Бжания Елена : другие произведения.

Серьёзный брак

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Не всем нужна романтика. Например, Иван Вешняков точно может без неё обойтись. Поэтому к вопросу брака он подошёл спокойно и рационально, по ряду соображений решив искать жену в Абхазии. Поиски доверил профессионалу, и опытная сваха тётя Мимоза не подвела. Найденная ею Ариханда Джобава - умная и весёлая молодая женщина, работающая в СГБ, - Ваню устроила по всем параметрам. Во всяком случае, устраивала, пока он искренне верил, что СГБ расшифровывается как Сухумская городская больница.

1

   Ваня редко матерился, но сейчас яростно навёрстывал упущенное. Отборный русский мат лился из его уст лирической песней, Ханде оставалось только молча завидовать. Она сидела на своей койке и внимательно смотрела на Ваню, который мерил палату широкими шагами, нарезая неровные овалы и восьмёрки. Она не перебивала, не пыталась возражать, просто слушала.
   Наконец, в Ванином монологе начали проскакивать приличные слова, не являющиеся предлогами, частицами и междометиями, уровень инфернальной лексики стал понижаться, и вот Ваня уже выдал первую полностью цензурную фразу:
   - Увольняйся к чёртовой матери!
   Ханда выгнула брови, то ли насмешливо, то ли примирительно. Говорить что-то было бесполезно, они оба знали, что она ответит.
   - Увольняйся! - прорычал Ваня снова. Он остановился рядом с окном, подбоченившись, и в сумеречном свете улицы казался ещё выше и крупнее. - Ищи другую работу или сиди дома, я тебя прокормлю!
   Сколько женщин мечтает услышать такое! Ханде было приятно, но вместе с тем грустно, что она не может принять замечательное предложение.
   - Знаю, что прокормишь, Ваня, и очень ценю. - Она почесала нос левой рукой. - Но дома я свихнусь и всех ближних изведу. А на другой работе я работать не смогу, у меня с этой такая профессиональная деформация, что нигде больше ни я не вытерплю, ни меня не вытерпят. Считай, что я бракованная.
   Ваня сделал глубокий вдох и подошёл к постели. Опустился на корточки и спросил с театральной обречённостью:
   - И что мне с тобой делать, бракованная моя?
   Ханда протянула левую руку и погладила его по затылку, взъерошив короткие волосы, которые без того вечно были в беспорядке, впрочем, Ханда считала этот беспорядок исключительно живописным.
   - Можешь купить мне яблок? Ужасно хочется.
  

2

   Совсем не на это Ваня рассчитывал, когда решил жениться. Решение было обдуманное и спонтанное одновременно. Зародилось оно, когда Ваня начал седеть, а затем ему показалось, что ещё и лысеть. До тридцати четырёх лет у него не было ни единого седого волоса, а потом они стали появляться как грибы после дождя. Из-за возраста Ваня никогда не переживал и уж тем более не паниковал, но сейчас он не просто осознал в теории, а увидел на практике, что время идёт, и понял, что не хочет, чтобы оно проходило зря.
   Мысль о супружестве его не окрыляла, ему в первую очередь нужны были дети, а не жена. Жениться можно хоть в шестьдесят, а детей лучше завести пораньше.
   Дилемма не давала ему покоя, пока он не поехал на летний отдых в Абхазию. Природа, погода и люди ему там очень понравились, но главное - он узнал об особенностях местных браков.
   Ване рассказали, что браки здесь редко регистрируются официально. Жених привозит невесту к себе домой, устраивается пышное застолье, которое называют компания (или нужно два застолья, одно из которых называется компания - тут Ваня немного запутался), и всё - это считается полноценной женитьбой. Дальше первая ночь, совместная жизнь, дети, которые по умолчанию носят фамилию отца.
   Это ж идеальный вариант! По закону - во всяком случае, российскому, - никаких обязательств, от жены когда угодно можно уйти без бумажной волокиты; и вряд ли кто на Кавказе не согласится, что отец должен уж если не забрать детей, так иметь право видеться с ними в любое время. Ваня искренне верил, что кавказские женщины, все как одна, тихие, работящие и послушные, никогда не станут прекословить мужчине, даже если он их бросил. С такой супругой не должно возникнуть проблем.
   У Вани не было плана воспользоваться бедной женщиной и непременно бросить её, но успокаивала мысль, что в любой момент всё можно оборвать. Если что-то в браке будет не так, привозишь жену обратно к родителям - и свободен. Очень удобно. И вообще, не обязательно увозить жену с собой, пусть живёт в родной Абхазии, а он будет присылать деньги и периодически приезжать. Конечно, с наездами вместо постоянного пребывания сделать ребёнка сложнее, потребуется больше времени, зато дома не надо приноравливаться к чьему-то ещё присутствию, можно спокойно заниматься своими делами, когда и как хочется.
   Точно, идеальный вариант! Он будет женатым человеком - очень полезный статус, - при обручальном кольце, но без штампа в паспорте и без вечно отирающейся рядом супруги.
   С людьми Ваня сходился непросто. Для него не существовало худшей пытки, чем постоянно быть рядом с кем-то, к кому нужно привыкнуть, - соседом в общежитской комнате, дальним родственником, завалившимся погостить на пару дней, девушкой, переставшей чувствовать разницу между своей и его квартирой. Он весь изводился, понимая, что человек-то не виноват, но отчаянно желая одного - остаться в покое. Ему требовалось дозированное сближение, поэтапное, и даже тогда не было гарантий. Ване самому непросто жилось с таким характером, но от попыток себя пересилить и перекроить было лишь хуже, так что он их забросил.
   Ваня решил не только жениться, но и сделать доброе дело. Он не станет брать двадцатилетнюю девочку, у которой всё впереди и будет ещё куча возможностей устроить судьбу удачнее, с кем-то менее сложным. Он попробует улучшить жизнь той, кто уже натерпелась, натосковалась и, наверное, потеряла надежду. Даже в Москве или Питере незамужним женщинам после тридцати приходится несладко, обязательно кто-то да уколет. А каково незамужним этого возраста на Кавказе - представить страшно, их же наверняка заклёвывают! Пусть он не подарок, но он может стать хорошей альтернативой беспросветной жизни, полной тоски, насмешек и упрёков.
   Своих абхазских знакомых Ваня спросил про брачное агентство или сваху - к кому здесь принято обращаться, чтоб помогли в поисках жены? Ему посоветовали тётю Мимозу. И когда она спросила, какого возраста женщина ему нужна, Ваня ответил: от тридцати лет, но не старше него, то есть до тридцати четырех включительно.
  

3

   На обратном пути, посреди коридора, Ваня встретился с доктором. Час назад они уже виделись, но толком не поговорили.
   - Яблоки несёте? - устало улыбнулся доктор. - Яблоки - это хорошо, яблоки - это витамины и железо.
   Мысленно поскребя макушку, Ваня припомнил имя и отчество врача.
   - Дамей Константинович... Я хотел узнать, насколько всё серьёзно. Нет, ясно, что пулевое ранение - это в любом случае серьёзно, но...
   - Ей повезло. Хотя, попала бы пуля в руку, было бы лучше, но ведь не в сердце, не в легкое, не в печень, не в селезенку - на том спасибо. Ключицу чуть не пробило, но ничего, заживёт. Организм у Вашей Ариханды крепкий, первую помощь оказали вовремя, мы тоже постарались. Повода паниковать пока не вижу.
   - Пока?
   - Организм у человека иногда совсем непредсказуемый. Вы должны понимать.
   Дамей Константинович под должны понимать имел в виду: Должны быть готовы и, если что, не удивляться и не паниковать. А Ваня услышал: Такие вещи стыдно не знать, батенька. Ваня вообще периодически слышал упрёки там, где их не было. К счастью, он знал за собой сей грех и старался не горячиться.
   - Откуда ж мне набраться понимания? - усмехнулся он. - У меня, знаете ли, не каждый день в жену стреляют. - Хотя, это даже удивительно, учитывая её характер.
  

4

   Оглядываясь назад, Ваня сознавал, что фото и анкету Ариханды Джобава тётя Мимоза ловко-незаметно выдвигала на первый план, обращая на них его внимание. Но тогда он был уверен, что сам сделал выбор, да и теперь сомневался, что без вмешательства тёти Мимозы выбрал бы другую кандидатуру.
   В россыпи снимков были фотографии девушек с лицами красивее, чем у Ариханды, но с фигурами красивее, чем у неё, - ни одной. Фигура как раз во вкусе Вани - песочные часы: не худышка, но благодаря пышной груди и широким бёдрам талия смотрится тонкой. На двух фотографиях из трёх Ариханда была в брюках, и видно было, что ноги у неё пусть не длинные, а средние, зато ровные.
   С третьего, портретного, снимка на Ваню смотрели серьёзные светло-карие глаза под изогнутыми чёрными бровями красивой формы без резкого излома. Между бровями различались две вертикальные морщинки, такие бывают у людей, которые часто хмурятся или много переживают. Прямой широкий нос. Неплотно сомкнутые губы, казалось, никак не могли определиться, улыбаться им или нет. Лицо было круглое, кожа - чистая. Густые гладкие волосы песочного цвета доходили до плеч.
   Ваня внимательно перечитал русскоязычный вариант анкеты. Рост - 168 см, вес - 68 кг, возраст - 32 года, знак зодиака - рыбы.
   - Кем она работает?
   - Она в СГБ...
   - Я ж спросил кем, а не где. И что такое СГБ?
   - А, ну да, ты не местный, не знаешь. Сухумская городская больница. Медсестрой она там работает.
   Хорошо, подумал Ваня, медсестра это лучше, чем врач, - у врачей времени на дом и детей почти нет.
  

5

   - Арина, тебя когда выпишут? Ещё не говорят?
   - Пока нет. Но, надеюсь, долго не продержат. - Прожевав очередной кусок яблока, Ханда склонила голову набок. - Сам-то когда домой возвращаешься?
   - А что, уже надоел?
   - Да нет, просто думаю, что на заводе не в восторге от твоего отсутствия.
   - Я там не для восторгов работаю. Я взял неделю за свой счёт.
   - За свой счёт? Разве не положены оплачиваемые дни на случай непредвиденных семейных обстоятельств?
   - Наверное, положены, но мне некогда было разбираться.
   Ханду это тронуло, но виду она не подала.
   - Зря, тебе бы точно не отказали. Жену подстрелили - куда уж непредвиденнее?
  

6

   - Только молчи про свою работу! - умоляла Ханду мама перед первой встречей с Ваней.
   Ханда рассматривала себя в большом зеркале, прикреплённом к дверце шкафа с внутренней стороны. Это был контрольный осмотр, все приготовления уже закончились. Ханда надела нежно-голубую безрукавную блузку, костюм из лёгкой ткани тёплого бежевого цвета - юбку до колен и пиджак, светлые туфли на тонких каблуках. Волосы она собрала на затылке, выпустив несколько прядей, что создало впечатление изящной небрежности. Подкрасила ресницы и губы. Довершала образ нитка маленьких белых бус, имитирующих жемчуг. Выглядела Ханда элегантно и утончённо.
   - Можешь ведь, когда захочешь! - не то похвалила, не то поддела мама. И повторила в десятый раз: - Только не рассказывай ему про свою работу!
   Ханда скрипнула зубами.
   - Если не спросит, не расскажу, если спросит - врать не стану.
   Мама закатила глаза. Обычно она была не прочь поспорить с дочкой, но сейчас не хотела распалять её, а то, чего доброго, сорвётся на парне, с которым встречается. Мама заранее решила, что парень отличный и за него надо держаться. Для неё нынче любой потенциальный жених дочери автоматически причислялся к лику святых.
   Обидно чуть не до слёз, если подумать; так что лучше пока не думать. Но думай не думай, а Ханду страшно уязвляло, что родители настолько отчаялись и обратились к тёте Мимозе без её ведома. Ну и скандал Ханда им учинила, едва узнала. А узнала она, когда появился первый желающий встретиться с нею. Тогда Ханда наотрез отказалась, пришлось знатно поругаться с мамой. Но в следующий раз подключился и папа. Ханда сдалась, поняв, что проще сходить на встречу и отшить кандидата вживую, чем терпеть постоянные скандалы и другие виды капания на мозг.
   Удивительно, но кандидат ей понравился, как и она ему. Они условились о второй встрече, которая тоже прошла хорошо. А на третью он не пришёл. И так случалось несколько раз. Ханда была прекрасным собеседником с отменным чувством юмора, она потрясающе рассказывала истории, артистизм сыпал во все стороны. Однако мужчины практически сразу понимали, что она не только весёленькая, но и умная, напористая, упрямая; а это не каждому нужно.
  

7

   - Тебе самой-то отпуск дадут?
   Ханда поглядела на него, как на наивного идеалиста, спросившего, можно ли напечатать столько денег, чтоб всем в мире хватило.
   - Какой отпуск, Ваня? С больничного пока на дёргают - и то радость.
   Насупившись, Ваня выдохнул через нос. Возмущаться вслух не было смысла, Ханда или посмеётся, или расстроится, или всё вместе.
   - Когда у тебя плановый отпуск?
   - С одиннадцатого июня.
   - Приезжай ко мне. Отдохнёшь, сил наберёшься, поправишь здоровье.
   Если б Ханда сейчас ела яблоко, сочла бы своим долгом немедленно подавиться и раскашляться. Но поскольку рот был пуст, она ограничилась саркастично-изумлённой миной: Что-что? Повтори, пожалуйста, а то мне послышалась какая-то дичь.
   - Поправить здоровье? - переспросила Ханда после быстротечной пантомимы. - У вас в Череповце? Извини, но...
   - Я тебя не в Череповец зову, а в Борисово-Судское.
   - Где это?
   - В нашей же области, Бабаевский район.
   - Зачем нам туда ехать?
   - Погостим у моей тёти, она, как про тебя узнала, всё зовёт к себе, хочет познакомиться. Там тебе будет свежий воздух, чистая речка и натуральное молоко.
   - Это всё у меня и в Абхазии под рукой, необязательно ехать за две тысячи километров.
   - За две тысячи километров тебя будет сложнее выдернуть из отпуска.
   - С чего ты взял, что меня кто-то будет выдёргивать из отпуска?
   - Хочешь сказать, такого никогда не было?
   - Хочу. Очень хочу. Но не могу.
  

