На следующий день, управившись с неотложными делами в городе, мы снова поехали в Белую Рощу, что бы вручить хозяйке задаток.
Люба вовсю хлопотала на кухне.
- Давайте к столу! - пригласила она, включая газ. - Сейчас чаю попьем, раз уж мы так хорошо с вами сговорились, да и с дороги вы! Мойте руки, располагайтесь, можете считать, что вы уж дома у себя!
Мы с удовольствием согласились на приглашение, так как можно было уже расслабиться и ни куда не спешить. Люба поставила на стол чайник, чашки, конфеты, мед, хлеб, а потом, лукаво посмотрела на нас и спросила:
- А может быть вишневой наливочки?
- Да что вы! - попыталась отказаться я, - нам же ехать еще!
- А куда ехать-то? Что, есть дела какие-то срочные? Завтра же выходной, оставайтесь! - С этими словами она проворно нырнула в комнату и вернулась с грудой подушек и одеял. - Я вам в той комнате постелю, а хотите - сын на веранде может лечь. Уже не холодно.
Несмотря на бесперебойное щебетание и суету, Люба показалась мне совсем не такой, какой была накануне. Ее явно что-то беспокоило. Видимо нечто такое, о чем нам знать вовсе не полагалось. Но, вспомнив, что она со дня на день ждет появления внука, я списала ее тревожность на предстоящие роды дочери.
Тем временем она уже доставала тарелки, вилки, рюмки, банки с маринованными грибами, огурцами, помидорами, домашний сыр, масло, на сковороде уже жарилась яичница на сале, откуда-то взялась тарелка с просто-таки гигантским пюре.
Люба не переставая говорила:
- В Калиновке, в райцентре, поезд московский останавливается, так что если в столицу соберетесь съездить, то проблем никаких. У нас тут в лесу грибов полно и земляники. Речка кишит рыбой, Виталик сети ставит, хоть и запрещено это, а потом соседей угощает. Но мы тут дружно живем, друг на друга не доносим. Только работы нет никакой. Все живут своим хозяйством. Колхоз большой раньше был, там все и работали, а сейчас молодые поразъехались, здесь лишь старики остались. Зимой половина домов пустует, а летом дачники приезжают, москвичей много.
- Неужели и они здесь дачи покупают? - удивилась я. - До Москвы почти четыреста километров!
- Да-да, так и есть, покупают! А вы что же, постоянно тут жить хотите, или только летом? Где же работать будете?
- Пока поживем, а там видно будет, останемся на зиму, или нет. А работа моя всегда при мне! - весело сказал сын. - Был бы интернет! Хорошо, что у вас телефон есть!
В этот самый момент телефон как раз и зазвонил. Люба быстро сняла трубку, послушала и, вопросительно взглянув на нас, сказала:
- Это соседка, зайти хочет. Ну, вы же понимаете, ей интересно. Ой, ну вот и познакомитесь, все равно придется!
- Да, конечно, пусть заходит! - мы были совсем не против.
Буквально минуты через две послышались голоса и дружный топот. "Соседкой" оказалась группа из четырех человек. Они вошли и с порога беззастенчиво принялись нас разглядывать.
- Да что вы стоите, глазами хлопаете, проходите, раз пришли! Знакомьтесь, это Юля, это сын ее, Кирилл, они теперь здесь жить будут. А это Марина, - обращаясь уже к нам продолжала Люба. - Вон ее дом, сразу за нами, крайний участок. Баба Маня - тоже соседка, только с другой стороны. Виталик - он у нас на все руки мастер, лучше него никого в деревне нет, все может починить, а это жена его, Люся...
Под нескончаемый Любин монолог, гости наконец-то расселись вокруг стола, предоставляя тем самым и нам возможность рассмотреть их получше. Марина, женщина лет сорока, крупная, с ярко-рыжими волосами и громким голосом. Бабка Маня - совсем старая, сгорбленная, передвигающаяся с помощью палки, но с живыми любопытными глазами, было видно, что все ей в этой жизни интересно и до всего ей есть дело. Виталик - типичный деревенский мужик, непьющий, как сказала Люба, хотя его внешний вид недвусмысленно намекал на то, что он свое уже выпил. С виду самые обычные деревенские жители, с натруженными руками, обветренными лицами, все, кроме Люси - воздушной, белокожей, с оригинальным разноцветным маникюром. Как выяснилось позже, она здесь не живет, а к мужу приезжает на выходные, из города.
После того, как утолив любопытство соседей, мы ответили на кучу всевозможных вопросов, которые со всех сторон посыпались на нас, я, улучив удобный момент, осторожно поинтересовалась:
- А как у вас вообще тут обстановка? Ничего страшного не происходит? - я подразумевала наличие различных бытовых неприятностей среди местных жителей в виде междоусобных войн или воровства.
