Все либералы рассуждают приблизительно одинаково:
1. Высокий уровень жизни (понимаемый как потребление большого
количества материальных благ) -- ценность, к которой
естественно стремиться всякому нормальному человеку.
2. Главный критерий эффективности экономики -- количество
продукции на душу населения.
3. Люди не придумали ничего более эффективного в отношении
производства, чем либеральная рыночная экономика,
основывающаяся на частной собственности.
4. Самая лучшая политическая система -- либеральная демократия.
Если частным предпринимателям дать экономическую свободу, а
либеральным политикам -- возможность направлять их посред-
ством принятия нужных законов в либеральном демократическом
парламенте, то в стране все будет хорошо.
5. Есть только один правильный образ жизни -- западный. Он
характеризуется техническим прогрессом, накоплением
материальных ценностей, все большим физическим комфортом.
В мире наберется десятка три стран, которые живут правильно
и поэтому пребывают в благополучном состоянии, и очень много
стран, которые не умеют или не хотят жить правильно и поэтому
не пребывают в благополучном состоянии.
6. Правильно живущие страны желают добра остальному миру, хотят
сделать его таким же благополучным, как они сами, и охотно
помогают ему соответствующими советами, а материально --
только тем, кто следует этим советам.
7. Все, кто не соглашаются с пунктами 1..6 -- интеллектуально
ограниченные люди, жертвы демагогии, рабы по своему душевному
устройству, потенциальные международные террористы.
Возражать на это скучно. Вообще, скучно обсуждать что-то с
людьми, которые непоколебимо считают себя правыми, а в дискуссии
вступают лишь для того, чтобы продемонстрировать свою точку
зрения и насладиться своим духовным превосходством.
Возразить можно было бы приблизительно так:
1. Об уровне жизни. Надо различать уровень жизни и ее качество.
Высокий уровень жизни оказывается во вред ее качеству, поскольку,
с одной стороны, вызывает разрушение естественной среды обитания
и порождает техногенные угрозы, а с другой, дает чрезмерный
комфорт, ослабляющий человеческий организм.
2. О главном критерии эффективности экономики. На самом деле
таким критерием является способность экономики обеспечивать при
незначительном потреблении ресурсов оптимальное качество жизни
и достаточную защищенность страны от различных опасностей. А
либеральные экономисты, умеющие красиво говорить, представляют
собой одну из главных угроз всякой современной нации.
3. О превосходстве либеральной рыночной экономики. Экономика,
основывающаяся на частной собственности и свободе предпринима-
тельства, действительно очень эффективна в части производства,
но проблема в том, что она производит в основном то, что на самом
деле никому не нужно, а пользуется спросом лишь потому, что этот
спрос, отражающий псевдопотребности, был привит посредством
интенсивной рекламы.
4. О достоинствах либеральной демократии западного типа. Действи-
тельно, при такой политической системе избиратель "волеизъявляет"
вполне свободно, но перед этим ему основательно "промывают мозги"
политической и торговой рекламой, а эта реклама далеко не всегда
ориентирована на его личные интересы или хотя бы на интересы
страны и человечества.
5. О правильности западного образа жизни. Конечно, можно верить в
то, что, хотя у западного образа жизни есть много недостатков,
зато ему присущ огромный потенциал самосовершенствования, и все
нынешние проблемы Запада (и проблемы остального человечества,
порожденные чрезмерной активностью Запада) будут им блестяще
преодолены. Против веры доводы бессильны.
6. О доброжелательности Запада. Доброты и здравомыслия у других
народов гораздо меньше, чем некоторым кажется. Поэтому надо чаще
вспоминать о том, что другим народам наши интересы не вполне
понятны и далеко не так дороги, как их собственные.
