Аннотация: Другой вариант, надеюсь для редакции, "Попаданцев в стране царя Петра". Предложения приветствуются. Планирую раз в неделю выкладывать проду.
Все персонажи являются вымышленными
и любое совпадение с реально живущими
или когда-либо жившими людьми случайно.
Предисловие
<
Весною, в предрассветный час, случилось небывалое - в клочья разрывая зыбкую тишину, в безоблачных южноуральских небесах пушечным громом прокатился грохот, словно вестник судьбы. Звуки плыли в холодном и прозрачном воздухе над тихой излучиной уральской реки Вельки, над непроглядно-черным лабиринтом пятиэтажек и частных домов пока не затихли в невообразимой дали. Казалось, на противоположном краю Вселенной.
Уличные фонари погасли, погрузив мир во тьму, через секунду вновь загорелись, отобрав у тьмы улицы, обрамленные серыми квадратами стареньких панелек. В тот же миг в небе заплясали в первобытной пляске яркие розовые, сиреневые, желтые сполохи. В мельтешении теней и стробоскопических вспышек, расцвечивающих дома внизу, город, степь и мир в тревожные краски, Южный Урал посетило грандиозное и завораживающее красотой зрелище - северное сияние. Стаи ворон, испуганно крича, поднялись с по-зимнему голых деревьев, завели дикой хоровод над спящими домами. Город не обратил на всю эту чертовщину внимания, он спал, лишь из полуподвального помещения с вывеской сбоку от дверей: 'Муниципальное управление ГОЧС' выскочил на улицу дежурный и с телефонной трубкой в руке. Карканье ворон, далекий собачий вой; небеса полыхают северным сиянием; разноцветные сполохи отражаются в первых весенних лужах; в пятиэтажках напротив загорелись окна - жильцов разбудил необычный звук.
Что это? Откуда? Несколько минут дежурный то озадаченно озирался по сторонам, пытаясь понять, откуда звук, не взорвалось ли чего, то подымал лицо на полыхающее небо. Телефон, который в случае происшествия должен разрываться от звонков, загадочно молчал. Постепенно все успокоилось: зарево в небе исчезло; окна в домах погасли и пятиэтажки вновь погрузились в безмятежный сон, только где-то вдали брехали перепуганные собаки. Дежурный пожал плечами и пошарил в кармане, закурил. Огонек папиросы, то вспыхивая, то снова угасая, светился во тьме красным угольком. Еще раз пожав плечами, потушил окурок об бетонную стену, бросил его в урну, а сам спустился назад. Он еще не знал, что остаток ночи будут сыпаться сообщения об авариях на ЛЭП, оптоволоконных линиях связи, соединяющих город с областным центром, до утра будут работать аварийные бригады, и лишь к шести часам удаленные районы запитают электричеством от городской электростанции, а связь с окружающим миром так и не наладится...
Глава 1
Иван Савелович проснулся, когда на улице еще царила холодная предутренняя темнота. Ночью спал плохо, болел желудок - мучил застарелый гастрит, да еще под утро что-то бахнуло на улице, разбудив некстати. Поняв, что уже не сумеет заснуть, он накинул халат и до утра просидел на кухне за кроссвордом. Таблетки от желудка помогли мало, так что день он начал со скверным настроением и гудящей головой. Наскоро умывшись и, перекусив извлеченными из старенького холодильника остатками вчерашнего ужина, угрюмо поплелся на соседнюю улицу, где стоял его гараж.
Ключ провернулся в замке зажигания, старенькие жигули отозвались успокоительным рычанием. Пока не разогреется двигатель, вышел на улицу. Мяукала жаждавшая любви кошка. Небо на востоке потихоньку розовело. Весенний город был грязен и неуютен - еще таились в тени гаражей черные от пыли сугробы, стылый ветер пробирал до костей; холодные запахи весны и сырости плыли отовсюду, но с небес уже раздавались торжествующие крики перелетных птиц. Запахнув получше потертую куртку, облокотился на железную стенку гаража. Темные грубые руки, в которые, казалось, навечно въелась стальная окалина, вытащили сигаретную пачку. Дымок от первой, самой вкусной сигареты, поплыл к рассветному небу. Зевнув, посетовал про себя: 'Чертова баба, не могла на попозже купить билет на самолет! Сама то дрыхнет, а ему вставай ни свет ни заря!'. Иван Савелович уже шестой год как получал заслуженную пенсию металлурга и успел забыть, что это такое, вставать с утра на работу, а тут жена с ее дурацкой поездкой в гости к сыну. Навестить сына и внуков он и сам был не прочь, но зачем брать такой ранний рейс? Чертова экономка взяла самые дешевые билеты!
Старенькая машина, проскрипев подвеской, втиснулась в поворот. 'Приедем, надо посмотреть, подкрутить!' - привычно отметил про себя Иван Савелович. Ремонтировать машину, как и делать все остальное он предпочитал собственными руками. Сила в руках, слава богу еще была, да и руки с нужного места росли. А тратить деньги на всякие шарашки - станции технического обслуживания... баловство это. Машина остановилась у крыльца подъезда. На жене был ее лучший парадно-разъездной костюм, она уже поджидала, нетерпеливо перебирая в руках ремень сумочки. Иван Савелович вышел из автомобиля, молча чмокнул в подставленную щеку, слегка оцарапав небритым подбородком. Супруга оценивающе глянула мужу в лицо и сказала с легким упреком:
- А ты небритый!
- Мужчине свойственно быть небритым с утра, - ворчливо ответил Иван Савелович, - некогда было.
Тяжелая сумка отправилась в багажник, мужчина присел за руль. И так день не задался, а еще и эта лезет со всякими глупостями. Женщина обидчиво поджала ярко-алые губы.
- Мог бы и побриться, хотя бы ради меня!
Мужчина благоразумно промолчал, а супруга забралась на заднее сидение, хлопнула дверь. 'Курлы-курлы' - послышалось с небес. Машина неторопливо тронулась, а мужчина, не поворачиваясь, проворчал в ответ:
- Ага! Счас! Только шнурки поглажу!
Жена фыркнула, но не стала с утра нагнетать атмосферу. Из дамской сумочки появился телефон, женщина уткнулась в экран. Но вскоре и это надоело. Задвинув шторку со своей стороны, откинулась на сидение и прикрыла глаза. Старик включил магнитофон, забытый певец проникновенно пел о любви до гроба:
И было ей семьдесят шесть,
когда ее самой не стало.
Нет, не страшила ее смерть,
скорей, она о ней мечтала:
бывало, знаете ли, сядет у окна,
и смотрит-смотрит-смотрит в небо синее -
дескать, когда умру, я встречу его там...
Старик покосился на супругу, слегка поморщился и сделал звук потише. Через пару минут мимо промелькнули последние спящие пятиэтажки, с обеих сторон потянулись заборы и кирпичные дома частного сектора. Наконец, машина вырвалась на ведущее к областному центру шоссе и сразу прибавила скорость. Супруга Ивана Савеловича успела мирно задремать, когда пронзительно заскрипели тормоза, машина резко остановилась, двигатель заглох. Силой инерцией женщину толкнуло вперед, она едва не ударилась лбом о спинку.
- Ты что? - взвизгнула женщина. - Смерти моей хочешь? Кто так останавливается?
Несколько мгновений Иван Савелович напряженно разглядывал дорогу, затем повернулся к жене и ткнул пальцем вперед:
- Смотри!
Женщина перевела взгляд на лобовое стекло, пораженно охнула, бледность покрыла лицо. Яркий свет фар освещал невозможную картину - впереди вместо асфальта федеральной трассы голая степь. Резкие тени от сухого ковыля, блестят грязные, еще не растаявшие весенние сугробы. И тишина, про которую не хотелось думать: гробовая. Она повернулась. В десятке метров позади в свете двух шеренг ярких фонарей блестел мокрый асфальт. Контраст между цивилизованным шоссе и дикой степью был такой разительный, что в голове женщины заметались панические мысли. 'Да нет, это же... Да как же это может... Мы сто раз проезжали здесь!..'
- А где... дорога? Почему мы едем по полю? - слегка дрогнувшим голосом произнесла женщина.
- А я откуда знаю! - покраснев, словно вареный рак, проворчал мужчина. - Сам ничего не понимаю!
От этого ответа женщина почувствовала злость. Завез ее неведомо куда и еще оправдывается! Стиснув губы в тонкую ниточку, с жаром накинулась на мужа:
- Ты куда меня завез, старый черт! Я что, по твоей милости должна опоздать на самолет?
- Да ты что! Я... - растерянным голосом попытался оправдаться Иван Савелович, но женщина схватила с сидения дамскую сумочку и изо всех сил ударила его по голове. Если бы мужчина в последний момент не прикрылся рукой, хорошая шишка была ему обеспечена.
- Ой, - тоненько вскрикнул мужчина.
