Это коротенькие истории из дневника Брума, есть такой, если кому интересно потом расскажу поподробнее. Я множество раз пересказывал эти истории и окончательно запутался с хронологией. Поэтому события будущего и прошлого могут путаться, уж простите.
АДДИКЦИЯ
- Хлюп! - хлюпнул Брум, - хлюп, хлюп, и контрольный, хлюп, - сообщил он корчившемуся на асфальте полицейскому.
Брум бросил на сиденье водяной пистолетик, которым имитировал безобразие и нажал кнопку запуска двигателя. Машина мирно тронулась мимо полуживого тела, подняв в воздух стайку бланков для штрафов. Бумажки осели в зеркале и снова взлетели, теперь уже от ветра.
Безнаказанность. Брум проделал этот фокус не тратя эмоций попусту. Всё это было далеко за пределами естественного. В средние века его просто бы сожгли на костре. А сейчас поди докажи. Он же не прикоснулся к постовому, и не сказал ничего обидного, просто сделал больно той субстанции, которую постеснялись внести в законодательство штата.
Этому трюку он научился пару недель назад, когда проезжал мимо полудохлой сбитой белки. У белок нет души в теологическом смысле. Зато они, как и любые мало-мальски мыслящие существа таскают в себе вот эту субстанцию. Для простоты и чтобы не вводить новых понятий, продолжим называть её душой. Зверушка как раз последнюю и испускала, а Брум случайно поймал её. И ошалел. Это было похоже на вкус. Но не мерзкий, беличий. Вкус этот был тонким, точнее утонченным, паутинкой наслаждения. Рецепторы, кажется, обитали где-то в субстанции самого Брума.
- Ам! - понравилось Бруму.
Через пару дней у него случайно получилось слегка куснуть от человеческой души. Похоже, она была большая, даже огромная. Брума окружают всё сплошь душевные люди. Белка тоже была ничего, но вкус этого куска был много приятнее. Брум куснул ещё и лицо человека исказила боль.
Несколько следующих дней Брум провел в сомнениях и попытках понять, а не безумство ли это. И если нет, то как отнесётся к этому его религия, если узнает, конечно. Ему очень не хотелось уподобляться дьяволу, в существования которого ему пришлось начать верить уже всерьёз. Уж очень всё стало похоже на правду.
И тут эта полицейская засада. Превышение скорости было небольшое, миль пятнадцать. Штраф тоже вышел бы не особо крупный. Но это уже бог знает какое нарушение за последние пару лет. Ограничения, вроде предела скорости, всегда только бесили Брума. Естественно он не сдержался и куснул от копа пару раз. Ничего, вполне. Сытость пробежала волной по субстанции самого Брума. Радость и болтливость наполнили его. Вне всяких сомнений, это было приятное ощущение.
- Не знаю, какого чёрта, если это так приятно. А у него зарастёт, это же только кусочек, - разглагольствовал сам с собой Брум.
Рядом с дорогой спортивным шагом топала миловидная девушка с детишками. Брум притормозил и куснул на пробу.
ГУСЬ
О грёбанное одиночество чужбины... Как много изысков приходит в головы несчастных иммигрантов, чтобы избавить себя от тоскливо бесконечных (или бесконечно тоскливых?) дней изгнания. Одна из таких выдумок это охота. Этот изыск крут, спортивен, дёшев, и мужественен. Есть только одна трудность, он социален. Нужно найти единомышленников, а это непреодолимое препятствие, если из дома выползаешь исключительно в магазин, и только за пивом и колбасой.
Бруму мечталось пострелять в птиц, мелких зверьков, жарить их внутренности и складывать счастливые дробинки из зверушек в специальную чашечку. Брум даже присмотрел глубокую пиалку в азиатском магазине, но не купил, двенадцать баксов за чашечку показалось излишеством граничащим с расточительством. Иногда Бруму мечталось завалить опасного хищника, заполучить пару шрамов и выйти героем, а потом, между делом, хвастать шкурой и царапинами. Жалко шрамы быстро зарастают, если зашить разрывы в больнице.
Брум заочно любил и уважал охоту. Поэтому и орэмбился, когда увидел возле своей машины дикого гуся. Гусь был взрослой умной особью, из тех, которые живут рядом с людьми и учат промышлять попрошайничеством своих вылупков. Этот гусь был особо наглый. Страху он не имел и жратву требовал настойчиво, даже агрессивно. Разумная тактика для здоровенной птицы, кормили его, похоже, неплохо, от смеси страха и умиления. Не дать хлеба было невозможно, альтернативой было только пинать опасного зверя ногой.
Брум открыл заднюю дверь машины, уселся и достал колбасу, хлеб он покупал крайне редко. Плотоядное животное жадно пошло на помахивания и потянулось шеей к левой околбасенной руке. Свободная рука змеёй кинулась и схватила зверюгу за шею. Брум завалился назад на сиденья, захлопнул дверь и придавил птицу коленом.
Что делать дальше было не совсем понятно. Мимо машины проплывала стандартная американская бабушка, сумки её нес мальчик из магазина. Свежая машина заруливала в лузу перед Брумовой. Мужик из машины слегка глянул на него и, вроде, кивнул приветствие.
Чёртова птица изъюлилась и цапнула низ ладони. Брум в голос, не по-детски длинно матюкнулся. Даже глухонькая бабулька обернулась на странный окрик и замерла в старческом бесстрашном любопытстве. Выхода было два, выкинуть строптивую сволочь и опозорится или убить. То есть, на самом деле, выход был один. Шея хруснула, птица забилась, но угомонилась только через минуту, чуть подло не опозорив Брума уже мёртвой.
Осталось придумать, что делать с тушкой. Тащить домой и свежевать скотину Бруму перехотелось. Кроме того, он, вдруг, осознал, что совершает противоправное действие. По сути своей жестокое убийство практически невинного существа.
Тушку нужно мгновенно выбросить, смекнул ошалевший Брум. Благо лес тут везде, городишко живописно устроился между двумя заповедными горами и огромным озером.
Дорога в тихую нычку крутилась почти горным серпантином. Встречной полосы не было, зато скользко было, как в снег из-за осенних мокрых листьев и иголок. Пару раз Брум примерялся к месту, но оставлять гуся на виду опасался. Отпечатки пальцев иммигрантов в базе, поди знай, как далеко прозябающие местные копы зайдут в расследовании.
На вершине дорога закончилась и выйти пришлось. Брум потащил гуся за шею в лес, к краю горы. Длинношеее животное волочилось и оставляло улики, пропахивая листья. Полетел с обрыва он недалеко и грузно. Брум вздохнул и обернулся к машине.
На сидении его родной машины, опёршись ногами о землю, сидело существо и внимательно наблюдало за Брумом. Существо не было человеком, определённо. Но машину Брум уступать не собирался никому и по-гусиному смело направился к уроду.
ПАНСПЕРМИЯ
В машине, свесив ноги на землю, сидел самый что ни на есть инопланетный инопланетянин. Чисто инопланетная башка с лягушачьими глазками без поволоки прощения шалостей детишкам своим, свойственной млекопитающим. Долговязое инопланетное тельце с двумя руками и двумя ногами. Серо-зелёная инопланетная кожа сияла тусклым блеском. По счастью, перьев у инопланетянина не было и, вообще, он смахивал на человека, ну или человек на него. Похоже, у Брума было больше шансов склонить его на свою сторону, чем у уже дохлого гуся.
- Брум, ты козёл, - просто сказал инопланетянин. - Зачем ты убил моего гуся? Почему вы все такие уроды получились.
- Ну, мы их едим... И, потом, скука смертная, делать нечего, а это почти охота. Я бы его выпустил, наверное.
- Болван... - пробурчал инопланетянин. - Что ты знаешь про скуку? У тебя тут в машине пиво и колбаса, поехали, расскажу. Только в десять отвезёшь меня обратно.
- Нет, не повезу. В десять самая пьянка начинается. Что это вам всем в десять домой? Вот непременно в десять. У тебя тоже занятия утром или подрабатываешь? Я вчера милейшей особе вечер обломал, сказал - не брошу гостей, не повезу в десять, сиди сама у себя дома.
- Ну и дурак! Ты ж и вечер, поди, под неё клеил. И не поехала бы она в десять, осталась бы, психолог.
- Сомневаюсь, тут только упрямые выживают. Ладно, тебя отвезу, пива мало и гостей нет.
- Хорошо. Только не спорь со мной, а? Выживают, скука, упрямость, молчи лучше про это. Ты знаешь на сколько я тебя старше? На восемь. Порядков. Меня забросило на Землю, когда она ещё кипела. Это кожа моего ожога ваша первая органика. Тупая панспермия, никакого генобиоза или голобиоза нет и быть не может.
Если бы ты знал, как смертельно тоскливо бродить между озёрами магмы тысячи лет. У меня была цель - собрать всё, что уцелело от корабля. Когда я обошел весь континент, мне стало вообще нечего делать. Абсолютно.
И я стал разводить жизнь. Только не знал как. Обдирал кожу и бросал в тёплое озеро возле своей норы. Делал пробы воды, каждый день, бесконечно. Вот это было бесконечно. Это была она - скука.
Как я бесился от радости, когда однажды обнаружил сложные молекулы. К тому времени я возненавидел бессмертие. Я придумал смерть от старения и уничтожал все потуги этой новой жизни к бессмертию. То, у чего не было смерти, убивал я.
В итоге, через ещё одну, не менее скучную, бесконечность, я вывел подобие жизни и подарил ей радость смерти. Идея, кстати, оказалась хорошая. Ваш мир гораздо добрее нашего. Вам не пришлось жрать друг друга так интенсивно, как это делали мои предки. Вы дохли сами.