7. О противниках либерализма. Они бывают очень разные, и некото-
рые из них вполне снисходительно относятся к либеральным заблужд-
ениям тех своих сограждан, которые добросовестно стремятся к
истине и добру. О прочих же либералах надо решительно и четко
заявить: если кто-то непоколебимо считает, что весь мир идет в
ногу и только Беларусь (в компании нескольких стран-отщепенцев)
-- не в ногу, иначе говоря, что есть всеобщее благополучное
движение народов к "светлому будущему", а угроза глобальной
катастрофы природопользования и т. д. успешно преодолевается
лучшими умами человечества, то этот чловек -- обиженный Богом,
творчески бесплодный образованец с плоским, хотя, возможно, и
бойким умишком, жлоб, потакающий социальной деструкции, жалкий
подражатель, жертва пропаганды и, может быть даже, латентный
педераст. Он не слышит доводов своих оппонентов, не воспринимает
информации, которая ему не нравится, и не способен к развитию.
С ним бесполезно дискутировать, от него невозможно услышать
что-либо новое и глубокое. Он отвратительно стандартен, он
человек толпы, слегка окультуренная чернь, и ему лучше не лезть
в беседу людей, которые умеют думать самостоятельно, любопытны
и стремятся к истине.
* * *
Либералы с досадой указывают на то, что этот проект -- не
либеральный. Совершенно верно. Но он и не антилиберальный -- он
умеренный. Акцент на критике "последовательного либерализма" в
нем вызван тем, что именно либералы сегодня становятся в позу
единственных защитников человечности и разума. Со своими
либеральными проектами они в Беларуси уже провалились (не смогли
найти достаточного количества сторонников), а если они так не
считают, то пусть пробуют еще. По поводу же данного проекта есть
смысл спорить не о том, хорошо или плохо, что он не либеральный и
чем хорош или плох либерализм, а о том, что полезное можно
сделать в рамках нелиберального проекта. Свободы -- не самоцель,
а средство. А в качестве средства они вовсе не однозначны и не
универсальны. В настоящее время общества, отдавшие предпочтение
либерализму, теряют свое коренное население, потребляют в
огромном количестве наркотики, болеют СПИД, разрушают свою
естественную среду обитания (а также биосферу в глобальном
масштабе), страдают от терроризма, бомбят кого-то за тысячи
километров от своих границ, а также назойливо и высокомерно учат
других, как жить. Все общества вне "западной цивилизации",
начавшие терять коренное население, потреблять в огромном
количестве наркотики, болеть СПИД и т. д., -- это общества,
которые в надежде достичь материального изобилия стали подражать
либеральным обществам.
* * *
Конечно, в политике выгоднее делать то, что делают почти все:
в этом случае если не добьешься нужных результатов, никто не
скажет, что ты чудовищный дурак, а скажут, что тебе помешали
объективные обстоятельства. И у тебя всегда будет много доброже-
лателей, советчиков и помощников, а когда ты завалишь дело, за
которое взялся, тебя утешат, пристроят, защитят от мести возму-
щенного народа. Впрочем, если ты не завалишь свое дело, то для
страны будет еще хуже.
* * *
Надо бы уже признать, что либеральная идеология не пользуется
в Беларуси большим спросом. Она непопулярна не потому, что
препятствуют ее пропаганде (можно совершенно свободно расписывать
прелести жизни в какой-нибудь Германии, достоинства демократии,
частной инициативы и т. д.) и не потому, что выросшие при совет-
ской власти поколения приучены к другим ценностям, а потому, что,
во-первых, основная масса сильно подозревает, что материально
ничего не выиграет от либерализации, по крайней мере, в ближайшие
несколько десятков лет; во-вторых, потому что либерализм стал
ассоциироваться со всякой мерзостью, вроде СПИД, наркомании, те-
левизионной рекламы; в-третьих, потому что почти все белорусские
апологеты либерализма оказались людьми не вполне симпатичными.