8

   Первый раз они встретились в кафе на Сухумской набережной. Хотя Ваня ещё подумал бы, заслуживают ли звания кафе четыре пластиковых столика подле ларька. Зато здесь не было других посетителей.
   Что-то тут не так, - решила Ханда, увидев Ваню. Эта мысль уже мелькала у неё при просмотре анкеты, но тогда она успокаивала себя тем, что он приврал насчёт роста или убрал в фотошопе пивной живот. Но вживую пивного живота тоже не обнаружилось, и со 189 сантиметрами Иван не погорячился, может, даже поскромничал. Скажите на милость, почему высокий голубоглазый брюнет спортивного телосложения ищет жену через сваху? Ладно-ладно, он не брюнет, а шатен, и глаза не столько голубые, столько серые. Но внешность привлекательная, объективно. Ханда тоже не страх божий, но у неё другая ситуация. Во-первых, она женщина, во-вторых, кавказская женщина, в-третьих, кавказская женщина, которой за тридцать, - в такой ситуации вполне естественно обратиться к тёте Мимозе. Но почему помощь абхазской свахи понадобилась российскому мужчине, на котором, по идее, кандидатки должны сами виснуть гроздьями?
   Ей понравилось, что Ваня пришёл в рубашке и штанах, а не притащился в майке и шортах. Понравилось, как он о себе рассказывал - толково и сжато, исключительно по делу, без отступлений. Живёт в городе Череповце Вологодской области, работает начальником цеха на металлургическом заводе, не курит, спиртное пьёт очень редко, спортом занимается не профессионально, но регулярно, со здоровьем порядок. Есть двухкомнатная квартира. Женат никогда не был.
   Интересно почему? Что с тобой неладно, дружок? Импотент? Голубой? Извращенец какой-нибудь?
   - А судимости есть? - полюбопытствовала Ханда самым невинным тоном, на который была способна.
   Ваня уставился на неё честными светлыми глазами. Либо гениально играет, либо впрямь не помышлял о таком аспекте.
   - Нет. - Он моргнул. - Моё уголовное прошлое сводится к двум штрафам - один раз дорогу не там перешёл, другой раз в неположенном месте припарковался.
   - Негусто. - Она окинула его пристальным взглядом с лёгким прищуром. - Не похож ты на работника завода.
   - Почему?
   - Слишком грамотно говоришь. - Судить о грамотности она могла. Хоть русский не был её родным языком, говорила она на нём не хуже среднестатистического россиянина, без малейшего акцента. Как, впрочем, многие абхазы. А материлась вовсе виртуозно. - Составляешь длинные складные предложения.
   Тут Ваня оскорбился за себя, своих коллег и все рабочие профессии.
   - Прости, а какое у тебя представление о работнике завода? Думаешь, это чумазый дядька, который даже по улице ходит в шляпе металлурга, с ложкой и не может увязать больше трёх слов?
   - Не знаю, о чём спросить в первую очередь, - Ханда подалась вперёд, подперев подбородок ладонью, - правда ли у металлургов есть шляпы или при чём тут ложка.
   Ваня впервые улыбнулся ей широко. Улыбка у него была неплохая. При таком теле обычно и лицо автоматически классифицируется как красивое, но Ханда, беспристрастный и опытный наблюдатель, ничего особенного в Ванином лице не заметила. Овальное, из-за худоватых щёк оно казалось узким. Небольшие глаза под почти прямыми бровями. Тонкий короткий нос с едва вздёрнутым острым кончиком. В губах есть что-то, наводящее на мысли о зайчике из мультфильма; правда, это впечатление сглаживается модной щетиной в форме маленьких усов и аккуратной бородки (то есть человек вроде как просто пропустил пару сеансов бритья, хотя на деле побриться было бы куда легче, чем организовать такое оформление лица).
   - Шляпа металлурга - профессиональный головной убор, у некоторых. А металлургическая ложка - инструмент для отбора проб металла.
   - Спасибо за ликбез.
   Она продолжала опираться на руку, и Ваня скопировал её позу со словами:
   - Что-то ты слишком бойкая для кавказской девушки.
   Ханда скривила краешек рта.
   - Прости, а какое у тебя представление о кавказской девушке? Юбка в пол, нос крючком и чёрный платок на голове?
   - Примерно. - Несколько секунд Ваня смотрел на неё до неприличия пристально, Ханда выдержала, и ему это понравилось. Он рассмеялся и откинулся на спинку стула. - Один - один.
   В тот миг оба подумали, что они, похоже, поладят.
   Именно поэтому у Ханды случился приступ правдорубства. Уж если пугать кавалера, то сейчас, пока он ей не понравился всерьёз.
   - Раз уж мы поговорили о твоей работе, я, наверно, должна рассказать о своей.
   - Если хочешь, - Ваня пожал плечом, - но так-то необязательно, тётя Мимоза мне уже рассказала.
   - Да? Про СГБ?
   Ваня кивнул.
   - И как ты к этому относишься?
   - А как к этому можно относиться? Исключительно положительно.
   - Честно?
   - Зачем мне врать? Мне нравится, когда люди занимаются конкретным делом, а не какой-нибудь хренью.
  

9

   Уже на второй встрече они решили, что им впрямь стоит пожениться. Но прежде Ханда спросила Ваню, почему он не нашёл жену более типичным способом.
   - Решил подойти к задаче чисто по-деловому, без амуров-лямуров, - ответил Ваня. - Чтоб всё было спокойно, ясно и серьёзно, по-взрослому.
   - А что ты имеешь против амуров-лямуров?
   - С этим у меня сложности. - После секундной паузы он добавил с явным пародийным оттенком: - Я не такой, как все.
   Ну вот, - подумала Ханда. - Сейчас скажет: Я с детства хотел одеваться в платья, любил розовый цвет и блестяшки, и вообще, у меня уже есть любовь всей жизни и звать её Анатолий, а жена нужна для прикрытия.
   Мысли Ханды не отражались на её лице, но Ваня угадал их без внешних подсказок.
   - Нет.
   - Что нет?
   - Не гей и даже не импотент.
   - А что тогда?
   - Не знаю, как правильно объяснить.
   - Словами. Я вроде достаточно хорошо знаю русский.
   - Мне трудно быть в близких отношениях. Я по этой части немного бракованный. Не люблю, когда ко мне лезут с нежностями, не люблю, когда кто-то рядом слишком долго, не люблю спать с кем-то в одной постели. Мне нужно время и пространство, чтоб быть одному - не постоянно, но очень часто. Мне нужно подолгу молчать. И я постепенно зверею, когда приходится под кого-то подстраиваться, например, делать вид, что мне интересен разговор, когда на самом деле хочется, чтоб собеседник заткнулся и ушёл подальше. Казалось бы: тебя любят - радуйся, с тобой хотят быть рядом - цени. Но чувство такое, будто кому-то должен, а отдавать нечем. Мерзкое чувство. Я знаю, странно: с одной стороны, я не хочу остаться одиноким, хочу семью, в первую очередь детей; с другой - не хочу быть с кем-то по традиционной схеме, когда люди постоянно вместе и чуть ли не в туалет ходят вдвоём.
   - Другими словами, ты хочешь быть один, но не хочешь остаться один.
   - Пожалуй, что так.
   - У меня такого никогда не было, но в теории я могу понять. Только вопрос: ты уверен, что с детьми у тебя будет иначе? Что тебе не будет хотеться поскорее от них отделаться, что они не будут тебя бесить, что ты не станешь на них срываться?
   - Уверен.
   Вопрос взращивания детей они подробно не разбирали. Ханду знакомые матроны запугали тем, что забеременеть после тридцати практически невозможно, если до этого не рожала. Опасение прочно засело недалеко от подсознания, потому Ханда не хотела бежать впереди паровоза.
   Если то, о чём Ваня рассказал, впрямь самый большой его недостаток, - отлично. Ханда с ходу назвала бы полсотни худших черт, с которыми никогда бы не примирилась. Подумаешь, не нравятся человеку нежности. Его право. Уважать друг друга можно и без сюсюканья.
   Однако она продолжила подмечать-выискивать в Ване недостатки, так было спокойнее. Иллюзий у неё нет, разочаровываться будет не в чем, но не зря же говорят: предупреждён - значит вооружён, а Ханда хотела быть вооружённой, чтоб потом не оказаться застигнутой врасплох. Лучше считать человека хуже, чем он есть, нежели доверять ему больше, чем он заслуживает.
   - Я тебя напугал?
   - Нет, вот ещё.
   - И даже не смутил?
   - И даже не смутил. Но я хочу сразу уточнить. Ты сказал, что не любишь спать с кем-то в одной постели. Речь именно про спать или про что-то ещё?
   Ваня усмехнулся.
   - Именно про спать.
   - Тогда ладно.
   - Что-то ты даже не покраснела.
   - А надо было?
   - Нет, но я всегда думал, что кавказские девушки к таким темам относятся не особо легко.
   - И падают в обморок при слове секс? - Ну вот, они подошли к щекотливому вопросу. У нее не было большого желания обсуждать это, однако обсудить требовалось, хоть вскользь. - Тебе принципиально нужна окровавленная простыня?
   Ваня аж встрепенулся.
   - Нет.
   - Вот и славно.
   Вот и обсудили.
   - А ты почему не вышла замуж? - спросил Ваня, чтоб уйти подальше от неудобной темы. Правда, манёвр получился не слишком деликатный.
   - Не клеится. Считай меня нескромной, но я умная. А мужчины не любят умных женщин.
   У Вани было собственное мнение, но делиться им он не стал. Во-первых, умная и умничающая - разные понятия. Хотя, эта действительно больше похожа на умную. Во-вторых, по-настоящему умная женщина сумеет не напугать мужчину своим умом, пускай для этого ум придётся тщательно скрывать. В-третьих, мужчины боятся умных женщин - что за избитая фраза? Почему именно боятся? Может, им с ними неудобно. Придёшь домой с работы, уставший, как собака, а жена начинает грузить тебя своими умностями. Кому такое понравится? Конечно, если жена большую часть времени находится за две тысячи километров от тебя, дело совсем другое.
   - Неправда. По крайней мере, не все мужчины.
   - Я и не говорю, что все. Но многие.
   Ваня опять-таки не стал высказываться. Ответ на свой вопрос он получил и не видел смысла копаться дальше.
   - Слушай, можно я буду называть тебя Ариной?
   - Ариной?
   - Да. Мне нравится такой вариант.
   - А мне что-то не очень. Сразу вспоминается Арина Родионовна.
   - Разве плохо? Великая ж была женщина, вон какого человека воспитала.
   - Нет уж, не хочу ассоциироваться с пожилой няней. Чем тебе не нравится Ханда?
   - Звучит непривычно.
   - Для меня Иван тоже не самое привычное имя, но я же не жалуюсь.
   - Будь по-твоему, не хочешь - как хочешь.
   Продолжи он упираться, Ханда из принципа стояла бы на своём. Но Ваня уступил. В конце концов, у них будет серьёзный брак, сродни деловому партнёрству, а деловым партнёрам без разницы, как друг друга называть, лишь бы результат был взаимовыгодный. Она легонько щёлкнула языком.
   - Хорошо. Можешь звать меня Ариной, не возражаю. Как вы, русские, там говорите? Хоть горшком назови, только в печь не ставь.
  

10

   И всё-таки был момент, когда Ваня и Ханда чуть не разбежались. Они поссорились из-за материальной стороны свадебного дела. При словосочетании собрать компанию Ваня представлял весёлые домашние посиделки. У Ханды было другое представление - банкет на несколько сотен человек. У Вани волосы дыбом встали, когда он понял, что она всерьёз. Он поинтересовался, где дражайшая будущая супруга собирается взять деньги, и сразу предупредил, что у него таких средств нет и не предвидится. Мало у кого в Абхазии такие деньги есть, объяснила Ханда, но почти все умудряются закатывать роскошные свадьбы. А потом средства отбиваются за счёт подарков - в Абхазии принято дарить на свадьбу крупные суммы, до нескольких тысяч рублей с семьи гостей, а то и с одного гостя. Ваня снова поинтересовался насчёт источника финансирования: откуда гости возьмут такие деньги, учитывая, что в Абхазии, при всём его уважении к самопровозглашённой республике, не настолько высокий уровень жизни? Ханда заявила, что это не его проблемы.
   - Очень даже мои, - фыркнул Ваня. - Я не собираюсь тратить деньги, которых у меня нет, и не собираюсь выискивать, у кого бы назанимать кучу денег на показуху, которая мне не нужна; в надежде, что гости, ради той же самой показухи, сами назанимают у кого-нибудь деньги на подарки.
   - Это не показуха, а наши традиции, - обиделась Ханда.
   - Нет, извини, именно показуха, больше того - круговорот показухи в природе. Я не хочу в этом участвовать. Я не люблю большие праздники, меня раздражают массовые застолья, особенно если я почти никого из гостей знать не знаю.
   - А чего хочу я, тебя не волнует?
   - Волнует, но это не значит, что твоё хочу важнее моего. - Ваня облизнул губы, призывая на помощь внутреннего дипломата. - Арина, послушай, - заговорил он спокойнее, - давай рассуждать логически. Перво-наперво, нам тупо не хватит времени, чтобы организовать пышную свадьбу. Через неделю у меня отпуск заканчивается, мне надо возвращаться домой. Не в последний же день свадьбу играть. А даже если в последний - как за неделю добыть столько денег, наприглашать столько народа, найти ресторан или банкетный зал, который согласится всё организовать в такие короткие сроки?
   - Можно без всякого ресторана или банкетного зала, - буркнула Ханда. - У нас сами умеют быстро делать большие застолья, особенно в деревнях.
   Говорила она упрямо и сердито, но Ваня понял, что ей самой пир горой не так уж нужен. Дело не в том, что она хочет пышный праздник, а в том, что почувствует себя ущемлённой, если такого праздника не случится. Она беспокоится, как будет выглядеть в глазах родных, друзей и знакомых, - пошла под венец в тридцать два года, да ещё быстро и скромно, будто по принципу как угодно, лишь бы замуж.
   - Если ты так сильно хочешь большую абхазскую свадьбу - хорошо, - Ваня поднял руки. - Но только если ты правда хочешь, сама, для себя, а не дня кого-то со стороны и не ради обычаев, которые не сделают тебя счастливее.
   Дипломатом он был неплохим.
   Ханда чувствовала, что Ваня лукавит. Но лукавит мастерски, не подкопаешься; вдобавок, даёт ей шанс сделать хорошую мину при... при хорошей игре. Ханда не жаловала скопления людей, она и в обычные кафе либо рестораны старалась не заходить, если там много народу. В людных местах ей трудно было сосредоточиться, всё кругом раздражало и отвлекало. Обидно будет испытывать такое на собственной свадьбе.
   В конце концов, если она снизойдёт до оправданий перед роднёй и знакомыми, можно кивать на официальную позицию властей. А официально власти не одобряют добровольно-принудительные мероприятия, вгоняющие население в долги. Стоит только намекнуть, что ей самой намекнули, что неплохо бы личным примером продемонстрировать рациональный подход к торжественному событию, и никто об этом больше не заикнётся, во всяком случае, при ней. Хотя, что ей говорят в глаза и что о ней говорят за глаза, Ханду, волновало примерно одинаково, то есть очень, очень мало.
   Ей обидно было бы потерять Ваню из-за такой, в общем-то, мелочи, как организация свадьбы, потому что у него имелось минимум одно неоспоримое достоинство - он точно не станет капать ей на мозг. На несчастный, без того нещадно насилуемый мозг.
  

