Чередий Галина : другие произведения.

Проект "Ворожея"

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
  • Аннотация:
    Новое начинание. Жанр определен весьма условно. Здесь будет кусь, остальное будет выкладываться в другом месте. https://prodaman.ru/Cheredij-Galina/books/Proekt-Vorozheya Для любителей действовать на нервы оценками - гуляйте по широкоизвестному маршруту, мне рейтинги абсолютно безразличны. Идите позлобствуйте в другом месте.
  ПРОЕКТ "ВОРОЖЕЯ"
  - Малыш, нам поговорить нужно!
  Опять Алина зацепила мою единственную чистую рубашку, а значит, сегодня на работе от меня будет нести как от парфюмерной лавки! Что за идиотская манера хватать чужие вещи? С чего все без исключения девушки считают, что напялить на голые телеса мои шмотки - это охренеть как сексуально? У меня что, по их мнению, на собственную рубашку вставать должен? Пришла трахаться к мужику - ходи голой! Если бы я напялил ее топик, не прикрывающий пупок, это показалось бы ей сексуальным? Не-а. Наверняка бы визжала, что я извращенец и порчу ее охерительно дорогой кусок тряпки. А еще говорят, что это у мужиков двойные стандарты. Сто процентов какая-то курица безмозглая придумала эту фигню с мужскими вещами, написала в каком-нибудь говноблоге, а все без раздумий кинулись повторять. Хотя не знаю, может, и есть парни, которым нравится подобное. Но это не я однозначно. Это моя квартира, моя территория и мои тряпки. И просто терпеть не могу, когда мое трогают.
  - Ма-а-алы-ы-ыш! - снова заканючила Алина. - Ты меня слышишь?
  Прекрасно слышу и еще лучше понимаю, к чему все идет. Но нет, дорогуша. С такими вопросами не ко мне.
  - Рубашку мою сними, она последняя чистая осталась, и иди одевайся. Я и так уже опаздываю! - не оборачиваясь ответил, сплевывая в раковину.
  Ага, вот он, этот настороженный взгляд. Да, ты все верно понимаешь.
  - Антош, я же тебе уже сто раз предлагала: давай я и уберусь, и приведу в порядок твои вещи! - тон из ноющего моментально становится искусственно-заботливым.
  - А я сто раз говорил тебе нет! - практически выдернул из рук совершенно голой Алины рубашку, скользнув уже безразличным взглядом по паре отличных сисек, привлекших меня пару недель назад. Задница тоже, надо сказать, просто супер, но уже однако примелькалась. Понюхав вещь, скривился. Она что, нарочно на нее духами брызнула? Вот гадство! Думает, я нюх потерял или оценю эту херню с попыткой установить собственнические границы? О, да, я оценил и проникся!
  - Почему? - идеально выщипанные бровки сходятся на переносице, а глаза сканируют мое выражение лица.
  - Потому что я сам убираю в своем доме и сам забочусь о своих вещах. - Не собираюсь я сглаживать углы. Пора прощаться с Алиной. Ибо мы уже вплотную подошли к тому моменту, когда из милой, сексуальной, покладистой зайки она готова обратиться в гребаного пит-буля, который вцепится в меня намертво. Не-е-ет. Со мной эта фигня не сработает. У меня свои нерушимые границы, и пытаться их подвинуть я не позволю никому!
  Алина разворачивается и хлопает дверью ванной. Твою же мать, будто того, что проспал и башка трещит, мне и так недостаточно! Пока глотаю обжигающий кофе, она появляется полностью одетая на моей тесной кухне с таким лицом, будто кто-то умер, но мне по фигу.
  - Кофе будешь? - спрашиваю чисто из вежливости. Ответ знаю.
  - Я такую дешевую бурду не пью! - огрызается она.
  - Какая жалость!
  Она демонстративно не садится, но когда понимает, что мне плевать, шумно выдыхает и отмерзает. Вот, сейчас начнется.
  - Сегодня вечером заедешь за мной? - как ни в чем ни бывало спрашивает она, закуривая.
  Когда башка с утра трещит нещадно, запах дыма до завтрака это такая, сука, удачная идея!
  - Нет.
  - Завтра?
  - Нет. - Я знаю, что мерзавец, но никогда никем другим и не прикидывался.
  - А когда?
  - Никогда, Алина. Я буду занят. Очень.
  Она вздрагивает, и мне становиться на секунду стыдно. Но лучше так и сейчас.
  - Я могла бы приехать сама. - Голос девушки дрожит, и я уже в который раз себя спрашиваю, зачем женщины это каждый раз делают? Красивые, гордые, уверенные в себе и сексуальные в этот самый момент почему-то превращаются в жалкое подобие себя или же во взбесившихся фурий. Разве такой бессердечный мерзавец, как я, за которым давно закрепилась слава законченного ублюдка в отношениях, стоит всех этих эмоций? Я не долбаный олигарх, не звезда спорта с миллионной зарплатой, не актер. Обычный следак с копеечной зарплатой, скверным характером и квартирой, похожей на свинарник, потому что полноценный выходной выпадает максимум раз в месяц, и его я предпочитаю провести с парнями за пивом, а не вылизывая жилплощадь до блеска. Неужели мужик, и правда, так измельчал, что даже на такого нормальная уважающая себя женщина может сделать ставку и расстроиться, когда ничего так и не получится? Да будь я женщиной в жизни со мной не связался бы! Все, на что я пригоден, это несколько часов качественного грязного траха, и то, пока возраст позволяет, и встает без сбоев.
  - Не надо приезжать, Алина.
  - У тебя какое-то важное дело? Это надолго? - ну вот, уже глаза заблестели. Как же я это ненавижу!
  - У меня все дела важные, Алина. Я убийства расследую, - разве дела о том, как один человек разумный позволяет себе лишить другого такого же человека единственного, по-настоящему ценного, можно сортировать на более или менее значимые? Может, и можно, но я за годы работы и с возрастом стал бездушным и циничным, наверное, во всех аспектах жизни, но только не в этом. - Просто нам стоит закончить.
  - Но почему? - она шепчет, прижимая ладонь ко рту, и ее лицо искажается.
  - Потому что ты с самого начала знала, что так и будет. Мне не нужны отношения. Только секс. Разве мы не говорили об этом сразу? Ты используешь меня, я использую тебя.
  - Говорили... но я думала...
  - Думала что? Что произвела на меня неизгладимое впечатление, и я забыл о существовании всех остальных женщин в мире? - насмешливо смотрю на нее. Ну не настолько же она глупа?
  - У тебя... кто-то есть? - нервно затягивается, и я вижу, как дрожит огонек сигареты.
  - Детка, у меня всегда кто-то есть или вот-вот будет. Ты же понимаешь, с кем имеешь дело! - цинично усмехаюсь я.
  - Мне казалось, у нас что-то особенное! - вот это уже зарождение гнева.
  - Нет ничего особенного в том, чтобы трахать кого-то до бесчувствия. Я это делал до тебя и буду делать после, - безразлично пожимаю я плечами.
