Бывает в конце ноября такая погода, что на улицу выходить не хочется. А хочется сидеть в теплой комнате у окна, смотреть за стекло как там, в черных сумерках, в свете фонарей, безумствует снегопад и радоваться теплу и уюту. Даже если уютом в прокуренном до горечи кабинете и не пахнет. В один из таких вечеров в участковом пункте полиции засиделись мы втроем: я, стажер Димон и Михалыч, бывший участковый как раз моего участка. Срок нашего дежурства истек уже как минут двадцать, и раппорты дежурному были сданы - спасибо скайпу. Но уйти мы не могли - Игорь, мой напарник, должен был вот-вот вернуться с позднего вызова в соседний дом. Он единственный из нас был гордым владельцем старенького лексуса и, по негласному совместительству, развозчиком наших усталых после рабочего дня организмов. По правде сказать, домой мне не очень-то и хотелось возвращаться, мать вторую неделю гостила у друзей и дома меня ждала пустая квартира с пустым же холодильником. А тут заглянувший на огонек Михалыч притащил жареной картошки, пяток котлет и капусты собственной закваски. Димон, насколько я понимал, тоже не очень стремился выяснять отношения с вахтером в общаге по поводу позднего возвращения. К тому же ночевать в пункте нам было не привыкать - одеяла с простынями в шкафу имелись, как и полотенца в душе. А диванчики в кабинетах хоть и были жестковатыми, но выспаться на них вполне можно было. Проверено, и не раз.
- Ну, где он там? - ворчал хлопотавший у стола Михалыч. - Картоха уже остыла, а это совсем плохо. Это котлеты можно жевать холодными, а жаренную картошку нужно есть только горячей.
- Дело превыше всего, Михалыч, - отозвался от писанины Димон. - Как говорит наш начальник: "По сравнению с прошлым годом, процент раскрываемости у нас удвоился в три раза, это, конечно, хорошо, но нельзя забывать про профилактику и предупреждение правонарушений!". Вот Игорек и отправился предупреждать.
Димка так похоже передразнил нашего майора, что я улыбнулся.
- А ты чего там все строчишь, писарь ты наш? - Михалыч переключился на Димона.
- Ему нужно старые "хвосты" подчистить, еще те, что от прежнего участкового остались, - пояснил я. Получив повышение, он оставил Димке целый шкаф папок с незавершенными делами. Нет, серьезных документов там не было, так, дрязги соседей по поводу уборки общего коридора, ругани автовладельцев за место на дворовой парковке. Жалобы, объяснения, даже доносы, черновики протоколов. Самым серьезным было "страшное" дело о краже известным всему району скандалистом Игагиным журнала из почтового ящика. Вся эта писанина старому участковому была не интересна, вот и сваливал он эти бумаги в папки без всякого порядка и разбора. И по большому везению разбор этих завалов лег на плечи Димки. Копался бедолага в шкафу уже третью неделю, и конца его раскопкам видно не было.
- Рассовал бы ты все это по папкам аккуратненько, составил бы только описи да заключения и все, гуляй, свобода! - в очередной раз посоветовал я.
- Не-а, низззяя, - привычно отмахнулся Димон. - Порядок нужон в органах правопорядка. Ежели в органах порядка не будет, то где он тогда будет?
- И правильно! - поддержал его Михалыч. - Но только помни: что написано опером - не вырубишь топором. И потом, в этих бумагах иногда такое можно найти, что...
Что именно можно найти в старом шкафу мы не узнали, старика прервал стук в дверь.
И он рванул к двери. Надо сказать, что в пункте было две двери, одна выходила в подъезд, к лифтам, а вторая, собственно первая, выходила на другую сторону дома. И именно над ней красовалась вывеска "Участковый пункт полиции" и расписание приема граждан. Вот в эту-то дверь и тарабанил запоздавший Игорь.
Пришел он не один, а с нашими знакомцами - доблестной командой ДПС Болеком и Леликом. Самое смешное, что у ребят это были не прозвища, взятые из никогда не виденного мною мультика, а настоящими фамилиями. И я понимаю юмор командира подразделения: если у тебя есть двое подчиненных с такими фамилиями, то обязательно надо их объединить в один экипаж.