11

   В итоге они собрали небольшую (по абхазским меркам, микроскопическую для такого случая) компанию - человек двадцать. Местом сбора стала квартира Ханды, в том же доме, где жили её родители.
   Квартира на Ханду была оформлена давным-давно, но жить там она не могла. Точнее, могла, но её бы сурово осуждали все кому не лень - неприлично, когда незамужняя женщина живёт одна. Спокойно поплёвывать на чужие осуждения Ханде мешало то, что на родителях это отразилось бы больше, чем на ней. Кто не осмелится высказывать претензии ей в глаза, охотно изложит своё недовольство её родителям, и таких излагателей найдётся великое множество - от родных и соседей до коллег и дальних знакомых.
   Но теперь-то другое дело - теперь она замужняя, это многое меняет, даже если муж в квартире будет появляться несколько раз за год. Всё равно выищутся недовольные и станут упрекать, но отныне гораздо больше причин не принимать такие упрёки близко к сердцу. Да, нехорошо, когда муж и жена живут порознь, но что поделаешь - Иван не может оставить свою работу, Ханда категорически не хочет переезжать в Россию (у кого повернётся язык укорять её за патриотизм?). Но у них такая любовь, такая любовь, вот они и нашли выход, пускай не идеальный.
   Посидели душевно. Удивительно, что с людьми, большинство которых Ваня видел впервые в жизни, он не ощущал себя чужим. И не потому, что они любили Ханду и ради неё общались с ним. Ваня не сомневался: не будь он женихом-мужем Ханды, они тоже старались бы, чтоб его не выкидывало из общего разговора. Говорили все по-русски, хотя родным этот язык был максимум для двух-трёх человек.
   Компания разбрелась к рассвету, так что у Вани и Ханды была не первая брачная ночь, а первое брачное утро. Прошло оно не как в романтическом кино, но очень недурно.
  

12

   Когда Ваня встречался с родителями Ханды до свадьбы, он подумал, что они опасаются спугнуть спасителя, то бишь возможного зятя, и потому при нём с Хандой обходятся нарочито мягко - не ругают, не командуют, не принижают (а именно этим, по Ваниным представлениям, должны заниматься все кавказские родители). Но когда они встретились уже после компании, отношение было точно таким же. Он не заметил у Ханды трепета перед отцом с матерью. Безусловно, она их любила, но это не мешало ей с ними спорить.
   Прихожая в квартире Хандиных родителей была настолько просторной, что тянула на гостиную. Здесь помещался телевизор, диван, стол, два кресла, и оставалось место для нескольких стульев. Отец и оба брата Ханды сидели на диване, мать - на одном кресле, Ваня - на втором, а между ними, на вплотную притиснутых друг к другу толстых подлокотниках, пристроилась Ханда.
   - Передвинься, - попросила Сабина.
   - Зачем? - поинтересовалась Ханда, не отрываясь от миски с черешней.
   - Мне твоего папу не видно.
   - Ты на него за тридцать три года ещё не насмотрелась, что ли?
   Сказано это было из весёлой вредности, никто и не подумал обижаться. Сабина с удовольствием подхватила эстафету и пожаловалась, что вырастила неблагодарную дочь. Ханда в долгу не осталась, получилась забавная перепалка.
   Остальные члены семьи встали на сторону Сабины, а Ханда, опять же несерьёзно, пригрозила:
   - Вы меня доведёте - всех вас из этой квартиры выпишу!
   - Сама выписывайся, - Сабина слабо ущипнула дочку за бок. - Всё равно теперь будешь жить отдельно.
   - В соседнем подъезде.
   - Даже так, - притворно вздохнул Рамаз, первый по старшинству из двух младших братьев, - хоть какое-то облегчение.
   Секунду спустя метко брошенная ягода угодила ему в нос, но была тут же схвачена и кинута обратно. Поймать возвращённую черешню Ханда не смогла, зато отбить успела. Черешня улетела в дальний угол.
   - А кто убирать будет? - возмутилась Сабина.
   - Сторона, спровоцировавшая конфликт, - официальным тоном заявила Ханда.
   - То есть ты, - заключил Рамаз.
   - Я? С чего это?
   - Ты же первая бросила.
   - Это был превентивный удар! Первым начал ты.
   Завязалась очередная шутливая ссора, по итогам которой Ханда нехотя признала за собой акт агрессии, слезла с подлокотников, подобрала ягоду и хорошенько вымыла её на кухне.
   Да уж, подумал Ваня, на несчастную заклёванную девушку Ханда не похожа, сама кого хочешь заклюёт.
  

13

   Между свадьбой и Ваниным отъездом прошло двое суток. Молодожены не успели по-настоящему показать друг другу зубки, но резцы уже нет-нет да и мелькали.
   Ханда убедилась, что Ванины сложности в отношениях это не его фантазия а-ля Придумаю-ка сам себе проблему, чтоб быть особенным. Он реально не мог подолгу находиться с кем-то и не закипать. Если б она его любила, это её бы ранило - с любимым человеком хочется проводить как можно больше времени, хочется видеть его, касаться. Ваня же часто хотел побыть один, и с Хандой не отказывал себе в этом удовольствии, ведь перед нею ему не нужно было ничего изображать. Он мог отправиться гулять в одиночку либо на час-два уйти в другую комнату читать, смотреть телевизор, сидеть за ноутбуком. Ханда не возражала, потому что её такое не задевало, лишь удивляло. Сама она по природе была очень общительна. Понимала, что иногда сил на общение не остаётся после трудного дня, но не понимала, как можно не хотеть ни с кем общаться, если ты не устал и у тебя всё нормально.
   На секс жаловаться не приходилось, и в целом Ханда не замечала, чтобы Ваня слишком трепетно относился к своему личному пространству. В Абхазии принято целоваться в щёки при встрече и даже при знакомстве с человеком. Для Вани это было непривычно, но он не возражал. Кажется, он готов был перецеловаться с половиной Сухума. С тех пор, как Ваня приобрёл статус сначала жениха, а потом мужа Ханды, ему приходилось представляться куче ближних и дальних родственников, друзей, соседей. За один поход в магазин можно было напороться на три-четыре знакомства-беседы, и Ваня без проблем обменивался символическими щёчными поцелуями.
   Ханду он тоже мог запросто чмокнуть или приобнять на ходу. Это всегда было непринуждённо и естественно. Где неприязнь к нежностям, о которой он рассказывал до свадьбы? Ханда не сразу смекнула, что это срабатывает в случае, когда есть любовь или подозрение на неё. С большинством людей Ване не нравится общаться подолгу, но если они не ждут от него нежных чувств, ему намного проще. А если предполагается, что его кто-то любит, на Ваню сваливается чувство обязанности, он ощущает себя в ловушке, которая вот-вот захлопнется, и мгновенно начинается отторжение.
   Ваня тоже сделал кое-какие выводы. То, что Ханда не несчастная затравленная овечка, он уяснил практически сразу. Уяснил, что она упрямая и энергичная. Более энергичная, чем ему хотелось бы, по правде говоря. Рамаз рассказывал, что в прошлом году Ханда подвернула ногу, но это не помешало ей поехать с друзьями на пикник. Когда поднимались в гору, Ханда не отставала и держалась ровно посередине группы, опираясь на костыль, второй рукой обнимая кастрюлю с мясом; она громко переговаривалась и с теми, кто шёл сзади, и с теми, кто был впереди, и вдобавок грызла семечки. Сначала Ваня подумал, что история приукрашена, но вскоре убедился, что Ханде под силу и не такое. Энергия била из неё фонтаном.
   Ещё Ване доверительно поведали, что его Ариханда пьёт круче любого мужика и однажды на празднике перепила трёх самых здоровых. Есть такой грех, - не стала отпираться она. - Только давай сразу проясним: я не алкоголичка, я вообще к спиртному равнодушна. Просто умею пить, дар такой, от природы. Могу перепить кого-нибудь на спор, но не увлекаюсь этим.
   Ваню нельзя было назвать вспыльчивым, зато Ханде это определение подходило. Речь не о той вспыльчивости, которая заставляет людей устраивать истерику по любому пустяку, а о той, которая не даёт человеку сдерживаться, когда его реально что-то задевает. Лучшее, что можно сделать, - научиться выпускать пар равномерно, понемногу, чтоб окружающие привыкли и не принимали близко к сердцу. Ваня мало что принимал близко к сердцу, поэтому проблем с темпераментом Ханды у него не возникло.
   На момент Ваниного отъезда самым серьёзным разногласием в семейной жизни была рыба. Ханда терпеть не могла рыбу, на дух не переносила ни в варёном, ни в жареном виде, независимо от приправ, соусов и гарниров. Ваня рыбу обожал, ел её жадно и быстро. Очень быстро, Ханда поражалась. Раньше она видела такое только в мультиках: лежит на тарелке приготовленная целиком рыбина, ты отворачиваешься буквально на несколько секунд, поворачиваешься обратно, а от рыбы остались одни кости и лежат они аккуратным единым скелетиком, как будто их никто пальцем не тронул и рыбье мясо просто растворилось в воздухе.
  

14

   На работе Ваня о свадьбе сначала никому не рассказывал. Он не расстроился бы, если б коллеги вовсе не узнали, тогда не пришлось бы отвечать на вопросы, напоказ улыбаться и привирать. Ваня в принципе не любил рассказывать о личной жизни посторонним людям, а список тех, кого он не считал посторонними, большим размером не отличался. Однако прозрение коллег было вопросом времени - рано или поздно они заметят обручальное кольцо, снимать которое Ваня не стал как минимум из уважения к жене.
   Ваня ожидал, что кольцо сначала углядит кто-то из женской части коллектива, но самым наблюдательным оказался мастер Зинчук.
   - Иван Николаевич, - усмехнулся он себе в усы, - окольцевали тебя, что ль?
   - Окольцевали, - сознался Ваня.
   К концу дня о смене его семейного статуса знал весь цех, включая работников, у которых был выходной. В ходе последовавших расспросов Ваня максимально придерживался правды, чтобы потом не запутаться.
   Да, женился. Нет, вы её не знаете. Зовут Арина, она из Абхазии. В Абхазии и познакомились. Нет, она не здесь, осталась у себя.
   - Как же вы жить-то будете?
   - Разберёмся. - Ваня произнёс одно слово, причём исключительно вежливо, однако сказал намного больше: Разберёмся сами, без вас. Он умел отчётливо доносить до собеседника информацию между строк, даже если строк нет.
   Когда ему прозрачно намекнули, что по случаю женитьбы надо бы проставиться, Ваня ещё прозрачнее намёк проигнорировал. Ему было жаль времени, жаль денег, которых после отпуска да компании и так осталось кот наплакал, но главное - он не имел ни малейшего желания сидеть за столом, точно на экзамене, пока из него выпытывают подробности женитьбы и недолгой семейной жизни. Чему Ваня к тридцати четырём годам научился точно, так это отказываться делать то, что он не хочет делать.
   Единственным человеком, которому он откровенно рассказал обо всём, был его лучший друг Коля.
   - Ванька, ты серьёзно или прикалываешься?
   - Серьёзно. Я тебе тут чистую правду излагаю.
   - Во дела.
   Коля выспросил кучу подробностей, потребовал предъявить фотографию Ариханды. Ваня предъявил, на телефоне - они сфотографировались на следующий день после свадьбы, ничего особенного, ничего постановочного, спонтанное селфи с набережной и морем на заднем плане. Ваня одной рукой обнимал Ханду, Ханда прижималась к Ване, положив ладонь ему на грудь, оба улыбались.
   - Симпатичная, - вынес вердикт Коля. - Но мне она не нравится.
   - Почему? - преспокойно поинтересовался Ваня. Он никогда не считал, что близкие люди обязаны соглашаться с любым его мнением или выбором.
   - Глаза странные.
   - Разве? - Ваня вгляделся в снимок. - По-моему, глаза как глаза.
   - Взгляд тяжёлый, - пояснил Коля. Он, по какой-то неведомой прогрессивному человечеству причине, с подросткового возраста считал себя экспертом в чтении лиц и действительно порой угадывал по чертам некоторые особенности характера. Примерно в половине случаев. - Медсестра, говоришь? Не завидую я её пациентам.
   Ваня и сам бы им не позавидовал. Он не мог представить, чтобы Арина с кем-то сюсюкалась, кого-то терпеливо уговаривала. Пациенты у неё, наверное, зашуганные.
   - Я ж не говорил, что она добрая медсестра. Но толковая - однозначно.
   - Она сама тебе похвасталась?
   - Нет, мы работу друг друга почти не обсуждали. Ей тема не нравится, я не настаивал, мне, в общем-то, неинтересно.
  

15

   Несколько месяцев Ваня с Хандой переписывались и перезванивались - ровно столько, сколько нужно, чтоб не отвыкнуть от мысли о том, что они женаты.
   Под Новый год Ханда приехала в Череповец. Ваня встретил её на вокзале, повёз домой. Едва перевалило за полдень, погода стояла холодная, но ясная, и Ханда с любопытством рассматривала виды за стёклами машины.
   - А город у вас вживую гораздо лучше, чем на картинках в Интернете. Там посмотришь - застрелиться захочется, а так глядишь - вполне себе прилично.
   - Будем считать это комплиментом.
   Жить в Череповце постоянно Ханда не собиралась, потому к окружающей обстановке относилась спокойно. Тем более что обстановка действительно была не самой плохой - чисто, без разрухи, без больших толп народа. Кругом белым-бело от снега и инея, солнечный свет прибавляет пейзажу оптимизма.
   Ваня жил на седьмом этаже кирпичного дома, серого с розоватыми полосами. Квартира у него была двухкомнатная, просторная то ли сама по себе, то ли из-за небольшого количества мебели. Как мужчина, самостоятельно занимающийся уборкой, Ваня давно решил, что не будет заставлять жилплощадь лишними вещами.
  

