Чаусова Елена, Рашевская Наталия. Зять Дарта Вейдера

- Нет! Нет! Не надо! Остановитесь!

Лея снова разбудила Хана, мечась и вскрикивая во сне.

- Ч-ш, ч-ш, маленькая, прекрати, - он склонился над женой, и когда та открыла глаза, спросил: - Тебе опять снился этот ублюдок с пустым шлемом вместо головы?

- Да, - вздохнула Лея и уткнулась в его плечо.

- Поучил бы я его, - пробормотал себе под нос Хан. - И этот недочеловек - твой отец, как такое только может быть...

Повстанцы никогда не пытались договариваться. В самом деле, нужно было быть первосортным идиотом, чтобы думать, что в этом есть какой-то смысл. Очевидно, именно с таким идиотом лорду Вейдеру сейчас и приходилось иметь дело. Космический кораблик настойчиво висел перед носом имперского крейсера, и некто требовал немедленно вступить с ним в переговоры.

- Лорд Вейдер, вы - трусливый ублюдок! - в очередной раз послышался в динамиках очень решительный голос. - Выходите поговорить по-мужски один на один! Бесполезно прятаться за спинами ваших штурмовиков! Я все равно до вас доберусь! Лучше соглашайтесь добровольно, тогда никто не пострадает!

В глубине души Вейдер находил это забавным. В самом деле, несоответствие сил было таким невероятно огромным, что угрозы не могли огорчить или разозлить, зато развеселить - запросто. И это было что-то редкое в его довольно мрачной жизни, так что он отдал приказ по переговорному устройству:

- Не трогайте придурка, я с ним поговорю.

Вейдер уже был готов к чему угодно, однако вбежавший к нему изрядно перепуганный солдат все же сумел его удивить.

- Он утверждает, что он ваш родственник, лорд Вейдер! И требует личного семейного разговора, без свидетелей!

- Мой кто?! - удивленно воскликнул ситх - впрочем, через динамик костюма это прозвучало весьма зловеще.

- Простите, лорд Вейдер! Я не виноват, лорд Вейдер! Он так сказал, лорд Вейдер! Этот безумец врет, лорд Вейдер! Я безмерно вас уважаю и ценю, лорд Вейдер!

- Да заткнитесь наконец! - рявкнул Вейдер, отчего солдат присел и затрясся. - Приведите его и оставьте нас одних. Родственник...

Он хмыкнул, и от этого звука, искаженного динамиком, солдат, уже бегущий к выходу, снова присел, да так и выбежал за дверь на полусогнутых, похожий на серого краба.

Наглец вошел в помещение с высоко поднятой головой, и Вейдер с удивлением его узнал. Он замораживал этого нахала для исполнения договора с Бобой Феттом.

- Заморозка отвратительно влияет на мозги, если вы решили, что она устанавливает какие-то родственные связи, - сообщил Вейдер очевидное и заскучал. Всего лишь сумасшедший, этого следовало ожидать. Ладно, все равно немного любопытно, что он себе навоображал.

- Заморозка! - во весь голос возмущенно гаркнул псих, широко расставив руки в стороны. - Заморозка, подумать только! Про заморозку вы, значит, помните, а про то, что у вас дочь есть - не помните! А я, между прочим, ваш зять. Дорогой папа, - последние слова он выдохнул с холодной яростью и впился в лорда Вейдера пристальным взглядом.

"Какая дочь? Какой зять? Какой папа?" Лорд Вейдер был очень умным человеком и весьма изобретательным, его трудно было поставить в тупик, но сейчас он так искренне недоумевал, что это было близко к глюку подвисшего компьютера.

- Какая дочь? Откуда? - ошарашенно спросил он.

- А откуда вообще дети берутся? Имя Амидала вам тоже ни о чем не говорит? А вы ведь даже были женаты... тайно, иначе-то джедаям нельзя. Интересно, вам-то кто мозги приморозил?

- У меня от нее сын! Сын! - отчаянно воскликнул Вейдер.

- Как людей живьем замораживать вы, значит, знаете, - ехидно хмыкнул Хан, - а того, что у них иногда двойни рождаются, не знаете. А еще лорд ситхов называется! Это ж надо, мой тесть не знает простейших вещей о размножении. Да уж, полезных советов в личной жизни от вас ждать не приходится... папа. Даже жаль - очень хотелось вам сказать, чтобы вы их себе засунули в задницу! Учитывая, до чего вы довели собственную дочь, скотина вы ведроголовая!

- До чего довел? - растерянно спросил Вейдер и только после этого начал смутно догадываться: - Мы с ней знакомы?

В принципе, учитывая скольким людям он так или иначе причинял зло, зачастую опосредованно, он мог ее и не знать - например, если убил родителей, как в случае с сыном... В смысле, не родителей, конечно, и убил не собственноручно, однако виноват, как всегда, был он. Не то чтобы он хоть когда-либо отказывался от ответственности, просто хотелось знать, от какой конкретно.

- Ну надо же, в этом черном тазу на ваших плечах иногда бывают разумные мысли! Лея Органа - знакомое имя? Или у вас там очередной провал в памяти? Подумать страшно, какое вы ей воссоединение с родителем после многолетней разлуки устроили! Врагу такого не пожелаешь! Ей теперь кошмары по ночам снятся! А виноваты - вы. Как вы думаете, приятно ли знать, что твой отец - конченая сволочь, галактический тиран, пытал тебя и потом продал в рабство? Хотя вы не думаете! Поэтому я вам скажу. Это! Ни джава! Не! Приятно! Это! Чудовищно!

- Говорит, - глухо ответил Вейдер, хотя это мало что меняло в том, как его голос передавался наружу - после чего выпал из физической реальности, соединившись с Силой. Та не оставляла его насовсем вовсе никогда, однако накрывала с головой, лишая связи с обычной реальностью, нечасто. Вейдер зачастую сомневался в утверждении, что мидихлорианы разумны, но что они чувствительны к состоянию своего спутника, с которым находятся в симбиозе, сомнения не вызывало. Выход в Силу был спасением для воспаленного разума, которому трудно было осознать все произошедшее. Сила успокаивала; давала надежду, что он справится со всем. И с этим - тоже.

Сейчас он больше всего хотел знать, что ему делать со столь безмерной безбрежной виной перед дочерью... если она и правда его дочь. И, воззвав, он получил ответ. Он увидел свою любимую Амидалу с двумя младенцами, которых она держала на руках, и та, кивнув ему и кротко улыбнувшись, тихо произнесла:

- Исправляй!

- Как я могу это исправить? Как! - взревел лорд Вейдер, могущественный ситх, который не мог даже разодрать лицо руками, хоть ему этого и хотелось, лишь беспомощно приложить перчатки к шлему. Впрочем, он вспомнил, что мог бы сделать это и Силой, и десять царапин рассекли щеки, которые все равно было не сделать хуже и уродливей.

Хан Соло впервые за это время взглянул на своего злосчастного родственника с интересом - и даже, быть может, с толикой сочувствия. Потом протяжно вздохнул и, хлопнув себя руками по бедрам, возмущенно воскликнул:

- Потрясающе! Сперва я должен объяснять своему тестю, как дети рождаются, а теперь он меня спрашивает, как ему с дочерью мириться... Ничего сам не может, кроме как планеты взрывать. Повезло же с родственничком, - он смерил Вейдера задумчивым взглядом и деловито сообщил: - Значит так... папа, слушайте внимательно и запоминайте: у нормальных людей, если один перед другим в чем-то виноват, сперва положено просить прощения...

