Бычков М.В., Филимонов Р. К. : другие произведения.

Третье правило диверсанта

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
Оценка: 7.00*5  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    На книгу подписан договор с издательством "Яуза". В связи с этим оставляем только небольшую часть текста для ознакомления.
   Глава 1
  
  На улице пекло будто мир провалился в приесподню. Хотя, в принципе, так все и обстояло на самом деле. Мы сами загнали себя в яму, потеряв разум в гонке за лучшую жизнь. Температура приближалась к критическому градусу, доводя до умопомрачения. Как бы я выглядел, окажись снаружи?
  Такие вещи даже приятно представлять, находясь в надёжном убежище. В подвале полуразрушенного дома, где я укрылся от жары, было темно и прохладно. Впрочем, не смотря на это, расслабляться, вовсе не стоило. Неизвестно кто мог ещё искать здесь спасение от палящих лучей радиоактивного солнца. Да и я тоже молодец - додумался же, вышел перед самым рассветом. Можно ведь было догадаться, что не успею к сроку дойти до 'базы'.
  Сняв автомат с предохранителя, устроился в нише между прохладных бетонных блоков, выставив ствол 'калашникова' вперед, в качестве 'оберега'. Так возникает обманчивое ощущение покоя. Слишком обманчивое и в этом тоже можно упрекнуть себя. Мало ли кто решит включить мою персону в качестве одного из пунктов обеденного меню. Быть постоянно на взводе тяжело. Но ничего другого не остаётся. Я знаю, они услышат мой запах, но и запах оружия тоже, и не станут дергаться. Наверное, остается скрестить пальцы, трижды сплюнуть через левое плечо, постучать по дереву, что там ещё... да просто рассчитывать на удачу. Куда больше.
  Без вариантов.
  А сейчас можно прикрыть глаза и отдохнуть в тишине, в ожидании, когда смертоносный диск светила покинет точку в зените. Тогда появятся спасительные тени, и я снова отправлюсь в путь.
  Тишина. Она пугала меня с самого детства, ассоциируясь не столько со смертью сколько с её неизбежностью.
  В общине, где я родился и вырос, каждый второй страдал от лучевой болезни или рака кожи, их смерть была неизбежна, как впрочем, и моя, но их конец был частью общего молчания. Они, точно сговорившись, всегда уходили в тишине. В мёртвом доме тихо. Это один из законов усвоенных мною с младых ногтей. Когда не слышно звуков, значит, кто-то уже умер или готовиться к смерти. Сколько раз, я ловил себя на мысли, что в тишине всегда прислушиваюсь к собственному сердцебиению, как бы убеждаясь в том, что до сих пор жив.
  А еще я никогда не видел своих родителей, считая, что у меня их и не было. Позже, повзрослев, я, конечно, понял, что этого не может быть, но уже настолько свыкся с этой мыслью, что стал считать родителями всех, кто хоть сколько-нибудь принимал участие в моей судьбе. Бред конечно, но в данное время и в данном мире сложно найти рациональное объяснение чему бы то ни было, а уж тем более измышлениям малолетнего сироты. Слишком тяжело бремя взваленное на нас предыдущими поколениями, слишком велика ответственность перед идущими следом. Этот мир мог бы быть лучше, но он таков, какой есть.
  Не имея собственного крова, я жил в разных семьях, приютивших меня: иногда на ночь, иногда на неделю, иногда, если повезёт, дольше. Только везение это можно назвать относительным, поскольку оно означало, что в доме приютившим меня рано или поздно станет тихо и мне придётся искать новый кров.
  Потеряв один, я перебирался под другой. Как правило, это были одинокие и больные люди, нуждающиеся, как и я в посторонней помощи. Просыпаясь посреди ночи, лежал, замерев, вслушиваясь в темноту - раздается ли возле меня дыхание? Тогда я начинал бояться. Бояться, что останусь один, и никто больше не возьмет меня к себе. И в те моменты, когда я слышал лишь тишину, то тихо плакал и не спал до утра, дожидаясь похоронную команду. Затем собирал свои вещи и вновь уходил на поиски. Из таких эпизодов и состояла вся моя жизнь. Как коллаж, как случайная склейка кадров из разных фильмов.
  Показалось, или я задремал в ожидании? Но время прошло; когда посмотрел на часы, их светящиеся в темноте стрелки показывали без четверти два пополудни.
  Пора собираться в путь.
  Поглубже натянул кепку, вышел из подвала, и быстрым темпом пересек улицу, оказавшись на теневой стороне.
  Жарко.
  Даже через толстые подошвы ботинок чувствуется, как раскалился спекшийся до состояния окаменевшего вулканического пепла асфальт, он крошился и пылил при каждом шаге.
  Первые часы после полудня самые тяжёлые.
  В это время вероятность встретить мутантов равна нулю, но стоит зазеваться, и доза облучения гарантирована. К счастью, имеется портативный индикатор излучения. Раньше такие были только у военных. Но, однажды кто-то из общины нашел грузовик с армейской амуницией. Благодаря этому наша жизнь была немного облегчена.
  Сейчас он молчал, и этот факт успокаивал.
  Самое главное - не стоять на месте, дожидаясь пока солнечные лучи, доберутся до тебя. Вся жизнь в движении, все подчинено только ему. Мы двигаемся вслед за солнцем, или точнее - бежим от него. Или прячемся в норах словно кроты, чувствуя себя в безопасности лишь по ночам, да в редкие периоды затяжных дождей. Но, полной гарантии дожить до старости не имеет никто.
  Идти вперед, сжимая цевье верного АКСУ, вот мое кредо. Я свыкся с этим. Ни шагу без оружия. Спал с автоматом, и даже ходил с ним в туалет. Никогда не знаешь, когда могут понадобиться навыки выживания.
  Я привык к оружию.
  К любому.
  Иногда, я доверяю ему больше, чем друзьям, которых не так уж и много.
  Сегодня мне повезло - успел найти уютный уголок в подземных недрах города. Не всем так везет, и не всегда. Любая ошибка может стоить жизни, а жить без ошибок дьявольски сложная задача. Выход один - жить с оглядкой и надеяться, что везенье не изменит.
  Все-таки хорошо наверху, свободно. Несмотря на смертельные лучи дневного светила. В принципе, мое поколение уже привыкло жить так, а не как-то иначе. Мы не видели другого мира, зная о нем лишь из рассказов старших, но я, наверное, родился с богатой фантазией, и мир из их историй нравился больше, чем нынешней. Но, ничего не поделаешь - судьбу не выбирают. Приходиться довольствоваться тем, что есть. А что у меня есть? Не так уж и много, если разобраться, но и не мало.
  Я егерь.
  Для тех, кто не знает: 'егеря' - особый, почитаемый клан. Нечто вроде полиции, охраны и почты в одном лице. В любой общине всегда есть для нас место, даже если эти общины находятся в состоянии вражды. Егеря - это нечто священное в нашем мире. Не то чему бездумно поклоняются, а то, что уважают. И надо признаться есть за что. И, пожалуй, это единственное что сулит егерская служба. Содержание ничтожное, несопоставимое с риском. Хватает только чтобы ноги не протянуть. Но к риску привыкаешь, и в какой-то момент начинаешь нуждаться в нём. В этом нет ни благородства, ни возвышенности цели - самообман и адреналиновая зависимость.
  Двигаясь вдоль полуразрушенных стен, погруженный в свои мысли, я не сразу заметил движение впереди. Не подвело реактивное чувство, выработанное годами - патрон в патроннике, предохранитель сдвинут в крайнее нижнее положение, на автоматическую стрельбу, дуло выискивает цель.
  Я притормозил, спрятавшись за ближайшим углом, и немного выждав, крикнул:
  -- Если ты человек, и не враг мне - выйди из тени!
  В ответ ни звука.
  -- Я все равно пройду здесь! - Тишина, хотя это был один из условных сигналов, используемых в обиходе клана 'егерей'. Любой гражданин любой общины знал, что после такой фразы, он должен был выйти на встречу с поднятыми руками, или по крайне мере снять палец со спускового крючка и дать мне пройти.
  -- Ты слышишь меня? Я всё равно пройду здесь!
  И снова молчание в ответ.
  Я начал медленно продвигаться вперед, готовый в любую секунду выстрелить, и в этот момент до моих ушей явственно донеслось всхлипывание. Кто-то плакал за углом. Первые секунды даже не мог представить, кто бы это мог быть. Но когда, достигнув противоположного края дома, заглянул за угол - признаюсь, был поражен: мальчик лет семи, грязный и оборванный, тощий до неприличия, с копной давно немытых, спутавшихся волос; он сидел, обняв костлявые плечи, обтянутые рваной футболкой и дрожал от страха.
  Я немного растерялся.
  -- Ты кто? - был первый вопрос.
  Мальчик поднял голову и что-то произнес сквозь слезы.
  -- Ты как здесь оказался? - задал я второй вопрос, не разобрав ответа.
  -- Я потерялся.
  -- Давно? - Это был третий вопрос и не менее глупый, чем два предыдущих.
  -- Не знаю, - он снова заревел, уткнувшись лицом в немытые предплечья.
  -- Подожди, не реви, - попросил я. - Давай разберемся...
  Похоже, сегодня был мой день, просто бездна глубокомыслия и рассудительности. Какую чушь я несу! Чего здесь разбираться? Ребенок один в городе, чудом уцелел и нуждается в помощи! 'Егерь' ты - или нет? В том-то дело что егерь. Помни у тебя важное задание. Ты не имеешь права... Заткнись! - резко оборвал сам себя. Совсем озверел, что ли?
  После коротких раздумий, я спросил:
  -- Как тебя зовут паренёк?
  -- Сеня, - коротко ответил тот, немного успокоившись.
  -- Слушай Сеня, - начал я. - Перестань плакать. Успокойся, и пойдем со мной.
  -- Куда?
  Правильный вопрос. И куда собственно мы пойдём? Не мог же я его таскать с собой, но и бросить здесь тоже.
  -- Домой.
  -- У меня нет дома.
  Сказано это было с такой интонацией, что я невольно содрогнулся.
  -- Не говори так, я помогу тебе найти его, - я и сам поверил в то, что говорил. - Ты из какой общины?
  Сеня непонимающе посмотрел на меня, размазывая грязными ручонками слезы по лицу:
  -- Что такое 'община'?
  Тут настала моя очередь потеряться.
  -- Ну, - попытался я яснее сформулировать мысли. - Это люди, которые тебя окружали.
  -- Я жил один, с мамой.
  -- Не может быть...
  Мальчик кивнул.
  -- А мама где? - спросил, не придумав ничего лучшего.
  Глаза мальчика сузились в две щёлки, рот округлился и надсадный вой прорезал тишину. Честно, но я пожалел о своей дурацкой манере задавать вопросы прямо в лоб. В определенных случаях это прокатывало, но явно не сейчас, в общении с малолетним ребенком.
  -- Не реви, - попросил, попутно еще раз отругав себя. - Покажи где, я пойду, посмотрю.
  Мальчик дрожащей ручонкой указал мне направление. И я пошел. Внутренний голос, ранее апеллировавший к чувству долга, теперь настойчиво призывал к благоразумию. Возразить было нечего. Но Сеня продолжал всхлипывать за моей спиной. Я не мог остановиться, хотя отчётливо осознавал, что совершаю большую глупость.
  
  Дом почти полностью развалился. Уцелел только первый подъезд, остальные два лежали в руинах. Двери распахнуты, точно ожидая гостей. Именно туда я и направился.
  Меня встретила темнота и затхлый запах запустения. Немного постоял в дверях, дожидаясь, пока глаза привыкнут к полумраку, и направился дальше - вверх по лестнице. Под ногами хрустело битое стекло и осколки кирпича, заставляя кривиться от гадливости и настороженности при каждом шаге. Не хотелось афишировать свое присутствие, только если кто-то и ждал меня, он точно знал о моих перемещениях. Это 'окрыляло'. Нет, если всё обойдётся, я выскажу всё и маленькому паршивцу и его непутёвой мамаше тоже.
  Будем надеяться, что лимит моего везения не исчерпан.
  Заглянул в первую квартиру: двери давно отсутствовали, и практически вся обстановка тоже, из мебели остался только ржавый остов металлической кровати, да перевёрнутый вверх ножками почти превратившийся в труху стул. Пусто.
  Хорошо, попробуем поискать у соседей. Здесь двери все еще висели на петлях, а в остальном та же картина полного запустения.
  Я начал сомневаться в правильности места поиска, но решил, что пока не обойду все квартиры - не уйду. Любое дело надо доводить до конца.
  Осмотрев весь подъезд снизу доверху, я с чистой совестью, направился обратно, намереваясь узнать у мальчика точное местонахождение их жилища. Уже в дверях, заметил под лестницей какой-то темный провал, и нет, чтобы проскочить мимо, по дурацкой привычке везде совать свой нос, осторожно подошел к нему.
  Вход в подвал.
  Сыро и беспросветно.
  Вряд ли два беззащитных человека поселились бы в таком месте.
  Еще раз упомяну, что у меня есть привычка все доводить до конца. Другой бы на моем месте плюнул и прошел дальше, а я - нет, полез в эту чертову дыру, на свою голову.
  Включил подствольный фонарик, и полез. Что я там хотел найти - не знаю. Разве приключений на одно место именуемое 'пятой точкой', что-то она у меня нервно подзуживала, явно предчувствуя скорое развитие сюжета.
  Еле живой фонарик мерцал, и света от него хватало только на то, чтобы не споткнуться об остатки сгнивших труб, или не вляпаться в какую-нибудь гадость.
  Медленно продвигаясь вперед, я старался не упустить любую мелочь, способную помочь в поисках, (нашелся блин сыщик недоделанный), и так увлекся, что совершенно забыл об опасности, могущей подобраться сзади, (эх, плохо я учился в школе 'егерей').
  Первое правило любого поисковика, работающего в заброшенных районах - не расслабляйся! Никогда и ни при каких обстоятельствах! Превратись в ком оголённых нервов. В такие моменты ты словно способен видеть кожей как кинестетик. Но что-то не сработало. Вероятно, так повлиял на меня, выбив из рабочей колеи, вид брошенного, беззащитного паренька? Впрочем, все это отмазки, попытка найти себе оправдания. За ошибки нужно платить.
  И, я заплатил за свою беспечность. В последний момент я уловил движение воздуха за спиной, но...
  Сильный удар сзади, отправил меня в глубокий нокаут, погрузив в непроглядную тьму.
  