16

     Незадолго до полуночи сосед снизу решил послушать музыку. Всё бы ничего, но, во-первых, играла она очень громко, во-вторых, был это не Чайковский, Бетховен или Бах, а шансон отнюдь не высшей пробы.
  - Часто у вас такие концерты? - осведомилась Ханда у Вани, который сидел в кресле и читал газету.
  - Время от времени, - ответил он, поглядев на неё поверх газетного листа. - Тебе мешает?
  - А тебе разве нет?
  - Я-то уже привык. Поначалу ходил разбираться, но потом понял, что никто, кроме меня, этого не делает. Видимо, остальных всё устраивает. Кто я такой, чтобы мешать людям радоваться музыке?
  Ханда уже знала, как хорошо Ваня умеет отключаться от внешнего мира. Наверняка ему ничего не стоит пропускать шум мимо ушей. Однако сама она таким счастливым даром не обладала. Ясно, что Ваня самоустранился из принципа, раз другие соседи поголовно терпят и не пытаются поменять ситуацию - если не хотят ничего делать, пускай наслаждаются шансон-марафоном. Но Ханда-то терпеть не собиралась.
  - Ты куда? - оживился Ваня, когда щёлкнул замок входной двери.
  - Схожу к этому меломану, попрошу сделать потише.
  - Погоди, - он встал с кресла. - Давай лучше я. Меня он хотя бы побаивается слать на три буквы.
  - Не переживай, если он пошлёт меня, я продиктую ему ответный маршрут.
     Едва увидев соседа, Ханда сообразила, из какой он породы. Она таких знавала - типичная крыса-переросток, которая не обращает внимания на равных, отыгрывается на слабых и побаивается сильных.
   Звали соседа Евгением Нестеровым, был он предпринимателем средней руки, возомнившим себя пупом Земли. Связи в полиции росту самомнения тоже способствовали, и Нестеров не стеснялся угрожать ими при необходимости, а зачастую и без.
  - Чего надо? - прорычал он, открыв дверь, и только потом увидел за спиной Ханды Ваню, но сбавлять обороты было бы несолидно.
  Вместе с репликой на Ханду повеяло запахом недешёвого спиртного. В запое сосед не был, но душу явно погрел, опрокинув рюмочку-другую. Не та доза, чтобы впасть в буйство, но самое оно, чтоб распалиться.
  - Вы не могли бы сделать музыку потише? - попросила Ханда вежливо, но холодно.
  Холод соседу не понравился.
  - Ты вообще кто?
  - Моя жена Арина, - отрекомендовал Ваня.
  И будь сосед трезв, этого хватило бы для погашения конфликта. Может, хватило бы и сейчас, но Ханда дополнила:
  - Ариханда, если полностью.
  Националистом Нестеров не был, но в неславянском имени незамедлительно увидел повод оскорбиться и оскорбить.
  - Откуда такая взялась?
  Ханда неспешно сложила руки на груди.
  - Сейчас, буду я тебе докладывать. Музыку выключишь или нет? - Громкость голоса осталась прежней, но тон ощутимо потвердел.
 Как и ожидал Ваня, сосед настоятельно порекомендовал посетить несколько нецензурных мест. Вздохнув, Ваня сделал шаг вперёд, но Ханда жестом удержала его. Нестеров занервничал, больше всего ему хотелось просто закрыть дверь, но подкормленная алкоголем гордость не позволила. Пока гордость пытался переубедить инстинкт самосохранения, за штурвал встала агрессия, раздражённая страхом.
  - Слышь, проблем захотела? - грозно рявкнул Нестеров, выпятив грудь и делая вид, что тоже вот-вот шагнёт вперёд. - Будут тебе проблемы! Я щас ментам позвоню, приедут и заберут, только не меня, а тебя, поняла? Закроют в кутузке, и будешь там сидеть, пока тебя обратно в твой Чуркистан не выпрут, поняла? Я только позвоню - вас обоих повяжут, поняли? Валите, оба! - Добавив порцию примитивной нецензурщины, Нестеров всё-таки захлопнул дверь, ибо инстинкт самосохранения, устав от бесполезных переговоров, вырубил гордость с агрессией и взял управление на себя.
  Когда чарующие звуки шансона стихли, Ханда повернулась к мужу и без тени испуга, смешливо полюбопытствовала:
  - У него, значит, знакомства в полиции?
  - Он так говорит. Правда, версии каждый раз разные - когда у него там брат, когда отец, когда лучший друг.
  "Возможно, все трое", - подумала Ханда. Люди такого типа не будут угрожать связями, которых нет, зато очень любят преувеличивать связи, которые есть. Брат, например, может оказаться двоюродным, а отец - крёстным.
  Ваня не знал, что ему делать. С одной стороны, оскорбили родную жену, надо бы жаждать мщения; с другой - не караулить же у двери до утра, а раньше сосед вряд ли выползет. Ханда избавила его от этой заботы, сказав:
  - Пошли домой.


17

     На следующий вечер Нестеров сам к ним пришёл. Дверь открыл Ваня. И очень удивился, узрев соседа с выражением интеллигентного раскаяния на лице и магазинным тортом в руках.
  - Добрый вечер. Супруга дома?
  Такого уровня культуры Ваня у Нестерова не наблюдал ни разу, но радоваться не спешил. Мало ли какая пакость у того на уме.
  - С какой целью интересуетесь?
  - Я... Я это... извиняться пришёл.
  Появилась Ханда. Увидев Нестерова, она широко улыбнулась.
  - А, Евгений Фёдорович, дорогой мой человек, здравствуйте, здравствуйте.
  От обилия сахара в её голосе не по себе стало даже Ване. И откуда она знает соседа по имени-отчеству? Сам Ваня понятия не имел, что сосед - Фёдорович.
  Нестеров вытянулся и сглотнул, предъявил торт и скомканно проговорил:
  - Нехорошо вчера получилось... Я ж это, не со зла.
  - Конечно, - прощебетала Ханда, - всякое бывает.
  - Вы уж простите, Ариханда Радамовна.
  У Вани глаза вылезли на лоб.
  - А что за тортик? - Ханда привстала на цыпочки, как бы затем, чтоб разглядеть этикетку. - Пломбир? Ой, а я такие торты не люблю, - она посмотрела на гостя в упор. - Хочу шоколадный.
  В глазах Нестерова вспыхнул нехороший огонёк, но исчез быстрее, чем появился.
  - А... Да. Да, понял. Шоколадный так шоколадный. - Он развернулся и ушёл.
     - Что это было?
  - Как что? - усмехнулась Ханда. - Раскаяние. Не чистосердечное, но чего уж придираться, тем более что человек на тортик не поскупился.
  - Причём недешевый тортик. Откуда он знает твоё отчество?
  - Наверное, ребята сказали.
  - Какие ребята?
  - Коллеги. Я разозлилась, утром позвонила московским, попросила подключить местных и припугнуть этого чудика.
  Ваня тряхнул головой.
  - Ты натравила на него медиков?..
     - При чём тут медики?
  - Ну, раз ты медсестра, кто ещё может быть у тебя в коллегах?
  Ханда нахмурилась.
  - Ты помнишь, где я работаю?
  - Помню - в СГБ.
  Хмурость Ханды сменилась прищуром.
  - Как, по-твоему, расшифровывается СГБ? - вкрадчиво вопросила она.
  - Сухумская городская больница, - ответил Ваня с гораздо большей уверенностью на первом слове, чем на последнем.
  - Кто тебе это сказал? - Ответ Ханда уже знала.
  - Тётя Мимоза.
  Выдохнув, Ханда вытянула руки по швам и прикрыла глаза, сжав челюсти. Когда она снова посмотрела на Ваню, во взгляде её читалась досада, смешанная с виной.
  - Ваня, СГБ - это Служба государственной безопасности.
     - Что-то вроде ФСБ?
  - В общем, да. Коллегами я как раз ФСБэшников и называю. Мы пару раз пересекались с ребятами из Москвы, подружились.
  - Не, бред, - засмеялся Ваня.
  - Почему?
  - Так не бывает.
  - Как "так"?
  - Чтоб жена вдруг взяла и оказалась каким-то секретным агентом.
  - Я хоть слово о секретных агентах говорила? Тут тебе не фильм про шпионов.
  - Всё равно бред. Ты ж женщина.
  - Ты только сейчас заметил?
  - Женщин в службы безопасности не берут.
  - Ты-то откуда знаешь?
  - В смысле, берут, но не на Кавказе же.
  - Ух ты, опять стереотипами пахнуло. Где твоя шляпа металлурга и ложка?
  У Вани было стойкое и очень неприятное ощущение, что его разыгрывают.
  - А чем занимается Служба государственной безопасности? - Может, он впрямь нафантазировал невесть что по мотивам шпионских фильмов, а на деле всё гораздо проще и банальнее.
  - Государственной безопасностью.
  - А конкретнее?
  - Конкретнее не могу, извини.
  - А лично ты чем занимаешься?
  - Держи карман шире. Я даже родным этого не рассказываю. - Поняв, что автоматически включила защитную реакцию, Ханда смягчила тон. - Не имею права. Извини.
  

18

     Они сидели на кухне и ели шоколадный торт, каждый вяло ковырял свой кусок чайной ложкой.
  - Нет, серьёзно, чем ты в СГБ занимаешься?
  - Говорю же, мне нельзя рассказывать.
  - Что, прямо секрет на секрете? Пришла утром на работу и давай мировые заговоры крутить, с перерывом на обед? То ты за Джеймсом Бондом бегаешь, то он за тобой?
  Ханда прыснула.
  - Ага, мы с ним обычно кругами носимся в приёмной у начальника. На самом деле у меня в работе много рутины. Например, вожусь с документами.
  - С какими?
  - С такими, которые надо собирать, распечатывать, подшивать, искать, ксерить, отправлять, исправлять, нумеровать, штамповать... - Она закатила глаза. - И при всём при этом не застрелиться.
  - А пистолет у тебя есть?
  - Есть.
  Такое любопытство - естественная реакция, но оно утомляет, особенно когда подобное уже случалось с тобой не раз и не два. Даже если б Ханде разрешалось рассказывать о работе всем подряд, она бы упорно помалкивала, чтобы избежать дальнейших расспросов. Честное слово, если Ваня сейчас спросит, приходилось ли ей в кого-нибудь стрелять, она пошлёт его в такие лингвистические дали, о которых он и не подозревал.
  - А форму носишь?
  Каким же облегчением для неё стал этот вопрос.
  - Редко, в основном на всякие официальные мероприятия, - Ханда улыбнулась.
  - Форма с погонами? - Ваня уже скорее забавлялся, чем интересовался всерьёз.
  - Конечно.
  - И кто ты по званию?
  - Не скажу.
     Даже в самых секретных ведомствах есть люди, которые занимаются обыденной и нудной работой. Ваня успокаивал себя этим, да и вообще понимал: наверняка то, что он видел в кино или читал в книгах, далеко от реальности.
  

19

   На новогодний корпоратив в ресторан Иван Вешняков пришел с женой. Всё было хорошо. Ханда улыбалась его коллегам, бойко отвечала на вопросы, шутила и быстро стала своим человеком. Однако постепенно делалась всё напряжённее. Наконец, она выскользнула из зала, а по возвращении осталась в углу у дверей, делая вид, что изучает меню, выставленное на барной стойке. Ваня подошёл к ней.
   - Порядок?
   - Полный. Сейчас вернусь за стол.
   - Тебя никто не подгоняет. Точно всё нормально?
   - Да, просто мне трудно долго быть в многолюдных местах. Я не умею отключаться, особенно при хорошем освещении.
   Ваня скосил брови.
   - Чем лучше освещение, тем лучше видно артикуляцию, - объяснила Ханда. - Я читаю по губам. Автоматически. И очень хорошо слышу, даже если стараюсь не слушать. - Повернувшись, она кивнула в сторону столиков, за которыми сидели коллеги Вани. - Смотри на Игоря, того, который в синей рубашке, и Николая вашего Олеговича. На губы смотри, внимательно. - Ханда вдохнула и выдохнула. - ...Почти в два раза дороже. Денег в неё вбухал больше, чем она стоила. Лучше б новую купил. Он же иномарку хотел, а новую иномарку не потянул бы. Тогда бы отечественную. С рук брать - никакой гарантии. Теперь смотри на Иру и Кристину. ...Как будто я одна должна всё делать. Он пришёл с работы - на диван к телевизору, а я пришла с работы - бегом на кухню, потом ещё уроки с ребёнком. Все мужики такие. Теперь - на Серёжу и Володю. Ремонт этот задолбал уже. Радуйся, что только обои переклеиваете, если бы ещё и плитку по новой - тогда полный атас.
   Читать по губам Ваня не умел, но слова, которые по ролям проговаривала Ханда, идеально укладывались в артикуляцию коллег, которую он видел. На этом фоне меркло то, что Ханда с первого раза запомнила все имена.
   Когда Ваня красноречиво уставился на жену, она пожала плечом.
   - Профессиональные навыки. Которые иногда превращаются в издержки.
  

20

   - Ну как, будем устраивать тёте Мимозе проблемы с законом или нет? - спросила Ханда, когда проводница велела всем провожающим выйти из вагона и Ваня поднялся с места.
   - Наверное, всё-таки нет, - ответил Ваня с серьёзнейшим видом, и только морщинки, едва заметно обозначившиеся у уголков глаз, его выдавали.
   Ханда степенно кивнула.
   - Я с Вами солидарна, Иван. - И рассмеялась.
   Ваня тоже рассмеялся, наклонился и поцеловал её в губы.
   - Граждане провожающие, - вставшая подле них проводница укоризненно цокнула языком. - Граждане провожающие, выходим из вагона.
   - Позвони, как выйдешь в Москве, - попросил Ваня напоследок.
   - Хорошо.
   Ханда знала, что потом он попросит её позвонить из аэропорта, потом - перед самым вылетом, потом - после приземления самолёта, потом - с границы, потом - из дома. И знала, что это не будет её раздражать. Если б Ваня устраивал ей тотальный контроль или грузил дурацкой опекой, она взбунтовалась бы. Но он лишь хотел знать, что она в порядке, и Ханде это нравилось.
  

