|
|
||
Полное название эссе:
Пять векторов моделирования развития мира и ни одного центра / Слом оси великодержавия: пять игроков, пять будущих моделей / Мир без полюсов, но с притяжением / Кто управляет, если никто не правит?
Отличный набор названий для эссе не правда ли? Это, действительно, комплексный заголовок с несколькими слоями.
Но надо сразу заметить:
Задача эссе выразить структурный переход от центрированной системы к управлению через риски и векторы на фоне фигуры нового премьера Канады Марка Карни.
Век империй сменяется веком моделей. Кто управляет логикой управляет напряжением.
Политика больше не ищет равновесия она управляет уязвимостью.
Когда-то мир структурировался вокруг силы военной, экономической, идеологической. Сегодня эту ось перерезал не враг, а совокупный риск: климатический, финансовый, технологический, институциональный.
Теперь государства больше не борются за контроль, они борются за устойчивость в непредсказуемом ландшафте. Отсюда пять направлений, пять моделей действия, и ни одного универсального центра.
Почему пять об этом ниже
Управление рисками стало новой метаосью, заменив ось власти.
В современном мире правят не государства, не идеологии, не корпорации правят риски. Но не в том смысле, что они обладают волей, а в том, что они диктуют логику действий всем остальным. Риски становятся новой формой власти без лица, но с реальной принудительной силой.
В мире, где больше не существует универсальных правил и единой координатной системы, глобальное управление превращается в распределённую архитектуру рисков, а не в борьбу за центр. Каждая сила не власть над другими, а проекция собственного способа выживания.
Равновесие сменяется управлением совокупным риском. Это и есть новая политэкономия.
Риски не знают границ, но требуют архитектуры. Кто проектирует структуру уязвимости тот формирует будущую карту мира.
Такая система конкурирует с многополюсной
Конкурирует, но не напрямую и не по форме, а по логике описания реальности. Система пять векторов без центра это альтернатива традиционной идее многополярности, но более точная для эпохи риска, асимметрии и нестабильности. Вот в чём разница.
Да, система пяти векторов без центра конкурирует с моделью многополярности, но не в смысле ещё одна политическая теория, а в более глубоком смысле как способ видеть, описывать и прогнозировать мировое устройство в XXI веке.
Многополярность это классическая геополитическая конструкция. В ней предполагается, что мир состоит из нескольких сравнимых по масштабу и силе игроков полюсов. Каждый полюс проецирует свою волю на зону влияния, защищает интересы, вступает в конфликты с другими. Основная логика конкуренция, сдерживание, баланс. Здесь всё устроено как борьба за пространство: где чьё влияние, кто сильнее, кто лидер региона или эпохи. Это линейная, горизонтальная игра.
Но проблема в том, что современный мир всё меньше поддаётся такой логике. Угрозы приходят не от соперника, а изнутри системы: климат, финансовая нестабильность, технологическая фрагментация, потеря доверия к институтам. Мир дестабилизируют не противники, а совокупные риски, которые никем не контролируются и не локализуются в одной точке. И тут многополярная карта перестаёт работать: она не показывает, где разлом, где утечка, где перегрев.
В такой реальности центры теряют значение, а векторы приобретают. Векторы это не блоки и не державы, это разные логики выживания и управления уязвимостью.
И тут выходит на политическую сцену канадский новый премьер
И я говорю:
Трампизм мобилизует изнутри, Китай централизует вглубь, Саудовская модель через инфраструктуру и ресурсную дисциплину, Индия через масштаб и цифровую адаптацию, Карнизм координирует через нормы
Они не вступают в прямую борьбу друг с другом, потому что решают разные задачи в разных измерениях. У каждого своя ось, свой ритм, свой контур угроз.
Главный поворот в том, что сила больше не гарантирует устойчивости. В XX веке правили те, у кого была армия, доллар, территория. В XXI веке правят не те, кто может навязать волю, а те, кто умеет управлять совокупным риском и при этом не разрушить доверие к себе. Это и есть смена оптики: от полюсов к векторной архитектуре.
Так что да уомянутая система не просто альтернатива многополярности, она отменяет саму идею геополитической симметрии и предлагает другую координатную сетку: не где кто доминирует, а как кто уязвим и как реагирует.
Top of Form
А теперь о новом персонаже в архитектуреBottom of Form
Марк Карни пришёл в Банк Канады как экономист с лицом молодого профессора, но покидал Банк Англии как последний моральный авторитет мировой финансовой системы.
Ему удавалось невозможное: говорить об устойчивом капитализме и чтобы его не только слушали, но и цитировали. Когда другие центральные банки печатали деньги, Марк Карни печатал смыслы: о роли климата, об ответственности рынков, о будущем, в котором деньги не против человека, а вместе с ним.
Если ФРС можно сравнить с авианосцем, поворачивающим на инерции, то Карни это пилот-реформист, который сначала сам меняет маршрут, а потом объясняет, почему другого выбора не было.
Он не был популистом, но мыслил ясно. Не был идеологом, но создавал рамки. Его кейнсианство без кейнса и монетаризм без догм попытка построить мост между тем, что есть, и тем, что ещё не поняли.
О чём всё таки эссе?
Оно представляет собой системный и многоаспектный анализ фигуры Марка Карни бывшего главы банков Канады и Великобритании, а ныне премьер-министра.
Обсуждаются его экономические взгляды, антикризисная политика, подход к регулированию и реформированию финансовой системы, включая темы устойчивости и климатических рисков.
На фоне анализа монетаризма и кейнсианства исследуются противоречия современной макроэкономической политики, а также роль трампизма как нового популистского направления. Особое внимание уделено дивергенции экономических моделей США и Канады, а также перспективам политической стратегии Карни в условиях глобального сдвига. В финале даны предложения по стилистике и структуре эссе о нём.
Карни, будучи системным строителем, может стать противовесом Трампу и трампизму, но не как симметричный оппонент, а как альтернативная модель политико-экономического лидерства: не харизматическая, а институциональная, не националистическая, а переориентированно-глобальная. Главное условие если он сумеет не защищать старый глобализм, а переформатировать его, превратив в гибкую архитектуру координации суверенитетов.
