Бжания Елена : другие произведения.

Медуза

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Амина Майская - художница, недавно окончившая институт, работающая воспитателем и на полставки устроившаяся в полицию рисовать фотороботы. Одевается как хиппи, сооружает себе оригинальные причёски, носит по нескольку серёжек в каждом ухе. Девушка смешлива и очень жизнерадостна, что неимоверно раздражает вечно угрюмого капитана Андрея Логинова. Впрочем, куда сильнее раздражения удивление и странные подозрения, поскольку Амина - точная копия школьной учительницы Андрея в молодости. Учительницы, которую будущий полицейский и четверо его одноклассников своими издевательствами довели до самоубийства. Да и появилась Амина на свет (именно появилась, а не родилась) на следующий день после того, как педагог покончила с собой. Судьба уже неслабо проучила и Логинова, и его друзей, неужели Амина - очередное наказание? Но Майская похожа на что угодно, только не на кару, трудно найти более улыбчивого, доброжелательного и солнечного человека. Это-то Андрея и напрягает, ведь со временем девушка начинает ему нравиться.
  Медуза
  И вокруг скита пустого
  Тёрн поднялся и волчцы...
  Не творите дела злого, -
  Мстят жестоко мертвецы.
  
  (Николай Гумилёв)
  
  Пролог
   - Андрей Игоревич, Шура пришла.
   Логинов поднял голову, оторвавшись от чтения отчёта, угрюмо посмотрел на лейтенанта Смирнова, вспомнил, что тот ни в чём не виноват, раздражённо вздохнул и встал из-за рабочего стола.
   - С художником? - уточнил капитан, поравнявшись с подчинённым у порога.
   - С художницей, - улыбнулся Смирнов.
   Капитан Логинов издал некий малоодобрительный звук, который при большей громкости сошёл бы за фырканье.
   Шура, она же Александра Аксёнова, ворвалась в жизнь капитана Логинова и всей Санкт-Петербургской полиции года два назад. Поначалу девушка и сама была этому не очень-то рада. Учась на факультете журналистики, она мечтала брать интервью у знаменитостей, разговаривать со "звёздами" об их личной жизни, а не писать репортажи для криминальной рубрики. Но Шура быстро втянулась, и сейчас её от этой рубрики было за уши не оторвать, теперь бы Аксёнова ни на каких "звёзд" не променяла свой криминал и своих любимых полицейских, которые её холили, лелеяли и мало в чём отказывали. Конкретно Логинову доводилось пересекаться с Шурой пять или шесть раз, и после каждого из таких разов он оставался в недоумении - как она сумела из него вытянуть столько сведений? Ведь Шура обычно задавала по-детски наивные вопросы. Округляла глазки, хлопала пышными ресничками и удивлялась: "Так что же, она сама села к нему в машину?" или: "Неужели он просто взял и открыл им дверь, ничего не заподозрив?" Ещё через пару ресничных взмахов капитан ловил себя на том, что терпеливо объясняет, с подробностями: "Понятия не имею, каким местом она думала, может, у водителя физиономия была очень честная. Вдобавок, девушка этого парня немного знала, они жили в соседних домах", "Ведь он ждал соцработников, думал, что они и пришли". А потом в газетных статьях появлялись строки наподобие: "Будущая жертва не заподозрила неладного, в том числе и потому, что раньше нередко виделась с Ивановым, хоть и не общалась - молодые люди жили в соседних домах", или: "Решив, что это пришли социальные работники, мужчина, без всяких подозрений и задних мыслей, открыл дверь. Он тут же осознал свою ошибку, но было слишком поздно".
   Не далее как вчера Логинов имел неосторожность при Шуре обмолвиться о том, что, возможно, надо будет нанять в отделение художника, хотя бы на полставки. Конечно, есть компьютерные программы и специальные работники для составления фотороботов. Но операторов зачастую ставят в тупик описания типа: "Ну, у него ещё бровь одна была скошена, знаете, как у того парня из этого сериала... Да, картинка вроде похожа, только что-то не так. У того мужика нос был помясистее. Нет-нет, потоньше, но помясистее. Всё равно чего-то не хватает. Было в нём что-то такое эдакое". От таких-эдаких параметров зависали и компьютерщики, и компьютеры. Тут мог разобраться разве что человек с творческим воображением. Заметьте, Логинов не говорил, что собирается нанять художника, сказал: "Возможно, надо будет...". Но Шура вцепилась в идею как в свершившийся факт и воодушевлённо объявила: это отличный замысел, у неё как раз есть подруга-художник, они вместе снимают квартиру, подруге не помешает дополнительный заработок, и Шура прямо завтра её приведёт, не стоит благодарности.
   - Где они? - поинтересовался капитан, вместе с лейтенантом продвигаясь вдоль двустороннего ряда кабинетных дверей.
   - Сидят у ребят из "убойного", чай пьют.
   Андрей мог и не спрашивать, вычислить местоположение Шуры было легко по громкой весёлой болтовне, звуки который прорывались в коридор из-за двери кабинета ? 23.
   Шура сидела подле одного из четырёх письменных столов, изящно положив ногу на ногу. Подруга, тоже брюнетка, скромно примостилась у шкафа со старыми документами, открывать который никто не решался уже лет десять, и едва ли не по самую переносицу уткнулась в здоровенный бокал с чаем.
   - Здравствуйте, Андрей Игоревич! - расцвела Аксёнова так, словно с самого утра только о встрече с Логиновым и мечтала. - Привела Вам художника, как просили.
   - Просил? - насупился Логинов.
   Шура пропустила тонкий намёк мимо ушей. Она порхнула к шкафу, взяла подругу под локоть, полностью развернув лицом к входной двери, и подвела к капитану.
   - Знакомьтесь, - безапелляционно улыбнулась Шура.
   Её подруга тоже улыбнулась, куда застенчивее. Приветственно кивнула, попутно ставя бокал на ближайший стол.
   - Здравствуйте. - Она сделала крошечный шажок в сторону Андрея. - Амина. Амина Майская.
   Не зная, куда девать руки, молодая художница засунула их в задние карманы джинсов. Рукава расстёгнутой рубашки, белой в зелёную вертикальную полоску, доходили только до локтей, и перед капитаном во всей красе предстало родимое пятно на левом предплечье девушки. Сизовато-коричневое, размером оно было со столовую ложку, да и формой отдалённо походило на вышеупомянутый прибор. Хотя, куда больше пятно напоминало медузу, зонтик которой был устремлён к локтю, а щупальца тянулись к запястью.
   В принципе, родимое пятно Андрея озаботило не больше, чем лицо Амины.
   Стоит немного рассказать о лице самого капитана, да и внешности в целом. Абсолютное большинство людей, независимо от пола, увидев Логинова, испытывали жгучее желание затащить его в постель. Затащить, втиснуть затылком в подушку, накрыть одеялом и строго-настрого велеть: "Выспись уже наконец, а то на тебя смотреть больно!" Однако никто ещё не осмелился воплотить сию фантазию в жизнь. Глаза-то у Андрея были усталыми, зато взгляд - не на шутку угрожающим. Логинов вёл себя так, словно все, с кем он общается, когда-то брали у него взаймы, а теперь отказываются возвращать долги, и в данный момент он занят тщательным продумыванием способов, которыми можно получить причитающееся. Добавьте к этому немалый рост и плечи коромыслом. Короче говоря, Андрей Логинов однозначно не был тем, кого хотелось бы внезапно увидеть тёмной ночью в подворотне. Мало какая незнакомая женщина рискнула бы зайти с ним в лифт, на это и знакомые-то не все решались.
   Когда капитан дёрнулся, Амина машинально отступила на полшага, прижав правую ладонь к левому боку, поверх серо-салатовой футболки или, может, топа.
   - Да пропади ты пропадом, - прошипел Логинов.
   При желании, а иногда и без оного, Андрей загибал куда менее цензурные фразы, от которых краснели и женщины, и мужчины в радиусе двадцати метров. Но нынешнее высказывание, вроде вполне приличное, было настолько переполнено ненавистью и злобой, что в сравнении с ним меркла любая матерщина. Чувствовалось, что пожелание исходит из самых глубин души.
  
  1. Ледяная вода
  2013-й год
   Вена на лбу у Светланы Валерьевны становилась заметна, когда преподавательница сердилась или волновалась. Ученики между собой посмеивались, мол, мозг просвечивает. В данный момент мозг просвечивал вовсю - венка пульсировала и дёргалась. Это было единственным признаком переживаний. Ни взгляд, ни выражение лица женщины не говорили абсолютно ни о чём.
   Она шла вдоль берега Финского залива. Шум и краски Петергофа бурлили позади, подкрашенные багрянцем подкравшегося заката.
   Над ней издевались, и у неё больше не было сил.
   Светлана Валерьевна встала, повернулась спиной к шуму. Лицо школьной учительницы по-прежнему хранило каменную неподвижность, но в глазах стояли слёзы. Любой женщине найдётся, о чём всплакнуть. Светлана Валерьевна жалела о многом. Жалела о том, что всегда слушалась родителей, что позволяла им себя опекать, уже будучи взрослой, и потому так и не узнала настоящей жизни, не стала самостоятельной. Жалела, что постоянно пыталась понравиться всем, подстраивалась под окружающих, в результате у неё теперь куча знакомых-приятелей и ни одного настоящего друга. Жалела, что по совету матери и отца выбрала профессию математика, хотя мечтала попробовать себя на поприще искусства. Жалела, что ни разу не осмелилась на короткую стрижку, а ходила с длинными волосами, потому что длинные волосы - это классика, а классику в семье Гуревичей уважали. Что толку в длинных волосах, если они всегда (как минимум, последние лет двадцать) закручены в скучный пучок на затылке? Жалела, что, вняв доводам родни, в молодости не поехала за парнем, в которого была до безумия влюблена; "Ну подумай, Светочка, - увещевала тогда мама, - увезёт он тебя в свою Караганду, и что делать там будешь? Брось, плюнь, отступись. Найдёшь себе другого, ещё лучше". И вот результат: шестидесятидвухлетняя карга, одинокая, усталая, скучная, давно променявшая научные амбиции и перспективы на преподавание в школе. Преподавание тоже не приносило большой радости, но это было лучше, чем унылое и бесцельное сидение дома на пенсии.
   Преподаватель, не снимая обувь, ступила в море. Вода была ледяная, да и ветер неласковый, даром, что майский. Всё же женщина медленно двинулась вперёд, в ту сторону, где сероватая голубизна моря соприкасалась с сизоватой синевой вечернего неба.
   Работать учителем математики, алгебры и геометрии Светлане Валерьевне иногда всё же нравилось. Учить некоторых ребятишек было по-настоящему радостно, она понимала, что не зря трудится. Но попадались экземпляры, от которых волосы на голове шевелились. Одним из таких был Никита Синяев. В прошлом году Никиту не перевели в одиннадцатый класс, так как Светлана Валерьевна принципиально отказалась ставить тройки за четверть и за год тому, кто не проявлял старания даже на двойку. Сделавшись второгодником, Никита, без того отличавшийся мерзопакостным характером, стал усиленно мстить. У Синяева имелась группа поддержки в лице четырех новоприобретённых одноклассников, с которыми он и раньше неплохо общался: Димы Ротько, Веры Козик, Люды Ольховской и Андрея Логинова. Уж от последнего Светлана Валерьевна такого не ожидала, он раньше был одним из лучших её учеников. Да и сам по себе мальчик хороший, отзывчивый... Опять же - был, пока не связался с Синяевым и не захотел доказать, что сам тоже нереально крут. Почему-то люди часто предпочитают доказывать свою крутизну не на тех, кто сильнее, а на тех, кто беззащитнее. Лично Светлана Валерьевна никогда не видела в этом логики.
   Она уже не чувствовала ног, мокрый холод сковал все ощущения от талии до ступней. Именно до талии сейчас доходил уровень воды. Женщина медленно сняла плащ. Скинула и отложила, словно на стул или на полку. Какое-то время плащ держался на поверхности, затем стал плавно погружаться, колышимый волнами. К этому моменту преподаватель стояла в воде по грудь. По-прежнему смотрела вдаль, на размытый горизонт. Кажется, сзади кто-то что-то ей кричал, но теперь это не важно.
   Сколько гадостей Светлана Валерьевна пережила за последний год! Как только над ней не измывались эти дьяволята в образах детей. Можно рассказать в подробностях, но зачем? Мало кому будут приятны такие подробности. Тычки, насмешки, унизительные розыгрыши, откровенные угрозы. И вот сегодня, сегодня была последняя капля.
   Одну за одной женщина вытащила из пучка на затылке все шпильки. Густо разбавленные сединой волосы разостлались по плечам и водной глади подле.
   Лицо учительницы было иссохшим. Не из-за возраста, морщин или чего-то прочего. В лице не было интереса, слишком долго живая натура подавлялась боязнью выставить себя на посмешище, страхом не угодить тем, кому, по идее, ты должна нравиться. Вряд ли кто-то сейчас смог бы сказать, какой Светлана Валерьевна была в молодости. Хотя знатоки, бесспорно, оценили бы изящные черты даже под вуалью безысходности - тонкий нос, заострённый подбородок, большие глаза.
   За всю свою жизнь Светлана не навредила ни единому живому созданию. Она бережно относилась к людям, к животным, вообще к природе. Несколько лет назад подняла суматоху из-за сброса отходов в море, который собирался организовать один завод неподалёку. Ещё как подняла! Завод её проклял по-чёрному, однако побоялся большего скандала и планы по сбрасыванию отходов быстренько свернул.
   К чему об этом уже вспоминать? Бесполезно. Преподавательница криво и равнодушно усмехнулась, прежде чем броситься вниз головой в холодные солёные объятья моря.
   Ещё один пункт в списке не осуществлённых Светланой Гуревич желаний - она так и не научилось плавать.
  
  2. Девушка на фотографии
   - Может, помочь чем? - перетаптываясь с ноги на ногу, выдавил Андрей.
   Как большинство высоких мальчишек, он частенько бывал неуклюж, сейчас же чувствовал себя в сто раз нелепее обычного.
   - Помог уже, - буркнула пожилая женщина в тёмном халатообразном платье.
   Её имени Андрей не знал. Это была соседка Светланы Валерьевны. Наверное, женщины нередко и неплохо общались, ведь у соседки имелись ключи от квартиры Гуревич.
   Логинов сцепил ладони за спиной, в сотый раз за последние две минуты подумав о том, как здорово было бы уйти. А ещё лучше было бы не приходить. Но он не мог не прийти, когда узнал, что случилось. В школе рассказали: Светлана Валерьевна с собой покончила. Поехала в Петергоф и утопилась, если свидетели не врут. На берегу нашли её сумочку с документами, в воде выловили плащ. Андрея от таких новостей конкретно переклинило. Будто кто-то врезал по башке, выбив оттуда дурь. Другие ребята из компании Никиты особо не переживали, уж сам-то Никита точно. Ему только не нравилось, что все теперь на них осуждающе пялятся и перешёптываются. "Никто эту старую дуру в воду не заталкивал, - рассуждал Никита, - она сама туда полезла. Мы не при чём". Ага, не при чём, думал Андрей со злостью. Да одна их последняя выходка со Светланой Валерьевной чего только стоит!.. Ещё и на телефон всё засняли, в Интернет выложили. Видать, это учительницу и добило... Жутко противно сделалось от самого себя.
   - Похороны будут? - ещё тише произнёс Логинов, проводя пятернёй по тёмно-каштановым вихрам.
   - Какие похороны? - Соседка выдвинула верхний ящик письменного стола, достала коробку из-под шоколадных конфет, в которой у Гуревич лежали всяческие документы. Полицейские попросили найти для них кое-какие бумаги. - Тела-то не нашли, чего хоронить? Пустой гроб? Ежели у тебя есть лишние деньги, пожалуйста.
   - Так же нельзя...
   - А издеваться над человеком ни за что ни про что, значит, можно? - Женщина, разогнувшись, воинственно упёрла руку в бок. - Ух, был бы ты моим внуком, выпорола бы, чтоб тебе год на одном месте ровно не сиделось! Видела я эти ваши выкрутасы по компьютеру.
   Слово "компьютеру" она ненамеренно произнесла с мягким "т", как многие пожилые люди, но у Андрея и мысли об ухмылке не возникло. Захотелось провалиться под землю или, в данном случае, сначала под пол. Добротный деревянный пол, покрытый коричневой краской.
   Квартира не блистала роскошью, скорее наоборот; кругом порядок, но мебели полным-полно. Диван, два кресла, несколько стульев, письменный стол, журнальный столик, тумбочка, трельяж. Старый телевизор накрыт кружевной накидкой, сверху - золотистые часы с римскими цифрами. В шкафах и на настенных полках стоят книги. На подоконнике отцветшая герань.
   Андрей бывал здесь прежде, классе в седьмом-восьмом. Логинову не давалась геометрия, и Светлана Валерьевна взяла над парнем шефство. Занималась с ним и после уроков, и по выходным, безвозмездно. И вот как он ей отплатил.
   - Это она? - Андрей кивнул на фотографию, выложенную на стол вместе с документами из коробки.
   - Она. - Соседка бегло улыбнулась. - Тебе сейчас сколько лет?
   - Семнадцать.
   - Вот и ей тут столько же.
   Андрей взял фото в руки. Не скажешь, что на Логинова смотрела девушка со снимка. Девушка на фотографии смотрела куда-то вдаль и вверх. На губах полуулыбка. Овальное лицо обрамлено тёмными-тёмными прядями, прямые длинные волосы перекинуты через плечо. А глазищи-то, глазищи! Большие, лучистые. Фото, хоть и поблекшее от времени, но цветное, однако всё равно нельзя определить цвет этих глаз, трудно даже разобрать, тёмные они или светлые. Что-то неописуемое. На глаза нынешней Светланы Валерьевны внимания никто не обращал, они были обыкновенными. Андрей и не узнал бы в этой девушке на фотографии свою учительницу, если б не родимое пятно, видневшееся на левом предплечье, - Светлана опиралась подбородком на ладонь, а серо-зелёные рукава платья или кофты были короткими.
   - Можно взять себе?
   - Зачем?
   Логинов порывисто пожал плечом.
   Соседка и сама пожала плечами.
   - Бери. Мне-то на что? А ты, глядишь, помнить будешь, что наворотил, в другой раз подумаешь, прежде чем делать.
   Выйдя из подъезда, Андрей наткнулся на Люду Ольховскую. Одноклассница стояла, теребя край водолазки и с опаской посматривая на домофон.
   - Оп... - только и выдохнула юная блондинка.
   - И ты тут, - рассеянно произнёс Андрей.
   - Ага, - не стала отпираться Люда. Она продолжала стоять у ступенек, а Андрей - подле дверей. - Ну как там?
   - Никак. - Парень дёрнул подбородком. - Кто-нибудь ещё из наших сюда собирался?
   - Вроде нет. Только я.
   Впервые в жизни Андрей ухмыльнулся с цинизмом полностью взрослого человека.
   - Так и думал.
  
  3. Трещины
  2028-й год
   - Чёрт-те что. Двадцать первый век в разгаре, а пробки никуда не делись, - пробубнил Андрей, барабаня пальцами по рулю. - Когда мы учились в школе, я думал: лет через пятнадцать машины будут летать по воздуху.
   - Ну-ну, - подхватила Люда, сидящая рядом с водителем, - и работать на экологически чистом топливе, и вместо разных грязных газов выпускать в атмосферу чистый кислород. Оказывается, мир так быстро не меняется.
   Логинов поглядел на жену, потом снова принялся всматриваться вперёд, пытаясь выискать пробел в автомобильном заторе.
   В салоне машины повисло молчание, обоим супругам казавшееся очень уж тяжёлым и подлежащим немедленному уничтожению. Говорить нужно было о чём угодно, только не о том, что их мучило. А мучил пару один вопрос: дети, вернее, их отсутствие.
   Андрей и Люда поженились, когда им было по двадцать пять лет. Вначале отсутствие потомства проблемой не казалось, пускай и доставали родственники, друзья, знакомые дурацкими советами, мол, пора уже вам, голубкам, за дитём идти. Люду на работе донимали вездесущие коллеги, с полной уверенностью и знанием дела заявлявшие: "В декрет тебе надо, Люсенька". Люсеньке иногда до слёз хотелось кричать в ответ: "Я бы рада, да не получается, ясно? Не ваше дело, не лезьте!" Через пару лет Логиновы поняли, что с продолжением рода у них впрямь серьёзные трудности, обратились к специалисту. Потом ещё к одному, ещё к одному, и ещё, и ещё... Анализы, тесты, лекарства. Решились даже на ЭКО (экстракорпоральное оплодотворение, если кто не знает, - не хилая процедурка, в том числе по стоимости). Результат был стабильный. Нулевой. Одни врачи разводили руками: и у мужа, и у жены показатели отменные; невозможно понять, в чём загвоздка. Другие врачи разводили на новые платные тесты, лекарства, дорогостоящие процедуры; самым страшным было то, что всякий раз надежда разбивалась, а Люда потом ревела по ночам. Сейчас Логиновы ехали от очередного светила медицины, который, без предварительных проверок, поведал: есть вероятность - вероятность! - того, что Люда сможет забеременеть. Но назвал такую цену, которая для Логиновых, и без того вымотанных платежами за предыдущие мед. услуги, была неподъёмной. А надежда-то манила. С другой стороны, суррогатная мать обойдётся примерно во столько же. С третьей стороны, какой смысл об этом размышлять - таких денег в семье нет и не предвидится, разве что взять кредит и потом жить на макаронах и воде. Андрей начинал заговаривать об усыновлении, но Люда возражала. Она сомневалась, что сможет полюбить чужого ребёнка, и не хотела делать больно ни себе, ни мужу, ни малышу из детского дома.
   - Как дела на работе? - Женщине подумалось, что этот вопрос подойдёт. - Ты вчера поздно вернулся.
   - Рейд затянулся.
   - Опять вылавливали нелегалов? - исключительно для поддержания беседы осведомилась Люда.
   - Не совсем. Нелегальных проституток. - Андрей постарался выразиться максимально корректно. Не хотелось сейчас грубости.
   Люда подняла брови. Обычно муж использовал простонародные термины. По его лицу стало понятно: чего-то он не договаривает.
   Впереди забрезжил просвет, машины стали двигаться быстрее, пробка немного рассосалась.
   - Андрей.
   - А? - Он смотрел только на дорогу, думать старался тоже только о ней. Пожалуй, вот тут можно свернуть и доехать до дома дворами, по расстоянию получится приличный крюк, зато по времени выйдет экономия.
   - Что случилось в этом вчерашнем рейде?
   - Ничего такого.
   - Андрей.
   Он вздохнул, не столько раздражённо, сколько досадливо и сочувственно.
   - Видел Веру Козик.
   - Среди, - у Люды отвисла челюсть, - проституток?..
   Андрей покачал головой, одновременно поворачивая руль и направляя машину с проспекта в сторону.
   - Люсь, это не просто проститутки, это самый низ. Не знаю даже, как назвать прилично, чтоб ты поняла. Бывают "съёмные дамы", к которым обязательно должна прилагаться бутылка водки, иначе их никто и забесплатно не возьмёт. Такие приходят на вызов, вручают бутылку и говорят: "Ребят, выпейте, а мы пока тут у вас приберёмся". Короче, совсем опустилась Верка. Я её сначала не узнал, потом смотрю, есть что-то знакомое.
   - Верка. - Люда моргнула. - Не верится. Наша Верка? Она ж в классе была самой-самой.
   - Была. - Андрей примолк. Какое-то время он усиленно сосредотачивался на езде по хитросплетениям дворовых дорожек. - Хорошо, что ты не видела, что с ней теперь.
   Молодая женщина покусала губу, прежде чем всё-таки спросить:
   - А что с ней? Какая она? - Тут не было злорадства. Люда сочувствовала, но хотела знать больше.
   - Оно тебе надо, Люсь?
   - Надо.
   Андрей выдохнул через нос, слегка закатив глаза.
   - Волосы сальные, лицо оплывшее, трезвой она, по-моему, не бывала уже лет десять. Не все зубы на месте. Достаточно?
   Жена не ответила. Она отвернулась и несколько минут смотрела в окно, на стремительно проплывающие мимо дворики. Когда машина оказалась на крупной дороге, Логинова опять заговорила, но очень тихо.
   - Андрюша, ты никогда... никогда не думал, что нас всех кто-то сверху наказывает? Нас с тобой, Веру, Димку, Никиту?
   - Никиту? - усмехнулся Логинов. - Никита, насколько знаю, цветёт и пахнет, бизнесами вон всякими занимается.
   - У Димки тоже вроде всё хорошо шло, а он в один прекрасный день взял да повесился. Несчастная любовь, взаимности не было.
   - Мозгов у него не было, - грубовато отрезал Андрей. - Не в проклятье дело, а в тупости, не накручивай.
   - Говорят, он сделал узел на самой петле. И след получился похожим на медузу, как будто она засела под подбородком и распустила щупальца.
   - Где ты этой ерунды наслушалась? Никто нас не наказывает, выкинь из головы. - Он начинал сердиться, в первую очередь потому, что ему самому на ум мысли о наказании тоже приходили, всё чаще и чаще.
   - А ведь нас есть, за что... Помнишь, как мы её травили? Помнишь, как обзывали, как говорили ей, что она старуха, что столько, сколько она, нормальные люди и не живут, что ей давно на пенсию пора, а лучше сразу в гроб. А помнишь, как мы в тот день...
   - Помню. - Восклицательной интонация не была, зато резкости - через край. - Хватит, Люда. Всё равно ничего не изменишь.
   Странная штука - человеческая психика. Порой обращаешь внимание на мелочи, и только затем сознаёшь, что стряслось что-то крупное.
   Андрей заметил трещины на лобовом стекле. Они расходились лучами от одной точки и преимущественно в одну сторону - от левого верхнего угла к центру. Логинов отродясь не страдал богатым воображением, он привык видеть в вещах только вещи и ничего больше. Но сейчас не мог не подумать о том, как сильно, как страшно и как безоговорочно эти трещины напоминают очертания медузы.
   Через секунду сквозь образ медузы до сознания добрался металлический грохот, звон разбитого стекла, крик Люды и понимание того, что сам Андрей, да и вся машина, занимает теперь какое-то неправильное положение в пространстве.
   Как потом узнал Логинов, на перекрёстке в их автомобиль врезался грузовик, потерявший управление. Классика, не правда ли? Простенько и со вкусом. На водителе грузовика - ни царапины. У Андрея - сотрясение мозга и два перелома. У Люды - список на полторы страницы медкарты.
   Людмила Логинова умерла, но не сразу. Она успела услышать в машине "Скорой", как врачи констатировали выкидыш на раннем сроке беременности.
  
  4. Амина
  2035-й год
   - Да пропади ты пропадом.
   Умел Логинов произнести фразу обычным, не повышенным тоном так, что у адресата начинали трястись поджилки. А Амина и без того себя ощущала не в своей тарелке.
   - Андрей Игоревич! - Шура приобняла подругу.
   Капитан не сводил глаз с Амины. Наверное, вы уже догадались, что она была точной копией девушки со старой фотографии, когда-то взятой Андреем из квартиры Гуревич. Только волосы не распущенные, а заплетённые в нечто непонятное - змейки из некрупных косичек, "притиснутые" к голове по всему затылку.
   В кабинете воцарилась странная тишина.
   - Извините, - буркнул капитан, - я так, о своём.
   Логинов понимал лишь одно: не надо выставлять себя сумасшедшим перед сотрудниками и прессой. Да и Амина недоумевает искренне, кажется, даже испугалась, вон как глаза округлились. Нет, всё-таки не глаза, а глазищи. И когда на кого-то испуганно смотрят такими глазищами, невинными, выразительными, полными света, этот кто-то для прочих присутствующих мигом становится злодеем, незаслуженно обидевшим чистейшее создание.
   - Это я не Вам, - продолжил Андрей. - Просто вспомнил кое о чём.
   Облегчение Амины выразилось в робкой полуулыбке.
   Шура, следуя своему неизменному жизненному принципу, принялась ковать железо, пока оно было горячо.
   - Аминка очень талантливая, возьмите её к себе, не пожалеете.
   - Нам Рембрандты не нужны, - прохладно оповестил Логинов. - Главное, чтоб картинка получилась точной. Одно дело срисовать охапку гвоздик с натуры, другое - создать портрет по словесному описанию. Ты раньше таким занималась?
   - Нет, - призналась Амина с милой ужимкой. - Но я попробую, если Вы разрешите.
   "Одно лицо, одно лицо, - вертелось в голове капитана. - Похожа, как две капли воды". У него было право это утверждать. Количество часов, которые Андрей провёл, уставившись на фото Светланы, в общей сложности составляло не одни сутки. Каждая чёрточка Гуревич навечно врезалась в память Логинова.
   Вдруг эта Амина - родственница Светланы Валерьевны? Но даже самые близкие родственники, если они не близнецы, не бывают настолько схожи. Наука наконец-то освоила полномасштабное клонирование человека и грешит тайными экспериментами? Но почему клонируют математичек-самоубийц? Проще всего предположить, что Амина похожа на Светлану Валерьевну без всякой причины, говорят же, что у каждого в мире есть двойник. Но в "случайную" теорию не укладывается родимое пятно.
   - Сколько тебе лет?
   - Двадцать два.
   - Живёшь в Питере?
   - Да.
   - Родилась тоже здесь?
   - Вам не проще посмотреть её документы? - вклинилась Шура, сложив руки.
   - У меня всё с собой, - засуетилась Амина, ринулась обратно к стулу, на спинке которого висела её сумка. - Паспорт, диплом об окончании университета - свеженький, ИНН, на всякий случай свидетельство о рождении и школьный аттестат.
   Вышеперечисленное было всучено шатену.
   - Почему такое имя? - не отвязывался Логинов. - Мусульманка?
   - Вы её в терроризме подозреваете, что ли? - сильнее и сильнее удивлялась Шура.
   Удивлялась не только она, но и коллеги Логинова, и сама Амина.
   - Думаете, я планирую провести у вас теракт? - осмелилась съязвить Майская. - Прокрасться в самый главный кабинет и вусмерть затыкать начальство карандашом?
   Андрей не шелохнулся, но Амина вдруг остро прочувствовала каждый из тех пятнадцати, если не двадцати сантиметров, на которые капитан над ней возвышался. Зря она сегодня не надела обувь на каблуках. Раньше они не казались ей необходимым атрибутом, она была минимум среднего женского роста.
   - Имя мне дал рабочий, который принёс меня в Дом ребёнка. Я была младенцем, когда меня нашли, говорят, прямо-таки новорожденным. Случилось это в мае, отсюда и фамилия. - Очень неприятно излагать такие детали своей биографии перед посторонними людьми, и чувство страха уступало место праведному негодованию.
   - Где нашли? - Андрей открыл паспорт Майской. Его почти не удивило, что датой рождения значилось 18 мая 2013 года. Светлана Валерьевна покончила с собой 17-го. Дурдом, раскрой свои объятья!
   - Вы бы у неё ещё размер бюстгальтера спросили. - Шура с трудом поддерживала баланс между полушутливым тоном, обычно позволяющим не портить отношения, и чётким намёком на то, что Логинов лезет не в своё дело. - Или, как профессионал, уже сами определили, на глазок?
   Амина была благодарная за моральную подмогу, но такая поддержка грозила вогнать поддерживаемую в большую краску, нежели расспросы капитана. Что поделаешь, комплексы у Шуры отсутствовали начисто. Вдобавок, Аксёнова была старше Майской на два года, поэтому иногда позволяла себе немножко опекать соседку.
   Андрей сам понял, что перегибает палку. Для приличия он просмотрел другие документы, затем возвратил их владелице. Пока капитан раздумывал, что бы сказать, чтоб отвадить Майскую, выход из положения нашёл лейтенант Смирнов.
   - Амина, Вы оставьте Ваш номер. Сию минуту нам художник не требуется, но как только появится дело, мы Вам позвоним.
   Майская одарила светловолосого лейтенанта благодарным взглядом. Теперь ей самой не больно-то хотелось здесь работать.
  