  Очнулся с чугунной головой и привкусом крови во рту (разбил губу и прикусил язык при падении), и тяжелой, саднящей болью в области затылка. Хорошо меня приложили, грамотно. Убить не убили, а выключили надолго - на дворе была уже ночь. К гадалке не ходи - обчистили до нитки. Вот тебе и славный егерь - купился на старый как мир, душераздирающий трюк с малолетним ребенком, и попал в засаду. Как сопливого кадета на тренировке уделали. Только на тренировке после подобного конфуза последовали бы нравоучения наставника с детальной проработкой каждого моего шага, и объяснениями где именно я совершил ошибку, а в довершение обязательное дружеское похлопывание по плечу с уверениями, что всё получится в следующий раз, и новый заход на тренажёре. Сейчас второго захода у меня не будет. К сожалению, тренировка только имитирует реальную ситуацию, вернее даже её возможность. В жизни, как правило, всё проще и грубее и если что-то случилось, то обратного хода уже нет. История, как известно не терпит сослагательного наклонения, и говорить себе 'надо было быть умнее' - бесполезно.
  Жаль.
  Хотя бы потому, что другой возможности проявить свою смекалку у меня попросту уже может и не представиться.
  Эх, Сеня, (или как там тебя зовут на самом деле?), сидишь ты, поди, сейчас в какой-нибудь норе, в своем клане, и жуешь мой шоколад, честно заработанный на 'подставе'.
  Рад был бы ошибиться, но, жизнь сурова и все получилось именно так, как я и предполагал - у меня больше не было автомата, вещевого мешка с пайком, кепки, и самое главное - сумки с ценной корреспонденцией и деньгами.
  Попал, блин!
  В нашем клане ко многому относятся спокойно (жизнь такая штука, что может обернуться по разному); многое прощается - не прощаются только две вещи: убийство егеря, (потому-то я и жив до сих пор). Убийцу егеря обкладывают со всех сторон и линчуют. И утрата имущества принадлежащего Главной Государственной Общине. Тут отвечает уже сам егерь.
  Главная Община - это некий анклав, созданный из нескольких уцелевших после многочисленных кровопролитных конфликтов сообществ, решивших, что жизнь в союзе и помощь друг другу, увеличивают шансы на выживание и способствует поддержанию цивилизации пусть на таком примитивном уровне, но всё же заметно высшем, нежели первобытнообщинный строй. К сожалению не все это понимали, отказавшись от вступления в союз. Позже, из зависти к процветающему соседу, они устраивали набеги с целью грабежа. Главная Государственная Община, организовав под эгидой законно-избранного пресвитера общий фронт, легко подавила несогласных с существующим строем мятежников. Это была последняя, крупная военная операция в пределах города. Что творилось в других местах, нетрудно предположить по отрывочным сведениям, доходившим по радио - везде, то же самое, с небольшими вариациями. И только далеко на севере, из костяка бывших военных, была создана мощная тирания, где объединённый генералитет ставил чёткие задачи и легко захватывал близлежащие территории. Но чем там закончилось дело, никто не знал, поскольку радио попало под запрет, и город оказался в полной изоляции.
  Практически полностью разрушенный, брошенный людьми город, ушедшими на уцелевшие окраины, стал прибежищем банд наёмников, выживших из ума, одиночек-отшельников и малочисленных религиозных сект. А также вышедших из ближайших тогда ещё не выжженных одуревшим солнцем лесов диких зверей. Быстро мутировавших и наводивших страхи на любого выходившего за обжитые пределы. Им вполне успешно составляли конкуренцию обычные для любого города бродячие собаки, кошки, хозяева канализации и трущоб крысы и более экзотические животные, разбежавшиеся в своё время из зоопарка.
  Всё это вкупе доставляло большие неудобства для связи между объединёнными общинами, разбросанными друг от друга на большом расстоянии, порою измеряемым, несколькими десятками километров.
  Тогда то и был организован клан егерей, членом которого мне недавно посчастливилось стать. Клан связывал отдельно расположенные общины, следил за соблюдением законности и правопорядка, осуществлял перевозку ценностей ГГО и отвечал за доставку почты. Словом - на него была возложена большая ответственность.
  А я оказался слабым звеном, позором для своего наставника! И это на первом же ответственном задании!
  Остаётся только идти вперёд и попытаться оправдаться, если не перед кланом, то хотя бы перед самим собой.
  Если дорога через мертвый город без еды и оружия не убьет меня, то возвращение с пустыми руками станет для меня позором.. И меня совершенно точно исключат из клана, выгнав прочь из общины.
  А кому нужен бывший егерь?
  Желающих свести со мной счеты за старые обиды будет предостаточно. Так или иначе - это почти что верная смерть. Необходимо было вернуть вещи и свое честное имя. Вот только как это сделать? Ведь я совершенно не знал: кто на меня напал и где их искать.
  
  Идти по городу ночью без оружия - чистой воды самоубийство. А уж днем, когда солнце нещадно поливает все кругом радиоактивными лучами - тем более. Так, если только пересечь несколько кварталов, скрываясь в тени домов, в подворотнях, имея в кармане детектор излучения - тогда да, а топать с десяток километров - бред!
  Но, у меня не было выбора. Я сам подписал себе смертный приговор, и только от меня зависело, когда он вступит в силу, и вступит ли вообще.
  Первым делом, оказавшись на улице, подобрал кусок толстой арматуры, подвернувшийся под руку. Пусть не старый верный автомат - но, все-таки хоть какое-то оружие. Отбиться от мелких мутантов можно, да и от тех, что покрупнее и ходят на двух ногах тоже, если они, конечно, не будут иметь в арсенале чего-нибудь, посерьезней куска ржавого железа.
  Теперь предстояла самая сложная задача - решить в каком направлении двигаться. Мысль о поисках следов оставленных грабителями можно было смело выбросить из головы: искать их в кромешной темноте бессмысленно, всё равно, что пытаться сделать это наощупь. Сомневаюсь, что они обитают где-то поблизости и настолько обнаглели, что промышляют рядом со своей общиной. Слишком велик риск, быть разоблаченными: в этом случае их ждала смерть без суда и следствия.
  Все же, нужно было что-то делать, и я направился к тому месту, где состоялась встреча с мальчишкой. Авось, удастся чего ни будь, да 'вынюхать'?
  Вот и узкий переулочек, который запомню на всю жизнь, занеся этот эпизод в черный список, под названием: 'Чего не следует делать, находясь на задании'. Поздно конечно кулаками махать, но что поделать?
   Пытаться что-то рассмотреть глазами, было равносильно попытке проделать это задницей, может именно поэтому, чтобы удвоить свои шансы, я и встал на колени. Пришлось переворошить весь мусор и грунт руками, чего собственно делать ну очень не хотелось, памятуя о живности, водящейся в земле, и сейчас, в ночной тиши и прохладе, выбравшейся на прогулку. Я не трус, но опасаться некоторых многолапых особей, все же стоило. Живы еще были в памяти случаи, когда люди погибали от укусов насекомых. Особенно теперь, когда солнечная активность нарастает с каждым годом, и они изменяются отнюдь не в лучшую сторону.
  Переворошив кучу бесполезного мелкого хлама, я подумал, что и эта идея была не из лучших. Только сейчас любая, даже самая идиотская затея могла иметь шанс на существование.
  Неожиданно, пальцы нащупали предмет, отличающийся от всего, что попадалось до этого. Это было нечто гладкое, имеющее овальную форму - какой-то амулет, либо что-то на него похожее. Может быть часы-кулон?
  Раньше, их носили на шее, на цепочке. Одни, я видел еще в детстве, но они были сломаны и давно не работали, используясь исключительно в виде украшения своей хозяйки, которую я смутно помнил, точно она была обрывком какого-то давнего полузабытого сна.
  Поднеся находку поближе к лицу, я понял, что не ошибся. Подсвечивая себе люминесцентным циферблатом часов и попутно строя догадки, почему их не взяли (скорее по невнимательности, из-за спешки: решиться напасть на егеря, для этого нужна смелость или полное отчаяние), я рассмотрел, что это точно был кулон в виде часов. И именно такой, как на той женщине, виденной мною раньше, или, может, всё-таки приснившейся. Но, самое потрясающее открытие ждало меня дальше. Щурясь до слёз, я прочёл дарственную надпись на крышке часов 'Дорогой Анне, с любовью. А.'.
  И ту, женщину из прошлого тоже звали Анна. Это была раздавленная жизнью старуха. Она жила по соседству с одной из семей, где мне посчастливилось провести несколько достаточно светлых и по-своему радостных месяцев. Она очень тепло ко мне относилась. Может быть, я напоминал ей кого-то?
  Воспоминания нахлынули широким безудержным потоком. Это уже не казалось сном, всё проявилось, как уличный вид, когда со стекла широким движением руки стирают пыль. Я отчётливо вспомнил соседку, её имя и сломанные часики-кулон, которые она носила на шее.
  Я был обрадован находке, и огорчен, одновременно. Возможно, это просто совпадение, и это совсем не те часы, и надпись на них выполнена еще во времена, когда солнце было другом, а не врагом и убийцей, но я почему-то был уверен, что держу в руках именно их. А это значило, что люди, напавшие на меня, принадлежали к общине, где я когда-то рос.
  Кулон мог потерять кто-то из тех, кто поджидал в засаде, здесь в подворотне. Может быть, даже тот самый мальчик, назвавшийся Сеней. Другого варианта я не рассматривал: слишком велико было расстояние отсюда до общины, чтобы совершать такие переходы ради прогулки, и к тому же - это хорошо вписывалось в мою недавнюю теорию о 'банде, промышляющей вдали от дома'.
  Так, или иначе, но в моих руках был ключ к раскрытию преступления, и теперь, зная, куда мне следовало идти, я не стал терять ни минуты.
  Вскоре, злосчастный подвал остался далеко позади, но ещё долго напоминал о себе пульсирующей болью в затылке.
  
  Глава 2
  
  Меня зовут Алексей. Свою фамилию и точный возраст я не знаю, так же, как не знаю, кто мои родители и где появился на свет.
   Все свое детство я провел в одной из северных общин (заводских), куда сейчас и направлялся, в надежде вернуть не принадлежащие мне, но за которые я отвечал головой вещи, а заодно свое честное имя. Это единственное чем я дорожил больше жизни и единственное ради чего я был готов на всё, ну, или почти на всё. Я всё-таки пока что егерь и никто не сорвал нашивки с моего рукава. Эмблему, где на фоне восходящего светила стояла наковальня, из которой грозная сжимающая молот рука егеря выбивала искры, затмевающие солнце. А значит, я должен следовать устава, первой заповедью, которого стояла жизнь невиновного. Это не значит, что лишившись звания и нашивки, я превращусь в одного из тех монстров, которыми кишит ночной город. Это означает что пока я егерь, пока состою в клане, я призван поддерживать закон и порядок на территориях вокруг Москвы или 'Древнего города' (как мы иногда его называли), где расположилась основная масса всех общин, о которых было известно.
  Скорее, всего, были и другие люди, обитающие вокруг городов, находящихся далеко за линией горизонта, но огромные пустынные пространства, выжженные лучами обезумевшего солнца, пересечь которые за одну ночь было попросту невозможно, делали бессмысленными любые попытки связаться с ними. Редко, но находились смельчаки, решившие прорваться через адскую пустыню. Никто из них не вернулся назад, а их имена давно канули в лету.
  Ходили слухи, что кое-кому все же удалось найти проход, и, добравшись до других, более богатых городов, они предпочли остаться там. В это мало кто верил. В такое страшно верить. Потому-что обмануться в вере тяжело, даже для такого обречённого, готового ко всему народа. И это оставалось светлой мечтой каждого поселенца. Но мечты, как правило, не сбываются. И уже это было как раз не страшно: мечты они и есть мечты.
  Но слухи всё же ходили; они перерастали в легенды, которые в свою очередь становились сказками. И одна из них гласила следующее: 'В то время когда солнце являло жизнь, а не испепеляло своими лучами, выжигая дотла землю превращая её в пыль и песок. Жили люди умнее и мудрее многих, что были до и после них. Они владели великими знаниями и были искусны в ремёслах. Уже тогда они предвидели скорое окончание времен. И наблюдая жестокость и жадность своих соплеменников, не сочли нужным сообщить им о конце. Вместо этого они ушли под землю, создав свой мир, свой город - дав ему имя Легенда'.
  Возможно, раньше эта сказка была длиннее и звучала иначе, но до меня она дошла именно в таком виде.
  