Либерализм "не ложится" на белорусский менталитет. Можно
спорить о том, относится ли это к исконной части менталитета или
только к "большевизированной", и обусловливается ли сравнительная
либеральность молодежи возрастными особенностями или растлевающей
пропагандой, но факт налицо. Чтобы типичный белорус стал либера-
лом, надо изменить типичного белоруса. Только останется ли он
после этого белорусом? И зачем его изменять? Чтобы он воспринял
самую лучшую на свете идеологию -- либеральную? А действительно
ли она самая лучшая? Если некоторые сравнительно образованные и
склонные к самостоятельной умственной работе люди так не считают,
то наверное, уже вполне может быть, что не самая.
Граждане либеральные оппозиционеры (и социал-демократические --
один чёрт)! Ваша главная проблема в том, что вы не способны
победить нынешнюю власть идеологически, то есть не можете стать
моральными лидерами, носителями мнений, к которым массы трепетно
прислушиваются. Поэтому вам не достается и политическая власть.
Идеологическая победа -- это 90% победы политической. Брать
концептуальную власть в стране существующие законы не запрещают.
Большинство граждан даже не может сказать, что она такое и в чьих
руках находится сейчас (по большому счету -- в ничьих). Если вы
не способны взять концептуальную власть в условиях, когда никто
этому не мешает сколько-нибудь существенно, то посягать на власть
политическую -- это для вас и вовсе бессмысленно.
Западный образ жизни -- не самый лучший и не единственно
правильный, а всего лишь один из многих более-менее приемлемых
и возможных при некоторых условиях, причем далеко не все люди
расположены к нему психологически, а, может, и органически. Те
же индейцы Северной Америки далеко не все интегрировались в
американское общество, и многие из них предпочитают оставаться
в резервациях. Конечно, всякий этнос неоднороден, но при выборе
общего пути надо исходить из возможностей большинства, а не из
желаний меньшинства. Можно сколько угодно сетовать на "уничто-
жение генофонда" и "советизацию" белорусов, уповать на культурное
влияние Запада и оплодотворение белорусских дев заезжими инос-
транцами и вспоминать Моисея, водившего свой народ сорок лет по
пустыне, но есть один достоверный факт, полученный ценой многих
экспериментов: средний белорус -- человек не западного типа. Но
так ли уж это плохо?
Разрушение Всемирного торгового центра в Нью-Йорке 11 сентября
2000 г., экономический развал в Аргентине в конце 2000 г. --
оказывается, еще не достаточно значительные катастрофы, чтобы
заставить сторонников "западной модели" усомниться в безукориз-
ненности выбранного ими образца. Требуется какая-то более
масштабная трагедия или ряд трагедий, чтобы они отказались от
своего лениво-брезгливо-пренебрежительного тона по отношению к
тем, кто ищет альтернативу.
Последовательный белорусский националист (даже умеренный) не
может быть западником (сторонником интеграции с Западом,
копирования западного образа жизни), потому что Запад в своем
чрезмерном увлечении либерализмом фактически стал на путь
уничтожения своих наций и в настоящее время переживает вымирание
коренного населения и замещение его выходцами из Азии и Африки.
10% населения Западной Европы -- уже не европейцы по крови, и их
доля растет -- если не за счет новых иммигрантов, то за счет
интенсивного размножения тех, кто приехал раньше. Конечно,
накопленные столетиями блага сохраняются, но пользуются ими все
более люди с другим цветом кожи. Можно ли считать благополучным
народ, которого становится все меньше?
Далее, все народы не могут придерживаться одинакового образа
жизни, потому что обитают в неодинаковых природных условиях.
Чтобы жить хорошо, надо приспосабливаться к условиям, в которых
живешь, а не копировать чей-то образец, который вроде бы хорошо
себя показал, но в совсем других условиях.
Народ правильно чует, что сдача страны Западу ничего хорошего
основной его массе не принесет: он уже убедился что в условиях
либерального общества он жить не умеет и научиться вряд ли
способен. Когда сюда вовсю вторгнется Запад, хорошо заживет только
столичная интеллигенция, которая окажется на подхвате и будет,
в частности, обслуживать процесс ликвидации остатков того самого
суверенитета, с которым так носится теперь. (В глубине души она
хочет не суверенитета, а принятия в богатую Европу, в которой
другие будут думать за нее и в которой ее будут подкармливать.)
