Как известно, у российских граждан есть несколько заповедных мест для задушевного общения. Это, прежде всего кухня, где собираются и семьями для обсуждения насущных проблем, и компаниями. Сколько разговоров, пронзительных монологов и яростных диалогов слышали российские кухни! Сколько было тут высказано гениальных идей, прочитано стихов, озвучено бредовых проектов! Но, как правило, кухня - это место для решения либо глобальных задач, либо сугубо бытовых.
Но есть еще на просторах нашей Родины и места для разговоров по, так сказать, половому признаку. Девушки и женщины, всех возрастов, могут часами сидеть в ближайшей парикмахерской, куда заскочили буквально на минуточку - только записаться на стрижку. У пенсионеров есть лавочки у подъездов, у молодежи дворы.
А вот мужчины предпочитают гаражное общение. Во-первых, отечественные автомобили, счастливыми обладателями которых являлись долгие годы наши мужчины, требуют регулярной, часто ежедневной, заботы и ремонта.
Во-вторых, там, в гаражах, почти не бывает женщин, а значит, есть возможность не только обиходить своих железных друзей, но и душевно посидеть.
Ведь и гараж у нас, в России, не просто жилище автомобиля, нет, гараж это и ремонтная мастерская, и место отдыха. И потому почти каждый гараж оснащен диванчиком, пусть стареньким и продавленным, но посидеть-то можно, и столиком. Есть в заначке и пол-литра, а уж закуски - вон, на полках теснятся потемневшие банки с трудноопознаваемым содержимым, стратегический запас семей на самый черный день.
Вот и собираются мужики по вечерам пятницы в бесконечных гаражных городках, поработать и отдохнуть за дружеским и непринужденным разговором, без бдительного женского надзора.
Вот в одном таком гараже и собралась однажды классическое российское трио - Димыч, гаражный умелец Торопыга, и местный сторож Так Такыч.
Уже было обсуждено состояние автомобилей, обговорены цены на запчасти и места их продажи. И футбольные страсти уже нашли свой выход в весьма эмоциональных и непечатных сентенциях. Поговорили и о молодежи, о собаках и космосе, и, наконец, беседа плавно подошла к самой животрепещущей теме - о женщинах. Да, да, мужские разговоры никогда не обходятся без этой темы, это я знаю точно.
- Нет, ну ты мне скажи, ну сколько, значица, можно мотаться на эту дачу? - возмущенно вопрошал Торопыга. - На этой фазенде уже все вскопано, посажено и покрашено. Я три дня убил там, а теще, змеюке хозяйственной, всё мало! У колодца, слышь, венец крошиться начал. И што? Я снова, значица, должон корячиться, спину срывать в одиночку?
- Да погоди ты со своей дачей, - вмешался Так Такыч. - Утомил ты со своей тещей. Я вот тут видел такую фемину!
Сторож мечтательно поднял к потолку глаза, потом поправил вечный свой беретик и маханул стопарик.
- А ну, расскажи, - оживился Торопыга.
- Та-ак....На третьей линии продавался бокс - помнишь?
Торопыга кивнул.
- Ну, так вот, купила его дамочка. Эх, где мои сорок лет, - шутливо вздохнул Так Такыч.
- Ну, не томи, рассказывай!
- А чего говорить, это видеть надо. Сама из себя не молоденькая, а так, бальзаковская дамочка, но фигуристая, холеная вся, что твой Жигуль, и с блеском таким в глазах. Еще поэт говорил - бесенята пляшут в очах. Вот так...
Так Такыч в молодости работал преподавателем автодела в ПТУ, и слыл человеком грамотным и даже интеллигентным. Он запросто мог ввернуть в разговоре замысловатую фразу или процитировать стихи.
- Но себя блюдет, глазками хоть и стреляет по сторонам, но с обереженьем. С достоинством. Цену явно себе знает...
- Да, блеск в глазах - это в женщине главное, - невпопад влез вдруг Димыч. - Если глаза блестят, светятся желаниями - душа жива. А если глаза тусклые... - он махнул рукой и вздохнул так тяжело, что собутыльники опешили.
- Это ты правильно сказал, - помолчав с минуту, сказал Так Такыч. - Глаза светятся, значит, жив человек.
- И если улыбается... - опять вздохнул Димыч, и вдруг жахнул кулаком по колченогому столу.
- Эй, ты чего? - Торопыга успел подхватить упавшую бутылку. - Ты чего это, значица, мебель-то калечишь?