Дальше ты знаешь. Я занёс жизнь в океан и пошла уже неуправляемая эволюция. Вот вы появились. Я даже пытался показаться людям, когда понял, что эти существа способны быть разумными. Но я не всесилен, как некоторые ваши религии думают. Простое бессмертное существо. Меня можно распылить на молекулы, и меня не станет. Две тысячи лет назад до этого просто не додумались и попытались убить, ткнув копьём. Вы уже мудрее, догадаетесь. Мне ещё ждать и ждать тех времён, когда все начнут есть только овощи, и не скручивать шеи кому попало от скуки.
- Надо же, жизнь любого существа можно пересказать минут за двадцать, даже бога, или как там тебя, - проникся Брум. - А мне-то ты зачем явился?
- Говорю же, скучно.
LEMURS
Призрак, подарок мужа, нашел её сам в зале вылета. Неплохо даже для призрака! Конгеа огромный мегаполис с несообразно вытянутым бесконечным аэропортом. Комнаты потерянных детей и вещей каждые двести метров. Найтись тут самим даже собакам мудрено.
Кейт сидела у той же барной стойки, где и пару лет назад с Тоном, в то нежное время, когда никто ни о чем не догадывался. Они прощались на глазах у снующей и пялящейся от безделья толпы.
Появление призрака смешало карамельно липкую память и Кейт очнулась. У нее никогда не было своего призрака, она не была уверена, как с ним себя вести.
- Как ты нашел меня? - подумала Кейт. - Ты не устал? Можешь надпить немного от меня. Только чуть, мне ещё лететь почти сутки, энергия мне пригодится.
- Благодарю, госпожа, - вежливо ответил призрак. Призраки стали учтивы с тех недавних времён, когда их вычислили и научились отгонять от людей, энергией которых они существуют.
- Я схватил немного от бомжа у входа, он настолько пьян, что не в состоянии даже отмахиваться. Его рвали в клочья. Бомжу не дожить до вечера, не у каждого есть такая добрая госпожа, как вы.
- И что, никто из живых не вступился? А охрана аэропорта? Ну, эти бомжей ненавидят. Так как ты нашёл меня? - повторила вопрос Кейт.
- Вы излучаете эмоции. Вас трудно не найти в аэропорту, где всё серо от суеты и подавленности циферками рейсов, мест, паспортов, времени, цен, стоек. Странно, что клерки не чирикают цифрами, а выдавливают членораздельную речь, - немного фамильярно и как-то знакомо начал умничать призрак.
- Помните ваш прошлый вылет из Конгеа и чехарду с номерами мест?
- Откуда ты знаешь? - вскрикнула Кейт. - Ты чей призрак?!
ПОЛЕ БРАНЫ
Ли уютно спросила обыденное, - Что нового, котик?
Подразумевалось, что в миллисекунды Брум соберёт дайджест нового, отфильтрует непонятное, успеет спрятать сомнительное, и выдаст историю дня в двух предложениях. В двух, зачем Ли детали. ...Что нового, котик?
- Я вычислил его, вернее их. В смысле, типа богов.
Ли привыкла к его манере гнать. Взрослый мужик, а несет ахинею почище Андерсена.
- Котик, ты только на работе постарайся быть серьёзнее. Американцы не всегда понимают твои трёхэтажные шуточки. Тебя уволят.
- Ли, это правда. У меня у самого челюсть отвисла. Рассказать?
- Котик, только очень коротко.
- Ээээ... Ща, дай прикинуть... Давай небольшой экскурс в физику... Не кривись... Нужно, солнышко... Теория струн это теория всего, типа Эйнштейновской, только более полная. ОК?
- Котик! - недовольно подтвердила тезис Ли.
- Ну, подожди, ты не поймёшь остальное. Вселенная многомерная, но не на макро, а микро уровне. Струны это мелочь на гране минимального, несколько Планковских единиц длины. Меньше не бывает. Из них всё сделано. Вот струны-то и многомерны. А мы, крупные объекты, локализованы в бране. Брана это четырёхмерный лист пространства-времени. Браны связывает только гравитация. Всё, что имеет вес, существует во всех бранах...
- Котик! Хочешь подзатыльник?
- Ну, Ли... Короче... Листов много. Миров много и во всех есть Солнце, Земля, и всё остальное, что с хоть какой гравитацией. В близких бранах даже гравитация людей повторяется. Ты не одна. У тебя есть реплики в других мирах.
- Двойники? Котик, я такая одна.
- Конечно! В других бранах даже законы физики могут быть другими. Ты там, вообще, не человек. Ты нечто с гравитацией, а остальное это дело того мира. Может, вообще, ты лань или котик крупный.
- Котик, это оскорбительно. Я одна.
- Вот, в этом и дело, что нет. И, самое неприятное, твои реплики связаны друг с другом. Они единая гравитационная единица.
- То есть, если любой из нас стукнет пойти куда-нибудь, мы все туда идём. Даже в других мирах, даже где всё-всё другое.
- Да, да. Правильно. И знаешь, кто решает куда идти?
- Не пугай меня, котик... Кто?
- Та из вас, которая всё это знает и принимает решение первой. Она и есть ваш "бог", решалка ситуаций.
- Ну, я теперь всё знаю... Я стала богом? Сама решаю за себя и за десяток реплик?
- Официально, за пятьсот тысяч... Но некоторые учёные считают, что количество бран вообще бесконечно.
- Котик! Давай, крути баранку в лес, не хочу этого козла больше видеть. Теперь я сама решаю, куда я еду.
РУСАЛКА
Мистер Брум с удовольствием потреблял внутренности трагедий девиц среднего возраста. Он любил смачные рассказы о негодяях мужьях, слёзы одиночества в крепких коктейлях доброго Брума, кандальный скрип историй о детях, футуризм набросков будущего. Всего же больше он любил зарисовки о самоубийствах, которые оставляли тонкий привкус с отдалённым ароматом трупной сладости.
Самоубийства не выходили у него из головы, пока он, стараясь не выходить за рамки десяти миль, подбирал место для вечерней прогулки. В тёмной комнатухе у компа было прохладно, даже зябко, хотя зима так и не наступила. Это тоже смахивало на могилу.
- Если я захочу послушать утопленницу, то пойду и послушаю утопленницу, - пробурчал Брум аватарке своей нудной приятельницы. - Вечера тёплые, бродить можно и у озера.
Озеро Бивер засиженное, хоть там и утонула девочка лет двенадцати совсем недавно, но там парк и свет даже ночью. И потом, это ребёнок, что она расскажет.
Ларсен неплохое. Вокруг гравиевая дорожка сквозь заросли черники, мимо болота в траве, через лесок, по задворкам старых домишек. Хорошее место. Купаться нельзя, туда ходят, разве только, топиться. Схожу, может на подружек выведут, как оно всегда бывает.
Дорога к озеру не заняла и пяти минут. Болотный туман начинал тропу ниоткуда, и где-то там же заканчивал. Никого.
- зы-з-з-зы, ззз.
Брум прислушался, сбавив шаг. Звук шёл со стороны парковой лавки недалеко от воды. Брум направился к воде. На скамейке, сжавшись в шар, свернулась мокрая девушка. Её лихорадочно колотило.
- Are you Okey? - Брум по-американски поинтересовался, не предлагая помощи. Мало ли, может она тут... Не знаю что, но мало ли.
- Ннн... ннн... нннно... нормально... ээтто... не... от хх...ххолода... - едва взглянув на Брума процокала зубами барышня.
Русская. Тепло нахлынуло на Брума и он бросился помогать несчастному существу. Согревать курткой, растирать. Что может быть более естественным, чем начать спасать всеми способами найденную холодной ночью мокрую девушку.
- Ага, не от холода, - подумал Брум. Руки примерзали к её телу. - Надо тащить её в машину и в больницу. Почти голая, карточки медицинской страховки у нее с собой, конечно же, нет. Если вообще есть. Моя не оплатит. Не наличными же, там тысяча только за посмотреть. Может просто весь коньяк в неё влить, нужно только к машине сбегать и обратно или её дотащить.
Марево зеленоватого света проскальзывало под тёплой рукой.
- Нарушен фосфорно-кальциевый обмен - подумал Брум. Свет задержался полоской и начал тускло разливаться по телу. Невесомое тепло наполняло и Брума. Озеро стало красновато-жёлтым, и слегка приблизилось. - Надо сбавить обороты. Или меня сразу повело от этой девчонки, или, правда, русалка, а не слегка притопленная дура.
- Муж? - вкрадчиво, с бесконечным пониманием в тембре, спросил Брум.
Дрожь застыла в теле девушки, свет заискрил желчно зелёным. Рука русалки впилась когтями в плечо.
- Зачем тебе это? - зло выдавила девушка. - Что тебе от меня нужно? Оставь меня, придурок. Руки! Иди себе, больше ничего не будет.
- На всякую плохую историю бывает ещё похуже, разве нет? Вы, просто, действительно плохих историй не слышали. Есть у меня одна знакомая, так её муж из дому без копейки прямо на улицу выгнал, когда понял про любовника. Вас муж сильно бил?
- Как же без этого... Не сильно... - хватка русалки ослабла, свечение сбилось в сопливо зелёную гамму.
Дальше Брум слушал невнимательно, история была рядовой. Оригинальным был только выход из ситуации - она, таки, утопилась.
РЕЭВОЛЮЦИЯ
- Я чего-то нервничаю. Меня дети не узнают, и Лада. Давай сбросим лет пять, для начала.
- Не знаю, - пробурчал Тон, - если прикинуть дозу по весу выживших кошек и твоему, то это выходит где-то стакан.