С одной стороны -- Россия: несчастная, запутавшаяся, разворовы-
ваемая страна, у которой конструктивная программа национального
возрождения не просматривается даже в зародыше. С другой стороны
-- богатый, наглый, нахрапистый Запад, который пачкает планету,
прожирает чужие ресурсы и сеет у молодых дурачков пустые надежды.
А посередине -- Беларусь с ее вцепившимся в кормило вождем,
худосочной интеллигенцией, спившимся пролетариатом, странной
государственной символикой и дурацким менталитетом -- единст-
венное в мире место, где мы, белорусы, можем быть гражданами
первого сорта, а не приживалами, и в соответствии с нормами
международного права посылать всех подальше, включая Россию,
Европу, США и собственных лидеров.
* * *
Впрочем, и Запад разворачивается -- пусть и медленно -- в
сторону умеренности: бунтует против автомобилей и глобализации.
По-видимому, даже вполне сытые народы не очень-то и желают
превращаться в однородную массу тупых потребителей. Но нам
непременно нужно повторить все их ошибки!
В высказываниях лидеров белорусских оппозиционных партий
удручает, среди прочего, непоколебимая уверенность этих людей
в том, что они всё или почти всё делают правильно и что у них
есть существенные достижения и множество всяких заслуг перед
обществом, а если самые нужные результаты еще вовсе не получены,
то виноваты в этом другие. Если эти лидеры таким образом просто
рисуются на публике в неумирающей надежде приобрести хоть
какую-нибудь харизму, то надо заметить, что они напрасно
пренебрегают таким эффектным приемом, как покаяние. Но если они
действительно считают себя такими правильными и способными, то
можно только скорбеть об уделе несчастной страны Беларуси.
В попытках переманить на свою сторону чиновничество лидеры
белорусской оппозиции обещают, что в случае своего прихода к
власти не будут проводить массовое увольнение "старых кадров".
Они считают это эффективным тактическим ходом. Между тем, люди,
обиженные существующей властью и способные при случае пойти в
первых рядах борцов, понимают это однозначно: если оппозиционеры
возьмут власть, все подлецы останутся при своих должностях как
незаменимые профессионалы, и не будет никакого пересмотра
судебных решений, итогов "приватизации" и т. д. А если так, то
нет и смысла бороться за смену власти.
У разных лидеров, которым случалось держаться за кормило власти
в Беларуси, было много хороших намерений, которые им не удалось
или не совсем удалось реализовать -- главным образом из-за того,
что ими неудачно подбирались кадры, и отчасти из-за их собственной
недостаточной способности мыслить масштабно и нестандартно. У них
была, по-видимому, непробиваемая уверенность в том, что сделать
что-либо хорошее для страны можно лишь копированием чужих образ-
цов; что все лучшие решения уже давно известны, и что белорус не
в состоянии придумать что-то полезное сам. Для нации, существую-
щей в отнюдь не типичных условиях, для которых чужой опыт годится
далеко не на 100%, такой подход может означать только прозябание.
Мы не беремся утверждать, что это были безнадежно плохие и ни на
что негодные люди, но из-за них были упущены огромные возможнос-
ти. Беларуси нужны руководители несколько другого закала -- более
талантливые, более честные, более напористые -- но, конечно,
умеренные, осторожные и толерантные.
* * *
Мы стоим перед необходимостью совершения довольно существенных
преобразований, которые условно можно назвать националистической
революцией. Без болтовни, без крови, без стихийных взрывов
массового неповиновения мы должны обеспечить доминат способных и
самоотверженных людей -- носителей здравой национальной идеологии.
Настоятельно требуется сменить стиль руководства страной,
сменить дух в "верхах", обновить мифы, которыми потчуют малоду-
мающее большинство. Это необходимо даже не для того, чтобы была
белорусская нация, а хотя бы просто для того, чтобы население
рассматриваемой территории успело подготовиться к тому, чтобы
благополучно пережить разные большие события, через которые,
возможно, придется пройти человечеству в условиях дефицита
природных ресурсов и избытка населения в некоторых регионах.