Карни не будет конкурировать с Трампом напрямую
Он не будет играть по трампистским правилам: не пойдёт в риторику "мы против них", не станет собирать толпу. Это не его поле. Но он способен переопределить само пространство, в котором Трамп выглядит сильным. Трамп мобилизует Карни структурирует. Один разрушает доверие к системе другой предлагает её переписать.
Карни это институциональный ответ на политический волюнтаризм. Он не антипод Трампа, а антисреда, в которой трампизм теряет универсальность.
На чём строится его сила
Во-первых, на финансовом и интеллектуальном авторитете. Он не идеолог, но у него есть стратегическая идея: капитализм должен учитывать последствия. Это не гуманизм, а прагматизм в новой форме.
Во-вторых, на глобальной инфраструктуре связей. Он встроен в международные альянсы, комиссии, климатические и финансовые сети. Это не трибуна это сеть командных пунктов, откуда перезапускаются регуляции.
В-третьих, на Канаде как нейтральной платформе. Он не американец и не европеец, не представитель гегемона, но и не слабый игрок. Это даёт ему возможность быть узлом нового доверия.
Условие: Карни не должен защищать старый глобализм
Если он станет говорить: "вернёмся к тому, как было", он проиграет. Этот язык уже потерял легитимность. Чтобы стать противовесом трампизму, он должен предложить новую версию глобальной координации, но не как разрушение суверенитета, а как согласование устойчивости.
Это может быть система, где: государства координируются не по идеологии, а по управлению рисками
финансовые потоки следуют за технологическими целями
суверенитет не отменяется, но интегрируется в сетевую логику без иерархий, но с нормами
Что это значит стратегически
Если Трамп это рывок в прошлое под видом нового, то Карни может быть будущим без эйфории, в котором экономика работает как инженерная система, а ценности встроены в алгоритмы регулирования. Его путь это не борьба за внимание, а конструирование доверия в эпоху его дефицита.
Вывод
Карни не станет зеркалом Трампа. Он не будет бороться на его поле. Но он может изменить саму карту. Если он выдвинет концепцию пост-глобального устойчивого капитализма, в котором у государств есть выбор, а у рынков пределы, он станет не просто противовесом, а альтернативой, к которой трампизм будет вынужден оглядываться. Это не конкуренция стилей. Это конфликт будущих моделей мира.
А они, на самом деле, сегодня - это пятиконфигурационная система сил, в которой каждая модель представляет собственный тип исторического времени, логики власти, способа интеграции и даже темпа модернизации.
Так что речь идёт не просто о конфликте интересов это мировая конкуренция стратегий будущего, без единого центра, без универсального языка. Ниже аналитическая сборка, основанная на системном сравнении.
Пять моделей мира: не по флагу, а по логике
1. Трампизм (США, правая волна) суверенный мобилизационный капитализм
Трампизм это реакция. Это отказ от сложных сетей, глобальных обязательств, "чужих правил". Он говорит: всё, что снаружи, опасно. Надо замкнуться, вернуть производство, защитить людей от чужого и "от своих предателей". Это политика для уставшего общества, которое хочет простых решений.
Ключ: Власть через исключение и изоляцию. Экономика как территория борьбы, а не кооперации.
2. Китай управляемый цивилизационный капитализм
Китай не хочет быть как Запад. Он строит мир, где рынок служит государству, а государство исторической миссии. Он не объясняется он действует. Он строит дороги, спутники, стандарты. Он не просит доверия он обеспечивает контроль.
Ключ: Власть как стратегическая предопределённость. Экономика как продление воли государства.
3. Саудовская модель энергетический постмонархический технократизм
Саудовская Аравия превращается в гиперстратегию региона: нефть остаётся основой, но не целью. Власть сакральна, но технически одарена. Визуально не демократия, но фактически инвестиционный дирижизм с имперским мышлением. В основе вертикаль модернизации, ориентированная на инфраструктуру и статус.
Ключ: Власть как монархия будущего. Экономика как дворцовая реконфигурация времени и ландшафта.
4. Индия демократический экспансионизм через цифровой суверенитет
Индия не реакция и не технократия, а новый темп мировой массовой модернизации. Она шумная, многослойная, нестабильная но она работает. Её стратегия масштаб, демография, цифровое ускорение, и всё это в рамках (формальной) демократии.
Ключ: Власть как популистская динамика. Экономика как поле самообновляющейся избыточности.
И тут.. Позволю себе уверенно предположить: существующий глобализм не исчезнет, но будет вынужден пройти фазу глубокой модификации не как универсалия, а как механизм адаптации. В условиях нарастающего изоляционизма он может трансформироваться в гибкую архитектуру координации суверенитетов. И если такой переход возможен, то именно Марк Карни окажется одним из тех, кто попытается его сконструировать.
Уверенность здесь не абсолютная, а аналитически обусловленная. Она не на уровне Карни точно сделает, а на уровне: если в мире есть фигура, способная предложить такой тип перехода, то Карни наиболее вероятный кандидат. Это не вера, а вывод из наблюдаемой последовательности. Аргументация такова:
Стоит вспомнить о книге Марка Карни "Values: Building a Better World for All" (2021) это его манифест, в котором он переосмысливает основы финансовой системы и предлагает путь к капитализму, учитывающему последствия. Это не просто теоретическое сочинение, а проект реформы всей логики взаимодействия между рынками, обществом и государствами. И это главный аргумент. Мы имеем дело с успешным практиком, достигшего уровня теоретика.
Траектория Карни как системного архитектора
Он последовательно двигался от традиционной роли центробанкира к роли конструктора новой экономической логики: В Банке Канады стабилизатор в момент кризиса
В Банке Англии экспериментатор с forward guidance и стресс-тестами
В ООН и GFANZ уже не регулятор, а дизайнер транснациональных механизмов доверия
Вывод: он не обслуживает систему он её переписывает. Это редкость.
