В этот день произошли три важных события для Всемирной истории. Во-первых, я собственной персоной отправился на беседу по поводу своего трудоустройства. После того как меня выгнали с предыдущего места службы, я обнаружил, что пенсионное содержание, установленное мне демократическим Российским правительством, месяца за три отправит меня за пропитанием на ближайшую помойку. При этом мне было понятно, что данное место добывания средств к существованию, при наличии там ожесточенной конкуренции (в рынке же нынче живем), не позволит моему организму полноценно получать необходимые для минимального поддержания человеческой жизни калории и отчасти витамины. Драки и смертоубийства за черствую корку хлеба на всех трех помойках нашего микрорайона я неоднократно наблюдал. Яростные массовые сражения за выброшенных кем-то полмешка полусгнившей картошки, напрочь отметали для меня реальные перспективы пристроится к мусорному каналу снабжения. Кстати, чтобы прекратить "Гнилокартофельную битву" властями был подтянут ОМОН, разгонявший сражающихся, удивлению жителей микрорайона, исключительно модными демократизаторами, и почти не стрелявший из автоматов "резинкой".
На мои обращения в различные фирмы и организации с предложением услуг по своей специальности, по образованию и по опыту (до назначения мне пенсионного содержания я все-таки успешно и узнаваемо трудился) я получал типовой ответ. Меня узнавали и сразу же с дрожью в голосе говорили: "Друг ситный, нам не хотелось бы из-за тебя иметь головные боли и ещё что-нибудь похуже. Не думай, что если живешь в большом городе, и никто ничего не узнает. Ты и сам прекрасно понимаешь, что если мы возьмем тебя на любую должность - нас взорвут. Это образно говоря...И взорвут не пластитом, тротилом или динамитом. Все будет гораздо страшнее. Нас закопают. Придется бросать все и скрываться, самое близкое - в заброшенных селах на Камчатке или на Сахалине. И то не уверены, что и там спасемся..." Все указывали на лицо, которое выгнало меня с работы. Глагол - выгнали, конечно, некоторое моё преувеличение. Посланцами "того лица" мне было твердо сказано - мы вас сократим. Я намекнул, что мою должность сократить невозможно. Она была, есть и всегда будет. Так что, несмотря на мои искрение сомнения в нормальном функционировании судебной системы в отдемокраченной России, есть вероятность судебного решения в мою пользу. Ха, сказали мне, тогда мы сократим вашу супругу, а ей ещё ой-ей-ей сколько до пенсии. Она - не вы, поломойкой на швабру не пойдёт. И пользы от суда для неё никакой...
Чтобы вы лично решили в такой ситуации? У вас иллюзии, что в бандитской стране таких ситуаций для вас не возникнет? Наивняшка, вы наш.
Так я начал тосковать и виновато прятать глаза от домашних. И вдруг, неожиданно и внезапно - звонок! В телефонную трубку мне прошептали: "Приходите на собеседование. Мы вас помним...Что смогли...Только не упоминайте нас...Скажите там, о вакансии случайно услышал в трамвае...Успеха!" Кто-то предполагает, что я все выдумываю и несу сплошной бред. У нас в стране равных возможностей и безбрежной свободы такого, мол, печального детектива быть не может. В одном из дней моей Всемирной истории я расскажу предысторию, как и почему, и за что, таких как я, выгоняют с работы.
Итак, я иду по коридору одной из организаций, адрес которой мне прошептали. Сказано, удет справа холл, из него переход в приемную начальника и зама. Секретарь вас узнает и заведет в кабинет начальника для беседы. Расскажите про пенсию и возникшее желание потрудиться на благо страны. О прежнем - ни слова...
Вот он - холл... Его, как мне объяснили, соорудили в двух стилях: слева - строго-официальном, справа - защитно-природном, контора-то по защите природы.
Мое изумление от встречи на строго-официальной стороне описанию не поддается, я знаете, не Булгаков там, или какой-нибудь другой Гоголь. Произошло второе событие этого дня - я встретился с Ельциным. Некоторое время я стоял остолбеневший. А вы бы, как себя почувствовали, нос к носу столкнувшись императором Всея Руси?
Ельцин висел на официальной стене. То есть не самолично зависал, а на стене присутствовала громадная картина кисти неизвестного мне художника с изображением известного многим господина Ельцина. Как сказал один довольно подкованный классик, каждая эпоха определяется не только наличием портретов вождей на стенах, но и их размерами. Кто рискнул в таких масштабах в полный рост изобразить г. Ельцина небожителем, вроде как помазанником божьим, как ранее в присутственных местах изображали российских императоров, возможно, историкам предстоит ещё разобраться, но он был размещён на строго-официальной стороне холла.