- Страшного? - встрепенулась Люба, удивленно и как-то быстро взглянув на меня. И в этот момент мне показалось, что я попала в самую точку, что-то было не так.
- А что вы имеете в виду? - медленно произнес Виталик, покручивая вилку своими большими пальцами.
Пришлось пояснить свои опасения, и когда он понял, что именно я хочу узнать, успокоил меня:
- Не волнуйтесь! Те, кто пьют шибко - по домам сидят и ни к кому не лезут. И воровства никакого у нас нет, мы даже двери просто шваброй подпираем, когда уходим. Не о чем вам беспокоится, деревенька у нас тихая!
- Как же, тихая! А Мишка? - тут же встряла баба Маня. - Мишка два дома спалил!
- Да не спалил он ничего, а только попытался, - возразила ей Марина. - Тем более посадили его! Да и не без твоей помощи!..
- А зачем же он это сделал, узнали? - спросила я.
- Не узнали, но как я думаю, скорее всего, ему выпить хотелось, а там не налили, вот он и обозлился, - уверенно сказала Марина, поглядывая на бабу Маню. - А вы не переживайте, это его собутыльники были, и кто их знает, что они там не поделили! Да и не в Белой Роще это было, а там, дальше, на Хуторках...
- А он и мой дом спалить хотел, так и говорил, "сожгу"!- не унималась баба Маня. - Вот и я показания дала! А что, я молчать должна?
- Да что ты, старая, придумала?! - воскликнул Виталик. - Твой дом! Ты еще про черную руку расскажи!..
- Ваш дом, зачем? Что за черная рука?! - выкрикнули мы в один голос с Кириллом, перебивая Виталика. И, взглянув на бабу Маню, я вдруг увидела в ее глазах самый настоящий страх.
И в тот же миг за столом повисла тишина, то есть если секунду назад все дружно говорили хором, то после слов Виталика все точно так же дружно замолчали. Люся с Мариной многозначительно переглянусь.
- Да не слушайте вы их! Они как вместе сойдутся, так вечно друг друга всякими небылицами подзуживают, один рассказывает, другой на смех поднимает! - с возмущением проговорила Люба и замахнулась на Виталика кухонным полотенцем. - Ну вас, хватит, заладили про свое! Людей мне сейчас напугаете! - Это игра у них такая, все время спорят о том, чего не было...
- Выпей чего-нибудь лучше, да не трепись! - Люся под столом пихнула Виталика ногой.
- Я просто хотел сказать, что должно быть какое-то научное объяснение... - озадаченно проговорил он, но, тем не менее, послушался.
Он неторопливо налил себе чаю, развернул и положил в рот сразу две шоколадные конфеты и начал методично их жевать. Стало ясно, что больше он на эту тему разговаривать не будет, во всяком случае, сегодня.
Марина тоже деликатно отмалчивалась, попивая вишневую наливочку и думая о чем-то своем. А Баба Маня хоть и молчала, но молчание ей дорого давалось. Она прямо-таки ерзала на стуле от нестерпимого желания поговорить об этом - животрепещущем, важном и, несомненно, интересном нам, городским. Но против коллектива она тоже не пошла, и, переводя разговор на другую тему, она стала нахваливать видавшую виды, давным-давно выцветшую клеенку, постеленную на обеденный стол много лет назад. Я тоже решила оставить все вопросы до следующего раза, так как, поразмыслив, поняла, что вести подобные беседы лучше все же не с коллективом, а с каждым по отдельности...
Когда гости разошлись, нетвердой походкой пробираясь по темной улице, Кирилл загнал машину во двор, хотя Виталик настаивал на том, что ее можно оставить и за оградой, ничего с ней там не случится.
- Как хорошо, что мы согласились остаться на ночь и не нужно никуда ехать! - облегченно вздохнул сын, бросив на стол ключи.
Я тем временем убирала посуду, раздумывая, как бы мне ее помыть.
- Да не беспокойтесь вы о ней, оставьте до завтра, - проговорила Люба. Ей было явно не до посуды. - Но если вам очень хочется, и не лень, то берите фонарик и идите на колонку, а я уже никуда не пойду, я спать лягу, вы уж простите меня.
Она строго-настрого наказала нам не выключать на ночь свет под козырьком у входной двери, пожелала спокойной ночи, затем ушла к себе в комнату, и через несколько минут оттуда донесся пронзительный храп.
Наконец-то оставшись одни, мы сложили посуду в ведро, взяли фонарь и вышли на улицу. Воздух просто звенел от тишины. Ни звука, ни шороха... небо, усыпанное звездами. Ни трамваев, дребезжащих под окнами, ни воя сирен, ни визга тормозов на перекрестке...
- Мам, ты меня извини, но, по-моему, это святотатство - греметь сейчас посудой и мешать уставшим труженикам села, - сказал сын шепотом.
