"...фальшь в игре грозит актеру тухлыми помидорами,
а неправда и отсутствие логики отомстят писателю пре-
зрительными усмешками читателей..."
Юлиан Семенов. "Семнадцать мгновений весны".
(Дополнение 2016 года. Если говорить о Юлиане Семёнове не очень
вежливо, зато прямо, то получится, может быть, следующее: это бы-
ло хорошо устроившееся псевдокоммунистическое г..., воображавшее
себя представителем МЕЖДУНАРОДНОЙ интеллектуальной элиты. Хитрый,
толстый, прокуренный, вонючий (пот, пердёж и гнилые лёгкие!)
около-КГБ-шный еврей, маскировавший щетиной избыток жира на щеках
и подбородке. Набивший руку в производстве идеологически выверен-
ной литературной жрачки для почитывающего советского быдла -- и
подпускавший в неё сексуальных добавок, чтобы быдлу лучше хава-
лось. А в узком кругу, может, даже похохатывавший над лохами.
С его творчеством я столкнулся в первый раз в 10-летнем возрас-
те. Мне лечили ревматизм в больнице. Соседу по палате, который был
чуть постарше меня, принесли литературный журналец, чтоб не было
скучно. Я в этот журналец тоже вперился. Он оказался немножко не
детским. Среди прочего, там была одна разухабистая повестушка, а
в ней -- эпизодик с заносом офицера-белогвардейца аж к продажной
женщине. Дамочка попросила офицера хоть немного рассупониться и
пр. и сказала то, что я отлично запомнил: "Не люблю, когда надо
мной СКРИПЯТ РЕМНЯМИ". Папаня моего сопалатника, придя с визитом
и слегка полистав журналец, поспешил изъять его из подросткового
пользования. А мне недавно оказалось потешно услышать знакомую с
далёкого детства фразочку в новом российском сериале про "молодо-
го Исаева" (который я чуть посмотрел, чтоб ориентироваться в
современных негативных тенденциях).
На склоне годов Семёнов нагадил россиянскому плебсу ещё и буль-
варной газеткой "Совершенно секретно", которая сворачивала массо-
вые мозги всякими потрясающими как бы разоблачениями, пока комсо-
мольские аппаратчики, вроде Ходорковского, под шумок прибирали к
рукам всё, что не совсем хорошо лежало в советском государстве.
Почти сочувствую нашим еврейским братьям, разрывающимся между
двумя поведенческими установками: с одной стороны, у них без ма-
лого повальная неприязнь к СССР вообще и к наследникам Железного
Феликса в особенности, с другой, им очень не хочется выражаться
хоть сколько-нибудь критически о таком выдающемся советском
единокровном пропагандоне, как Юлиан Семёнов.
Был ли он сексотом (секретным сотрудником) КГБ до поры до вре-
мени? По-моему, да: слишком много тусовался за границей и тёрся
там возле всяких видных как бы интеллектуалов, которые то ли
отрабатывали задания КГБ по части борьбы за "мир и прогресс", то
ли использовались для той же цели в тёмную.
Некоторые -- дочка Семёнова и ещё кое-кто -- распустили слухи,
что Юлиана нашего Семёновича немножко как бы отравили кэгэбисты,
потому что он тоже "слишком много знал". Я же думаю, что толстый
прокуренный боров в возрасте под шестьдесят вполне способен запо-
лучить инсульт и самостоятельно. А если всё-таки отравили, то
поделом: по сути устранили предателя.
* * *
Хемингуэистый Юлиан Семёнов.
Кто бы что ни говорил, я как-то серьёзновато отношусь к своим
"наездам", поэтому проверяю и перепроверяю, достаточно ли
заслуженно я обозвал нехорошими словами того или иного
плебейского любимца. А в процессе проверок нередко вскрываются
вещи ещё более неприглядные, чем те, которые изначально толкнули
меня к "пачкательной" работе.
Так вот, о sogennanten Юлиане Семёнове. Выяснилось, что он нам,
среди прочего, ещё и ура-патриота, матерщинника (хотя правдореза
и местами прорывиста к новым смыслам) Эдуарда Лимонова нам выта-
щил из парижского бомжатника как бы подарил. Из статьи Евгения
Додолева "Юлиан Семенов vs Эдик Лимонов" (сайт www.odnako.org и
др.: от сайта к сайту варианты различаются):
"...есть вещи, о которых никто не упоминает. Ну, например,
именно Семенов вернул в СССР писателя Эдуарда Лимонова. Потратив
собственные $$$ и нервы. В нем был силен дух фронды, хотя многие
пытаются ныне рисовать его певцом & партнером Лубянки на основа-
нии того, что он был допущен к архивам КГБ лично Андроповым. В
начале 1989 года Юлиан на свой страх и риск опубликовал в проекте
'Детектив и политика' два лимоновских рассказа: 'Коньяк Наполеон'
и 'Дети коменданта' и лично вручил автору-эмигранту экземпляр во
время очередного визита в город Парижск, где живет со своим
французским супругом его дочь Ольга."
Можно это понять и так, что Семёнов убрал секс-гиганта Лимонова
из Парижа, чтоб было где укрывать дочурку от наших лихих 90-х.
Додолев:
"Несмотря на все свои 'мажорские' (по дефиниции неблагодарного
& неблагородного Лимонова) понты -- гаванские сигары, клетчатые
пиджаки, цепочку на щиколотке, бороду а-ля Хэм и романтизм а-ля
шестидесятники, его смело можно называть большим русским писате-
лем. Хотя бы потому, что его Максим Исаев навсегда вошел в нашу
культуру, а один из президентов Новой России даже проговорился,
что учился жизни по разведчику Исаеву."
Чему можно научиться у Исаева -- см. анекдоты про Штирлица и
мои тексты. И кстати, тут должно быть не "несмотря на все СВОИ",
а "несмотря на все ЕГО", но Додолев, наверное, учился ваять прозу
у Семёнова.
Ещё про сусального Штирлица. Нам втюхали этого Макса фон Штир-
лица, как втюхали в своё время Иисуса Христа, а теперь говорят:
вы ж без них жить не сможете. Отнюдь. Пытался сообразить, без
чего я не смогу жить. Получается -- БЕЗ ВСЕГО смогу жить (только
не всего сразу), кроме таких минимальных вещей, как вода, воздух,
тепло, хоть какая-нибудь пища. Скоро я смогу жить даже БЕЗ
ЖЕНЩИН, а вы мне про какого-то Христа... эээ... Штирлица. Вон
будущий граф Монте-Кристо целых 13 лет выдержал не только без
штирлицев, на даже без витаминов, выбрался из тюрьмы крепким
огурчиком и сразу же устроил заплыв на длинную дистанцию...
Ещё у Лимонова ("Книга мёртвых") -- секреты, которые в подти-
рочную газетёнку "Совершенно секретно", разумеется, не попадали:
"Генрих Боровик, председатель Советского Комитета защиты мира,
родил двоих: Артёма и дочку Марину. Дочка вышла замуж за Диму
Якушкина, сына КГБэшного генерала. Дима Якушкин, как и подобает
сыну КГБэшного генерала, работал журналистом в Париже. К этому
ещё следует добавить, что жена Артёма Боровика - Вероника Хиль-
чевская - тоже не безродная девушка. Её отец был представителем
СССР в ООН, а первый муж был тоже мальчиком-мажором - сыном
политического обозревателя Томаса Колесниченко. Одно из первых
интервью со мной в русской печати, в газете "Московские новости",
опубликованное чуть ли не в 1988 году, было взято у меня Дмитрием
Якушкиным. Позже я потерял его из виду, и выплыл он вновь уже в
качестве пресс-секретаря Президента Ельцина... В 1990-м, в нояб-
ре, после передачи "Камертон" прямо в студии Боровик познакомил
меня с телеведущим Любимовым. Вот ещё один мальчик-мажор. Папа -
большой советский разведчик. Они такие все крупные, эти ребята,
мясистые... Нет, я не испытываю личной неприязни к этим ребятам,
я испытываю классовую ненависть... Модные толстые ребята-мажоры
на самом деле герои попсы. Они - подделка, слабый раствор.
