Пещерная тишина разбудила нас. Казалось, мы оглохли. А тьма мохнатыми пальцами зашарила в голове. Мы решили вставать, как только чёрное окно побледнело.
Я толкнула дверь. Напев скрипучий свой, древний мотив, она выпустила нас в туман. Заскреблись по коже мурашки. Июль? Может, назад, в спальню с крохотным оконцем у потолка?
Но глаза-кочевники уже метнулись к размытому горизонту. Через лагуну - кальдеру, гигантский затопленный котёл вулкана. Санторини. Мы на густо побеленной террасе. Эгейское море внизу, словно пропасть.
Санторини. История - пять тысяч лет блаженных сомнений: отберёт ли вулкан всё и сейчас? Или опередят пираты? Нам остался полузатонувший архипелаг, словно заплесневелая корка ржаного каравая, у которого выдрали середину, да чёрный песок на пляжах. Кольца, сувениры из чёрной пористой лавы. Изысканная цивилизация под слоями вулканического пепла.
Тридцать шесть веков назад здесь случилась трагедия - извержение вулкана. Второе по мощности в истории людей. Вероятно оно погубило несколько древних цивилизаций. Возможно изменило ход истории. Передёрнуло мировоззрение. С тех и до сих пор - мы видим жизнь чайной ложкой радости в огромной бочке страданий.
Легенда, призрак, надежда человечества - Атлантида - тоже здесь. Похоронена под 400-метровой толщей воды, но непотопляема в веках, если верить философу Платону, жившему в V-IV веках до нашей эры, и Капитану Кусто, умершему в конце XX века нашей.
Санторини - прихоть подводных вулканов. Тира, самый большой, когда-то поднимался над морем на километр и пятьсот метров. Не без фантазии, извергаясь, вулканы дважды создавали круглый остров. И дважды он распадался, первый раз 25,000 лет назад, второй - 3,400.
Монстры вздремнули, и на острове Круглом - Strongyle, как и назвал его Геродот, и Прекрасном - Kalliste, уточнили Аргонавты - талантливый народ построил счастливую жизнь. Этот народ - атланты, "владыки моря", "создатели флота". Мы знаем их как минойцев, знаем про минойскую цивилизацию, и катастрофу называем минойским извержением.
Минойское общество расцветало, когда вулкан пробудился. Газы и магма тысячелетиями скапливались в жерле и, наконец, взорвались. Сейсмологи посчитали, что судя по размерам кальдеры - диаметр 11 километров и площадь 83 квадратных километра - энергия взрыва превысила в 350 раз взрыв атомной бомбы, брошенной на Хиросиму. Землетрясение в эпицентре превысило 10 баллов. Взрыв услышали в Европе и Скандинавии, у Гибралтара, в Персидском заливе, Центральной Африке, на Чёрном море. На высоту 40-50 километров поднялись миллионы тонн пепла. От Круглого понеслись разрушительные волны - подземные, морские, воздушные. За ними - раскалённая туча из пепла и газов. Солнечные лучи не проходили сквозь тучу, а пеплопад накрыл акваторию Средиземного моря площадью в 200,000 квадратных километров, включая Крит, районы Пелопоннеса, Египта, Малой Азии.
Вдобавок, большая часть острова - вершина и стены вулкана - рухнула. В провал хлынуло море, образуя воронку глубиной в несколько сот метров. Море встретилось с магмой, закипело и выплеснулось из огненного котла. Цунами высотой от 100 до 250 метров меньше чем за полчаса перехлестнули через Крит, а через три часа накрыли побережье от Туниса до Сирии и затопили долину Hила.
Восточная часть Средиземного моря на годы покрылась вулканической пемзой, мореплавание стало невозможным, "владыки моря" лишились источника доходов.
С катастрофой на Круглом и Прекрасном острове связывают гибель островной империи минойцев, закат Минойской цивилизации и исчезновение ещё нескольких древнейших цивилизаций вокруг. Атлантологи связывают с ней гибель Атлантиды и исчезновение целого континента.
Какой уникальной была Минойская культура судят по раскопкам города-порта Акротири - "Эгейской Помпеи", только на 20 веков старше римской. Его обнаружили в южной, пологой части Санторини под 15-метровым слоем вулканического пепла в середине XIX века, когда с острова забирали грунт для строительства Суэцкого канала.