- Вези меня в аэропорт! - вновь отчаянно взвизгнула супруга.
- Чего дерешься? С ума сошла? Я тебя вез, как всегда, в областной центр, а потом дорога исчезла!
- Где дорога? - иерихонской трубой взревела жена, не обращая внимания на возмущение супруга.
- Не знаю, - вжался в кресло Иван Савелович. - Я ехал, как всегда, и вдруг раз, и дорога исчезла!
- А где она? - снова пронзительно рявкнула обескураженная и одновременно разозленная супруга. - Ищи дорогу, старый черт!
Иван Савелович крякнул от досады. 'Чертова баба', - подумал в который раз за утро, но спорить не решился. Осторожно потерев предплечье, провернул ключ зажигания. Машина негромко загудела, осторожно объезжая нерастаявшие сугробы, потихоньку двинулась вперед по бездорожью весенней степи. Спустя несколько минут даже супруге Ивана Савеловича стало понятно, что таким образом они никуда не приедут и лишь рискуют заблудиться, и необходимо возвращаться назад, на шоссе. Женщина уже хотела сказать об этом супругу, когда в неярком свете фар впереди показалась странная фигура. На невысоком лохматом коне сидел старик в рваном халате со сморщенным, как печеный картофель лицом. В руках он сжимал туго натянутый лук.
'О! Спрошу у него дорогу', - Иван Савелович подъехал поближе и нажал на тормоз. Лошадь пугливо попятилась, а старик испуганно взвизгнул и прокричал что-то непонятное. Пронзительно тренькнула спускаемая тетива. С жалобным дзиньканьем на переднем стекле автомобиля появилось круглое отверстие, с густой сеточкой трещин вокруг, пронзительно свистнуло мимо водителя, словно крапивой, обожгло руки.
Позади раздался женский крик, полный ужаса и боли. Мужчина не всегда был подкаблучником, покорно принимающим от жены тумаки. В юности и в армейской молодости он был горяч и скор на расправу с обидчиками. На память об этом остались белые полоски шрамов на лбу и груди. Это потом женитьба, заботы и полунищая жизнь надломили его, но, видимо, где-то глубоко в его душе еще прятался прежний: бесшабашный и скорый на ответку Ванька. Тело среагировало самостоятельно. Нога яростно нажала на педаль. Жилистые, красные руки металлурга с двадцатипятилетним стажем, привыкшего к каждодневному нелегкому труду, переключили передачу и газу! Сердце сумасшедше стучало в груди, а в голове билась единственная мысль: 'Только бы автомобиль не заглох и не въехал в яму!'. Машина, словно подстреленная антилопа, скакнула назад и помчалась задом, с каждой секундой набирая скорость. Вновь что-то вжикнуло совсем рядом, огнем опалило ухо. Мужчина скосил взгляд. Вплотную к голове еще трепетало оперение наполовину пробившей кресло стрелы. Надрывный крик на заднем сидении стал немного потише, перейдя в полный страдания прерывистый стон.
Крутому повороту мог бы позавидовать сам Шумахер. Автомобиль почти на месте развернулся и на полной скорости понесся назад. Старик на лошади пропал из виду, позади наступило зловещее молчание. Мужчина скосил испуганный взгляд на зеркало заднего вида, женщины не было видно. Тогда он рискнул на секунду повернуться. Жена, с закрытыми глазами, сползла по сидению вниз, из живота торчало короткое древко с оперением, на пальто вокруг расплывалось темное пятно, и лишь едва заметно вздымающаяся грудь подтверждала, что она еще жива. Сердце в груди мужчины словно остановилось, он вздрогнул от внезапного понимания. 'Умирает! Этот гад подстрелил ее!' - в отчаянной панике подумал мужчина. 'Откуда он появился, этот сраный Робин Гуд? Не уберег голубку!' - бились в черепе бессвязные отрывки мыслей. Только сейчас старик понял, как супруга дорога ему и что любит ее так же, как и тридцать лет тому назад. Именно поэтому спускал все капризы. Слезы жалости навернулись на глаза, торопливо смахнул их рукой. Первым побуждением было остановить машину и оказать жене первую помощь, но тут пришла мысль, что возможно убийца догоняет их. Тогда вместо того, чтобы помочь, он окончательно погубит любимую. Значит, как можно быстрее доставить ее в городскую больницу. Лицо старика ожесточилось, паника, которой Иван Савелович едва не поддался, отступила.
Ничем другим, кроме божьего промысла, то, что он не заблудился и сразу нашел шоссе, объяснить было невозможно. Старик мчался так, как еще никогда в жизни. Встречный ветер из разбитого лобового стекла ярился, рвал одежду, наотмашь стегал лицо. Плечи его вдруг задергались, странные корчи потрясали тело, он плакал, дергая головой, без слез, беззвучно. То ли от ветра, то ли еще от чего....
Через считанные минуты гонки на бешеной скорости впереди показались городские огни. Взвизгнули тормоза, машина пошла юзом, но каким-то чудом удержалась на асфальте. Старик с аптечкой в руках выскочил из машины, рванул заднюю дверь. От увиденного по его спине потекла холодная струйка пота, а руки затряслись. Женщина была без сознания, но жива - все так же едва заметно вздымалась грудь. Стрела пробила тело насквозь и глубоко вошла в сидение. Иван Савелович с ужасом понял - 'Если сдвину стрелу, то могу ее убить, я же не доктор! Быстрее мчаться в больницу, только там смогут помочь!'.
В мгновение ока мужчина постарел на десяток лет, лицо осунулось, морщины на нем стали глубже и заметнее. Иван Савелович запрыгнул в машину, автомобиль обезумевшей птицей рванула с места. На въезде в город стояла патрульная машина ГИБДД, рядом лучился довольствием толстый гаишник с поднятой полосатой палкой в руке - предвкушал законный куш от автолихача. Не доезжая несколько шагов, Иван Савелович резко затормозил. Лобовое стекло машины пробито, за рулем - смертельно бледный старик с окровавленными руками, кровь капала на руль с разорванного уха. Физиономия полицейского удивленно вытянулось, а рука торопливо залапала кобуру. Хлопнула дверь, Иван Савелович, выскочил из машины. Захлебываясь собственным криком, проорал:
- Моя жена, она умирает! - и кинулся открывать заднюю дверцу.
***
Пробуждение было резким и тревожным, но ничего не предвещало предстоящих фантастических событий.
'Шшш' - громогласно зашипело разозленной гадюкой. Вздрогнув всем телом, Александр Петелин с трудом открыл глаза, непонимающий взгляд уперся в низкий белый потолок. 'Где я?' Через миг пришло понимание, он дома в небольшой двушке в 'брежневке' в 16 микрорайоне, ее он снимал пополам с приятелем-летчиком. Приподнялся. В маленькой комнате с трудом разгонял тьму светящийся белым экран телевизора да пробивающийся сквозь плотные занавески блеклый свет. На стене - фотографии 'псов войны'. На столе рядом с диваном в деревянной рамке фотография улыбающейся Оли. Александр познакомился с девушкой в ноябре прошлого года в небольшое кафе, где Оля в обществе подружек праздновала день рождения и сразу привлекла внимание парня. По прошествии полугода дело уверенно шло к свадьбе, по крайней мере, предложение руки и сердца, было принято благосклонно.
Александр сонно улыбнулся в ответ.
Рука торопливо зашарила по столешнице, на пол спланировало вскрытое письмо. Мать писала, что у них все хорошо: сестренка готовится поступать в институт и интересовалась, когда он приедет в отпуск?
Александр чертыхнулся. Наконец пальцы нащупали среди царившего на тумбочке бардака дистанционник. Прошелся по всем каналам. Везде белый фон. Хмыкнул удивленно, месяца два тому назад проводили профилактику на ретрансляторной вышке, но даже тогда почти половина российских каналов и оба казахских работали, выключил телевизор и протяжно зевнул. 'Черт! Спать-то как охота!' Вчера до двенадцати с Оленькой - его почти невестой, зажигал в кафешке. Добрался домой поздно, и, когда улегся спать, часы показывали далеко за час ночи.
Поднялся с кровати, по курсантской привычке - за почти год офицерской службы не успел от нее избавиться, застелил одеяло и открыл окно. Вместе с холодной, весенней свежестью, пропитанной бодрящим запахом набухающих почек, в комнату проник заунывный колокольный звон, знаменующий начало службы в церкви неподалеку. Подняв с пола письмо матушки и, прихватив мобильный, поплелся в ванную. Время - без десяти семь утра. Как раз хватало умыться, торопливо позавтракать и добраться до части.