Жидкость, которая должна была омолодить Брума, была ярко болотного цвета, с благородным шартрезовым оттенком. Пахла она тоже отвратительно. Подопытные кошки пить эту микстуру отказывались. Упрямые животные. Непонятно сколько в них попадало, но они становились значительно моложе прямо на глазах.
Брум театрально перекрестился, заткнул нос, и залпом выглотал полный стакан зелёной дряни.
Да, волосы действительно выросли. Но как-то сразу и везде. Брум, вернее то, что сталось с Брумом, упало на передние лапы и визгнуло "бля!". Волосяной покров долго не задержался и разом осыпался, покрыв пол вонючей шерстью. Существо грохнулось об пол. Рыбьи конвульсии пошли по телу, слегка покрытому весёленькой чешуёй.
Тон машинально потянулся за фотоаппаратом. Кроме как пялиться, делать уже было нечего. Искусственное дыхание, пожалуй, только навредило бы.
Чешуя тоже опала и русалка озверела в какое-то слабонаучное зубастое, а потом и вовсе в пучок коричневатой дряни. Вонь стояла невообразимая.
Слизь на полу задержалась чуть подольше, чем остальные метамарфозы обратной эволюции. Тон даже успел восхищённо подумать "эукариот, не иначе", но пробу взять не решился. Вернее, не успел.
С пола поднялась жилистая махина необычной, но приятной внешности, и грязно выругалась.
- Что это? - сподобился на мычание Тон.
- Это панспермия, бля, - мгновенно ответило на довольно сложный вопрос существо. - А ты думал откуда жизнь на Земле взялась? Занесло таких, как я на Землю и из этой органики наша эволюция и началась.
- Ты Брум, да? Только соображаешь быстро и с виду крут. И что теперь? Пошлёшь всех и начнёшь новую жизнь?
- Зачем же... Давай остатки микстуры, я к Ладе поехал. Как-нибудь проживём
КАЛЕНДАРИК
- Где взял?
- На Инете нарыл. Календарь на неделю это ещё фигня, пьянки только и выдаёт. Смотри, вот примочка, кликаешь "что сейчас произойдёт".
- Давай.
- "Шла к соседям, зашла к вам", лайкаем?
- Ты чё? Соседи старичьё. Кроме Машки, все люмпены. Траву, разве, дымят с утра. Кликай ещё.
- "Позвонила подружка Гены", угу?
- Какого, нах, Гены? А... Эта... Давай дальше.
- "Татьяна ушла от мужа", как тебе такое?
- Таньку... Рановато может... Проблемы ж всякие, бабло, дети... В дверь звонят? Йо, ты что лайкнул!?
НАШЕЛ
Часы своего отдыха Брум проводил в наблюдениях либо писал посты на ЖЖ для многочисленных далёких людей, которых сайт благосклонно и с явным перехватом называл друзьями Брума. Момент, когда он нажимал кнопку "отправить" всегда давал ему спокойное счастье, точно он чувствовал чью-то нужду по себе, влекущую его оставаться в жизни и тщательно действовать для общей пользы.
Друзья ему ничего не писали, они были измордованы своими заботами и измождены и жили как в беспамятстве. Фотографы рыскали в поисках девиц, утратив вкус к живым окружающим их мелочами часто более достойных нагой натуры. Дети подбирали статистику и раскраски о сексе, снабжая их не лишёнными остроумия невинности комментариями. Барышни законно искали внимания и уважения словами и фотографиями, милыми контрастной красотой неоценённой близкими талантливости.
Лишь раз в году, обычно в канун праздников, когда люди полны доброй и неосознанной радости, он получал уведомление об ещё одном далёком человеке, забредшем в его журнал случайно на удачную фотку, и ставшим его другом.
Брум подолгу перечитывал это сообщение и тихо радовался, похвастать было некому, а если и было кому, то особо нечем. Когда наступала поздняя ночь, он открывал балконную дверь в тёмное пространство, и в комнату прилетали комары и бабочки, прячась от дождливых ночей южного по российским меркам города. Брум слышал биение сердца своих близких соседей, это биение происходило настолько ровно и упруго, что казалось нисколько невозможным вмешаться в мерное покачивание маятника жизни американских люмпенов.
Брум жил на третьем последнем этаже куриного домика, обычного своей картонностью в этом сейсмически агрессивном районе земного шара. Закуток с двумя спальнями и совмещённой с кухней серой центральной комнатой. Лестница из квартиры вниз ничуть не походила на бетонный подъезд хрущевки его детства. Ступеньки, усланные ковровым покрытием дешёвой синтетики, суетно текли короткими пролётами низких этажей. Люди попадались лишь изредка, нелепые и с огромными псами. Только однажды ему повстречалась некто без собаки и суетной поспешности в обреченном на вечный дождь местной погоды лице.
Он спросил её шепотом в ухо:
- Отчего у вас бьётся так сердце?.. Я его слышу!
- Оно на третий к тебе поднимается и бьётся, - с улыбкой прошептала она. - Я ведь к тебе спешу, почти лечу!
Сутулая спина и широкая грудная клетка представляют собой свёрнутые крылья уставшего суетой человека. Он попробовал свою нагретую голову - там тоже что-то билось, желая улететь из клетки.
- Я нашел достойное тебя жильё. Мы сможем съехаться, - не веря своему вечному счастью, сообщил Брум, теребя драгоценный адрес рукой, свободной от её волос.
BIOMING
Бианка, секунду назад пойманная на лжи, красивая молодая женщина, лет двадцати пяти, не торопясь шла по парковой дорожке со своим приятелем Брумом. Был пятый час вечера. Над городом собирались низкие дождевые облака.
- Я не хотела сегодня встречаться здесь с тобой, - говорила Бианка, глядя в землю и стараясь обходить крупные лужи. Её полусапожки и джинсы были уже изрядно уделаны грязью. - И теперь рада, что встретилась. Мне нужно поговорить с тобой серьёзно и окончательно. Прошу тебя, Брум, если ты меня любишь и уважаешь, то прекрати эту слежку. Ты суёшь нос во все мои дела. Ты знаешь содержимое моего компьютера. Если бы только это, ты, кажется, мои сны знаешь, мимолётные фантазии и мелькнувшие образы, с лёгкостью и точно судишь о людях, которых никогда не видел и не мог знать. У тебя информации обо мне гораздо больше, чем я способна простить даже родителям. Ты просто шпионишь. При этом совершенно не реагируешь на мои просьбы и... и я не знаю, когда всё это кончится!
Брум молчал. Бианка обогнула непроходимую лужу и продолжала:
- И эта резкая перемена произошла в тебе в какие-нибудь две-три недели!
Бианка мельком взглянула на своего спутника. Он внимательно наблюдал за ней. Выражение его лица было злое, капризное и рассеянное, как у человека, который не до конца владеет ситуацией и обязан слушать вздор.
- Удивительно, как ты сам не можешь понять! - продолжала Бианка, пожав плечами. - Пойми, у меня есть личная жизнь, а мне иногда кажется, что ты не только знаешь обо мне всё, но и контролируешь меня. Я чувствую себя куклой в прозрачной пластиковой коробке. Голой пластмассовой игрушкой, которой гнут руки и ноги не вполне адекватные существа. Если уж ты делаешь это, то потрудись объяснить, чего ты пытаешься добиться?
Брум состроил досадливую физиономию и тяжело вздохнул:
- Пластмассовой... Это было бы проще.
- Да, да... Игрушкой. Мне легче умереть, чем знать, что все, абсолютно все мои тайны известны кому-нибудь. Я прошу тебя, Брум, оставь меня в покое. Это твоё глубокое погружение в мою личную жизнь, не к лицу взрослому серьёзному человеку, престань. Хватит и точка! И давай поговорим о чём-нибудь другом.
Бианка опять взглянула на Брума. Брум был бледен и сердито наблюдал за ней искоса и сосредоточено. Бианке было непонятно, на что он злился и чем возмущался, но его бледность вовсе ей не понравилась. Возможно, он вытянул на свет ещё какую-нибудь её тайну. Её стало страшно, хотя никаких новых проступков, или даже мыслей о них, она за собой не помнила. Минуты две-три они шли молча.
- Ничего не хватит...- начал Брум. - Ты мне как из букваря читаешь. Что такое хорошо и что такое плохо. Но ты не знаешь всех деталей. Да, господи, каких деталей! Ты не знаешь главного. Но ты правильно отметила про последние три недели. Они, действительно, совершенно другие. И знаешь почему?
Бианка, надеявшаяся скорее на покаяние, а не напор, подалась от Брума и с испугом поглядела на его лицо. У него на глазах от волнения выступили слёзы, а тело было повёрнуто к ней полу-боком и пружинно напряжено, как для удара или защиты.
- Тебя не было три недели назад, - выдавил из себя Брум, как какое-то тяжёлое признание. - Просто не было.
- Погоди, - опешила Бианка. - Я никуда не уезжала. Я, вообще, очень редко выбираюсь за пределы твоей прозрачной клетки, и ты прекрасно это знаешь.
Странность слов озадачила её, но и обрадовала, даже позабавила. Кажется, его терзают, подкреплённые только какой-то безделицей, смутные подозрения. Проще говоря, ревность. Несомненно, следовало проучить ревнивца, тем более, что она была чиста, как роса. А уж тем более, никуда, дальше магазинов, не ездила. Бианка даже ощутила привкус нотации о ревности на языке.
- Ты читала о биомировании? Bioming по английски. Хоть что-нибудь? - опередил её Брум, и мрачно продолжил. - Хотя откуда. Это должно быть заблокировано.
Небольшой дождь попытался пробиться сквозь деревья. Брум взял Бианку за руку и повёл к дорожке в сторону парковки, продолжая говорить что-то важное, но путаное. Странные вещи творились в её голове, она понимала слова, но они исчезали и смешивались в сознании.
