще и поэт. При этом - обаятельный и коммуникабельный - полный зал гостей тому подтверждение.
  - Кто же этот таинственный человек, хорошо бы с ним познакомиться и пообщаться о чем-нибудь прекрасном, - для этого она готова даже превозмочь свою стеснительность.
  - Ну, можно сказать, он мечта всех женщин и идеал присутствующих здесь мужчин, - ну надо же, как высокопарно.
  - Чем он занимается? Он богат, значит, бизнесмен?
  - Вы смеетесь, Света? Он кто угодно, только не торгаш и не делец.
  - Но кто же он?
  - Честно? Я не знаю.
  - А вы хорошо с ним знакомы?
  - Поверьте, едва ли кто-то в этом зале знает о нем больше чем, я. Откуда взялось его сказочное состояние, как ему удалось занять такое высокое положение в обществе, как он может влиять на людей и положение в городе? Мне об этом ничего не известно. Кажется, он все знает, все умеет и все может. Но сам является загадкой и для своих близких друзей. Единственный, кому он доверяет как себе - его друг, он ему ближе родного брата, их так и называют: братьями.
  После рассказа о загадочном хозяине роскошного дома образ блондина в глазах Светы заметно поблек, и его неожиданное предложение как-нибудь вместе пообедать вызвало удивление у девушки.
  Когда она отсюда выберется, только он ее и увидит. А она с нетерпением стала ожидать, когда же сможет встретиться, наконец, с хозяином особняка. Катя предупредила, что он задерживается на важной встрече с одним политиком, с которым обсуждает его предвыборную компанию, и они прибудут вместе позже. Стало заметно, что гости подустали развлекать сами себя, темы для разговоров были исчерпаны, закуски практически съедены, все откровенно заскучали, ожидая приезда владельца особняка. Света, сославшись на необходимость освежиться, сбежала от Аркадия, перешла на другую сторону зала и скрылась за группой людей, обсуждающих последний шопинг в Милане. Так, теперь посмотрим в окно. Что там у нас?
  Вид за окном оказался превосходный, для этого вовсе не обязательно разбираться в живописи и обладать особенными свойствами восприятия. Достаточно иметь два глаза и по возможности не страдать дальтонизмом. Впрочем, Света напрасно себя критиковала, ни у кого не было шанса остаться равнодушным к дивному пейзажу за окнами особняка.
  Английский сад с подстриженными кустарниками и деревьями необычных форм и размеров, с дорожками, посыпанными белым песком, с резными скамейками, ажурными фонарями, изумительным водоемом, в котором благородно плавали лебеди, поражал и восхищал.
  Свете удалось рассмотреть вдалеке парочку павлинов. Все было необыкновенно красивым. Света очень любила свой город, изящные небоскребы, речки и искусственные водоемы, забранные в гранит, берега которых скрепляют ажурные мосты и мостики, широкие проспекты, чистые мостовые, брусчатые бульвары, и много зелени повсюду. Проспект Ангелов вообще можно воспеть в песне, но здесь, за городом - все было необычно: просторно, обширно, грандиозно и волшебно. Здесь можно простоять целый вечер, и не устать смотреть на эту красоту. Так и сделаем. И мешать никому не будет, и сама не заскучает.
  Шум и вскрики заставили обернуться: толпа зашумела в ожидании близкой встречи с хозяином дома. И вот, наконец, долгожданный таинственный Арсений вошел в раскрытые настежь двери. Он улыбался, обращая внимание на каждого человека в рамках своих физических возможностей, кивал, подмигивал и целовал всех, подходящих к нему. Энергия и харизма искрились вокруг него, решительность и доброжелательность сияли нимбом над головой. И только у одного человека в этом месте он вызывал сейчас тихий ужас.
  Света застыла на месте, страх оглушил ее, ей захотелось завыть от тоски. Этого не может быть! Красивый длинноволосый шатен в стильном костюме, сшитом на заказ, шагал прямо на нее, еще не замечая. Улыбка не сходила с лица, привлекая внимание к правильным чертам, серые глаза сияли.
  Глаза... глаза... она видела их в ту проклятую ночь сквозь слезы, сквозь мутное автобусное стекло и потом прямо перед собой, жестокие, безжизненные, неумолимые и холодные. Может, она видела не этого человека, а его брата, и общего у них только и есть что глаза? Серые глаза с ресницами, стрелами разбегающимися вверх и вниз под дугами соболиных бровей.
  'Эстет, музыкант, поэт, человек неизвестной профессии'. Дрожащая и трепещущая, Света развернулась к окну. Тяжелые бархатные шторы бордового цвета притягивали к себе свет зажженных люстр и отбрасывали на Свету розовые блики, которые лишь подчеркнули ее бледность...
  