  Несколько раз, в особенно темные и ясные ночи, когда мириады звезд рассыпались по небу, на северной стороне его купола, я видел сияние, поднимающееся от земли. Оставалось только предполагать о его происхождении. И я строил свои незрелые догадки, глядя на старую градирню (остатки охлаждающей системы одного из цехов разрушенного завода), одиноко возвышающуюся на краю города, в десятке километрах от базы егерей. Это могло быть зарево пожаров, свет от радиоактивных излучений, да все, что угодно, но мне хотелось верить, надеяться, что там, далеко, находится Легенда.
  Мифический город, расположенный далеко за грядой высоких горных хребтов, окружающих его со всех сторон, не то спрятанный за этими хребтами не то похороненный под ними. Настоящего названия уже давно никто не помнил, да и сам факт его существования был спорен. Поэтому его и назвали Легендой. Даже самые древние старцы ничего не знали о нем, предполагая, что город вполне мог устоять благодаря постоянной облачности, сохраняющейся внутри защищающих его стен, созданных самой природой. А кто-то утверждал, что город прорублен под скалами. Это могло походить на правду. Конечно, это больше напоминало старую поеденную молью сказку. Сказку, которая и манила и пугала одновременно.
  Согласно преданиям, вся инфраструктура в Легенде была полностью сохранена. Город жил и даже развивался, несмотря на то, что все мы - жители Великой пустоши, были отброшены в развитии на столетия назад.
  Откуда брались эти слухи - неизвестно, но если следовать правилу, что на пустом месте ничего не возникает, то стоило задуматься. Вот я и задумывался. Все чаще и чаще. Только не в то время и не в том месте. Может быть, именно это и подвело меня. Не стоит погружаться в мечты, находясь на ответственной работе. Впрочем - это уже не важно. Что случилось, то случилось. Теперь нужно было думать, как исправить положение и вопрос этот был не из легких.
  К утру я одолел приличное расстояние, оставив за спиной с десяток кварталов. То, что обошлось без особых приключений, можно было бы опять отнести к числу неожиданных везений, если бы меня так катастрофически не зарубало в целом. Солнце набирало силу, медленно выползая из-за горизонта: скоро настанет пора задуматься об убежище, о защите от его полуденных лучей.
  Да и чего-нибудь перекусить не помешало.
  При мысли о еде в желудке предательски заурчало. Эх, где ты теперь, мой егерский паек? Вот еще один из поводов укорить себя за неосмотрительность. И тут же насмешливый знакомый голос произнёс:
  -- Всё о жратве думаешь? Ты бы лучше о Монахе подумал. Вот он порадуется, когда ты к нему с плаксивой рожей придёшь.
  Мне словно пинок под зад дали, я прикусил язык, не зная, что возразить себе.
  Однако это сути дела не меняло. Передо мной стояли две задачи.
  Первая: укрытие. Вторая: пища.
  И никакие монахи забыть мне об этом не дадут.
  Если с первым пунктом задач особых трудностей не возникало, так как укромных уголков в развалинах города предостаточно, то со вторым была одна маленькая проблема - полное отсутствие еды в радиусе тридцати-сорока километров, а это еще одна ночь пути. Да и с водой дела обстояли не лучшим образом: найти ее вполне реально, но такую воду пить без обеззараживающих таблеток станет себе дороже, а запас ДДТ пропал где-то со всем прочим; где, не известно - одни предположения.
  Хотя иногда немногочисленные счастливчики находили старые склады стратегических запасов, разбросанные в разных частях города. В основном они были забиты ящиками с тушенкой и сухарями: все остальное не выдерживало длительного хранения, хотя многие считали рассказы о подобных находках всего лишь слухами. Сомневаюсь, что именно сейчас мне выпадет такая удача: я был участником только одной, единственной на своей практике, удачной вылазки полтора года назад, поэтому следует рассмотреть более реальный план дальнейшего выживания.
  В школе егерей нас учили многому. Некоторые знания применялись повседневно, некоторые держались в особом архиве памяти, откуда, иногда извлекались для прочтения: остальные, считавшиеся ненужными, не от большого ума, а по молодости и глупости, были закинуты далеко на пыльные чердаки сознания. Теперь настало время достать их оттуда и, систематизировав, использовать себе во благо.
  Наверное, некоторые экстремальные события заставляют человека резко повзрослеть, изменив оценку многим вещам, вбиваемым ему в голову в виде знаний, и половину которых, по своей наивности, он считал пустыми и бесполезными. Но, хвала человеческой подсознательной памяти - в определенный момент она всегда приходит на помощь, подкидывая нужную информацию.
  Так вышло и сейчас: я неожиданно вспомнил один из уроков по выживанию.
  Наш учитель - старый, побитый жизнью и многочисленными вооруженными стычками егерь, однажды упомянул о том, что раньше, когда город был еще жив и населен людьми, был поделен на части - так называемые 'префектуры'. Наподобие наших общин. Как и сейчас, в каждой имелся свой глава - 'префект'. Даже в то, достаточно стабильное и спокойное время они враждовали между собой, стараясь оторвать друг у друга куски пожирнее и побогаче. Впрочем, до открытой войны дело не доходило, но каждый из них был к ней готов, усиленно набивая закрома различными полезными вещами - от продовольствия, до тяжелого стрелкового вооружения.
  Точное местоположение этих складов знали единицы, да и те уж давно лежали в могилах, унеся с собой этот секрет. Часть из 'нычек' наверняка, давно была обнаружена и разворована, остальные, возможно, все еще ждали своего часа, скрываясь в подземельях города.
  Я со своим куском ржавой арматуры не особо вдохновлялся на подвиги, но все же, не смотря на риск встретиться с неожиданным противником в виде обитателей сумеречных подземелий, решил обшарить парочку близлежащих домов и подвалов в надежде отыскать что-либо полезное. Чем черт не шутит, и может мне повезет найти один из этих тайников, или на худой конец - то, что от него осталось, или егерский клан окажет посильную помощь?
  Там видно будет.
  Отдалённый протяжный рык заставил насторожится, и заодно вспомнить, что неподалёку находились развалины бывшего зоопарка. Большинство животных либо издохли, либо были съедены, а те, что выжили (в основном хищники: волки и крупные кошки) разбрелись по всему городу и представляли немалую опасность. Я прислушался - никого.
  Настороженно оглядываясь, продолжил путь.
  Город медленно, но верно разрушался. Процесс этот был необратим, и мы могли только наблюдать за его гибелью, словно падальщики пытаясь поиметь с его разлагающегося тела еще хоть один лакомый кусочек. Процесс этот присутствовал везде: асфальт местами скрылся под слоем песка и грязи, металлические конструкции, присутствующие почти во всех постройках, частично сгнили; большая часть домов обвалилась, погребя под собой все, из чего еще возможно было извлечь пользу. Копаться же в этих кучах битого кирпича и бетона, припорошенного радиоактивной пылью, и поросшего ядовитым лишайником - не имело смысла: слишком велики были затраты энергии и времени. Да и дело это было далеко не безопасным. Вот если бы иметь в действии, хоть одну из этих большеруких машин, под названием 'экскаватор', что догнивали на заднем дворе базы егерей, тогда да, можно перевернуть целые горы. Но у людей, сейчас не было умения и средств, чтобы вернуть их к жизни - слишком сильно пострадали эти машины от времени.
  Для воплощения моего плана обычные жилые кварталы не подходили: требовалось найти место, где царили останки величественных административных зданий, служивших раньше прибежищем влиятельных людей.
  Иногда я просто поражался своим скрытым познанием изживших себя слов, типа: администрация, бюрократия, экскаватор, и сейчас удивился в очередной раз - откуда я все это знаю? Впрочем, в данный момент у меня просто не было времени, чтобы рассуждать на эту тему. Я двинулся вперед - искать заветный "Клондайк", без которого жизнь моя не будет стоить и сухой маисовой лепешки, которую обычно подают не могущим работать калекам и старикам на паперти.
  Чтобы скоротать время в пути, используя его с максимальной отдачей, и еще раз укорить себя за невнимательность и пренебрежение к законам и правилам, я принялся пересказывать вслух кровный устав клана егерей:
  -- '...каждый гражданин, получивший специальное образование и прошедший испытания клана, имеет право называться 'егерем', - твердил я давно заученные фразы. -- ...получив данное звание, он не имеет права использовать его в личных целях, если цели эти не совпадают с интересами клана и Главной Государственной Общины. В противном случае - лишение звания егеря и исключение из клана...'
  О, господи! И зачем я вспоминал все это сейчас? Зачем так сильно мучить свою совесть, итак добровольно положившую голову на эшафот не вынеся угрызений? Может я мазохист, любящий причинять боль своей душе?
  Не найдя ответов на эти вопросы, продолжил цитировать текст 'устава', не забывая внимательно оглядывать окрестности, сжимая порядком одеревеневшими от напряжения пальцами кусок арматуры:
  -- '...егерь, находясь при исполнении, сопровождая или имея при себе имущество клана или Главной Государственной Общины, обязан: бдительно охранять вверенное имущество, всячески оберегать его, следя за его целостностью и сохранностью, пресекать попытки завладения им лицами, не уполномоченными к этому, вплоть до физического уничтожения этих лиц...'
  Смешно слышать, когда всем моим теперешним имуществом были только потрепанная временем и длительными переходами одежда и ржавый кусок железа, который сейчас я называл своим оружием. Ну, и конечно часы, которые мне оставили грабители. Кстати который сейчас час. Я посмотрел на циферблат и обомлел. Что-то не так. Что-то точно не так. Я задрал голову и посмотрел на солнце: скоро полдень и проблема укрытия более чем актуальна, но часы показывают, что полдень давно минул. Более того сейчас вечер - девять часов с мелочью. Может быть часы встали? Да, нет. Секундная стрелка бодро, словно цирковая болонка, описывала окружность. Для верности прижал часы к уху. Размеренное тиканье механизма лишний раз подтвердило, что всё в порядке.
  Солнце медленно, но неуклонно становилось в зенит. Озадаченный происходящим я озабоченно стал крутить головой в поисках подходящего укрытия. Метрах в ста пятидесяти вверх по улице увидел кособокий бетонный бокс. Металлическая створка двери была приоткрыта примерно на четверть.
  То, что надо!
  В большое здание с обрезком арматуры не сунешься, к тому же в подобном павильоне точно не будет прятаться на время нашей убийственной сиесты ни одна их тех тварей, что могла бы мной заинтересоваться, предпочтя прохладный полумрак подвала или собственную нору. Дело в том, что это облюбованное мною временное пристанище, бывшее, по всей видимости, в лучшие времена пристройкой к какому-нибудь зданию, о чём красноречиво свидетельствовали руины находящиеся в непосредственной близости с ним, без сомнения надёжно укроет от солнечной радиации, но не убережет от жары. Совершенно точно бетонная коробка раскалится добела и в ней будет душно и жарко как в преисподней, тем не менее, выбирать не приходилось, даже не смотря на то, что у меня не было с собой ни капли воды. Это конечно был риск получить тепловой удар. Однако всё же лучше чем получить пулю от миролюбивого, но насмерть перепуганного отшельника. Или быть съеденным кем-то, кто несколько поколений назад выглядел вполне по-человечески и запросто мог быть, например, твоим родственником по отцовской линии, или каким-нибудь четвероюродным дядей, только слегка одичавшим и немного потерявшим человеческое обличие из-за воздействия радиации. Поэтому прохлада подвала отменяется.
  Да здравствует духота!
  И если повезёт не зажариться заживо, то: новый вечер, длинная дорога до общины и попутно продолжение поисков воды и припасов.
  Увлечённый такими невесёлыми мыслями я шел к приглянувшемуся павильону, внутренне приготавливаясь к тяжелому, как минимум трех часовому испытанию. На то ты и егерь, подбадривал я себя. Это мало помогало, но ничего другого мне не оставалось.
  Остановившись возле входа и держа перед собой арматуру, я осторожно заглянул в тёмную щель, вовнутрь павильона.
  Там в полумраке неясными нагромождениями вырисовывались проржавевшие внутренности трансформатора. Белели на контактах катушек фарфоровые изоляторы. Было довольно тесно, но жаловаться не приходилось. Несколько раз ударив железом по ближайшей катушке, и прислушавшись к ответу, убедился в безопасности помещения, что никто не прячется в глубине. Осторожно прикрыв дверь, с удивлением и нескрываемой радостью обнаружил на внутренней стороне приваренные на уровне груди две проушины петель для навесного замка, зачем они были нужны не ясно, но как я сказал раньше, меня этот факт несказанно обрадовал.
  Обследовав помещение основательнее, и не обнаружив ничего подозрительного, вернулся к входу, с трудом сомкнул створки дверей и протиснул прут в проушины. Скрежет, который вызвало трение изъеденного коррозией металла, вызвало внутренний трепет, я на секунду затаился. Прислушался к тому, что происходит на улице.
  Тихо.
  И сейчас тишина успокаивала.
  Двери накалились, и казалось, вибрировали, издавая при этом глухой стон, как утроба древнего чудовища. Пришедшая на ум аллегория заставила содрогнуться, и я постарался выкинуть ненужные мысли из головы. Не хватало ещё чтобы расшалившееся воображение подорвало моё и без того непрочное положение. Я видел последствия паники и отчаяния много раз. Бывало, люди доводили себя до отчаяния и погибали, не дойдя до поселения всего нескольких километров.
  Я вспомнил Стаса, опытного егеря. Сбившись с пути, он неделю бродил вокруг лагеря, порою находясь от него всего в сотне метров.
  Он выстрелил себе под подбородок.
  Мы услышали выстрел, и вышли на разведку.
  Стас сидел, прислонившись спиной к полуразрушенной стене. Он усох как выветренный на солнце скелет. Отрезанные уши говорили о том, что он дошёл до последней стадии отчаяния, которое может причинить только иступляющий разум голод. Один ботинок он снял и вставил большой палец ноги в спусковую скобу своего карабина, плотно прижимая его к груди.
  Всё хватит!
  Жара на всех действует одинаково - сводит с ума. Я на секунду закрыл глаза, сделал несколько глубоких вдохов и очистил сознание.
  Воздух с каждой секундой загустевал. Зная, что будет дальше, я внутренне напрягся, отошел от двери и забрался под одну из катушек. Расстегнул все пуговицы на куртке, лег животом на тёплый бетон и, уткнувшись носом в сгиб локтя, закрыл глаза.
  Стараясь дышать как можно медленнее и глубже, очень скоро впал в своеобразный транс, словно забылся полусном полуявью.
  Мне видел другой мир, незнакомый и родной одновременно.
  
  Я видел свежий, ярко освещённый город, не тот к которому я привык и в котором вырос. Не бесцветные покрытые пылью руины, а ровные опрятные улицы. Правда деревьев и тут не было. Несмотря на слепящий свет, было ясно, что он искусственного происхождения. Казалось город находиться глубоко под землёй. Мерно гудели работающие ещё глубже машины, генераторы и вытяжки вентиляции. Откуда я это знал?
  Не представляю.
  Навстречу мне шли люди, в их лицах не было ни страха, ни той особенной заботы, что и отличала нас между собой. Видимо, этим я и привлекал к себе внимание. Я спешил спрятаться от них, хотя они и не были враждебно ко мне настроены, скорее они излучали любопытство. Это-то и настораживало меня; привыкшего к уединению и умевшего рассчитывать только на себя.
  Я спешил уйти из центра - стремился затеряться на окраине. И спустя некоторое время оказался в периферийных кварталах. За городом раскинулись длинные теряющиеся вдали ряды теплиц, в которых выращивалось всё что угодно. Картофель, огурцы, томаты, травы и даже цветы!
   Прежде видевший только после бессистемных и иногда затяжных дождей заросли крапивы одуванчика и ещё чего-то чьего названия я не знал, я растерялся, от такого изобилия зелени.
  Внезапно меня насторожил, а после и напугал сначала тихий, но всё нарастающий скрежет идущий откуда-то сверху. Я загнанно поднял голову, ожидая, что сейчас на меня опустится прижимная плита огромного гидравлического пресса. И всё что я увидел в очередной раз, окажется обрывком чужого сна, подсмотренного мною по недоразумению. Или того хуже - это окажется реальностью и меня, и теплицы и всех тех людей, что смотрели на меня с нескрываемым любопытством и сам сказочный город раздавит в прах и не останется ничего: ни пепла ни запаха ни послевкусия; ничего, даже памяти.
  Скрежет перешел в металлический вой. Я присел на корточки, и прижал голову руками, не забывая затравленно глядеть вверх, но кроме темноты ничего не видел. И тут меня овеяли знакомые с рождения запахи ночной пыльной прохлады. Поступили отчетливые, более светлые на фоне непроглядной черноты, круги ночного неба. Это открылись гигантские люки на бетонном куполе. Заработали ионизирующие фильтры. Высоко вверху, у самых люков, закрутились радужные завихрения. Меня обдало ни с чем несравнимым потоком свежести.
  
