Буров Владимир Борисович
Hannibal ad Portas - 4 - Агент под Прикрытием

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками Типография Новый формат: Издать свою книгу
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Здесь мне везет, я иногда, а может быть, даже слишком часто был президентом и главной правительства не только США, но даже Японии, - но всё равно - если не многие, то некоторые, точно понимали - пусть и не часто сразу: - Он, скорее всего, работает под Прикрытием.

  
   Hannibal ad Portas
  
   Оглавление в цитатах
  
  
   Я вспомнил постулат Данте:
   - Кто-то из близких - пусть даже по духу - родственников у вас всегда есть на Том Свете.
  
   - Это Прошлого никогда не было, - сказала Реж-и-сер-ша.
   - Да?
   - Да, и знаете почему? Я его сама часто вижу во сне, а мне - я знаю априори - снятся только небылицы.
  
   Вторая машина шла очень странно:
   - Иногда была видна направлявшейся в обратную сторону.
  
   - Я начинаю понимать, что вы семья наследственно-интуитивных научных работников.
   - Как и ты, - предположила Ре.
  
   - Это была Джоди Фостер.
   - Я не знаю.
   - Тогда и не надо вмешиваться.
  
   - Вопрос только в одном: должен ли человек радоваться когда-нибудь, или нет?
  
   И пришлось прийти к заключению, что с Луны надо подняться на Землю, а не:
   - Наоборот.
  
   И ясно: кто-то рядом есть, хотя и стесняется показать свою рожу.
   Тень не всё помнит - я:
   - Только забываю на время, - хотя тоже:
   - Какое неизвестно.
   Тенью быть страшно. Однажды чуть не получилось, но так испугался, что:
   - Сколько ни пробовал - боюсь до сих пор.
   Неужели это обязательно должна быть ящерица? Неужели и сам человек - дракон, и это его мечта:
   - Увидеть, наконец, своего родственника во всей красе полновластия.
  
   Лучший способ и последний выход вранья:
   - Фантастический! - прикрыть правду такой откровенной ложью, что правда и не:
   - Скрывается.
  
   Хотя мелькнула мысль, но так быстро, что смог только запомнить:
   - На Земле действует рекомендация Данте: по остаткам можно восстановить даже мамонта.
   Здесь отличить живых от мертвых трудно: все только тени.
  
   Тень не всё помнит - я:
   - Только забываю на время, - хотя тоже:
   - Какое неизвестно.
   Тенью быть страшно. Однажды чуть не получилось, но так испугался, что:
   - Сколько ни пробовал - боюсь до сих пор.
  
   - Наощупь! - так бывает? Чтобы на помощь уму непостижимому пришла на помощь практика:
   - Если бежит от вас - значит мамонт.
   Сын же Исаака, Иаков сделал открытие:
   - Можно и до утра найти время сплавать за Золотым Руном, чтобы предстать перед отцом, как лист перед травой:
   - В нём, как в родной волосатости своего брата Исава.
  
   Как прочитать, что на ней написано, если она всегда, как безнадежность Двуликого Януса смотрит:
   - В обратную сторону?
  
   И далее каждый из нас представил свою докладную конгрессу, который на время выборов заменял большой компьютер в Белом Доме, но имеющий связь с компьютером, оставленным Данте то ли в Раю, то ли в Аду, а возможно и Чистилище для будущих поколений.
   Она:
   - Ты настаиваешь на том, на что я на полном серьезе не рассчитывал.
  
   И, несмотря на то, что денег у меня не было, пошел.
  
   Слух был, что люди на строительстве подземного города превращаются за несколько подземных месяцев, равных каждый пяти годам наверху, в то орудие производства, на котором работали всё своё пожизненное время.
  
   Более того, даже если меня не будет рядом секс может настичь тебя в самую неподходящую серийную минуту.
  
   - Я никогда не проходила военную подготовку.
   - Значит, тебя взяли только для того, чтобы отвлечь на себя внимание, и, если не убьют - грохнуть потом меня.
   - Для того, чтобы это понять - не надо даже думать, - ласково ответила она.
  
   - Я - первая женщина президент в этой стране неоклассических пирамид.
  
   - Жди к обеду, - но ни времени, ни чиста без года и месяца, ни места - не обозначила даже намеком, так только: уже мяукнула:
   - Купи шотландскую кошку, когда она никому не будет нужна.
   Цвет? Нет, не было размалевано.
  
   - Неужели ты на самом деле считаешь, что никогда не ошибаешься?
   - Да, потому что я знаю даже то, что знают не все, а именно и в неодушевленных предметах живет душа.
   - Этот знак ожил, чтобы показать тебе поворот?!
   - Да.
   - Мы не заблудимся?
  
   - Зря вы приписываете, сэр, Москве свою любовь.
   - Не ответит?
   - Только гаснущим светом Солнца, отраженным от древних и не очень стен домов.
  
   - Вот так и возникла жизнь на Земле, что с возу упало - еще не значит, что навсегда пропало, а вот такая же, как ты Афродита тут же появляется, как из пены, но не морской, а воздушной, или, наоборот, безвоздушной.
   - И продолжается существовать, но на фоне предыдущей?
   - Нет, не обязательно всегда говорить о правде.
  
   В Библии написано, человек был окружен лживыми друзьями, но не настолько же, как я?! Все только и делают, что обманывают меня совершенно невообразимым образом, - а именно заранее и приближаются именно этим намерением:
   - Или забрать деньги, или трахнуть будущую жену.
   - А она сама?
   - Думает, оказывается об это же. Более того, даже не скрывает этого, уверенная, что я соглашусь и на это.
   - Такое впечатление, сэр, что на вас кто-то собрал всех чертей.
   - Да, мэм, можно подумать, что здесь моего прихода очень ждали.
   - Как Пушкина.
   - Да, мэм. Это не:
   - О, времена, о, нравы, а специально собрались, чтобы выразить свою готовность поиздеваться не только над моим умом, но и над его разумом.
   Просто стая, как пришельцев не из этого мира.
   - Да, сэр, как в спектакле, если смотреть из будущего.
   - Ты кто, вообще?
   - И в частности, но мы не знакомы.
   - Не верю. Я никому не верю!
   - В том-то и дело, сэр, что человек, каким он был - таким он и остался, - добавил уже я сам:
   - Он любит свойство ошибаться.
   - Нет, нет, мэм, не только человек не всё понимает, но само пространство придумано так, что злится - несмотря на понимание - что ему предлагают служить дома уже после работы в поле. Не может понять, почему нет перерыва в работе не по самому своему не добро-хотению, а:
   - Из-за такого именно устройства мира, - согласилась она, что я подумал, - нет, не про Малышку на Миллион, а кого-то другого, даже не на Аллу Два.
  
   Не зря Пушкин поехал дальше, видя, что пули падают с воза, как предвидение его смерти. И даже этой ценой не смог убить противника, имеется в виду Дантеса. Памятник поставили, а произведения блокировали. У меня с собой его открытие, Воображаемый Разговор, - абсолютно не срабатывает против других людей, как Энигма.
  
   Что старший сын, что младший с картинок с выставки в Станционном Смотрителе - а разницы никакой. Младший вернулся, все радуются, но чему? Если, очевидно, что он ничему не научился за время своей трагической экскурсии на Землю.
   Или принес всё-таки эту Чашу Грааля в дом Отца Своего? Имеется в виду, еще одно пространство Нового Завета. Поля для Текста Книги Жизни. Ибо больше радоваться нечему, как только именно:
   - Второй Скрижали Завета, - где можно отдохнуть, как в личной жилплощади Канта, который так и заповедал - напрасно пропетым некоторыми солипсизмом:
   - Иво там нету!
   Что значит, попытка войти в эту заповеданную богом для человека комнату, всегда будет неудачной. Квартира-то Соб-ст-венна-я-я!
  
   Достоевского, придумавшего тараканьи бега на картах раньше Михаила Булгакова и то:
   - Не только раздели до нитки, но и сожрали саму идею, иметь и человеку свою отдельную мазанку, как спасение и даже счастье от постоянного наказания такой слежкой, какой не было и у Царской Охранки, которая воспользовавшись отсутствием даже у царя Александра Второго этой отдельной от всех поллитровки - загоняла по городу, как козу, перепутавшую этот город со своим родным предместьем.
  
   Раскольников, на что уж был умным человеком, специально придумал эти две комнаты, как никому до него неизвестные, чтобы:
   - Прыг со сцены, - и уже дома, или наоборот:
   - Они меня ищут, а я в Театере, - найти вообще нельзя, ибо по сравнению с Землей - это другая планета.
   И наоборот, они за мной, мол, долги-молги, а я в Сиэтэ, - а:
   - Где это все знают, да вот только не каждому дураку - если он не Гамлет уже с самого рождения - дверь туда так закрыта, что ее вообще, кроме него никто не видит.
   Нет, и его, голубчика поймали на улице, затянули в кабак, как в омут:
   - В том смысле, что не дали даже осмыслить, в Сиэтэ я, господи, или опять заблудился и пришел домой трезвый.
   - Да, сэр, на пьяную голову человек больше думает о себе и никогда так не опростоволосится.
  
   - Мама, откуда он знает, что едят кошки?
   - Простите, я не ослышался? - Два шоколадных шотландских котенка разговаривали, а мама кошка их слушала и почти одновременно кушала.
  
   И мне удалось сразу выйти туда, куда я не предполагал, но именно на это надеялся. И даже надпись на берегу была видна:
   - Стикс - войти можно два раза.
  
   И, думаю, не так уж это трудно:
   - Отличить Хрусталева от его машины.
   Правда, надо, как подраздел понять, его ли это машина, или тоже:
   - Из Южной Америки.
  
   При мне был только наган времен Революции 17 года, который отличался от всего остального оружия тем, что его можно было носить с собой всегда без лицензии на это право быть избранным, ибо могли все, кто верил, что эта революция была хоть когда-то. Сдавать экзамены по работам Ле было необязательно - надо только понимать, чем они отличаются от выдумок Канта и предсказаний Гегеля.
   - А именно?
   - Кант придумал комнату, в которой можно укрыться, тогда как Ле орал, как сивый мерин:
   - Не бывает!
   - Почему?
   - Потому что мы везде.
   И действительно, нигде нет, - а:
   - В принципе существуют, ибо кто тогда гонялся за Александром Вторым будет вообще неизвестно.
   Гегель, наоборот, ничего не придумывал, так как придумал доказательство:
   - Что всё и так уже, до нас: было, было, было. - И он имел в виду именно:
   - Бога.
   Которого Ле и убрал лишь, чтобы освободить дорогу простору, - а вот чего, до сих пор многие не понимают, как и Эйнштейна, - как говорится:
   - Я, - а еще-то кто?
   - Поэтому и убирать ничего не пришлось, по сути.
   - Кроме одного, милый сэр.
   - Вас?!
   - Да, ибо кто появляется в будущем, уже можно однозначно считать:
   - Значит, были и в прошлом, понял, понял, понял.
  
   И я понял, что это отвечает мне человек на берегу, который считает себя Бастардом де Молеоном, а на вид:
   --------------------------
  
  
   ГАННИБАЛ У ВОРОТ - 4
  
  
  
   Агент под Прикрытием
  
   Иностранный Агент, или
   Силикон - или
   Силиконовая Долина
  
  
   Внедрение
  
   - Тебе придется вспомнить.
   - Всё?
   - Нет, только то, что у тебя нет денег, а всё остальное забыть.
   - Вы знаете, где зарыт остаток сокровищ Графа Монте Кристо?
   - Ты не понимаешь? Это не торговля. Ты получишь шанс на новую жизнь!
   - Вы думаете, эта хуже?
   - Да.
   - Чем?
   - Она уже кончилась, твой отец раскрыт, как бывший барон.
   - Мюнхгаузен.
   - Вот видишь, ты не ставишь знак вопроса, и именно потому, что в генетической памяти у тебя записано:
  
   - Барон.
   - Прости, но я уже здесь нашел секрет превращения РНК в такую модификацию ДНК, что отличить их можно только на спектрографе Силиконовой Долины.
   - Тебя всё равно не отпустят.
   - Я еще ничего не подписывал.
   - Всё равно показания спектрографа даже последнего поколения не будут убедительными.
   - Мне обещали допуск к 54-километровому коллайдеру.
   - Он еще не построен.
   - Построен, но пока эта информация держится в секрете.
   - Очевидно, тебе это приснилось.
   - Простите, сэр, но мне снятся только страшные сны.
   И да:
  
   - Вы предлагаете мне должность графа законно или незаконнорожденного?
   - Законно, разумеется.
   - Но как, если все генотипы уже расписаны? У меня могут взять кровь во сне и определить, что я:
   - Да, но это будет не более, чем предчувствие, - ответил он, как это иногда, по крайней мере, делается без вопроса.
   - Почему?
   - У вас вообще нет крови.
   Хотелось узнать, почему? - но решил не рисковать, чтобы было слишком страшно.
  
   Я отправился в Ялту, как на курорт, но за свои деньги, которые, да:
   - Были.
   И на третий день уже поплыл за одной уже пожилой, надо сказать, телкой, лет тридцать - но если больше, то ненамного.
   Мне сказали, что последние сто метров надо проплыть в темноте под водой, только иногда выныривая, когда луч прожектора с катера уйдет немного в сторону.
  
   Я плыву за ней, а она не оглядывается. Но скоро поняла, что надо. Потом, видимо, забыла, почему и запаниковала, пошла быстрым стилем высоких домов, но:
   - Загибая по кругу назад к пляжу.
   - Дура, - а скорее всего, это не она.
   И точно, посмотрел влево, плывет еще одна, но более худая. Но тоже начала уходить влево - что, значит, первая уплывала не влево, как я сначала подумал, а вправо.
   На следующую, ясно, сил уже осталось недостаточно, и повернул назад, но она появились, и на катере.
  
   - Прыгай на ходу!
   Но я разозлился и только покачал головой, как человек, да, очень хотевший, но уже в прошлом, ибо гоняться за катером не буду, если даже у меня вообще нет крови, а только нано-жидкость последнего поколения, работающая до ста лет:
   - Если нет желания самосовершенствования.
  
   С берега ушел сразу к себе в номер, находящийся между двух других, разделенных спереди и по бокам одеялами, но здесь можно не сомневаться:
   - Никто ночью не полезет и забесплатно:
   - Люди на курорте - значит, настолько уже зомбированные, что радости от жизни получать не могут априори.
   Хотя надежда, что заставить кого-то из них можно - осталась. Не осталось:
   - Кого.
  
   Могу - это ясно, но не совсем, не до конца. Ибо, да, перевод уже случившегося можно сделать, а:
   - Как перевести настоящее, - не говоря уж о будущем?
   Хотя, будущее, пожалуй, легче.
   Настоящее надо попробовать повторить. Например, что делать, если сосед по одной квартире, но разным комнатам, взял мои новые тапки и, вместо того, чтобы поставить там, где они ждали меня - не забыл оставить у своей кровати в надежде, очевидно, надеть без лишних их поисков и утром?
   Автоматом - это значит:
   - Подойти утром, когда он еще не совсем проснулся и устроить чухальник. - В результате, обоюдное мордобитие.
  
   Можно сделать, оказывается, по-другому:
   - Начать это событие еще раз.
   - Так бывает?
   - Да, сэр, именно за это открытие - а отнюдь не новой амебы - меня позвали в Голливуд.
   - В Голливуд?
   - Прошу прощенья, мэм: конечно, в Силиконовую Долину.
   - Неужели существует такая возможность?
   - Да, надо только догадаться еще вечером, что мои тапки стоят в другой комнате, и принять это к сведению не как нарушение обычного порядка вещей, а наоборот:
  
   - Если так - значит так и бывает обычно.
   - Так просто?
   - Да, только в этот неуловимый почти момент, надо увидеть не этот, а уже новый мир.
   - В котором находятся два мира: один с тапками на месте - другой - они в комнате соседа?
   - Да, важно только успеть увидеть этот второй мир, чтобы принять его, как то, чего мы не ждали - как, например, прилета инопланетян - и действовать уже по нему, - но:
   - Но, сэр?
   - Обязательно со вздохом по миру.
   - Да, сэр, я поняла, по миру, который мы потеряли.
   - Почти, ибо нельзя забывать, что этот утерянный рай, был вами не забыт. Иначе мир Другой, как самостоятельный, вас абсолютно не устроит.
   - А только на фоне утерянного.
  
   И это хорошо тем, что, значит, это только временные неудобства общежития, а Там - как Джеймса Кука - нас ждут дома отдельные битком набитые стоящими к вам очередями из местных красавиц. Точнее, это Кук не удосужился найти здесь в Англии дом только со своими личными тапочками, - а:
   - А, да, ты нашел меня на берегу, и спасибо, что не на воде завтра, а то со своим открытием, вряд ли догонишь мой завтрашний катер.
  
   - Да, хотел повалять с тобой эту последнюю ночь в России, но теперь соглашусь на завтрашние гонки.
   - Зачем?
   - Ты заставила меня усомниться, и я не хочу прибыть в Штаты - если ты права - с пустыми руками.
   - Ты можешь - если можешь - уже сейчас переставить тапочки из моей комнаты в свою.
  
   - Да?
   - Очевидно.
   - Нет, мэм, не очевидно, ибо неправ и Сорокин, сообразивший, что и открытия - это только буквы на бумаге, - нет, это:
   - Слова. - Что значит, часть смысла остается навсегда.
   - Прошлое стирается не до конца - так называется твоё открытие?
   - Есс.
  
   Она довезла меня до буйков ночью, а дальше уже дежурил сторожевой катер, периодически освещая довольно мрачную воду.
   - На прощанье ничего не хочешь сказать?
   - Чего?
   - Одно из двух. Или пароль на явке в Лас Вегасе или Сан-Хосе.
   - Я хочу в Нью-Йорке.
   - Зачем?
   - Может, никогда и не придется, если сразу не попробовать.
   - Хорошо, я тебе дам, но потом сам не сомневайся, если получится Динамо Машина, и ты ее не узнаешь при встрече.
   Я махнул рукой:
  
   - Хорошо, я согласен.
   - Согласен с чем?
   - Прости, но катер уже идет на разворот, если что я не успею.
   - Успеешь на следующий заход.
   - Там может уйти Луна, их ослепляющая на воде, внезапно появляющейся интерференцией.
  
   Вода уже кончалась, а свет, ее преследующий - не отставал. Он безразмерный.
   - Но сторожевой катер не должен заходить в нейтральные воды!
   - Они узнали о плане вашего побега.
   - Хорошо, я уйду в другой раз.
   - В другой? Не получится. Тебя уже возьмут не только на карандаш, но и могут приставить тайную слежку.
   - И даже вообще: перевербовать.
   - У меня нет времени заниматься шпионажем на досуге.
   - Ибо?
   - Да, ибо, его у меня не бывает.
  
   И всё же вода кончилась и свет объял меня во всей полноте, вплоть до пяток, как Одиссея, чуть не перепутанного с Ахиллесом, имеющим их на одну больше, чем обычно. Но тут же погас, и уже обрадованному мне подмигнул несколько раз своим семафором:
   - До встречи на том берегу.
  
   Я рассказал об этом на контрольно-пропускном пункте Сан-Хосе, забыв предварительно зачитать текст предварительного соглашения.
   Но они всё равно поняли правильно, и:
   - Не пропустили меня, - в том смысле, что, да, сэр, ваше наше приглашение имеется, но предварительно - тем не менее - пройти медосмотр придется:
   - Я здоров, как.
   - В роли детектора лжи?
   - Да, ходят по международным сетям слухи, что может точно отличить человека от его правды.
   - Вы не перепутали падёж?
   - Нет, ибо вы не человек, не правда ли?
  
   И один из их агентов под именем родственника Гувера пригласил меня в двухэтажный домик недалеко от воображаемого высокого забора, и:
   - Радостно обнаружил уже через час, - что угадываю пиковую десятку с десяти раз десять в десяти колодах.
   - А теперь, - радостно улыбнулся он, - вы должны раскрыть код, по которому мы можем идентифицировать вас.
   - Код создания человека никогда не известен самому человеку, - ответил я. - И:
  
   - Был пока что заключен в подвал этого - внизу тоже этажного пункта приема, как они называли:
   - Пустой стеклотары.
   Почему? Это понятно, что даже меня, как человека им известного, даже не думали пропускать для работы на берегу теплого океана.
   И до такой степени, что смог только еще мечтать, хоть несколько раз в нем искупаться.
   Это могло значить только одно:
   - Подводный путь к океану здесь имеется.
   Но, скорее всего им неизвестен.
  
   И.
   Попробовал выйти - не получилось. Скорее всего, именно потому, что пока не зачислен в штат.
   Я постучал, чтобы попросить создать условия:
   - И тогда у меня получится.
   Подошла красивая охранница, которая диктовала свои условия еще Дольфу Лундгрену, когда он попал на соседний остров свободы Куба. И люди там, действительно, надеялись начать жить по-новому, но не чинно и благородно, как бывает в кино, а:
  
   - Выходить на свой - тогда уже бывший остров - только по нужде.
   - Фильм Человек-Амфибия произвел тогда на их лидера такое сильное впечатление, что сразу - практически через полчаса после его здесь премьеры - полезли без масок в море, и:
  
   - Практически не утонули. - Что значит, утонули, да, но и оставались живыми, практически на самом деле.
   Но некоторые пере-надеялись на подарок Ника Сера Фиду картины Пабло Пикассо Авиньонские Девицы, и когда достаивались до своего номера в этой бесконечной очереди за новым счастьем:
   - Переставали понимать, как можно не утонуть, зайдя в океан:
   - Безо Всего, - знак вопроса уже не требовался.
  
   И, что:
   - Характерно, как тогда говорили в кино, не портились, когда складывались в штабеля в музее восковых фигур, их напоминая своей полной безжизненностью, но:
   - Почти абсолютно не портились, как мумии, - но:
   - В отличии от последних, не портились с течением времени вместе со внутренностями.
   Так что было принято решение:
   - Считать их живыми.
   - Сколько? - изумился даже многоумный, почти как Одиссей, Фид.
   - Пока не залают руины капитализма, - было сакральное резюме.
  
   Только один вопрос волновал сердца оставшихся обычными хомо сапиенсов:
   - А мы, как дальше?
   - Что дальше?
   - Что значит, дальше, или хотите оживить мир беспределом своей глупости? - спросил один агент Лэнгли, работавший здесь под фамилией и именем:
   - Элен Ромеч, - которая ни во что здесь особо не вмешивалась, так как имела прямое задание привязать к себе мистера Кенне, когда инкогнито посетит сей забытый уголок вселенной.
  
   Узнать, оживают ли покойники номер два по ночам было нельзя по двум причинам:
  
   - Одни вообще боялись выходить из воды, чтобы не умереть, а другие - еще, как тени в последнее время мечущиеся по Хаване, как по саванне - теперь уже только сидели в кабаках и беседовали с Эрнестом Хемингуэем о возможности существования здесь, как в Испании Рот Фронта, - от которого меня лично тошнит, как только вспомню его жульнически-простецкие приемы заманивания меня в карточные турниры на его, хотя и не личном архипелаге, в блат-хате с поварихой во главе.
   Хотя об этом - как о прошлом - лучше не вспоминать:
   - Припрется без приглашения.
  
   И попросил сторожившую меня мать Пятого Элемента, которая - как уже сообщалось - записывала и признания Дольфа Лунни о возможности его работы по крайней мере на три разведки.
   - И нашу тоже? - хотела она добиться от него толку.
   А он так и не мог понять, кто такие наши: которые были, которые есть, или те, кто еще только собирается?
   В результате она настолько подтянула ему цепь, что он, как Змей Горыныч оборвал - нет, не ее, а вообще, практически всю тюрьму, где держали, не веря, что ушел от своих по-честному. Он же только и попросил объяснить ему реальное отличие:
   - Своих от наших, - не смахгли.
  
   Я думал и мне сейчас, как Владимиру Высоцкому:
   - Чё-нить накинут - авось царский кафтан - и для начала пошлют в Ватикан, чтобы добровольно.
   Но, что, добровольно - я и сам пока недопонял.
  
   Она подошла и спокойно-хладнокровно спросила:
   - Тебе не хватает еды, которую сюда специально для тебя возят из кубинского ресторана Гавана?
   - Почему не из американского Маки? - не понял я.
   - Ну, вы кубинец, и было принято решение давать вам еду с Кубы.
   - Я прошу только одного, мэм.
   - Секса? Нам запретили последнее время продавать себя не только заключенным, но и временно задержанным. И знаете, почему?
   - Процент обмана превысил допустимую величину? Но я хочу пока только одного:
  
   - Передать предупреждение, что знаю отсюда выход прямо в океан, а оттуда - из-за недостатка доброты здесь - уйду на Кубу, где оживлю их музейные экспонаты, и тогда армия непробиваемых перейдет Ла-Манш - или, что у них есть еще там, и вся Америка бросится вплавь до Австралии, моля бога только об одном:
   - Чтобы там не жили люди, кроме тех Незнаю, которых открыл незабвенный Кук.
  
   Далее, я оживляю манекен, но никто не верит в правду.
  
   Элен Ромеч зашла - была почему-то допущена - в мою тюрьму, где вот-вот должны были завестись мыши, чтобы меня сторожить, и спросила, не поднимая, однако, решетку:
   - Ты, что ли, хочешь, чтобы я тебя оживила?
   - Ты не похож на манекен.
   - Дай и мне молвить слово, милая рыцарь-ша президента.
   - Ты послан, чтобы его убить?
   - Я об этом еще не думал.
   - Зачем тебе думать, если ты президент?
   - Я?!
   - Я это сказала?
  
   - Мэм, вы великолепно умеете ухаживать за бывшими.
   - Только не говори, что ты уже до меня был генералом.
   - Вы имеете в виду это?
   - Да, чтобы поменяться местами с Ричи ты должен стать начальником его охраны.
   - Меня не возьмут.
   - Почему?
   - Я - если ты не знала - перебежчик. И пока они не могут найти подходящий для меня способ проверки на засланного таким образом агента - будут держать здесь, как:
  
   - Его звали Роберт.
   - Человека Амфибию?
   - Только не буквально, ибо он умел дышать в воде, а я не могу вообще.
   - Это хорошо, тебе не страшна газовая камера в случае чего.
   - За что? Если не предполагается, что я буду убивать Кенни, а грохнут меня, как его Роберта.
   - Ты рассуждаешь, как мой цвергшнауцер:
   - Я согласился, чтобы меня помыли и постригли почти наголо, а:
   - Почему спать мы не можем вместе, несмотря на это? - улыбнулся один из нас.
  
   И залез под кровать совершенно обиженный, что прошлой ночью не пустил его на кровать, ибо думал:
   - Этим беспрестанным мытье и катаньем - стрижкой под 3 мм - и объяснился в полном на этом согласии.
   Вопрос:
   - Как понять друг друга, если она умнее меня?
  
   - Я устрою тебе побег, как Эхнатону.
   - Вот ду ю сей?
   - А что?
   - Слишком сложно, через ТОТ свет пока что - не мохгу.
   - Прости, я оговорилась, конечно, Ихтиандру.
   - Да не могу я плавать под водой, тем более, надышавшись уже воздуха.
   - Воздуха Свободы, - ты имеешь в виду?
   - Да, несмотря на то, что здесь тюрьма - она отдельная.
   - Так получается, что ты и не робот вообще, а человек - чего ни спросишь - один отказ.
   - Пожалуйста, но заставляй меня никого убивать, а также не проси, чтобы и меня грохнули. Чё-нить нормального нет, что ли, в твоем ассортименте?
   - Ты можешь на мне жениться, чтобы тебя назначили генералом?
   - В принципе? Да.
  
   И меня выпустили под залог, который она заплатила в двадцать пять тысяч долларов.
   - Ты не испробовала меня на секс.
   - Я просмотрела некоторые видеозаписи, и удовлетворена.
   - Ты думаешь, я умею делать это через видеозапись?! - И добавил: - Я не настолько богат техникой, чтобы уметь то, что умеют машины.
   - Хорошо, будешь отдавать мне то, что заработаешь - и иметь мою поддержку.
   - Да ты что?!
   - А что?
   - Я должен жить.
  
   - Хорошо, если тебе нужно обедать, будешь подрабатывать на стороне - это уже твои личные деньги.
   - Пожалуй, лучше пусть они считают меня не перебежчиком, а шпионом, и я буду вечно куковать в резервации, но свободным от посторонних выплат часовым механизмом.
   - Важно, не кем здесь тебя будут иметь, а там, - она показала на восход солнца, - разыскивать.
   - Так ты на кого работаешь?
   - Любой мало-мальски приличный разведчик работает на обе стороны - если даже иметь в виду, что их только две.
   - Бывает меньше? Или больше?
  
   Но этот вопрос она почему-то оставила без ответа.
   И только после свадьбы я понял, что зря согласился выйти на ее поруки:
   - Генерал - заметная фигура, грохнут за месяц.
   - Если прятаться - за два, - констатировала она, - разница небольшая.
   - Ты на что намекаешь, что свадебная ночь тебе не понравилась, не похож на Роби Кени?
   - Да, я думала, что и днем будет также.
   - Я могу, но боюсь, ты разучишься ходить, - а так только и будет принимать позы, как игрушка:
  
   - Японская кама-сутра, - улыбнулась она, оставляя мне надежду, что:
   - Вообще не обиделась, так только намекает, что и заработанные на стороне деньги надо делить поровну.
   - Ты должна понять, дорогая, я еще не додумался до того, чем буду их добывать, ибо, как Казанова не смогу после тебя.
   - Сдай меня кому-нибудь в аренду.
   - Как куклу, ты сможешь? Хорошо, я организую генеральский клуб Любителей Неожиданностей. Надо только найти подходящую цену.
   - Пять тыщ долларов - это моя обычная цена.
  
   - Да ты что, они не есть русские генералы, которые получают отстежку от коррупции, так, коттедж чуть побольше, чем у доктора наук, бесплатная форма, и то не вся, а только парадная, ибо многие от нее отказались, что будут ходить на КР приемы - прошу прощенья - в Бел-Де прямо с земляных работ на Вьетнамской войне, где только и можно выжить:
   - Да, я знаю, между гор - ибо в них уже бросают с самолетов такой напалм, что он горит под водой.
  
   Каждый раз я ложился спать, просматривая документы, выданные мне, как генералу, их была целая папка.
   - Чё ты там ищешь? - спросила она, уходя на полчаса в душ, и:
   - Была даже мысль: что она там так долго делает?
   Ответ найти можно, но, как нарочно, их было два:
   - К ней кто-то ходит - имеется в виду, такой же, как я аномальный шпион, и хуже всего, если только для секса, потому что тогда мне это будет так неприятно, что даже больно.
   Пусть уж лучше доносит в Демо-Герм, чего я добился, или, наоборот:
   - Он в этом деле шпионажа ни-че-го не выдумывает.
  
   Но реально вышло наоборот. Понял минут за десять, что в любом душе, где живет шпион, обязательно должна быть дырочка для приглядывания за ним и в это время, ибо:
   - Грохнут в душе, - а потом придется тратить валюту на розыски того домашнего животного, кто этому способствовал.
   Одну грохнули после Долгого Поцелуя На Ночь под водой, а она нашла даже на дне этого водоема пистолет у уже ранее грохнутого реципиента, а нате вам всплыла, так пыхнув пламенем, что тот, кто этого не ждал:
   - Скончался раньше, чем до него долетела пуля с трех метров.
  
   Нет, всё было так тихо, что, как и никого не было вообще.
   Пока я в ужасе думал, где она - ничего не произошло, даже легкого всплеска воды над мыльной пеной зафиксировать не удалось. Надежда еще оставалась:
   - Учится дышать под водой, как можно дольше, ну и: задохнулась по неопытности.
   Плохо, конечно, но лучше, чем страшная тайна, которой нельзя объяснить человеческими не только словами, но и глиняными табличками с клинописью, в том числе.
   И уже оторвал зад - как говорилось давненько, как она окликнула меня сзади:
  
  
   Глава 2
  
   - Не меняй воду - она чистая. - Хотя, если это моя Эли Роми, то могла и вспомнить, что я еще намедни уже мылся.
  
   - Я искал тебя.
   - Напрасно, между нами должна быть доля самостоятельности.
   - Я засмотрелся на отсутствие рекламы в ТиВи, и не заметил, как ты вышла.
   - Я не выходила так, как думаешь.
   - Ты Гудини?
   - Это обязательно в моей профессии.
   Хотелось, конечно, узнать, какая именно ее профессия сейчас используется, но решил не рисковать, чтобы не попасть в точку раньше времени.
   - Тебе лучше признаться, что ты шпион.
   - При всех?! Не могу, я только перебежчик.
   - Это значит, наоборот?
   - Да.
  
   - Вот теперь пойми, и пойми меня правильно:
   - Чтобы стать перебежчиком, я сначала должен стать шпионом?
   - Да, милый, или ты не знал простой истины:
   - Чтобы стать начальником надо стать подчиненным?
   - Это вопрос?
   - Ты готов на него ответить?
   - Нет, к сожалению, положительно не могу.
  
   И она предложила мне вступить в стрелковый клуб.
   - Нет, нет и даже не могу.
   - Почему?
   - Я приехал сюда за мирной жизнью.
   - Тогда тебе надо в Сан Хосе.
   - Я не знал, что мы туда еще не доехали.
   - Ты был там - понравилось? Скажи спасибо, что тебя не пытали.
  
   Я заварил себе и ей кофе, и хорошенько подумав, объяснил:
   - Мне нечего предъявить в качестве верительных грамот шпиона.
   - Летать не можешь?
   - Я себя лично не буду использовать в качестве инструмента для наслаждений других! Тем не менее, конечно, и даже не пытался никогда научиться, как Лео.
   - Это какой Лео, Ди?
   - Нет, другой, Винчи.
   - Не знаю пока, к сожалению.
  
   - Впрочем, если уже нет времени, скажи им, что в пятницу могу полетать, как Симон Волшебник.
   - Да?
   - Но при условии, что рядом не будет никого из Апостолов.
   - Ты думаешь, они всё еще бывают?
   - Дак - хотелось сказать - я одним из них и являюсь, но постеснялся.
  
