Аннотация: Любопытная находка про самую первую сказку Пушкина
Детективная Судьба первой сказки Пушкина
Всем нам сдетства знакомы и хорошо помнятся чудесные сказки Пушкина. Пожалуй, самая из них веселая это "Сказка о попе и о работнике балде". В череде пушкинских сказок эта сказка самая первая и судьба у нее удивительная, почти детективная . Услышанная от няни Арины родионовны в Михайловской ссылке в 1824 году и тогда же в виде плана записанная Александром Сергеевичем в тетрадь. К плану Пушкин возвращается в сентябре 1830 году когда по делам наследства приезжает в родовое поместье Болдино. 8 Сентября в той же тетрадке Пушкин записывает сочиненную сказку. Вот вроде бы и вся история. Сказка среди других болдинских шедевров написана. Что можно тут прибавить? Но все не так просто. Ниже я предлагаю ознакомиться с очень приличной, взвешенной и богатой фактами статьей Николая Блохина. Н. Б. - наш современник, ставрапольский писатель и литературовед.С творчеством Николая Блохина можно ознакомиться на портале Проза.ru, автор Николай Блохин.Там же всзят и этот материал.
О Пушкине написано много. Но архивы хранят ещё немало тайн. О находке, которую сделали работники Государственного архива Ставропольского края, стало известно
в 1998 году. В его фондах сохранилось целое дело на поэта. Завела его Ставропольская духовная консистория. Дело скандальное. Оно про то, как возмутилось
местное духовенство "Сказкой о попе и о работнике его Балде". Именно так - с двумя предлогами "о" озаглавил сказку Пушкин, что часто игнорируют и издатели
и авторы статей. А начиналась история этой сказки так.
Заветная тетрадь
В ноябре 1824 года (все даты до февраля 1918 года приводятся по старому стилю - прим. авт.) Пушкин писал из Михайловского брату Льву: "Знаешь ли мои занятия?
до обеда пишу записки, обедаю поздно; после обеда езжу верхом, вечером слушаю сказки - и вознаграждаю тем недостатки проклятого своего воспитания. Что
за прелесть эти сказки! каждая есть поэма!"
И, очевидно, тогда же, в ноябре 1824 года поэт взял большую, шестидесятистраничную тетрадь в черном кожаном переплете, на котором стоял тисненый треугольник,
а в нём знак "OV". Масонский знак... Некогда, в Кишинёве, это была тетрадь масонской ложи "Овидий", в которой состоял Пушкин и его друзья. Тетрадь сослужила
поэту и в Михайловском. Она уже хранила на своих страницах черновики "Цыган", "Евгения Онегина", "Арапа Петра Великого", многих стихотворений.
Пушкин перевернул тетрадь задом наперёд, и на этих последних листах, ставших теперь как бы первыми, записал - кратко, конспективно - сюжеты семи сказок,
рассказанных Ариной Родионовной.
Сюжет одной из них в записи Пушкина выглядел так: "Поп поехал искать работника. Навстречу ему Балда. Соглашается Балда итти в работники, платы требует
только 3 щелчка в лоб попу. Поп радёхонек, попадья говорит: "Каков будет щёлк". Балда дюж и работящ, но срок уж близок, а поп начинает беспокоиться". Далее
Балда обводит вокруг пальца бесов. Затем - "Балда у царя. Дочь одержима бесом. Балда под страхом виселицы берётся вылечить царевну". После приключений
бес "пойман и высечен". Так писано в Михайловском. К этой записи поэт вернётся через шесть лет.
31 августа 1830 года Пушкин выезжает из Москвы в деревню Болдино Нижегородской губернии. Раньше он в этих краях не бывал. Лишь изредка вспоминал в письмах
про "болдинскую вотчину" отца, "где водятся курицы, петухи и медведи".
Повод для поездки в Болдино был весьма важный. Отец поэта Сергей Львович после помолвки сына выделил ему часть старинных земель, с 1619 года принадлежавших
дворянскому роду Пушкиных. И Александру Сергеевичу следовало вступить во владение собственным имением. Пушкину шёл 32-й год. Впереди свадьба с Натальей
Николаевной Гончаровой.