Ребята они были толковые и пару раз крепко нас выручали. Как и мы их.
- Привет честной компании, - непривычно мрачно поздоровался Лелик.
Болек только кивнул, обводя кухоньку серьезными круглыми глазами. Игорь, не сняв куртки, рванул к столу, цапнул графин с водой и принялся пить воду прямо из горлышка.
-Опаньки, ребятки, да что с вами? - удивился Димон.
Михалыч молча смотрел на ребят. Болек поежился и плюхнулся на стул, в мокрой от снега куртке, не выпуская из рук своего "Витязя". Лелик застыл, привалившись к косяку.
- Они меня чуть не пристрелили, - Игорек оторвался наконец от графина. - А больше воды у нас нет?
- Вы ведь наверняка получили ориентировку на машинных хулиганов? - глухо забубнил Болек, - Ну, про тех, что с сигнализацией балуются? Нас уже достали жалобами владельцы, начальство спелось с ГБДД и достает всех - следить, смотреть в оба, реагировать на каждый звук, чих и пук!
Мы с Димоном синхронно кивнули. Игорек тоже попытался это сделать, но мотать головой и одновременно пить воду из носика чайника сложно, поэтому согласие ему пришлось выражать сдавленным кашлем.
- Так, разделись и сели за стол, - решительно скомандовал Михалыч, отдирая Игоря от чайника. - Куртки и оружие на вешалку, ну, быстро. Мыть руки, можно и морды сполоснуть, а то уж очень они у вас смурные. Сашка, давай тарелки, вилки и прочее.
-А, может, водочки? - невинно поинтересовался я. - Для сугреву.
- Ты чего, Сашка, совсем ситуацию не просекаешь? - рассердился Михалыч. - Какая водка?
Через пять минут все сидели за столом и вяло ковырялись вилками в сковороде с картошкой.
- Так, давай ты, Игорь, докладывай.
- Меня вызвал этот чудак, да знаете вы его, Так Такыч, механик с гаражей. Притащил, значит, колеса - кому-то он их там обещал, и сложил в тамбуре. А он у него отродясь не закрывается! И кто-то паре колес ноги сделал. Вот и вызвал Такыч меня. Я пошел... Иду я к подъезду Такыча, а впереди меня мужик идет - высокий такой, да не идет - танцует. Пальто на нем понтовое, почти до пят, расстёгнутое, полы на ветру развиваются. Подходит он, значит, к подъезду, за ручку цап и на себя дергает. - Игорь смолк и обвел нас многозначительным взглядом. Мы молчали. - Да ну, ребята, нам же электрический магнит на двери стоит, чтоб эту дверь вот так рывком открыть это какую же силищу нужно иметь!
Мы поняли и опять кивнули, как китайские болванчики.
- Я не сразу тоже врубился, только увидел открытую дверь и ходу прибавил, чтоб войти. - продолжил Игорь. - Влетаю в подъезд и вижу: на грузовом лифте, как всегда, болтается картонка "Не работает", а второй - вот он, свободный. А того мужика и нету.
До меня дошло изумление Игоря - на первом этаже дома Такыча квартир нет, и чтоб на лестницу пройти нужно пересечь вестибюль, повернуть в коридорчик, открыть дверь, опять же запертую на кодовый замок. И на это все нужно время. А Игорь у нас парень рослый, ноги длинные, ходит быстро. И получается, что если он вошел в дверь, открытую тем мужиком, то обязательно должен был того увидеть, если не на лифтовой площадке, то у двери уж точно.