  Я понял, что солнце садится. Полдень далеко позади. Начинается вечер.
  Подо мной натекла приличная лужа пота, рот обложило сухой коркой. Выходил из забытья тяжело, словно с похмелья, соображал, как быть дальше. Кроме того, что второго полдня я не переживу, ничего в голову не шло. Я посмотрел на часы, по-прежнему начало десятого, вечер в разгаре. Или время остановилось, или я сошел с ума или и то и другое вместе.
  Тяжело поднявшись, борясь с приступами головокружения, я осторожно пошел к выходу из своего убежища, сильно напрягая зрение в полумраке, чтобы не оступиться и не наделать лишнего шума. У двери остановился, коснулся её пальцами - железо ещё горячее, но не обжигающее. Притих и прислушался.
  Обычные звуки, ничего опасного. После я ещё долго рассматривал окрестности через щель толщиною с мизинец между створками. Если кто и поджидал, то вволю навеселился, лицезря мой любопытный, настороженный глаз в щели. Я ничего не заметил и решился на немедленную вылазку. Тем более что ничего другого не оставалось. Чем быстрее начну действовать, тем больше будет шансов на спасение, если они вообще есть. И уже тогда, если смогу выбраться, вплотную займусь маленьким паршивцем Сеней и его мифической мамашей.
  Мысль о возмездии оживила меня.
  Насколько это возможно, старался не шуметь, выкручивая ставший уже чем-то вроде талисмана кусок арматуры. Расклинив дверь, и покрепче сжав кусок железа в руке, надавил на свободную створку плечом. Дверь, так надёжно оберегавшая меня во время пика жары, предательски взвизгнув, отошла. Глухо ударившись о кусок бетона, она завибрировала и безжизненно повисла на тяжёлых петлях.
  Даже на теневой стороне улицы дышалось с трудом. Оценив длину тени, я определил время, около половины седьмого. Ещё раз, взглянув на часы, увидел всё те же бесконечные пять минут десятого. Не забивая себе голову ерундой, вышел наружу.
  По ощущениям, пару часов безрезультатно исследовал руины уцелевших зданий не рискуя углубляться вовнутрь. Меня уже мало увлекала мысль найти одно из древних хранилищ. Я понимал, насколько смехотворна надежда на чудо. Я не верил в чудеса, и последний день яркое тому подтверждение. Теперь думал найти по особым знакам один из егерских схронов.
  Есть в нашем клане одна очень практичная давняя традиция, спасшая не одну егерскую жизнь. Когда есть излишки припасов, припрятывать их в тайнике, на чёрный день или для сбившегося с пути собрата. Тайники тщательно маскируются, и обозначаются условными знаками. Чаще всего в схроне несколько горстей сухарей, с десяток патронов для 'калаша' упаковка ДДТ и если повезёт - пластиковая бутылочка с водой. Меня много раз учили делать подобные тайники и только однажды, за все короткое время работы, нашел подобные сам.
  Несколько раз во время поисков я ощущал знакомое любому поисковику чувство постороннего наблюдения. Волосы словно стягиваются на затылке в тугой пучок и по наиболее чувствительным участкам кожи пробегают ледяные иглы. Тогда я забивался в ближайшую впадину или прятался за уступ стены и пережидал, когда это ощущение тревоги уляжется, теряя драгоценное время. В одну из таких вынужденных передышек, нечаянно для себя понял, что совершенно потерял дорогу, и не знал куда идти.
  Я не имел ни малейшего понятия, где находился, и это был явно неизученный сектор вдали от проложенных егерских маршрутов.
  Каким ветром меня сюда занесло?
  Всё каким-то образом перемешалось, сошло с наезженной колеи после пресловутой встречи с чумазым плаксой Сеней. Близился вечер, мне мнилось, что я хожу кругами. Хотя ландшафт не изобиловал разнообразием видов, повторов ориентиров не заметил, однако ощущение кружения или скорее топтания на одном месте не покидало меня. Чёрт знает что такое!
  Я сменил направление, и ощущение что дорога поймала меня в ловушку, только усилилось. А то, что увидел в скором времени, просто выбило почву из-под ног.
  Подробности дальше. Но уже теперь было абсолютно ясно, что решение продолжать движение ночью, в неизвестной местности, в непонятно каком направлении будет фатальным для меня и, разумеется, для всей миссии в целом, что важнее для меня - на тот момент не играло большой роли. В конце концов, и то и другое в равной степени ставило на мне крест.
  Когда сумерки сгустились настолько, что поиск приюта на ночлег стал более жизненно важным, чем поиск воды и пропитания, я свернул в узкий проулок и, не поверил своим глазам. В полу сотне шагов стоял всё тот же бетонный павильон, который нашел днём.
  Не доверяя зрению, усиленно проморгался!
  Павильон стоял, как стоял. И окрестности те же. Как я, опытный поисковик, мог дать такого крюка, просто в голове не укладывалось. Теперь надежды выйти к общине или лагерю егерей и без того весьма и весьма туманные растворились вовсе. Оглушенный внезапно усугубившейся ситуацией, я потерянно оглянулся, опустил плечи как нашкодивший школьник и никого не скрываясь, пошел к павильону посередине улице.
  На входе инстинкты взяли своё. Я выставил вперёд арматурину и сделал шаг внутрь. И здесь вскоре меня ждал настоящий шок.
  Наскоро по привычке обследовав, бывший трансформатор-распределитель, заперев дверь прутом и устроившись на старом месте под древними катушками, наткнулся на твёрдый предмет, которого точно не было когда я покидал павильон. Рассеяно вытащив из-под бока странный свёрток, а это оказался именно свёрток - плотной обёрточной бумаги!
  Слабо соображая, я стал рвать бумагу, слой за слоем. То, что выглянуло на свет, заставило меня открыть в недоумении рот.
  В пакете оказалось два непрозрачных пластиковых пакета с крышкой-дозатором на одном из углов и крупной надписью: 'Вода питьевая 500мл'. Оставив на время дальнейшее исследование содержимого, я лихорадочно свернул предохранительное кольцо и припал к дозатору губами.
  Утолив жажду половиной пакета, принялся перетряхивать, что там ещё в свёртке. Не густо, но подарки судьбы принимают с благодарностью, какими бы они ни были. Тем более что шанс выбраться из передряги снова появился. Это с некоторой долей вероятности гарантировали упаковка концентрата и толстый ломоть кукурузного хлеба. Откуда всё это взялось, я не знал, и думать не хотелось.
  Видимо есть у меня персональный ангел хранитель - с перьями, голубиным хвостом и блеском в глазах. И как знать испытывал он ко мне личное пристрастие или обычный академический интерес, вдруг он хотел лишь узнать, сколько я протяну на этих так необходимых в данный момент крохах. Вот я козёл, мелькнула мысль. Хотел сказать спасибо - мысленно - не додумал.
  Съев концентрат и немного хлеба, позволил себе сделать ещё несколько глотков воды. Два полулитровых пакета, один из которых изрядно усох, небольшое подспорье. Особенно если я так и буду бродить кругами. Несколько дней на такой жаре протянуть конечно можно, а что дальше? Будет ли мой ангел-хранитель так же ко мне благосклонен. Надо бы подумать на досуге кто он такой...
  Мысли стали путаться. Я лёг на бок инстинктивно сжал рукой цевье несуществующего 'калашникова' и моментально погрузился в сон.
  Ночь прошла безмятежно. Во всяком случае, мне ничего не снилось, и я не просыпался. Это меня удивило ещё больше, когда я обнаружил, что дверь павильона почти у самой притолоки были словно вскрыты гигантским консервным ножом. Наученный долгим опытом службы я знал, что демаскированное убежище нужно покидать с максимальной поспешностью, снял с себя майку, сделал из неё узел, сложил в него свои нечаянно приобретённые припасы и приготовился выйти, в надежде, что уже никогда не вернусь в этот дававший мне приют каземат. Немного повозившись с прутом (дверь слегка перекосило, и кусок арматуры застрял) я открыл дверь и вышел на улицу.
  В целом сегодняшняя вылазка мало чем отличалась от вчерашней. Но появилась уверенность в будущем и это вдохновляло. Однако, не смотря на то, что шел я вчерашним маршрутом мест я не узнавал. Это только неопытному новичку, да и то на первый взгляд кажется, что пейзажи в заброшенной части города похожи друг на друга как однояйцевые близнецы. На самом деле различия есть и их много, нужно только уметь увидеть. И я видел, что вчера мой путь пролегал в другой местности.
  Странно.
  Я поглядел на длину и направление своей тени и определил время. Минут двадцать восьмого утра. По привычке сверился с часами забыв, что они у меня последнее время совершенно точно не в себе. И ещё одна странность. Часы показывали тридцать пять минут восьмого.
  Ладно, будет время подумаю об этом. Сейчас есть цель. Поиск припасов и дороги к обжитому сектору.
  Около десяти я наскоро перекусил хлебом и выпил воды, отдохнул немного и двинулся дальше. Вскоре вид окрестностей стал приобретать менее диковатый вид. И через полчаса я вышел к почти не тронутому временем и стихией району.
  
  Послышался отдалённый лай и скрежет тысячи когтей по остаткам асфальта. Я отбежал под защиту ближайшего здания и, моментально скрывшись под каменным навесом, затаился.
  Переждал под сводом арки проходного двора достаточное время, что бы опала пыль поднятая собачьей стаей, перебежавшей дорогу в каких-нибудь сорока- пятидесяти метрах от меня. Неожиданная и не приятная встреча и самое странное, что свора клыкастых тварей не обратила на меня никакого внимания, хотя без сомнения я был распознан за несколько кварталов от места рандеву. С другой стороны, что бы я мог противопоставить двум сотням слюнявых пастей - металлический прут и собственную отвагу? Сожрали бы вместе с арматуриной и отвагой, и со всем прочим заодно. Что же заставило собак игнорировать лёгкую добычу? Лучше не думать об этом. Я и не стал, постоял под аркой ещё немного и пошел дальше.
  
  Квартал, еще квартал. Люди редко заходят сюда, из опасений за свою жизнь, и не напрасных. Здания вокруг становились все выше и выше.
  Цель близка! Вот она, вот!
  Стали появляться уже порядком забытые мысли и я, впечатывая в поврежденную мостовую шаги, повторял их про себя под уверенную чеканную поступь.
  -- '...егерю, при перемещении ценного груза, запрещается: есть, спать, справлять естественные надобности, не убедившись в том, что ни кто и ни что не угрожает грузу и жизни егеря. В противном случае он несет полную ответственность за груз и вверенную ему амуницию...'
  За груз и амуницию. Вот так-то!
  И за жизнь свою тоже в ответе, но не перед собой. Помер брат егерь на задании, а вместо почестей и наград светит ему гражданская казнь в виде лишения всех посмертных благ и публичное сжигание папки с личными данными на костре презрения. Как и не было тебя, и даже памяти не останется.
  Стоп!
  Понесло тебя Алексей не в ту степь.
  Так, незаметно для себя, подобрался к искомой точке.
  
  Я даже обомлел насколько огромное, даже в полуразрушенном состоянии, здание из стекла и бетона предстало передо мной, закрывая собой полнеба. К слову сказать - стекла в нем оставалось не так уж и много. Все оно, в основной своей массе, давно покоилось у подножья, устилая подходы в радиусе с десяток метров. Другого и не стоило ожидать: пожары и сильные ветры, при поддержке коррозии давно сделали своё дело, заставив здание попрощаться с былым блеском, как люди рано или поздно прощаются со своей молодостью и искрой в глазах. Местами, на этом ковре возникали резкие всполохи света. Солнечные зайчики слепили глаза, заставляя щуриться и для того чтобы хоть что-то рассмотреть впереди, приходилось прикрываться ладонью.
  Добравшись до высокого крыльца, ступеней в двадцать-двадцать пять, я еще раз оглядел строение, высоко задрав голову.
  Оно и в самом деле до сих пор внушало трепет своей величественностью и если так можно выразиться, властностью, что ли. Умели строить предки, ничего не скажешь. Даже просто находясь рядом, чувствуешь себя букашкой.
  О чем это я?
  Сам не знаю, что снова на меня нашло. Видимо древняя аура власти затаенная за разрушенным фасадом здания до сих пор имеет силу.
  Пора пробираться внутрь. Солнце движется по своей неизменной дуге к макушке разрушенного комплекса.
  Я поднялся по лестнице и, очутившись напротив широкого проема, служившего раньше входом и выходом одновременно, остановился. Турникет из нержавеющей стали переживет, наверное, еще не одно поколение, разделяя два мира пополам: старый, с его стремлением двигаться вперед, не считаясь с любыми препятствиями, плюя на них и подминая под себя, и новый: неуклонно катящийся в бездну хаоса и разрушений.
  Тут же, под ногами лежала расколотая надвое мраморная плита, служившая раньше визитной карточкой учреждения, на пороге которого я сейчас стоял. Под толстым слоем пыли и песка, прочитать его название было невозможно. Пришлось опуститься на колени и, смахнув мусор и песок ладонью, соединить обе половины вместе.
  Открывшаяся надпись гласила:
  
   КОМИТЕТ ПО СОДЕЙСТВИЮ ОЗЕЛЕНЕНИЯ
   ЮГО-ЗАПОДНОГО АДМИНИСТРАТИВНОГО ОКРУГА
   Г. МОСКВА
  
  Признаться, я не совсем понимал, о чем идет речь, но сразу почувствовал, что нахожусь на верном пути.
  Здесь можно было не просто сидеть, зажав голову между колен, но и потратить несколько часов на поиски.
  