- Полностью с тобой согласна! Отложим это до завтра. Раз Люба с такой легкостью отправилась спать, оставив немытые тарелки, значит так и надо.
- Но мне показалось странным, что ее не беспокоила посуда, а про свет несколько раз нам напомнила. Почему так необходимо оставлять его на ночь включенным?
- Да мало ли почему, может быть она выйти ночью захочет, а там темно? - предположила я.
Сын с сомнением посмотрел на меня:
- А разве нельзя включить свет и выйти?
- Да, ты прав. А посмотри-ка, да тут у всех свет горит! По крайней мере, на нашей улице... у Марины, у бабы Мани, и за речкой, вон там, видишь? Тоже огоньки. Наверное не спит никто, завтра выходной, люди сидят, телевизор смотрят...
- Не верю! - прошептал Кирилл. - Слишком поздно, первый час ночи... Сдается мне, что все здесь смотрят один телевизор, точно такой же, какой смотрит сейчас наша Люба, и издают те же звуки. А стало быть, освещать двор им ни к чему! И потом, не забывай, что они все очень-очень экономные, каждую копейку считают, чего же за зря электричество жечь?
- Да, как-то не вяжется одно с другим... говорят, тихая деревенька, а у самих черная рука какая-то... и что он имел в виду?
- Знать бы! Разговор сразу замяли...
- У нас раньше страшилка такая была, - вспомнила я свое пионерское детство, - в летнем лагере по ночам рассказывали что-то вроде: "Девочка... девочка... выключи радио... к тебе ползет черная рука..." - после этого все визжали и прятались под одеяло.
- Не думаешь ли ты, что у них тут ползает нечто подобное? - поежился Кирилл, озираясь по сторонам. - Мне на веранде вообще-то спать!
- А ты не заметил, что Люба сегодня как-то нарочито много говорила, будто зубы нам заговаривала?
- Да, было дело! Я только соберусь вопрос задать, как она тут же начинает тараторить. Вот чую, что-то они скрывают!.. Наверное, произошло что-то в деревне из ряда вон. И свет этот мне покоя не дает...
- Слушай, сынок, мне не по себе, - сказала я, вспомнив испуганный взгляд бабы Мани. - Может быть уедем отсюда?
- Ну уж нет! - твердо заявил Кирилл. - Мне здесь определенно нравится. У меня вообще такое чувство, будто я уже бывал тут раньше. Особенно та высокая изба на берегу мне кажется знакомой.
- Дежавю? - удивилась я.
- Да, похоже на то...
- Ну что ж, - вздохнула я. - Обживемся, и со временем все узнаем, можно будет кого-нибудь расспросить на предмет местного фольклора, Бабу Маню или Виталика. А день сегодня был такой суматошный... давай спать, что ли?
- Давай. Спокойной ночи! - и с этими словами мы разошлись, каждый на свое койко-место, куда заботливая Люба уже положила по комплекту свежего белья.
Я уже засыпала, когда услышала где-то далеко едва различимый шум поезда, потом мне показалось, что во дворе зашуршала прошлогодняя сухая трава и ветка стукнула в окно. "Ветер", - подумала я, но, вспомнив о том, что сегодня как говорится "ни ветерка", я охотно сменила версию на кошку. Потом слегка брякнула цепь, видимо Шарик, почуяв кошку, вылез из будки, но почему-то не лаял, и даже не тявкал, а чуть-чуть поскуливал. И чего это он скулит, да еще так осторожно, боится кошки? Странный пес какой-то, наверное, потому что старый. Мне он не мешал, и я не заметила, как уснула.
Пес, почуяв неладное, высунул из будки морду, навострил уши и принюхался. Он ожидал увидеть соседского кота и уже собирался лениво тявкнуть на него - просто так, не со зла, а для порядка, но никаким котом тут не пахло. Он осторожно вылез и, как следует, принюхался снова. Это был чужой запах, даже не тот чужой, который он учуял от этих городских, с коими так любезничала хозяйка - от них пахло бензином - обычное дело, для тех, кто ездит на машине... Но сейчас пес был в растерянности. Он не знал, ЧЕМ это пахнет, и КТО это может быть. Ему почему-то стало страшно и захотелось, чтобы хозяйка вышла и защитила его. Он поджал хвост, тихонько заскулил и, пятясь, заполз в будку. Там он забился в угол и в этом самом безопасном на свете месте решил дожидаться рассвета.
Когда пес исчез в будке, от дома отделилась тень. По очертаниям это, несомненно, был человек, но определить наверняка, мужчина это или женщина, в темноте было невозможно. Тень заглянула в одно из окон, немного постояла, будто пытаясь рассмотреть, что происходит внутри, потом резко повернулась и быстрыми шагами, настолько быстрыми, что почти побежала, унеслась прочь, через заросший палисадник. И ни одна травинка не зашуршала, ни одна ветка не хрустнула.