   ГЛАВА 4
  
  Словно из-под земли возник ее новый знакомый Аркадий, ведя за собой полного молодого мужчину. Лицо того лоснилось от пота, заколка на галстуке сверкала бриллиантом, а лакированные ботинки ослепляли. Аркадий предложил Свете поучаствовать в их дискуссии и стал в пух и прах разносить своего оппонента, противника смертной казни. Света могла лишь рассеянно слушать, выпадая из реального мира и погружаясь в океан отчаяния.
  - Человек, лишающий жизни себе подобного, перестает быть человеком и должен быть уничтожен как дикое животное, один раз почуявшее человеческую кровь, которое умерщвляется, чтобы избежать подобных случаев в будущем.
  - В цивилизованном обществе у каждого человека должен быть шанс оправдаться. Он может раскаяться, измениться, искупить свою вину и получить шанс обрести новую жизнь, - возражал ему блестящий человек.
  - Но это не вернет к жизни его жертв! Я считаю, что только уверенность каждого человека в неизбежном безжалостном приговоре и неминуемом наказании заставит многих остановиться. Если не мораль и совесть, то страх перед наказанием остановит преступников.
  - А как на счет невиновных, осужденных по ошибке? Истории известно множество случаев, когда к казни были приговорены люди, не имеющие на себе вины. На совести судей очень много таких смертей, когда люди были казнены по ошибке, или по холодному расчету.
  - И, тем не менее, казнь нужна! Это сдерживающая сила против произвола в обществе с расшатанной моралью.
  Света взглянула на Аркадия. Человек без компромиссов, требовательный к себе и, разумеется, ко всем остальным, принципиальный, упрямый, он открылся ей с другой стороны. Такой человек не сделает никому поблажек, ни в чем не уступит. Может ли он быть романтиком, способен ли оценить красоту стихов и восходящего солнца? Решится ли выбежать под летний дождь? Ответ был очевиден, и не в его пользу.
  - Не хотела бы я оказаться в суде на месте обвиняемого, когда вы будете вести процесс, Аркадий, - Света решила заговорить и тут же смутилась, так как оказалась под прицелом внимательных взглядов.
  - Напрасно вы так думаете, - вступился за Аркадия сверкающий мужчина. - Аркадий профессионал, прекрасно знающий свое дело. Если в его практике и есть проигранные дела, то только потому, что у кого-то было много денег, вы меня понимаете? Среди юристов, к сожалению, так много не чистых на руку деляг.
  - О, вы не поняли меня, - Света слегка порозовела. - Я не ставлю под вопрос компетентность Аркадия как юриста, и не сомневаюсь в его профессионализме, я только хотела выразить свое отношение к казни.
  - И каково же ваше отношение к вопросу? - прохладный тон был призван показать уязвленное самолюбие Аркадия.
  - Ну, Бог против смертной казни, - Света не была уверена, стоило ли ей вступать в разговор, тем более, когда ее нервы расшатаны и находятся практически на пределе.
  - Бог-то может, и против, но некоторые личности ничего не имеют против убийств, и заслуживают ее по полной программе.
  - Убийца убийце рознь.
  - Поясните.
  И Свету понесло.
  - Бывает убийца-эстет. Он может плакать над сломанной розой в своем саду, которую растил с большой любовью...
  - Дорогая, вы начитались романов. Кровь, проливаемая в корыстных целях или ради извращенного удовольствия, не совместима ни с поэзией, ни с романтикой.
  - Может быть, способность убивать является болезнью...
  - Совершенно верно, - перебил Аркадий, - и зараженных ею необходимо истреблять, чтобы уничтожить очаг этой заразы.
  - А может, просто лечить? Больной не виноват, что он заразился и заболел... - Света почувствовала, что вот-вот разрыдается.
  Что она лепечет? Она что, защищает Арсения? Но почему? Пытается оправдать его в собственных глазах? Что заставило его стать... таким, какого она знает? Может ли он излечиться, а главное, желает ли этого? Ведь он болен этой страшной болезнью. Боже, здесь же никто не знает о его второй жизни, только она. Света теперь обладает двумя тайнами - он плохо сделал свою работу, и она знает кто он на самом деле. С таким грузом знаний долго не живут. Удастся ли ей уйти сегодня живой с этого великосветского раута? Из задумчивости ее вывел Аркадий.
  - Света, вы грезите, или улетели от нас в другое измерение?
  - Что? Нет, я просто... я... я немного задумалась.
  - О чем? Вы выглядите бледной и усталой. Не хотите немного отдохнуть? Я найду тихое место и с радостью составлю вам компанию, на случай, если какой-нибудь 'эстет с топором' случайно объявится рядом.
  Ого, пальцем в небо! Ты даже не догадываешься, как мне пригодилась бы твоя помощь! Но ты бессилен помочь.
  - Вы смеетесь надо мной? - Света приподняла бровь.
  - Вовсе нет, просто ищу возможность остаться с вами наедине, - Аркадий улыбнулся обезоруживающе милой улыбкой, и она не смогла сдержать свою. Только ответ подыскивала мучительно долго.
  Арсений почувствовал холодок в позвоночнике. Что такое? Внутреннее беспокойство побудило незаметно оглядеть зал. Так, там Люция с когортой своих поклонников, хладнокровно выбирает, с кем провести эту ночь. Успехов тебе, дорогая.
  Группка банкиров нашла общий интерес, никто им не мешает. Так, политик. Где у нас политик? О, изящная балерина приобщает его к прекрасному, надо, же сейчас сделает для него фуэте. Какая молодец, всегда в форме. Так, не то, и это не то, и эти не те, и те не эти... В чем же дело? Кого он должен найти? Интуиция никогда не подводила его.
  И тут его взгляд буквально споткнулся о фигуру в зеленом. Не может быть! Это же... она? Невероятно. В зеленом. Оказывается, ему нравится зеленый цвет. На ней. Разговаривает с кем-то. Так, и кто это? А, молодой и подающий большие надежды адвокат. Как его.... Кажется, Иванов, нет Петров, в общем, какой-то Сидоров. И о чем они говорят? Ну, его интересы легко можно угадать, а вот ее... Как блестят глаза. Вот наполнились слезами. Она так эмоциональна. Как она попала сюда? Здесь такие - большая редкость. Люди, бывающие здесь, давно разучились чувствовать и проявлять свои эмоции так открыто.
  Арсений застыл на месте, не волнуясь привлечь к себе лишнее внимание. А близкие слезы красят ее, она похорошела, волнение ей к лицу. Определенно в ее глазах что-то есть. Возможно, целый мир. А пальцы напряжены, вцепились в стакан мертвой хваткой. Она чувствует себя здесь неуверенно. Она не имеет отношения к этому обществу, но определенно является его украшением сегодня. Странно, что никто этого не замечает. Даже адвокат Смирнов. Впрочем, тем хуже для него.
  Арсений не мог отвести от нее глаз. Каким-то невероятным чутьем Света поняла, что ее обнаружили. Она съежилась от неприятного ощущения, когда встретилась с ним взглядом. Да, его глаза - это что-то. Вот сейчас они сверлят ее и видят, что она чувствует их силу и понимает его власть сделать с ней все, что угодно. Этот тяжелый взгляд уже проник в нее, недаром по спине бегут мурашки, и пальцы, вцепившиеся в запотевший стакан, онемели. Эти глаза видят все, и все про нее знают. Им следует покориться, потому что у них все равно уже есть власть над ней. Когда они подчинили ее?
  Света не могла понять, как он отнесся к ее появлению в своем доме, но одно знала точно: Арсений только посмотрел на нее, и ему уже все про нее известно. То ли страх, то ли, как это ни странно, томная радость от этого сознания наполнила тело и побежала по венам горячей рекой.
  Их взаимное скрещенье взглядов прервало нежное и трепетное создание - Катя. Ее взгляд сочетал несочетаемое: и сексуальность, и целомудрие, и дружеское приветствие, и иронию. Арсения не затронула эта демонстрация, лишь вежливая улыбка появилась на лице, такая же безликая и безадресная, как улыбки скульптур, расположенных по периметру зала.
  - Арсений, дорогой, - Катя положила руку ему на грудь в дружеском порыве, - когда мы сможем, наконец, посетить твою дачу? Я скучаю по той красоте, к тому же, ты обещал, давно еще, что осенью выкроишь время и свозишь своих старинных друзей на отдых к Глубокому озеру.
  - О чем разговор, Катя. Спроси любого, я держу свое слово, - он улыбнулся ей с высоты своего роста и положения. - Думаю, через пару недель можно будет назначить конкретную дату.
  Все, услышавшие новость, зааплодировали.
  Арсения окружила группа девушек модельной внешности. Они о чем-то просили его, отчаянно кокетничая и не замечая, что их самые жаркие улыбки оставляли его равнодушным. Он отшучивался, но не очень активно.
  Наконец, решение было принято - все играют в фанты!
  Мужчины задвигали мебель, ставя стулья, диванчики и банкетки большим полукругом, официанты ловко им в этом помогали. Девушки выбирали места, копошась в своих сумочках в поисках фантов. Победитель конкурса по бодибилдингу медленно и со значением во взгляде обошел всех с подносом, собирая дорогие украшения и безделушки.
  В центре зала установили роскошное кресло, за ним - небольшой круглый столик на витой ножке. Спортсмен демонстративно, поигрывая мускулами, водрузил на него серебряный поднос под смешки и ужимки женской половины присутствующих. Арсений занял центральное кресло, усевшись с комфортом. После недолгих споров выбрали ведущую - девушку по имени Анжелика, известную всем как подругу модного модельера, и игра началась.
  Девушка за спиной хозяина дома выбирала какую-нибудь вещицу на подносе и демонстрировала зрителям:
  - Что сделать этому фанту?
  Арсений с задумчивым видом подпирал голову рукой, приближаясь к оригиналу роденовского мыслителя.
  - Так, этому фанту мы предложим вот что!
  Народ самозабвенно предавался веселью. Один фант сорил деньгами, одаривая стодолларовыми купюрами всех дам, в чьем одеянии присутствовал розовый цвет, другой, наоборот, выпрашивал деньги, чтобы набралась сумма в тысячу рублей, третий признавался в любви всем мужчинам с синим галстуком, независимо от того, лицу какого пола принадлежал фант. Другому требовалось выпить бокал вина без помощи рук, пятый всех поил с ложечки водкой, кто-то читал стихи, забравшись на стол, изображал животных, известных актеров и спортсменов, жонглировал столовыми приборами, устанавливал на голове фужеры с шампанским, в общем, фанты делали много всего, за чем Света уже не могла следить, тревожно ожидая, когда в руках ведущей окажется ее фант.
  Анжелика вновь и вновь задавала свой дежурный вопрос, Арсений отдавал разнообразные приказы. Публика подобострастно взирала на своего покровителя, ожидая новых проказ, и он не заставлял их ждать долго. 'Дай подумать', - говорил он, и через мгновение выдавал что-то бесподобно трудное, или смешное, или трудновыполнимое, но неизменно приводящее гостей в восторг.
  Света не сводила глаз с Арсения, вальяжно и удобно расположившегося в глубоком кресле, и с тревогой поглядывала на столик, где среди разных вещей покоилось ее скромное зеркальце, скрытое под грудой драгоценностей.
  Наконец оно благополучно оказалось в руках ведущей.
  - Арсений, а что сделать этому фанту? - игриво проговорила Анжелика, не сводя восхищенных глаз с молодого мужчины.
  - Сделать сальто, выпрыгнув в окно! - крикнул кто-то из гостей под всеобщий смех.
  Арсений притворно сдвинул брови.
  - Здесь кто-то полагает, что я выдохся?
  - Нет, нет, ты что! Продолжай! Я нем как рыба, маэстро! - мужчина смешно замахал руками и приложил палец к губам, демонстрируя маэстро, что будет молчать.
  Арсений с улыбкой покачал головой, притворно негодуя на нарушителя его порядка.
  - Этому фанту надо сделать вот что, - проговорил он задумчиво.
  Света напряглась. Мысль, что ей придется публично демонстрировать что-то, что угодно, приводила ее в ужас. А Арсений медленно крутил в длинных пальцах зеркальце и о чем-то думал. По лицу было трудно понять его чувства, но, то, что он выдал, потрясло ее.
  - Этот фант я поцелую, - и он решительно поднялся.
  Зал ахнул. Банкиры, бизнесмены, начинающие актрисы и заслуженные примы, успешные модели и знакомые их знакомых зааплодировали. Арсений устремил взгляд на Свету, как будто знал, что фант принадлежит ей. Протянул руку, приглашая ее выйти в центр зала, и девушке ничего не оставалось, как сжав стакан покрепче, шагнуть на эшафот. Сердце, подпрыгнув, прочно застряло в горле.