21

   23 февраля Ханда по телефону поздравила Ваню с Днём защитника Отечества. Ваня поёрничал и спросил, надо ли её саму поздравлять с этим праздником.
   24 февраля позвонил Рамаз и огорошил: Ханда в больнице, её ранили в плечо. Жива, в сознании, выздоровеет. Запретила рассказывать Ване, но Рамаз ослушался. Ханду ранили на работе (да кто бы сомневался!), но где в тот момент была её работа, с кем она работала и над чем, оставалось только гадать и фантазировать, Ханда на эту тему молчала как рыба, её коллеги-друзья - тоже.
   До Москвы Ваня добрался ночным поездом, дальше аэропорт, самолёт, Адлер, Псоу, Сухум. Вечером был в палате Ханды. Палата двухместная, Ханда - бледная, с перевязанным правым плечом, полулежит-полусидит на кровати. Ваня удивился тому, как сильно удивилась она.
   - Это так ты возишься с документами?!
   - Я же не говорила, что не занимаюсь ничем другим. Ты зачем приехал?
   - В смысле зачем? У меня не двадцать пять жён, чтобы ими разбрасываться, когда их отстреливают. - Он говорил спокойно, но сознавал, что вот-вот сорвётся. Чувствовал себя беспомощным и одураченным. Ему нужна была мать для его будущих детей, а не мишень для пулевой стрельбы.
   Обидно, что, не считая работы, Ваню в Ханде устраивало всё, ему ни с кем другим не было так комфортно. Они не навязывались друг другу и вместе с тем отлично друг друга понимали. Они прекрасно чувствовали себя порознь и замечательно проводили время вместе. Могли быть серьёзными, могли дурачиться. Могли разговаривать, гулять, смотреть кино, заботиться друг о друге, обниматься, целоваться, заниматься сексом - и всё это без притворства и напряга. Им было уютно и интересно друг с другом, и они принимали друг друга такими, какими были, ни один не пытался переделать второго под себя.
   Ханда улыбнулась, смягчилась. Она видела, что Ваня по-настоящему беспокоится, что он выбит из колеи.
   - Не переживай. Как любят говорить герои фильмов, я в порядке. Правда, Вань, в порядке. Хорошо, что в меня стреляли.
   - Хорошо? - прохрипел Ваня.
   - Хорошо. - Улыбка погасла. - Хуже, если б отравили. Тогда вообще непонятно, как бы всё повернулось. Могла не выкарабкаться, могла умереть, но не сразу, могли бы спасти, но осталась бы инвалидом, могла бы годами лечиться без толку. - Взгляд её сделался пустым и угрюмым - примеры она явно не выдумала. Потом Ханда встряхнулась, ласково посмотрела на него и попробовала снова улыбнуться. - Спасибо, что приехал. Зря, конечно, но я ценю.
   Тут-то Ваню и прорвало. Он инфернально, зато предельно ясно и красочно высказал своё мнение о сложившейся ситуации, потребовал, чтоб Ханда уволилась, а Ханда попросила яблок. Ваня пошёл за ними в ближайший продуктовый магазин. Шёл по зимнему Сухуму, разительно отличающемуся от летнего, и думал, что нужно обязательно уговорить Арину съездить в Борисово-Судское летом, чтоб она по-настоящему отдохнула.
  

22

   - Зашибись, отдохнула Ариханда Радамовна! - Приходилось шептать, а не восклицать, но у Ханды получалось выразительно. - Поправила здоровье! Набралась сил!
   Нет, сначала-то всё было хорошо. Родная тётка Вани поила Ханду парным молоком, угощала клубничным вареньем и рассказывала, каким Ваня был в детстве. Оказалось, таким же, как сейчас - закрытым и обожающим рыбу. Ну настоящий межегор! - смеялась тётя Люда. Кто-кто? Межегор. Деревня есть, Межерье, мы все родом оттуда - межегоры. Выяснилось, что умением есть рыбу межегоры прямо славятся. Настоящий межегор легко навернёт целую сковородку рыбы и даже самую мелкую рыбёшку объест так, что хребет и почти все косточки останутся на месте в целости. Другие не понимают, как так получается. Я сама не понимаю, а Ванюшка запросто делает. Закрытость - тоже характерная черта межегоров. Ты не думай, душа у Ванюшки широкая, только вход узкий. А с другой стороны - чего всех подряд пускать? Действительно, - согласилась Ханда, сама не до конца понимая, всерьёз или нет. - Это ж не проходной двор.
   Ваня таскал Ханду то на речку, то на прогулки по селу, то на марш-броски по живописным окрестностям, а ещё возил окультуриваться в восстановленную усадьбу Хвалевское. Усадьба Ханде понравилась, но от ехидного комментария она, конечно же, не удержалась: Молодец, Вешняков, хорошо придумал - привёз чекиста в дворянское гнездо! Чекистом Ваня прозвал дражайшую супругу, когда только узнал о её работе, не подозревая, что она и её коллеги без того давным-давно в шутку называют себя так. У чекистов совести нет, - обычно отвечала Ханда на призывы проявить данную черту характера, поскольку часто люди к чужой совести взывают во имя своей выгоды.
   Словом, всё шло хорошо и даже отлично, пока одной прекрасной ночью в двери дома не постучали. Ночь резко перестала быть прекрасной - неистовый, отчаянный стук сопровождался полурыданиями-полувоем.
   Они вскочили. Ваня моментально натянул штаны.
   - Подожди меня, - попросила Ханда, впрыгивая в свои джинсы.
   За стенкой охала и пыталась побыстрее одеться тётя Люда.
   Когда Ханда надевала футболку, ничего кроме этой футболки у неё в руках не было, Ваня мог поклясться. Но когда Ханда поправляла задравшийся рукав, в свободной руке у неё уже был пистолет.
   - Заряжен?
   Ханда вставила обойму, уже на ходу
   - Теперь да.
   Дверь открыл Ваня, Ханда остановилась в двух шагах позади него, держа оружие наготове - не как в фильмах, но определённо со знанием дела.
   Через порог перевалилась женщина. Молодая женщина. Девушка. Девчонка. Лет восемнадцать максимум, подумала Ханда, глядя на распухшее от рыданий, перемазанное лицо. Хотелось бы верить, что перемазано оно клюквенным вареньем или томатным соком, но отличить варенье или сок от крови Ханда могла, да и Ваня тоже.
   - Света?! - Ваня попытался поставить рыдающую гостью на ноги, но ноги у той подкашивались, пришлось её держать. - Света, что случилось?
   Она была их соседкой. Если совсем уж точно, внучкой соседа - с детства летом приезжала погостить к дедушке.
   - За тобой кто-то гонится? - Ханда усиленно всматривалась в пейзаж за крыльцом. Ничего опасного она не разглядела; возможно, что-нибудь расслышала бы, да мешал истерический плач Светы. Не получив ответа, Ханда прикрикнула: - Гонится?!
   И спровоцировала новую волну истерики.
   Дверь заперли, Свету провели в дом, кое-как усадили за стол. Тётя Люда накапала ей валерьянки, но перепуганная, дезориентированная, почти не соображающая Света не сумела сделать ни глотка.
   - Дед... де-е-едушка... Он... Он его... Его... Егор...
   На предплечьях, ладонях, на левом виске Светы были глубокие порезы, их не мешало бы поскорее обработать. Да и в целом понятно, что надо вызывать скорую и полицию, непонятно только, что говорить полиции. И что с дедом? Может (да какое может - скорее всего!), ему срочно нужна помощь, а внучка не в состоянии внятно об этом сказать. Винить девочку нельзя, мало кто в такой ситуации нормально мыслит. Но и медлить нельзя тоже. Пока Ваня с тётей Людой занимались порезами, Ханда занялась допросом. Используя продуманные слова и правильные оттенки интонации, она выдавила из несчастной девочки информацию.
   Выходило, что Егор - Светин парень. Надо полагать, теперь бывший, потому что ночью забрался в дом, пьяный, с ножом, зарезал деда Сёму, к самой Свете тоже приложился, а потом свалился и уснул.
   - Знаете телефон своего участкового? - спросила Ханда. - Нет? Звоните просто в полицию. С мобильного - номер сто два. Один - ноль - два. Если знаете, где участковый живёт, бегите к нему.
   - Сама-то куда собралась? - без энтузиазма поинтересовался Ваня, набирая 102 на своём мобильном.
   - Посмотрю, что там. Если дед ещё жив, тянуть нельзя.
   - Стоять! - прошипел Ваня, но тут ему ответил оператор, пришлось объяснять, что случилось.
   Ханда попыталась жестами изобразить, что всё будет нормально, уточнила у тёти Люды, где нужный дом, и ушла.
   Шла по довольно светлой (белые ночи всё-таки), тихой улице - дороге между двумя рядами домов - и думала. Дом близко, почему они ничего не услышали? Люди, как правило, очень громко орут, если их режут. Разве что Егор успел ударить деда, пока тот спал, а затем припугнул Свету, которая могла тоже проснуться не сразу и не успела сообразить, что надо вопить во всё горло. Сейчас опять же никто не кричал. В двух окнах, которые было видно Ханде, горел свет, но никакого движения за занавесками не наблюдалось. Наверно, дед Светы мёртв. Наверно, но не сто процентов.
   - Зашибись, отдохнула Ариханда Радамовна! Поправила здоровье, набралась сил!
   - Стой!
   - Ваня?
   - Тётя Люда нашла телефон участкового, сейчас звонит.
   - А ты со мной за компанию решил сходить?
   - Догадливая какая.
   Сказать по совести, подмога такого шкафа, как Ваня, лишней не будет. Неизвестно, в каком состоянии там этот Егор, может, уже проснулся и бесится. Но у неё есть пистолет, у Вани - никакого оружия.
   - Хоть бы кухонный нож прихватил.
   - Не возвращаться же теперь.
   - Только осторожнее, Ваня.
   Калитка перед домом была распахнута, как и дверь самого дома. Они зашли аккуратно-аккуратно, максимально бесшумно.
   Основная часть дома начиналась с прихожей. Налево пойдёшь - в кухню попадёшь, направо пойдёшь - в комод упрёшься, прямо пойдешь - на храпящего в гостиной парня наступишь. Парень, к гадалке не ходи, и есть Егор. Руки чуть не по локоть в крови, в правой - нож. Концентрация паров спирта вокруг превышает все допустимые показатели, амбре бронебойное. Неудивительно, что он свалился и уснул; жаль лишь, что после нападения, а не до. Ублюдок.
   Ваня забрал нож и, под подстраховывающим присмотром Ханды, поспешно обыскал бесчувственное тело. Другого оружия не обнаружилось, но тело что-то прохрюкало, продемонстрировав намерение очухаться. Одним ударом Ваня это намерение из тела выбил, возможно, вкупе с зубами.
   Прерывистый, какой-то клокочущий хрип, доносившийся из соседней комнаты, волновал их гораздо сильнее состояния Егора.
   В соседней комнате на своей собственной кровати лежал и умирал Семён Степанович. Ханда сделала вид, что зажмурилась от света, который сама же включила, но на деле её испугали раны Светиного деда. Она работала в СГБ, а не в мясной лавке, и такое месиво видела впервые. Каким чудом он ещё держится?! Так, Ариханда, соберись!
  

23

   - Расскажите, что было дальше.
   Сидящая у письменного стола Ханда подняла голову.
   - Я уже рассказывала. Не раз и не два.
   Полицейский покивал понимающе, но не сочувственно.
   - И расскажете ещё не три и не четыре.
   Ханда стиснула зубы. И чего она не симулировала истерику? Выла бы, рыдала, заговаривалась, и к ней никто пока особо бы не лез. А на человека в адекватном состоянии набрасываются с вопросами, как будто принципиально хотят его из этого состояния вывести.
   Полицейские вновь демонстративно занёс ручку над листом бумаги. Рядом на столешнице лежал сотовый с включённым диктофоном. Ханда потёрла переносицу.
   - Мы не знали, вызвала ли тётя Люда скорую, вызовет ли скорую участковый, поэтому вызвали сами. Пока звонили, Семён Степанович уже не просто захрипел, а заклокотал. Было страшно, и было ясно, что долго он не протянет. Ваня попросил оператора скорой объяснить, что делать. Мы включили громкую связь, положили телефон рядом с собой и стали выполнять то, что нам говорили. Здесь надавить, там прижать, тут держать. Мы были заняты по горло - буквально по горло. Оглянуться некогда, отвлекаться нельзя, Степаныч клокочет, как трактор, перекрывая другие звуки. Мы поняли, что Егор встал, только когда он кидался на нас. Понимаете? Он уже был в процессе. Откуда у него взялся второй нож, понятия не имею. Мы, когда зашли, Егора осматривали. Я не знаю, на кого из нас он нацелился, возможно, он сам не знал, но прямо по курсу оказался Семён Степанович. Всё случилось реально быстро. Минимум одному из нас нельзя было убирать руки. Поэтому Ваня оставил ладони на месте, а плечо подставил под нож. У меня за поясом был пистолет, я его вытащила, сняла с предохранителя и выстрелила.
   - Сколько раз?
   - Три. Можете пересчитать. Все три дырки в Егоре.
   - Ага. В голове.
   - Палить по плечам, рукам или коленным чашечкам было уже поздно. Он был слишком близко, надо было наверняка. - Ханда устало провела ладонями по лицу. - Я хочу позвонить мужу, узнать, как он.
   - Жив Ваш муж. Рентген ему сделали, швы наложили, из больницы выпустили. Он здесь, к Вам рвётся.
   - Но вы его, конечно, не пустите.
   - Да уж конечно. Вы человека убили. Думали, легко отделаетесь? Или потрясёте удостоверением - причём иностранным, - и Вас отпустят на все четыре стороны?
   - Мне некогда было думать. Как там Семён Степанович, не знаете?
   - Последнее, что мне говорили, это что его оперируют. Шансов мало, но медики стараются.
   Сколько бед от одного гада. Старика чуть не убил - неизвестно, может, в итоге и убьёт. Девчонку покалечил, и физически, и психически. Ваню ранил. И всё только потому, что поссорился с подругой и напился. Подобные вещи давно не удивляли Ханду, но с каждым годом всё сильнее злили.
  

24

   Полдня Ханда кочевала по кабинетам, её словно стеснялись отправлять в камеру. В конце концов, она сама туда попросилась: Хоть посплю нормально. Увидеться с Ваней ей так и не дали, правда, разрешили созвониться. Она его убедила поехать домой - если у него разойдутся швы и откроется кровотечение, лучше никому не станет. Он нехотя согласился, но обещал скоро вернуться.
   Нары были жёсткие, зато ровные и позволяющие вытянуться во весь рост. Ханда укрылась своим пиджаком, положила руки под голову и сомкнула веки. Ей показалось, что дверь заскрипела через минуту после этого, но, открыв глаза, она догадалась, что уже вечер.
   Человек, зашедший внутрь, быстро оглядел обстановку, почти не двигая головой.
   - Прямо гостиница - номер на одного. - Дверь за его спиной закрылась на замок.
   - Только горничной не хватает, - Ханда села, положив пиджак на колени. - И от завтрака в постель я бы не отказалась.
   - Какой завтрак - семь часов вечера.
   - Значит, от ужина.
   Мужчина встал напротив неё, на расстоянии вытянутой руки. Коротко стриженый, русоволосый. Тёмные глаза, не скажешь, что очень уж большие, но проницательные, взгляд пронзительный. Почти что греческий профиль. Среднего роста, плечистый, чуть сутулится, зато подтянутый. Совсем не изменился.
   - Ну, здравствуй, Ханда.
   - Здравствуй, Артём.
   - Как тебя угораздило?
   - Перестань, наверняка сам уже всё знаешь. А я сегодня столько раз пересказывала эту историю, что язык в мозолях.
   Артём засунул руки в карманы.
   - Говорят, ты в этих краях с мужем.
   - Правду говорят. В отпуск приехала. Сам-то здесь как оказался?
   - Был недалеко. Узнал про тебя, решил помочь.
   - Другими словами, моё начальство связалось с вашим начальством, и, поскольку ближе всех - то есть где-то в радиусе пятисот километров - был ты, тебя ко мне и отправили.
   - Джобава, я по тебе скучал.
   Поднявшись, Ханда накинула пиджак на плечи.
   - Ладно, гонец, надеюсь, ты принёс благую весть.
   - Естественно, - Артём расплылся в плутоватой улыбке, - других не носим.
  