   Она сказала:
   - У тебя нет выбора, ты должен признаться на детекторе лжи, что украл открытие, которое сделал еще Флоренский до тридцать седьмого года, но был казнен за него, как за ложь, ибо не смог показать его приватно прибывшим на рудники - или что у них есть еще там в виде Беломорско-Балтийского канала - самым высокопоставленным товарищам, - как:
   - Прекрасное развлечение, - как приготовились сказать уже многие из них, поверив, что:
  
   - Здесь и это бывает.
   Пусть не часто, - предложил тогда считать Флоренский, поэтому и не получилось сегодня. Но ребята посчитали, что обмануть их - это хуже, чем обмануть даже иностранцев, которые - как, например, Черчилль или Гудериан - вполне могли быть приглашены на это мероприятие.
   И только в результате продолжительной дискуссии пришли к однозначному выводу:
   - Преждевременно.
  
   Тем не менее, Эстэ признался за Хванчкарой, что натурально испугался, что так и думал:
   - Если нет Гудериана, который у нас учился, но сёдня пропустил занятия по прыжкам танков через осьмиметровые траншеи, а голословный Черчиллино:
   - Всегда тут, хотя и не бывает обычно.
  
   Флоренского туды-твою, а его заархивированное открытие я и украл, значится.
   - Боюсь, не запомню всех подробностей этого сложно запутанного дела, - провалюсь на пресс конференции.
   - Я буду говорить на пресс конференции, - сказала леди Элен Ромеч.
   - Если я боюсь запутаться - ты тем более не сможешь.
   - Чего я не смогу?
   - Ты не знаешь особенностей научных открытий - скажут, ведьма и тю-тю.
   - Что это значит? - она очень удивилась, что есть сомневающиеся, хотя и в единственном числе в ее неисчерпаемых способностях превращать вымысел в абсолютную правду.
  
   - Если ты это можешь, тебе и надо быть Симоном Волшебником. Ибо:
   - Я врать по-честному не могу.
   - У нас есть пару дней на тренировки.
   - Да бесполезно, я могу соврать только со страху. Да и то - сомнительно.
   Можно попробовать только метод самого Симона Волшебника: я скажу, что это ты Симона, как превратившаяся из него за две тыщи лет.
   - А сам полетишь?
  
   - Нет, полетишь ты.
   - Да ты что!
   - Так вот в этом всё и дело, что ты мне не веришь, несмотря на то, что любила до безумия полного расслабления уже несколько раз.
   Поэтому, да, я могу ввести в экстаз толпу, а они, выспавшись, как следуют опять скажут - особенно на допросе с пристрастием:
   - Выдумал.
   - Кто?
   - И он, и я. И обе-оих отправят на кирдык.
  
   - Как я поняла, ты объяснил мне, что свои процедуры ты в принципе можешь провести, но с двумя условиями. Первое, я должна в них обязательно участвовать, как тот Мюнхгаузен, который сам не летает на Луну, но других отправить туда способен.
   - Второе, - пропела она, - через несколько дней, когда меня изберут главной и первой жрицей этого племени, будет ясно, как божий день:
   - Мы врали.
   - Да, но я, как только косвенный помощник, уже отчалю отсюда никому не нужный, а тебя.
   - Да меня, конечно, будут носить на руках и не отпустят.
  
   - Так-то, конечно, лучше бежать, но, жаль, пока некуда, - она сделала уже две чашки кофе, но один Черчиллино грамм на восемьдесят, так как перед предполагаемым экспериментом я пить вино отказался.
   - Тем более, что лучше не начинать того, что бросил через полтора месяца после дня рождения.
  
   Мне выдали ветролет с пропеллером на спине, ей - ничего.
   - Зачем ты, Нинка?! - ахнул я, как в песне.
   - Я полечу, как отражение от Луны, которое ловил Данте, когда хотел отдохнуть, чтобы быть счастливым.
   - Бат вэй, меня не примут за шулера, чтобы специально разоблачить именно в этой процедуре?
   - Ты должен специально упасть.
   - Вот ду ю сей? - прошептал я, не веря своим ушам.
   - Это шоу, никто не поверит, если даже ты полетишь без пропеллера.
  
   И, действительно, она полетела, как Беатриче навстречу Данте, и до такой степени, что меня взяли, как ее похитителя.
   И самое удивительное, я не мог объяснить противоречий в их поведении, ибо:
   - Не одна же она, наводила иллюзию на этот аттракцион? - Ибо априори я надеялся, что она работает грудь о грудь с эФБиАй.
   Или с Интеллидженc Сервис.
   - GDR?
   - Мэм, шутите?
   - Нет.
   - Без этого никуда.
  
   И пока все увлеклись ей - сбежал, чтобы скрыться в библиотеке Конгресса US off America.
  
   И практически за месяц работы прочитал все рукописи Герберта Аврилакского, которые русское правительство обменяло на патент для производства Боинга 777, чтобы не спорить - как предполагалось в международном суде:
   - Боинг - это по сути модифицированный Ту-134 и Ил-62 вместе взятые.
   Ибо, да, есть отличия в форме, но:
   - Мы же ж не принимаем во внимание её праздники.
   Ну, а что хорошего, на самом деле, если приличная - для дамы - тачка похожа, как две капли воды на хищную рыбу-кит?
   - Кому-то, может и нравится, сэр, но для нас и так страхов хватает.
   Вот, почему, спрашивается, запретили Ахматову, которую и так-то никто не знает настолько, чтобы еще и читать? Абсолютная мистика!
   Зощенко еще понятно:
  
   - Любил посмеяться над чем надо плакать, а это извращение.
   Вот попробуйте, подойдите к незнакомому человеку на улице и скажите:
   - Ты хороший, - или, как было принято в древние времена:
   - Добрый человек, - пошлет в другую сторону!
   - Как минимум напишет, или пообещает написать в следующий раз заявление в милицию.
   А на что и за что?
   - Заставит решать дилемму: это было оскорбление или издевательство?
  
   И, действительно, почему нет хороших людей? Непонятно. И так как только сейчас вспомнил, что деньги кончились - вышел на Манхеттен просить милостыню не просто за предсказание судьбы - как шарлатанили в древности - а за ее изменение на:
   - Ту же! - Так бывает?
   Но решил, если не получится, вернусь в Сан Хосе, как шпион - если не берут перебежчиком - но работающий - буду стоять на своём:
   - Под прикрытием.
  
   Лучше, конечно, было остаться в Там - уже ТАМ - директором ресторана.
  
   И, значит, она летит, а я снизу кричу:
   - Забыл, дамы и господа, что, поэтому первое, что знал, хотя и не с самого детства, но после просвещения Высоцкого точно:
   - Это я еврей! - Ну, а мне тоже, как в детстве:
  
   - Выйди вон из дверей! - И она в запарке проорала, как гром среди ясного неба, чтобы слышали все не только выше, но и находящиеся на Земле.
   И меня потащили, несмотря на то, что я пока не испугался, так как:
   - Чего бояться тому, кто и так на Земле находится, а не на Небе.
   Хотя не исключено, что Данте свалился в Ад именно, - ну, по крайней мере, не с Земли.
  
   И не повезли куда-то там-тамтамтам, а именно в Сан Хосе, но на воздухе. Самолетом, имеется в виду, как пошутила одна охранница:
   - Он не умел летать сам, поэтому потащили в наручниках, как - я думал она оговорились - Симона Волшебника! - и было отчетливо ясно, хотела вызвать продолжительные аплодисменты.
   Но это была не Элен Ромеч, но кто - пока не ясно.
   И вот честно могу сказать, очень не хотелось подозревать кого-то из моих прошлых преференций. Ибо:
   - Дане не знаю, что были, но подозревать обязан.
   Но было предчувствие, что она не стюардесса.
  
   Я решил, что они уже решили взорвать самолет, и выдал сокровенное:
   - Прошу разрешения выйти.
   - В пассажирских самолетах не бывает парашютов.
   - Я не прошу все, но один должен быть.
   - Зачем?
   - Для осознанья, так сказать, и просветления смелости летать.
   - Его нет, а самолет взорвется через несколько минут.
  
   И самолет взорвался, но не сильно, а так и продолжал лететь, - только дымил правым крылом. Второй пилот был ранен, первый контужен.
   Третий полез за основной штурвал, но я вежливо попросил его не торопиться.
   - Кто-то охотится именно на вас, - сообщила мне вторая стюардесса, которая не была шпионкой.
   - У меня нет здесь врагов.
   - А там?
   - Не было.
   - Вывод?
   - Я не знаю, но если знаешь ты, тут же будешь иметь секс со мной.
   - Я так и думал, что Кинг.
   - Кто?
  
   - Король.
   - Спасибо, но как мне покинуть штурвал, чтобы выполнить своё обещание?
   - Поставь на автопилот.
   - Сломан.
   - Хорошо, поставь - нет, прости, я это уже говорила - я сяду за его руль с обратной стороны, а ты старайся предугадать все мои движения.
   - Если надо только думать - я не против, - сказал я, ибо что-то устал, несмотря на то, что почти ничего не делал.
   - Вы вложили много сил в простые на первый взгляд вещи.
   - А именно?
   - Как-то: спасение самолета от крушения.
  
   Но, вторая, которая была предполагаемой террористкой с неизвестными пока намерениям, напророчила:
   - Боинг всё равно упадет.
   - Это не Боинг, - автоматически сказал я, совершенно не зная, как объяснить свою любознательность.
   Но поспешил перейти к подробностям, чтобы не разбираться в конкретике моего обещания, что это не тот самолет, про который все думают.
   И вот как это было даже объяснить не могу, ибо до такой степени похоже на те трубные звуки Распе и Дюма, что только половину всей этой роскоши видели некоторые - остальную:
   - Никто.
  
   Но.
   Я понял, где то место, способное к теплу их оттаивания! - так крикнул, что два вторых-третьих пилота, выпили по бутылке крепкого пива, чтобы не думали вообще больше об их способности к управлению самолетом.
  
   - Где мы собираемся сесть, дорогой друг? - спросила она всё еще шевелящимся языком.
   - Как машина я не знаю место, но знаю, что оно есть, - ответил так, что, очевидно, опечален этим очень неутешительным для нее известием.
  
   Далее, по запарке предсказал одной еще не очень пожилой даме, что ее сын, к сожалению, уже погиб на войне во время атаки Перл Харбора.
   - Да, но он не был летчиком?!
   - Значит, мэм, у вас была связь с японцем.
  
   Долетели до Сан Хосе всё же без проблем, как я ни рвался или к штурвалу, или прыгнуть без парашюта. Только констатировал обеим стюардессам, которая была за меня и которая против:
   - Я не прощаюсь.
   - Почему? - спросила одна из них. Вторая молча согласилась.
   - Думаю, скоро мне понадобится ассистент и его анти.
  
   Удивительно, хотя я имел официальное приглашение - меня не пустили дальше проходной. И даже к вечеру никто не пришел с извинениями.
   - Я даже не догадывался, - сказал я пришедшему после захода солнца то ли майору, то ли полковнику службы безопасности, - что можно так принимать человека, приглашенного заранее.
   - Не беспокойтесь, сэр, у вас здесь будет свой кабинет на время расследования.
   И действительно дали комнату, еще полкомнатушки, чтобы не чувствовал себя в полной изоляции - как пояснили - и туалет, хорошо, что отдельный. В принципе, жить можно, но почему:
  
   - Не как все? - спросил, но не ушедшего уже полковника или майора, а вахтенного офицера.
   Он сначала промолчал, но скоро понял, что это глупо, не разговаривать с человеком, который живет тут же, только в противоположном крыле. И пояснил:
   - Одного пустили, а до сих пор найти не можем: или сбежал каким-то невероятным образом, или:
  
   - Аннигилировали в коллайдере, - догадался я.
   В чем дело, я не понял, но на следующий день сообщили:
   - Фото, да, совпадает, а отпечатки пальцев не совсем.
   - Что это значит? - удивился я.
   - Только на одной руке такие же, как в картотеке - на другой:
   - Пока не можете найти чьи, - усмехнулся иронично я, но, как оказалось, угадал.
   - Пока не можете найти чьи.
   - Да, придется подождать до обеда.
  
   И как раз во время приема стэйка, переделанного в котлеты рубленные, по моей просьбе, пришло сообщение, как от джина из бутылки:
   - На второй руке отпечатки Стиви Ки.
   - Не отпечатки, точнее, - оговорился гонец - но не тот же полковник, а уже в другой форме - как я подумал:
   - Так одеваются в Белом Доме.
   - Знаки Зодиака?
   - Да какие знаки зодиака! - И добавил: - В принципе, да, тени забытых предков.
   Тем не менее, имелись в виду узоры на руках.
  
   Я решил, что врут, и посмотрел на свои руки, что для них значило:
   - Ни-че-го не понимаю в этом деле.
   И, в принципе, да: я не верил, что так бывает, но - как говорится - на миллион спорить не могу уже, - а это и значит, что, да, сэр:
   - Я верю!
  
   И предложили хорошие условия:
   - Отдельный дом на берегу океана, но - как вы и очень сами хотели, - добавил он, а я за него завершил это предложение, как уже почти профессиональный предсказатель:
   - За колючей проволокой.
   - Нет, сэр, здесь нет проволоки.
   - Значит, под током.
   - Нет.
   - Я должен гадать?
   - Не гадать, а догадаться, или - если вам легче - додуматься.
   И так как, кроме колючей проволоки, я ничего нового не знал для ограничения свободы мышления, то и выдал:
   - Вы лишитесь этого ДА-РА.
   - Да, вы правильно повторили мой ответ.
  
   Вот, следовательно, почему люди здесь, в Силиконовой Долине, делают так много не только открытий, но и их воплощений.
   - Почему? - улыбнулся офицер.
   - Пока не знаю. Но одной колючей проволоки явно недостаточно.
   Испытательный срок неделя, и через два дня я понял то, что уже почти знал раньше:
   - Сам я предсказать ничего не смогу.
   И выбрал того, кем меня здесь называли Сти-Ки.
   И в предпоследний день сделал то, что попроще:
  
   - В восьмилетней школе одного города произойдет замыкание, и она загорится.
   - В виду вашей неопытности я не буду этого записывать буквально, - сказал опять появившийся полковник, - просто выберите: завал или пожар.
   - Да, - ответил я, - завал или пожар.
   И тут же сам пояснил:
   - Мне непонятно, как можно одновременно завалить все окна даже в одном классе?
   - Да и пожар не может перекрыть все ходы и выходы, - сказал полковник, так как школа двухэтажная, и можно - в случае чего - выпрыгнуть из окна.
  
   И настучал на клавиатуре местного ноутбука Валио в формате хач-ди - чтобы было отличие от обычных забегаловок:
   - Шло соревнование, - зачеркнул путем полного стирания.
   Продолжил, глянув на время: есть ли еще оно?
  
   - Идет соревнование на громкость выстрела из согнутых трубок, набитых серой от спичечных головок. Сейчас - если по Гринвичу - написал секретное - авось - время начала события катастрофы. Стена школы сначала начнет детонировать, а потом так сильно резонировать, что начнется самопроизвольный пожар, в котором будут гореть даже огнетушители и меньше там, где их нет.
  
   Офицер прочитал сообщение, и попросил подробнее пояснить.
   - Что?
   - Что будет гореть?
   - В этом всё дело, мистер.
   - А именно?
   - Неизвестно.
   - Попробуйте узнать.
   - Это ваше личное мнение, что я должен лезть в такие дебри?
   - Неужели так трудно? - спросил он.
   - Дело не в простой трудности.
   - В чем?
   - У вас какое знание?
   - Полковник.
   - Вы?!
  
   - Неужели я не похожа?
   - Нет, если вы мэм, и хуже, если даже не сэр.
   - Что это значит, вы думаете, я русско-тунгуссий шпион?
   - Я пока не могу отвлекаться на это расследование, но реальная вероятность такого события явно неравна нулю.
   - Простите, мэм, но я работаю не с вероятностями, а с самими их пред-историями.
   - Вам не поверят.
   - Вы думаете, это меня интересует?
   - Должно интересовать, ибо вы здесь под крышей, да, но и под колпаком, поэтому.
   - Да?
  
   - Если событие произойдет - вам за это предсказание всё равно не заплатят, так как оно не зафиксировано, как исходящее.
   - Почему?
   - Нам нужен человек, который сможет вмешаться в будущее событие, а не только его предсказатель!
   - Ваше патетика неуместна, потому что.
   - Хуже?
   - Не хуже, а вмешательство уже приведет к неконтролируемым последствиям - принципиально!
  
   - Зря вы на меня кричите, я хотела только проверить, можете ли думать так же, как и гадать.
   - Нет, мэм, вы хотите свести моё открытие к нулю, чтобы я так и куковал здесь, а не на своей блат-хате на берегу океана. А это и по простой логике - без предсказания - ясно.
   - Я русско-японская шпионка.
   - Нет, нет, не пытайтесь разжалобить меня, вы не дочь и даже не внучка Доктора Зорге.
  
   Она ушла на лэнч в соседний корпус, и я проверил ее ноутбук:
   - Никаких сообщений, переданных мной ей - не наблюдалось.
   Я вписал своё и попытался разгадать ключ передачи. Не вышло. Тогда передал прямо со всего ноутбука по виденному мной адресу школы в России.
   И понял во время прогулки по большой комнате, что его кто-то вот только что принял. Спасибо и на этом.
   Вернувшись в рабочую комнату-шку понял, что это только маленький пацан, лет десять, и, скорее всего, он баловался на папином или мамином компьютере, и случайно увидел моё сообщение.
   Что он будет делать - одному богу известно, но ясно:
   - Ему никто не поверит.
  
   Но папа поверил. Я ему:
   - Что ты предпримешь, мил херц? - ибо мне удалось идентифицироваться с этим пацаном, но не как с самим собой, а как с одноклассником, с которым мы соревновались в громкости распространения запаха серы по классу перед вот-вот уже подходящей к нему учительницей, но еще визуально малозаметной.
  
   Но не полностью, ибо я не видел ни лица того, с кем соревновался в запахе серы на Земле, как Под, ни лица учительницы, которая послала меня за родителями, что значило - работает здесь недавно и не знает о моей родственной связи с директором школы.
   Тем не менее, я разобрался, что она потому и не знает, что это не я сын директора школы, а именно тот Валера, который хотел меня перебулыжить в дымо-громо-завесе. И до такой степени, что даже можно думать:
   - Он не хуже меня может скрывать свои мысли.
  
  
   Глава 3
  
   И когда меня послали за родителями, а я сбежал на электричке туда, где и Макар телят гонял не часто, что найти можно, но только:
   - Если вернусь назад в город.
   И всё-таки хорошо, что не произошло то, чего я боялся:
   - Это Валера стал предсказателем, а не я, - нет, они искали меня везде, по всем родственникам, но никак не могли даже предположить, что я уехал За:
   - Город.
  
   Люди иногда бояться жить прошлым - я об этом даже не подумал, как о вторжении в потустороннее пространство, а так только:
   - Мы жили по соседству - встречались?
   - Да, - но только просто так. - Следовательно, без возможности запомнить это место навсегда, чтобы потом иметь возможность посещать его не только, как публичный дом, но и универмаг.
   Тем не менее, я прорвался сюда еще раз, когда школа уже горела, наклонившись одним боком к склону в сторону реки.
  
   - И вот ясно, что горело вещество, которого там никогда не было, - сказал я просто так, но чтобы слышала вернувшаяся с обеда полковница, что я считал за неуместную шутку.
   - Вы уверены, что передали туда сообщение? - спросила она. И сама ответила: - Оно перехвачено. Школа сгорит вместе с людьми, так как никто не знает, что можно сделать с пожаром, который не тушится.
  
   Уже к вечеру я понял, что опускается железный занавес между Сан Хосе и горящей в другом времени школой. Пришлось согласиться на пришедшее в последний момент сообщение:
   - Передать свои права Валере, сыну директора школы.
  
   И через пару дней меня выпустили из моего дореформенного состояния, но дали не дом на берегу моря, как обещали, а дом даже больше того, прибрежного, но в самом сердце ее кварцевых рудников.
   - Спорить? - бесполезно. Поэтому я ушел, лишь чуть-чуть изменившись, и устроившись на бензозаправочную станцию с лежбищем в соседнем сарае.
   Никто не ожидал, что я променяю Это на всё То, о чем мы так долго мечтали, - и пропустили, как человека уже сдавшего не только кандидатский и еще больший максимум в виде познания мира не только вообще, но и в:
   - Частности.
  
   Меня начали искать, что думали началась следующая мировая и так как последняя:
   - Загорелся - нет, пока что не 54-километровый коллайдер, но передвижной сарай недалеко от моего.
   В нем остались ночевать две или три дорожные проститутки со своим маркетологом и, скорее всего, русские, ибо я так боялся к ним подходить, чтобы подсмотреть, что они делают в свободное от основной работы время, что не надеялся увидеть ничего нового, кроме одного у них желания:
   - Как можно скорее отделаться от меня.
   Но так хотелось им сказать:
  
   - Любить надо, чтобы так часто трахаться, а не воображать себя сновальщицами или ткачихами на фабрике троллей, которым безразлично всё, кроме:
   - Перевыполнения плана хоть на сто пять процентов, но - обязательно!
   Лучше, конечно, на двести, но далеко не всем это разрешается.
  
   Я уже хотел бежать им на помощь, но как раз подъехала шикарная тачка и высокий, но не блондин, а обычный хомо сапиенс и вообще только в тапочках на скорую ногу попросил их спасти.
   - От чего, сэр? - спросил я вежливо, хотя и видел: передвижной караван-сарай уже горел так, что перекрыл выход отступающим людям.
   - Выпить хочется, а денег нет, - весело, но негромко ответила одна девица с такими шикарными блондинистыми волосами за спиной, что ясно:
   - Пришитые только на время прогулки.
  
   Когда они вышли все, кроме одной и три шланга предложили им свои услуги, как автоматические, но ручные змеи, что я забеспокоился:
   - Бензина на всех может не хватить - надо было предлагать солярку, так как всё равно ничего из этого они еще ни разу не пробовали.
   И спросил на всякий случай:
   - Вам сколько?
   - Три по триста умноженное на сто, - ответил, даже не заикнувшись парень. И ясно, не только от испуга - думал, американская шутка такая и бывает:
   - Спрашиваем много, а дают еще в сто раз больше.
  
   Я, конечно, побежал к сараю спасти тех троих, а эти было ясно и так справятся, ибо не только не загорелись от поглощенного ими бензина, но даже и не выплюнули его, когда поехали дальше.
   Решил:
   - Это только мне кажется.
   Попытался открыть заднюю дверь - нет!
   - У вас кто-то на ней сидит?! - спросил громко, чтобы обратили на эту дверь внимание.
   Нет, пришлось лезть под машину, так как огонь начал лизать ей уже и пузо.
   К счастью удалось уговорить их понять, что есть спасательный люк и он еще свободен.
  
   Я им рассказал, что существует такая же, как они конкурирующая организация и совпадает, кажется, даже по количеству членов с ними.
   Они оказались настолько благодарны, что согласились предложить мне сотрудничество на равной основе.
   Боясь не попасть в тон, их долго - видимо - готовившимся размышлениям по поводу оставшихся еще дней жизни:
   - Промолчал, что не стремлюсь к обществу до конца жизни, а только так, чтобы:
  
   - Скрыться подальше с глаз правоохранительных органов, - улыбнулась одна, напомнившая мне кого-то.
   Ибо вспомнить всё, вероятно, тоже можно, но не сразу, а только по частям.
  
   - Почему загорелась наша машина - не знаешь? - спросил парень, ибо мы ехали, а на чем, если не на моей, которую я чуть не забыл, что купил недавно в кредит у бензоколонки, на которой работал, не спрашивая ее, и до ревизии не отвечая.
   Я выразительно посмотрел на небо, но они не поверили, потому что сказали:
   - Секс у нас практикуется, практически, бесплатно, так только туда-сюда:
   - Яичница с ветчиной, картофель фри, пиво, - остальное:
   - Фокусы! - не поверил я, что это правда.
  
   Но они именно этим занимались, не боясь, как Гудини неожиданного дружеского удара в живот.
   Я рассказал им, что только что были еще трое в такой же, как они комбинации:
   - И. Ужаснулся, в такой ли точно - не знаю-ю! - Так бывает, если это было по моим замечаниям не более получаса назад?
   И хорошо, что знал о существовании Данте и его Передержки в Аду, Раю, Чистилище и им подобных промежутками в виде видимого Эмпирея, что значит:
  
   - Не виденное можно помнить так, как оно было! - Вот тут хочется спросить: бывает ли, но уже очевидно, что Данте прав более, чем.
   Ибо, как и Розанов любимый Борисом Парамоновым очень, хотя и не совсем тоже помнит, так ли это на самом деле, так как само:
   - На самом деле, - подвергнуто Розановым доказательству на обрывках газет.
   Что значит, осталась только одна мечта:
   - Записать то, что осталось от остатков прежней роскоши Эмпирея.
   Где, как думал Владимир Высоцкий, видимо, настолько много хулихганили, что закрылся пламенем неугасимым.
  
   - Поэтому никто ни хрена и не помнит толком, сколько их вчера было, а этот олух требует, чтобы отдали все деньги.
   - А мы помним? - поддержала ее вторая.
  
   Теперь я успокоился, а то даже чуть за голову не схватился - хотя и не имел такой привычки раньше:
   - В тачке у бензоколонки был один парень и две леди среднего пошиба, или три, или все четверо были просто непростыми даже не проститутками, а:
   - Тоже фокусниками, как и эти!
   - Так бывает? - спросила одна парня, - чтобы нас так нагло преследовали конкуренты? - спросил он прямо так, внутри ее монолога, превратив в монолог, как Неприступная Добродетель маркиза Де Сада тоже троим плюс одна их хозяйка:
  
   - Ни бельмеса - ни хгу-хгу всем их изощренным притязаниям.
   - Муми-я! - даже уже без возмущения было констатировано.
  
   И вот так:
   - Вспомнить всё, пока что не получалось, ибо гадать, да, можно, что в одной тройке-четверке Алла Пуга, а в другой такая же, но только Мэрилин Мони, плюс их вечно живущие режиссеры, любящие, чтобы, практически всегда было хоть кому-то, но обязательно:
   - Погорячее.
  
   - Я привык проводить все свои дела на высоком интеллектуальном уровне, - сказал почти в пустоту, но как оказалось:
   - Не совсем, не совсем.
   Кто-то попросил объясниться. И я только потребовал устного протокола, с ударением на втором слоге, подписи, что:
   - Мы не будем преследовать тебя, как Данте на том свете, - закончила за меня одна такая ушастая девица, что вполне можно думать - нет, не еще один мужик, конечно, но:
  
   - Как раз Беатриче! - и, если такой она была - значит - она еще более носатая, чем Маргарита Михаила Булгакова в роли сестры английской королевы, гораздо более великой блудницы, чем даже немногие.
   - Включая и Мери?
   - Мэрилин Монро, - повторил я без вопроса, как обычную присказку к тому, что мы сами делаем почти каждый день, а вот в кино:
   - Это удивительно, - если иметь в виду одну дворяночку-почтальоншу с велосипедом увлекавшуюся усами то ли из сена, авось и из соломы, - что значит:
  
   - Режиссера хочу! - но, как к нему пробраться из деревни, пока даже не представляю себе.
   - Но додумалась, - сказал своё слово и парень, крутя-вертя баранку вместо меня, уже уставшего это мундирить, и внедрившегося между двух или нескольких ми-леди на заднем верхнем сидении, как в вагоне, настолько переполненном, что нижним только радостно, что они внизу, а не могут упасть сверху при внезапном ускорении или торможении, - а ноги верхних?
   - Да пахнут сильным-сильным потом, - но в чрезвычайном положении, в котором мы, да, бываем, и что неудивительно, почти всегда, хотя и кажется, что только:
  
   - Часто, - можем понять только своё сильное возбуждение, как Мэрилин Монро, что от подобных случаев всегда носила за нижней резинкой фляжку с коньяком, - авось и Хеннеси.
   И в частности:
   - Любите ли вы Хеннеси, как люблю их я?
   - На вы?
   - Это смотря, мил херц, из какого коньяка его делают: из трех или из пятизвездочного.
  
   И все были рады этой мазурочной болтовне, надеясь, что вторая похожая тачка нам теперь и не встретится.
   - Или ушла далеко вперед, или.
   - Ты зачем это нагадала? - спросила Мэрилин, как я, вроде, запомнил с мощным, как у породистой лошади носом, и которая никак не может быть самой Мэри, а только ее дирижером.
   - Я никак не могу понять, кто вы такой, мистер! - крикнул я парню за рулем, чтобы отвлечь разговор.
   - Небось, говорю, не са-ля-ми, - пропел он, что можно вполне думать: он-то уж точно не дирижер этого оркестр-ика, а тем более, не любви.
  
   И даже так хлопнул одну любвеобильную милашку по коленке от радости познания непознаваемого, что она упала вниз.
   - Ты чё?
   - Я уверен, - ответил, что парень за рулем - это тоже девушка, но наказанная за непослушание и за неспособность к перевоплощению на роль шофера и повара.
   - Не голова, а футбольный мяч, не желающий и не желающий лететь в их ворота, а всегда только в наши, - сказала крайняя, у окна девушка, и так мрачно, что понял:
  
   - Теперь я буду их слугой, - но решил даже не посвящать их в свои одновременно возникшие планы.
   Какие? Разумеется - это тайна, но также, как божий день ясно:
   - Не для всех. - Ибо:
   - Я и есть Фальш-стафф.
  
   - Что ты имеешь в виду? - спросила породистая лошадь с мощным носом.
   - Имею, да, но что пока не знаю.
   - Зато я знаю, - сказала она так мягко, что ясно: теперь рявкнет, как заведенная.
   И точно, как прелюдию прориторичила:
   - В тебе живет чудовище, но не беспокойся.
   - Почему? Вы умеете его укрощать?
   - Не поэтому, - ответила Мэри, - она тоже вынашивает в себе, как она говорит:
  
   - Мутирующую личность? - сделал попытку улыбнуться я, но не получилось.
   - Не думаю, что она может меняться, - ответила следующая по счету мелодраматичка. - Она получила этого ебенка по блату.
   - Из прошлого, - догадался я, что даже не поставил знак вопроса.
   - Конечно, но говорит, - третья - Трешка - наклонилась ко мне и прошептала почти в ухо, - из буду-щ-его.
   - Она думает, так бывает? - покосился я на дирижер-шу, уже пересевшую за руль автобуса.
   - Она была членом ученого совета в Кремневой Долине, - прошептала Мэри, - но последний коллайдер, к которому она приблизилась без спецзащиты ближе, чем ей было разрешено по количеству защищенных диссертаций, соединил ее с таким будущим, которого еще никто не предполагал.
   - Интерес-нинь-ко, - даже начал заикаться я, понимая, что тоже мог не нарочно заняться таким же мазохизмом.
  
   Я оглянулся.
   - Что там видно? - спросила рулевая.
   - Ролевая, - отпаровозила она таким дымом, что можно подумать: курит только махорку или сигары такого же крепкого качества, как Черчилль Фиделя. И знаете почему?
   - Времена сближаются, да, слышал, но не верю.
   - В сближение времен нельзя верить, - сказала старшая за рулем. И добавила:
   - Не понимаю, как вы работали в Силиконовой Долине старшим научным сотрудником.
  
   - Вы даже не ставите знак вопроса, работал ли я там?
   - Да, я знаю, что вы там были старшим научным надзирателем.
   - Этого не может быть, потому что не может быть никогда, - ответил я.
   - Почему? - толкнула меня локтем Мэри, и даже хихикнула, видимо намекая, что неопределенность не может быть неопределенной.
   - Он - прости, прости, ибо могла нечаянного оговориться - ты не любишь себя?
   - Главное, что я всё делаю сам.
   - Это неправда, но что это плохо намного хуже.
   Я вспомнил постулат Данте:
  
   - Кто-то из близких - пусть даже по духу - родственников у вас всегда есть на Том Свете.
  
   И задумался:
   - Кем она меня возьмет к себе жить, как Мишель Пфайффер - француженка американского происхождения русского хождения - Владимира Высоцкого:
   - Отцом, мужем или ебенком?
   - Вы как тот телефон, что у меня был раньше, когда жил еще в России: показывал два разных месяца на одной неделе:
   - То октябрь, то февраль, но никогда июль, который тогда был хорош, ох, хорош, - сказала Трешка.
   - Чем? - спросила предводительница, и вполне можно думать, своим широким - а не только длинным, как могли некоторые думать раньше - носом.
   - Дак всем, мэм, - ответила Мэри, как тоже бывшая вместе с Трешкой тогда на нашей свадьбе.
   И вот ни за что не поверю - нет, даже не в то, что, если скажут она - режиссер-ша некрасивая, как графиня Эрнеста Хемингуэя, которая его так любила, так любила, что захотела даже трахнуться с его другом - боксером еврейского происхождения, что могла, да:
  
   - Представить его в роли Хемингуэя. - Многие, я думаю, этого так и не поняли до конца.
   В том смысле, что и сами такие же евреи, как Бабель. И знаете почему? Всем же ж очень жаль, что его расстреляли, а не наоборот, назначили первым писателем Большого Сиэтэ, как Михаила Булгакова, который, да служил там, а жил и писал только, как все:
   - В подвале дома своего, как истинный мастер своего жанра:
   - Абсолютного реализма.
  
   Как говорится:
   - Я служу на границе! - а где это никто же ж не знает и в помине.
   Как и Большой Сиэтэ, да, есть, но где вот точно так до сих пор и непонятно:
   - За ЦУМом, ГУМом или Детским Миром этого же межрегионального значения, где всё есть, но в Перестройку кончилось, так как некоторые особого бедные бабушки там и начали эту презентацию капитализма:
   - Продажу детских ботиночек прямо у его подножия.
  
   - Это Прошлого никогда не было, - сказала Реж-и-сер-ша.
   - Да?
   - Да, и знаете почему? Я его сама часто вижу во сне, а мне - я знаю априори - снятся только небылицы.
   - Например?
   - Вы меня пригласил на танец, а я ответила ласково.
   - Что?
   - Вот и догадайся сам.
   - А! Тогда ясно. Если только на мне женишься.
   - Спросил бы, да, но только в уме.
   - Почему?
  