   Некоторые полагают, будто у полиции есть досье на всех и вся, и стоит лишь нажать пару кнопок на компьютере, как перед тобой предстанет подноготная любого нужного человека. На самом деле это далеко, далеко не так. Однако вопрос с поиском информации упрощается, если в паспортном столе и городской социальной службе тебя знают и побаиваются.
   На сей раз капитан не удивился совсем, хотя повод был. Новорожденную девочку, впоследствии названную Аминой Майской, нашли, как ни дико, прямо на берегу Финского залива, недалеко от Петергофа. На следующее утро после гибели Светланы Валерьевны. Гибели ли?..
   Проблема была в том, что Логинов одинаково не верил и в мистику, и в подобные совпадения, поэтому не представлял, как реагировать. Принять бы сейчас на грудь для стабилизации внутреннего мира, но и здесь облом.
   Ещё одна странность в жизни Логинова - на него не действовало спиртное. Ну, как "не действовало"... Все побочные эффекты он испытывал в полном объеме: нарушение координации движений, похмелье, головная боль, ощущение песчаной бури во рту и т. д. Но главного, того, ради чего обычно пьют алкоголь, не было. Никакой тебе лёгкости в голове, приятного беспамятства, задорного настроения. С сигаретами похожая дребедень. И, что хуже всего, распространялось это и на лекарства, в том числе обезболивающие и снотворные. Пробовали лечить зубы без обезболивания? Андрей пробовал, за неимением выбора. Восприимчивость к алкоголю, обезболивающему и снотворному ушла, когда больше всего требовалась - после аварии, забравшей Людку. Вернее, непосредственно в момент аварии. Сколько врачи тогда ни кололи Андрею лекарства, он продолжал чувствовать всё. Всё.
  
  5. Художества
   - Витаминка, не заморачивайся. - Шура глотнула сока из высокого тонкого стакана. - Логинов - мужик со странностями.
   - Могла бы предупредить заранее, - беззлобно заметила Амина, разделываясь с шоколадным пирожным.
   Девушки сидели в кафе, недалеко от отделения. Они решили перекусить и немного поболтать, прежде чем разойтись по делам.
   - Извини, я сама не ожидала. Он обычно странный в другую сторону - иной раз молчит, как партизан, клещами слова не вытянешь. Сегодня на него нашло что-то новенькое. Между прочим, он далеко не самый главный. Можно попробовать сунуться к начальству повыше, к полковнику Бинкерееву, например, он хороший дядька, понимающий.
   - Нет уж, спасибо, - замахала руками Амина. - После твоего Логинова мне резко расхотелось в это отделение.
   - С чего Логинов вдруг стал моим? Даром такого счастья не надо, не приписывай. - Шура задумчиво облизнула губы. - Не, в принципе, он не плохой человек, просто... просто...
   - Просто хр-р-р-р! - Амина, выставив вперёд ладони с растопыренными пальцами, попыталась изобразить хищного зверя. - Смесь медведя с пиявкой.
   В сумке Майской ожил сотовый телефон. Амина достала заливающийся соловьиной трелью аппарат, поглядела на высветившийся номер.
   - Городской. - Нажала на кнопку приёма. - Слушаю.
   - Алё, - прозвучал мужской голос.
   - Слушаю, - повторила Амина, - говорите.
   - Я Вас не вижу.
   - И не увидите, у меня телефон без видеосвязи. Кто это?
   - Сергей. Смирнов. Лейтенант. Вы мне полчаса назад свой номер оставили, помните?
   Тёмные брови Амины, не тонкие, но имеющие красивую форму, чуть-чуть приблизились к переносице, выражая некоторое удивление.
   - Вернитесь, пожалуйста, - попросил лейтенант. - К нам только что привезли пострадавшую, её ограбили. Нужно составить фоторобот, но все компьютеры полетели, разом. Не то замыкание, не то вирус какой. Женщину надо поскорее отпустить, да и завтра она прийти не может, уезжает в командировку на неделю. Вот я и подумал. Вы бы вернулись, а? Набросали портретик, мы б Вам в любом случае эту работу оплатили, даже если она будет единственной.
   - Честно говоря... - Амина потеребила небольшую серёжку в правом ухе, одну из четырёх.
   - И женщина вся извелась, переживает. У неё в сумке была зарплата с премией.
   Амина выдохнула.
   - Сейчас приду.
   В жизни под одной крышей с "журналистом-криминалистом", несомненно, есть особенности. Волей-неволей Амина слышала подробности разных дел. Постепенно это притёрлось и стало восприниматься как нечто обыденное, порой даже находился повод хохотнуть. "Я ж теперь спать спокойно не могу, пока не услышу на ночь, кто кого за последнюю неделю убил, расчленил или хотя бы изнасиловал", - иногда в шутку сетовала друзьям и знакомым Майская. Но сегодня ей было не до шуток. Сегодня она столкнулась с жертвой - не изнасилования и не убийства, слава богу, но и простая кража способна принести настоящее горе, Амина в этом убедилась. Желание подшучивать как рукой сняло. Она приложила все силы, чтобы сделать максимально точный портрет. Лучшей оценкой стал отзыв пострадавшей. Заплаканная женщина взглянула на конечный результат и, отвлёкшись от переживаний, удивилась:
   - Будто фотография, один в один!
  
   У сотрудников были свои кабинеты, оборудованные прочными и полностью непрозрачными дверями, а вот общий зал для собраний по мало кому понятным соображениям снабдили множеством стеклянных вставок, эдакими окнами в стенах. Допотопные жалюзи редко смыкались вплотную, посему находящимся снаружи обычно было прекрасно видно то, что происходило внутри. В данный момент происходило нечто вроде совещания или развёрнутой оперативки.
   Сама Амина сидела в коридоре напротив отдела кадров. Она прибыла аккурат во время обеденного перерыва, пришлось устроиться поудобнее и ждать. Амина зарисовывала всякую залетающую в голову ерунду. Маленький альбом - ну или большой блокнот - она носила с собой постоянно, на случай внезапного порыва вдохновения или, как сейчас, необходимости скоротать время.
   Еженедельное совещание перетекло в стадию, на которой сотрудники разбивались на группки по узким рабочим интересам.
   - С какого перепуга она снова у нас? - Логинов дёрнул подбородком в сторону окна.
   - Её позвали к нам работать, - пояснила сержант Анна Пилипенко, умудрявшая постоянно быть в курсе всех событий отделения, - внештатно. Вы разве не знали? Она ведь при Вас на днях возвращалась, чтоб сделать портрет.
   - Про то, что возвращалась и рисовала, слышал, - недовольно проговорил Андрей, - в подробности не вникал.
   - Она намалевала физиономию всего за десять минут! Быстрее, чем на компьютере составляют. И пострадавшая клялась, что портрет точный до последней чёрточки. Полковник Бинкереев был рядом, оценил.
   Логинов предпочёл не задумываться об Амине, а возобновить обсуждение другого дела:
   - Как Настя Каревская?
   - Без изменений, состояние стабильно-тяжелое, в себя до сих пор не приходила, врачи говорят, что, может, уже и не придёт.
   - Охрану к палате приставили?
   - Н-н-нет. - Пилипенко невольно поёжилась. Предстоящая реакция Логинова сержанта заранее настораживала. - Сказали, нет свободных людей.
   Амина не слышала, что именно говорил Логинов. Без слов было ясно, что капитан кого-то заочно распекает, столь активно, что опасливо косятся все окружающие коллеги.
   Что Амину смущало в предстоящих трудах на благо правопорядка, так это Логинов. Похоже, капитан её невзлюбил сразу, всерьёз и непонятно почему. Не дай бог, продолжит интересоваться ею в той же оскорбительной манере, а то и зайдёт дальше. Этот персонаж не мог не пугать. Сами попробуйте не бояться, общаясь с человеком, который постоянно держится так, будто планирует убийство, причём ваше. Логинов даже со спины выглядел опасным, он был угрожающе мощным. (Изначально природа не наградила Андрея выдающимися данными, разве что на рост не поскупилась, хотя о мировом рекорде речь не шла. Однако работа полицейского - та ещё нервотрёпка, и иногда нужно заставить себя отключиться, любой ценой, попросту чтобы не рехнуться. И у Логинова, невосприимчивого ко всем снотворным, оставался единственный выход - физические нагрузки. Приходилось выматываться, порой до полуобморочного состояния, чтоб нормально заснуть. К его услугам был спортзал при отделении, боксёрская груша в квартире, а также все общедоступные места, годящиеся для пробежек.)
   С другой стороны, один мрачно настроенный сотрудник не повод отказываться от работы в полиции, ведь соответствующая запись в трудовой книжке не станет лишней; все кругом твердят, что жизнь быстро проходит, что пенсия подкрадывается незаметно и надо заранее думать о будущем.
   Увлекшись размышлениями и рисованием, Амина не заметила, как совещание закончилось. Полицейские начали расходиться из зала кто куда. Вернулась с обеда кадровик, она и Логинов приблизились к Амине одновременно с разных сторон, при этом капитан не собирался останавливаться, да пришлось, чтоб не вклиниваться со всего размаху в мини-толпу коллег, спонтанно образовавшуюся посреди коридора.
   - К нам? - осведомилась кадровик.
   - Так точно. - Амина поднялась, накидывая на плечо сумку и одновременно пытаясь достать из этой сумки документы.
   В результате манёвров альбомчик вывалился из рук и в раскрытом виде упал на пол. Карандаш тоже упал, но не привлёк столько внимания.
   Картинки представляли собой карикатуры, и безошибочно угадывалось, с кого срисовано главное действующее лицо. На первом листе красовался Логинов, презрительно щурящийся, с клыками и загнутыми рожками, сурово сложивший руки. Центральным персонажем второй картинки также являлся капитан, стоящий посреди комнаты, все остальные обитатели которой в ужасе разбегались от Андрея по углам, а один, то есть одна (прослеживалось явное сходство с Пилипенко) вовсе обосновалась на люстре, вцепившись в ту руками и ногами.
   Зрение у Логинова было завидное, ему не понадобилось наклоняться, чтоб разглядеть художества. Амина рванулась поднимать своё творчество, кадровик деликатно прикрыла рот ладонью. Выпрямляясь и прижимая злосчастный альбомчик к груди, Амина встретилась взглядом с капитаном. Его левая бровь дрогнула, приподнявшись на парочку миллиметров, после чего капитан зашагал дальше.
   - А внештатникам полагается медицинская страховка? - справилась Амина у работницы отдела кадров.
  
   - Он меня убьёт, чует моя печёнка, - тихонько паниковала Майская, в то время как слушатель и собеседник сопел, приседая, вставая, снова приседая. - Подстроит несчастный случай, сведёт с каким-нибудь маньяком или тупо пристрелит.
   Шура была из тех, кто скорее пропустит ужин, чем фитнес-тренировку. А поскольку сегодня занятие в спортклубе отменили, она принялась упражняться дома, на коврике в своей комнате. Что ничуть не мешало слушать подругу.
   - Тебя правда так пугает Логинов? - Журналистка улеглась на живот, завела руки за спину, вытянула и приподняла ноги. Постаралась застыть в этой позе на максимально возможное количество времени.
   - Да я его боюсь до полусмерти! - Чтоб не вести беседу сверху вниз, Амина тоже легла на пол, лицом к соседке, и подперла щёку рукой.
   Майская некогда тоже увлекалась фитнесом, но была слишком неорганизованной, чтобы долго заниматься чем-то одним. Единственным постоянным её увлечением являлось рисование, написание картин, впрочем, правильнее окрестить это призванием. Она регулярно бралась за что-нибудь новое, а когда достигала определённых успехов, охладевала и переключалась на другое занятие. В физической подготовке Амина безоговорочно уступала тренированной, подтянутой Шуре с её, Шуриной, точёной фигуркой, которая сделала бы честь любому подиуму. Вместе с тем Амина сама могла похвастать стройностью, не спортивной и не модельной, а обычной, но приятной. Было в её облике нечто мягкое, аккуратное. Поэтому Амину часто воспринимали как миниатюрную девушку, хотя роста она была не меньше среднего - 171 сантиметр (специально измерила после первой встречи с Логиновым); окружающие упорно видели в ней хрупкое и беззащитное создание. Она и Шура были одинаковой "высоты"; обе брюнетки, только Амина - не такая жгучая, как подруга. Аксёнова имела более яркую внешность, это объективное утверждение; одни только лунно-зеленоватые глаза с роскошными смоляными ресницами чего стоили. Однако и Майскую вряд ли назвали бы бледной поганкой. Она не была сногсшибательной красавицей, но её всегда запоминали.
   - Не волнуйся. - Шура сосредоточенно держала плечи на нужном уровне. - Пускай Логинов суров, как дух капитализма, ты, по крайней мере, примерно представляешь, чего от него ждать. Или считаешь, что представляешь, не суть дела. Главное, что он не застанет тебя врасплох. Гораздо хуже, когда человек кажется такой ути-путей, смотришь на него и думаешь: ангел небесный, не иначе; а потом он оказывается редкостной сволочью, и обнаруживается это в самый неподходящий момент. - Она перевела дух, упрямо не давая расслабиться мышцам. - А справедливости ради скажу, что Логинов ни в чём по-настоящему плохом мною замечен не был. Да, он может рявкнуть, накричать, послать, но работу свою выполняет старательно и честно. У меня иногда такое ощущение, что кроме неё у Андрея Игоревича ничего и нет. Если на тебя когда-нибудь нападут хулиганы, от всей души желаю, чтоб рядом оказался Логинов.
   - И помог хулиганам?
   - Помогать им он не станет, а тебя защитить сможет, за ним как за каменной стеной.
   - Ты-то откуда знаешь?
   - Однажды ездила в рейд с его группой, рейд прошёл не очень безмятежно. - Журналистка мерно выдохнула и опустила конечности. - Тебя никто не заставляет при виде Логинова восторженно визжать, как фанатка Джастина Бибера. Главное помни, что Андрей не начинает первым, не задевай его, и он тебя пальцем не тронет.
   Будто Амина любила скандалить и ссориться. Она была мирной, как коала.
   - Кто такой Джастин Бибер?
   Шура перевернулась на спину, заложила руки за голову.
   - Предпоследний муж Пугачёвой. Помоги, придержи мне ноги.
   Амина переползла в другую сторону и присела, зафиксировав щиколотки подруги.
   - Какой у тебя. Планируется график. Работы? - на подъёмах выговорила Шура, добросовестно качая пресс.
   - Договорились, что мне будут звонить, когда я понадоблюсь.
   Шура не могла не переиначить:
   - То есть ты будешь девочкой по вызову у полицейских? - Она хихикнула.
   - Типа того. - На Шуркин юмор обижаться бесполезно. - Альбом и карандаши я уже оставила у секретаря, чтоб всякий раз не мчаться за ними домой, прежде чем ехать в отделение.
   - Подработка нормально совместится. С работой в садике? Ты обговорила?
   - Я сразу предупредила, что работаю воспитателем, в отделении не возражали. В конце-то концов, я только дополняю компьютерных художников, если что, они без меня обойдутся. Сомневаюсь, что меня будут часто вызывать.
   - Поживём - увидим. - Шура сосредоточилась на прессе. - Витаминка, ты считаешь?
   - Я думала, ты считаешь.
  
  6. Я не сдурела, я вообще такая
   Лето подходило к концу.
   Амина появлялась в отделении один-два раза в неделю и сама по возможности избегала встреч с Логиновым. Всё же было несколько столкновений, несколько брошенных фраз. Вдобавок, Андрей видел, как Амина общалась с другими. И сделал вывод: эта девица - ненормальная. По глубокому убеждению Логинова, лишь ненормальный в нашем мире может всегда быть в хорошем настроении.
   - С чего твоя подруга такая радостная? - при случае осведомился Логинов у Шуры.
   - Она всегда радостная, у неё и спрашивайте, с чего. Есть фраза-прикол: "Я не сдурела, я вообще такая". Точно про Витаминку.
   - Витаминку?
   - Это что-то вроде ласкового прозвища, ещё с детства, насколько понимаю. Как Ленка-Пенка, только Аминка-Витаминка. У нашего побитого банкира в детстве наверняка тоже было прозвище, давайте к нему вернёмся. Не к прозвищу, к банкиру. Уже есть подозреваемые?
   Удивительно, как Амина влияла на других. В её присутствии люди становились мягче, им неудобно было грубить, когда на них смотрели глазами, в которых, казалось, сосредоточилась детская вера всего мира. И полицейские, и даже уголовники при Амине стеснялись нецензурно выражаться. "Да пошёл ты в ж... - однажды высказывал лейтенанту Смирнову один гражданин, бывший частым гостем в полиции. Но тут приметил Амину, мышкой замершую в уголке. - ...В ЖЭК! Тьфу!"
   На работу Амина обычно не приходила, а прибегала, почти опаздывая. Забавно было наблюдать, как она мчится по улице, маневрируя между прохожими, то оглядываясь, то смотря на наручные часы.
   Логинов, наконец, разобрался с цветом глаз Майской. Глазищи были серыми, с серебристым, иногда золотистым отливом. Но кроме того глаза были зеркальными и впитывали основной цвет окружающей обстановки: в аллее они казались зеленоватыми, в комнате с синими стенами - голубоватыми, возле кирпичного здания - почти карими. Даже без густых длинных ресниц и переизбытка туши очи Майской привлекали внимание в девяти случаях из десяти. В остальном её лицо нельзя было назвать особенным. Узковатая овальная форма, светлая матовая кожа, довольно аккуратный прямой нос, маленький рот, полные губы; не совсем классический подбородок, острый и выдающийся вперёд малость сильнее, чем диктуют идеалы. Не безупречная, но симпатичная мордашка.
   При каждой встрече капитан вольно и невольно сравнивал Амину со Светланой Валерьевной, даже принёс на работу фотографию Гуревич, для полной наглядности. Как-то Андрей застал Амину в той же позе, что на снимке: она сидела и, подпирая ладонью щёку, задумчиво смотрела наверх. Идеальное сходство лиц подтвердилось. Правда, вживую взгляд был загадочнее. Он был мечтательным, но по пробуй пойми, о чём замечталась Майская: не то представляет себе райские кущи, не то прикидывает, чем можно было бы дополнить список пыток средневековой инквизиции. Помимо образа на фотографии существовал и другой образ - в памяти Андрея; пусть там речь шла о пожилой женщине, зато можно сравнить не только лицо, но походку, жесты, поведение.
   Светлана Валерьевна часто улыбалась и никогда не смеялась, во всяком случае, при учениках. Да и улыбка была вежливая, формальная, глаза оставались спокойными. У Амины глаза вечно сияли, она постоянно ходила с таким видом, будто вдруг узнала, что стала единственной наследницей престарелого миллиардера. А уж хохотала над любой мелочью. И окружающих заражала своим весельем.
   - Прекрати меня смешить! - однажды услышал Андрей у входа в приёмную перед кабинетом полковника. Эти слова секретарши, перемешанные со сдавленным хихиканьем, предназначались Амине. Не то у Майской было настоящее дело, не то она забежала поболтать, что случалось нередко. - Начальник за дверью, он услышит гогот.
   - А ты скажи, что проводишь научный эксперимент: какой вид гогота привлекает современного начальника, - предложила Амина. - И добавь: "Не только современного, но и мужественного, сильного, демократичного и симпатичного".
   - Пожалуй, так я себе даже премию заработаю.
   - Вот-вот. Я ж плохого не посоветую.
   Вместе с тем, Амина умела не только веселиться. Она не скрывала и не стеснялась других своих эмоций. Нередко она, слушая рассказы пострадавших, и сама плакала. А уж после беседы с Настей Каревской разревелась на всю катушку, едва выйдя из палаты. Настя Каревская была семнадцатилетней первокурсницей. Возвращалась домой с дискотеки, решила поймать попутку. Поймала. Девушку нашли через два дня в лесу, едва живую. Не просто избитую и изнасилованную, а ещё исполосованную ножом; с обкорнанными волосами. Как она выжила, не понимали ни полицейские, ни врачи. Вопреки неутешительным прогнозам подросток пришла в себя. При всякой попытке составить фоторобот на ноутбуке Настя ударялась в слёзы и в истерику. Смотреть на экран, подбирать варианты, видеть нарастающее сходство, постепенно вырисовывающееся лицо своего мучителя - всё это было выше сил пострадавшей. После нескольких неудачных попыток Логинов сам предложил вызвать художника. Когда Амина закончила, её колотило не слабее, чем пациентку. Майская дрожащей рукой всучила Логинову альбомный лист, отошла к противоположной стене, прислонилась спиной и опустилась на корточки.
   - Аминка, - сочувственно цокнул языком Смирнов и примостился рядом. Он не знал, что говорить.
   - Как люди могут быть такими? - Амина произнесла это совсем тихо, но Логинов услышал. Он внимательно вглядывался в её лицо. - Как можно получать удовольствие, делая кому-то больно? Не понимаю.
   Она и правда не понимала, тут не было притворства. Амине сроду бы не пришло в голову причинить кому-то вред и боль для собственного удовольствия. Светлане Валерьевне тоже.
   - Люди бывают разные. - Серёжа негромко выдохнул. - Некоторых и людьми-то не назовёшь.
  
   - Тук-тук. - Из-за приоткрывшейся двери высунулась мордашка Амины. - Здравствуйте.
   Логинов не соизволил отвлечься от компьютера. На самом деле, капитан печатал бесполезные сведенья, заполняя бесполезные стандартные формы, ища повод подольше задержаться на работе; порой случались дни, когда особенно не хотелось возвращаться в пустую квартиру. За окном вечер загустевал, превращаясь в ночь. Единственным источником света в кабинете, помимо монитора, была лампа на письменном столе.
   - Я занят.
   - Я вижу.
   Нахмурившись, он таки посмотрел на Амину. Чисто внешне Андрей не казался страшным. Он всегда был пострижен, не зарастал бородой и даже щетиной. Зато взгляд с лихвой давал понять: к Логинову лучше лишний раз не соваться.
   - Ну, чего тебе?
   - Я сегодня проставляюсь - только что получила постоянный пластиковый пропуск.
   - Поздравляю. - Палачи на эшафоте и то говорят любезнее. - Смирнов меня уже звал, я отказался.
   - Он передал. - Набравшись смелости, Амина переместилась в кабинет целиком. В руке она держала блюдо с куском выпечки. - Поэтому я решила занести Вам тортик.
   Крайне осторожно Амина подошла к рабочему столу капитана, поставила блюдце и отшагнула в сторонку. Логинов наблюдал насмешливо, но добрее от того не становился.
   - А это что? - он указал за задний карман её джинсов.
   - Это? - Амина положила ладонь на мини-фляжку, торчащую из кармана. - По-моему, коньяк. Или ликёр, я не разбираюсь. Фляжка не моя, я отобрала её у... - Она запнулась. Не хотела ябедничать. - У одного из ваших.
   - Капитан Федулов опять начал разгоняться за столом?
   Амина покивала.
   - Я конфисковала, от греха подальше, всё-таки рядом ножи, вилки.
   - Федулов не буйный, даже во хмелю.
   "Успокоили", - чуть было не ухмыльнулась Амина. Чтоб скрыть несостоявшуюся реплику, она склонила голову, заправила за ухо воображаемый локон, звякнув монетками на одном из браслетов, опутывающих левую руку.
   Ещё одно отличие Майской от Гуревич заключалось в стиле. Конечно, не надо забывать о разнице в возрасте, но Андрей, как ни старался, не мог представить, чтоб Светлана Валерьевна даже в двадцать лет надела то, в чём преспокойно расхаживала Амина. Майская обожала яркие цвета, носила и короткие платья, и майки со штанами, и куртки. Преподавательница предпочитала строгие тона и не менее строгие покрои. Дело было не столько в одежде, сколько в украшениях или, выражаясь языком моды, аксессуарах. Максимум, что позволяла себе Светлана, это тонкая золотая цепочка в добавление к маленьким серьгам и изящным наручным часам. Амина вешала на себя чуть ли всё, что попадалось под руку, особенно любя разнообразные браслеты. О четырёх серёжках в одном ухе и пяти в другом стоит умолчать отдельно. Ну и навряд ли Светлана Валерьевна куда-нибудь бы пошла в официальном чёрном пиджаке, узкой чёрной юбке и кислотно-розовых гетрах под цвет балеток.
   - Я верну ему флягу сразу после застолья, - пообещала виновница маленького праздника, творившегося в соседнем помещении.
   - Давай её сюда.
   Амина не стала спорить. Но после выполнения просьбы поинтересовалась:
   - Зачем?
   - Ты всегда сначала делаешь, а потом спрашиваешь "зачем"? - Логинов стукнул кулаком по корпусу компьютера, которому вздумалось чересчур сильно загудеть.
   - Часто, - вздрогнув от удара, призналась Амина.
   - Не стесняйся. Иногда "Зачем?" может стоить жизни. Крикнут тебе: "Ложись", а ты сначала спросишь, зачем, и всё - словила пулю.
   - Никогда об этом не думала, но Вы, наверное, правы.
   Андрей опять ударил по компьютеру, Амина опять вздрогнула.
   - Чего ты сюда пришла, такая пугливая? - Губы Логинова скривились, почти достигнув стадии улыбки.
   Амина свои губы немного выпятила, это было не жеманство, а признак смущения, приправленного слабым озорством.
   - Я ведь сладкоежка, - начала она, засунув ладони в задние карманы и поводя плечами, - и меня гложет мысль о том, что в соседнем кабинете кто-то томится без тортика.
   - Даже если этот кто-то - я?
   - Даже если Вы. - Она сделала вдох поглубже. - За что Вы меня так не любите?
   - Не льсти себе, я всех не люблю.
   - Правда? Мне кажется, меня Вы не любите как-то особенно.
   - Я сказал: не льсти себе. - Он открыл фляжку и сделал демонстративный крупный глоток.
   Всё-таки коньяк и недурной. Спиртное обожгло рот, затем горло - обычная прелюдия, для Логинова давно ничем не заканчивающаяся.
   Амина подумала, что сейчас самое время откланяться.
   - Майская! - внезапно воскликнул Андрей, когда она подступила к двери. - Стоять! Подойди.
   Удивлённая Амина вернулась к столу.
   - А теперь выйди за дверь и через пять секунд вернись обратно, - скомандовал капитан.
   Само собой, у Амины возникло несколько вопросов, однако озвучивать их она не осмелилась и выполнила странную команду.
   - Что это было? - после отважилась на вопрос Майская.
   - Эксперимент. - Вдаваться в подробности Андрей не собирался.
   После глотка спиртного он почувствовал не только вкус коньяка, но и то, как этот коньяк приятно согревает изнутри, расслабляет. Спустя три секунды напиток плавно ударил в голову. Едва Амина отошла, это прекратилось; но возобновилось, стоило Майской снова оказаться рядом с капитаном, оба раза.
   - Какой? - не дождавшись подробностей, полюбопытствовала тихо обалдевающая Амина.
   - Неважно.
   - Он хотя бы успешно прошёл?
   - Нормально.
   - Вы наблюдаетесь у врача? Серьёзно, такие как Вы должны состоять на учёте.
   - Что-то ты осмелела. Тоже пригубила из фляжки?
   - Я не присасываюсь к спиртному при первой возможности. - Амина слишком поздно поняла, что это могло сойти за издевательский упрёк, и спешно объяснила: - Вообще практически не пью.
   - Из трезвенников, значит? - Логинов передвинул закрытую фляжку в самый дальний угол стола. Хоть коньяк оставил хорошее ощущение, которое организм был не прочь повторить и усилить, Андрей предпочёл воздержаться от продолжения. Мало ли, чего от себя можно ожидать, если налечь на спиртное после стольких лет вынужденной трезвости.
   - Экономлю деньги. Между мной трезвой и мной пьяной никакой разницы, все друзья так говорят. А если нет разницы, зачем платить больше? - Амина не понимала, почему до сих пор не пустилась в бегство. Видимо, энергия, предназначающаяся ногам, каким-то образом перекинулась на язык. - Вы тортик-то ешьте.
   - Спасибо, - убийственно благодарно выдавил Логинов. - Я не люблю сладкое.
   - А что любите?
   - Мясо. Особенно филе молодых художников-внештатников.
   - Я не удивлена. Только стесняюсь спросить, что подразумевается под филе.
   - Майская, - Андрей повернулся и крайне проникновенно бросил взор на собеседницу, - уйди с глаз долой. - Его кулак в очередной раз опустился на компьютерную коробку, внутри которой что-то вновь загудело подобно идущему на взлёт боингу.
   - Может, там стартёр барахлит? - предположила Амина, разворачиваясь.
   - Нет, просто залили плохой бензин.
   Амина оглянулась на капитана.
   - Ох, - без всякой иронии и уж тем паче издёвки, с неподдельным удивлением произнесла она, - у нас есть чувство юмора?
   - У нас его навалом.
   - И почему мы им редко пользуемся?
   Андрей еле заметно сузил глаза, в вечерней обстановке казавшиеся беспросветно чёрными.
   - Ты всё-таки прикладывалась к фляжке?
   - Сделала один глоточек по пути сюда. Максимум два.
   - Я впрямь такой страшный?
   - После трёх глотков коньяка - нет.
  