  Снова этот аромат ментола, жасмина и тонкого сладкого табака. Она узнала бы Арсения с закрытыми глазами по одному этому головокружительному букету. И снова его лицо так близко, и снова он смотрит на нее по-другому, не так как несколько секунд назад на Анжелику или на кого-нибудь из гостей.
  Этот взгляд предназначен только для нее и призван внушить страх и трепет, сковать и сделать безвольной. Она снова маленькая мышь, он снова охотник. Охотник на мышей? Это что-то!
  Молодой мужчина приблизился к ней вплотную и со словами: 'Вы позволите?' привлек к себе, взяв за плечи крепкими руками. Гладко выбритый подбородок, чернильные ресницы, серые глаза, прямой нос, мягкая гибкая линия губ. Боже, как он красив! Как демон.
  Она почувствовала, как он дышит, его грудная клетка двигалась, и такая близость ужаснула ее. Уже через секунду его губы накрыли ее. Этот французский поцелуй, первый в ее сознательной жизни, первый настоящий и такой сладкий бесстыдный поцелуй длился так долго, словно являлся компенсацией за все годы аскетической жизни.
  Когда Свету, наконец, выпустили из объятий, она не смогла бы сказать, на самом деле продолжался он три секунды или три минуты. Зрители аплодировали почти все это время, она слышала их возгласы, но не могла разобрать ни слова. А Арсений уже улыбался всем привычной улыбкой радушного хозяина. На ватных ногах девушка направилась было к выходу из комнаты, но Арсений остановил ее, легко поймав за кисть руки.
  - Это твое, - мягко сказал он, на его ладони лежало злополучное зеркальце.
  Протянуть руку и зацепить скрюченными пальцами какой-либо предмет в данную минуту было выше Светиных сил.
  - Это подарок, сувенир на память, - пробормотала она и вышла в коридор.
  Влажной дрожащей ладонью девушка прикоснулась к щекам: они горели. Произошло что-то важное, определенно. Что он хотел сказать этим поцелуем? Что он для нее не опасен? Или это просто такой финт, чтобы подавить еще больше, помимо своей смертоносности, еще и своим обаянием?
  И самое главное: как случилось, что человек, которого Света боялась и ненавидела, стал волновать ее? Она не узнавала себя, прислушиваясь к своим чувствам... Восхищение, восторг, головокружение, и это не считая страха, тоски и подавленности. А всего-то и случилось, что он ее поцеловал. Тот, кто сначала хотел убить, и даже приходил каждую ночь к ее дому, но до сих пор так и не сделал этого.
  Она направилась по длинному коридору к единственным открытым дверям и оказалась на кухне, огромной, просторной и светлой.
  Трое мужчин в белой форменной одежде с нашивками известного модного ресторана суетились вокруг плиты, где что-то булькало, скворчало и шипело, распространяя восхитительные ароматы бекона, специй и пряных трав.
  - Обрызгай эти колбаски коньяком и зажги прямо перед выходом в гостиную, - распорядился шеф-повар, энергичный усатый здоровяк.
  Увидев Свету, он улыбнулся, поинтересовавшись, не может ли ей чем-нибудь помочь.
  Света поставила свой стакан на стол, отрицательно покачала головой и решила, что настало время тихо и незаметно покинуть особняк, где она получила потрясение, равное тому, которое испытала той памятной ночью.
  Она подошла к окну, чернеющему ночью, и прижалась разгоряченным лбом к холодному стеклу. Сейчас постоит так минутку, а потом спросит, как можно незаметно исчезнуть. Такси лучше ловить уже на улице, отбежав подальше от особняка с его таинственным обитателем.
  Неожиданно в окне отразился силуэт мужчины. Света узнала его, кожей почувствовав магнетизм и уловив уже такой знакомый аромат.
  - Почему ты не со всеми? - спросил Арсений. - Сейчас будет подан ужин.
  - Я... мне... Я хотела выпить что-нибудь, - пробормотала Света, озираясь в поисках своего стакана.
  Она начала дрожать, вероятно, от окна сильно дует. Ночи сейчас такие холодные.
  - Ну да, конечно, выпить... - Арсений перевел взгляд на стакан, сиротливо стоящий на столе. Света проследила за его взглядом.
  - Просто, сок нагрелся, а я хотела чего-нибудь... холодного...
  - Ну да, еще немного, и твой сок просто закипел бы: ты грела его в руках весь вечер.
  - Вероятно, я должна объяснить, как попала сюда, не будучи приглашенной тобой лично... - Света вконец смутилась, к тому же обнаружила, что говорит ему 'ты'.
  - Не стоит ничего объяснять. Надеюсь, тебе понравилось? Или ты скучала? Могу я налить тебе сок? Какой ты любишь?
  Света больше не могла говорить. В голове билась только одна мысль - пожалуйста, скажи, что ты меня не убьешь! Ну, пожалуйста, скажи, что ты не опасен!
  А Арсений уже направлялся к огромному холодильнику. Заметив это, шеф-повар ринулся к нему наперерез.
  - Чем я могу помочь, хозяин?
  - Спасибо, Артем, я просто налью леди выпить, хорошо?
  Он достал коробку сока, сразу запотевшую, с конденсатом на красочной упаковке, взял хрустальный стакан из серванта и наполнил до середины. Света неловко взяла протянутый стакан. В наступившей тишине она с ужасом подумала, что если сделает хоть один глоток, то обязательно захлебнется. Ну почему он хочет ее убить?
  - Да, извини за поцелуй, - Арсений не сводил внимательных глаз с ее лица. - Я видел, тебе эта идея не понравилась, ты с радостью отказалась бы, но... - он не договорил и замолчал.
  Наступившая тишина угнетала девушку, надо что-то сказать, хотя бы, чтобы смахнуть наваждение гипнотического взгляда.
  - Мне было неловко, я здесь никого не знаю, и вообще... незваный гость, как всем известно, хуже кого-то там, не хочу обижать хорошую нацию...
  - Ты украсила мой вечер. А если бы не пряталась за шторой большую часть времени, то это заметили бы и все присутствующие.
  Тишина снова наполнила пространство между ними. Арсений продолжал сверлить девушку взглядом. Наконец, он осторожно взял стакан из ее рук и поставил обратно на стол.
  - Думаю, ты утолила свою жажду. А теперь, прошу, утоли мою, - и он галантно положил ее руку поверх своей и повел обратно в зал, уже опустевший.
  Все гости были приглашены в празднично украшенную гостиную за богатый стол. В зале же оставался только скрипач. Он только что убрал свой инструмент, но увидев хозяина дома, остановился.
  - Игорь, друг мой, я бы попросил тебя исполнить что-нибудь. Я хочу пригласить даму на тур вальса.
  Скрипач охотно раскрыл кофр и достал инструмент.
  - Дога или Свиридов? - спросил он.
  - Пожалуй... Свиридов. Да, это красиво, - и Арсений обернулся к обескураженной девушке. - Могу я пригласить тебя? Всего один танец, обещаю, и ты будешь свободна.
  Свободна? Свободна в этот вечер, или свободна жить без страха, ходить по улицам без оглядки, заходить в свою квартиру без опасений и шевелящихся на голове волос? И ее сердце будет свободно биться в том ритме, который определен ему Богом и природой? И ночами она не будет просыпаться в холодном поту и нестись к окну, чтобы убедиться, что ее ночной страж уже на своем посту? Или ее просто сегодня отпустят домой, потому что его величество устали? Она подняла глаза и посмотрела на мужчину, который держал ее за руку, положив свою ей на талию.
  Игорь заиграл, что-то волшебное, прекрасное, от чего так захотелось плакать и... танцевать, кружиться в нежном и стремительном вихре мелодии и чувств.
  Света смотрела в усталые глаза партнера и видела напряженность в его улыбке. Этот вечер оказался для него нелегким, и кажется, энергия покинула его. Он плавно вел ее в танце, профессионально и уверенно, так, что не оставлял девушке шансов наступить ему на ногу или сбиться с такта, но глаза выдавали его. Свете явственно читала на его лице желание уединиться, снять с себя блестящие одежды героя дня и просто помолчать, закрыв свои ужасные и прекрасные глаза.
  Сегодня вечером ему пришлось отказаться от своей мрачности и угрюмости ради гостей, а ведь эта веселость далась дорого, будучи не свойственной ему, разве они все не увидели это?
  - Каково это - быть единственным обладателем тайны? Это будоражит, или тревожит?
  Света вздрогнула от неожиданности. Боже, он сам заговорил об этом!
  - И то, и другое, - пролепетала она.
  А в мозгу снова забилась, затрепетала пойманной бабочкой мысль: пожалуйста, отпусти меня, не убивай меня! В конце концов, она не лезла в его жизнь и узнала его тайну невольно, не желая того. Случай и его личная ошибка сделали ее причастной к страшным делам этого человека. Случай и ошибка.
  - Разве я виновата? - проговорила она, и глаза наполнились слезами.
  Арсений остановился, осторожно стер слезу с щеки девушки и приблизился к ее лицу.
  - Моя судьба теперь в твоих руках, - он почти прошептал это ей в губы. - Моя жизнь теперь зависит от тебя. Ты чувствуешь власть надо мной?
  Света отпрянула.
  - Ты же хочешь меня убить! И твоя тайна благополучно исчезнет вместе со мной! - теперь уже все равно, чем раньше она все выяснит, тем легче ей станет, потому что жить с этим больше невыносимо.
  - Но ты же умеешь хранить тайны, не так ли? - он заглянул вглубь ее души и нашел там отсек, отвечающий за хранение тайн, секретов и секретиков. Он был закрыт на огромный замок, дверь обвита огромной цепью, а у порога лежал огромный огнедышащий дракон, и близко никого не подпускающий.
  - Дда... конечно, - пролепетала Света.
  Она увидела, что он ей верит. Конечно, лучший хранитель тайн - это мертвый хранитель, но встречаются и живые, которые умеют делать это не хуже.
  - Ну что ж! Ты устала, я вижу. Позволишь ли ты отвезти тебя домой? У меня хороший водитель. Он знает весь город как свои пять пальцев, - и он многозначительно посмотрел на девушку.
  Он что, смеется? Развлекается? Недавно он внушал ей злобно, что не любит шутить. Пытался донести до нее эту мысль прямо посреди ночи, с оружием в руках. Она запомнила тот урок, и вот теперь... Какой же он на самом деле?
  Они молча спустились по лестнице, несколько часов назад введшей ее в иной мир, и вышли на улицу. Все это время он поддерживал ее за руку, его прохладная ладонь была сильной и твердой, такую ладонь приятно поднести к своему лицу и прижать к щеке, а потом поцеловать... А еще эта ладонь может сжиматься в кулак и держать смертоносное оружие... Подъехала иномарка, из нее вышел молодой человек невысокого роста и открыл заднюю дверцу.
  - Спасибо, что почтила меня своим присутствием, - Арсений слегка поклонился девушке, и она не успела заметить, улыбался он или говорил серьезно.
  - Ты отпускаешь меня? - кажется, она просто не может сделать ни шагу, переживания сыграли с ней злую шутку, и она просто оказалась парализована.
  - Да, конечно, уже поздно, тебе нужен отдых.
  Как и тебе, подумала она. Но ведь он почувствовал контекст ее вопроса? Почему же тогда не скажет прямо: да, я отпускаю тебя на все четыре стороны, живи и не бойся, зачем ты мне сдалась? Или: нет, завтра я тебя, наконец, убью, вернее, через два дня, в моем расписание как раз имеется окно. Будет просто здорово, если в это время ты никуда не отлучишься из дома, так мне будет легче выполнить свою миссию. И, тем не менее, она почувствовала, как страх стал по одному отцеплять свои липкие пальцы от ее сердца, выпуская его как голубя на свободу. А завтра... завтра будет завтра.
  - Прощай, - сказала она и оторвала-таки ноги от тротуарной плитки.
  - До встречи, - тихо проговорил Арсений.
  Он смотрел ей вслед, пока машина не скрылась за поворотом, а потом медленно побрел в дом, где его ждали гости.
  А она ехала по ночному городу и недоумевала. Что-то произошло между ними, определенно, что-то изменилось. Света поняла, что чем-то зацепила его, но вот понять бы чем... На что он запал? Если ей удастся это понять, она сможет использовать это себе на пользу, и ее казнь будет откладываться изо дня в день снова и снова. Прямо 'Тысяча и одна ночь'! Только какие сказки он любит? Что его трогает? Эх, надо внимательней к нему прислушаться и приглядеться. И понять: что же именно мешает ему ее убить? Что останавливает? И воспользоваться этим. Ну и ну, угораздило же ее попасть в такую историю...
  Но мысль, что она чем-то понравилась Арсению, вселила большое воодушевление, и даже надежду. Поживем - увидим. И главное слово - поживем...
  