Пушкин выехал в Болдино, когда кругом все говорили о надвигающейся холере. Поэт не скрывал в письмах своей тревоги: "По всему видно было, что она не минует
и Нижегородской... Я поехал с равнодушием, коим был обязан пребыванию моему между азиатцами".
Пушкин поехал сначала по старинному Владимирскому тракту, дороге, по которой везли осужденных на сибирскую каторгу. Однако за Богородском и Владимиром
свернул на Судогду, Муром, Севаслейку, Арзамас.
От Москвы до Болдино 500 верст. По российским меркам, не так уж и много. Поэт преодолел это расстояние за четверо суток. Пушкин ехал в бедное село Болдино
Лукояновского уезда Нижегородской губернии, ехал навстречу холере, надеясь, что управится с бумагами за месяц. И не подозревал, что не выедет из Болдино
до самой зимы.
Осень в Болдино
3 сентября 1830 года Пушкин впервые увидел Болдино. За мелким частоколом стоял одноэтажный деревенский дедовский дом, рядом вотчинная контора, церковь
и длинная деревня с избами, крытыми соломой и тесом. Небольшой пруд, тронутые осенним золотом рощи на отлогих холмах, а кругом волнистая бесконечная черноземная
степь...
В первые дни Александру Сергеевичу пришлось всё же вникать в скучные деловые бумаги. Но всё устроилось хорошо. Вотчинный писарь Петр Киреев занялся сочинительством
бумаг, в которых он был сильнее Александра Сергеевича. И пока первый писал, ездил, хлопотал, коллежский секретарь Александр Сергеевич Пушкин не спеша расположился
в старом доме, и 7 сентября написал первое болдинское стихотворение "Бесы".
Мчатся тучи, вьются тучи;
Невидимкою луна
Освещает снег летучий;
Мутно небо, ночь мутна.
Еду, еду в чистом поле;
Колокольчик дин-дин-дин...
Страшно, страшно поневоле
Средь неведомых равнин!
Так началась болдинская литературная осень поэта, плодотворнее которой не было периода в его жизни. На следующий день, 8 сентября, после "Бесов" точно
на таком же листе Пушкин ставит вместо заглавия дату - "8 сент.". Ниже строка: "Мой день уныл...", которую исправляет на: "Мой путь уныл..." "Путь" - сильнее,
шире, печальнее, чем "день". Поэт вносит правки и в другие строки. Не сразу получается то, что он хочет сказать. Но Пушкин продолжает добавлять краски
в написанные строки: "угасшее веселье", "закат печальный", "улыбкою прощальной"... Так родилось одно из лучших стихотворений первой болдинской осени "Элегия".
9 сентября Александр Сергеевич достал заветную тетрадь без переплёта, просто несколько десятков сшитых и несшитых листов в общей обертке. Открыл и записал:
"Последние пожитки Самсона Прохорова были взвалены на дрожки без рессор, и бедная кляча в четвёртый раз потянулась с Басманной, где находилась лавка гробовщика,
на Никитскую".
Затем Пушкин переименовал Самсона Прохорова в Андрияна и добавил лошадей: "Пара кляч в четвёртый раз потащилась..." Пушкин ещё раз поправил: "Тощая пара
в четвёртый раз потащилась". "Дрожки без рессор" заменил на "похоронные дроги".
Пушкин писал целый день. Покончив с "Гробовщиком", в этот же день он написал три письма: одно влюблённое - невесте Наталье Гончаровой, другое холодно-родственное
- Афанасию Николаевичу Гончарову в Полотняный завод, третье дружеское - издателю Петру Александровичу Плетневу:
"Ах, мой милый! что за прелесть здешняя деревня! вообрази: степь да степь; соседей ни души; езди верхом сколько душе угодно, пиши дома сколько вздумается,
никто не помешает. Уж я тебе наготовлю всячины, и прозы, и стихов".