Вытирая полотенцем мокрое лицо Александр энергичной походкой зашел на кухню. За мутноватым после зимы окном над обшарпанными пятиэтажками медленно подымалось алое, словно губы любимой женщины, весеннее солнце. На общем с соседом кухонном столе - недопитая кружка с чаем и тарелка с засохшими остатками яичницы. Сосед - Сергей, лейтенант вертолетчик из базировавшегося на Горке отряда, вчера был на ночных полетах. Познакомились они прошлым летом в кафешке. К небольшому ростом парню приставали двое местных, а Александр заступился. Вырос он на радость родителям высокий и широкоплечий, так что местные здраво оценив шансы и последствия, предпочли отступить. Так началась их дружба. Характер у Александра был веселый, хотя, как он сам признавал, немного авантюрный, и с соседом за год они крепко подружились и после Оли и мамы он был самым близким человеком. Укоризненно покачав головой, убрал грязную посуду в мойку.
Пожарив холостяцкую глазунью, как любил с мелко нарезанной колбасой, налил кофе и устроился завтракать. Дверь пронзительно заскрипела, в проеме показалась заспанная и мятая физиономия соседа. Александр поморщился и в который раз напомнил себе -не забыть смазать машинным маслом.
- Привет, - негромко сказал Сергей, вяло ударив по протянутой ладони. Зевнул, прикрыв ладонью рот, потом принюхался к витавшему на кухне горькому запаху кофе. Уже гораздо энергичнее плюхнулся на стул и включил заурчавший электрочайник.
- Ты чего так рано-то? - из вежливости поинтересовался Александр. - Вроде после ночных у вас отсыпной?
- Да... - неопределенно покрутил рукой летчик. - Дела, вот и пришлось встать пораньше.
Он протяжно зевнул, налил в кружку кофе - взбодриться не помешает и принялся понемногу прихлебывать, с философской тоской в глазах посматривая на залитую солнечным светом улицу. Заканчивая с яичницей, Александр включил мобильный и попытался открыть Интернет, но не тут-то было. Соединение не было. Помучившись, он досадливо поморщился и нажал кнопку выключения.
- Слушай, - произнес, поставив кружку на стол. - А что с интернетом? Нет связи и все!
- Да? - вяло удивился Сергей и достал телефон. Интернета не было и у него.
- У меня тоже не работает, - он на секунду задумался, потом вяло предположил, - Может профилактика какая-нибудь или порыв.
- Может и так, - произнес Александр, слегка прикусив губу.
Поднялся из-за стола и, сложив посуду в мойку, направился к двери. Его тревожила какая-то деталь, на которую он до этого не обратил внимания. Наконец, он понял, что это. На секунду задержавшись у двери, задумчиво произнес:
- Все-таки непонятно, почему сразу и телевидение вырубилось и интернет!
Александр вышел на улицу, на миг зажмурился после полутьмы подъезда. Солнце, несмотря на конец апреля, светило и грело вполне прилично; тысячами бликов сверкало от металлических крыш; грязный, весенний снег еще не сошел, еще прятался в тени зданий, а в душу уже просилась весна. На бездонно-синем небе ни облачка - недаром местные старожилы с гордостью говорили, что из-за особенностей местной географии - город расположился в сотне километров от Уральского хребта, облака поднимались вверх, чтобы миновать горы и солнечных дней в городе не меньше, чем в Крыму. Деревья голые, но уже проснулись, готовятся выбросить миллионы почек. Это как если выздоравливаешь после тяжелой болезни, то вам известно блаженное состояние, когда замираешь от смутных предчувствий и улыбаешься без всякой причины. Как все весело, ласково, приветливо!
Редкие по утреннему времени прохожие спешили по делам, с улицы Советской доносился шум проезжающих автомобилей. Александр торопливо, времени впритык, двигался мимо многоэтажек и проходил рядом с большим магазином с гордым названием 'Россия', когда в кармане забился мобильник. На экране высветился знакомый номер и фотография Оленьки.
- Да, солнышко, - торопливо поднеся телефон к уху, произнес Александр и остановился перед зеброй перехода. Горел красный. Порывы влажного ветра донесли с окраин заполошный петушиный крик. Метрах в двухстах дальше башенным шпилем торчало трехэтажное здание пожарки.
- Привет - желанной мелодией прозвучал в ушах девичий голосок. Губы парня расплылись в славной и широкой улыбке, сделавшей его на мгновение похожим на артиста Галкина.
Припекало. 'Жарковато', - подумал Александр, пальцы торопливо расстегнули верхнюю пуговицу бушлата. Семафор мигнул, загорелся зеленый, послышался визг зимних шин. Он торопливо перебежал дорогу. С непонятным, но тревожным чувством двинулся по кварталу пропахших навозом разнокалиберных частных домов - здесь многие держали собственную живность.
Оленька тараторила словно швейная машинка, торопясь вывалить всю ту обширнейшую информацию, которую она узнала, пообщавшись утром с многочисленными подругами. А еще она вчера 'сожрала' пироженку, потому что она вкусная, а ей от одной ничего не будет. Пусть Сашенька даже и не воображает себе ничего! Женщины любят говорить много, и в этом смысле Оленька была типичнейшей из представителей евиного племени. При всех ее весьма выдающихся внешних достоинствах, пленивших юного лейтенанта с первого взгляда, болтала она столько, что, пока он не привык, доводила влюбленного в нее словно мальчишка парня, до белого каления. Впрочем, перечень ее достоинств не ограничивался лишь шикарной внешностью, она была скромна и имела тот истинный житейский ум, который более важен для женщины, чем внешняя образованность и начитанность. Александр привычно поддакивал где нужно, он давно уже смирился с маленьким недостатком избранницы. Внезапно что-то его насторожило, он слегка нахмурился.
- Повтори, пожалуйста, что ты сейчас сказала, тут машина проехала, я не расслышал, - попросил он.
- Вот опять не слушаешь меня, а обещал! - произнесла капризным голосом девушка. Александру так и представилось, как она обиженно надула пухлые губки, которые он так любил целовать.
- Нет-нет, - запротестовал он. - Это машина проехала!
- Ладно, - смилостивилась девушка, - Аня, ну ты помнишь, я ее тебе показывала?
- Да-Да, Оленька, - поспешно подтвердил Александр, продолжая быстрым шагом идти мимо бетонных заборов по дороге в часть. Хотя, честно говоря, он не помнил никакой Ани.
- Так вот, она работает в приемном отделении больницы медсестрой и под утро к ним привезли женщину, раненную настоящей стрелой в живот! Ты представляешь? Ей сделали операцию, она сейчас в реанимации, и у нее благоприятный прогноз! А еще скорая поехала в Ключевку, это за горкой, там уже район, а дорога вдруг исчезла, был асфальт и вдруг сразу поле. Куда она делась? Ты представляешь? - продолжала тараторить подруга.
То, что прежде было лишь неясным подозрением, внезапно приняло ясные очертания и четко выступило в его сознании как факт, отрицать который невозможно. Ошеломленный фантастической догадкой, Александр внезапно остановился, не доходя всего пары шагов до дверей КПП.
- Товарищ лейтенант! - дежурный по КПП высунулся из окошка и громко выкрикнул. - Тревога! Посыльный к вам уже убежал!
Рука с телефоном упала вниз, Александр тихонько выпустил воздух меж зубов и уставился ошарашенным взглядом на сержанта. Видимо, в облике лейтенанта читалось что-то такое, от чего лицо вышедшего дожидаться командира части дежурного удивленно вытянулось. Все сходилось! Всем странностям сегодняшнего утра появилось пусть фантастическое, но логичное объяснение. А он в мае собирался в отпуск навестить мать, она так ждала его. По спине пробежал холодок...
К утру, когда после напряженной ночи усталые аварийные бригады вернулись на базу, электричество появилось в последних районах города, но междугородняя связь, интернет и военная связь так и не восстановились. Если бы не остававшийся в пределах нормы радиационный фон и отсутствие хорошо знакомых военным признаков ядерного нападения, то командиры городских воинских частей решили бы, что началась война. Но ничего этого не было, поэтому они терялись в догадках. В восемь утра начальник гарнизона на собственный страх и риск распорядился поднять воинские части по тревоге. А с утра по городу поползли нелепые, но полные жути слухи, один фантастичнее другого. Мало того, что отсутствовали телевидение и интернет, так и попытки связаться по телефону с кем-либо за пределами города оказались безуспешными. А когда междугородные автобусы вернулись обратно на вокзал, так как шоссе исчезло с лица земли, а железнодорожные пути оказались разобраны, город забурлил. Записные сплетники сходили с ума в попытке разумно объяснить произошедшее.
К обеду на тротуаре перед зданием администрацией города собралась разношерстная толпа, большую часть ее составили люди в возрасте или самого экзотического для провинции вида. Развернув яркие самодельные плакаты, громогласно требовали, чтобы глава города лично разъяснил землякам, что за безобразия творятся вокруг. Есть такая категория людей, у которых что бы не предприняла власть, это плохо. Если строится завод, то для них он источник экологических проблем, а не место, где они и их дети могут заработать средства для существования.