- Еду я, значит, наверх, - продолжил Игорек, - и все думаю: "Куда же этот мужик-то подевался?". Подъезжаю к уже к двенадцатому этажу и еще в лифте слышу вопли Такыча. Лифт открылся, и вижу я картину маслом - стоит Такыч, в полосатой пижаме у лестницы и кому-то наверх орет нехорошие слова про маму и папу этого кого-то. Увидел меня, значит, ухватил за грудки и к лестнице, что на чердак ведет развернул, ну, силищу Такыча все знают. "Там он, ворюга, туда попер, и колесо очередное прихватил!". Ну, я и рванул, куда направили. Подлетаю к чердачному люку, а он открыт, да не просто так, а замок висячий выдернут вместе с петлями и аккуратненько рядом с люком на ступеньке лежит. Я в люк и на крышу. Огляделся, видно плохо, снег кругом мотается, обзору мешает. Пригляделся я и вижу - у края крыши стоит кто-то. Я - туда. Бегу и ору: "Стоять! Назад!". А там мужик этот, в пальто. Оборачивается ко мне, медленно так, с улыбочкой, и на меня смотрит. А у него глаза горят зеленым, вот как у дворового Барсика, один к одному. Я и тормознул слегка. А тот, гад, пальто свое скидывает и через бортик вниз - разз... Только рука мелькнула. Ну, думаю, ЧП на участке, только мне прыгуна в конце месяца и не хватало. А сам к бортику, вниз глянул и ошалел - сволочуга этот, не упал, а как заправский гимнаст с балкона на балкон вниз сигает. Красиво так...
Я и рванул назад, по дороге Такыча уронил и в лифт, хорошо еще что никто не вызвал. Вниз приехал и пулей из подъезда. В пылу погони не вижу ничего, а тут мне из снегопада этого гребаного, командуют - стоять, значить, стрелять будем. И затвором лязгают.
- У "Витязя" нет затвора. - мрачно возразил Лелик. - Это мы зубами лязгали.
- Теперь вы докладывайте, - велел Михалыч.
- Нас тоже в этот двор направили, типа там опять сигналка сработала, по телефону кто-то сообщил. Подъезжаем мы к подъезду, притормаживаем, и только собрались из машины вылезти да оглядеться, как он на нас и свалился.
- Кто? - не выдержал Димка. Он слушал рассказ Игоря упоенно, глаза восторженно сверкали. Мальчишка, что с него взять.
- Да мы не поняли сначала, думали ветром мешок какой с балкона сдуло или, как прошлой зимой, ковер. Увидели только, что прямо перед машиной упало что-то длинное. Даже выматериться не успели - встает. Фигура человечья, типа мужик... - Лелика передернуло, - а лицо - нет. И руки тоже нет.
- Что значит - нет? - мрачно поинтересовался Михалыч.
- А то, что тело мужика, а голова тигры! - вдруг заорал Болек. - Ну, не тигры, а кошки такой страхолюдной! И вместо рук лапищи с когтями! И на нас эта морда смотрит!
-И?.. - протянул Михалыч.
- А мы, не сговариваясь, оружие хвать и, как положено, одновременно из машины выскочили, орем в две глотки - стоять, типа, стрелять будем. А это страхолюдство как испарилось, а вместо него Игорек, перепуганный стоит.
- Ага, стою и дрожу как тот лист на ветру. - согласился Игорь. - И как только штаны сухими остались, не пойму.
Все замолчали. Димка усиленно думал, шевеля бровями и губами. Михалыч наклонил голову, старательно разглядывая вилку в руке.
- Что это было, а, Михалыч? - как-то жалобно пробасил Болек.
- Не знаю, - не сразу отозвался старик. - Бывает... Разное бывает, ребяточки. Москва город большой, старый, тут разное случалось, да и сейчас происходит.
На сей раз его прервал вызов по рации - начальству срочно понадобился экипаж ДПС. Лелик отозвался, выслушал очередную вводную, тихо выматерился и поднялся.
- Поехали, коллега, - хлопнул он Болека по плечу. - Труба зовет, начальство лает. В шестом микрорайоне кто-то на остановке буянит, велено выяснить и доложить.
Они молча натянули куртки, подхватили оружие и направились к выходу. У самой двери, Лелик задержался и позвал меня:
- Сашка, проводи-ка нас.
Мы вышли на улицу. Снегопад прекратился, небо над нами было чисто-синим, с пронзительно-голубым шаром луны. Машина ДПС стояла в метрах пяти от входа, засыпанная искрящимся в голубых лучах снегом.
- Слушай, Сашка, вы бы сегодня Игоря за руль не пускали. - посоветовал Лелик. - Напугался он крепко, еще там, на крыше. Ну, и мы его пугнули тоже не хило.