Утром, 10 сентября Пушкин открыл тетрадь в кожаном переплёте, перечитал нянину сказку о попе. Мысленно возвратился в Михайловское. Вот уж два года, как
нет на свете Арины Родионовны. Пушкин помянул ее добрым словом, обмакнул перо в чернильницу и вывел на бумаге:
Жил-был поп,
Толоконный лоб.
Пошёл поп по базару
Посмотреть кой-какого товару.
Навстречу ему Балда
Идет, сам не зная куда.
Сказка настолько близка к тексту, который он записал после Арины Родионовны, что диву даёшься. А стихотворный размер, избранный поэтом, хорошо знаком грамотным,
малограмотным и даже совсем неграмотным. По Руси на всех ярмарках ходили лубочные картинки со стихотворными объяснениями, вроде этих:
Немец нанял себе батрака,
Деревенского мужика...
Стихи "неровные", с разным числом слогов в строке, но зато с рифмами. Запоминались народом с первого раза. Пушкин использовал этот приём при написании
"Сказки о попе и о работнике его Балде". Сказка получилась, как самая народная, бытовая, в духе ярмарочных балагуров и скоморохов. Проникнутая иронией,
порой переходящей в насмешку и сатиру по отношению к духовенству, она была близка по духу русскому фольклору.
Вернувшись в Москву, Пушкин взволнованно пишет Плетневу в Петербург: "Скажу тебе (за тайну), что я в Болдине писал, как давно уже не писал. Вот что я привёз
сюда: 2 последние главы "Онегина", 8-ю и 9-ю, совсем готовые в печать. Повесть, писанную октавами (стихов 400), которую выдадим Anonyme (т. е. анонимно
- прим. авт.). Несколько драматических сцен, или маленьких трагедий, именно: "Скупой рыцарь", "Моцарт и Салиери", "Пир во время Чумы" и "Дон Жуана". Сверх
того написал 30 мелких стихотворений. Хорошо? Ещё не всё (весьма секретное). Написал я прозою 5 повестей, от которых Баратынский ржёт и бьётся - и которые
напечатаем также Anonyme. Под моим именем нельзя будет, ибо Булгарин заругает".
Пушкин не назвал "Сказки о попе и о работнике его Балде", неоконченную "Сказку о медведихе". Не помянул "Историю села Горюхина", более двадцати критических
и полемических статей и заметок.
Но вернёмся к сказке "Балда", как её кратко называл сам Пушкин. Это первая из сказок поэта. Напомним, "Сказку о царе Салтане, о сыне его славном и могучем
богатыре князе Гвидоне Салтановиче и о прекрасной царевне Лебеди" Александр Сергеевич написал в 1831 году, "Сказку о рыбаке и рыбке" и "Сказку о мёртвой
царевне и семи богатырях" - в 1833-м, "Сказку о золотом петушке" - в 1834-м.
Сказку о Балде знали друзья Пушкина. Александр Сергеевич довольно часто читал её им. Первый биограф поэта П. В. Анненков отмечал, что сказка о Балде "так
смешила В. А. Жуковского и друзей его". В исполнении поэта сказку про Балду не раз слушали П. А. Вяземский, Н. В. Гоголь, Н. М. Языков.
4 ноября 1831 года поэт Николай Михайлович Языков написал братьям, что Пушкин написал "сказку под названием "Балда". А в письме от 13 апреля 1832 года
он же спрашивал своего знакомого - чиновника главного управления цензуры В. Д. Комовского (брата лицейского товарища Пушкина): "Где же его сказка "Балда"?"
Комовский ответил 25 апреля: "Сказка о попе Толоконном Лбе и работнике его Балде не может, говорят, увидеть свет ни по наименованию, ни по содержанию своему".
Иногда кажется, что и сам Александр Сергеевич не предпринимал попыток издать сказку, понимая, что цензура не допустит. Не совсем так. Название сказки встречается
в нескольких планах изданий, составленных поэтом в 1830-1834 годах.
Словом, пушкинская сказка про Балду была известна многим. Но при жизни автора она так и не увидела света.