Вейдер изумленно заморгал, а потом искренне спросил:

- А зачем? Мне все равно нет прощения.

"И никогда не было, с давних пор..." - подумал он.

- Все-таки вы идиот, - теперь уже с нескрываемым сочувствием сообщил Хан. - И то верно: кому, кроме конченого идиота, придет в голову такое творить? Идиота и эгоиста! Хоть раз в своей несчастной жизни, хотя бы сейчас, когда в вас зашевелилось что-то человеческое, подумайте не о себе! Жену угробили, сына - чуть не угробили, дочь до трясучки довели - и стоите тут, думаете о своем прощении. Идиот. Мне решительно плевать, простит вас Лея или нет, тем более, вы этого и вправду ничуть не заслуживаете. Но она, по крайней мере, будет знать, что вы чувствуете вину и раскаиваетесь. Понимаете вы, кретин в шлеме? Прощения просят для этого, чтобы сказать другому, что вы сожалеете.

Вейдер внезапно сердито фыркнул:

- Я так могу сказать, что вы идиот, раз не можете собрать космический корабль с ноля своим руками. И не рассказывайте мне потом, что вас этому не учили. Нормальным я не был никогда, и как нормального меня никогда не воспитывали, но если ей станет от этого хоть немного легче - я готов попросить прощения, хоть и не вижу в этом никакого смысла. Только, раз уж вы в этом так хорошо разбираетесь, то заранее и объясните, что лучше говорить, что делать и чего не делать потом, а то опять окажется, что я не так все сделал, как у вас, нормальных, положено.

- Трудный у вас характер, папа, - со вздохом сказал Хан, но снова посмотрел на лорда Вейдера с искренним сочувствием, - но я очень ценю и уважаю ваше желание что-нибудь делать. И вправду, попросите... для начала, первым пунктом. Пункт номер два: не повторяйте прошлых ошибок, это обесценивает сказанное. Пункт номер три: сделайте для нее что-нибудь хорошее, чтобы хоть отчасти возместить то, что уже натворили. Желательно, не один раз. Видите, это намного проще, чем собрать космический корабль. И даже проще, чем починить, - тут он вздохнул, вспомнив одну досадную поломку в двигателе "Сокола". Тогда у них с Чуи ушел не один час только на то, чтобы понять, что именно сломалось. А что сломалось здесь - было очевидно, как белый день.

- Я все-таки лорд ситхов, а не джедай, которому положено денно и нощно печься о других, - напомнил Вейдер, - так что за голубиным нравом - не ко мне. И, кстати, вы действительно идиот, поломка была совершенно очевидной, можно было понять просто по звуку. Но это не важно, важно другое - где Лея? Я надеюсь, мой зять не такой кретин, чтобы притащить ее сюда на своем хлипком тысячу раз ломаном суденышке.

- А вы за хороший корабль считаете только то, что разом половину планеты угробить может? - немедленно обиделся за "Сокола" Хан. - Впрочем, Лея и вправду не здесь, и так я вам и сказал, где находится база повстанцев! Встретитесь где-нибудь на нейтральной территории, - тут он принялся старательно представлять один контрабандистский притон с танцующей на столе твилекской полуголой девицей - на тот случай, если лорд Вейдер снова вздумает без спросу порыться у него в голове.

- Ну уж что не такую развалюху я держу за хороший корабль - это точно, - хмыкнул Вейдер, глянув в иллюминатор, а потом резко хлопнул ладонью по пустой панели на приборной доске. - А теперь выметайтесь, вы меня утомили. Главное уже сказали, а если придут в голову какие-то детали по пункту три: "сделать для дочери что-нибудь хорошее" - присылайте сообщения. Идите уже, не то и впрямь познакомитесь с моим тяжелым характером!

У него начинала болеть голова, а в таком состоянии ему слишком часто хотелось кого-нибудь убить и не то чтобы всегда удавалось сдерживаться. В конце концов, воздержание не лежало в основе кодекса ситхов.

- Повезло же с родственничком... - пробурчал Хан Соло себе под нос, но действительно развернулся и вышел, по пути размышляя о том, что "сообщения по пункту три" и впрямь будут не лишними. Мало ли, что этому придурку в голову взбредет, учитывая, как он пообщался с Люком.

"Тысячелетний Сокол" болтался на орбите заброшенной планеты незаселенной планетарной системы. "Все равно ее никому не жалко, даже если этот твой... вспылит и разнесет ее на кусочки, как он любит", - прокомментировал Хан Соло свой выбор.

Лорд Вейдер прибыл на встречу один, на корабле, глядя на который трудно было бы подумать, что тот принадлежит ему - он не был черным или даже серым. Это была яхта, белая с хромом, сияющая, как новогодняя игрушка, которая скорее подошла бы какому-нибудь прожигателю жизни, но не тому, кого повсюду звали Дартом Вейдером.

Испытывая странное чувство, которое он с трудом припомнил и определил, как неловкость, лорд Вейдер прошел по коридору в захламленный отсек для отдыха и остановился перед двумя своими родственниками. Лея ухватила мужа за руку и смотрела на посетителя не без испуга, так что подходить ближе Вейдер не решился, хотя девушка и пыталась держать лицо. Но он же видел, какие чувства стоят за этим.

- Здравствуй, дочь, - выдавил из себя он.

Хан тоже прекрасно видел, как сильно переживает жена, и крепко сжал ее руку в ответ. От этого Лее стало совсем немного, но спокойнее - раз уж муж решился на разговор с Дартом Вейдером, перепугав ее этой выходкой до полусмерти, неужто сама Лея не сможет поговорить с отцом в куда более спокойной обстановке?

- Ну здравствуй... папа, - вовсе нерадостно ответила она, смерив Вейдера долгим взглядом от шлема до сапог, и гордо вздернула подбородок. - Ты что-то хотел мне сказать, я так понимаю?

Вейдер, конечно, пытался заготовить слова, неоднократно, но произнести их сейчас от этого легче не становилось. Он прикусил губу, в очередной раз порадовавшись, что под шлемом этого никто не видит, и наконец сказал:

- Я пришел принести свои извинения, - он вздохнул. - Я ужасный отец, вероятно, худший во всей Галактике, то, что я совершил по отношению к тебе, совершенно непростительно, и я до сих пор не понимаю, чем тебе могут помочь эти слова. Но хорошо бы, если бы они могли: я не хочу, чтобы моя дочь мучилась из-за меня. Поэтому очень прошу меня простить.

Лея очень старалась сохранять невозмутимое лицо, но нижняя губа предательски задрожала - и она тут же сжала зубы и нахмурилась. Нет уж, плакать сейчас она не будет! И вообще... Лея резко обернулась к мужу и уставилась на него подозрительным взглядом.

- Это ты ему сказал, что нужно говорить? - сердито спросила она.

Хан тут же отрицательно замотал головой, вытаращив глаза и приложив ладонь к груди.

- Он сам, честное слово! Я даже читать черновик отказался!

- Ладно, - вздохнула Лея и так же резко повернулась обратно к отцу. - Ты в самом деле сожалеешь? И не вздумай врать, я почувствую! Ты действительно сожалеешь, скажи мне, по-настоящему?

Вейдер чуть не хлопнул себя полбу. Про "сожалею" входило в первоначальный текст, а он забыл, как он мог!