  7. Игра теней
   Отдел, в котором работал Андрей, не занимался расследованием убийств, специализировался на ограблениях, драках, тяжких телесных повреждениях, иногда на похищениях. Но так вышло, что Логинов оказался ближе всех к месту инцидента, его попросили подъехать и помочь разобраться, кого вызывать - криминалистов или просто бригаду из морга.
   Поздний вечер крепко держал город в смоляных объятьях, но даже в глухом закоулке пара фонарей вгрызалась в эту смоль и отвоевывала небольшой кусочек пространства.
   Подле лежащего на асфальте женского тела собрались люди в количестве, не дотягивающем до определения "толпа".
   - Кто вызвал полицию? - привычно осведомился Логинов, подойдя к трупу и присаживаясь на корточки.
   - Я, - откликнулся сзади щуплый мужичок с фингалом под глазом.
   - Что случилось?
   Необязательно было не спрашивать. Андрей многое повидал, и нынешнее зрелище не было хуже всего того, что капитану доводилось наблюдать по долгу службы прежде. Однако такие "картины" неизменно вызывали у Андрея отвращение, смешанное с недоумением и жалостью.
   Определить возраст женщины на глаз не представлялось возможным, ей могло быть хоть двадцать, хоть пятьдесят лет. Лицо - один сплошной отёк, есть два-три синяка, но не они стали причиной опухлости. Такие физиономии, как правило, принадлежат беспробудным алкоголикам или любителям отдельных видов наркоты. С пухлым лицом не сочеталось худое, иссохшее туловище, тощие руки, неестественно тонкая шея, костлявые ноги - и всё это покрыто вздувшимися венами. Казалось, голова и тело принадлежат разным людям и оказались вместе по нелепой случайности. Одежда была дешёвой, ни одна деталь гардероба не соответствовала другой. Речь не о том, что цвет сумочки не гармонировал с цветом туфель, а о том, что вместе с короткой, обтрёпанной по краям юбкой на женщине были надеты кроссовки с шерстяными носками, растянутый тонкий свитер в катышках и нелепые красные бусы.
   - Откуда я знаю? - пожал плечами мужичок. - Иду себе, никого не трогаю, смотрю - эта лежит. Я ей: "Ты чего тут делаешь? Ты живая вообще?", а она ни-ни. Я в неё ботинком потыкал, а она опять не колышется. Ну, думаю, всё, отбросила копыта.
   Придётся вызвать криминалистов. Судя по всему, смерть не совсем естественная, хотя и не насильственная. Видимо, передозировка какой-то дряни. Кстати о дряни. Только так и можно было назвать то... э-э-э, что-то, что струйкой вытекло изо рта женщины, а ныне представляло собой полузасохший след на щеке, подбородке и частично на волосах.
   Андрей отошёл, чтоб позвонить коллегам. Разговаривая по телефону, он продолжал глядеть на безжизненное тело, с этой позиции оно вырисовывалось не хуже, чем вблизи. Наверное, потому что находилось прямо в круге света от близстоящего фонаря. Вернее, это не столько круг, сколько овал. Если ещё вернее, то неправильный овал, какой-то драный понизу, если принять за низ ту часть, что была ближе к Андрею. Да и бока не такие уж ровные, тоже обкромсаны уличными тенями. В целом напоминает...
   Капитан захлопнул телефон, не договорив до конца. Подбежал к телу, опять присел. Склонился над лицом женщины, напрягая и зрение, и память.
   - Чего-то не так? - насторожилась одна из зрительниц, бдительная пожилая тётенька. - Эта девка хоть не заразная?
   - Она не девка, - прошипел Логинов таким тоном, что у тётеньки перед глазами пронеслась вся жизнь. - Её звали Вера.
   - Вы её знаете? - оживился мужчина с фингалом. - Арестовывали раньше?
   Андрей покачал головой, плотнее сжав челюсти.
   - Она была моей одноклассницей.
  
   Рабочий кабинет сейчас виделся Андрею особенно унылым. Робко заглядывающие в окно ранние лучики солнца не скрашивали обстановку.
   Не получалось перестать думать о Вере. Вот и её уже нет. Как Люды, как Димы. Выходит, очередь за Андреем и Никитой. Интересно, где сейчас Синяев?
   В Логинове не было ни капли суеверия, он считал стопроцентной дребеденью приметы, сновидения, не верил в колдовство и проклятия. То, что происходило с их пятёркой, Андрей не назвал бы проклятием, но здесь, несомненно, была система. Наверное, работал механизм вселенского уравновешивания. Или правосудия? Восстановления справедливости?
   - Доброе утро.
   Андрей обернулся настолько быстро, что Амина отпрянула и чуть не ударилась затылком о дверь.
   Майская была последним человеком, которого Андрею сейчас хотелось бы видеть. Нет, не так. Майская была тем человеком, которого Андрею сейчас не надо было видеть ни при каких обстоятельствах.
   Она стояла и приветливо улыбалась, барабаня пальчиками по забранным назад волосам.
   - Решила зайти, поздороваться. Как у Вас дела?
   Справедливость? Справедливость?! Дудки! С чего тут говорить о справедливости, если Светлана - и плевать, каким именем она теперь зовётся! - в итоге жива, здорова и вдобавок молода, а Димки, Верки и Людки нет, они умерли! Умерли, страдая перед смертью не один день, не один год. У самого Андрея жизнь пошла под откос! А эта... эта тварь стоит, смотрит на него и сверкает своей фирменной беспечной улыбкой. Вот кого надо называть девкой. Бестолковой, бесполезной, бездумной девкой!
   Часть мозга, сохранившая способность рационально мыслить, заставила Андрея процедить:
   - Пошла вон.
   Глаза Амины сделались больше обычного, округлившись.
   - Чего это Вы с самого утра в таком настроении?
   Дура, не представляет, какой опасности сама себя подвергает. Логинов сжал кулаки.
   - Я сказал: пошла вон. Больше повторять не буду.
   Амина обиженно поджала губы, растерянно заморгала. И совсем по-детски прохныкала:
   - Ну чего Вы, а? Я же Вам ничего плохого не сделала. - Ещё немного, и из зеркальных глаз польются слёзы, блики вокруг зрачков уже подрагивают.
   - Просто уйди, - отчеканил Андрей.
   - Ладно-ладно. - Амина положила руку на грудь, на секунду прислушавшись к самой себе. - Но если Вам нехорошо, если захотите поговорить, обращайтесь. Я умею слушать.
   - Слушать-то умеешь, но не слышишь! - взревел Логинов. - Уйди, дура!
   - Сам дурак, - без обиды хмыкнула Амина. Потом хмыкнула ещё раз.
   Она кашлянула.
   Андрей очень отчётливо услышал, как на пол что-то капнуло.
   Амина ошарашенно провела рукой по волосам, которые оказались мокрыми. Не влажными, а именно мокрыми, сплошь. Как и одежда.
   Вода катилась с неё щедрыми струями.
   - Что эт...?.. - слова оборвались, обернувшись каркающе-булькающим звуком. Вода потекла изо рта и носа Амины.
   Амина откашливалась, но влаги не становилось меньше. Она начала захлёбываться.
   - Эй, ты что? - Ничего умнее не придумалось. Логинов схватил Амину за плечи, будто от этого ей полегчает.
   - По... пом... - Глазищи были переполнены ужасом. - Помог... ите... - Амина покачнулась.
   Она бы упала на пол, не подхвати её Андрей.
   - Сюда! - заорал Логинов, сам не понимая, к кому обращается. Да какая разница? Главное, чтоб кто-нибудь появился. - Живо!!!
   Девушка в его руках продолжала захлёбываться. Билась в судорогах. Андрей наклонил её лицом вниз, надеясь, что это поможет.
   - Вызывайте медиков! - рявкнул Логинов сотрудникам, высунувшимся из-за открывшейся двери. - И поскорее!
   - А что?.. - начала сержант Пилипенко, но сама поняла, что тут не до вопросов.
   Пока одни полицейские понеслись за врачами, другие обступили Андрея и Амину.
   - Откуда берётся вода?
   Отличный вопрос. Замечательный. Десять баллов из десяти.
   Амина безвольно повисла на руках капитана, попытки откашляться почти сошли на нет, уступив место жуткому влажному хрипу.
   - Мне страшно, - тихо-тихо протянула Амина, голос разбавлялся клокотанием в горле. Она не поднимала голову, намокшие пряди свисали, подобно сосулькам, закрывая лицо.
   Её страх Андрей чувствовал кожей. Когда ты так близко к человеку, находящемуся в состоянии крайнего ужаса, ты не можешь ничего не ощутить.
   - Главное, не глотай воду. - Это лучше, чем избитое, бесполезное и глупое "Всё хорошо".
   - Мне страшно. - Амина мотнула головой, устремляя взгляд на Логинова. Он увидел не Майскую, а Гуревич. Пожилую женщину с синеватой кожей. С растекающейся тушью, которая была размазана по векам и щекам вперемешку с косметическими тенями. - Ты хоть представляешь, как мне было страшно?
   Если б перед ним оказалась открытая пробирка со спорами сибирской язвы, Андрей и то не сумел бы отшатнуться быстрее. Он отпустил Гуревич и вскочил, отбрасывая одеяло.
   В квартире было темно. В его квартире, той самой, где он периодически спал, а, значит, формально жил. О, так вот что это такое - проснуться в холодном поту.
  
   Он не хотел видеть Майскую. Отчасти потому, что не знал, как поведёт себя при встрече. Вдруг впрямь сорвётся? Но Амину о его сомнениях никто не предупредил, поэтому она снова сунулась в жизнь Андрея, не дав ему времени на моральную подготовку. Точнее, не сунулась, а въехала. На роликовых коньках.
   Логинов благоразумно отошёл, когда из-за угла фойе с писком: "Тормоза отказали!" возникла Амина. Она пронеслась на приличной скорости, размахивая руками, неумело сгибая ноги. Андрей схватил её за капюшон спортивной ветровки, прервав "поездку" и, бесспорно, спася от травм нескольких человек, в том числе саму Амину.
   - Здравствуйте, - обезоруживающе безобидно улыбнулась Майская.
   Андрей предпочёл опустить формальности.
   - Почему на роликах?
   - В чём была, когда вызвали, в том и приехала. Я как раз училась кататься на этих штуках. На обычных-то коньках я уже умею, хотя в процессе обучения, конечно, не раз поцеловалась со льдом. Сейчас решила осваивать роликовые коньки.
   - И поцеловаться с асфальтом? Как ты в этом поднялась по ступенькам?
   - Сама не знаю. Раз уж мы с Вами так мило разговорились, Вы не подтолкнёте меня в сторону четырнадцатого кабинета?
   - Да без проблем. - Андрей отпустил капюшон, резво развернул Амину и придал ускорение в наиболее безлюдном направлении.
   - Спасибо, капитан!
   - Держись за стенку, - посоветовал Андрей вслед.
   Открылась дверь кабинета ? 19.
   Бам-с!
   - Товарищ майор, простите! Я Вас сильно ушибла?
   - Ничего. А почему ты...
   - Училась кататься, когда сюда вызвали.
   - Тебе куда?
   - В четырнадцатый.
   - Давай докачу.
   - Что Вы, неудобно как-то.
   - Брось ты. Мне нетрудно, и безопаснее выйдет.
   - Спасибо.
   Андрей ухмыльнулся. Ухмылка очень быстро исчезла под натиском невесёлой задумчивости.
   Капитан понял, что в Амине есть один очень серьёзный недостаток, а именно - наяву у Логинова не получается на неё злиться.
  
  8. Обычное дело
   - Есть что-нибудь интересненькое? - Катя, заместитель редактора, склонилась и через плечо Шуры посмотрела на компьютерный монитор.
   - Не-а, - опечалила Аксёнова, изучающая крупные новости в поисках подходящей темы для еженедельного уличного опроса - чего-то животрепещущего и в то же время не провокационного, вместе с тем не оставляющего равнодушным ни студента, ни пенсионера. - Ничего особо нового. В Москве опять разгоняют натурал-парад. Остаётся неделя до вручения международной премии в области ораторского искусства имени Виктора Степановича Черномырдина. Николай Валуев, по прогнозам, в пятый раз станет чемпионом мира по шахматам.
   - А из международных тем?
   - США заявили, что сомневаются в демократичности норвежского правительства. Норвежское правительство в ответ заявило, что сомневается в адекватности США.
   - Н-да, не вовремя норвежцы откопали у себя эти новые залежи нефти. Как найдёшь что-нибудь годящееся, скажешь мне и пойдёшь на опрос. - Светловолосая женщина выпрямилась.
   - Кать, подожди. - Шура развернулась, обхватив рукой спинку стула. - Утром мне звонил дядька, порывался подкинуть тему.
   - Что за дядька? - В глазах Кати вспыхнула извечная надежда журналиста-редактора на то, что очередная ерундовина (а читатели по ерундовым вопросам звонят куда чаще, чем по серьёзным) таки окажется чем-то стоящим.
   - Не представился.
   - Пф. - Без того не великого энтузиазма резко убавилось. - И чего хотел?
   - Сказал, что работает в строительной компании. Мол, начальство ворует, не докупает нужных стройматериалов.
   Катя поразмыслила.
   - Значит, не представился? И контактных данных не оставил?
   - Никаких.
   Интересно, о чём люди в таких ситуациях думают, на что надеются? Позвонили, нажаловались на кого-то и считают, что журналисты побегут разбираться, напишут статью или снимут репортаж, и проблема решится? Да, корреспондент может попытаться разобраться, но ему нужно на кого-то ссылаться. Не может он начать статью словами: "На прошлой неделе мне внезапно взбрело в голову проверить, как обстоят дела в строительной сфере нашего славного города". Хотя, "Нам позвонил читатель и сообщил, что..." тоже не лучшее начало. Однако если есть реальный персонаж, история существенно выигрывает.
   - Тогда о чём говорить? - вздохнула Катя. - Нет, если хочешь, можешь попробовать, только...
   - "СинНСтройГрупп".
   - А? - Катя хлопнула ресницами.
   - Строительством занимается "СинНСтройГрупп".
   - То есть, это их начальство ворует?
   - Если верить нашему телефонному анониму.
   Блондинка потёрла переносицу.
   - Фирма-то крупная.
   - И известная, - добавила Шура.
   Бывают серьёзнейшие предприятия, которые не обращают на прессу внимания, пока та окончательно не перейдёт границы. А бывают предприятия, которые за одно неосторожное слово вцепятся мёртвой хваткой и не успокоятся, пока не уничтожат обидчика. "СинНСтройГрупп" относилась ко второй категории. Что может им противопоставить небольшое интернет-издание?
   - Воруют и пусть воруют, - сердито махнула рукой Катя. - Обычное дело.
   - Он говорил, что воруют из проекта "Дом Д".
   Старшая по должности вновь опешила. "Дом Д" обсуждали уже несколько лет, само строительство шло полным ходом с конца прошлого года. Это был федеральный проект. Или муниципальный - ответственные за него организации периодически менялись. Однажды в чью-то высокопоставленную голову пришла идея поселить под одной крышей все социальные службы, благотворительные организации, фонды помощи, группы поддержки и прочие человеколюбивые объединения Санкт-Петербурга. Зачем - загадка. Чтоб люди по любому вопросу вынуждены были ехать в центр города? Но кто-то решил, что так будет удобнее, и решение утвердили. За будущим колоссальным по размеру зданием в народе быстро закрепилось полуироническое прозвище "Дом Добра", эволюционировавшее в "Дом Д". Предполагалось, что, когда здание сделают, будут миллионы посещений в год. "СинНСтройГрупп" выиграла тендер на строительство, финансируемое и из городского, и из областного, и из государственного бюджетов. Есть куда запустить руки.
   - Много воруют? - совсем беспомощно спросила Катя.
   - То-то и оно. - Шура закусила губу. - Мужчина звонил не потому, что хотел на кого-то наябедничать. Он боялся и не знал, куда обратиться. Он и на нас-то не слишком надеялся, как я поняла, но решил попробовать, типа была не была. Сказал, что при такой нехватке материалов Дом долго не простоит. Что стоит морозам ударить посильнее, и конструкция в буквальном смысле затрещит по швам. Крыша и та запросто рухнет, если на ней скопится много снега.
   Женщина потрясла головой.
   - Но в "СинНСтройГрупп" ведь не совсем дебилы сидят, должны же они понимать, какие будут последствия.
   Шура развела руками.
   Блондинка сделала глубокий вдох. Пахло классным, громким журналистским расследованием. Но еще сильнее был запах крупных неприятностей, которые нахлынут после первого же Шуриного звонка в какую-нибудь инстанцию.
   - Скорее всего, дядька преувеличил. - Катя покивала себе самой и плавно устремилась к двери. - Но на всякий случай, - женщина поискала подходящие слова, - присматривай за этой темкой. Мало ли.
   - Хорошо. - Лунно-зелёноватые глаза блеснули.
   - И не забудь об опросе, - более сухим и деловым тоном вымолвила блондинка.
   - Помню-помню.
  
  9. Интим не предлагать
   До первого сентября оставалось несколько дней, но фактическая осень опередила календарную. К хмурому небу и периодически моросящему дождю сегодня утром прибавился приличный холодок, позволяющий увидеть собственное дыхание.
   Обнимая кипу папок с распечатками и методическими пособиями, необходимыми - по мнению некоторых - для воспитательской работы, Амина проворно семенила вдоль тротуара, время от времени поправляя длиннющий разноцветный шарф, намотанный на шею поверх джинсовой куртки с высоким воротом. Добравшись до автобусной остановки, Амина приземлилась на скамью, положила папки рядом с собой.
   Движение на дороге было оживлённым, однако не все железные колесницы мчались. Неподалёку стояла машина. Даже Амина, совсем не разбиравшаяся в марках авто, сообразила, что перед ней ох какой недешёвый экземпляр. Чудо техники насыщенного медово-коричневого цвета, блестящее так, словно его только-только отполировали. Тем не менее, внимание Амины привлек не сам автомобиль, а обитательница заднего сидения, которую без труда можно было разглядеть через окно с опущенным стеклом. Речь не о шатенке с лакированными кудрями и губами на три персоны (уж что там творится в области бюста, и представить страшно), а о собачонке, которую эта шатенка прижимала к ключице. Животное сидело тихо, смотрело на улицу и изредка подрагивало. Размером оно не превосходило откормленную крысу, шерсти было почти столько же, сколько у вышеупомянутого грызуна, хотя в районе головы имелась относительно длинная растительность, розовой резинкой стянутая в хвостик-пальмочку на макушке.
   - Трудно, наверное, быть такой малюсенькой собачкой и от всего на свете дрожать, - негромко заключила Амина.
   Она слишком часто говорила, что думала. Не в том смысле, что непреклонно высказывала своё мнение, даже если об этом не просили. Амина проговаривала некоторые мысли вслух; не стремясь произвести впечатление на окружающих, просто водилась такая привычка. На свою нынешнюю реплику Майская не ждала чьей-либо реакции, рядом никого и не было. Ну, она так полагала.
   - Считаете? - Проходивший мимо остановки мужчина притормозил. - А, по-моему, это неплохо: тебя всё время носят на руках, постоянно гладят и тискают.
   Амина по обыкновению не успела прикусить язык, прежде чем ляпнуть то, что взбрело на ум:
   - Вы это так сказали. Вас недостаточно гладят и тискают?
   - Почему? - весело оскалился незнакомец в серо-песочном плаще. - Не жалуюсь. - Он склонил голову набок. - Мы с Вами раньше не встречались?
   Мгновение-другое Амина пристально изучала собеседника. Мужчина за тридцать, брюнет, яркие чёрные брови и при этом светло-зелёные глаза, что смотрится очень колоритно. Лицо вытянутое, подбородок точёный, губы тонкие, нос острый, кожа светлая - эдакая романтическая бледность, присущая, как всегда почему-то казалось Амине, впечатлительным европейским поэтам прошлых веков. В коротких волосах проблескивает редкая седина, от которой облик лишь выигрывает.
   - Вряд ли. Я бы запомнила, у Вас очень интересное лицо. - Ну вот, он решит, что она попыталась сделать комплимент, причём несуразный. - Я говорю это как художник. - Пальчик Амины начертил небольшой овал в воздухе перед верхней частью её лица. - Необычное сочетание цвета бровей и глаз.
   Мужчина встал под крышу остановки, чтоб не мешать идущим людям.
   - Мне всё-таки кажется, что мы виделись. Вы не были в Рабате в прошлом году?
   Амина прыснула со смеху.
   - Если бы я в прошлом, впрочем, как и в этом году смогла поехать в Марокко, то только на троллейбусе или автобусе по городскому проездному.
   - Вы знаете, что Рабат находится Марокко? Редкость в наше время.
   - Больше Вам скажу: я даже знаю, что Рабат - столица Марокко, а Марокко не путаю с Монако.
   - Может, ещё будете утверждать, что Стамбул не столица Турции?
   - Разве с Анкарой что-то случилось?
   Брюнет присвистнул.
   - Ты географ?
   - Нет, просто очень часто путешествую. Пока, правда, главным образом по атласу и путеводителям. - Амина любила иногда делать пейзажи на основе фотографий из дальних стран. Она рисовала те места, в которых никогда не была, но очень, очень хотела побывать. - А Вы?
   - Вживую по странам.
   - Выходит, познавали всё на практике.
   - На ней, родимой. Вдобавок, география ещё была обязательным предметом, когда я учился в школе.
   - Сколько же Вам лет?
   - Сорок.
   - Господи, столько ж не живут.
   Незнакомец выгнул брови, а Амина всё-таки прикусила язык.
   - Простите. Я не хотела Вас обидеть, и в мыслях не было намекать, будто Вы старый. Ну что я несу? Не обращайте внимания, у меня бывает. Мне показалось, что будет забавно, если я такое скажу, без всякой подковырки; получилось не забавно, а грубо. Простите.
   Несколько секунд брюнет глядел на Амину. В итоге усмехнулся.
   - Так ты, значит, художник. Что рисуешь? - Его развлекал этот разговор.
   - Что закажут. В основном портреты.
   - Девиц или парней в простынях и с гроздьями винограда? - Он, вспомнив о чём-то, посмотрел на наручные часы. - Дашь свою визитку? - попросил брюнет с лёгким прищуром, вызывающим приятное томленье в груди среднестатистической женщины.
   - Не дам. - Амина выдержала крохотную паузу. - У меня нет визиток, никак не обзаведусь. Но, если Вас устроит малобюджетный вариант... - Она вытащила из сумки карандаш с блокнотом, стала выводить слова и проговаривать: - Амина. Майская. Художник. - Приписав номер телефона и вырвав листок, она передала бумагу собеседнику. Понимала, что поступает не благоразумно, но мужчина был действительно привлекателен, в том числе как потенциальный клиент. - Интим не предлагать, виноград, если что, приносить свой.
   Продемонстрировав белоснежные зубы, мужчина достал портмоне - вида не менее солидного, чем часы - и презентовал Амине свою визитную карточку.
   Скользнув по надписи, её взгляд возвратился к брюнету.
   - Серьёзно? Обалдеть, я думала, такие люди по обычным улицам не ходят.
   - Иногда приходится, - с театральным огорчением сообщил обладатель кристально-зелёных глаз. - Бывает, из-за пробок оставляешь машину в нескольких кварталах от нужного здания.
   - Ужас.
   - До встречи, Амина. Приятно было познакомиться.
   - Взаимно.
   Мужчина сверкнул улыбкой и направился дальше. За ним последовали два человека настораживающе крепкой комплекции, судя по всему, охранники. Амина не видела их раньше, потому что они были за стенками остановки.
   Новый знакомый сел в машину к шатенке с собачкой. Один из охранников, оказавшийся по совместительству водителем, занял место за рулём. Автомобиль проехал мимо остановки, и брюнет, к неудовольствию спутницы, подмигнул Амине, на что та курьёзно помахала ручкой.
   Когда машина скрылась, Майская посмотрела на карточку и прочитала вслух:
   - Никита Александрович Синяев. Генеральный директор ООО "СинНСтройГрупп".
  
  10. Под рубашкой
   Шатенку Никита отправил восвояси, не дав выйти из машины. Сегодня не было настроения, вдобавок, Синяева раздражала псина, в том числе и потому, что являлась куда более хорошим собеседником, нежели её владелица, - пусть ничего не говорила, но умела внимательно слушать, а иногда потявкивала в нужных местах.
   Жил Синяев вовсе не в частном особняке, а в квартире. Скромной такой двухэтажной пятикомнатной квартире в центре города. По меркам миллионеров Никита был непритязателен. Он и дворецкого-то, вопреки моде, не держал, мотивируя это одним простым вопросом - а на фиг? Правда, были две домработницы, которые, помимо прочего, обеспечивали постоянную чистоту, при том что хозяин не привык разуваться, приходя домой с улицы.
   - Никита Александрович, будете ужинать? - спросила Софья.
   Ей было уже за пятьдесят, но Никита не называл её по отчеству, которым никогда не интересовался. Если у предпринимателя было хорошее настроение, он величал домработницу Софой или - после заключения особенно выгодных сделок - Софочкой.
   - Потом, - отмахнулся Синяев, поднимаясь на второй этаж.
   Спальня была просторная, светлая, с минимумом мебели - Никита патологически не любил ничего лишнего. Он не задержался в этой комнате, сразу пройдя в примыкающую к ней ванную. Здесь, в царстве дорогой итальянской сантехники, он остановился перед узким зеркалом во всю стену. Зеркала Никита тоже не любил.
   Синяев долго и пристально изучал своё отражение. Очень даже ничего, без ложной скромности признал он. Лицо волевое, телосложение пусть худощавое, но справное, рост завидный, одет безупречно - ничего щёгольского, и в то же время без ханжества. Тёмные штаны, тёмная рубашка из тонкой искусственной кожи. Да, кожаная рубашка. Не слышали, чтобы такое было в моде? Не переживайте, вы не одиноки. Практически никто не считал такие рубашки модными или хотя бы подходящими для повседневного ношения, но Никиту это не останавливало. Выбора-то не было.
   Никита с неохотой расстегнул одну пуговицу, затем ещё одну, и ещё. Поморщился не столько от ощущений, сколько от зрелища, к которому не привык за годы, но на которое не мог заставить себя не смотреть. "Кожаная" ткань отлипала с трудом, а всё потому, что настоящая кожа Никиты была покрыта...
   Чем? Этого не знал ни он, ни многочисленные врачи, к которым Синяев обращался за последние двадцать с лишним лет. Болезнь Никиты ставила в тупик всех - от участкового фельдшера до лучших отечественных и зарубежных профессоров, признанных светилами мировой медицины. Кто-то из особенно одарённых биологов определил, что вещество, которое по неясным науке причинам вдруг начала выделять кожа Синяева, сходно с веществом, которое некоторые медузы выделяют при контакте с внешними раздражителями. Вот только, в отличие от ситуаций с медузами, жжение чувствовал сам Никита, а не тот, к кому он прикасался. Постоянно. Каждый день, каждый час, каждую секунду его жгло, будто крапивой. Мучительнее всего стала не сама боль, а то, что она притупляла другие чувства. Порой пределом мечтаний Синяева было простое, ничем не омрачённое ощущение ветра, обдувающего кожу тела в солнечный денек. Или хотя бы нормальное прикосновение - без боли со стороны одного человека и без гадливости со стороны другого.
   Началось всё в последнем классе школы, с влажного пятнышка размером с рублёвую монетку на груди. Никита бы и внимания не обратил, если б не жжение. Никакие мази и другие выполненные советы врачей не помогали. Пятнышко росло. Оно и сейчас продолжало расти, очень медленно, но верно; в чём заключалась другая часть пытки. Если б Никита сразу весь покрылся этой пакостью, нынче было бы не так паршиво, он бы понимал, что хуже уже не станет, а не наблюдал, как непонятная болезнь миллиметр за миллиметром захватывает его тело.
   Об обычных рубашках пришлось забыть, поскольку материя моментально пропитывалась слизью... полупрозрачной, беловатой, холодной слизью, по мере подсыхания превращающейся в коросту. Никита начал носить вещи из непроницаемых тканей. Прел, дёргался от тошнотворных ощущений, зато хоть окружающие от него не шарахались.
   - Это ж до какой степени надо любить деньги? - мрачно процитировал Синяев окончание старого анекдота, глядя на себя раздетого и вспоминая о своей сегодняшней подружке. И не о ней одной.
   У него были женщины - появились вместе с большими деньгами. Раньше, стоило Никите расстегнуть рубашку, девушки бросались наутёк, Синяев не успевал и заикнуться о том, что он не заразен (что, кстати, полностью соответствовала истине, и это было единственное, что медикам удалось выяснить доподлинно). С восемнадцати до тридцати лет Никита о лаврах Казановы и не помышлял. Зато когда его доход начал исчисляться семизначными суммами, девицы уже не убегали. Девицы оставались, натягивали на лица улыбки, сжимали зубы, но терпели, мысленно прикидывая, что смогут потом себе купить; а после непременно убегали в душ, где торчали не меньше часа. Недавно одну стошнило прямо в постели.
   От этих девок Никиту самого тошнило, их отвращение порождало ответное отвращение у Синяева, но, как и в случае с рубашками, выбор не отличался богатством.
   Беспрерывно обжигающим месивом покрылось уже всё туловище, "зараза" подбиралась к шее, на руках миновала границу локтей, в нижней части приближалась к бёдрам. Бонусом были печень и почки, посаженные за годы постоянного приёма обезболивающих средств. На Никиту лекарства действовали прекрасно, и их побочные эффекты, в том числе накопившиеся, он испытывал без каких-либо скидок. Научился переносить боль, чтобы не довести себя до инвалидности.
   Врачи даже прибегали к пересадке кожи - на пробу заменили крошечный участок. Донорская кожа прижилась превосходно, и выделяла слизь не хуже, чем родная.
   В отличие от Андрея, Никита не усматривал никакой связи между своим несчастьем и участью Гуревич. Синяев ни на йоту не чувствовал себя виноватым в смерти Светланы Валерьевны. Если старуха, сбрендившая от собственных дурацких принципов и извечного одиночества, решила пойти и утопиться - это её личное дело, Никита чокнутую силком в воду не волок, его там и близко не было. И упоминания о медузах не настораживало, поскольку Никита знать не знал ни о каком родимом пятне, он ведь не бывал в квартире Гуревич, а учительница только дома позволяла себя носить платья с коротким - то есть выше локтя - рукавом.
  