По воле Жуковского
После дуэли и смерти Пушкина Николай I поручил В. А. Жуковскому и начальнику штаба корпуса жандармов генералу Л. В. Дубелю разобрать все бумаги, оставшиеся
в кабинете покойного, подготовить посмертное собрание сочинений к печати.
В письме Жуковскому шеф жандармов А. Х. Бенкендорф так сформулировал важное для власти требование: "Бумаги, могущие повредить памяти Пушкина, должны быть
доставлены ко мне для моего прочтения".
Это означало, что над сказкой о Балде нависла серьёзная угроза. Она вполне могла быть зачислена в список неблагонадёжных произведений. Получив назад бумаги
поэта, Жуковский с облегчением вздохнул: жандармский генерал не обратил внимания на сию сказку.
После смерти Пушкина началась подготовка пушкинских сочинений. Комиссию возглавлял В. А. Жуковский. Работал Василий Андреевич довольно плодотворно. В 1838
году ему удалось выпустить первые восемь томов пушкинских произведений, публиковавшихся ранее. Из неопубликованных часть увидела свет на страницах "Современника"
и в других журналах. Но основную массу неизвестных произведений поэта Жуковский готовил для публикации в других томах. Осенью и зимой 1839 и 1840 годов
Василий Андреевич работал над "Сказкой о попе и о работнике его Балде".
Понимая, что в своём первозданном виде она не преодолеет цензурные рогатки, Жуковский решается заменить "попа" на "купца". И даёт сказке новое название
"Сказка о купце Кузьме Остолопе и работнике его Балде". Весь текст пришлось переписать. Вместо "попадьи" в сказке появляется "хозяйка" или "жена", вместо
"поповны" - "их дочка". "Попёнка" сменил "сынок их" и так далее. Нет в названии и второго "о". Сказка стала совсем другой. Это уже была не сказка Пушкина,
хотя к читателю она пришла под его именем. Начиналась она так.
Жил-был купец Кузьма Остолоп,
По прозванию Осиновый лоб.
Пошёл Кузьма по базару
Посмотреть кой-какого товару.
Навстречу ему Балда
Идет, сам не зная куда.
Впервые в таком "отредактированном" Жуковским виде она была опубликована в пятом номере журнала "Сын Отечества" за 1840 год. Разрешение цензуры последовало
10 марта, журнал вышел в конце того же месяца. В том же 1840 году "Сказку о купце" (так её стали именовать для краткости) напечатало ещё одно издание -
"Журнал для чтения воспитанникам военно-учебных заведений" (т. 26, Љ 103). Обе публикации вышли без каких-либо комментариев, пояснений, примечаний. Только
подпись: "А. Пушкин".
29 апреля 1840 года произошло еще одно событие, имеющее отношение к судьбе сказки Пушкина: цензура выдала разрешение на публикацию пушкинских сочинений,
вошедших в девятый том. Этот том увидел свет в конце августа 1841 года. В него вошли не публиковавшиеся при жизни поэта "Медный всадник", "Каменный гость",
"Русалка", многие стихотворения. На 223-232 страницах была завёрстана "Сказка о купце Остолопе и работнике его Балде". Напрасно читатели искали примечания
или комментарии к этому произведению поэта. В этом томе их вообще не было. Все произведения, вошедшие в девятый том, были поставлены в равные условия.
Случайность?
Вмешательство Жуковского в пушкинский текст, как заметил один из исследователей творчества Пушкина, "дало непредсказуемый результат, породило причудливый,
может быть, уникальный в истории литературы феномен: единое произведение раздвоилось, разделилось на две ипостаси, каждая из которых обрела собственную
долгую жизнь, и у той, и у другой наполненную своими перипетиями и коллизиями".