- Конечно! - растерянно воскликнул он, впрочем, прозвучало это, как обычно, гулко и малоэмоционально. - Иначе зачем бы я вообще сюда пришел? То есть, будь мне все равно - незачем. Вас двоих ловить? Не настолько ценная добыча, прости, я имею в виду с точки зрения Империи, а не с моей собственной. В общем, я здесь именно потому, что сожалею.

Он понятия не имел, насколько именно дочь овладела Силой, но надеялся, что она хотя бы это поймет: он сказал чистую правду. И еще - что он готов уйти в любой момент, как только она захочет, ведь понятно, что его вид не доставляет ей удовольствия.

Лея ехидно усмехнулась и покачала головой.

- Ну вот, черновик закончился - и ты опять несешь какую-то циничную ерунду. Зато уж теперь я точно уверена, что это от души! - она задумчиво вздохнула. - Ладно, хорошо. И что ты собираешься теперь с этим делать? Со своим сожалением и раскаянием, я имею в виду. Что ты собираешься делать дальше?

Может быть, это прозвучало чересчур... холодно и грубо. И, будь Лея более великодушной, более благородной - ей следовало бы сейчас куда сильнее его поддержать. Это был бы достойный поступок: помочь проклюнуться ростку чего-то человеческого в одном из самых жестоких созданий в Галактике. Но, видимо, Лея для этого была слишком эгоистичной - и не могла, не могла, вовсе не могла ему сейчас посочувствовать. И простить не могла: за всю свою жизнь, без мамы и без него, за все, что он совершил... за то, каким он был. Ее отец! Дочери должны гордиться отцами, а не... так вот. И Лея не могла - быть добрее, милосерднее, терпимее. Но очень надеялась, что он сейчас не развернется и не уйдет, решив, что все бесполезно. Потому что если он уйдет - она тоже будет сожалеть, она будет сожалеть об этом всю жизнь.

Ничего толкового он ей предложить не мог, Вейдер понимал это совершенно отчетливо. Все, что у него было сейчас, казалось отчаянно мелкими крохами по сравнению со всем, что он уже совершил. Он скривился.

- Я думаю, в подобной ситуации лучше спросить, чего бы хотела ты от меня. Я много чего могу сделать, но вовсе не уверен, что это будет то, что нужно. Скорее нет, чем да, - осторожно ответил он.

- Я бы хотела от тебя, чтобы ты не сошел с ума еще до моего рождения, - с горечью сказала Лея, болезненно скривив губы, но тут же взяла себя в руки и продолжила совершенно ровным тоном: - К сожалению, это невозможно. Так что нам придется иметь дело с тем, что есть. Ты отпустишь всех схваченных повстанцев. Я знаю, что прошу невозможного, не трудись объяснять. Но если ты в самом деле хочешь что-то исправить, тебе придется совершить невозможное. Ты отпустишь всех, кто жив, а потом придешь и лично зачитаешь мне и Люку список тех, кто не выжил в ваших застенках. Чтобы мы убедились, что ты вправду отпустил всех, кого мог - извини, у меня все еще маловато поводов верить тебе на слово.

- Я понял. Что-то еще?

Уйти хотелось нестерпимо. Дело было не в том, что Лея ему не верила, зачем бы ей было верить? Не в том, что она не хотела его прощать - никто бы не захотел на ее месте. Но было как-то отчаянно неприятно, что перед тем, как его прогнать, она решила еще и воспользоваться его чувством вины. Впрочем, он тоже воспользовался бы, а Лея была его дочерью, так что не Вейдеру ее упрекать. И он не упрекал, просто отгородился, как мог, выставил мысленный щит, через который она бы не ощутила ни его мыслей, ни чувств, через этот щит не пробивался даже Учитель.

- Да, - кивнула Лея, поразившись тому, как тихо, почти жалобно прозвучал сейчас ее голос. Потому что просить об этом было очень страшно, куда страшнее, чем про повстанцев. Та просьба напоминала переговоры, а их она вести умела прекрасно, с кем угодно, а это... было куда более личное. И очень болезненное. Она собралась с духом, посмотрела прямо - туда, где за страшной черной маской должны были быть его глаза, все же человеческие, и так же тихо, но твердо, закончила: - Расскажи мне про маму... Я ее совсем не помню.

Вейдер пошатнулся. Отчего-то подобной просьбы он не ожидал вовсе, и дорогая девочка смогла ударить его во второй раз еще хуже, чем в первый. Но он собирался выполнить и эту просьбу, конечно, она имела полное право услышать.

- Можно я присяду? - немеющими губами попросил он.

- Разумеется, чувствуйте себя как дома, - отозвался Хан и тут же смутился, кашлянув в кулак и обняв жену, потому что это звучало как-то совершенно неуместно, учитывая... всё.

Впрочем, они и вправду уселись, будто это была милая встреча давно не видевшихся родственников, и Лея тут же снова уставилась на отца, ловя каждое слово, пока он говорил. Дело было не в маме, хотя ей очень хотелось узнать, уже много лет. Просто, возможно, это был единственный способ хоть как-то ему поверить. Если было, чему верить. Если он любил жену, он сейчас не сможет ни врать, ни говорить то, что положено говорить, ни изображать из себя лорда и главнокомандующего. И можно будет хотя бы взглянуть, какой он... сам по себе. А если не любил - тогда во всем этом попросту нет смысла.

- Она была старше меня. Волшебная принцесса, фея из сказки в оранжевых одеяниях служанки, которая случайно оказалась там, где не положено появляться волшебным принцессам и феям... - начал Вейдер. Вряд ли это было правильно, но он когда-то сочинял сказку, которую рассказал бы своему ребенку, сказку о том, как папа встретил маму. Очень давно - когда еще надеялся, что сможет ее спасти. У той сказки был счастливый финал, у этой его быть не могло, но Вейдер почему-то начал с очень давно сочиненных слов. Может, просто забыл другие, а говорить было нужно.

Чем больше он рассказывал, тем сильнее Лея сжимала губы и вцеплялась в мужа. Теперь ей очень хотелось заплакать, но отчего-то никак не получалось. Вместо этого звенело в ушах и наваливалось странное тяжелое чувство огромной растерянности, и было совершенно непонятно, что с ним делать. Со всем этим было непонятно, что делать. Очень трудно узнавать, что твой отец сошел с ума потому, что слишком любил твою мать и не смог предотвратить ее смерть. Он и вправду был жестоким эгоистичным чудовищем и был виноват во всем, в чем Лея его винила - но сейчас его было жалко. Только слез не было все равно.

Лея смогла заплакать лишь вместе с ним. Сперва она вовсе не поняла, что происходит - через проклятый костюм это звучало так, словно что-то сломалось в динамике, и он начал хрипеть и шуметь слишком сильно, искажая слова. А потом наконец услышала, что ему трудно говорить - и почувствовала. Его эмоции были достаточно сильны, чтобы она почувствовала и поняла.

- Ненавижу твой костюм! - с отчаянием выпалила Лея. - Ненавижу, потому что не могу слышать твой настоящий голос, не могу видеть твое лицо, в глаза тебе не могу посмотреть! Ненавижу! И тебя ненавижу! За то, что ты с собой сотворил! Идиот несчастный! Зачем ты с собой так?.. - она неровно вздохнула, хватая ртом воздух, и наконец разрыдалась, уткнувшись в плечо мужу. От жалости к отцу, к маме, к себе и Люку - ко всему горю, ко всей боли, ко всем бедам, ко всему, что им пришлось пережить, ко всему, что с ними стало.

