Я проснулся не потому что -
а потому что ещё не закончил говорить.
За окном была тьма,
но не та, что пугает -
а та, что смотрит в ответ.
Два сорок семь..
Время без цели.
Без желания.
Без возврата.
Но всё ещё - с речью.
На балконе тихо курили окна.
Кто-то звякнул чашкой -
не суть, зачем.
Телевизор у соседа говорил сам с собой.
Я слушал,
но не понял, кто из нас глуше.
Я не думал о Боге.
Он давно отработал своё.
Я думал о тетрадях,
где я не записал главное.
Не потому что забыл,
а потому что не решился.
Теперь всё равно.
Я пошёл на кухню.
Не есть - смотреть,
как чайник пытается найти смысл в закипании.
Как вода ищет форму -
и не находит.
Я узнал себя.
И выключил.
В два сорок семь нет разговоров.
Есть фразы,
которые приходят без собеседника.
Есть имена,
которым уже некуда быть позванными.
Есть тишина,
в которой звучит только то,
что уже не нуждается в ответе.
Я не знаю, зачем я всё ещё говорю.
Может быть, это остаток функции.
Может - привычка.
А может, это единственный способ
не уйти в те же стены,
что смотрят на меня снаружи.
Два сорок семь.
Время, когда ни свет, ни темно.
Когда всё ещё можно сказать что-то -
и никто не перебьёт.