- А вот чего! - Дим Димыч подскочил к стене. Вспыхнула яркая лампочка и мужики увидели удивительную картину. На полках, тянущихся вдоль стен, там, где обычно лежат инструменты, детали, теснятся банки и прочее имущество, были расставлены скульптуры. Небольшие фигурки из белой и красной глины и пластилина, мужские, женские, детские. Они были расставлены аккуратно, через равные промежутки, и выглядели удивительно нарядно и немного нелепо.
- Ну-ка, ну-ка, - Так Такыч извлек из кармана старенькие очки и нетвердой походкой пустился в обход полок. Он с интересом рассматривал странную выставку, изредка та-такая и похмыкивая.
- Это откуда же красота этакая? - поинтересовался он, закончив экскурсию.
- Да жена моя... - махнул рукой Димыч и, погасив свет, тяжело плюхнулся на старенькое кресло. - Эта красота мне семью, почитай, сломала. Вот послушайте, мужики. Два года назад, зимой, жена сломала правую руку. Упала на гололеде, да неудачно так - и перелом вроде простой, а что-то с нервом не то. Лечилась долго, а кисть все немела, все никак в порядок не приходила. Ну, и насоветовал ей местный врач разрабатывать руку. И лучше всего не массаж, или там процедуры какие, а насоветовал, зараза, лепкой заняться. Ну, моя и ухватилась за эту идею. Оно и понятно, кому хочется в сорок с небольшим без руки оставаться? Сначала она просто пластилин разминала, грибочки лепила, уточек и прочую чепуху. Но вот ведь дело в чем - у Татьяны моей характер такой, если что начинает делать, то во всем ей надо дойти до верха. Шить, вязать, готовить.... Да и на работе такая же....Вот лепила она уточек да собачек, а сама книжки стала покупать по лепке да по скульптуре. Читает и тут же делает. И уже пластилина ей мало стало, принялась за глину. И инструменты прикупила, и старую доску под станок приспособила. В комнате место расчистила и давай лепить одно за другим. А через пару месяцев записалась в студию, в художественную. Там детишек учили, так Танюха не постеснялась вместе с ребятишками учиться. Я поначалу порадовался - у меня свободы побольше стало, занята жена, меня меньше по домашним делам напрягает, да от телевизора не гонит - смотри что хочешь. Да с рукой все восстановилось, прав тут врач оказался...
Дим Димыч замолчал и вздохнул. Торопыга быстренько разлил водку по стаканам и пододвинул один к хозяину. Тот выпил, опять вздохнул и продолжил.
- Только вот заметил я, не сразу, правда, что вроде как не до меня стало Татьяне. Прибежит с работы, быстренько по хозяйству обернётся и к станку своему. И все вокруг топчется, напевает, а глаза - светятся. - Последнее Димыч произнес со странной интонацией. - Лепит и - светится вся...
Так Такыч быстро глянул на него, но тот сидел, опустив голову, и говорил:
- Да.... Светится. А потом Татьяна стала свои поделки на выставки таскать. Налепила столько, что дома уже не пройти от них было - в коридоре, на кухне, на балконе. А она все лепит и лепит, как заведенная. Раз сын с женой в гости пришли, так Татьяна прямо из-за стола к станку своему сбежала, даже и не поговорила толком. Это я еще спустил. Но вот через неделю... - Димыч поднял голову, осмотрел собутыльников, и глухо проговорил. - Она ночью, от меня, прямо после.... В одной рубашке к глине своей рванула...
- Ааа... - начал, было, Торопыга, но поймав взгляд Так Такыча, замолчал.
- И вот тут я решил - хватит. Руку вылечила? И хватит этого баловства. Поговорил с ней раз, а она смотрит на меня и не понимает ничего. Вижу - не понимает. Слушает, а сама все глину эту треклятую мнет. Я другой раз разговор завёл, а она опять всё мимо пропустила. Она тогда к выставке всё готовилась, я говорю про своё, а она опять не слышит... "Ну, не хочешь по-хорошему, так придётся по-плохому", - решил я. Пошел в контору, что выставку организовывала, поймал там мужика, специалиста по скульптуре и договорился с ним. - Дим Димыч помотал головой. - Денег ему пообещал...
- О чем договорился-то? - спросил непонятливый Торопыга.
- А о том, чтоб Танюхины работы на выставке этой зарубили бы. Все до одной. - Димыч отвечал короткими фразами. - Чтоб разнесли, раскритиковали. И чтоб сказали - не своим делом занимаешься, бабонька.
- И что? - строго спросил Так Такыч.