Толстый мальчик Боровик - слабый раствор феодала Семёнова."
Наверное, и у меня здесь вырвалась наружу не в последнюю оче-
редь именно классовая ненависть (не путать с завистью), а не
только неприязнь к халтуре, лжи, деструктивности, наглости, а
главное -- к концептуальному убожеству. А ещё просто брезгливость
-- физическое отвращение к обладателям физиономий, на которых их
дегенеративность, по-моему, прописана довольно отчётливо.
* * *
В заслугу Семёнову его апологеты ещё ставят возвращение нам в
конце дурацких 1980-х кое-каких "имён" из числа писателей, кото-
рых при Сталине и позже не печатали по причине антисоветскости,
не совсем советскости или чего-то ещё. Так вот, если начать при-
поминать эти имена, взвращённные нам в якобы благих целях, не при-
дёт на ум ни один крупный, заслуживающий внимания писатель, кроме
разве что правдолюба Солженицына, но вне антисоветской темы и он
-- никто. В то время многие временно привлекли внимание своей ан-
тисоветчинкой (а то и матерщинкой: то и другое смотрелось ещё
весьма свежо). Но как мода на антисоветчинку сошла, сошли и они.
Единственное действительно весомое беллетристическое обретение
тех лет -- напечатанный Михаил Булгаков. Да, ещё были весьма
читабельные мемуары всяких евреев -- страдальцев ГУЛАГА, в
создании которого они же массово и поучаствовали -- прямо или
косвенно, но это уже была не беллетристика, а горькая правда.
* * *
О том, как оборотистый Юлик оставлял нас. Эдик Лимонов:
"В своё время наш Юлиан Семёнов, писатель, прожил ещё какое-то
количество лет в состоянии овоща, бедняга, писать ничего не мог,
даже расписываться не мог и говорить не мог." (30.08.2016,
limonov-eduard.livejournal.com))
* * *
Я взялся читать "Семнадцать мгновений весны" с намерением
похвалить автора пощедрее (продемонстрировать таким образом своё
огромное великодушие), но и не без надежды эффектно его в чём-то
уличить в дополнение к тем замечаниям, которые у меня получились
по поводу одноимённого фильма (см гл. "Юлиан Семенов" в кн. "Один
против всех"). Однако потом мощно сказалась склочная составляющая
моего характера, так что, как обычно, получилась в основном дей-
ствительно критика.
* * *
В книгах Юлиана Семенова нет намёков на преступную сущность
сталинизма и не разоблачаются грубые просчёты и жестокие методы
советского командования в годы войны. Можно попрекать его этим
("приспосабливался к режиму"), а можно, наоборот, видеть в этом
его достоинство ("умел сделать свои книги занимательными и без
таких вещей"): придраться можно к чему угодно -- была бы потреб-
ность кого-то погрызть. Что до меня, то я придерусь к фактам и
стилю, а также к образу главного героя.
* * *
"Геббельс жил тогда на даче, но не с семьей, в большом доме, а
в маленьком скромном коттеджике, построенном 'для работы'. Кот-
тедж стоял возле озера, и ограду можно было обойти по камышам --
воды там было по щиколотку, и пост охраны СС находился в стороне.
Туда к нему приезжали актрисы: они ехали на электричке и шли
пешком через лес. Геббельс считал чрезмерной роскошью, недостой-
ной национал-социалиста, возить к себе женщин на машине. Он сам
проводил их через камыши, а после, под утро, пока СС спало,
выводил их."
Что-то совершенно сбивающее с толку. Сон на посту, да ещё в
военное время -- это немалое преступление. Ну ладно если бы из-
редка какой-нибудь фольксштурмист прикорнул возле продовольст-
венного склада, а тут же эсэсовцы, вдобавок охранявшие министра
пропаганды! И пусть бы это случилось только однажды, а то ведь
систематически! Не иначе, по личной просьбе заботливого
Геббельса.
Штирлиц сам с собой:
"'Поехали, машинка', -- подумал он по-русски и включил радио.
Передавали легкую музыку. Во время налетов обычно передавали
веселые песенки. Это вошло в обычай: когда здорово били на фронте
или сильно долбали с воздуха, радио передавало веселые, смешные
программы. 'Ну, едем, машинка. Быстро поедем, чтобы не попасть
под бомбу. Бомбы чаще всего попадают в неподвижные цели. Поедем
со скоростью семьдесят километров -- значит, вероятность попадания
уменьшится именно в семьдесят раз...'"
Эту чушь, этот дикий вздор про уменьшение вероятности попадания
несёт человек с якобы университетским физико-математическим
образованием. Надо думать, Штирлица заслали в первую очередь для
того, чтобы застопорить немцам создание атомной бомбы. Он
справился!
Могут возразить: он от страха болтает чепуху, чтобы отвлечься
и зазря не обделаться. На это можно ответить следующее: человека
характеризует и то, ЧТО он болтает от страха.
"ИНФОРМАЦИЯ К РАЗМЫШЛЕНИЮ (Гиммлер). Он проснулся сразу --
словно ощутив толчок в плечо. Сел на кровати и быстро огляделся.
Было очень тихо. Светящиеся стрелки маленького будильника
показывали пять часов."
Светящиеся стрелки не будут светиться, если их предварительно
не осветить, а ведь про это не говорится, хотя, к примеру, есть
из того же ряда деталь "быстро огляделся" (не крадутся ли враги
Рейха). В постоянном же слабом освещении свечение стрелок не
будет заметно. Но может, к фосфору тайно примешали радиоактивное
вещество, чтобы постепенно лишить рейхсфюрера потенции. В общем,
ещё одна загадка Рейха, хотя и маленькая.
Кстати, Семенов пишет неоднократно своё оригинальное "Информа-
ция к размышлению" и далее помещает пикантные материалы, которые
Штирлицу никак не могли стать известными ранее 2 мая 1945 г.,
если только он не ясновидящий и не проковырял дырку в кабинет
Мюллера. Читатель, конечно, тоже может раскинуть мозгами, но
ведь считается всё-таки, что раскидывает ими Штирлиц.
"Гиммлер получил от своих людей кинопленку, на которой был
заснят Гесс в туалете -- он занимался онанизмом. Гиммлер немед-
ленно поехал с этой пленкой к Гитлеру и прокрутил ее на экране.
Фюрер рассвирепел."
Наверное, это второй достоверный случай упоминания онанизма в
советской художественной литературе -- после пресловутого
горьковского "А был ли мальчик?" из "Жизни Клима Самгина". Но
может, весь этот роман Юлиана Семенова -- не более, чем сатира
на Третий рейх? Большой, так сказать, анекдот?
"Когда Гесс ушел, Гитлер сказал:
- Гиммлер, подберите ему жену. Я понимаю этого прелестного и
верного движению человека. Покажите мне фотографии кандидаток --
он примет мою рекомендацию."
Любопытно, откуда черпанул Юлиан Семенов свои сведения о жизни
Рудольфа Гесса? Потому что, к примеру, в книге Питера Пэдфилда
"Рудольф Гесс: Сподвижник Гитлера" в гл. 4 (стр. 65) можно про-
честь следующее: "Зимой того же, 1927 года Гесс женился на Ильзе
Пёрль. Со дня их первой встречи прошло семь лет. С тех пор они
почти не разлучались..."