В течение сорока с лишним лет, вплоть до 1882 года, переиначенная Жуковским сказка Пушкина печаталась во всех собраниях сочинений поэта - 1855-1857, 1859-1860,
1878-1881, в сборниках его сказок - 1873, 1879, 1880. В таком виде выходила она и отдельными изданием - в 1864, 1872, 1873. "Купец Кузьма Остолоп" обрёл
свою жизнь. Про то, что одним из главных героев сказки Пушкина был поп, широкой публике ничего не было известно. Жуковский скончался 12 апреля 1852 года
в Баден-Бадене и согласно его последней воле похоронен в России. А сказка Пушкина продолжала жить в том виде, в каком её впервые предложил читателям Василий
Андреевич.
Молчание Анненкова
После Жуковского никто так и не решился сказать всей правды об истинном содержании сказки, даже П. В. Анненков, писатель и литературный критик, когда взялся
готовить к печати многотомное собрание сочинений Пушкина. Наследники Александра Сергеевича предоставили Павлу Васильевичу архив поэта, он имел возможность
работать с рукописями. И, скорее всего, ознакомившись с наследием, он первым увидел, что сказка не о купце, а о попе. Тем не менее, издатель нового собрания
сочинений оставил всё так, как было до него. И позиции "Купца" значительно возросли после выхода первого научно комментированного издания. Правда, Анненков
сделал одно весьма важное примечание к этой сказке, что, дескать, в публикуемом тексте "существуют некоторые несходства с рукописью, но нисколько не отнимающие
её достоинства и не вредящие её общему тону" (т. 3, 1855; сказка - с. 448-454, примечание - с. 554).
Более того, в приложении к первому тому, в которое вошли "Материалы для биографии А. С. Пушкина, Анненков впервые опубликовал три из известных нам семи
записей сказок, рассказанных няней Ариной Родионовной. И одной из них Павел Васильевич дал такое название "Сказка, послужившая основой для сказки о Кузьме
Остолопе" (с. 441). Напечатал её Анненков не полностью, да, к тому же, и переделал её, как Жуковский переиначил саму сказку Пушкина. В нянином тексте "попа"
Анненков повсюду заменил "купцом".
Более того, он исказил и два пушкинских рисунка из трёх, которыми поэт проиллюстрировал данную сказку. Анненков поместил два из них на приложенных к первому
тому факсимильных листах. На первом из них нет бесёнка с подписью, оставлен только Балда с зайцем и подпись под ним: "Балда". Нет в томе портрета старого
беса. А под бородатой физиономией (скорее напоминающей попа, а не купца), искажённой страхом перед надвигающимся на неё щелчком, нет никакой подписи. А
ведь Пушкин подписал всех четырёх персонажей сказки. А под финальным рисунком поэт написал: "Поп толоконный лоб". Толоконный - значит глупый, по-другому,
дурак.
Фальсификация Анненковым записи сюжета сказки и рисунков к ней воспринимались читателями как документальное подтверждение того, что Пушкин написал сказку
именно "о купце Кузьме Остолопе", а не о "о попе и о работнике его Балде".
Выставка в Румянцевском музее
Наступил 1879 год. Со дня первой публикации пушкинской сказки в "Сыне Отечества" прошло почти сорок лет. За это время никто из издателей и исследователей
творчества поэта больше не предпринимал попыток вернуться к авторскому варианту "Балды". Помог случай. Администрация Румянцевского музея (в советское время
Государственная библиотека имени В. И. Ленина - прим. авт.) обратилась к старшему сыну поэта Александру Александровичу Пушкину выставить на обозрение рукописи
отца. Выставку предполагалось провести в рамках 80-й годовщины со дня рождения великого русского поэта. Но пока шли переговоры, отбирались рукописи, письма,
юбилей прошёл. Тем не менее, выставка открылась, правда, уже в 1880 году. На ней было представлено большое количество рукописей. Они-то и стали центральным
событием выставки. Именно в те дни посетители впервые увидели оригинал пушкинского "Балды".