   - Я тя боюсь слишком. Честно, вот как Хеми свою шляпную матрешку Графиню.
   - Что даже А-Зе и то падает! - мягко улыбнулась мне вторая. Кто?
   Одна из двух, или Трешка, или Мэри.
   Я, к сожалению, не могу так жить, как Одиссей Многоумный:
   - Думать о Пенелопе, а трахать всех, кто попадается на пути.
   - Да, - поддержала меня Трешка, - даже русалок во что-то любил.
   - Ибо от страха и ужаса перед ними и падало его А-Зе.
   - А мог!
   - Я не могу, - пообещал, чтобы на лишнее не надеялись.
  
   Скоро раю на нашей дороге пришел конец, впереди мы увидели тачку, которую я узнал, как родную, ибо ее и заправлял последний раз, запомнившийся почти необъяснимым ужасом.
  
   - Ты так и будешь нашей общей собакой - извлекать руду из меня одной, - сказала, даже повернувшись режиссер-ша.
  
   Я понимал уже что нахожусь:
   - Между двумя машинами, как между Сциллой и Харибдой.
  
   И видно это было по:
   - Моему растворению.
  
   Вторая машина шла очень странно:
   - Иногда была видна направлявшейся в обратную сторону.
  
   Я старался не думать о том, что вторая машина - это то же самое, что и первая, ибо уверен - это:
   - Неправда!
   - Вот ду ю сей? - спросила Мэри и прижалась ко мне покрепче, чтобы оставить такие отпечатки пальцев - никто не забудет, а ты, мил херц, всегда и то будешь помнить.
   - Брось, брось, я уже боюсь вашего Режика настолько, что очень боюсь не попасть в её лапы, ибо.
   - Да, продолжайте, пожалуйста.
   - Хуже будет.
   - Если мы сбежим, - она даже не заметит? - продолжил я.
   И добавил:
  
   - Вы дочь достаточно богатого человека, сбежавшая от него, потому что ее похитили?
   - Нет, мистер, а потому, что именно меня и похитили.
   - Её тоже? - и ласково - чтобы не лезла с лишними вопросами - посмотрел на Трешку.
   - Лучше думать, что мы с ней похитили Режика, - так тихо мяукнула Мэри, что было ясно: не хочет тревожить пока что уснувшую большую рыбу.
   - Но каким образом? Она так сильна духом!
   - Да! И телом не меньше, - пояснила Трешка, но нам удалось ей внушить, что Мэри ее потерявшаяся в младенчестве дочь, очень способная к шахматно-шашечным играм и не только, но и может делать биохимический анализ довольно длинных молекул:
  
   - На скорую руку, - как они мне объяснили, улыбнулась повернувшись, или, наоборот, повернулась улыбнувшись Режиссер. И обрадовался:
   - Хорошо, что пока еще не нашего представления.
  
   И задумался:
   - А ты кто? - уставившись на Трешку.
   - Ее дочь от третьего брака.
   - Почему не от второго?
   - Второй пропущен.
   - Зачем?
   - Специально для того, - ответила Мэри, - чтобы и второй раз не пришлось возить с собой родственника, как, например, вас, а наоборот, жениться на нем.
   - Неужели без меня других так мало? - очень удивился.
  
   - Далеко не все, мистер, способны к эксперименту, как к удовольствию, - сказала Трешка.
   - Я начинаю понимать, что вы семья наследственно-интуитивных научных работников.
   - Как и ты, - предположила Ре.
   - Нет, нет, я не могу быть ученым, иначе не мог уйти из сердца науки - Сили-Дол.
  
   - И, видите ли, - продолжил после прохладительного на голову, - оставьте меня одного на дороге, ибо - в принципе - я не люблю путешествовать.
   - Мы уже почти приехали, - сказала Режи.
   И думал, что хотят удивить меня собственным замком не меньше, чем у Тома Кру, когда он попал на такой стриптиз, что не поверил не только своим глазам, но и ушам, попавшим под гул посоха:
   - Туту-туту- ту-ту-ту, - что провалиться сквозь землю - это и есть подлинное счастье. - А мы об этом не знали!
  
   Я даже посмотрел на Землю, вертящуюся, как юла под колесами машины.
   И они столкнули меня вниз. Не ожидал? Нет, не ожидал, ибо зачем? - мне непонятно.
   Вывод только один: они приняли меня за Стива Мартина, а это значит:
   - Мы еще увидимся.
   Но понял, да, дураком быть могу, но до такой степени - всё равно не получится. Был ли дураком мистер Пиквик? По крайней мере, не меньшим, чем его конкурент, обнахаливший определить его сестру, но уже в свои жены.
  
   Думал:
   - Подберет вторая машина, если даже они не находятся на связи с этой.
   Нет, так и шел, а домов здесь не было. Решил:
   - Так можно блуждать только в детстве.
  
   Дошел до города и нашел место в отеле, таком же, как был некоторое время у Жана-Кло Ван Да, когда он пообещал не отказываться от миллионерши по кастингу бойцов, не всем видимого фронта игр нелегального тотализатора. Приняли за кого-то, как Тома Сойера и Гекльберри Финна, а точнее, как:
   - Тупого Джима Кэрри и такого же, но по гонорару меньше Джек Блэк, как Джефф Дэниэлс, - и дали двухместный номер с ванной в большой комнате и душем в другой.
  
   Интересно, конечно, погадать до утра, что заставят делать, но решать Великую теорему Ферма - вряд ли. Играть в шахматы, как Фишер, или защищаться, как Лужин - можно, но надо заранее решить:
   - До какого хода? - но в любом случае не больше пяти.
   Даже после четвертого скажу, что не хочу пиццу, как у всех, а люблю, и прямо сейчас Стейк по-Флорентийски, и:
   - Можете надеяться хватит до обеда.
   Как еще можно потянуть время? Или уйти лучше с утра пораньше?
  
   Вышел в шесть - столовая работает, как для спортсменов:
   - С утра? - улыбнулся на раздаче, что можно подумать, здесь, в Америке, это может значить, подают для бездомных, но не до такой же степени, если не иметь в виду, что их самих потом и будут приносить в жертву, как в Замке Тамплиеров хотели испохабить Тома Кру, когда он искать свою н-скую жену по имени Николь Кидман с помощью Широко Закрытых Глаз режиссера Стэнли Кубрика.
  
   Но с большей вероятностью предположил, что хотят именно меня попробовать на роль Альберта Эйнштейна.
   - Мистера Пиквика? - могу, но у него крадут последнюю сестру, как его личную женщину - для меня это слишком большое треволнение.
   Могу сняться в роли Джека Лондона и Теодора Драйзера. Тома Сойера? Не знаю. Гекльберри Финна - да. Но не хочу, у меня нет времени на бессмыслицу блужданий, заведомо невыполнимого желания:
   - В поисках, - но приключения, скорее всего, будут, как у Жана Кло Ван-Да - заставят драться.
  
   Оказалось, банально, почти угадал: приняли за знаменитого матадора. Решил:
  
   - Только возьму влюбленную в меня больше, чем в Хемингуэя Графиню и отвал - если нет поездов дальнего следования - прямо на электричке, как Алек Болд в поисках последнего чемодана денег, заработанных на нелегальных банковских операциях с Ким Бесси в виде ограбления собачьего тотализатора.
   Собаки друзья - их деньги:
   - Не возьму.
  
   Но всё равно - хотя и был близко - не догадался, что меня и ждут на роль в кино. И даже более того:
   - Ты уже прошел кастинг, - сказал шеф-повар, приблизившись к раздаче.
   - Наверное, вы ошиблись, - сказал, - я так и не окончил Плехановский.
   - Почему? - весело спросила раздатчица, загружая в медную нержавейку треску, а не как принято в Америке, тунца вездесущего.
  
  
   Глава 4
  
   И через два часа уже снимали меня для рекламы, как Джека - цвергшнауцера, довольно часто писающего на прогулке с хозяйкой, которую - к счастью - я не знал.
   - Извините, мэм, мне положено.
   - У тя, чё, диабет, что так часто метишь территорию, или напрашиваешься на подзатыльник любовный?
   - Думаю, что я снимаюсь с вами, как проходной натурой.
   - Ладно, ладно, не думаешь же ты, что и спать теперь мы будем вместе.
   - Если это вопрос, то ответа я пока не знаю.
   - У тебя скромные запросы, а я миллионерша.
   - Спилась, чай? Как, Мери Стри.
  
   - И ты меня не узнаешь?
   - Старуха Изергиль?
   - И ты еще ничего не понял?
   - Пока не уверен, но неужели доверили провести на вас эксперимент по омолаживанию?
   - Выше бери!
   - Неужели дали лабораторию в Сили-Мили?!
   - Нет, путем сексодрома.
  
   - Я в это не верю. Тем более, вы обманули еще сто почти лет тому назад Дастина Хоффмана, и бросили одного с ребенком на руках, чтобы он захлебнулся в бурном потоке жизни, как вы едва не потонули в Дикой Реке.
   - Да, для меня убить человека, что для тебя высморкаться.
   - Нас снимают?
   - Меня, да, тебя - вряд ли.
   - Почему?
   - Я заняла весь кадр. И знаешь почему?
   - Да, тебе нужен Клинт Иствуд, как человек, которого любят все проститутки.
   - Ты меня обозвал, или что это было: игра на камеру?
  
   Я прошел кастинг, как ученая собака, несмотря на то, что в удостоверении личности было изображено, что не ученая собака, - а:
   - Ученый - Собака.
   Да, в принципе могу, как простая дворняжка, как белый лохматый болонка, как тигровый немецкий дог, как тигровый стаффордширский терьер и вот черный благородный и умный цвергшнауцер с родословной.
   - У тебя борода маленькая, - сказала она уже в номере, именно том, на двоих, где, мне она почему-то оставила большую комнату с ванной - себе только душ.
  
   - Хочет жить со мной в моей большой комнате, но только по желанию, как приходящая к Хэму Графиня.
   - Я с таким длинным носом баб не люблю, - сказал.
   - Ты не в курсе, что я должна тебя дрессировать?
   - Сейчас?
   - Нет, после эксперимента, когда стану, благодаря твоим обещаниям богиней Калипсо.
   - Удивляюсь, что этому кто-то поверил, кроме меня.
  
   - Удивляюсь, - опять начал я после всего, что с нами случилось:
   - Она хотела вытрясти из меня всю душу, но не получилось - что-то невидимое еще осталось, и она, тихонько застонав, потом проорав - видимо, проклятие из-за постигшей ее на этот раз неудачи - выгнала.
   В свою большую комнату - маленькая напоминала ей колыбель, где она родилась, - а моя? - прориторичил. Хотя и так было ясно:
   - Могилу.
  
   - Скорее всего, - решил, она считает себя возродившейся после всемирной катастрофы Лилу будущего.
   По-моему - и скорей всего - сестрой английской королевы Маргаритой, сбежавшей от присмотра дворцовых камердинеров сестры многоумной. И воображает теперь себя Одиссеем без Пенелопы, а еще точнее, смотрительницей храма Аполлона Брисеидой, уже не могущей даже при большом желании:
   - Принадлежать только одному.
   И задумался:
   - Неужели всё-таки Наз - двое?! - И принял решение, что я - это:
   - Я и Монс-тр, - которого она, собственно, и ищет.
  
   Но зачем эта путаница:
   - В машине была похожая на нее Ими-Тация, здесь опять, и, скорее всего, в первой машине на заправке была еще одна.
   Как говорится:
   - Плюс, минус, а еще-то кто?
   - Думаю, всё просто, - сказала девушка, вылезая из-под моей диван-кровати.
   - А именно, мэм?
   - Они все - Минус.
   - Большой Минус?!
   - Очень большой.
   - И они незнакомы?
   - Уверена.
   Хотелось спросить:
  
   - Да, или, наоборот:
   - Нет? - но постеснялся, потому что дама попросила.
  
   И я понял, что вот эта, решившая мне чем-то помочь девушка - Мэри, которая тогда-могда так любила обнимать и прижиматься ко мне в машине, но только:
   - Не совсем похожа.
   Скорей всего, эта - только подделка, а Мэри уже нет в живых. Кто-то на полном серьезе хочет манипулировать мной, а:
   - Что я умею - непонятно же ж абсолютно!
   Пока попросил Мэри - перед тем, как опять спрятать ее в поддиванное пространство:
  
   - Ты можешь - временно, я имею в виду - называть меня Пятый Элемент?
   - Меня или тебя? - чё-то заупрямилась она. И спросила на всякий случай:
   - Кто такие масоны - ты - знаешь?
   - Их бин.
   - Нужно более конкретное выражение своей преданности.
   - Не могу.
   - Пока устал?
   - Смущен, но, да, мэм.
   - Пойми, мил херц, не в этом дело!
   - Есть что-то более важное, чем?
   - Разумеется.
   - А именно?
   - Ма-фия. Нет, как-то не так.
   - Масоны?
   - Точ-но-о! Ты должен открыто при каждом удобном случае говорить:
   - Масоны - это вся мировая литература, искусство, живопись и даже музыка.
   - Наука?
   - Да.
   - В первую очередь?
   - В один рай.
   - В один рай, - повторил я, но, решив, что ошибся, сделал маленькую поправку на:
   - Ряд.
  
   - Пойми, что это опасно для любого почти государства иметь еще одну - Другую - историю мира, поэтому пообещай, что не выдашь меня - как это по-английски:
   - Первому встречному.
   - Точно!
   - Тебя трудно выдать, милая, ибо я тебя и так никогда не узнаю, несмотря на то, что только второй раз вижу.
   И просто так добавил, имея в виду, что она Мэри, вторая в этом же номере, но спит пока в другой комнате:
   - Марго, - Маргарита - представившаяся, по крайней мере, моему воображению, сестрой английской королевы - но:
   - Даже без обозначения века той.
  
   Я решил принять к сведению - и не более-менее, а в самое ближайшее время:
   - Обязательно, - что без точных идентификационных документов обойтись в всё более разрастающейся просто и нет народности очень похожих друг на друга личностей - не удастся.
  
   - Да, пока, думаю, достаточно документов - использовать каждого подвернувшегося под горячую руку дурака или дуру, как инструмент желания всей вселенной - не имеет логического смысла.
   Данте не стеснялся использовать имя отчество и фамилиё людей, отживших своё в имеющееся у меня время, как прямой повод для того, чтобы достать до дна той глубины падения, где скрыта в яйце иголка, напоминающая о сердце того дракона, который - нет, не захапал всю власть себе - а:
  
   - Живет в каждом и каждой - пусть и не на основе постоянной прописки, но всё равно, хотя и по очереди, но оставляет свою метку даже уже смывшись, как в унитаз, в другое время или его пространство.
  
   Не всех можно вспомнить сразу, как предупредил Данте, но по ходу дела идентификация может произойти. Если только не считать Режика - режиссера фильмов - думаю - весьма сомнительного по умопомрачению содержания.
   Даже если совместить Лизу и Лариску - не получится.
   - Можно я буду звать вас Мэри?
   - Я уже говорила: нельзя.
   - Никогда не слышал ничего подобного.
   - Я вынуждена вас предупредить, что всё расскажу маме.
  
   Я показал пальцем через плечо:
   - С ней?!
   - Нет, я с ней незнакома, но она моя мать.
   - Ты хочешь через меня предъявить ей преференции?!
   У меня нет времени на семейные разборки.
   - Я заплачу тебе триста долларов, если подложишь ей письмо с просьбой любить своих детей.
  
   - Да вы что, мэм, я даже Данте не верю в морализаторстве.
   - Так вы считаете, что это хамство просто так нарисовано?!
   - Почти. Ибо, да, есть, но только на радость людям - комедия.
   - Да вы что! Надо было раньше мне рассказать эту Повесть Белкина - предпочла не рождаться.
   - Да?
   - Не рождаться так поздно, чтобы меньше грешить, а родилась сразу, как нимфетка Владимира Набокова.
   - Уверен, вы ей не были.
   - Была. Но не знала, правда, ничего об этом.
   Вы поможете мне добиться от моей матери положительного результата?
   - Денег?
  
   - Я хочу перевести на своё имя древнее поместье в Шотландии.
   - Оно неотапливаемое?
   - Скорее всего.
   - Сколько денег надо на ремонт?
   - Много.
   - Зачем оно?
   - В нем есть мистика.
   - На ее разгадку может понадобится тысяча лет.
  
   И опять она утащила меня под кровать, хотя здесь стояла диван-кровать, под которую может залезть кот, но и только с обратной стороны.
   - Ты превратила меня в кошку?
   - Не надо преуменьшать мои возможности.
   - Что еще ты умеешь?
   - Вот посмотри, всё будет, как и было, ты будешь стараться сделать выбор и не сможешь.
   - А именно?
   - Сказать или нет моей матери, что между нами были продолжительные отношения, ибо будешь сомневаться:
   - Да, стоит ли наговаривать на себя?
  
   И спросил утром мою полутушу из соседней комнаты:
   - Между нами что-нибудь было?
   - Между тобой и мной, или между тобой и твоей кроватью? - как обычно в грубой форме оборвала она вдохновение самого главного артиста Гамлета.
   - Ты не Гамлет.
   - Я еще ничего не говорил, кто я.
   - Но видно, что претензии всё знать имеются, а - спрашивается - надо ли, милый?! Ибо:
  
   - Жить от этого знания будет только хуже, - закончил я ее брошенную в мой кофе с молоком кость.
   Ибо мысль - это и есть та кость Пятого Элемента, которую нашли при крушении инопланетного корабля, а:
   - Здесь, местным дуракам показалось, что это были черепашки нинзя очень похожие на людей.
   Собственно, инопланетяне и пришли рассказать:
   - Какие вы хорошие люди, - жаль не успели.
  
   - Но достать эту видеозапись нам придется, - сказала Режиссер-ша, что можно подумать:
   - Мы всю ночь только эту арию и репетировали.
  
   Попытался найти лист бумаги, или записать прямо так на термосалфетке - чтобы не забыть - эти два слова:
   - Замок в Шотландии - как у Джеймса Бонда - и видеозапись, как была у Роберта Де Ниро, но просмотреть ее можно только в Пентагоне.
  
   Но, к сожалению, так и не успел, ибо помнил, да, но как сон, который исчезает неизвестно куда на пути между кроватью и умывальником.
   Вышел - знаю:
   - Всё было, - но что именно - отсутствует, как стертая пленка.
  
   И сделал предположение, что Режик обладает одной из этих двух способностей:
   - Или стирает провидческий сон, или убирает даже его предрассудки.
   Что значит:
   - Нет сна - нет и будущей реальности.
  
   Но понять толком, чего им от меня надо - так и не смог. Не надеются же они на самом деле, что я могу их провести на Луну, или на Альфу Центавра, как проводник Данте - Беатриче.
   И решил:
  
   - Они думают, что я знаю Беатриче, которая приведет их в миры более счастливые, чем просто Земля.
   Ибо зачем я тогда иду в незнакомой мне стране, как по безопасной тропинке прошлого, которое никогда нельзя повернуть в пропасть?
   И даже не стал напрягаться и думать, чего я больше люблю:
   - Городки или настольный теннис.
  
   Хотя и высказался один миллиардер:
   - Правду можно увидеть только через глаза смерти. - Но:
   - Стоит ли смотреть так далеко?
   Платон пробовал, Данте - тоже, а кто еще-то?
   Нет, конечно, были, были люди, жаждавшие жизни больше смерти.
  
   Надпись на воротах - однако - предбальника ада:
   - Все писатели должны быть здесь похожи на опущенных, все редакторши на работниц детских комнат милиции - как минимум и как максимум обязательно только со средним образованием на отметку, все переводчики на забывших смысл слов абармотов.
  
   - Пушкин предложил, - сказала мне на ухо Режиссер-ша, - есть способ перебить дэзу перевода.
   - Да? Какой?
   - Если вы, мистер ученый, не ответите мне на этот вопрос мы расстанемся. - Не перебивайте пока:
  
   - И расстанемся навсегда, - осчастливил сам себя я.
   Но ми-леди не приняла этот ответ за мой правильный референдум, и посмотрела, как Медуза Горгона:
   - Или слова, или смерть даже от зеркального отражения.
   - Да, ладно, ладно, мэм, я пошутил почти что на самом деле. - Но. Понял, что сказать ответ не могу, он застрял у меня в легких, как бактерия, но:
   - Полезная? - перебила она мои мысли своей.
  
   Я решил, что механизма сурдоперевода дэз-информационного перевода - нет, и попросил воздержаться от этой преждевременной скачки.
   - Дело в том, что есть разница между черным и белым, и:
   - Указанием: это черное, это белое.
   - Большая?
   - Радикальная, мэм.
   - Тем не менее, вы не дали ответ на вопрос, и поэтому будете сегодня весь день носить за мной зонт от дождя.
   - Его не предвидится.
   - Да, поэтому, вы будете чувствовать себя - в наказание - дураком.
   - Вы?
   - Я? Заведующей этой больницей.
  
   Пока ходил за ней, старался, как волшебник Синдбада Морехода отделить от себя стеклянным вакуумом, или - что тоже самое:
   - Другим временем, - иногда получалось.
   Она мне:
   - Чувствуешь себя дураком? - а я:
   - Не слышу, - она же, принимает за знак согласия.
   И начал уже думать, как Данте:
   - Была со мной ночью Мэри, - или только сейчас это и придумал?
  
   И, скучая за ее спиной, повторил, скорей всего, уже мне известное:
   - Отделить чтение перевода от картинки кино - не в силах самого человека, - а:
   - Ну, как надо просить, господи, чтобы сбылось?!
   Никакое обучение здесь не поможет, а эта:
   - Замок в Шотландии, - требует именно разделения неделимого.
   - Голос привязан к образу, - сказал я, а она - несмотря на то, что была в стекле - услышала.
   - Как-как?
   - Как Жизнь к Земле, мэм.
   - Ты вполне можешь звать меня Беатриче, но, к сожалению, это имя уже занято.
  
   - Деление делается независимо от человека, а он боится, что никого не будет рядом в этот момент - как Вергилия у Данте - чтобы вывести из этого леса независимых от человека движений тел.
   - Вот идет дэза перевода фильма Инферно, - сказал я ей уже дома за шашлыком по-Карски, но сделанным из рыбы, так как - по ее мнению, мясо я еще не заслужил, а по-моему:
   - Я же ж не ем, май диэ чайлд, мяса почти и практически совсем!
  
   Собственно, зачем евреи в древности - не сейчас - отдавали лучшие куски мяса для всесожжения?
   - Зачем?
   - Только за тем, чтобы иметь этот меч, могущий разделить целое, как неделимое. - Ибо:
   - Переводчик, диктующий свой текст и голос по планшету - очевидно:
   - Не-подлинник!
   Это только его мнение, вышедшего с перекура греховодника. А еще точнее:
   - Перевод для переводчика фильмов - это и есть его реальный перевод - буфет, для других закрытый - его истинное место.
  
   Но весь вопрос в том, что мы не можем знать содержания Прошлого без этих каракулей дэз-информационного перевода!
   Как и написано, в Библии:
   Информация идет к Земле в уже искаженном виде. Другой:
   - Не будет.
   - Поэтому я тебе и говорю: твоя задача восстановить Подлинник, - сказала Реж.
   - Дак, мэм, я не бессмертный - не могу!
   - К сожалению, грамоты на бессмертие у меня уже кончились, - отрезала она так, что я подумал:
   - И десерта, скорое всего, не будет, как чаепития с тортом и конфетами совместно и даже раздельно очень вредными для его величества диабета.
  
   И за нами остается - возможно - выбор:
   - Сделать закрытую информацию открытой, или наоборот, закрыть и то, что еще открыто.
   Как сказал Иисус Христос:
   - И всё, что вам надо сделать, чтобы открыть истину - это подставить вторую щеку.
   Тогда дэз-информационный перевод останется, но не в нас, а только:
   - Рядом, - как второй человек, идущий с вами на Пути в Эммаус, - и:
   - Истина правды возникнет перед Зрителем.
  
   - Прости, что я подслушивала, - сказала Мэри, как только я вошел в свою маленькую комнату, что испугала меня неожиданностью своего существования:
   - Что?
   - Я не был уверен в истинной реальности твоего существования.
   В дверь постучали:
  
   - Да?
   - Так ты говоришь, что и Вторую Щеку сам человек не может подставить, или это уже ко мне лично приходили с известием? - спросила Режиссер-ша культурно, ибо другая могла и нарушить мой покой невоздержанием от прямого своего здесь присутствия.
   - Она боится, что ты не сможешь справиться с собой, - шепнула Мэри.
   - Когда?
   - Во время ее изнасилования, ибо только в своей маленькой комнате она способна на всё - здесь ее воля слабеет.
   - Я не буду.
   - Дак, заставит.
   Я предпочел перевести разговор в нейтральное русло:
   - Где третья, Трешка? - спросил.
   - Тебе всё мало! - рявкнула Реж за дверью и ушла.
   - Как и не приходила, - улыбнулась Мэри.
  
   Видя, что Мэри опять хочет, прориторичил:
   - Мне деление на Двоих на Пути в Эммакус доступно только на небольшое время.
   - На сколько?
   - Только - практически - на мгновенье, чтобы знать, что оно существует.
   - Может быть, чуть, но всё-таки больше?
   - Больше, но не так уж намного.
   - Я умею растягивать не только удовольствие, но и время на его презентацию, как говорила Брисеида Ахиллесу Непобедимому, - сказала Мэри.
  
   К счастью, мне удалось расшифровать ее представление, - хотя и только к утру следующего дня, - но это правда, честное слово:
   - Время не имеет значения, - а только время, как она добавила в конце:
   - Совместного его проведения в объятиях друг друга.
   Ибо:
   - Взять в свои трудовые лапы можно только грубую материю.
  
   Хотел утром сбежать - в том смысле, что посидеть на скамейке в парке, как делал Великолепный Разум Рассела Кроу, но не выпустили. И до такой степени испугался, что даже не спросил, как один сейчас уже презентабельный человек:
   - Пачамуй-та?
   - Дак, мил херц, думай сам, чтобы не заблудиться в лабиринте местных номеров.
   - Я только хочу вытрясти ковер, - осмелел до такой степени, что даже не улыбнулся презент-табельщице.
   - Вы думаете, я отмечаю время вашего прихода и ухода?
   - Нет?
  
   - Только автоматически, ибо помню всех.
   - Кто со мной живет? - даже не улыбнулся на этот раз, чтобы проверить правду их расположения ко мне.
   - Никто и вы, сэр, - опять ничуть не попыталась она подмазаться.
   Ерунда, конечно, но решил на этот раз вернуться домой, как Адриян Прохоров, чтобы проверить:
   - На самом ли деле со мной - если кто и живет, только покойники - уживаются.
   Но на полпути решил плюнуть и больше в себе не сомневаться:
   - Спустился по балконам, не сломав у них ни одной розы, и широким шагом, как человек свободный, затрусил к поддубной растительности.
   - Кот ученый? - сразу спросила одна, которая прохаживалась тут, видимо, надеясь, кто сдаст за нее всю годовую биохимию растений, не стесняясь в будущем знать меньше, чем все.
  
   Я узнал Трешку, но побоялся не то, что ошибиться, а вообще - можно сказать - принять ее за живого человека. Хотелось оглянуться, но побоялся, что она исчезнет. А это значит, нельзя ее обидеть до такой степени, чтобы я был в этом виноват. И:
   - Трахнул прямо под деревом, - которое, собственно, еще в древности было предназначено для того, чтобы скрывать то, что, да, друзья мои:
   - Очевидно.
  
   - Она не пускает тебя домой? - спросил за лэнчем из пресноводных кабачков с треской, пойманной еще в прошлом году, так как ближе - они - рыбы - еще могут быть оживлены, как не сомневался Хирам Абифф, а - не то, что решил, но вот - не отстаю в узости одного мышления, но только затем, чтобы иметь их:
   - Два.
   - Ты и ночью здесь сидишь? - спросил из вежливости, ибо где еще нет дома.
   - Нет, - ответила она, - у меня есть дом, но он в Шотландии.
   - Большой замок?
   - Да, но он неотапливаемый.
   - Я уже это от кого-то слышал, - сказал специально, чтобы сказать только половину, а до конца - что значит всю правду - оставить себе.
   Я покрутил пальцы.
  
  
   Глава 5
  
   - Это зачем? - спросил Трё. - Если на меня гадаешь, приходи - я пока всегда здесь. Если Мэри - пока не найдешь.
   Режика всё равно не сможешь.
   - Почему?
   - У тебя еще недостаточная для всего конфигурация.
   И с меня хватило даже слова Рация - конф и фигу - очевидно - нуждались в рационализации, чтобы и их сварить, как кабачки с лангустами:
   - Прямо в животе.
   - По-японски?
   - Ты не любишь?
   - Просто не знаю, варят ли они вообще что-нибудь, или им всё и так достается, как магнитофоны: сразу самого высокого качества.
  
   Действительно, я вернулся в номер-а:
   - Никого, - все уехали еще вчера, мистер, - сообщила горничная, и не была она похожа ни на кого, кого я уже не только знаю, но и хорошо помню, как то, что - нет, я не сбежал из Силиконовой Долины - а, наоборот:
  
   - Меня туда не пустили, как только ни просил. - Ибо, помню, предлагал:
   - На Луну - хоть сегодня, - но только с теми, кого я выберу сам.
   - Нет-т, - ми должны их назначить, как даже Аньорка Штрехель - или что у них есть еще там - только Мэла Гибсона, чтобы бродить по пустыням Мексики и другим игорным домам Америки.
   - Это была Джоди Фостер.
   - Я не знаю.
   - Тогда и не надо вмешиваться.
  
   Лев Толстой спрашивал:
   - Ну-ка, ну-ка, что тут новенького?! - И:
   - Трудно перевести рельсы так, чтобы:
   - У себя самого. - Ибо:
   - А у кого еще-то, милый друг?
   Поэтому тара-барщину надо всегда искать у себя - если не в самой голове, то:
   - Где-то рядом всё равно.
  
   - О чем ты думаешь?
   - Не имею такой привычки.
   - Как и я.
   - К тебе приходят?
   - Ко мне, да.
   - Значит, к тебе приходят враги, а ко мне друзья.
  
   И пошла, я за ней, ибо так и не понял:
   - Кто из них? - или была еще и третья, если не иметь в виду Режика.
   Решил уйти и:
   - Больше никогда не возвращаться. - Ибо:
   - Что значит, замок в Шотландии, если не отапливаемый?
   - Значит, это не замок, или, значит, замок, но то, что в нем есть ценного, скрыто от невооруженного мистикой глаза.
  
   Но всё же спросил:
   - Ты ее незаконнорожденная дочь?
   - Наоборот! - воскликнула оная. - Я законнорожденная, а она - нет.
   - Выходит, вы не сами рождаетесь, как грибы после дождя, а есть лорд Байрон, который твой дедушка?
   - Зря ты поставил знак вопроса.
   - Да, в этом не было необходимости.
   И решил с ней бежать. Только не должно быть необходимости изображать из себя Зевса, второй женой которого она может оказаться.
   Хотя вряд ли по паспорту.
  
   Вот не зря говорят, не надо спать днем - чё-то не то приснится. Ибо она заснула, а я посмотрел в ее паспорт, который нашел в нижнем ящике комода под старым бельем, а там-м!
   Так и написано белым по черному:
   - Жена Зевесова. - Так бывает?
   Но всё равно поверил. Тем не менее, растормошил ее и спросил, спрятав паспорт за спиной:
   - Те сколько лет?
  
   - Небось, - пропела, даже не протерев глаза, как следует, - не осьмнадцать-ь.
   - Я не верю, что тебе меньше.
   - Больше, естественно.
   - Намного? - решил проверить степень ее чисто художественных способностей.
   - Надо узнать, какой сегодня день, тогда скажу.
   Но всё равно был уже уверен, что она богиня из прошлого. И решил не печалить сегодняшний день, прояснением обстоятельств, настолько старше ее Режик и Мэри, ибо, скорее всего, родство всё равно близкое.
   - Соу.
   - Ам.
  
   И она сообщила - даже не спросонья, а уже после чашки кофе, хотя и во время ее:
   - Периодически и пусть иногда мы меняемся местами.
   - Да не может быть! - не зацепился я за примирение даже маленьким знаком вопроса.
   Хотя, действительно, так оно и было: только с виду по-разному, а в принципе:
   - Одна же ж и та же самодеятельность.
   И подытожил:
  
   - Так вы никогда не доберетесь профессионализма.
   - Не критикуй того, к чему сам еще не способен, - ответил она сначала за мороженым с кофе, потом за кофе с пищей из петушков и лисичек вместе - чтобы не обижать вниманием тех и других, и третий раз тоже, - да что было в третий раз?
   - Еще не было.
   - Слава богу!
  
   Однажды я ей всё-таки сообщил:
   - У меня такое предчувствие, что нас никто не преследует.
   - Ты думаешь?
   - Уверен, да, именно так: я уверен, что мы бежим напрасно.
   - Чем это плохо?
   - Если нас никто не преследует, то они как раз и могут оказаться у нас на пути.
   - Тогда окажется, что они нам нужны, а:
   - Искать их не надо, ибо они как раз тут, как здесь.
  
   - Ты никогда не думала, что я охотник на шпионов, являющихся двойными агентами?
   - Нет.
   - Почему?
   - Ибо - я есмь.
   - Извини, я не понял и поэтому прошу повторить.
   Еще Реж, может быть, Мэри, но ты: как это возможно?!
   - Если я должна контролировать Двойных Агентов - не должна ли я быть тройным, - как по-твоему?
   - Ты думаешь на своих родственников, что они двойные агенты?
   - Это может быть. Даже более того: у них на роду написано тоже самое.
   - А именно, фигра здесь - фигра там?
   - Точно!
  
   - Как в отношении меня?
   - Ты еще не полностью прошел проверку.
   - Ты не знала?
   - Что?
   - Меня нельзя проверять.
   - Это говорит о том, что вы, сэр, как минимум, агент. Если есть хитрость - двойной, ум - тройной и так даже в геометрической прогрессии.
   - Так значит, что проверка уже началась, что она уже идет?!
   - Прошу прощенья, сэр, но теперь уже закончилась.
   - И?
  
   - Конец для вас печальный: вы не только не обладаете двойным иммунитетом, но и вообще не пригодны к шпионажу.
   - Так...
   - Нет, нет, нет, даже Данте был способен притвориться, чтобы попасть в Ад с Вергилием, вы.
   - Нет?
   - Вы сами согласны.
   - Нет, я только спросил.
  