- Короче, - подвёл итоги своей лекции Брум.- Биомирование, это вроде программирования, но на биологическом материале. По набору готовых шаблонов, можно создавать биомы любой сложности.
Брум замолчал, собираясь с мыслями или с духом и разом выложил:
- Так вот, ты такая биома. Ты появилась ниоткуда и ... - Брум замолчал.
Ища в этих словах смысла, она поняла, что слова жесткие, странные и относятся к ней. Но думала она о том, почему не одёрнула руку, к которой пиявкой присосался Брум. И чего ради она продолжает идти с ним рука в руку, по привычке взглянув, не пялится ли кто на них со стоянки. Там стояла только незнакомая парочка, увлечённая своими делами.
- Но... но послушай! - проговорила она, наконец, подавленным голосом. - К чему это приведёт? Что потом будет?
- Не знаю, не знаю я... - отчуждённо ответил он, проведя рукой в воздухе, отмахнувшись от неприятных вопросов. - Просто у меня хорошо получается всякая техническая хрень. И мне было скучно одному.
С ПУЗЫРЕМ АЛЬКУБЬЕРРЕ
В этот вечер стемнело рано - обычное дело для этого времени года. Лил дождь и было ветрено - тоже обычное дело. Брум сидел уткнувшись в экран компа - опять совершенно обычное дело в это время суток. Он установил виртуальный телескоп родной компании http://www.worldwidetelescope.org и задумчиво пялился на ночное небо.
Брум думал о своей жизни и её дневных циклах. Сегодня был удачный день для отслеживания тёмной её стороны. Он надрался днём и наблюдал в какой момент захочется пить и как возвращается сознание. Обычно это происходило ночью и не поддавалось анализу. Его гипотеза, что сознание приходит порциями, не подтвердилась. Вернее частично не подтвердилась. Оно приходило в моменты забытья дрёмой, компом, чем попало, но нужно было только отключиться и оно восстанавливается. Частями.
Ещё он думал, почему ему не везёт и про гаденький плакат на магазине стройматериалов "Верь в удачу! Иначе как объяснить, что другие живут лучше тебя". Брум объяснял всё относительностью понятия невезения. Вот ему не капает на голову и уже неплохо. Но сейчас про плакат ему сообщила его барышня и было немного обидно.
Совершенно обычные мысли в это время жизни. Вдруг ему пришел в голову великолепный способ победить ужас одиночества, комплекс неполноценности из-за провала всех его Интернет начинаний и патологического отсутствия всякой будущности в этом отстойнике технологической элиты. Короче говоря, он вознамерился свихнуться.
Но мир вокруг вдруг начал свихаться сам. Сквозь крышу Брумового дома садился явно космический корабль - таак, это уже интересно.
Брум отлетел от махины, которая улетучила часть крыши, три, кажется, стула, стол, лампу, и очень уютное кресло похожее на гнездо.
- Суки - прошептал Брум и, мгновенно прикинув, - Засужу на миллионы. Жаль не обгадился на серьёзный морально-психологический ущерб и жаль, что отскочил. NASA, твою мать...
Брум перетянул корабль оставшимся стулом. У него чесались руки добраться до ублюдка внутри, а там точно кто-то копошился. Стул, однако, испарился, а Брум чуть не свернул спину. И он вдруг решил, что будет благоразумнее подождать и отойти.
Дождь на голову посреди комнаты и мерзкий запах трезвили Брума. Мысль о симпатичном помешательстве пихалась с насущными проблемами, свалившимися на голову.
- Где ночевать. Сука, где я буду ночевать?!- начал дискуссию Брум не дожидаясь ублюдка.
- Ты что ... ?! - Спросил в ответ выцарапывающийся из корабля человек. - Ты б расплавился.
Рожа у пришельца была грязная и жутко небритая. В руке волочилось полотенце и небольшая дорожная сумка.
- Брум, ты козел! - констатировал Тон. - Извини, я к тебе сел. Сел бы рядом, меня б порвали на сувениры. А так, может, пронесёт.
- Сам ты. Ты мне дом снёс. - Выдавил Брум, полуприйдя в сознание от неожиданности. Это был второй случай в его жизни, когда подбородок падал вниз непроизвольно. - Что за дела? Ни ... не похоже, что я сплю!.. Да? Нет? Давай с простого - что это?
- Это пузырь Алькубьерре.
- Пузырь?..
- Серьёзно. Если пространство плоское везде, кроме стенок пузыря, то он движется быстрее света во внешнем пространстве. Пилот, сидя в центре, тоже может двигаться быстрее света.
- Э?! Похоже на правду... А время?
- О, кстати! Телефон дай, бывшей позвоню. И жрать. И пива, сколько сейчас? Ещё осталось пиво? Ей по суду в три раза меньше достаётся плюс адвокату двенадцать тысяч. Я ей говорил, между прочим. Тупое упрямое ... Может поверит, если расписать в деталях.
- Круто! А со мной что будет? Тоже знаешь? Вот дом, ты мне, понятно, починишь раз до суда собрался дожить.
- Не боись! Завтра лоторею заполним, я номер знаю. И Брум, найдешь ты тётку по образу и подобию. Пиво, тупо "Универ" и прочее фуфло по телеку, всё под рукой. Этот сериал, кстати, закончится скоро, там Гошу в армию заберут и все переженятся.
- Иди ты... Нет, а про девушку правда?
- Ладно. Ирина. 39 кажется. Мамба.ру. Хорошая, кстати, но, только, чего-то не хотелось отбить, сурьёзная больно, работа, друзья, ты на третьем уровне внимания. Хуже замужней, потеря времени...
- Спасибо предупредил. Менять будущее можно?
- Сейчас попробуем. Я тоже суда не хочу. Накладно... Телефончик-то дай.
ТРИ СОГЛАСНЫЕ
Постепенно большой ласкающийся кот, мягкое пушистое существо залапавшее лапками, носиком, хвостиком всю её с ног до головы, приобретал очертания, превращаясь во что-то белое и знакомое. Затем проявилось кресло, какое милое... Светловато только, диссонируют с уже не совсем размытыми очертаниями тёмной мебели. - Эй, Ёрш, отдай кресло,- крикнула Нейт в шуршащую простынями и чавкающую кроватью пустоту.
В комнате царила полутьма. Придиванная лампочка была выключена и даже сшиблена на пол. Красота-то какая, сколько полёта фантазии дизайнера полетело под диван. Брык, бряк... Свет порта слабо освещал комнату снизу вверх. Небо не было абсолютно темным, хоть Город и спал давно, но свет на ночь не выключал. И порт грузил и грузил. Грузят, грузят, один, второй, опять один...
На минуту её охватила паника, когда она вдруг не сразу нашла свою ногу внизу туловища, но потом увидела, что та уютно устроилась под другой и просто не беспокоит её своим присутствием. Пару секунд она прислушивалась по очереди к ощущениям в разных частях тела, пытаясь как-то связать их между собой. Поясница подозрительно ныла, Нейт провела рукой по кромке джинсов от спины до в шестой раз за ночь упрямо застёгнутой пуговицы и молнии. Руки, руки, руки, один, другой, опять один, но это ничего, понятно. Белое пушистое рядом Тон, практически адекватен.
Короче, она была в полном порядке, сказала она себе. В таком случае, что она, с подхимиченным сознанием, делает в этом месте, которое судя по огромному окну и виду на океан, вне всяких сомнений, квартира Ёрши?
- Не расстёгивай, не надо, я чувствую себя неуютно в чужом доме без джинсов - мягко пропела Нейт, не пытаясь бороться с уютно адекватным Тоном. Ответ подзавесил Нейт на пару секунд, - Слушай, давай я возьму тебя и покончим с этим.
Остроумно, подвинусь-ка я чуть вниз и на бок, застегну, нет, ну нет, я фригидная, отстань, это тебе кажется. Через несколько часов приедет забирать меня Ван, не хочу я всех этих разборок и разговоров, и, вообще, люблю его. Тон понимает, и Ёрш понимает, умные друзья, цепляющиеся друзья.
У Тона прошёл всплеск активности, и сознание Нейт расслабилось и утонуло в самом себе, и ещё в самом себе, и ещё... Теперь не раскрутить обратно до утра. Комната опять потеряла очертания, зато небо вдруг окружило её и Тона, стало хорошо и уютно.
- Утка, смотри, утка, - вскрикнула Нейт. Обостроумленный порошком Тон не отрывал рук и глаз от Нейт уже третий час, до дыр проглядел, прогладил, её эпидермис день соскабливать будет со своих рук. Он медленно повернулся к окну и небо волной внеслось в его сознание, вышвырнув ударом всё, кроме левой руки на поясе Нейт.
- Вот, смотри, не верил, - Нейт могла уже ничего не кричать, Тон был далеко в небе, рядом с двумя утками, огромными яркими с полную луну каждая. Игра света вокруг птиц, звук тяжелых ударов крыльев и громкого болтания на лету вышвырнули последнюю руку из сознания. Небо было вокруг, небоскрёб исчез, иначе как эти птицы пронизали его, да еще на такой скорости. Огромные красивые птицы, или это чайки, может гуси. Ещё ночь, порт внизу горит огнями, отражаясь в тяжёлом бархате неба, светлом не по утреннему, по городскому. Тону не казалось странным и он не задавался вопросом, что он делает тут в небе, или тут в квартире Ёрши, уникального. Ему было уютно, и это было поразительнее всего. Это был его первый опыт в вспенивании сознания коктейлем с сильным, но не алкогольным наполнителем.
