Ближе к утру площадь затихла, люди расползлись по шатрам и палаткам, трактирам и постоялым дворам. Многие остались спать на улице, устроившись у костров. Из шатра Франы слышалось сопение, сонные вздохи и чьё-то похрапывание. Дракон остался поддерживать огонь. Вокруг костра спали Даната и охотник Жернал, свернулся калачиком, выставив наружу только ухо, Дан. С другой стороны костра сидел Рен и что-то вырезал острым ножом из деревянного полешка. Пристроившийся рядом Крилисс долго писал в тетради, да так и задремал с карандашом в руках. За его спиной сидел, неподвижно глядя в огонь, Гердонис, Дракон видел, как в его глазах время от времени вспыхивают отблески огня.
Эл скорее почувствовал, чем услышал появившуюся за своей спиной Зол. Девочка подошла неслышно и тронула его за плечо. Не оглядываясь на неё, Дракон поднял длинную руку и обнял девочку, прижав её к себе. Он слышал, как бьётся сердце малышки, её дыхание.
- Посмотри на меня, Эл, - шепотом попросила Зол. Дракон заглянул её в лицо и увидел только девочку, маленькую, испуганную, отчаянно желающую что-то узнать. - Я боюсь. Я знаю, что та, кто всё время живёт во мне завтра уйдет. А что будет со мной? С девочкой-сиротой из рыбачьего поселка? Что будет с моим братом, ведь в нём тоже живёт кто-то другой, и что будет, когда он уйдёт? Мы умрем?
- Я не знаю, малышка, - Эл старался говорить так, чтобы не дрожал голос. - Я действительно не знаю. В пророчестве всё расплывчато и нечетко, но и в нем прямо говорится только об одной смерти, помнишь - отец убьет сына, а сын повергнет отца. А про вас сказано непонятно. Я сам боюсь! И хуже всего то, что я не понимаю, чего именно я боюсь.
- А умирать страшно? - в глазах девочки блеснули слезинки. Сейчас это были глаза просто девочки, то великое и мудрое существо, что жило в ней, спряталось, скрылось на время, оставив испуганного ребенка одного. - Ты умирал, когда нибудь?
- Да. И умирать страшно, - Дракон отвечал честно и прямо, стараясь успокоить Зол, - но я умирал-умирал, да не умер! Ожил, и вот до сих пор живой хожу-летаю.
- А я? И Синь? - снова спросила Зол.
Дракон задумался, подбирая слова способные успокоить ребенка, вселить в девочку уверенность и самообладание. Медведь, слышавший весь разговор, c сочувствием смотрел на него. Эл заметил, что не спят и Дан и его мать, капитан и сидящий рядом с ним Меченый - все смотрят на него и также как Зол ждут его ответа. Но сказать Дракон ничего не успел. Рядом с костром, между двух шатров засветилась яркая точка, свет хоть и был ярким, но не ослепительным, а каким-то мягким и очень знакомым Дракону. Постепенно огонёк стал расплываться, растекаться, так, как течет вода по стеклу, и вот уже в темноте горел прямоугольник, размерами с обычную дверь. Эта светящаяся дверь тихо открылась и прямо ниоткуда, из темноты ночи, к костру шагнул высокий старый человек.
- Старейшина?! - Изумленно воскликнул Дракон, - ты откуда?
- Деда! - Зол всхлипнула и, выбравшись из-под руки Дракона, бросилась к старику.
Старик шагнул к костру, горящий проём за его спиной слабо мигнул и растаял.
- Привет всем вам, друзья мои, - спокойно усаживаясь, произнес старый рыбак. Дракон, внимательно всмотревшись в него, вдруг кивнул головой и, как будто что-то поняв, заулыбался.
- А ведь ты не Старейшина! - утвердительно проговорил Крилисс. - Я знаю, кто ты. Ты - один из основателей! Но вот кто? Сейчас вспомню, погодите-ка, - капитан прикрыл глаза и задумался.
- А чего вспоминать? Трисс он, основатель клана эрли! - Гердонис подошел к старику поближе и наклонился, обнюхивая его. Эта картина была настолько забавной, что все улыбнулись. Гердонис тут же обиделся. - И чего смешного?
- Я рад, что ты жив и здоров, старый Пес, - улыбнулся старик, - Да, уж твой нюх никто не обманет!
- И причем тут мой нюх? Пахнешь ты рыбой и морем, как настоящий рыбак, - успокаиваясь, пробормотал тот, - а вот голос твой я ни с кем не спутаю!
- Значит, всё правда? Уж если отцы-основатели выбрались из небытия, то это значит, что предсказанье свершится? - посерьёзневший Дракон смотрел на Трисса в упор. - А еще кто явится?