  11. Выпей корвалола и улыбнись
   Рулон бумаги, разостланный на полу и придавленный по углам леечкой для комнатных растений, пепельницей, дыроколом и горшком с кактусом, был не совсем тем, что Андрей ожидал увидеть в приёмной начальника. Прямо сказать, совсем не тем, учитывая, что рядом на карачках сидела Амина с кисточкой в зубах. Оделась Майская как хиппи.
   Здесь в такой поздний час не должно было быть ни единой живой души, Логинов пришёл позаимствовать скоросшиватель для распечатанного отчёта. Почему Майская неизменно появляется в отделении, когда Логинов тоже тут? Ведь капитан нередко бывает на выездах, но Амину отчего-то вызывают именно в те периоды, когда он решает разгрести бумажные дела.
   Амина подняла голову и, упредив Андрея, вынула изо рта кисточку и поведала:
   - Делаю вам плакат.
   Сегодня она густо накрасила ресницы, превратив их в два черных веера. Эти опахала в сочетании с большущими глазами на некрупном лице давали потрясающий эффект.
   - Конкретно мне?
   - Естественно, с надписью "Логинов - мой кумир!" от края до края.
   Он почти улыбнулся, но со стороны этого бы никто не заметил. Уж Амина точно не распознала признаков улыбки, что, впрочем, не омрачило её настроения.
   - На самом-то деле, мне деликатно намекнули: раз уж я получаю зарплату, а вызывают меня довольно редко, я могла бы нарисовать что-нибудь.
   - Кому это нужно? - Логинов скептически скрестил руки на груди.
   - По-моему, никому. - Амина опустила кисточку в банку с водой, поднялась и отряхнула колени. - Видимо, тут главное принцип - чтоб я отрабатывала свои полставки.
   Капитан едва заметно закатил глаза, потом опустил взгляд на заготовку плаката и увидел только нарисованную рамку по периметру, да пару кленовых листьев, тоже нарисованных.
   - Чему будет посвящён плакат?
   - Я пока не решила. Из ближайших праздников - Всемирный день сердца и Всемирный день улыбки. Лично Вам что больше нравится?
   Логинов готов был оскорбиться. Спрашивать капитана полиции о такой ерунде!
   - Лично я в гробу видал и то, и другое.
   Амина вздохнула, прислонившись к секретарскому столу, на котором лежали три небольших листа бумаги. Она планировала на каждом нарисовать какую-нибудь тематическую картинку и художественно наклеить на плакат.
   - Я тоже не могу выбрать. - Майская взяла карандаш, надеясь, что вдохновение само подскажет ей верный ход. - Попробовать объединить обе даты под одним лозунгом?
   - Каким? "Выпей корвалола и улыбнись"?
   От звонкого смеха Амины приёмная стала казаться теплее, уютнее, что ли.
   Логинова она в последнее время стала бояться меньше. Майская твёрдо верила: человек, у которого есть чувство юмора, не безнадёжен. Ей доводилось видеть, как Андрей общается с пострадавшими или с их родными. Взять хотя бы семью Насти Каревской. Капитан не изображал расстройство, не сыпал соболезнованиями. Но ему было не всё равно больше, чем другим сотрудникам. Успокоить отца девочки Андрей сумел лучше любого психолога, и мать заставил очувствоваться. Родители Насти поняли: капитану не наплевать, это дело для него не станет рутинной, которая со временем замусолится и затеряется среди прочей работы. На Андрея можно было рассчитывать.
   - Неплохая мысль, - похвалила Амина. Карандаш пустился в путешествие по бумаге. Предложение капитана навело на одну идею.
   Логинов покачал головой, взял скоросшиватель и собрался удалиться. Но стало любопытно, что же там вырисовывает собеседница, и вместо того, чтоб уйти, Андрей через её плечо стал смотреть на быстро возникающую картинку.
   Похоже, Амина решила изобразить, как важно беречь сердце и как вредно нервничать. На бумаге появился карикатурный начальник: в костюме, при галстуке, с тремя всклокоченными волосинками на лысине, топающий ногами, размахивающий руками, закрывший глаза и орущий во весь рот.
   Амина приостановилась и критическим взором окинула своё творение. Она не заметила, что капитан взял второй карандаш.
   Андрей не удержался и пририсовал начальнику два передних верхних зуба со щелью между ними. Получилось смешно.
   Автор дополненного шедевра подняла голову, повернула и глянула Андрею прямо в глаза. Он изо всех сил старался сдвинуть брови, ну или хоть сурово поджать губы.
   Через несколько секунд Майская вернулась к рисунку, а Логинов - к двери.
   - Мне кажется, у Вас есть талант карикатуриста.
   - Да, два зуба без таланта никак не нарисуешь.
   - Фраза про корвалол тоже была отличная.
   Несколько секунд Логинов с особой пытливостью рассматривал Майскую.
   - Серьёзно, на чём ты сидишь? Гашиш, марихуана, кокаин, димедрол?
   - А Вы на чём? На "Озверине"?
   - Ненормальная, - заключил капитан тоном, которым обычно говорят о безнадёжных случаях. - И поведение у тебя странное, и идеи, и одежда, и причёски.
   - Это Вы меня ещё с оранжевыми дредами не видели. Ох!.. - Одно неловкое движение, и вторая банка с водой для краски, пристроенная на столе, опрокинулась на пол, взыграв брызгами и осколками.
   Несколько капель упали на кроссовки Логинова, что тот не замедлил подчеркнуть своим фирменным взглядом.
   - Уж извиняйте, барин, - развела руками Амина, опускаясь и принимаясь собирать осколки.
   - Молодец, устроила в кабинете озеро, - "подбодрил" Логинов, взирая на неё во всех смыслах сверху вниз.
   - Ага, озеро, - не отрываясь от собирания прозрачных останков, проговорила Амина, - целое море. Зря я не взяла из дома ласты.
   Светлана Валерьевна плавать не умела, Андрей чётко помнил, как однажды она об этом упоминала.
   - Занимаешься подводным плаваньем?
   - Увлекаюсь. Начала в прошлом году, раз уж обычное освоила.
   - Хорошо освоила?
   - Сдала норматив на звание КМС. Кандидата в мастера спорта.
   - По-твоему, я такой динозавр, что в моё время понятия КМС ещё не было?
   - А сколько Вам? - Амина вскинула на него по-прежнему беззаботный взгляд.
   - Ну тридцать девять, и что?
   - Вы, наверное, тоже школьную географию застали...
   Надежда обнаружить логику испарилась. Андрей качнул головой и сердито пробормотал:
   - Уволю.
   - Прав таких не имеете. Не Вы меня нанимали, не Вам меня увольнять. - Непостижимым образом Амина вымолвила это без малейшего вызова. - Почему Вы постоянно ведёте себя так, будто я - враг народа номер один?
   "Если я тебе скажу, малявка, сразу сдашь меня психиатрам". Лучше сменить тему.
   Логинов присел рядом с Аминой, начав помогать с осколками.
   - Что, правда оранжевые дреды? - Он сам подивился тому, как быстро схлынуло его раздражение.
   - И синие волосы, и зелёные пряди, и даже ирокез. Не говоря уже о всяких каре и стрижках под мальчика. А лет в семнадцать я поняла: хватит экспериментировать, хочу длинные волосы, по-настоящему хочу.
   Андрей прибавил очередной осколок к тем нескольким, что уже лежали в левой ладони.
   - Майская, не дай бог ты мне сегодня приснишься в ластах и с дредами. - По идее, это было шуточное высказывание, но тоном оно больше смахивало на угрозу, мол, только попробуй.
   - Надеюсь, кроме ластов и дредов на мне будет хоть что-нибудь ещё, - хихикнула Амина.
   Если пытаешься пошутить, а собеседник продолжает бесстрастно смотреть на тебя, как на полную дуру, дурой себя и почувствуешь.
   "Опять непробиваем".
   - Я живу с Шурой Аксёновой, чего Вы хотите? Чувство юмора соответствующее. - Закончив собирать осколки, Амина поднялась и выбросила их в мусорное ведро, что стояло неподалёку от двери в углу.
   Логинов последовал её примеру, всё в той же непрошибаемой манере поинтересовавшись:
   - У тебя сумасшедших в роду, случаем, не было?
   Кажется, ни одной девушке Андрей ещё не задавал столько бессмысленных вопросов за одну встречу. Он не понимал собственного любопытства. Амина была живым напоминанием о худшем из всех поступков Логинова. ...Но в то же время она была смешным и радостным человеком, всегда улыбающимся личиком в толпе вечно недовольных и озабоченных физиономий.
   - Может, и были.
   Андрей сообразил, что брякнул глупость.
   - Извини, - он положил ладонь на плечо Амины, - забыл.
   Он стоял позади, и чтоб посмотреть на него, Амине пришлось глянуть через плечо. Ну и вверх, разумеется.
   - Чего уж там, - незлобиво проговорила Майская. - Вы-то не виноваты.
   Свет лампы падал так, что Амина оставалась в тени, зато Логинову приходилось немного прищуриваться. Обычно светло-карие глаза капитана были зеленоватыми, но сейчас стали золотистыми, напоминая янтарь.
   С накрашенными ресницами-опахалами Амина была похожа на маленькую инопланетянку, существо из другого мира, не имеющее ничего общего с повседневной реальностью.
   "А если я её поцелую?" - как гром среди ясного неба сверкнуло в мозгу Андрея. Подумано это было не со страстью или желанием, скорее, с нездоровым и нестерпимым любопытством. Примерно с тем же чувством некоторые "знатоки" гадают: если сунуть в розетку отвёртку, током долбанёт или нет?
   Тпру! Пора самому сдаваться психиатрам.
   Капитан моргнул, отступил.
   - Раз не собираешься реветь, малюй свой плакат дальше. - Прихватив ранее отложенный скоросшиватель, он вышел из кабинета.
  
   - Да. ... Алло. Алё?.. Говорите!
   - Андрей Игоревич, это Амина Майская.
   - Где ты взяла мой номер?
   - Сережа Смирнов дал. Не ругайте его, у меня важное дело. Хотя... Может, и не важное.
   - Сначала определись, потом звони.
   - Стойте, не отключайтесь. Послушайте меня. Сегодня холодно, я выскочила из дома без шапки - забыла надеть.
   - Обкурилась? Я-то тут при чём, что мне до твоей шапки?
   - Не в шапке дело. Скачу я на работу, опаздываю, уши замерзли. И я распустила волосы, чтоб уши согреть.
   - Спрашиваю второй и последний раз: при чём тут я? У тебя три секунды на ответ. Один, два...
   - Потерпите Вы немножко! Короче говоря, бегу я по улице с распущенными волосами, и вдруг меня прямо под руку хватает незнакомый мужик и тормозит, я аж опешила.
   - Он что-то с тобой сделал?
   - Не, он нормальный дядька оказался. Не могу, говорит, Вас упустить, не хотите ли продать свои волосы? Я удивилась пуще прежнего; потом поняла - он из мастерской, где делают парики и шиньоны.
   - Не беси меня.
   - Вспомните Настю Каревскую. Тот урод обрезал ей волосы, все поговаривали: наверно, маньяк, точняк, маньяк. А вдруг выродок тупо решил подзаработать? Сейчас для шиньонов, париков и при наращивании используют в основном либо конские волосы, либо поли-какую-то бурду. Настоящие волосы тоже применяются, но только в самых дорогих салонах или мастерских, потому что такая продукция, естественно, лучшая. Волосы подбирают не абы какие, но и платят за них прилично. Если б я согласилась на предложение дядьки, смогла бы одна заплатить за квартиру за два месяца вперёд. Вы же видели фото Насти до нападения, у неё была шевелюра - закачаешься! Густющая, длиннющая, блестящая. Вдобавок, Настя блондинка, светлые волосы ценятся выше.
   - Не тараторь.
   - Не буду. Я вот к чему - с натуральными волосами работает всего несколько мастерских и салонов на весь город, а таких, где волосы покупают, ещё меньше. И кроме того, получается, преступник должен что-то шарить в парикмахерском деле, если сообразил, что на волосах можно нажиться, и, наверное, он знал, где их продать.
  
  12. Йо-хо-хо, и бутылка рома!
   Филантропия - выброшенные на ветер деньги, считал Никита. Но иногда приходилось этим заниматься, разумеется, не тратясь по-крупному. Важен не размер пожертвований, а то, как будет обставлено благородное деяние. Например, сейчас Синяяев собирался выделить не такую уж большую, но всё-таки сумму одному детскому саду на обустройство игровой комнаты. Изящный, быстрый и эффективный, а также относительно недорогой способ включить в своё публичное резюме строчку "Занимается благотворительностью" (если пожертвовать средства ещё и на клумбу, можно смело указывать: "Активно занимается благотворительностью"). К сожалению, с освещением в СМИ теперь всё не так просто, как лет двадцать назад. Народ давно пресытился сообщениями о богачах, щедро жертвующих деньги. "Опять пиарится", - презрительно фыркали зрители и читатели. Приходилось действовать тоньше. О добром деле становилось известно типа совершенно случайно, когда шёл разговор на абсолютно левую тему. Поэтому в данный момент в садике не было журналистов. Они появятся через пару дней, чтобы собрать материал для репортажа, поводом будет открытие новой ясельной группы, основным фоном - общая непростая ситуация с детскими садами в стране. И как бы между делом заведующая упомянет о том, что порой учреждению приходится искать спонсоров, вот совсем недавно один бизнесмен помог с игровой комнатой, по сути, сделал за свой счёт; бизнесмен не хотел светиться, но лично она, заведующая, уверена - таких замечательных людей надо знать, и она надеется, что Никита Синяев, директор ООО "СинНСтройГрупп", не обидится на неё за раскрытие его инкогнито. С заведующей не убудет, да и без вознаграждения она не останется. В итоге все в выигрыше. Казалось бы, план совершенен, но выяснилось, что можно провернуть дельце ещё лучше - если Никита "невзначай" пообщается с парой детишек, которые потом расскажут об этом на камеру или диктофон. К сожалению, детей нельзя подкупить. Попробовать-то можно, но они либо не поймут, либо будут фальшивить перед журналистами, а то и проболтаются. Придётся зайти в какую-нибудь группу на минуту-другую.
   - В этом крыле у нас детки среднего возраста, - вышагивая рядом, объясняла заведующая.
   Слово "детки" она произносила не с приторной и не с поддельной лаской, видимо, Зоя Ивановна была искренне привязана к ребятам. Возможно, и на сделку согласилась не столько ради собственной выгоды, сколько для того, чтоб у "деток" была хорошая игровая комната. Хотя, как знать наверняка? Люди слишком хорошо освоили искусство притворства, уж это-то Никита уяснил давно и твёрдо - сам был мастером.
   На более-менее однотонном фоне детского гама из-за ближайшей двери, напористо и провокационно, громыхнул женский голосок:
   - Тысяча чертей!
   Синяева сложно было удивить, и всё же ... "Ничего себе нынче порядочки в детских садах".
   - Это Амина Анатольевна, - смущённо пояснила заведующая. - Одна из лучших воспитателей.
   - Две тысячи чертей, что это такое?! Лопни моя селезёнка!
   - Чувствуется, - не поскупился на сарказм бизнесмен.
   - Она ведь не по-настоящему. Выдумщица, и главное - каждый день что-то новое. Родители на Амину Анатольевну не нарадуются
   - Почему?
   - Она так выматывает детишек, что по приходу домой у них не остаётся сил ни на какие шалости. Представляете, какая энергичная.
   - Свистать всех наверх! Построиться в шеренгу!
   Любопытство Никиты всколыхнулось, и он, недолго думая, зашёл в группу, быстро миновав "предбанник" со шкафчиками.
   - Йо-хо-хо, и бутылка рома! - размахивая игрушечной саблей, скандировала воспитательница. Повязка на правом глазу Майской совсем недавно была обычной эластичной лентой для волос. - Ну что, салаги, устроим набег на кухню?
   - Да-а-а-а! - с пугающим энтузиазмом отозвалось десятка два малышей.
   - Тогда всем приготовиться к штурму! Никого не щадить, забирать всё: пюре, котлеты, компот!
   Вереща, дети кинулись в атаку к кухонному отсеку, где нянечка уже выставила "добычу".
   - Ловко придумано, - усмехнулся Никита в дверях. - Дети сами бегут за ужином, хотя обычно их приходится уговаривать.
   Он не удивился, просто отметил, что чудо-воспитательницей оказалась девчонка, пару месяцев назад повстречавшаяся ему на остановке. У гендиректора была превосходная память на лица, впрочем, и Амина, как художница, могла похвастаться тем же самым.
   - Это ещё что. - Ухмыльнувшись, она засунула саблю за ремень на брюках. - Днём мы захватили повара в плен и потребовали суп и творожную запеканку в качестве выкупа. Какими судьбами, Никита Александрович? - Она убрала с глаза повязку, подняв ту на лоб.
   Зоя Ивановна активно зажестикулировала за спиной у Синяева. А, тот самый спонсор.
   - Просто зашёл, - ответил Никита с наглой скромностью. Или скромной наглостью.
   Один из начинающих пиратов, таща добычу в виде тарелки с пюре и котлетой, едва не врезался в Амину. Дабы избежать аварии, она отшатнулась в сторону. И непреднамеренно врезалась в Никиту, плотненько, прямо впритык.
   - Простите, - упёршись обеими ладонями Синяеву в грудь, виновато осклабилась Амина, попутно высматривая, не маячит ли где бдительный охранник.
   Охрану Никита оставил в машине. Всё-таки он не до такой степени был крут, чтоб опасаться за свою жизнь на территории детского садика, а железобетонные физиономии ему порядком поднадоели, он решил от них отдохнуть.
   - Ничего, бывает, - смилостивился Никита. И вспомнил о своей небольшой цели. - Не примкнуть ли мне к вашей морской шайке, а?
   Амина быстро отстранилась, поправив повязку, выражение лица из виноватого превратилось в озорное - самое типичное для Майской.
   - Должность старпома свободна.
   Игра с детьми заняла гораздо больше времени, чем планировал Никита, но оно пролетело незаметно. И, что страннее всего, бизнесмену понравилось... С чего бы? Дети его не очаровали. Воспитательница хорошенькая, но не сногсшибательно красивая; и не семи пядей во лбу, хотя остроумна. Причина в другом. Никите будто стало легче. Не на душе - где-то в теле. Это ощущение всё явственнее обращало на себя внимание. В конце концов, Никита извинился и удалился, предварительно осведомившись, где здесь туалет.
   Щёлкнув включателем, а потом шпингалетом, Никита ринулся к зеркалу над раковиной, быстро расстёгивая и распахивая тёмно-синюю непромокаемую рубашку. Он скрипнул зубами, когда подсохшая слизь отодралась от тела вместе с материей. Свежий "сок медузы" (как прозвал странную субстанцию один из медиков Никиты) по-прежнему был по всему туловищу. Почти по всему. На груди проступали два пятна, свободные от этих выделений - совершенно нормальная, обыкновенная кожа. Как раз там, где касалась Амина. И больше всего эти пятна напоминали следы небольших, женских, ладоней.
   Никита стоял и пялился то на отражение, то на настоящего себя. Трогал пальцами кожу, внезапно ставшую обычной, и не чувствовал боли. Уж на смекалку Синяев отродясь не жаловался, она и сейчас его не подвела, просто малость замедлилась.
   Из ступора его вывел звонок сотового. Предприниматель откликнулся только за тем, чтоб послать звонившего в одно из общеизвестных мест, но не успел. В ухо полился сбивчивый панический стрекот.
   Смекалка Никиты не могла разорваться на две равные части, чтоб обрабатывать одновременно два сверхважных вопроса. Секунда колебаний, и соображалка переключилась на тему бизнеса. Амина никуда не денется... Теоретически.
  
  13. Четвёртый пункт
   Хорошо, когда есть человек, которому в любое время суток можно поручить какое угодно задание. У Никиты было несколько таких людей, один из них в данный момент стоял перед боссом (в этом случае слово "начальник" чересчур мягко).
   - Чтоб завтра у меня было полное досье. Где жила, где училась, где работала, в чём была замечена, за что привлекалась и тэ. дэ. - Чутьё подсказывало Синяеву, что пользы затея не принесёт, но попробовать стоило. - И проверь её "пальчики". - Никита достал из ящика письменного стола свою рубашку, снятую пятнадцать минут назад и завёрнутую в целлофан. - Она упиралась мне в грудь обеими ладонями, должны остаться хорошие отпечатки.
   Вскоре гендиректор остался один в своём домашнем кабинете. Здесь хорошо думалось, а подумать надо было капитально. Мысли неминуемо стекались к одному имени - Амина, но Никита отдёргивал их обратно. Отчасти потому, что тема продолжала вызывать в мозгу хаос, но главная причина заключалась в "Доме Д". Ситуация с проектом представляла для Синяева не больший интерес, а большую опасность. В любое другое время Никита вцепился бы в Амину бульдожьей хваткой, сейчас же пришлось обойтись добычей сведений да слежкой. Девчонка не пропадёт ни в одном из смыслов этого слова. Со строительством куда сложнее.
   Никита справедливо считал "Дом Д" наиболее удачным с точки зрения прибыли проектом в своей карьере. Во-первых, за само по себе строительство платили немало. Во-вторых, удалось порядочно сэкономить на удешевлённых или украденных и перепроданных стройматериалах. О пункте "в-третьих" в нескольких словах не расскажешь. Никита был циником, эгоистом и выдающейся сволочью, но не дураком. Он понимал, что "Дом Д", сделанный едва ли не из картона с пенопластом, которые в документации окрещены высококачественными долговечными материалами от лучших европейских производителей, долго не простоит, и застраховал здание на прямо-таки идеально круглую сумму. "Дому Д" предстояло не бесславно сложиться на манер карточного домика, а пасть жертвой террористического акта в первые дни своего существования. Незадолго до взрыва кто-нибудь позвонит в полицию и сообщит о заложенной бомбе, людей эвакуируют (надо уметь предусматривать любые варианты; если что-то вдруг сорвётся, лучше быть обвиняемым в мошенничестве и уничтожении государственной собственности, чем в убийствах; хотя теракт с жертвами, безусловно, был бы убедительнее), но здание спасти не удастся. Никита пошёл ещё дальше, к четвёртому пункту: умудрился организовать негласный и засекреченный вдоль и поперёк аукцион. Тот, кто больше заплатит, получит возможность повесить вину за теракт на кого захочет и таким образом или очернить неугодных, или придать веса и солидности собственной организации. Предложения сыпались как из рога изобилия. Короче говоря, с этим "Домом Д" куда ни плюнь - сплошная выгода. Однако существовал и риск.
   Синяев предпринял всё, чтоб обезопасить себя. Схемы воровства, торгов, организации будущего взрыва были такими витиеватыми и хитроумными, что их никто бы не расплёл и вовек не разобрался. Парочка не последних в городе людей получила приличные взятки.
   Но вдруг... Совпали несколько факторов, ни один из которых в принципе не должен был возникнуть. Один из чиновников Управления городской архитектуры и градостроительства отправился на пенсию, его место занял новый руководитель, не то более честный, не то обиженный тем, что ему-то на лапу ничего не дали. По социальным сетям начали расползаться общедоступные публичные сообщения о том, что "Дом Д" будет представлять опасность для посетителей из-за низкого качества материалов. Даже если удастся найти того, кто первым выложил информацию, сарафанную почту Всемирной паутины уже не остановишь. Последней каплей стала какая-то журналистка, позвонившая в городскую прокуратуру. Собираются ли там что-нибудь предпринимать по поводу всех этих слухов? Ну хоть устроить малюсенькую проверочку? А прокурор как раз надумал баллотироваться в Городскую думу и не упустил случая попиариться.
   Это всё большой проблемой не являлось. В худшем случае Никите предъявили бы два-три устрашающих обвинения, потом из обвиняемых переквалифицировали в свидетели или судили бы за халатность. Стандартная, проверенная временем схема. С законниками можно договориться.
   Гораздо труднее договориться с теми, для кого закон не писан. Здесь мы возвращаемся к пункту номер четыре в списке материальных достижений Синяева за счёт "Дома Д". Кому-то из желающих купить авторско-исполнительские права на предстоящий пускай бескровный, но теракт не понравится возможность разоблачения. Собственно, она не понравится всем, одних больше взволнует уголовная ответственность, других осмеяние. Никита не собирался разглашать "аукционную" информацию ни за какие коврижки. Увы, не все это поймут, не все поверят. Коль на то пошло, вообще нет оснований полагать, что кто-то проведает про аукцион, однако определённые категории людей ввиду своей деятельности становятся параноиками. А параноики с оружием, деньгами и властью это вам не шутки.
   Кожу на груди стало легонько покалывать.
  
   Амине не спалось. Убив почти час на повороты с боку на бок, она поднялась, плотно закрыла дверь, дабы не разбудить Шуру, включила свет и встала за мольберт.
   "Давненько я не бралась за краски, в последнее время работаю только карандашом. Непорядок".
   Весь вечер она думала о Синяеве. Симпатичный, с юмором, при деньгах (да чего скромничать, без двух минут олигарх). Однако у Амины от этого человека по коже пробегал мороз, хотелось оказаться подальше от Никиты. Странно, раньше не возникало подобной антипатии к тем, кто не давал повода. Природное добродушие заставляло её быть приветливой и с Синяевым, но она испытала облегчение, когда тот ушёл. Откуда взялись такие чувства?
   Весьма быстро, по художественным меркам, на большом белоснежном листе появился портрет. Сначала набросок, потом все более и более отчётливо вырисовывающийся образ. Амина сосредотачивалась на каждой детали и не всматривалась в цельный облик, откладывая и откладывая этот обобщающий взгляд.
   Прошёл не час и не два, когда портрет был готов. Амина вздохнула и немного отодвинулась. Не шедевр мировой живописи, но хорошая работа. Действительно хорошая. Где-то на этом бумажном поле осталась частичка души художницы.
   Тёмные волосы, плотно сжатые губы, две суровые вертикальные морщины над переносицей и взгляд, который куда проще передать кистью, чем словами, - вроде бы спокойный, но в то же время и холодный, и горячий. А глаза зеленоватые. Амина не написала портрет Синяева. Это был портрет капитана Логинова.
  