Выставка совпала с выходом шеститомного собрания сочинений Пушкина (1878-1881 гг.), которое выпустил петербургский издатель Я. А. Исаков. Для подготовки
этого издания Яков Алексеевич пригласил известного библиографа, библиофила, впоследствии члена-корреспондента Петербургской Академии наук Петра Александровича
Ефремова. "Сказку о купце Кузьме Остолопе и работнике его Балде" Пётр Александрович поместил в третьем томе (с. 250-252) и сопроводил её примечанием "Сказки
Арины Родионовны" (с. 489-494). Вот полный его текст: "Есть ещё третья сказка той же Арины Родионовны, послужившая основой сказки, явившейся по цензурным
соображениям под заглавием "Сказка о купце Остолопе и работнике его Балде" (имя купца опущено - прим. авт.). Сказка эта печатается в этом томе нашего издания
с исправлениями В. А. Жуковского, как она была напечатана впервые в "Сыне Отечества" 1840 г. Мы даём её здесь в этом виде потому, что все её знают именно
в этой переделке, не вредящей ея тону. В томе X нашего издания мы приводим эту сказку по подлинной рукописи Пушкина". Но вышло только шесть томов и, естественно,
подлинник сказки не увидел свет.
Но через два года, в 1882-м, московский издатель Ф. И. Анской издаёт семитомное собрание сочинений поэта. Именно в этом издании впервые читатели смогли
прочесть сказку Пушкина в авторском варианте. "Сказка о попе и о работнике его Балде" опубликована в третьем томе. Правда, текст сказки всё же отличается
от пушкинского. Литературоведы считают, что это произошло из-за неразборчивого почерка Пушкина.
Пушкинист В. Е. Якушкин (внук декабриста И. Д. Якушкина) сделал попытку разобраться в пушкинском тексте. В июньском номере журнала "Русская старина" за
1884 год впервые он напечатал довольно обширное описание рукописей, оставшихся после поэта. Он был первым пушкинистом, кто смело со страниц журнала опроверг
публикацию Анненкова, сообщив читателям, что со слов няни Арины Родионовны Пушкин записал сказку не о купце, а о попе. В том же июньском номере Якушин
опубликовал заключительную часть пушкинской записи, опущенную Анненковым.
В октябрьской книжке "Русской старины" того же 1884 года Якушкин опубликовал подробное описание рукописи сказки, рассказал о литературной правке Пушкина,
впервые привел её подлинный заголовок: "Сказка о попе и о работнике его Балде", расшифровал некоторые неясные пушкинские поправки.
Через три года, в 1887-м, Общество для пособия нуждающимся литераторам и учёным выпустило в Петербурге семитомное собрание сочинений Пушкина. Редактор
издания, к тому времен известный в России пушкинист, литературовед, впоследствии член-корреспондент Петербургской Академии наук П. О. Морозов заново сверил
текст пушкинской сказки, впервые опубликованный московским издателем Ф. И. Анским, с оригиналом, разобрался в поправках поэта. И опубликовал этот исправленный
вариант в третьем томе. А в примечаниях к третьему тому Морозов впервые и полностью опубликовал неискаженную запись няниной сказки.
Казалось, что этим изданием Морозов положил конец злоключениям сказки Пушкина. Однако, в том же 1887 году, петербургский издатель Алексей Сергеевич Суворин
приступает к изданию девятитомного издания сочинений Пушкина. Первый том вышел с подзаголовком "Поэмы и сказки". На 390-396 страницах Суворин помещает
"Сказку о купце Кузьме Остолопе и работнике его Балде", хотя к тому времени уже был известен подлинный пушкинский текст. Двойник пушкинской сказки "купец
Кузьма Остолоп" оказался на редкость жизнестойким.
В юбилейные дни 1899 года, когда в России отмечалось столетие со дня рождения поэта, сказку Пушкина можно было купить в двух отредактированных вариантах
- Жуковского и Морозова. Возможно, народу нравились оба героя, скажет читатель, поэтому, мол, сказку о купце продолжали тиражировать, как в столице, так
и в провинции. Но, оказывается, дело не в этом. Скандал вокруг подлинного текста пушкинской сказки нарастал с каждым годом, с каждым днём.