Без некоторого обновления "верхушки" ничего существенно
полезного сделать не удастся. Ведущие "старые кадры" уже имели
достаточно возможностей для проявления себя и вполне доказали
свою неспособность. Перетасовка их, попытка их редоктринации
или установления над ними жесткого надзора не даст требуемых
результатов. Нужно вливание "свежей крови" (причем это должна
быть действительно "свежая кровь", а не изнеженные дети
высокопоставленных отцов, не справившихся с обязанностями).
* * *
Мы обращаемся к вам, не вписавшиеся в существующую систему.
Если вам не нашлось в ней приемлемого места, то, может быть, не
потому, что вы недостаточно хороши как граждане и специалисты,
а потому что пора ее изменить. В рамках действующего закона,
конечно.
Можно взять какую-нибудь готовую идеологию или вырабатывать
собственную. Первое представляется естественным для людей,
привыкших к интеллектуальному паразитированию, к зарабатыванию
на жизнь путем пережевывания и распространения чужих теорий.
Сама мысль о том, что в популярных подходах надо что-то творчески
подправить в соответствии с особенностями конкретной ситуации,
вызывает у них острое неприятие, потому что грозит выявить их
полную непригодность к такого рода работе.
Две идеологические пропасти, между которыми надо удержаться
Беларуси, -- это русофильство и западничество. Провал в любую
из них означает в лучшем случае прозябание на периферии чужого
общества, в худшем -- деградацию вместе с этим обществом, потому
что считать, что какое-то из соседних с нами обществ пребывает
достаточном благополучии или хотя бы благополучно движется к
решению своих ключевых проблем, может только безнадежный
близорукий дурак, которого лучше не подпускать к политике. Иное
дело, хватит ли белорусам интеллекта для того, чтобы жить своим
умом. Чтобы правильно ответить на этот вопрос, надо сначала
попробовать.
Главная идеологическая битва, которую необходимо выиграть на
белорусских просторах -- это битва с западничеством: с культом
материального изобилия и поверхностным либерализмом. Для победы
нужна значительная пропагандистская ловкость: чтобы не дать
оппонентам поводов представить дело так, что мы считаем ложными
западные ценности лишь потому, что не способны их себе
обеспечить.
Материальное изобилие далеко не является показателем качества
жизни по следующим причинам. Во-первых, не все предметы обихода,
представляющиеся полезными, являются такими на самом деле.
Во-вторых вызываемая чрезмерным производством деградация природ-
ной среды является слишком высокой платой за некоторые не очень
нужные вещи. В-третьих, если изобилие требует слишком больших
трудовых усилий, оно вряд ли компенсирует потерю здоровья;
в-четвертых, чрезмерный комфорт ослабляет способность к
выживанию.
Материальное изобилие, устраняя одни проблемы, создает другие
-- вряд ли менее тяжелые. Скорее надо заботиться не о
материальном изобилии, а о том, чтобы производились лишь
действительно нужные вещи; чтобы эти вещи были хорошего качества,
и чтобы их производство требовало малых затрат труда. Люди, не
понимающие этого, -- ущербны в интеллектуальном и моральном
отношении. Не обидев их, не вытеснив их с больших должностей и
из редакций различных средств массовой информации, мы никогда не
наладим приемлемой жизни в своей стране.
Еще один камень преткновения -- гражданские свободы. Всякий
имеющий сколько-нибудь здравого смысла человек признает, что
некоторые ограничения необходимы, и таким образом спор должен
идти лишь о том, в каких областях и насколько жесткими эти
ограничения должны быть. Если присмотреться к поборникам разных
очень больших свобод, то всегда выясняется, что либо эти люди,
мягко говоря, никогда не задумывались о дальних последствиях
реализации своих требований, либо наоборот, задумывались основа-
тельно, поскольку эти свободы необходимы им для удовлетворения
своих дурных наклонностей и корыстных проектов, несущих вред
обществу.