- Ага, - подтвердил Болек, - с перепугу-то мы кого хочешь так пугнем, мало не покажется.
Он шел чуть впереди, направляясь к машине и вдруг резко остановился, уставившись в снег возле дверцы. Мы с Леликом подошли и увидели на снегу четкие отпечатки четырех лап, как будто с крыши машины спрыгнула кошка. Большая такая...
Со словами:
- Да ну его, на хрен, - коллеги быстро запрыгнули в машину и дали газу.
Я посмотрел им в след, потом поднял глаза к небу.
- Полнолуние, чтоб его. - и отправился назад.
По кухне вихрем метался Димон. Мальчик размахивал руками и толкал Игорю невнятную речь:
- Положим, запор на двери просто не работал, - Игорь молча кивнул, - придурок этот понтовый, просто шел к бабе какой, а тут свидетели в виде Такыча и тебя, вот он и решил проблему простым способом - спрыгнул к своей зазнобе на балкон. Могло такое быть?
-Могло, - покладисто согласился Игорь.
- То, что она там по балконам прыгал могло тебе просто показаться - темно, снег этот мотается туда-сюда, тени мелькали, вот тебе и показалось. Могло ведь померещиться?
- Могло, - опять согласился Игорек.
- Бравые дэпээсники наши просто натолкнулись на какого-нибудь наркошу, морду от спайса ему перекосило, к тому же конец смены, они устали, вот и увидели то, чего не может быть. Хотя... - Дима поскреб в затылке, - почему, собственно не может? Мы-то ведь знаем, как обкуренные эти торчки после затяжки-другой иногда выглядят. Вот и все страшилки.
Я послушал речи Димона и тоже согласно поддакнул, потом огляделся, ребята в кухне были вдвоем.
- А где Михалыч? - поинтересовался я.
- Он домой рванул, сказал, что сейчас вернется,- пояснил Игорь, и, как будто не он только что соглашался на все сентенции Димки, горячо добавил. - Ой, темнит старик! Ведь знает он что-то про все наши сегодняшние глюки, тени и страшные морды, вот руку даю наотрез!
Я потрогал за бок остывший чайник.
- Чайку, что ли, попить?
- Давай, давай, ставь. - Михалыч возник из темного коридорчика оживленный и странно-веселый. - Только воды долей, а то Игорек всю выхлебал.
Старик быстро проковылял к столу, отодвинул в сторону забытую сковороду и тарелки, и вывалил на стол обычную такую картонную папку для документов. Быстро развязал завязки и принялся копаться в бумагах.
- Так-так, где же оно? - бормотал Михалыч, привычно быстро перекидывая старые листы. - Ага, вот.
Он потряс перед носом сидящего за столом Игорька старым пожелтевшим конвертом, потом посмотрел на застывшего посреди кухни Димку, и скомандовал:
- А ну, сели.
Мы быстро выполнили команду. Михалыч был для нас не просто бывшим участковым, некогда наставлявшем нас с Игорем в профессии, но и личностью широко известной в милицейских кругах. Еще, когда он работал, то везде собирал всякую всячину - истории разные, из разряда загадочных, документы, фотографии, штуковины всякие, короче, все то, что весьма метко недавно озвучил Димка: то, чего не может быть.
- Значит так, ребятушки, - начал старик, - слушал я вас нынче, да все думал - что же это мне все напоминает-то? Было у меня на участке однажды, лет эдак десять тому назад, некое происшествие. Вызвали меня из ЖЭКа тогда, потоп у них случился... Давайте-ка я вам лучше почитаю все то, что тогда записал.
Была у старика такая привычка - записывать интересное, тродное или загадочное, что встречалось в его работе. Писал он дубовым стилем, к тому же сильно подпорченным милицейскими бюрократизмами.
Михалыч вытянул из конверта обычную школьную тетрадку в клеточку, и начал читать:
В конце ноября вызвали меня в дом Љ 15. Случилось там ЧП - потоп. Когда залитые соседи с помощью слесаря в моем присутствии взломали дверь 64 квартиры, она оказалась пустой. В ванной вовсю хлестала вода, на кухне горел свет, в одной из комнат было настежь открыто окно, но никого из семьи Звягиных не было.