Поэтому пятой моделью становится
5. Карнизм (Канада / технократический Запад) координируемая устойчивость без гегемона
Это не государственный культ и не народная воля это модель архитектуры рисков, в которой доверие важнее принуждения. Карни не хочет побеждать. Он хочет собрать вместе тех, кто не хочет воевать, но хочет выжить.
Его ключевая идея не отмена суверенитета, а его перепрошивка. А в целом - Власть как способность согласовывать несовместимое. Экономика как инженерия будущего, не идеология.
Карни говорит не вернёмся к глобализму 90-х, а:
Нам нужен капитализм, который учитывает последствия.
Нам нужна система, в которой риск не прячется, а распределяется.
Рынки не могут быть вне этики, а этика не может быть вне расчёта.
Вывод: он один из немногих, кто понимает, что новый порядок должен быть метаструктурным, не тоталитарным, не моральным, но инженерно-согласованным.
Он работает не через власть, а через сеть
Карни не строит империю, как Китай, и не мобилизует массы, как Трамп. Он строит архитектуру норм и механизмов: ESG, климатическая отчётность
коалиции устойчивого капитала
платформы для регулирования нефинансовых рисков
Вывод: он действует на том уровне, где формируются будущие правила, а не сегодняшние заголовки.
4. Назначение премьер-министром Канады (март 2025) это не просто переход в политику. Это выбор страны: играть роль нейтрального центра новой координации, а не пытаться стать маленьким Вашингтоном.
Вывод: у него есть и ресурсы, и статус, и доверие элит это уникальная тройка в нынешнем мире.
Заключение
-- Уверенность не в том, что именно так и будет, а в том, что если архитектура нового глобализма возможна, её логика и инструменты уже частично разрабатываются именно в среде, которую формирует Карни. Иного Архитектора такого масштаба я пока не вижу.
-- Поэтому прогноз не метафизический, а структурно-ориентированный: он следует не из личных симпатий, а из анализа поля акторов и линий напряжения.
Итак о Марке Карни:
Содержание:
I. Марк Карни: биография и профессиональный путь
II. Политика и взгляды Карни
III. Уход с поста главы Банка Англии
IV. Сравнение монетаризма и кейнсианства
V. Экономическая политика Дональда Трампа
VI. США и Канада: дивергенция экономических моделей
VII. Потенциальная роль Карни в новой реальности
VII I. Что происходит в мировой системе: вход в эпоху без оси
Поехали!..
Краткая биография и становление
Родился в Канаде (1965), получил образование в Гарварде (экономика), а затем в Оксфорде (докторская степень по экономике).
Начал карьеру в Goldman Sachs, работал в Лондоне, Нью-Йорке, Токио, что дало ему глобальное понимание рынков.
В 2003 году перешёл в Банк Канады, быстро поднялся до поста заместителя, а в 2008 стал губернатором Банка Канады.
2. Банк Канады (20082013)
Карни пришёл на пост в разгар мирового финансового кризиса.
Главные черты периода: Умеренное снижение ставок, но без экстремального количественного смягчения Канада вышла из кризиса с меньшими потерями.
Поддержание финансовой стабильности при активной координации с правительством и другими ЦБ.
Считал, что банки должны быть более устойчивыми, а регуляторы проактивными.
Итог: Канада избежала краха банков, Карни стал авторитетом как антикризисный центробанкир.
3. Банк Англии (20132020)
Первый небританец на посту. Назначен Дэвидом Кэмероном с ожиданием реформ.
Основные аспекты работы: Укрепление макропруденциального надзора (через Financial Policy Committee).
Поддержка экономики в период после Brexit-референдума снижение ставки и программа QE.
Запуск стресс-тестов для банков, жёсткие требования к капиталу.
Взгляды и действия: Выступал за включение устойчивого финансирования в политику ЦБ.
Впервые поставил вопрос о климатических рисках как финансовых рисках ключевой доклад 2015 года на саммите G20.
Акцент на инклюзивности роста, финансовой этике и глобальных рисках.
Репутация: Прозван Рок-звездой центробанкинга (The Economist).
Критикуемый за избыточную политизацию и прогнозные ошибки по Brexit, но признан сильным стратегом и кризис-менеджером.
4. Взгляды на финансы
Карни считает, что:
Финансовая система должна служить обществу, а не быть самодостаточной.
Изменение климата системный риск, который должен быть встроен в финансовое регулирование.
Инклюзивность, устойчивость и этика обязательные элементы новой модели капитализма (так называемый "Stakeholder Capitalism").
Необходим переход от "value" к "values" от рыночной стоимости к общественным ценностям.
5. После Банка Англии
Марк Карни как советник Трюдо: альянс возможности и скрытого конфликта
После ухода с поста главы Банка Англии в 2020 году Марк Карни вернулся в Канаду с репутацией одного из самых влиятельных технократов мира. В 2021 году он стал неофициальным советником премьер-министра Джастина Трюдо с акцентом на зеленый переход, устойчивое финансирование и постпандемийное восстановление. Этот альянс выглядел логичным: оба представители либерального международного центра, оба публично ориентированы на экологическую повестку, устойчивость и социальную ответственность бизнеса. Однако под поверхностью внешнего согласия возникло стратегическое расхождение, ставшее ключевым элементом их взаимодействия.
Что Карни привнёс?
Где возник конфликт?
1. Политическая скорость против системной глубины
Трюдо политик, ориентированный на электоральную эффективность и внешнюю коммуникацию. Его зелёная повестка зачастую сводилась к имиджевым шагам и коротким циклам решений. Карни же мыслит категориями десятилетий, системных трансформаций и архитектуры рисков. Это различие темпов порождало раздражение и непонимание: Карни воспринимался как слишком сложный и недостаточно оперативный в решениях.