- Соловьев! Выходи! - громогласно скандировал в мегафон странного вида потасканный субъект в облезлой курточке. Возбужденная толпа поддерживала его нестройными голосами. Полицейские у входа в администрацию, усиленно делали вид, что события их не касаются. Впрочем, это не мешало им отгонять слишком приблизившихся к дверям демонстрантов.
А глава города, Виктор Александрович Соловьев, отодвинув в сторону белоснежные жалюзи, с высоты второго этажа рассматривал из окна кабинета входившую в азарт толпу. От его обычной невозмутимости не осталось и следа. Время от времени по лицу пробегало выражение надежды, тут же сменявшееся обычным хмурым выражением. Тогда он задумчиво почесывал до синевы выбритый широкий, характерный для людей волевых и властных, подбородок. Большинство из толпящихся внизу людей он знал лично, город небольшой, и все записные бузотеры наперечет. 'Подождут', - подумал и цинично улыбнулся. Заводилой был Ванечка - а кому еще тут митинговать, разглядывая слегка прищуренными глазами оратора, подумал Виктор Александрович. Он его хорошо знал, тот всегда вел себя активно, и предыдущая администрация едва не взяла его на должность, но даже там в последний момент сообразили, что неисправимые болтуны им не нужны. С тех пор тот слыл вечным оппозиционером и инициатором всяческих беспорядков.
Виктор Александрович администратором был многоопытным. Он уже отруководил городом один срок, но, затем с треском проиграл муниципальные выборы. Земляки не простили алчность и множество квартир, записанных на родственников. Тогда он затаил в сердце жгучую обиду и желание реванша. Но город Соловьев любил, только своеобразно. Так, как рачительный хозяин любит и желает обиходить наилучшим образом бычка, которого выращивает для забоя.
Новый глава оказался слабым хозяйственником, что сразу же отразилось на жизни города.
Если кто думает, что вопрос власти при демократии - это вопрос предпочтений народа, тот ничего не понимает в том, как меняется власть. Стать во главе государства, области, города - не важно, может только тот, кого поддерживает элита или хотя бы ее часть: финансово, идеологически, организационно. Город, безусловно, не был исключением из этого правила. Те, кто имел власть или деньги- городская элита, делилась на две группировки, по большому счету похожие друг на друга как близнецы. Политика при победе другой партии менялась незначительно, менялся только зад, восседающий на мэрском кресле. Только одна из партий объединяла в основном местные кадры - ее безусловным лидером был Виктор Александрович, человек яркий, авторитарного склада характера. Вторая объединялась скорее по признаку неприятия личности Соловьева и не имела единого лидера. Наиболее авторитетными были директор ГРЭС, объединивший вокруг себя 'варягов' и миллионер а, по совместительству депутат городского собрания, Романов.
На очередных выборах настало время реванша, воспользовавшись ошибками оппонентов и помощью сторонников, Виктор Александрович триумфально вернулся во власть. Горожане помнили все, в том числе и то, что он жесткий и деятельный организатор, способный наладить жизнь в городе, и на это раз проголосовали за него...
Солнце едва успело окончательно прогнать утренние сумерки, когда Виктор Александрович как обычно, за час до начала рабочего времени, приехал в администрацию. Открывший дверь охранник, возрастом слегка за шестьдесят, вид имел помятый и подозрительный. Виктор Александрович на секунду остановился напротив, от охранника спиртным не пахло. 'Ладно, прощаю', - подумал Соловьев, пригладил 'ежик' седых волос и, по старой привычке перед объездом городских улиц, зашел в кабинет.
Едва переступил порог, зазвенел телефон. Все началось с ночного обрыва питающей город линии ЛЭП, из-за чего автоматика переключилась на электроснабжение от городской электростанции. Звонили все, начиная от дежурных до руководителей вокзалов. На мэра обрушился третий вал информации о происходивших вокруг города таинственных событиях. Вначале он не поверил, даже разозлился, но сообщений было слишком много, и пришлось задуматься. А после известия, что за городом женщину ранили стрелой, глаза у него полезли на лоб. Рационального объяснения таинственным событиям он не видел, пока, сопоставив все известные ему факты, не пришел к невероятному, но объяснявшему все выводу. Утреннюю поездку он отменил, чем облегчил жизнь многочисленным коммунальным организациям города, с них он при каждом удобном случае спрашивал так, что только дым стоял столбом, и позвонил полковнику Гришаеву, командиру вертолетного отряда. Напряженным голосом летчик сообщил, что пропала связь с соседними аэродромами и командованием. Соловьев попросил его послать вертушку облететь окрестности города и разведать обстановку в районе областного центра. А секретариату поручил собрать военных и правоохранителей...
- Дзинь! - оглушительно прозвенел в тишине телефон, Соловьев вздрогнул, по спине прошла волна ледяного озноба. Ломая в себе внезапно появившееся проклятое чувство боязни, повернулся, несколько секунд смотрел на телефонную трубку, словно это не творение человеческих рук, а ядовитая гадюка, затем подошел к столу.
Нервно прошелся от стола к двери, рухнул в кресло. Черты лица буквально плыли: восторг и ужас и, снова восторг, один за другим пробегали по нему. Наконец, выдохнул воздух, высоко вздымая плечи. Лицо привычно окаменело. Тщательно подравнял и так аккуратно сложенные на столе документы, поднялся.
В небольшой приемной, обставленной в современном офисно-деловом стиле, каких на просторах от Смоленска до Владивостока тысячи, Соловьев остановился у двери. Люди в форме кучковались по интересам, негромко переговариваясь и гадая о причинах срочного сбора. При виде главы города недружно поздоровались.
- Здравствуйте! - небрежно бросил в ответ мэр и подошел к углу, где напротив окна за компьютерным столом самого казенного вида сидела секретарь. - Все собрались?
Голос его, как обычно, был спокоен.
Крашеная брюнетка, похожая на секретаршу в левой конторе, отрицательно покачала головой.
- Нет еще командира вертолетного отряда, - на правах старой сотрудницы из времен первого периода управления городом Соловьева, она могла многое себе позволить. Секунду поколебавшись, спросила:
- Виктор Александрович! Правда, что город куда-то перенесло?
Тот недоуменно уставился на женщину, нахмурился. Как же быстро по городу разносятся слухи! Но все же ответил:
- Да... - хотел еще что-то сказать, но сдержался.
Женщина ахнула. Толпящиеся в приемной люди замерли, потом раздался чей-то изумленный возглас.
Глава города отвернулся и поискал взглядом стоявшего отдельно крепко сложенного мужчину с короткой стрижкой в возрасте слегка за тридцать. Многократно перебитый нос делал его похожим то ли на бандита, то ли на боксера.
- Володя, давай за мной!
Тот кивнул и двинулся следом, в паре шагов за Соловьевым. Никакого официального статуса у него не было, но во всех поездках мужчина сопровождал Виктора Александровича и, поэтому его считали неофициальным телохранителем городского главы. Кто платил за это, никто не знал, но лицом он был приближенным к градоначальнику и его откровенно побаивались. Остановившись у дверей и, еще раз оглядев стоящих с обалделыми лицами военных и полицейских, Виктор Александрович кривовато улыбнулся и вышел из приемной.
Бодигард - (англ. Bodyguard, от англ. Body - тело и англ. Guard - охрана) личная охрана; телохранитель.
Едва мэр вышел из старинного здания администрации, яркое весеннее солнце хлестануло по глазам, он на мгновение опустил взгляд, замедлив шаг. Звонко громыхнула, закрываясь за охранником, массивная дверь. Посреди разношерстной толпы из пары десятков человек вдохновенно ораторствовал мужчина возрастом под пятьдесят, в грязных джинсах, волосы с изрядной проседью всклокочены - словом он никак не напоминал майора запаса, каким он являлся. Гостя он увидел первым. Поперхнулся на полуслове, рука с мегафоном упала. На губах промелькнула заискивающая улыбка, он слегка отшатнулся, словно надеялся затеряться среди митингующих.
Толпа заметила мэра, люди замолчали и уставились на него кто со злобой, кто с интересом, но все с ожиданием: что-то будет?
Аккуратно обходя неглубокие лужи, из которых распушившие перья сизые голуби с достоинством пили воду, Виктор Александрович подошел поближе и встал напротив окончательно смешавшегося заводилы.
- Здравствуй, Иван Алексеевич! - произнес мэр, по губам его скользнула легкая, слегка презрительная улыбка, - Опять бузишь?
Разбрызгивая лужи, мимо тротуара проносились легковые автомобили, водители с интересом поглядывали в окно, но у всех дела и машины проезжали мимо. Прохожие начали останавливаться, чтобы послушать главу. Заводила на мгновение замер, с растерянным видом оглянулся на глядящих на него с выжидательным выражением соратников. Видимо, это придало ему силы.