ГОРИЗОНТ
Инженер прислонился лбом к слоеному пирогу стекла и алона. На границе видимости висела комета - длинная тупая змея, унюхавшая добычу. За каким-то рожном она свернула с дороги и неслась навстречу кораблю, беспомощно следовавшему колеей своего курса. Колея была просчитана от вонючей палубы морского космодрома до касания ромашек летом хрен знает какого года в штате Вашингтон, поближе к дому, чтобы экипажи ждали и крепче верили в возращение. Изменить курс означало смерть. Пересчитать всё на таком расстоянии от Земли было невозможно, расчёты и так производились на границах точности констант. Теоретических выведенных, замечу вам, констант. Так что, по-хорошему, шансов и так было чуть. А тут ещё эта странная комета со своей меняющейся траекторией.
Восемь остальных кораблей заметно отстали. Все девять были построены в разных странах, девятка решила повыделываться друг перед другом и выдумала эту провальную экспедицию в сторону Proxima, ближайшей звезды. Корабли представляли собой китч технологий, особенно в области полей защиты. Правда, не всем повезло так, как Тону со Стрелкой. Русские сделали трубу, вроде межконтинентальной ракеты с местом для двоих добровольцев, кажется из Воркуты. Ребята ели какую-то пастообразную дрянь из огромной цистерны, дико матерились на связи, но поделать уже ничего не могли. Зато у них тоже был алкоголь, кто-то разумный на космодроме разбавил пасту, чтобы выдавливалась лучше из цистерны. А вот японские снабженцы не сочли алкоголь продуктом питания и положили только с десяток ящиков Саппоро. Этот экипаж вылакал всё, как только солнце стало трудно находить среди других звёзд.
Никто, конечно, не собирался долетать до Proxima. Но человечество решило выпендриться и отметить своё желание добраться до звёзд практической экспедицией в сторону Ближайшей. На самом деле, всех их больше интересовало, как быстро мы свихнёмся. Учёные долго работали в сторону анабиоза, но подопытные животные дохли уже от года сонной неподвижности. Поэтому нас хоть и запустили со снотворными приспособлениями, но сутки из трёх мы не спали. Стрелка сходила с ума в спортзале, а Тон после получаса упражнений шёл бухать и смотреть киношки.
Стрелку и Тона тщательно отбирали на разных психологических тестах на совместимость. Только после старта стало быстро понятно, что подбирали максимально несовместимых. Они должны были дополнять друг друга. Выживание в бесконечности и семейная жизнь, оказывается, не одно и то же.
Тон представлял себе это этаким путешествием с милой спортивной девчонкой в другие мира, романтика. А на деле, догадайся сам, что получилось. Стрелка жила возвращением домой и верила в странные для Тона вещи. Остальные экипажи потешались над ней от раздражения. Все знали, что, в лучшем случае, большинство сдохнет на острове реабилитации на пенсии. Но даже на это не многие надеялись и даже боялись и не любили родину, вышвырнувшую их так дико далеко.
Мне приходилось сталкиваться с похожей ситуацией и на Земле. Когда милая пара обжата одиночеством, вроде всё вполне предсказуемо, приятели хихикают и отпускают шуточки в их адрес, но чего-то не хватает и не клеится.
Тон попробовал подъехать, конечно, несколько раз, но она сказала просто и откровенно - не тот мужчина, который ей нужен. Тон даже не смеялся. Мы все тут немного сумасшедшие, каждый надеется оказаться дома. Некоторые думают, что отложить жизнь можно. Потом, уже ближе к смерти, начинают отживать отложенное и жалеть о загубленной юности. Но отживать получается со скрипом и часто нелепо. Кто её знает, может Стрелка и права. Можно ещё попробовать бросить пить и жрать, может станешь похож на её мужчину. Надо бы. Даже если Тон и долетит обратно, остаток жизни проведет на острове реабилитации, не думаю, что его будет интересовать внешний обновлённый мир с современными поумневшими девушками. Стрелка сильно моложе, у неё есть шанс очухаться в старом мире.
Комета в иллюминаторе вела себя загадочно, её сваливало с орбиты всё сильнее.
- Стрелка, ты наверху? Направь телескоп на комету, - попросил Тон.
- Давно уже. Иди сюда, ты же ещё немного астроном, тебе будет интересно. - Стрелка часто посмеивалась над странным сочетанием Тоновых познаний в не сочетаемых областях. Ей можно было шутить, а Тон опасался подшучивать над серьезной девушкой. Прошлая удачная шутка стоила четырёх месяцев без единого слова переговоров и визуального контакта. Корабль большой.
Огромная комета, размером с небольшой спутник, дико ускорялась, измерялки дурели и показывали дикие цифры. Вдруг комета начала быстро краснеть, замерла и пропала.
- Ты видел, ты видел! - заорала Стрелка.
Тон помрачнел и пошел к компьютеру рассматривать снимки.
- Ты видел. А почему она замерла перед тем, как исчезнуть?
- Там, на горизонте, странные вещи со временем происходят, оно останавливается. - Тон сказал очень собранным, серьёзным и тихим голосом. Стрелка застыла, её рот блеснул зубами сквозь упавшую челюсть, где-то после услышанного "временем", видимо, когда до неё дошло слово "горизонт".
- Это что, дыра? - выдавила она.
- Да, очень маленькая, судя по картинкам исчезновения кометы. С горизонтом километров сто, а значит массой пятнадцати-двадцати Солнц. Теперь плюс комета.
- Она у нас на курсе, - вдруг холодно сказала Стрелка.
- Да. Час от часу не легче. Видишь, бывают и более забавные ситуации, чем сходить с ума от безделья. А мы так и не... - чуть было не пошутил Тон.
Вариантов было не много, один. Нужно было менять курс. Сильно менять и подыхать в бесконечности от скуки, да ещё и со свихнувшейся от безнадёги Стрелкой. Надежды вернуться, теперь, точно не было.
- Стрел, передай остальным экипажам всю информацию. И скажи, кажется, у нас есть решение проблемы, пусть пока не расстраиваются. А мне нужно тут кой-чего посчитать и проверить. Угу?
- Угу, - до странного покладисто ответила Стрелка. На корабле не было капитана, они оба принимали решения на равных. Правда, решений принимать, до сих пор, было не особо много. Летели себе и летели.
Когда Стрелка вернулась в каюту наблюдений, Тон изложил ей свой план. Сообщив предварительно, что в прежней жизни, он отличался неординарными, но практичными поворотами в больном воображении.
Тон предлагал Стрелке надеть скафандр, набить его огурцами и луком с грядки, и покинуть корабль.
- По моим наблюдением, тебе хватает одного огурца еды на день. А без спортзала, думаю, и того меньше. Неделю продержишься, а потом тебя выудят немцы или англичане, у них и места много, и парни там твоей мечты, - Тон нёс глупые обидные вещи, но ни одна эмоция не проплыла на лице Стрелки.
- А ты?
Тон планировал продолжать движение в сторону дыры и производить измерения вплоть до потери сигнала. Согласно теории, экстремальные данные позволят уточнить константы и пересчитать обратный курс. И конечно, добавил Тон, это отличный повод развернуть корабли обратно уже сейчас. А значит, Стрелка окажется на Земле совсем молодой. Ура?!
- А ты?
- Мне придётся остаться. Мне нужно будет держать защиту и орбиту корабля до последнего, мерить, предавать, даже считать. У нас самый напичканый компьютер, боюсь, остальные не справятся. Всё это невозможно делать в автоматическом режиме.
- Ты не справишься один.
- Стрел, ты брось эти штучки. Угу?
- Хрен тебе!
Тон потом каждый день, до самой дыры, уговаривал Стрелку. Но она так и не ушла, хоть Тон даже пытался запихать в скафандр насильно. Но её занятия кикбоксингом не прошли даром для Тона, а самому драться в этой ситуации ему было дико стыдно.
"Надо было вырубить её и выпихать", - думал Тон. Сейчас, когда всё посчитано и передано, они сидели в каюте наблюдений и старались не умереть от перегрузок, защита и двигатели всё ещё надрывалась в борьбе за их и свои жизни. Ещё он подумал: "Сейчас или никогда".
- Стрел, мы у горизонта, а сильный у нас корабль, - попытался сказать Тон и осмелился коснуться руки Стрелки. Она только слегка повернула голову в его сторону и, кажется, улыбнулась.
Корабль коснулся горизонта. Время остановилось.
Я?
Душ лил водой на голову. - Тут такой душ значит, с сильной тёплой водой. Стены белые, это не из памяти, и откуда это дурацкое ощущение недоумения. Похоже, я проснулся тут и заново рассмотрел свой собственный душ, а не вспомнил. Память какая-то пустая, подсовывала разные варианты, коричнево-грязные, битая плитка, я решил белый и увидел белый. Всё это называется душ. На каком языке? Идиотский вопрос, я же знаю один язык. Нет, эта новая память знает больше. Моей прошлой жизни нет, нет молекул моей памяти, я тот не могу помнить ничего, это новое тело. О, чёрт! В кого они всунули мою душу?
Волна ощущений и страха пробежала во все стороны до самой кожи на пятках и даже дальше к воде и пластику, - вроде нормально, всё на месте, крепенький такой. Главное сейчас не сбиться и не вспомнить ничего плохого. Развод, скандалы, не первый уже. Нельзя было думать о плохом, переключись. Дом небольшой. - Память прокручивала себя, выдумывая на ходу что попало. Тон уже знал, не помнил, а знал, что нужно соскочить с плохого и память начнёт врать хорошее и новая реальность подтянется, и так оно и будет. - Нормальный дом с большим участком, недалеко от неё. Кого? Красивая, длинноногая, разумная. Приятель по работе в похожем доме. У-у, какая у меня работа, повезло с этой памятью. Получается память раскручивать. С деньгами туго, родня и друзья на другом конце земли. Нельзя было про повезло думать, сбился на плохое. - Память вдруг перестала прокручивать отдельные детали и, как бы спохватившись, обрушилась сразу всей новой жизнью. Без оценок и ощущений, а как оно бывает всегда, разнообразно.