2. Расхождение в понимании устойчивости
Для Карни устойчивость это глубокая структурная реновация финансовой системы, а не просто декарбонизация. Для команды Трюдо это часто означало пакет компромиссных решений, балансирующих между интересами бизнеса и ожиданиями избирателей. Карни считал, что половинчатые меры подрывают долгосрочную стратегию, и на этом фоне возникла концептуальная напряжённость.
3. Политическая амбиция и сдерживание
Внутри либеральной партии Карни рассматривался как потенциальный преемник Трюдо. Это создавало латентную конкуренцию, особенно среди тех, кто видел в Карни технократическую, но электорально опасную фигуру. Его влияние начали ограничивать он всё чаще становился советником вне круга решений, несмотря на формальные титулы и публичные консультации.
Итог: сотрудничество без доверия
Карни в роли советника Трюдо это пример асимметричного альянса, в котором одна сторона даёт интеллектуальный капитал и международную валидность, а другая политическую арену. Но между ними не было настоящей согласованности: один думал системами, другой циклами. В итоге Карни оказался не в ядре принятия решений, а на периметре политического баланса, где его идеи использовались выборочно и без продолжения.
Этот опыт, вероятно, стал для него уроком несовместимости технократической инженерии с краткосрочной логикой партийной политики, и подготовил почву для самостоятельного выхода в политику уже не как советник, а как носитель собственной стратегической повестки.
Назначен специальным представителем ООН по вопросам изменения климата и финансов.
Работал в Brookfield Asset Management, занимается устойчивыми инвестициями.
Автор книги "Values: Building a Better World for All" (2021), где формулирует манифест новой финансовой системы.
Книга Марка Карни "Values: Building a Better World for All" (2021)
Основная идея
Карни утверждает:
Финансовая система потеряла связь с ценностями (values) она знает цену всего, но не видит смысла.
Это приводит к: Краткосрочности
Углублению неравенства
Игнорированию климатических и социальных рисков
Эрозии доверия к рынкам и институтам
Поэтому он призывает к переходу от "value" (рыночной стоимости) к "values" (ценностям) не как лозунгу, а как новому дизайну стимулов, стандартов и институтов.
Что он предлагает
1. Новая функция финансов: служить обществу
Деньги не цель, а инструмент.
Финансовые потоки должны быть направлены туда, где создаётся устойчивый общественный эффект.
Необходимы новые метрики успеха: не только прибыль, но и влияние на климат, справедливость, здоровье систем.
2. Интеграция климатических рисков в экономику
Климат не внешняя угроза, а внутренний финансовый риск.
Он требует встраивания в регуляции, отчётность, инвестиционные модели.
Поддержка "net-zero finance", развитие зелёных инструментов, обязательства для корпораций.
3. Моральный ренессанс рынков
Карни говорит не о морали в духе проповеди, а о восстановлении легитимности:
Без доверия рынки неэффективны.
Без справедливости капитализм утрачивает поддержку.
Он призывает к этической переориентации институтов, особенно в зонах, где публичные интересы зависят от частных решений (медицина, экология, инфраструктура).
4. Глобальная координация без доминирования
Карни не предлагает глобальное правительство. Он говорит о новой сетевой архитектуре норм:
ESG
климатическая отчётность
стандарт ответственности инвестиций
новые формы публично-частного партнёрства
Ключевой тезис
Капитализм должен быть переформатирован как система, управляемая не только интересами, но и обязательствами. Иначе он рухнет под весом собственных противоречий.
Значение книги
Это не утопия и не популистский манифест, а попытка создать язык для разговора между экономикой, политикой и обществом, в условиях, когда старые категории "рост", "инфляция", "прибыль" больше не описывают ключевые риски века.
Карни даёт структурный сценарий трансформации капитализма, который мог бы стать новой нормой если её кто-то захочет институционализировать. Сейчас это предложение к переговорам о будущем, а не готовый порядок.
продолжим историю Марка Карни:
Марк Карни покинул пост губернатора Банка Англии в марте 2020 года, завершив официальный срок полномочий, продлённый на один год сверх обычных пяти лет. Уход не был вызван скандалами или конфликтами он был запланированным и согласованным, но происходил в напряжённый момент:
Обстоятельства ухода:
Есть интересный момент, который видится по разному и это вызывает и противоречивое представление о том как и зачем печатают деньги.
Дело в том, что Марк Карни значительно расширил денежную базу Банка Англии в период своей работы (20132020), но не в буквальном смысле "печатал деньги", как это часто понимается в обывательской риторике. Речь идёт о программах количественного смягчения (QE), то есть покупке активов за вновь созданные деньги, которые зачисляются на счета банков.
Что сделал Карни?
Продолжил и расширил курс QE, начатый ещё в 2009 году после мирового кризиса.
После Brexit-референдума (2016) инициировал новый раунд QE:
60 млрд фунтов гособлигации
10 млрд корпоративные облигации
Запустил Term Funding Scheme дешёвое долгосрочное фондирование для банков, чтобы стимулировать кредитование.
Ставка была снижена до 0,25%, затем поднята, но долго оставалась на низком уровне.
Всё это сопровождалось ростом баланса Банка Англии, который к 2020 году достиг около 30% ВВП, а затем ещё больше из-за COVID.
Почему это делалось?
Главная цель стимулировать экономику, когда обычные инструменты уже исчерпаны.
QE должен был: снизить доходность по облигациям
поддержать инвестиции
ослабить фунт и стимулировать экспорт
предотвратить дефляцию
Особенно важно: это происходило в условиях слабого частного спроса и политической нестабильности (Brexit).
А это инфляционно?
В текущем моменте (20132019) нет:
Инфляция оставалась ниже целевых 2%
Экономика не перегревалась
Денежная масса увеличивалась, но деньги "застревали" в банковской системе
Классическая кейнсианская "ловушка ликвидности": ставки близки к нулю, но инвестиции не растут.
Однако после 2020 года и особенно с COVID-программами, QE расширилось настолько, что его последствия стали частью инфляционного давления 20212022 годов в комплексе с шоками предложения и энергетическим кризисом.