- Этна... - невнятным голосом, словно во рту каша, ответил оратор и немедленно бросился в атаку, - А расскажи Виктор Александрович народу - тут он вновь оглянулся на обступивших его людей и продолжил с каждой секундой крепнущим голосом - что за беспорядки вокруг? Почему нет связи с областным центром? Почему нет телевидения? Почему вернулись назад междугородные автобусы? Мы тебя выбрали, - он остановился и указал рукой на обступивших его людей и почти прокричал, - и народ спрашивает тебя, почему безобразия допускаешь!
Толпа невнятным, но одобрительным гулом поддержала предводителя, люди выжидательно уставились на главу города. Испуганная шумом стая голубей взлетела с асфальта, закружилась в круговороте над площадью.
Виктор Александрович мысленно поморщился, но на лице сохранялась маска вежливого внимания. 'Достал. И как он с такой дикцией служил замполитом? Я бы и близко его к солдатам не подпустил.' Но люди стояли и ждали ответа, и, хотя объяснять что-либо не очень-то и хотелось, пришлось. Слегка разозлившись, заговорил спокойным, размеренным голосом, так не соответствующим содержанию его речи:
- Вы, Иван Алексеевич не шумите. Что случилось - выясняем. С Горки вылетел вертолет, вот прилетит, тогда и узнаем, что за чертовщина вокруг, - он немного помедлил, раздумывая, стоит ли это говорить, но потом решил, что скрывать глупо. Все равно сегодня придется все рассказать, - Но уже известно, то ни областного центра, ни ближайших городов и деревень он не обнаружил. Зато нашел кучу стойбищ как у северных народов.
Иван Алексеевич изумленно ахнул, ладонь с траурными каемочками под ногтями на миг прикрыла рот. Нервно оглянулся кругом. На него смотрели десятки испуганных и умоляющих глаз. Он не мог не оправдать их надежд.
- Ты власть этна! Как ты ... как ты мог это допустить! - воскликнул, от волнения давая петуха.
Виктор Александрович посмотрел на собеседника словно на дите малое, досадливо поморщился. Сейчас действовать надо, а тут приходится с этим балбесом объясняться.
- Я тебе не господь бог и не контролирую природные явления, так что претензии предъявляй к Всевышнему или к природе, уж не знаю, верующий ты или нет, - ответил жестким тоном и перевел взгляд на притихшую толпу:
- От имени администрации я заверяю вас, что мы предпримем все возможные меры, чтобы избежать катастрофы, хотя сразу предупреждаю, что будет нелегко и я потребую от вас дисциплины и работы. Дисциплины и напряженной работы! Тогда все у нас получится!
Глава города слегка поджал губы и пристально оглядел стоящих вокруг людей. Они молчали и прятали глаза. Легкий весенний ветер настороженно гудел в проводах, трепал самодельные транспаранты. Одинокий бело-сине-красный флаг, крепко зажатый в руках невзрачного вида старушки в потрепанной дубленке, бился словно живой, невольно притягивая взгляд. Виктор Александрович внезапно почувствовал себя страшно одиноким. Все взгляды, обращенные на него, были как минимум недоброжелательны.
- Ну раз вопросов больше нет, то до свидания, а вы расходитесь, нечего мешать администрации!
Он повернулся, но не успел сделать и пару шагов, как в спину ему раздался слезливый женский голос:
- Мы что в прошлое перенеслись, как в книгах про попаданцев?
Виктор Александрович повернулся и разыскал глазами спросившую, невзрачную женщину в розовом, поношенном пуховичке, больше похожую на перепуганную мышку.
- Пока не знаю, но, когда получу ответы, не стану ничего скрывать!
Глава еще раз обвел глазами окончательно притихшую толпу и твердым шагом направился к дверям. В очередной раз он победил, слегка самодовольная улыбка пробежала по губам. Неожиданно что-то упало на плечо, он скосил взгляд и брезгливо поморщился, его 'оросил' голубь. 'По примете богатым буду!' - саркастически подумал Соловьев. На ходу вытащив из заднего кармана брюк платок, вытерся и выбросил его в урну у дверей администрации. Сейчас его ожидало гораздо более ответственное дело - встреча с военными. Теперь главное убедить их подчиниться.
Глава 2
Соловьев открыл дверь. Раскаленная, словно солнечная корона, атмосфера приемной мгновенно разрядилась, яростный гомон людей в погонах затих. Военные и правоохранители стояли по группкам: отдельно - оба командира пограничных частей вместе с заместителем начальника городского отдела ФСБ в 'гражданке' - начальник отдела, как обычно, был занят, и он представлял службу вместо него, рядом сверкали крупными звездами на погонах полицейские: начальник горотдела вместе с руководителем отдела по борьбе с оборотом наркотиков. С ними главный таможенник с руководителем службы судебных приставов и пожарный, отдельно все три командира воинских частей с военным комиссаром. И если группа 'военных' состояла из приехавших издалека 'варягов', то в 'полиции' в основном местные, знавшие друг друга чуть ли не со школьных времен. Всех их Соловьев в той или иной мере знал. Их сильные, слабые стороны, и считал заслуживающими уважения людьми, но сегодняшние события их явно огорошили, ударили словно пыльным мешком из-за угла. Лица большинства бледные, в глазах плещется замешательство. Он мысленно усмехнулся: зрелище растерянности людей в погонах придало ему дополнительной спокойной уверенности в собственных силах.
Пронзительную тишину нарушал лишь отчаянный стук по клавишам старенького ноутбука секретарши. Ошеломленные, полные ненависти, вопросительные - всякие взгляды моментально скрестились на главе города. Это лишь кажется, что люди в погонах вне политики. В маленьком городе им волей-неволей приходится с кем-то приятельствовать, а с кем-то враждовать. Вот немалая их часть и дружила с прежней администрацией города, да и Виктор Александрович с поистине медвежьей грацией успел отдавить немало любимых мозолей. Сильный порыв ветра закачал по-весеннему голыми ветвями росшего напротив окна тополя, бросая причудливые тени на людей в форме.
Энергичным шагом градоначальник подошел к секретарше. Женщина прекратила печатать, пальцы с массивными перстнями, слишком крупными, чтобы быть золотыми упали на столешницу. Взгляд тоскливых глаз со слегка потекшей косметикой поднялся на начальника. Соловьев посмотрел на женщину осуждающе - не терпел он, когда расклеиваются, у него самого сын остался в Москве, но он же не устраивает истерики! Он со злостью сжал бледные губы в ниточку.
Привычки начальника женщина давно изучила и понимала, что серьезно проштрафилась в глазах начальника. Секретарша посмотрела на Соловьева виновато, машинально чуть ли не в узел завязывая прядь волос.
- Слушаю Вас, Виктор Александрович, - тихо произнесла немного хриплым голосом.
- Вера, собери мне в кабинет замов и немедленно. - решив не упрекать за внешний вид, распорядился Глава. Не дожидаясь ответа и, ни на кого не глядя, направился в собственный кабинет.
- Хорошо, Виктор Александрович, - произнесла женщина в спину и потянулась к телефону.
У двери градоначальник неожиданно остановился. Повернувшись, натянул на лицо натуженную полуулыбку:
- Товарищи офицеры, прошу вас немного подождать, не более десяти минут, мне необходимо отдать срочные распоряжения.
Дверь бахнула, закрываясь, люди в погонах вновь принялись обсуждать ошеломляющие новости. Один за другим, едва успев поздороваться с военными, в кабинет Соловьева торопливо заходили заместители. Слухи по администрации расползались моментально, и в курсе фантастических новостей были все. Последней, на бегу кинув военным: 'Здрасте', торопливо прошмыгнула в дверь заместитель по социальным вопросам - унылого вида женщина далеко за сорок - типичный синий чулок. Градоначальник не обманул: не прошло и нескольких минут, как заместители с вытянутыми от удивления лицами пулей вылетели из кабинета.
'Дзинь!' - взорвался трелью телефон, присутствующие нервно дернулись и замолчали. Взгляды скрестились на секретарше.
- Да? - она подняв трубку, - Да, подошел... зовут... - скосила взгляд на лежащий на столе блокнот, торопливо перелистнула пару страниц, - Александр Степанович... хорошо.
Положив трубку на место, объявила:
- Заходите, товарищи, глава вас ждет.