- Лаэри сейчас в Этильсе, - задумчиво сказал Крилисс, - по крайней мере, еще весной он был там. Работает архивариусом и библиотекарем в Гильдийской моряцкой школе.
- Я рад, что ты многое вспомнил, - Трисс был очень похож на прежнего рыбацкого старейшину, помолодевшего на десяток-другой сезонов, и голос у него остался прежним. - Говоришь, в Этильсе? Старый небось, совсем стал? И как это он так долго без своего Леса живёт? Только он не придёт - не умеет наш Лаэри ходить через пространство, и никогда не умел.
- Деда, а я завтра умру? - перебила поток воспоминаний Зол. Испуганной девочке были безразличны незнакомые люди, о которых вспоминали друзья, ей больше беспокоило другое, - И Синь? Эл говорит - не знаю! А ты знаешь?
- Нет, малышка, я тоже не знаю, - Трисс прижал девочку к груди, - но не бойся, чтобы не произошло - я буду рядом с тобой. Слышишь? Я всегда буду с тобой!
- Мы будем, - утвердительно проговорил Дан, и резко встал. Дракон впервые услышал голос молодого дерна. - Ты, старик, я, - Странный Дан указал на Дракона и Меченного, - он, и Великий. Не бойся, Зол, мы будем рядом с тобой.
Девочка устало кивнула и, прислонившись к груди Трисса, мгновенно уснула. Все молча смотрели на старика со спящим ребенком и ждали. Ждали объяснений, ответов на вопросы, каких-то обещаний или предсказаний, ждали и молчали. Трисс вполголоса, стараясь не потревожить спящую Зол, заговорил, обращаясь к Дракону:
- Ты назвал нас трусами. Но ты не прав! Не от нашей трусости всё произошло, и мир Трельянда стал таким, каков он сейчас. Всё проще - мы нарушили равновесие. Наш мир был некогда другим - его населяли только мы, люди. А потом в наш мир пришли Драконы. Просто однажды открылась дверь, прямо посреди улицы, и появился Дракон. Вежливый такой, любознательный и очень доброжелательный. Назвался Элдрегом, рассказал про множество миров, походя научил нас основам магии и удалился, открыв дверь посреди кабинета Лаэри. Следом явился еще один, Элдикон, сказал, что пришел продолжить наше обучение. Десять сезонов он и его соплеменники обучали людей Трельянда магии. Ах, как мы учились, как радовались появлению Великих, тому, что они - мудрые и всезнающие, учат нас. Среди людей оказалось немало способных учеников: я, например, Дант, Охладр.
- Охладр, - удивился Крилисс, - но ведь это же имя бога смерти?
- Видишь ли, мой мальчик, - Трисс не обиделся на то, что его перебили, - некоторые из нас изучая магию и другие науки, достигли таких высот в своём деле, что стали почти всемогущи. Мы научились создавать новых существ, изменяя людей, прежде всего самих себя. Дант научился превращаться во многих животных, оставаясь при этом самим собой. Его дети умели это делать уже с рождения - так появились дерны. Лаэри изучая растения, научился выращивать удивительные цветы, потом деревья. Они у него получились почти разумными. И своих детей он научил всему этому. И так каждый - что умел и мог сам, передавал детям. И все благодаря знаниям На-ах-Тали-Ях. Девочка научилась передаче знаний с помощью родовой памяти, она называла это наследственными знаниями, и научила нас всех. Мы радовались, еще бы, не только мы, но и наши дети, внуки и правнуки умели и знали так много, и могли учиться дальше, искать новое, развивая наследие старших. Но кто-то искал способы сделать лучше жизнь, а кто-то искал знания о смерти. И находил их. Охладр стал мастером смерти. Сначала он просто изучал причины ухода людей, потом начал искать причины смерти. А потом он стал искать и нашел способы жизни после смерти. Его живые мертвецы поразили нас всех. И испугали. Причем так сильно, что мы решили заставить его остановить дальнейшие исследования. Конечно же, он и не подумал согласиться с нами, не захотел остановиться - он объявил нам войну! А мы, разумные глупцы, приняли вызов и проиграли! И тогда мы решили изгнать Охладра с Трельянда, и нам это удалось. Но мы забыли - всё в мире взаимосвязано! Нет тени без света, а в темноте свет ярче. Что белый цвет - это сочетание всех цветов солнечного спектра, так же как черный - сочетание всех красок мира. Мы изгнали Смерть, и вместе с ней из нашего мира ушла Жизнь. На-ах-Тали-Ях исчезла в тот же момент, когда мы захлопнули дверь за Охладром. Мы забыли - смерть не только зло, она бывает и высшим милосердием, что без неё не бывает обновления, что новое появляется из умершего старого. Мы сами разрушили наш мир, изгнав смерть, мы изгнали жизнь. А если нет ни жизни, ни смерти, то умирает и память. Наши дети стали забывать своё прошлое, что они когда-то были людьми. Да что дети! Мы, мы сами стали забывать об этом. Мы теряли память, мы теряли знания и, главное, мы теряли желание узнавать что-то новое!