Что ждали от раскопок Бронзового века? Не современный же город! А его и откопали - город, которому около 40 веков, а точнее, фрагмент мегаполиса, в котором могло жить от 3,000 до 30,000 людей. Мощёные камнем улицы с аккуратными сточными канавками. Двух и трёхэтажные здания. Их строили из каменных, геометрически правильных кубов, украшали резьбой, в стены вставляли деревянные брусы и армировали соломой, чтобы делать их сейсмоустойчивее. Комнаты расписывали фресками. Под городом - центральная канализация, соединённая с жилыми домами; европейцы приобщились к такому чуду только в XIX веке, в российской деревне более 60% домов её не имеют до сих пор.
То, что археологи не нашли, впечатляет не меньше. Ни оружия, ни городских стен, ни дворцов, ни золота, ни скелетов - ни людей, ни домашних животных. Жители покинули город, забрав и раненых, и всё движимое имущество с собой.
Минойскaя столица-порт, богатая и космополитичная, царила на самом перекрёстке торговых путей между Европой, Африкой и Азией. Рай моряков, кораблестроителей, торговцев, ремесленников, художников, мудрецов, учёных. Археологи полагают, что идеально Круглый остров был резиденцией верховной власти минойской империи. Матерь-город атлантов.
Фрески в Акротири, которым 40 веков, удивляют.
Пластичные, ухоженные, женственные тела людей. Линии извиваются, переливаются, танцуют на ветру лилии, порхают ласточки, деревья колышутся, элегантные корабли скользят по морю. Мельчайшие детали естественны. Краски яркие.
Женщины - богини, жрицы - свободны, чувственны, грациозны и очень современны. У них подведены глаза, подрумянены щёки. Они исполняют ритуальные танцы под синим небом. Мужчины - скорее, зрители и одеты в, скорее, женские одежды.
Ярлыки не заставили себя ждать: эксперты увидели в минойском художественном вкусе доминирующий "феминизм", чисто женское восприятие мира. Минойскую культуру стали определять, как "минойский матриархат". Или "цивилизацию богини".
Минойцы поклонялись земле - великому женскому божеству в многообразии его воплощений и называли свою страну "землёй матерей". Женщин ценили. Социальная значимость матерей, сестёр, жён определялась их естественной близостью к великой богине. Земля - мать, женщина. Она даёт жизнь. И она отбирает её. Именно женщины общались с природными силами и духами - как благоволящими, так и враждебными.
Мужчины покоряли моря, строили, изобретали, конструировали, экспериментировали, создавали новые технологии в ремёслах, работали с золотом, медью, свинцом, использовали гончарный круг и изготавливали необычной формы сосуды, расписывали их, творили шедевры, использовали меры, счет, письменность (минойские тексты не расшифрованы до сих пор).
Женщины ждали дома и общались с силами жизни, смерти, удачи. Именно они формировали естественный центр минойской культуры, едва ли не самой счастливой культуры в истории людей. А где, если не дома, нам лучше всего?
Эксперты поражаются, на сколько фрески в Акротири переполнены joie de vivre, радостью жизни. Как это странно, нетипично для Бронзового века и последующих. Где изображение воинов-героев? Где война или хотя бы кровавая охота? Где эротика и где фаллические символы, наконец? Им "в ущерб" - обилие сцен из мирной жизни, ритуальных праздников на фоне природы. Как тогда мужчины выражали свои естественные агрессивные инстикты?
Объяснение одно - караул! - дискриминация мужского пола, "целенаправленное умаление его социальной и даже биологической значимости". Только взгляните на минойскую одежду на фресках! Женщины демонстрируют голую грудь, а мужчины "тщательно" скрывают свой половой признак в гульфиках или под обтягивающим передником. Что это? Откуда эта прямо женская стыдливость? Мужчины чисто выбриты, волосы уложены длинными, завитыми локонами. А их тонкие, женские талии! Если бы не минойские каноны раскрашивать женщин условно в белые, а мужчин в кирпично-красные цвета, как вообще отличить их друг от друга?
Но вот на "фреске тореадора" с минойского Крита изображается атлетическая игра с быками, обязательная для наиважнейших обрядовых праздников. Этакое завуалированное жертвоприношение, когда бык - воплощение мужского божества - сам выбирает жертву. Нужно было ухватить скачущего быка за рога, совершить через него сальто-мортале и приземлиться сзади. Можете вообразить? А на фреске прыгающими изображены и мужчины, и женщины. Где тут дискриминация? Зато какая противоположность древнегреческому обществу, где женщинам под страхом смерти запрещалось даже видеть священные игры мужчин в Олимпии, а провинившихся закон требовал сбросить со скалы.
Фресок на темы кровавых развязок игр с быками не найдено. Значит ли это, что минойцы не заморачивались вопросами смерти и трагичностью бытия? Не воевали с природой и не вели войны вообще? Ведь именно эта героические суета сует подняла из небытия классическую греческую, потом римскую, затем европейскую культуры. Убогим нужны герои. А героизм кругом видит полярности: чёрное/белое, убийца/жертва, герой/враг, хозяин/раб, бог/червь, человек/природа, мужчина/женщина - и где б подраться.