Полуденное солнце бликовало на длинном столе заседаний вдоль выходящих на площадь окон. Еще дальше, в глубине кабинета расположился Соловьев. С сосредоточенным видом торопливо писал в еженедельнике. За письменным столом был идеальный порядок: просмотренные и не просмотренные документы лежали ровными стопками, а две ручки гармонично расположились в небольшом органайзере с краю - все выдавало дисциплинированного человека, тщательно следящего за своей территорией. Бросив быстрый взгляд на входящих офицеров, произнес:
- Садитесь, - торопливо махнув рукой в сторону стола заседаний, вновь уткнулся в бумаги. Начальник таможни попытался поздороваться, но Соловьев, не поднимая напряженный взгляд от разложенных перед ним документов, лишь нетерпеливо махнул рукой, дескать, не до этого. Зашуршали отодвигаемые стулья, офицеры расселись. Несколько секунд прошло в молчании, наконец мэр поднял взгляд - вроде все. Энергично поднявшись и прихватив с собой ежедневник со стопой бумаг, пересел на высокое кожаное кресло во главе стола заседаний.
Соловьев расстегнул пиджак и тщательно подравнял принесенные с собой документы. Потом окинул оценивающим взглядом людей в форме. Многие из них его не любили, держа дулю в кармане, дескать, кто ты такой, царек недоделанный, но в глаза это никто не стал бы говорить. Сейчас они попали в одну лодку. А выплывут или потонут, во многом зависело от того, сумеет ли он их убедить подчиниться городской власти.
- Александр Степанович, - обратился к высокому худощавому полковнику в синей форме летчиков, - расскажите, пожалуйста, о результатах облета окрестностей города.
Тот поднял тусклый взгляд, встряхнулся, сбрасывая угрюмую задумчивость, и попытался по привычке подняться, но Соловьев небрежно остановил жестом, дескать, не надо.
- Докладываю! - нервным и оттого слегка глуховатым голосом произнес летчик, - Борт RF - 95570 облетел окрестности города. За периметром в двадцать километров начинается совершенно чужая земля; дороги, поля обрываются словно ножом обрезали. Дальше одна степь, а на севере от города начинается настоящая тайга, что-то типа сибирской. Потом борт полетел в сторону областного центра, но ни его, ни лежащих по пути городов и деревень, не обнаружил.
Летчик замолчал. Мысли его витали далеко от этого кабинета. Он вспоминал дочь с шестилетним внуком и думал, как рассказать жене о Переносе города. Неделю тому назад дочь с внуком уехали по путевке в Сочи. Теперь они все равно что умерли, родители никогда их больше не увидят. Комок черной желчи подкатил к горлу, пытаясь прорваться сквозь сомкнутые зубы и лишь многолетняя военная закалка спасала офицера от нервного срыва... За столом уже знали новости об облете города от самого летчика и встретили речь угрюмым молчанием. Пальцы градоначальника нервно побарабанили по столу, секунду он поразмышлял, затем поднял глаза на летчика.
- Плотина электростанции с водохранилищем-охладителем осталась на нашей земле?
- Да, - торопливо вытащив платок и откашлявшись, мрачно произнес летчик.
- Это хорошо. - Глава незаметно выдохнул воздух и кривовато улыбнулся. Значит будем с электричеством. Уголь поблизости подходящих для электростанции марок есть. И его много. Еще немного подумав, вновь спросил:
- А людское жилье, чужое, - он выделил интонацией последнее слово, - экипаж обнаружил?
- Да, несколько стойбищ из чумов, по типу тех, в которых живут северные народы, и какие-то оборванцы возле них.
- Ну и куда мы попали? Надеюсь, сам факт Переноса города с окрестностями сомнению не подлежит? - Мэр оглядел угрюмо молчащих офицеров, затем упер тяжелый, пронизывающий взгляд, каким хищник, готовясь к нападению, смотрит на жертву, в лицо летчика и с силой прижал ладонь к зеркальной поверхности стола.
- Я не знаю. - тихим голосом ответил подполковник и опустил взгляд на столешницу.
- Хорошо... - мэр кивнул и небрежно откинулся в кресле. - Фотографии окрестностей додумались сделать?
- Да, - проронил полковник, вялым движением достал из кармана куртки тощую стопку белых прямоугольников и передал Соловьеву.
Торопливо просмотрев фото и пару раз многозначительно хмыкнув, градоначальник передал их офицерам. Пока они, передавали фотографии из рук в руки и тихо переговаривались между собой, он неторопливо выровнял лежащие перед собой листки бумаги, продолжая с лихорадочной поспешностью решать, как строить диалог дальше. Он обязан победить. Сейчас или никогда! Давить, давить и убеждать в собственной правоте и необходимости ему подчиниться. Пока вояки не опомнились, он должен взять их под контроль, иначе все планы пойдут насмарку. Сами погибнут и город погубят. Соловьев обвел слегка сощуренными глазами офицеров. Те промолчали, угрюмые взгляды обращены в стол. Градоначальник внутренне усмехнулся. Не им соревноваться с ним, половину жизни проработавшим в еще том гадюшнике - городской администрации, в искусстве подчинения людей.
- Значит так, мужики, я не господь бог и не знаю, где мы, но в одном точно уверен: мы не в России двадцать первого века. На другую планету нас перенесло или в другое время? Не знаю, пусть разбираются ученые. Главное, страны под названием Российская Федерация здесь нет, и это реальность, в которой нам предстоит жить дальше! Я избран главой города и для меня основное - любой ценой обеспечить безопасность, - он выделил голосом последнее слово, - и наладить материальную базу для нормального существования горожан. Мне и вам вместе придется этим заняться, или. ... Или мы все очень скоро погибнем.
Главный таможенник и побагровел.
- Кто нас перенес? Кто? На свете миллион таких городишек как наш, почему это случилось с нами? - суетливо вскинувшись, произнес истеричным голосом, - Или это какое-то природное явление?
Офицеры непроизвольно коротко переглянулись, их и самих мучил тот же вопрос.
Вопрос был риторический и не требовал ответа, но градоначальник вскинулся, словно ему противоречили.
- Это неважно, важно сейчас, - он выразил интонацией последнее слово, - что нам делать чтобы выжить! Выжить и насколько это возможно сохранить научный и промышленный уровень.
'Цзинь-цзинь', - беззаботно защебетала приземлившаяся на подоконник беззаботная весенняя птаха. Для нее ничего не изменилось, а мелкие проблемы людей важны лишь им самим. Толпа перед окнами здания, еще недавно с азартом выкликавшая главу администрации, таяла, словно кусок сахара в кипятке.
Соловьев помолчал, в очередной раз поправил лежащие на столе документы, добиваясь их идеального выравнивания и произнес назидательно и проникновенно, почти по-дружески:
- Мужики! От нашего мира остался только наш город. Семьдесят тысяч горожан и несколько тысяч сельских жителей, и они нуждаются в вашей защите. Есть тут враги, нет ли, я не знаю, но рассчитывать необходимо на наихудший вариант. Они есть, и они сильны. Поэтому считаю, что в связи с Переносом города черт знает куда, вы должны перейти в подчинение городской власти. Только так мы сможем дать отпор любому врагу, - он увесисто шлепнул рукой по столешнице.
'Ловко', - подумал заместитель начальника отдела ФСБ, рассматривая большое желто-коричневое знамя города, в дальнем углу кабинета, рядом со стягом России. Глянул на градоначальника, он уловил этот взгляд, лицо на миг дрогнуло. В сейфе секретки отдела успело накопиться внушительное досье о незаконных делишках Соловьева, ждали лишь отмашку из центра, чтобы пустить его в ход. Из потенциального сидельца Соловьев превращался в спасителя города и начальника для людей в погонах.
Молчание затягивалось. Только доносился приглушенный шум моторов из открытой форточки.
Перспектива превратиться из привилегированных федералов и областников в подчиненных городской администрации никого не радовала. Это и снижение статуса, и повседневный контроль со стороны администрации города, в то время как командиры успели привыкнуть к самостоятельности. Из Москвы или областного центра все не проконтролируешь. Тем более что еще тлела надежда: Перенос не навсегда, немного потерпеть, и они вернутся назад, и все возвратится на привычные рельсы.
Начальник пожарного гарнизона задумчиво нахмурился, машинально почесал бритый затылок и приподнял руку. Дождавшись кивка Соловьева, поинтересовался:
- Вы полагаете, что обратный Перенос в наш мир невозможен?
- Полагаю, - Соловьев усмехнулся и произнес небрежно, сверкая от возбуждения глазами, - Если я не прав, то и слава богу, но исходить нужно из того, что мы застряли здесь навсегда и соответствующе действовать. Во-первых объединиться в единый кулак. Только так мы преодолеем любые проблемы и любого врага! Все согласны?
- Мы давали присягу России, а не городу. - смерив Соловьева неприязненным взглядом, произнес молодой, едва за тридцать подполковник, командир радиолокационного батальона, - У меня нет приказа переходить в подчинение городской власти!
С градоначальником у офицера сложились очень непростые отношения. Еще на первом своем сроке у власти Соловьев обещал ему выделить землю под дачные участки военным, но так и не сделал этого. Офицер тогда не сдержался и высказал все, что думал о градоначальнике. Соловьеву доброжелатели об этом немедленно донесли, он даже ездил в штаб округа жаловаться и требовал убрать неугодного командира. Но там лишь посмеялись над излишне деятельным главой муниципалитета.