  14. Ответы
   Сначала идея казалась бесперспективной. Как найти человека, вооружившись только предположением о том, что он несколько месяцев назад мог продать женские волосы? Правда, есть фоторобот, но люди очень, очень, очень редко запоминают лица маловажных собеседников, и ещё реже способны вспомнить эти лица по прошествии времени. Даже какая-нибудь некрупная парикмахерская обслуживает сотни человек в месяц, немудрено, что образы в сознании смешиваются и блекнут.
   Но точек, где покупают натуральные человеческие волосы в наш век заменителей действительно мало даже в большом городе. И мужчина, принёсший на продажу охапку женских волос, как-никак выделяется на общем фоне посетителей. Если повезёт, при опросе вы натолкнётесь именно на того, кто оценивал и покупал вышеупомянутую охапку.
   "Поставщик" волос важных данных о себе не предоставил, назвал имя, но вряд ли настоящее. Увы, больше порадовать вас нечем. Сожалеем. Фоторобот? Давайте посмотрим. Да, похож. Впрямь он. Не за что, жаль, что не помогли чем-то посерьёзнее. Погодите. Этот парень приезжал к нам на своей машине. Номера мы не запомнили, но когда он отъезжал, задел другое авто, владелец выбежал, но нашего с вами знакомого уже и след простыл. Хозяин побитой машины долго возмущался, потом вызвал ГИБДД, те насоставляли протоколов. Если ближе к делу, то у нас над входом висит камера наблюдения. Видео мы обычно храним только неделю, записи за тот день тоже давно стёрли, но работники ГИБДД брали у нас видеоматериал, чтоб попробовать узнать номер скрывшейся машины. Вдруг у них остались копии? А если удалось разобраться с номерами, личность парня, скорее всего, уже известна.
  
   - Брр, холод собачий! - высказался один из участников проверяющей комиссии, представляющий городской градостроительный совет.
   - Не май месяц на дворе, - пожал плечами коллега.
   - Давненько таких холодов в ноябре не было, - подключился представитель прокуратуры. - И главное, как ударили - вдруг, за одну ночь.
   - Изнежились вы все, - заключил делегат департамента ЖКХ. - Ноябрю и положено быть холодным, не в Австралии живём.
   - Уж кто бы говорил, - ехидно вмешался ещё один работник прокуратуры, - вашего-то брата холода всегда застают врасплох.
   Коммунальщик презрительно промолчал.
   - Сегодня по всему городу аварии, - продолжил кто-то изначальную тему, чтоб сгладить ситуацию.
   Его начинание поддержали.
   - Такая метель, снега-то сколько навалило!
   - Гололед хуже, считай, за одну ночь всё обледенело, почти никто резину на машинах сменить не успел. Удивительно, что обошлось без смертей и даже тяжёлых травм - если верить радио.
   - Брр! - повторил зачинатель беседы. - Никита Александрович, чего ж у вас тут так холодно?
   - В недостроенных зданиях редко включают отопление, - ответил Синяев с капелькой изысканного яда в голосе.
   Ревизия была формальной и вялой. Чиновники разных уровней начали нагревать руки на этом проекте задолго до того, как в дело вступил Никита, и возможность спихнуть на Синяева вину за абсолютно все недоимки вряд ли будет упущена, если скандал не удастся замять.
   Визитёры с умным видом вертели головами. Настоящих специалистов с измерительными приборами и прочим оборудованием сюда всё-таки должны запустить, по идее, с этого следовало начать. Видимо, кто-то сперва решил продемонстрировать внимание к ситуации, а потом уже в ней разбираться.
   Никита нервничал не из-за этих клоунов. Из себя выводила боль в груди. Следы ладоней Амины исчезли, и теперь эти места на коже болели намного сильнее, чем другие участки туловища. Пришлось принять тройную дозу обезболивающего. Если б не суета вокруг "Дома Д", закрутившаяся ураганом, Амина давно бы общалась с Синяевым тет-а-тет.
   Генеральный директор потёр грудь через тёплое пальто с рубашкой и поморщился - стало больнее, но на какие-то секунды исчезло гнусное чувство онемения.
   Зазвонил сотовый телефон Никиты. Вновь объявился работничек, которому было поручено собрать сведенья о Майской. В прошлый раз он не сообщил ничего интересного: детдомовская девчонка, приёмной семьи не было; школа, институт; судимостей нет, пару раз переходила дорогу в неположенном месте, за что заплатила штрафы. Правда, занимательным было официальное появление Амины на свет. Удивляло не то, что новорожденный ребёнок вдруг оказался на берегу моря - находят же детей в канавах, в лесу, в мусорных ящиках. Поразительнее другое: как младенец выжил? Видимо, девочку обнаружили очень быстро, иначе замёрзла бы ко всем чертям.
   - Никита Александрович, я это... На всякий случай...
   - Что? - Синяев, плотнее прижав телефон к одному уху, а другое прикрыв ладонью, отошёл в сторонку, во внутренний угол зала. - Говори нормально.
   - Я это...
   - Про "это" я уже понял, про "то" можешь даже не начинать. - Никита с грустью подумал, что собеседник не только не оценит, но и тупо не уловит юмора. Как утомляют идиоты, хорошо хоть, некоторые из них бывают исполнительными. - Есть что-то новое?
   Парень обрадовался возможности дать простой ответ.
   - Да.
   - Что конкретно?
   - Ну, это... Вы, видать, ошиблись. Или компьютер ошибся. Сбой, наверное. - Подчинённый запутался в тщетных попытках отыскать логичное объяснение и сдался. - Чертовщина, короче. Не знаю, зачем, просто в голову пришло... Я решил отпечатки с Вашей куртки...
   - Рубашки.
   - ...Рубашки прогнать по старым базам данных. Не знаю, зачем, просто...
   - Хорош повторяться. - Лёгкий намёк на раздражение из уст Никиты производил больший эффект, нежели бешеный ор многих других людей. - Давай по делу.
   - В общем, я...
   - Проверил отпечатки по старым полицейским базам данных; заметь, я не спрашиваю, откуда у тебя доступ. Что в итоге?
   - Отпечатки совпали.
   - С чьими?
   - Какой-то бабульки...
   Брови Синяева взмыли на полтора сантиметра выше своего обычного местоположения.
   - Что за бабулька?
   - Была одна психованная старушенция. В две тысячи девятом году устроила геморрой местному заводу, который повадился втихаря сливать отходы в море; а в две тысячи тринадцатом взяла и утопилась. Ей уже тогда за шестьдесят лет было, сейчас бы за восемьдесят перевалило.
   Утопившаяся старуха. Былая шумиха вокруг сброса отходов в море. 2013-й год. Финский залив... Мысли Синяева заметались внутри мозга раскалёнными молниями. Кожа на груди заныла от усилившегося жжения.
   - Как звали старушенцию?
   - Сейчас скажу. - Наверное, собеседник сверился с записью. - Светлана Валерьевна...
   - Гуревич, - не дав договорить подчинённому, выдавил Никита. Без того не отличающееся румянцем лицо стало белее бумаги.
   На лоб генерального директора упало нечто похожее на облетающую штукатурку. С потолка действительно что-то сыпалось.
   Последние лет десять осенние месяцы выдавались на редкость мягкими. Прав был работник Департамента ЖКХ, люди изнежились, забыли, что в ноябрях случаются истинные холода. Минувшей ночью температура воздуха упала на двадцать пять градусов. Те, кто ещё учил физику в школе, могли бы вспомнить, как такой резкий перепад способен повлиять на прочность твёрдых - и особенно низкокачественных - материалов. Прибавьте к этому полуторамесячную норму осадков в виде снега, которую с утра героически приняла на себя крыша здания. Природа вытворяла нечто невероятное, и "Дом Д" был не в том состоянии, чтобы долго сопротивляться.
  
  15. Сгущёнка и шампанское
   Похолодание грянуло неожиданно, в доброй половине зданий ещё не подключили отопление, а в другой половине случилось немало мелких аварий наподобие лопнувших батарей. Отделению тоже не повезло, здесь стоял ощутимый холод, поэтому все были основательно одеты. На Амине, например, красовался тёплый пёстрый свитер, который буйством красок привлёк бы к себе внимание даже на карнавале в Рио-де-Жанейро. Пушистый воротник скрывал шею до самого подбородка, а из удлинённых рукавов выглядывали лишь тонкие пальцы, унизанные многочисленными кольцами.
   - Что она там делает? - Логинов хмурился, через открытую дверь наблюдая за Аминой, маячившей посередь приёмной полковника.
   Они не виделись больше месяца. Разок-другой Амина приходила делать плакаты, Андрея в это время на месте не оказывалось. А ведь раньше случалось наоборот: в какой бы день и час ни появилась Майская, Логинов тоже был в отделении. Просто последние недели Андрей провёл не столько в отделении и вообще в Санкт-Петербурге, сколько в вынужденных разъездах по городам и весям.
   - Она рисовала портрет подозреваемого в нападении, - пояснила сержант Пилипенко. - Потом вроде убирала старый плакат, теперь болтает с Ксюшей.
   - Я спрашиваю в буквально смысле: что она сейчас там делает?
   - Ест конфеты, - ответила Анна и, подтолкнутая многозначительным молчанием капитана, закончила описание картины: - Макая их в сгущёнку.
   Амина долила сгущёнки (характерную сине-белую упаковку трудно было не узнать) в блюдце. Вновь окунула в молочное лакомство наполовину съеденную шоколадную конфету и отправила прямиком в рот. Судя по тому, что секретарша Ксюша уже не выражала удивления, конфета была не первая.
   Пилипенко и Логинов зашли в приёмную.
   - Майская, это извращение, - выговорил капитан. О доброжелательности, в общепринятом смысле, речи не шло, но немало значило отсутствие типичной для Логинова мрачности, которая со стороны казалась последней стадией человеконенавистничества.
   Амина спешно проглотила кусок конфеты.
   - И Вам здравствуйте, капитан. - Она вовсе не обрадовалась, услышав его голос. А что сердечко забилось быстрее, щёки стали розовее, и мир вспыхнул всеми цветами радуги, так это из-за сладкого. Ага, сгущёнка в голову ударила.
   Последние недель пять Андрею сильнее обычного хотелось на ком-нибудь сорваться, кого-нибудь напугать, а то и побить, еле сдерживался. Окружающие, все как один, казались клинически несносными и надоедливыми. Андрей сам понимал, что стал придирчивее, что поводы для раздражения притянуты за уши. Ещё он понимал, откуда такие перемены, только не признавался ни вслух, ни про себя.
   - Не могла поесть дома?
   В это время мимо проходил лейтенант Смирнов. Услышав слова Логинова и уловив суть ситуации, блондин заглянул в приёмную.
   - Дома она уже слопала всё сладкое, в вазе из-под конфет полный вакуум.
   "Ты-то откуда знаешь?" - едва не спросил Логинов, но ответ напрашивался сам собой.
   - Завистник, - поддразнила Амина, во все тридцать два зуба улыбаясь лейтенанту. - Считай, что это месть; нечего сидеть в душе по полчаса, когда честные девушки утром собираются на работу.
   - А ничего, что честные девушки сами не вылезают из ванны часа по два?
   - Так ведь это вечером.
   - ...Когда честные парни собираются на работу в ночную смену.
   Амина показала язык.
   На душе стало противно. Не у Амины, конечно, - у Логинова. ...Живут вместе. Чему тут удивляться? Оба молодые, с улыбками до ушей. Подходят друг другу. В конце концов, это не разочарование. Разочароваться можно, если на что-то надеялся, а у Андрея и в мыслях не было подобного. Просто иногда очень хотелось снова услышать её смех, увидеть прелестную открытую улыбку. Хотелось узнать, что бы сказала Амина на какую-нибудь новость или фразу.
   - Лейтенант, у Вас какое-то дело? - выразительно сухо поинтересовался Андрей.
   - Никак нет, - вытянулся стрункой Смирнов, спустя две секунды и след его простыл.
   Капитан тоже не задержался.
   Амина с Анной обменялись полуулыбками.
   - Не забудьте: собираемся в шесть вечера в зале, - напомнила Пилипенко, сегодня отмечающая День Рождения. - Аминка, ты не сбежишь?
   - Ни в коем разе.
   - Она ведь тоже скидывалась тебе на подарок, - хихикнула Ксюша.
  
   Андрей не участвовал в коллективных праздниках. Зачем сидеть с угрожающе сердитой физиономией и портить настроение окружающим? Или зачем против воли улыбаться и портить настроение себе?
   Ещё два часа назад он мог уйти домой, его смена закончилась. Но капитан традиционно задержался, не потому, что оставались срочные дела, а потому, что отделение он не любил меньше, чем свою квартиру с её вечным унылым кавардаком.
   Часы показывали двенадцать минут десятого, когда в дверь постучали.
   - Чего надо? - не изменил своему стандартному дружелюбию Логинов.
   Дверь открылась, на пороге стояла Амина. За прошедшие часы в помещении не слишком потеплело, но сейчас она держала свитер в руках, на ней самой осталась белая майка, которая хорошо сочеталась с чёрными джинсами, но определённо не согревала владелицу.
   - У Вас есть аптечка?
   Андрей прищурился. То ли свет настольной лампы проделывал фокусы, то ли на правой щеке Амины действительно рдел кровоподтёк.
   - Что стряслось? - Логинов выбрался из-за стола.
   - Шампанское. Не столько стряслось, сколько встряхнулось, открылось, съездило вылетевшей пробкой мне по щеке и окатило, вымочив весь свитер.
   - Само?
   - Не без помощи капитана Федулова. Я не успела вовремя спрятаться, когда он взялся открывать бутылку.
   - Могла остаться без глаза. - Андрей, коснувшись подбородка Амины, заставил её приподнять и повернуть голову так, чтоб лучше было видно повреждение.
   - Мне повезло, пробка прошла по касательной. А Федулов так долго извинялся, что я почти на него не сержусь.
   Андрей кивнул в сторону своего рабочего стола.
   - Садись.
   Не считая личного места Логинова, других стульев в районе стола не было. Амина, поразмыслив, нерешительно присела на краешек столешницы, поближе к углу.
   Андрей извлёк на свет божий аптечку, о которой не вспоминал лет пять. Сдул пыль, открыл пластиковую коробку, освежил память.
   - У меня только полувыдохшаяся зелёнка и просроченный активированный уголь. И вата странного сероватого цвета.
   - Очаровательно. - Амина отложила свитер на другой край стола. - Бог с ним, обойдусь. Я, собственно, зашла по другому... Зачем это?
   Андрей откопал синеватый флакон в нижнем ящике стола, где помимо всякого хлама в полном беспорядке хранились принадлежности для бритья.
   - На безрыбье и рак рыба. - Логинов открыл флакон и вооружился куском той самой сероватой ваты. - Могу, конечно, измазать тебя зелёнкой, если хочешь, но мне сдаётся, что одеколон лучше.
   - Я тоже за одеколон, - спешно заявила Амина, представив, какой росписью на лице грозит зелёнка. Упёршись ладонью в столешницу, она склонила голову набок. - "Тройной"?
   - Размечталась, "Тройной" не так-то просто достать с тех пор, как его внесли в список запрещённых напитков.
   Майская распустила волосы, на которые тоже попало шампанское - пряди возле лица были мокрыми. Амина поздно сообразила, что лучше было сохранить причёску, по крайней мере, пока не закончится "обработка" лица; оставалось лишь повинно улыбнуться. Ясное дело, ответной улыбки не последовало, собственно, на такое чудо надежды не было изначально. Капитан вновь заставил Амину поднять голову, попутно убрал с её лица влажную прядь цвета горького шоколада, до самого конца пропустив между пальцами эту шелковистую "ленту". Волосы у Амины были блестящие, по-настоящему густые, хоть и прямые, очень длинные - до поясницы, впрямь шикарные; сейчас, когда они обрамляли лицо воспитательницы, накрывали плечи и спину, Майская походила на индианку, не хватало пера на макушке.
   Амина тоже думала о волосах.
   - Я знаю, что вы поймали того, - она покусала губы, пытаясь найти подходящее приличное слово, - ...который Настю...
   - Его фамилия Журов. - Одной рукой "придерживая" затылок Амины, другой Андрей осторожно провёл ватой по припухшему кровоподтёку, который тянулся от края нижнего века к уху. - Схватили его вчера, привезли в город сегодня утром.
   - Журов. - Амина притихла. У такого чудовища обыкновенная в общем-то фамилия, это и странно и обыденно. - Я хотела спросить: вам хоть как-то помогло то, что я тогда сказала по телефону насчёт волос? Я не напрашиваюсь на похвалу, мне интересно.
   Вата была щедро смочена одеколоном, и его аромат ударял в ноздри. То есть, не прям так ударял, запах был приятный, Майская его давно запомнила, и он ей нравился - когда был едва уловим, но в данный момент спиртовая составляющая обжигала нос.
   - Вообще-то я полтора месяца гонялся за этим, - перед Логиновым встала та же проблема, что и перед Аминой пятнадцать секунд назад. Обычно Андрей не стеснялся в выражениях, но у него, как у большинства других людей, при Амине язык не поворачивался сказать что-нибудь действительно отвратительное. - ...Журовым по всему Северо-Западу. В октябре парень пустился в бега, мы сами виноваты - спугнули его, и он ушёл буквально у нас из-под носа. Уехать из страны не мог, его же объявили в розыск, вот и прятался в пределах Родины. - Андрей вздохнул. - Но первый раз мы вышли на него именно благодаря тебе и твоей волосяной версии. Хочешь почётную грамоту?
   - Вы меня обидеть решили?
   - Если б я решил тебя обидеть, ты бы это поняла чётко.
   Амине и без того было холодно, а ледяной тон собеседника тепла не прибавлял. Зубы потихоньку начинали постукивать.
   Андрей по обыкновению смотрелся утомившимся и недовольным, и это усугублялось усталостью, накопившейся за недели, в течение которых капитан мотался из одного города в другой, пытаясь поймать Журова.
   - Его же посадят? - спросила Амина.
   - Естественно.
   - Надолго?
   - Суд решит. Но Журов вряд ли выйдет на свободу, такие в тюрьме долго не живут, там свои понятия.
   - Отлично. - Одно слово, ноль эмоций.
   Андрей удивился - такая манера речи была не в стиле Майской. Амина охотно пояснила точку зрения:
   - Человек должен отвечать за свои поступки, и не только на том свете, но и на этом.
   - Некоторые уверены, что месть не приносит ничего хорошего. - Андрей орудовал ватой отстранённо, на автопилоте.
   - Правильно, не приносит, но вспоминают об этом почему-то только после того, как пакость уже сделана. Нет уж, если считаешь, что месть - зло, будь любезен, задумайся прежде, чем совершить что-то плохое и заслужить её; а если всё же совершил, нечего потом жаловаться и кивать на обшарпанные мудрёные высказывания. Наш мир был бы гораздо лучше, если б за каждым преступлением неминуемо шло наказание - с процентами, чтоб другим неповадно было.
   - Жёстко.
   Амина повела подбородком.
   - Заметьте: я никогда и не утверждала, что я за "ваниль".
   Логинов, наконец, отнял вату от её лица и лишь тогда сообразил: одеколон должен был сильно щипать, а Амина и не поморщилась.
   - Тебе не больно?
   - Ерунда, со мной бывало куда хуже.
   - Неужто? - усомнился капитан, подозревая собеседницу в хвастовстве.
   Амина усмехнулась.
   - Сразу видно, в детдоме Вы не жили. - Усмешка превратилась в улыбку, но до такой степени грустную, что даже невпечатлительному Андрею захотелось взвыть. - Просто поверьте: фигово, когда у тебя нет никакой родни, кроме фауны Финского залива. - Амина прогнала грусть через две секунды, но и этого времени Андрею хватило, чтоб понять, насколько трудно ей приходилось.
   Как ни банально, Амина отдала бы что угодно за настоящую семью, где все друг друга любят. Не сюсюкают, пускай иногда ругаются, ворчат, ошибаются, обижаются, но в действительности хотят лишь добра. В жизни Амина завидовала одной-единственной категории людей - детям, у которых есть родители, бабушки и дедушки, братья и сёстры. Майская не понимала тех, кто обвинял отца и мать в собственных неудачах, мол, я хотел по-другому, а родители отговорили, настояли, заставили. Они угрожали тебе ружьём, приставляли нож к горлу? Если не хватило твёрдости поступить по-своему, не надо всю вину взваливать на родителей. Да, они, может, и были не правы, но тебе-то собственная голова дана не только для красоты.
   Дрожь Амины усилилась настолько, что это уже невозможно было игнорировать.
   - Ты ж совсем замёрзла.
   - Зато по цвету скоро буду сочетаться с обстановкой кабинета. - Амина указала на синие стены.
   Логичнее всего было бы выпроводить её, отправить греться в зал, где много людей и наверняка работает переносной обогреватель. Кроме этого, существовало минимум пять других вариантов, каждый из которых был разумнее и практичнее того, что сделал Андрей.
   Амина, хоть и ненадолго, потеряла дар речи, когда Логинов начал расстёгивать свою фланелевую рубашку.
   - Что за поползновения, капитан?
   Андрей снял рубашку и накинул Амине на плечи.
   - Нельзя ж так с хрупкой девичьей психикой, - шуточно посетовала Амина, кутаясь в "подарок" и картинно пялясь на Логинова.
   На нём тоже была белая майка, борцовка. Сегодня полгорода понадевало всякого разного под верхние вещи, чтоб утеплиться. Но вряд ли на многих мужчинах майки смотрелись так, как на Логинове. Он не дотягивал до тех качков, которые объедаются стероидами; но было на что посмотреть и от чего томно вздохнуть (спортзал, боксёрская груша, пробежки - помните?).
   Впрочем, Амина обошлась без вздоха, сохранив верность улыбке.
   - Спасибо.
   Андрей плотнее запахнул рубашку на Амине, как бы сомневаясь, что та достаточно хорошо укуталась, его ладони сползли по рукам девушки, от плеч до запястий. Правое предплечье самого капитана было перевязано бинтом, Майская воздержалась от расспросов.
   - Грейся.
   Толстая серо-коричневая ткань, хранившая тепло хозяйского тела, впрямь быстро уняла озноб.
   - А Вы сами?
   - Я теплокровный. - Логинов упёр руки в бока.
   Непонятная всё-таки ситуация, нелепая. Амине следовало уйти, Андрею - всячески этому уходу способствовать.
   - Может, стоит сходить к Аниному столу? - предложила Майская после небольшой паузы. - У неё там столько вкуснятины.
   - Не интересуюсь. - Андрей обогнул стол, дойдя до стула.
   - Мне, наверное, тоже пора переставать интересоваться вкусностями и сесть на диету, пока я не ударилась в обжорство окончательно, - проговорила Амина. Ей ужасно хотелось обернуться, однако она пока не решалась. Амина была уверена, что Логинов не сводит с неё взгляда, спину аж покалывало. - Но не достаёт силы воли.
   Капитан стал перебирать бумаги в стопке на конце столешницы, противоположном тому, на котором ютилась Амина. Положение казалось ещё глупее.
   "Пора уходить", - не первую минуту повторяла себе Амина и не двигалась с места.
   - Правда, что Вы не пьянеете, сколько бы ни выпили?
   - Кто тебе сказал?
   - Кто-то... Упоминали пару раз при мне.
   На самом деле, Андрей бы очень удивился, узнав, сколько всего о нём известно Амине. Не столь мало в жизни зависит от того, с кем ты пьёшь чай. Аня Пилипенко за время поедания пирожного могла выдать больше информации, чем любой пресс-секретарь, Ксюша тоже замкнутостью не отличалась.
   Амина облизнула губы.
   - Всё-таки правда или нет?
   - Правда. Потому обычно не пью. И не курю - если тебе и об этом захочется спросить. - Капитан перестал терзать бумаги. Он стоял, рассматривая затылок собеседницы.
   - Надо же, я думала, в полиции все курят. Я сама и то когда-то курила. Бросила в двадцать лет.
   Логинов не сумел бы представить себе Амину с сигаретой в зубах, даже если б потратил на это весь остаток вечера.
   - Тогда продержаться на диете для тебя не проблема.
   - Ну не знаю, - с сомнением протянула Амина. Она всё же оглянулась, не поворачиваясь целиком, и посмотрела на Логинова, прижав подбородок к приподнявшемуся плечу. - Курила-то я всего три года, а ем уже двадцать два.
   Это была не лучшая её шутка. Но и не худшая. Андрей перестал в чём-то себя убеждать и просто признал: он рад, что Амина здесь. Ему нравится с ней разговаривать, и ему не хватало её полтора месяца.
   Точно бы решив подписать акт капитуляции, Андрей осклабился, чуть опустив голову.
   - Ого. - Амину настолько увлекло зрелище, что она забыла о сомнениях. Она развернулась полностью и придвинулась ближе к кромке стола, подле которой высился Логинов. - Оказывается, у Вас, капитан, голливудская улыбка, с ума сойти.
   Она протянула руку и без всякой задней мысли дотронулась пальцами до щеки Андрея (некоторые бы заявили, что это сродни цирковому номеру, когда дрессировщик рискует жизнью, засовывая голову в пасть льва). Когда большой палец коснулся уголка губ, задняя мысль таки пришла, Майская осознала, что ведёт себя глупее прежнего.
   Всё-таки Амина не спешила отдергивать ладонь. Отогревшиеся пальцы продолжали неподвижно касаться кожи Логинова, потом неуверенно спустились ниже, по подбородку, шее и остановились между ключицами.
   Пролети поблизости муха, её расслышали бы не хуже, чем целый самолёт.
   Амина смотрела на свои пальцы, Андрей смотрел на Амину.
   - Ты хоть скажи, тебя домогаться или как? - Её губы дрогнули в мимолётной беспомощной улыбке. - Я ж понятия не имею, что у тебя сейчас в голове. - Амина, наконец, подняла глаза.
   Хрупкая, непосредственная, смущённая, неподдельная. На щеках румянец. Глазищи потемнели, но серебринка осталась.
   Андрею показалось, что его сердце пропустило пару ударов. Тут можно было бы перейти к менее романтическим органам, если б не память. Она, объединившись с совестью, молниеносно прокрутила в голове Логинова документальный фильм о событиях двадцатидвухлетней давности.
   Разве выйдет что-нибудь хорошее? Амина удивительный человечек, добрый, светлый. Человечек, которому дали Второй Шанс, наверняка не для того, чтоб она снова связалась с одним из тех, кто сломал её жизнь в прошлом.
   - Как же Серёга? - Да, вот лучший выход: напомнить о нынешнем кавалере, вместо того, чтоб озвучивать сентиментально-нудный отказ. Грубо отшить эту девочку Андрей бы попросту не сумел.
   - Какой Серёга?
   - Смирнов.
   - Серёжа-то здесь причём?
   - Он ведь твой парень.
   - С каких пор? - неподдельно удивилась воспитатель. Она не отводила глаз ни на секунду.
   - То есть он просто так к тебе заходит время от времени, помыться и пересчитать конфеты в вазе?
   Недоумение сменилось хрустальным смехом:
   - Серёжа живёт в нашей квартире, только не со мной, а с Шурой.
   "Какой прекрасный повод пролетел", - вспомнилась Андрею фраза из старого выступления белорусской команды КВН; капитан на днях наткнулся на подборку выпусков знаменитой игры.
   - ...Они как раз сегодня отчаливают за город, Серёжа уже забрал Шуру из больницы.
   - А с Аксёновой-то что? - Андрей уже ухмылялся, и в ухмылке было гораздо меньше холодности, чем хотелось продемонстрировать.
   - С Аксёновой полный порядок, она в больницу ездила по работе. У нас тут обрушился "Дом Д", не слышал? - Амина буквально проглотила последнее "и". Уж коли Андрей разок нормально отреагировал на "ты" в свой адрес, нечего сдавать позиции.
   Обращение капитан не прокомментировал, но своим видом дал понять, что нарушение субординации не осталось незамеченным.
   - Слышал, краем уха. До просмотра новостей так и не добрался. По-моему, говорили, что погибших нет.
   - Погибших нет, пострадавших - несколько, в том числе директор строительной фирмы. - Поскольку Логинов понятия не имел, какая компания занималась возведением "Дома Д", сообщение впечатления не произвело. - Я ведь его знаю. Жалко, вроде неплохой дядька, садику нашему помогал. - Амина явно отклонилась от темы, и это отклонение её не устраивало. Пора расставить всё по местам, Майская не выносила тягомотины. - По-моему, я в тебя влюбилась...
   Андрей отшатнулся, задев стул, который шумно опрокинулся на пол. Господи, за что?!.. Ладно-ладно, чтоб влюбиться в двадцать два года, весомая причина не нужна. И всё-таки...
   Амина и не подозревала, что Логинов такой чувствительный.
   - Зря сказала, да? - Она наморщила лоб. "Конечно, давно я себя дурой не чувствовала - целых тридцать секунд". - Ну сказала и сказала, зачем же мебель ломать? Прости, такой уж я человек: не договорить важное боюсь сильнее, чем сболтнуть лишнее.
   Капитан плотно зажмурился, как человек, прогоняющий галлюцинацию.
   - Неудачная идея, Витаминка.
   - Почему?
   Перед мысленным взором встал длинный список, Андрей выбрал наиболее приземлённый пункт:
   - Хотя бы из-за возраста.
   Всё верно, он же старше её на семнадцать лет, не говоря о том, что она старше его лет на сорок пять... Санитары, на старт!
   Амина цокнула языком.
   - Меня это не волнует. - Не успел Андрей сказать: "Зато меня волнует", как Амина добавила: - И не называй меня Витаминкой.
   - Другие-то называют, - рассеянно проговорил он, невольно опять подступив ближе.
   - Другие пусть называют, а ты не называй.
   Кто их разберёт, этих девушек?
   - Хорошо.
   Возникла угроза экстремально неловкой паузы, Амина уцепилась за первую попавшуюся соломинку, коей оказалось перевязанное предплечье Андрея. Часть её разума уже вопила, что пора бросать затею, не выставлять себя ещё большей идиоткой, зато другая часть скалилась: куда уж больше?
   - Журов тебя так? - Амина собралась было опять распустить руки, но не осмелилась, да и пальцы дрожали.
   Андрей кивнул. Наверное, это плохой признак - замена слов кивками. Наверное, он хочет, чтоб она ушла. Последняя попытка.
   - Ножом?
   - Если бы, - усмехнулся Логинов. - Схватился за аккумуляторную кислоту, гад.
   Майская ахнула и взяла Андрея за руку. Осторожно, но быстро; забыв о смущении и прочем. Кислота это не шутки!
   - Да я увернулся, только чуть-чуть и попало. - Андрей продолжал смотреть на Амину. - Больше никто не пострадал. Медики потом накрутили анестезирующий бинт и отправили восвояси; ничего серьёзного.
   Не стоит, наверно, упоминать, что анестетик действовал только в присутствии Амины, то есть сегодня в приёмной и сейчас.
   Словосочетание "анестезирующий бинт" говорит само за себя, но Амина всё равно спросила:
   - Больно? - И подняла голову.
   Их взгляды сошлись в одну прямую линию, которую теперь уже ни один не мог оборвать. Да и не хотел.
   - Когда ты рядом - нет, - хрипловато ответил капитан. Он лишь сказал правду, однако получилось нечто большее.
   Амина улыбнулась, и Логинов искренне возмутился: почему эта улыбка ещё не занесена мировым сообществом в список запрещённого оружия? Когда Амина так улыбалась, на её щеках появлялись ямочки, точёный носик казался ещё более острым и аккуратным, лицо становилось кукольно хорошеньким. И это не считая открытого, счастливого взгляда.
   Гори всё синим пламенем, Андрей её поцеловал.
   Сначала-то капитан собирался обойтись лёгким прикосновением губ к губам, но явно переоценил своё самообладание. Пяти секунд не прошло, как пара целовалась с той же страстью, с которой утопающий хватается за внезапно появившийся спасательный круг. Это был один из моментов, когда целый мир отходит на второй план и становится всего всего-навсего фоном к тому, что происходит с тобой и с человеком, который рядом. Когда логика галантно приподнимает шляпу на прощание, а неловкость вообще уходит по-английски. Когда дышать удаётся только урывками, но тебя это не волнует, ты просто перестаёшь думать.
   Пальцы Амины то медленнее, то быстрее ерошили тёмно-каштановые волосы Логинова. Его руки, скользнувшие под её рубашку, а потом и под майку, двигались вдоль линии позвоночника. Когда Амина запрокидывала голову, Андрей прерывал поцелуй в губы, переключаясь на щёки, скулы, подбородок, шею.
   - Амины давно нет, - заметила Пилипенко в актовом зале. - Ушла к Логинову за аптечкой и не вернулась. Слушайте, может, он уже труп где-нибудь закапывает?
   Ксюша спрятала ухмылку за ободком своей кружки. Секретарь ведь предлагала Майской взять аптечку в приёмной, но Амина отказалась. Это что-нибудь да значило.
   - Есть желающие нагрянуть к капитану с проверкой? - осведомилась Ксения.
   Желающих не нашлось.
  