   И она покинула меня, не заплатив по счету, хотя - уверен - понимала:
   - У меня не только на счету мало, но на сегодняшний день нет самого счета.
  
   Собственно, чего мне жаль, если я об этой троице и не мечтал, как о своих людях не только в замке в Шотландии, но не мечтал и о Лас Вегасе, даже о Голливуде, где много, много моих друзей.
   Хотел спустить по винтовой лестнице, но ее не было - пришлось пользоваться веревочной, и вплоть до того, что даже самой:
  
   - Веревкой, - а этаж - вот даже не знаю точно, был ли он вообще, но высоко - заметно.
   Уверен - по наводке - но уже всё равно ждали.
   - Я не могу погулять по крыше, как зять Роберта Де Ниро в поисках хоть какого-нибудь кота? - спросил.
   - Ты сам кот, - был дурацкий ответ.
  
   И опять вернули в Сили Доли.
   - Мой дом тюрьма? - спросил.
   - Твой дом Силиконовая Долина, - но пока немножко посиди, пока прибудут покупатели.
   И понял, что я для них здесь в Америке товар, как для некоторых произведения искусства высоких мастеров древности.
   - За меня берут больше или меньше, чем за Караваджо?
   - Одно и то же, - автоматически ответил он. И я понял:
  
   - Это честный человек. - Но он ушел, а его сменщик доверился, что будет конвоировать меня на Дальний Восток.
   - На какой? - поинтересовался.
   - На такой, что и без цели уже никуда не сбежишь.
   И я решил, даже понял:
  
   - Без цели или без цепи? - тем более, что зачем бежать, если я летать:
   - Умею? - в ужасе чуть не схватился за голову, как некоторые, но вспомнил, что голова, да, у всех часто бывает, но не всегда находится на том же самом месте, где мы ее ищем.
  
   И повезли на ветролете, который не долетел и разбился недалеко от берега, чтобы в случае чего я мог сам добраться до нужной точки, где схватят, как перебежчика и отправят на месяц плюс одна неделя в промежуток двух берлог:
   - Одна медведя, другая медведицы, - чтобы было по-честному: кто найдет - того и будет.
   Думал, шутят, нет, даже ветро-лет у них был, как в Японии: без лицензии, но всё равно:
  
   - Настоящий, - в том смысле, что летал только силой ветра и силой духа подозреваемого в переходе границы именно и, как нарочно в то время, когда она была закрыта наглухо.
   Спрашивается:
   - Как?! - Должен рассказать по-честному, что значит на деле.
  
   - Я один здесь не останусь, - был мой негромкий, но категорический ответ.
   - Это неплохо сказано! - весело и даже радостно ответила сопровождавшая корреспондентка, чем напоминавшая, да:
  
   - Мы с вами где-то встречались?
   - Если только во сне, мистер.
   - Да-да, точно, ты была во второй машине! - сказал, даже крикнул громко, но про себя пока что, несмотря на ее неприветливый вид, говорящий о натуре не способной к самораскрытию, но потенциал этот имеющей.
   - Вы жили когда-нибудь в шалаше?
   - С Робинзоном Крузе если только.
   - Это я.
   - Нет, нет, по эксперименту ты должен жить с медведем, а я с медведицей.
   - Для шутки надо было придумать наоборот.
   - Я гляжу, ты придумывать мастер, поэтому будь настойчивей: давай-й!
  
   Я схватил ее, как тигр, в охапку, но осмотревшись повнимательней понял, что это полигон и всё направо и налево просматривается.
   - Я в таких условиях работать не могу.
   - Но как?!
   - Будем строить мост.
   - Да ты что?!
   - А что?
   - Вдвоем нас не хватит.
   - Вот, сходи в лес, найми обезьян, будешь достоин.
  
   Но чего? - даже не стал спрашивать, ибо только и остается, как Робинзону с Пятницей:
   - Изъясняться только своими диалогами обе-оим.
  
   - Я между прочим, был в Японии, а это отсюда недалеко.
   - Мы должны выполнить задание любой ценой.
   - Я один не смогу дойти до цели возврата.
   - Ты всё равно погибнешь - я:
   - Останусь.
   - Спасибо на добром слове.
   - Почему?
   - Я буду тобой - ты мной.
   - Ладно, - только и ответила она, и ушла в глубь леса, где как нарочно появился новый медведь и она, значит, решила с ним познакомиться.
   - Ты посмотри только на себя!
   - Хорошо ли выгляжу?!
  
   - Тебя практически не видать, и я интересуюсь: видишь ли ты, что творится кругом?
   - Медведей больше, чем один?
   - Медведей пока нет, но, я думаю, нам лучше сразу перейти границу с Японией.
   - Она может уплыть куда-нить?
   - Не исключено даже это, но сейчас самое время для ее перехода.
   - Почему?
   - Никто не ожидает.
  
   - Мы не знаем японского.
   - В данной ситуации достаточно покоя души, когда станет ясно, что мы.
   - Тоже японцы? Я не смогу.
   В принципе я понял, на что меня проверяют. Если найду путь в Японию короче географического - так и буду проверять двойных агентов:
  
  
   - Не тройные ли они, - если нет - в лучшем случае - заставят вести каталоги великих открытий, чтобы завидовал, что сейчас сам не напрягся, как Данте, и не срезал часть Земли, чтобы пройти на другую ее сторону.
   Неужели для перехода нужен не тоннель, а надо убрать часть суши на этой Край-ней территории?!
   Я не могу пойти на это.
  
   Скоро стало ясно, что моя спутница не вернулась.
   Оказалось, нашла их берлогу и вошла в нее - назад:
   - Ее не пустили.
   Медведи - двойные агенты, - я даже хотел постучать по столу, чтобы понять:
   - Нервничаю - значит сбудется.
   Но:
   - Передумал.
   - Ты знаешь, как преодолеть неприятности?
   - Особенно крупные? - спросил, еще не осознав, что она тут, а:
   - Быть не должно! - она в берлоге.
   - Как?!
   - Да вот так вот - прорыла подземный ход и вышла - о, мой маленький ужас - в Японию, - а:
   - Оттуда пешком?!
   - Японцы выдворили за бесплатно, пообещав, что в следующий раз уже не поверят в мой смешной рассказ.
  
   - Это хорошая новость, - хотел улыбнуться я, но передумал, почему-то поняв, что количество улыбок не в скором будущем будет ограничено, а уже этот отсчет начался.
  
   Мы хотели вместе с утра пораньше пойти на медведей, чтобы они точно спали, когда их границу у реки мы перейдем, и не чувствовали угрызений совести, ибо считал по-прежнему, что это не настоящие медведи, а засланные сюда двойные агенты, на которых и проверяют мою предприимчивость.
   - Ты не хочешь их убивать? - удивилась она.
   - Да, я люблю двойных агентов, так как это моя работа.
   - Даже в том случае, что они медведи?
   - Это не медведи.
  
   - Вероятность того, что это медведи, а не двойные агенты в разы больше даже того, что мы сможем отсюда попасть в Японию.
   - И, - добавил: - Мне всегда хочется сойти на предыдущей станции.
   - А именно?
   - Пойдем в Новую Зеландию.
   - Но время прохождения Венерой диска Солнца уже измерено.
   - Проверим еще раз.
   - Хорошо, я согласна, если ты настаиваешь, но - прости - в другой раз.
   Чё ты кобенишься?
  
   - Понимаешь, я там был президентом - боюсь вспомнят или просто узнают.
   - И тогда?
   - Мне неудобно будет сообщать им, что в ближайшее время Япония окажется настолько глубоко под водой, что даже их передовая техника не поможет двигаться там в скафандрах.
   Самое удивительное во всех заданиях и в этом в том числе, десантнику, как сбежавшему с уроков ученику, надо сначала узнать:
  
   - Что ему задано.
   И вот пока - я вижу - она начала рыскать раньше времени, надеясь методом Ты-ка познать не только прошлое, но и будущее, - а:
   - То, что так не может быть в принципе - похоже - не гу-гу.
   Почему? Потому нельзя угадать то, что еще только надо создать, как Кук и его друзья капиталистическое общество среди индейцев Мадагаскара - или что у них есть еще там. А как решить эту головоломку никто же ж не знает, чтобы:
   - Каждой по мужу, - а:
  
   - Каждому мужу, как минимум, по пять жен.
   - Непонятно даже, - как сказала моя сопровождающая, - кого: жен или мужей должно быть больше.
   И она спросила меня ночью, специально, чтобы намекнуть:
   - Мы уже спали? - или:
   - Спали вместе? - не одно и тоже.
  
   Я не стал вспоминать, чтобы не было хуже. Создам уже в Японии такое полотно из увиденного там Ван Гога, что будет не хуже, чем в:
   - Джазе только девушки, - это про них, а про нас, соответственно:
   - Некоторые любят еще горячей.
   По пути вспомнил, что был я президентом в Америке - да и в какой пока точно сказать не могу - в Японии, скорее всего, только резидентом.
   Но очень обрадовался, как понял, что точно получится, как у Данте.
   - Как? - спросила она, - уточни, пожалуйста, чтобы я согласилась опять.
   - Я могу сегодня побывать на Луне.
   - Она есть?
  
   - Дак, скоро будет.
   - Вот, когда будет, тогда и поговорим.
   - В долг ничего нельзя?
   - Дак, можно, конечно, но на Луне.
   - Я не могу обещать, что мой корабль возьмет сразу двойной груз.
   - Хорошо, отправь меня сначала одну.
   - Я до этого сразу не додумался! Даже не понимаю, как и почему.
   - Для этого и есть я.
  
   Скоро оказалось, что ничего не выходит. Она пообещала обидеться и уйти опять в берлогу к медведям.
   - Ты там была?
   - Не притворяйся, что ничего не помнишь.
   - Да, дорогая, я уже довольно давно и не собираюсь ничего вспоминать.
   И только на третью ночь, когда Луна уже начала кончаться быть полной:
   - Додумался.
   - Что? Как?
   - Пока не скажу.
  
   По моему плану было ясно, что надо брать всю троицу - или даже тогда у заправки их было четверо, которые, я думал шли параллельным курсом, но вот только теперь нашлись.
   - Боюсь, на это полнолуние у меня не хватит перегрузки, чтобы поднять всю вашу полутушу.
  
   Она не поняла, что значит, не владела ситуацией также, как и я:
   - В полной мере, - и думала, как многие сомневающиеся, что живут в одиночестве, а реально таскают за собой взвод, как Жан Кл Ван-Да и его друг Дольф Лунд, сержант-наполовину киборг, не обязательно уже заведенный, но уже обязательно таскающий за собой в кармане на груди шприцевые ампулы, чтобы быстро прийти в состояние такого аборигенства, что не только на Луне - на Земле и то любой проиграет им в личной схватке.
  
   В последний момент передумал и послал ее одну. Пусть подумает на досуге, кто из нас главный. Почему Кук и остался на том Барбадосе, что убеждать в своей повелительности никого не надо. Все верят и так:
  
   - Ты Моцарт - бог, несмотря на то, что сам об этом мало знаешь.
   А так может получиться, как всегда:
   - Она, она, он, - а я где, - спрашивается?
   - Ты? Только собака.
   И вопрос:
   - Относятся ли собаки к парнокопытным, чтобы их брать на последний, отходящий от Земли Бортоносец?
  
   И прибыл на лунный пересылочный пункт почти одновременно с ней, но вот именно в таком виде, как:
   - Кошка и собака вместе.
   Она очень удивилась и даже разочаровалась:
   - Неужели до меня здесь были люди?
   Мы - выходит - не люди.
   Луна начала меняться, - а:
   - Как с нее уходить, я пока не знал, и даже, если:
   - Мы, - тоже не догадывался.
  
   Ее пока не было точно видно, и я решил задуматься:
   - Почему на Луне ничего, кроме песка не видно?
   Более того, даже сказать нельзя, что живут. А должны, должны. Надо только открыть этот занавес. Мысли для этого недостаточно. И обратился к выкатившемуся из-за спины камню:
   - Ты не есть Лунный?
   - Вот ду ю сей?
   - На Земле мы тоже ничего не видим.
   И понял, что вижу! Но что, пока неясно. Только не самого себя. И что еще хуже, если мы не узнаем друг друга. Печальнее всего, если сработает навязчивая, как у Клауса фон Штауффенберга идея, наконец увидеть Хи, чтобы его ликвидировать.
   И ответил, оглянувшись:
   - Графом быть согласен - Хи:
   - Надоел уже в прошлой жизни.
   - Я никуда не поеду, - ответил.
   - Хорошо, оставайся здесь неизвестно с какой Эмбер Хёрд, а мы уходим.
  
   Но в последний момент передумал, с условием, что хочу поспать на Луне. И все поняли правильно, именно с Эми Хё. Так как Кеви Кост не смог это сделать из-за сиски-миськи болезни, хотя чего - так и осталось непонятным.
   Я выдвинул столько непонятных для них условий, что решили сначала прямо здесь, на Луне сыграть в футбол.
   - Как русские с немцами? - спросила Хё.
   - Как немцы с англичанами.
   - В Англии я уже зарегистрирован, как Энигма.
   - Может быть, под псевдонимом?
   - Я подумаю.
  
   - Тогда, может быть, как русский?
   - Вот из ё нэйм?
   - Май-з Кру Иф.
   - Такие имена бывают у русских?
   - Да, Пеле, Гарринча, Эйсебио - все русские, - если кто не знал до сих пор.
   - Эдуард Стрельцов, Олег Блохин, Марат Измайлов, Дмитрий Сычев?
   - Помню, что знал, сейчас - простите - уже забывать начал, что это были русские футболисты.
  
   И вот было принято окончательное решение, что играть будем здесь.
   - Где, здесь? - по-честному не понял я.
   - На Луне, мил херц.
   - На Луне, - повторил я, как в тумане, ибо решил, что таким образом теряю главное.
   - Что именно, сэр?
   - Титул Графа хачу, чтобы всегда меня называли.
   - Мил херц?
   - Нет, без этой ерунды, а графом, да, обязательно.
   - Значит, Кру Ифф?
   - Есс, сэ. - Простите, что часто забываю немецкий.
  
  
   Глава 6
  
   Но признался даже ей, этой потенциальной Еве Бра, что боюсь реабилитации - или как это называется, не помню точно, в Силиконовой Долине - и буду вынужден продолжить войну с Ра-Ши.
   - Давай, я сделаю тебе наколку, - сказала она.
   - Нарисуешь на груди волка?
   - Медведя.
   - Тогда сразу поймут, что я Ра-Ши. И самое главное, я буду сомневаться в себе, как настоящий немец.
  
   - Если окажется, что и Хи граф - ты согласишься?
   - Та не, таких графов не существует.
   - Тем не менее, логичней сказать, что их везде хватает.
   Хотелось, конечно, переменить репертуар и даже его тема-тику, ибо сколько эта война может продолжаться?
   Неизвестно.
   И вообще:
  
   - За что дают награды? - только за предательство и ложь.
   - Я могла и сама ответить.
   - Не знал, что ты недалеко.
   - Я всегда близко.
   - Спасибо за напоминание. Нет, я не буду даже в футбол играть с немцами, сколько можно?!
   - Конечно, пусть сами куют капитал своего человеконенавистничества.
   Хотя так-то с виду вполне нормальные люди, даже симпатичные. Хотя, конечно, на Луне и немцы, зачем они здесь?
   - Вывод только один: мы на Луне не первые.
   - Как ты думаешь, Данте, как думал: он первый или последний?
  
   И наотрез отказался участвовать, как в футболе, так и - выходит - так и не закончившейся войне. Неужели нельзя жить по-человечески?
   - Как?
   - Достойно.
   - Это ты Ван Гога спроси, зачем он выбрал такую Картофелину в потенциальные для себя отказники, что даже морковь на той же грядке переросла свой возраст от появившихся после его объяснений в любви излишних нитратов.
   - Так-то всё понятно, но, честно, милый друг, я забыла, кто ты.
   - Спроси.
   - Как?!
   - Это уже хуже.
   Но и сам понял, что лишает не только Данте памяти хоть о чем-то хорошем на Земле, но - по крайней мере - меня тоже.
  
   Я посмотрел на нее и спросил:
   - Ты умеешь играть в футбол?
   - Мы решили, что о футболе и о немцах больше не думаем.
   - Тогда надо вспомнить, о чем думал Данте.
   - А именно?
   - О любви, или о ненависти? Он знал, или только на Луне и узнал, как следует об устройстве мира?
   - Настройся на позитивный параметр, а я буду задавать вопросы.
  
   В принципе становилось, чем дальше - тем больше ясно, что на Луне постепенно забывается даже то, что еще мы только собирались узнать.
   - И в этом суть попадания Робинзона Крузо на необитаемый остров.
   - Да? Как Пятница: мы не знали.
   - И Луна ли это?! Надо подумать, как отсюда посмотреть на Землю. С Земли на Луну смотреть просто:
  
   - Она отражается?
   - Земля, к сожалению, нет.
   - У меня идея: если в войну играть не хочется - это значит, что на ней, как в футболе:
   - Все матчи договорные.
   Вопрос остается только в том:
   - Кого дурить, если все знают, что всё обман?
   И появился ответ на виду:
   - Самих себя.
  
   Следовательно, люди врут не для того, чтобы развлекаться, а это и есть нить их жизни, как нить Ариадны.
   - Да, для нас это выход, ибо ясно, что нас сюда заслали не для того, чтобы, а именно:
   - Чтобы мы никогда не вернулись назад, - добавила она.
   - Да, действительно, я уже не понимаю, в чем твоя ценность.
   - А?
   - Моя? Выходит, даже это и - нет, не забыл - только придумал.
  
   - У меня идея, - сказала она, - запиши, пока я не забыла.
   Луна потому пуста, что все, кто здесь был постепенно теряют всю конкретику своего сознания, которое по Канту и есть:
   - Наша достоверность.
  
   Действительно, даже Робинзон Крузо мог что-то такое придумать с Пятницей, но если память, как инструмент ума, уходит всё дальше и дальше - тут уж, мама мия - забывается всё. И это еще ничего - хуже, если всё чаще приходит понимание:
   - Ничего и не было!
  
   - Ты меня узнаешь? - спросила она.
   - Да.
   - Кто я?
   - Ты.
   - Так-то и я могу сказать, что мы никогда не были женаты, а вдруг?
   Понимаешь, я не могу не выполнять свои обязанности.
   И полезла ко мне пока Луна полную темноту нам устроила. Честно?
   - Испугался?
   - Ты чё?
   - Я не уверен, что ты сапиенс.
   - Тебе хомо недостаточно?
  
   - Просто я не умею еще пользоваться раздельным сексом.
   - Ты про него?
   - А ты?
   - Я уже могу только пригласить тебя на совместный обед.
   И.
   И постучали по оставленному здесь когда-то космическому кораблю, как по случайной, но всё же знакомой закусочной из пиццы, но:
   - Только, чтобы без теста нам, пожалуйста.
   И конфликт:
  
   - Так не бывает!
   - Что это значит?
   - Дайте жалобную книгу! - крикнула и моя прищепка. Ну, если я забыл, как: вас теперь называть?
   Она двустволку из заднего ящика, мы ей наперерез, ибо поняли, что полицейский зашедший на уикенд в ее предысторию, сейчас в туалете.
   - Это не наша территория, - зашептала она громко.
   - Ты помнишь правду?!
  
   - Чего ты так испугалась? Просто Луна сейчас над Диким Западом, а наша Ци-Ви пока осталась на куличиках.
   - Прости, но я еще не докатилась до того, чтобы успешно разбираться, где наши и кто это, собственно.
   - Это вполне может значит, что раньше ты работала Матой Хари или Зарой Леандер. Петь умеешь?
   - Надо попробовать.
   Взяв, как обычно, больше, чем надо пиццы - штук пять-сем больших до полуметра, колы, минералки специально для диабетиков, сели на полицейский мотоцикл типа:
  
   - Урал, - и загремели ближе к раю.
   - Ты пропустил одну букву.
   - Это важно?
   - Дак сорвемся в пропасть.
   - Ты думаешь, у Луны бывает край?!
   - Ты - нет?
   - Постарайся не употреблять длинные слова.
   И она даже задумалась. Следовательно, если притворяется, а прикидывается разумно.
  
   - Я уже ни-че-го не помню, - сказала она. - А ты? Подожди, давай проверим.
   - Что именно?
   - Не Аватар ли ты. Спроси меня что-нибудь?
   - По поводу секса?
   - Знаю, что бывает иногда, но уже забыла полностью его расписание.
   - Вопрос только в одном: должен ли человек радоваться когда-нибудь, или нет?
   - Давай, моя маленькая, твоя большая, - сказала она, - если выиграешь ты - можно попробовать наслаждаться, если нет - значит преждевременно.
   - Не вижу логики, - ответил я неожиданно для самого себя.
  
   - Перемещение с Луны точно такое же, как с острова, о котором так долго мечтал Робинзон Крузо.
   - Разве я говорил, что не хочу здесь остаться, если не навсегда, то довольно надолго?
   - Да, но тогда ты Пятница.
   - Ты считаешь, что Робинзон - это была она?!
   - Честно? Это моё предположение.
   - Хорошо, оставайся здесь, а я постараюсь как-нибудь по ходу дела тебя выручить.
   - Спасибо на добром слове.
  
   И пришлось прийти к заключению, что с Луны надо подняться на Землю, а не:
   - Наоборот.
   Она ошалело посмотрела вверх, но удивила меня больше, чем себя:
   - Земля, как Энигма посылала едва различимые сигналы: погода устойчиво разнообразная, и опять:
   - Вас не понял, но и не повторяйте за мной, как попугай одно и тоже.
   Хотелось возразить:
   - Я молчу, - но решил, что на Земле уже читают мои мысли.
   Если дурак - назад могут и здравствовать заодно с прощанием.
   - Не думаю, что на Земле нужны умные, поэтому чаще повторяй одно и тоже:
   - Вас понял, но для полной уверенности повторяйте сигналы перехода границы между Луной и Солнцем каждые три-пять минут с точностью до градуса северной широты.
   - Они могут не понять этих закорючек?
   - Это неважно.
   - Что важно?
  
   - Только то, что ты Человек.
   - Так я не так уже в этом уверен, как раньше. Да и раньше нередко сомневался.
   И она меня поддержала:
   - Скорее всего, это подстава, Земля захвачена ящурами или другими их моди-фик-аци-ями, и теперь они ловят разбежавшихся по вселенной сапиенсов на приманку их же разума.
   - Как узнать?
   - Можно попробовать узнать, если еще в этом месте Земля, и, если повезет, что ее нет, то и передача ведется из искусственно созданного мировоззрения.
   - Я знаю, как их проверить!
  
   - Говори.
   - Пусть пришлют нам два-три, или одного человека, а мы здесь проверим его на профпригодность к разуму.
   - Как?
   - Какая разница, как, пусть пришлют, и это будет значит, что на половину они точно не врут:
   - Люди у них есть.
   - Точно!
  
   Пока ждали я предположил, что и Адам и Ева, не просто так улетели на Землю, а власть на Небе тоже была захвачена неизвестными Подвидами, и, значит, не так уж важно рожать новых здесь было, как:
   - Выкупать оставшихся на небе ангел-офф.
   - Ангелы - это не люди!
   - Не будем пока уточнять то, что и так совсем неизвестно.
  
   И скоро пришла посылка, ну, мумия без преувеличения! Как никто из нас не обрадовался. Но к утру оттаяла, и на-те вам, как на Новый Год:
   - ?
   - Кто?
   - Я пока не могу понять, чем-то она не похожа ни на кого.
   - Половые органы?
   - Пока не развиты.
   - Если до завтра не прибудут, имеет место быть почкование, а доказательств, что оно уже дошло до этого дела на Земле за время нашего отсутствия.
   - Никаких.
   - Да, нет.
   - Может они не помнят того, что еще помним мы?
   - Ты помнишь?
   - Да.
   - Я - нет.
   - Это разногласие ничего для меня не меняет.
  
   Сразу после новолуния дело пошло - оказалась:
   - Она, - и мне только осталось выбрать, кто из них Лилит, а кто Ева.
   Но.
   Моей визави уже не было! Значит, произошел обмен. Но на всякий случай посмотрел по сторонам. Места, где спрятаться - не было. Хотел вспомнить что-нибудь хорошее - тоже не получилось. Все файлы удовольствий от нас спрятали, как от Робинзона Круза. Поэтому:
  
   - Пятница - подарок.
   Следовательно, надо попросить что-нибудь, и может появиться. Робинзон, значит, попросил людоедов, - зачем?!
   - Может быть, ничего более-менее понятного не было? - завис вопрос.
   И ясно: кто-то рядом есть, хотя и стесняется показать свою рожу.
  
   Неужели это обязательно должна быть ящерица? Неужели и сам человек - дракон, и это его мечта:
   - Увидеть, наконец, своего родственника во всей красе полновластия.
   Не надо было отпускать ее. С другой стороны:
   - Кого? - так и осталось непонятным. Хотя если разобраться: мы никого не знаем.
   И решил пока поймать осетра, а потом подумать, что с ним делать.
   Но не смог. Значит, их здесь нет. С другой стороны:
  
   - Почему? - непонятно. И впервые в жизни испугался, что остался один, ибо фигуру, посланную мне, как ответный ход, пока так и не видел.
   Наконец, она вышла, и я попросил ее отжаться двадцать раз.
   - Наверное, я не смогу.
   - Почему?
   - Здесь слишком маленькое давление, при подъеме я буду взлетать вверх.
   - Почему тебе сразу не внедрили баланс?
   - Баланс?
   - Ну-у, или, балласт.
   - Ты вообще: пароль знаешь? Мэй би, даже не задумывался, что он должен быть?
   - Это уже ответ на мой вопрос?
   - Да, ты первый должен назвать пароль или я уйду к аборигенам.
   - Здесь их нет.
   - Что это значит? Ты их никогда не видел?
   - Если даже и видел - всё равно знаю, что нет.
   - Для ученого ты слишком самонадеян.
  
   - Я не знаю ни одного ученого, который был в состоянии меня критиковать.
   - Так, так, так! Вот меня и прислали исправить это положение.
   - Я не считаю женщин способными к взаимопониманию.
   - Нам это необязательно.
   - Я имею в виду, что ты никогда не найдешь возможности проникновения в суть Луны.
   - Ты уверен, что у Нее есть сут-ть?
   - Да, точно что-то есть, хотя я еще не решил этот интеграл.
   - Все интегралы учебные.
   - Раньше были настоящие.
  
   - Значит, надо войти в Прошлое Луны - там что-нибудь найдется для нас полезного.
   Пришлось из вежливости поперхнуться.
   - Ты не знаешь, как?
   - Я об этом, к счастью, еще не думал.
   - Думаешь, в его поиске мы слишком надолго здесь задержимся?
   Вот по ней не скажешь, что обладает способностями Блаватской, но не похоже, что и нарывается на разоблачение своего только:
   - Культа личности. - А:
  
   - Ученых женщин не бывает, если не считать Марию Кюри, Дашкову, подпругу Катьки - тоже предполагавшей, что умеет управлять даже лошадями.
   - И людьми?
   - Думали, что подавно, но оказалось, что не могла даже отличить одного князя от следующего.
   - Зачем тогда меняла?
   - Она не меняла, а думала, что и третий никогда не лишний.
  
   - Уверен, София здесь и прописала свою мудрость.
   - На Луне?!
   - Чем плохо? Тишина, связь с Землей, если и теряется, но потом всё равно налаживается.
   - Ты думаешь, здесь притон?
   - Или лунное царство. Но странное какое-то. Ничего пока не могу понять толком.
   Секс пока не стал предлагать, какая коза в ней прячется неизвестно. По походке было что-то знакомое, но и ускользающее одновременно. Луна скрывает не только недостатки, но и достоинства. Часто даже наоборот.
   Никакая идентификация не срабатывала:
   - Я никого не помню по системе Данте Алигьери: память не успевает за действиями разума.
   Что значит: на вид тишина, а он рыскает так, что ноги отваливаются, как у сыскаря, так не отпущенного на пенсию даже по семейным обстоятельствам.
  
   Пришлось резюмировать, что все люди здесь - на людей не очень похожи. Кто они тогда? Интересно, что предложить секс хочется периодически постоянно, но:
   - Не могу! - это должно значить, что и:
   - Невозможно!
   Неужели здесь до сих пор почкование? Какие действия должны ему предшествовать. И когда пришла на стрелку так и спросил ее:
  
   - Ты умеешь?
   - Хочется?
   - Нет, но уверен, должно хотеться.
   - Заход в Прошлое - не так прост, мой милый.
   И точно хотелось подумать на одну из моих бывших, но:
   - Никого не мог вспомнить по имени, и даже мимо могу пройти только оглянувшись, но догонять, увы, некого.
  
   Как узнать человека, если два раза никто не встречается? Кук, наверное, сделал это открытие, иначе какой смысл оставаться на островах того архипелага, как в лесу, где все волки абсолютно серы.
   Возникает закономерный вопрос:
   - Какие люди лучше: знакомые, или наоборот?
   Большей частью, конечно Не - знакомые почти:
  
   - Ни-гогда.
   - Ты Не или Ни? - спросил ее первую абсолютно без надежды, что расколется.
   - Ни-На, - ляпнула она.
   - Ты это нарочно?! - и так расстроился, что чуть не вспомнил Нинку из кабака на столе у сторожа, а ее подругу пока нет. Но и была - это уже информация.
   Хотя и продержалась только до обеда.
   - Ты где обедаешь? - задала она наводящий вопрос.
   - Обычно?
   - Нет, наоборот, иногда, только по праздникам.
   - Здесь праздников только два: Новолуние и Полнолуние. И даже не знаю, когда лучше видней, в новолуние или в полнолуние?
   - Перспектива в первом случае, общий план и композиция - в следующей фазе.
  
   И решили попробовать сначала до обеда, потом после тихого часа, а до этого во время него. Но.
   Так и не поняли, что, собственно, надо делать, когда желание есть, а:
   - Чего хочется? - так и остается в запретке.
   При следующей встрече ляпнула:
   - У нас будет ребенок!
   - Каким образом?
   - Я думаю, тебе лучше знать.
  
   - Нет, я ничего не понял, хотя постепенно начинаю чувствовать удовольствие, похожее на радость освоения новых земель. Как Том Кру и Николь Кид, скакавшие на освоение новых земель дикого запада.
   - С третьим лишним?
   - Да, ты тоже начинаешь понимать, что конкуренция не только возбуждает, но и:
   - Приносит радость?
   - Точно!
   - Так ты думаешь, что при нашей интимной встрече присутствовал кто-то еще?!
   - Уверен.
   И через пару дней она появилась, именно потому, что я ее узнал, хотя и не видел. Прецедент логики диктует правила. Правила, однако, не только видимого мира.
   И сказал ей:
  
   - Завтра нам тоже придется встретиться в праздничной обстановке.
   - Да, - ответила она. - нам совершенно необходимо удовлетворить, как можно больше ее любопытство, чтобы засветить ее в полном лунном свете.
   - Вы уверены, что это именно она, а не он?
   - Мы на вы?
   - Я даже не знаю, как вас и теперь называть.
   - Я - тоже.
   - Значит, она нам и подскажет.
   - Или он.
   И опять пошли в лес недалеко от лагеря, где отдыхали дети и она сама работала инструктором по правилам их отдыха.
   - Не верти головой.
   - Почему?
   - Если увидишь, что это изменит, побежишь в кусты? Так их здесь или нет, или всюду и так заросли.
   - Нет, я уже точно знаю, что следят.
   - И прошлый раз следили.
   - Прошлый, да, но я не была так уверена, как сейчас.
   - Смотрите, как распускаются листья у деревьев! - крикнул, ибо нас вам всё равно не видно в полный рост!
  
   Пришлось сделать вывод:
   - Если девушек уже две, это или - или, - а:
   - Воссоздать имена всё равно не смог.
   Скорей всего, мало того, что забыл, немного, что это бесполезно:
   - Знать прошлое, ибо оно уже здесь, хотя и в модифицированном виде.
   Как узнать, чего уже не только нет, но и, как и не было никогда. Всё ясно, кроме неопределенности, что:
  
   - Было! - и это трудней, получается, чем из кости мамонта сделать целого.
   Существует ли вообще связь между неопределенностью и определенностью? Лучше сразу попробовать ее создать. И, значит, выбираем, что нравится, и посмотрим, чем они будут отличаться.
   Вопрос:
   - Что мне нравится, - лучше не задавать.
  
   Лучший способ и последний выход вранья:
   - Фантастический! - прикрыть правду такой откровенной ложью, что правда и не:
   - Скрывается.
   Человек ее видит, знает точно, что враньё, но не обращает внимания, что цель к которой он идет:
   - Не отличает уже правду от лжи, - настолько она хорошая.
   Кто она?
   И получается: и правда, и ложь, и цель, а то, что он сам становится дураком - ему, как гению - не:
  
   - Стыдно.
   У Бальзака есть такие случаи, что при человеке говорят с другим собеседником в третьем лице, как в условиях театра:
   - Он не слышит, - тогда как, очевидно, что всё принимает к сведению.
   Парадоксы, на которые многие - если не все - не обращают внимания, именно:
  
   - Или, как на условность, или, как на лопоухость первого собеседника, когда при нем сообщаются сведения, для него не предназначенные.
   Например, жена говорит мужу, приехав за триста почти километров с ним в загородный дом:
   - Прости, я забыла сказать подруге пару фраз, которые только что вспомнила, - завтра утром буду.
   И ясно, что нашла в огороде под летним душем записку от местного прохиндея любовника:
   - Жду, надейся, что на этот раз до самого утра перерыва даже на короткий перекур и кофе с коньяком не будет. - И:
   - Он соглашаецца! - ее отпустить не только потому, что она и с ним отработает - хотя и со вздохом - всю программу вплоть до наоборот, что будет вертеться не так, как рыба об лёд, а:
  
  
   Глава 7
  
   - Шампур полуавтоматический: ни за что не додуматься самому, что она на этот раз исполнит.
   Совершенно невероятный парадокс, который заметил Оноре де Бальзак, как свойство души хомо именно сапиенса. Обычно считают:
   - Или ошибка писателя, увлекшегося деусом из машины, или тот, при ком идет разговор:
   - Не посмеет поверить в правду.
   Такое же - в принципе - свойство человека, как замеченное Данте отставание памяти от деятельности разума:
   - Слышал звон, но не в состоянии уверовать, что такое бывает, хоть и в принципе.
  