Я бегло осмотрел квартиру и заявил: "Может поехали куда!". Да только сам же понял, что не прав, ведь еще у двери слесарь обнаружил - заперто изнутри. А сантехник, бодро бросивший выяснять причину потопа, продемонстрировал мне кусок окровавленной марли. Да и на кухне хватало весьма подозрительных следов: на столе опять же вата, марля, ампулы всякие. В мусорном ведре бинты, все в крови. И в одной из комнат открытое настежь окно, и это в конце ноября! Сел я за стол, достал бланк, подложил что-то под неё, и стал писать протокол о причинах вскрытия квартиры. Подписали мне все жэковские работнички, опечатали мы квартиру, да и разошлись, каждый по своим делам. И только потом, уже тут вот в кабинете, я заметил, что прихватил с собой тетрадку, на которой писанину свою делал.
Михалыч оторвался от своих записей и вытряхнул из конверта коричневую тетрадь, на обложке которой белела приклеенная бумажка с надписью "Лабораторный журнал". При виде этой обычной тетради мое сердце ухнуло вниз. Так вот где она все время была - у Михалыча.
- Поглядел я этот журнальчик, полистал, и понял, что ничего не понимаю, - продолжил старик. - Да вы сами посмотрите, - и он протянул нам тетрадь. - На, читай. Там, в конце самое интересное.
Димон споро ухватил тетрадку, уложил её рядом с Игорем, открыл и стал перелистывать. Большая часть страниц была заполнена записями, вполне соответствующими названию журнала - графики, даты, название каких-то препаратов, описание наблюдений, выполненные легким почерком. Но вот на четырех последних страницах характер записей, да и подчерк изменились. Прямо поверх записи очередных наблюдений, черным фломастером коряво чернели буквы и строчки. Димка сел, и начал громко читать:
23.17.
Четверг, 23ноября.
Для чего я это пишу? Не знаю. Но мне просто необходимо выговориться, ну не разговаривать же сам с собою в пустой квартире! Я еще не настолько сошел с ума. Хотя... Для того чтобы крыша съехала окончательно, мне нужно совсем немного. И пока это не произошло, хочу еще раз все вспомнить и попытаться понять, что же произошло?
Черт, как болит плечо, и обезболивающие не помогли...
Все по порядку: они ушли. Все. Сначала Ксан, потом Лира. И вот сегодня, буквально час назад - Ири. Я сижу в пустой квартире и пытаюсь понять, как это случилось. И почему...
Кружится голова, все тело как чужое. И опять температура...
Ири... При первой же встрече нас потянуло к друг другу, как магнитом. Мы встретились на вечеринке, и я сразу приметил гибкую девушку с раскосыми глазами. Как загадочно и мило она улыбалась! Мы проговорили тогда весь вечер. Встретились на следующий день, а через неделю я понял, что не могу без неё. Купил цветов, пришел и сделал предложение. А она мне рассказала про себя. Я впервые услышал о людях-перевертышах, нет, конечно, я читал всякие фэнтезийные истории, но то была выдумка. Ири просто показала мне, в кого она превращается. В дымчатую, необыкновенно красивую кошку. Я был влюблён, и верил - у нас всё будет хорошо. Я же медик! Ну что, я не смогу найти средство подавлять сезонные трансформации? Да быть такого не может! И все эти годы я экспериментировал, пробовал и перебирал различные препараты, методы, способы. Я надеялся, что удастся подавить способность к непроизвольному неконтролируемому превращению. А Ири была согласна на всё, она помогала мне, послушно выпивая то, что я давал, подставляя вены под инъекции. И нам почти удалось!
23.45.
Кровь удалось остановить, но руки я уже не чувствую... Но это так, мелочи. Что же дальше?
А потом родился сын. Ири больше всего опасалась младенческих, непроизвольных превращений. Но их не было! Это было здорово! А вот Лира заставила нас подергаться, ей был месяц, когда она начала меняться. Мы здорово тогда напугались. Потом, с помощью препаратов нам удавалось подавлять изменения. Но утром мы снова заставали дочь, спящую в немыслимых, не возможных для человеческого тела, позах. А потом всё закончилось. Лира стала обычным человеческим ребенком.