   Комната была именно такой, каким Андрей и представлял себе обиталище Амины. Беспорядок граничил с библейским хаосом, но не оттого, что не делалась уборка, а оттого, что вещи помещались куда попало и вечно перекладывались. На стуле поверх рулонов ватмана образовалось гнездо из разноцветных шарфиков, платков и, похоже, перчаток, а мольберт непостижимым образом стал пристанищем для дамской сумочки и рюкзачка.
   Было очень душно. Погода снова выкинула фортель, устроив потепление, а коммунальные службы только-только расшевелились и заставили отопление исправно работать во всех зданиях.
   Капитан бесшумно встал с постели и подошёл к окну. Окинул взглядом пустынную ночную улицу, синевато-чёрное небо, за последние часы успевшее проясниться и теперь щеголяющее неполной яркой луной и необыкновенно чёткими звёздами. Давным-давно перевалило за полночь, и мир обволакивала спокойная, непроницаемая тишина. Андрей открыл форточку и обернулся.
   Амина спала, лёжа на боку, положив обе ладони под щёку. Богатые волосы бархатистым покрывалом опутывали шею, частично спускаясь на грудь, частично разметавшись за плечами. Грех было не залюбоваться.
   Он никогда не забудет, как они шли к её дому рука об руку, разговаривая обо всём, что приходило на ум. Тогда уже стало теплее, падал крупный снег, и Амина смеялась, подставляя ладонь под пушистые белые хлопья. Она рассказывала, что хотела бы оказаться где-нибудь в Сочи, в Крыму или в Абхазии, увидеть южную зиму, написать необычный пейзаж, посмотреть на те края без "налёта" туристов. И юное личико так сияло, что Логинов не удерживался, притормаживал и целовал спутницу.
   Они пришли сюда и даже не включили свет. Вопреки темноте, Андрей видел блеск в удивительных глазах, отражающих отсветы с улицы. Должно быть, его собственные глаза тоже блестели. Она не отводила взгляд, ни когда раздевалась сама, ни когда раздевался Андрей, впрочем, эти два процесса в общем-то совпадали. Не скажешь, что Амина совсем не стеснялась. Однако она улыбнулась, протянула ему руку. Он почувствовал её дрожь, сжав тонкие пальчики. Но улыбка не исчезла, и её обладательница плавно опустилась на кровать, Андрей опустился следом...
   Можно признать, что тебе было хорошо, очень хорошо, а можно вдруг обнаружить, что ты жив. Не смейтесь. Андрей только сейчас, впервые за долгие-долгие годы, по-настоящему осмыслил, что у него есть жизнь, а не существование!
   По комнате разгулялся сквозняк, но лучше уж он, чем духота.
   Капитан вернулся на кровать, обнял Амину, придвинувшись как можно ближе, чтоб не дать замёрзнуть.
   - Уже пора вставать? - пробормотала она, когда тонкая ткань сна порвалась и возникла брешь, ведущая в реальность.
   - Нет, - бережно прошептал Логинов. - И дальше можешь спать сколько влезет, сегодня суббота.
   - Здорово. - Прежде чем сонное полотно срослось, Амина успела положить свою руку поверх руки Андрея, обвившейся вокруг её талии.
  
  16. Старшеклассники
   В действительности суббота это не гарантия свободного отдыха. В восемь утра Амине позвонили и попросили прийти в отделение, чтоб составить фоторобот. Компьютерный работник был близок к самоубийству из-за неуместных гипербол потерпевшей и надеялся на Майскую, которая обычно без труда разбиралась в путанице преувеличений и сбивчивых сравнений.
   - Форменное свинство, - проворчал Андрей, поворачиваясь на бок. - Надо было послать их всех куда подальше.
   Амина сидела на краю кровати. Она взяла со стула один из шарфиков - белый, полупрозрачный - и повязала на манер набедренной повязки. В данный момент это была единственная её одежда, хотя волосы заменяли накидку, закрывая груди.
   - Мне не сложно. Сбегаю, набросаю портрет и сразу вернусь. - Сцепив руки над головой, Амина сладко потянулась.
   Андрей провёл рукой по её обнажённой спине. Амина повернулась к нему, осветив мир улыбкой.
   - Сделай мне одолжение.
   - Какое?
   - Выспись. - Майская поднялась, но только за тем, чтоб присесть возле кровати, лицом к капитану. - У тебя слишком часто бывает усталый вид.
   - Мало ли у кого что бывает, - по привычке начал было ворчать Андрей.
   Он сдался, стоило Амине положить одну ладонь на другую, опустить поверх подбородок и умильно хлопнуть ресницами.
   - Уговорила, - капитулировал Логинов без малейшей горечи поражения.
   Радостно осклабившись, Амина взъерошила его чёлку левой рукой. И стала менее беспечной, потому что поймала взгляд, которого удостоилось её предплечье.
   - Тебе не нравится? - В ответ на как бы недоумённо сдвинувшиеся брови Андрея она разъяснила: - Моё родимое пятно. Я же вижу, как ты на него иногда смотришь. Оно некрасивое, да? Тебе не нравится?
   Андрей взял её левую руку, взглянул на предплечье. Мягко обвёл пальцем очертания медузы.
   - Мне всё в тебе нравится, запомни раз и навсегда.
   Полторы минуты спустя Амина, надевшая штаны с аномальным количеством кармашков на молниях и облегающую безрукавную блузку с высоким воротом, давала ценные указания, заплетая волосы в свободную боковую косу.
   - Захочешь есть - ни в коем случае не стесняйся, только учти: у нас в холодильнике одни грейпфруты и капуста, Шура на очередной диете. Иди к соседям в сорок шестую, проси у них еду.
   - Показать им удостоверение и заявить, что мне срочно требуется бутерброд с колбасой для следственного эксперимента?
   - Можно и так. Но вообще, в соседском холодильнике мы храним свои продукты, которые искушают Шуру.
   - Соседям это не кажется странным?
   - В сорок шестой квартире живут студенты, к концу месяца у них наступает вынужденное голодание, а мы с Шурой периодически подкармливаем бедняг, так что это взаимовыгодное сотрудничество.
   - А не боитесь доверять свою провизию оголодавшим студентам?
   - Нет, и они ещё ни разу не подорвали нашу веру в человечество. - Послав воздушный поцелуй, Амина покинула комнату.
   Андрей вдруг вскочил, и, натянув джинсы, выбежал в прихожую. Амина успела надеть куртку, шапку и открыть дверь. Капитан сам не знал, что его подтолкнуло, просто захотел попрощаться как следует, обнять, поцеловать.
   - Возвращайся скорее, - попросил он. Улыбнулся и ласково "мазнул" пальцем по кончику носа Амины.
   - Обязательно, - пообещала она. Посерьёзнела лишь на мгновение, но за это мгновение Андрей увидел в её глазах столько преданности, что хватило бы на целую жизнь.
   Вновь засмеявшись, Майская чмокнула капитана и скрылась за порогом, напоследок напомнив:
   - Постарайся поспать.
  
   Андрею вправду удалось уснуть почти сразу после ухода Амины. Это был глубокий, спокойный сон, восстанавливающий и физические, и душевные силы. Он прервался часа через полтора, потому что зазвонил мобильный капитана. "Майская" - высветилось на экране.
   - Слушаю.
   - Привет, - как всегда неунывающе прозвенел голосок Амины. - Я тебя разбудила?
   - Если честно, то да.
   - Прости, спящий красавец. Я хотела испросить разрешения: можно мне взять немного той расчудесной серой ваты из аптечки?
   - Бери хоть всю. Зачем тебе?
   - Вчера я сняла старый плакат, а сегодня заметила следы от скотча, липкий слой никак не убирается. Мы тут общими усилиями нашли растворитель, а подходящих тряпок нет.
   По окончании разговора Андрей опять рухнул лицом на подушку, блаженно погружаясь в манящее сонное небытие. Сознание становилось подобным вате, которая почему-то продолжала занимать вялотекущие мысли, молоточком постукивая где-то на задворках разума.
   Вата. Вата в аптечке. Аптечку он вчера сунул в ящик стола. Второй или третий. Всё-таки в третий, во втором почти пусто, лишь несколько ручек, пара истрёпанных блокнотов да фотография.
   Молоточек превратился в молот, который со всего размаху звезданул по черепушке изнутри. Андрей подпрыгнул.
   Фотография! Снимок семнадцатилетней Гуревич!
  
   Во втором ящике аптечки не обнаружилось, и Амина собралась перейти к третьему, когда заметила уголок фотографии, торчащей из-под старого блокнота. Нет ничего плохого в том, чтоб просто посмотреть, правда?
   Амина достала снимок и с несказанным удивлением обнаружила саму себя.
   Как трогательно, она и не знала, что у Андрея есть её фото... Если на то пошло, она не знала, что и у неё самой есть это фото. Амина не припоминала, чтоб когда-то носила такое платье или кофту, да и выглядит снимок довольно старым, он порядком выцвел. Но вот же оно - родимое пятно на руке, это не может быть другая девушка.
   Амина сильнее сдавила пальцами плотный бумажный прямоугольник, вглядываясь в свои черты, казавшиеся новыми, незнакомыми. Затем посмотрела на оборотную сторону фотографии.
   "Света Гуревич, 10 "А" класс. 1968 год".
  
   Худшее, что он мог сделать, это перезвонить Амине и попросить ни в коем случае не заглядывать во второй ящик стола. Скорее всего, Майская открыла бы вышеупомянутый ящик ещё до окончания разговора - женское любопытство непреодолимо.
   Логинов ни разу в жизни не одевался так быстро, даже в армии. Он вылетел из квартиры пулей.
   Успокаивал себя: Амина могла и не заметить фотографию или вовсе сразу открыть третий ящик.
   А вдруг нет? Вдруг она всё же нашла, что тогда?
   На обороте есть надпись. Имя и год. Ясное дело, Амина удивится. В лучшем случае позвонит Андрею, в худшем - решит сразу поискать информацию в Интернете. И что-то подсказывало Логинову: пароль на компьютере не станет препятствием, система защиты не сработает. Амина полезет в Сеть.
   Во Всемирной Паутине нет срока давности. Это вам не бумажный архив, где надо долго перебирать груды старых газет, прежде чем докопаться до нужного материала. Несколько ключевых слов в интернет-поисковике (которыми вполне могут стать "Светлана Гуревич", "Санкт-Петербург 1968" или "Светлана Гуревич", "Андрей Логинов", "Санкт-Петербург"), и на экране возникнут ссылки на статьи. О том случае писали в газетах, многие из которых имели электронную версию, информация размещалась и на других новостных порталах. Но и не это самое плохое.
   Видео.
   Ещё до того, как стало известно о самоубийстве Гуревич, Дима Ротько выложил в Интернет видео с мобильного телефона, запись последней встречи их компании со Светланой Валерьевной. Потом Ротько запись удалил, но её успел скопировать не один пользователь, и периодически она появлялась в свободном доступе. Уже повзрослев, Андрей иногда добивался того, чтоб видео удаляли с того или иного сайта, но по прошествии времени оно вновь всплывало где-нибудь.
  
   Качество записи оставляло желать лучшего, она регулярно притормаживала, общая картинка дёргалась. Изображение не отличалось идеальной чёткостью, однако лица были узнаваемы. По крайней мере, Андрея Амина узнала сразу, вопреки подростковому возрасту, худощавости и голосу, который двадцать два года назад звучал по-другому. И Никиту Синяева Майская, пожалуй, тоже бы опознала, даже если б до этого не прочла о нём.
   Похоже, видео было импровизацией, если бы ребята сразу собирались делать его, то воспользовались бы камерой с первых секунд. К моменту начала съёмки измывательство, судя по всему, длилось несколько минут.
   Женщина в очках и в строгом сером костюме стояла спиной к доске, пытаясь что-то рассказывать про стороны и биссектрисы, отчаянно тыкая указкой то в один нарисованный мелом треугольник, то в другой. Амина с испугом узнавала собственные черты на бледном, иссушенном лице.
   - Таким образом, - упрямым от безнадёжности и дрожащим от подступающих слёз голосом продолжала учительница, - зная размер одного из углов, мы можем...
   Шарик из скомканной бумаги, пущенный девчонкой со второй парты, угодил Светлане Валерьевне в щёку. Класс заржал.
   - Ольховская! - попыталась прикрикнуть педагог.
   Синяев, наперекор всем правилам стоявший рядом с Гуревич, продолжал кривляться, передразнивая её.
   - Чё? - хмыкнула Люда.
   - Прекрати.
   - А чё ты мне сделаешь? - Повернувшись, Люда улыбнулась прямо в камеру телефона, показала язык и "рокерскую козу".
   - Я позову директора.
   - Да беги уже, клюшка старая, - проскрежетала другая девчонка. - Песочек свой по дороге не рассыпь.
   - Жжёшь, Верка, - похвалил оператор за кадром и захохотал.
   Многие фразы были приправлены матерными словечками, но поскольку те не несли абсолютно никакой смысловой нагрузки, а только резали слух, эти перлы можно упустить.
   К швырянию в учительницу бумагой, стирательными резинками и карандашами подключился Андрей. Затем он шумно выдвинул свой стул из-за парты и присоединился к Синяеву. Светлана Валерьевна не выдержала, выбежала из класса.
   - Куда?! - азартно прикрикнул Никита и пустился в погоню.
   Оператор, две девицы и Андрей двинули следом.
   Картинка заскакала ещё активнее, зазвучал трещащий шорох.
   Гуревич быстро, дёрганно вышагивала по коридору.
   - Светлана Валерьевна, - Никита нагнал учительницу, загородил ей путь, - Светлана Валерьевна, ну чего Вы? - Он как бы пританцовывал вокруг неё, не давая идти дальше.
   - Синеяв, отойди! - выпалила женщина. Такие выпады обычно случаются пред тем, как человек сорвётся и расплачется.
   - Ой, блин, страшно-то как. Стучать директору побежала? - Парень схватил учительницу за руки.
   Она высвободилась, но он снова вцепился, правда, тут же сам потерял интерес к хватке.
   - Ну и вали, кошёлка. - Синяев оттолкнул Гуревич вперед и, оказавшись позади, отвесил Светлане Валерьевне пинок, пришедшийся на место пониже спины.
   Силы Никита не экономил. Женщина потеряла равновесие и, под дружный гогот своих мучителей, упала на пол. От встряски очки слетали и приземлились неподалёку от владелицы. Ещё ближе они оказались к тощеватому высокому парню с тёмно-каштановыми волосами.
   Педагог задрала голову, будто успокоившись.
   - Андрюша.
   Она не просто произносила его имя, она уговаривала вспомнить что-то важное, хорошее.
   Андрюша не колебался. Он наступил на очки, раздавил и самодовольно усмехнулся, услышав смачный хруст.
   Потом Вера с Людой зачем-то разорвали пиджак Гуревич, так и не позволив "математичке" подняться. Вера вцепилась в причёску учительницы, разметав идеально уложенные волосы. Никита одним рывком поставил плачущую женщину на ноги. Она уже не отбивалась. Очередным пинком Никита отбросил свою жертву в сторону.
   Светлана едва не упала снова. На миг она застыла, поддерживая равновесие, после чего опрометью кинулась прочь, судорожно... не то чтобы всхлипывая, скорее, подвывая, захлёбываясь сдавленными рыданиями. Хохот подростков гнался за ней.
   - Думаешь, настучит? - отсмеявшись, спросила Люда у Никиты.
   - Пускай стучит, мне по фигу.
   - Раньше уже стучала, - припомнил Дима.
   - А толку?
   На этом видео заканчивалось.
   Амина посмотрела его много раз. С рвением истинного мазохиста снова и снова нажимала на значок пуска. И всякий раз ей всё сильнее казалось, что она смотрит на происходящее не столько снаружи, сколько изнутри. Чьими-то опухшими от слёз глазами.
   Майская сама плакала. Она плакала бы в любом случае, даже если б происходящее на экране совершенно её не касалось. Такие издевательства были противны самой сущности Амины. В данный же момент она лила слёзы и о себе. В груди пылала и нормальная злость, и какая-то уж очень личная обида.
   Амина повернулась к хозяину кабинета. Капитан примчался минуты полторы назад, в разгар "киносеанса", Амина не отреагировала на его появление, она не отрывалась от монитора. За все эти годы Андрей так и не сумел заставить себя просмотреть запись. Отныне пробел был восполнен. У Логинова не хватило смелости заговорить первым.
   Амина воззрилась на него с немой, но жгучей, ясной мольбой. Каждая чёрточка, каждое мимическое движение заплаканного личика заклинали: "Скажи что это неправда! Подделка, провокация, заговор, что угодно! Ради бога, скажи, я поверю!"
   Поверит. Максимум на пару часов, а потом здравый смысл возьмёт своё и больше не отдаст.
   Андрей смолчал. От стыда и чувства вины хотелось испариться, перестать существовать.
   - Пожалуйста, объясни мне только одно. - Её голос не дрожал. Он был убаюкивающе спокойным. - Что в этом такого смешного? - Больше всего настораживали нотки искренней любознательности. - Скажи, я хочу знать, может, тоже посмеюсь. - На лбу пульсировала маленькая вена, которую Логинов никогда раньше не замечал у Амины, зато видел у Светланы Валерьевны. - Я жду, Андрей.
   Ему нечего было сказать. Самое отвратительное: действо на видео не единичный случай, а один, последний, из многих. Логинов предпочёл бы не помнить, как вместе с приятелями бросал обломки кирпича в окно Гуревич или как плевал на её дверь. Да и это далеко не полный список, столько всего было почти за целый год.
   Наверное, до Андрея Амина и не влюблялась по-настоящему, а она была из тех людей, которые любят всем сердцем, всей душой. Но кроме того Майская была из тех людей, которые придерживаются принципа "Подонки есть подонки, не забывай".
   Всхлипнув и быстро вытерев щёки, Амина спросила:
   - Кто она? - Она ожидала чего-то большего, чем информация, выуженная из Сети.
   Но Андрей не сообщил нового.
   - Моя учительница по математике, геометрии и алгебре.
   - А я кто?
   - Мне кажется, что ты и есть она...
   Прозвучало дико, но для Амины - правдоподобно... Что было ещё более дико. Но, в конце концов, она появилась на том же месте, где исчезла Гуревич, на следующий день. Таких совпадений не бывает.
   Он видел, что её трясёт. Больше всего Андрею хотелось обнять эту девочку, кем бы она ни была, утешить, согреть. Однако едва он попробовать подступить к Майской, та вскочила со стула.
   - Не трогай меня. - Она сжала подёргивающиеся губы, по-прежнему не распрощавшись с жутким спокойствием в глазах и голосе. - Близко ко мне не подходи, больше никогда.
   Что ж, он заслужил и не такое. Собственно, Андрей бы и предпочёл что-нибудь не такое. Пускай Амина бы кричала, ругалась на чём свет стоит, закатывала истерики, бросилась с кулаками, попыталась выцарапать ему глаза. Всё лучше этого мертвенного спокойствия.
   Майская направилась к двери.
   - Амина.
   Она остановилась автоматически, а не по желанию. Безжизненно глянула на Андрея.
   Он смотрел пристально и горячо. Облизнул губы.
   - Я люблю тебя.
   Она усмехнулась и переступила через порог. Прежде чем окончательно уйти, бросила:
   - Помнишь, вчера я рассказывала о директоре фирмы, на которого рухнул "Дом Д"? Этот директор - Никита Синяев, чтоб ты знал. Говорят, его чуть ли не надвое перебило, грудная клетка - в фарш. Долго не протянет.
   Амина исчезла, аккуратно закрыв за собой дверь.
  
  17. Помнишь меня?
   Амина бывала здесь каждый месяц. Приезжала в Петергоф, проходила к берегу и долго-долго смотрела на Финский залив, гадая, почему её некогда бросили, отчего какие-то люди свою кровиночку оставили не в роддоме, не в детдоме, а на берегу моря, безжалостно урезав шансы на выживание ребёнка. За что родители до такой степени ненавидели дочь?..
   Водная гладь, скованная морозом и присыпанная снегом, превратилась в большую белую пустошь. Стало гораздо теплее, чем вчера, но всё равно было холодно. Беснующийся ветер застудил лицо и уши Амины, постоянно норовил сорвать с неё шапку и потрепать капюшон зимней куртки. Что характерно, других желающих прогуляться по берегу в такую погоду не нашлось.
   "Где-то тут меня и нашли, у самой-самой кромки воды, если верить рассказам. А до этого я, получается, сама зашла в воду. И шла, и шла, и шла..." Амина ещё раз удивилась тому, насколько правдоподобным ей кажется дикое предположение о перерождении... или как такое правильно назвать? Нормальный человек должен был долго сомневаться, ужасаться и смеяться над собственным легковерием и фантазией. Головой Майская это понимала, но колючая вязкая тяжесть в груди подсказывала: нет никакого вымысла, ни Андрей, ни Амина ничего не придумали, они оба верно догадались, попали в яблочко.
   Майская иногда купалась здесь; дабы как следует нырнуть, требовалось пройти не шаг-два, а гораздо больше. В каком отчаянии должна была находиться женщина, чтобы столь упрямо пробираться вперёд, сквозь ледяную воду навстречу собственной смерти?
  
   Она не пожалела денег на цветы. Подмывало купить гвоздички, желательно в чётном количестве, но для убедительности пришлось взять три тюльпана.
   - ...Я из детского сада "Светлячок", Никита Александрович нам очень помог, был спонсором. - Амина приподняла жидкий букетик, демонстрируя его охраннику перед палатой Синяева. - Вот мы и решили... Можно мне передать ему цветы и пожелать поскорее поправиться?
   Непросто проникнуть в отделение больницы, которое негласно зовётся люксовым, даже с учётом того, что сама больница не из рядовых. Однако Амине это удалось легко. И с охранниками, похоже, проблем не возникнет. Амбалы, каждый из коих своей габаритной фигурой мог полностью перекрыть дверной проём, готовы были порвать любого, кого заподозрят в недобрых намерениях по отношению к хозяину, который был ещё жив (следовательно, банковские счета продолжали функционировать и зарплата подчинённым начислялась). Если же Синяев вовсе выкарабкается, то дезертирство припомнит. Поэтому "стражи" были настроены разобраться со всякой угрозой, хоть с реальной, хоть с потенциальной. Но и матёрые охранники не видели угрозы в хрупкой, миловидной девушке с такими большими чистыми глазами. Посредством пары звонков быстро выяснили: Майская не лжет, и является именно той, за кого себя выдаёт. Это, впрочем, не значит, что Амину не обыскали и позволили остаться в палате наедине с Синяевым - один из охранников составил компанию. Чистые глаза чистыми глазами, а бдительность бдительностью.
   Всё вокруг было безукоризненно белым, даже спинка кровати, не говоря о постельном белье. Синяев лежал, накрытый одеялом до плеч, на лице поблескивала прозрачная дыхательная маска, к горлу, рту и носу тянулись трубки, в руку была вонзена игла, которой заканчивался щупалец капельницы, стоящей рядом с ложем. Где-то что-то пикало, отслеживая дыхание и сердцебиение пациента.
   Сам пациент не шевелился, но веки его не были сомкнуты. На сей факт Амина обратила внимание после того, как оценила неимоверную, пугающую бледность Никиты. На этом болезненном, безжизненном фоне лихорадочный блеск в глазах Синяева смотрелся ещё более пронизывающим и пробирал до костей... почти любого.
   - Никита Александрович! - Амина устремилась к изголовью больного. - Миленький, как же так, что же Вы?.. - Она скорбно зацокала языком, сочувственно покачала головой.
   - Он не может говорить, - кашлянул охранник.
   - Правда? - Взгляд Амины, ненадолго оторвавшийся от Синяева, возвратился к бледному лику. - Бедненький. - Она положила цветы на прикроватный столик (тумбочки обитают в палатах попроще) и погладила Никиту по волосам. - Бедненький.
   Синяев всё понимал, Амина видела это по его глазам. Но он ничего не мог поделать. Попытался что-то выкрикнуть, прохрипеть, пропищать, а вышло смазанное клокотание, которое со стороны вполне могло показаться выражением радости по поводу появления знакомой.
   А Амина продолжала выглядеть безобидной. Она всегда выглядела безобидной, всегда была безобидной... - уж если не Майская, то Гуревич.
   - Никитушка. - Амина расплылась в ласковой с виду улыбке, проводя пальцами по лбу бизнесмена. Она чувствовала, как похолодели её пальцы, и точно знала, что каждое прикосновение обжигает Синяева ледяным огнём. А ещё не сомневалась: Никите известно, кем она была когда-то. - Помнишь меня? - Майская откинула короткую чёлку с воскового лба гендиректора.
   В этот миг перестали действовать лекарства, Никита скривился и сжался от боли и самого острого ужаса из всех, что когда-либо испытывал. Он силился подняться и оттолкнуть воспитательницу. Все потуги привели к вялому подрыгиванию и невнятному хрипу, с точки зрения постороннего наблюдателя это смахивало на попытку сказать что-нибудь типа "Не переживай так, солнышко, а то у меня сердце разрывается". Сердце у Синяева впрямь разрывалось. Глаза, округлённые до предела, бешено вращались... Не вокруг своей оси, разумеется, впрочем, тоже весьма зрелищно. К несчастью для бизнесмена, любоваться этим зрелищем мог лишь тот, кто находился в непосредственной близости.
   - Помнишь, - не столько переспросила, сколько утвердила Амина.
   Охранник сделал вывод: шеф облапошил молоденькую дурочку-воспитательницу (богачи любят порой потешить себя подобными развлечениями), она, глупышка, повелась и влюбилась по уши. Поэтому не удивился, когда девушка, склонившись, стала страстно что-то нашёптывать на ухо Синяеву. Расслышать слова с расстояния в пять шагов возможным не представлялось.
   - Врачи говорят, если выкарабкаешься, до самой смерти будешь есть через трубочку. Но скорее всего, ты не протянешь и суток. Сдохнешь, тебя закопают в землю, и никто не станет навещать твою могилку. Разве что конкуренты зайдут на досуге, чтоб плюнуть. Зато у меня впереди целая новая жизнь, и я возьму от неё всё. И даже не стану вспоминать о тебе - много чести. Так что будешь спокойно гнить в своём гробу. А ведь тебе всего-то и стоило когда-то в школе потрудиться над уроками вместо издевательств, и сейчас всё было бы замечательно. - Выпрямившись, Амина нежно осклабилась, погладила вконец побелевшего Синяева по щеке тыльной стороной ладони. - Зря ты геометрию с алгеброй не учил, Никитушка, зря.
   Верхнюю одежду Амина оставила в гардеробе, и сейчас Никита краем глаза разглядел контуры на левом предплечье гостьи. Медуза. "Сок медузы"... Медуза, медуза, медуза!
   Силы возвратились к Синяеву, взорвавшись фейерверком. Он резко поднялся, сел, вытащив дыхательную трубку. Следом за трубкой изо рта вырвалась кровь - не струёй, а мини-фонтаном. Красно-бордовая жижа хлынула на белоснежное одеяло под аккомпанемент булькающе-сипящих звуков, издаваемых Синяевым, который не мог вдохнуть и захлёбывался собственной кровью.
   Охранник от переизбытка впечатлений выматерился, оттолкнув Амину.
   - Врач! - принялся орать амбал. - Врача! - Затем решил, что до напарника докричаться проще. - Лёха, беги за врачом!
   Пятно медленно расплывалось по ткани, одна его часть получилась округлой, будто зонтик, а другая разделилась на несколько отрезков-щупальцев.
   Эти очертания были последним, что видел Никита. Они же стояли перед глазами Амины последующие десять минут.
   - Не двинулась от зрелища? - поинтересовался охранник у Амины, стоявшей в коридоре напротив двери в палату Синяева. - Эй! - Амбал встряхнул Майскую.
   - А? - очнулась она.
   - Я говорю: ты нормалёк или как?
   - Или как, - простучала зубами Амина.
   - Да, - понимающе вздохнул амбал, - сценка была не очень. - Потом "вспомнил", что у девочки большая любовь только что откинула копыта. - Ты это, ну это, в порядке?
   Амина хотела ответить словами, но покивать оказалось легче.
   - Тогда чеши отсюда. Ему теперь ничем не поможешь.
   - Он умер?
   - Умер-умер.
   - Точно?
   - Мне не веришь - у врача спроси.
   Амина поковыляла прочь, больше не глядя на приоткрытую дверь, за которой кипела медицинская деятельность, уже не активная, а размеренно-шаблонная - с мертвецами торопиться не обязательно.
   Долго не получалось прогнать из сознания пятно, рдеющее на больничном одеяле. Синяева не жаль. Жаль, что сама она опустилась до подобного, что она почти получила удовольствие от мучений и смерти другого человека. Эта неправильно. Майская по-прежнему злилась на всех виновников и не собиралась подыскивать им оправдания. Никита получил по заслугам. Но Амина не хотела бы, чтоб такое случилось и с Андреем...
  