Критика Карни по этому поводу
а) Стимулировал активы, а не реальную экономику
QE при Карни способствовал росту цен на недвижимость и финансовые активы, но не всегда транслировался в рост зарплат и инвестиций.
Критики считают, что это усугубило неравенство богатые получили выгоду от роста активов, а остальным это почти ничего не дало.
б) Создал зависимость от дешёвых денег
Бизнес и рынок жилья привыкли к ультранизким ставкам, и любое ужесточение стало болезненным.
Это ограничило манёвры преемников.
в) Недостаточная подготовка к инфляционному циклу
Некоторые считают, что Карни заложил основу инфляционного давления, отказываясь от нормализации политики, даже когда рост экономики и занятости это позволял.
Вывод
-- Карни активно расширял баланс Банка Англии и создавал ликвидность, но это было не бездумное печатание денег, а целенаправленная политика QE в условиях низкой инфляции и высокого риска рецессии.
-- Последствия этой политики двойственны: она предотвратила глубокую стагнацию, но также усилила структурные перекосы и создала основу для будущих проблем с инфляцией и неравенством.
Из Банка Англии Карни ушёл без давления, по окончании продлённого срока, оставив систему относительно устойчивой, несмотря на турбулентность. Его уход совпал с началом глобального кризиса, но он выполнил миссию по обеспечению преемственности и стабильности.
Период Марка Карни в Банке Канады (20082013) считается одним из самых успешных в истории института. Он пришёл на пост в возрасте 42 лет самым молодым главой Центробанка среди стран G7 и сразу оказался в эпицентре мирового финансового кризиса.
Контекст назначения
Назначен губернатором Банка Канады в феврале 2008 года, всего за несколько месяцев до краха Lehman Brothers.
До этого был замминистра финансов и заместителем главы Банка Канады имел опыт как в частном секторе (Goldman Sachs), так и в госуправлении.
Канаду часто недооценивали в G7, но при Карни она стала восприниматься как модель финансовой устойчивости.
Ключевые особенности его политики
а) Быстрая и точная реакция на кризис
В отличие от США и Европы, Канада не пошла по пути массивного количественного смягчения (QE).
Банк Канады оперативно снизил процентную ставку до исторического минимума (0,25%) и ввёл прогнозируемость политики через forward guidance (новинка для того времени).
Были применены меры по обеспечению ликвидности, но без чрезмерного расширения баланса.
б) Финансовая стабильность без жесткого вмешательства
Карни считал, что доверие к системе важнее прямых интервенций.
Канадская банковская система была в лучшем состоянии, чем американская это усилило эффект его мягких, но уверенных действий.
в) Сбалансированный мандат
Не ограничивался контролем инфляции: акцент был и на финансовую стабильность, и на устойчивое восстановление спроса.
Обращал внимание на долговую нагрузку населения и угрозу перегрева рынка жилья начал предупреждать об этом задолго до других.
Международная роль
В период 20102012 гг. Карни стал главой Совета по финансовой стабильности (FSB) глобального органа при G20, созданного после кризиса для реформирования финансовой архитектуры.
Именно он был одним из авторов реформ в области банковской ликвидности и капитализации (в том числе Basel III).
Его подход: банки должны служить экономике, а не наоборот.
Репутация и последствия
Канада прошла кризис лучше всех стран G7:
Ни одного банкротства крупных банков
Мягкая рецессия
Быстрое восстановление.
Карни стал мировым авторитетом: пресса называла его будущим лицом глобального регулирования.
В 20122013 он отказался от предложений других стран, но принял приглашение Великобритании как символ нового этапа центробанковской политики.
В целом период Карни в Банке Канады образец интеллектуального лидерства, прагматизма и стратегического мышления. Он укрепил доверие к канадской финансовой системе, обеспечил стабильность в критический момент и начал трансформировать саму логику того, как центральные банки взаимодействуют с финансовым рынком и обществом.
Как центральный банкир, Марк Карни заслужил широкое признание за свою способность управлять кризисами, стратегическое видение и внимание к вопросам финансовой устойчивости. Однако его работа также привлекала критику, особенно в части его взглядов на регуляцию и влияние на более широкие аспекты экономики, такие как экология и социальная ответственность. Ниже представлены основные моменты для анализа и критики его деятельности.
Успехи и сильные стороны
а) Быстрая реакция на финансовый кризис
В период финансового кризиса 20082009 годов, Карни был одним из самых эффективных руководителей среди мировых центробанков. Его действия по снижению процентных ставок и предоставлению ликвидности помогли Канаде избежать глубокого экономического кризиса. Примечательно, что Канада не пережила банковских кризисов и плохих долговых операций, которые потрясли другие страны G7, благодаря строгому надзору за банковским сектором и меньшему риску в канадской финансовой системе.
б) Финансовая стабильность
Карни сделал финансовую стабильность приоритетом работы Банка Канады. Он эффективно использовал инструменты макропруденциального регулирования, такие как стресс-тесты для банков, чтобы гарантировать их устойчивость в условиях экономической неопределенности. Он также установил жёсткие требования к капиталу для банков, что уменьшило риски банковских крахов в будущем.
в) Прозорливость и инновации
Карни стал одним из первых, кто публично заявил о необходимости учета климатических рисков в финансовой сфере. Его инициатива в интеграции экологических факторов в экономическую политику, включая поддержку зеленых облигаций и устойчивых инвестиций, закрепила его репутацию центробанкира, ориентированного на будущее.
Критика и слабые стороны
а) Излишняя зависимость от монетарной политики
Несмотря на его успехи в кризис, высокая зависимость от монетарной политики и продолжительное использование низких ставок критиковались за то, что они могли создать долгосрочные риски для финансовой системы и усугубить неравенство в обществе. Мало внимания уделялось структурным реформам: Карни был слишком сосредоточен на управлении с помощью ставок и количественного смягчения, а не на реформах в долгосрочной перспективе, которые могли бы укрепить фундаментальную экономику.