Зато Вейдеру это, наоборот, помогло прекратить плакать. Само собой, дочь его ненавидела, а как же, он и не ждал иного. Он и сам себя ненавидел и сжился с этим чувством так, что, казалось, оно было почти не хуже любви. Естественнее.

- Я знаю, что ненавидишь. Я привык.

Ему очень хотелось сказать своему зятю, что незачем было затевать это представление, легче Лее не стало, скорее наоборот, но дочь вцепилась в Хана и плакала, так что переговорить наедине возможности не было. Впрочем, возможно, Вейдер напишет этому дураку, который понимает в нормальных человеческих отношениях ничуть не больше, чем он сам, все, что думает по поводу случившегося. Раз уж сказать не выходит.

- Ид-ди-и-о-о-от, - прорыдала Лея в жилетку Хану, вцепившись в него еще крепче, а потом, вдруг перестав плакать, посмотрела на мужа снизу вверх и почти спокойно спросила: - Как ты ему смог хоть что-то объяснить?.. Он же ничего не понимает. Совершенно ничего не понимает... Ты ничего не понимаешь! А я тебя даже обнять не могу по-человечески из-за этого костюма! Когда тебя так жалко! И маму жалко! Всех жалко! Ненавижу твой костюм! - едва ли не выкрикнула она, обернувшись к Вейдеру, а потом зарыдала снова.

- Без него даже дыхание является довольно затруднительной вещью, - объяснил Вейдер, - повреждения, которые я получил, не совместимы с жизнью нормального человека. А я выжил за счет Силы. Так что вряд ли тебе бы понравилось обнимать тот искореженный обрубок, который находится внутри костюма.

Снова резко перестав плакать, Лея решительно встала, вытерла ладонями мокрые щеки, подошла к отцу и уселась перед ним на корточки, уставившись на его черную маску, похожую на морду неведомого чудовища.

- Сколько ты можешь дышать без шлема? - спросила она с очень серьезным и сосредоточенным выражением на лице. - Я хочу знать заранее. Сколько у меня будет времени, чтобы посмотреть на тебя. Тебе в глаза.

- Минуты две, с натяжкой - три, - признался Вейдер. - Но ты и сейчас смотришь мне в глаза. Я вижу.

- Зато я не вижу, - нахмурилась Лея. - А ты опять ничего не понимаешь. Сними шлем. Ты обещал делать то, что мне нужно - и сейчас мне нужно видеть моего отца. А не это вот... - она неопределенно махнула рукой и поморщилась.

- Обещал, но я очень сомневаюсь, что тебе это на самом деле нужно, - Вейдер вздохнул. Он знал, что людям часто куда проще воспринять любого ксено, нежели уродливого человека, так что смотреть на него ей точно легче не будет. Но, с другой стороны, если он нарушит свое обещание, он тоже все испортит, так что шлем снять придется, хоть и страшно. И не от того, что без маски он делался уязвимее, но от того, что боялся, как отреагирует дочь. А ведь о том, как ощущается собственный страх, Вейдер тоже давно забыл! Так что, вздохнув еще раз, он решительно стащил шлем с головы. Никто не назовет лорда Вейдера трусом, даже он сам!

Когда отец снял шлем, Лея замерла, уставившись на него совершенно недвижным взглядом. Ей хотелось видеть глаза, но теперь она смотрела на бледную кожу, исчерченную морщинами и шрамами, на темные круги возле этих самых глаз - на лицо очень несчастного, совершенно измученного человека, который делал с самим собой совершенно кошмарные вещи. И кроме этого лица не замечала ничего - ни того, что у нее дрожат руки, ни того, как у нее за спиной Хан подался вперед и напряженно замер, готовый сделать что-нибудь, что угодно, если ей вдруг потребуется помощь. Только Лее сейчас помощь была не нужна вовсе, она прекрасно знала, что делать - и, протянув ладонь к лицу отца, осторожно провела дрожащими пальцами по уродливому шраму, рассекающему щеку. Это была его боль - по крайней мере, Лее казалось именно так, что сейчас она видит все его страдания обретшими плоть, больше не прячущимися за жестокой маской, такими, какие они есть.

- Несчастный... что ты с собой сотворил, - проговорила она, чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы.

У нее было очень мало времени, совсем мало. Лея торопливо поднялась и, наклонившись, поцеловала отца в щеку, прижимая ладонь к другой, со шрамом, а потом замерла, уткнувшись лбом ему в висок, мысленно отсчитывая секунды, которые у нее еще оставались. Семьдесят восемь, семьдесят девять... вторая минута. Примерно - она считала не с самого начала. Совершенно по-детски шмыгнув носом, Лея отстранилась и снова принялась вытирать слезы с лица.

- Я все еще тебя не простила. И если ты вздумаешь все испортить - не прощу никогда. Но ты можешь попытаться... Ты заслужил. Не быть больше таким одиноким, - торопливо проговорила она то, что хотела успеть сказать, глядя ему в глаза.

Вейдер надел шлем неторопливо, будто оттягивал момент, когда тот разъединит их с дочерью, и не чувствовал ни-че-го. Ни боли, ни радости, ни ужаса, которые должны были быть, он догадывался о них. Даже столь привычной ненависти к себе не чувствовал тоже. Наверное, это был шок, хотя смешно было думать: "У меня шок", - он же точно знал, что не мог шокироваться ничем с тех пор, как стал тем, кем стал, и с тех пор, как ощутил, что Амидала покинула мир живых.

В любом случае, нужно было что-то сказать, и Вейдер согласился:

- Слишком рано прощать, совершенно не за что прощать.

- Тогда сделай что-нибудь, - тихо ответила Лея, - чтобы я могла тебя простить. Пожалуйста. Потому что я очень хочу.

- Я постараюсь, - пообещал он и поднялся на ноги, - но мне понадобится время. И... меня несколько беспокоит, что моя дочь летает на корабле, который грозит развалиться прямо в космосе, да притом без приличного механика на борту. Постарайся делать это пореже. Я там... Эта яхта пока что безымянная и она гораздо более надежна: после двух провалов со Звездой смерти я обеспокоился техникой безопасности. Эта яхта не развалится точно.

Речь вышла несколько путанной, но дарить подарки Вейдер вообще никогда не умел, поэтому поспешил развернуться, чтобы уйти.

- Ну-ка стой, - окликнула его Лея так решительно, словно не рыдала совсем недавно и не переживала один из самых трудных моментов в своей жизни. - К твоему сведению, сбегать, толком не попрощавшись - не самый удачный способ налаживать отношения. Раз уж собрался дарить подарок, будь добр сделать это по-человечески. Идем, сам мне все покажешь, должна же я посмотреть, что умеет строить мой отец, помимо смертоносных взрывающих планеты космических станций...

- К слову, постоянно ругать космические корабли своих родственников - тоже не лучший способ налаживать отношения, - не удержавшись, пробурчал Хан Соло, подойдя к жене и обняв ее за талию. - Но я тоже посмотрел бы... чего вы там понастроили.

Кажется, это было еще более неловко, чем когда Вейдер пришел. Тем более, на борту яхты ждала новую хозяйку Фа-один-эс-пять, и Вейдер вовсе не горел желанием видеть это свое создание лишний раз: Фа была излишне дружелюбной. Как и Си-Три-Пи-О, вспомнив которого Вейдер создал Фа. Но, в конце концов, у его сына робот был, значит, и у дочери должен был быть.