- А где были Драконы? Как они отнеслись ко всему, что произошло? - опять перебил Трисса капитан.
- Драконы к тому времени не появлялись уже давно. Они просто ушли из нашего мира, так же просто, как и пришли, - с невеселым смешком ответил Трисс.
- Просто? Нет, не просто, - возразил Дракон, - ваши распри закрыли двери. Что-то сдвинулось между мирами, и все попытки попасть к вам были неудачными. Пытаясь вернуться, мы открыли еще с десяток миров, но вот очутиться на Трельянде удалось только мне, да и то случайно. И уйти обратно мне не удалось - дверь закрылась. Вот и брожу по вашему миру уже семь десятков сезонов в одиночестве.
- Когда мы поняли, что мир меняется, падает в пучину беспамятства, то приняли меры. Каждый из нас написал для своих детей Закон, в котором объяснил потомкам все, что считал нужным. А затем мы создали несколько предметов, в которые вложили свою магию. И когда сила каждого из нас перетекла в предмет, мы стали просто людьми. Мы решили - придет время, и появятся люди способные взять силу у предметов, снова стать магами. Взяв эту силу, они откроют двери и в наш мир вернутся Жизнь и Смерть. Магические предметы мы отдали Хранителям. И стали жить, стали ждать.
- В нашем мире нет смерти? Но ведь люди умирают - от старости, болезней, гибнут в море, - Крилисс смотрел в огонь, и, казалось, разговаривает сам с собой, - в нашем мире нет жизни? Но ведь люди рождаются, рождаются Иные.
- Ты много знаешь о нынешнем Трельянде? - с непонятной горечью заговорил Гердонис, - Сейчас люди и Иные живут на небольшом островке, посреди океана и ничего не знают о других землях Трельянда. Да и половина острова пустынна, есть места, в которых уже никто не живет. Потому что живых, людей и Иных, осталась лишь сотая часть от былого числа. Мы вымираем! Да, еще родятся дети, но с каждым сезоном всё меньше и меньше. В Эрти последний ребенок родился почти сорок сезонов назад. И это был не человек, это был Иной - дерн-волк.
- Мы живём долго, - вступила в разговор Даната, - очень долго. Самому старому волку моей стаи уже девяносто сезонов, и он еще не собирается умирать. Недавно в стае умерла волчица, сколько ей было - не помнит никто. Но у нас стали редко рождаться дети, один-два в сезон, и это на сотню взрослых волков.
- Вам еще повезло, - раздался рокочущий голос Киса, - у нас дети не рожаются уже тридцать сезонов. Но и умираем мы редко, только случайно гибнем - на охоте, в дороге. Мы стали семьёй стариков.
Из темноты певуче прозвучал грустный голос Франы:
- Не только вы. - Певица вышла к огню и встала рядом с Драконом, глядя прямо на Крилисса. - В моей семье нет детей. Мои племянники были последними, кто родился у нас, а им уже по сорок сезонов. Правда мы и стареем медленнее, чем люди и дерны.
- Долголетие, бессмертие - это хорошо. Но если за них приходится расплачиваться жизнями нерожденных детей, это беда, - вновь заговорил Тригсс.
- А в их клане, - Крилисс упрямо кивнул на спящую Зол, - только за эту зиму родилось больше двадцати детей! Это как?
- Тут две причины: первая - клан девочки живёт в Городе, пусть не в самом, а только на его окраине, нов городе, и их защищает Хрон.
- Ух, ты, - воскликнул Гердонис, - Хрон жив?
- Да, только привязан к Городу, и не может уйти из него. Это его плата за открытую дверь, в которую ушли Охладр и Тали. А вторая причина - я остался в своём народе, в своих детях. Человек Трисс умер, оставшись памятью в крови своих детей. Мы тогда вдвоём с Дантом выбрали этот путь, он ушел в своих любимых волков, я - в эрли. Остальные.... Каждый выбрал свой путь, свою кару. Лаэри ушел из леса, запер себя в каменном городе. Калдем растворил себя в камнях Л*Рисса. Франа ходит по Трельянду, пытается учить людей и иных тому, что еще помнит. Гердонис вон менял обличье за обличьем, да и стал Псом. Остальные я даже и не знаю где.
- А как появилось пророчество? - спросил Дракон. - Я-то узнал о нем лишь два сезона назад, от старика-отшельника, что жил на побережье.