   Фундаментальная ошибка в том, что театр признали условностью, забыв, что в фундаменте - это правда устройства мира. А вот то, что жена может при муже - почти прямо - трахнуться с другим, объяснила популярно, как выпить стакан воды, Александра Коллонтай, - но:
  
   - Приняли решение, что это относится только к революционно настроенным солдатам и матросом и их комиссар-шам, - а так-то обычная домохозяйка на это не согласится даже под расстрелом.
   Хотя домохозяйки - в значительном количестве, доходящем до подавляющего большинства - только об этом и мечтают. Вывод:
   - Расстреливали их за что-то другое. - Возможно, именно как раз за Это:
   - Понимание Оноре де Бальзака в его целиком и полностью, не отвергающей условности мира натуре, как - наоборот - определяющие нашу жизнь надолго, хотя и не до конца света.
  
   Многие думают, что бог просто издевается над человеком, чтобы иногда показывать, каким идиотом он является, - а:
   - Что наоборот, - смешно, но никто не верит.
   И это значит только одно, что:
   - Бога здесь нет, - но иногда бывает в машине.
   И:
   - Бог катается, а нам приходится возить дровишки туда-сюда, - а зачем, господи, непонятно, если скоро революция и все всё равно уйдут на фронт.
  
   Тем не менее, даже предположив, что стучатся в дверь опять Нинка и Линка - не пустил их. Почему?
   - Не верю!
   Имена, тем не менее, названы, и теперь жди заселения Луны, как когда-то Земли после потопа:
   - На вид всё те же, но уже только все абсолютно парнокопытные.
   Что это может значить? Только одно:
  
   - Человек уже двойной, и если один не бельмесит, то другой уже стоит на стрёме у той летней душевой, где лежит записка, но, увы:
   - Не от него. - Связь между ними есть, но она не прямая, найти ее не только не каждый хочет, но многие вообще:
   - Категорически против этой компании, - и вплоть до того, что может отступать даже до самого Моисея - не сдадутся!
   Аргумент:
  
   - Так долго с горы не спускаются, - а:
   - Говорить с богом Моисей не мог, так как априори надо иметь в запасе десять лет для спецшколы, пять института, подготовительные курсы возможны - семнадцать лет никто не станет куролесить по пустыне, пока все остальные не сдохнут, ибо оставшееся золото осталось несъедобным.
  
   И хотел уже попросить заменить Нинку и Линку - если уж никак нельзя обойтись без Прошлого - на Аллу Два, ибо не мог вспомнить даже Маркизу, а то, что у меня было еще прошлое - совсем забыл.
  
   Все доценты с кандидатами вылетели из головы, как люди абсолютно бесполые. Но только успел это записать, как пришла Лариска, и я ее вспомнил, как человека. Которому должен. Как она меня просила! Так она меня просила, что теперь нам хватило Лунного Кратера, как отдельной ее комнаты в двушке на Вернадском проспекте, которая - несмотря на осторожность - всё равно сломалась, а это была дефицитная диван-кровать - но могу и путать, т.к. мог вспомнить не ее, а кого-то похожего. Но не беспокойтесь, если и медведица, то всё равно обязательно женского пола.
  
   - Их либэ дих!
   - Спасибо.
   - Пойдем в кино?
   - Охотно. Бери билеты обязательно на последний ряд.
   - Почему?
   - Я стесняюсь.
   - Не замечал, - ответил, но и она не заметила, что совместилась, как два в одной очень разные, но похожие.
  
   И от счастья скоро возник вопрос:
   - Что лучше: она или продолжение? - Ибо она хотя и не была негром, но папу-асом, - как я ей посоветовал:
   - Обязана?! - но всё равно не рассердилась.
   - Но и дети, - посоветовал, - всё равно должны быть наполовину людьми.
   - Зачем?! Хотя, если ты так хочешь - пусть будут немцами, как Кант мудростью своей волосатый, а остальные?
  
   - Остальные? - я задумался, кем должны быть наши дети, если они такие красивые и умные, но очень секс-у-альные.
   - Ты не думаешь, что у них всё уйдет в ум, если не поставить ему препятствий?
   - Уму?
   - Ну-у, а зачем слишком уж мучиться, если всё равно это бесполезно.
   И, значит, секс, кино, а мысли хотя и приходят, но не так часто, как я уже привык.
   - Ты - вообще - о чем больше всего думаешь?
  
   - Не о сексе, ибо это у меня идет автоматом, как жизнь. Хочу стать доктором наук, но без предосудительности не получается.
   - Что это значит, ибо я многое знаю, но об этом ничего.
   - Берут, но пока только столоначальником в министерство.
   - Это хуже?
   - Для кого-то мечта, а я.
   - Что?
   - Хочу всегда быть рядом с тобой.
   - Спасибо, я тебя тоже люблю.
   - Я тебе напоминаю медведицу?
  
   - Только с ударением на слове напоминаю.
   - Медведица?
   - Ну-у, есть в перспективе фильма Край.
   - Ты уверен, что это она?
   - Иначе, зачем она так хулихганила? Срывала железо с крыши у Колыванова, а он из-за этого так и не смог написать роман в письмах, как Жан-Жак Руссо Новой Элоизе, которые могли изменить судьбу мира в сторону его противостояния истине настолько, чтобы наши излияния на Земле так и продолжались дольше второго пришествия.
  
   - Так ты думаешь, это не её Эма-эманация?
   - Серьезно спрашиваешь?
   - Думаю-ю, да, ибо Солнце же ж!
   - Луна.
   - Правда?! Я так об этом мечтала, так хотела на Луну с тобой, что вот, пажалста.
  
   - Сбылось, - резюмировал, но уже сам получил дозу сомнения, ибо думал: все верят в очевидное, оказывается, Лариска - умная баба - не догадывалась.
   Если есть умысел врать, то всё равно непонятно, откуда он взялся. Неужели она любила до меня того сохглядатая? Но человека активного в других отношениях. Примерно, как Ковалев в отношении Шилова в Неких - но не при штурме Трои - войнах.
  
   Нинку с Линкой законсервировал за Лунным Камнем, что будут искать:
   - И смогут найти, - но только не в нашем городе.
   По крайней мере, не в нашем районе. И не думаю, что будут пытать, чтобы узнать их место:
  
   - Нахождения, - это, как искать Еще Что-то, но не на Острове Сокровищ, а на необитаемом острове - еще догадаться надо.
   Идея, что и всё-то здесь на Луне, как и на Земле, не только в парнокопытности - еще не нашла кратер для своего рождения. Или, как постеснялась сказать Фэ. эР. в Весне:
   - Я еще не сошла с ума, а разрешили только: наоборот, что, как все быть, а не только казаться нормальной.
   И провел почти научную аналогию с этой - как её? - по-моему называлась Земля, хотя больше пятидесяти процентов и на нее не разрешу ставить.
   И возникает вопрос:
  
   - Как мог Каин так быстро найти Авеля, если тогда не было ни телефонных книг, ни самих адресов с именами и фамилиями жильцов в них даже?
   - Где-то есть Тайник с событиями - возможно - даже не только ближайшего будущего. Без помощников вряд ли найду. И передал на Стрелке - не очень далекой - все сведения Нинке и Линке. Обеспечив им канал связи не столь далекий, как предполагается по Теории Вероятности. Ибо:
  
   - Луна только кажется такой маленькой - особенно с Земли - но вот даже ТО - теория вероятности - не знаю, охватит ли ее полностью.
   - Вот это прикрытие - так прикрытие! - с большой радостью кто-то закрыл мне сзади глаза.
   Но не растерялся:
   - Лариска?
   - Этого мало.
   - Ты подумала, что это вопрос.
   - Спасибо, что применил вопрос, как ответ, ибо теперь я не сомневаюсь в твоей любви - ты знаешь, что обмануть меня не удастся.
  
   - Спасибо и тебе, что нашла меня.
   - Прикрытие Луны очень близко моей душе.
   Что это значит, пока не стал спрашивать. Может она уже умерла, и я нашел ее здесь, как Данте Беатриче. То не знаю:
   - Знаю, или спрашиваю.
  
   Лунная Лариска, - чем она может отличаться от прошедшего времени? Думаю, может больше, чем раньше. Хотя не исключено, что, как обычно:
   - Становится и становится только хуже, - что значит, конца света ждут даже на Луне.
   Не стал думать о хорошем - о плохом веселее. Но тоже:
  
   - Ненамного.
   Хотел зайти за Лунный Камень, но понял, что Лариски там нет, так как две первые неожиданно опять появились на горизонте, но опять в том же платье:
   - Невидимок, - есть, а что не удается даже угадать. Вот до какой степени. - И:
   - Предложил им работать сутки через сутки.
   Ни ответа - ни привета. Может быть, это Наташка со Светкой, они никогда друг друга не стеснялись, и до такой степени, что завидовали зимним сапогам, которые трудно разделись, так как они тоже всегда:
   - Только одна пара.
  
   Принял решение: тени не считаются. Ибо халтурить даже на Луне не так хорошо, потому что плохо: идет перегрузка.
   Впрочем, ничего не вышло, ибо вспомнил:
   - Надо богу молиться, а не решения принимать, которые всё равно никогда не могут быть выполнены.
   Хотя мелькнула мысль, но так быстро, что смог только запомнить:
   - На Земле действует рекомендация Данте: по остаткам можно восстановить даже мамонта.
   Здесь отличить живых от мертвых трудно: все только тени.
  
   И:
   - Принял решение встретиться с двумя первыми тенями, как:
   - Тень.
   Не получилось. Тень не всё помнит - я:
   - Только забываю на время, - хотя тоже:
   - Какое неизвестно.
   Тенью быть страшно. Однажды чуть не получилось, но так испугался, что:
   - Сколько ни пробовал - боюсь до сих пор.
   И сел на Лунный Камень, который становился иногда маленьким, а чаще большим. Как та гора Данте, где ему всё-таки удалось найти Беатриче, не только ничего не боящуюся, но могущую смело смотреть даже в глаза Солнцу. Данте мог:
  
   - Только на нее, - но всё равно ему удалось так научиться летать, что даже сам не заметил, что поднимается всё выше и выше.
   Я - не могу. Почему - пока не совсем понятно. Ибо мечта есть, а результата всё равно даже не намечается. Впрочем, и Данте не замечал, что:
   - Пошел, пошел, давай, давай, выше, выше!
  
   Тем не менее, думаю, строить на Луне дома также бесполезно, как на деревне коровники:
   - Всё равно нигде не спрятаться, - да и коров разве напасешься.
   Быков? Вообще нет.
   Стройотряд? Состоит только из ученых. Хотя и будущих.
   И решил:
   - Строить коровник.
   Брать:
   - Только тех, кто не будет задавать вопросы.
  
   И оказалось, таких людей хватает, что значит одно из двух:
   - Или поездка на Луну в качестве бойца ССО - это обычное, как Норма Сорокина, дело или они никогда не видели Луну вообще.
   И решил, что меня послали на Луну не для того, чтобы разводил здесь малину, строил коровники, купался с девочками - одна меня недавно пригласила, - а:
  
   - О, ужас или наоборот радость, - пришла другая - та:
   - Опоздала.
   И постепенно понял, что попал в трудное положение:
   - Не могу отказаться ни от этой, ни от первой.
   Помню, когда-то одну пригласил танцевать на дне рождения второй, которая сделала через несколько минут такой ход, что пришлось отказаться:
   - Я хочу быть с тобой, - и ясно: сегодня ночью обязательно, - а навсегда?
   - Тоже.
  
   И вот теперь только стало ясно:
   - Они давно взяли меня в оборот, а получилось вот только здесь, на Луне.
   И, думаю, только для этого прибыл на Луну, а вовсе не по оперативно-стратегическим обстоятельствам мирового масштаба. Данте - считаю - приходил сюда, чтобы именно:
   - Перевернуть мир так, чтобы его встреча с Беатриче стала неизбежной.
   Я? Надеюсь - тоже. И честно, на Луне не хочется оставлять даже одну из них. И:
   - Так как я ни одной из них - если ничего не путаю - здесь не видел, то эти две тени они и есть.
   Ибо думать, что они остались на Земле, всё равно, что только мечтать о несбыточном:
  
   - Там они не согласятся быть моими, но в разных временах, ибо, как это сделать я так пока не и придумал.
   А вот Данте смог доказать, побывав на Луне и в других частях его света, что Беатриче можно встретить еще и на Земле, но так, как я:
   - В альтернативе, - что, да, узнать никто не сможет, а я знаю, как!
   А именно, по их шерстяному покрову:
   - Одна голая, как Рыба-кит, а другая содержит ее в себе, как заросли Австралии моря и океаны, по которым Кук вознамерился связать их воедино.
   - Как-то нелогично получается, сэр, мехом внутрь, что ли?
   - Временно это вполне возможно. А так-то, да, дубленки уже давно никто не носит.
  
   Оказалось, что всё-таки наоборот, а это значит - нет, дубленки всё равно никто не носит - но мех внутри или снаружи смог запутать даже Исаака, когда он выбирал, какому сыну отдать царство навечно, - но:
   - Только временно, - ибо поступил не по интуиции, как ему расписали судьбу на небе, а пошел самым верным путем:
   - Наощупь! - так бывает? Чтобы на помощь уму непостижимому пришла на помощь практика:
  
   - Если бежит от вас - значит мамонт.
   Сын же Исаака, Иаков сделал открытие:
   - Можно и до утра найти время сплавать за Золотым Руном, чтобы предстать перед отцом, как лист перед травой:
   - В нём, как в родной волосатости своего брата Исава.
  
   Вывод неутешительный:
   - Царица Савская одна, а на самом деле претенденток было двое!
   Почему теперь никто и не узнает ее портрета, и вплоть до того, что кумекают:
   - Не было ее!
   Выходит, что больше - что меньше, а разницы никакой. И значит, в точку можно только:
   - Соврать, как Иаков своему папе.
   Сегодня даже один день без вранья и то:
   - Не существует. - Как, впрочем, и никогда такого дня не было.
   Даже, если человек говорит правду - самого дня, обладающего всеми параметрами честности:
  
   - Не бывает.
   Некоторые, как Распе, у которого звуки сначала замерзли, а потом в теплом доме опять оттаяли, думают: чем больше врать - тем вероятнее правда может сама появиться на свет, и встанет перед первородным грехом, как лист перед травой. Но Данте ничего прямым текстом так и не сообщил, что нашел ее хоть где-то за пределами Земли, на Луне:
   - В том числе.
  
   Решил заказать себе шашлык по-Карски в ресторане Прага и за время его ожидания подумать, как найти время, место и способ разделить этих добрых леди на их личные прихоти только. Любят они одно и то же, но - уверен:
   - По-разному.
   Прямо на улице перед книжным магазином на Калининском проспекте я сам немного боюсь, у этого только, если, где Никита Сер куковал с Э. мало кому Известным прямо при всех под его нововозведенным древом жизни, и пили и пели до самого обеда песню:
  
   - Ох, где был я вчера, не пойму днем с огнем, помню только, что дали путевку на Луну - думал в шутку тогда - сейчас оказалось, что мне:
   - На самом деле, - не в Америку.
   Ник Сер предложил выбор, что:
   - Будем таперь бросать через спину тапок, кому куда.
   - Я и так знаю, Ники - тебе на Кубу к Фиделю - мне прямо к Кеннеди, чтобы предупредить о заказе на убийство.
   Но, как это сделать, пока не нашел способа.
   - Сделаем так, я потопаю под утро, мол, пошел, а ты прими его как будто.
   - Хорошо!
  
   - Я с Элен Ромеч - ты с Зарой Леандер, - сказал он.
   Я постеснялся уточнить:
   - Какая из них с природным мехом? - ибо понимал:
   - Всё равно предложит потом поменяться - узнаю лично.
   Но не думал, что будет произведена до такой степени большая конспирация:
   - Они пришли в масках. - И сколько я ни пытался быть таким же дураком, как Луи де Фюнес, и говорить почти без перерыва:
   - Сними маску, пажалста, иль - в крайнем случае:
   - Покажи хоть своё ненастоящее личико.
  
   И вот дело дошло до того, что так ласково с ними обошелся, что даже очень просили повторить:
   - Всегда так можно?
   Я к Нику Серу, - а:
  
   - Иво нет-т.
   Говорю:
   - Он на Кубе - не скучайте, а они тоже намекают, что:
   - Пока нет, заменять его тебе придется.
   Согласился без препирательств, ибо чё делать здесь, на Луне, если не только этим делом и заниматься, - знак вопроса?
   - Не нужен.
  
   Неужели Рай начинается на Луне?
   И докатился до того, что с одной проводил секс, а другая в это время треску жарила на Белом море с трудом добытым растительным маслом в соседнем населенном пункте, а даже, поняв, что ее обманули - не успевала, как следует обидеться:
   - Успевала начать понимать, что это она и была со мной то под большим лопухом, то под перевернутой лодкой на берегу, как фильме:
  
   - Приходите не завтра, пожалуйста, а прямо сёдня всё и сделаем, - нет, по-другому, а именно в фильме Холодное Лето 53-го.
   Получается:
   - Человек, чтобы быть счастливым сначала должен понять себя умным, потом:
  
   - Оказывается дураком был, - а вышло:
   - Что вот только так и можно - как сделал выписку Данте Алигьери - подняться над Землей и всё выше и выше, что даже не замечал До Этого, как хорошо было:
   - Превратиться из умного в дурака, потом наоборот, опять в умного, - что и называется:
   - Счастье.
   Ужас, правда, остается:
   - Как не замечал очевидного?!
  
   Решили пока жить в одном доме, а у каждой с собой своя бирка Антона старосты Асса Пушкина, - у одной свой Пивной бар на Рязанке - у другой:
   - Ресторан Прага на Калининском напротив, - имеется в виду, это, как я предложил, - они почти наоборот:
   - Это у меня читальный зал в ГЗ, а у тебя такой же на Факе.
  
   Я позволил себе решить их разногласия не дифференциалами и интегралами, Рядами и Биномом Ньютона, - а:
   - Простой реальностью можно? - хотя знак вопроса замаскировал под жука, который здесь пролетал, как одна такая пушистая телка из рода Че, что танцевала со мной в местной чайхане, состоящей только из наc двоих и пианино заодно с проигрывателем музыкальных пластинок до такого упада, что догадалась встать только тогда, когда уже едва не стало слишком поздно. И:
  
   - Ничего не было, - но запомнил ее на всю жизнь, и теперь вывожу периодически на прогулки, но опасно доиграться до такой реальности, которая изменит само прошлое.
   Единственное, чего не могу сказать, как муж одной литовской девушки Ирэн и ее певец:
   - Сколько я девушек встретил, только не встретил такой-й-ой-ой-й.
   - Помню тебя перед боем, в дыме разрывов гранат, платье твое голубое, голос, улыбочку, взгляд.
  
   И забыл обо всем на свете, стал ловить треску сразу на три - 3 - дома:
   - Она, она и она. - Специально не повторяю еще раз имена, чтобы никого из них не украли, такие красивые, как три царицы под окном, - но:
   - Вот, что делают, когда меня не предвидится - даже не задумываюсь.
   В некоторых теориях утверждается, что ничего и не происходит - в других, наоборот:
  
   - Бывает, - но узнать конкретику нельзя принципиально.
   Специально придумано так, для счастья неведения, которое, не изображая и не воображая, но, скорей всего, именно поэтому:
   - Если не может существовать, - то просто:
   - Бывает.
  
   И зашел с утра к одной, днем к другой, вечером к третьей. Зачем? Хотел свести их вместе и - нет, не попрощаться - сказать:
   - До свиданья, - всё равно:
   - Не получилось.
   Я ходить могу, они - выходит - нет, хотя и работают, как самодвижущие мишени в своих личных флигелях. Пространство разделено на не для всех доступные части. Хотя, возможно, у каждой из них своя парадигма тоже есть. Но угадать, за кого из них зацепиться, не могу - кинуть жребий?
   Тоже нет необходимости, которая может быть решена в будущем.
   И нельзя даже представить, пригласил всех на рыбалку, и плыли все в разных лодках, как в одной со мной, и они друг про друга даже знали, но не видели.
   - Я остаюсь здесь навсегда! - крикнул, встал в лодке, но она закачалась, предупреждая о волнении - вплоть до морщин - пространства, как явлении временном, но еще существующем.
   Сел.
   Потом на берегу сам жарил для них рыбу, а они были, как в выходной:
   - Счастливые, праздничные и c бокалами шампанского.
   - Это Рай? - я посмотрел на небо, которое подмигнуло, закрыв солнце тучей, хотя и на несколько секунд, но решил: исчезнут, так и не дожив до вечера, когда всё будет можно.
   Они - дожили. И хотел даже сесть писать протест, что мне мало и этого для прощания с Луной, но они опять вошли - так и не замечая друг друга - и опять всё было, как прежде:
  
   - Я - король.
   И только к полуночи вызвали к Тузу - боялся:
   - Если Эйнштейн или Алан Тьюринг - могу не справиться.
   Тогда, может быть, ладно, подчинюсь, но только извините, не навсегда, ребята. К счастью, не пришлось, ибо это был:
   - Президент США Кенне, - роль которого, не увы, должен был сыграть я:
   - Не буду!
   - Вы любите невыполнимые задания, сэр, поэтому и вся колода из 54 карт Тарот ваша.
   И, как нарочно, забыл, точно ли их должно быть пятьдесят четыре. Хотелось объясниться, что так не делается:
   - Не начинаются настоящие дела с игр с памятью.
  
   И:
   - Как оказалось, продолжить нельзя, а повторить, как даже расслышал:
   - Хоть сто раз можно!
   - Спасибо, сэр!
   - Почему, сэр?
   - Спасибо, леди.
   - Почему, леди?
   Если не сэр и не леди, то кто? - стоит задуматься, но в перспективе только Черномор, Змей Горыныч или Кощей Бессмертный. Я:
  
   - Не уверен, что согласен даже на уикенд заменить хоть одного из них.
   Просто надо, как Данте взять проводника, а:
   - Кому я доверяю так, как не самому себе?
   Кто может ответить:
   - Никому доверять нельзя - мне:
  
  
   Глава 8
  
   - Можно! - и понял, только своей роли, которую мне приготовили.
   И прямо тут же по спутнику вызвал вертолет, за рулем которого был ?
   И он не упал - как я подумал, получится, если иметь в виду, что, по предварительным сведениям, он погиб именно в вертолете, когда был один в океане.
   - Ты кто? - спросил я уже очень далеко от берега, когда мы летели на низкой высоте, и я решил, что он хочет прыгнуть, - а:
  
   - Что его ждет там подводная лодка - сомнительно.
   - Я Кенне.
   - Вы от Кенне? - но он спрыгнул в кипящую всплывающей подводной лодкой морскую воду, как тюлень от радости:
   - С пронзительным криком: сво-бо-ден-н! - Как Мастер, побежавший вслед за своей Марга-Риткой, узнав ее по походке сзади.
   И:
  
   - Неужели людей встречают не в Раю, не в Аду, а как Робинзона Крузо, на островах неизвестного архипелага:
   - Не по архетипу лица, а по личной жопе?!
   Как прочитать, что на ней написано, если она всегда, как безнадежность Двуликого Януса смотрит:
   - В обратную сторону?
  
   - Вы не похожи на Гарри Трумэна, - сразу выпалила мне главная сотрудница по связям с общественностью.
   Насчет Гарри я спорить не стал, потому что и сам неточно помню, как его звали-зовут, но решил настоять на своём:
   - Щас не он правит!
   - Да вы что! Кто же, по-вашему?
   - Много будешь знать, как говорят у нас в Одессе, скоро не будут брать даже на катамаран на подпевки.
  
   - Простите, сэр, но не обязательно начинать этот день с грубости, ибо я на сцене никогда и не одеваюсь.
   Пришлось заткнуться, но сомнение она заронила:
   - Неужели попал, да, в Америку, но не только не в тот день, но и более того, в другое время его препровождения?!
   И так и сказал:
   - Вы, милочка, скорее всего, не та, кто мне сейчас нужен.
  
   - Я не та?! - ахнула она, как автоматически открывающимся прикладом автомата кожаным диванным сиденьем, под которым была прикреплена снайперская винтовка, патроны к ней, белый костюм снайпера и синий бинокль для второго номера, который будет ехать в машине навстречу Кенне и наблюдать насколько точно в него ложатся пули.
   - Вертолета там нет? - спросил я для смеха.
   Зачем? - спросила она, - если живых всё равно не будет.
   - Ты сама застрелишься?
   - Нет, убьют.
   - Кто?
   - Не твое дело.
   - Почему?
   - К тому времени, когда надо будет решать этот вопрос, ты уже ничего не сможешь говорить.
  
   - Так ты меня запугиваешь, что ли?! - очень удивился я, - хочешь, чтобы сам дал добровольное согласие на своё ум-о-не-постиженье.
   - Напрасно вы ругаетесь, мистер, мне приказано вам дать один раз, второй хотела добавить от себя, - она не договорила, так как я прервал:
   - Третий, как загладку уже смертельно раненому.
   - Именно так, сэр, вы уйдете с почестями, как договаривались.
  
   - Если я и мог на что-то договориться, милочка, то только, как мой предшественник Гувер, улететь в открытый океан на своем личном вертолете на одном баке горючего.
   - Какой еще Гувер-Мувер?! Постулаты устойчивости мира учите.
   - Да. Что там написано?
   - Мне не показывают моё будущее - я только исполнитель.
   - Исполнитель? Значит, вы уже подсыпали мне в кофе слабительное!
   - Да, - просто ответила она.
  
   Значит, сиденье в праздничной инаугурационной тачке уже с горшком для слива остатков жизни, и избежать неизбежного невозможно.
   Только успел осчастливить себя мыслью, что готовился:
   - Заставят убить Кенне, - чтобы:
  
   - Никто не догадался: он не мог, - а предложили элементарное жертвоприношение, к которому - дети - я уже настолько привык на пирамиде Майя во времена Амона Ра и его Аменхотепа, что даже путаю их иногда с самим Кецалькоатлем и Монтесумой Вторым.
   Был ли Первый?
   - Не имеет решающего значения.
  
   И начал выдвигать предварительные условия:
   - ? хачу!
   - Кого его? - я не поняла.
   - Щас вспомню.
   - Зару Леандер? Так это я, - смело и даже не улыбнулась она.
   - Похоже, но нет.
   - Ответь по наводящим вопросам: в тайге нашли, когда одна уже прожила там сорок лет?
   - Нет, с ней боюсь составить конкуренцию злому медведю, который там до сих пор живет, несмотря на то, что намедни на него наехал паровоз.
   - Да?
   - Да, сказал только: не очень хорошо встречаете, господа присяжные заседатели.
   Про Элен Ромеч под знаком вопроса так и забыл.
  
   И всё же поехал, но удержаться, чтобы не вертеть головой, как филин, даже ночью не чувствующий ни одной мыши в километровой окрестности - не мог. Наконец, решил предложить шоферу:
   - Поменяемся местами?
   - Шутите, сэр?
   - Нет, просто отдашь, как будут деньги миллион долларов и всё.
   - Потом, вы имеете в виду?
   - У тебя уже сейчас есть?
   - Обещали.
   - За что?
   - Что не пойду на контакт с вами.
  
   И далее каждый из нас представил свою докладную конгрессу, который на время выборов заменял большой компьютер в Белом Доме, но имеющий связь с компьютером, оставленным Данте то ли в Раю, то ли в Аду, а возможно и Чистилище для будущих поколений.
   Она:
  
   - Ты настаиваешь на том, на что я на полном серьезе не рассчитывал.
   Она посмотрела на часы:
   - В принципе у вас еще есть время поменяться с ним местами.
   - Кого его? - уже спрашивать не хотелось, но всё равно задумался:
   - Вряд ли будет предоставлена программа защиты свидетелей в ее полном объеме, что значит: кто-то возьмет на себя этот киллер-дром.
  
   - Ты всё равно будешь в хороших отношениях со многими государствами.
   - Каким образом?
   - Возглавишь киллерский синдикат.
   - Да ты что?! - даже не нашелся, как дальше обоюдоостро продолжить этот разговор и пошел на:
   - Вы.
   И, как эФ. Достоевский написал Игроки Два, но только в уме, что значит:
   - В принципе может быть и наоборот: я, как Маверик, смогу выиграть и у небольшого их синдиката даже, не говоря уже о двух, трех нескольких прохиндеях, пусть и замаскированных под самых близких мне людей, как-то:
   - Уже упомянутого водилу, и не исключено, что именно не местного, а оставшегося еще с прошлой войны в Нижнем Тагиле в виде своего отца или даже деда и общепринятой для этих дел жены в виде встретившей меня руководительницы проекта.
  
   Хотя только тут понял, что жена должна быть другая, - ибо:
   - Несмотря на то, что баб и в Америке достаточно, не все роли и здесь достаются Мони Леви.
   Но понимал, конечно, что предатели все, потому что видел себя только в полном одиночестве. Ни из прошлого, ни из будущего - следовательно - ни приходилось ждать помощи в этой ситуации.
  
   И когда сел в машину, так и не понимал еще, что могу изменить ситуацию на обратную, ибо логично никто так и не сообщил пока, что я должен сделать:
   - Умереть или кого грохнуть?
   Но кого его, - я так и не понимаю пока.
   Если только - покосился - сидящую рядом со мной кукловодку?
   Водитель? Тоже, не исключено, что может быть, Биллом - или, кого они заготовили мне на сегодня.
   Возникла совершенно ясная альтернатива:
  
   - Президентом быть могу, так как был уже - это доказано, но хочу ли:
   - Не уверен.
   Киллером не знаю могу ли, а не хочу - так уж точно. Просто не вижу смысла валить кого-то даже за то, что дадут свой институт в Силиконовой Долине:
   - Всё равно даже после только покушения разум откажется работать в режиме правды, как у первосвященников, которые никого не убивали, а только сомневались:
   - Может надо, авось и нет.
   Умирать тоже:
   - Никак не могу приготовиться заранее.
  
   Подмышкой что-то мешается, но пока только поёжился. Когда водителя завалили - как я автоматически подумал - с верхатуры, а на самом деле:
   - Нет! - из водонапорного люка, когда светофор почему-то заело и он перестал даже для президента гореть без синего пламени преисподней:
   - Загорелся красный, - что можно только восхититься: Там не бывает зеленого?!
   Довольно быстро подбежали - и, что характерно - заранее с криком:
   - Это он! - а я давал своё согласие на президента?
   Однозначно не помню. Если так орут, ладно, согласен. Но предъявили тугаменты, что у меня пистолет Глок 41 калибра находится подмышкой.
   - Я так и знал, - только и успел сказать, но добавил: - Вы всё равно ничего не докажете.
   - Что, мил человек, порох был бездымный? - и даже улыбнулся незаметно.
   - Порох обычный, дымный, но я не стрелял.
   - Это уже не имеет большого значения, - ответил второй, - пистолет ваш - этого вполне достаточно.
  
   - Мне нет. - Хотел добавить, что вообще только недавно заметил, что на мне почти невесомый пистолет, но решил сказать, и чтобы записали прямо при мне в протокол дознания:
   - Стреляли из окна второго этажа.
   Ответ:
   - Другие говорят, третьего.
   - Хорошо, забейте на меня на всякий случай и четвертый, ибо уверен найдутся охотники на него.
   - Пятый?
  
   - Не хочу ли я купить и пятый? Нет.
   - Почему? Пока еще можно страховаться.
   - Его нет.
   - Могут потом построить и сказать, что так и было.
   - Хорошо, пишите, как мою страховку и пятый, но при условии, что вам за меня заплатят.
   - Каждый платит сам.
   - Мои деньги пока что еще у делопроизводителя.
   - Фамилия, адрес, явки?
  
   - Что значит, какие? Приемная президента, естественно!
   - Там женщины работают только на побегушках.
   - Да вы что?!
   - А что?
   - Не местный, что ли, если не знаете, что и у женщин есть права на участие во всех выборах.
   - Честно? Вот до вашего прямого ответа: не знал, что до такого можно даже додуматься.
  
   С этим следователем закончили, набежали другие, которых интересовало только одно:
   - Зачем? - и, как это ни странно, на него я не знал ответа, а придумать - наверно, уже от нашедшего меня, наконец, ужаса - не мог.
   И смог только спросить:
   - В тюрьме у меня будет туалет с видом на лес?
   - Вы так любите?
   - Пока нет, но попробовать заодно хочу.
   - Обязательно прямо из лежачей ванны должно быть видно место предполагаемого побега?
   - Да, если не выйдет, то удастся - значит - помечтать.
  
   Я вспомнил, что есть и мой вариант дальнейших - но уже свершившихся событий, и тоже запустил его в Данте-вский компьютер.
   А именно:
  
   И, несмотря на то, что денег у меня не было, пошел.
   И подозрение:
   - Знал, что убьют шофера устойчиво появилось.
   Более того, в моем распоряжении не более минуты.
   - Я передумал, давай назад, садись за руль.
   - Передумал?
   - Да.
   - Я - нет.
   - Ну, и я нет, - сказал зачем-то. Он?
   - Не успел - убили.
  
   И - как это у них предполагалось - я, как водитель, пошел паровозом в разработку. Притащили прямо в Белый Дом, и до такой степени белый, что я даже нашел в себе силы пошутить:
   - Специально для тех, кто перешел грань ума и его разума, как Яго, поэтому может шастать по пространству, как из дома на работу и наоборот, обратно.
   И на первый вопрос опергруппы так и ответил:
   - Яго.
   - Запишите.
   - Контора пишет.
  
   Не успели они, как следует раскрутить меня вопросами, как вошла дамочка, которая была со мной на связи первоначально, и сказала, чтобы:
   - Все вышли! - и показала мельком какое-то удостоверение, решать можно на выбор: начальник охраны президента, сам президент или его жена.
   Кого они могли безоговорочно послушаться? Именно жену, думаю.
   - Почему? - спросила она первой.
   - Жена имеет с мужем легальный, непонятный другим канал связи.
   - Ты - не жена.
  
   Она показала - нет, не моё фамилиё в своей подноготной - видеозапись, где мы после загса трахаемся, что ее брат, не нашедший большего места, где спрятаться на ночь, как под нашей кроватью, вышел, наконец, на кухню таким бегом, что споткнулся о холодильник, выдернув его из розетки, и до такой степени, что к утру испортилась вся красная рыба, которую мы забрали из ресторана Узбекистан, где праздновали нашу свадьбу, а излишки, чтобы не обожраться:
   - С собой.
  