  - Ты... ты урод! - кричит она и швыряет в меня окурок. Ловлю его, слегка обжигая пальцы, и кидаю в кружку.
  - Ага.
  - Да кому ты нужен вообще!
  - Точно!
  - Нищеброд! Хамло!
  - Тоже верно!
  - Я на тебя почти месяц убила, терпела этот твой свинарник гребаный!
  - Вообще-то две недели, но все равно напрасно, детка. Терпеть не стоило.
  - Ты еще пожалеешь! Будешь на пузе за мной ползать! - вопит она уже из прихожей, и я ощущаю еще босыми ступнями сквозняк.
  - А вот это вряд ли, - бормочу сам себе, кривясь от оглушительного хлопка дверью.
  На улице мерзко и сыро, ежусь, пока иду к своей старой Тойоте. Как же я не выношу эту нашу осень. Дождь все время. Если его нет прямо сейчас, значит, он только что закончился или вот-вот пойдет снова. В голове намертво засел бешеный дятел и долбит без остановки, несмотря на пару таблеток обезболивающего. Сука! Надо уже прекращать эти кувыркания почти до утра. Секс штука замечательная, но, видимо, я уже достиг того возраста, когда сон может быть ценнее интенсивных постельных упражнений.
  Кривлюсь, когда по сожалеющему взгляду Верочки - секретарши шефа, понимаю, что как всегда я последний. Ай, ладно, все уже привыкли к моим опозданиям и забили на них. Стучу и вхожу, ожидая ставшей привычной отповеди начальства. Но однако же шеф на меня только мрачно глянул и кивнул, приказывая сесть. Ну и замечательно.
  - Итак, начну снова для тех, кто считает, что у них свободный график посещения.- Ну надо же, это почти нежно. - Умники из министерства решили, что наши показатели раскрываемости их не впечатляют. Думали они думали и придумали, как нам, лентяюгам, помочь.
  Голос шефа щедро наполнен желчью, и я его понимаю, как и коллеги, чьи лица кривятся, словно от кислятины. Что бы там не родилось в мозгах жирнозадых дармоедов из министерства, отдуваться-то всегда нам.
  - И в этот раз их помощь не простая, а прямо-таки волшебная, - практически выплевывает шеф, и все хмыкают, сдерживая презрительные смешки.
  Что это еще за фигня?
  - Для того чтобы научить нас, неумех, работать по-настоящему, - все более язвительно продолжает он, - к нам прислали госпожу ясновидящую Владиславу Арифееву.
  Шеф дергает головой влево, и я наконец замечаю сидящую в общей массе брюнетку. При слове "ясновидящая" у меня в голове сразу возникает образ расфуфыренных дамочек, с ярким макияжем, устрашающим маникюром, с ног до головы увешанных разными цацками, типа амулетами. Такие частенько вещают по ТВ замогильными голосами. Но на самом деле там ссутулившись сидит тощая женщина лет где-то 30-ти, в невзрачном сером свитере, похожем скорее на мужской. У нее жутко бледное, даже сказал бы, немного изможденное лицо со впалыми щеками и острыми скулами. На голове нет и намека на прическу, просто небрежный бесформенный пучок. Она замерла под направленными на нее взглядами, опустив голову, глаз я не могу рассмотреть, они как занавесью закрыты густой растрепанной челкой. Худые руки с очень длинными тонкими пальцами и кое-как обломанными ногтями лежат на столе, нервно сцепленные и напряженные. Кожа на кистях такая бледная, что кажется почти прозрачной, и я могу даже со своего места проследить рисунок каждой синеватой вены. Острые плечи выпирают из-под вязанного трикотажа, усиливая общую неприглядную картину.
  - Видящая, - тихо говорит она, немного сипло. Почему-то мне приходит мысль, что делает она это нечасто. В смысле говорит. Несмотря на это, все присутствующие слышат ее хрипловатый голос отчетливо.
  - Что, простите? - раздраженно дергается шеф, будто ему припаливают зад. Он страшно бесится, когда кто-то лезет в его вотчину. Да, собственно, кто это любит вообще? Короче, я совсем не завидую этой бледной дамочке. Он сделает все, чтобы сожрать ее с потрохами.
  - Я не ясновидящая, а просто видящая, - без всяких эмоций, не поднимая головы, поправляет его она, явно зарабатывая себе еще несколько баллов в шкале его неприязни.
  - Какая на... Не важно, - бормочет шеф и снова кривится, будто у него запор. - В общем так! Госпожа Арифеева прикрепляется к одной из групп по расследованию убийств на испытательный срок в три месяца, - коллективный страдальческий вздох наполнил кабинет. - По истечению этого времени министерство ждет от нас отчетов и результатов.
  Шеф замолк и стал обводить сидящих за длинным столом тяжелым взглядом, и, клянусь, все молились, чтобы великая честь повесить себе на шею обузу в виде госпожи Владиславы миновала их.
  - Чудинов! - я буквально подпрыгнул на месте. - Прикрепляю ее к твоей группе.
  Что? Нет! Нет-нет-нет!
  - Да что я сделал-то? - вырвалось у меня.
  - Ну, ты у нас известен способностью ладить с противоположным полом, и с дисциплиной у тебя не очень. Думаю, самое то! - насмешливые рожи избежавших проблем коллег усиливали и мое разочарование, и головную боль.
  - Я не согласен! Мы не в песочнице играем, особенно сейчас, а маньяка ловим. Пристройте ее вот всякий антиквариат искать к Фетисову! - возмущенно возразил я.
  - Не-не-не, - замахал руками мой приятель и сослуживец. - Нам такого добра не надь!
  - Чудинов, а ничего, что начальник здесь пока я? - рыкнул шеф, и я понял, что попал, и отмены приговора не будет. - Если я говорю, что госпожа Арифеева будет работать с тобой, значит, так и будет. На этом все! Свободны!
  - Ага, и фамилия у тебя как раз в тему. Да и экстрасенсов ты еще не трахал, - ехидно шепчет Фетисов, наклоняясь ко мне через стол и скалясь во весь рот. Ближайшие к нам коллеги его все же слышат и давятся смехом. Ну погоди, язва, я найду, чем тебе отплатить!
  Шеф хлопнул по столу и махнул руками, приказывая убираться. Я подорвался и вылетел из кабинета одним из первых. Нет, ну это наверняка мне в наказание! Карма, мля. Обидел одну бабу, и тут же тебе навязывают другую, причем без возможности отряхнуться. Хорошо еще, что ненадолго. Хотя, может устроить ей такой теплый прием, что и она и сама раньше времени скиснет и свалит обратно к своим жирнозадым покровителям в министерство? Кому это в голову могло прийти вообще? Докатились до помощи экстрасенсов. Позорище!