Рапорт священника Порфирия Кумпана
Священник Казанской церкви станицы Ясенской Ейского отдела Кубанской области Порфирий Кумпан в рапорте в Ставропольскую духовную консисторию 26 сентября
1898 года писал, что ещё 1 мая 1893 года он впервые конфисковал в Ясенской станичной школе брошюру "Сказка о попе и его работнике Балде" (Второго "о" в
данном документе нет. Ниже названия сказки даются по архивным документам - прим. авт.). Сочинитель А. С. Пушкин. Рапорт не остался незамеченным. Епархиальный
училищный Совет определением своим от 18 мая 1895 (!) года "признал распространение по школам и среди народа названной брошюры в воспитательном отношении
крайне вредным, а в религиозном - кощунственно-оскорбительным" (ГАСК. Ф. 135. Оп. 56. Д. 595). Данное определение, писал в новом рапорте священник П. Кумпан,
было утверждено "Его Преосвященством 5 июня того же года", то есть еще в 1895 году. Что же заставило Порфирия Кумпана вновь взяться за перо?
"Считаю своим долгом, - писал священник (орфография сохраняется - прим. авт.), - доложить Ставропольской духовной консистории, что в то время, когда мною
была конфискована означенная брошюра, таковая распространялась по школам путём не легальным, чисто подпольным, без ведома дирекции и областного Начальства.
Нелегальный способ распространения означенной брошюры из войскового склада мною подробно был изложен в вышеуказанном рапорте за Љ 43. В то время означенная
брошюра не значилась в каталоге Кубанского войскового склада книг. В настоящее же время после столь категорически высказанного Епархиальным училищным Советом
определения позволяю себе смелость думать - небезызвестного дирекции училищ и областному Начальству характера содержания брошюры областным Начальством
даётся право на самое широкое распространение этой брошюры по школам и среди народа чрез посредство тех же министерских школ области, только теперь путь
распространения этой брошюры не легальный и не подпольный, а законный, так как в каталоге книжного склада, распространением к печатанию областным Начальством
от 19 августа сего 1898 года и разосланной по министерским училищам области означенная брошюра включена под Љ 772 в число других книг и брошюр, предназначенных
для развития детей и народа в умственном и религиозно-нравственном отношении. Позволяя себе смелость предположить, что означенная брошюра включена областным
Начальством в число других полезных для развития детей и народа книг по недосмотру цензуры, осмеливаюсь всепокорнейше просить Ставропольскую духовную консисторию,
не найдёт ли оная Консистория возможность ходатайствовать пред кем следует об изъятии из каталога войскового книжного склада означенной брошюры, как деморализующей
действия пастырей церкви Епархии и безусловно развращающим образом имеющей воздействовать на молодое поколение, детей того самого народа, который всецело
вручается пастырю церкви для религиозно-нравственного воспитания. Столь неблаговидный, искусственный способ разъединения прихожан с своим пастырем по моему
не должен иметь место среди членов благоустроенного государства".
И пошла писать губерния! Ставропольская духовная консистория, получив рапорт П. Кумпана, обращается к епископу Ставропольскому и Екатеринодарскому, тот
к обер-прокурору Святейшего синода, действительному статскому советнику, Стас-секретарю К. П. Победоносцеву с ходатайством "об изъятии из употребления
этой брошюры в начальных народных училищах".
От имени епископа Ставропольского и Екатеринодарского по всем приходам рассылается циркуляр с указанием: "Собрать негласным путём сведения о том, как высылается,
выписывается и распространяется означенная брошюра, и в каких приходах и среди учеников только или в народе, каковые сведения представить его Преосвященству".
Священник станицы Должанской Иоанн Чернов докладывал, что "Сказка о попе и работнике его Балде" "в ограниченном количестве есть в школьной библиотеке".