  День проходил за днем, отмечаемый падающими листьями, отрывными листками настенного календаря и дымом костров, и Света каждый день ждала встречи с Арсением. Но теперь в ее ожидании было больше интереса и любопытства, чем страха и опасений. Тем не менее, дни сменялись ночами, ночи днями, а девушку никто не тревожил, кроме ее собственного воображения.
  Фонари в сквере на проспекте Ангелов лишились своего молчаливого ночного товарища, Света больше не просыпалась до самого утра, и только хмурое темное небо напоминало ей глаза, особенные, говорящие и властные.
  В этот день все пошло не так. Зам долго и нудно объяснял ей задачи, которые она понимала лучше его, но соблюдение субординации требовало стойкости и терпения. Зато ничто не помешало ей выместить свое раздражение на папке с документами, которые зам талантливо и самоотверженно подписал в течение дня, тем самым исполнив свой долг заместителя начальника отдела. Вот необходимость подготовки писем, коммерческих предложений и недельных отчетов он почетно переложил на Светлану Черемухину, чем ей и пришлось заниматься до самого вечера.
  Вынырнув из документооборота, дающего ей бесценный опыт и право занять место заместителя начальника отдела, Света поняла, что осталась в отделе совершенно одна. Видимо, даже не услышала приглашения отправиться домой. Достав их холодильника круасан, на ходу надела плащ и спустилась на первый этаж. Пожелав доброй ночи дежурному, выбежала в прохладный вечер с низким небом, свинцовыми тучами и пронзительным ветром.
  Рейсовый автобус прощально махнул ей 'хвостиком' и скрылся в конце площади, и ничего не оставалось, как поднять воротник светлого плаща и отправиться домой пешком. Было два варианта: пройтись по нарядным бульварам и площадям под гомон вечернего города, расцвеченного огнями фонарей и витрин, реклам и баннеров, или же пробраться к дому тихой дорожкой через парк. Второй путь короче, но опаснее - вдруг на тропинке ей повстречается волк! Хотя, она уже смотрела в глаза хищнику, одному из самых злобных, причем не однажды, так что все остальные могут отдыхать - она теперь Красная Шапочка с бесценным опытом. Решено, через парк, во имя мира на земле и с целью победы над остаточными страхами! И потом, для здоровья польза!
  Сквозь ветви деревьев с полуоблетевшей листвой уже виднелись высотные дома с горящими ладонями окон. Они были так близко, и Света прибавила шагу, с удовольствием погружая ноги в опавшую листву. Вдруг до нее донеслись подозрительные звуки, странный шум и приглушенные крики. Сердце моментально заколотилось, а ноги понесли ее в том направлении, откуда любой здравомыслящий человек обычно убегает без оглядки.
  Через несколько шагов осторожно выглянув из-за толстого ствола дерева, Света увидела драку. Несколько мужчин избивали парня, совсем молодого, хрупкого и беспомощного. И эти бандиты были не подельниками ее братца Нукри, а серьезными, жестокими и опасными, одним словом, коллегами Арсения по работе. И избиение это не походило просто на уличную потасовку с отниманием бумажника и мобильного телефона, Света сразу поняла - парня убивают. Но чем она могла ему помочь?
  