  Влетев в кабинет, буркнул приветствие своему помощнику Василию и плюхнулся в кресло, строя мрачные коварные планы по избавлению от этой тощей обузы. Тихо постучали, и мадам Владислава появилась в дверном проеме во всей, так сказать, красе. Замеченный мною ранее свитер крупной вязки явно был ей не по размеру, или просто ее худоба была чрезмерной, но висел он на ней бесформенным мешком, достигая середины бедра. Разве сейчас еще такое носят? Из-под этого предмета одежды виднелись застиранные мешковатые джинсы. На ногах совершенно нелепые в такую погоду тряпичные балетки, явно видавшие лучшие дни. И причем, насколько мне видно, еще и промокшие. Твою же дивизию, так ведь можно все нутро застудить! Тоже мне, госпожа Влада. Что за нелепый вид? Разве ясновидящие не гребут бабки лопатой, одурачивая доверчивых идиотов, которым деньги девать больше некуда? Я молча размышлял, не спеша проявлять любезность, она же так и стояла, помощник тоже пялился, не говоря ни слова. Пройдясь снова взглядом от ее жалкой обуви до лица, я вдруг ощутил себя так, будто меня от дикой перегрузки буквально вдавило в кресло, да так, что ни вздохнуть, ни шевельнуться. На фоне жутко бледной кожи ее худого лица огромные темно-карие глаза казались двумя провалами, наполненными такой беспросветной тьмой и болью, что аж до костей пробрало, а в глотке будто застрял кусок льда, перекрывая доступ воздуха. Это длилось, наверное, несколько секунд, но и их мне хватило, чтобы ощутить ужасающую близость чего-то совершенно чуждого, такого, от чего у нормальных людей волосы дыбом встают и случаются приступы беспричинной паники. У нормальных, но не таких, как я или женщина, стоящая прямо сейчас передо мной.
  - Вы по какому вопросу? - Василий, мой помощник, разрушил этот вымораживающий контакт наших взглядов, женщина моргнула, и жуткий морок исчез, позволяя мне вздохнуть свободно. Сейчас, когда эта Владислава снова смотрела вниз, она выглядела обычной тощей, неряшливо одетой и причесанной женщиной, без малейшего налета какой-то мистики или вообще хоть какой-то необычности. Что за на хер? Это что, ее гребаные экстрасенские фокусы? Если так, то это она напрасно.
  - Госпожа Владислава теперь будет с нами работать, Василий, - сказал я, недобро улыбаясь и уже решив, как я отвечу на это ее мистическое приветствие.
  Василий недоуменно уставился на меня, но я пока ничего объяснять не собирался. Вскочив, обошел стол и придвинул даме продавленный стул, стоявший у стены.
  - Извините, трона у нас нет. Но чем богаты. Чаек будете? С печеньем? - шутовски даже прогнулся, стремясь донести до дамочки свое отношение.
  Владислава моргнула, искоса нечитаемо глянула на меня и молча кивнула. Она села на скрипучий стул и поджала промокшие ноги. Краткий стыд и сочувствие кольнуло в область сердца, но я их отбросил. Не колыхает меня ни разу.
  Василий, все еще растерянно глядя на нас, организовал чай, и я, само собой, не забыл упомянуть, что это дешевый мусор в пакетиках, но от госпожи видящей реакции так и не последовало. Она пила почти кипяток, прикрывая глаза, похоже, от удовольствия, но к нашему засохшему печенью не прикоснулась.
  От горячего на ее щеках появился едва заметный румянец, даже скорее лишь намек на него, и я вдруг непонятно почему завис, завороженный появлением и нежностью этого цветового акцента. От этого ее кожа из просто бледной стала какой-то прозрачно-перламутровой, такой, что глаз не оторвать. Но эффект пропал необычайно быстро, заставляя меня гадать, был ли он вообще, или это опять какой-то фокус.
  - Итак, как мы с вами должны вообще взаимодействовать? - раздраженно встряхнув головой, спросил, едва скрывая вернувшуюся злость.
  - Вы будете работать как обычно, - хриплый голос был тихим, но отнюдь не робким. - Я ничем не буду вам мешать. Все, что я стану делать, это ходить с вами повсюду и смотреть. Если увижу что-то важное - сообщу. А вы уже сам решайте, использовать это или игнорировать.
  Звучало без всяких эмоций, так, словно ей глубоко плевать, стану ли я к ней прислушиваться. Хмм... разве не должна она пытаться обратить меня на свою темную сторону, заставить поверить во всякую мистическую хрень и убедить в собственной незаменимости? Хотя, может, это все еще впереди.
  - Ну, раз считаете, что должны ходить повсюду и закончили с чаем... - пробормотал я, уже предвкушая гадость и поднимаясь. - Идемте.
  Она встала, и ее мокрая обувь издала тихий, но от этого не менее противный чавкающий звук. И опять мне на секунду стало стыдно, но я запихнул эту эмоцию куда подальше. Мы вышли на улицу под мелкий дождь и пошли через двор к зданию морга. Ну что же, сейчас проверим вас, госпожа Владислава, на способность следовать за мной повсюду.
  - Ну, что я могу тебе сказать, Чудо, - устало пробубнел наш паталогоанатом, беспардонно тыча одной их своих железяк в сизо-бурое сплетение кишечника трупа перед нами. - Как и упоминал раньше, смерть наступила где-то за 48 часов до обнаружения тела.
  - Это, выходит, 22-го. Опять в полнолуние, - нарочно уточняю я и кошусь на свою нежеланную спутницу, ожидая реакции на обезображенное тело и жуткий запах. Чаек наружу не просится, а, госпожа экстрасенс?
  - Я же тебе уже... - недовольно начинает Санек, но быстро понимает, что я затеял, и осекается.
  - Ну да, в полнолуние, - ухмыльнувшись, продолжает он. - Следов связывания, гематом, переломов, указывающих на длительное насилие до смерти, нет. Резали и калечили ее так же непосредственно перед убийством. Спермы нет, но половой контакт у нее был за несколько часов до смерти. Считать его насильственным можно только условно, потому как естественной смазки не было, но это весьма несерьезный показатель. И был ли он с убийцей или кем-то другим... Ну, короче, сам все понимаешь, при нынешних нравах все возможно. Сопротивления она не оказывала, похоже, совершенно, как и предыдущие, но, как и у них, следов наркоты не нашел.
  - Но не могла же она добровольно позволять иметь себя и одновременно практически заниматься вырезанием по коже? - не сдержавшись, повысил голос я, не зная, что злит меня сильнее - то что не удается найти хоть единственной новой детали или полное отсутствие эмоций у стоящей вместе со мной у трупа госпожи Влады. На ее лице ни отразилось ни страха, ни омерзения, ни возмущения тем, что я притащил сюда без подготовки. Она даже не отводила глаз в ужасе или отвращении от лежащего на прозекторском столе растерзанного тела, а как будто смотрела поверх него куда-то за плечо Александру, нашему паталогоанатому. Причем так пристально и сосредоточенно, что он то и дело нервно косился туда и сам, перехватывая ее взгляд.
