Падший ангел, когда-то прекрасный - ныне перья черны, а золото в глазах сменилось горьким пеплом и тленом - ступает Зоаб за Пожирательницей, ступает неслышно, сложив крылья за спиной, держась за эфес меча.
Слышит он мольбы душ-кирпичиков Стены, видит уродливое желтое небо Города Правосудия, тяжело бьется в груди сердце.
Мечтает Зоаб исполнить обещание, грезит о ангельском пении и золотом свете, но нет хода падшим домой.
Вместо пения сладкоголосого - симфония ужаса, вместо золотого света - кружево пепла и костей.
Ступает неслышно Зоаб за Пожирательницей, опустив голову, и мечтает о забвении.
Западная Гавань
- Вернулась, - шепчут тени над водой. Тянут к Носительнице Осколка руки, обвиняют, пытаются коснуться - не позволяет женщина дотронуться до себя, отгоняет и отводит взгляд - не хватает духу взглянуть в полупрозрачные, до боли знакомые лица.
Дом - могильник, детство - мрак, друзья - тени.
- Это место больше не твой дом! - кричат призраки. Носительница знает, что все они - собравшиеся призраки - обман, и мертвые - мертвы, но все равно дрожит, давится слезами.
Ее дом смотрит на нее пустыми провалами окон - Носительница отворачивается, не может смотреть.
Нет больше Западной Гавани, нет дома - все пожрала тьма.
Осколки меча - теперь единое целое, и, наверное, по всем канонам, Носительница должна испытывать радость - у нее есть оружие, способное положить конец войне - но она не чувствует ничего, кроме могильного холода.
Ее прошлое - в руинах, все, что она знала и любила - теперь уничтожено. Ей хочется по-детски закрыть глаза ладонями и шептать: "Нету-нету, это просто страшный сон" - как мантру - но она уже не маленькая девочка.
Словно разделяя печаль Носительницы, стонет у реки камыш и воет в болотах одинокий зверь.
Дом - могильник, детство - мрак, друзья - тени.