   ГЛАВА 5
  
  Времени на продумывание стратегии не было и, сделав несколько шагов из-за дерева, но оставаясь на безопасном расстоянии, Света окликнула мужчин.
  - Эй, я закричу и вызову Стражей! - и, набрав полные легкие обжигающего морозного воздуха, завопила во всю силу: - На пооомооощь! Страаажааа!
  Мужчины остановились и все как один повернулись в ее сторону. Они уже оценили выгодность ее позиции, вряд ли они смогут ее догнать, а вот повредить им она может, и главарь принял решение.
  - Уходим, - бросил он, злобно сверкнув глазами в сторону девушки.
  Он видел, что она дрожит как осиновый лист, но ничто не мешает ей задать стрекоча и вызвать подмогу. А значит, скоро сюда нагрянут Стражи, поэтому бессмысленно обходить ее сзади и устраивать ловушку. Только время потеряют.
  Мужчины собрались в группу и направились в противоположном от нее направлении. Один из них помедлил, но вскоре догнал своих, и они скрылись за деревьями.
  Решив некоторое время постоять на месте, опасаясь, что ее могут обмануть и нагрянуть, когда она приблизится к жертве и расслабится, она всматривалась в лежащего на пожухлой листве юношу. И вдруг с криками бросилась к нему, забыв об осторожности.
  Молодой человек лежал с открытыми глазами, удивление вызвало на его губах улыбку, непонимание сквозило в выражении лица, рубашка намокла от крови, и причиной этому был нож, торчащий в боку. Вот глаза начали закатываться, и Света подскочила к нему.
  - Слушай, парень, ты чего? Не смей терять сознание, слышишь? Маленький, давай я тебе помогу. Боже, а Ты помоги мне! Нет, лучше тоже ему!
  Света подложила ему под голову свою сумку. Содрав с шеи длинный шарф, скомкала и, набрав полные легкие воздуха и замерев, выдернула нож из тела юноши. В следующую секунду со всей силы вдавила в рану весь свой шарф, всем телом навалившись на руку, держащую тряпку.
  - Помогииитеее! - снова закричала она. Собачий лай был ей ответом, а значит, где-то неподалеку могут прогуливать своих псов собачники, и Света снова принялась кричать.
  Переведя дух, наклонилась к юноше.
  - Потерпи, пожалуйста, скоро прибудет помощь, давай поговорим. Сколько тебе лет? - она гладила его по лицу, убирая длинные волосы, развеваемые ветром. - Ты знаешь какие-нибудь языки? На каких музыкальных инструментах ты играешь? - она осторожно хлопала его по щекам, стараясь привести в чувство и не дать потерять сознание. - А тебе нравится живопись? Обязательно сходи на выставку Ариадны Соколовой - получишь непередаваемое наслаждение. Кстати, мой отец тоже рисует, но большей частью пейзажи, он живописец, понимаешь? А хочешь, я почитаю тебе Маяковского? Боже, какая же я дура, но ты все равно говори со мной, ладно? Слышишь? Не молчи! - она заплакала от страха, что это парень сейчас умрет прямо у нее на руках, и она ничего не сможет для него сделать.
  - Холодно... - прошептал юноша. Он закашлялся, и его губы окрасились кровью.
  - Солнышко, сейчас ты согреешься, совсем скоро.
  Света не могла отпустить руку, сдерживающую кровь, чтобы стянуть с себя плащ, поэтому стала сгребать листья и укрывать ими парня. - Ну, где же скорая? Не волнуйся, она уже едет. Причин для беспокойства нет совершенно.
  К ним уже бежали несколько человек. Заметив раненого и оценив ситуацию, один из них бросился в боковую аллею, чтобы вызвать медиков скорой помощи. Другие столпились над ними, кто-то подал свою куртку, накрыв дрожащего парня.
  Наконец послышался вой сирен. Через несколько мгновений на поляну выехали и медики, и Стражи порядка.
  Еще через несколько мгновений раненым занялись профессионалы, а девушку кто-то поднял, растирая ее онемевшую скрюченную руку, на нее накинули теплый плед, усадили в машину и стали поить обжигающе горячим кофе из термоса. Слезы текли по лицу, зубы выбивали дробь.
  К ней подошел высокий мужчина в форме медика.
  - Вы обнаружили раненого?
  - Я. С ним все в порядке? - Света подняла на него тревожные глаза, боясь услышать страшные слова.
  - Сколько времени он пролежал в таком состоянии?
  - Минуты три до того, как я позвала на помощь.
  - Вы грамотно остановили кровотечение.
  - Да?
  - Уверяю вас. Как вас зовут?
  - Света.
  - Ну что же, Светлана, теперь вы его вторая мама. Я говорю это совершенно серьезно.
  Он обнял ее за плечи так профессионально и успокаивающе, как умеют делать только врачи, и повел к карете скорой помощи. Юношу закрепили на носилках внутри салона, к нему уже были подведены трубки, надета кислородная маска и сделаны необходимые инъекции. Он открыл глаза, словно почувствовал ее приближение.
  - Вот, молодой человек, это ваша мать, вторая. Светлана. Ей вы обязаны своей новой жизнью, потому что родились совсем недавно, несколько минут назад. Если бы не она - ваши родители потеряли бы вас.
  Из его глаз потекли слезы, но он не отрывал взгляда от девушки. Говорить он не мог, и, наконец, слабость толкнула его в бессознательное падение внутрь себя и неведомых образов. Двери машины закрыли, врачи уехали.
  Один Рыцарь подошел к Свете. Протянув визитку, пригласил завтра прийти по указанному адресу для дачи показаний и отправил на дежурной машине домой, вернувшись к руководству поиском улик и сбором данных о недавнем происшествии.
  
  
   ***
  
  - Свет, я звоню тебе уже второй раз, ты меня игнорируешь? - голос Кати капризен, но не серьезно. Похоже, она в хорошем настроении.
  - Извини, дорогая, я закрутилась, и даже сейчас не могу говорить.
  - Как это? Ты где?
  - Бегу в магазин покупать фрукты.
  - Вау! Скажи адрес, я сейчас подъеду. Я как раз хотела тебе предложить пообедать вместе.
  - О, сегодня никак не могу, - Света понимала, что подруге не терпится узнать ее впечатления о знакомстве с Аркадием и причину неожиданного исчезновения с вечеринки.
  - Как это не могу? Мы что, уже и пообедать вместе не можем?
  - Понимаешь, у меня сын в больнице, я хочу навестить его в свой обеденный перерыв, - Света улыбнулась, представляя реакцию подруги.
  - Света, у тебя есть внебрачный ребенок?
  - Нет, просто взяла напрокат.
  - Ну, и в чем фишка?
  - Понимаешь, я помогла одному мальчику - вовремя вызвала скорую помощь, и вот еду в больницу проведать его.
  - Ну а почему сын-то сразу? Ты что, решила его усыновить? Сколько лет мальчику?
  - Ну, примерно лет двадцать.
  - Ого! Света, ты меня разыграла, да?
  - Катя, мы с тобой встретимся, и я все тебе расскажу, хорошо? А то мне еще надо конфет купить, моих любимых.
  - Света, ну зачем ему твои любимые конфеты?
  - И то правда, и без конфет две сумки уже собрала, надо еще суметь донести. Ну, Кать, я прощаюсь, созвонимся позже.
  - Ну-ну, давай, пока. Если мальчик симпатичный, то, может, и мне разрешишь усыновить его с тобой на пару, а? - и Катя отключилась.
  