Мы по очереди давали детям каждое утро очередное снадобье, и радовались - они будут просто людьми!
Нет, не так... Не просто людьми, а... Не знаю, не могу сформулировать, голова не соображает.
Ведь на самом деле я делал все это с ними не ради уничтожения их второй ипостаси! Вот оно! Да, да, не ради этого! А ради их же безопасности, ведь стоило только кому-то из так называемых "чистых" людей узнать про них, то беды было бы не миновать!
И все же она произошла... И я сам виноват, сам!
00.21. Пятница, 24 ноября.
Ксан, мальчик мой!
С какой радостью я потащил его тогда на институтскую встречу! Ну, как же, будут серьёзные люди, умные разговоры, мальчику нужно увидеть, какими мы, врачи, бываем. На обратном пути, в темном дворе мы встретили тех отморозков, совсем еще мальчишек. Они пристали к девчонке, которая уже плакала от бессилья. Меня, ринувшегося на помощь, остановили ударом по затылку. И сын влез в разборку один. По всей видимости, Ксан нарвался на удар, брызнула кровь, несколько капель попало на губы. И тут я увидел, как мальчишеская тень на снегу мгновенно перетекла в звериную, и через миг посреди опешивших отморозков мелькала уже огромная кошка. Удар лапой налево, направо, по лицам, животам, горлам. У самого старшего оказался пистолет. Он успел его выхватить и выстрелить. И попасть! Ксан получил пулю в грудь, в прыжке достал стрелявшего, а потом рухнул рядом со мной, меняясь в обратной трансформации.
Домой мы притащились уже под утро. К счастью дочь и жена были в гостях. А утром Ири принеслась, бледная, едва контролирующая себя. Она почувствовала беду еще ночью, кто бы сомневался... Генетическая связь, это не шутка. Мы просидели по очереди у постели сына неделю, а потом мне пришлось срочно уйти на работу.
1.20.
Температура скачет...От жара голова просто разваливается... Плечо болит и дёргает. Вот только инфекции мне и не хватало.
Так, о чем это я? А, да. С работы я возвращался ночью. Как же не вовремя был этот вызов! Пока меня не было, Ксан захотел уйти, а жена не пускала его. Но он все равно ушел.
Я вышел из машины и услышал звон разбитого стекла. Поднял голову - в нашем окне чернел силуэт. Я увидел всё так четко, как будто был рядом: Ксан стоял на подоконнике, а потом прыгнул. Время остановилось, замерев, я смотрел, как сын медленно падает с пятого этажа - головой вниз, руки вытянуты вперед. Замедленная съёмка. Господи, если бы это была съемка!
На уровне пятого этажа фигура смазалась, руки превратились в лапы, а голова с закрытыми глазами плавно перелилась в кошачью.. Произошло то, чего я так боялся, что хотел уничтожить, или, в крайнем случае, притушить в сыне. На козырек магазина упруго, на четыре лапы, приземлился уже кот. Соседский Пушок, увеличенный до размеров пантеры. Тяжелый взгляд уперся в меня, в желтых глазах было только холодное равнодушие хищника. А потом зверь легкой тенью метнулся в сторону и исчез в темноте улицы.
Когда я поднялся в квартиру, Ири молчала. Она вообще со мной больше не разговаривала.
3.17
Ну зачем, зачем мы это делали? Чего мы боялись? Ведь я полюбил Ири зная, что она кошка, и мне до потери пульса нравилось в ней именно это? И еще её гибкость и загадочность... Так почему же мы хотели изменить детей? Нет, про себя я сейчас все понимаю - профессиональная гордость, чтоб ей... Ну как же, есть проблема и я её почти решил, ведь вот результаты - сын, Ксан, он же ни разу не превращался сам, ни разу! Значит, проблему можно решить, дело только в препаратах, дозах и ....
Упертый лекарь, возомнивший себя невесть кем. Да, опасность разглашения тайны была, но ведь можно было все решить иначе - уехать в глушь куда-нибудь, в деревню...
А Ири? Она-то почему соглашалась? Неужели только из-за любви? Неужели?