"А в 1942 году Гиммлер положил в свой сейф первые компрометиру-
ющие документы на фюрера. В сорок третьем году, после Сталингра-
да, он решился показать эти документы одному из своих ближайших
друзей -- доктору Керстену, лучшему врачу и массажисту рейха. Он
тогда запер дверь и достал из сейфа копию истории болезни фюрера.
Керстен от неожиданности опустился на диван -- из врачебного дела
со всей очевидностью явствовало: фюрер перенес жесточайший
сифилис.
Пролистав все семьдесят страниц, Керстен тихо сказал:
- У него прогрессивный паралич в первой стадии... Он уже ненорма-
лен психически...
- Может быть, вы согласитесь лечить его? -- спросил Гиммлер."
Ни в какой книге, кроме как в "Семнадцати мгновениях" Юлиана
Семенова, читать о сифилисе Гитлера мне что-то не доводилось.
Наверное, Гиммлер уничтожил содержимое своего сейфа. А может, и
Гитлера сожгли, среди прочего, для того, чтобы окончательно
замести следы ошибок его молодости. Но Штирлиц успел, дока...
Из интернета:
"Доктор Фриц Редлих, специалист по проблемам неврологии и
психиатрии Йельского университета, не обнаружил в известных
медицинских записях и других существующих источниках, посвященных
здоровью Гитлера, 'никаких свидетельств', указывающих на то, что
у Гитлера был сифилис."
Правда, нашлось и другое:
"Американский историк предприняла новую попытку доказать, что
поздняя стадия заболевания сифилисом могла частично определять
поведение Гитлера, сообщает ВВС. О том, что нацистский лидер мог
страдать от венерической болезни говорилось достаточно часто.
Вообще, существует множество довольно противоречивых и зачастую
абсурдных теорий о состоянии его здоровья."
"В последней книге Деборы Хайден 'Сифилис: Гений, Сумашествие и
Загадка' утверждается, что у Гитлера было множество симптомов,
указывающих на наличие поздней стадии болезни. Среди этих симпто-
мов, автор выделяет энцефалит, головокружение, гнойные раны на
шее, боли в грудной клетке и 'акцентированное сердцебиение'."
Надо сказать, с перечисленными симптомами (кроме, разве что,
гнойных ран на шее) сталкивается в возрасте за 50 если не каждый
второй, то каждый третий сторонник нездорового образа жизни.
Гитлер поручил Гиммлеру произносить вместо себя праздничную
речь 9 ноября в Мюнхене.
"Он и сейчас помнил -- обостренно, жутковато -- то сладостное
ощущение, когда он поднялся на трибуну фюрера, а рядом с ним, но
- ниже, там, где при фюрере всегда стоял он, толпились Геббельс,
Геринг, Риббентроп, Лей. И они аплодировали ему, и по его знаку
вскидывали руку в партийном приветствии, и, угадывая паузы,
начинали овацию, которую немедленно подхватывал весь зал. Пускай
они ненавидели его, считали недостойным этой великой роли,
пускай, но этика национал-социализма обязывала их перед лицом
двух тысяч съехавшихся сюда гауляйтеров оказывать высшие почести
партии ему, именно ему -- Гиммлеру."
Две тысячи гауляйтеров! Наверное, включая запасных, причём с
ОЧЕНЬ большим запасом, потому что, согласно имеющемуся у меня под
рукой немецкому справочнику 1939 года, существовал всего-то 41
гау (партийный округ). Ну, может, эти гау после 1939 года стали
стремительно размножаться. Или же дополнительные гауляйтеры были
вроде министров без портфеля.
"- Я знаю Штирлица восемь лет, -- сказал Айсман, -- я был с ним
под Смоленском и видел его под бомбами: он высечен из кремня и
стали."
Сложность в том, что кремень -- это деталь зажигалки и пр., а
из КРЕМНИЯ или стали ничего не высекают (из-за того, что эти
материалы не так крошатся под ударами, как надо ваятелям), но
можно расплавить их и что-нибудь отлить. Из этого, конечно, не
следует, что Айсман дурак: человек просто оговорился. А может,
не оговорился, а проболтался?!
"Одной из любимых книг Аллена Даллеса, как доносила в свой
центр агент из его дома, была книга Даниеля Дефо 'Робинзон
Крузо'. Также очень часто он возвращался к 'Молль Флендерс' и к
'Дневнику чумного года'. Эти книги написал Даниель Дефо, один из
великолепнейших разведчиков. Он был не только самостоятельным
организатором крупной разведывательной сети, но он стал первым
шефом английской разведки, о чем мир узнал спустя много лет после
его смерти."
Даллесу неверно доложили: Даниэль Дефо никогда не был шефом
английской разведки. Зато раза четыре сидел в английской тюрьме и
даже выставлялся возле позорного столба "на трёх разных площадях
Лондона". Так, во всяком случае, утверждается в основательной
книге Д. Урнова "Дефо". Разведывательная миссия в Шотландию и в
самом деле имела место, а вот с должностью шефа разведки что-то
не получилось. Ну, ещё был один прожект по поводу разведслужбы
(но у Дефо было много разных прожектов). В книге Урнова говорится
про это следующее:
"В 30-х годах нашего века один из тех знатоков Дефо, изыскания
которых считаются фундаментальными, поскольку опорой им служат
первоисточники, писал: 'Существует в архивах неопубликованная и
педатированная рукопись Дефо, где изложена широкая схема по орга-
низации в Англии секретной службы, благодаря которой королевские
министры со всех концов страны могли бы получать надежную инфор-
мацию о том, как в данный момент различные города и графства
относятся к правительству. У государственного секретаря должны
быть списки всех дворянских и аристократических семей каждого
графства; он должен иметь сведения относительно образа мыслей и
нравственности служителей церкви и мировых судей в каждом прихо-
де; у него должен быть список наиболее видных граждан каждого
города и его окрестностей с тем, чтобы знать, за какую из партий
готовы эти люди подать свой голос на выборах; он должен иметь
таблицу, показывающую силу влияния каждой из партий в различных
районах; наконец, государственный секретарь должен иметь постоян-
ную осведомительную службу в Шотландии. Единственным способом
получения такого рода сведений, по мысли Дефо, является сеть
доверенных лиц, охватывающая все части Великобритании'. (Из
биографии Дефо, принадлежавшей Джеймсу Сатерленду и опублико-
ванной в Лондоне в 1937 году.) Вот эта рукопись перед нами, она
включена в собрание писем Дефо, вышедшее впервые в 1955 году, и
представляет собой пространный меморандум." (стр. 149)
"Через полгода после этого Шелленберг зашел к Гейдриху и
попросил его санкции.
- Я хочу жениться, -- сказал он, -- но моя теща -- полька.
Это было предметом для разбирательства у рейхсфюрера СС
Гиммлера. Гиммлер лично рассматривал фотографии его будущей жены
и тещи. Пришли специалисты из ведомства Розенберга. Проверялись
микроциркулем строение черепа, величина лба, форма ушей. Гиммлер
дал разрешение Шелленбергу вступить в брак.
Когда брак состоялся, Гейдрих, крепко выпив, взял Шелленберга
под руку, отвел его к окну и сказал:
- Вы думаете, мне неизвестно, что сестра вашей жены вышла замуж
за еврейского банкира?
Шелленберг почувствовал пустоту в себе, и руки у него захоло-
дели.
- Полно, -- сказал Гейдрих и вдруг вздохнул.
Шелленберг тогда не понял, почему вздохнул Гейдрих. Он это
понял значительно позже, узнав, что дед шефа имперской безопас-
ности был еврей и играл на скрипке в венской оперетте."
