![[]](/img/c/cfinkskij/aut/aut.jpg)
|
|||||
|
Порочащие связи
| "Многие думают - всё в их жизни происходит только с ними. На самом деле, часть случается с теми, с кем эти люди связаны, а часть - вообще не происходит. И, именно, последнее оказывает на людей самое большое влияние" - рассуждаю об этом и говорю дочери: - Начинаю думать, что со мной ничего не происходит. С того момента, как ей поставили диагноз "аутизм", на всех в семье легла непомерная тяжесть. И вместе с ней - множество вопросов: смогу ли я обеспечивать семью один, выдержит ли жена воспитание и обучение малышки? Как регулировать отношения между детьми, если у них есть связь с младшей сестрой, а у неё - нет? Прошло четырнадцать лет, как жена утратила рассудок, три года - как старшие дети покинули дом. У меня не хватило и никогда не было стойкости, только Оля ни на что не жалуется. - Ты поняла? - спрашиваю, пытаясь удержать её внимание. Молчание. Лучший способ разговора с Олей - это ждать. Иногда - долго. Иногда - до бесконечности. А порой ждать бесполезно. К полудню раздался звонок. Звонил фотограф из журнала "Адам и Ева". Он прислал по почте "портфолио". Среди всего внимания привлекла одна фотография: интимная прическа, увеличенная в сто раз. Волосы - как отдельный мир. Каждый корень, каждая пористая текстура кожи - всё будто кричало о чём-то важном. Я смотрел на это два часа. Потом показал снимок Оле и написал на листке бумаги слово "волосы". - Ты знаешь, что здесь написано? - спросил я. Позже мне объяснили: детям с аутизмом нужно помогать описывать их собственные чувства. Например, если она не хочет есть йогурт, нужно уточнять: "Ты не хочешь йогурт, да?" или "Ты не любишь есть?". Однажды Оля написала ответ - большой, как сочинение: "Однажды я воткнула в кресло иголку и оставила на диване ножницы. Вилку на стуле. Многим девочкам в летнем лагере я положила кнопку. Я колола всех девочек ножами, ножницами, иголками, спицами, вилками, топором, пилой. Все называли меня "Оля - хулиганка". Я ещё больше хулиганила. Я выбрасывала всех с балкона. Двое погибли. Я хотела изжить всех. Они даже на двери написали "осторожно, опасная Оля". Я ещё больше разозлилась и стала всех бить до полусмерти. На них я натравила собак. Их загрызли до смерти. А всё из-за того, что я полюбила мальчика и боялась, что он достанется другой. Ещё я всех толкала. Кого под паровоз, кого под трамвай. Двое погибли под автобусом, трое - под трамваем, пять - под паровозом, семь - под электричкой. А пока я убивала, мальчик убежал, лето кончилось". Я снова написал на листке бумаги слово "волосы". Снова показал Оле фотографию. Снова спросил: - Ты знаешь, что здесь написано? - Нет. Я показал другой листок, на котором написал: "нет", и посмотрел ей в глаза. Непереносимость взгляда - один из характерных симптомов её неконтактности. Ничего не происходит! Сократ сказал: "Познай самого себя". Для Оли это остаётся невозможным. Она живёт, как в раковине. Когда я пытаюсь понять - "как это, жить в раковине?", то вспоминаю её стихи. В шесть лет она ответила на мой вопрос "Как ты живёшь?" так: "Я придумала стехотворение про людей: Людей на свете многа но их не сщетать людей как свет солнце людей как синее небо" Я снова беру листок бумаги и пишу: "Сколько волосиков на фотографии?"... Замечаю, что ответ - как пузырь в полной бутылке с водой, и это пустое место двигается к краю. - Сколько волосиков на фотографии? Оля неожиданно отворачивается и закрывает лицо руками. Выражение страха исчезает лишь тогда, когда я прекращаю показывать пизду. - Оля, что происходит? Сколько смысла фотограф вложил, чтобы создать порядок, а ты!.. Увы! Для аутистов восприятие сложных и изменчивых образов - "волос на теле много, и они растут" - становится препятствием. - Оля! Глупо бояться лобковых волос в мире, где так много других причин для страха. Она молчит. На фотографии - ни порока, ни добродетели. Волосы, как обрывки, не связанные ничем. - Оля! Оля молчит. Оля - сильнее меня. Оля никогда не жалуется.
| ||||