* * *
Мы можем четко сказать, к чему, по нашему мнению, должен стре-
миться каждый нормальный белорус. К тому, чтобы жить в здоровье,
без больших неприятностей и с реальным правом голоса в обществен-
ных делах; реализовать себя на профессиональном поприще; оставить
после себя несколько здоровых детей, имеющих хорошую работу, не
бедствующих, но и не расслабляющихся от избытка благ; оставить
своим детям чистую среду обитания, благоустроенную страну,
благополучное человечество, которое наверняка не затеет мировой
войны за ресурсы. Это -- действительные ценности. Они вполне
достижимы, а материальное изобилие и гражданские свободы в их
западном варианте являются только помехами их достижению.
* * *
Если кто-то в силу своих деформированных инстинктов не склонен
принимать некоторую точку зрения, переубеждать его бесполезно.
Даже если удастся впечатлить его неоспоримыми фактами, он все
равно скоро провалится в свою обычную колею. Представляется более
практичным разделить всех на "наших", "почти наших", "не наших",
"непримиримых не наших" и "никаких". "Никакие" примут всё как
должное. "Непримиримые не наши" вряд ли окажутся в большом числе.
"Не наши" не будут сильно мешать, если убедить их, что в случае
реализации отстаиваемой нами программы жизнь в стране изменится
хотя бы немного в лучшую сторону. ДОСТАТОЧНЫМ АРГУМЕНТОМ ЗА НАС
ЯВЛЯЕТСЯ УЖЕ ТО, ЧТО В СЛУЧАЕ НАШЕЙ ПОБЕДЫ В СТРАНЕ ИЗМЕНИТСЯ
ВЛАСТЬ. Она должна время от времени меняться, и это наш твердый
принцип. Она должна меняться хотя бы для того, чтобы никто не
прирастал к кормилу власти настолько, что начинал мнить себя
исключительным, и чтобы сменяющие его могли проверить, не украл
ли он чего-нибудь у народа. Из десяти активных людей только
один-два вполне довольны своим положением. Остальные надеются,
среди прочего, на очередную перетряску, которая может случиться
после смены власти в стране. А поскольку нация, в свою очередь,
может надеяться только на своих активных людей, то засиживающийся
глава государства отбирает надежду у целой нации.
Кратко наша программа может быть представлена следующим
образом:
1. Защита национальной самостоятельности.
2. Обеспечение здравого национального образа жизни (на
принципах умеренности, терпимости, предусмотрительности).
3. Поддержка других наций в борьбе против превращения их
в американизированный сброд.
У нас нет времени и сил разбираться с мнением каждого, кто
стремится высказаться по поводу наших взглядов (хотя наверняка
многие сообщили бы что-то дельное). Все споры бесконечны, все
истины сомнительны. Более разумным представляется следующий
подход: поднять знамя и посмотреть, сколько активных людей под
него соберется. Кому это знамя слишком не нравится, пусть ищет
другое или поднимает свое.
Мы с интересом присматриваемся к различным течениям в
белорусском национализме, заимствуем у них то, что представляется
нам хорошим, и солидаризуемся с ними настолько, насколько нам
оказывается по пути. Вести конкурентную борьбу с ними мы будем
путем развития и пропаганды наших подходов, а не путем мелочной
критики их заявлений, действий и личностей.
* * *
В разные времена люди, не желавшие мириться с мучительными
несовершенствами общества, предлагали рецепты, должные радикально
исправить положение дел. Рецептом христиан была "любовь к
ближнему". Либеральные революционеры XVIII века считали, что
решающим условием всеобщего благополучия является обеспечение
личных свобод и неприкосновенности частной собственности.