Возможно, с первого раза сходство изображения масляными красками г. Ельцина с естественной натурой мы бы не подтвердили. Нам редко удаётся видеть г. Ельцина с бокалом, полным, предположим, коньяка, но данная авторская трактовка до боли знакомого образа нам близка.
Безусловно, прыжки в мешке в речку с моста, дирижирование г. Ельцина оркестром полицейских музыкантов в Берлине, игра деревянными ложками на голове знакомого президента, ночное путешествие по Вашингтону в неглиже, рассказы про загогулины и про снайперов, тоже требуют отдельных, эпически-живописных полотен, и там можно лучше выразить глубину образа, но восхищенный взгляд, устремлённый г. Ельциным на бокал с коньяком прогрессивно - импортного размера, нам думается, художник воплотил блестяще.
В портрете г. Ельцина, вы могли бы убедиться сами, появись у вас такая возможность, несомненно, видна какая-то настороженность автора к оригиналу, с которого создавалась картина, но, на наш взгляд, настороженность явно недостаточная. Поставьте перед нами мольберт, дайте нам в руки кисть, и мы в изобразительном искусстве пошли бы дальше. Мы создали бы из данного г. Ельцина фиолетовый квадрат Малевича. Черный-то уже имеется, и он не отразил бы неоднозначность фигуры господина Ельцина, фиолетовый был бы в самый раз. Где господин Ельцин - там всё фиолетово.
Причём, я бы широкими мазками представил его в истинном виде - в майке -алкоголичке и с четвертью самогон в левой руке. Уверяю вас, мне бы хватило изобразительного таланта представить на холсте вонючую, картофельную самогонку, изжеванную затасканную майку и этого гада, поганого. Вы назовёте это нашей упорной неприязнью к царьку Бориске Сорокогадусному. Отнюдь, что вы? Какая неприязнь? Чур меня, чур меня! У меня к нему открытая ненависть и нескрываемое презрение. Подонки, клятвопреступники и предатели для меня не существуют как люди.
На большом трехметровом полотне у данного неизвестного автора г. Ельцин предстаёт перед зрителем не только, так сказать, президентом, но и отечественным патриотом, а также мужчиной выдающегося взгляда. Рисовальщик изобразил борца-патриота в лапсердаке государственного покроя, естественно, римского пошива из коллекции Версаче "Известные деятели года", в слегка отутюженных брючатах фирмы "Хуго Босс".
Представляя обувные принадлежности нарисованного образа, создатель картины пошёл на смелый шаг, он воплотил задумку многих моих соотечественников - единение скромного г. Ельцина с населением подведомственной территории. Теплотой и любовью художника к своему персонажу отдаёт обувь г. Ельцина на картине. Полный величия и отеческой заботы г. Ельцин обут в плетёнки - сандалеты из козловой кожи производства известной итальянской фирмы "Монро". Слышны даже виртуальные поскрипывания сандалет - плетёнок, так искусно они изготовлены. Плетёнки напоминают отечественные скороходовские изделия, популярные среди нищих российских пенсионеров, давней модели "Прощай молодость". Недавно на антресолях я обнаружил и у себя такие. Учусь нынче вновь ходить в них, туфлишки напрочь прохудились, а в кирзачах кажный день даже нам, нищему пенсику, несподручно щеголять.
Ну и, конечно, затейливо выписанные художником, хорошо заметны на г. Ельцине: неброский израильский галстук кручёного шёлка, французская рубаха, брючный ремень от джинсов фирмы "Леви страус". Носки финского производства дополняют образ настоящего патриота, того ещё отца всего вверенного ему населения.
Автор поместил г. Ельцина в обычный для него пейзаж: танки обстреливают народных депутатов, чеченцы режут головы русским солдатам, оборванные и нищие старики и старушки собирают объедки на помойках, реальные уралмашевские пацаны в драках за богатые для рэкитиров места, русские девчонки-проститутки на дорожных российских трассах.
Не таясь, выскажу своё мнение. При всех способностях угодить заказчику, творец не удержался и от приукрашивания, грубо говоря, от излишней лакировки. На картине г. Ельцин, как мы уже упоминали, держит в руке хрустальный бокал с вроде бы неизвестной зрителю жидкостью. Досконально зная исключительную настойчивость господина Ельцина в работе над документами, мы, естественно, можем догадываться о составе жидкости. Несомненно, и все остальные знающие согласятся, художник изваял в бокале коньяк. Или виски. Возможно, в замысле была и водка. В любом случае, в бокале - не фруктовый сок, что мы, г. Ельцина никогда не видели с бокалам в руках?