25

   Ваня уже вернулся и снова пытался взять полицейских измором. Ещё немного, и они пропустили бы его к жене, но не понадобилось - Ханда вышла. Не одна.
   - Ваня, это Артём, мой друг по работе. Артём, это Иван, мой муж.
   При слове работа нахмурились оба. Артём - потому что ему не нравилось, когда в присутствии посторонних упоминали о его работе, а Ваня - потому что его в принципе напрягала работа жены. Но руки они друг другу пожали.
   - Вы на машине? - осведомился Артём.
   Ваня кивнул.
   - Вести можете?
   - Если б не мог, не приехал бы.
   - Значит, сами доберётесь до дома. Тогда я откланиваюсь. Ханда, заеду за тобой завтра утром, ровно в восемь.
   Кланяться он не стал, но ушёл быстро. Ваня ну очень вопросительно посмотрел на Ханду. Она вздохнула.
   - Ты же понимаешь, что человека, который застрелил другого человека, просто так не отпускают. Даже если он из иностранной спецслужбы.
   - А если нарисуется кто-то из отечественной спецслужбы - ...? - Ваня многозначительно сузил глаза.
   - С отечественной спецслужбой хочешь не хочешь придётся договариваться. И если она решит помочь иностранным коллегам, ей это будет нетрудно.
   - И поможет она не бескорыстно.
   - Как тебе не стыдно так плохо думать об отечественной спецслужбе!
   - То есть я не прав?
   - Прав, и пусть тебе от этого будет ещё стыднее!
   - Пока я не сдох от стыда, расскажи, что с тебя потребовали за освобождение.
   - Помочь в одном деле. Глупо прозвучало, но по-другому не сформулируешь: помочь в одном деле.
   - В каком?
   - Не могу сказать.
   - Господи ты боже мой, как неожиданно! - Ваня раздражённо мотнул головой. - А ты, значит, такой уникальный крутой спец, что они среди своих никого лучше тебя не нашли?
   - Начнём с того, что я не самый бестолковый специалист и у себя на службе, и среди российских коллег, - суховато произнесла Ханда. - Но для российских коллег моя главная ценность в том, что у меня менее засвеченная физиономия. Немногие страны признают Абхазию суверенным государством, большинство стран нами не интересуется, баз данных на нас не собирают.
   - Как же они не правы.
   - Это сарказм?
   - Это злость. Ты заговорила про другие страны. Поедешь за границу?
   - Необязательно. Я сама пока ничего толком не знаю.
   - А если б знала, рассказала бы?
   - Нет, но объяснила бы, что не могу сказать, а не врала, что не знаю.
   В Борисово-Судское они ехали молча. Ваня супился и всматривался в дорогу, старательно не глядя на Ханду.
   Тётя Люда к их возвращению нажарила две сковороды рыбы.
   - Ариночка, ты же тоже будешь?
   Ариночка, хоть и была голодная как волк, еле удержалась, чтобы не завопить: Уберите от меня эту гадость!!! Дабы не обидеть добрую женщину, она вежливо сказала:
   - Нет, спасибо. Я не люблю. - Если Вы ещё не поняли. - Я бы лучше кашу или суп, если остались.
   Остаток вечера прошёл нормально. Слишком нормально. Одна тётя Люда периодически причитала, глядя на перевязанное плечо Вани, и совершенно не считалась с принципом О мёртвых либо хорошо, либо никак. Сам Ваня и Ханда вели себя, словно не произошло ничего необычного.
   К ночи притворяться стало сложнее. Ночь, даже белая, обнажает чувства, как вода смывает макияж - может, где-то он и остаётся, но понятно, что это наносное, фальшивое.
   Во дворе у тёти Люды были качели. Некогда на них качались её дети и племянники, теперь - внуки, а сейчас сидел Ваня.
   - Не замёрз? - Ханда присела на скамейку, которая стояла позади и чуть сбоку от качелей, рядом с ними, но не так близко, чтобы они задевали сидящего; а сидящий мог дотронуться до качелей только намеренно.
   - Нет, не холодно же.
   - Плечо сильно болит?
   - Сильно.
   - Может, тебе обезболивающего?
   - Пока и без него терпимо. Если станет хуже, приму.
   - Ты на меня злишься или боишься меня? - без всякого перехода спросила Ханда.
   Ваня вскинулся, но сильно удивлённым он не выглядел, будто ожидал подобного вопроса.
   - Не то и не другое. Злиться мне на тебя не за что, а бояться надо скорее того, что случилось бы, если б ты не выстрелила. Но врать не буду - звезда в шоке. Не каждый день у тебя на глазах убивают человека.
   - Так и я этим не каждый день занимаюсь, - слабо усмехнулась Ханда. - Сегодня был первый раз, если тебе интересно.
   После коротенькой, едва заметной паузы Ваня тихо сказал:
   - Иди сюда. - Свободной рукой перетянул Ханду к себе на колени и приобнял. Рана отозвалась скачком боли, но Ваня попытался это проигнорировать, кажется, даже не поморщился. - Испугалась, наверное.
   - Нет. - Ханда осторожно положила голову на его здоровое плечо. Вернее, не положила, а обозначила прикосновение, чтоб не вызвать боли. - Когда началась война, с Грузией, мне было шесть лет, я уже соображала, что это значит. Нас, детей, отправили в горы. Мы поднимались вдоль ущелья, и тут вертолёт, грузинский. Будто не вылетел, а вынырнул откуда-то. Появился и завис. Не поручусь за свой тогдашний глазомер, но, по-моему, между мной и пилотом было метров десять, не больше. Он смотрел на меня в упор. И мы оба понимали, что он может нажать на кнопочку, и от меня и других останутся одни ошмётки. Не знаю, сколько это длилось, мне показалось - вечность. Целую вечность моя жизнь была в руках незнакомого человека, который ухмылялся, гадко так, презрительно, точно на таракана смотрел. До меня потом дошло, что я не слышала ничего вокруг, ничего не чувствовала, только видела. - Ханда помолчала. - В итоге он просто улетел. С тех пор я ничего не боюсь. И если надо защищать себя и людей, которые мне дороги, я защищаю, без всяких соплей.
   Договорив, Ханда подумала: уж лучше бы сказала, что испугалась, а в идеале всхлипнула и приникла к Ване. Так ему было бы спокойнее.
   А Ваня сам не знал, как ему было бы спокойнее. Но, так или иначе, он погладил Ханду по волосам и поцеловал в макушку.
   - Этот Артём. Ты сказала, что он друг. Близкий? - Именно от такого типа мужчин, как Артём, млеет большинство женщин.
   - Достаточно, чтобы в своё время я его отмазывала, когда он изменял жене. - Ханда усмехнулась. - Не со мной изменял. Артём - боевой товарищ, большего между нами никогда не было.
  

26

   То, что у них не случалось и подобия романа, не значит, что Ханда не млела от Артёма. От такого трудно не разомлеть. Дело не во внешности, дело в обаянии, которым природа с легкомысленной щедростью награждает некоторых людей. Этому обаянию тяжело не поддаться. Они работали вместе два месяца, и Ханда убеждала себя, что держит свои чувства под контролем, ведь Артём женат, а она девушка высокоморальная. Но сделай он один шаг к ней, она бы пробежала десять шагов к нему. Ханда не страдала и не любила, это было просто очень приятное наваждение - так Артём на женщин и действовал. Он предпочёл попирать мораль с другими девушками, оно и к лучшему; хотя на Ханду периодически накатывала лёгкая обида.
   - Прости, что твой отпуск накрылся, - бодро сказал Артём, когда они отъехали от дома тёти Люды. - Но ты сама виновата - нечего на отдыхе отстреливать людей, у тебя для этого есть работа. - Он мельком глянул на Ханду. - Если серьёзно, как ты?
   - Паршиво. Но рыдать и раскаиваться не собираюсь.
   - А как среагировал твой муж?
   - Правильно. Он всегда реагирует правильно, но не всегда угадаешь, что у него на уме. Поставь себя на его место: жена при тебе пускает три пули человеку в голову - ты бы сильно обрадовался?
   - Сильно, учитывая, что этот человек собирался убить меня и жену и почти убил ещё одного человека. Но неподготовленному парню трудно переварить такое. Кстати, врачи не пустили вашего старичка в побег на тот свет. Может, всё-таки оклемается.
   - Хорошо бы.
   - Ханда.
   - Что?
   - Ты же понимаешь, что правильно сделала?
   - Понимаю. И сделала бы снова, если б потребовалось. Только... - Ханда сжала губы, покачав головой. - Это же человек был, не собака.
   - Не трогай собак! Они лучше многих людей.
   - Ладно: не таракан. К тараканам у тебя нежной любви нет?
   - Нет. Но даже от них вреда меньше, чем от некоторых людей.
   - Захаров, когда ты стал мизантропом?
   - Джобава, а когда я им не был? Сама-то тоже не филантроп.
   Ханда усмехнулась.
   - Не поспоришь.
   - Но к психологу сходи, - посоветовал Артём. - Есть у вас на работе психолог? Если хочешь, договорюсь с нашим, когда вернёмся.
   - Давай сначала вернёмся, а потом уже о психологе подумаем. Артём, скажи честно, почему вам понадобилась именно я?
   - Если честно, то ты удачно подвернулась. Если б не эта ситуация, нашли бы кого-нибудь из своих. Но раз ты сама приплыла в руки, грешно упускать возможность.
   - Эй-ей, поосторожнее с моей профессиональной гордостью.
   - Да я осторожен: у нас таких, как ты, очень немного, а среди женщин совсем нет.
   - Твою мать! Мне что, опять придётся кого-нибудь перепивать?!
   - Необязательно. Но возможно. В общем, как пойдёт.
   - Цирк! Я даже не стану напрягать воображение, всё равно не угадаю, для какого задания и для какой ситуации вам нужен перепивающий сотрудник.
   - Не просто перепивающий, а способный в этом деле положить на обе лопатки кого угодно.
   - Не кого угодно.
   - ... В любой момент, без предварительной подготовки и без всяких препаратов. И способный даже пьяным мыслить трезво.
   - Ты мне льстишь.
   - Льщу? Забыла Краснодар? Нет, ты впрямь могла забыть, учитывая, сколько тогда выхлестала, но я-то помню.
   - А ничего, что я была на семь лет моложе?
   - Мастерство не пропьёшь. В данном случае наоборот - можно напить.
   - Мы с мужем ребёнка хотим. - Ханда задумчиво приложила пальцы к губам. - Значит так, в ближайшей аптеке покупаем тест, а в Москве я ещё анализ крови сдам. И если будет хоть малейшее подозрение на беременность, я возвращаюсь обратно в камеру.
   - Ух ты, как всё нешуточно. - Артём произнёс это весело, но не насмешливо. - Молодец, Джобава. А вообще, может, нам твоя суперспособность и не потребуется. Не исключено, что от начала и до конца тебе придётся быть эталонно трезвой.
  

27

   - Это ж надо столько выпить, - то ли жаловалась, то ли хвасталась одетая Ханда, лёжа в ванне, пока Артём заботливо поливал её прохладной водой из душа.
   - Да, мать, - он сделал воду холоднее, - ты крепко накатила.
   Ханда только-только устроилась поудобнее, пользуясь тем, что на ней не платье или юбка, а футболка и джинсы, - вольготно разлеглась на спине, уперев ноги в стенку. Но от слов Артёма подскочила и села. Она надеялась, что он будет сочувствовать, а не поддакивать.
   - Между прочим, это ради Родины, - обиженно напомнила Ханда, - причём даже не моей, а твоей.
   - От лица Родины выражаю тебе благодарность. - Артём аккуратно обдал её очередной порцией душевой водицы.
   Негромко взвизгнув, Ханда отвернулась, а он поднял лейку над её макушкой.
   - Хватит! - Дождавшись, когда Артём выключит воду, Ханда мстительно покрутила головой.
   - Эй! - возмутился обрызганный коллега.
   - Сам виноват - не умеешь с женщинами обращаться! - Ханде подумалось, что не так уж она и пьяна. Говорит полными, правильно выстроенными предложениями, да и соображает вроде ясно.
   Соперника она оставила в полубессознательном состоянии - мужик тихонечко сполз со стула на пол и засопел. А ведь достойный был противник, по количеству выпитого не уступил ей. Его проблема в том, что он получал удовольствие от процесса и в целом считал, что чем больше выпьешь, тем круче. А Ханда себе не льстила: у неё просто есть особенность - определённая выносливость организма, её задача не кому-то что-то доказывать, её задача - правильно продержаться, не выпить как можно больше, а сделать так, чтоб как можно больше выпил соперник. Холодный расчёт для горячительных напитков и никакого удовольствия или энтузиазма, хотя вести себя надо так, словно ты на кураже и уже вконец отупела.
   - Вот это претензия! - показушно опешил Артём. - Никогда такого не было.
   - ..И вдруг опять, - рассмеялась Ханда и провела ладонями по волосам, выгоняя воду. - Заводи жалобную книгу. Право первой записи за мной. Уж я подключу весь свой творческий потенциал.
   - Неужели ты так обиделась из-за какого-то душа? Тем более что сама просила тебя полить.
   - При чём здесь это? - фыркнула Ханда. - Не в душе дело, а в душе. Ты мне в неё плюнул.
   - Когда я успел?
   - Семь лет назад.
   - Что я сделал?
   - В том-то и соль, что ничего. - Всё-таки спиртное ударило ей в голову гораздо сильнее, чем Ханде хотелось думать. Язык за зубами не удержала. Эх, чего уж теперь; сказала А, говори и Б. - Перестань, ты сам прекрасно знаешь, что нравился мне. - Может, он и понятия не имел, но формулировка сам прекрасно знаешь даёт магический эффект - люди инстинктивно стараются ей соответствовать и сдерживают удивление вкупе с дурацкими вопросами. Хм. А спиртное-то ударило, но в нокаут не отправило. Она ещё вполне себе в форме.
   - Чего ж ты тогда молчала? - Артём сунул душевую лейку в раковину и сел на корточки подле ванны.
   - Ты был женат. - Ханда тоже подвинулась в его сторону, положила руки на бортик ванны и опустила поверх них подбородок. - Да и не смотрел на меня в этом смысле.
   Артём подался вперёд, они оказались лицом к лицу, и расстояние между лицами осталось совсем небольшое.
   - Зато теперь разведён. И сейчас смотрю прямо на тебя.
   Его тёплое дыхание скользнуло по её влажной коже. Ханда очень, очень отчётливо вспомнила прежние чувства к нему. У неё ж из-за него крыша съезжала. Кажется, и сейчас потихоньку начинает сползать.
   - Не совестно тебе пользоваться тем, что я безбожно пьяна?
   - Совестно. Как порядочный человек, я должен бы сам напиться, но знаешь же, что нельзя. Минимум один из нас обязан оставаться трезвым. Да мне и не осилить столько. В смысле, столько, сколько ты выпила. Я не имел в виду, что выпивка нужна, чтобы ты казалась привлекательнее. Ты без того потрясающая, сама по себе.
   Своими тёмными, томными глазами он смотрел на неё так, что Ханда забыла, что она потрёпанная, насквозь мокрая и с расплывшимся макияжем. Похоже, он и сам об этом не помнил. Улыбнувшись, Ханда подалась вперёд и поцеловала Артёма.
  