Несколько мгновений мужчины мерились взглядами, потом Соловьев не выдержал и отвел глаза, левое веко чуть заметно дернулось. И тут же, спохватившись, что это могут истолковать как непростительную слабость, густо побагровел. На память он не жаловался и врагов помнил хорошо и никогда не забывал. Глянув на локаторщика взглядом, подобным уколу острозаточенных стилетов, произнес лязгающим металлом голосом:
- Приказ? А какой может быть приказ если ваше командование осталось неведомо где? Может пора голову включить? - казалось, мэр обращается лично к локаторщику, но тут он сделал широкий жест, чтобы привлечь общее внимание, - И не забывайте, что речь идет о выживании города, вас самих и ваших семей. Присягу принимали защищать Россию? Так защищайте ее, сейчас вся она - это город и его окрестности! Или мы будем вместе, одним кулаком, - он приподнял крепко сжатый кулак над собой, махнул рукой, словно разбивая неведомую преграду, - или нас переломают поодиночке! Делом докажите, а не трескотней, что вы настоящие патриоты, а не балаболки!
Соловьев медленно обвел взглядом застывшие лица военных, зрачки его сузились, продолжил:
- И не забывайте, что вам, как любому другому жителю города, необходимы продукты питания, тепло зимой, вода, свет и главное - безопасность. Город будет вас обеспечивать всем необходимым, а вы станете сидеть на его шее и ждать приказа неведомо от кого? Не бывать такому!
Торопливо глотнув, он облизал пересохшие губы.
'Крыть - нечем, он прав...' - покрасневший подполковник - локаторщик катнул желваками и опустил взгляд вниз.
- На ближайшие дни... и годы... безопасность и развертывание производства всего необходимого для выживания - это главная проблема, - произнес глава.
Уже пару минут с напряженным вниманием что-то читавший в телефоне начальник горотдела полиции воспользовался паузой:
- Р-разрешите? - спросил, слегка заикаясь. Во время командировки в Чечне его контузило и с тех пор он, когда волновался, заикался. Дождавшись кивка Соловьева, поправил очки и зачитал пришедшее на телефон сообщение: 'На Гончаровке наряд задержал подозрительного бомжа на коне, по-русски не понимает, говорит на языке, напоминающем башкирский', - полицейский оторвал взгляд от экрана и произнес с задумчивым видом, - похоже, попался абориген.
Гончаровка - район города с малоэтажной (частной) застройкой.
Офицеры оживились, послышался тревожный шепот. Если это действительно местный житель, то появился шанс узнать, куда же город попал.
- Хорошо, - произнес Соловьев, - жду от вас информации, где мы и кто вокруг нас, - сказал он и пометил в еженедельнике.
- Д-доложу, - согласно наклонил рано поседевшую голову начальник полиции и принялся что-то набирать на телефоне. Хотя формально полиция и не подчинялась местной власти, но ее финансирование шло в том числе и от муниципальных властей, а, как известно, кто платит, тот и заказывает музыку. Главный городской полицейский давно привык, как минимум учитывать мнение администрации.
- Да и пусть его медики проверят, не хватало еще чтобы он какую-нибудь заразу в город принес! - произнеся это, глава бросил пристальный взгляд на поднявшего голову офицера, но на лице того читалось лишь крайнее внимание. Молча кивнув, он продолжил набирать текст.
- Виктор Александрович, - вновь обратился начальник пожарных, - нам будет проще принять решение, если бы вы вначале озвучили собственные предложения хотя бы на ближайшее время, что делать и нам и городу.
Глава на миг задумался, затем согласно наклонил голову.
- Ну что же, это разумно. Начнем с того, что действовать буду жестко! Иначе не выживем. Продовольствия в городе немного, максимум на три-четыре недели. Точное количество сейчас выясняют, поэтому все консервы придется закладывать на хранение на крайний случай и переходить на карточную систему. Запасы мобилизационного резерва на комбинате хлебопродуктов и мясокомбинате весьма значительны, их реквизируем и будем искать местные источники продовольствия, раз есть люди, то их не может не быть! Продержимся до осени - выживем, район засеет все, что только возможно! Что касается огородов - всем желающим десять соток, пусть сажают собственные овощи, фрукты. По углю и электричеству: уголь придется экономить, да все придется экономить, пока не доберемся до местного сырья. Запасов электростанции хватит месяца на два, это крайний срок. Не найдем за это время угля, зимой перемерзнем, а кто сумеет выжить, скатится в средневековье. Пока все, остальное после того, как разберемся в обстановке.
Военный комиссар: румянощекий, с хитрыми маленькими глазками, недавно выбранный депутатом в городское собрание и, по слухам, ставший близок к градоначальнику, поднял руку.
- Ну что, по-моему, дело ясное, - он слегка заалел, - я за предложение Виктора Александровича!
Офицеры переглянулись: выбор предстоял сложный. Город должен возглавлять сильный управленец, пользующийся доверием и поддержкой большинства, а рознь и склоки неминуемо приведут к гибели. Многие горожане считали Соловьева радетелем за город, некоторые - всего лишь жуликоватым чиновником. Вот только в деловой хватке, организационном таланте и знаниях сложного городского хозяйства и те, и другие не сомневались. Он был лучшим из возможных кризисным управляющим для города попаданцев. С другой стороны, он лишь недавно избрался, стало быть, имеет нерастраченный кредит доверия населения. Первыми взметнулись вверх руки полицейских и начальника пожарных, за ними, после недолгих колебаний, нехотя поднялись руки остальных. Кто с заметной долей скепсиса на лице, кто с надеждой, но за предложение подчинить людей в погонах городской власти проголосовали все. Иного выхода не было.
Соловьев сидел прямой, словно палку проглотил. Глаза зажглись торжеством - у него все получилось! Но ни единый мускул на лице не дрогнул, лишь сухие губы раздвинулись в чуть снисходительной улыбке, когда он произнес негромко:
- Благодарю за принятое правильно, - он выделил последнее слово голосом, - решение и информирую вас, что сегодня же предложу депутатам дополнить штат администрации должностью заместителя главы по военным и внутренним делам, кандидатом на нее я вижу вас, Степан Алексеевич! - Соловьев указал ухоженным пальцем на военкома, - Вы не против?
Военком еще больше зарделся, попытался сохранить серьезную выражение лица, но не выдержал, расплылось в самодовольной улыбке:
- Спасибо за доверие! - подскочив с места, произнес с придыханием и глазами преданного пса уставился на благодетеля. К власти, пусть небольшой, в качестве депутата городского Собрания, он пришел в команде нынешнего градоначальника, и сейчас вновь убедился, что сделал правильный выбор.
- Александр Степанович! - обратился мэр к командиру вертолетного отряда. - Организуйте, пожалуйста, облет окрестностей по максимально возможному радиусу.
- Хорошо, - угрюмо кивнул подполковник и вновь опустил взгляд в стол.
- Ну все, товарищи, - махнул рукой Соловьев, губы раздвинулись в холодной улыбке, - по рабочим местам.
И тут же добавил, обращаясь к фсбшнику и, пародируя Мюллера из 'Семнадцати мгновений весны':
- А вас, Олег Аркадьевич, я попрошу остаться.
Градоначальник подождал пока закроется дверь, потом произнес, неприятно кривя губы:
- Я знаю у вас есть на меня наблюдательное дело. Принесите его сюда.
Для него не было секретом, что на всех глав администраций ФСБ ведет наблюдательные дела.
Лицо фсбшника ничего не выражало, несколько мгновений он тяжело молчал, потом произнес бесстрастным голосом:
- Хорошо.
- Минут десять вам хватит чтобы доставить его в мой кабинет?
- Хорошо я сейчас пришлю его. Я могу идти?
Градоначальник кивнул. Едва фсбшник покинул кабинет, он вытащил платок. Шея мокрая словно в бане. Разговор, особенно его концовка тяжело дались, но все получилось! 'Ну я и монстр', - подумал он с ликованием. Еще через десять минут он изучал принесенную секретчиком папку. Вздыхал, матерился сквозь зубы, скрипел зубами. Потом собственноручно уничтожил ее. Он не знал, что в личном сейфе начальника отдела осталась копия дела.
Сразу после обеда на улицах появились вооруженные автоматами полицейские патрули. К этому времени у ворот важнейших городских объектов встала вооруженная охрана из числа сотрудников МВД. Одновременно все автозаправочные станции опечатывали, исключение составила лишь АЗС на территории городского автобусного предприятия, но туда могли заехать лишь их собственные автобусы да автомобили по списку администрации. Совместные комиссии из вооруженных полицейских и 'наскипидаренных' чиновников поехали по городу. К засевшему в кабинете Соловьеву, словно в центр раскинутой по городу паутины, стекались доклады. В продовольственных магазинах несмотря на скандалы торговцев и собственников, консервы и продукты длительного хранения под расписку изымались и свозились на склады. Собственные действия полицейские обосновывали введением в городе режима 'Чрезвычайной ситуации' и приказом начальства.