  - Слушай, Антон, ну чего ты из-под меня хочешь? - не выдержав, повысил он голос. - Говорю тебе, никакой известной нам наркоты не нахожу! А по поводу вырезания... какой только ху... ерундой сейчас народ не занимается. Советую порыться в сети и поискать про любителей хард-кора в сексе. Может, чего новое для себя откроешь! А то застрял в своей ванильке!
  - А ты, я так понимаю, уже расширил свои горизонты! - огрызнулся я, отмечая чрезмерную нервозность Санька.
  - Чудинов, ты по делу пришел или моей личной жизнью озадачен?
  - Ладно, - примирительно поднял я ладони, хотя он сам первый начал. - Что еще?
  - Да ничего особо! В желудке только семечки, сырные чипсы и газировка. Алкоголя за последние сутки ни капли, но есть следы, может, за сутки до смерти.
  - Ясно. Что с орудием?
  - Да то же, что и раньше. Похоже на обычный нож, достаточно острый, без зазубрин или других узнаваемых признаков. Ранения нанесены явно без всякой суеты, значит, время его не поджимало. Единственное, что могу сказать, это то, что все поверхностные надрезы нанесены немного раньше, чем глубокая рана, вызвавшая непосредственно смерть, временной разрыв не слишком большой, но достаточный, чтобы сильное кровотечение из порезов прекратилось.
  - А то, что кровь вся смазана, это от пленки?
  - Ну да. Ее порезали сверху, потом завернули в ту пленку, на которой ее и нашли, доставили на место, там распаковали и уже добили ударом в печень. Померла от внутреннего кровотечения. Рану тщательно заткнули, и кровь вся внутри, кроме той, что она потеряла через предварительные надрезы.
  - Все так же, как и у трех первых, - пробормотал я.
  - Именно так. Из различий могу только отметить, что эти надрезы на теле с каждым разом все меньше напоминают хаос и все больше какие-то знаки или рисунки даже. Будто ублюдок набивает руку, практикуясь. Сам посмотри.
  - Прекрасно! Предлагаешь его искать среди шизиков от искусства, которые предпочитают голых баб разрисовывать?
  - Это боди-арт называется, чурбан. И почему же сразу баб? Ты немного отстал от жизни, друг мой! Сейчас голых мужиков расписывают с не меньшим энтузиазмом!
  - Крюков, пока это никак не касается моих дел, кто кому и чего мажет краской, меня вообще ни разу не трогает! Ты мне как доктор, хоть и не совсем по профилю, скажи. Это направление может быть перспективным в этом деле?
  - Ой, ладно, не толерантный и не гибкий ты наш! Но если серьезно, то я, и правда бы понюхал в эту сторону. Но только осторожненько, чтобы не оскорбить своими солдафонскими манерами ничью тонкую душевную организацию. Художники натуры нервные и мнительные.
  - Ты меня еще нюхать поучи! - огрызнулся я.
  Все время нашей беседы госпожа Влада продолжала невозмутимо смотреть в одно место, изредка моргая, что явно все сильнее нервировало Саню.
  - Не хочешь познакомить меня с твоей загадочной спутницей? - наконец не выдержал он.
  Не знаю уж почему, но я не хотел. Но поборол это глупое невесть откуда взявшееся сопротивление.
  - Да пожалуйста! - сделал широкий жест рукой. - Знакомься. Госпожа Владислава Арифеева, наш отныне штатный экстрасенс и все такое.
  - Я не экстрасенс, - покачала головой женщина. - Просто видящая.
  - Да ладно? Значит, это правда? - обалдевше выкатил глаза Санька. - Ну и что, прямо так с разбегу скажите нам, кто, мать его, убийца?
  - Нет, - жестко ответила женщина, не настроенная на веселье.
  - А что так? - вот теперь за тоном Саньки слышалась откровенная издевка. - Способностей маловато? Может, какой нить дух Мерлина призвать? У-у-у-у!
  Он поднял, скрючил руки и покачался, как долбаный зомби, делая тупое лицо, и мне неожиданно захотелось ему двинуть. В конце концов, эту Владиславу мне повесили на шею, так что, если кому и глумиться, то только мне.
  Я скосился на ее лицо, ожидая увидеть поджатые в обиде губы или даже выступившие слезы, но однако же она так и продолжала смотреть куда-то за спину Сани. Потом она очень медленно перевела глаза на него, отчего он реально съежился, а потом на меня.
  - Вы тут закончили, господин Чудинов? - безразлично спросила она.
  - Ну, в принципе да, еще только пару слов, - ответил я и заметил, как она переступила в своих тряпичных балетках и поджала пальцы. Сто процентов ей здесь в морге в мокрой обуви было реально холодно. В этот раз приступ стыда не был мимолетным.
  - Я могу подождать вас снаружи?
  - Ахх... хмм, в этом нет необходимости. Все подробности нам все равно перешлют в отчете, - хмуро пробормотал я и указал ей на выход.
  - Ваш коллега, там, в морге, очень отважный человек, - сказала она, когда мы шли через двор.
  - Потому что трупов не боится? - хмыкнул я.
  - Нет. Потому что после того, что с ним там случилось, находит в себе мужество продолжать там работать. Не многие способны вернуться туда, где с ними произошло что-то действительно плохое.
  
  Я завис на полминуты, пытаясь понять, что она несет, но потом меня осенило. Конечно же! Лет восемь назад, когда я только пришел сюда, на Саньку напали прямо в морге, ночью. В аэропорту умер один из "глотателей", и его доставили на вскрытие к нему. А получатели товара настолько обнаглели или отчаялись, что рискнули явиться за ним в морг глубокой ночью. Они тяжело ранили Саню и приковали его наручниками, и он так просидел до утра, медленно истекая кровью, пока его сменщик не нашел. Выжил только потому, что в морге жутко холодно и это приостановило кровотечение. Тогда этот случай получил громкую огласку, и историю растащили во все газеты и новости, приукрашивая, как водится, красочными подробностями, литрами крови и выпущенными по полу кишками.
  - Здорово, - насмешливо ухмыльнулся я. - Вот так эта фигня и работает, да?
  - Какая? - женщина посмотрела на меня, чуть приподняв одну бровь.
  - Ну, очевидно же, что вы тщательно готовитесь, собираете инфу, и потом - бац и вставляете про между прочим парочку туманных фраз о прошлом. И вот уже доверчивый лох у вас на крючке и готов верить каждому слову?