Коммунисты, в свою очередь, объявили частную собственность
первоисточником зла. Нацисты же полагали, что надо изгонять
инородцев, строить общество по иерархическому принципу и
устанавливать господство над низшими расами. Сторонники
указанных подходов достигали некоторых успехов, но через более
или менее короткий период общество возвращалось к состоянию
абсурдности, лживости, чрезмерных страданий, хотя и вооруженное
новыми мифами. В настоящее время представляется, что наиболее
здравый подход, способный обеспечить должное благополучие
сегодня и в обозримом будущем, состоит в построении УМЕРЕННОГО
ОБЩЕСТВА, то есть такого общества, которое избегает чрезмерного
имущественного неравенства, чрезмерного потребления, чрезмерной
концентрации власти, устанавливает оптимальный уровень личных
свобод и сохраняет в приемлемом состоянии естественную среду
своего обитания.
Решить проблему становления белорусской нации, не говоря людям
правды и никого не обижая, вряд ли удастся. Начать можно с интел-
лектуалов. Попробуем разобраться с "интеллектуальным потенциалом"
в Беларуси: он есть или его нет? Если не наберется его "критичес-
кой массы", то не будет и смысла надеяться на становление бело-
русской нации. В этом случае мы уже просто будем вынуждены
выбирать, к какой перспективной нации примазаться.
"Белорусская интеллектуальная элита" -- скромное обаяние, ан-
дерграунд или туфта? Можно ли ожидать выдающихся свершений от
деятелей, для которых высшая стратегическая цель -- "войти в
Европу"? Допустим, мы туда войдем (вопреки всему), но что будет
дальше? Наверное, дальше будем действовать вместе с Европой, и
Европа будет думать за нас. Но лучше бы и признались сразу, что
сами думать не в состоянии. Если это так, тогда действительно
только и остается, что в Европу. Или куда-то еще.
Если выявлять препятствия достижению белорусами благополучия,
то белорусская интеллигенция должна быть указана в первую
очередь. Точнее, та ее бездарная, но хитрая и поднаторевшая в
произнесении речей часть, которая в настоящее время пристроилась
на ключевых ролях и "думает за всех".
Образованные люди делятся на тех, кто способен создавать что-то
новое и существенно полезное (их очень мало); тех, кто на это не
способен, но в состоянии распознавать и поддерживать новое и
существенно полезное (их несколько больше); тех, кто очень хочет
считаться творцом и "набил руку" в имитации творчества (таких
много); тех, кто хочет поддержать что-то хорошее, но не в состоя-
нии правильно сделать выбор (таких большинство). Благополучие
нации существенно зависит от того, какая из этих категорий
оказывается доминирующей в "верхушке" общества.
Нет смысла менять власть в стране, если новые руководители
государства будут опираться на такого же качества интеллигенцию,
как и нынешние. Какая бы политическая схема ни была выбрана --
авторитарная, либеральная или какая-нибудь еще -- эти люди
сумеют ее дискредитировать. Для начала следует обрести
дееспособную интеллигенцию, а только потом создавать дееспособную
власть -- и никак не наоборот. Таким образом и получается, что
гражданам, решительно настроенным на исправление общества,
надо грызть не государственную власть, а значительную часть тех,
кто сами грызут ее в настоящее время.
* * *
Доля интеллигенции в обществе за последние 100 лет увеличилась
в несколько раз, а доля умных людей осталась примерно на том же
уровне (если не уменьшилась). Отсюда значительное падение средних
интеллектуальных способностей интеллигенции. Многие "образованцы"
настолько слабы интеллектуально, что даже не способны понять, что
свою работу они "не тянут", а не худшие, чем у других, успехи они
показывают лишь потому, что их коллеги -- такие же "образованцы".
Любой охотно признает, что он не Арнольд Шварценегер и не Федор
Достоевский, но признать, что в своей профессии он серость, а то
и вовсе лишний, -- это уже моральный подвиг, непосильный для
большинства. Впрочем, также существуют и "профессионально
изощренные глупцы" (выражение А. Зиновьева), которые хорошо
знают свою специализированную интеллектуальную работу. С ними
другая проблема: они считают, что если они в состоянии решать
свои профессиональные проблемы, значит, они настолько умны,
что способны высказать что-то умное и по более широким вопросам.