28

   У тёти Люды Ваня пробыл ещё три дня, потом вернулся в Череповец. До города добрался поздно вечером, вспомнил, что в холодильнике шаром покати. Настроения покупать продукты и что-либо из них варганить не было, это приключение Ваня решил оставить на завтра. А сейчас заехал в ресторан недалеко от дома.
   Чинно ожидая, пока ему приготовят и принесут рыбу, Ваня, наконец, признался себе, что зол до чёртиков. Он сам хотел неприлипчивую жену, но ему досталась не просто неприлипчивая, а свободно дрейфующая и способная унестись в неизвестном направлении в разгар отпуска! Да ещё с сомнительным мужиком. А ты, как дурак, оставайся, гадай - будет там всё благополучно или её опять подстрелят, а то и вовсе... Ваня дёрнул подбородком.
   - А чего это мы такие хмурые?
   Он посмотрел на подошедшую к нему то ли позднюю девушку, то ли раннюю женщину. Блондинка с ярко накрашенными губами, в умеренно смелом наряде.
   - А чего это мы такие любопытные?
   - А что, уже и спросить нельзя? - Между алыми губами сверкнули белоснежные зубы.
   - А что, уже и отвечать обязательно?
   Блондинка заливисто рассмеялась и, выдвинув свободный стул, уселась на него. Ваня подчёркнуто хладнокровно поднял бровь.
   - Сами себя пригласили?
   - Пришлось, раз Вы не приглашаете.
   Ваня показал ей вытянутый безымянный палец правой руки, на котором поблескивало обручальное кольцо. Вместо тысячи слов, так сказать. Блондинка скопировала сей жест. У неё тоже было обручальное кольцо.
   И как-то пошло-поехало. Разговорились, посмеялись, поужинали.
   Блондинку звали Лидой, она была весёлая и абсолютно не обезображенная интеллектом. Вряд ли она держит при себе пистолет, обладает знакомствами в спецслужбах и имеет привычку неожиданно уезжать непонятно куда непонятно с кем. Впрочем, насчёт последнего пункта Ваня ошибся - Лида легко поехала с ним и только в машине уточнила:
   - Ну, куда? К тебе или ко мне? У меня, если что, свободно, мужа ещё минимум неделю не будет.
   - К тебе, козочка, к тебе.
  

29

   - И всё? - Артём озадаченно потёр щёку, в которую Ханда его только что чмокнула.
   - А ты на что рассчитывал? Я замужняя женщина, надо вести себя прилично. - Ханда размяла плечи. - Более-менее. Когда-то мне страшно хотелось тебя поцеловать, я и поцеловала. Поставила галочку. На этом всё. - Она поднялась и вышла из ванны.
   - А разговоров-то было, - пробурчал Артём. Трепетных струн его души Ханда не задела, он был немного разочарован, но не раздосадован. Если подумать, так лучше. Им ещё работать вместе, и незачем осложнять профессионально-товарищеские отношения интрижкой.
   - Уже на всяческие безобразия настроился?
   - Ещё бы. Теперь придётся расстраиваться. Вредная ты всё-таки женщина, Джобава.
   - Зато со мной не скучно. - Ханда потянулась.
   - Это точно. Между прочим, у тебя сквозь сырую футболку всё видно. Что же ты без лифчика?
   Она была в нём, да по дороге в номер расстегнула и вытащила через рукав, чтоб легче дышалось, а, перешагнув порог, бросила в угол. Надо будет завтра подобрать, нечего хорошими лифчиками разбрасываться. Но пускаться в объяснения Ханда не стала.
   - Специально, чтобы ты получше разглядел упущенное.
   - И кусал локти?
   - Угу. Можешь начинать кусать, а я пошла спать. Спокойной ночи. - Послав ему воздушный поцелуй, Ханда выскользнула за дверь.
   - Кто будет затирать за тобой воду? - беззлобно крикнул Артём вслед.
   - Сама высохнет.
  

30

   - Выходи, - велел Ваня.
   Лида нахмурилась.
   - Не поняла.
   - Что не понятного? Приехали к твоему дому - выходи.
   - А ты?
   - А я к себе поеду.
   Она ускоренно захлопала ресницами.
   - А как же?..
   - А никак. Я женат и вообще весь из себя благородный.
   - А какого чёрта ты меня повёз? - На самом деле, она сказала не чёрта, но смысл был примерно тот же, только с анатомическим уклоном.
   - А какого чёрта ты ко мне привязалась? Я сидел себе спокойно, никого не трогал, и тут ты, прилипла, как банный лист. Ты мне вечер испортила, я - тебе. Квиты. Вылазь.
  

31

   - Ваня, привет, это я.
   - Привет, чекистка. Я так и подумал, когда увидел, что номер не определяется.
   - Можно сказать, звоню с рабочего. Личным в таком окружении лучше не пользоваться, он хуже защищён.
   - О, шпионские страсти.
   - На самом деле, страстей немного, да и шпионства тоже.
   - То есть ты не притворяешься, например, учёной с мировым именем?
   - Нет.
   - И не прикидываешься какой-нибудь баронессой?
   - Тоже нет. Что за фантазии?
   - Когда нет фактов, приходится фантазировать.
   - Вот тебе немного фактов. Здесь никто никем не притворяется, мы все в той или иной степени коллеги и знаем об этом.
   - У вас что-то типа конференции?
   - Ага.
   - Решаете, как бороться с мировым злом?
   - Формально - да. Фактически - больше стараемся произвести друг на друга впечатление. А у меня дополнительная функция - я нервирую и дискредитирую.
   - Кого?
   - Нервирую тех, кто не знает, кто я и откуда, а таких большинство; те, кто знают, информацией с заклятыми друзьями не делятся. А дискредитирую кого поручат.
   - И какими же, интересно, способами?
   - Не пятнающими святость брака.
   - Это успокаивает.
   - Затем и звоню - чтоб ты не волновался. Я в порядке.
   - Порядок это хорошо. А безопасность к нему прилагается?
   - Очень часто.
   - Спасибо, теперь я точно не буду волноваться.
   - Правда, Ваня, здесь не та ситуация, когда имеет смысл кого-то уничтожать. Мы официально радеем о мире во всём мире, а неофициально пакостим друг другу по мелочи. - Большего я тебе по телефону сказать не могу. Да и лично рассказывать, пожалуй, не стоит.
   - Я спокоен за мир - вижу, спецслужбы разных стран не дремлют, занимаются важными делами. - Но вряд ли будут обсуждать их по телефону, даже защищённому.
   - Ты сам-то как?
   - Нормально. Вернулся на работу, договорился, что не отгулянную часть отпуска смогу отгулять потом.
   - Как плечо?
   - На месте. Кстати, Семён наш Степанович пришёл в себя, жить будет.
  

32

   - Привет чекистам.
   - Привет. Номер теперь определяется?
   - Да. Ваш шабаш закончился?
   - Закончился, я уже в Москве, точнее, в аэропорту. Через два часа улетаю в Сочи, к ночи буду дома.
   - В каком именно аэропорту?..
   - Шереметьево.
   - Я тоже.
   - Что? Ты-то что здесь делаешь?
   - Лечу в командировку, в Магнитогорск. Из Череповца прямого рейса нет, потому через Не Резиновую.
   - Когда у тебя вылет?
   - Через полчаса.
  

33

   - Пассажиров Ивана Вешнякова и Владимира Смолина, опаздывающих на рейс эФВэ шестьдесят три девяносто три Москва - Магнитогорск, просят срочно пройти на посадку к выходу сто два, - вещал приятный, хотя несколько напряжённый женский голос. - Повторяю: пассажиров Ивана Вешнякова и Владимира Смолина, опаздывающих на рейс эФВэ шестьдесят три девяносто три Москва - Магнитогорск, просят срочно пройти на посадку к выходу сто два.
   Сами Иван Вешняков и Владимир Смолин спешили в другом направлении. То есть спешил Иван, а Владимир гнался за ним и убеждал одуматься:
   - Вань, не дури! Опаздываем, сейчас без нас улетят!
   Ваня мог бы огрызнуться и напомнить, что первоначально они задержались из-за Смолина, если б тот не тормозил, зашли бы на посадку первыми. Но препираться было некогда.
   - Беги, я тебя не держу, - бросил Ваня, не поворачиваясь.
   Он быстро шагал вперёд, высматривая жену.
   - Ты весь самолёт задерживаешь!
   - Пара минут ещё есть.
   - А толку? Что вы за пару минут успеете?
   - Повидаться.
   - Пассажиров Ивана Вешнякова и Владимира Смолина, опаздывающих на рейс эФВэ шестьдесят три девяносто три Москва - Магнитогорск, просят срочно пройти на посадку к выходу сто два, - вновь прозвучал женский голос, уже с отчётливыми осуждающими интонациями.
   - Ваня! - А это уже был голос Ханды. Увидев мужа, она рванула навстречу со скоростью, достойной профессионального спринтера.
   - Арина! - Ваня побежал к ней.
   У Ханды упала сумка, но это её не остановило. Она так разогналась и вдобавок заскользила по глянцевому полу, что не сумела вовремя затормозить. Пришлось Ване перехватывать и подхватывать дражайшую супругу, притом главным образом одной - правой - рукой, потому что левое плечо ещё не зажило до конца. Ханда сама обхватила мужа руками и ногами.
   - Ваня, время! - не унимался Смолин. - Ведь улетят же без нас, улетят!
   Он подошёл к сумке, поднял, сердито прошагал к паре. Ваня и Ханда за это время успели трижды поцеловаться, а в перерывах поговорить.
   - Извини, - Ханда, сцепившая было руки за шеей Вани, спохватилась, что задела раненое плечо, - я забыла.
   - Жена-эгоистка - горе в семье. Сама-то в этот раз не подстрелена?
   - Не подстрелена, не порезана и даже не побита.
   - Скучная, смотрю, выдалась поездка.
   - Не то слово.
   - Вешняков!
   - Пассажиров Ивана Вешнякова и Владимира Смолина, опаздывающих на рейс эФВэ шестьдесят три девяносто три Москва - Магнитогорск, просят срочно пройти на посадку к выходу сто два, - теперь тон женщины полностью отражал её невысокое мнение о данных пассажирах.
   - Ваня! Иван! - Смолин ухватил коллегу за рукав и потащил в сторону выхода, предварительно вручив Ханде её сумку. - Вешняков!
   Ваня с Хандой поцеловались снова, и Ханда вернулась на грешную землю, точнее, на чистый пол.
   - Иди, - мягко улыбнулась она.
   - Иду, - Ваня кивнул. Потянулся к ней и поцеловал опять. - Вот теперь точно пошёл.
   - Иди. - Ханда вернула поцелуй.
   - Иду.
   - Да идите вы оба! - взревел Смолин и решительно вклинился между супругами. - Вешняков - к выходу! Арина - всего доброго!
   Только совесть и профессиональная ответственность помешали Ване упираться, когда Смолин таки оттащил его от Ханды.
  