  Госпожа Влада отворачивается и ускоряет шаг, вынуждая догонять ее. Я смотрю ей в спину, пытаясь угадать, как глубоко удалось зацепить ее. Первые несколько шагов женщина идет дергано, будто ее суставы задеревенели, выдавая мне свое вполне ожидаемое напряжение и обиду. Но очень быстро все меняется, и я невольно прилипаю глазами к тому, как она движется. И на краткий момент вдруг перестаю видеть и ее нелепую одежду, и чрезмерную худобу. Остается только приковывающая взгляд удивительная грация. Причем, из того ее сорта, что бывает только врожденной, естественная, как дыхание или моргание. Прямо нутром чую, что такому нельзя научиться, это или есть, или нет. Это не модные ныне "трахни меня" псевдо кошачьи вышагивания на каблучищах, которые, как женщинам кажется, так радуют наши взгляды. То есть, конечно и однозначно, дама, передвигающаяся таким образом, привлечет мое внимание, ибо как такого похотливого засранца, как я, можно не привлечь откровенным сексуальным призывом? Но вот прямо сейчас передо мной совершенно другое. Эта плавная и при этом стремительная походка не наполнена скрытыми сигналами, она не для того, чтобы стягивать к себе чье-либо внимание. И при этом оторваться просто невозможно. Замечаю двух стажеров, вышедших на перекур, которые теперь тоже стоят, прилипнув глазами к идущей впереди меня странной женщине, и вижу на их лицах, наверное, то же самое недоуменно-завороженное выражение, что и у меня, и впечатление рассеивается. Сто процентов это опять какие-то экстрасенские штучки и теперь уже в отместку за мою язвительность. Раздраженно дергаю головой, будто стараясь вытрясти из уха воду и снова злюсь на себя за то, что то и дело какого-то черта отмечаю несущественные детали. Она не моя чертова подследственная, и поэтому стоит научиться, наоборот, замечать ее как можно меньше, а не всматриваться тщательно, выискивая в ее образе все больше вызывающих любопытство черт, а значит, позволять невольно вовлечь меня в эту дурацкую игру.
  - Что, не хотите отвечать? - не сдерживаясь, бросаю женщине в спину.
  - А вы и правда нуждаетесь в ответе, господин Чудинов? - не оборачиваясь, ровно спрашивает она.
  - Антон, и можно на ты! Что, боитесь, раскрою ваши секреты и отниму хлеб с маслом? - на это она качает головой и насмешливо хмыкает.
  - Отнимайте на здоровье. И я никогда не готовлюсь. Пары, как вы выразились, туманных фраз и так бывает достаточно. - От моего предложения перейти на ты явно отказались, подчеркивая дистанцию. Это неожиданно задело, хотя и сам не понял, на хрена вообще это предложил. Как будто мне не пофиг.
  - Материалы дела будете изучать? - спросил, когда вошли в длинный обшарпанный коридор с щербатой плиткой на полу.
  - А это единственное дело, над которым вы работаете?
  - Нет. Просто оно приоритетное. Есть еще два убийства. Грабеж и бытовуха. После обеда опрашиваю по одному из них двух свидетелей. Желаете присутствовать?
  - Если вас это не слишком напрягает, то да, - со вздохом ответила женщина, однако ни малейшего энтузиазма в ее голосе не было.
  - Если и напрягает, у меня будто есть выбор, - недовольно проворчал я, обгоняя и толкая перед ней дверь кабинета.
  - Не у вас одного, - едва слышно ответила она.
  - Ой, Антоха, - Серега Фетисов скалится навстречу нам, точно так же, как недавно в кабинете начальства, и при этом его глаза мечутся от меня к госпоже Владе и обратно. - А я тут к вам чайку попить заскочил.
  - А у тебя что, чайник навернулся, или весь чай на чифир для подследственных перевели? - бурчу я недовольно.
  - Эй, ты чего такой сегодня злой? Что, неужто самому Чуду ночью не обломилось?!- чрезмерно жизнерадостно хлопает меня по плечу коллега и многозначительно подмигивает. Что за дурацкое поведение и гримасы, как у ушибленного нервным тиком? Сегодня что, все, мать их, сговорились доставать меня любыми доступными средствами и странным поведением?
  - Не обломиться может только неудачникам или вот таким, как ты, женатикам, когда у их баб... пардон, женщин ПМС или просто хреновое настроение. А мне всегда обламывается, когда мне это нужно! В этом плюс открытых отношений и полной свободы, братец! - выражение лица Сереги тут же из оптимистично-ехидного становится кислым. Может, и не очень честно тыкать его в то, что я знаю о его проблемах с женой, но не хрен было так на планерке радоваться, да и вообще... какого он приперся-то?
  - Эм-м-м, госпожа Владислава, как вам первое впечатление от нашего отдела в целом и от работы с Антоном в частности? - моментально сворачивает тему Фетисов, галантно подвигая женщине стул.
  Ой, вы посмотрите, что за тон и какие мы все из себя вежливые. С чего бы это вдруг?
  - Сложно делать какие-то выводы за столь короткий срок, - ее ответ кажется доброжелательным, но на самом деле скорее уж безразличный. - Но мне нравится, что Антон максимально быстро старается ввести меня в курс дела.
  Типа, подколола? И надо же, вот я и Антон оказывается?
  - Ну, я же понимаю, как мне повезло заполучить такую помощницу, как ты, Влада, - нахально поддерживаю ее тон.
  - А вы уже, смотрю, на ты? - Серега выглядит так, словно ему на любимую мозоль наступили. Ожидал, что я буду ходить недовольный всем миром, а вы будете являться и глумиться над моим невезением? А вот хрен вам!
  - А чего затягивать-то? - оскаливаюсь я, изображая гостеприимного хозяина и припоминая его улыбку от уха до уха утром, от которой сейчас почему-то нет и следа. - Так что, по чаю? Влада, тебе какой?
  - Да ты знаешь, у меня дела, так что, может, вечером увидимся? - бормочет Серега, теперь уже совершенно бесцеремонно рассматривая с головы до ног Владиславу так пристально, будто вообще впервые женщину увидел, и меня это снова раздражает. Он что, надеется у нее третий глаз засечь или пальцы считает, нет ли лишних? - Как ты по поводу пива?
  Очень смешно, тем более, что его женушка этого терпеть не может, и совместные посиделки случаются у нас с ним еще реже, чем мои мифические выходные.
  - Ага, этим вечером или тем, когда у тебя окошко вдруг образуется, - не стесняясь, подкалываю я.
  - А вы, госпожа Владислава, как насчет пойти после работы в бар и познакомиться поближе с теми, с кем предстоит работать? - неожиданно переключается он на женщину и снова сушит зубы в широчайшей улыбке. Мля, да что ж ты так стараешься-то, болезный?
  Серега стреляет на меня глазами, и я тут же все читаю в них. Так вот оно зачем и сам визит. Ясно, задумали нечто вроде "вписки" в суровый мужской коллектив устроить. Со всеми вытекающими.
  - Она будет работать со мной, так на какой ей пить с вами? - недовольно возражаю я раньше, чем решаю не вмешиваться.