Так или иначе, раз уж он принялся играть по их правилам, следовало продолжать, иначе не стоило и затеваться.

- Пошли, - кивнул он, и все отправились осматривать яхту. Ни ее внешнего вида, ни внутреннего устройства Вейдер бы не постыдился, а вот когда, принявшись описывать, что и как сделано, он проговорился, что своими руками собирал некоторые блоки, то, кажется, покраснел. Право слово, это было слишком мелкое занятие для лорда ситхов, сколько бы удовольствия ему ни доставляло создавать подобные вещи. Но, против всякого ожидания, и дочь, и зять отреагировали на это сообщение едва ли не с восторгом.

- Вот теперь это по-настоящему хороший подарок, - улыбнувшись, сказала Лея, - раз ты его сам сделал, а не кому-то там поручил. Поручать - слишком похоже на лорда Вейдера. Собрать своими руками подарок для дочери - куда больше подходит для моего отца.

После ее слов ситуация стала казаться совсем уж неловкой, и Вейдер вовсе не знал, куда себя деть, растерянно пробормотав: "Спасибо... то есть, пожалуйста", - но тут положение неожиданно спас Хан, принявшийся с воодушевлением выяснять технические подробности. Это тоже было неловко, потому что говорил он так дружелюбно и заинтересованно, словно вовсе позабыл, насколько неприятным был их последний разговор о кораблестроении, но все же обсуждать любимую и знакомую вдоль и поперек тему было куда проще, чем все эти... отношения. Пока на них не выехала Фа.

- Новая хозяйка Лея! - воскликнула она. - Я так ждала вас, чтобы познакомиться, голограммы ничего не передают! И не могут рассказать, что вы желаете на обед!

- Это Фа-один-эс-пять, - пробормотал Вейдер, - робот-домохозяйка. Я подумал, что у столь занятой политикой и повстанческими делами дочери едва ли много лишнего времени, чтобы уделять его бытовым мелочам. И, кажется, Фа предпочитает готовить, а не убирать.

- Она очень похожа на Трипио, - сощурившись, проговорила Лея, подозрительно покосившись на отца, и тут же расплылась в улыбке: - Ты нарочно, чтобы у меня тоже был робот, как у Люка! Вот это - совсем уж замечательный подарок! - продолжая довольно улыбаться, она немедленно обняла отца, не забыв в очередной раз проворчать, что терпеть не может его костюм.

- А ее вы тоже сами собрали? - с искренним любопытством спросил Хан, разглядывая Фа, терпеливо ожидающую, когда к ней обратятся и что-нибудь поручат.

- Да, - сознался Вейдер, - хотя насколько хорошо она готовит, проверить сам не могу, мой рацион, как вы понимаете, не стряпают на обычной кухне. Но она обучаема, так что переучите, если что.

- Нет, так совсем несправедливо выходит, - неожиданно огорчилась Лея. - У меня есть собранный тобой лично дроид, а у Люка - нет. И с ним ты, между прочим, даже не говорил по-человечески ни разу! Какое-то... так себе исправление выходит, честно говоря, - она схватила мужа за руку и хмуро уставилась на отца. Сейчас ей и самой было неловко, что она за всеми этими переживаниями и сумбурными событиями чуть не позабыла о Люке, а ведь для него все это было важно ничуть не меньше - может, даже и больше.

- Я и сам собирался попросить устроить с ним встречу, если он согласится. Впрочем, понимаю, что ты не поверишь. Но я бы хотел, потому что это действительно несправедливо. А дроид... думаешь, ему нужно два? - рассеянно спросил Вейдер, думая о другом.

Возможно, нужно было попытаться настоять на встрече с обоими одновременно, чтобы ни один ребенок не ощущал, что его поставили позади другого, но лорд ситхов, не ведающий страха, побоялся, стоило себе в этом признаться, а теперь назад уже не вернешь. Да и вряд ли им обоим нужно одинаковое, чтобы примириться, так что в чем-то разговоры по отдельности все же будут лучше. Но, так или иначе - Люк уже оказался вторым.

- Два?.. - Лея недоуменно нахмурилась, но тут же просияла, будто ей прямо сейчас подарили еще что-то очень хорошее, и, ткнув в Вейдера пальцем, объявила: - Ты собрал Трипио! Ты придумал Трипио, а не просто скопировал с него Фа! Когда я скажу это Люку, он точно захочет с тобой встретиться.

- Хорошо бы, - Вейдер откровенно сомневался, что из этого что-то выйдет, но все равно попросил: - Скажи, раз считаешь нужным.

- Опять ты ничего не понимаешь, - сочувственно вздохнула Лея. - Ладно, я тебе за обедом объясню, Фа как раз собиралась нам что-то приготовить.

- В самом деле, давайте хотя бы поедим, - буркнул Хан, который тоже успел изрядно утомиться выяснениями семейных отношений Скайуокеров, даже больше их самих.

Выполнить просьбу Леи насчет освобождения повстанцев было нелегко чисто физически: лорд Вейдер предпочитал, чтобы это происходило под его присмотром, опасаясь, что иначе их могут выпустить на сорокаградусный мороз в тонких тюремных робах или в чистое поле под бластеры штурмовиков, которым полезно потренироваться на живых мишенях. А это бы Лею не устроило. Не то чтобы он был так сильно не уверен во всех своих подчиненных, но в данном случае даже единственная ошибка была непростительной. Заодно он проводил инспекторские проверки и собирал документы, которые потребовала дочь. А имперских баз, где содержался бы хоть один повстанец, было много.

Перелеты из края в край Галактики были ему привычны, он и без того любил устраивать неожиданные инспекции, чтобы войска не расслаблялись, но вот удерживаться от того, чтобы задушить в гневе нерадивого офицера или парочку, было очень сложно. Вейдер сильно подозревал, что привычки убивать Лея не оценит, и сдерживался, раздавая "последние предупреждения" и придушивая аккуратно, даже не до полусмерти. Он настолько вошел в бешеный ритм, занятый единственным важным для него делом, что едва не отказался от встречи с Люком, с недосыпу не сообразив, что именно ему пишут - просто потому, что это отвлекало от главной задачи. Но, конечно же, прибыл на встречу пунктуально, хотя был глубоко уверен, что уж на этот-то раз никакого толку от извинений и разговоров не будет. Один разговор у них уже был. "Люк, я твой отец!" - эта фраза до сих пор звучала в ушах, как гимн собственному идиотизму.

Они снова встретились на космическом корабле - на той самой яхте, которую Вейдер подарил Лее. "Я назвала ее Падме Амидала Наберри", - первым делом сообщила ему дочь, когда он прибыл, чем окончательно вывела его из душевного равновесия. Хотя, если описывать то, что он почувствовал, выходило, что сказанное его... тронуло. Но Вейдер совершенно не был готов растрогаться. И к тому, что их встреча будет походить на сборище родни еще сильнее, чем прошлая - тоже не был готов. Его зять, разумеется, тоже был тут, Фа-один-эс-пять готовила обед, Си-три-пи-о суетился вокруг и называл его "мастер Энакин", невзирая на то, что после стирания памяти напрочь не помнил те времена, когда Вейдера так звали. Так что в каюту, где его ждал Люк, Вейдер вошел, успев совсем ошалеть от происходящего, и, остановившись у двери, растерянно уставился на сына.