   - Ну, как? - спросила она.
   - От таких подробностей, дорогая, не смогу отвертеться.
   Хотя вид - даже затрудняюсь сказать, на кого похожа. Элен Ромеч - нет, Мэрилин Монро - цвет волос не подходит, Зара Леандер - в других местах засветилась настолько, что тогда и самого могут засчитать или за Хи, опять замелькавшего в Аргентине, или Гэби, куда только не сующего свой наглый, э-э, голос.
   - Вся суть происходящего в том, чего никто не понимает, - сказала она. И добавила:
  
   - Чё, сразу непонятно, что непонятно?
   - С тобой, я думаю, смогу выкрутиться из этого пролетного дела.
   - Не так, - ответила она, - я с твоей помощью смогу выкрутиться из ситуации, где меня взяли с поличным.
   - Подрабатывала Мони Леви?
   - Да.
   - Зачем?
   - Привычка.
   - Ты, как была дешевой проституткой - так и осталась!
   - Не кричи! Я работаю не для денег. А.
   - Для души, что ли?
   - Именно, именно, сэр.
  
   И не стал раскрывать своего прикрытия, что из него видно другое ее будущее, а заодно и прошлое: она работает на третье лицо.
   Я покрутил пальцы.
   - На что ты гадаешь я - как цыганка - знаю еще с самого утра. - И добавила:
   - Однако, уже позапрошлого года.
  
   Решил:
   - Она непохожа, - но нашла способ проникнуть в другую ауру.
   А с другой стороны: кто кого - еще неизвестно.
   Но так и не понял, что от меня надо за то, что не грохнули, как могли. Она ответила:
   - Я - президент и ты.
   - И я тоже?!
   - И ты это подтвердишь.
   - Кто мне поверит, что так легко подменить президента Америки.
   - Правильно, что не поставил знак вопроса, ибо президентов сейчас выбирают несколько, а кто будет.
   - Решает случай! - ахнул я их американской гениальностью.
   - Но, - возразил, - меня тоже не убили.
   - Ты хотел быть директором института в Сили Доли - будь им.
   - Зачем? Если тебя захотят убить - я подменю тебя на этот экстраординарный случай?!
   - Да, ибо я думаю, ты должен за это время найти никому еще неизвестный канал связи никому неизвестного отхода.
   - Так-то логично, но мне, как Эйнштейну и Тьюрингу надо настроиться.
   - Как?
  
   - Можно, я неделю побуду.
   - Чем, моей прикроватной тумбочкой?
   - Президентом Америки.
   - Рипит ит, плииз.
   - Я побуду на виду, а ты будешь думать.
   - Нет, я буду на виду - ты думать.
   - Ты не приспособлена меня слушать, а слушаться - тем не менее.
  
   И вышло так, что я всё-таки попал в президенты - она в Силиконовую Долину уборщицей, так как не смогла понять самого элементарного в Теории Относительности Альберта Эйнштейна:
   - Внутри системы имя Эйнштейна меняется на почти полностью противоположное, а именно:
  
   - Она решила, что оно ее. - Взяли, но только в уборщицы.
   Почему, в общем-то, непонятно, ибо я тоже так думаю. Скорее всего, робот в отделе кадров Сили Доли устарел, и считает одного меня Я - Эйнштейна. Остальных претендентов - в уборщицы!
   - Ну и правильно.
   Узнал:
   - Пьет часто, трахают многие.
   А с другой стороны, мне не нужны конкуренты, пусть порадуется хоть так жизни. Но пришлось вспомнить о ее злоключениях, или о ее заключении, раньше, чем думалось.
  
   И что замечательно, даже компьютер, оставленный Данте где-то под Землей и компьютер Моисей, заложенный им на горе Синай:
   - Оба показали сходные результаты: утвердили оба варианта, как:
   - Это было!
   Следовательно:
   - Спасибо всем.
   Но не думаю, что она довольна такой разработкой, так как доложили:
   - Вчера забыла выйти на работу, и до такой степени, что заставили написать объяснительную:
   - Последний раз прощаем, т.к. за пьянку даже перед работой увольняем.
   Но, думаю, побоялись уволить по другой причине:
   - Куда пойдет после уборщиц, если до этого уже сняли с крановщиц?
   Ответ непростой, хотя и однозначный, только в:
  
   - Президенты. - Ибо все так:
   - На Урал-Маше работал?
   - Есс!
   - Пьешь?
   - Есс.
   - Выберем президентом, ибо другие не пьют, но зато и не думают совсем уже, как жить дальше.
   Пьяный же по утру проснувшись всегда задает себе драгоценный наводящий вопрос:
   - Как быть, чтобы не быть? - И:
   - Уже близок к тому, чтобы назначить себя Гамлетом. Если не самим - уже появляются сомнения к обеду - то на его роль:
   - Всегда готофф.
  
   И нашились, естественно нашлись силы, которые потянули ее к венцу, сочинив, как протеже для ее всенародного уважения:
   - Кандидатскую, - с присказкой:
   - Докторская, чтобы была впереди, как свет, который освещал Данте в виде Вергилия путь во тьме кромешной Ада.
   Но я ничего не боялся, ибо 4 - четыре - года еще впереди, и всё еще успеть можно. Оказалось:
  
   - Нельзя.
   - Почему? - спросил я у своего референта, похожего, как две капли воды - нет, конечно, нет, не на Марлен Дитрих - пусть с ней Евтушенко миндальничает:
   - На артиста из фильма Водный Мир и на его, похоже, в фильме Почтальон.
   Ну, чтобы был заодно и телохранителем, несмотря на то, что я не пою, как Рэйчел Мэррон. Витн Хью.
  
   - Где работает ваша жена?
   - Это вопрос?
   - Да.
   - Простите, но здесь вопросы могу задавать только я.
   - Хорошо, тогда я начну еще одну войну во Вьетнаме. Без вашего разрешения.
   - Спасибо, что ответили, так как я думал, она и не кончалась.
   Тем не менее, сообщил:
   - Она мне не жена.
   - Вы в курсе, что она готовится защищать докторскую диссертацию?
   - Можно я подумаю, прежде чем сразу ляпнуть на вашу корректирующую анкету?
   - Нет смысла, сэр.
   - Думаете, это настолько невозможная вещь, что даже угадать невозможно?
   - Мы как раз и проверяем, можно догадаться до этого, если уж точно нельзя додуматься?
   - Зачем, это представляет угрозу национальной безопасности?
   - Да, точно, господин президент!
  
   Я облегченно вздохнул. Не думаю, что она догадалась, что именно по тому поводу:
   - Не только не был уверен, что я президент, но и не знал даже.
   - Вы знали?
   - О чем?
   - Что она ваша бывшая жена?
   - Много я девушек встретил, только не встретил такой.
   - На меня пока что не намекайте, - я на работе.
   - Но я не под домашним арестом?
   - Нет, хотя и взяли теперь уже модную привычку долбенить обо всем из своего домашнего кабинета.
   И:
   - Страшно даже было спрашивать:
   - Теперь все так?
  
   Она хорошо поняла мой намек:
   - Да, сэр, ваш дом - Белый Дом, потому что вы его приватизировали.
   Правда, в долг.
   - Простите, мэм, я не беру ни чьих долгов.
   - В кредит, я имею в виду.
   - У меня вычитают из зарплаты?
   - Вы создали фонд, который мурыжит это дело.
  
   - А! понял, понял, понял, вы его представитель, и пришли, чтобы разгадать удастся ли реализовать мою будущую кредитоспособность.
   - Да. Наконец-то вы совсем проснулись.
   - Кто вас пустил?
   - У нас есть коды всех ваших замков.
   Хотелось узнать, числится ли в числе этих замков Швейцарский, или - пусть - пустынный английский или шотландский, но побоялся, ибо она может подумать, что я нарочно скрывал собственность, чтобы лопнули сначала кредиторы, а сам я:
   - Никогда.
  
   Хотел сказать, но она сказала это за меня:
   - Да, сэр, жаль, что вы не помните, сколько набрали долгов за время своего президентства.
   - А! Понял, понял, понял, вы хотите предложить мне Эмиратство, как в Эмиратах, чтобы был если президент, что был:
   - Да, сэр, навсегда.
   - Не уверен, готов ли я?
  
   - Мы так и знали, что вы не будете сомневаться.
   - Когда инаугурация?
   - Это называется проще.
   - Как? Возведение на трон, - это мне нравится.
   - Нет, сэр, это называется Жертвоприношение.
   - Ась?!
   - Простите, девочка, но я не люблю холодного цинизма.
  
  
   Глава 9
  
   Она отошла к окну, подумала - не меньше минуты - и хгавкнула:
   - Вашу жену выбрали Аменхотепом.
   - К-каким образом?!
   - Я вам говорила, что она защитила докторскую, но вы не расслышали:
   - По теме: бесполые правители прошлых не совсем человеческих образований.
   - У нее копыта?
   - Разумеется, она мустанг по имени: Кена.
   - Кентавр - это не так уж страшно, - смело ответил я, - ибо намного будет хуже, если после всего из нее разовьется человек, и - совершенно ясно:
   - Недостаточно разумный для того, чтобы люди здесь жили счастливо.
   - И много зарабатывали, - добавила она.
   - Вам мало платят? - удивился я.
  
   Оказалось:
   - В очередь встала вся Силиконовая Долина.
   - К ней?
   - Вы что подумали - я ее подменяю иногда, что ли?!
   - Нет, наоборот, на будущее: сможете?
   - Если надо?
   - Да, разумеется, только на случай крайней необходимости.
   - У меня мало опыта - я не выдержу такой наследственности.
   - Простите?
   - Ходят слухи, что всякий вставший на Путь Пирамиды - скоро может узнать своё прошлое.
   - Был ли в его роду этот самый отбившийся от стада мустанг?
   - Да.
   - Другого способа нет?
   - Пока не открыли.
  
   - Можно я буду вас звать Лена?
   - Да, так и кричи в следующий раз прямо из туалетума, Элька!
   - Ась?
   - За столом - если когда вместе окажемся в командировке - Эле Роми.
   И, честное слово, чуть не упал на одно колено, ибо:
   - Я думал вы статуя в парке развлечений, убеждений и наслаждений.
   - Я давно не подчиняюсь Фиделю.
   - Влюбилась в Хэми?
   - Кого его?
  
   - Хемингуэя. Он не умер?
   - Да, вы правы, ибо, да, люди умирают, но!
   - Не все?
   - Точно.
   - Я так и думала.
   - Собственно, вся игра на этом ипподроме ведется за это право.
   - Получить билет на сеанс, где разыгрывается бессмертие?
   - Есс.
   - Ты мне врешь с какой-то целью, или автоматически?
   - Автоматический ответ самый быстрый.
  
   Меня, как Цезаря отправили на войну с Англией времен Чери и Ала Тью, а:
   - Править Америкой пока будет ваша жена.
   - По доверенности?
   - Да, напишите ее, пожалуйста.
   - Нет.
   - Что?
   - Не-е-ет-т-т!
   - Дурак, кто тебя спрашивать будет.
  
   И уже под стук командировочных колес контр-аргументировал:
   - Как они будут управлять, если защищают диссертации, не расставаясь со шваброй и ее половой тряпкой.
   - Это не вопрос?
   - Простите, вы кто, если предположить почти невозможное: я еду в личном купе, - проститутка? Мне еще не выдали даже командировочные.
   - Я уборщица.
   - Это шутка?
   - Ну-у, если вы любите трахать уборщиц - нет.
   - А-а, понял, понял, понял! Ты шпионка, как подарок моей бывшей жены.
   - Наоборот.
   - Вот теперь ни-че-го не понимаю.
   Оказалось - после неоднократного секса, как явления проверочного на принадлежность с простым хомо, когда есть сомнения, что кен-тавры - тоже среди нас:
   - Есть, - она комиссар моего штурмующего Трою отряда.
  
   - Троя - это кто? - едва не зевнула она почти целой бутылкой шампанского Брют, но с горьким шоколадом.
   И я даже поперхнулся ее остатками:
   - Не знаю-ю.
   Надеялся на Англию.
   - Надеюсь, ты не собираешься стучаться рогами в ее ворота, как Одиссей благородно-многоумный?
   - Ты права, выбирай: женой Черного Принца, или.
   - Или его брата Ричарда Львиное Сердце?
   - Нет, матерью.
   - Колдуньей?! Ни-как-да.
  
   - Хорошо, я буду колдуном - ты принцессой крови.
   - Ты согласен быть комиссаром, а я командующим армией?!
   - Да.
   - Я Чапаев - ты только Фурман-офф.
   - Ты Коллонтай, я.
   - Ты? - я не расслышала.
   - Я - Черный рыцарь, вернувший из похода раньше Львиного Сердца.
  
  
   - Прости, но с такими разногласиями мы слишком долго не возьмем Англию. Тем более, что она рассредоточена по всему миру.
  
   И застряли в Швейцарских Альпах, пока не поняли, что не мы сами отклонились от цели своего Прибытия, а кто-то имеет возможность на нас воздействовать в положительном, но не для нас, а только для себя направлении.
   Жаль, хорошо было:
  
   - Она что-то обо мне знает - я о ней:
   - Вообще ничего не понял. - И это значит, что не всех еще девушек встретил, и даже, какая это будет еще неинтересно.
   По крайней мере, до такой степени, чтобы перейти к специальным мерам ее дознания.
  
   - Ты пока поживи в гостинице - я схожу в город.
   - Мы в городе, - ответила она и разделась.
   - Ты пока прополи в нашем огороде пару грядок, я в поле - авось лошади нашлись.
   - Они убегали?
   - Нет, но украли двух вороных - это точно.
   - Мне будет жаль.
   - Их?
  
   - Тебя, если эту версию ты только придумал.
   Действительно - зачем? С другой стороны, старый замок, который я шел искать в своей исторической подноготной всегда имеет лошадей. И вот даже чувствовал, что только проехали, но видимость - точнее ее отсутствие - не сработала в сторону погони, и вошел в запертую дверь, которая для меня почему-то открылась. Думать:
   - Была открыта, - простите, не могу.
   В замке - одна радость:
  
   - Рухлядь очень-очень прошлых веков, паутина, а свечи: даже не оплавлены. - Почему?
   Предположить, что местная дама живет в конюшне вместе с лошадьми - извините - не в настроении.
  
   Хотел зайти в подвал, но побоялся провалиться еще глубже, но и даму всё равно не встретил. Или уже проехала, и не успела охватить весь периметр его прохлаждения, но что и не было ее здесь никогда:
   - Не поверю я, нет, даже самому себе на следующий день с утра.
   А до вечера еще есть время опять ей прокукарекать:
   - Вас не понял, вас не понял, а повторять - тем не менее - тоже не обязательно, ибо я:
  
   - Очень обиделся таким кидаловом.
   Любить надо не уметь, не чувствовать даже, а знать заранее время и место встречи, которое изменить, да, можно, но только по обоюдоострому согласию.
  
   - Где ты был? - сразу спросила меня сопровождающая меня личность.
   - Дело в том, что.
   - Я не потерплю измен.
   - Если ты так говоришь - значит, у тебя есть права, - ответил я той, с которой сюда пришел, как в загранкомандировку. - Но добавил: - Напомните, пожалуйста, как тебя зовут?
   - У меня нет имени.
   - Спасибо, мне это подходит, так как я ищу графиню с замком, и, если ты княгиня, то я буду вас путать.
   - Хорошо, можешь не путать, я просто полицейский капитан.
   - Капитан?!
   - Чему вы удивляетесь? Я могу поддержать ваш официальный статус, если графиня запросит тугаменты.
  
   - Вы думаете, ее устроит ваша версия, что я американский президент в бегах?
   - Этой информации нигде нет - по крайней мере - на пятьдесят туда-сюда лет.
   - За Рузвельта сойти не смогу, а за Линкольна - пожалуйста.
   - У тебя лицо, может, и как у Рузвельта - инопланетянина - но:
   - Не удлинено, как у него, а наоборот, расширено?
   - Спасибо за признание в адекватности.
  
   Проверить то, что она мне врет, мне самому уже невозможно - я:
   - Обратного пути уже не помню.
   Из чего следует, что Вергилий нужен не только для того, чтобы спуститься в Неизвестность, но и для того, чтобы подняться опять туда, где жизнь еще теплится первоначальная:
   - Первобытно-неразветвленная.
  
   - Я микробиолог, поэтому вполне логично могу предположить, что мы по одной параллели совершенствуемся, а по другой капитально деградируем.
   - Но вот к чему, может быть, и вам даже неизвестно.
   - Да, страшно подумать, что мы в итоге можем не дотянуть даже до амебообразных.
   - Я вами согласен, мы будет только вещами. Вот ты знаешь, что семерых одним ударом, значит, человек в ярости ломал мебель?
   - Как, как?
  
   - Я имею в виду шифоньер разбушевался и крушил всех, кто первым встретился на его пути: стол, три стула, навесную полку.
   - Тогда не было навесных полок.
   - Почему?
   - И знаешь почему? Места уже не останется головой вертеть, если слегка выпивши, или просто ветер сильный дует в окно.
  
   В итоге решили, что думали правильно, без преувеличений. Я ничего не понимаю, так как не знаю абсолютно прошлого - она:
   - Чуть больше, но не помнит даже за что дали капитана, ибо чувствует себя, как минимум, на подполковника службы безопасности когда-то существовавшего 27 - километрового коллайдера.
  
   Дело дошло до того, что, не видя выхода из создавшегося положения:
   - Хотели трахнуться, - но не смогли вспомнить: как?!
   - Мы превращаемся в вещи, - сказал я.
   - Да, понимаю себя, как твоя крыша.
   - Значит, ты должна знать пути отхода.
   - Как Вергилий, когда понял, что Данте уже ничего не соображает в этом аду вещей мало кому известных.
  
   И решили вместе идти опять к тому павильону ВДНХ, который называется:
   - Английский замок в своём натуральном виде его штурма Кеви Кост в роли Робин Гуда.
   Но я же с этим не согласился:
  
   - Это больше похоже на дом Алисы в стране чудес, которого еще не было, когда она выдавала такие номера один на один с гитарой, что единодушно решили плюсовать ее и в Приходите Завтра - нет, нет, нет - сразу в кресло будущей министерши.
   - Будет считать его за дом Агаты Кристи, - наступило у нее некоторое прозрение. Я тоже понял:
   - Что-то мне очень знакомое, - но не просто так, а по духу.
   Поэтому посоветовал поставить шалаш на берегу ее реки, а в дом с ее призраками не заходить.
  
   Тем не менее, всё равно нарвались:
   - На балкон вышла почесаться девушка и была она, как две бутылки пива - московского и обычного жигулевского - похожи друг на друга.
   - Это ты? - попросил я ее личного подтверждения.
   - Она черная, как негр-ка Конли Ра, а я белая, как.
   - Как кто?
   - Как Агата Кристи.
   - Ну, хорошо, веди тогда.
  
   Но вышли опять к старому замку.
   - Ничего не понимаю!
   - Всё просто, - ответила она, - мы заблудились. Будем жить с тобой в лесу, как:
   - Ты - Почтальон, а я твоя почтальонша.
   - Твой муж, возможно, еще жив.
   - Ты сам знаешь, он априори не может иметь детей.
   Неужели только для того я пошел в этот поход, чтобы изготовить ей ребенка? И можно предположить, что продолжение династии короля Ричарда Львиное Сердце, продолжилось также. Более того:
   - Мы ее и продолжаем до сих пор.
  
   Теперь я понял, почему меня именно меня выдвинули на роль американского президента:
   - Я потомок - нет, не Рю - Рюрика, но вот Ричарда Львиное Сердце - очень похоже, ибо не был даже Сальери, чтобы поворачивать в другую сторону, но:
   - Повернул? - спросила она. И добавила: - Ты во сне просил не назначать тебя японским Сю.
   - Сю?
   - Сюзереном, кажется.
   - Думаю, это по-французски президент.
  
   - Нет, бери выше сам Пиратор, который ничего не делает, а бабки идут на карты всего мира регулярно.
   - Откуда у Японии деньги?
   - Ты посмотри, они своими извозами заполонили весь мир, даже Лексус и то:
   - Японский?
   - Я думал?
   - Немецкий или английский.
   Хотя Сус японский, конечно.
  
   Тем не менее, мы вернулись к первоначальной версии американских представителей в мире, где люди еще не полностью вылупились из яйца. По сути уже были, но еще не родились. И некоторые из них на полном серьёзе считали, что, да:
   - Мы еще не люди, но трахаться по-человечески долго и с большим наслаждением уже очень нравится.
  
   - Точнее, пока еще только: хочется, - поправила она меня, ибо от мечты до ее реализации бывает также далеко, как:
   - Раком до Неба, - подтвердил я ее подозрения, что мы находимся как раз на Небе.
   - Нет, нет, - возразила она, - это только Им кажется.
   - Нет, я тебе точно говорю, наш путь лежит к стенам Иерусалима, сражаться с марсианами, захватившими Его под видом бусурман сарацинов.
  
   - Эх!
   - Что?
   - Меч мне нужен, красавица.
   - Ты для этого должен быть, как Пушкин.
   - Дик и рьян?
   - И как гром твоя угроза будет поражать басурман.
   - Ты знаешь, что? я поняла: мы заблудились.
   - Думаете, повернули где-то не там.
   - Ты спросил?
   - Нет, уже ответил.
  
   Уже хотели наняться в порту чернорабочими грузчиками, как в утреннем тумане, собираясь на работку по погрузке-разгрузке предварительного транспорта заметили всадницу с одним дополнительным конем.
   - Кинем жребий, кто пойдет? - спросила она.
   - Я пойду.
   - А я?
   - Пока начинай разгрузку.
   - Да ты что! Я одна не справлюсь даже с самым началом.
   Когда мы встретились вечером - оказалось:
  
   - Она самостоятельно разгрузила всю баржу.
   Думал: чем-то или кем-то заплатила матросам, кукующим на берегу без работы, и вот, пожалуйста, результат:
   - Цена их устроила. - Как:
   - В Последнем Повороте на Бруклин.
  
   Прояснить ситуацию не удалось, пришлось представить:
   - Герцогиня Йоркширская! - и она вышла из-за ширмы, как немец из тумана:
   - Голая, - ибо:
   - Там, в тумане, и раздели незаметно. Может, конечно, наоборот: вздохнула облегченно, что есть возможность прикинуться не всё на свете видящей.
  
   И я решил считать, что вспомнил:
   - Всегда любил любить двоих.
   И, чтобы мой корабль плыл назначил одну Пенелопой - другую:
   - Сиреной в местном пруду.
   - Если не сможешь представить, что это море - разлюблю.
   И:
  
   - У нее не получилось.
   - Поменяйтесь местами.
   И когда другая согласилась - понял:
   - Уже не могу отличить их друг от друга.
   Вот, честное слово:
   - Смешно, одна черная - другая белая, а повернусь: и не знаю, какая сзади стоит.
  
   Я опять повернулся, чтобы спросить:
   - Куда дует ветер, - но: его не было.
   И сказал:
   - Разбудите меня, когда он подует.
   Но и ответ был достойный:
   - Мы уже спим.
   И так как вырваться из тесных объятий сна сил не хватило - успел только резюмировать:
  
   - Достанемся на обед сиренам.
   Снилось, что слишком даванул на педаль газа, и проскочил мимо посадочной площадки Луны, она тянет ко мне руки с любовью, а я ничего не могу сделать: пульт управления упал за чайно-кофейный стол, боюсь его перевернуть слишком резким движением, - а:
   - Как двигать рычагами аккуратно, - не могу вспомнить.
  
   И, как Одиссей многоумный обращавшийся к Афине Палладе всегда, если не мог сам ничего понять в происходящем, или, как Илья Муромец, решивший, наконец, покинуть свою многоумную печь, как трояне решившие сдать Трою, - попросил Луну ослабить своё Прикрытие. Она:
   - Думаю, согласилась. - Скорее всего, поняла, что в этом случае ей деваться некуда.
  
   Но, видимо, и у нее вышла заморочка:
   - Снять Прикрытие можно - ослабить, - как?
   Пришлось пояснить:
   - Данте отпустили - отправьте и меня в другой пара-лили-пипед.
   Хотели выбрать круг, но я взмолился:
   - Хочу чего-нибудь попроще.
  
   И предупредили меня: это будет Сцилла и Харибда.
   Никто из них не понял, где их искать, и были поставлены:
   - Одна, как София, устремленная своей мудростью вперед на носу, вторая мачтой, к которой я и привязался, чтобы запутать Сциллу и Харибду:
   - Я не вас ищу, господа и дамы.
  
   И подумал:
   - Неужели мы проплывали это место уже?
   И решил пока допросить ту, которая прижалась ко мне в виде мачты:
   - Я не могу говорить, - простучала она ногой по моей пятке. И даже добавила:
   - Вторая тоже уже замерзла на носу, что даже шифр Алана Тьюринга, который должен знать каждый - так и не вспомнила:
   - До того замерзла. - А было тепло.
  
   - Теперь понятно, - сказала одна.
   - Что именно, мэм?
   - Мы никуда не едем.
   - Это верно, - сказала вторая, - но только потому, что не плывем.
   - Ерунда, я вижу, как движутся неподвижные голубые горы.
   - Это мираж.
  
   - Мы застряли в этом мираже, как в тумане, - вторая.
   - Навеки?
   - В тумане, как в мираже, или в мираже, как в тумане?
   По каким-то приметам всё равно было ясно: мы всё-таки плывем. То ли та, что мачта, то ли та, что на носу прокладывает трассу сообщила-просигналили:
   - Ты видишь дно. - Но я ответил:
   - Скорее, вижу в воде отражение существовавших и здесь когда-то звезд.
  
   Вперед смотрящая, застывшая на носу парусника, крикнула раньше, чем я решился спуститься на дно за его жемчужинами:
   - Вижу город.
   - Спасибо, - я даже не успел сказать, ибо Мачта перебила:
   - Да врет она, здесь город может только мерещиться.
   - Так это всё равно одно и тоже почти, ибо недели через две достигнем.
   - Раньше, милый Одиссей, намного раньше, - ответила вперед только всегда смотрящая Пенелопа. Ибо зря многие, даже все, думают, что все двадцать лет только и делала, что сидела дома, как наседка на трахтенберге, - а:
  
   - Больше ничего не надо.
   Но всё же задал вопрос первой:
   - Если мы дошли до Пенелопы, то вероятность, что вменяемый город находится в двух неделях пути - почти равна нулю.
   - Меньше знаешь, снов не будет и:
   - Спасть тогда уже совсем не придется, - закончила Мачта.
  
   Кто-то хорошо сосчитал, и мы скоро причалили.
   - Вы пока так и стойте, как лежали и стояли, а я попытаюсь договориться.
   Со стены ответили, что не верят в существование:
  
   - Поту-Стороннего мира.
   И так и передал своим подругам, обалдев от такого предложения.
   - Какого именно? - спросила Мачта.
   А Пенелопа тоже удивилась:
   - Неужели здесь все думают-считают: мир на Земле после возвращения Одиссея кончился?!
   - Да, леди, именно так. Поэтому вы пока потопайте, как будто.
   - А ты?
   - Пошел доказать им, что дети даже от одной из них - еще рождаются.
   - Нам скучно будет, рыцарь.
   - Я вам тут принес немного вина, пива, бутербродов с колбасой и сыром, а Цыпленка Табака будем есть уже вместе следующий раз.
  
   Я уже хотел толкнуть - может быть даже ногой - дверь, приготовленную для меня открытой, но только теперь заметил:
   - Это псевдо-дверь - только нарисована, как ложный вход в ад, ибо туды-твою можно человека только:
   - Заставить, - подняться, и даже не как на Зону - хуже.
  
   И после ужина с песнями, но без танцев пока, было предложено оставить:
   - Здесь.
   - Надежду?
   - Память - точнее - но именно, как надежду узнать хоть когда-нибудь своих детей.
   - На таких условиях я никого трахать не буду.
   - Хочешь видеть натуру? - спросил их рези-дент.
   - Да!
   - Не пожалеешь? - и чё-то испугался. Не он - я, решил: обязательно приведут кара-катицу, - а:
  
  
   Глава 10
  
   - Я их есть даже не могу.
   Трахать, разумеется, тем не менее, даже не приходилось в трудностях долгого морского путешествия.
  
   - Ладно, ладно, я согласен остаться еще на ночь, но хочу видеть своих.
   - Вот как! - воскликнул Рези - резидент.
   И всё было отлично: они радовались, что под ногами что-то наподобие Земли.
   Но на корабль возвращался один. Ибо впереди маячила только одна картинка:
   - Они так и стоят на своих местах, - а, с кем был ночью - хотя и с ними же - но валялась, как упавшая с воза курица:
   - Не хотел ее покупать, но купил, - а: радовался, что так и не взял!
  
   Такая степень раскрепощенности сознания не сошлась с воспоминанием:
   - Уходил, чтобы они меня ждали, - а даже нес с собой им подарок: что сзади в рюкзаке - Резидент дал, спросить сразу, что это не удалось, а после:
   - Не удосужился.
   Одна всё же на прощанье заставила меня делать детей, и было:
   - Их немало.
   Одна радость, что Одиссей Теле-Мака - так и не видел почти никогда. Хотя при рождении они строились, как тридцать три богатыря на берегу.
   И даже мысли не было, что сон, или даже, меньшая правда, чем задание на дом, за которое поставили тройку, ибо всё равно на пути домой переправил ее на пятерку.
  
   Они не пошли назад в город, я сам помог построить им избушку в таком густом лесу, что не то, что не найдут - искать долго и то не будут. Имеется в виду, что не решусь даже сам искать это место, как именно то место:
   - Пойди туда, не знаю куда, найди то, что я знаю, но всё равно сказать же ж никогда не смогу.
   И всё же понял, как Джек Лондон:
   - Одному лучше.
   Сэлинджер, как и Рембрандт, отступили, да, от этого правила, но только на полшага:
  
   - Стали, как древние греки жить только с рабынями.
   Ибо Лилит должна была завалить Адама по прибытии на Землю - Ева, даже не вынуждена была терпеть его, ибо измена была уже:
   - Разрешена, как норма здешней жизни.
   И Отелло, чем, собственно, здесь занимался? Хотел проверить, будет ли ревновать? Нет, знал, что не получится даже разыграть ревность, но делать вид:
   - Ему удалось. - Все это поняли.
   Кроме русских, которым редко разрешено самостоятельно думать.
  
   И мне, как Кэви Косту предложили на выбор:
   - Баллотироваться в президенты - какой республики, пока сообщения не было - или вступить, как Жану К. В. Даму в иностранный легион, где тоже найдут, но не сразу, не сразу.
   Начал тянуть спички - не получилось. Как разыграть удачу?
   В президенты привычно, даже хорошо, но опять не дадут дотянуть до конца весь срок - обязательно начнется кампания За, - но:
   - Против тайных вздыхателей будет больше.
   В легионе тоже:
  
   - Уже включен механизм прессинга прессы такой, что узнают не пройдет и первых трех лет контракта.
   Скорее всего, общество для того и выдумано, чтобы не быть Робинзоном Крузо, которому в качестве подачку кинули только Пятницу, а субботу и воскресенье в виде людоедов - всё равно пристегнули, как само собой разумеющееся прикрытие от счастья, что значит его никогда и не должно быть априори.
   И начал сам с собой, но не в три руки, как Пушкин играть в тройку, семерку и туза - без последнего пока что. Не выходит, вот честно:
   - То кубик упадет, а бывает и наоборот, с него не только тройка, но и семерка исчезают, а туз - который не в игре - остается.
   Хотя это и не тот случай удивляться, как Льву Толстому после банка с Шекспиром:
  
   - Опять проиграл, а почему не могу даже самому себе сознаться:
   - Боюсь правды-то. - И именно потому боюсь, что не понимаю, почему боюсь.
   Вот даже Фет, и этот - как его - Тургенев, выдуманный противник Достоевского - понимаю, почему я:
   - Нет? - точнее:
   - Нет!
  
   Сел на пароход, гадаю:
   - Произойдет крушение, так и останусь Робинзоном Крузе, - нет?
   Постараюсь найти канал хоть туда, где:
   - На директора ресторана учатся, - ох:
   - Ибо вряд ли получится войти в третий раз в этот омут, в этот рай.
  
   Президентом Японии? Даже Америки пока нет желания. Как Джек Лондон пойду искать золото на Аляске, или что у них еще там. Тоже нет, не верю в существование справедливости, что значит, мне:
   - Не дадут открыть, даже не открыть, и закончить тоже, тем более продлить на Земле золотой век.
   Джек Лондон это понял, но зачем тогда старался написать как можно больше за деньги? Думаю:
  
   - Только автоматом, как Зов Предков.
   Мама Мия! И Робинзон Крузо наслаждался на необитаемом острове, и ребята поплыли в Австралию с Джеймсом Куком именно по:
   - Зову Предков.
   Куда он звал А.С. Пушкина? Думаю, в Загородный Дом джентльмена. Зачем? И ответ:
  
   - Только затем, чтобы скрыться, чтобы не нашли для вручения - нет, не Нобелевской премии, - а повестки:
   - Вы, мил херц, узе:
   - Робот? - нет, это шутка, вопроса нет, есть только утверждение.
   Прошу прощения, и это пока неясно, поэтому:
   - Предупреждение.
  
   И не понял вот до самого утра: то ли мне предупреждение, то ли я должен кого-то предупредить.
   Пушкина, чтобы не ездил на дуэль? Нет, ибо он был предупрежден упавшими с воза пулями, Галуа, чтобы тоже не ездил на дуэль, а более подробно разработал свою идею, что уравнения пятой степени надо сначала разделить на имеющие решения и на не имеющие решений.
  
   Далее, куда я попал?
   На Аляске был - ничего не понял, у Робинзона Крузо - так и не дождались новых жертвоприношений, в Японии - перестало получаться с японским жизнеописанием, но, разумеется, не Ван Гога, - опять в Америку? Надо узнать, кто там щас занимается эксгумацией, - ибо по последним сведениям:
   - Америка кончилась еще на Аби-Ми - что дальше никто не знает.
   Имеется в виду:
  
   - Кто правил после Аби-Ми - уже неизвестно.
   Роберт Де Ниро? Не знаю, ибо:
   - Ему лет-то уже сколько? - лучше и не спрашивать.
   Мел Гибсон - не сомневаюсь, но только в том, что не нашли - ушел в Апокалипсис. Ибо ждут:
   - Ждут люди своей лучшей доли, - а:
   - Не знают, что кроме парусников Кортеса никому не нужны.
   Но концерте Валентина Кубы в театре Олимпикум узнал:
   - Только в Москве с ее Россией остались водоемы и другие пруды для плаванья, а здесь уже распространены только:
   - Артезианские скважины, глубина которых очень, очень большая.
  