Вечером, когда после работы взбудораженные жуткими слухами горожане вернулись домой, неожиданно 'проснулись' телевизоры. На экранах появился Соловьев. И был он как никогда серьезен, так что в новость о том, что город перенесся в неведомый мир, поверили сразу. Немного подождав, пока горожане слегка опомнятся от невероятных известий, он призвал:
- Уважаемые горожане! В ночь Переноса один из аборигенов напал и тяжело ранил пожилую жительницу города. Сейчас женщина лежит в реанимации. Так что за городской чертой цивилизация заканчивается. Для местных мы всего лишь скот, будущие рабы или отродья нечистой силы.
Речь идет о самом нашем существовании, и я выражаю уверенность, что в этих нелегких условиях население нашего города проявит сознательность и сплотится вокруг администрации! Чтобы выжить нам всем необходимо работать, работать и еще раз работать! На долгие годы придется забыть о нормированном рабочем дне, отпусках и прочих достижениях двадцать первого века. А городской администрации придется принять множество непопулярных решений, но только они дадут нам шанс на выживание! Каждый из нас должен требовать от себя и других дисциплины, организованности, самоотверженности. Сделать все, чтобы получить шанс занять в этом мире достойное место.
Он немного помолчал, словно вглядываясь в лица телезрителей, затем продолжил:
- Горожане, друзья, наша земля бедна ресурсами, но вокруг нас богатейший Урал. Здесь есть вся таблица Менделеева, и только от нас, от наших рук и знаний зависит, сможем ли мы построить необходимые нам производства или проедим доставшиеся нам ресурсы и глупо погибнем! Пока новые предприятия не построили, я призываю к всемерной экономии любых ресурсов. Каждый целлофановый пакет, металлическое изделие, одежда, да все вокруг нас не воспроизводимы в ближайшие годы и должны всячески сберегаться, а после использования идти на переработку. Вспомните о старинных вещах, оставшихся от бабушек и дедушек. Механическая мясорубка или швейная машина, даже простая авоська теперь представляют огромную ценность.
Соловьев еще долго рассказывал о дальнейших планах администрации, с цифрами в руках объяснял использование городских запасов и многое другое. Реакция ошеломленных горожан варьировалась от полного неверия до банальных истерик и инфарктов, так что диспетчеру скорой помощи пришлось до ночи принять множество вызовов к экстренным больным.
- Я уверен, что все трудности мы преодолеем и победим! - сказал Соловьев напоследок и начались городские новости.
На город опустилась тьма. Ночью, мрак - для луны был не сезон, улицы выглядели странными, чужими - уличные фонари не горели - в целях экономии угля приняли решение их не включать пока не наладятся стабильные поставки местного сырья на ГРЭС. Лишь изредка ночь разгоняли фары автомобилей, чтобы через секунды все снова поглотила тьма. В администрации по-прежнему горели окна. Сквозь зубы молча проклиная Соловьева вся администрация оставалась на рабочих местах. Как уйдешь, когда градоначальник на работе и ясно дал понять, что, кто не хочет работать МНОГО, тот будет уволен? Соловьев уже собирался домой, когда зазвенел телефон. Слегка заикаясь от волнения начальник горотдела полиции сообщил, что, наконец, смогли найти человека, который разобрал речь пойманного накануне аборигена. Помог старенький мулла, башкир по национальности. Оказалось, что город перенесся из 2011 года в прошлое на башкирские земли в южных предгорьях Урала в 1109 год по мусульманскому календарю или в 1689 год по-христианскому. Это означало что сейчас в России царствует, но не правит Петр первый, а главная в Кремле Софья его сестра. Старинный торговый и сельскохозяйственный городок, основанный на Южном Урале первыми русскими поселенцами был почти ровесником эпохи, куда его перенесло -его основали в самом начале семнадцатого века, на старинном караванном пути из Средней Азии на Урал. Веками он жил торговлей и сельским хозяйством, окружающие плодородные земли и умеренный климат давали возможность выращивать богатые урожаи пшеницы, разнообразные овощи и фрукты. Уже в советское время эвакуированные во время войны металлообрабатывающие заводы стали основой промышленности города. Город, процветавший во времена СССР, после его развала захирел, население уменьшилось с 80 тысяч человек до едва 70 тысяч. Заводы, силой вырванные из общесоюзных производственных цепочек, влачили жалкое существование. Вместо производства готовых изделий занимались ремонтом, моторный - двигателей, электротехнический - почти любых электротехнических изделий.
На следующий день после Переноса силовиков собрали, и командиры предложили выбор: продолжить службу или уйти на гражданку. Для лейтенанта Петелина выбор был без вариантов - продолжать службу. Какая разница для каждого, в ком бьется русское сердце, кому служить, России, Российской империи, СССР, Российской Федерации - это одна и та же страна. Главный служите доблестно, так чтобы или грудь в крестах, или голова в кустах! Так повезло не всем: десяток майоров и подполковников оказались лишними, их безжалостно уволили на гражданку. Повезло тем, кто успел набрать двадцать лет службы - их досрочно отправляли на пенсию.
Городские власти использовали время на полную катушку. Соловьев воспринял Перенос как вызов собственным способностям управленца и развел бурную деятельность, истово оправдывая кредит доверия горожан, стараясь делами доказать сомневающимся, прежде всего из городской верхушки, что он идеальный вариант руководителя и организует выживание города. На следующий день утром собрал в актовом зале подчиненных и 'порадовал' заявлением, что отныне рабочий день - десять часов, а выходные временно отменяются. А кому не нравится, он никого не держит, но и всему городу вскоре предстоит работать в подобном режиме. Осмелившихся уйти нашлось всего несколько человек.
А Соловьев продолжил 'ломать' город через колено. В магазинах 'Охота и рыбалка' и оружейном все наличное оружие под расписку конфисковали и вывезли на склады воинских частей. Другие посланцы администрации, описали содержимое аптек и городского медицинского склада, магазины, торговавшие компьютерной техникой и средствами малой механизации, опечатали до дальнейших распоряжений. Протестовавшим против самоуправства хозяевам магазинов не помогли ни грозные знакомства, ни бурные истерики: посланцы администрации были непреклонны, а Соловьев возмущенные звонки игнорировал.
Перед обедом состоялось внеочередное совещание городского Собрания. Соловьеву пришлось мобилизовать на него всех сторонников, а колеблющихся запугивать неизбежным хаосом, если не принять чрезвычайных мер. Ему самому пришлось дважды обращаться к депутатам с короткими, но весьма эмоциональными речами. Он давил, давил и еще раз давил! Большинство руководителей когда-то состояло в КПСС, затем в многочисленных провластных партиях, но по-настоящему они не разделяли ничьих убеждений, зато были донельзя прагматичны, разделяя принцип: не важно, какого цвета кошка, лишь бы она ловила мышей.
Не важно, какого цвета кошка, лишь бы она ловила мышей. Слова одного из лидеров Китайской Народной Республики Дэн Сяопина (1904-1997).
Предложенные мэром преобразования выглядели разумно, а он сам имел репутацию бескомпромиссного, но умелого управленца и после непродолжительного, но яростного спора с оппозицией Собрание приняло постановление:
'О сложившейся в городе экстраординарной
и чрезвычайной ситуации'
В соответствии со ст. 2, 3 Конституции Российской Федерации, ст. 3 Федерального конституционного закона от 30 мая 2001 г. ? 3-ФКЗ 'О чрезвычайном положении', в связи с сложившейся экстраординарной и чрезвычайной ситуации в городе, связанной с переносом его территории в семнадцатый век, и в целях гарантирования прав, свобод и жизни жителей города
Собрание депутатов города РЕШАЕТ:
1. Возложить на Собрание депутатов функции высшего законодательного органа города.
2. Установить, что на территории города действует Конституция и законодательство Российской Федерации, в части не противоречащей нормативным актам города.
3. Утвердить Временное положение о Режиме чрезвычайного положения (Приложение 1).
4. Ввести на территории города Режим чрезвычайного положения с 21 апреля 1689 г.
5. Юридическому управлению администрации подготовить проект нового Устава города до 1 мая 1689 г.
6. Утвердить Положение о временных полномочиях администрации города (Приложение 2).
7. Утвердить Программу действий по промышленному и сельскохозяйственному развитию территории города (Приложение 3).
8. Настоящее решение вступает в силу с 21 апреля 1689 г.
В. А. Соловьев
Собрание провозгласило себя верховным законодательным органом и предоставило почти диктаторские полномочия мэру, утвердив его программу действий:
- Создание крепкой армии, способной защитить город;