- Ну, здравствуй еще раз, - усмехнулся Люк, поднявшись со скамейки, на которой сидел, и принялся разглядывать отца с головы до ног, будто видел впервые и был страшно удивлен.

- Здравствуй, сын. Я виноват перед тобой не меньше, чем перед Леей, и сожалею тоже не меньше, - сразу сказал он и забыл, что собирался говорить дальше. Осознав, что память решила над ним посмеяться во второй раз тоже, после мучительной паузы добавил только одно: - Прости.

- Ты сядь, - Люк приглашающе кивнул и уселся сам, после чего очень серьезно сообщил, уставившись на свою железную руку, сжимая и снова разжимая пальцы: - Знаешь, это сражение, а не разговор. Оби Ван мне сказал, что я должен буду с тобой сразиться еще раз... Выходит, мы сейчас сражаемся. Хотя я был готов и по-настоящему. Не очень хотел, честно говоря, но был готов.

Вейдер сел. Скорее всего, после таких слов он сел бы и без приглашения, он не был уверен. Впрочем, сейчас он не был уверен ни в чем.

- Зато я не готов сражаться. Ни с тобой, ни с Леей.

- Почему вдруг? - уставившись на него очень искренним взглядом, спросил Люк. - Что поменялось? Раньше был готов, а теперь не готов... Про Лею ты, положим, не знал - но про меня-то знал... - Люк снова задумчиво посмотрел на свой протез и тихо вздохнул.

- Ты умеешь задавать сложные вопросы, - сообщил Вейдер, пытаясь понять, как объяснить, что после случившегося оглушающие ненависть и ярость ко всему и вся несколько поутихли и не могут заглушить собой прочих чувств, которые, как оказалось, у него все же были. Он стал куда худшим ситхом за это время. - Скорее всего, дело в том, что я не смог бы... повторить. Теперь, когда знаю каково это - сражаться с собственным сыном.

Люк немного помолчал, а потом поделился:

- Никогда бы не подумал, что ты станешь извиняться. Когда я себе представлял вторую нашу беседу, то думал, что ты начнешь предлагать мне переходить на Темную сторону, вместе править Галактикой и какую-нибудь еще занебесную ерунду в том же роде. Это было бы в твоем духе. У тебя... странные представления о любви и родственных отношениях. Я даже сочинял, что тебе на это буду отвечать, как переубеждать. А теперь ты извиняешься, переубеждать тебя, вроде как, ни в чем не нужно - и я, кажется, не знаю, что мне теперь делать. Это так странно!

Вейдер согласился:

- Я бы сам не додумался извиниться. Так что ты, в общем-то, прав насчет меня, - а потом признался: - Я встретил в Силе вашу маму, впервые за все время. Если бы не это... Ты все верно обо мне думал.

- Все-таки нет, не совсем, - возразил Люк, снова принявшись разглядывать его любопытным и удивленным взглядом. - Ты смог поступить по-человечески... неважно, ради кого из нас - ради мамы, ради Леи, ради меня или всех вместе. У тебя не настолько странные представления о любви, как мне казалось. Лучше.

Вейдер хмыкнул:

- Кто бы мог подумать, что в этой Галактике кого-то волнуют мои преставления о любви. В основном всех заботят мои преставления о ненависти. Я хочу сказать - мне наш разговор тоже кажется странным.

- Ну, я джедай все-таки... - усмехнулся Люк. - Хотя не в этом дело, конечно, а в том, что ты мой отец. Лея была права: ты не понимаешь... хотя очень стараешься. Поэтому заслуживаешь шанса, в этом она тоже была права.

- Я не слишком высокого мнения о джедаях, - не удержался Вейдер, - чересчур сильное навязывание самоотречения порождает желание сбежать на Темную Сторону. Кому было бы плохо, если бы я смог защитить свою мать? Кому было бы плохо, если бы я мог жениться на вашей матери не тайно? Но это же слишком эгоистично! Надо думать о других, спасать кого угодно, только не близких, отдать всего себя служению. Впрочем... может, тебя уже учили не так: теперь, когда они не в силе, не с деньгами и гонимы, возможно, теперь они пересмотрели свои принципы. Я не знаю.

Люк уставился на него еще заинтересованней, а потом улыбнулся и сказал:

- Меня никак не учили. Не этому... Мастер Йода долго объяснял мне, что нужно быть решительнее и меньше сомневаться в себе, но про самоотречение ничего не говорил. Я думаю, в этом просто не было необходимости... Я и так готов был с тобой сразиться, потому что не смог бы иначе - чтобы из-за моих переживаний страдали тысячи живых существ по всей Галактике. Но без его уроков я бы, наверное, вовсе не верил, что справлюсь... струсил бы. Так что мне много говорили про уверенность и стойкость, а про самоотречение - ничего. А тебе - наоборот. Как ты думаешь, почему?.. Это тоже сложный вопрос, я знаю.

Вейдер упрямо поджал губы, а потом все-таки ответил:

- Это простой вопрос, и я догадываюсь, какой именно ответ ты хочешь от меня услышать, но, знаешь, у нас были разные учителя... даже если у них те же имена. Твои - старше и мудрее. И научились смотреть на ученика, а не на себя. Это хорошо.

- Ты до сих пор так сильно на них обижен... - с искренним сочувствием сказал Люк и нахмурился. - Спустя столько лет. Намного сильнее, чем я на тебя. И вовсе не за кодекс джедаев, конечно, не за него сам по себе. За то, что они этим кодексом запретили тебе любить и быть рядом с близкими. Ты так думаешь - что не смог из-за них и из-за кодекса...

- Обижен? - удивился Вейдер и чуть подумав согласился: - Возможно. Хотя, в общем, это неважно, просто далеко не все джедаи хоть что-то понимают в любви. И не приписывай свое личное мировоззрение их заслугам.

- Как раз это и важно! - воскликнул Люк едва ли не с возмущением и, вздохнув, закончил уже спокойнее: - Про тебя, про твои представления о любви, твое нежелание со мной сражаться, твои обиды на джедаев - про все. Я не хочу про отношения с Силой и судьбы Галактики - может, потом... Я хочу про то, как мальчик, который изобретал добрых роботов, разучился чувствовать хоть что-то, кроме ненависти.

- Хорошо, - смиренно согласился Вейдер и, сложив руки на коленях, приготовился к долгой беседе. Все-таки его детям для примирения с ним нужно было... странное. Лее - чтобы он про маму рассказывал и шлем снимал, Люку - про детство.

На самом деле, Люку хотелось понять. Понять - значит простить, так ведь? Лея, кажется, что-то поняла и пыталась объяснить ему тоже, но так ничего не выходило. Наверное, потому что такое можно сделать только самому, лично. Ему хотелось знать, каким отец был раньше, какой он человек за пределами всего этого... противостояния Темной и Светлой Стороны Силы, власти Империи, обязанностей лорда-командующего войсками. Это было очень похоже на нужное Лее, только Люку нужно было понимать иначе. Поэтому он расспрашивал - о том, как отец жил, что его интересовало, что волновало и что было важным, чему он радовался и от чего расстраивался, что думал о тех или иных вещах и что чувствовал. Много вопросов, простых и сложных - чтобы хоть немного понять человека, который был его отцом.