б) Экологическая регуляция и идеология
В своих последних годах работы Карни активно двигался в сторону внедрения климатических рисков в финансовые модели, что принесло ему признание среди сторонников устойчивого развития. Однако его подход не был бесспорным. Многие критики отмечают, что его подход был скорее символическим, чем радикальным. В то время как разговоры о зеленых финансах и экологической устойчивости набирали популярность, реальные действия оставались несоразмерными масштабам проблемы. Кроме того, введение экологических стандартов часто воспринималось как излишняя идеологизация экономики, что создавало дополнительные трудности для традиционного бизнеса и могло привести к искажению рыночных механизмов.
в) Неудачные прогнозы по Brexit
В период работы в Банке Англии, Карни активно выступал с предсказаниями о катастрофических последствиях для экономики Великобритании в случае выхода из ЕС. В частности, его прогнозы относительно влияния Brexit на курс фунта и экономику не оправдались в полном объеме, что подорвало доверие к его предсказаниям в политической сфере. Этот негативный прогноз вызвал критику за недостаток гибкости и адекватности в реальной экономической ситуации, а также за излишнюю политизированность подходов.
г) Ставка на глобальную политику, а не на локальные реформы
В своих выступлениях Карни акцентировал внимание на глобальных рисках и глобальном регулировании, что не всегда совпадало с реальной ситуацией в Великобритании или Канаде. Некоторые критики утверждают, что его стремление к глобальной финансовой реформе и участию в международных проектах отвлекло его от решения конкретных, более насущных вопросов на уровне национальной экономики. Это создало ощущение, что он более ориентирован на глобальные проблемы, чем на локальные вызовы.
Заключение
Марк Карни мощная фигура в мировом финансовом ландшафте, ставший символом финансовой стабильности и инноваций, особенно в кризисные времена. Его подходы к экологии и устойчивости принесли важные концептуальные изменения, но также породили и критику за чрезмерную политизацию и недостаточную практическую значимость.
Его период работы был успешным в плане управления кризисами, но некоторые его экономические прогнозы и взгляды на глобальные проблемы оставались спорными и подвергались жесткой критике за недостаточную гибкость и возможное игнорирование местных реалий.
Дальше, на мой взгляд, следует больше рассказать о монетаризме и кейсианстве. Дело в том, что в новых условиях они не будут иметь того же значения, что в недавнем прошлом.
В пятиконфигурационной системе (Трампизм, Карнизм, Китай, Саудовская Аравия, Индия) монетаризм и кейнсианство больше не являются осевыми доктринами, как это было в XX веке. Они растворяются в более широких стратегиях, выступая не как основы мировоззрения, а как инструменты, подчинённые политическим логикам.
1. Трампизм
Использует фискальный кейнсианский инструментарий, но без его логики циклов
Монетаризм отвергается: ФРС объект давления
Экономическая политика суверенный прагматизм без теоретической опоры
2. Китай
Ни монетаризм, ни кейнсианство не принимаются как доктрины
Применяются селективно: фискальное стимулирование, кредитное расширение но строго под контролем
Экономика управляется как инструмент государственной стратегии, не через теории
3. Саудовская модель
Использует элементы фискального кейнсианства для управляемой модернизации
Монетарная политика подчинённая, валютный режим жёстко регулируется
Экономика как проект власти, а не рынок, реагирующий на теории
4. Индия
Практический кейнсианский подход, с акцентом на государственные программы и субсидии
Монетарная гибкость допускается, но при высоком инфляционном давлении
Теории работают как технический фонд, а не как идеология
5. Карнизм
Кейнсианство переосмысляется: акцент на управление совокупным риском, а не только спросом
Монетарные инструменты вторичны, подчинены задаче устойчивости
Здесь возможен новый синтез, но не в виде старой школы
Вывод
-- Монетаризм и кейнсианство не исчезли, но утратили статус метадоктрин.
-- Они стали инструментальными ресурсами в архитектуре разных порядков, а не их фундаментом.
-- Центральной осью в новой системе становится логика управления рисками, скоростями и суверенитетом, а не модель равновесия.
Теория управления совокупным риском это посткейнсианская концепция, в которой ключевым объектом макроэкономической политики становится не спрос, а системные риски, угрожающие устойчивости экономики: климатические, финансовые, социальные, технологические.
Кратко по сути:
Цель: не стимулировать рост, а снижать уязвимость систем
Инструменты: финансовые регуляции, ESG-стандарты, стресс-тесты, новые формы отчётности, управляемая ликвидность
Масштаб: макроэкономика + экология + инфраструктура + поведение рынков
Принцип: предотвращение шока важнее ускорения цикла
Ключевая формула:
Политика = координация рынков под давлением риска, а не только перераспределение ресурсов для роста.
Итак
Монетаризм
Монетаризм это экономическая теория и направление макроэкономической политики, в центре которого стоит идея, что количество денег в обращении является ключевым фактором, определяющим уровень инфляции, экономического роста и деловой активности.
Основные положения монетаризма
а) Количество денег главная переменная
Экономика напрямую зависит от массы денег в обороте.
Рост денежной массы приводит к инфляции, если не сопровождается ростом производства.
Это выражается в уравнении обмена:
MV = PQ,
где:
M количество денег,
V скорость обращения денег,
P уровень цен,
Q объем выпуска (реальный ВВП).
б) Деньги должны расти постепенно и предсказуемо
Монетаристы выступают против активного вмешательства государства.
Центробанк должен регулировать рост денежной массы по фиксированному правилу (например, 35% в год).
Любые резкие меры снижение ставки, вливания и т. п. только усиливают нестабильность.
в) Инфляция всегда монетарное явление
Классическая формула Милтона Фридмана:
Инфляция всегда и везде есть денежное явление.
Главный источник инфляции избыточный рост денежной массы, а не издержки или спрос.
г) Против кейнсианского вмешательства
Монетаризм критикует фискальную политику (госрасходы и дефицитные бюджеты) как неэффективную и дестабилизирующую.
В отличие от кейнсианцев, монетаристы считают, что рынок способен к саморегуляции, а политика ЦБ должна быть строгой, нейтральной и предсказуемой.