  Глава 3
  
  Стойким запахом пыли и полумраком, словно изливающимся из темных сводов высокого потолка, как свет из лампы - встретило меня здание, когда я вошел. И тишина. Густая, прилипающая к лицу словно паутина - тишина, не нарушаемая никем долгое время.
  Просторный вестибюль, четыре подпирающие потолок, несущие скорее декоративную нагрузку колоны; лестницы, разбегающиеся по разные стороны высоко вверх; во всем этом - пустота и запустение. И необъяснимое чувство тревоги. Что-то исподволь толкало меня на недостойные для егеря шаги. Хотелось развернуться и броситься вон из здания и, бежать не оглядываясь, сверкая пятками. Оставляя позади и само здание, и один квартал за другим, один квартал за другим.
  Непроизвольно попятился назад. Под каблуком хрустнуло стекло. Я вздрогнул и очнулся, понимая насколько мелки страхи, по сути, являющиеся простой детской рефлексией.
  Осторожно двинулся по одной из лестничных эстакад, сжимая в руке обрезок арматуры. Береженого - бог бережет, - так говорили предки, и расслабляться, вовсе не стоило.
  Признаюсь, я испытывал сейчас достаточно сильное чувство волнения. Нога человеческая не ступала по этим ступеням вот уже многие годы, и что могло поджидать в этом старом, огромном здании - оставалось только гадать.
  Много легенд и историй рассказывали о Древнем городе. Одна была страшнее другой, и если даже малая часть из них была правдой, то мне сейчас же следовало уносить отсюда ноги. По затылку словно прошлась мозолистая ладонь, приподняв волосы. Я решительно прогнал вновь нахлынувшие детские страхи, отдав рассудок на откуп здравому смыслу. А здравый смысл диктовал быть осмотрительным и не поддаваться истерии.
  Я двинулся дальше, и, поднявшись на второй этаж, обнаружил длинный коридор, насколько мог разглядеть идущий вдоль всего здания, огромный и пустой, с множеством дверей ведущих в неизвестность. Я даже немного растерялся, соображая, куда направиться дальше.
  Выбрав правое направление, решительно пошел вперёд. С кокой стороны не посмотри, выбор этот был чисто условным: и та и другая сторона выглядели совершенно одинаково как зеркальноё отражение друг друга.
  Вот и дверь первого кабинета: массивная, двустворчатая, без каких либо надписей или табличек проливающих свет на то, что можно за ней ожидать. Я подёргал за ручку - заперто, и двинулся дальше, по пути поражаясь масштабом и величием открывавшихся мне просторов здания.
  Важность этого учреждения прослеживалась во всем. Со стороны казалось, что это не муниципальное образование, а как минимум одно из головных подразделений по полицейскому надзору или какого-то фискального органа.
  Всё говорило в пользу моей мимолётной догадки. И чем дальше продвигался, тем более убеждал себя в том, что вывеска, сбитая с фасада здания, была лишь ширмой, призванной для того, чтобы не привлекать излишнего внимание к проводимой внутри работе, попросту пустить пыль в глаза обывателей. И вскоре я нашел материальное подтверждение этой теории.
  В наше время тоже заботились об охране спокойствия и правопорядка, но для этого обходились более скромными средствами - базами егерей. Расположенных, как правило, на заброшенных котельных или мелких фабриках, находящихся в более менее уцелевшей промзоне брошенного города. И пробавлялись егеря практически подножным кормом, получая только оружие, скромную амуницию и небольшое жалование, которого едва хватало на пропитание, да пропустить пару стаканчиков в компании доступной женщины в редкий выходной день. Не складывалась личная жизнь у егеря. Какая девушка будет ждать тебя несколько месяцев кряду, без надежды на встречу. Чаще егерями становились одинокие, разочаровавшиеся или безоглядно верившие в необходимость своего дела, я был из числа и тех и других. И сахарной назвать свою жизнь я не мог. Впрочем, жаловаться на судьбу, в нашем кругу угрюмых профессионалов было не принято. Как не было принято обсуждать с посторонними свои переживания. Каждый егерь, каждый настоящий егерь всегда контролировал свои эмоции. В противном случае это воспринималось как слабость, которая рано или поздно приводила к неизбежному и предсказуемому концу. Когда егерь начинал сомневаться или жаловаться, тогда он терял твердость взгляда, берущую начало во внутренней готовности всегда отправиться на вылазку, навстречу опасности и вполне возможно смерти. Все кругом понимали, что долго этот парень не протянет. И, как правило, предчувствие очень быстро оправдывалось.
  Вот следующая дверь - такая же массивная и неприветливая, как и предыдущая; как все последующие.
  Я осторожно взялся на округлую бронзовую ручку и, повернув ее, (на этот раз замок поддался), открыл дверь. Давно несмазанные петли предательски заскрипели: звук этот показался в мертвой тишине настолько громким, что я невольно замер, напряженно оглядываясь по сторонам. К счастью, пока я был единственным живым существом в радиусе нескольких десятков метров, насколько я мог обозревать это крыло здания, хотя в полумраке можно было ждать чего и кого угодно.
  За дверью тоже никого не было, во всяком случае, на первый взгляд. Разве что, кто ни будь прятался в одном из огромных, размером почти до потолка, шкафов, расположенных у стен и занимавших большую часть комнаты. Поэтому, прежде чем войти, негромко спросил:
  -- Есть кто живой?
  Глупо было ожидать ответа. Я осторожно двинулся вперед, рассматривая окружающий интерьер.
  Это больше походило на библиотеку, или архив: толстые папки и куча различных книг заполняли пространство старых шкафов снизу доверху. Я почему-то сразу понял, что здесь делать нечего.
  Нет, не подумайте, что эта комната была мне абсолютно не интересна - напротив: в другой ситуации и при других обстоятельствах, задержаться здесь было бы очень любопытно - наверняка, тут нашлась бы масса полезной информации о прошлой жизни древнего города, способной пролить свет на некоторые загадки. Я всегда стремился узнать о нем как можно больше. Но, сейчас, когда жизнь моя висела на волоске - мне нужно было совсем другое: оружие, еда и вода. Искать их стоило в других местах, (хотя, когда я покидал библиотеку, прихватил наугад среднего размера том, и сунул его за пазуху к остальным своим скромным припасам - тяга к знаниям взяла свое, да и бумага не помешает).
  Снова очутившись в коридоре, я решил двигаться в своих поисках по часовой стрелке пока все помещения правого крыла не будут досконально исследованы. Понимая, что работа предстоит долгая и нудная, запасся терпением.
  Третья и четвёртая комнаты оказались близнецами второй: видимо архивов было столько, что они, словно раковая клетка, медленно, но верно поглощали близлежащие кабинеты.
  В пятой мне повезло больше - в письменном столе нашел коробку с патронами. Правда, это был мелкий калибр, способный скорее нанести психологический вред, чем физический. Отстреливаться такими пулями можно только разве что от мух, да, и ствола к патронам не прилагалось, но это был уже хоть какой-то результат, вдохновляющий на дальнейшие поиски. Еще раз, безрезультатно обшарив всю мебель, засунул патроны в карман куртки и двинулся дальше.
  Следующая дверь тоже оказалась заперта.
  Я стоял перед ней, задумавшись - стоит ли тратить силы и время на взлом, вытянув в итоге проигрышный билет. Но, все же, какая-то сила или некое чувство, заставили покрепче ухватить арматурину и начать курочить замок.
  Признаюсь, занятие это было не из легких: пот лил с меня градом, заливая глаза, насквозь пропитав одежду, которую было хоть отжимай. И вот, когда желанная цель была близка, неожиданно услышал приказ:
  -- Обернись!
   Я резко застыл на месте, почувствовав, как мириады холодных иголок пронзили спину. Медленно обернулся, но - ничего, или точнее никого не увидел. Ни позади себя, не слева и не справа. Пустой, как и раньше, расходящийся в обе стороны коридор. Ни сквозняка, ни шороха не проносилось в нём.
  Наверное, показалось, - решил я, продолжив ломать упрямую дверь.
  Замок, как назло не хотел поддаваться.
  Я потратил на него уйму сил и времени, набив мозоли, но, так и не смог отказаться от этой затеи, продолжая, словно заведенный, долбить снова и снова.
  -- Зря стараешься, - раздался тот же голос за спиной. Голос принадлежал мужчине, и в нём была определённая мелодика, некая приятная нотка.
  От неожиданности, арматурина выпала из рук, больно ударив по пальцам правой ноги.
  Ощущение боли подсказало мне, что я не сплю и не брежу, и поэтому, пустой коридор, выкрикивающие в спину ехидные фразы, испугал меня больше, чем все страшилки услышанные ранее.
  Наверное, неизвестные силы хранили этот кабинет от незваных гостей на протяжении многих лет, пытаясь спрятать запертый в нем некий великий секрет, знание которого не каждому было дано. Не смотря на обуявший меня ужас, я поднял с пола инструмент и продолжил дело.
  После второго или третьего удара я снова услышал голос:
  -- Предупреждаю: прежде чем ты взломаешь дверь, я буду вынужден тебя нейтрализовать.
  Холодный, липкий ужас опутал сознание; хотелось все бросить и кинуться прочь, наутёк, подальше от этого странного места.
  Снова оглядевшись по сторонам, и никого не увидев, я немного успокоился. Затем спросил пустоту:
  -- Кто ты, черт тебя возьми?
  Ответа не последовало.
  Начинало казаться, что у меня просто галлюцинации на почве жажды и многих часов, проведенных под открытым небом: лишняя доза радиации может и не такой эффект вызвать, плюс пережитый недавно стресс и воспоминания о необъяснимых явлениях происходящих в древнем городе добавили угля в топку паники.
  -- Ладно, - подумал вслух, отступив от неподдающейся двери. - Свет клином на тебе не сошелся.
  Решив, что вернуться никогда не поздно я отказался от затеи пробиться за дверь. Но прежде чем двинуться дальше решил продемонстрировать призрачному незнакомцу своё полное равнодушие к его угрозам. Сел на пол, прислонившись спиной к злополучной двери, достал из-за пазухи свои припасы, разложил их на коленях и принялся утолять голод и жажду, неспешно перелистывая взятую с полки во втором кабинете книжку.
  Книга оказалось скучнейшей подшивкой какой-то технической документации. От мелкого шрифта и переплетения непонятных слов меня поклонило в сон. Я несколько раз клюнул носом и, закрыв книгу, убрал её за пазуху - на подтирку и самокрутки самое оно.
  Доев всё до последней крошки, открыл второй пакет воды и мелкими глотками отпил примерно пятую часть содержимого. И только после этого не спеша продолжил путь.
  Два последующих кабинета тоже были заперты - подергав сначала за одну, а потом за вторую ручку, я, не задерживаясь, проследовал мимо: итак слишком много времени потерял на этом этаже. Впереди могло ждать нечто большее.
  Чутье снова не подвело: мне повезло. Распахнутая настежь дверь призывно демонстрировала стоящий посреди комнаты большой письменный стол, а за ним металлический сейф, одиноко притулившийся в углу. Я сразу смекнул - если есть сейф, значит, в нем есть что хранить, скрывая от посторонних глаз (глубокая мысль, нечего сказать!). Оставалось найти ключ и отпереть запертую дверь сейфа. Воодушевленный, принялся за поиски. Минут через пять фортуна еще раз доказала, что сегодня она ко мне не равнодушна: в одном из ящиков стола под грудой полуистлевших бумаг я обнаружил искомый предмет. У меня даже сложилось впечатление будто кто-то водит меня на нитке, подталкивая в нужном направлении и подсказывая что и где необходимо искать. Я отмахнулся от этой бредовой идеи как от назойливой мухи.
  Ключ был достаточно массивный и, не смотря на долгие годы, проведенные в столе, выглядел так, словно только что был вычищен до блеска чьей-то заботливой рукой и положен в ящик стола, опять же, специально для меня.
  Дрожащими от волнения пальцами, я просунул его в замочную скважину и повернул - раз, другой. Тяжелая дверь сейфа со скрипом, медленно отворилась.
  Первое, что я увидел - была темнота. Меня ошпарило чувство горького разочарования. Как в детстве, когда начинаешь понимать, что часто обещанные лакомства бывают всего лишь средством побуждения для хороших поступков, и вместо них обычно получаешь порцию нравоучений на отвлеченные темы.
  Казалось, что недра металлического ящика абсолютно пусты, но, это было не так. Стоило просунуть руку в его недра, и я почувствовал, как пальцы прикоснулись к чему-то гладкому и холодному. Похоже на пистолет. Бережно вытащил его на свет, слабо освещающий комнату.
  Чутье не подвело.
  Я сразу понял, что держу в руках оружие.
  Такую модель я видел впервые: большой, тяжелый, с острыми четкими углами и линиями, он блестел вороненой сталью и производил сильное впечатление. Один вид уже внушал уважение и благоговейный трепет. Что уж говорить о его возможных боевых качествах. Кстати, очень любопытно было бы попробовать его в действии.
  Я вертел найденный ствол, словно отшельник, нашедший золотую запонку, не знающий, что делать с ней дальше. Так и подмывало направить его на стену и нажать на спуск. Но, я сдержал первый порыв, понимая, что количество боеприпасов может быть ограничено, а сейчас, каждый патрон был на счету. Да, и как следует разобраться в устройстве пистолета, не помешает.
  За окном серело.
  Приближались сумерки, съеденный кукурузный хлеб почти полностью переварился в моей утробе, оставив о себе лишь лёгкое воспоминание, голод опять подступал. Слегка попеняв своему ангелу-хранителю за скромность подношения, я выпил воды и с сожалением отметил, что пакет заметно похудел и потерял в весе. Будем надеяться, что в здании отыщется ещё что-нибудь кроме пачки патронов и пистолета.
  Достав упаковку боеприпасов, извлёк из картонной ячейки один патрон, приблизил его к дулу пистолета и быстро понял, что калибр не совпадает. Разочаровавшись, я высыпал патроны из коробки на пол и бросил её саму в дальний угол комнаты.
  Усевшись за стол, на один из шатких стульев присутствующих в комнате, принялся внимательно рассматривать добытое оружие, ища механизм извлечения обоймы, если она вообще существовала. Я вертел пистолет и так и сяк, не зная как к нему подступиться, наглядно иллюстрируя старую сказку-притчу про нерадивую мартышку и доставшиеся ей по недоразумению очки.
  Гладкий, без единых выступов и кнопок, корпус пистолета казался неприступным, как и здание, где хранился. Тут все было основано на загадках, решение которых было не всегда и не всем под силу - отсюда и множество легенд сложившихся за сотни и тысячи походов к центру Москвы. Древние были не так просты, как казалось. Многие тайны они унесли с собой, оградив нас, своих недостойных предков, от будущих ошибок и возможности использовать разрушительные силы. Может быть, они до сих пор хранятся где-нибудь в недоступных для нас местах. К сожалению, рано или поздно, любая тайна становиться явью, и ее раскрытие - только дело времени, и удачного или нет стечения обстоятельств.
  Как все эти мысли пришли в мою голову - не отвечу даже под пытками. Потому что и сам не знаю. Приходят и все. В определенное время, в определенной ситуации.
  Безрезультатно изучая пистолет, я постепенно проникался иступляющим чувством бешенства. Без умения обращаться с ним он являлся для меня просто красивым, но бесполезный куском железа. Я безуспешно пытался вникнуть в его устройство, чувствуя себя полным болваном. Повидав достаточно оружия за свою жизнь, я не без гордости мог похвастаться, что с закрытыми глазами разберу и соберу многие экземпляры, но тут был пас.
  Не было ни одной подвижной части, ни рамки, ни запирающего механизма, ни помещения для магазина в казённике. Цельнометаллический корпус с рукояткой, предохранительной скобой и спусковой крючок. Не понимая как решить эту головоломку я, предусмотрительно отведя ствол в сторону, стал возиться со спусковым крючком. На ум опять пришла обезьяна, только на этот раз с ручной осколочной гранатой и молотком.
  Нечаянно, слегка сдвинул спусковой крючок в сторону и тут же перевёл его в прежнее состояние. Во внутренностях пистолета что-то тихонько зажужжало, (я скорее почувствовал это ладонью чем услышал) и всё снова стало как было, только рукоять немного потеплела (или это мне показалось?).
  С сомнением и страхом поглядывая на подавший признаки жизни пистолет, я по какому-то наитию навел ствол на одинокий шкаф, подпирающий стену своей широкой спиной и, нажал на спуск.
  Пистолет сработал без малейшей отдачи, негромкий хлопок растёкся в тишине кабинета и затерялся среди шума, осыпающегося на пол битого стекла и треска старого дерева, разорванного в щепки. От шкафа практически ничего не осталось, или вернее - только его нижняя половина, сиротливо спрятавшаяся среди осколков и различного мусора, бывшего, когда то его содержимым. Кроме этого, в стене над ним появилась достаточно большая сквозная дыра, ведущая в соседний кабинет, в которую, при желании я спокойно мог бы протиснуть голову и полтуловища в придачу!
  Вот это да!
  Я был поражен мощью своего нового приобретения, но, насладиться этим в полной мере, так и не успел.
  Над головой неожиданно раздался до боли знакомый голос:
  -- Всё! Это мне надоело. Подача газа через пять секунд, четыре, три, две секунды. Одна. Готово! Дыши глубже, поганец!
  Послышалось негромкое шипение, как в прохудившемся шланге. Лёгкий туман наполнил помещение кабинета.
  Окончание фразы дослушивал лежа на полу, словно сквозь наброшенный на голову гимнастический мат: дыхание стало спертым, голова кружилась и, я медленно проваливался в мутное болото безволия, когда вроде находишься в сознании, но, не можешь пошевелить ни одним мускулом, будто спеленатый невидимой, крепкой паутиной. Словно в насмешку над собой я услышал чей-то короткий, но экспрессивный диалог:
  -- Ты что!?
  -- Да ладно, через полчаса оклемается...
  