- Все равно не понимаю... я хочу понять, очень хочу - и не понимаю, - наконец сказал Люк, всплеснув руками. - Зачем?.. Почему?.. Как?.. Ты хотел быть с близкими и любить их - но в конце концов оказался там, где это вовсе невозможно. И я хочу понять, как. И не понимаю, самого главного не понимаю...

- Не знаю. Видимо, я оказался недостаточно хорош, чтобы их спасти и суметь быть с ними.

Эти слова оказались неожиданно правильными - потому что были честными. Сейчас, глядя на отца, Люк действительно мог разглядеть в нем мальчика, собирающего добрых роботов из хлама, у которого в жизни было совсем мало хорошего, и который смертельно обиделся на тех, кто сперва пообещал ему, что хорошего станет больше, а потом отнял даже то немногое, что было. И на него этот самый мальчик теперь обижался тоже - что Люк считает его виноватым в этих потерях, в том, что он не справился, что оказался слишком плох для хорошего. Обижался - и еще, наверное, боялся, что и сын его теперь отвергнет, гордо замотавшись в джедайский плащ, потому что отец "недостаточно хорош".

- Я тоже для тебя слишком джедай, - грустно усмехнулся Люк. - Упрекаю тебя за то, что ты обиделся на Орден и решил стать лордом ситхов, чтобы они больше ничего не могли тебе запретить. Только как джедаю мне это было бы все равно... мне не все равно, как твоему сыну. Который вырос без тебя и с которым ты даже поговорить не смог нормально в первый раз. Прости, очень сложно сочувствовать тому, что так сильно задевает. Тому, что ты ушел на Темную сторону вместо того, чтобы остаться со мной и Леей. Но я пытаюсь, видишь, иначе не спрашивал бы. Я правда хочу понять, потому что хочу суметь тебя простить.

- Вряд ли это возможно, мне кажется, - Вейдер пожал плечами. - Ты хороший человек, как и Лея, только не требуй от себя невозможного, это иногда ломает. В твою голову просто не умещается такое чудовище, как я, но, на самом деле, и не стоит меня туда умещать. И прощать меня не за что. Я заранее не любил ребенка, который убьет мою любимую, и поэтому не пытался найти и вырастить его. Не пытался узнать. Я вас бросил, и в этом нет даже капли того, что вы ищете ради того, чтобы меня простить.

Он отвернулся, а Люк медленно встал, так же медленно подошел к отцу и положил руки ему на плечи.

- Ты слишком сильно ее любил, и тебе было слишком больно, чтобы это пережить. Ты и не пережил, ты тогда умер - а потом жил мертвым, потому что тебя засунули в этот костюм и не дали умереть окончательно. Хотя тебе так было бы легче, наверное - совсем умереть. Не так больно. Я понимаю, вот теперь понимаю... видишь? И это вовсе не сложно, и мне не нужно в себе ломать ничего, и ты не чудовище.

- Умереть было бы легче, только вот живой мертвый - всегда чудовище. Но если тебе так легче считать - пусть. Я для этого здесь, - Вейдер посмотрел на сына снизу вверх. - Главное - никогда не выбирай быть мертвым чудовищем при жизни. И все.

- Ты сейчас говоришь, как хороший человек, - неожиданно широко улыбнувшись, сказал Люк. - Хороший человек с тяжелым характером, которому в жизни пришлось очень плохо. Пожалуй, меня устраивает. Что у меня такой отец.

А потом они пошли обедать, будто какая-то нормальная семья: отец, дочь с мужем и сын. И это было, пожалуй, еще страннее всего остального: застольные разговоры, почти не касающиеся никаких тяжелых тем - хотя, казалось бы, кроме таких тем у них не было почти ничего. Но они говорили о том, можно ли восстановить память Трипио, и Хан ворчал, что лучше бы ему стерли склонность разводить панику, а не воспоминания. Обсуждали, хороший ли Фа повар. Говорили про новую яхту Люка, и когда тот шутил, что отец специально выкрасил ее в оранжевый, чтобы легче было ловить имперским войскам, Лея весело и от души хохотала, а вовсе не пугалась. "Сам виноват, - говорила она, продолжая хихикать. - Мог бы любить серый цвет или хотя бы синий. Я просто честно сказала, какой тебе больше нравится". И это в самом деле было забавно, а еще... уютно. И ни капли не трагично и не пугающе. Словно все было в полном порядке.

Вызовы по дальней межкосмической связи оставались одной из немногих вещей, которые радовали лорда Вейдера, так как это могли быть дети: вместе или кто-то один. На самом деле, чаще это была Лея. Сам Вейдер связываться с ними не рисковал - письма еще куда ни шло, но пытаться поговорить первым, показывая, как он соскучился, было неловко. Так что он воспринял сигнал о вызове с затаенной радостью, которая мигом улетучилась, когда оказалось, что его вызывает Император.

- Вы зарвались, лорд Вейдер, - безо всяких приветствий сообщил Палпатин. - Превысили свои полномочия, забыли о благе Империи и ведете себя... недопустимо. Будьте любезны явиться ко мне немедленно и объяснить все это. А сейчас я с вами больше разговаривать не намерен, - закончил Император и тут же пропал из эфира, оставив Вейдера размышлять, что ему теперь делать.

Разумеется, он этого ждал, рано или поздно оно должно было произойти. Он так спешил еще и поэтому - было совершенно очевидно, что выполнить просьбу дочери в полном объеме он не сможет, его остановят раньше. Потому старался сделать как можно больше. Вопрос заключался в другом: оставить ли ему запись или все-таки попытаться увидеть детей напоследок? Плохо было и то, и другое, но, как конченый эгоист, он, разумеется, выбрал удовольствие для себя и вызвал корабль "Падме Амидала Наберри".

- Ты первым вышел на связь! - сразу обрадовалась Лея, ответившая на вызов.

Впрочем, к радости Вейдера, на яхте оказались они все, даже его зять - он сам не знал, почему, но с Ханом Соло ему тоже хотелось попрощаться. По крайней мере, поблагодарить за советы, которые и впрямь оказались не самыми худшими.

- Когда только успел так соскучиться? - удивился включившийся в беседу Люк. - Совсем недавно виделись. Или тебе не терпится гонки на истребителях повторить?

- Я очень быстро успеваю соскучиться, - сознался Вейдер, - минут за десять. Но я не поэтому.

Он замолчал, так как дальше было трудно. И речь заранее он не составил, а зря.

- Что случилось?.. - тут же заволновалась Лея. - На вас повстанцы напали? Вы на повстанцев напали? Тебя заставляют строить третью Звезду Смерти?

- Что-то с костюмом не в порядке? - предположил Люк, который почему-то постоянно волновался за здоровье отца, даже когда для волнения не было никаких причин.

- Нет, все проще: меня вызывает к себе Император и он недоволен. Это было предсказуемо. Возможно, все обойдется, но я решил на всякий случай сказать, что я вас люблю, - ответил им Вейдер.

- Ты что, серьезно?! - ахнула Лея. - Ты собираешься разговаривать с этим мегаломаньяком?

- Пошлите его к хаттам и сбегите к повстанцам, - внес оригинальное предложение Хан.

- Если ты к нему, то мы с тобой! - выпалил Люк, готовый, кажется, сорваться к отцу прямо сейчас.

- Никакого со мной! Растворитесь! Исчезните! У него на вас планы, и он будет вас искать. Меня же он обнаружит легко - связь ученика с учителем слишком сильна. Так что лучше уж я сам попробую разобраться, чем буду прятаться. Близко к нему не подходите, это... - тут Вейдер запнулся, так как слова "это приказ" вряд ли помогли бы. - Это моя самая большая просьба.