- Почти сотню сезонов тому назад, у женщины из клана фэгов было видение. И она произнесла пророчество, то самое, которое нынче так красиво пересказал Эл. Те из нас, что сохранили свои знания, обрадовались - мы оказались правы, Жизнь и Смерть найдут способ вернуться к нам. Они не могут открыть двери в наш мир и поэтому возродятся в детях нашего мира. И мы все, кто остались, наши дети и внуки должны помочь им. Только ты рассказал пророчество не полностью. - Трисс переглянулся с Франой и осторожно продолжил, - есть еще продолжение - про шкатулку, которую берегут Хранители. Её должен принести к храму человек. Не Иной, а именно человек.
Капитан повернулся и вытащил из-за спины свой мешок, развязал его и достал тяжелый ящичек.
- Да вот ваша шкатулка. Мы были у Хранителей, - он взглянул на Кисса и, пожав плечами, поставил шкатулку у ног.- Хранитель отдал её, а я взял.
Трисс и Франа облегченно вздохнули. Гердонис поблёскивая глазами, смотрел на ящик. Было заметно, что ему очень хочется потрогать и открыть его, на его лице было такое выражение крайнего любопытства, что капитан улыбнулся.
- Все хорошо! - Франа подошла к капитану, наклонилась и слегка прикоснулась к шкатулке. Постояв так мгновенье, женщина оглянулась на Трисса. - Это они! Я чувствую силу. Но не надо открывать шкатулку - еще не пришло время!
Крилисс убрал ящичек обратно в мешок и выжидательно посмотрел на Трисса. Но его опередила Даната. Волчица сидела прямо, с побледневшим лицом и лихорадочно блестевшими глазами. Было видно, что что-то в рассказе старика её очень поразило и теперь ей нетерпелось это выяснить.
- Ты сказал, что твой друг, Дант, растворил себя в нас, в волках? Так же как ты в эрли? А он может воскреснуть? - от волнения у Данату пересохли губы, и она по-волчьи облизнула их. - А если он уже воскрес и погиб, там в урочище? Так может быть?
Она с таким отчаянием и надеждой смотрела на Трисса, что ему стало больно.
- Нет, Молчаливый был просто дерном-волком. Очень умным, смелым, добрым и отважным, но дерном. - Перед Данатой на колени опустился Странный Дан. Он взял лицо женщины в ладони и, глядя ей в глаза, продолжил низким, незнакомым матери голосом. - Извини меня, Даната. Я, Дант, вернулся в твоем сыне и отнял его у тебя.
Волчица всхлипнула и отшатнулась. Дан медленно поднялся с колен и, оглянувшись через плечо на Трисса, коротко кивнул ему.
- Тогда ответьте мне еще на один вопрос, - звенящим от слёз голосом спросила Даната. - Ты, - и она обвиняющее уткнула палец в Трисса, - ты сказал - в детях вернутся Жизнь и Смерть. Я видела, что умеет Зол. Я правильно поняла - в ней На-ах-Тали-ях?
Трисс неохотно кивнул, понимая, что за этим последует.
- Тогда получается, что в мальчике, в Сине, должен возродиться этот ваш Охладр? Смерть, как вы его называете? Но ведь он же не такой! Я пробыла с ним много времени и знаю его лучше вас всех! Даже лучше тебя, бывший Старейшина клана рыбаков, - язвительно проговорила Даната тихим и твёрдым голосом, полным ярости. - Он само любопытство, он добрый, жалостливый, живой! Он не может быть тем, кого вы ждёте!
- Вот и мы прежде полагали, что смерть это всегда только зло. Поэтому мы и сражались и изгнали её. И мы ошибались, как и ты, считая, что смерть всегда зло! - К Данате подошла Франа. Обе женщины стояли, глядя друг на друга. - Пойми и ты - равновесие должно быть восстановлено! Без смерти нет жизни. И поэтому мы ждем их обоих, и сделаем все, что бы помочь им вернуться!
- Малышка ведь не зря боится? Ведь когда вернутся ваши друзья, маги-умельцы, дети погибнут? - Данату сотрясала дрожь, черты лица исказились настолько, что женщину было трудно узнать. - Для того, что бы свершилось это проклятое пророчество, для того чтобы исправить ваши прежние ошибки я потеряла всё - мужа, сына. Но мальчика я вам не отдам! Слышите! Я сделаю всё, что бы он остался жив. Даже если для этого мне придётся кого-нибудь из вас убить!
Волчица резко развернулась и рванулась от костра в темноту ночи. Все ошеломлённо молчали.
- Я догоню её. - Дан шагнул в темноту вслед за Данатой.
- Я сделаю всё, чтобы девочка осталось живой. - Твердым голосом проговорил Дракон. Он встал, и, не глядя ни на кого, повторил, - всё! Я не угрожаю, но я буду сражаться за неё, за девочку-сироту Зол, и если она погибнет, что бы исправить ваши ошибки - берегитесь! - и он также резко как Даната, ушел в темноту.