   И предложил прямо здесь, на концерте, Кон Ли Ра представить меня новому президенту:
   - Не беспокойтесь, я согласен через постель в виде даже ее диван-кровати.
   - Нет, май диэ чайльд, только в бассейне!
   Когда зашел за ней, ибо не пришла на встречу, застал плачущей у окна, но еще не прикованной к нему наручниками.
   - Ты боишься, что я не негр? - удивился я.
  
   - Нет, нет, - беззвучно покачала она головой.
   - Ну-у, объясни, пожалуйста, что случилось?
   - Ты меня не пускаешь - и не отрицай, я чувствую - а я его люблю.
   - Тварь!
  
   Она зарыдала, и я понял, что женат, и - как это ни удивительно - именно на ней. Но вот даже у Бальзака поискать стоит такие ситуэйшены, когда жена плачет только из-за того, что муж не пускает к любовнику.
   Не все, не все, конечно, проговариваются по пьянке, но она сказала, что много приходится врать на работе, поэтому на личную жизнь в сексе остается только:
   - Правда-а. - Так бывает?
  
   Предложил свои услуги, но она только заплакала еще громче.
   - Что, как?
   - Ты так не сможешь.
   - Могу всё, кроме, пожалуй, только одного: как летучая мышь, прицепившись задними лапами к карнизу и его водосточной трубе.
  
   - Нет, нет, у тебя сознание обычного хомика, а мне нужен.
   - Динозавр, - закончил я за нее предложение.
   - Что значит, динозавр, натуральный, как в Детском Мире?
   - Нет, но Человек-Робот. Я тогда чувствую себя, как люблю почти с бальзаковского детства:
   - Швейной машинкой.
  
   - Да-а, вот так подумать: дура дурой, а в этом деле - ума палата.
   Поэтому, значит, ее все и боятся на международной арене. И попросил для начала:
   - Зови меня Минотавр.
   - Это вопрос, или я могу подумать?
   - Прости, но ты робот и думать не можешь.
  
   - Хорошо сказано, но кто-то должен, если ты к этому не способна от природы. - Однако, уже сомневался, что мало что разумеет, ибо вяжет мысли на языке своей страны, далеко-далеко не местного назначения.
   И понял, что в паре с ней опять могу пойти на выборы, но не она помощник - я президент, а наоборот:
  
   - Она будет гипнотизировать прихожан, как Бриссеида, служительница Аполлона - я, как Одиссей Многоумный только выдавать ей корм, прикидываясь, не понимающим, чего она на самом деле хочет.
   Из чего следует, что благородный Даниэль Дефо соврал для пользы дела - приуменьшил, можно сказать, то, что делали туземцы со своими связанными жертвами, а на самом деле:
  
   - Не убивали, чтобы съесть, а душа, еще несколько минут живая, наблюдала за этой проце-дурой, а наоборот:
   - Трахали, и душа жертвы - значит - не ужасалась, а:
   - Наслаждалась!
  
   Выходит, приносили в жертву не врагов, не тех, кого не любили, - а:
   - Наоборот.
   Правда, есть неувязка, люди запрограммированы, как роботы именно мучиться, но зато жить, а здесь предлагается умереть счастливым.
   И Ланселот отбил у короля Артура Гвиневеру тем же способом:
   - Лучше умереть счастливым, чем мучиться постоянно.
  
   Скорее всего, люди продолжали жить, но каждый раз с новой памятью, как дети, которым всё равно, что - нет, не любить - но часто умирать, но зато и сиськи-миськи наслаждаться. Почему не зря и сказано:
   - Все живы!
   - Почему демократы не всегда и выигрывают выборы, - сказала она.
   Кто она? Ко Ли Ра - если ее иметь в виду на древнеегипетском.
  
   И я оказался черным котенком, которого подобрала собачка, когда гуляла со своей еще немного молодой хозяйкой, которую - когда была еще маленькой - имеется в виду не хозяйка сейчас, а собачка, подобрал ее - теперь опять хозяйки - кот, хромавший на одну лапу, и она маленькая еще легла рядом с, как я теперь с собачкой, но - с другой стороны - с ней:
   - Ко Ли Ра.
   - Когда вырасту, - сказал после всего, - буду тебя охранять.
   - Ты меня или я тебя?
  
   Удивительно, но удалось ее уговорить, что она была моей бабушкой кошкой.
   - Собачкой, - только и улыбнулась она с полным пониманием этой, еще не извращенной человеческим сознанием, но пусть будет:
   - Полу-реальности.
   Но сам так и не вошел в раж, ибо боялся забыть, кто я:
  
   - Кошечка или собачка?
   Но и все люди здесь, похоже, была носорогами, ибо совсем и полностью:
   - Не обращали на нас внимания. - И до такой степени, что даже не кидались на нее, как обычно:
   - Дай да дай, - а ты лаять умеешь? - Эти:
   - Не понимали.
  
   - Ты обиделась, что у тебя никто не просит, как намедни? - спросил ее от изумления. И добавил:
   - Нам же лучше, займем свои места в Белом Доме, как будто так и всегда надо.
   - Есть конкуренты, - мрачно, даже без улыбки ответила она.
   Но очухался и сообразил:
   - Мы их опередим.
   - Как?
   - Мы работаем под прикрытием, - обрадовался раньше времени лишний раз.
   Ибо:
   - Она просветила, не только мы, многие, да и я не та, в кого ты заочно влюбился.
  
   Тем не менее, я не стал ее даже слушать, а повалил в траву, которая в ее варианте оказалась задним сиденьем нашей свадьбашней длиннолапой тачки, и пересилила моё очень большое желание сексодрома, - раздался выстрел.
   Думал:
   - Ранен! - Но оказалось, даже не убит - она, к сожалению, была убита, как президент, - я:
  
   - Этого не то, что не знал, но удивился всё равно однозначно, ибо:
   - Да-да, ты и будешь, но надеялся на судьбу: меня выберет обязательно.
   И даже теперь решил, что выбрала, но взяли, как заказчика его покушения.
   - Кого его? - только и спросил негра, очень похожего на Моргани Фри. И даже не задумался пока, почему его имя и фамилие перепутаны местами, так-то, обычно:
   - Какая разница? - А:
   - А есть, как оказалось.
  
   Как Хемингуэй в Островах в Океане решил не повторяться. Ибо:
   - Выберут президентом только, если начнется война, но не с новыми инопланетянами, а с Призраками, которые даже с тяжелым вздохом упираются:
   - Давно здесь живу-у.
   Можно - даже хочется - спросить:
  
   - Кого его, сукин сын?! - ибо этого третьего ты сам и играешь!
   Разумеется, он ответил, что ставить два знака восклицания в одном предложении - это излишняя сладость. Но пока что испарился. Произвести идентификацию пока не смог. И Призрак оказался настоящим - вспомнить так и не удалось. Ускользающая Реальность Васи Ро - Василия Розанова, а до него уже была забыта, как сверхновая:
  
   - Данте.
   Попробовал устроиться, как Джек Николсон в санаторий с психологическим уклоном в туюс и:
   - Вышло.
   - Признали нормальным и именно поэтому и приняли? - спросил сосед - к счастью, здесь не было верхних нар.
   - Всё равно здесь тюрьма, друг, - сказала э-э она. И удивился:
   - Всех лечат одинаково?
   - Здесь не лечат, - ответила э-э она, хотя почему-то уверен, что не девушка.
   - Изучают? - пошутил почти незаметно.
   И только тут вспомнил, что бывают люди, но всё равно:
   - Бесполые, - ибо: разве это не половой признак, когда один упал в снегопад в кювет, а другая попробовала им насладиться - ни в какую-ю.
   - Не поверила, что такие бывают?
   - Поверила, но приняла обратное решение: всё равно могут и - уверена - даже лучше, чем трехножки.
   - Думала, их у него настолько много, что их даже не видно?
   - Пока не знаю, как это закрывается.
  
   - Думаешь, докатимся до Стиви Ки?
   - Я не люблю ужас-офф. И знаешь, почему?
   - Нет.
   - Всё равно один раз, но предвидеть всё равно не удастся, а этого хватит на все сорок раз по разу.
   Тем не менее, я ее всё равно узнал раньше, чем выглянул в окно и заметил:
   - Пришли за мной, и - главное - бежать еще не поздно.
   И, поняв, больше, чем когда-либо, что могу - ибо понял:
  
   - Как, - знать не обязательно, - остался.
   - Они тебя не узнают? - спросила она, и ясно: намек и у нее появился, что мы встречались на Белом море почти как муж и жена.
   Одна надежда, что себя она идентифицирует:
   - Неоднозначно.
   Так и вышло, они пришли и даже искать меня не стали под ее кроватью - знали:
   - Поймет она, - и они знать будут.
  
   Третий не лишний в этой палате здоровый индеец - немой - спросил - мне уже всё равно кука-река-нь-ем или так только:
   - Просто пошевелил свои мозги, как макароны вилкой:
   - Бежать со мной вместе не хочешь?
   - Куда?
   - В Апокалипсис.
   - Я уже там был.
  
   - Ну, хочешь я повторю этот заказ за тебя, чтобы.
   - Чтобы потом посылал тебе передачи всю жизнь на всё твоё пожизненное.
   - Правильно, что не поставил знак вопроса.
   Думал, какое сейчас будет продолжение, но один из них вернулся и увел Индейца. Меня - значит - так и не заметил, или заметил, но - без удивления - не обнаружил.
   Решил:
   - Меня они и принимают за киллера, который стрелял в Джона.
   И, если я помню, что был с Элен Ром, как и он - могут и перепутать по косвенным данным. Индейца - пусть запишут в киллеры. Дать ему одну восьмую пиццы, чтобы принял за свою неприкосновенную пустыню - согласится.
   Всё же удалось понять, что хожу по замкнутому кругу, как Моцарт, которого перекусил пополам Сальери, и понял, что Моцарт смог его обмануть, только создав будущее, как:
  
   - Новое вчерашнее, - и эта логика и есть та неприступная стена, которой обладала Троя, что Одиссей и понял, можно ее взять, но не обманом, а чтобы:
   - Сами и устроили падение своих эмиратов.
   Выходит, зря спрятался. Индеец, значит, вот так и сбежал - увели и всё.
   Что значит:
   - Самому не выбраться.
   Не знаю, смогу ли охмурить ту, которая здесь чалит всю оставшуюся жизнь, а другим устраивает несчастья жить. Да, нет, нет, пошутил, не смогу.
   Оказалось, обратное, я ее знаю, а она меня:
  
   - Да, помню, и теперь согласна.
   Не стал говорить, что могу только за информацию об Индейце, ибо пробужу ее спящую информацию о моей неспособности к открытому насилию, которое она любила. Все это знали, я не могу понять до сих пор. Ибо:
   - Стыдно же ж.
  
   Она что-то поняла, но не в полную степень конкретности, которая сама полной никогда не является одномоментно.
  
   И опять поскребся у ворот Силиконовой Долины, ответили:
   - Нужны или современные тугаменты, или открытие - ну-у, хотя бы полувека.
   - Дак, пустите я за месяц отмажусь.
   - Это долго.
   - За месяц долго?!
   - У нас китайцы пишут явку с повинной уже через две недели.
   - Воруют идеи Ляо Мяо.
  
   - Какие, простите?
   - Строчи пулеметчик, пока не кончились патроны.
   - Ошибаетесь, мистер русский контрразведчик, у них патроны никогда не кончаются!
   - Всё равно, - попытался я вырваться из цепких объятий отказа, - они создали у себя Сяо Мяо с тем только отличием от Сили Доли, что берут мозги Японы Мамы и платят им не только больше, чем своим, не только больше, чем своим в Сили Доли американцы, но и больше, чем Кеннеди - или кто там сейчас вместо него - будь уверен, не я - своим Берклеевским Курсантам.
   - Это кому, Чарльзу Дарвину?
   - Не-е!
   - Кому того, этому, как его, химику-мимику Лайнусу Полингу.
   - Да.
   - Но меньше, чем Уотсону и Крику.
  
   - Да, эти ребята придумали то, что не только нам, но и близким к нам прошлым поколениям:
   - Поздно пить Боржоми?
   - Да, сэр, ибо я и есть тот Мот, который бросил все свои силы, чтобы открыть ДНК тех.
   - Кто уже умер при Нашей Вере, что ли? - опять угадал. Но, кто, я или он, пока даже не совсем понял и немного растерялся.
  
   Спасибо, что согласился всё делить на двоих, и:
   - Пристроил к докторше наук, в повышенном их масштабе.
   Можно сказать, настаящая полковница. И увидев ее - нет, не упал, не присел, не ахнул даже, но вспоминал буквально у самых ворот Сили Доли.
   - Попала по рекомендации ? - я - даже не удивился, ибо только первый раз страшно, что покойники живут, а потом привычно, ибо, да, живут, но, к счастию:
  
   - Только рядом. - Как и пропел Иван Петрович Белкин своему живому другу: на той стороне дороги.
   - Я тя возьму, - невозмутимо - как и не мечтала всю жизнь об этом трахтенберге - но только будешь работать по покойникам.
   - Ладно, - согласился и я не знаю почему, но тут же прояснилось: она и сама уже умерла, и даже смогла доказать это директору института здешнего Сили Доли, что и он тоже:
  
   - Скоро умрет.
   - Поверил?
   - Кто не поверит, тот не возьмет сюда на работу даже в прачечную, как мать Стиви Ки, а потом и его самого.
   - И сейчас работает?!
   - Кто сюда хоть раз попал - уйти очень трудно.
   - Почему?
   - Ибо, да, иногда можно, но только еще дальше в гроб, еще глубже в центр Земли, в ее далекое прошлое.
  
   И она раздеваться, а я - как первый раз тогда у нее на дне рождения - чуть-чуть, но основательно испугался.
   - Ничего, ничего, я уже не обижаюсь, приходи в себя и начнем часика на три-четыре.
   - Да ты что!
   - А что, спать мало останется до заводского гудка?
   - Да.
   - Здесь, - сказала она, - и даже про себя повторила, - время находится у каждого на личном летоисчислении.
   - Так сказать, в гости к богу не бывает опозданий?
   - Не зря я взяла тебя на работу, понимаешь соотношение сторон нового таб-лоида.
  
   Успокаивало, что вот также царица Савская, пришедшая - как многие думают - ниоткуда, обучала Соломона - или кто у нас есть еще там - способам восшествия на вечный престол бога.
   - Иё не было? - здесь, да, там-тамтамтам - живет и сейчас, возможно, однако.
  
   И оказалось, что я опять на коне, как Чапаев, а она - хотя и не только - но всё ещё очень неплохая Анка Пулеметчица, - ибо:
   - Мог ходить на одно гробовое поколение дальше.
   Вот это биохимия - нет даже восхищения, одни, уже вышедшие на большую дорогу предубеждения, ибо официально им платить:
   - Поздно.
  
   И открыл здесь же, в ее лаборатории, свой кабинет по приему граждан, а не как обычно:
   - На дому.
   - Так нельзя делать! - ахнула она таким правосознанием, что я едва устоял на ногах - дыхнула таким неприятным дыханием такого дракона, что и Медуза Горгона в этом таблоиде будет стоять недалеко впереди.
   - Почему?
   - Неужели ты не понимаешь: сюда никого не пустят!
   - Это и не требуется.
   - Да?
   - Да. Точнее, не требуется специального разрешения: попадание сюда - это уже гарантия не зря потраченных на лечение денег.
   - Да?
  
   - Да, платить заранее не надо, только прямо из Сили Доли.
   - Но как реципиент сможет проверить, что попал сюда, а не находится в приемной разного хлама на Брайтон Бич?! Это невозможно.
   - Просто: он не сможет выйти отсюда без пропуска.
   - Даже уже излечившимся от земных неудобств?
   - Ты не знала?
   - Нет, что?
   - Кто-то поставил защиту от прав человека им не быть.
   - Так ты их лечишь, превращая в противоположную особь?!
  
  
   Глава 11
  
   - Иначе это сделать невозможно.
   - Но не в летучих мышей?
   - Я не знаю, на вид они такие же, как люди, но безгрешные.
   - Ты не рехнулся?
   - Почему?
   - Таких не бывает.
   - Прости, возможно, я пошутил.
   - По какому признаку они тебе платят? Когда заработают миллион - отдают половину?
   - Нет, отчисляют сразу же с первой зарплаты.
   - Нужно следить за тем, где они будут работать.
   - Они все работают здесь.
  
   - Здесь, в Сили Доли?!
   - Да, в твоей серии зданий института.
   - У меня только лаборатория.
   - Завтра тебе дадут разрешение на институт, а кадры - у тебя уже есть.
   - Да ты что!
   - А что?
   - Я тебе не до конца верю.
   - Завтра узнаешь: звонили из морга - и обычный ответ:
   - Хороших новостей нет.
   - Теперь, я имею в виду завтра будут?
   - Я управлюсь до ланча, поэтому надень что-нибудь праздничное, чтобы люди - или, что у них есть еще там - старались радоваться:
   - Их давно ждали на этот праздник жизни.
  
   Она так и не бросила курить, хотя и скрывала от меня до этого момента истины, поэтому даже не заметила, что курит.
   И, действительно, кто мог додуматься их проверить, если они ходят на работу и с работы:
  
   - По-новому - двадцать семь на три - 81-километрому коллайдеру.
   - Их сколько, все три тысячи, положенные мне по штату, как только что позвонили?
   - Да, будут работать, как три тысячи китайцев, а в моделировании - не больше тридцати.
   - Включая и тебя?
   - Вот я об этом как раз сейчас думаю.
   - О чем, можно ли только наблюдать, или придется и самому стараться?
   - Участвовать мне придется в любом случае, ибо теперь будет, знаешь, как?
   - А именно? - она хотела прикурить вторую сигарету от первой, но я попросил придержать лошадей, иначе с такими легкими ты не сможешь попасть в мою - нашу программу защиты нового поколения людей от смерти.
  
   - Не могу уже.
   - Не надо было начинать!
   - Надо было сказать раньше.
   - Дело в том, что люди и начали курить, начиная почти с обезьяны, только потому, что не захотели выбрать этот 11-й пункт - быть бессмертными, но как роботы.
   - Что это значит?
   - В прошлом далеко было ходить в баню, очищаться от грехов, чтобы быть бессмертными.
   - В баню?!
   - Да, ибо очиститься они могут только - как минимум в 54-километровом коллайдере.
   Я сделал в полтора раза больше, чтобы привлечь на свою сторону почти треть населения Земли всего её прошлого.
  
   Она села за свой широкоформатный стол, сделанный из крышки гроба мамонта, и стоившего ей всей последней премии за ее собственные открытия - какие:
   - Я даже не спросил ни разу.
   - Летс гоу!
   - Куда, милый, дорогой?
   - Уходи в такое далекое прошлое, которого они не достигали.
   - Ай доунт ноу!
   - Я покажу.
   - Я буду ждать тебя всю жизнь на берегу реки, вполне возможно даже:
   - Неподвижной.
  
   - Давай уйдем вместе, - просто-нала она.
   - Теоретически ты можешь еще остаться.
   - Да?
   - Но тебе придется бросить курить.
   - Что это значит?
   - Желания не пропадет, а Фидель ничего присылать уже не будет.
   - Ты знал, что я работаю на их совместную с русскими разведку?
   - Контрразведку, ибо русские и разрабатывают все последние открытия здесь.
   - Я тебе верю, но - прости - не до такой высоко-разрядной степени.
  
   Произошла аннигиляция - к счастью, во время моего похода поплавать последний раз в близлежащем море. Оказывается, ее прошлый утилизатор потребностей приятного результата нашел еще на четвертом курсе ее домашние наработки в деле продвижения человека:
   - Хотя бы к близлежащему прошлому, - а:
  
   - Она о них забыла.
   Он решил, если это ее Расписание что-то значит, то значит многое. И, зайдя в Сили Доли с обратной стороны - как ревизор от КР - Крем-Ля - пропихнул в местного Большого Билла - основной компьютер Сили Доли эти наработки, как достижения сразу двух американских институтов.
   И:
   - Выдал им такой брак, что его списали, спасибо, что со смехом, не потребовав возмещения ущерба, ибо:
   - С кого его брать так до сих пор и не поняли.
   Он смог утащить пирожки и такие, что в Сили Доли работала целая серия зданий из черно-малинового мрамора, занимаясь неизвестно, чем таким секретным, что этот секрет - и есть:
  
   - Нон-Фикшн КР, - никто настолько не верил, что даже и не сомневался: так бывает, но только во сне Данте на дне такой глубокой впадины, из которой если и можно выползти, то только в противоположное пространство, хоть, может быть, и такой же точно материи, но качества:
   - Всё равно нам неизвестного.
  
   Вышел за ворота Сили Доли почти:
   - Как ничего не случилось, - только жизнь, или оборвалась, или, пожалуйста, можно начать ее сначала, но уже только с полным доказательством личного участия.
   Никакие мои теории никто больше слушать не будет, а:
   - Сдвинуть не то, что коробок спичек - одну и то не смог даже во время тренировки, а уж, когда:
   - Коляска подкатила рыл на семь, - и думать нечего, точно:
   - Не получится.
  
   Куда пойти в этой Америке, кроме берега моря - даже сам себе и то:
   - Не представлял, - как крот, всё время живший в норе, а о существовании внешнего света знал только так:
   - Должен же ж быть, если мы тута.
   Вот даже вспотел от ужаса, когда пиджак, понравившийся мне в приличном магазине в Москве - не мог подобрать:
   - Как это ни смешно. - Час выбирал, а всё равно привез назад.
   - Не подходит? - спросила то ли милая девушка, то ли, спросила мило.
   - Да, мэм, два соседних размера час измерял: меньший - мал, больший:
   - Полнит, - догадалась и она.
   - Вы в Москве? - спросила она.
  
   - Вы имеете в виду, знаю ли я, что и я сейчас в здесь? Да, но не до такой степени, чтобы знать: у меня, да, есть, как у всех, но размер только средний между существующими.
   - Человека легко обмануть, - посоветовала она, - попробуйте.
   - Пытался - не получается.
   - Не смотрите в зеркало, ибо та-ам: не вы.
   - Всё равно - прямо на себе - вижу: то полнит, как директора пивзавода, то наоборот, думаю, что прошу у своей девушки добавить заплатить за пивбар, а:
  
   - Да, я тоже знаю, и попасть можно только через очередь.
   - Я - как бывший ученый из Сили Доли - вас понял, как имеющуюся у меня необходимость весь день ездить раз десять туда-сюда, пока не станет стыдно:
   - Выгнали, и никто уже не поверит, что когда-то был большим ученым, ибо не таким большим, чтобы самим собой доказать существование потустороннего Гегеля, или не существования близ лежащего Канта, а всё стараюсь вычислить умом только:
   - Все ли дома?
  
   Взял ее с собой на завтрашний заказ самому себе в пивбар недалеко от Киевской, где легко и местному жителю заблудиться, где и произошло падение Сили Доли в Арабские Эмираты:
   - Трахнул ее мать во дворе прямо на земле этой пьесы.
   И мать ее была не директор-ша этого пивзавода, а уборщица. Причина до того простая, что даже страшная:
  
   - Как постеснялся носить светлый пиджак в красную, синюю и желтую тонкие полоски, образующие квадраты пять на пять сантиметров, чтобы он был обязательно мал или наоборот велик, - так и:
   - Не смог предложить продавщице этой одежды, что, вот надо, чтобы сейчас, а если негде, то прямо во дворе, а ее мать после графина пива - была очень рада.
   Хотя точно я и не знал, что это ее мать, ибо говорила:
   - Мы не живем вместе.
  
   А или и:
   - Как живут здесь люди вместе, и:
   - А как отдельно, - после Сили Доли, где жилье имеют все по представительству и личному заказу цвета простыней и полотенец - хотите:
   - И носками в тон, - даже после всего так и не разобрался.
   Продавщица обиделась так, что так и не согласилась на добровольную мировую после матери, но сидеть вместе в пивбаре, да:
   - Буду.
   Вышло, как с пиджаком: ни ту, ни другую уже нельзя не только на руках носить, но положить не получится в долгий ящик - денег нет, носить больше нечего.
  
   Далее, ничего не было. Зато удалось определить:
   - Я Москву уже не помню! - так, мертвый след, подобный узору надписи надгробной на - не думаю, что понять удастся - на каком языке она теперь написана.
   Пивбар на Киевской не нашел, а на Рязанке - закрыли, где моя школа:
   - Стоит ли искать то, что было - я думаю уже почти однозначно - не в этом континууме.
  
   Так-то похоже, но только, как узоры надписи надгробной, на псевдо-непонятном языке. Надо искать картину Пабло Пикассо, Ван Гога, Сезанна или одного из выдвиженцев Караваджо - если такие были, разумеется, - а:
   - Нет, - значит, возьмем в оборот автора Ночного Дозора, или рисовальщика королевских прихвостней их не только младшем, не только в старшем, но и в отраженном в зеркале поколении:
   - Господина дворянина Веласкеса.
  
   И поехал в Пушкинский музей, где пока еще не наливали, но и жизнью тоже:
   - Уже не пахло.
   Не могу понять, честно, кто малю-ет эту историю то ли нового мира, то ли именно:
  
   - Несуществующего.
   Хожу, как по нарисованному нездешней рукой городу. Всё давно кончилось, а нам подсунули гипсовую копию. Зачем, если не иметь в виду успокоение. Кого только надо успокаивать?
   Неужели меня?! Был в Америке, здесь всех грохнули, не исключая и самого пространства, но какое-то небольшое время еще:
   - Тикает.
  
   Скорее всего, вернуться в Америку отсюда уже не удастся. Если только, как Данте с Вергилием:
   - Через Д.
   Но здесь и Вергилия не найти - все только тени, как и никогда не бывшего прошлого. Хотя издалека ничего незаметно, и даже возникает мечта, но при приближении к ней по одной из дорог Москау буквально:
   - Как дымком потянуло - всё давно уже сгорело.
   Ни к чему нельзя подойти - всё один мираж, исчезает при приближении.
   Удивляло не разрешение на чтение книг, точнее, не его отсутствие - читать еще можно, но:
   - Уже никто не хочет, ибо знает: мира их - книг - породившего уже нет.
   А это - далеко не между прочим - ошибка! Слово, как известно, было раньше. Где теперь этот дух? И, как грится:
   - Ох, я встречу того духа!
   Честно говоря, и хотел встретить или в музее Пушкина, или в пивном баре, ну-а, а:
   - Где еще-то?
  
   Никак не могу понять способность Марлен Дитрих так отрешить свой зад от его впереди лежащего туловища, что часто даже расстраиваюсь:
   - Она всегда так поет: к избушке со зрителями задом, а к нему лицом, а я, наоборот, стараюсь познакомить их только с самими собой.
   Что, по ее мнению, значит:
  
   - Пою тоже, как она задом, но еще и согнувшись раком-м.
   Да, пусть будет так, но цель оправдывает и это не такое уж редкое положение человека вокруг своего туловища, ибо хочу, чтобы человек поговорил:
   - Сам с собой, - как с другом, но не детства, а таким другом, как Вергилий - проводник Данте, по мирам бывшим, а, значит, априори нам известным.
  
   И понял, сидя за столиком один, всё-таки отыскав с большим трудом и почти случайно бар на Рязанке:
   - Война начинается тогда, когда никто не знает, что делать дальше. И решил, да, буду, но решил сначала кинуть на пальцах, что лучше:
  
   - Опять брать рейхстаг, или уж пойти, наконец, на штурм Зимнего?
   Войти в одну реку дважды, да, конечно, можно, но как спуститься в Ад:
   - Осторожно, - можно обдернуться, как Германн, и.
   И получится как раз то, что нужно.
   И выбрал три карты: Николай Второй, Столыпин, - а:
   - Кто третий?! - забыл, честно.
  
   - Еще графин пива? - спросила, про-дефи-лировав мимо какая-то новая проститутка.
   - Спасибо, - а вот нет, то ли не успел сказать, то ли передумал, то ли и:
   - Не думал.
   И.
   Побежал в мужской туалет подумать:
   - Кто третий? - неужели она!
   Да, нет, нет, был же человек, хороший, нормальный.
  
   - Ты долго будешь там сидеть? - раздался голос знакомый, почти приветливый. - Выходи.
   - Нет. - Автоматически промямлил я, а хотел стать даже не киллером для знаменитостей - таких как Ник Два и Столик, а одним из них, но вот помню, что именно из троих.
   И я, конечно, побежал, но звонить из автомата в милицию, практически, невозможно, двух копеек никогда нет. И приняли за человека - на кухне, куда залетел нечаянно, а может быть, и интуитивно нарочно:
   - Повар?
   - Есс, мэм!
   - Надевай халат, посмотрим, как ты в нем смотришь на окружающую действительность.
   - Вы имеете в виду, раки от одного взгляда должны сами вариться?
   - По крайней мере, креветки, да, - ответила она.
  
   Вошли двое, с моей точки зрения, как два рака, похожие - нет, не друг на друга - на искомых киллеров под почему-то перевернувшимися именами Ники Два и Столик.
   - Здесь никого не было? - спросили нечаянно хором.
   Я ответил, ибо остальные только открыли рты, - а:
   - Закрыть их оказались не в сос-стоянии.
   - Рипит ит, плииз, - прошипел буквально один из них.
   - Они не умеют говорить, - рискнул я правдой, как ложью.
  
   И даже после того, как один из них ущипнул зам зав - даже не вякнула.
   Следовательно, решил, если они Ники Два и Столик, то:
   - Кого ищут? - Меня? Могут, но только, как именно того третьего киллера, чтобы нанять грохнуть Ле - производителя самых дешевых в мире - нет, не сигарет - конфет Мишка и то на:
  
   - Севере, - но не диком, а где живут люди, уже после войны возвращенные в родные пенаты, как пираты почти Карибского моря, несмотря на то, что работали в Раю только по уходу за детьми, посудомойками, или крутили чуть ли не вечно, вечно недожаренных баранов. Но вот один остался и меня пророчили на него.
   - Кого его? - так и не понял я.
   Они - уже сидели в уголке с фрейлинами - вели мой допрос, но только с тем пристрастием, что могу ли и:
  
   - Я составить их счастие оставить живыми.
   - Дамы-господа - других не вижу здесь, - начал я свою песню гордости:
   - Кого-то я всё равно должен убить.
   - Вместо нас? - Ники.
   - Вместо вас, - кротко зарядил я такой документум, что нечаянно дотронулся до приличной толщины ляжки одной.
   - Как у Лай Мини? - ласково спросил Столик, намереваясь прожить дольше, чем просят, ну, хотя бы до 31-го года, когда из Хер-Манни побегут все евреи.
   - И знаете, почему? - сказала одна с такой серьезной улыбкой, что я понял: не врет.
   - Да, да, я знаю, - ответил невнятно, - Хи всех, кроме самого себя и Гэби назначил евреями, оказавшими слишком сильное сопротивление Моисею у Горы Синай.
  
   - Даже я ничего об этом не слышал! - обрадовался Ники и, скорее всего, тому, что обратная перспектива давала ему возможность, скрыться от киллеров, которых охотилось за ним не меньше семи хомо, но точно не сапиенсов.
   - Я могу спрятать вас, но только в 27-километровый коллайдер - остальные.
   - Не готовы? - перебил Стол.
   - Давно готовы, мистер премьер-министр, но мне пока недоступны. Как грится: ушел, заблудился, назад - говорят - можно выйти только, как Данте.
   - Через жопу?
   - Это Иона хотел-намеревался так выбраться - здесь.
   - Не получится?
   - Да.
  
   - Почему?
   - Места слишком мало.
   - Не знаю, не знаю, - просто-нал Ники, - я так никогда не думал.
   - И не надо, - сказал я.
   - Поздно, - ответил Стол, - вы, мистер повар, уже не только начали, но и закончили свой переход в Ники Два.
   - Я его Прикрытие?!
   - Почему нет? - согласился и Ники, как бывший глава такой Ма-Фии, что уж вроде и жалко отказываться от такой чести.
   - Я не Ив Санин, не смогу вас-его вывести из этих пре-мудростей Итало-Шервудского леса.
  
   - Может ему жениться на Лайзе Минелли? - начали они разговор обо мне, как о случайно примостившемся стуле.
   - Она не будет работать на немцев, - сказала первая из прихожанок и толкнула вторую локтем так, что у нее разбилась пивная кружка.
   - Пунсет, - сказал я.
   - Это как? - спросил Ники.
   - По-немецки? Трахаться просто так, не для рождения детей.
   - Я понимаю, - сказал Столик, - удовольствие выше наследственности.
   - Есть разница между наследственностью и наследством? - спросил я.
   Но.
   На меня уже не обращали внимания, как на предмет, может, и достойный уважения, но не здесь и не сейчас.
  
   Проверил подмышкой: выдали ли мне уже Глок, для начала, как минимум 17, ибо еще хорошо помню, что любил сорок первый.
  
   Я даже подумал, перебирая между собой эти словосочетания между наследством и наследственностью, что под видом Ники - киллера для Ники же, чтобы никогда его не убили, меня опять толкают в такие объятия Хи, из которых можно вырваться только, отдавшись настолько целиком и полностью Аргентине, что и стать ее первым Крестным:
   - Отцом.
  
   И так и сказал:
   - Хочу в Аргентину прямо сейчас.
   - Так не бывае-ет-т, - пропела Лай Мин, потрогав меня почти за коленку.
   - Неужели ты хочешь стать Коко-вой Мамой?!
   И она, видимо, уже достукалась:
  
   - Да.
   И попала в точку, ибо, да, я верил, что Хи бежал от своей Маты Хари к Коко Маме в Аргентину. Более того: многие об этом знали и не трогали, как я думаю, только по одной причине:
   - Вдруг не в принципе, а уже намедни пригодится.
   Узас-с.
   И сказал:
   - Нет, нет и нет, прошу меня даже не взбалтывать с этим Крикуном.
  