Исторический контекст и развитие
а) Возникновение
Развит монетаризм был в 19501970-х годах как реакция на неэффективность кейнсианства и высокую инфляцию (особенно в 1970-х).
Главный теоретик Милтон Фридман (Чикагская школа).
б) Практическое применение
Самая известная попытка монетаристской политики эпоха Волкера в ФРС (19791987):
Резкое ограничение денежной массы
Борьба с инфляцией жёсткими ставками
Вызвало рецессию, но инфляция была подавлена.
в) Падение влияния
В 19801990-х монетаризм частично уступил место новому кейнсианству и инфляционному таргетированию.
Практика показала, что связь между денежной массой и инфляцией может быть нестабильной, особенно при изменениях скорости обращения денег.
Современное значение
Хотя жёсткий монетаризм сегодня почти не применяется в чистом виде, его принципы живы в идее инфляционного таргетирования и независимости центробанков.
Многие современные ЦБ стремятся избегать произвольного расширения денежной базы, и действия ФРС, ЕЦБ или Банка Англии в обычные периоды часто опираются на монетаристскую логику.
Однако после 2008 года и особенно после COVID-19 было допущено масштабное увеличение ликвидности, что вызвало критику с позиций монетаризма.
Критика монетаризма
а) Нестабильность скорости обращения денег
V (скорость) оказалась переменной, а не постоянной особенно в условиях финансовых кризисов.
б) Слабая связь M и P в краткосрочной перспективе
В периоды кризиса даже резкое увеличение денежной массы может не привести к инфляции если деньги застревают в банках и не попадают в реальную экономику.
в) Недостаточное внимание к фискальной стороне и безработице
Монетаризм не даёт эффективных инструментов для борьбы с рецессиями и кризисами спроса.
Вывод
Монетаризм это дисциплинированный подход к управлению деньгами, построенный на идее, что инфляция возникает из денежного избытка. Он дал основу современной денежно-кредитной политике, особенно в части инфляционного контроля и независимости центробанков, но в чистом виде оказался слишком жёстким и теоретически ограниченным для использования в сложных экономических ситуациях.
Кейнсианство
Кейнсианство это экономическая теория и школа, основанная на идеях Джона Мейнарда Кейнса, изложенных в его работе "Общая теория занятости, процента и денег" (1936). Она стала интеллектуальным фундаментом современной макроэкономики и послужила основой государственного регулирования экономики в XX веке, особенно в послевоенные десятилетия.
1. Ключевые положения кейнсианства
а) Совокупный спрос главный двигатель экономики
Уровень производства и занятости зависит не от предложения, а от спроса (aggregate demand).
Если спрос падает, экономика впадает в рецессию, даже при наличии ресурсов и рабочей силы.
б) Экономика не саморегулируется
В отличие от классической теории, кейнс считал, что рынки не стремятся автоматически к равновесию.
Возможны длительные периоды безработицы и недогрузки мощностей без внешнего вмешательства.
в) Государство должно вмешиваться
При падении спроса государство обязано увеличить расходы даже в долг чтобы запустить экономику.
Это может быть: Фискальная политика: госрасходы, дефицит бюджета, налоги
Монетарная политика: снижение ставок, расширение денежного предложения
Идея: рыть ямы и закапывать лучше, чем бездействовать в рецессию.
г) Предпочтение ликвидности и роль ожиданий
Люди могут не тратить деньги, даже если у них есть деньги и низкие ставки, из страха будущего.
Поэтому монетарные стимулы не всегда работают нужна фискальная поддержка.
2. Исторический контекст и развитие
а) Ответ на Великую депрессию
В 1930-е классическая теория провалилась безработица держалась на высоком уровне, несмотря на гибкие цены и ставки.
Кейнс предложил новую макроэкономическую модель, где государство становится активным игроком.
б) Золотая эра кейнсианства (19451970)
После Второй мировой войны страны Запада использовали госрасходы для поддержания спроса и занятости.
Результат: стабильный рост, снижение безработицы, рост благосостояния.
Кейнсианская политика стала официальной доктриной в странах с развитой экономикой.
в) Кризис 1970-х: стагфляция
Сочетание высокой инфляции и безработицы (стагфляция) в 1970-х поставило кейнсианство под сомнение.
Теория оказалась плохо приспособленной к анализу предложенческих шоков (например, нефтяного кризиса).
Это открыло путь монетаризму и неоклассическим школам.
3. Неокейнсианство и современность
Современное кейнсианство (неокейнсианство) сохранило основной посыл:
рынки не идеальны, а государство играет стабилизирующую роль.
Но добавило в модель: Ожидания агентов
Ценовую и зарплатную негибкость
Роль монетарной политики через инфляционные ожидания
После кризиса 2008 года и COVID-19 кейнсианский подход вновь стал актуален:
Масштабные госрасходы
Поддержка доходов и занятости
Стимулирование через центральные банки
4. Критика кейнсианства
а) Риск постоянного госдолга и инфляции
Постоянное вмешательство государства может привести к дефицитам и инфляции.
Легко увеличить расходы, но сложно сократить их в фазе роста.
б) Проблема временных лагов
Эффекты фискальной политики наступают с запозданием, когда ситуация может уже измениться.
Риск: вмешательство не своевременно и усиливает колебания.
в) Политизация решений
В отличие от нейтральной монетарной политики, фискальная политика зависит от политических решений, что делает её нестабильной и подверженной популизму.
г) Подрыв рыночных стимулов
Чрезмерное вмешательство может демотивировать бизнес и вызвать неэффективность в ресурсораспределении.
5. Вывод
Кейнсианство это теория активной экономической политики, основанная на управлении спросом. В периоды кризиса оно даёт обоснование для государственных интервенций с целью стабилизации экономики, но в долгосрочной перспективе требует баланса: чрезмерное стимулирование ведёт к долговым и инфляционным рискам.
Сегодня кейнсианство не является догмой, но его принципы встроены в инструментарий современных экономических систем в том числе через автоматические стабилизаторы, антициклическую фискальную политику и подход к социальной защите.