  Новый взгляд, уже откровенно вынуждающий поддержать его, и я понимаю, что, очевидно, замыслили они не просто приветственную попойку, а что-то не совсем хорошее. Наверняка решили так помочь выжить дамочку из нашего отдела. В принципе, я только за то, чтобы от нее избавиться, но ежусь, памятуя, каким жестоким розыгрышам подвергался вначале, и это при том, что меня приняли вполне благосклонно. А что же богатое воображение моих коллег может родить в попытке по-настоящему обидеть и задеть? С одной стороны, не пофиг ли мне, а с другой, как-то это хреново и причиняет мне внутренний дискомфорт. Нет, я как-нибудь уж сам с ней разберусь, без их креативной помощи. Уверен, что она и так по работе достаточно облажается, а упаивать и потом выставлять в неприглядном свете, забавляясь от души, это аттракционы чисто для нас, толстокожих мужиков.
  - Не думаю, что у Влады будет время на хождение по барам, Серега. Ей еще нужно в дела вникнуть, и как можно быстрее, - Серега хмурится, намекая, что я дебил и все порчу, но я качаю головой и киваю ему на выход.
  - Антон прав, - поддерживает меня госпожа экстрасенс. - У меня не будет времени, и к тому же я совсем не тот человек, с кем вам будет хоть сколько-нибудь интересно.
  Серега прощается и в дверях машет мне рукой, прося выйти.
  Мы отходим от кабинета, и он резко разворачивается, глядя на меня почти зло.
  - Ты что, совсем тупой, Чудо? - шипит он. - Мы с мужиками уже придумали, как ее сбагрить по-быстрому за несоответствующее поведение, а ты, придурок, тормозишь!
  - Он решил ее сначала поиметь, а потом уже спровадить, - вякает неожиданно появившийся из-за спины Володька Палкин. - Че, Чудо, ты у нас настолько всеядный, что даже на таких убогих ведешься, или сильно захотелось разнообразия в постели? Будете этот... тантрический секс практиковать? Или еще какую-нибудь мистическо-извращенскую херню?
  Он говорит достаточно громко, чтобы его можно было услышать не только в моем кабинете, но и на втором этаже, и потом оглушительно ржет, явно восхищенный собственным охеренным остроумием.
  Терпеть не могу этого быдловатого идиота. С его интеллектом и скотскими манерами ему не в органах работать, а с гопниками по подворотням отираться. Мы, конечно, все тут не образец для подражания с холодной головой и горячим сердцем, да и руки не всегда чистыми сохранить удается, но вот почему держат еще таких, как он, честно не понимаю.
  - Я, Палкин, не всеядный, а справедливый, и почти все женщины для меня одинаково прекрасны, - закипаю моментально, да так, что сдерживаться уже не вариант. - А всеядный у нас ты, учитывая, что вечерами шлюх с улиц тащишь к себе в кабинет под видом задержания и трахаешь их там. И еще к тому же жалкий, потому что соглашаются они дать, только если ты их шантажируешь. Брезгуют, плюются потом, но соглашаются!
  Володька делает пару шагов, набычиваясь и краснея почти мгновенно.
  - Да я тебя, суку... - рычит он, но наталкивается на мой прямой взгляд, умоляющий только дать повод, и осекается.
  - Эй, мужики вы охренели что ли? - встает между нами Серега. - Мы на работе, мать вашу. Хотите оба схлопотать от шефа?
  - Это он охренел, - огрызается Палкин, но отступает. - Возомнил о себе... Гений сыска, мля, лучший оперативник и жеребец долбаный. Урод! Это бабы от тебя в восторге, Чудо ты гребаное, а мужики, знаешь ли, навалять могут и твою корону на жопу натянуть!
  - Мужики-то, может, и могут. А вот единственный способ, каким ты мне можешь навалять, это собрать толпу таких же одноклеточных гопников-неудачников, как сам, или в темном переулке исподтишка кирпичом по башке шарахнуть, а потом попинать и свалить, пока не очнусь! - презрительно отвечаю я, и Палкин ретируется, предварительно смело послав меня издали.
  - Слышь, Тоха, ты чего вообще? Озверел? - шокированно смотрит на меня Серега. - Ты на черта с ним цепляешься? Зачем тебе эта гнида сдалась?
  - Ни за чем, - отмахиваюсь я. - Пусть за языком следит!
  - Да с каких пор ты на это внимание обращаешь? Что происходит-то? На меня рычал, на него бросился. Тебе, может, персенчика попить?
  - Я и коньяком обойдусь, - хмуро отмахиваюсь я, уже и сам не очень понимая, чего так вдруг завелся.
  - Может, тебе в отпуск пора?
  - Ничего мне не пора! Просто бесит... все. Еще и в деле третий труп, и ни одной подвижки! - признаюсь я честно.
  - Антоха, твоя проблема, что ты вечно все это слишком через себя пропускаешь. Ночей не спишь, гоняешь в голове все время. Погружаешься, короче. Нельзя так.
  Я смотрю на него, поучающего меня, и испытываю желание возразить, спросить, как же можно по-другому? Как можно приходить домой, словно ни в чем не бывало, есть свой вкусный ужин, вести ниочемошные беседы с женой, привычно ложиться в постель и преспокойно засыпать, когда по улицам все еще ходит в поисках новой жертвы ублюдок, которого ты должен поймать, но так пока и не поймал? Но Серега продолжает монотонно мне втирать что-то про то, что мир не исправить, и убийцы будут и никогда не кончатся, а надо жить нормально и бла-бла-бла, и я просто не хочу больше ни говорить с ним ни спорить.
  - Ага, ты, конечно, прав. Да только все равно это меня из себя выводит, - знаю, что на самом деле он все равно меня не понимает, хоть и очень старается.
  - Понимаю. А тут еще и баба эта? - усмехается он. - Так говорю же, давай избавимся от нее. Мы тебе поможем, а шеф будет только за. Сам знаешь.
  - Серега, не надо мне ни в чем помогать! Сам я разберусь и с дамочкой, и с нервами, и с делами!
  - Ну ладно, - разочарованно пожимает Фетисов плечами. - Как хочешь. Только ты в курсе, что на нее нет никакой инфы?
  - В смысле?
  - В прямом. Мы тут с парнями быстренько пошарились по базам. Так вот, нету ничего. Типа, вообще. Я, собственно, это сказать и приходил, чтобы не по телефону.
  - А зачем вы искали?
  - Ну, здрасте, нам же интересно, что за сокровище к нашему берегу прибило. А вдруг может устроить нам энурез и диарею или импотенцию.
  - К моему берегу. Не вашему, - машинально поправляю я, размышляя над информацией, и иду к своему кабинету. - Так что вы расслабьтесь и так не дергайтесь. Очковые клетки не восстанавливаются. Увидимся, Серега.
  - Чудо, тебе, и правда, надо уже отдохнуть, - вздохнув, говорит он мне вслед.
  Вот поймаю этого суку резчика по коже и отдохну.