  Глава 4
  
  Очнулся с тяжестью в голове, словно в нее залили пару пудов горячего свинца. Попробовал пошевелиться и сразу отказался от этой затеи: любое движение доставляло нестерпимую боль во всем теле - видимо мышцы еще не полностью отошли от паралича. Медленно пытался считать про себя, но после цифры пять, память словно обнулилась и я не мог вспомнить, что там следует дальше.
  -- Раз, два, три, четыре, пять... Раз, два, три, четыре, пять... Раз, два, три, четыре, пять... - И так до бесконечности.
  Во рту стояла великая сушь, будто там расположилась небольшая пустыня; все ее пространство, словно сформированная знойным самумом дюна, занимал неестественно распухший язык. Мне даже казалось, что он торчит наружу, как излишнее доказательство моёй полной несостоятельности, и я тот час же представил, как выглядит мое бренное тело со стороны. Подозреваю, что это было очень живописно: лежит себе посиневший труп с выпученными глазами и вывалившимся до пола языком - только куска веревки с петлей на шее и обгаженных экскрементами и мочой порток не хватает для полноты картины. А так очень даже ничего себе натюрморт. Отлично, хоть чувство юмора еще не покинуло. Если еще способен на подобные жизнеутверждающие сюжеты - значит не все потеряно. Значит, жив покуда курилка! Только полной уверенности всё равно не было.
  Сколько провалялся в полубреду - не знаю. За окном было так же серо, как и в момент неожиданной атаки, поэтому разброс во времени сводился к двум величинам: либо несколько минут, либо несколько суток. Второе, конечно, было менее вероятным. Однако, зарока я бы не дал.
  Кстати, о газовой атаке: не знаю как, но начал догадываться, что стал жертвой не каких-то там 'неведомых сил', а вполне, реальной малоизвестной совершенно непрогнозируемой и непомерно по-человечески обидчивой системы безопасности древних обитателей этого административного склепа. Думаю, она способна на большее, чем отпугивать подобных мне чудил, обожающих совать, куда не следует свой любопытный, снабжённый двумя ноздрями лицевой отросток. Так что следовало быть поосторожнее, и прислушиваться к добрым советам.
  Мне и раньше приходилось иметь дело с хитрыми ловушками древних людей, но по сравнению с этой - все они были достаточно просты и предсказуемы. И этот 'голос из неоткуда' - всего лишь очередная уловка, тоже простая, но, достаточно действенная, в чём убеждаться лишний раз очень не хотелось.
  Стоило вспомнить об удивительном голосе, как он раздался вновь, при этом я сразу вспомнил, что после пяти следует: шесть, семь и так далее, и на всякий случай прищурился.
  Он словно смакуя на языке происшедшее недоразумение с нескрываемой издёвкой сказал:
  -- Система отключена автоматически. Время действия: двенадцать минут тридцать две секунды. Я же предупреждал, веди себя прилично
  -- Заткнись, чертова игрушка! - прорычал в сердцах я. - Все равно от тебя уже нет никакого проку.
  -- Ты заблуждаешься, - пропел в ответ голос. - Система охраны все еще действует.
  -- Я заметил. А то, что в здании уже сотни лет нет ни одной живой души, тебя не волнует?
  -- Повторяю, ты заблуждаешься малыш.
  Я не придал значения нахальным словам этого охранного монстра, а зря. Работай тогда моя голова хоть чуточку получше, и оборот моего жизненного колеса не выписал бы такую крутую параболу - с головокружительной скоростью вниз и сразу вверх, да так что кишки прилипли к спине.
  Жуть!
  Будь внимательнее в тот раз и многие вопросы, возникшие после, были бы неактуальны, а всё от того что после воздействия газа я как будто слегка поглупел и перестал обращать внимание на очевидные несуразности происходящие в этом богом проклятом здании.
  Например:
  Меня почему-то совершенно не смутил тот факт, что охранная система, по своей сути, автомат, говорила, не только осмысленно, но и с интонациями, а это не доступно механизму. Помню, был у меня электронный будильник, он будил в назначенное время искажённым металлическим голосом. Голос был женский и, безусловно, противный, но ни издёвки, ни сожаления к себе я ни разу в нем не уловил.
  В данный момент меня больше мучил вопрос: когда я смогу встать, найти воду и пищу, и покинуть, наконец, это выморочное место. Эта и еще куча разных мыслей касающихся моего дальнейшего путешествия роились в голове в огромном количестве, и выбрать одну, самую важную являлось очень затруднительным делом. Все же, кое-как сконцентрировался, сел и слегка покачал головой; изображение на сетчатке троилось, и застилось мутной пеленой от набегавших на глаза слёз, смешиваясь с пылью; они превращались в землистые подтёки. Размазав по лицу грязь ладонями, я сфокусировал взгляд и задал очередной бессмысленный вопрос в пустоту:
  -- Система жизнеобеспечения предусматривает помощь гражданам в экстренных случаях?
  Язык с трудом ворочался в пересохшем рту, да и вопрос показался мне через-чур официальным, будто я был наделён властью над этой бездушной машиной. Кто я? Обычный нарушитель спокойствия, абсолютно не причастный к прошлым установкам заложенных в микросхемах и матрицах древней охранной системы.
  Некоторое время я слушал только свое дыхание, затем голос произнес:
  -- Система охраны, является так же системой жизнеобеспечения здания и всех лиц, находящихся в нем. Но вы проникли сюда с преступными намерениями и не попадаете под юрисдикцию данного вопроса. - Ответ прозвучал как считаный из инструкции параграф, машина даже сбилась несколько раз, словно впервые открыла брошюру с положениями должностных обязанностей и, завязая своими шестерёнками в казённой неудобоваримости абзаца, поделилась со мной непонятной ей самой информацией.
  Я задумался.
  Следовало четче сформулировать свои мысли и доказать этому древнему дуралею, что я тоже являюсь гражданином, пусть и более отсталым.
  -- Ты способен следить за состоянием среды вне здания?
  -- Да.
  -- Там все нормально?
  -- Смотря, что считать нормой. - Не придерёшься. У этой машины определённо проблемы с самоидентификацией и отсюда это почти человеческое стремление к иронии.
  -- В чем это заключается? - Поспешив, я задавал вопрос совершенно наобум, не соображая как он может вывести бестолковый разговор в нужное мне русло.
  Охранная система задумалась, на этот раз ненадолго, и вдруг, напугала меня неожиданным предупреждением:
  -- Я сейчас снова газ пущу!
  -- Эй-ей-ей!!
  -- Эй-эй-эй, тут не работает, я на другой волне. Подача газа через пять секунд. Одна секунда. Две...
  Я вскочил на ноги, не обращая внимания на остаточное головокружение и, выставив перед собой руки, поспешно затараторил:
  -- Подожди, подожди...
  -- Три...
  -- Подожди, говорю!
  -- Четыре...
  -- Ну, елки-палки! Нельзя же так! Сволочь...
  Я зажмурился и приготовился услышать тихий нежный свист и увидеть лёгкий, как тюлевая занавеска, туман и упасть в нём замертво...
  Обратный отчёт внезапно остановился и, клянусь! Я уловил где-то на границе слуха тоненький смешок, словно кто-то, сдерживая себя, чтобы не засмеяться в голос прижимал свой рот ладонью. Я списал это на нервное возбуждение.
  Голос ожил.
  -- Мне осталось сказать пять и включить подачу газа. Поэтому будь более точным в формулировках. Что тебя интересует?
  Промокнув рукавом пот, я успокоился. Мне представилась, что где-то в недрах заброшенного здания в нагромождениях проводов и плат затаилось стародавнее, своенравное и очень соскучившееся по общению, существо. Кто знает, как на нем отразились годы бездействия? Во всяком случае, его не нужно нервировать и пытаться обходить стороной рискованные темы.
  Тщательно подбирая слова, я выдавил из себя вопрос, внутренне готовый к очередному искусственному обмороку:
  -- Меня интересует радиационный фон на улице и температура. - После пережитого шока я больше не мог придумать, что меня интересует и поэтому ограничился только этими двумя показателями.
  На сей раз ответ пришёл без задержки.
  -- Радиационный фон превышает допустимые нормы на тридцать шесть целых пять десятых условных единиц в данный момент. Днем, в двенадцать часов по полудню, этот показатель увеличивается до трехсот пятидесяти. Температура сорок три и семь десятых по шкале Цельсия. Суточные колебания шестьдесят целых и пять десятых...
  -- Стоп, стоп, стоп, - оборвал я его. - Теперь подумай: способен ли человек находится в этих условиях?
  -- Это малоприятно.
  Слава богу, кое-чего я все-таки добился.
  -- У тебя есть инструкции по поводу спасения граждан.
  -- Есть, наверное, - неуверенно подтвердил голос.
  -- Что значит, наверное, - я уже не сомневался, что машина совершенно сошла с ума, может, точнее, будет сказать, слетела со своих платиновых или какие там у неё есть катушек или, что там у неё вместо этого!?
  --Что значит граждан? - Спросила машина.
  Я растерялся.
   -- Это сложно, ты можешь мне помочь?
   -- Не сложнее чем помощь, которую я могу оказать.
   -- Перестань меня путать! У тебя есть инструкции?
   -- Да есть, есть. - Казалось терпение механизма на пределе, и он ещё слово-два взбунтуется, памятуя, к чему может привести неосторожно оброненная фраза, я поспешно добавил:
  -- Не горячись, ты можешь сопоставить факт моего нахождения здесь и наличием радиации вне здания?
  В ответ голос промолчал, а я уселся на пол, по-турецки поджав под себя ноги, тихо недоумевая над тем, в каком ключе у нас происходят переговоры. Если бы мой учитель услышал меня сейчас, клянусь богом - он был бы удивлен.
  -- Ну? - Не вытерпел я затянувшейся паузы.
  -- Я обработал твой запрос и пришёл к выводу: твоё нахождение в здании правомерно, так как является следствием попытки сохранить свою жизнь.
  Я мысленно возликовал. Надо же - удалось добиться своего. Чёртова жестянка! Правосудие разума вот-вот должно было восторжествовать. Как не радоваться такой удаче.
  Далее стоило разузнать у системы охраны - где можно разжиться водой и провизией.
  Не стоило ходить вокруг, да около, поэтому задал вопрос прямо в лоб:
  -- В здании есть запасы провизии?
  Некоторое время голос молчал, видимо проверяя какую-то, только одному ему известную информацию, затем произнес:
  -- Есть.
  -- Замечательно!
  -- А чему тут радоваться. С момента последнего обновления программы прошло слишком много времени, данные о запасах могли устареть, как и сами запасы. Употребление их в пищу может привести к летальному исходу. Наверное.
  -- Скоро к летальному исходу приведет их полное отсутствие, - вздохнул я. - И это уже точно! Желудок уже к спине прилип.
  -- Я только предупреждаю.
  -- И на том спасибо.
  -- Не за что.
  -- Эй, а где что есть-то? - Запоздало спросил я, но ответа не последовало.
  Временами начинало казаться, что я общаюсь не с безликой программой охраны, созданной десятки лет назад, а с живым существом, обитающим где-то в глубинах этого железобетонного монстра и пристально следящим за каждым шагом не прошеного гостя коим я, по сути, и являлся. Впрочем, я бы не особо удивился, узнав, что именно так все и обстоит. Вот и теперь мне почудилось, что эта чудаковатая система окончательно обиделась и отключилась, нарочно оставив меня в неведение, в каком направлении продолжать поиски. Оставалось рассчитывать только на свои силы и на то, что программа не способна на розыгрыши.
  Тем не менее, я чувствовал себя гораздо лучше и морально и физически, скованность и боль в мышцах пропали, только небольшая слабость и головокружение остались при мне, да и те скорее от голода и жажды, нежели от действия газа. Я с сожалением допил остатки воды из пластикового пакета, поднял с пола разрушительного действия пистолет (к которому из опаски новой атаки пока что не прикасался) заткнул его за пояс и продолжил обследование здания. На этот раз уже в полной уверенности, что найду то, что мне необходимо.
  Теперь, когда руки были развязаны и нудный голос охраны больше не докучал своими предостережениями и угрозами, я в полной мере мог развернуться на огромных просторах многочисленных коридоров, кабинетов и прочих помещений.
  Не скажу, что за последующие несколько часов потраченных на поиски, мне особо повезло; обшарив сотни квадратных метров здания, я нашел только кучу древних, покрытых паутиной и пылью питьевых аппаратов, именуемых в просторечье 'кулерами', около полусотни чайников, графинов и кувшинов различной масти и размера. К сожалению - все они были давно пусты и бесполезны.
  День подходил к концу и силы тоже; успокаивала только определенная безопасность нахождения в стенах 'Комитета' и, неизведанные еще квадратные километры здания. Следовало спокойно выспаться и продолжить поиски. Все равно я уже безнадежно отстал от банды грабителей, чтобы сломя голову бросаться на их преследование. Трезвый расчет и подготовка к предстоящему походу - вот что стало первостепенной задачей.
  Утро вечера мудренее, решил я и, расположившись в одном из кабинетов на большом кожаном диване, направил пистолет на дверь, и постарался заснуть. Это оказалось не таким уж и легким делом: сон витал надо мной, едва касаясь своим крылом. Я погружался в тревожную бездну сновидений и вновь всплывал на поверхности. В этом были виноваты сотни мыслей, что без устали приходили в мою бедную голову. Все они, в основном сводились к одному и тому же: жажде, голоду и чувству долга. Меня словно взнузданного рысака принуждали нестись карьером вонзённые в бока шпоры, не давая перейти на спокойный аллюр и отдышаться.
  Одни мысли я отталкивал от себя, другие наоборот, словно пастух заблудшую овцу, подстёгивал и понукал примкнуть к стаду. Всё это настолько перепуталось, что я уже не мог понять, что для меня важно, а что второстепенно. Я отчаянно боролся, пытаясь разобраться в этом шумном разбредающемся и неподвластном мне блеющем на разные лады стаде, пока не проснулся, понимая, что все это просто сон, навеянный дневными переживаниями, просто эмоциональная шелуха, от которой следует как можно быстрее избавиться, пока она не избавилась от меня.
  Проснулся и понял: еще час, два и не смогу даже встать на ноги. И без того обезвоженный организм, подвергался слишком большим испытаниям. Всему есть предел.
  Я понимал, что не в силах продолжать поиски в прежнем ритме: максимум, на что меня хватит - так это на быстрый бег к источнику влаги, если конечно мне укажут к ней дорогу.
  С трудом поднявшись, вышел в коридор. Голова ощутимо кружилась, поэтому идти приходилось, придерживаясь рукой за стену. Я не вполне отчетливо понимал, куда и зачем направлялся, двигаясь, словно на автопилоте; только собственная упертость и привычка доводить все дела до конца толкали вперед, придавая сил. Но все равно - еще немного и передвигаться на своих двоих я уже не смогу, оставшись умирать где-нибудь в темном углу этого огромного здания.
  Впрочем, судьба распорядилась иначе, подкинув шанс на спасение.
  Остановившись передохнуть у выхода на лестничную площадку, неожиданно заметил достаточно большой плакат с броской надписью красной краской:
  
   ПЛАН ЭВАКУАЦИИ ВТОРОГО ЭТАЖА
  
  Я принялся водить по нему трясущимся от усталости пальцем и вскоре выяснил, что речь идёт о подвале, куда, судя по схеме, требовалось спуститься в случае нападения или какой другой внештатной ситуации. Там, судя по схеме, разместилось бомбоубежище, медицинский отсек и продовольственные склады.
  Еще со школы егерей, где учили правилам и способам выживания в Древнем городе, запомнил один незыблемый пункт: побеждает не самый сильный, а самый подготовленный. Любая война требует огромных ресурсов и, если их не иметь - поражение не за горами. Люди - тот же ресурс, причем главный. Сохранение населения является одной из главных задач оборонительной системы. Нет населения - нет пушечного мяса в настоящем и будущем, так как силы армии не безграничны. Они требуют постоянной подпитки, и если она прекращается - все кончено.
  Из всех этих мыслей в голове, я вычленил только одну, но самую главную: мне нужно вниз в бомбоубежище. Не соврала поганая машина. Припасы есть, никаких сомнений. Остался только один вопрос: сохранилось ли все до наших дней? Впрочем, я уже мало задумывался на эту тему, собрав всю волю в кулак, устремился вниз, на поиски входа в подвал.
  