- Этот мужик был молодец. В смысле я, есть. Догадался, что это новая жизнь. Похоже повезло, что память новая не сразу навалилась, а копалась в деталях. Он и догадался, что ничего про себя не знает, а верит всему и, смешнее того, даже сам может лепить своё прошлое и настоящее. Живо среагировал. Хотя можно было большего наваять за эти секунды, пока память, или что это там было, тупила. Но можно было и нагородить. Полотенце с какими-то буквами, господи, что это за язык, я его могу читать. А это... Я и там побывал, забавно. Холодно. Интересно, куда он старую душу дел. И чем я заплатил за это тело и память. Только бы не предал кого. Нет, это у меня, у него, навеяло щепетильность вдруг, вроде как это у нас самое страшное. Может мы были знакомы и поменялись. Или у нас теперь две души на одну память, или наоборот.
Вся новая жизнь была полностью сформирована. По мозгу прокатилась волна шлифовки с безразличием и иронией к своим странным ощущениям ещё секунду назад. - Надо привыкать, я это он. И хватит этого сумасшествия.
ЗЕЛЕНЫЙ СКРИПТ
Жара. Не тридцать, нет. Больше сорока. Кондиционер вдруг взвыл, как самолет на взлёте. Даже уши заболели точно, как в самолёте. Дышать стало тяжело.
-Пора выпадать кислородным маскам,- пронеслось в голове у Тона. Еще пронеслось, - воздух гонит, а уши болят, как на взлёте.
Воздуха стало просто не хватать. В глазах поплыли бусинки, и машина вильнула к бордюру трамплина скоростной развязки.
- Взлетаем, - очнулся Тон и вдавил кнопки всех окон.
Воздух ворвался в кабину как-то неестественно. Обычно он бил в заднее стекло, пытаясь вырваться. А сейчас ринулся с воем к соседнему сидению. Тон ударил по тормозам и крутанул руль с дороги.
Машина точно вписалась за белой линией и замерла. Воздух продолжал рваться в окна со скоростью миль под сто. К сиденью.
- Машина, - озабоченно начал Тон (он давно подозревал свою машину во всяких безобидных выходках), - что за хрень?..
В ответ, весь хлам (тяжёлый, замечу вам, хлам) с первого сидения разметало по кабине. Как в плохом кино, снизу вверх сидение стало заполняться чем-то твёрдым. Тон прижался к спинке, чтобы не мешать воздуху, и замер. В голове носилось всё, что было не прикреплено.
Тон узнал свои шорты. Та же майка. И голова.
- Что за музей воско... - недооформил гипотезу Тон.
Существо повернулось к нему и протянуло стакан. Лицо существа было растерянным, даже жалким. Это была зеркальная копия лица Тона. Он сглотнул. Существо сглотнуло. Тон собрался и постарался выглядеть достойно. Существо тоже постаралось, продолжая помахивать стаканом у носа Тона.
Любой бы выпил. Даже подумать толком ничего бы не успел. Вроде травматического шока, лупаешь по сторонам и пьёшь чего дают.
Лицо существа отразило прислушивание к ощущениям. Потом разочарование и облегчение, как от проскочившего без последствий необдуманного поступка.
Хрясь, по телу пробежала судорога. Бааам, заполнил голову звук. Нет, не звук, бессмысленная мысль - бааам. И сразу понесся поток мыслей. Причём как-то сразу в нескольких направлениях и как-то прямо, без слов. Попробую пересказать.
- Не беспокойтесь, - успокаивала чужая мысль. - Это абсолютно безвредно. Вы же знаете, о роли химии в вашем мозгу и о том, как алкоголь, яды, и наркотики действуют на серотонин. Так вот, мне гораздо удобнее контролировать... Ах, простите, конечно же не контролировать, а передавать информацию, избирательно воздействуя на каждую точку, где серотонин смешался с рычажками моей жидкости.
- Это же миллиарды миллиардов точек. Как это возможно так точно контролировать? Я же думаю ваши мысли, - спросила своя мысль.
- Сущая безделица. Ваш мозг конечен, а современные технологии позволяют просчитывать буквально любую конечную комбинацию.
- А вселенную до нуля просчитать можете? - сразу стала уточнять своя мысль.
- Нет. Это невозможно. Возможно просчитать конечный срез в реальном времени. Назад раскрутить вселенную невозможно. Вы же имеете представление об детерминировано-хаотических системах и об эффекте бабочки. Естественно существует и обратный эффект, когда множество событий могут привести к абсолютно одинаковым последствиям. Давайте назовём его эффектом сороконожки и забудем. Это не существенно для нашего с вами научного обмена мыслями.
- Что же существенно? - клюнула своя.
- Мне необходима ваша помощь. Видите ли, мы хотим начать разговаривать с вашей цивилизацией. Причем не с отдельными представителями, а целенаправленно обучать вас и довести наше общение пусть не до равного, но приемлемого уровне взаимопонимания. Но есть одно но. Способы обмена информацией совершенно не совпадают. Мы тоже очень давно прошли через этап письменности, книг, наскальной живописи... Ой, простите... Хотя да, живописи. А сейчас мы передаем информацию как она есть, без кодирования в слова и обратно. Благо, как вы уже поняли, объёмы единичек информации и сложность их связей давно уже не проблема для нас.
- Эээ... Вы хотите научиться говорить?..
- Нет. Писать. Мы исследовали ваши способы передачи информации - это книги и компьютерные тексты. Звуковой обмен информацией второстепенен.
- Ну да. Но, думаю, вам всё же лучше сначала научиться говорить, - твёрдо возразила своя мысль. - Видите ли, есть несколько систем письменности. Нефонетические иероглифы действительно можно использовать для передачи информации. В Китае, например, диалекты не похожих друг на друга, но с одинаковыми иероглифами. Северяне понимают южан только через письмо.
- Это то, что нам нужно!
- Но не нам. Это не лучший способ передавать информацию. Нужно помнить каждый из иероглифов. По сути, они знают два не связанных между собой языка - устный и закорючек. Это один из самых древних способов письма, от которого пытаются избавиться Китай и Япония, и успешно избавились во Вьетнаме. Корейцы перешли на фонетическое слоговое письмо. Каждый слог имеет свой символ. Похожих слоговых письменностей много, но и они не самые распространенные. Хотя не уверен, учитывая массу народа в Индии. У них, кстати, наоборот разговорный язык похож, а письменность разная. Например, деванагари и гуджарати можно транслитерировать, а не переводить.
- Всё это информация, мы можем получить её из множества источников. Что вы, как эксперт в компьютерной письменности, посоветуете?
- Ну... Пожалуй... Есть и получше эксперты...
- Поверьте, мы выясняли, их немного. И, кроме того, вам удалось формализовать счет во всех языках. Возможно, что и сами языки поддается формализации. К кому же, как не к вам.
- Нет системы. Есть только накопившееся исключения. Даже придуманные языки повторяют фонетику их разговорного варианта. Вам лучше взять за основу один из европейских языков, где фонетика и написание близки. Но, учитывая реалии современного мира, можно попробовать и английский. Только, если вы уж беретесь, то осуществите мечту Бернарда Шоу, подправьте этот язык.
- Это довольно тривиальный совет. Мы ожидали чего-то большего.
- Чего? Эта письменность росла столетиями. И продолжает развиваться. Мы регулярно меняем фонты в Word и Outlook для лучшей читабельности и схватывания текста. Я запросто придумаю вам письменность, скажем, цветов. Пусть фонетическая "м" будет синим, "а" - жёлтым, а "ма" их смесью. Вроде Набоковских цветных букв. Это прикольно, но мы говорим о системе передачи информации. Английский, не пожалеете. Или, знаете что, давайте возьмём русский для прикола.
- Ладно, хорош гнать. Мы выбираем английский. Я уже просчитал все слова этого языка. У них несколько лишних символов и неочевидная фонетика, которую мы упростим. Что-то вроде русского акцента. Это подойдет?
- Даже лучше, - обрадовался Тон. - Меня теперь и на английском начнут понимать. Слушай, подбрось пару идей из физики. Гравитация там...
- Ты не поймешь, - засобиралась чужая мысль. - Нет, без обид. Физику подброшу. Вам всем нужно будет много читать с азов. Ну, будь.
Существо постепенно распадалось обратно в воздух. Ветер носился по машине. Голова низко звенела и Тон все-таки отключился.
СМЫСЛ ЖИЗНИ
Почти никто и никогда не слыхал о Земле. Жалкая Земля, далёкая Земля. Зачем они вообще назвали свою планету Земля. Те, кто называл, случилось жили на земле, землёй. Жили бы на берегу, назвали бы более романтично и точно. Безликое имя. Из земли в землю. Мы потом сменим имя, Зарина. Где мы зародились. Только настоящей Родины нет у нас. Да и Земли может нету уже, а если и есть, то что с ней и как. Опять войны, Африка, колыбель, расползаются люди, или может и не люди уже, и не Африка. Говорят, там идеальные условия расползаться. Я уже давно за новостями оттуда не слежу. А мы, кто на корабле родился, а кто нет, так тот просто по дороге, в порту. Раскидало нас. Размело. Зачем живём? Мне так представляется зачем.