  
  Бесшумно открываю дверь в кабинет только для того, чтобы зависнуть на пороге от странного зрелища. Мой помощник Василий и госпожа Влада смеются. Не в том смысле, что прямо ржут, заходясь в безудержном веселье. Нет, это какой-то особенный, тихий смех. Я бы даже квалифицировал его как интимный или заговорщиский. Хотя какие, к черту заговоры, когда они знакомы всего минут 20 в общей сложности? Но при этом я, наблюдая вполне себе наглядную картину, как оба сидят с кружками парующего чая в руках, наклонившись лицами друг к другу, и тихо о чем-то говорят, издавая эти самые сдержанные звуки - мягкий смех. Госпожа Влада поджала под себя ноги, и это делает ее позу совсем какой-то девчачьей, а вечно насупленный Василий сейчас совершенно расслаблен. Он даже сутулиться перестал. При этом я, хоть убей, не могу вспомнить, чтобы парень за три месяца работы моим помощником вообще улыбнулся хоть раз! Я что, настолько невнимателен, или этого и правда не было? Василий толковый, исполнительный, готовый сидеть хоть до утра, как и я, перерывая базы данных, в отличие от других стажеров, что так и не ужились со мной и попросились к другим, не таким самодурским следакам. Он действительно был полезен и даже временами незаменим, учитывая вечную занятость IT-шников и мою тупость в освоении современных технологий. Но, опять же, проработав с ним бок о бок столько времени, я реально не могу вспомнить его веселящимся.
  Да ну и хрен с ним! Сто пудов это опять какой-нибудь гипнотический приемчик госпожи Влады, которой остро надо расположить всех к себе. Отстранившись от раздумий на тему необычных реакций подчиненного, все равно краем глаза отмечаю, что сидит Владислава уже понятное дело босиком, а ее нелепые сейчас туфли сохнут на спрятанном в углу нашем масляном обогревателе. Ну и ладно, мне нет дела до того, что предложил это не я, а, оказывается, такой пронырливый, мать его, тихоня Василий. Бросаю короткий взгляд на обоих до того, как они выпрямляются и прекращают свою беседу, и вдруг ловлю себя на том, что размышляю, может ли Василий привлекать Владу? Он младше ее, и лицо у него простака рязанского, но когда женщин останавливала разница в возрасте и простоватое личико? Млять! Да о чем я вообще, на хер, думаю? Это что со мной не так-то? Может, и не так уж не прав Серега? И мне реально в отпуск пора, потому как совсем ум за разум заходит? Мой помощник и госпожа экстрасенс опять становятся сами собой. Он - сутулым ботаном, уткнувшимся в экран или документы, а она -невзрачной дамочкой с лишенным эмоций лицом. Влада опускает ноги на пол, как будто чувствует себя неуютно в моем присутствии, и выпрямляется, глядя при этом прямо на меня без признаков смущения. Я, чувствуя внезапное раздражение, иду в угол кабинета, где на старой обшарпанной вешалке уже сто лет болтается дорогой пуховик. Почти целый год назад его здесь оставил подозреваемый, который прямо в процессе допроса стал главным обвиняемым в деле об изнасиловании и убийстве ребенка и отправился прямиком в СИЗО. Естественно, ему это не понравилось, и он пытался бушевать, и, пока усмиряли, о его верхней одежде так и забыли. Потом выяснилось, что ее некому забрать, потому как урод умудрился покончить с собой в камере, а родни у него не оказалось.
  Я подошел с курткой к Владе и, наклонившись, накрыл ноги, но так, чтобы не касаться. И, поднимая голову, столкнулся с ее ошеломленным взглядом. Почему-то вдруг вспомнилось, как она замешкалась в дверях, когда я их открыл, и как косилась, когда подставил вначале стул, и сразу подумалось, что для нее никогда никто ничего не делал, даже какой-то мелочи. Не знаю даже, почему это в голову пришло, но если женщины знают, что такое проявление хоть элементарного внимания, то не смотрят на тебя так, будто ты прошелся по комнате голышом на голове.
  - Спасибо, - пробормотала она, продолжая смущать меня своим пристальным пораженным взглядом.
  - Все равно он тут черте сколько висит и никому не нужен, - пренебрежительно пожал я плечами. - Хоть для чего-то сгодится.
  Выражение ее темных глаз тут же изменилось, в них проскользнул легкий оттенок разочарования, но я не успел понять почему, потому как в дверь постучали.
  Следующие два часа я опрашивал двух свидетелей, одного из которых считал стопудовым убийцей, а Влада изучала дело маньяка, которое ей вручил Василий, хотя особого интереса я не заметил. Она перелистывала страницы довольно быстро, почти не вчитываясь, так, словно это был глянцевый гламурный журнальчик, а не сухие факты, повествующие о чьей-то боли и смерти, и то и дело смотрела на моих фигурантов. Причем ее интерес был гораздо меньше, когда в кабинете сидел и бубнил первый, тот самый, кого я и подозревал, чем когда зашел второй. Младший родной брат убитого, тщедушненький очкарик в идеальной белой рубашечке с галстучком, эдакий мальчик одуванчик без возраста, полная противоположность безвременно почившему старшему брату, гуляке, бабнику и здоровенному детине.
  С его появлением в кабинете она, казалось, совсем забыла о лежащих перед ней документах и, часто моргая, смотрела на меня, на мямлящего ответы на мои вопросы свидетеля, а потом почему-то на двери. Причем, похоже, ее взгляд ощущался вполне осязаемо, потому что к концу допроса парень уже ерзал и нервно оглядывался на нее. А Влада будто и не замечала этого и продолжала пялиться, сильно хмурясь, словно что-то было ей непонятно и приводило в замешательство. На самом деле мне даже стала нравиться эта ее способность действовать на нервы и выводить из равновесия. Не знаю, как там обстоит со всякой сверхъестественной похабенью, а вот эта фигня могла быть реально полезной. Я стал нарочно затягивать допрос, и парень совсем раздергался.
  - Послушайте, а можно уже закончить побыстрее, - не выдержал наконец он, и глянул на Владу уже откровенно неприязненно, чего она, впрочем, и не заметила вовсе. - Меня в коридоре жена беременная ждет. Может, уже достаточно вопросов?
  - Я решаю, когда достаточно, гражданин Сысоев Владимир Алексеевич, - нарочно монотонным голосом ответил я. - А жену зачем с собой брали-то? Тем более в положении.
  - Я не брал! Она сама захотела. Волнуется очень. Знает, как мне трудно пережить гибель Славки! - Парень тут же стал похож на ежа. Ну ладно, на тощего ежа-доходягу! - И вообще, разве вас это касается?
  Услышав про жену, Влада резко поднялась и, едва не упав, выпутала ноги из обернутого вокруг них пуховика, совершенно не замечая, что босая, пошлепала через кабинет к двери. Она не просто шла, а почти неслась, наклонив голову и упорно глядя перед собой, и это почему-то подействовало на всех нас, как команда следовать за ней.
  Выскочив за дверь, я увидел ее прижавшуюся спиной к стене и неотрывно глядящую на сидящую напротив на банкетке миниатюрную девушку с уже заметным животиком под элегантным черным платьем. На голове у той была траурная косынка, и на ее фоне лицо казалось очень бледным хотя и необыкновенно миловидным. Она захлопала огромными прозрачно голубыми глазищами, переводя их на каждого из нас по очереди. Под пристальным вниманием Влады она заерзала, губы задрожали, а руки стали нервно теребить ткань платья.