34

   Ханда, в отличие от Вани, формально использовала весь отпуск - когда сотрудник, находящийся на законном отдыхе, отправляется помогать дружественным иностранным коллегам, это похвальное, но личное дело. Если в ближайшее время ей и светили поездки, то лишь по работе.
   В начале сентября Ваня приехал в Сухум. И только теперь смекнул, что прежде не жил с Ариной, пребывающей не в отпуске и не на больничном. Она уходила на работу к восьми утра, а возвращалась не раньше восьми вечера. На вторую ночь после его приезда её вырвали из дома - Ваня проснулся, когда ей позвонили по телефону (спали они теперь в одной кровати, так что слышно было хорошо).
   - Два часа ночи! - бушевал он. - Они там в своём уме?
   - Такое бывает, - виновато сказала уже умывшаяся и причесавшаяся Ханда, застёгивая молнию юбки на боку. - Справедливости ради замечу, что не очень часто.
   - Но и не очень редко, да?
   - Да. Прости, что и тебя звонок разбудил.
   - Это-то как раз не проблема.
   - Я, наверное, вернусь до утра, если нет, напишу тебе, чтоб ты не волновался. Так-то ты можешь уже сейчас не волноваться, ничего опасного меня не ждёт.
   - Ну-ну.
   - Не сердись.
   - Я не сержусь. Просто это всё неправильно! Уж если кому и уходить из дома среди ночи на серьёзное дело, так мужу, а не жене.
   - Не говори, что начинаешь комплексовать! - взмолилась Ханда с притворным ужасом.
   - Само собой, начинаю, уже подумываю записаться к психологу. - Приосанившись, Ваня изобразил диалог: - Итак, Иван Николаевич, что Вас беспокоит? Моя жена работает в Службе государственной безопасности Республики Абхазия, она то уезжает в разгар отпуска со всякими Артёмами, то срывается посередь ночи в неизвестном направлении. Вы хотите поговорить об этом? Конечно, хочу, иначе зачем бы я пришёл?
   Они с полностью одетой Хандой стояли у порога. Сам Ваня уже был в штанах и майке.
   - Тебя заберёт машина?
   - Прямо от подъезда.
   - Спущусь с тобой.
   Когда они вышли из квартиры, взгляд Вани зацепился за бумажный прямоугольник, достаточно ясно различимый в ночной темноте.
   - Всё забываю спросить: почему у нас на двери портрет Дзержинского? Да ещё с внешней стороны, а не с внутренней. Пугаешь соседей по лестничной площадке?
   - Верно мыслишь. В квартиру напротив заехали новые люди. Ты с ними пока не сталкивался?
   - Вроде нет.
   - Не много потерял. Сектанты, исповедуют какой-то извращённый вариант христианства. Сначала пытались ко мне приставать и к остальным соседям тоже, мол, неправильно мы все в бога верим, только они одни знают, как надо, и сейчас нам объяснят.
   - Боюсь представить, что с ними стало.
   - Все выжили, хотя я им, естественно, сама объяснила, куда пойти с этими проповедями.
   - Они прониклись?
   - А то! Лезть в открытую эти юродивые теперь боятся, но повадились обклеивать стены своими агитками. Я, разумеется, опять не промолчала. Со стен они агитки убрали, но у себя на двери оставили. Ты разве не заметил?
   - Я не приглядывался, думал, это календарики-плакатики, картинки из области современного искусства.
   - Нет, ты что, это священные символы, - ухмыльнулась Ханда, - а среди них затесалась физиономия новомодного пророка. Он оберегает, умиротворяет и притягивает всяческую благодать. Соседи так утверждают и напирают на то, что свою дверь имеют право оклеивать чем угодно. Я уж не стала спорить, но сказала, что у меня есть на примете кое-кто, кто мог бы составить компанию их пророку, чтоб ему не было скучно. Распечатала портрет Феликса Дзержинского и повесила у себя на двери.
   - Интересное идеологическое противостояние.
   Они уже спустились и теперь были на улице, у дверей подъезда. Машина ещё не подъехала. Ночное тепло в сравнении с дневной жарой казалось почти прохладой, лёгкой и приятной. На четыре многоквартирных дома, включая их собственный, приходилось всего три окна с горящим светом. Зато звёзд на небе - видимо-невидимо, и все яркие, мерцающие. Было спокойно, но не тихо. Во-первых, стрекотали цикады, а во-вторых, квакали лягушки. Такого заливистого звонкого кваканья Ваня больше нигде не слышал - прямо гимн бодрости и жизнелюбию, за него он давно проникся симпатией к абхазским лягушкам.
   - Ты не надумал от меня сбежать? - спросила Ханда негромко.
   - Куда я побегу ночью без денег и документов? - попробовал отшутиться обескураженный Ваня.
   - А если серьёзно?
   - А если серьёзно, не понимаю, зачем мне бежать.
   - Многие давно бы уже сбежали от такой жены, как я.
   - Многие давно бы уже ушли от такого мужа, как я. Нравится мне твоя работа? Нет, потому что она опасная. Попрошу я тебя её бросить? Тоже нет, потому что ты её любишь.
   Говоря, Ваня осознал, что раньше врал. Врал, что не сердится. Но теперь действительно не сердился. Всё встало на свои места, враз разложилось по полочкам. Он по-прежнему был далёк от восторгов из-за того, что его жену могут в лучшем случае неожиданно выдернуть на работу, в худшем попытаться убить, а самом худшем - успешно. Но это выбор Арины, а Арина - его выбор. Никого другого вместо неё он не хотел, даже не представлял. Честь и хвала женщинам, способным полностью посвятить себя любимому человеку и домашнему очагу. Честь и хвала мужчинам, способным оценить такое. Только Ваня к данной категории мужчин не относился. Умом он был бы благодарен, но извёлся бы сам и извёл жену. Он не смог бы остаться с женщиной, для которой смысл жизни заключается в нём и только в нём - его это отталкивало. Арина ради него застрелила человека - не скажешь, что Ваня ей безразличен. Но у неё есть интересы, есть друзья, есть работа - важная и нужная, как бы Ваня к ней ни относился. Арина никогда не посвятит ему всю себя без остатка, и не надо, потому что если не желаешь эдакого посвящения, оно становится камнем на шее. Для тебя жертвуют увлечениями, общением или чем-то ещё, ты автоматически становишься ответственным за эти жертвы, хотя не просил о них и сам на аналогичные не готов. Чувствуешь себя обязанным, виноватым, и от этого ещё хуже. Есть женщины, которым на партнёра начхать, они его используют; но быть нагло используемым Ваня тоже не очень-то мечтал. Господи, как же ему повезло с Ариной!
   - Как же мне с тобой повезло, Вешняков. - Ханда сделала полшага вперёд и легонько, полушутя привалилась к Ване, сцепила ладони на его пояснице и прикрыла глаза.
   Ну правда, чудо, что ей попался такой понимающий муж. Мужчина имеет полное право хотеть, чтобы его жена пекла пирожки и создавала уют в семейном гнёздышке. А женщина имеет полное право не уметь или не любить печь пирожки и получать большее удовлетворение от своей работы, нежели от домашнего хозяйства. Не надо спорить о вкусах, надо, чтобы вкусы совпадали. У них с Ваней совпадение. Её образ жизни подходит его характеру, а его характер прекрасно вписывается в её образ жизни. И ей с ним не страшно. Не только потому, что он большой и сильный - больших и сильных Ханда повидала достаточно, чтобы понимать, что для тех, кто рядом, это не всегда плюс. Не только потому, что он способен подставиться под нож ради другого человека, а она ему не просто другой человек, она ему жена. Ханда знала: если с ней случится нечто плохое, например, болезнь, тяжёлое ранение или отравление, Ваня её не бросит, ей нужно будет переживать о многом, но не о том, что муж отстранится, мол, сама виновата, твои проблемы, я на такое не подписывался, прощай.
   - Мне с тобой тоже. - Ваня обнял её.
   Ханда подняла голову, они посмотрели друг на друга, и в этот идеально романтичный момент по ним своим светом полоснули фары подъехавшей машины.
   Ваня выдохнул, демонстративно раздув щёки. Ханда досадливо скривилась.
   - У вас принимают жалобы от семей сотрудников? Я бы накатал по поводу вашего графика и в целом рабочих издержек. Страниц на десять.
   - И сколько из них были бы цензурными?
   - Пять или шесть. Строк.
  

35

   Через два дня на работе у Ханды было официальное мероприятие, в честь чего она надела форму. Ваня, наконец-то, узнал, кто его жена по званию.
   - Ничего себе!
   - Брось ты, - с притворной скромностью промолвила Ханда, застёгивая пиджак, - есть женщины званием куда выше. - Не удержавшись, она смахнула воображаемую пылинку с одного из погонов.
   - Точно надо обзаводиться комплексами и записываться к психологу.
   - Тогда и меня запиши, пусть у нас будут совместные сеансы.
   - Ну нет, ты запугаешь психолога. Придётся не ему мне, а мне ему оказывать психологическую помощь, - сидящий в кресле Ваня обхватил Ханду за бёдра и притянул.
   Она со смехом приземлилась к нему на колени.
   Но лишь на смех времени и хватило - Ханде нельзя было опаздывать. Тут ещё в дверь позвонили. Мактина, живущая этажом выше, наведалась в обнимку с пустым ведром. Она попросила воды - у соседей, что под ней, прорвало трубу, пришлось перекрывать стояк. А под Мактиной жили любимые Хандины сектанты.
   - Ты глянь, Феликс Эдмундович-то побеждает, - хмыкнул Ваня, когда Мактина ушла. - Только жаль соседей снизу.
   - Соседи снизу затевают ремонт и на днях собирались всё обдирать. Но мне интересно другое - ты понял, о чём мы с Макой говорили? - Приход соседки с ведром наводит на выводы, но не может раскрыть все подробности.
   - Я же не глухой.
   - Но Мака говорила по-абхазски. Ты ведь не знаешь абхазского.
   - Не знал, когда мы познакомились. Потом стал учить. В совершенстве не освоил, но кое-что теперь разбираю.
   Ханда одарила его довольным взглядом.
   - Я поражена.
   - Прямо поражена? - Ваня подошёл к ней вплотную.
   - Я бы даже сказала: потрясена.
   - Это уже оскорбительно. Неужели ты настолько низкого мнения о моих умственных способностях, раз удивляешься, что я могу учить другой язык?
   - Не докапывайся, - она погладила его по плечу. - Ты же понимаешь: я удивилась тому, что ты вообще решил учить абхазский.
   - Отчего бы мне его не учить? Это родной язык моей жены, язык страны, в которой она живёт. - Ваня почесал нос и забавы ради присочинил: - У меня была мысль не сознаваться и слушать, что ты говоришь другим, думая, что я ничего не понимаю, но пять минут назад я окончательно убедился, что с чекистами шутки плохи.
   - Да, нас лучше не злить.
   - У чекистов совести нет.
   - Эй!
   - Что?
   - Только сами чекисты имеют право так говорить!
   - Почему?
   - Потому что они-то точно знают, что это неправда!
  

36

   - Значит, пришла любовь, расцвели помидоры? - жизнерадостно уточнил Коля.
   В первое мгновение Ваня и не сообразил, что это перевёрнутое выражение Прошла любовь, завяли помидоры. Колины перлы иногда ставили в тупик, но этот Ване понравился.
   - Можно и так сказать.
   - Поздравляю.
   - Спасибо, конечно, только ржать необязательно.
   - Извини, просто вспомнил: мы с тобой когда-то обсуждали, как притесняют девушек на Кавказе.
   Ване самому стало смешно.
   - Да... Хотел бы я посмотреть на того, кто попробует притеснить мою Арину, а главное - на то, что с ним после этого будет.
   Но больше всего ему хотелось посмотреть на саму Арину.
   Его желание исполнилось в октябре. Ваня не планировал снова приезжать в Абхазию, да на работе выдали премию. Деньги можно было потратить на что-то более практичное, но он успел основательно соскучиться по жене, так что наскрёб отгулов и отправился в Сухум.
  

37

   Деревья уже покрылись золотом и багрянцем, но листья в большинстве своём ещё героически держались на ветках. Горы, возвышающиеся над городом, нынче не были сплошь зелёными, как летом; там тоже преобладали осенние краски. Вообще, осень, хоть и южная, давала себя знать - Ханде не было жарко в свитере. Холодно тоже не было. Было в самый раз, отчего настроение дополнительно улучшалось. Основные причины хорошего настроения заключались в том, что: а) сегодня воскресенье, б) её не вызывают на работу (это-то может измениться в любой момент, но как раз потому и стоит радоваться - пока есть возможность). А важнее вышеперечисленных пунктов, вместе взятых, был идущий рядом Ваня.
   Они шли вдоль моря, по набережной, неспешно, в обнимку, и Ханда чувствовала себя самым счастливым человеком на свете. И знала, что Ваня тоже счастлив.
   Но и она, и он не умели долго пребывать в безмятежно-блаженном покое. Оба слишком деятельные, чтобы балдеть от ничегонеделанья. Сама собой возникла идея побежать наперегонки.
   - До кафе, - предложила Ханда, кивая на группку пластмассовых столиков и стульев метрах в ста впереди.
   - До кафе, - согласился Ваня.
   - Начинай продумывать оправдания, - поддразнила Ханда.
   - Ты уверена, что я проиграю?
   - Я очень хорошо бегаю.
   - Я тоже.
   - Почему я раньше не знала об этом твоём таланте?
   - Не было повода его применить.
   - Точно, то же говорил, что не собираешься от меня сбегать. До сих пор не передумал?
   - Нет, но поддаваться тебе из-за этого не буду.
   - Я, знаешь ли, тоже поддаваться не собираюсь.
   - Отлично. Значит, честное состязание.
   - Честное состязание, - подтвердила Ханда, вставая в позу бегуна. - На старт, внимание, марш!
   Они одновременно рванули с места. Поначалу бежали вровень, затем Ваня оторвался. Он добежал первым, без видимых усилий. Ханда подоспела секунд на десять позже, ещё и запыхалась. Она терпеть не могла проигрывать, но не расстроилась, пускай и выдала:
   - Ну вот, я-то успокаивала себя: если ты всё-таки решишь спасаться от меня бегством, я всегда смогу тебя догнать. А оказалось, что не смогу. - Она два или три раза делала паузу, чтоб отдышаться. Неужели теряет форму? Раньше бы запросто уж если не обогнала Ваню, то одолела эту дистанцию без одышки.
   - Посмотри с другой стороны: если ты вздумаешь сбежать от меня, я тебя догоню.
   - Это угроза? - Ханда подняла бровь. На самом деле она прекрасно понимала, что такую угрозу из уст Вани можно расценивать только как комплимент.
   - Что ты, - Ваня напустил на себя степенный вид, - никаких угроз. Исключительно предупреждение.
   Ханда хотела заметить, что теперь это ещё больше смахивает на угрозу, но зажмурилась и резко опёрлась ладонью на ближайшую столешницу.
   - Арина? - Ваня вмиг оказался рядом. Падать она не собиралась, но он обхватил её за талию. - Ариша, что такое?
   - Ничего, просто голова закружилась. Всё-таки нельзя забывать про разминку, даже перед короткой дистанцией.
   Ваня усадил её за столик. К ним подошёл официант, он же администратор, он же уборщик. Кафе достаивало последние дни перед перерывом до весны, клиентов с утра не было - до появления этой парочки; и официант/администратор/уборщик им обрадовался.
   - Молодые люди, будем что-то заказывать?
   - Для начала воду, - ответил Ваня. - Тебе газированную или негазированную?
   - Любую. Но я бы и от еды не отказалась.
   - Принести вам меню?
   - Да, пожалуйста, - попросили Ваня и Ханда в один голос.
   Работник кафе с многозначительной улыбкой ушёл за меню. Идти было недалеко, и через четверть минуты на столик легли два ламинированных листа с небольшим перечнем блюд и напитков.
   - Осенний ассортимент, - пояснил работник. - Сокращённый.
   Ваня подумал, что ассортимент тут и летом не особенно богат, да вслух не сказал. Во-первых, не ему критиковать чужой бизнес. Во-вторых, он кое-что сообразил. Посмотрел на Ханду.
   - А ведь здесь мы первый раз встретились. Помнишь?
   Она кивнула.
   - Помню. - И улыбнулась.
   Тогда оба допускали, что эта встреча самая важная в их жизни. Сейчас знали точно.
   Ваня тоже улыбнулся и взял Ханду за руку.
   Но нежности нежностями, а есть-то правда хочется. Ваня начал зачитывать меню:
   - Мороженое, пирожное, котлета в тесте...
   - Не хочу котлету, - Ханда прислушалась к своим ощущениям и изумлённо поняла, какое блюдо с удовольствием съела бы. - Хочу рыбы. Дико хочу рыбы, Ваня.
  

Конец

  
  
  
  
  
  
  
  

33

  
  
  

 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"