Может, у Гейдриха и была еврейская кровь, но вот деда-еврея,
если судить по другим источникам, у Гейдриха не было. Причиной
слуха о еврейских корнях Гейдриха стал повторный брак его
овдовевшей бабушки с человеком по фамилии Зюсс, которая у немцев
считается еврейской.
Юлиан Семенов, не иначе, заглядывал в книги Григория Климова:
этим легко объясняется нездоровая наклонность выявлять всюду
еврейский след, еврейские корни и непорядок в половой сфере (к
примеру, у Гитлера, Гиммлера, Гейдриха, Геббельса, Гесса).
"Однажды Штирлиц попросил у профессора ключ от стеклянного
ящика, в котором хранились бронзовые статуэтки с острова Самос.
- Мне кажется, -- сказал он тогда, -- что, прикоснись я к этой
святыне, сразу же совершится какое-то чудо, и я стану другим, в
меня как бы войдет часть спокойной мудрости древних.
Профессор принес Штирлицу ключ, и Штирлиц сделал для себя
слепок. Здесь, под статуэткой женщины, он организовал тайник."
Сделать тайник под музейным экспонатом -- это оригинально и
должно бы свидетельствовать об изобретательности Штирлица, если
бы можно было представить, как он им пользовался: торчал, дожида-
ясь отсутствия посетителей в зале, потом отвлекал смотрителя
внезапным шумом и стремглав бросался к шкафу? И что мог он там
прятать, наконец? Последний патрон? Советский паспорт? Фотографию
Кэтрин Кин? Сотню долларов на всякий пожарный случай?
"...каждый второй человек давал информацию на соседа, а этот
сосед, в свою очередь, давал информацию на своего информатора.
Считать, что в этой мутной воде можно беспрепятственно уйти, мог
только человек наивный, незнакомый со структурой СС и СД."
Иначе говоря -- Штирлиц, потому что как раз он, похоже, всё
ешё не знает, что СД -- это часть структуры СС, а информацию на
соседа больше носили не в СД, а в гестапо.
"Он знал, что Гитлер НИКОГДА заранее не готовит речей: фюрер
всегда полагался на экспромт, и экспромт ему обычно удавался. Но
Борман, особенно во время встреч с государственными деятелями
из-за рубежа, не забывал набросать для фюрера ряд тезисов, на
которых стоило -- с его точки зрения -- сконцентрировать
наибольшее внимание."
Борман знал, а вот, скажем, Шпеер почему-то не знал. В "Воспо-
минаниях" Шпеера: "Я, конечно, и раньше восхищался ораторским
мастерством Гитлера, когда, к примеру, перед выступлением на
собрании он тщательно ОТЫСКИВАЛ МЕСТО В СВОЁМ ДОКЛАДЕ, которое
вызовет первый взрыв бурных аплодисментов."
"Он очень любил этот старинный кабачок. Он назывался 'Грубый
Готлиб' потому, что хозяин, встречая гостей, говорил всем -- вне
зависимости от рангов, чинов и положения в обществе:
- Чего приперся, жирный боров? И бабу с собой привел -- ничего
себе..."
Чем ранг отличается от чина? И так ли уж разительно он отлича-
ется от положения в обществе? Когда Айсман сказал "Лично я счи-
таю, что следует быть до конца честным перед самим собой -- это
определит все последующие действия и поступки." Мюллер заметил:
"Действия и поступки -- одно и то же."
Сотрудник гестапо беседует с Кэт, лежащей в больнице:
- Это симптомы сотрясения мозга.
- Да. Если бы не моя грива -- мальчика не было бы вовсе. Грива
приняла на себя первый удар этой стальной балки.
- У вас не грива. У вас роскошные волосы. Я любовался ими в
первое свое посещение.
По-моему, от удара стальной балки не защитил бы даже шиньон. И
даже стальной шлем не защитил бы. И почему "первый удар"? После
"первого удара" балка поднялась и потом ударила снова? Контужен-
ной женщине это странное рассуждение, конечно, простительно, но
Семенов-то мог её и подправить!
"Штирлиц отвернул лацкан пиджака -- там был жетон СД. Шуцман
козырнул ему..." (Козырнул кому? Жетону? Лацкану? Пиджаку?
Штирлицу? Наверное, всем сразу. "Стилистическая небрежность и
двусмысленность в этих предложениях есть результат забвения
известного правила о том, что местоимение заменяет ближайшее к
нему имя существительное того же рода и числа." -- Е. В. Язовиц-
кий, книга "Говорите правильно", 1964 г.)
"В приемном покое Штирлиц предъявил жетон СД и прошел в
палату, где лежала Кэт."
"Он понимал также, что, если побег удастся, след непременно
поведет к нему: значок секретной полиции, машина, внешние
приметы."
"Секретная полиция" -- это гестапо (Geheime Staatspolizei --
тайная государственная полиция). А СД -- это Sicherheitsdienst,
заграничная разведка НСДАП, а не полиция. Но лацканов, как
известно, два, и наверняка у Штирлица было по значку (жетону)
под каждым: с одной стороны -- СД, с другой -- на всякий случай
гестапо.
"Мюллер три часа работал над первым допросом русской. Он сличал
запись, которую представил Штирлиц, с лентой магнитофона, вмонти-
рованного в штепсель возле стола штандартенфюрера СС фон
Штирлица."
Наверное, в штепселе был только микрофон от магнитофона, но это
от Штирлица скрыли. И почему именно в штепселе, а не, к примеру,
в электрической розетке, в которую штепсель втыкается? Из "Толко-
вого словаря Ожегова": "Штепсель -- вилка для присоединения к
электрической сети переносных аппаратов."
"Штирлиц отдавал себе отчет в том, что Борман был просто-напро-
сто занят и поэтому не смог прийти на встречу. Впрочем, Штирлиц
знал, что Борман только два или три раза откликался на подобного
рода просьбы о встрече."
ОТКУДА ШТИРЛИЦУ ЗНАТЬ, что Борман "только два или три раза
откликался на подобного рода просьбы о встрече" от разных других
Штирлицев?! Даже если гестапо следила за КАЖДЫМ шагом Бормана, то
с какой стати делать полученную таким образом информацию доступ-
ной для какого-то штандартенфюрера из СД?
"Штирлиц нахмурился, неторопливо огляделся: коридор был пуст --
все ушли в бункер. Он толкнул дверь плечом. Дверь не открылась.
Он отпер дверь. Два больших белых телефона выделялись среди всех
остальных -- это была ПРЯМАЯ связь с бункером фюрера и с кабине-
тами Бормана, Геббельса, Шпеера и Кейтеля. Штирлиц выглянул в
коридор -- там по-прежнему никого не было. Стекла дрожали --
бомбили теперь совсем рядом. Мгновение он думал, стоит запереть
дверь или нет. Потом подошел к аппарату и набрал номер 12-00-54."
Что это за прямая связь, если приходится накручивать номер?
Прямая -- это не провод без изгибов, а просто отсутствие комму-
татора. Даже если автор имел в виду всего лишь то, что на другом
конце трубку поднимал сам босс, а не помощник, секретарь или адь-
ютант, почему при 5 абонентах 6-значный телефонный номер? Чтобы
сбивать с толку советскую разведку? Лучше было бы говорить о
СПЕЦИАЛЬНОЙ связи. Кстати в одноименном фильме мы видим уже
ЧЕТЫРЕ телефонных аппарата, и Штирлиц, сняв трубку, сразу же
слышит Бормана.
"8.3.1945 (22 часа 32 минуты) Через полчаса возле музея
природоведения Штирлиц увидел бронированный 'майбах'. Он прошел
мимо машины, убедившись, что за ним нет хвоста. На заднем
сиденье он увидел Бормана."