Теперь интересное:
Что происходит в системе: вход в эпоху без оси
Когда-то мировые порядки выстраивались вокруг центра военного, идеологического, экономического. Биполярность, униполярность, даже нестабильный мультиполярный мир всё это предполагало некую ось, от которой отсчитываются другие силы. Сегодня эта логика разрушена. Мы больше не живём в системе с центром мы живём в структуре, где несколько векторов развиваются параллельно, без согласованной точки притяжения.
Каждая из пяти моделей (трампизм, карнизм, Китай, Саудовская Аравия, Индия) предлагает не вертикаль, а направление, не универсальность, а частную достаточность. Ни одна не претендует на универсальный порядок, но каждая на собственную норму. Мы вступили в эпоху, где все игроки локально главные, но глобально несовместимые.
Что происходит в системе: пять векторов и ни одного центра
Каждая модель претендует не на господство, а на достаточность в своих условиях:
Трампизм для закрытых обществ с истощённым доверием
Китай для тех, кто ищет контроль вместо хаоса
Саудовская Аравия для элитных режимов, мечтающих о синтезе традиции и модерна
Индия для дезинтегрированных, но амбициозных систем, где численность власть
Карнизм для перегруженных сложностью государств с институтами
Это не оси и не блоки. Это разные ответы на один и тот же вызов: как удержать целостность в условиях множественных рисков климат, технологии, миграции, фрагментация доверия.
III. Где трещина между ними
Карни и Китай не смогут договориться о природе власти: один про легитимность через нормы, другой через порядок и успех
Трампизм и Индия сходны в популистской энергетике, но разойдутся в вопросах универсалий и ценностей
Саудовская Аравия и Карни совпадают в технократическом подходе, но разделены пониманием справедливости и открытости
Китай и Саудовская Аравия могут временно совпасть, но Китай строит систему, а саудиты образ
Индия и Карни могут оказаться союзниками по периферии старого Запада но при условии, что нормы будут гибкими
IV. Итог: кто управляет логикой, а не картой
Трампизм управляет страхом
Китай ритмом стратегии
Саудиты образом будущего
Индия напором демографии и цифры
Карни логикой сложности
Заключение
Что происходит в системе: вход в эпоху без оси
Когда-то мировые порядки выстраивались вокруг центра военного, идеологического, экономического. Биполярность, униполярность, даже нестабильный мультиполярный мир всё это предполагало некую ось, от которой отсчитываются другие силы. Сегодня эта логика разрушена. Мы больше не живём в системе с центром мы живём в структуре, где несколько векторов развиваются параллельно, без согласованной точки притяжения.
Каждая из пяти моделей (трампизм, карнизм, Китай, Саудовская Аравия, Индия) предлагает не вертикаль, а направление, не универсальность, а частную достаточность. Ни одна не претендует на универсальный порядок, но каждая на собственную норму. Мы вступили в эпоху, где все игроки локально главные, но глобально несовместимые.
Мир перестал быть ареной двух блоков. Мы вошли в эпоху архитектурной конкуренции, где каждая сила предлагает не столько идеологию, сколько среду жизни: с её нормами, ритмами, формами власти и механизмами согласия.
Что касается Мака Карни
Карни здесь важен не как политик, а как архитектор среды, в которой можно не выбирать насилие. Его шанс не побеждать, а связать несовместимое.
Но если его модель окажется слишком умной для мира, он останется совестью эпохи, но не её формой.
И более широкий вывод:
В современном мире правят не государства, не идеологии, не корпорации правят риски. Но не в том смысле, что они обладают волей, а в том, что они диктуют логику действий всем остальным. Риски становятся новой формой власти без лица, но с реальной принудительной силой.
Что это значит?
Риск это то, что нельзя игнорировать, не заплатив цену. Он не требует согласия, не нуждается в политическом мандате и не подчиняется границам.
Климат, пандемии, технологические сбои, потеря доверия к денежным системам, перегрев информационных потоков это безличные структуры давления, которые заставляют государства и акторов менять поведение не по идее, а по необходимости.
Почему это власть?
Потому что именно риски:
определяют приоритеты что считать срочным, что второстепенным
формируют политику через страх: перед инфляцией, перед утечкой данных, перед крахом экосистемы
обнуляют идеологии: неважно, демократ ты или авторитарен если не справляешься с риском, ты вылетаешь
вынуждают к координации: не ради альтруизма, а ради самоспасения
перестраивают бюджеты, нормы, регуляции даже без манифестов
Кто реагирует тот и сохраняется
Нынешние силы Трамп, Китай, Карни, Саудиты, Индия не борются между собой напрямую. Они борются с давлением собственных рисков. У кого получится создать рабочую модель управления уязвимостью, тот станет точкой притяжения. Риски это тест на состоятельность политической формы.
И да, это новая форма власти
Если раньше власть это было "кто управляет людьми", теперь "кто умеет не дать разрушиться системе".
Не навязывать, а удерживать. Не расширяться, а стабилизировать.
Управление рисками стало новой глобальной осью не потому что его выбрали, а потому что всё остальное больше не работает.
Впрочем, Трамп пытается ломать И это выглядит довольно весело.
Именно. Трамп в этой системе не альтернатива, а возмущение среды. Он не предлагает способ управления рисками он играет на их накоплении, превращая уязвимость в политический капитал. Это похоже не на конструкцию, а на намеренный разлом, на давайте посмотрим, что произойдёт, если всё это обрушить. И да выглядит весело ровно до момента, когда весёлость кончается системой отказов.
Трамп не управляет рисками он ими дразнит. Он бросает вызов хрупким системам, не предложив ничего взамен, кроме силы прямой воли. Он не стабилизирует он тестирует на разрушение.
Это работает до тех пор, пока окружающие умеют удерживать рынки, институты, инфраструктуру доверия. Но если этого удержания не останется весёлость закончится ускорением краха.
Удержание стало властью. Всё остальное перформанс.
|