  18. Дым без огня
   Возникла идея хорошенько напиться, однако Амина понимала: чтобы забыться, спиртное понадобится в опасном для жизни количестве. А полупьяное-полубредовое состояние облегчения не принесёт, не дай бог ещё потянет на задушевные беседы с посторонними, и тогда есть все шансы очнуться в учреждении для умалишённых. Майская пошла в клуб не напиваться, а танцевать. Шум вокруг должен перекрыть вакханалию, творящуюся в голове.
   Хорошей танцовщицей Амина никогда не была, но и никогда из-за этого не волновалась. Парадокс: чем больше людей в помещении, тем меньше внимания они обращают друг на друга. А людей набралось впрямь много - хоть пока не вечер, зато суббота.
   "Кактус" только начинал становиться по-настоящему модным клубом (с рестораном, баром и боулинг-залом в придачу), то бишь уже вызывал раздражение конкурентов, но ещё сохранил демократичные цены. Он располагался на одном из городских проспектов, на первом этаже большого многоквартирного дома. Либо в помещении была прекрасная звукоизоляция, либо все жильцы обладали отменным терпением, ну или схожими музыкальными пристрастиями.
   Пульсирующее, мелькающее освещение бесилось десятками оттенков. Музыка грохотала, лилась, трещала, взрывалась, Амина двигалась в такт. Почти получилось отключить мозг. Пока не заявился Андрей. Он очутился здесь незаметно, словно всегда тут стоял, эдакий неподвижный айсберг в танцующе-прыгающей гурьбе. Немного встрёпанные волосы, черная куртка или пуховик, разноцветные отблески в зеленовато-золотистых глазах.
   Майская не удивилась, что капитан её отыскал, ему положено уметь находить людей, Амину больше интересовало, зачем он это сделал. Можно было задать вопрос вслух, но пришлось бы орать, и она принципиально решила не напрягаться. Отвернулась.
   Долго бойкотировать Андрея не удалось - сложно игнорировать человека, который хватает тебя за руку и тянет за собой. Андрей пробрался сквозь толпу, словно ледокол, прорубающий себе путь в Северном Ледовитом океане.
   - И чего? - злобно выплюнула Амина, когда уровень шума снизился настолько, что можно было говорить, лишь слегка повышая голос. Случилось это после того, как оба работника полиции оказались в накуренной "прихожей" женского туалета - с выбором места капитан заморачиваться не стал. - Зачем пришёл? Скажешь что-нибудь новое? - Амина отошла на несколько метров, встала возле одной из раковин.
   Андрей покачал головой.
   - Решил убедиться, что ты в порядке.
   - То есть на танцполе я выглядела неубедительно, обязательно нужно было волочь меня в туалет?
   Вышедшая из кабинки девица встала как вкопанная.
   - Без паники, - бросил капитан. - Мой руки и иди плясать дальше.
   Манера Андрея людей и пугала, и в чём-то гипнотизировала, становилось не боязно, а по-настоящему страшно. Побив мировой рекорд в скоростном мытье рук, незнакомка сразу же замахнулась на рекорд по убеганию из помещения.
   Когда дверь захлопнулась, Амина криво усмехнулась, сложив руки.
   - У тебя хорошо получается затравливать людей. Впрочем, чему дивиться, ты же тренируешься со школы.
   Андрей проигнорировал шпильку, обильно смазанную ядом, но напряжение возросло; сигаретный запах показался более удушливым, а стены помещения будто приготовились медленно сдвигаться.
   - Я подумал, что ты можешь наделать глупостей.
   Майскую это нисколечко не растрогало.
   - Боишься, что я пойду и утоплюсь? Опять? - Она хохотнула. - Да не дождёшься.
   - Слушай, я знаю, что виноват, что мы все были виноваты. - Андрей сказал это ровно, словно выдавал ничего не значащую отговорку. За столько лет он напереживался достаточно, чтобы эмоции перестали отражаться внешне, что отнюдь не мешало им продолжать жалить изнутри. - Сегодня умер Никита Синяев. - Он собирался добавить: "Теперь остался только я", но не успел.
   - Я в курсе. - Серые глаза приобрели стальной оттенок. - Лично присутствовала при этом событии. Жаль, ты сам не видел, сколько было крови и как она растекалась по одеялу Синяева. - И бровью не поведя, Амина убедительно соврала: - Мне понравилось зрелище, обидно, что умирающих нельзя вызывать на бис.
   Ей стало жутко от собственных слов, но виду она не подала. Пусть Амина не помнила себя Светланой, зато чувствовала переживания Гуревич. Когда беспомощного человека безжалостно мучают, это не может не вызвать злости, если уж ярость не закипит в самой жертве, то зажжётся в ком-то другом, а Амина была обоими вариантами сразу - и пострадавшей, и сторонним наблюдателем. Майская любила Андрея, но сейчас не способна была отделить от нынешнего Логинова образ жестокого мальчишки, не волчонка, нет, - шакалёнка, примкнувшего к чужой стае и выслуживающегося всеми способами.
   Амина облизнула губы и неожиданно тихо произнесла:
   - Я хочу спросить.
   Капитан кивнул. Он разрешил бы в любом случае, независимо от тона.
   - Твоя жена, Люда, она была с вами?
   В горле моментально пересохло, но ответил Андрей без хрипа:
   - Да.
   Смотря в основном себе под ноги, Амина сделал шаг навстречу Андрею.
   - Она тоже умерла?
   - Да.
   - Вы действительно несколько лет пытались завести ребёнка?
   - Откуда ты...
   - Я задала вопрос. - Ничего резкого, всё та же робкая неловкость, мол, извини, что напоминаю.
   - Да. - Андрей понимал, что его к чему-то подводят, и при этом не пытался сорваться с крючка.
   - И перед самой смертью у Люды случился выкидыш?
   - Да. - Логинов осознанно стиснул зубы и неосознанно - кулаки.
   - Скажи мне, - Амина подняла голову, взглянула Андрею прямо в глаза, на её лице сверкнула обворожительная улыбка, кошмарная в своей простоте и удовольствии, - она слышала врачей? Ей было очень больно, она сильно мучилась? Хотя бы всплакнула?
   Секунды не прошло, как Амина оказалась прижата в стенке, а правый кулак капитана, не советуясь с владельцем, нанёс удар.
   Наступила тишина. Андрей впивался взглядом в Амину, Амина - в кулак, притиснутый к розовато-бежевому кафелю в нескольких сантиметрах от её виска. Кровь из разбитых костяшек текла по плитке двумя вялыми струйками, тонкими и короткими.
   Вот оно что. Амина провоцирует, хочет увидеть худшее в нём, чтобы разочароваться и возненавидеть окончательно. Она не сомневалась, что удар достанется ей. А перепало ни в чём не повинной стенке.
   Андрей резко отступил, опустив повреждённую руку. Собрался уйти, однако передумал и снова заговорил, устало, без театральщины:
   - Я бы сам себе переломал все руки и ноги, если б это могло что-то исправить.
   У Амины сердце сжалось, столько безнадёжности и вины было в голосе капитана. Но колебалась она микроскопический отрезок времени.
   - Очень удобно раскаиваться задним числом. - Она осталась у стены. Перебросила через плечо косу. - Раньше надо было думать.
   Раньше, раньше, раньше. Андрей сам знал, что нужно было делать раньше, он долгие годы прокручивал в голове варианты того, что случилось бы, веди он себя по-другому. Логинов изморился.
   - Мне было семнадцать лет! Всего семнадцать, понимаешь?
   - Люди в этом возрасте уже умеют соображать.
   Андрея тошнило от вечного чувства вины, тошнило давно, но полностью он это понял только сейчас.
   - Ты была сухой, вредной и одинокой старухой. Жалкая жизнь. Посмотри на себя сейчас - молодая, симпатичная, у тебя в буквальном смысле всё началось заново. И ты жалуешься?
   - Никто из вас не мог знать, какой она была на самом деле! Вы судили только в меру собственной тупости. - Амину затрясло от обиды и ярости, перед глазами встала сизая пелена, запульсировала венка на лбу. - И даже если Светлане впрямь жилось несладко, то что? Вы теперь благодетели? Хочешь, чтоб я в ножки тебе поклонилась? Андрюша, - имя Майская произнесла профессиональным учительским тоном, - каким бы человек ни казался, это не повод измываться. Господи! Андрей, я объясняю тебе вещи, которые нормальные люди знают с детского сада. - Это уже смешно, правда; пускай смех и нервный. Дышать стало труднее, в горле защипало. - Ты хотя бы понимаешь, что поступил даже хуже, чем твои приятели? Они обычные уроды, им Светлана была никем, но ты-то видел от неё добро! Она занималась с тобой, помогала учиться. - Откуда Амине это известно? Прочла в Интернете? Или просто знала? - И вот твоё спасибо. Супер. - Под конец голос стал совсем тихим. Амина закашляла.
   Что-то не так. Сизая пелена действительно здесь, а не в воображении. Воздух стал ещё более спёртым, и запах гари усилился. Дело не в сигаретном дыме.
   Капитан тоже, наконец, обратил внимание на окружающую обстановку. Музыка по-прежнему звучала на заднем фоне, но теперь к ней примешивалось нетипичная суета.
   ...В основном помещении вместо лёгкой мглы стояла плотная, едкая завеса. Люди густой матерящейся толпой устремлялись к выходу. Запоздало сработала пожарная сигнализация.
   Отсутствие видимой паники не означало отсутствия давки. Толчея была страшная, дым крепчал с каждой секундой, посетители всё быстрее и упорнее пытались прорваться к главным дверям. Кто-то из работников, кашляя, уговаривал следовать плану эвакуации, висящему на стене. Толку было мало.
   Андрей-то вгляделся в вышеупомянутую схему-плакат и попробовал сменить направление, держа за руку оторопевшую Амину. Капитан собрался протиснуться в сторону запасного хода, даже пытался объяснить это окружающим, да никто не слушал. Посетители продолжали ломиться к парадному выходу. Десятки уже вышли, но сотни оставались внутри. Дымная завеса значительно сократила видимость, щипала глаза и драла носоглотки; что, сами понимаете, дисциплинированности не способствовало.
   Начались крики. Кричали и от испуга, и от боли - давка перешагнула порог здравого смысла и теперь представляла серьёзную опасность.
   Амина вскрикнула, оказавшись зажатой сразу между несколькими людьми. На неё давили со всех сторон. Сжали с такой силой, что не получилось даже вдохнуть.
   Андрей не столько оттолкнул, сколько раздвинул облепивших её людей, а ведь тем некуда было отступать, так что капитан практически совершил невозможное, здесь не справился бы человек с физической подготовкой похуже.
   Люди цеплялись за "соседей", пытаясь протиснуться, хватали за одежду, дёргали.
   Логинов переместился вместе с Аминой в более-менее безопасное место; раз не получалось продвинуться назад, пришлось протащиться в сторону, до упора. Логинов встал так, чтобы максимально загородить Амину. Она приникла спиной к стене, Андрей был напротив, близко-близко, упирал руки в гладкую поверхность по обе стороны от Амины. Их тела соприкасались, но давления Майская не ощущала.
   Зато ощущала острую боль в туловище и оттоптанных ногах. Рёбра горели огнём, нормально дышать было трудновато. Хотя, с каждым вдохом становилось легче, ведь больше Амину никто не сдавливал. Она радовалась этому, пока не сообразила: весь натиск приходится на капитана.
   - Андрей...
   Он молчал. Смотрел вбок, сосредоточенно и упрямо. Другие не натыкались на него, а бились непрерывным потоком, горизонтальной лавиной человеческих тел. Амина видела, как плечи и руки Андрея дрожат от неимоверного напряжения. Все удары Логинов принимал на себя. Один раз он резко выдохнул, крепче сжав челюсти, и Амина содрогнулась в полной уверенности, что сейчас он отступится и сдаст её на милость "лавине". Это не значит, что за себя Майская испугалась сильнее, чем за Андрея.
   Из глубин памяти всплыли слова Шуры: "За ним как за каменной стеной". Правдивость высказывания Амина в данный момент чувствовала каждой своей клеточкой.
   Тот, кто не бывал в гуще истинной неуправляемой толпы, вряд ли способен по-настоящему вообразить, какую мощь она собой представляет. Причём мощь направлена не куда-то, а прямо на тебя, вокруг тебя. Она сжимается подобно удаву, выбивая из легких воздух, не позволяя сделать новый вдох и всячески способствуя ещё более тесному знакомству внутренних органов друг с другом.
   Следующие несколько минут стали вечностью.
   И всё же они закончились. Толпа поредела, свободного пространства стало значительно больше. Лишь тогда Андрей отошёл от Амины, всего на полшага; снова взял её за руку и потянул к выходу.
   Уличный воздух показался особенно холодным из-за контраста с угарной духотой помещения.
   Бывшие посетители клуба не расходились, большинство стояли и наблюдали, что же будет дальше, некоторые сидели прямо на снегу, нашлись и лежачие - в давке пострадал не один человек, да и дышать дымом тоже не слишком полезное занятие. Изысканный мат перемежался с кашлем на разные лады. Цензурные высказывания тоже имели место быть.
   - Скорую вызовите, кто-нибудь!
   - Вызвали уже, и пожарных тоже.
   - Мужчина, Вы встать можете?
   - Мог бы - не сидел бы...
   - Катя! Кать!
   - Фу, господи, я чуть копыта не откинул.
   - Куда все пёрлись-то, как козлы?
   - Ты кого козлом назвал, баран?
   Раньше Амина искренне считала себя невпечатлительной девицей; сейчас поняла бы, что ошибалась, - если б вернулась возможность чётко соображать. Она сознавала, что находится в безопасности, дышит свежим воздухом, подмечала даже, что на ней вдруг оказалась куртка Андрея. Только вот Амина не разбирала звуков, слов - слышала, но не получалось вслушиваться.
   Не исключено, что капитан что-нибудь спрашивал, Амина пару раз кивнула. Потом Андрей разговаривал с женщиной в пиджаке и отглаженных брюках. Наверно, с администратором, смекнула бы Амина, опять-таки, если б смекалка не взяла отгул.
   Сбивчивые слова женщины и скупые вопросы Андрея, влетая в одно ухо Майской, успешно вылетали в другое. Некоторые оставляли осадок, который настоятельно рекомендовал мозгу вернуться в полноценный рабочий режим.
   "Ремонт". "Заслонка". "Не перекрыли". "Газ". "Квартиры". "Рванёт".
   Неподалёку на приличной скорости проехала машина, вывернувшая во внутренний двор здания через арку. Колёса проломили истончившийся за ночь лёд на большой луже посреди дороги, и всех находившихся в радиусе пяти метров щедро ополоснуло холодной и не самой чистой водой. Неприятная процедура окончательно привела Амину в себя - вовремя, чтоб она успела обеими руками вцепиться в предплечье Логинова, собравшегося направиться к входу, откуда плотными клубами валил сизый дым. Капитан как раз собрался попутно соорудить из рубашки подобие маски, закрывающей нос и рот.
   - Андрей!
   Он остановился, посмотрел на Амину. Та затрясла головой.
   - Не ходи!
   Андрей увидел панику, внезапно вспыхнувшую в зеркально-серых глазах, проследил взгляд. Следить пришлось недолго, взор Амины упирался в его майку. На белой ткани темнели несколько пятен грязной воды, просочившейся сквозь ткань рубашки, и одно из них, покрупнее, было ужасно похоже на небезызвестную обитательницу морей и океанов.
   "Наконец-то всё закончится", - сверкнула в мозгу Андрея мысль, вызвавшая неожиданное облегчение.
   С отчаянием, переходящим в ярость, ладони Амины скользящими хлопками обрушились на пятно, ногти царапали ткань.
   Люди обращали внимание на пару, в первую очередь на Андрея, но никто не рвался составить компанию в предстоящем походе.
   За три секунды стараниями Майской очертания на майке потеряли всякую форму, перестав что-либо напоминать.
   - Не ходи, - дрожащим голосом повторила Амина.
   Андрей ничего не сказал, наклонился и поцеловал её, даже не в губы - в щёку. Затем убедительно гаркнул на остальных, велев отойти подальше на всякий случай, и отодвинул Амину назад, вслед за отхлынувшей людской массой. Развернулся и побежал, на ходу прикрывая нижнюю часть лица рубашкой.
   Мир продолжал крутиться, бурлить, жить как обычно, но для Амины он скукожился до размеров дверей, в которых исчез Андрей. Дым стал чернее.
   Другие люди предпочли убраться подальше, кто-то из неравнодушных попробовал увести Майскую, она не поддалась. Осталась на месте. Приехавшие машины с мигалками отметились на задворках её сознания, но взгляд и внимание Амины были по-прежнему целиком и полностью прикованы к входу. Лишь бы он не остался для Андрея навечно входом, так и не превратившись в выход...
   В любую минуту мог грянуть взрыв, и каждый новых звук - хлопанье машинной дверцы, оклик пожарных и тому подобное - заставлял вздрагивать, как от удара кнутом, сердце падало в пятки, и очень хотелось зажмуриться, но она заставляла себя смотреть.
   "Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста! К чёрту всё, что было, мне наплевать, что ты сделал, я больше никогда ни в чём не буду тебя упрекать, только вернись! Андрей, вернись!"
   И он вернулся.
  
   "Красивая пара", - думал фельдшер скорой помощи, сидя по правую руку от водителя. Назад себя не смотрел, руководствуюсь элементарной деликатностью, но не находил ничего предосудительного в том, чтоб иногда посматривать в зеркало при лобовом стекле; и "слегка" видел, что происходило в салоне. Двое обнимались.
   Они обнимались, ещё когда машина скорой только подъехала к месту происшествия. Амина смеялась сквозь слёзы и ликующе что-то тараторила, прижимаясь к плечу Андрея, который заботливо успокаивал. Это было по-настоящему трогательно, а уж растрогать медиков непросто, слишком много они повидали.
   Фельдшер и капитан Логинов встречались раньше, первый уже оказывал помощь второму, после перестрелки года три или четыре назад. Медик запомнил капитана - тот тогда, шипя от боли и зажимая рану на ноге, усмехнулся, мол, не тратьте зря обезболивающее. Это был первый и единственный подобный случай в практике фельдшера.
   "Вам ведь обезболивающее не помогает", - припомнил и одновременно уточнил работник скорой, принимаясь за осмотр Логинова, когда Андрей и Амина оказались внутри машины. "Думаю, на этот раз поможет", - улыбнулась Амина, и фельдшер отметил, что никогда не видел улыбки светлее. Амина вложила свою ладонь в ладонь Логинова, переплетя их пальцы. Она оказалась права. Фельдшеру некогда было раздумывать, в чём тут секрет. У капитана обнаружилось два перелома, поэтому сейчас его везли в больницу. Никому и в голову не пришло попросить Амину покинуть автомобиль.
   Для человека с несколькими переломами пострадавший держался молодцом, да и вообще, по словам пожарных, он сегодня показал себя настоящим героем. Правда, как выяснилось, геройствовал напрасно - пожара в клубе не было. Кто-то специально устроил "дымовуху". Подожгли некую химическую пакость, но она не горела, а тлела в дальнем закутке, обильно испуская дым. Очевидно, происки конкурентов, попытка навредить репутации "Кактуса", отбить посетителей. Сам клуб не невинная жертва, пожарные за голову схватились от вопиющего нарушения правил безопасности, особенно, когда услышали про то, как проводился ремонт газового оборудования. Всё это, по мнению фельдшера, с которым бы многие согласились, ничуть не умаляло заслуги Логинова, ведь капитан рванул перекрывать газ, искренне полагая, что в любой момент здание взлетит на воздух.
   ...Амина старалась не обнимать слишком сильно, чтоб не сделать Андрею хуже. Логичнее было вовсе отлипнуть, но она не могла заставить себя отстраниться от него.
   - Обезболивание правда действует? - переспрашивала она.
   - Правда, - вновь подтверждал Андрей. - Не волнуйся. - Он погладил её изящную ладошку, приложенную к его груди.
   Амина вспомнила, что капитан имеет обыкновение тащиться на работу в любом состоянии.
   - Ты же сядешь на больничный?
   - Если не сяду сам, усадят насильно, - Андрей кивнул в сторону фельдшера.
   - Я не о формальностях. Ты действительно будешь сидеть дома и лечиться. - Это был не вопрос, а утверждение, за исполнением которого Майская намеревалась проследить лично.
   На лице капитана возникла страдальческая мина.
   - Возражения не принимаются, - отрезала Амина.
   - Ладно, - с наигранной покорностью вздохнул Андрей. Он коснулся лба Амины, откинув несколько дезертировавших из причёски прядей. От юмора не осталось следа. - Прости, я...
   - Не начинай, - Амина спокойно мотнула головой и повторила недавнее обещание: - Я больше никогда не буду тебя этим упрекать. - Её пальцы легли поверх пальцев Андрея, вроде бы грубых на ощупь, но таких бережных на деле. - Забудем раз и навсегда.
   - Не получится, - еле заметно ухмыльнулся Андрей, - поверь мне.
   - Значит, постараемся не вспоминать. - Даже при нынешних обстоятельствах оптимизм взял своё. - Теперь понятно, почему мне всегда так нравилось имя Света... Андрей, во всём этом есть минимум одна хорошая штука.
   - Какая?
   - Я узнала, что у меня не было родителей-извергов, которые преспокойно бросили своего ребёнка на холод. Это важно.
   Он видел - она хотела спросить, известно ли ему что-нибудь о родителях Светланы, но сомневалась, что надо вслух произносить это имя.
   - Я не знаю, кем были её родители, - ответил капитан на незаданный вопрос. - Но пару раз она говорила о них, очень тепло. Думаю, они были хорошими.
   Улыбка, полная благодарности, тронула девичьи губы.
   А Андрей осознал, что и он, и Майская до конца жизни будут спрашивать себя: стоило ли то, что узнала Амина, того, что она пережила, смотря видео из Интернета, и ещё переживёт, невольно размышляя обо всём
   - Вот что. - Одной рукой обнимая Амину, другой Андрей в который раз ласково провёл по её длинным тёмным волосам. - Давай сразу после больничного я возьму обычный отпуск, у меня там черт-те сколько набежало вместе с отгулами. И мы с тобой поедем куда-нибудь к морю. К тёплому морю, на юг. Сочи, Абхазия, Крым.
   Серые глаза зажглись одушевлением, Амина энергично закивала с неподдельным, детским восторгом.
   Целуя её, Андрей одновременно и подумал, и почувствовал, как же сильно всё-таки ему дорога эта девушка, как горячо он любит.
   - Я полезу купаться, как только приедем, - мечтательно пообещала Амина, приникнув щекой к плечу Логинова.
   - Полегче на поворотах, там всё-таки не Африка.
   - Тогда хотя бы поброжу в воде. - Такое времяпрепровождение тоже виделось весьма заманчивым на фоне северной зимы. Амина сомкнула веки от предвкушения удовольствия. Совсем как котёнок, греющийся на солнышке. - Я сниму обувь и буду бегать по берегу, мчаться по кромке моря и пританцовывать вместе с волнами. Мы выберем какое-нибудь действительно красивое место...
   - Там и поженимся.
   - Чего-чего? - Амина задрала голову, выгнув брови.
   - Поженимся, - безапелляционно повторил Логинов.
   - А как же формальности? Например, сначала сделать предложение?
   - Выйдешь за меня замуж?
   Амина малость опешила от такой скорости, но затягивать не стала.
   - Выйду.
   - Ну вот, формальности соблюдены.
   Поскольку парочка в салоне общалась приглушённо, фельдшер не мог расслышать разговор, но понимал: происходит что-то интересное и славное.
   Андрей и Амина ютились на краю мобильной каталки. Капитан продолжил сидеть, прислонившись к окну, а Майская развернулась и вытянулась вдоль лежанки, пристроив затылок на коленях Логинова. Он поглаживал её по волосам, а она задорно смотрела на него.
   - Между прочим, я детей хочу, - оповестила Майская.
   Андрей банально не успел подумать на эту тему.
   - Не рановато? - вымолвил капитан. - Сейчас все девушки утверждают, что не собираются рожать раньше тридцати.
   - Просто они ещё не встретили человека, от которого действительно бы хотели ребенка. - Она продолжала улыбаться, но серьёзности это не исключало. - А я встретила.
   Обсуждение не было для Андрея ни неприятным, ни неуютным, скорее, неожиданным.
   - Когда ты это поняла?
   - Окончательно - секунд тридцать назад.
   Логинов тихо осклабился.
   - Ты не хочешь? - Амина нахмурилась, выражая внимание, не обиду.
   Он выдержал паузу.
   - Я пытался, когда был... - Ага, очень умно - напомнить о предыдущей жене сразу после предложения будущей. Договаривай, всё равно теперь не отвертеться. - Когда был женат.
   Амина покивала, отвела взгляд лишь на секунду-другую.
   - Но нам ничто не мешает попробовать, а? - потянувшись, она мягко обхватила его правую руку, задумчиво изучая ранки на костяшках.
   Андрей представил себе это: он, Амина и ребёнок. Их общий ребенок. Кто-то безумно дорогой, похожий на них обоих. Капитан внезапно сообразил, что ему нравится такая мысль. Проговаривать своё решение вслух не понадобилось - Амина прочла по глазам.
   Её лицо в этот момент невозможно описать. Оно всегда было светлым в лучшем смысле слова, а сейчас стало сияющим. И столько обожания появилось во взгляде, столько нежности в прелестной улыбке, обнажившей красивые ровные зубы.
   Андрей понял вдруг, что он счастлив. В эту самую секунду. По-настоящему счастлив. Жизнь больше не кажется унылой тропинкой в неизвестность, на сердце легко, и впереди ждёт что-то замечательное.
   Амина приподнялась, чтобы поцеловать капитана, который нисколько не возражал. Ему хотелось кричать, вопить от внезапно нахлынувшего чувства пьянящей радости, от тепла, переполняющего грудь.
   - Амина Логинова, - в перерывах между поцелуями произнёс он. Произнёс, потому что жгуче хотел услышать. - Разве не звучит?
   - Звучит, - согласилась она, касаясь ладонью щеки Андрея. - Но учти: ты не представляешь, на что подписался. Я ж ненормальная.
   - Нашла, чем пугать, - засмеялся Андрей, крепче прижимая Амину к себе.
   На её щеках выступил нежно-розовый румянец, на губах играла ангельская улыбка, а в глазах сверкали звёзды - отражение всех цветов радуги, которыми для Амины заискрилось настоящее и будущее. Андрей внезапно осознал: тому, что Амина счастлива, он рад больше, чем своему личному счастью. Она сделалась самым дорогим человеком в мире, он уж и не представлял, как бы смог жить без неё. Да если б с Аминкой что-то случилось, это стало бы для него худшим из наказаний, гораздо страшнее, чем собственная смерть.
   Мысль не успела его насторожить, ибо в следующий миг машина скорой помощи содрогнулась от мощного удара извне. Заскрежетала сталь, зазвенело разбитое стекло.
   Перекрёсток. Грузовик. Водитель, не справившийся с управлением. Иногда мироздание не трудится над изобретением новшеств, годятся уже использованные, но хорошо зарекомендовавшие себя схемы.
  