   ***
  
  Света шла по длинному больничному коридору, ее шаги гулко отдавались в тишине. Так, вот и нужная палата. Она постучалась, тихо приоткрыла дверь и сразу увидела своего 'сына'. Он лежал у окна, руки вытянуты вдоль тела, такой прекрасный и умиротворенный, не смотря на то, что по лицу разлилась бледность, а большие глаза обведены темными кругами. Он повернул голову на звук открываемой двери, и лицо его сразу озарилось радостью.
  - Привет! - произнес он слабым голосом, но постарался передать те чувства, которые охватили его при виде Светы. - Как я рад, что ты пришла! Я жду тебя с тех пор, как пришел в себя и перестал терять сознание.
  - Со вчерашнего дня, значит. Я вырвалась, как только смогла. Ну, как твои дела, солнышко? - Света взяла стул и подставила к кровати юноши. - Слушай, мне так и придется звать тебя 'солнышком', пока ты не назовешь свое имя.
  Улыбка парня стала еще шире.
  - Меня зовут Антон, но можешь продолжать называть меня 'солнышком'. Мне нравится.
  - Правда? Вот, здорово! Слушай, - спохватилась она, - а твои родители знают уже, что с тобой произошло? Как они?
  - Да нормально, отец сейчас здесь, с главврачом беседует.
  - А мама?
  - А мой отец и есть моя мама.
  - Сирота значит? Ну не волнуйся, я же теперь твоя мама, так что никакой ты не сирота! - Света стала выкладывать гостинцы, но и столик, и тумбочка оказались уже забиты продуктами. - Вот это да! Твой отец что, работает заведующим продуктового магазина?
  - Нет, но он считает, что для быстрого выздоровления больной должен хорошо питаться.
  - Вот это верно! - Света пригладила юноше волосы, длинные, светлые, мягкие. - И поэтому я тебе прибавлю гастрономических хлопот, а ты лежи и разрабатывай челюсти - работы будет много: жевать - не переживать, - и она просто поставила рядом с его тумбочкой два огромных пакета с угощением.
  - А ты смелая, - вдруг сказал парень. В его глазах Света увидела уважение.
  - Ну, да, есть маленько, - она скромно улыбнулась. - Хотя, скорее, глупая.
  - Одна против этих бандюганов, - продолжал он. - Ты крутая!
  - Скорее уж безрассудная. Реально-то я ничем не могла тебе помочь, и если бы они не ушли, все мои потуги оказались бы бесполезны. Да ладно, хватит тебе, - спохватилась вдруг она. - Ты же рад, что я тебе помогла?
  - Конечно! Жить-то каждому хочется. Особенно, когда так много планов на будущее.
   - А у тебя их много?
   - Ага. Отец всю жизнь учил меня ставить цели и достигать их. Вот я и напланировал себе всего навалом, - улыбнулся юноша. - Только бы жизни хватило.
  - Поделишься со мной хотя бы некоторыми пунктами?
  - Еще чего!
  - А в твои планы входит, например, слетать в космос? Или поохотиться в африканских джунглях, или стать президентом? - она потрепала его по голове. Какие же у него мягкие волосы, как приятно к ним прикасаться.
  - Эй, не навязывай мне свои собственные планы, - он попробовал рассмеяться, но тут же поморщился из-за резкой боли в боку.
  Они помолчали. Антон не сводил с девушки восхищенного взгляда.
  - Спасибо, - в огромных серых глазах столько признательности, благодарности и любви, которую может испытывать только очень нежный человек, обласканный родными, наученный родителями любви и уважению.
  - Да что ты, перестань! Антон, я так счастлива, что смогла помочь тебе... - Света осеклась, так как дверь палаты распахнулась, и на пороге показался мужчина. Длинноволосый, высокий, красивый. Арсений.
  Вот так встреча! Она ждала его каждый день в течение прошлой недели, но встретила здесь, в больнице, где оказалась практически случайно.
  - Вот так встреча, - протянул Арсений. - Я ожидал увидеть тебя где угодно, но вот в больнице...
  - Пап, так вы что, знакомы? - удивился Антон.
  - Что? Так ты его отец? - Света казалась обескураженной.
  - А ты его мать? - Арсений был поражен не меньше остальных.
  - Что?
  - Главврач все мне рассказал. Он сам выезжал на этот вызов и заявил, что мой сын жив только благодаря стараниям девушки, оказавшей ему первую помощь и вызвавшей медиков. Так значит, это была ты?
  - Выходит так.
  - Ну дела, - Антон оказался несказанно рад такому повороту событий. - Сегодня меня посетили и отец и мать, - и он лукаво посмотрел на Свету, безуспешно делающую ему знаки, округляя глаза и шевеля губами.
  Арсений внимательно на нее взглянул.
  - Мы можем поговорить? Пройдемся по парку? Сын, мы скоро вернемся, - он подошел к юноше, склонился над ним и поцеловал в лоб долгим нежным поцелуем. Затем, не оглядываясь, направился к выходу, не сомневаясь, что Света последует за ним. Она не заставила повторять приглашение дважды.
  Они спустились по ступеням огромного крыльца в больничный двор и, свернув в боковую аллею, не спеша пошли рядом.
  - Ты отважная девушка, - проговорил Арсений, искоса поглядывая на нее. Света горько усмехнулась. - Что? В чем дело? Почему такая реакция?
  - Ну, понимаешь, может, однажды я словлю большие неприятности из-за этого, но, все равно не перестану нестись как угорелая на крики о помощи.
  - А в чем дело? Расскажи мне.
  И Света рассказала. Эта боль мучает ее так давно, что пришло время излить ее хоть кому-то, хотя бы даже и врагу. Просто, чтобы получить хоть какое-то подобие душевного облегчения.
  - Однажды, давно, еще в студенческие годы, я совершила... нет, не то, я... в общем, я ничего не сделала, чтобы спасти человека. То есть, можно сказать, я дала ему умереть и, возможно, он погиб из-за меня. Во всяком случае, у него был шанс на спасение, если бы не я... Мальчишка лет тринадцати, домашний, скромный, драться не умеет. Я не знала его, впервые увидела в автобусе, но, ты же знаешь, иногда достаточно взгляда, чтобы многое понять о человеке. И этого человечка можно было прочитать, как и двух других, чуть постарше, - Света помолчала.
  - И я ведь почувствовала неладное, когда они выскочили вслед за ним из автобуса, странно переглянувшись, в последнюю минут перед закрытием дверей. Я даже еще раньше поняла, что что-то не так, по тому как они на него смотрели. А всего-то и была причина - навороченный плеер. В те времена, знаешь, такие вещи были редкостью, и тем пацанам такое не светило. Мне бы остановить паренька, предложить проехать еще остановку, или выйти вслед за ним, или задержать в автобусе этих подростков, но... был поздний вечер, шел сильный дождь, у меня промокли ноги, и очень хотелось домой... И это стоило ему жизни. Видимо, он хотел защитить свою собственность, может, он был смел и это было дело принципа, только они оказались сильнее и злее, толкнув его. Это и убило его, неудачное падение. Моя однокурсница жила в том доме, рядом с которым обнаружили его труп с проломленной головой в 'луже крови'. Так я и узнала, что натворила. Мое равнодушие позволило его жизни оборваться так рано. Воспитанному мальчику из хорошей семи, любимцу мамы и бабушки, ведь наверняка у него была бабушка, и хорошая нежная мама... - она осеклась и отвернулась. Не хотелось показывать слезы Арсению.
  Она столько их пролила в его присутствии, что он знал о них все, мог даже написать поэму, а если бы они были алмазами, как в сказке, она не только бы сама обогатилась, но помогла еще многим неимущим семьям в их городе, и про нее написали бы в газете... Но, то были слезы слабости, страха и беспомощности. А это - слезы горечи и сожаления. Да, нет ничего страшнее, чем слезы сожаления. Они бесплодны и безутешны. Ими все равно не заполнить и не залить ту пустоту в душе, следствием которой они являются.
  Мужчина помолчал немного, давая ей время прийти в себя.
  - И с тех пор ты ввязываешься в любую передрягу? - тихо спросил он. - Без страха и сомнений?
  - Без сомнений, но конечно со страхом. Что я могу? Драться не умею, оружия у меня нет, только ненависть к насилию, когда на одного нападают несколько негодяев сразу. И ненависть всегда пересиливает страх. Я больше не позволяю себе отвернуться и сделать вид, что это меня не касается.
  Он вздохнул.
  - Получается, смерть того мальчика спасла жизнь моему сыну, - тихо произнес он.
  Света задержала дыхание.
  - Да, я рада, что твой сын уже вне опасности.
  - Ты спасла моего сына, - он посмотрел ей в глаза. С его взглядом что-то произошло: что-то переменилось внутри и проявилось в глазах.
  Они шли по больничной аллее, листья шелестели под ногами, воробьи устроили кутерьму из-за хлебной горбушки прямо у них на пути.
  - И ты теперь его вторая мама, - он не отрывал взгляда от птичьей перепалки.
  - А я и не отказываюсь, - она улыбнулась. 'Мама ему, но... кто тебе?' - вопрошал ее взгляд. Он ухмыльнулся и отвернулся.
  - Понимаешь, мои мотивы для совершения подвигов так трагичны, но, другие люди, да любой поступил бы также на моем месте. Разве я сделала что-то особенное?
  - Да, особенное, - его голос прозвучал сухо и жестко. - Я навел справки, в тот день в Службу скорой помощи и в Орден не поступило ни одного звонка. Кроме твоего случая.
  - Ни одного? Не может быть! Я же видела, там проходили люди... да и окна домов выходили на ту поляну... ну и ну!
  - Теперь ты понимаешь, что жизнь моего сына зависела только от тебя? От тебя одной в целом мире, - он осекся и снова отвернулся.
  - Это ничего не значит, - заявила Света. - Ты ничем мне не обязан, я сделала это просто автоматически! Поверь, я не требую никакой признательности. И не хочу, чтобы тебя это тяготило хоть в какой-то мере...
  Он остановился, схватив ее плечи, и резко развернул к себе. Его строгие глаза заставили ее замолчать. Несколько секунд он тяжело дышал, не отводя взгляда.
  - Я обязан тебе, и я рад этому. Что было бы, если б в ту ночь... я сделал то, что был должен сделать... Я хочу, чтобы ты знала, я рад, что ты осталась жива, что я не смог... Чччерт! - он также резко выпустил ее и отвернулся, ища в карманах плаща пачку сигарет.
  'Я спасла жизнь его сыну, и его сын спас жизнь мне', - поняла в этот момент Света.
  Она обвела пьяным взглядом осенний парк. Какой же освежающий ветер, до чего же пронзительное небо, и как же хорошо жить на свете! Все вдруг стало прекрасным, волшебно преобразившись за каких-то несколько минут. Она поверила, что этот угрюмый человек умеет быть благодарным. Ей больше не надо его опасаться, и как же это хорошо!
  