У костра, в тревожном молчании, остались люди и Иные. Все сидели, не глядя друг на друга, обдумывая все, что только что произошло. Трисс покачивал спящую девочку, Франа опустилась на землю, возле его ног, и, глядя на них, что-то запела. Голос женщины звучал так тихо, что слов не было слышно, только грустный напев доносился до сидящих вокруг костра, успокаивая их и даря надежду, что всё будет хорошо.
Глава 16
Давным-давно люди построили на вершине холма Храм. Говорят, что сначала появился именно храм, а город появился уже потом, когда сотни людей протоптали к нему тропы, ставшие дорогами, построили дома, что бы пришедшие могли отдохнуть после долгого пути. Город рос, обнимая холм, появились улицы и площади. Были разбиты сады, построены фонтаны, позже город обнесли невысокой, но широкой стеной. Стена не столько охраняла город, сколько задерживала сползание холма, ведь под тяжестью каменных зданий холм стал ниже, постепенно опускаясь, стекая в Реку.
Город застраивался тесно, дома стояли близко друг к другу, отделенные только узкими, извилистыми улочками. А на вершине холма стояло только одно здание - храм На-яах-Тали-Ях, Храм жизни. Со всего Трельянда приходили в Эрти-у-Реки люди, что бы поклониться Жизни, принести слова благодарности, просьбы и дары.
Храм был построен из блестящего светлого песчаника, его гладкие стены блестели при свете солнца, привлекая взгляды. Он был высоким, четырёхугольным, с двумя башнями на концах и крутой черепичной крышей. Храм был окружен садом, и его двери были всегда открыты - ведь человек, нуждающийся в помощи На-ах-Тали-Ях, мог придти в любое время суток. В храме служили молчаливые улыбчивые женщины. Они помогали паломникам краткими советами, ободряли растерявшихся, принимали дары. Каждый паломник, приходящий в Храм приносил Жизни свой дар. Это мог быть глиняный кувшинчик, кусок ткани, деревянная шкатулка или украшение - каждый сам решал, что отдаст На-ах-Тали-Ях за помощь или совет. Рядом с храмом, через дорогу, окружавшую его, было построено несколько зданий, в которых жили женщины Храма, паломники, садовники, лекари. Там же и хранились дары. Эти дома тоже были построены из светлого камня и в них также никогда не запирались двери. На одной из башен храма висел колокол. Он был большим и тяжелым и поэтому располагался невысоко. Колокол звучал в праздники, оглашая округу радостным густым звоном, а в суровые зимы или ненастные осени, когда случалась метель, густой туман или проливные дожди, колокол звонил каждый час, помогая людям найти дорогу в город, в Храм. У Храма всегда было много народа, люди приходили по делу, горожане просто любили бывать радом с ним, широкая улица всегда была многолюдной и шумной.
Так было когда-то. Но сейчас жители Эрти редко поднимались на вершину холма. Семьдесят сезонов назад в их городе было совершено страшное - Тарт Губитель убил людей. Убил прямо во дворе храма, посвященного Жизни. Старейшины кланов, мужчины и женщины, были зарезаны сумасшедшим правителем на черном плоском камне, который притащили охлы. А потом Тарт приказал разрушить храм. Его слуги только и успели, что обрубить балку, на которой висел храмовый колокол. Жители Эрти, обезумевшие от страшного злодеяния, свидетелями которого они стали, смотрели, как колокол наклонился и, перевернувшись пару раз, упал на землю. От удара он зазвенел, и больше всего это звон напоминал стон. В тот же самый миг радостный, цветущий сад храма стал меняться. Маленькие колючки розовых кустов вдруг стали расти, превращаясь в страшные черные шипы, они тянулись к охлам и слугам Тарта, запутываясь в их одежде, протыкая кожу и удерживая на месте. Мягкий вьюнок, обвивавший стволы деревьев, на глазах превращался в толстые, усыпанные колючками живые жгуты. Они ползли как змеи, запутывая в своих петлях слуг Тарта, протыкая их колючками, сдавливая в смертельных объятьях. Тарт и охлы успели выскочить на улицу, а деревья и кусты сада, ставшие вдруг живыми, затягивали проходы к храму, его стены и башни, скрывая упавший колокол. Из движущейся массы ветвей, колючек, плетей вьюнка слышались голоса слуг Тарта, полные боли и страха. Потом все стихло. Перед взором горожан и правителя на месте храма лежал клубок шевелящихся колючих плетей и веток, скрывший от всех оскверненный храм.
Тарт ушел из Эрти, не тронув город. Первое время жители пытались расчистить храм, вырубить или сжечь колючий кустарник, но это оказалось невозможным - ветви и колючие плети были твердыми как камень и не поддавались ни топору, ни огню. К тому же они шевелились, стараясь зацепить приблизившихся к ним людей, изодрать колючками и проткнуть похожими на кинжалы шипами. И горожане отступили.