- А так все и вышло. Татьяна на выставку собиралась, как на праздник. Платье новое надела, скульптурки эти вот, - Димыч обвел рукой темный гараж, - собирала, укладывала. Потом там, в клубе, все расставляла. И опять светилась вся.... Надеялась и радовалась...
Да мужик этот, мной подкупленный, деньги свои отработал, как следует. - Димыч опять замолчал.
- Это что же, - забормотал Торопыга, - ты денег заплатил для того чтоб бабу свою опустить? Чтоб, значица, творить перестала? И снова к плите, к тебе да сыну вернулась? Это, значица, ты молоток, лихо придумал...
- Да! - рявкнул на него Димыч.- Именно так! Чтоб на меня смотрела да на сына, а не на глину эту свою, треклятую! Чтоб мне улыбалась, а не статуям этим...
- Погодите, мужики, - вмешался Так Такыч. - Рассказывай все до конца.
- А! Чего там рассказывать.... Ходил этот шпынь культурный мимо Танюхиных работ и крыл их все подряд. Мол, анатомия неправильная, техника не та, невнятно, сюжета нет или там композиции какой-то... Татьяна вся бледная стояла, молчала да платочек в руках мяла. Ну, высказался этот критик и мне мигнул. Вышли мы в комнатушку какую-то, я ему и отсчитал, сколько было обещано. Протягиваю деньги, и вдруг как обожгло меня - оглядываюсь, а в дверях Татьяна стоит. - Димыч опять вскочил и принялся метаться по тесному гаражу. - Вот это называется, значица, влип! - протянул Торопыга.
- Короче - вышел я, а Татьяны нет нигде. Поискал её, а руководитель студии, где жена занималась, сказал - ушла она. Я, было, дернулся за ней, а мне устроители выставки говорят, что экспонаты забрать нужно. Пока я все фигурки собрал, пока в машину погрузил, да домой добрался, прошло больше часа. Приезжаю, вижу - дома свет горит, ну, я машину у подъезда бросил, и наверх. Влетаю в квартиру и вижу - у дверей стоит мешок для картошки, а в нём осколками все Танюхины поделки. Полки пустые, нигде ни одной нет. Пока меня не было, она всё расколотила. Сидит в кресле, спокойная такая, и молчит. - Димыч вздохнул. - Потом посмотрела на меня и говорит: "Будь добр, мусор вынеси". И таким голосом она это сказала, что у меня аж мурашки по коже пошли. И глаза её...
Я скорее ухватил мешок, и из квартиры выскочил. Оттащил все на мусорку, машину в гараж отогнал, выгрузил это вот, - Димыч кивнул на полки, - покурил у подъезда. Так мне домой идти не хотелось, что просто жуть. Но что делать? Пошел. Прихожу, а Татьяна на кухне, ужин готовит. За стол меня зовет, голос уже спокойный, обычный. Я и обрадовался. После ужина в комнату пришел, а там пусто так, непривычно. Я по квартире прошелся, и везде так ..мм.. просторно... Возвращаюсь в комнату, а жена там, сидит и телевизор включен. И дернул же меня черт сказать, мол, свободно-то как стало.... И тут Татьяна поднимает на меня глаза, тусклые такие, холодные и говорит: "Ничего, привыкнем. К пустоте быстро привыкают..."
- Да уж, это ты сильно жену сломал, значила, - протянул Торопыга.
- Да что ты понимаешь! - вскричал Димыч и махнул рукой, потом отвернулся к полкам и замер.
- А сейчас как? - спросил Так Такыч.
- Да вроде, нормально. Дома чисто, жена всегда рядом, каждый вечер у телевизора. Внук вот родился. Только... - Дымыч вздохнул и замолчал.
В гараже стало тихо. Мужики молча курили, не глядя друг на друга. На улице уже совсем стемнело.
- Ну что ж, пора по домам, значица, - наконец поднялся Торопыга. Он пожал руку Так Такычу, издали кивнул Димычу и мгновенно исчез, в очередной раз оправдывая своё прозвище.
- Да, пора, - Так Такыч направился к воротам гаража и, перешагнув порог, остановился, посмотрел на Димыча и спросил:
- Ну, а сейчас как? Привыкли к пустоте?
- Да, привыкли, - с вызовом ответил тот.
- Так-так... Ладненько, бывай! - и сторож скрылся в темноте.
Дим Димыч собрал бутылки, вытряхнул плошку с окурками в ведро. Потом зажег свет и посмотрел на глиняные фигурки на полках.
- К простору в доме привыкнуть можно быстро... А глаза-то до сих пор пустые... - пробормотал он, и в который уже раз за вечер, вздохнул.