  Долго искать не пришлось; нарисованные на стенах стрелки красноречиво указывали направление, ведя, словно за руку. Чего-чего, а заблудиться я уже не боялся.
  Преодолев жалкие сто метров, отделявшие от возможного спасения, со скоростью больной черепахи, очутился под лестницей, где в полумраке притаилась малозаметная дверь, ведущая в подвал. Толкнул ее от себя рукой: к счастью она оказалась не запертой, в противном случае, бороться с ней ее уже не оставалось сил, и пришлось бы умирать прямо здесь.
  За дверью меня встретила полная темнота - и это была еще одна, достаточно серьезная проблема; впереди могло поджидать все что угодно, начиная с крутой лестницы ведущей вниз и заканчивая неожиданной засадой, устроенной теперешними хозяевами подвала. Сломать себе шею, или опять получить железом по затылку - это не входило в мои планы, поэтому я притормозил дальнейшее развитие событий и крепко задумался, где взять свет?
  Как бы я не ломал голову - проблема все равно оставалась нерешенной. В кабинетах, что оставались наверху, мне не удалось найти никакого источника огня, не говоря уже о работающих фонариках. Оставался только один вариант - обратиться к системе безопасности.
  -- Эй, - негромко позвал я. - Ты все еще здесь?
  Молчание.
  -- Эй! - снова позвал я.
  На этот раз я услышал отзыв, словно заспанный голос сказал:
  -- Здесь я. Слушаю.
  Ненормальная всё-таки машина, как бы опять не обиделась. Стараясь придать голосу вежливую нотку спросил:
  -- В здании существует аварийное освещение?
   Над ухом раздался ставший уже родным голос:
  -- Да, но система аварийного электропитания сильно истощена.
  -- По тебе не скажешь, - вырвалось у меня.
  -- А причём тут я, у меня другие источники, - Поучительно парировал собеседник, вновь наводя меня на мысль, что это не просто машина, или непростая машина? Я запутался, отбросил ненужное словоблудие прочь, и перешёл к насущному, спросив:
  -- Разве нельзя использовать твой источник питания?
  -- Нет. У меня автономное питание. И я чувствую, что мой аккумулятор значительно потерял в ёмкости.
  -- И столько лет ты функционируешь на одном аккумуляторе? - я не мог удержаться, чтобы не спросить.
  -- Дурацкий вопрос.
  Трудно не согласится, тем более что задавать дурацкие вопросы мой исключительный конёк, однако проблему необходимо было решать, и как можно быстрее, а помочь мне в этом мог только лишь сумасшедший электронный агрегат, поэтому я постарался его уговорить.
  -- Мне нужно попасть в бомбоубежище.
  -- Зачем?
  -- Только там есть шанс на спасение. Я сильно ослаб от жажды и голода, и не протяну и нескольких дней. - Стал я призывать к чувству сострадания машину. И вдруг обнаружил неожиданный отклик.
  -- Понимаю, - произнес голос. - Дезактивирую систему запирания дверей. Включаю аварийное освещение...
  Где-то в глубинах подвала загудело, затем раздался глухой металлический скрежет, и, я увидел, как в открытом проеме двери загорелась одинокая тусклая лампочка. Впрочем, и ее света хватало для того, чтобы без особых проблем преодолеть отрезок до входа в убежище.
  Путь к спасению был открыт.
  -- Спасибо, - произнес я, обращаясь к полумраку за спиной и, шагнул за порог.
  -- Arrivederci Roma! - Услышал в ответ.
  Странная машина!
  Ой, странная!
  А в голове заиграла когда-то популярная мелодия - Renato Rascel(я). Привиделась девушка с гитарой, и прозвучали те же, что я слышал раньше благозвучные слова:
  -- Прощай Рим. Прощай далёкий Рим.
  И какая-то старуха в драной пуховой накидке повела меня затенёнными путями прочь. И мелодия ударяла мне в спину как больной октябрьский сквозняк, и нигде не мог я от неё укрыться.
  Старуха принуждала.
  И я поддался её уговорам.
  
  Глава 5
  
  Я пробирался на свет лампы, словно обезумевший мотылек; спотыкаясь в полумраке, ругаясь, на чем свет стоит, двигаясь к цели.
  Но старания были напрасны - вожделенная бронированная дверь, представшая моему взору, была закрыта. И судя по внешнему виду и глубоким бороздам видневшимся в нескольких местах, ее неоднократно пытались вскрыть. Впрочем, безуспешно. Такая броня могла выдержать любой натиск и штурмовать ее с куском ржавой арматуры, тем более не имело смысла. Все же обманула меня система охраны. Может это и вовсе ловушка. Я огляделся. Только темнота кругом - ничего не видно. Ладно, раз тут уже ловить нечего надо выбираться наверх.
  Поплутав еще немного по закоулкам первого этажа и лишний раз убедившись, что далеко не первый кто за последние годы посетил это здание, с чувством разочарования вышел на улицу. Солнце уже ползло к зениту. Скоро полдень и продолжать путь будет опасно. Нужно дождаться вечера в надежном убежище. Такое осталось за спиной. Я развернулся и направился обратно с намерением переждать жару в одном из кабинетов. Уже почти добрался до лестницы ведущей на второй этаж, когда заметил скрытый до этого темнотой проем лифта. Подошел ближе. Створки раздвижных дверей были приоткрыты сантиметров на десять и из образовавшегося проема тянуло прохладным воздухом. Заглянул внутрь: ничего, только таже самая, вездесущая темнота. Положив арматурину на пол, я ухватился за края створок и, что есть силы надавил, пытаясь раздвинуть. Они неожиданно легко поддались, со скрипом разъехались в стороны и я, потеряв равновесие, нырнул в прохладную темень шахты.
  Летел не долго, но посадка признаюсь была очень жесткая. Сознания не потерял, только минут пять лежал неподвижно, приходя в себя, прислушиваясь к внутренним ощущениям: не поломал ли чего. Затем осторожно пошевелил руками и ногами - вроде все в порядке. Хотя могло быть и хуже. Поднятая от падения моего тела пыль лезла в нос и скрипела на зубах. Жутко хотелось чихнуть, но я всячески сдерживал этот позыв, чего-то опасаясь. То ли нарушить тишину, то ли нарушить что-то в своем организме, чудом уцелевшем при падении. Но, как ни старался, удержаться так и не смог. Резкий спазм заставил легкие сократиться выплеснув из себя пыльный воздух, подомной что-то сильно хрустнуло, заскрежетало и я почувствовал что снова падаю. На этот раз приземление было более болезненным. Нечто острое впилось в бок, я взревел от боли и перевернувшись, увлекая за собой какие-то обломки, выкатился на прохладный бетонный пол. Открыв от неожиданности глаза, обнаружил что прямо надомной тускло светит одинокая лампочка. Вот те на. Где это я? Оглядевшись, насколько это позволил тусклый свет, увидел несколько толстых ржавых труб и небольшую дверь темным пятном выделявшуюся на дальней стене. Она была приоткрыта. Я с трудом поднялся на ноги и превознимогая боль в боку, двинулся к ней.
  Осторожно двинув тяжелую дверь в сторону, (это стоило определённых усилий, что в моём положении означало очень и очень больших усилий), попал внутрь другой комнаты. И обомлел. Я был в бомбоубежище!
  Здесь все сохранилось в первозданном виде. Я бы даже сказал в прекрасном. Редкая удача для искателя.
  Уже на входе меня встретили длинные ряды стеллажей, где рядками были уложены средства индивидуальной защиты в виде противогазов, костюмов радиационной, химической и бактериологической защиты, и многочисленных респираторов, упакованных в выцветшие картонные коробки. Но мне было не до них, и я двинулся дальше на поиски съестных припасов.
  Огромные помещения, с рядами длинных деревянных скамеек, на которых по замыслу планировщиков люди должны были пережидать начало конца; бредовая картина апокалиптического будущего, одним из персонажей которой я сам и являлся, внушали трепетный страх. Я как можно быстрее миновал их, и вскоре очутился в заветной комнате, заставленной ящиками различных размеров. В полумраке помещения разглядеть, что на них написано было затруднительно, поэтому, открыв первый попавшийся, достал пакет с непонятным содержимым. Поднеся его ближе к свету, принялся изучать надписи на этикетках, содержащих непонятную для меня информацию. Главное, что я понял - все это съедобно и даже калорийно, (объяснил бы кто, что это значит?)
  В следующем ящике, обнаружил знакомые пакеты из непрозрачного полиэтилена с водой. Я взял один убедился, что так оно и есть. Надпись на пакете гласила:
  
   ВОДА ПИТЬЕВАЯ 500мл.
  
  Я схватил один из них и, сорвав фиксирующие кольцо на дозаторе, принялся жадно вливать в себя долгожданную влагу. Вода, отдающая пластиком и потому совершенно безвкусная, текла по лицу, одежде, бесполезно омывая бетонный пол, но, в тот момент я не обращал внимания на такие пустяки: слишком долгим был путь к наслаждению.
  Когда утолил первую жажду, вернулась способность трезво осмысливать происходящее. Аккуратно допив остатки жидкости из пакета, я огляделся.
  То были сказочные сокровища Сезама.
  Судьба и впрямь подкинула царский подарок: при желании, тут можно было провести всю жизнь, ни в чем не нуждаясь. Но, теперь у меня были другие планы. Хотя, сперва-наперво, надо как следует закусить, а уже после строить планы и уж тем более воплощать их в жизнь.
  Я сел на ближайшую лавку и обложившись коробками, банками и пакетами, принялся основательно набивать брюхо, стараясь не о чём другом не думать. Впрочем, это было как раз нетрудно.
  Но как не одурманивает голод, как отупляет жажда, я не мог не заметить что неожиданный и такой своевременный сюрприз, поджидавший меня позапрошлым вечером в бетонном павильоне, своё происхождение имеет, несомненно, из этого бомбоубежища. Кто-то бывает здесь, кто-то всем этим пользуется и этот кто-то по одной ему ведомой причине решил побеспокоиться обо мне. Почему вдруг?
  Этот факт настораживал, но в то же время внушал определённую надежду, что этот кто-то, кем бы он ни был, не станет нападать исподтишка, иначе, зачем было продлять мне жизнь когда проще было просто пройти мимо и не пачкать своих рук. Факт, заслуживающий внимания.
  Вдоволь насытившись, я почувствовал себя намного лучше. Я отяжелел, приятная истома разлилась по всему телу, стало клонить в сон. Откинувшись спиной к стеллажу, уставленному коробками с тушенкой, закрыл глаза и позволил себе расслабиться. Сон был недолгим, но на удивление глубоким. Через полчаса я резко без предисловий распахнул глаза и бодрячком поднялся со скамейки.
  Расправив мышцы и похрустев суставами, я выполнил совершенно неслыханный поступок, который ещё вчера посчитал бы очевидным признаком сумасшествия и святотатства. Взяв из коробки новый пакет с водой, сделал несколько небольших глотков а, после пристроив его между двумя контейнерами с концентратами, пустил воду тонкой струйкой прямо на бетонный пол.
  Умыться после стольких дней проведённых в пыльной духоте было истинным, ни с чем несравнимым наслаждением. Умыв лицо шею и за ушами, махнул рукой на мнение предполагаемого хозяина всего этого богатства, разделся по пояс и, использовав ещё два пакета воды из неприкосновенного запаса, совершил нехитрый туалет.
  
  Освежённый, сытый и отдохнувший, я словно заново родился. Даже забыл, в чём состоял мой план, так вдохновивший меня, как только я обнаружил помещение со съестными припасами. Но прежние заботы быстро вновь овладели мной; быстро оделся, сунул пистолет за пояс, и словно полноценный хозяин двинулся дальше, попутно осматривая всё новые комнаты, помещения, залы и коморки, попадающиеся на пути.
  Поначалу ничего выдающегося я не обнаружил; компрессорный, фильтрационный, аккумуляторный отсеки сменяли друг друга. Также я обнаружил еще одну комнату с запасами продовольствия, и только добравшись до самого дальнего, скрытого за неприметной дверью отсека, испытал истинный восторг. За железными решетками, окрашенными в неброский серый цвет, скрывался ружпарк. Пояснительная надпись и предупреждение под ней не оставляли на этот счёт никаких сомнений.
   ОРУЖЕЙНЫЙ АРСЕНАЛ.
   (ВХОД СТРОГО ПО ПРОПУСКАМ 4-ГО УРОВНЯ!)
  Видимо компьютер разблокировал все двери бомбоубежища кроме входа, а может ружпарк был взломан, когда люди покидали здание 'Комитета', но поскольку никакого пропуска, не только четвёртого уровня, но и какого-то ни было ещё, у меня никто не потребовал я безбоязненно прошел дальше.
  Осторожно, словно прикасаясь к воротам сказочного сезама, я распахнул решетку и, затаив дыхание оказался внутри.
  Увиденное заставило меня громко выдохнуть и округлить от изумления глаза. Бесконечные ряды пирамид с обёрнутыми в промасленную заводскую бумагу автоматами, карабинами, винтовками и ручными пулемётами. Ниши с торчащими пистолетными и револьверными рукоятками. Пистолеты были разных марок, от ПМа до Стечкина и чёрт его знает ещё чего. Цинки с патронами. Шкафы битком набитые амуницией. Были РПГ и гранаты. Казалось, окажись здесь место для танка, предусмотрительные хозяева этого арсенала загнали бы и его сюда. Танка я правда не нашел, зато обнаружил скорострельную авиационную пушку. Под конец осмотра в дальнем углу арсенала нашел бронированный сейф, вмонтированный в неприметную нишу у самого пола. Дверца была приоткрыта, чему я признаться не особенно удивился, к ней на скотч был прикреплен листок писчей бумаги, где по трафарету было написано то, что заставило меня не столько удивиться, сколько испытать неподдельное любопытство.
   'ЭКСПЕРИМЕНТАЛЬНЫЙ ОБРАЗЕЦ, ОБРАЩАТЬСЯ КРАЙНЕ ОСТОРОЖНО!'
  Я открыл дверцу до конца и увидел одинокую пластиковую коробку средних размеров, в которой не могло поместиться, что-нибудь серьёзное, взяв её руки, я разочаровался ещё больше. Судя по весу, коробка была пуста. И я быстро убедился в своей правоте, коробка действительно оказалось совершенно пустой. В нижней части было рельефное углубление, рассмотрев которое как следует, я лишь криво усмехнулся. Зная, что на верном пути я достал из-за пояса свой чудо-пистолет и вложил его в углубление. Всё сошлось тютелька в тютельку. Усмехнувшись, я убрал пистолет обратно за пояс, коробку положил на место и прикрыл дверцу сейфа.
  Да уж экспериментальный образец! Ничего не скажешь! Обращаться крайне осторожно! Ценное пояснение, а главное, какое своевременное! Если эта бумажка была прикреплена там, в кабинете, может быть тогда я не проделал бы из любопытства, дыру в стене, и не получил бы порцию нервнопаралитического газа. Мысленно проговорив подобное измышление, я вновь ощутил странное расшатывающее под ногами почву чувство, словно я думаю не своими мозгами. Нервнопаралитический газ! Откуда это? Временами меня посещает какое-то подспудное вдохновение и тогда сами собой вспыхивают точно звёзды в ночном небе слова или понятия, смысл которых так же далёк от моего понимания как всё те же звёзды. Иногда я не обращаю на это внимания, пропуская сквозь себя, как песок между пальцами, иногда мучительно до головной боли пытаюсь понять, откуда ко мне приходят эти непонятные мысли.
  Я растёр виски и огляделся по сторонам.
  Хорошо.
  Чёрт с ним.
  Когда-нибудь я разберусь со всей этой чертовщиной. Когда-нибудь, когда обстановка будет располагать к спокойному и вдумчивому анализу, я хорошенько поразмыслю над этим, а теперь нужно как следует экипироваться и двигаться на поиски тех кто меня ограбил.
  Именно так егерь! Подбодрил я себя. Слова не должны расходиться с делом, тем более что есть люди, которым ты сильно задолжал, а долги нужно отдавать. Это как водится.
  Так что бери что нужно и вперёд!
  