Но вот в самом бокале, на наш взгляд, и есть тыкающая в глаза гипербола. Навскидку - бокал импортного размера, что в духе устремлений г. Ельцина к передовому, прогрессивному. То есть, бокал ёмкостью, баррель не баррель, но на ненашенский галлон потянет, что в любом случае намного поболее нашего русского литра. В порыве выяснения истины, мы спросим себя, а одолеет ли господин Ельцин, скажем, бокал того же коньяка объёмом хотя бы более литра? В духе социалистического реализма в искусстве мы обязаны ответить отрицательно. Даже охваченный жесточайшим приступом демократии г. Ельцин литр коньяка за один приём не потянет. Это ведь вам не зубы прополоскать.
Как ранее сказал поэт, стоя перед портретом другого отечественного государственного деятеля: под таким волнующим произведением хочется почистить себя и плыть в демократию дальше...Но видимо, совершенно голышом. Всё равно по прибытии на место назначения (то есть туда, где обосновалась эта самая демократия), внимательные еврейские банкиры и не менее еврейские олигархи разденут тебя, как липку, так сказать, как мы и заметили, догола. А мы, нищие пенсики, ещё до встречи с олигархами, вынуждены будем спустить имеющееся с советских времен накопленное барахлишко, чтобы во время плавания к демократии окончательно не сдохнуть с голода.
Стоя голышом перед портретом самого неистового дерьмократа, тебе останется возблагодарить этого алкаша за жизнь счастливую нашу, за будущее, которое не светит и не греет (у пиндосовских рабов и ишаков-пахарей для европейских колонизаторов будущее одно - ад и жуть). Можно ещё попытаться у Гаранта Конституции выпросить специально оформленный документ с разрешением клянчить милостыню у церквушек и рыться в поисках пропитания в помойках. И, несомненно, с наслаждением плевать в эту проклятую гадину до скончания веков.
Стены этой официальной части холла во времена первого явления демократа Ельцина изумлённому населению покрасили в цвета нового российского флага. Позже государственным его объявил уже большой друг жителей страны, Всенародно избранный Ельцин, после долгой и упорной работы над документами.
Флаг слева покрыли нотами нового для страны демократического гимна в изложении композитора Глинки, а справа предусмотрительно оставили место для текста Гимна, которые бы радовали всё тех же дерьмократов. Слов для демократического Гимна почему- то не добыли. Неправда ли, Гимн, где не имеешь возможности выразить словами восторг и радость от единения со своей нацией, не впечатляет.
Однако, как ни работал в дальнейшем Всенародно избранный над документами, слова Гимна все одно не вытанцовывались. Никто из новоявленных демократов так и не смог придумать, о чём бы таком спеть в новоявленном гимне. "Боже, царя храни" - открыто орать не решались, а за "Боже, храни Ельцина!" непременно схлопотали бы по жирной, откормленной демократической роже грантоеда, При словах "Боже, храни олигархов, укравших богатства страны!" население схватилось бы за родные и до боли знакомые в руках Калаши. Пока по части торжественно наполненных слов в демоГимне имеем явный облом.
Краска на стенах с тех давних пор отвратительно порыжела, запачкалась потеками, слева так обсыпалась штукатурка, что желающие исполнить мелодию демоГимна музыки Глинки по еле проглядывающим оставшимся нотам, сыграли бы всего лишь бандитский наигрыш "Мурка, ты мой мурёночек!".
Заходя в кабинет начальника конторы на беседу, я сплюнул на удачу. Оказалось, я угадал верную примету конторы - плюнь на картину маслом на строго-официальной стене и будет тебе счастье-удача. Так что, первое событие дня окончилось для меня неплохо - меня приняли на службу. Так получилось, что начальник конторы был "на новенького" - недавно его перевели в наш город на эту должность и "тайн Мадридского двора" не знал, обо мне прежнем и не догадывался, а потому я и получил это местечко, не слишком пусть хлебное и добычливое...Как ни печально, но позже ему прилетело (не иначе кто-то стуканул), а вот за меня или нет, не догадываюсь.
Второе событие дня Всемирной истории тоже - в руку. Служа в конторе, я для добывания очередной порции счастья ежедневно имею возможность плевать на картину, её не убрали даже после всяких катаклизмов в стране. Кое-как, но помогает. Пусть не ведет по пути к счастью, но хотя бы до беды не доводит.
И третье событие этого дня моей Всемирной истории - господин Ельцин 5 апреля получил удостоверение российского пенсионера и книжицу ветерана труда. К сожалению, как и все нормальные человеческие российские люди.
Мой отец, Николай Васильевич, пусть земля ему будет пухом, в это день сказал:
- Я мирный человек. По возрасту - не смог повоевать с фашистами на фронте. По здоровью, подорванному войной - не смог служить в армии. Никогда не держал в руках оружия. Но я собственноручно расстрелял бы трех человек: Гитлера, Ельцина...И не дрогнула бы рука! И с автоматом управился бы! !
- А третий-то кто, папа, попал бы под раздачу?" - спросил я.
- Шлепнул бы того, кто придумал сосиски в целлофановой обертке! - усмехнулся он.