Минойцы жили на действующем вулкане посреди моря, им хватало забот, их мудрость - не в противостоянии, а в приспособлении. Какая противоположность варварской европейской культуре, её доминирующим культам силы, власти и войны, с её религией нищих, грешных и страдающих, с её жадной до крови и денег церковью, с её заставляющей усомниться в разумности человека охотой на ведьм и чёрных кошек. Женщина - это быстро растущая сорная трава, она неполноценный человек, тело которого только потому быстрее достигает полного развития, что оно меньшей ценности и что природа меньше с ним занимается. Так учил монах Фома Аквинский (XIII век). А животные вообще бездушны - вторил монаху безумец от механики Декарт (XVII век) - как и машины, а значит не могут испытывать ни эмоций, ни боли. Сочувствие, сострадание, дружба к животным - грех. В этом безумии усомнились всерьёз только в XVIII и XIX веках. Неудивительно, что к XXI ещё остались сомневающиеся.
Хочется верить, что не все минойцы погибли. Генетические исследования подтверждают, что потомки древних минойцев есть среди населения Крита. Археологические раскопки акрополей, дворцов и гробниц греко-ахейских Микен, Тиринфа, Пилоса XVII-XVI веков до нашей эры позволяют верить, что уцелевшие минойцы могли перебраться на материк и принести туда свои традиции и алфавит. Микенская культура ахейских греков, возможно, и есть последний всплеск минойской цивилизации. Её уничтожили окончательно дорические греки, пришедшие с севера. Великую культуру минойцев ахейские земледельческие общины не понимали и не цеплялись за неё, их память превратила её в мифы о богах и детей богов.
Когда Платон рассказывал свою историю о потерянном государстве атлантов, Акротири на Круглом был похоронен под пеплом уже 12 веков назад. Атлантида - миф, созданный Платоном, но на основе Минойской цивилизации и минойского извержения. Минойская культура - не миф.
Oт Круглого и Прекрасного остались три осколка, ставшие островами Тира, Тирасия и Аспрониси, с разорванными краями и обнажённой, распоротой взрывом плотью вулкана. Без флота острова стали беззащитными. Катастрофа случилось летом, до сбора урожая. Размытая, пропитанная солью, отравленная земля потеряла смысл для земледелия. Белая пемза и чёрный пепел и сегодня покрывают остров на высоту 35 метров (десятиэтажный дом), а в некоторых местах до сотни метров. Бывший Круглый на столетия превратился в необитаемый.
Уже потом острова стали переходить из рук в руки: ахейцев, финикийцев, дорийцев (они назвали больший из островов Фера и основали на нём древнюю столицу Фера), римлян, крестоносцев (они назвали остров Санторини, Санта Ирини), венецианцев, турок. Пока, наконец, в 1830 году острова не присоединила к себе Греческая Республика.
Спартанскую столицу Феру тоже отрыли в прошлом веке. В конце крутого серпантина, с трудом вползающего на гору. Какой вид! Такой же, как и везде с острова. Атмосфера другая. Минойский Акротири взорвался, салютовав миру о своём уходе, и грохнул дверью. Древняя Фера загнулась естественно и незаметно.
Вулканы больше не дремали, новые островки всплывали и тонули. Надводные извержения нашей эры запротоколированы, как мощные и разрушительные - со взрывами, цунами, сернисто-водородными туманами, вызывающими удушье, обмороки, рвоту и головные боли, иногда на расстоянии до 96 километров от Санторини. Подводные выделения газов травят рыбу в радиусе до 32 километров, вода становится красной и зеленой. Последнее извержение 1950 оценивают как не очень сильное, волнами всего лишь в 17 метров порушило дома и убило 55 человек. Многие тогда уехали, осталось не более 400 жителей. Последний раз тряхнуло до пяти баллов в 2012. Сейчас, по словам океанологов, на глубине двух-трёх километров от поверхности острова накопилось 14 миллионов кубических метров магмы. Никто не решается сказать: нового взрыва не случится.
- Санторини - чудо! Какое тут время - реальное, мифическое? И постоянно хочется уточнить, точно нашей эры?
Я старалась даже кожей впитывать максимально больше впечатлений от дикой, странной, страшной красоты острова. Невоздержание в странствиях, как и в любви - единственное, о чём никто не раскаивается перед смертью. Путешествуйте, лечите душу и тело движением.