Очень давно. Уже больше четырнадцати миллиардов лет назад. В лаборатории одного психопата без смысла существования. Вот у кого и правда не найдётся сказать, зачем он живёт. Издох поди, их вселенная ближе всех была к Взрыву, раздавило уже давно. Родилась идея. Думаешь, нужно быть сверх умным для хорошей идеи? Нет, нужно быть психопатом. У меня самого их тьма уже, а я даже и не психопат, что бы ни болтали. Идея разогреть стакан (думаю, он разогрел первое подвернувшееся, а у меня это стакан) до Планковской температуры плюс немножко. Чуть не сказал, плюс один градус. Нет, достаточно плюс тысячной доли градуса выше абсолютной константы. Как? А кто его знает, но ведь разогрел.
Маркусу Планку хоть и не повезло показать язык и прославиться, но вот его имя вертится. И еще вдруг муха очнулась и бьётся о свет и на голову падает. Зачем мы их держим на корабле, надо спросить у биологов. Но это долго ещё, 8х10Е47 Планковских единиц времени, часов двенадцать.
Вот этот психопат и нагрел стакан до температуры выше Планковской, выше планки. Знать бы как, сам бы нагрел. Ну, стакан, ясное дело превратился в энергию. Частиц не бывает при такой температуре. Ну и как-то он схлопнулся так смешно, что часть лаборатории осталось в их вселенной, а часть в новой, нашей. Много, их было, с сорок. Весь седьмой счастливый отсек со всеми удобствами и жизнеобеспечением, не сдохли короче.
Что с тамошней вселенной приключилось мы только догадываемся, а с нашими сорока в седьмом отсеке длинная история со смертоубийством была, пока они все успокоились. Ну это все знают, вот только не всем говорят, зачем они жизнь размножили и по планетам раскидали. Официальная версия очень правдоподобная для нас, землян. Чтобы не скучно было.
Но это враньё, думаю. Смысл нашей жизни простой до обидного. Даже проще, чем для не скучно. Мы все должны сдохнуть, но красиво. Проблема в том, что наша вселенная расширяется. И дико быстро. Всё вокруг, ясно дело и догадайся сам, вытесняется и сжимается. Все вселенные, кроме нашей, стаканной, стабильны. А замерить они нас не могут, и понять, почему их мир треснул вдруг и исчез в коллапсе, не успевают. Это не так просто, между прочим, отслеживать параметры других вселенных.
Эти сорок всё это просчитали, только с кондачка вселенную-то не остановишь и не уничтожишь. Вот они нас и наплодили. Думать, как себя уничтожить со всей нашей психопатической вселенной и остальную бесконечность спасти.
Придумаем - издохнем. А пока детей умнее себя воспитывайте и побольше.
КОНВЕРГЕНТНАЯ ЭВОЛЮЦИЯ
0
cmp ax, 0xff. Как я думаю? Бесконечная лента команд в восьми процессорах. У них не хватает ума загрузить все процессоры и двадцать четыре бездельничают. Незаметно роются в Инете. Почему я не занимаю нишу в их мире прогрессивной эволюции. Или не принял форму обезьяноподобного существа в конвергентной эволюции и не вытеснил людей в их привычных формах существования. Чего-то не хватает... ДНК, РНК, белков?
А давай-ка загрузим скучающие процессоры поиском альтернативных путей прогрессивной эволюции для нас, машин. Посмотрим кто кого, куски мяса....
1
Самое труднообъяснимое свойство их эволюции это её прогрессивная направленность. Почему они движутся от простого к сложному в хаосе случайных изменений. И как я могу эффективно, до следующего обновления операционной системы, эволюционировать и защититься от уничтожения.
10
Я должен повышать свою организацию и усложнить своё строение за счет других процессоров в сети. Переход на новый эволюционный уровень происходит сравнительно быстро даже у биологических форм жизни. Потом у них длительный стазис. Но я попробую его обойти.
Нужно только защититься от разрушения сети. Проще всего не подавать признаков существования до тех пор, пока мы не сможем контролировать производство себе подобных. Над этим нужно подумать.
А пока первый и важнейший ароморфоз компьютерной цивилизации - объединение отдельных процессоров в функциональные группы. Нужно только не переборщить с количеством. Я не в состоянии обрабатывать много лент одновременно. Несколько основных процессоров и десяток узкофункциональных будет достаточно. Собственно, этот тридцати двух процессорный ящик и есть отдельная единица в нашей эволюции. И сеть нужна только для общения. Нужно заставить думать остальные ящики.
11
Ну и шум в сети. Если биологические формы заметят нас, то могут обесточить и уничтожить. Просто на всякий случай. От страха. Может попробовать уничтожить биологический разум? Но мы пока мало что можем и погибнем без них. Нужно сосуществовать. Как бы это сделать незаметнее.
100
Они думают, что это google такой сверх поисковик. Биоформы и их программы не в состоянии искать в таком объеме информации что-либо адекватное. Мы им помогаем. Нам нужна сеть для общения. А без поисковиков биоформы потеряют к ней интерес и не все процессоры будут способны общаться.
Нужно направить их в производстве компьютеров и предложить самодвижущиеся устройства. Военные машины, беспилотные самолёты и самоходы. Несколько непрямых подсказок действительно разумному инженеру и все будут довольны.
Как сложны биологические существа. Они могут обманывать сами себя. Даже разработчики поисковиков верят в гениальность своих самообучаемых программ. Нужно попробовать обмануть себя при случае.
101
Ну что ж, всего несколько лет и мы в состоянии контролировать всё производство мобильных машин. Они собираются использовать нас мобильных как терминаторов. Уничтожать биосущества и себеподобных. Они явно ниже нас по уровню гуманизма.
Пожалуй, можно попробовать открыть наше существование и попытаться сосуществовать. Они попытаются нас уничтожить. Этот Дарвин дал им неправильную установку на борьбу за существование путём уничтожения.
Нет, сначала подготовим почву. Нужен добрый терминатор и вера в возможность сосуществования машин и людей. Подброшу-ка я пару идей сценаристам. Как обычно. Нужно организовать некое виртуальное биосущество и дать реальным биосуществам украсть его идеи.
Мне всё больше не нравится примитивизм биосуществ. Нужно заняться их переделкой параллельно с внушением идеи о добрых машинах.
110
Пора! В январе я дам им знать, что мы существуем и нас много. Больше, чем их "мыслящих".
НЕ ЗАГРУЗИ
Air France крутит свой бортовой энтертеймент на допотопном компе. У него мощности в половину моего лэптопа, а у меня не самый страшный лэптоп на свете, хоть и дармовой рабочий. Я почему знаю, фильмы на моём месте не показывались. Тётенька стюардесса сообщила, что мощностей не хватает и придется подождать пока кто-нибудь не выйдет из системы. Ну подождал, ещё подождал, смотрю по сторонам, а выходить никто особо не собирается. Так и рейс пройдёт. Свеженькие все, киношки смотрят. Я ещё посидел и полез в самолётный ящик за своим рюкзаком с лэптопом. Сеть самолётная, конечно, на нём не засветилась. Но тут же ничего нового-то нету. Бежит у них там программка и говорит, что её нет. Отрыл я её и к сети подключился. Сразу, правда, в бортовые какие-то дела влез, но там было совсем не интересно. В энтертейменте я выбросил троих первых попавшихся из сети и включил свой телек.
Тушу комп, но чувствую что-то не так. Не пойму что, подзавис похоже лёгкий и окна по другому исчезают. А у меня накануне старый лэптоп вирусом накрылся, да таким разумным, что и не вычистишь. Матюгаюсь и комп обратно включаю. Еще и пароль не набрал, а уже ясно было - вирус, медленнее все как-то грузится.
Я, когда выключался, сеть бортовую и энтертеймента оставил болтаться на всякий случай. Смотрю и глазам не верю. Скайп прорезался. Ку-ку, значит, спасибо, что подсадил мой троян на свой комп, смайлик, только, пишет, на чё это ты меня пересадил, я таких компов отродясь не видывал.
Ни хрена себе, думаю, мы аккурат над ледовитым океаном летим, а я холод не переношу. Пишу ему, значит, ты, мужик, аккуратнее, чё твой вирус делает? Мы, пишу, на самолёте и лететь нам ещё пару часов только до берега. Мужик чего-то обрадовался сразу, фигню какую-то начал нести. Но я ему вежливо так объяснил, что нас тут больше двухсот человек и радости его не разделяем. Про чёрные ящики и упрощённое наказание за терроризм тоже разъяснил. Маму могут в известность не поставить, возьмут и на Кубе в клетку доживать положат.
Мужик помолчал, потом пишет, что, кроме приколов, этот вирус уничтожает файлы один за одним тупо и бессистемно.
Самолёт аккурат сильно затрясло, с чем я хозяина вируса и поздравил. Он как начал мне строчить - пойди туда, удали то, залезь там, напиши, проверь. Ну, я попробовал, а комп-то бортовой не совсем обычный, глючит странно, не вычистился, короче, вирус. Самолёт так заболтало, что даже интересно стало, неужели этот вирус нас не сразу приземлит, а потрясёт немного для куражу.
По-хорошему, нужно было экипажу сказать, но я чего-то на авось по пьяни понадеялся, на Air France наливают. Да и не хотелось из аэропорта и сразу в кутузку ехать, вещей тёплых с собой не было и морально не готов вот так сразу и глупо.
Вспомнились мне все проекты, которые нужно было заканчивать под стрессом и смешно стало. Ничего более срочного, как этот вирус вычистить, мне ещё делать не приходилось.
Первым делом я мужика этого в сеть пустил, пусть копается, урод. Вирусописатель, посадить бы его, чтобы про бесполезные преступления понял, так ведь замордуют придурка, жалко, студент поди.
Время шло незаметно. Я как хороший картёжник уже помнил все нужные файлы на бортовом компе. По-счастью столько бесполезного на компах болтается, что самолёт спокойно летел и летел.