Наверное, Борман боялся сидеть в темноте и поэтому время от
времени зажигал в салоне спичку. Или же Штирлиц разглядел его
при вспышке от близкого взрыва бомбы. Вспышка была такая яркая,
что Штирлиц убедился сразу же: это именно Борман, а не Гиммлер с
большим пистолетом наготове. А может, Борман просто чихал на всех
и даже сам ходил на базар без охраны.
"Шофер Бормана, в свое время отказавшийся -- с санкции Бормана
-- стать осведомителем СС, был арестован, когда возвращался домой
после дежурства."
СС или гестапо? Многие работники гестапо были членами СС. Члены
СС были также членами НСДАП. Почему бы тогда не написать: отка-
зался стать осведомителем НСДАП? Да, было некоторое противостоя-
ние между СС и остальной НСДАП, и не все люди, служившие в учреж-
дениях СС, состояли в НСДАП, но все-таки организация СС как целое
работой с осведомителями не занималась: этим занималась в основ-
ном государственая служба -- гестапо.
"Выяснилось, что на чемодане с радиостанцией были отпечатки
пальцев, принадлежавшие трем разным людям."
Я не знаток дактилоскопии, поэтому не уверен, а только предпо-
лагаю следующее: чтобы убедиться в наличии отпечатков пальцев не
менее чем трёх разных человек, требуется 30 хороших неодинаковых
отпечатков. Если исключить мизинцы (они малоиспользуемые), то хотя
бы 24. Не много ли для одного чемодана? И ведь кто-то мог браться
за чемодан только правой рукой, а кто-то -- только левой (чемода-
ны обычно не носятся двумя руками сразу). Конечно, имеет значение
и взаимное расположение отпечатков, но что-то неправдоподобно,
чтобы каждый из трёх "владельцев" отпечатков хлопнул по чемодану
ладонью в своём особом месте. Вообще, обычно радуются и одному
хорошему отпечатку.
"В этом ночном экспрессе, который отличался от всех остальных
поездов довоенным комфортом, -- в маленьких купе поскрипывали
настоящие кожаные ремни, тускло блестели медные пепельницы,
проводники разносили крепкий кофе, -- в этом поезде по коридору
Скандинавия-Швейцария практически ездили теперь лишь одни
дипломаты. Штирлиц занимал место N 74."
Не иначе, вагон был сдвоенный. Или двухэтажный. Или в нацист-
ской Германии была сквозная нумерация мест в поезде. Или номера
шли не подряд -- чтобы путать разведку союзников. Или внутри
вагон был много больше, чем снаружи. Или купе располагались по
обе стороны коридора. Или спальные места были "стоячие". Или...
В общем, возможных объяснений много, но остро необходимо хотя бы
одно, потому что если в вагоне имеется 11 купе хотя бы по 4
места, то всего будет 36 мест, а у Штирлица аж 74-е.
(Вообще, с этими местами что-то нечисто. В польском переводе,
которым я пользовался, чтобы набить себе цену, Штирлиц занимал и
вовсе 76-е. А в фильме он вдруг оказывается уже на месте N 16,
тогда как Плейшнер -- на 46-м, которое в русской и польской
версиях было одинаково 56-м. Огорчает, однако, что не я один
отметил познания Семёнова в области нацистского вагоностроения:
так хотелось быть самым большим Штирлицем!)
Ларчик впоследствии открылся просто. Довелось, наконец, и мне
прокатиться в якобы суперкомфортном вагоне, хотя и не по коридо-
ру Скандинавия-Швейцария, а всего лишь по коридорчику Минск-
Прага. Номера в этом вагоне действительно шли не подряд: первая
цифра была номером купе, вторая -- номером места в пределах купе.
Я выяснил, что существуют, как минимум, два типа "кривых" вагонов
с еврейской нумерацией мест. Правда, ни в одном из них нет 76-го
места. Но может, был ещё какой-то третий тип -- для коридоров
типа Скандинавия-Швейцария.
"Штирлиц поджался: он вчера подвозил к министерству авиации
пастора Шлага -- 'налаживать' связи с людьми, близкими к окруже-
нию Геринга. В случае успеха всей операции, когда к делу подклю-
чат гестапо -- но уже по просьбе Шелленберга, для выяснения дета-
лей 'заговора', -- надо было, чтобы пастор 'оставил следы': и в
министерстве авиации, и в люфтваффе, и в министерстве иностранных
дел.
'Нет, -- подумал Штирлиц, наливая коньяк, -- этот генерал меня
не мог видеть; мимо меня, когда я сидел в машине, никто не прохо-
дил. И вряд ли Мюллер станет подставлять под меня генерала -- это
не в его привычках, он работает проще'."
Наверное, люди боялись ходить возле министерства авиации:
пастор Шлаг даже связи наладить успел, а возле машины Штирлица так
никто и не прошёл.
И "станет подставлять", да ещё "под меня" -- дурной стиль: как
будто заимствованный у гомиков. В самом деле, откуда ещё могло
взяться это "поджался"?! Не "сжался", а именно "под-"?
"При самом первом осмотре захваченных архивов Бормана не было
найдено ни одного документа, проливавшего свет на пути, по кото-
рым партия переводила свои деньги в иностранные банки. Видимо,
эти бумаги либо уже были эвакуированы, либо Борман хранил в своей
феноменальной памяти банковские шифры и фамилии своих финансовых
агентов, которые могли ему понадобиться в первый день мира..."
Даже если секретных счетов и финансовых агентов у Бормана не
сотня, а тысяча, необходимые записи о них поместятся на несколь-
ких листах бумаги, которые вполне можно носить в кармане кителя
партийной униформы. Но Борман наверняка опасался это делать,
потому что Штирлиц вынуждал его ездить без охраны по ночным
улицам Берлина, а там ведь могли напасть пьяные гестаповцы и
отобрать не только золотой партийный значок, но и китель.
"А то, что Штирлиц появился в имперском управлении безопаснос-
ти, то, что он неторопливо шел по коридорам, РАСКЛАНИВАЯСЬ со
знакомыми, вызвало в Мюллере растерянность, и уверенность в удаче
поколебалась."
Штирлиц паясничал в коридорах РСХА? Это был блеф или игра в
открытую? Ведь офицер с нордическим характером может поклониться
только даме. Надо бы "кивая знакомым".
Штирлиц о тяжелых испытаниях молодости:
"Худо-бедно, а все-таки я посещал физикоматематический факуль-
тет, -- сказал он. -- Я не люблю вспоминать, потому что из-за
этого я был на грани импотенции, но тем не менее это факт."
В фильме эту внезапную вспышку искренности, заставляющую усом-
ниться в добросовестности полового воздержания Штирлица, заменили
изящным каламбуром: "из-за физики я был на грани физического ис-
тощения". А вообще не очень эротичный получился у Семенова роман:
слово "проститутка" употребляется только 3 раза, "гомосексуалист"
-- 3, "задница" -- 1, "онанизм" -- 1, "блудница" -- 1, "блудный
сын" -- 1, "бордель" -- 0. Правда, есть ещё кое-что намёками.
"Гениальные немецкие физики были, таким образом, вне поля
зрения руководства, тем более что ни один из фюреров Германии не
имел даже высшего институтского образования, исключая Шпеера и
Шахта.
Доктор Геббельс -- не в счёт, потому что гуманитарий: такие
способны лишь сбивать людей с толку.
Мюллер и Штирлиц:
- А вы чувствовали за собой хвост? Вы остро ощущаете опасность?
- Любой болван на моем месте почувствовал бы за собой хвост. А
что касается опасности -- какая же опасность может угрожать
дома? Если бы я был за кордоном...