Прошло совсем немного времени и жители Эрти поняли - безумный правитель не просто осквернил храм, его преступление и, быть может то, что они позволили этому случиться, изгнало жизнь из города, а может быть и со всего Трельянда. Эрти стал мрачным городом, в нём больше не хотелось веселиться, петь песни, плясать и радоваться. Прошло еще несколько сезонов и стало понятно, что в городе больше не появляются дети. Многие женщины города, сначала тайком, а потом в открытую, приходили на вершину холма и просили о ребенке, но мертвый храм молчал, и только колючий кустарник свистом и шипением отзывался на их просьбы.
Ранними утром, накануне открытия большой ярмарки на вершине холма впервые за много сезонов собралось столько людей и Иных. Первыми туда явился Рост, взяв с собой десяток своих помощников, крепких мужчин, умеющих хранить секреты и проверенных в разных переделках. Они пробрались в один из домов окружавших храм, тихо поднялись на верхний этаж и нос к носу столкнулись с Адри и его людьми.
- Ты сошел с ума! - возмущению Роста не было предела. - Ты глава Гильдии и города и не имеешь права рисковать собой!
- Тихо! - хотя Адри и был намного моложе Роста, но его недаром выбрали Главой гильдии - молодой человек был не только прекрасным торговцем и организатором, он был настоящим лидером, сильным и властным. - Не шуми. Вот потому я и нахожусь здесь, что Эрти мой город.
В темноте комнаты Рост с трудом разглядел сидящего на переносном стульчике Мерта. Старый архивариус сидел так тихо и неподвижно, что касался частью стены, у которой устроился. Рост покачал головой, но интересоваться у старика, что он тут делает, не стал.
Гильдийцы расположились у окон выходящих на Храм и затаились, прячась за ставнями. Рост осмотрел храмовую площадь, соседние дома и заметил в окнах стражников гильдии. Он обратил внимание на то, что Адри выбрал только старых и опытных людей и что мужчины не вооружены, только у некоторых на поясах висели ножи, да сам глава гильдии сжимал в руках свой любимый короткий меч.
Некоторое время было тихо. Вдруг Адри подал знак "Внимание". На площади как будто из рассветных теней возникла волчица. Огромный зверь серебрился в неясном свете утра, замерев посреди улицы. Волчица была напряжена и неподвижна, только её уши слегка поворачивались, вслушиваясь в рассветную тишину. Потом она подняла голову и посмотрела прямо на то окно, по бокам которого стояли Адри и Рест. Адри немного выдвинулся, давая возможность рассмотреть себя. Волчица кивнула головой, и тихой тенью заскользила по улице, огибавшей храм. Не успела она скрыться из виду, как на её месте также беззвучно материализовались уже две тени. Рассмотрев их, Рост мысленно присвистнул - прямо перед ним в сумеречном свете стояли две огромные пантеры, черная и пятнистая. Оба зверя мягкими шагами разошлись в разные стороны, и пропали из виду. Через мгновенье пятнистый зверь возник за спиной гильдийцев, замерших у окна. Недобрые желтые глаза внимательно осмотрели застывших от неожиданности людей, потом дерн подошел к Адри и Росту и обнюхал их. Гильдийцы не двигались, не зная чего ожидать. Пантера, показав не то в усмешке, не то угрожая, кончики клыков, неуловимым движением выпрыгнула в окно.
- Уф, пронесло, - прошептал Рост, вытирая взмокший лоб. - Все-таки они жутковатые создания, не то, что волки.
На улице послышался шум, и на улицу перед храмом выкатился небольшой фургон, запряженный только одним животным, которым управлял молодой человек, с шевроном караванщика на плече. Рядом с ним сидела девушка, закутанная от прохлады в большой платок. Сбоку от фургона появились еще двое мужчин, в одном из них гильдицы узнали мастера Лодина. Фургон остановился напротив восточной башни храма, затянутой до самой крыши плотным переплетением колючих плетей и ветками. Из фургона стали вылезать люди, и скоро улица оказалась довольно оживленной. Рассматривая приехавших, Адри старался определить - кто есть кто. Лодина и его племянника он узнал сразу, также как и дерна-медведя. Он мельком взглянул на меч в своей руке, вспоминая, как долго торговался из-за него с Реном. Потом Адри увидел Гердониса, помогавшего выбраться из высокого фургона старику-элди. По плавным и четким движениям определил проводника-элти, узнал нескольких караванщиков.
- Ну, где же ты, - нетерпеливо прошептал он, больше всего желая увидеть Дракона. С детских лет у Адри была мечта встретить это удивительное, сказочное существо. - Ну, покажись!