* * *
Можно отыскивать в отечественной истории значительные фигуры и
убеждать себя и других, что это были великие люди европейского
масштаба, а возможно даже, и величайшие. А если будет получаться
неубедительно, то обвинять в этом русских, поляков, литовцев,
большевиков, которые вычеркивали наших великих людей из истории
или переписывали их в нее как своих. Можно объявлять великими
людьми и кое-кого из ныне живущих заметных личностей и заставлять
себя и других смотреть на них с благоговением. А у кого не
получается благоговение, тех обвинять в бескультурье, жлобстве,
зависти или чём-то еще. И надеяться таким образом "спасти" или
"возродить" белорусскую нацию. Но что в этом толку? Не будет
ли честнее (и полезнее) признать, что с белорусами в этом
отношении что-то не так? Конечно, они, по выражению Владимира
Короткевича, подарили многих великих людей соседним народам,
но ведь, наверное, эти люди сбегали отсюда не зря. Есть в
белорусах одно большое паскудство -- неприятие незаурядностей.
Если же кого-то они все-таки записывают в великие люди бело-
русской земли, то при тщательном рассмотрении это почти всегда
оказывается какая-нибудь посредственность, только побойчее
других. Вряд ли причина такого положения дел в нехватке йода
в местных почвах (йод нужен для развития мозга): тутэйшыя
наверняка давно адаптировались к этому, да и йодом их давно уже
подкармливают. Скорее, причина в дурной черте национального
характера, которая, конечно же, является продолжением какого-то
из его достоинств. Белорус очень любит быть неприметным, серым,
похожим на других -- и того же ждет от окружающих. Он вполне
может признать в другом человеке какой-нибудь простой и явный
талант: умение солить огурцы или рисовать, к примеру. Но
смириться с тем, что другой лучше тебя думает и правильнее
оценивает вещи -- это ни за что. Здесь все умные, все правильные,
все знают, как жить. И поскольку своих пророков здесь терпеть не
могут, а быть вообще без пророков как-то неудобно, то и
заимствуют их всех из-за границы.
* * *
Насколько туго обстоят в Беларуси дела с интеллектуальными
талантами, определить трудно. Конечно, надо допускать, что есть
большое количество творчески думающих людей, но они оттеснены,
так сказать, с видных мест. Должны быть использованы некие
средства выманивания таких людей на свет Божий из тех убежищ или
трущоб, где они отсиживаются в настоящее время, радуясь куску
хлеба, который им достается после того, как пробившиеся на первые
роли энергичные бездарности разделят между собой всякие блага.
Что это будет за средство -- партия, клуб, школа, издательство,
газета, компьютерный сайт или новая Академия наук -- вопрос
открытый. Далее, если попробовать созвать интеллектуальные силы,
то наверняка соберется довольно большая толпа, в которой каждый
второй будет намекать, что он интеллектуальный гений и последний
шанс белорусской нации, а если он не совершил еще ничего
выдающегося, то лишь потому, что в этой несчастной стране все
только и делали, что мешали ему проявить себя. Но ведь вполне
может быть, что так оно и есть. В качестве первого испытания
можно предлагать им всем изложить на одной странице то, что они
могут и хотят, и что они обо всех нас думают. И оценивать их
должны не "признанные ученые", а такие же полупристроенные и
непристроенные, таланты, как они сами, -- с установкой на то, что
на первом этапе поисков лучше имитатора или просто психически
больного принять за гения, чем гения -- за имитатора или просто
психически больного. Всех выявленных способных людей надо
распределить по некоторым ключевым проектам и вместе попробовать
выработать что-то значительное в рамках "белорусского пути".
* * *
Конечно, старые "духовные лидеры" будут стоять насмерть. Но
при нынешней правовой системе у них нет возможности прибегнуть
к сколько-нибудь значительным репрессиям. В этом и преимущество
культурной революции перед революцией политической.