Как -- "какая опасность"?! А русские шпионы? А конкурирующие
службы? А собственные начальники, имеющие обыкновение "убирать"
тех, кто узнал лишнее? Но может, Штирлиц решил нахально косить
под дурака: Мюллера он, конечно, не убедит, зато хотя бы рассла-
бится.
Моллер спрашивает:
- В чем был солдат?
- Как в чем? В форме.
- Я понимаю, что не в трусах. В черной форме?
- Конечно. Вы ж зеленым охрану не поручаете.
В немецкой пехоте носили повседневную униформу цвета "фельд-
грау" ("полевой серый"), в котором зелёный оттенок не особенно
просматривается. В Ваффен-СС носили... тоже "фельдграу". Кстати,
в снятом по роману фильме солдат Хельмут как раз в униформе
серого цвета. Правда, фильм -- черно-белый.
"Однажды он подвел Штирлица, но опять-таки невольно, по своей
врожденной службистской тупости. Штирлиц выступал на соревнова-
ниях против испанца. Парень был славный, либерально настроенный,
но Шелленберг задумал с ним какую-то пакость и для этого попро-
сил, через своих людей в спортивном комитете, чтобы испанца выве-
ли на игру со Штирлицем. Естественно, Штирлица ему представили
как сотрудника министерства иностранных дел, а после окончания
партии к Штирлицу подбежал Зигфрид и брякнул: 'Поздравляю с
победой, штандартенфюрер! СС всегда побеждает!'"
Почему сотрудник министерства иностранных дел не мог состоять
в СС и даже иметь при этом звание штандартенфюрера? Но, вероятно,
Штирлица представили как МЕЛКОГО сотрудника. Или же членство в СС
не сочеталось с либеральным образом Штирлица. Но почему тогда
сочеталась с его либеральным образом служба в нацистском мини-
стерстве иностранных дел?
Штирлиц (в начале романа):
"А я уже привык думать о себе как о старике: сорок пять лет..."
Значит, Штирлиц приблизительно 1900 года рождения (кстати, в
польском переводе издания 1979 г., читанном мной ради языковой
практики, Штирлицу почему-то и вовсе сорок семь; такие расхожде-
ния обычно случаются потому, что перевод делается с первой публи-
кации, а к последующим изданиям оригинальный текст подвергается
правке).
Мюллер -- Штирлицу (в конце романа):
"Сколько вам лет будет в семидесятом? Под семьдесят? Вы счаст-
ливчик, вы доживете. А вот мне будет под восемьдесят... "
На самом же деле Мюллер 1900 года рождения. Знал ли об этом
Юлиан Семенов?!!! Одним журналистом из числа сочинителей сенсаций
высказывалось мнение, что Семенов намеренно завысил возраст Мюл-
лера, а Татьяна Лиознова намеренно взяла на роль Мюллера непохо-
жего на него артиста Леонида Броневого, чтобы скрыть реального
Мюллера, перебравшегося после войны в СССР. Только от кого же его
собирались скрывать -- от "миллионов советских зрителей"? Кому
было надо, те могли выяснить и возраст, и внешность Мюллера. А
вот чтоб вдруг какой-нибудь бывший узник концлагерей мог узнать
в московской булочной через 30 лет после войны шефа гестапо и
устроить мордобой -- das ist fantastisch. Короче, загадка, кото-
рая лишь выглядит ошибкой. Произведение от этого только выигрыва-
ет. Пиши чушь, напускай тумана -- и пусть потом эрудированные
критики гадают, на что же ты намекал. А можно ведь и вовсе объя-
вить роман многослойным, масонским, насыщенным тайными знаками,
зашифрованным посланием в будущее. Главное -- преодолеть тот
порог, до которого тебя считают дураком, психом или нахальным
халтурщиком, а после которого -- непонятым гением.
Слабость Семенова к Мюллеру можно объяснить по-разному:
1. Мюллер -- тот, кто материально поддерживал Семенова (используя
золото Бормана) при написании романа.
2. Книжный (а может, и реальный) Мюллер -- это для Семенова
идеал работника спецслужбы.
3. Семенов своим Мюллером дразнил-таки партийных гусей, но очень
малозаметно.
4. Мюллер -- близкий родственник Семенова.
5. Мюллер под новой фамилией сделал БОЛЬШУЮ карьеру в Советском
Союзе, так что бывшего шефа гестапо нередко видела по телеви-
зору вся страна. Я думаю, что это был член Политбюро ЦК КПСС
товарищ Пельше.
6. Семенов хотел сделать роман более занимательным, а для этого
подпустил всяких пикантностей, включая своеобразную трактовку
образа Мюллера, а с доподлинной биографией великого гестаповца
знакомился через пень-колоду с чужих слов в курилке.
Последняя причина представляется наиболее правдоподобной.
* * *
Штирлиц как аморальный тип.
"- Саперы опасаются, нет ли здесь бомб замедленного действия...
- Значит, взлетим вместе, -- ответил Штирлиц и пошел к руинам
дома номер девять.
Он ощущал огромную, нечеловеческую усталость, но он знал, что
идти он обязан своим обычным пружинистым шагом, и он так и шел --
пружинисто, и на лице его была его обязательная, СКЕПТИЧЕСКАЯ
УХМЫЛКА."
Дымящиеся развалины. Трупы под обломками. А рядом ходит пружи-
нистым шагом и скептически ухмыляется какой-то человек. "Ну разве
так надо бомбить!?" -- написано на его лице.
"Санитарка вышла, и Штирлиц, открыв дверь, пропустил Кэт вперед.
Он пошел, взяв ее под руку, помогая ей нести ребенка, и потом,
заметив, как дрожат ее руки, взял ребенка сам.
- Слушай меня, девочка, -- заговорил он негромко, зажав во рту
сигарету, -- им все известно... Слушай внимательно."
В больнице -- с сигаретой! Вдобавок с чужим новорождённым ребён-
ком на руках! Может, ещё и пепел стряхивал не в карман?!
"После того как Штирлиц во время следующей игры представил Полю
Зигфрида, тот проникся к своему напарнику громадным почтением и с
тех пор старался при каждом удобном случае оказать Штирлицу ка-
кую-нибудь услугу. То он бегал ему за пивом после того, как кон-
чалась партия, то дарил диковинную авторучку (видно, отобранную у
арестованного), то приносил БУКЕТИК ПЕРВЫХ ЦВЕТОВ."
Так гомик был Штирлиц или не гомик?! Наверное, они с Зигфридом
просто очень длительно проверяли друг друга на истинную нордич-
ность по заданию своих шефов.
Вульгарность и садо-мазохизм Штирлица проявлялись в частых
посещениях им ресторанчика "Грубый Готлиб":
"...хозяин, встречая гостей, говорил всем -- вне зависимости от
рангов, чинов и положения в обществе:
- Чего приперся, жирный боров? И бабу с собой привел -- ничего
себе... Пивная бочка, туша старой коровы, вымя больной жирафы, а
не баба! Сразу видно, жена! Небось вчера с хорошенькой тварью
приходил! Буду я тебя покрывать, -- пояснял он жене гостя, -- так
я тебя и стану покрывать, собака паршивая...
...
Готлиб встретил Штирлица рассеянно:
-- Иди, жри пиво, дубина...
Штирлиц пожал ему руку, сунул две марки и сел к крайнему дубо-
вому столику, за колонной, на которой были написаны ругательства
мекленбургских рыбаков -- соленые и неуемно-циничные. Это особен-
но нравилось стареющим женам промышленников."
О Штирлице и сметане:
"Штирлиц сидел в маленьком вокзальном кафе возле большого
стеклянного окна -- отсюда ему был виден весь состав.
- Мсье? -- спросила толстая улыбчивая официантка.
- Сметаны, пожалуйста, и чашку кофе.
- С молоком?
- Нет, я бы выпил черный кофе.