  - Что-то случилось? - с дрожью спросила беременная и в этот момент выглядела настоящим испуганным ангелом, хрупким и беззащитным.
  Мой свидетель метнулся к ней тем самым отчаянным движением, в котором безошибочно читаются прущие наружу мужские инстинкты охранять самое дорогое.
  - Что здесь происходит? - теперь в его голосе был настоящий гнев.
  - Милый, мне страшно! - беременная вцепилась в руку мужа, глядя на него так, будто ее убивают.
  - Как вы смеете пугать мою жену! - закричал на Владу молодой муж, хотя она пока не произнесла на единого слова и даже не шелохнулась.
  Девушка вскочила и прижалась всем телом разъяренному супругу, реагируя, на мой взгляд, совершенно неадекватно в этой ситуации. Ясное дело, что Влада сейчас выглядела странновато, но не настолько же чтобы закатывать истерику. Но с другой стороны, это же баба, да еще и с гормонами чего с нее взять-то? Девица натуральным образом разрыдалась, глядя на нас всех невинными заплаканными глазами, а ее муж стал вопеть, что будет на нас жаловаться в прокуратуру. В считанные секунды происходящее переросло в скандал грандиозного масштаба и из кабинетов вокруг стали выглядывать.
  Влада же смотрела на истерящую беременную почти с отвращением, кажется, совсем не замечая ни холодного пола, ни криков, ни людей, появляющихся отовсюду. Потом она схватилась за живот и завертела головой, как будто что-то искала. Натолкнувшись взглядом на меня, она пробормотала:
  - Туалет?
  - Там! - машинально показал я, и она сорвалась с места.
  И тут я вспомнил.
  - Твою ж дивизию, там же только мужской, женский в другом конце, - и стал догонять ее, но только и увидел закрывшиеся перед носом двери.
  - Никому пока не уходить. Я вернусь через минуту, - бросил через плечо.
  - Да что вы тут все себе позволяете! - заорал Сысоев мне вслед.
  - Какого хрена там... - начал я, влетев следом, и тут увидел Владу над первой же раковиной. Ее сгибало в жутких спазмах. Она вцепилась в края фаянса так, что пальцы побелели, и тяжело дышала, иногда всхлипывая.
  - Вы нездоровы? Может, скорая нужна? - я и сам не мог понять, почему так саднит внутри от ее вида, вот такой тощей, сотрясающейся и явно страдающей.
  - Как же я ненавижу это! - вместо ответа сипло пробормотала Влада и открыла кран.
  - Что именно?
  - Это она убила, - проигнорировав мой вопрос сказала женщина, стряхивая с тонких пальцев воду.
  - С чего вы взяли?
  Влада посмотрела на меня в отражении грязного зеркала, и я ощутил себя вдруг полным дебилом, задающим тупейшие вопросы. Ее глаза сейчас выглядели опять теми темными провалами на бледном лице, пугающими дверьми разума, за которыми хранятся знания, недоступные другим и, наверное, совершенно не нужные им, чтобы жить и оставаться в своем уме. И это было и страшно до усрачки, и при этом непреодолимо притягательно. А потом она снова моргнула и опустила глаза к льющейся воде, и все пропало, оставив только краткое ощущение ледяного прикосновения где-то под диафрагмой.
  - Это она убила, - повторила женщина с нажимом и обернулась. - Не случайно. Нарочно. Долго готовилась. Она насквозь этим пропиталась. Бедный ребенок. Его мать не только убила его отца, но и отравила всю себя.
  - В смысле отравила? - я испугано дернулся к выходу. - Мне тут трупы лишние не нужны!
  Влада непонимающе захлопала на меня глазами.
  - Я имела в виду ненависть, замысел. Когда человек так долго мечтает о смерти другого, он навсегда остается отравленным, выгнившим. Вот вы же тоже убийца, но внутри у вас этого нет. Вы и она... это нельзя сравнить.
  Она вот просто так, как нечто само собой разумеющееся назвала меня убийцей, что я сначала просто опешил, а потом озлился.
  - Знаете что! Эти ваши штучки не сработают со мной, неужели еще не поняли? - зарычал на нее. - Может, просто потрудитесь не мешать мне выполнять свою работу, раз уж мне все равно от вас не избавиться, и не будете устраивать тут цирк!
  - Простите! - Влада устало вздохнула. - Просто это бывает со мной. Я постараюсь сдерживаться. Но эта девушка действительно и есть ваша убийца.
  - Да? И как вы прикажете мне использовать эту инфу? Пойти и в лоб спросить, не она ли замочила братца своего муженька припадочного? Как мне это доказать? На каком основании предъявить?
  Влада в ответ только посмотрела совершенно беспомощно, чем разозлила меня еще больше.
  - Вы хоть знаете, что по материалам дела ее вообще в день убийства даже в городе не было? - продолжил я наседать на нее. - Уезжала она к маме. Это упоминают все свидетели. Можете доказать обратное? - женщина помотала головой. - Может, знаете, где хотя бы орудие убийства искать?
  - Не знаю, - Влада опустила голову и вдруг чихнула. Тихо и придушенно, как какой-то долбаный жалкий котенок, даже смешно, черт возьми! Мой гнев моментально испарился. Вот только что прямо трясло, а тут раз - и нету!
  - Идите же вы в кабинет и закутайте свои чертовы ноги! Как вообще можно ходить в такой обуви осенью в дождь! - Я как сварливый старый дед, ей Богу!
  - Нет, - затрясла она головой. - Пока она там, я тут побуду. Не могу я... рядом с такими.
  Она выглядела совершенно удрученно и, похоже, извинялась, но явно давала понять, что с места не сдвинется.
  - Твою ж дивизию, - пробормотал я. - Ладно, дайте мне пять минут, я выпишу дамочке повестку на послезавтра и отправлю. А к вам сейчас Василий придет с обувью.
  Какого черта я вообще иду у нее на поводу?
  - Хорошо, я в коридоре постою, - почти покорно кивнула Влада и пошлепала по плитке, а я, проводив ее взглядом, от души выругался.
  В туалет вошел один из моих коллег, столкнувшись с женщиной в дверях, многозначительно прокашлялся, намекая на неуместность присутствия тут госпожи экстрасенс. Влада же не обратила на него внимания и только прижалась к стене снаружи, повернувшись спиной в сторону моего кабинета, и так и осталась.
  Я посмотрел на всех присутствующих в коридоре и покачал головой. Вот же свезло мне так свезло, теперь прямо я центр внимания всего отдела! То-то же еще по мне пройдутся все кому не лень. Хотя по хрену мне. Гораздо важнее, что мне делать с этой Владой несуразной и всем от нее услышанным? Поверить? Забыть? Или проверить? Но как?!
  
  
  
  
  
  
  
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"