   ***
  
  В дверь звонили так настойчиво, что Света подскочила от неожиданности и, не раздумывая, бросилась к входной двери, потеряв одну тапку, не найдя другую, пытаясь застегнуть пуговицы рубашки, в связи с чем забыла спросить 'кто?' и посмотреть в глазок.
  Она распахнула дверь и застыла с открытым ртом, с руками на пуговицах и босиком. Арсений!
  - Мы без приглашения, извини, но решили, что если тебя предупредить, то ты можешь и отказаться, а так - у тебя нет выбора. Антоха, иди сюда, поздоровайся со своим родным человеком.
  Из-за спины отца вышел юноша и лучезарно улыбнулся Свете. А потом подскочил к ней и громко чмокнул в щеку.
  Света, почему-то покраснела.
  - Ну что, - довольный, спросил он, - ты едешь с нами?
  - Куда?
  - К нам на дачу. Знаешь, как там хорошо! Я все время в Лондоне мечтаю только о том, как приеду к отцу и отправлюсь на наше озеро. Соглашайся, Света!
  - Ой, что же вы на пороге стоите, зайдите в квартиру, - отмерев, спохватилась девушка и принялась застегивать пуговицы.
  Антон направился было к ней, но отец остановил его, потянув за капюшон куртки.
  - Нет, спасибо, мы подождем тебя на улице, в машине, а ты собирайся быстрее и выходи к нам. Брать с собой ничего не надо, только оденься потеплее.
  Мужчина с сыном вошли в лифт, а Света закрыла дверь и прислонилась к ней спиной. Ну дела... Они теперь что, друзья? Что ж, она не против. А глаза у него какие светлые сегодня - никакого намека на мрачные воды морской пучины. Что ж, вот возьму и поеду!
  Света бросилась к шкафу выбирать джемпер. Так, главное - не забыть оторвать ценник от новых джинсов. Да нет же, главное - суметь навести порядок на голове, а лучше - в голове! Хотя, второе - сложнее. Сегодня выходной, значит, трудности отбросим. И так, где мои носки, расческа и тушь?
  
  На веранде сидело шесть человек. В центре стола торжественно установили самовар, разведенный на дровах с добавлением сосновых шишек, вокруг него расставили вазочки с пряниками и конфетами, клубничное и черничное варенье разлили в креманки, особое место отвели для блинов, высокую гору которых под общие крики восторга вынесла из кухни пожилая женщина с веселым добрым лицом.
  - Какая красота, - восхитилась Света, обозревая все это богатство.
  - Клава, сметану-то забыла, поди, - подсказал бородатый дед, вправляя в велосипедное колесо спицы. Клава всплеснула руками.
  - И то правда, дед, забыла, - и понеслась было на кухню за сметаной, но Антон ухватил ее за руку и настойчиво усадил за стол.
  - Клавочка, садись, ты вон какую гору блинов сварганила, устала, наверное, а я сам схожую. Где сметана-то?
  - Да в холодильнике, на нижней полке. Найдешь ли, Антошка?
  - Найду, отдыхай.
  - И не торопись, а то носишься как угорелый, а тебе силы восстанавливать надо, - Клава смахнула непрошенную слезу. - Отец, вон, совсем не смотрит за тобой. Беда-то и приключилась.
  - Ну, ну, угомонись, - цыкнул на нее муж. Клава, только безнадежно взмахнула рукой, сокрушаясь о беспечности молодежи, не жалеющей своего здоровья и не заботящейся о здоровье пожилых людей.
  Антон ушел, и вскоре вернулся с запотевшей банкой домашней сметаны.
  Все как по команде расхватали тарелки, ложки, потянулись к банке, стали раскладывать блины, и все это под гул голосов, довольный и веселый. Дед отложил колесо, неспешно и торжественно сполоснул руки в рукомойнике, приделанном к дереву, росшему около перил, и с торжественностью патриарха сел за стол.
  - Так, кому чаю? - задал он самый важный вопрос, и все протянули свои чашки.
  Этот обед на свежем воздухе под аккомпанемент шуршащих листьев, тронул Свету до глубины души. Она была приятно удивлена, обнаружив, каким уважением оказались окружены работники дачи, муж с женой, выполняющие обязанности сторожей, огородников, дворников и поваров. Из разговора она заключила, что они живут здесь всю жизнь и помнят Антона с малых лет. Они практически растили его, каждое лето отправляемого к ним на дачу. С дедом он ловил рыбу, с его женой Клавой ходил в лес по грибы и по ягоды, кормил кроликов, собирал вишню в саду, помогал варить варенья и делать заготовки на зиму.
  Когда все насытились, было решено, что пора отправиться к озеру, главной достопримечательности данного поселка.
  Всю дорогу шутили, смеялись, Антон развлекал Свету, как мог, и темноволосый мужчина со странным именем Бертуччо рассказывал веселые истории, поддавшись заразительному настроению юноши. Арсений говорил мало, больше наблюдал за девушкой и сыном, и в его взгляде читалась нежность и любовь.
  - Света, спасибо тебе еще раз за моего сына, - он подошел к Свете и пошел рядом с ней. - Страшно подумать, как бы я жил, потеряв его.
  - Кто это был, там, в парке, ты же знаешь?
  - Да, знаю, - Арсений отвернулся. Вопрос ему не понравился, говорить на эту тему он не хотел. Но у Светы были еще вопросы.
  - Я так понимаю, что через Антона они пытались достать тебя?
  Арсений поморщился как от зубной боли.
  - А где гарантия, что они не повторят своей попытки?
  - Как только Антон окрепнет, он снова уедет в Лондон, он учится там, в закрытом колледже. За ним там присмотрят. А до тех пор я глаз с него не спущу, обещаю. Можешь, не сомневаться.
  - Что ж, ты отвечаешь за свои слова и выполняешь обещания, - проговорила Света.
  Она больше не смогла произнести ни слова, потому что дорога вывела их из зарослей кустарника и деревьев прямо к озеру, гладкая поверхность которого отражала сияние солнца и парящие в небе облака. Озеро цвета глаз Арсения. Все стояли в благоговейном молчании, говорить не хотелось. Хотелось птицей носиться над зеркальной поверхностью водоема и громко петь.
  Света представила лодку, деда и Антона в ней, расставляющих сети на ночь. На берегу разведен костерок, из веток ельника сооружен шалаш на двоих, после сытного ужина Антона ждут байки от старого деда. Зимой в новогоднюю ночь наверняка здесь катаются на коньках, шлепаясь под общий смех, или соседские девчонки и мальчишки лихачат, выводя почти профессиональные пируэты. Как же хочется остаться здесь навсегда!
  Утомленная сытным обедом и долгой прогулкой на свежем воздухе, Света шла к дому медленно, глаза ее слипались. Арсений, только взглянув на нее, убежал в дом и вскоре вернулся с теплым пледом. Бертуччо вслед за ним вытащил кресло-качалку.
  - Прошу Вас, миледи, - широким жестом темноволосый красавец пригласил Свету прилечь в удобное кресло.
  У нее и в мыслях не было сопротивляться, и через минуту она уже сладко сомкнула веки, прислушиваясь к гулу голосов мужчин, сгребающих листву в огороде и саду. Дед подметал двор, Антон ходил и поджигал кучки собранных листьев, и осенний горьковатый дым щекотал ноздри, мягкий ветер шевелил челку, запах земли и прелой листвы вышибал слезу. Наверное, это и называется счастьем, подумала Света перед тем, как сладко задремать.
  Но счастье поджидало ее совсем в другом месте, в виде человека азиатской внешности. Сегодня она еще не могла бы в это поверить, и искренне рассмеялась бы, скажи ей кто-то, что ее назовут Белой Лилией, подругой лидера Чина-тауна. И что счастье ее будет отдавать такой же горечью, как и осенний воздух, напоенный в этот день ароматами дыма с примесью прелости.
  