Официантка принесла ему кофе и взбитую сметану.
- Знаете, -- сказал Штирлиц, виновато улыбнувшись, -- я не ем
взбитую сметану. Это у меня с детства. Я просил обыкновенную
сметану, просто полстакана сметаны.
Официантка сказала:
- О, простите, мсье...
Она открыла прейскурант и быстро полистала его.
- У нас сметана восьми сортов, есть и взбитая, и с вареньем, и с
сыром, а вот просто сметаны у нас нет. Пожалуйста, простите
меня. Я пойду к повару и попрошу его придумать что-нибудь для
вас. У нас не едят простую сметану, но я постараюсь что-нибудь
сделать.
'У них не едят простую сметану, -- подумал Штирлиц. -- А у нас
мечтают о простой корке хлеба. А здесь нейтралитет: восемь сортов
сметаны, предпочитают взбитую. Как, наверно, хорошо, когда
нейтралитет. И для человека, и для государства... Только когда
пройдут годы, вдруг до тебя дойдет, что, пока ты хранил
нейтралитет и ел взбитую сметану, главное-то прошло мимо.'
...
- Мсье, вот простая сметана. Она будет стоить несколько дороже,
потому что такой нет в прейскуранте.
Штирлиц вдруг засмеялся.
- Хорошо, -- сказал он, -- это неважно. Спасибо вам.
Поезд медленно тронулся. Он смотрел во все окна, но лица Кэт
так и не увидел: наверное, она забилась в купе, как мышка, со
своими малышами.
Он проводил глазами ушедший состав и поднялся из-за стола.
СМЕТАНУ ОН ТАК И НЕ СЪЕЛ, а кофе выпил."
Наверное, Штирлиц порывался послать сметану голодающим немецким
детям. Или решил, что не может себе её позволить: только кофе,
коньяк и сигареты. Или же снова вошёл в образ штандартенфюрера
СС. (Что до меня, то я бы съел эту сметану уже просто для того,
чтобы не создавать официантке проблемы, куда её деть: съесть
самой, слить в умывальник или плюхнуть обратно в жбан. Однажды
мне пришлось, подавляя позыв на рвоту, жевать в ресторане свиные
уши, и я почти справился: настолько неприемлемо оставлять что-то
тарелке что-то в принципе съедобное. В этом, скорее всего, прояв-
ляется моё неизбывное плебейство.)
* * *
Юлиан Семенов как антисоветчик и русофоб:
"Он тогда шел с резидентом СД в германском посольстве по Мари-
ноути-ку, а возле здания 'Токио банка' лицом к лицу столкнулся со
своим давнишним знакомым по Владивостоку -- офицером контрразвед-
ки Воленькой Пимезовым. Тот бросился к нему с объятиями, понесся
через дорогу (русский -- всюду русский: ко всему приучается,
только дорогу переходит всегда нарушая правила движения; Штирлиц
часто по этому признаку определял за границей соплеменников),
выронил из рук папку и закричал: 'Максимушка, родной!' (...)
Штирлиц точно сыграл презрительное недоумение и отстранил тогда
от себя Волю брезгливым жестом указательного пальца, и тот,
словно побитый, подобострастно улыбаясь, отошел..."
Мне кажется, это не Штирлиц, а сам Юлиан Семёнов брезгливым
жестом указательного пальца хотя бы мысленно отстраняет от себя
русское, неродное.
Гадости про подобострастных истинно русских людей, перебегающих
улицы где попало, -- это из арсенала эстрадных сатириков конца
1980-х. Надо сказать, действовало: пока не было массовых заездов
в Европу, можно было успешно скрывать от русского народа европей-
скую срань. Впрочем, некоторые её и сейчас не видят в упор.
(Кстати, у Юрия Мухина в книге "Асы и пропаганда": "Нет, русские
тоже знают пользу инструкций, но если немец никогда не перейдёт
улицу на красный свет, даже если нет автомобилей, то русский её
перейдёт не колеблясь, хотя правила знает. Правила правилами, а
здравый смысл надёжнее..." (стр. 346))
И эти восемь сортов сметаны... они ведь по поводу ужасов не
одного лишь нацизма... "Так что же, братец Юля, сметаны тебе не
хватает?" -- наверное, спрашивали его в ресторане знакомые
штандартенфюреры с Лубянки, а он в ответ лишь неопределённо
ухмылялся и глазами на штепсель показывал.
Роман Семенова можно воспринимать и как "агитку", талантливо,
но неискренне написанную для того, чтобы people хавал её вместо
сметаны.
* * *
Юлиан Семенов -- большой мастер сюжета, но если кто-то захочет
почерпнуть из его книги какие-то разведывательные или просто жи-
тейские премудрости, то уж лучше почитать, к примеру, "Искусство
разведки" Аллена Даллеса, иначе будет риск потерять тайники,
завалить явки, забыть пароли и погореть на связях.
Сведения о "верхушке" Третьего рейха Юлиан Семенов черпал
наверняка больше из разговоров очевидцев и знатоков, а не из
серьёзной иностранной литературы (мемуарной и пр.): иначе не было
бы стольких ошибок. Правда, в то время, когда писался роман, была
в дефиците не только сметана, но и хорошая литература -- и,
наверное, даже для людей, друживших с КГБ.
Если говорить о причинах успеха романа и фильма (о рецепте
Семенова, так сказать), то они, наверное, следующие:
1. Напряжённый сюжет, компактный стиль.
2. Большая значимость проблемы, решаемой главным героем.
3. Обильные пикантные детали из жизни "верхушки" Третьего рейха
(для советской литературы это было ново).
4. Умеренное освещение полового аспекта человеческой жизни (это
всегда оживляет текст).
5. Обличительный антинацистский пафос (он упрощал работу с
издательствами).
6. Образцовость главного героя и в то же время его заурядность
(пил, курил, воздерживался, плакал и т. д. -- как очень
многие из читателей).
7. Наличие кое-каких начальных сведений о технологиях разведки и
контрразведки (многие люди непрочь усилиться путём освоения
хотя бы некоторых "специальных" приёмов и знаний).
8. Вообще всякие хохмы, вроде бы не лишние для делающих карьеру
в трудных условиях (к примеру: "Запоминается последняя фраза.
Важно войти в нужный разговор, но еще важнее искусство выхода
из разговора.").
9. Сцены насилия (такое нравится гораздо большему числу людей,
чем те, кто себе в этом признаются).
10. Местами довольно эффектные выражения. К примеру, из разговора
Холтоффа с Мюллером:
- Но я обязан отказаться от прежнего мнения.
- А хорошо ли это? -- спросил Мюллер. -- Отказ от своего
мнения всегда дурно пахнет.
В части изображения пикантных деталей из жизни нацистских бонз
Юлиан Семенов снял все сливки. А возможным это стало благодаря
отношениям с центральным аппаратом КГБ, что тоже вряд ли воспро-
изводимо. Кстати, сегодня ярко блеснуть такого рода подробностями
уже не удалось бы, потому что после краха КПСС было опубликовано
о Третьем рейхе много превосходной мемуарной и исторической
литературы.
И ещё кое-что. Письмо Сталина Рузвельту по поводу сепаратных
переговоров -- потрясающее. Оно -- кульминация романа. Само по
себе или в массе других сталинских писем оно вряд ли было бы
вполне воспринято, но в контексте романа Семенова оно выглядит
как творение действительно великого человека.
* * *
Чтобы точнее оценить величие "Семнадцати мгновений", пришлось
для сравнения почитать роман Владимира Богомолова "В августе
44-го". Почти то же время действия, почти то же время появления
романа на свет. Но от чтения книги Богомолова остаётся впечатле-
ние, что автор ЗНАЕТ, о чём пишет. Конечно, Семенову было труд-
нее, потому что послужить Родине в СД или гестапо (или хотя бы в
Советской Армии) ему не довелось.