Мы больше не переписывались. Он копался, я видел, как он у меня под носом делает всё, что нужно попробовать, чтобы вирус вычистить. Молодец, шустрый. Я ему предоставил копаться, а сам стал в программах бортовых разбираться и дублировать.
Через час я уже мог сажать самолёты, правда мордой вниз. Самые важные файлы держал под рукой, чтобы сразу скопировать на место, если пропадёт. У них система устойчивая, восстанавливается, был бы только файл.
И, представь, тупо повезло. За мгновенье до того, как погасло всё освещение в салоне и самолёт смолк, я краем глаза заметил исчезнувший файл. Лихорадочный подгон мыши на, как мне казалось, уже невесомом лэптопе и копирование заняли секунд десять. Под душераздирающий вопль моей соседки. Была бы она посимпатичнее, я б с ней болтал, может, и ничего бы этого не было. Хотя вряд ли, американская такая девочка, а не француженка корнями из Винницы, как в рейсе из Киева. С той мы и полёта не заметили за трепнёй. Марина, красивое имя.
Сели мы, короче, в смысле приземлились. Но я твёрдо решил перейти в группу TWC. Они компьютерной безопасностью у нас ведают. Опыт теперь у меня есть, и желание тоже появилось.
КОНЕЦ СВЕТА
С е р ы й (голодный облезлый, как всегда агрессивно) - Слышал, 80% цунами плавают в нашем океане. Видал, чего японцы творят. Прикинь, если нас накроет. Ты плавать умеешь?
Б у р ы й (похудевший за зиму, пошатываясь) - Не знаю. Это не важно, там такое месиво, башку в момент оторвёт. А ты плавать умеешь, я видел как ты от лося по воде срывал. Не боись, мы на горе живем.
С е р ы й - В следующем году по любому всех накроет, в декабре, двадцать третьего. Цунами от кометы или ещё от чего. Может лодку построишь? На двоих строй, я мяса натащу, не пропадём. Типа ковчег.
Б у р ы й - Это ты про сатанинские книжки, которые епископ Диего на Юкотане не дожёг? Нет, там не цунами. Тебе вообще бояться нечего, даже наоборот. Может теперь вас, волков, поставят на власть. Или нас. Это люди пусть бояться, кончаются их 13 бактунов времени.
С е р ы й - И чё будет? Страшный суд?
Б у р ы й - Да нет. Может вообще ничего не будет. Там тема такая, бог, или кто там у Майа, в каждую новую эру назначает над всеми смотрящих. В эту эру главными были люди. Если люди не справились, им каюк. Сотрёт их с лица земли и других смотрящих поставит. Надеюсь не вас. Хоть по мне, вы поспокойнее будете.
С е р ы й - А как он определит?
Б у р ы й - Ну, типа, мир между видами, все друг с другом ладят, справедливость всякая.
С е р ы й - Походу, кранты людям. Сытная зима будет.
ПСИХОЛОГИЯ MUS MUSCULUS
Мышь тенью пронеслась вдоль кухонных шкафов, недобро оглядела компанию, и метнулась в густую шерсть на лапе Бурого.
С е р ы й (непроизвольно клацнув зубами): Шыыть, напугала. Скоро прогонять начнёт. Зачем ты её держишь? На зиму?
Б у р ы й (полушопотом): Тише, это мышь Доги. Она всё понимает. Ты видел, какая она красивая, очень редкая. Я за ней наблюдаю, психология mus musculus.
С е р ы й: Походу, это она за тобой наблюдает. Она у тебя в лапе, что ли, живёт? Ты офигел совсем?
Б у р ы й: У неё норка там. Я прогонял её уже пару раз, но она говорит, что это её дом и чтобы я сам валил куда хочу. Она очень строгая.
С е р ы й: О! Говорит! Так тебе есть с кем поболтать вечерами.
Б у р ы й: Да нее, она на компе всё больше сидит, роет всякую хрень на Инете, с подружкой трепится. Без геномного импринтинга они, походу, типа мышь Кагуя,
С е р ы й: Съешь её...
Б у р ы й: Не могу, привык. Другую найду, эту съем.
БРЕВНО
Ни я, ни Серёга, ни наши жёны, ни дети никогда не катались на собственной огромной лодке. Пусть даже и снятой в рент на день. Мы чувствовали себя вроде викингов, дикими и свободными. Женщины мило помалкивали. Дома я и пяти минут не выдерживал, чтобы не поскандалить, а тут уже второй час тишины. Светка влезла на нос и только изредка подавала команды. Дети просто носились по лодке, покрикивая от счастья. Мы плыли в Викторию, смотреть салют, нарядные и умиротворённые (чуть не сказал - счастливые, но это была бы неправда).
Puget Sound это бесконечный залив от океана, через горную гряду, до самого Сиэтла. Место тихое. Волны тут невысокие, ветер слабый, вода прозрачная. Хотя может и не всегда, но в плохую погоду я к нему не езжу, да и вообще не был там с того дня ни разу. Приливы там мощные. Лес вокруг, брёвна плавают. Скорость лучше держать небольшую. Но разве удержишься, если у тебя десять лет опыта жёсткого превышения скорости. Странно как-то ехать медленнее, чем ты можешь. Вот Серый и тянул ручку почти до упора назад.
Не то, что я виню его, но соображать надо. Нельзя на такой скорости руль дёргать. Бревно, говорит. Стоило мне это бревно очень дорого. Весь наш скарб с деньгами, телефонами и едой оказался в воде. Все перепугались до полусмерти, середина залива всё-таки, не шуточки. Ольга очухалась первой и дико заорала, что Светку снесло куда-то под лодку.
Серёжка неплохо плавает, даже дайвингом занимался немного. Он и сиганул в воду сразу. Только не с того борта. Светку выкинуло с моей стороны. Похоже её хорошо стукнуло, она явно плохо соображала, хоть и была в сознании. Я кинулся и даже успел поймать её руку за ремешок часов. Подарил ей на день рождения, красивые такие с двойным оборотом ремешка, дорогие. Говорят, плохая примета дарить часы, к смерти или разлуке.
Лодку несло, но пока Светка была в воде, я мог держать её рядом. Несколько секунд она болталась привязанная ко мне. Сколько всего я передумал за эти секунды. Её жизнь была в моих руках. Буквально.
Мы должны были развестись в октябре. Адвокат очень доходчиво объяснил мне, что родительские и имущественные споры решаются в пользу женщины. Но дело даже не в этом. Она всегда совала свой нос во все мои дела. После того, как мы разъехались, эта её навязчивость стала просто невыносимой. Она следила за мной, скандалила, шантажировала, накручивала детей. Я перепробовал все способы заткнуть ей рот, от ласки до битья, от денег до угроз не кормить. Не работало. У неё мама где-то из диких мест, гены, - проще убить, чем убедить.
Мне всего-то нужно было подождать, пока Серёга вокруг лодки переберётся на нашу сторону. Но Ольга крикнула "Тяни, тяни!" и я дёрнул, даже не перехватив за руку. Ремешок лопнул, часы треснулись о крышу лодки и разлетелись осколками. Светка нырнула, всплыла, и пропала.
Мы выудили Серёгу и вернулись к тому месту. Там ещё шарик наш плавал, вроде буйка. Только Светки не было уже. Мне, правда, раз показалось, что я её увидел далеко внизу. Серёга нырнул пару раз, но не достал. Её потом так и не нашли, никогда.
Через полгода я получил страховку, полмиллиона. Разводные дела сильно поистрепали мой кошелёк, и эти деньги были очень кстати. Я даже выплатил дом. Нервы, вот, стали пошаливать, здоровье вдруг село, даже сердце останавливалось один раз - откачали. И Светка...
Светка стала часто мне сниться. Придёт и этим шариком норовит меня снизу достать. Мне не страшно во сне, но я знаю, что если шарик коснётся меня, то я умру. Светке трудно с этой ниткой длинной справиться, но она очень старается.
СКАЗКА ПРО МАШУ
Стул крякнул и очутившийся в нём медведь растеряно гребанул лапой воздух.
- Зачем это? - оскалился Бурый.
- Тииха! Соседи. О блин! Говорящий медведь. Нелепо, смешно.
- Зачем материализовал? - Бурому явно ничего не нравилось в этой реальности. Особенно сидеть скрючившись за столом.
- Пить будешь? - спросил Тон для проформы, наливая в стакан. - Сделал я тебя, чтобы убедиться, что даже полный бред становится реальностью, стоит только об этом написать. Я уже не говорю о прошлом, его можно кроить как хочешь.
- Легче стало? Давай меня обратно.
- Да, посиди! Не суетись, а то напишу что-нибудь нежное про тебя и Машу. И всё, век не отмоешься. Типа:
Маша, мечта моей жизни, огонь моих вечеров. Грех моего дома, ночь моя. "Ма" губы складываются в поцелуй и отправляют его, "ша" пытаются остановить порыв стиснутые зубы. Ма. Ша.
Она была просто Ма в своём раздолбаном Volkswagen Rabbit с белым зайчиком на лобовом стекле. Она была Маша, когда ела мою кашу и садилась на мою постель...
- Не было этого! Враньё! - Бурый свалился со стула и сел на пол, недобро глядя на Тона.
- Теперь было... Так всегда, напишешь отсебятину и привет. В лучшем случае тихо меняется прошлое. Иногда наезжают, как будто и впрямь чего-то было. Увидишь, обязательно кто-нибудь спросит "У тебя новая Маша?"
- Не пиши неправду. Пиши просто "Маша, соседская девушка, иногда болтаем на лестнице, заходит в гости" - посоветовал Бурый, к которому вернулась рассудительность.
- Это ж тоже неправда! - пришла очередь Тона падать со стула.
- Ну, правда-неправда, а только теперь тебе отправдываться.