  Прежде всего, я взял из пирамиды АК-74, тщательно очистил его от заводской смазки и сделал полную ревизию механизма. Взял пулемётные магазины ёмкостью в сорок пять патронов. Хотел присоединить подствольный гранатомёт, но решил не отяжелять оружие, да и боекомплекта к нему днём с огнём не сыщешь, вместо этого взял шесть штук ручных гранат: три осколочные Ф-1, и три наступательные РГД. Штык-нож к автомату тоже решил не брать, возместив этот пробел прекрасным тактическим десантным ножом, он и легче и сталь лучше, не такая хрупкая. Пистолет оставил свой, несмотря на то, что это экспериментальный образец, и он может подвести, если что, однако просто так расстаться с ним я не смог: уж очень мощная штука, мортира в миниатюре. Кобуры, правда, к нему подобрать не смог, слишком нестандартный был у него экстерьер. Зато пистолет прекрасно примостился под хлястиком в разгрузке, как и гранаты и запасные магазины к автомату. Я переоделся в пустынный камуфляж, подобрал портупею, пристегнул к ней нож и фляжку. Брезгливо откинул в сторону подвернувшийся во время поисков бесполезный в условиях магнитных аномалий компас, зато с удовольствием приобщил к своим пожиткам небольшой фонарик-жучок, несколько осветительных ракет, запас обеззараживающих таблеток, алюминиевую посуду и походную складную конфорку с несколькими упаковками сухого спирта.
  Со старой робы срезал эмблему егерей (кувалда высекающая искру из наковальни) и пришил её на рукав новой. Долго выбирал между песочного цвета головным платком и кепи, но решил, что это отдаёт не достойным мужчины и егеря в частности кокетством, взял кепи. Переобулся в кожаные ботинки на высокой шнуровке и толстой подбитой коваными гвоздями подошве. Но дно рюкзака бросил плотный бумажный свёрток с двумя сотнями патронов и дальше занялся провизией. Взял шесть пластиковых пакетов с водой, также наполнил водой фляжку. Десяток упаковок с концентратом, четыре банки тушенки, внушительное количество сухарей, заварной чай (от времени потерявший аромат), табак (редкая ценность!) и несколько плиток окаменевшего шоколада в простой бумажной обёртке. Развернув одну упаковку, сначала я критически осматривал шоколад, он был полностью покрыт белым крахмальным налетом, но после дегустации пришел к выводу, что шоколад вполне сносен, сладковато-горький, маслянистый, такой как нужно.
  Закинув на плечи рюкзак и автомат, оценил вес своей экипировки. Тяжесть не малая, но как говориться своя ноша не тянет. Я остался доволен своими новоприобретениями, и уверенность в успехе предстоящей миссии поселилась во мне. С таким снаряжением не только грабителей, но и сам затаённый где-то в горах мифический город можно отыскать.
  Посасывая шоколад и побрякивая снаряжением, но, всё-таки не ослабляя бдительности, поднялся на третий этаж. Зашел в знакомый кабинет и удобно устроился на диване, на котором провёл ночь.
  Поставил у ног рюкзак, нацелил в противоположную стену автомат и стал ждать, когда спадёт жара на улице.
  
  Ближе к ночи, когда солнце скрылось за горизонтом, укомплектованный под завязку, вышел на улицу.
  Вечерний воздух ещё хранил жар безумного иссушающего полудня, но уже чувствовалось приближающееся мягкое прохладное безветрие близкой ночи. Самое любимое мое время и, безусловно, самое опасное. Не только людям приносит ночь облегчение; также и тем, кто на людей нисколько не похож или похож на них лишь отдалённо. Однако я всегда пленялся очарованием этой поры суток, когда можно выйти из укрытия наружу и сделать сколько угодно глотков прохладного воздуха. Я редко бываю в общине подолгу. Там, где обустроены посты и существует охрана, патрули, отряды милиции, и поэтому безмятежно наслаждаться вечером приходится нечасто. Лагеря егерей находятся на отшибе и не только рядом с ними можно нос к носу встретиться с какой-нибудь прожорливой тварью, бывает, что и на территорию минуя охранные рубежи и хитроумные ловушки, забредает такое, что мороз по коже пробирает при одном только воспоминании.
  Я невольно поёжился, снял автомат с предохранителя дослал патрон в патронник, поставил планку на стрельбу одиночными, сделал последний безмятежный вздох и, похрустывая битым стеклом, не спеша спустился по ступеням крыльца. На последней ступени я обернулся и с благодарностью бросил прощальный взгляд на фасад здания 'Комитета'. Конечно же, это никакой не 'Комитет по озеленению', это ясно, но чем бы ни являлось это здание в реальности, для чего бы ни служило ширмой, я был обязан жизнью его гостеприимству; этому пугающему своим внешним видом монстру с выбитыми глазами-окнами. Мысленно я сказал спасибо. Может быть, я ещё вернусь сюда, может быть, мы ещё увидимся.
  
  Я ступил на мостовую и пошел вперёд.
  Звезды, как всегда, ярко светились на небосводе, взирая на мертвый город с недосягаемой высоты. В нашем мире небо очень редко бывает затянуто облаками, тем более тучами, несущими долгожданную влагу. Последний дождь прошел, наверное, целую вечность назад. Во всяком случае, мне так казалось. Без труда вычислил по ним нужное направление и, стараясь выдерживать быстрый темп, взял как заправская ищейка след на поселение общины. В которой как мне казалось, наконец, снова увижу маленького мальчика Сеню и задам ему интересующие меня вопросы, ему и главным образом тем, кто надоумил его заманить в ловушку егеря.
  Согреваемый этими мыслями я не чувствовал дороги под ногами, но главное теперь у меня есть кое-что посерьёзнее куска ржавого железа.
  Когда под рукой надежное оружие и куча боеприпасов, дорога становится безопасней и легче. Чувствуешь себя защищенным. Главное, особо не зевать по сторонам.
  Темные улицы города не казались, (да и не могли казаться), приветливыми. Под ногами хрустел битый кирпич и осколки стекла из выбитых окон, защищавших раньше хозяев в квартирах от холода и ветра. Теперь все это медленно, но верно зарастало слоем мелкого, вездесущего песка, и мхом - единственным видом флоры, приспособившимся к жизни под палящими лучами солнца.
  Несколько часов прошли без приключений. Я останавливался пару раз, чтобы перекусить сухарями и выпить воды, и продолжал свой путь.
  Чем дальше я удалялся от центра города, тем сильнее досаждали мысли о странном здании, оставшемся за спиной. Только сейчас, когда размеренная ходьба немного прочистила голову, пришло понимание того, о чем раньше задумываться не было времени и сил.
  Через некоторое время эта мысль полностью овладела сознанием. Я уже не мог думать ни о чем другом. Меня так и подмывало повернуть назад, и только чувство долга перед невыполненным заданием заставляло двигаться вперед.
  Я даже остановился, чтобы окончательно разрешить для себя эту нелегкую дилемму, когда, неким чутьем, уловил едва заметные изменения в обстановке: кто-то пристально следил за всеми моими передвижениями.
  Готов поклясться!
  Снова по загривку прошлась властная пятерня, снова по коже засновали электрические искры...
  Замер. Голова, словно радар, крутилась туда-сюда, в поисках источника потенциальной опасности.
  Неясная тень промелькнула в окне второго этажа слева. Ствол автомата сразу же был направлен в эту точку, но, бесполезно: густая чернота оконного проема и больше ничего. Тишина, подозрительная тишина, давила на уши. Только треск мусора под подошвами ботинок. Чувство опасности все еще не отпускало - значит расслабляться рано.
  Медленно отступив под защиту стены одного из домов на противоположной стороне улицы, выждал пару минут и, удостоверившись, что все тихо, немного успокоился. Наверное, показалось. Когда нервы напряжены, может привидеться все, что угодно.
  -- Спокойно, - тихо произнес, уговаривая сам себя. - Ты, дружище, просто отвык бродить по темным улицам. Успокойся и двигай дальше.
  Не скажу, что этот короткий сеанс самовнушения достиг нужного результата, но, все же, я смог оторвать спину от стены и двинуться дальше. Слишком пугливым стал в последнее время.
  Это плохо.
  Так и до сумасшествия недалеко.
  И все равно, чувство, что нахожусь под колпаком, не оставляло ни на секунду. Временами начинало казаться, будто чьи-то холодные щупальца проникают в черепную коробку, и ковыряются там, словно деловитый хирург-изверг. В такие моменты я сильно зажмуривал глаза и тряс головой, как будто этот немудреный ритуал мог избавить от наваждения.
  Так и передвигался зигзагами от одной стороны улицы - к другой, тряся головой, словно больная собака; со стороны, наверное, это выглядело уморительно, но мне было не до смеха. Понимая, что творится что-то неладное, исправить или как-то повлиять на происходящее был не в силах: наваждение цепко, словно колючка репейника к одежде, прицепилось к подкорке и никак не хотело покидать моих мыслей.
  Так бы и сгинул, если бы не одна нелепая случайность, стоившая пары синяков, но спасшая жизнь. Двигаясь словно зомби, не разбирая дороги, вскоре, угодил в яму: земля под ногами разверзлась, доли секунды свободного падения, затем удар, приведший в чувство и пыльная темнота, дышать в которой, мягко говоря, было затруднительно.
  Пыль рассеялась, как и туман в моей голове: выставив ствол автомата, дрожа от только что испытанного, непонятного чувства потери контроля, лихорадочно водил им в разные стороны, ожидая, когда неизвестный враг вздумает проверить ловушку. К счастью, никто пока не позарился на мое бренное тело, и у меня было время оценить обстановку. Оглядевшись, понял, что угодил в старый, размытый водосток, обветшавший и давно провалившийся под тяжестью давящего на него грунта. Мелкие ручейки песка все еще сыпались сверху; этот ненавязчивый шелестящий звук раздражал, словно песок сыпался не за шиворот, а в саму душу. Странное и очень неприятное чувство.
  Сердце выбивало бешеный ритм, стремясь пробить грудную клетку и вырваться на свободу.
  Я закрыл глаза, но, стоило, глубоко вздохнув, открыть их, как нечто большое и темное обрушилось сверху, заслонив собой весь мир.
  Задохнувшись от тяжелого запаха, появившегося вместе с упавшей тенью, я заорал с такой силой, что неожиданный гость замешкался на доли секунды, и я сумел вырвать из-под тяжёлой туши правую руку.
  Вонь душила и слепила меня.
  Напавший зажал меня вежду своих колен и плотно прижал к земле, это больше мешало ему самому, нежели помогало. Клацающие зубы искали моё горло. Я пытался свободной рукой наносить удары, но это было малодейственным, как и нервные взбрыкивания ногами, я юлил ими по земле в надежде лягнуть в наиболее чувствительное место. Всё впустую. Я хотел вцепиться в лицо мерзкому упырю (то что напавший на меня не был человеком я уже сообразил), но пальцы скользили по осклизлому лысому черепу не находя за что уцепиться. И тут он ухватил меня за кисть и без труда прижал руку к земле.
  Я приготовился к концу, но почувствовал тыльной стороной ладони кожаные ножны. Собрав силу и волю в кулак (скорее волю) я сам кинулся на монстра, вонзил зубы в его плечо. От неожиданности он отпустил мою руку, я вырвал нож и вонзил его наполовину лезвия в бок монстра. Он отстранился, и тут же бросился опять, мало обращая внимания на полученный удар, насадившись на клинок до упора.
  Плоть прохрустела, с кровоспуска потекло мне на грудь.
  Оставив нож в ране, я успел выхватить из разгрузки пистолет и выставить его перед собой. Монстр плотно улёгся грудью на дуло пистолета, едва не свернув мне кисть руки. Сдвинув курок в сторону, и вернув его в прежнее положение, привёл оружие в боевую готовность. Зубы вцепились в мою ключицу, я взвыл от боли и не услышал выстрела.
  Раздавшийся дикий рев сразу стих.
  Я не понял, кто взревел я или нападавший. Ключица болела. Монстр затих, он лежал, уткнувшись в меня носом и казалось просто уснул, прикорнув на моём плече.
  Я замер, ожидая сопротивления, но нечто, придавившее своим немалым весом, лежало без движения. И отчаянно смердело. Я боялся, что меня стошнит от этого сладковатого, всепроникающего запаха разложения.
  С трудом скинув тушу с себя, сдерживая рвотные позывы, вытащил из кармана фонарик - жучок, заработал кистью, производя динамо-машиной слабое электричество.
  Увиденное в тусклом свете слабой лампочки не особо вдохновило: полуразложившийся труп, то ли человека, то ли примата, с разорванной выстрелом грудной клеткой мутировавшего до неузнаваемости, смотрел на меня налитыми кровью 'шарами'. Назвать их глазами язык бы не повернулся. При виде мерзкой падали, все же не сдержался, и желудок вывернуло наизнанку. Всякое в жизни повидал, но такое - в первый раз.
  Когда стало немного легче, еще раз, зажимая нос, осмотрел труп. Не хотелось верить, что передо мной наличествовали останки человеческого тела, но полуистлевшие остатки одежды, лохмотьями свисавшие с тела, говорили об обратном. Смущали только его размеры: по сравнению с ним я был мелким дохляком, дышащим под мышку. Впрочем, это можно было списать на действие радиации.
  Заляпанный потрохами я выбрался из ямы, и обнаружил, что солнце вот-вот покажется из-за горизонта. Край неба посветлел. Наступал новый день и, стоило подыскать убежище, где можно было спокойно провести время, отдохнуть, и дожидаться наступления сумерек. Ночь пролетела незаметно, а без детектора радиации (единственное, чего я при всём своём упорстве не смог найти в арсенале бомбоубежища), продолжать путь я не рискнул.
  Подходящий подвал нашел без проблем в одном из ближайших домов.
  Убежище было достаточно глубоким и прохладным, с единственным входом. Контролировать который, не составляло особого труда, и самое главное с сохранившийся дверью, которую можно было закрыть и подпереть изнутри. Спокойный сон был гарантирован.
  Проделав все необходимые приготовления, я выбрал место для сна, почистил одежду и, перекусив тушёнкой, и запив водой из пакета, устроился на отдых.
  После пережитых событий усыпалось с трудом, от резкого выброса адреналина до сих пор потряхивало. В голове, словно навязчивая мелодия, крутилась мысль о странностях, творящихся в центре города: на окраинах ничего подобного не происходило, да и о суперкомпьютерах (да ещё таких рассудительных), охраняющих здания никто никогда слыхом не слыхивал, хотя вылазки вглубь предпринимались не однократно. И мой новый 'вонючий друг', (так назвал для себя напавшую тварь), никогда не встречался егерским патрулям, исходившим почти весь город. Загадка за загадкой. Всё это складывалось в нечто непонятное, вернее не во что конкретное не складывалось.
  Уже засыпая, я, почему то, пришел к мысли, что поэтапное разрешение этих тайн приоткроет завесу моего происхождения.
Оценка: 7.00*5  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"