И, как будто выполняя, наконец, его желание, из-за фургона вышел высокий рыжеволосый мужчина с девочкой на руках. Гильдиец жадно разглядывал его, надеясь увидеть в обыкновенном человеке великолепного Дракона своей мечты, но мужчина был обыкновенным, выделяясь разве что ростом да цветом волос.
- Мы не одни, - произнёс Рен, - кошки говорят, что за нами наблюдают гильдийцы.
- Рост? - насмешливо поинтересовался Гердонис, - Или сам глава Гильдии обеспокоился?
- Да хватит тебе паясничать! - похоже Рен не на шутку рассердился, - по возрасту ты уже старик, а шутишь все как мальчишка неразумный. Это его дело - город охранять, на то он и глава Гильдии.
- Да я ничего против не имею. И не смеюсь, - утренний полумрак подчеркнул тени на лице Пса, и стало видно, что он действительно очень стар.
Из переулка, откуда недавно выехал фургон, появились еще люди. Адри узнал капитана Криллиса, по росту и длинному балахону определил Урру. Папаша Тригс умудрялся даже дышать шумно, рядом с ним вразвалочку вышагивал тот самый загадочный трилл, его бритая голова поблескивала в неясном свете утра. Но взгляд гильдийца остановился на высоком мужчине и мальчике. Если по виду ребенка, по цвету его кожи, еще более голубой в утреннем свете чем обычно, сразу был виден эрли, то вот его спутник был совершенно непонятен. Адри не мог определить кто перед ним, человек или Иной.
- Охл, будь проклят их род, - тихий шепот Мерта был полон старой ненависти, - в Эрти посмел придти охл! И мы его впустили...
- Тише, старик, тише, - Адри успокаивающе тронул старика за плечо, - ты же знаешь, что так надо было.
- Да,- Мерт с трудом выровнял дыхание, - но я не предполагал, что нужным по пророчеству Странным окажется именно этот охл.
- А кто он? - тут же поинтересовался Рост.
- Тихо, говорю вам, - Рассердился Алри, - смотрите, там что-то происходит!
Люди, собравшиеся на улице перед храмом, выстроились на мостовой и молча разглядывали жуткое переплетение колючек и темных ветвей закрывавшее от взгляда Храм.
- Ну, и что дальше, - обращаясь к рыжему мужчине, проговорил Крилисс, - вот он Храм, но как пройти в него?
В ответ на его слова улица осветилась мягким светом и рядом с людьми в воздухе появилась дверь, затем раздался тихий хлопок и из неё вышли трое - старик-эрли, молодой мрачный дерн и женщина-фэг.
- Основатели! Что б мне не видеть больше книг - Основатели! - Мерт вскочил со своего стульчика и подбежал к окну, - Ну, с Франой-то я знаком, старый эрли это, по всему выходит, Трисс, а вот дерн? Неужто Дант вынырнул из небытия?
Рост и Адри впервые за всю свою жизнь видели Мерта в таком возбуждении, они даже не обратили внимания на то, что старик почти высунулся из окна, разглядывая тех, кого назвал Основателями.
Вдруг над храмовой площадью прозвучал резкий и короткий волчий вой, вслед за ним с другой стороны храма послышалось рассерженный рёв пантеры. Рядом с фургоном потемнело, и из этой темноты появились мрачные фигуры людей, закутанные в длинные балахоны с высокими капюшонами, под которыми не было видно лиц.
- А вот и противники, - подумал Адри. Он с самого начала понимал, что просто так тем, про кого говорило старое пророчество к Храму не пройти, ведь и в самом пророчестве говорилось о некой силе, которая попытается остановить идущих с Безымянными детьми.
Тёмные фигуры с нечеловеческой быстротой преодолели расстояние до стоящих у фургона и остановились перед ними, вытянувшись в цепочку перегораживая путь к Храму. Из темного ряда выдвинулись двое, они одинаковым движением голов стряхнули на плечи капюшоны и все увидели два белых лица. Кроме темных глаз, на этих лицах нельзя было различить ни каких других черт, только черные огромные провалы глазниц.
- Отдайте мне то, что принесли от Хранителей, и я отпущу вас живыми, - заговорил один из темных. От его голоса, совершенно равнодушного и безжизненного, Адри стало холодно.
- Нельзя повернуть время вспять и вернуть прошлое, - равнодушно продолжил темный, - успокойтесь и примиритесь. Отдайте то, что по праву принадлежит мне, и я оставлю жизнь вам и этому городу.
- И что ты можешь нам сделать, сушеный карась? - возмущенно взревел Тригс, - будет мне тут еще всякий дохляк угрожать!
- Ты оставишь нам жизнь? - нарочито удивлённым тоном спросил Трисс. - А кто ты такой?