- Да, тут вообще всё загадка. Самая бедная страна в Европе, почти самый низкий уровень удобств и услуг, и на третьем месте в мире среди туристов. Кому ж идут деньги?
- Да, но зачем они живут на вулкане, на бомбе с часовым механизмом? Одни гибнут, приходят другие и возрождают треклятый остров. Ни воды, ни дождей, ни деревьев, ни земли. Герои, философы, дураки? Или терять нечего?
- In vino veritas! Виноград же растёт! А люди скрываются от хаоса, власти и налогов. Остров - вольница. Какие законы? Нам Бог - вулкан.
На скалах плотно жались друг к другу кубики домов. Деревни напоминали пчелиные соты. Квадратные глазки - окна - чёрными дырочками уставились вдаль. Примитивнo-общиннoе зрелище. Точно нашей эры?
- Строить дома в пещерах, целые кварталы - практично. И умиляет туристов: простая жизнь, традиционная культура, архитектурный минимализм.
- И налог на строительство не платить. Жизненный минимум практичных лентяев. А кофе вам будет, когда бариста изволят проснуться.
Нас вероломно лишили утреннего кофе. Мы пытались взбодрить мозги цинизмом.
- Хозяевами были атланты, это их рай. Все остальные - пришлые, временщики - выживают, отсиживаясь в пещерах. "День пережит - и слава Богу." Даже греческий любимый синий цвет - это цвет траура в древности. Когда уцелевшие минойцы перебрались на материк, греки жили в хижинах, теперь - в пещерах. Что изменилось? А законсервированный под пеплом, доисторический минойский город потрясает современностью даже в XXI веке.
- Законсервированный рай, а?
- Или антикварный рай. Величественно и страшно, бесполезно и бросить жалко. Как и сама Атлантида.
По крутой, узкой лестнице мы поднялись в деревню Имеровигли. "Балкон Санторини". Отсюда высматривали пиратов. Ступени террас загадочно обрывались над водой. Тесные улицы, кривые лестницы, и запертые двери цвета "очаровательного ничто".
Зато мы встретили кошек. Они тусовались у помойки, но упорхнули - кто на оливку, кто на забор. Кошки, щурясь от безразличия, а мы, онемев от абсурда, смотрели, как банда псов со страстью таможенников разбиралась с мусорной кучей. Собаки - молодые, поджарые - одинаково зубасто косились и на кошек, и на нас. Вот так сюрприз: по острову гоняли стаи бездомных собак.
Мы отступили в горы.
Тропа бежала среди рыжей травы, мимо развалин и недостроенных вилл и обещала финиш в деревне Иа. Самая крайняя на острове, Иа примостилась белой тюбетейкой на залысине носатого утёса. "Деревня капитанов". Там строили особняки богатые судовладельцы и капитаны местного парусного флота.
В зелёных ладошках каперсника набухала роса и ждала солнца, чтоб блеснуть. В молчаливом утре оживала перспектива.
- В Иа зазывают смотреть на закаты.
- Наконец-то! Вдову Клико со льда Шпенглеру!
- Да, но ты взгляни на этот рассвет. Эстетический шокер! Уходит туман, и остров обнажается. Вот он, голый рай. Чёрные скалы, с которых содрано всё живое. А под водой - монстр, терпеливо ждущий новой оказии. Восторг, ужас, и никакого желания ни отрицать эту красоту, ни владеть ею.
- По-моему, это уже крик. Тише. Разбудишь греков. Мирное утро без толпы - уже рай.
Пищали. Одна из птиц, круживших недалеко, прицельно ринулась вниз. Мы тоже кинулись на писк. На цементном полу недостроя малюсенький, чумазый котёнок вопил и копошился. В полупрофиль к нам сидел ястреб. Чёрный глаз в жёлтой оправе глядел хищно, но с пониманием: он готов избавить невинного страдальца от земных мук, а нас, идеалистов - от глупостей.
- Эй, умник, лети отсюда!
Пришлось топнуть на ястреба, он не торопился. А кто на Санторини торопится?
- Какой жалкий котейка. Паршивенький, глазки слезятся. Не кричал бы так, а то склюют. Надо посторожить его.
- Спрятать его надо. Вон - коробка. Может, кошка вернётся.
Не заморачиваясь, солнце приступало к захвату неба. Ласточки, стрижи ангельскими голосами радовались новому дню. Жарко становилось. И скучно. Мокрые от росы сандалии клеили пыль. Внутрь попадали камешки и царапали ноги. Синее море глядело равнодушно, одиссеевский шарм его испарился.
Мы повернули назад, в Имеровигли. Коробку нашли пустой, котёнка нигде не было. Деревня, как прежде, смотрела голубые сны.