Люк открыл было рот, чтобы решительно возразить, но Лея схватила его за плечо, так сильно стиснув пальцами, что он ойкнул и промолчал.

- Хорошо, отец. Не беспокойся, мы постараемся быть в безопасности, насколько это возможно, и будем беречь друг друга. Так что не переживай слишком сильно, и помни, что мы тебя тоже любим. И удачи тебе.

- Но... - снова попытался высказаться Люк, и Лея сжала его плечо еще сильнее.

- Удачи, - повторил вслед за женой Хан.

Застать императора во дворце в последнее время было все труднее. И первая, и вторая Звезда Смерти планировались им как самые надежные крепости, на которых можно поселиться, несколько меньше, чем обычно, опасаясь врагов - кто ж знал, что они окажутся вовсе не надежны?

Поэтому пока что Император кочевал между огромными крейсерами и разнообразными базами, чтобы найти его было не так легко. И пэотому они встретились в обычном, пусть и крупном пустующем отсеке, из которого вынесли всю мебель, оставив лишь трон и парочку голографов, которые создавали иллюзию зала для сеансов связи.

Лорд Вейдер стал на одно колено, приложил руку к сердцу и опустил голову:

- Я прибыл, мой Император.

- Сам вижу, - ворчливо отозвался Палпатин, и Вейдер вдруг подумал, что больше всего Император похож на вредную старуху, чересчур зажившуюся на свете. И это вовсе не пугало, даже не злило, просто раздражало. От него хотелось избавиться. Император, между тем, продолжил: - Лорд Вейдер, вам прекрасно известно, что я отнюдь не возражаю против установления вами контактов с детьми. Напротив, у меня на этот счет были большие планы - их вы тоже отлично знаете. Однако вы заигрались, и это слишком. Разгуливающие на свободе повстанцы представляют опасность для Империи, вы не можете этого не понимать! И, тем не менее, пошли на этот... сомнительный шаг. И проявляете изрядное старание и рвение в освобождении преступников! Еще немного - и я начну подозревать, что вы сами решили вернуться на Светлую Сторону, вместо того, чтобы пытаться склонить ваших детей к союзу с нами, как мы договаривались.

- Что вы, мой Император, у меня просто есть план! - сообщил Вейдер весьма бодро, несмотря на то, что хоть сколько-нибудь убедительного объяснения он так и не придумал. Может, просто не хотел.

- И каков же этот план? И поднимитесь уже, - проворчал Палпатин.

Вейдер послушно вскочил и подошел поближе:

- Не думаю, что очень уж хитроумный, я бы сказал простой, - произнес он, включая световой меч, и делая выпад в сторону Императора. - Убить вас!

Меч пронзил живот, и это была не голограмма, Вейдер никогда бы так легко не обманулся, но пользы от удара было столько же, как если бы он тыкал мечом в пустоту. Палпатин скрипуче захохотал и обхватил световой меч обеими руками, словно сжимал обычный металлический прут.

- Идиотский план! - продолжая смеяться, воскликнул он. - Неужели ты думаешь, что меня так легко убить, Энакин Скайуокер?

- Правильные поступки часто бывают трудными, Император, - ответил Вейдер и с силой дернул меч обратно на себя, раздирая плоть владыки ситхов.

Он отпрыгнул назад, думая вовсе не о схватке и не о смерти, которая ему сейчас угрожала. Вейдер думал о детях, о Люке и Лее, мириться с которыми тоже было трудно, но правильно. Теперь же правильным было попытаться убить Палпатина, и даже если не выйдет - его смерть не будет напрасной. Умирать не зря было едва ли не радостно, и лорд Вейдер был к этому готов, глядя, как сила поднимается внутри Императора, готовясь обрушиться на противника в любое мгновение. Вейдер тоже окунулся в Силу, взвивая внутри себя смерч, которому предстояло столкнуться с волной, огромным цунами, несущимся от Императора - и они схлестнулись в схватке не на жизнь, а на смерть, которая и без того была близко, всегда слишком рядом с Вейдером, Люк был прав.

Император теснил, Вейдер сопротивлялся и понимал, что его сил не хватает, недостаточно, он стал слабее, в нем меньше ярости и ненависти, он не победит... Но в то мгновение, когда он был практически готов сдаться, в отсек ворвался Люк с мечом в руке, гонящий перед собой пыльную бурю Силы. Она врезалась третьей в борьбу двух стихий - и Императора отшвырнуло, расплющило о стенку. Впрочем, этого тоже было мало, ситх был слишком силен, его нельзя было убить, как обычного человека, и Вейдер, разогнавшись, бросился на него, вцепившись руками в морщинистую старческую шею, пробивая его телом переборки, чтобы вылететь в космос вдвоем.

Дышать без костюма Вейдер мог несколько меньше времени, чем находиться в костюме в открытом космосе, потому у него был шанс. Забросить Императора достаточно далеко, чтобы он потерял сознание, и вернуться. Но старик упирался, не хотел уходить, вцепившись в Вейдера. Не выпуская воздуха из груди, Император кинул в него слова Силой:

- Оба тут останемся! А ведь могли бы вчетвером познать величие, но ты не захотел! Так оставайся со мной здесь, навсегда!

Именно этого Вейдеру не хватало, чтобы призвать свою ярость во всей мощи, и он отшвырнул Императора прочь, крикнув:

- Я больше не принимаю твоих советов в семейной жизни! У моего зятя они куда лучше!

Тело старика завертелось, уносясь к хвостовым дюзам, из которых выплюнулась плазма, и Вейдер, глядя на то, как Палпатина охватывает пламя, подумал: "После такого выживают, только в костюм жизнеобеспечения вас упаковать некому, мой Император. И незачем".

- Дедушка, я хочу костюм, как у тебя! Он такой черный и блестящий!

Бен запрыгнул на Вейдера, когда тот сидел за расчетами новой, более надежной версии сверхсветового двигателя, и тот поморщился, понимая, что внук еще слишком мал, чтобы осознавать, чего именно он себе пожелал, но в душе все равно кольнуло.

- Лучше не надо, он неудобный, хотя и выглядит красиво, - попытался объяснить он мальчику.

Бен хныкнул:

- Ну деду-у-ушка-а-а... - а потом поднял голову и лукаво улыбнулся: - А один шлем можно?

- Можно! Еще и плащ можно, сейчас позовем Фа, она тебе мигом сострочит, - согласился Вейдер. - Идем в мастерскую, буду делать тебе шлем....

Комментарии: 8, последний от 04/05/2019. © Copyright Чаусова Елена, Рашевская Наталия Размещен: 23/03/2017, изменен: 26/03/2017. 56k. Статистика. Рассказ: Фантастика, Фанфик, Юмор Фанфики Иллюстрации/приложения: 1 шт. Скачать FB2		Ваша оценка:
Аннотация: Что может случиться, если у лорда ситхов Дарта Вейдера будет шанс осознать свои ошибки раньше, чем они с сыном окажутся в смертельной опасности перед лицом Императора? Что может случиться, если Хан Соло решит разбираться с семейными проблемами Скайуокеров своими собственными методами? Что может случиться, если однажды вечером два соавтора задумаются над родственными связями во вселенной "Звездных войн"? Читайте и узнаете!

Чаусова Елена, Рашевская Наталия : другие произведения.

Зять Дарта Вейдера