- Я магистр клана великого Охладра. - невозмутимо ответил тот. - Его приемник и хранитель великих знаний.
- Преемник? - в тоне, каким Трисс задал вопрос, слышалась издевка. - И что, тебя сам Охладр назначил своим наследником?
Пока они перебрасывались фразами, остальные быстро перестроились: мальчика и девочку задвинули за спины взрослых, под прикрытие огромного медведя, вперед вышли капитан, рыбаки, сбоку возникла одна из кошек. Вторая мелькнула быстрой смазанной тенью за спинами темных, там же желтой яростью сверкнули волчьи глаза. Дракон, к удивлению Адри и Роста, стал быстро отходить от всех.
- Куда это он? - прошептал изумленный Адри.
- Как ты думаешь, сколько места занимает Дракон? - ядовито ответил Мерт, - не маленькая зверушка ведь, Дракон!
На площади тем временем потемнело и стало холоднее. В утреннем воздухе раздался тихий шорох и потрескивание, камни мостовой, стены домов на глазах стали покрываться изморосью и коркой льда.
- Я предупредил вас, - равнодушный голос темного обжег всех холодом. - Вы не послушались. Пеняйте на себя!
Темная шеренга за его спиной потекла, изменяясь и оплывая, и вскоре на месте людских фигур образовался сгусток темноты, от которого веяло жутким холодом и смертью. Перед замершими людьми и Иными остались только двое темных. Тот из них, что до сих пор стоял молча, поднял руки и заговорил. С его губ, незаметных на белом лице, срывались слова заклятия, и сгусток темноты, подчиняясь им, двинулся на людей.
- Олле? - в голосе темного впервые прозвучало удивление, - Ты как здесь очутился?
- Остановись, отец, - охл шагнул к нему и поднял руку, - или я остановлю тебя!
- Это я остановлю тебя, предатель!
Темный сделал резкое движение рукой и в грудь охла полетел сгусток темного тумана. Он имел форму копья и двигался очень быстро, но молодой охл отскочил в сторону и упал на колени, поскользнувшись на обледеневшей мостовой. Он тряхнул головой и быстро заговорил, стараясь перебить слова второго темного, который, не обращая ни на что внимания, продолжал своё заклинание. Пролетевшее мимо копьё ударилось о борт фургона и рассыпалось острыми осколками черного льда. Олле сложил ладони и быстро пошептал над ними, а затем развёл их, направив в сторону говорившего. Из открытых ладоней в грудь заклинателя ударили два светлых луча и темный поперхнувшись, смолк и покачнулся. Пока все внимание молодого охла было направлено на заклинателя, его отец метнул в сторону стоящего на коленях Олле еще один сгусток тумана и в этот раз не промахнулся - черное ледяное копьё попало охлу в грудь, чуть ниже шеи, и пробило того насквозь.
- Не-е-е-т! - над площадью зазвенел детский крик, и гильдийцы увидели, как в сильных руках медведя бьётся девочка, - пусти меня, пусти!
К упавшему подскочил Крилисс с тяжелой коробкой в руках. Опустившись рядом с охлом, открыл коробку и, тряся раненного за плечо, проговорил:
- Возьми! Возьми то, что тебе поможет!
Охл с трудом поднял голову, из его рта побежали струйки крови, от дикой боли глаза посветлели и стали почти белыми. С трудом повернув голову, Олле взял из коробки деревянную палочку и сжал в руке.
- Мне уже ничего не поможет, - проговорил он, задыхаясь от боли и крови, - а вот отца это остановит! - и сжал деревяшку в ладони.
Над площадью снова раздался резкий хлопок, тело охла приподнялось над мостовой, из палочки в его руке вверх ударила волна зеленого света, накрыв всех, кто находился рядом, и людей, и Иных, и темных. И если для людей и Иных зеленый свет был теплым, спасительным щитом от темного сгустка холода, то для двоих темных он был настоящим ударом. От этого света их лица потемнели, как-будто покрылись мелкими трещинами, потом кожа стала осыпаться осколками, обнажая кости черепов. Через минуту перед изумленными людьми стояли, покачиваясь два скелета, одетых в темные балахоны.
Но за их спинами по-прежнему висел сгусток холода. От потери тех, кто им управлял, сгусток потемнел еще больше и стал расти, усиливая стужу, от которой уже стало тяжело дышать. Над площадью установилась тишина, исчезли все звуки, даже потрескивание льда. Потом тишина лопнула громким рёвом и всех ослепила волна пламени. Адри увидел, как сзади комка ледяной темноты возник огромный золотой, невыразимо прекрасный Дракон. Из его пасти вырывался столб обжигающего пламени и в этом живительном огне смертельный сгусток растворяется и тает. Через минуту все было кончено.