В отличие от произведения Юлиана Семенова, книга Владимира
Богомолова оказалась в отношении придирок очень трудной. Раза
три Богомолов, приводя польскую речь, пишет почему-то "официер",
тогда как в польском есть всего лишь "oficer" с ударением на
второй слог. И у Богомолова тоже встречается циферблат часов,
светящийся без предварительного его освещения, так что я в рас-
терянности: может, с этим свечением часов у Гиммлера я был в
корне не прав?! Но как же тогда мои отчётливо припоминаемые
детские эксперименты с циферблатом собственноручно разобранного
манометра?! Фосфорецирующие стрелки часов вышли из моды (может,
по причине своей бесполезности), так что проверить не на чём.
Книга Богомолова -- вещь потрясающего качества. Много всяких
посредственностей ходит в известных авторах только потому, что
ловко уклоняется от сопоставления своей простоватой и/или
извращенческой писанины с прозой Мастера.
* * *
Я очень беспокоился по поводу светящихся стрелок в будильнике
Гиммлера, поэтому когда мне тоже подвернулся случай купить бу-
дильник с такими стрелками, я не преминул это сделать. Последую-
щие многочисленные эксперименты показали следующее: стрелки таки
светятся в полной темноте хоть всю ночь, зато в сумерках их свет
не виден. Правда, понятие "сумерки" довольно растяжимое, и можно
растянуть его так, что после некоторой адаптации глаз к темноте
будут видны и стрелки, и какие-то предметы помимо них. Пришлось
ставить этот будильник подальше от себя, чтобы не облучаться. И
я соглашаюсь снять своё замечание насчёт будильника, потому маху
дал, может быть, Гиммлер, а не Семёнов. И уж точно -- не я: как
можно?!
Кстати, по этому поводу один читатель написал мне следующее:
"В год чернобыльского взрыва у нас в КПИ (Киевском политехни-
ческом) все начали делать дозиметры (радиометры). И один мужик
притащил швейцарские часы довоенного производства. Наручные!!!
Эти милые часики светились в темноте без предварительного освеще-
ния и давали фон ровно 1 миллирентген/час!!! Мы по этим часикам
дозиметры калибровали, хе-хе..."
Вот с какими ужасными вещами может столкнуться любитель техни-
ческих новинок, использующих не вполне изученные физические
эффекты!
* * *
Ещё добавления 2016-го.
Кто бы что ни говорил, я как-то серьёзновато отношусь к своим
"наездам", поэтому проверяю и перепроверяю, достаточно ли заслу-
женно я обозвал нехорошими словами того или иного плебейского
любимца. А в процессе проверок нередко вскрываются вещи ещё более
неприглядные, чем те, которые изначально толкнули меня к "пачка-
тельной" работе.
Так вот, о sogennanten Юлиане Семёнове. Выяснилось, что он нам,
среди прочего, ещё и вытащил из парижского бомжатника как бы подарил
Эдуарда Лимонова -- ура-патриота, пропагандиста войны, матерщин-
ника и "голубца" (зато правдореза и местами прорывиста к новым
смыслам). Из статьи Евгения Додолева "Юлиан Семенов vs Эдик
Лимонов" (сайт www.bigbook.ru и др.: от сайта к сайту варианты
различаются):
"...есть вещи, о которых никто не упоминает. Ну, например,
именно Семенов вернул в СССР писателя Эдуарда Лимонова. Потратив
собственные $$$ и нервы. В нем был силен дух фронды, хотя многие
пытаются ныне рисовать его певцом & партнером Лубянки на основа-
нии того, что он был допущен к архивам КГБ лично Андроповым. В
начале 1989 года Юлиан на свой страх и риск опубликовал в проекте
'Детектив и политика' два лимоновских рассказа: 'Коньяк Наполеон'
и 'Дети коменданта' и лично вручил автору-эмигранту экземпляр во
время очередного визита в город Парижск, где живет со своим
французским супругом его дочь Ольга."
Можно это понять и так, что Семёнов убрал секс-гиганта Лимонова
из Парижа, чтоб было где укрывать дочурку от наших лихих 90-х.
Додолев:
"Несмотря на все свои 'мажорские' (по дефиниции неблагодарного
& неблагородного Лимонова) понты -- гаванские сигары, клетчатые
пиджаки, цепочку на щиколотке, бороду а-ля Хэм и романтизм а-ля
шестидесятники, его смело можно называть большим русским писате-
лем. Хотя бы потому, что его Максим Исаев навсегда вошел в нашу
культуру, а один из президентов Новой России даже проговорился,
что учился жизни по разведчику Исаеву."
Чему можно научиться у Исаева -- см. анекдоты про Штирлица и
мои тексты. И кстати, тут должно быть не "несмотря на все СВОИ",
а "несмотря на все ЕГО", но Додолев, наверное, учился ваять прозу
у Семёнова.
Ещё про сусального Штирлица. Нам втюхали этого Макса фон Штир-
лица, как втюхали в своё время Иисуса Христа, а теперь говорят:
вы ж без него жить не сможете. Отнюдь. Пытался сообразить, без
чего я не смогу жить. Получается -- БЕЗ ВСЕГО смогу жить (только
не без всего сразу), кроме таких минимальных вещей, как вода,
воздух, тепло, хоть какая-нибудь пища. Скоро я смогу жить даже
БЕЗ ЖЕНЩИН, а вы мне про какого-то Христа... эээ... Штирлица. Вон
будущий граф Монте-Кристо целых 13 лет выдержал не только без
штирлицев, на даже без витаминов, выбрался из тюрьмы крепким
огурчиком и сразу же устроил заплыв на длинную дистанцию...
Ещё у Лимонова ("Книга мёртвых") -- секреты, которые в подти-
рочную газетёнку "Совершенно секретно", разумеется, не попадали:
"Генрих Боровик, председатель Советского Комитета защиты мира,
родил двоих: Артёма и дочку Марину. Дочка вышла замуж за Диму
Якушкина, сына КГБэшного генерала. Дима Якушкин, как и подобает
сыну КГБэшного генерала, работал журналистом в Париже. К этому
ещё следует добавить, что жена Артёма Боровика - Вероника Хиль-
чевская - тоже не безродная девушка. Её отец был представителем
СССР в ООН, а первый муж был тоже мальчиком-мажором - сыном
политического обозревателя Томаса Колесниченко. Одно из первых
интервью со мной в русской печати, в газете "Московские новости",
опубликованное чуть ли не в 1988 году, было взято у меня Дмитрием
Якушкиным. Позже я потерял его из виду, и выплыл он вновь уже в
качестве пресс-секретаря Президента Ельцина... В 1990-м, в нояб-
ре, после передачи "Камертон" прямо в студии Боровик познакомил
меня с телеведущим Любимовым. Вот ещё один мальчик-мажор. Папа -
большой советский разведчик. Они такие все крупные, эти ребята,
мясистые... Нет, я не испытываю личной неприязни к этим ребятам,
я испытываю классовую ненависть... Модные толстые ребята-мажоры
на самом деле герои попсы. Они - подделка, слабый раствор.
Толстый мальчик Боровик - слабый раствор феодала Семёнова."
Наверное, и у меня здесь вырвалась наружу не в последнюю оче-
редь именно классовая ненависть (не путать с завистью), а не
только неприязнь к халтуре, лжи, деструктивности, наглости, а
главное -- к концептуальному убожеству всяких таких персонажей,
под которое они стараются причесать остальное общество. А ещё
просто брезгливость: физическое отвращение к обладателям
физиономий, на которых их дегенеративность, по-моему, прописана
довольно отчётливо.