   ***
  
  - А, это ты, - Катя хмуро взглянула на Свету. Посверлив взглядом непрошенную гостью, шагнула в сторону, пропуская в квартиру. Закрыв дверь, прошла вслед за ней в гостиную. Не ожидая приглашения, Света села в кресло. Катя подошла к камину, взяла с мраморной полки сигарету, закурила.
  - Судя по такому приему, слегка прохладному, как и это время года, я могу заключить, что в чем-то провинилась перед тобой, - начала Света.
  Катя выпустила клуб дыма, разогнав его тонкой изящной рукой.
  - Знаешь, подруга, а ты оказалась такой неблагодарной.
  - Ты о чем? Ах, да, я все еще не вернула тебе зеленое платье. Все не успеваю заехать в химчистку.
  - Да бог с ним, с платьем, - поморщилась красавица, - можешь оставить его себе, все равно оно мне не нравилось.
  - И, вероятно, не поблагодарила за знакомство с Аркадием. Но все равно у нас ничего бы не вышло.
  - Знаешь, а ведь это был не плохой вариант для тебя, - Катя сверкнула глазами.
  - Не плохой - не значит хороший. Иначе ты бы сказала, что это хороший вариант.
  - Конечно, ты времени даром терять не стала, и сразу обработала самого-самого! - Катя осеклась.
  - Что? А, ты про Арсения? Откуда ты знаешь?
  - Да об это говорят все, и только ленивый не обсуждает эту новость.
  - Да какую новость?
  - Что ты и Арсений... что Арсений и ты... Кошмар, мне стыдно выговорить это, - Катя зло усмехнулась.
  - А что же так? Скажи, я ведь не в курсе ваших обсуждений. Меня не приглашали на посиделки великосветских сплетниц. Введи же меня в курс дела.
  Света похолодела. Ей стало неуютно в этом большом и красивом доме, под пристальным взглядом рассерженной девушки. Не понимая причину осуждения, она чувствовала, что провинилась, но никак не могла понять, в чем именно. Что она сделала такого, чтобы заслужить такой прием?
  - Не прикидывайся дурочкой, ты можешь строить из себя кого угодно, но правда выйдет наружу в любом случае, рано или поздно.
  - Да какая правда?
  - Ты не удержишь его, не тот уровень, понимаешь? - Катя прошлась по комнате и снова вернулась к камину. - Ты не сможешь соответствовать ему, и это будет все больше и больше бросаться в глаза, и все закончится для тебя весьма плачевно. Я полагаю, что лучший выход - это прекратить всякие отношения прямо сейчас.
  - Лучший выход для кого? Для меня или для тебя?
  - Да причем тут я? Света, тебя обсуждают т а к и е люди! - Катя картинно закатила глаза. - Тебе перемывают кости каждый день, и это обязательно отразится на твоей жизни. Все, буквально все понимают, что вы - не пара, и ты его не достойна. А когда это поймет и он, разрыв для тебя будет очень болезненным, а я не хочу, чтобы ты страдала.
  - А если я не буду страдать? - тихо проговорила Света. Катя поняла ее иначе.
  - Что? Не смеши меня, пожалуйста. Неужели ты думаешь, что сможешь удержать его возле себя? - девушка фальшиво рассмеялась. - Ему обязательно откроют глаза, от него не отстанут, пока не сообщат всей правды.
  - Да какой правды? - Света вскочила и заходила по комнате. - Я что, снялась в порнофильме? Или лечилась от алкоголизма? Что со мной не так?
  - Света, ты просто.... Ты не одна из нас, понимаешь? Да все ты понимаешь, - Катя устало вздохнула и затушила сигарету в хрустальной пепельнице.
  - И что такого? Может, я лучше многих из вас...
  - Наверняка, это так и есть, но... это ни для кого не имеет значения.
  - Понимаю...
  - Света, не сердись на меня, прошу тебя. Пойми, я должна была тебе это сказать. Предупредить, чтобы потом тебе не было слишком плохо и больно, - Катя вдруг отвела глаза.
  - Больнее чем сейчас?
  Катя обняла девушку в эмоциональном порыве.
  - Боже, что я наговорила тебе, Светка! Прости меня и забудь, ладно? И не будем возвращаться к этой теме, хорошо?
  Света молчала, она решила приложить все силы для того, чтобы ни одна слеза не заблестела в глазах. Катя сделала вид, что ничего не заметила.
  - А знаешь, давай-ка мы выпьем чаю! - предложила хозяйка преувеличенно бодрым голосом. - Мне приятельница привезла из Таиланда изумительный набор трав. Тебе понравится. Так, я на кухню ставить чайник, а ты выбирай, какую музыку мы будем с тобой сегодня слушать, - и Катя выбежала из комнаты.
  Света же вслед за ней тихонько прошла в прихожую, оделась и вышла из квартиры, осторожно прикрыв дверь.
  Прощай, Катя, было приятно познакомиться. Но Света рано радовалась, что отделалась лишь этой отповедью подруги. Выйдя из лифта на первом этаже, она нос к носу столкнулась с группой молодых женщин, Катиных подруг, которым была представлена на вечеринке у Арсения. Она надеялась, что ее не узнают, но не учла то обстоятельство, что если ее якобы отношения с Арсением обсуждали 'все', то те, кто присутствовали в тот памятный вечер, знали о ней больше других, по крайней мере, могли более трезво судить о ее внешности, телосложении, манере поведения и уровне развития. Насколько им позволила их занятость в тот вечер. И незаметно пройти мимо ей не позволили.
  - О, кого я вижу! Девочки, да это же ...это же та... как там ее? Ну, которая целовалась с Арсением...помните?
  - Ах, да, какая встреча! Правда, если бы не этот поцелуй, я бы ее и не вспомнила, она весь вечер простояла за шторами.
  - Как же, Аркадий имел почетную миссию развлекать ее до приезда хозяина дома.
  - Да, помню, как потом он жаловался на скуку, с ней было просто не о чем поговорить.
  - Из какого ты мира, детка, - наконец напрямую обратилась к ней брюнетка, самая агрессивная.
  - Не хочешь ли туда и убраться! - вступила другая.
  - Если ты думаешь, что подцепила Арсения - ты ошибаешься, - это третья не собиралась оставаться в стороне. - Ты не можешь так просто выйти из леса и влезть в наш круг. Тебе просто никто не позволит, ты понимаешь, что мы говорим, алё?
  И тут началось. Катины подруги обошлись с ней жестче. Они говорили со Светой грубо, совсем не так, как вели себя на светском рауте, но злость, какую она у них вызывала, мешала им сдерживаться. Во что бы то ни стало им было необходимо унизить и проучить эту выскочку, чтобы впредь не повадно было лезть туда, где ей не место.
  Вырвавшись из цепких рук, Света отделалась легкой царапиной на щеке и синяком на запястье. Ах, да, еще лакированную сумочку поцарапала, когда ее прижали к стене.
  Глотая слезы, смешанные с дождем, Света летела по пустынным бульварам, туман застилал глаза. Туман обиды и гнева. С ней разговаривали так, будто она не человек, а пустое место. Да кто они такие! Разве наличные деньги в кошельке делают людей особенными?
  Ввалившись в квартиру и направившись в ванную комнату, Света услышала трель телефона. Звонила Катя. Она уже знала о столкновении в подъезде и хотела выразить свое сочувствие и сожаление о случившемся. Света перебила ее. К чему эти бессмысленные разговоры.
  - Знаешь, Катя, я, конечно, из другой прослойки общества и, разумеется, никакими силами не смогу удержать то, что на себя взяла, и того, кого у вас украла. Это я уже поняла, благо, было кому все популярно мне объяснить. Меня уже поставили перед этим фактом. Но знаешь, что я тебе скажу? Я поверю всем вашим аргументам и доводам только тогда, когда узнаю, ты ли об этом сообщишь мне, или я прочитаю в газетах, но когда твои подружки сходят в туалет золотом, только тогда я, возможно, и поменяю к ним отношение, возможно, я стану заглядывать им в рот и считать их особенными. Но только тогда! А до тех пор - они такие же, как я, такие же пустышки, тупицы и уродины, такие же курицы и такие же идиотки. Что они там мне еще говорили? Просто со своими деньгами они - богатые курицы и идиотки, а я нет. Все, я все сказала. Прости, что натоптала в вашей сверкающей хрусталем и начищенным паркетом жизни.
  - Света....
  - Я уползаю в свою дыру, в свою помойку, во вшивую жизнь, но знаешь, Катя, если Арсений пойдет за мной, я не стану его прогонять, понятно? Вам назло!
  Про себя же Света подумала, что никогда не подпустит его к себе и близко. Все, с нее хватит. И его светского лоска, и богатства и одаренности, и одержимых поклонниц, и страшных тайн. Эстет с топором - ей такой не нужен. Она сыта по горло.
  
   Полную версию можно приобрести на ЛитРес
  
   Полную версию можно приобрести на Andronum
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"