- Ну, и где местная культура?
- Утомилась в борьбе с цивилизаций.
На нас бежала знакомая свора, по мостовой цокали когти. Внезапно вожак резко изменил курс. На что-то посъедобнее?
Котёнок. Он вжимался в стену и беззвучно шипел. Жиденький мех стоял дыбом, лапочки напряглись. Вокруг рябили глаза, клыки, языки. Его короткая, неоценённая никем жизнь вот-вот закончится. Сейчас её перекусят, а самим котёнком - перекусят. Буднично, естественно, по праву сильного.
Мы бежали, кричали, махали руками. Я опередила всех, в нос ударило крепкой собачиной, но котейку я зажала в руках.
Собаки занервничали, плотно окружили нас, загалдели. Худые тела, мутные глаза, одни виляли хвостами, другие отворачивались. Но не вожак, он глядел в меня, в упор.
- Ты это зря. Отдай дохляка. Всё равно бросишь. А то укушу!
- Чтобы ты его разжевал? Нет. Вы все тут дикие? Давай без крови. Ты же разумная тварь. Договоримся.
- Не-еет! Разумные - вы! Я вас презираю. Отдай! Я есть хочу!
- Вожак сейчас прыгнет. Орать стыдно. Сую заморыша под кофту - прощай, здоровье, да здравствует стригущий лишай. Хга-хга! - Кажется, я даже смеялась шёпотом. - Если все набросятся, уколами от бешенства не отделаемся.
- Они чуют адреналин, не дрыгайся. Смещайся назад, на крышу залезешь. Я их отвлеку. Привет, Тобик. Не кусаемся? Куть-куть!
Плоская крыша пещерного дома оказалась мне по пояс, возможно, спальня, а сам дом уходил вниз по обрыву, такие крыши - террасы для верхних домов. Я посадила на неё котёнка, он тут же уполз от края.
Съестное исчезло, и собаки поскучнели. Только что дикие, они поджали хвосты. Почуяв перемену в настроении, вожак не сразу, но отвёл свою армию.
- А где котёнок-то?..
Котёнок исчез. За много веков способность выживать и прятаться - от пиратов, от вулкана, от жизни, от налогов - доведена местным населением до полного совершенства.
Когда на Санторини попадаешь на один типично-туристический день - покружить по кривеньким улицам, поахать на кальдеру, на густой закат с Иа, отметиться на раскопках, испить вина с пепельных виноградников - уезжаешь переполненный райскими впечатлениями. Мы задержались на несколько дней. И облицовка дала трещину.
Очень много свеже-выбеленных, простых и трогательных церквей, белых и синих куполов. Редкий двор без своей миниатюрной часовни. Каждое третье строение - церковь, всего их триста тридцать: православные, католические, лютеранские, синагоги - каких нет?
И повсюду - бродячие кошки и собаки. Не домашние, не дикие - брошенные. Независимые. Голодные. Больные. Калеки. В глазах - тоска, туман, слёзы. Мы стали носить с собой еду.
Греки на лето вывозят семьи на Санторини, заводят кошек, собак, а потом уезжают, оставляя зверюшек в раю.
Христиане, греки верят, что лишать зверей божественного дара размножаться - это грех. Поэтому выкидывают родившихся щенков и котят на помойку. А потом этих "паразитов" и "разносчиков заразы" травят. Используют народные, дешёвые средства - крысиный яд или стекло, подмешанное в еду. Или совсем нехлопотно - привязывают к дереву и оставляют умирать.
Чувствительные туристы - в шоке. Кормят бродяг тем, что не доели в ресторанах, фотографируют, жалеют, огорчаются, и уезжают. А вместо них приходит зима, не очень холодная, но ужасно ветреная. Местное население уезжает на заработки в Афины. Большинство гостиниц закрываются. В среднем, бродяги мучаются не более двух лет.
Ослики - "такси Санторини" - живут дольше, пока идут в гору с чемоданами и людьми на спине - на Санторини так много узких, милейших улочек; упал - сделал выбор.
Во всём мире общества по защите прав животных призывают бойкотировать греческий туризм. Многие убеждены, тысячи бездомных собачат и кошек были вытравлены с улиц Афин перед Олимпиадой 2004.
Санторини - жемчужина Греции, хотя греки любят называть себя эллинами. В Эгейском море полно греческих островов. Но атлантов там нет, и нет Атлантиды.
![Santorini [Image: Courtesy of the Image Science & Analysis Laboratory, NASA Johnson Space Center / Taken May 16, 2007.]](/img/b/bxjufort_k/20150322santorini/santorini.jpg)