4.02
Похоже, я вырубился. Простыня вся мокрая, но температуры нет. Состояние странное и очень хочется есть...
Вчера вечером ушла Лира. Я так и не понял, что её увело. Ведь в последний год не было ни одного рецидива! Уверен, превратилась дочь так же легко, как Ксан, но вот что её спровоцировало?
Дочь пришла со школы, поела и ушла делать уроки. В открытую дверь я видел, как она, поджав ноги, сидит за компом. Я отвлекся, потом услышал стук окна, рванул в её комнату, но там уже был только ветер. Высунулся в окно, и успел заметить мелькнувшую тень на снегу.
А потом в комнату ворвалась Ири, я пытался оттащил её от окна, и тогда она ударила. Ири, моя Ири. нежная, мягкая. Я забыл, что она не человек. На её руке вдруг выросли кошачьи когти, разодравшие мне плечо, а Ири, бросив мне: "Жди!", превратилась в зверя и исчезла в окне.
Холодно. В глазах темнеет.
Где-то там, в ночном городе бегут сейчас по снегу три кошки. Ири, Ксан и Лира.
Они ушли. Почему без меня?.. Потому что я человек? Но я люблю их! И знаю, что они тоже меня любят, хоть я и виноват безмерно...
Окно открыто. Я пойду за ними, туда. Как умею.
Перелистнув последнюю страницу, Димка уставился на Михалыча.
- И что дальше?
- А ничего... - пожал плечами Михалыч. - Утром пришла ко мне дама, назвалась Звягиной Ириной Андреевной. Объяснила, что муж на работе травмировался, заболел и что ночью они увезли его в больницу. Паспорт показала, с пропиской. Я ключи ей отдал, про потоп рассказал. Она извинилась, сказала, что с соседями все решат и ушла.
- А про журнал ты ей сказал? - ткнул пальцем в тетрадку Игорь.
- Нет.
- И про то, что дверь была изнутри заперта?
- Тоже нет. А зачем? Я и тогда был уверен, и сейчас не сомневаюсь - этой даме было мне что на все эти нестыковки сказать. Да, через месяц они съехали - то ли квартиру поменяли, то ли в другой город умотали, не знаю.
- И что теперь? - спросил Димка.
- А теперь вы все ляжете спать. - отрезал Михалыч. - Утро вечера мудренее, слышал про такое? Вот утром и подумаем, если будет, о чем.
Через час я встал, вспомнив, что не выпил таблетки. Димка и Игорь сопели в соседнем кабинете. На кухне было светло - кто-то отдернул штору и яркий шар луны светил, что твой прожектор. Я запил таблетки и подошел к окну. Двор за стеклом был нереально четким, видно было каждый куст, каждую ветку. И как мелькают две размытые тени у детской площадки, раскачивая качели. Потом они переместились резко влево, и я наклонился, опершись на подоконник. Раздался неприятный скрежет когтей о пластик.
- Полнолуние, - прошептал я и глянул на свою руку. Понадобилось пару раз глубоко вздохнуть, прежде чем когти втянулись в подушечки пальцев. - Непроизвольное и неконтролируемое обращение...
"Да, папа, ты был прав, твои попытки купировать эти превращения с помощью препаратов - благо и спасение для нас. - думал я, вспоминая отца тогда, в больнице. - Это мы с Лиркой были малолетними идиотами, что обиделись на тебя. И ушли так по-детски. Мама разыскала нас только через несколько часов, и понадобилось всего две крепкие затрещины между ушами, чтоб до нас дошло. Но мы не успели..."
Я вспомнил темный комок смятого тела на козырьке подъезда, и свой вой над телом отца.
- Ну почему ты не поговорил тогда со мной, папа? Почему? Объяснил бы все, может я и понял бы... И не было бы твоей попытки догнать нас...
Я снова взглянул во двор, из-за слез он не был уже таким четким. Только луна все так же победно сверкала между домами и весело кувыркались в снегу две большие кошки.
- Полнолуние... Надо будет прямо с утра заняться этими весельчаками. Но не мне. Сообщу-ка я о них в совет Клана, таких вот непроизвольных надо сразу отлавливать и учить жизни.