  19. Прощальный подарок
   Кроме Амины в аварии никто серьёзно не пострадал, зато состояние Майской вызывало у врачей, как выразился один из них, тревожные опасения. Андрея не пустили дальше приёмного покоя. Не тот случай, чтоб спорить. Капитану велели ждать, и он ждал, часами протаптывая круги на больничном линолеуме, начисто забыв о собственных травмах. Хотя его всё же спровадили к доктору, который наложил повязки.
   Реальность превратилась в густой, липкий кисель, в котором Андрей увяз, будучи не в силах что-то изменить. Он мог лишь ждать и надеяться, а эти два занятия в жизни Логинова, как правило, оказывались бесполезными, и сейчас это пугало его, как никогда.
   Сначала был тревожный вечер, потом беспокойная ночь, потом беспросветное утро. А потом прибежала Шура.
   - Что с Витаминкой? - выпалила она, не отдышавшись.
   Взгляд Андрея был пустым. Или так казалось из-за тёмных кругов под глазами.
   - Травма головы, всё серьёзно. - Слова тоже звучали пусто. Эмоциональностью Логинов не отличался в принципе, однако сейчас дело было не в безразличии, а в тихом отчаянии. - Хотели делать операцию, но, как я понял, в итоге не пришлось. Амина пролежала без сознания всю ночь, как теперь - не знаю, медсестра давно не подходила.
   В голове Аксёновой взвился вихрь вопросов. Почему Логинов и Амина были вместе в той машине? Они что, вместе были и в клубе? В каких они отношениях? Этот вихрь был моментально подавлен другим, менее крупным, зато более важным - его вопросы касались состояния Амины. Можно же найти кого-то, кто толком всё разъяснит. Хотя, трудно поверить, что Логинов не пытался, а уж убедительности ему было не занимать.
   Зарождающиеся планы журналистки рассеялись, когда торопливо подошла медсестра.
   - Очнулась, - сообщила миниатюрная пожилая женщина в белом халате, обращаясь в первую очередь к Андрею. - Доктор уже осмотрел. Двадцать четвёртая палата. Только... - Медсестра заморгала вслед сорвавшимся с места Логинову и Аксёновой, которые её не дослушали. - До чего ж шустры. А этот-то с переломами как стартанул.
   Палата не была одноместной, но прочие пациенты не обратили на себя ни малейшего внимания Логинова и Аксёновой.
   Амина лежала, на её голове красовалась повязка "чепец", в одном месте на белом материале проступало побуревшее пятнышко. Она была бледной, и губы по цвету почти сливались с остальной кожей лица. Но взгляд был осмысленным, и даже не без искорки.
   - Витаминка. - Шура опустилась у изголовья, взяв подругу за руку.
   - А мне волосы обрезали, - с грустной ужимкой поведала внештатная работница полиции. Из-под повязки впрямь торчали короткие топорщащиеся пряди. Так непривычно.
   - Ничего. - Андрей ещё не до конца прочувствовал грандиозное облегчение, оно набирало обороты, грозя в итоге обернуться криком буйного счастья. Пока же капитан говорил хрипло. - Ты и с короткими волосами красавица. - Он протянул руку, чтоб дотронуться до щеки пациентки.
   Майская отпрянула настолько, насколько позволяло положение и силы. Она с диким изумлением взирала на Логинова, явно не понимая, что он тут делает.
   - Шура? - в поисках объяснения обратилась к подруге.
   Журналистка наполовину беспомощно, наполовину виновато дёрнула плечами.
   Пришлось опять посмотреть на Логинова, чьё лицо пониманием тоже не лучилось.
   "Мамочки, что ж было-то?" - про себя охнула Амина.
   - Андрей Игоревич?
   - А?..
   Амина провела языком по губам.
   - Вам разве не объяснили?
   - Чего?
   Значит, не объяснили. Амина вздохнула.
   - Мне уже сказали, что на дворе ноябрь, но я не знала из-за этого, - она аккуратно дотронулась указательным пальцем до виска. - Последнее, что помню, - пациентка повернулась к Шуре, - лето. Когда мы ездили к твоей родне на дачу, на шашлыки, ты ещё грозилась познакомить меня со своим двоюродным братом.
   - Это было в начале августа.
   - Вот... А потом - пустота. - Воспитательница опять воззрилась на Логинова, как на чужого человека.
   Коим он, по сути, и стал.
  
   В начале августа сильнее капитана Логинова Амина боялась разве что ядерной войны. И теперь, как бы проснувшись, Майская неожиданно узнала, что у неё с капитаном "что-то было". Если вам без всякой подготовки объявят, что у вас, оказывается, романтическая связь с Фредди Крюгером, вы поймёте состояние Амины.
   Рассказ Андрея об их отношениях (ни каким боком не касающийся Гуревич) не помог - Амина поверила, только не вспомнила. Она даже не сумела заставить себя обращаться к капитану по имени без отчества.
  
   - В голове не укладывается, - дивилась Шура. - Ты и Логинов.
   Тема не исчерпала себя и после выписки.
   Амина только что вернулась домой и принялась разбирать сумку с вещами, которыми пользовалась в больнице.
   - У меня тоже не укладывается, категорически.
   - Считаешь, он врёт?
   Амина прикусила нижнюю губу. Вспомнила лицо капитана, его глаза, его голос.
   - Ему незачем. - Она раздражённо потёрла лоб, попутно коснулась обкорнанных волос. До чего ж неуютно. - Если он, конечно, не одержимый чудик.
   - Всякое бывает. - Шурино заявление основывалось на её профессиональном опыте. - Хотя, глупо... Логинов грубый, нелюдимый, но в своём уме на сто процентов. Я не знаю его близко, но ведь всё-таки более или менее регулярно с ним общаюсь, да и Серёжа рассказывает. Нет, на одержимого капитан не похож.
   Амина тоже так считала, пускай, в отличие от Шуры, настоящих одержимых не видала даже через решётку... Вроде бы.
   - Я верю Логинову, - пробормотала Амина. - Это-то хуже всего.
   Возвращение вещей на родину, то есть в шкаф, завершилось, но нервничающей Амине нужно было ещё чем-нибудь занять руки. Она решила навести порядок на стоящем в углу столике. Чисто теоретически столик был журнальным, но если на нём и водились журналы, они давно оказались похоронены под грудой эскизов, набросков, чистых листов всевозможных размеров, карандашей, кистей, коробок с красками и прочих атрибутов амининой профессии.
   - Если у меня, как говорят в мелодрамах, были к нему чувства, теперь они напрочь забыты. А вдруг те чувства навсегда останутся забытыми?
   - И что? В любом случае будешь жить дальше, ты Логинову ничем не обязана, и он это понимает. Не станешь же себя привязывать к человеку, которого терпеть не можешь.
   - Не то чтобы терпеть не могу, просто он меня... напрягает, очень сильно.
   - Это не лучше. Он набивается в гости?
   - Не особо. Наверно, ждёт, что я сама приглашу зайти, поговорить.
   - Но ты не приглашаешь?
   - Не приглашаю. - Майская попробовала уложить верхние листы в подобие стопки, в результате несколько штук слетели на пол. Она наклонилась, чтоб поднять.
   - А у вас с ним до постели дошло? - Другая бы на месте Аксёновой долго мялась и вывела что-нибудь типа: "А у вас, ну это, ну было, ну это, ну то самое?" Шура не мучилась с условностями, и раньше не спросила лишь потому, что в больнице не было возможности остаться с Майской наедине.
   Амина резко выпрямилась, держа в руках подобранные рисунки.
   - Неужели ты не интересовалась? - и бровью не повела Шура. - Он должен был сам тебе сказать, ну хоть намекнуть!
   Ой нет, изображать негодование в адрес Аксёновой - пустая затея.
   - В открытую не говорил, - со вздохом призналась воспитательница. - Но дал понять...
   - Что?
   - То.
   - То самое?
   - Ага.
   - Ого. Я бы даже сказала о-го-го! Слушай, до чего ж обидно, что ты ничего не помнишь, и мне рассказать не успела. Теперь так и не узнаем, кто лучше - Логинов или твой Вовка на четвёртом курсе.
   - Шура!
   - Прости. - Журналистка, успевшая прикусить свой длинный язык, подошла к соседке и приобняла ту. - Прости меня, дуру, Витаминка. - Положила подбородок на плечо подруги. - Я с этой криминально-событийной рубрикой скоро вконец изойду на цинизм. Ух ты. Твоя работа?
   Они вместе глядели на портрет в руках Амины, только что найденный среди прочих творений. Майская внимательно изучала рисунок, прекрасно узнавая собственную манеру и стиль.
   - Видимо, моя. Только я не помню, как писала это.
   - Может, и не помнишь. - Шура с удивлением обнаружила, что ей очень трудно отвести взгляд от портрета, хоть к числу ярых поклонниц Логинова, если таковые вообще имелись, она сроду не относилась. Просто в этой картине было нечто прекрасное и неподдельное; без идеализаций, и в то же время создательница сумела подчеркнуть то хорошее, что имелось в облике капитана, и, наверное, и не только в облике. - Но даже я понимаю, что это рисовала девушка, влюблённая по уши.
   - Познакомиться бы с этой девушкой.
  
   Будь Андрей обычным человеком, скорее всего, отношения бы постепенно восстановились. Он и Майская проводили бы время вместе, разговаривали, и она снова отыскала б то, что один раз уже нашла в капитане. Но тем, кто не знал Андрея по-настоящему (то бишь практически всем из ныне живущих), он казался угрюмым монстром. Подобное отношение не способствовало более близкому знакомству. Получался замкнутый круг. В прошлый раз Амина разорвала его с помощью лёгкого нрава, весёлости, жизнелюбия. Что немаловажно, её никто не заставлял делать это. Теперь она чувствовала себя обязанной разглядеть в Андрее что-то, вспомнить, снова влюбиться. Его ласковое обращение лишь усиливало эти неприятные чувства, что вконец усугубляло ситуацию.
  
   - Добрый вечер, дорогие телезрители, в эфире программа "Давай разведёмся".
   Это была любимая передача Шуры, но сегодня Амина смотрела сей телешедевр с большим интересом, нежели подруга, которая, наоборот, сидела с отстранённым видом. Не успела ведущая представить всех героев, как Аксёнова выдала:
   - Я решила сменить работу, - и упёрлась взглядом в Майскую, внимательно наблюдая за реакцией.
   Новость ошарашила Амину.
   - Как?! - ушам своим не поверила она. - Ты ведь обожаешь свою работу!
   - Я обожаю свою профессию, это разные вещи. - Журналистка сделала неглубокий вдох. - Вчера писала материал, который должен выйти на следующей неделе. Там речь об ограблении со стрельбой. Одна из пострадавших в больнице между жизнью и смертью. Я печатала и вдруг поймала себя на том, что думаю: блин, кто ж знает, как ситуация изменится к моменту публикации, вдруг девица придёт в себя, и мои сведенья получатся устаревшими, лучше б она померла, чтоб всё было чётко и ясно. Так же нельзя.
   - Конечно, нельзя.
   - И это не первый случай. Я перестала видеть в людях людей, теперь они в первую очередь персонажи.
   - Плохо...
   Шура склонила голову. Амина ободряюще похлопала подругу по руке.
   - Эй, если ты чувствуешь, что больше так не можешь, то незачем и дальше себя мучить. Кому от этого лучше?
   - Никому.
   - Вот-вот. У тебя классная работа, но если она перестала радовать, начала тяготить и ты хочешь уйти, уходи. Тогда хотя бы воспоминания будут хорошими, а если останешься, возненавидишь всех и вся.
   Шура изогнула бровь и чуть было не спросила, по-прежнему ли они говорят о работе. Однако предпочла смолчать и дать подруге возможность довершить мысль. Похоже, для Амины это будет полезнее, чем для самой Шуры.
   - Когда ты начинала работать, ты пылала, - продолжала Майская. - Если теперь дело обстоит иначе, это же не значит, что ты неблагодарная, что ты желаешь зла своей работе или не уважаешь, не ценишь её. Никто не сможет вернуть прежние ощущения, в том числе ты сама. Поэтому нечего тянуть кота за хвост, этим не поможешь никому и ничему.
   - Золотые слова, - лукаво улыбнулась Аксёнова.
   Майская застыла с приоткрытым ртом на секунду-другую, потом тоже улыбнулась. Подарила подруге мягкий взгляд.
   - Что будешь делать, уйдя из журналистики?
   - С чего ты взяла, что я ухожу из журналистики? - картинно округлила глаза корреспондент. - Нетушки, меня из неё палкой не выгонишь, я в этой сфере останусь до пенсии. Сменю тематику. Хочу перейти на спортивное направление: там и события, и адреналин, и борьба, и при этом никто никого не грабит, не насилует, не убивает... Во всяком случае, не так массово, я надеюсь.
   - По-моему, это очень хорошая идея, - одобрила Амина. - А что говорит Серёжа?
   - Ты первая, кому я рассказала. Хотела посоветоваться.
   - И какой из меня советчик? - озорно поинтересовалась Майская.
   - Классный. А Серёжа, думаю, тоже меня поддержит. Тем более, сам собирается перейти в спорт.
   - То есть? - не поняла Амина. - Из полицейских подастся в профессиональные спортсмены?
   - Он хочет попробовать заняться бизнесом, связанным со спорттоварами.
   - Считаешь, получится? Не в том смысле, что я сомневаюсь, просто никогда не замечала в Серёже предпринимательской жилки.
   - Может, у него пока не было случая её проявить. Я в него верю. Лучше попробовать и узнать наверняка, чем всю оставшуюся жизнь сомневаться.
  
   Майская знала: Логинов ждёт, надеется. Она и боялась, и жалела его. Жалела себя, злилась на себя, злилась на него. Они виделись на работе, не регулярно и не часто, но каждая встреча, щедро приправленная неловкостью, становилась для обоих пыткой худшей, чем предыдущая.
   Больше так продолжать было попросту нельзя.
  
   - Говорят, ты написала заявление об увольнении, - прозвучало вместо приветствия.
   Амина замерла возле кабинетного порога, который только что миновала.
   - Как раз зашла сказать... - Она по привычке стала накручивать локон на палец, забыв, что волосы теперь не доходят ей и до плеч. Стрижку, подкорректированную парикмахером, нельзя было назвать дурной, и в паре со своей фантазией Амина уже организовала на голове то, что окрестила лёгким творческим беспределом.
   Андрей лишь поднялся из-за стола, не стал приближаться.
   - Когда уходишь?
   Тон капитана не выражал эмоций, но, посмотрев ему в глаза, Майская отвела взгляд с той же скоростью, с которой отдёргивают от утюга обожжённую руку.
   - По идее, надо отработать две недели, но выяснилось, что мне положен отпуск, аккурат четырнадцать дней. - Амина внимательно изучала дырку от гвоздя на стене рядом с собой. - Уйду сейчас, а официально получится, что уволилась тридцатого декабря.
   Она не представляла, что добавить. На сердце было тяжело, давили сожаление и вина. Оттого ещё сильнее хотелось скорее покончить с этим, уйти побыстрее и подальше. "Бедный Андрей Игоревич, ни в чём не виноват. Но и я ведь не виновата, не терроризировать же теперь саму себя".
   Логинов молчал, тем не менее Амина понимала: финальная черта пока не подведена.
   - Я кое-что принесла. - Плоский полиэтиленовый пакет, ранее неприметно покачивавшийся в её руке, лёг на стол капитана. - Это подарок для Вас. - Амина стремительно отошла назад.
   - Напоследок? - ухмыльнулся Логинов. Что-то подсказывало: Амине не хочется, чтоб он открывал при ней.
   - Ну да...
   Андрей сосредоточенно покивал, засунул руки в карманы джинсов, выпрямился. Какой смысл тянуть? Пара последних вопросов, и всё.
   - Ты уходишь только с этой работы?
   - Из садика тоже. Я решила малость попутешествовать. Съезжу на юг - в Сочи или Абхазию. Или в Крым. - Она осклабилась, как человек, которому не раз и не два указывали на нелепость его затеи, и который остался при своём мнении. - Знаю-знаю, зимой там не сезон, зато...
   - ...Не мешаются отдыхающие, и можно спокойно писать зимне-южные морские пейзажи.
   Глаза Амины, синеватые из-за цвета стен, расширились.
   - Как Вы... - Она осеклась. - Я Вам рассказывала, да?
   Логинов кивнул.
   Вы, Вас. Они были на ты меньше суток, казалось бы, за такой срок не привыкнешь напрочь. Но теперь каждое "Вы" из уст Амины было для Логинова болезненным напоминанием, подчёркиванием пропасти, пролёгшей между ними. Чего бы он только не отдал, чтоб она снова сказала ему: "Ты"...
   - Было дело, - с некоторой заминкой вслух подтвердил Андрей.
   На секунду в её глазах ему почудился малюсенький всполох сомнения. Именно в эту секунду Амина могла передумать.
   Однако не передумала. Всполох погас.
   - Удачи Вам, Андрей Игоревич. - После недолгих колебаний она решила, что лучше обойтись без рукопожатия.
   - Тебе тоже. - Голос приглушённый, тёплый.
   Андрей не злился. Знал, что ей тяжело. Пусть для Амины это испытание закончится.
   Он не сорвётся без неё. Не покатится вниз, не пустится во все тяжкие, не сиганёт на самое дно. Он продолжит идти по жизни прямо. В никуда. Без надежды, без радости, с чувством вины. И с воспоминаниями об Амине Майской, которые будут то нежно пригревать, то жечь адским пламенем.
   Капитан выпрямился.
   - Береги себя, Амина.
   - Постараюсь. Вы тоже.
   Оказавшись по другую сторону порога, Амина какое-то время прижималась к закрывшейся двери спиной, глубоко дышала. Затем ступила вперёд. Осмотрелась. В груди легонько кольнуло. Часть Амины не хотела покидать это место, дорожила им. Меньшая часть. Очень маленькая часть. Забытая часть.
   Помедлив ещё мгновенье, Майская улыбнулась и зашагала к выходу. С каждым шагом её улыбка становилась смелее, ярче.
   У себя в кабинете Андрей открыл пакет и достал содержимое - картину в рамке. Это был портрет Логинова, тот самый, что Амина написала когда-то, встав посреди ночи, и который нашла после возвращения из больницы. Она долго думала, что делать с творением, и в итоге решила: лучше отдать Андрею. Ей его портрет всё равно уже ни к чему.
   Впереди её ждала целая жизнь.
  
  Эпилог
  2045-й год
   Июльский вечер был светлым, жарким и вдобавок праздничным. Отмечали День города.
   Сегодня в Петергофе было многолюдно даже по местным меркам. Впрочем, речь о той приятной, рассредоточенной многолюдности, которая не раздражает. Люди не толпились, не валили всем скопом в одном направлении, они равномерно распределились по достопримечательностям, по берегу, по прибрежным паркам и лужайкам.
   За десять лет Андрей Логинов не превратился в любителя праздников, но ему захотелось сменить обстановку. Хотя, это не помогло.
   Мимо пронеслась свора детишек, возглавляемая мальчиком с воздушным змеем.
   - Ровняй, ровняй!
   - Во как летит!
   - Не отпускай!
   Андрей улыбнулся им вслед.
   Его по-прежнему можно было назвать шатеном, но каштановый цвет ощутимо разбавлялся нитями седины, и стрижка стала короче, почти по армейским стандартам.
   Жизнь Логинова не обернулась кошмаром, сплошным страданием и горем. Она вернулась в прежнее русло, вновь стала монотонной, не скрашенной ни единой настоящей надеждой. Разница лишь в том, что теперь всё это резко контрастировало с крохотным периодом, когда будущее улыбалось Андрею, а рядом была любимая девушка, которая хотела подарить ему ребёнка.
   "Я был бы хорошим отцом". Это не навязчивая идея, а обычная констатация факта. Наблюдая за детьми, Андрей всегда невольно представлял своего несуществующего сына или дочку. Представлял, как возился бы с ним или с ней, учил плавать, водил в садик, объяснял, что надо слушаться воспитательницу. Рассказывал сказки, дурачился. Катал на плечах, с удовольствием устраивал аттракцион "лошадка" или что-нибудь другое. Например, подбрасывал ребёнка и ловил, как этот парень. Андрей бы тоже так смог.
   Перед спускающимися к берегу каменными лестницами расстилался огромный газон с несколькими деревьями. Здесь тоже было немало народу, а один из секторов стал чем-то вроде детской площадки, где родители развлекали своих отпрысков.
   Мужчина лет, наверное, тридцати пяти играл с малышкой, которой вряд ли было больше полутора годиков. Он держал её, подкидывал вверх - девочка заливалась счастливым смехом - и ловко ловил. Рискованно, но не в том случае, если хорошо развита координация движений, есть достаточные сила и проворство.
   Парочка, которая, судя по виду, лишь недавно вышла из категории подростков, сюсюкала над детской коляской фиолетового цвета.
   Ещё один беззаботный папаша бегал с сыном на плечах, изображая самолёт. Энтузиазму мальчика не было предела.
   - Быстрее, пап!
   - Ты, главное, держись покрепче.
   - Держусь!
   Грустно ухмыльнувшись, Андрей направился к лестнице.
   Логинов оставался видным мужчиной во всех смыслах. Крепкое телосложение, высокий рост, широкие плечи все ещё выделяли его из толпы. В обыкновенной серо-синей футболке и не менее обыкновенных серых штанах он привлекал к себе больше внимания, чем иной щёголь в костюме по последней моде.
   Андрей двигался к заливу. Ему нравилось смотреть на эту голубоватую гладь, то спокойную, как нынче, то бурную.
   ...Она снилась ему практически каждую ночь, он ничегошеньки не мог поделать. Сняв обувь, звонко смеясь, девушка с развевающимися волосами носилась по морскому берегу, подпрыгивая с наивной ребяческой радостью. Подбегала совсем близко, Андрей дотянулся бы до неё, стоило приподнять руку. Но он каким-то образом всегда упускал этот момент, Амина ускользала.
   Амина.
   Амина?
   Логинов остановился и заморгал. Амина находилась прямо перед ним, и понадобилось мгновение-другое, чтоб он понял, что это не отголоски воспоминаний, проделывающие фокусы с сознанием.
   Она возникла, поднявшись по лестнице, по которой Андрей собирался спуститься. Шагов за десять до него замедлила ход. Приоткрыла рот. Взгляд был растерянным, но внимательным, ожидающим.
   В таких случаях комплиментом считается фраза "Ты совсем не изменилась", однако она была бы ложью. Амина изменилась, именно изменилась, а не сделалась хуже. Наоборот, похорошела. Черты лица стали чуток острее, утонченнее, кожа - немного смуглее. Волосы опять доходили до поясницы, но теперь имелась чёлка, которая придавала Амине сходство с египетской царицей, хотя джинсы и бирюзовая майка вряд ли были традиционным нарядом монархинь Древнего Египта.
   Андрей тщетно пытался сказать хоть что-нибудь. Взбесившийся пульс колотил по шее, точно сердце оказалось в горле.
   Амина продолжала идти, только очень медленно. Ступала и вглядывалась, вглядывалась, вглядывалась. А потом, широко улыбнувшись, бросилась вперёд.
   И пробежала мимо Андрея, не заметив его. Она с самого начала не замечала, ища совсем другого человека. Вернее, людей.
   - Вот вы где! - подбегая к "детскому сектору", она раскинула руки.
   - Мама! - полуторагодовалая девчушка в лёгком розовато-белом платьице, которую отец бережно опустил на землю, засеменила навстречу Амине не особо ловко, зато с неподдельным рвением.
   В тот миг, когда девочка едва не споткнулась, её подхватила мама, подняла и закружилась вместе с ней.
   - Ах ты, Светик неугомонный, - Амина расцеловала дочь в круглые щёчки.
   - И в кого же она такая неугомонная? - весело поинтересовался папа ребёнка, подойдя. - Теряюсь в догадках!
   Высокий, не хрупкий, с тёмными волосами, постриженными довольно коротко, но не радикально. В меру загорелый. Кажется, кареглазый. Он был похож на Андрея. По крайней мере, самому Андрею хотелось так думать.
   - Вариантов-то полно! - не растерялась Амина.
   Она поставила девочку. Спонтанно образовалась игра в догонялки. Радостная Света старательно удирала от папы, который ещё старательнее отставал.
   - Беги, Света, беги! - подбадривала Амина, хлопая в ладоши и едва не подпрыгивая от воодушевления болельщика. - Итак, Светлана обгоняет главного соперника, который явно находится не в лучшей спортивной форме.
   - Что-о? - возмутился несправедливо обвинённый. - Такие заявления не прощаются!
   Он подскочил к Амине, сгрёб в охапку и повалил себе на плечо. Она взвизгнула и рассмеялась громче. Спортсмен сделал пару-тройку крупных оборотов, надежно придерживая свою ношу.
   - Ай, хватит! - хохотала ноша, по мере возможности болтая ногами. - Поставь меня обратно! Голова кружится.
   Амина быстро оказалась в вертикальном положении. Мужчина продолжал её придерживать.
   - Сильно? - обеспокоенно спросил он, опасаясь, что переборщил с оборотами.
   - Сильно, - серьёзно ответила Амина. Мотнула головой, великолепные распущенные волосы всколыхнулись завораживающе блестящей волной. Губы тронула улыбка. - У меня от тебя голова всегда кружится сильно.
   Лицо темноволосого осветилось широкой улыбкой, белозубой и добродушной, с примесью иронии. Он обнял Амину за талию, а Амина положила руки ему на плечи, "сомкнув" запястья за его шеей. Спортсмен наклонился немного, и они с Аминой соприкоснулись лбами.
   Пока родители миловались, Света вертела головой по сторонам. И, в отличие от родительницы, заметила человека, окаменевшего подле лестницы. Девочка с интересом взирала на него лучистыми серыми глазищами - точной копией маминых.
   Сколько это длилось, Андрей не представлял. В конце концов тот, чьего имени Логинов никогда не узнал, взял дочку на руки, Амина пристроилась рядышком, и все трое побрели прочь. Взрослые что-то обсуждали так жизнерадостно, как это могут делать лишь по-настоящему счастливые люди.
   Небо не стало тёмным, но праздничному салюту это не помешало. Живописные огненные брызги всех цветов радуги прекрасно виднелись на бледном фоне. Поговаривали, что этот фейерверк, созданный с применением новейших технологий, был подарком от самого Фиделя Кастро в честь недавнего визита кубинской делегации.
   Люди, подняв голову, любовались вспыхивающими цветами, фонтанами искр и переливающимися дорожками. Только один человек смотрел себе под ноги, неспешно идя в никуда.
   Логинов не понимал, что именно чувствует в данный момент по-настоящему. Он ощущал себя опустошённым, как разрядившаяся батарейка. У него не было проблем со здоровьем, он просто очень устал, и вся усталость обрушилась на него камнепадом.
   Одна из скамеек на набережной оказалась полностью свободной, Логинов присел. Откинулся на спинку, зажмурившись, запрокинул голову. Вот бы сейчас как в детстве - лечь поудобнее и уснуть, ни о чём не беспокоясь, ничем не терзаясь.
   Постепенно накреняясь, Логинов улёгся на бок. Вытянулся, положил ладони под щёку.
   Андрей в последний раз открыл глаза.
   Салют продолжал греметь и окрашивать мир вокруг разноцветными отсветами.
   У неё всё хорошо.
   Андрей в последний раз закрыл глаза.
   Заключительный взрыв был самым пёстрым и самым ярким. Тысячи огоньков вскипели, распустившись гигантским шаром, который сверкал пурпуром, золотом и бирюзой. Когда же искристые брызги стали опадать, растворяясь в воздухе, форма фигуры изменилась. Прежде чем светящиеся следы фейерверка окончательно растаяли, над Финским заливом несколько секунд сияла огромная медуза.
  
  Конец
  (14 августа 2013 г. - 23 марта 2014 г.)
  
  Николай Гумилёв
  "Загробное мщение"
  Как-то трое изловили
  На дороге одного
  И жестоко колотили
  Беззащитного его.
  
  С переломанною грудью
  И с разбитой головой
  Он сказал им: "Люди, люди,
  Что вы сделали со мной?
  
  Не страшны ни Бог, ни черти,
  Но клянусь, в мой смертный час,
  Притаясь за дверью смерти,
  Сторожить я буду вас.
  
  Что я сделаю, о Боже,
  С тем, кто в эту дверь вошёл!.."
  И закинулся прохожий,
  Захрипел и отошёл.
  
  Через год один разбойник
  Умер, и дивился поп,
  Почему это покойник
  Всё никак не входит в гроб.
  
  Весь изогнут, весь скорючен,
  На лице тоска и страх,
  Оловянный взор измучен,
  Капли пота на висках.
  
  Два других бледнее стали
  Стиранного полотна:
  Видно, много есть печали
  В царстве неземного сна.
  
  Протекло четыре года,
  Умер наконец второй,
  Ах, не видела природа
  Дикой мерзости такой!
  
  Мёртвый глухо выл и хрипло,
  Ползал по полу, дрожа,
  На лицо его налипла
  Мутной сукровицы ржа.
  
  Уж и кости обнажались,
  Смрад стоял - не подступить,
  Всё он выл, и не решались
  Гроб его заколотить.
  
  Третий, чувствуя тревогу
  Нестерпимую, дрожит
  И идёт молиться Богу
  В отдаленный тихий скит.
  
  Он года хранит молчанье
  И не ест по сорок дней,
  Исполняя обещанье,
  Спит на ложе из камней.
  
  Так он умер, нетревожим;
  Но никто не смел сказать,
  Что пред этим чистым ложем
  Довелось ему видать.
  
  Все бледнели и крестились,
  Повторяли: "Горе нам!" -
  И в испуге расходились
  По трущобам и горам.
  
  И вокруг скита пустого
  Тёрн поднялся и волчцы...
  Не творите дела злого, -
  Мстят жестоко мертвецы.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"