Учитель школы станицы Курганной Иван Шлыгин, сообщал священник Евгений Кудрявцев, "получил в городе Екатеринодаре более чем на 30 рублей сказку под названием
"О попе и работнике его Балде". А в станице Лабинской, писал священник Илларион Смарайдов, "брошюра о попе нигде не выписывается, но зато есть "Сказка
о купце Остолопе". И добавил: 10 экземпляров. А в городе Майкопе, доносил священник Евгений Соколов, "Сказка о попе" раздавалась школьникам от Майкопской
городской управы. Книга "Сказки Пушкина" (куда вошла и напугавшая до смерти местное духовенство "Сказка о попе и о работнике его Балде") Сытинского издания
раздавалась ученикам станицы Абинской. Раздача происходила во время юбилея Пушкина. Священник Виталий Климентьев 13 января 1900 года с тревогой писал о
том, что в Темрюке "Сказка о попе" "прочитана наизусть и публично на Пушкинском празднике! На чествовании поэта было много публики!"
В архивном деле сохранились рапорты священников станиц Брюховецкой, Уманской, Баталпашинской, Зеленчукской, Хамкетинской, Пшехской, Терновской...
Но дело вокруг сказки Пушкина этим не закончилось. Скандал из местного перерос во Всероссийский. Поводом послужило объявление московского издателя И. Д.
Сытина о готовящемся издании (12-тысячным тиражом, отдельными иллюстрированными брошюрами ценой по пять копеек) пушкинских сказок, в том числе "Сказки
о попе и о работнике его Балде".
"Церковный вестник" (Љ 17, 29 апреля 1899 года) поместил статью священника Алексия Боброва. Ох, и досталось Александру Сергеевичу за сказку! "Самый грубый
пасквиль на наше духовенство", "перл пушкинского пасквиля", "порнографическое произведение" - других оценок произведение поэта не заслужило. Но более всего
автор статьи был возмущен пятикопеечной ценой книжки: "За такую ничтожную плату каждый грамотный крестьянин и деревенский школьник не преминет доставить
себе удовольствие приобрести эту любопытную сказку".
Публикация в "Церковном вестнике" не осталась незамеченной. У Алексия Боброва были не только противники, но и сторонники. Особенно "удачной" в этом смысле
была статья протоиерея Кл. Фоменко в "Трудах Киевской Духовной академии" (1899, Љ 6). Она носила довольно претенциозный заголовок "Как относился к православному
духовенству А. С. Пушкин? По поводу заметки Боброва".
В ней Кл. Клименко изложил совершенно другую версию написания сказки. В частности, он утверждал, что проводивший лето 1831 года в Царском Селе с императорским
двором Жуковский задержался там до поздней осени из-за холеры в Петербурге. Там же жил и Пушкин. Гоголь был их частым гостем. И, дескать, этот триумвират
"для поднятия упавшего народного настроения и общей грусти взялся здесь, по примеру Боккаччо во время чумы в Италии, за переложение смехотворных народных
сказок". И когда Пушкин прочёл свою "Сказку о попе и о работнике его Балде", "вдохновитель и учитель Пушкина Жуковский, вразумив молодого (подчеркнул Фоменко
- прим. авт.) поэта, переделал заглавие последней сказки так: "Сказка о купце Кузьме Остолопе и работнике его Балде"... Иначе и не мог поступить добрый христианин
и опытный (снова подчеркнул Фоменко - прим. авт.) и благоразумный воспитатель. Пушкин безусловно подчинился совету благоразумно-дальновидного Жуковского".
И какое же право имеет Сытин, спрашивает Кл. Фоменко, "издавать сказку Пушкина под тем ошибочным заглавием, от которого отказался сам автор"?
Из уст Фоменко история пушкинской сказки звучит довольно убедительно, тем более что сделана ссылка на пятитомное издание "Сочинений А. С. Пушкина с объяснениями
их и сводом отзывов критики", выпущенное в 1892-1998 годах московским издателем Львом Поливановым. В статье Фоменко нет ни слова о том, что сказка написана
в Болдино осенью 1830 года, а не летом 1831 года. Умолчал Фоменко и об отзыве поэта Николая Языкова, сделанном при жизни поэта, не сказал правды о редакции
В. А. Жуковского, П. А. Ефремова, П. О. Морозова, не вспомнил о выставке рукописей в Румянцевском музее. Наконец, Фоменко переврал московского издателя