   Крикунами в последнее время называли тех, кто живет под землей так глубоко, что даже находится ниже метро, и именно туда они таскают людей, как Данте с Вергилием в а-дэ.
  
   Я ушел в туалет и там всё-таки решил, что меня прямо-таки нарочно так и тянут туда, где все экстрасенсы и так надоели хуже горькой редьки. Не пойду. И свалил прямо через дверь, как человек настолько белый, что даже швейцар заметил:
   - Вы поседели, как Дункан Мак Лаут.
   - Намного раньше времени? - спросил.
   - Нет, мистер, только что, прямо у меня на глазах.
  
   И выйдя понял, что они меня всё-таки кинули, но каким образом?!
   Надеюсь не придется, как Жану-Клоду Ванн Дамму сбегать в Иностранный Легион.
   Сел в метро и предположил: одно из двух:
   - Я охочусь или на меня идет охота, как на волка Владимира Высоцкого, несмотря на то, что есмь:
   - Цар.
   И на второй вариант, что не я всё-таки царь, а он царь, на которого я охочусь, - не стал даже крутить пальцы, и даже какая-то Мальвина рядом со мной призналась:
   - У вас руки.
   - Да, мэм, скажу спасибо и я: у вас ноги.
  
   Ужас! она мстит мне за то, что когда-то так ее и не трахнул. Дурак, как и промямлила она тогда мягко.
   И предложила мне играть роль моего двойника.
   - Да ты что?
   - А что?
   - Я еще не решил, что могу согласиться на такую безвыходную презентацию, посланную Эдгару По за грехи его.
   - Ты безгрешен, - мяукнула она без знака вопроса так, что я даже почти решился: почему не сейчас, как тогда.
   В том смысле, что тогда не было, а сейчас:
   - Обязательно буду!
  
   Но с другой стороны, гоняться за ней, как за киллером - еще куда ни шло, а наоборот:
   - Простите, всё равно не смогу. - Ибо, что значит, наоборот?
   - Да, милый, я Ник Два.
   - Да ты что?!
   - А что? Керенский не по завету же ж только Ле бежал в джунгли в женском платье.
  
   Но с другой это была мысль, посланная мне или Данте, или Вергилием:
   - Выбрать двойником Мальвину в женском платье, ибо, как сказано даже в Завете:
   - Муж и жена - едины, - это уже она про-мям-лила.
   И даже не спросила:
   - Это ничего, что я мям-лю?
   - Нет, дорогая, ибо знаю, напьешься, как всегда начнешь буянить.
   Как и было еще почти в детстве:
   - Ми Рон!
  
   И это несмотря на то, что у него были жена и дети мотоциклисты.
   И теперь поверил окончательно Лобачевскому и Риману:
   - Треугольник открыл все свои три мира навстречу хомо сапиенсу.
   Что значит все три мира связаны и открыты ему всегда, как:
   - Настоящее, Прошлое, Будущее.
  
   - Между прочим, у тебя кривые ноги, - принес я ей без-радостную весть.
   - Я знаю, но как ты любишь - почти по пояс в баклуше - незаметно.
   - Да и вообще невидно.
   - Спасибо, да.
   - Одного боюсь, не выстроится ли сюда вся швейная фабрика?
   - Нет.
   - Почему?
   - На нас идет охота, и надо узнать почему?
   - Действительно, как может быть, чтобы охотились на царя, а всем людям:
   - Хоть бы хны, - ты прав, это неспроста.
   - Просто так быть не может.
  
  
   Глава 12
  
   - Скорей всего, было прозрение какой-нибудь Жены Лотта, что назад вернуться нельзя.
   - И она доказала это своей смертью.
   - Да, точно.
   - Какой вывод?
   - На нас охотятся неместные.
   - Правда?
   - Точно.
   Я согласился, поправил на ней одеяло, так как ума хватало еще, чтобы применить только воображение к ее премудрости. И она так и сказала:
   - Зови меня Василиса Премудрая.
   - За глаза?
  
   - Нет, наоборот, наедине.
   - Пусть все знают!
   - Хорошо, как ты будешь меня звать наедине?
   - Так и буду, Мальвина.
   - Я уже не помню, что это значит.
   - У тебя желтые с синим отливом волосы до плеч.
   - Раньше ты не замечал.
   - Я думал, у тебя нет уже запаса прочности.
   - Что это значит? Хочешь, чтобы я надела маску обезьяны и носила ее, - как долго?
   - Не долго.
  
   - Сколько?
   - Как только мы выйдем из состояния грог-ги.
  
   - Я думаю, смысл этого маске-рада в том, чтобы найти реального заказчика, э-э, твоего или моего убийства?
   - Один всё равно должен остаться, - сказал я. - Как увидишь, что меня окружили семеро - не сдавайся, беги.
   - В Аргентину?
   - Есс, мэм.
   - Не думаю, что это хороший ответ, после войны там соберутся все, кому не лень ее продолжать, но уже под другим псевдонимом.
  
   - Мне кажется, нам надо уходить, - сказал я.
   - Да? Мы только заказали креветки с большими головами.
   - Головы не едят. Что? Сосут?
   - Да, это даже лучше.
   И не стал настаивать, потому что их уже несли. Отказаться: невозможно, хотя, я чувствовал:
  
   - Будет, как в прошлый раз - хотя он был таким далеким, что:
   - Можно и посомневаться в нем немного, - улыбнулась Мальвина. И ясно:
   - Она чего-то хочет.
   Чего она может хотеть? Нет, не думаю, что только одного - у нее, как скажет еще Владимир Высоцкий:
   - Здесь лежбище!
  
   Хотя, где здесь лежать, давно, давно, а и до сих пор не могу додуматься. Кроме одного варианта:
   - Перенести часть кухонной посудомойки в другое время.
   Но все же решил проверить возможность сейчас этого:
  
   - Возникновения.
   Мы вышли из бара. Тихо, но тут же и подошли двое: один маленький, другой еще меньше.
   - Работаете под Розетку и ее Штепсель?
   - Что?
   - Что вы сказаль?! - даже не заикнулся второй, что был - да и есть - бывший не русский, но еврейский диссидент.
   Хотя евреи и не любят, что их упоминают всуе, а русские и сами их боятся, как огня. Если подумать:
   - Понять не удастся ни за что, ни почему.
  
   - Ладно, идите, но побыстрей, и больше не попадайтесь.
   И я счел за благоразумное удалиться, как и прошлый раз. Но Мальвина потянула меня за рукав:
   - Я забыла сумочку.
   - У тебя была сумочка?
   - Хорошо, я забыла недоеденного рака.
   - Здесь раков не бывает, - сказал капитан, а его помощник попытался подтвердить, что сам был здесь несколько раз - раков никогда не видел.
   - Раков, - сказала ему наставительно Мальвина, - порядошные луды приносят з зобой.
   - Злобы у меня хоть отбавляй, - ответил малыш, но я утащил Мальвину назад в бар, ибо за угол:
   - Был далеко и они могли передумать и догнать нас.
  
   И:
   - Решил попробовать уйти, как уходил когда-то давно, во времени - не практически, а именно - во времена Кима Филби.
   Именно в времена, потому что их было не меньше трех.
   - Найди хоть одного пока, - сказала Мальвина.
   - Кого его, - начал я тут же поиск за рубежом своего, э-э, скорее всего, не сознания, а его уже ушедших далеко задворок.
  
   - Отодвиньте, пожалуйста, раздаточную стойку, - приказала Мальвина шеф-повару, совмещавшему здесь должности с просто поваром-раздатчиком.
   - Хорошо, мэм, - ответил он, - но только, если вы мне поможете.
   - Нет. Впрочем, охотно. - Но и вместе им не удался этот эксперимент.
   - Ты можешь мне помочь? - спросила она, когда я как раз думал, в каком месте Ким Филби сделал выход в этом баре, - если:
  
   - Не под этой новой нержавейкой?
   В туалете! Нет, если в туалете - не найти, там новый кафель.
   - Вы должны мне помочь, друзья, - обратился я сначала к повару, бармену, как раз сюда заглянувшему, уборщице, и моей селяви, - потом и ко всему, еще не притихшему зрительному залу первого этажа - второго, как обычно, почти не было слышно.
  
   - Делайте, что хотите, сэр, мы будем молчать, - первой опомнилась от внезапного ужаса уборщица, - но не та, разумеется, которая сообщала мне знаки большого внимания в баре на Киевском направлении - так быстро в другое место перевестись нельзя, если только наудачу, да и то:
   - Маловероятно.
  
   Зал, тем не менее, шумел, но я попросил закрыть дверь, и не обращать на них внимания:
   - В зале это сделать всё равно невозможно. - И, конечно, лучше таких утверждений никогда не утверждать, ибо сомнение: тут, как тут:
   - Зарождается.
   - Где люк канализации, выходящий на ту сторону улицы?! - неожиданно рявкнул.
   Но никто такого люка не знал, хотя, очевидно, что быть он должен.
   - Можно подумать, - продолжил я, - что только вчера родились!
   И такое недоумение было на их лицах, что, иначе и не могло быть:
   - Все рождаются только недавно, - а:
   - Вчера входит сюда, как покупатель в магазин на Тверской - всегда по пути.
   Ибо:
   - Колбаса, которую доктор прописал, везде, друзья мои, два двадцать! - Так бывает?
  
   Нам накрыли стол прямо в кабинете замдиректора, который специально открыли, чтобы я мог подумать без посторонней помощи.
   - Возможно, вас интересует люк на втором этаже? - спросила Лещиха - возит в подсобке своей повозки по сбору уже использованной посуды сушеных лещей для транзита их всего за три рубля, но больших, как такой же величины бутылка венгерского или болгарского сухого вина. Но:
  
   - Как и жизнь в раю, здесь она проходит в печали - впереди пропасть.
   Если я не найду люк, по которому уходил отсюда много-много лет назад от облавы Бэри, посланного Эстэ - то:
   - Не уйду никогда.
  
   Некоторые посмотрели на потолок. Смысл есть, но, по-моему, бессмысленный:
   - С потолка спускаться под землю еще дольше.
   - Да и вообще. Что? Кто это сказал?
   Уборщица ответила, прогремев тележкой, с пока еще так и не проданными лещами, и не потому, что руки мыть придется, но в принципе:
   - Дорого, - три графина пива, или бутылка Золотых песков - подумаешь.
  
   Она думала, что с потолка не совсем трудно спуститься под землю.
   - Надеюсь, не Под-Землю? - спросил для смеха, но никто не ответил, ибо до такой степени поверили, что испугались.
   Я - наоборот, так испугался, что понял - это правда.
   Мы поднялись под потолок по приставной лестнице, и до такой степени изумились, что выход отсюда под землю, если и есть, то он всё равно:
   - Недостаточно очевиден, - сказал повар, оказывается увязавшийся за нами. И успокоил:
   - Там есть официанты, они умеют варить креветки, тем более, что они уже готовы, носить - их профессия.
  
   Тем не менее, я попросил повара удалиться.
   - Он нам может понадобиться, - заступилась за него уборщица, - если не в роли креветки, то упитанного молодого тельца - точно.
   - Возьмешь его с собой, когда будешь возвращаться, - ответил строго.
   - Хорошо, мы уходим, - ответила она просто.
   И даже повернулась кругом, как солдат Вер-Мах-Та.
   Я, осмотревшись внимательней, понял - ничего, выхода, как не было, так и спуска - не наблюдается.
  
   - Хорошо, оставайтесь, мы съедим вас во время голодного перехода.
   - Нет, пообещай, что этого не сделаешь, - сказала уборщица. И добавила: - Я раньше преподавала высшую математику в университете, поэтому заметить поворот на Листе Мебиуса смогу только я.
   - Хорошо, - согласился я, - но только при одном условии: можно я буду звать тебя Теорема?
  
   - Теорема? Это мне нравится. Гут, зови меня, когда чего-нибудь особенно захочешь, Теорема Коши.
   - Я должен это записать - так: не запомню.
   - Я вам напомню, - сказал молодой повар - ему 19-21 - ей: тридцадка - на лбу написана, даже больше, тридцать пять. Но видно и, что брала, брала не только интегралы, но и занималась их производными.
  
   И она вычислила, что пройти по тоннелю может только этот молодой повар.
   - Мы - останемся здесь? - не поняла Мальвина.
   - Мы должны успеть добежать до люка, который виден отсюда.
   - Если он закрыт?
   - Вот этот лазутчик, - Тео-Рема, - потрепала повара по загривку, - и должен его открыть.
  
   - Он не сможет - я пойду.
   - Како, пойду, у тебя пузо, как у директора пивзавода.
   Я посмотрел вниз, да, его надули, как после ящика пива, и более того, в таком месте, где не было туалета.
   Тео щелкнула по нему пальцами, и, можно подумать, исполнила ему саечку. Мне, казалось, я преодолел этот недуг.
  
   Повар застрял в трубе.
   - Я тебе говорила, - решила настоять на своём подозрении Рема, - ты застрянешь, однозначно?
   - Вопрос неуместен, мэм, ибо он тоже не прошел в тореадоры.
   - Тебе придется его подтолкнуть, - сказала Мальвина. - Для этого возьми меня, трахни, два - может быть - три раза, скинешь три-пять кило, и нагонишь его в трубе.
   - Это возможно, - ответил я, - а как назад?
   - Можешь не возвращаться, - пошутила Мальвина, и тут же добавила: - Я пойду.
   - Ты пополнела.
   - Я похудела.
  
   Она полезла и тоже застряла, пробка, которую умный, но пьяный мастер этого дела решил протолкнуть внутрь бутылки, но не рассчитал, что эти бутылки Рижского Бальзама и финского Брусничного ликера, привезены из закрытого по случаю русского Сухого Закона ресторана высшей категории другого города, - она имела непреодолимый конус от попадания внутрь содержимого вулкана.
   - Да, жопа у нее при-родная, - процедила сквозь зубы Рема, ибо, как все ученые, конечно, не имела оной, - так:
  
   - Дюйм сюда, полтора обратно, - и то, когда припадет на одну ногу, но специально - как некоторые молодые работницы магазинов быстрой распродажи - никогда не делала, - или:
   - Только еще училась. - Потому что слух о том, что с одной - на Киевском вокзале - уже было, было, было, - дошел и сюда, и не исключено, раньше меня.
  
   Некстати решил-подумал, что мы и вообще-то не должны возмущаться, так как попали на Землю, не просто так, - а именно:
   - Бороться здесь с существами монстро-образными.
   Ну, а действительно, чё постоянно мямлить:
   - Ты чё такой тупой образина? - и понимать это, как оскорбление личности, а он, наоборот:
  
   - Рад, как похвале своей студе-бек-керности.
   - Это же надо, нарваться на уравнение, не имеющее решений там - точнее, здесь, где, кроме пивных кружек и их ставленников: графинов с пивом.
   - Вообще не живет никто, - закончил за нее я.
   - Ты никогда не сдавал мне зачет по теории вероятности?
   - Не думаю.
   - По рядам, или по интегрированию?
   - Дифференцированию только, м.б., мэм.
   - Ну, и на том спасибо, впереди у нас вечность - еще разыграешься.
  
   И Рема сама хотела приблизиться - не думаю, что к долгожданному телу молодого креветочника, ибо просто:
   - Привыкла иметь его уже по часам времени: кушать подано.
   В том смысле, что трахтенберг тута и уже наступил.
   - Я сам полезу, - пришлось возразить, чуть-чуть неожиданно для самого себя.
   И она это заметила, потому что подмигнула не просто так, а не-на-роком.
   И я, испугавшись - сам не поняв еще, чего - поплыл: сначала спустился по железной лестнице рядом с водосточной трубой, потом забыл. Она мне махнула из окна черным с белыми лилиями платком, чтобы вспомнил:
   - Начинать ползучесть надо было с самого верха, а не упрощать ситуации кротообразными упражнениями под землей, так как всё равно в такой трубе развернуться не получится.
  
   Гляжу ко мне уже бегут из-за угла, но с разных сторон форс-мажор и его мажор-дом, которые уже давно попросили меня удалиться отсюда во избежание ареста.
   И от страха - точнее, от ужаса - я понял, почему они все застряли на этом протя-жении. Впереди был вентиль, который надо было открыть, а мы не знали. Хотя знать был обязан только я - другие вообще Там никогда не существовали. Но было добавлено, быть может, даже не мной:
   - Хотя, как знать, авось они шпионы, которыми здесь набит весь мир, как конкурентами.
   И хорошо, что запомнил хоть это:
  
   - Шпионы агенты или Тео-Рема с поваром, - а так - чистая пустота наступила, как только повернул вентиль на несколько оборотов.
   Сомнительно, что такая математичка согласилась пойти работать Под Прикрытием уборщицей в пивном баре даже за двойную зарплату против университетской. Чем она могла провиниться: взяла по задумчивости не тот интеграл?
  
   - Для проверяющих все интегралы, как тигры, похожи на всех остальных, - сказал кто-то. И я только теперь понял, что тоже уже нахожусь в трубе, и оказавшейся именно тем пространством, по которому Данте с помощью своего Алигьери в виде Вергилия спускался в ад, прежде, чем выйти на Землю с другой ее стороны.
  
   Оказывается - как по пути мне рассказала Мальвина, освободившаяся не только от пут морале, но и морале-ме за то время, пока находилась рядом с поваром - настоящим монстрилой в этом деле, заказывания праздников для:
   - Других.
   - Ты думаешь, он ее изнасиловал?
   - Сначала? Да.
   - Потом она уже сама не могла отвязаться от его привязанностей.
   - Ты думаешь, у него два члена, что ли? - не поняла Мальвина, что значит - знала уже, как оно обстоит это дело на его реальном субстрате.
  
   И сам понял, что потом, такое путешествие - даже в виде его текста - не удастся перевести ни на один из языков мира, даже мумбы-юмбы.
   Просто способ доставания, присущий ей - есть только:
   - У него.
   Но еще надеялся, что не только у повара.
  
   Мы шли втроем по тоннелю, и я не только не знал, как мне удалось спуститься к ним, как в подводную лодку - в трубу, где оба они: Мальвина и повар, застряли, но и не мог вспомнить, кто остался позади.
   - Спасибо скажи, что помните их имена, - сказал повар.
   - Да, знаю, что разные, но какие точно - пока не различаю.
   - Это не важно, - сказала Мальвина, - главное, чтобы ты мог их вспомнить на зиккурате во время жертвоприношения.
   - Тогда, что?
  
   - Жертвоприношения в его ритуальном стиле не будет, - ответила Мальвина.
   - Они будут свободными?
   - Только на небольшое время, их отдадут на съедение людоедам Тома Круза. Прости, прости, спутала: Робинзона Крузо.
   - Ты думаешь, это были его люди, и он - как было сказано про ? воровал?
   - Да, врал, как сивый, э-э, Понедельник, который тогда и начался, как день тяжеленный.
  
   И вспомнил, что Рема осталась с монстрами из какого-то секретного управления, когда они выставили ее в сиреневом освещении.
   - Это Зиккурат, - сказал один из них, и уже трудно было разобрать: повар или его Мальвина, - потому что повар превратил ее в креветку, той же симпатичной наружности, и неотлучно держал при себе, отнюдь не только для визу-альных любований, но и периодического пое:
  
   - Дания.
   Маль только иногда морщилась, не понимая, что, собственно, происходит, и мечтая, что Это:
   - Похоже на секс.
  
   - О чем мы так долго мечтали - началось, - пропел то ли печально, то ли почти радостоно:
   - То ли повар, то ли его многообразие - Мальвина.
   - Скорее всего, она уже превратилась в пришельца с кислотной планеты, - сказал повар, теперь уже с надписью на груди: шеф.
  
   Когда подошли поближе к зиккурату, называемому здесь Листом Мёбиуса, или, наоборот:
   - Его необходимым поворотом, - встретился Ван Гог, один, без своей мартышки с картофельным носом, и ненавязчиво посоветовал:
   - Если предложат завалить Кенне - не отказывайтесь, дорогой друг, - и:
   - Потопал дальше? - спросила Маль, еще соображая, но уже и не набиваясь в любовники или в любовницы.
   У меня такое не проходящее чувство, что я родилась сразу вместе с ним, - показала носком задней лапы на поваренка.
   В отношении Ван Гога, про которого ты мне рассказал после первой нашей личной встречи в хате твоей бабушки: соглашайся.
   И прилипла опять к повару, на которого мне лично было страшно смотреть. Почему? Пока не знаю.
  
   И предложение было сделано Тео-Ремой, вышедшей из-под обратной его стороны. Кого его? Листа Мёбиуса.
   - Соглашайся, милый друг.
   - Зачем?
   - Ты сможешь выйти отсюда без дополнительных испытаний в А.
   - Ду, - поторопился я прояснить ситуацию, хотя, возможно, ответ мог быть и другим.
   Тео-Рема была зомбирована, но еще не, кажется, не лишена разума, как можно думать про Маль-Вину.
  
   И выбросили на поверхность, как десантников, с парашютами.
   Но, кого его? если я всегда работаю один, по крайней мере, начинаю, и уже не моя такая уж большая претензия, что потом липнут, как патроны к обойме - нет, не маузера - но Глока - точно.
   - Уходи немного правее, - сказал кто-то рядом.
   - Ты?!
   - Я. Не хотел встречаться?
   - Наоборот.
   - Хочешь, можем трахнуться прямо с парашютами?
   - Не знаю.
  
   - Не знаю, или не пробовал? Я тебе предлагаю только потому, что на Земле откажешься.
   - Ладно, давай.
   - Что значит, давай?
   - Только не говори мне, что мы уже этим занимаемся, а ты только теперь решила меня предупредить?
   - Ну-у, спасибо, что догадался.
   - Что, как?
  
   - Мне нравится. Только это.
   - Что именно? Ты меня видел вместе с кем-то, или с чем-то, тем не менее?
   Решил спросить прямо, пока мы еще в полете:
   - Они были рядом?
   - Простите, добрый сэр, кого его?
   - Если ты будешь мне грубить, пошлю всю оставшуюся жизнь брать.
   - Не берущиеся интегралы?
   - Наоборот, старые, используемые только для обучения.
   - Пожалуйста, не надо. Только не это.
   - Тогда говори.
   - Я могу.
   - Почему?
   - Закодирована.
  
   - Я так и думал, что тебя выгнали из преподавателей за алкоголизм.
   - Да, если это можно так называть, и уволили за то, что начала брать - по-моему мнению, давно, а по их профессорскому ректорату - никогда не бравшиеся интегралы.
   - Это не в смысле секса?
   - Нет, что ты, тогда я даже не знала, что он еще бывает.
   - Даже в голову не приходило?
   - Запомни, с голову никогда ничего не приходит, ибо всё и так уже там.
   - Спасибо на добром слове, я и сам знал, что ты права, просто хотел сделать тебе приятное одолжение за прекрасно проведенное время в полете. - И добавил:
  
   - Если мы можем трахаться на расстоянии - значит какими-то частями уже перекрываемся?
   - Ты спросил или ответил?
   - Спросил, как ответил.
   - Не переживай, только волновыми структурами, основное тело еще не задето.
   - Да? Когда будет? Это вообще, возможно?
   - Я думаю это произойдет после выполнения задания.
   - Ты должна будешь меня ликвидировать?
   - Пока не знаю.
  
   - Но, значит, они всё-таки здесь?
   - Гума-Ноиды? Да. Наверно.
   - Так, да, или пока всё-таки необязательно?
   - Не могу ответить.
   - Как их зовут на самом деле, Чип и Дэ?
   - Чи и Дэ, - так правильно.
   - Я тебе не верю.
   - Проверь.
  
   - Фишер Абель и Доктор Зорге.
   - Ерунда!
   - Почему, рост не тот, не совпадает? Или ты забыл, что их Эмы прописаны в этом баре на самый экстренный случай?
   - Теперь вспомнил, но только Фишера.
   - Зорге пришел его брать, так как выбрал именно этот вариант вместо смертной казни на электрическом стуле Японы Ма-мы.
   - И не справился с этим последним заданием, застрял здесь?
   - Или выбрал этот вариант последнего пристанища, так как Эстэ по предложению Бэ, могли послать строить подземный город в радиусе Москау.
   - В каком радиусе, меня просто давно интересует этот вопрос-ец?
   - Эта информация даже для моей электронно-счетной машины заблокирована.
  
   Слух был, что люди на строительстве подземного города превращаются за несколько подземных месяцев, равных каждый пяти годам наверху, в то орудие производства, на котором работали всё своё пожизненное время.
   - В живые отбойные молотки?!
   - Как в фильме Терминатор - в живые шагающие экскаваторы.
   - Что будет, если он по блату возил директора совхоза, или начальника строительного участка?
  
   - Прости, но я своё ясновидение оставлю на следующий сеанс сексо-дрома.
   - Он еще продолжается, я ничего уже, как полчаса не соображаю.
   - Не переживай, это только пост-апокалиптический синдром.
   Более того, даже если меня не будет рядом секс может настичь тебя в самую неподходящую серийную минуту.
  
   - Например, когда я буду уходить с места встречи с господином Кенне?
   - Если только задание назначено уже на сегодня.
   - Спасибо, что сразу не предупредила. Я могу подумать, что таким образом меня берут в плен.
  
   И предложили стрелять мне с крыши, ей из окна.
   - Ты почему не предупредила, что снайпер?
   - Я не умею стрелять.
   - Рипит их, плииз.
   - Я никогда не проходила военную подготовку.
   - Значит, тебя взяли только для того, чтобы отвлечь на себя внимание, и, если не убьют - грохнуть потом меня.
   - Для того, чтобы это понять - не надо даже думать, - ласково ответила она.
  
  
   Глава 13
  
   В последний момент ей пришло уведомление, с которым она меня не сразу ознакомила, ибо уже снял винтовку с предохранителя, а на полпути остановиться не так просто.
   - Другая рекогносцировка, - мягко пропела она, - этот кортеж липовый, свадебный, ты будешь стрелять в следующий.
   - Мане-Кен?
  
   - Я - первая женщина президент в этой стране неоклассических пирамид.
  
   - Я уже не смогу попасть по тебе.
   - Это и необязательно, милый! Ибо.
   - Ясно, ибо стрелять будет другой, а меня взяли только, как куклу для липовой ответственности.
   - Это обычное дело.
   - Это обычное дело, - повторил я. И добавил: - Значит, эта ситуация уже была, а сейчас только повторяется.
   - Что это может значить? Да, ты прав, ее уже можно изменить!
   - Верна-а. Но как - вот в чем вопрос.
  
   - Надо подвести электромагнитные часы на их Спасской Башне, чтобы успеть уйти из-под обстрела.
   - Я стреляю, бегу, ты меня догоняешь.
   - Я не успею.
   - Да? Почему?
   - Они меня будут держать.
   - Ага, значит, ты уже поняла, что связь есть?
   - Да, связь с этими конгломератами у меня есть.
   - Как мы их будем называть на нашем шифрованном языке?
   - Зо и Фи.
  
   - Фи и Зо? Ты думаешь, не догадаются.
   - Пока они решают, могли ли мы решиться пойти на этот простой вариант - будет поздно.
   - Почему поздно?
   - Мы будет уже далеко!
   - Где?
   - Прости, пока не могу сказать.
   - Почему?
   - Еще не решил точно, какое месте выбрать.
   - Теперь я тебе верю.
   - Спасибо.
  
   - Спасибо, да, или спасибо за просто так?
   - Нет, нет, сейчас даже не надейся, трахнемся потом, где-нибудь за деревенским клубом.
   - Хорошее место, зря ты его назвал - придется менять.
  
   Я установил пулемет на треножник, ибо это опять был пулемет всей войны МG - 42, и:
   - Приготовился.
   - Где немцы?
   - У тя синдром белого-горячего? - спросил, растянувшийся рядом заряжающий, и, как оказалось в виде помощницы-секретаря президента Маль-Вины. Мама мия, в Голливуде опять забастовка, и берут сразу в дело второй состав из русских Эми-Грантов.
   - Я не могу пока себя обнаруживать, поэтому: сам прикончи своего второго номера Маль.
  
   - Не могу.
   - Почему?
   - Я с ней трахался.
   - Это неверный ответ, ибо все уже давно перетрахались друг с другом, так все начали с Адама и Евы.
   - Я раньше.
   - Это вряд ли что меняет кардинально.
   - Меняет, я думаю, то, что два ее уэсбэшника находятся сейчас на пути к тебе, как Чужие к Сигурни Вивер.
   - Не думаю.
   - Почему?
   - Пришел приказ стрелять.
   - Кого его?
  
   - Тебя.
   - Прости, но это не я.
   - Что значит, не ты?
   - Не я здесь президент.
   - Нет, милый, как раз ты, ибо за рулем Фишер.
   - Неужели мне не нашли шофера необязательно русского?
   - Русских мало - шпионов много, - ответила она однозначно.
   - Прежде, чем прикончить - можно я предложу ему сотрудничество?
   - Если только это Фишер.
   - Я думал наоборот, Доктор за нас.
  
   - Так-то да, но не ни за что не поверит, что ты не только работаешь на американцев, но и вообще оказался достойным быть ими представляемым.
   - Представить можно - жить с этим трудно, мэм. Поэтому:
   - Я уже один раз был президентом, правда, только на побывке в Японии, но всё равно рискну еще раз.
   - Почему?
   - Авось с третьего раза получится.
  
   И вызвал по радии вертолет.
   Рема несколько раз выстрелила с крыши, но попала только в чучело, которое я придумал автоматически устанавливать на сиденье по время рискованных путешествий по Америке, ибо:
  
   - Мой вертолет уносил меня в открытый океан, и только одно беспокойство еще не покинуло мои задние мысли: кто-то должен был зацепиться за мой удаляющийся борт, и хорошо, если это Мальвина, ибо уговорить ее на некоторое время согласиться вместо пое-дания меня на равномерный секс во все времена дня и ночи, в любой позе, отходящего ко сну всего ее финотдела, больше вообще ничем никогда не занимавшегося, кроме Этого.
   И спросил:
  
   - Ты уже забыла, как по ушам прострачивать наволочки?
   - Дак, естественно, - был через чур уж лаконичный ответ.
  
   И решил пока послушать реквием Моцарта, чем просто так молчать, навлекая не себя излишнее подозрение, т.к.:
   - Уцелеть я мог, а:
   - Кто еще-то, если не просто:
   - Робот.
   И так как сзади сидений не было, а кто-то не очень навязчиво поскреб по стеклу, то и решил этот вопрос именно клином, что значит, таким же знаком вопроса:
  
   - Какой она может иметь вид, если только похожа случайно на человека?
   - Пустите меня, сэр, я человек-а, - послышалось наконец, едва членораздельное в наушниках.
   - Пятница? - даже обрадовался, что от моего алгоритма жизни не так далеко.
   - Твое Воскресенье. - И:
  
   - Обернулся. Сзади стена.
   - Ты где?
   - Здесь, - и решил: во мне, хотя и понимал, что такие признательные показания слишком элементарны.
   Попытался заглянул под сиденье, но ремни безопасности держали меня вплотную к спинке, что даже размяться можно было только теоретически, - а:
   - Что это значит, пока еще неясно, ибо ум и его разум могли находится не там же, где тело - да, такова мета-морфоза спасения от быстрого бега смерти. - И:
   - Вопреки ей.
  
   И фанера математички выручила меня на этот раз тоже. Она прямо с крыши, откуда стреляла по машине по новой теории уравнений высоких степеней, отредактировала меня пусть и на понижение из президентов, но вот именно:
   - С вертолетом на плечах, а хребте его с надписью, - нет, на этот раз, нет, не директор пивзавода, но тоже человек со связями:
  
   - Алан Тьюринг?
   - Ноу, ноу, - пока что не до дурачеств и теорий по их игре на повышение.
   Я задал ей вопрос, она попросила только один, ибо из-за моего спасения должна пока что взять долгосрочный отгул. И задал еще один вопрос на правах предисловия к основному ответу:
   - Могу ли я надеяться еще раз тебя увидеть, милая?
   - Не надо было педалировать последнего слова - могли раньше.
   Но сообщила:
  
   - Жди к обеду, - но ни времени, ни чиста без года и месяца, ни места - не обозначила даже намеком, так только: уже мяукнула:
   - Купи шотландскую кошку, когда она никому не будет нужна.
   Цвет? Нет, не было размалевано.
  
   И настолько разволновался, что только во время спасательной операции, когда спросили тугаменты, прежде чем причалить, вынул бумажник не только с чековой книжкой и несколько сотен для дачи на чай в наличной валюте, под забытым мной за это время названием:
   - Небось, говорю, не долла-а-ры-и.
  
   Они подумали, что я занимаюсь прямоговорением, поэтому удивились, что и всё-таки именно доллары. Каждый взял себе по сотне, осталась одна - решить уравнение, сколько было - можно, но одного звена - какого? - явно не хватало. Думаю, того, что есть здесь рядом кто-то, кто мне их положил для связи с внешним миром, вменяемым только при их наличии.
  
   И только я начал строить свой первый самолет, как для капиталовложений банк потребовал имя, которое я и купил на эту последнюю сотню.
   - Фатум, - не смог точно вспомнить ее легендарного имени, но первые три буквы - точно - были ее.
   И:
  
   - Получил не только кредит от военных пожирателей новых моделей самолетов, но и:
   - Ваш наследный капитал.
   - Полностью? - проглотил то ли майского жука, то ли свою собственную слюну.
   - Более того, дорогой сэр, в ее многократно приумноженном виде.
   - Почему, прошло так много лет?
   - Лет прошло, как обычно - меньше ста - но акции компании, завещанной вам вашим отцом, пошли вверх.
  
   - На десять пунктов! - попытался обрадоваться.
   - Больше, сэр, и намного, вы теперь можете получить военный заказ на такой самолет, который улетит туда, где его уже никто не найдет.
   Ну-у, в общем, как вы и мечтали.
  
   Думал:
   - Уже знают все в лицо, но на проходной тормознули:
   - Вот из ё моё?
   - Вот ду ю сей?
   - Простите, сэр, но мы встречаем всех новоприбывших шуткой, ибо дальше уже всё будет идти серьезным чередом.
   - Тор?
   - Вот?
   - Тор-Авиа.
   - Почти правильно, попробуйте еще раз.
   - Авиа-Тор.
  
   - Теперь вы наш! - и двое с носилками, один с пропуском во все двери в одной руке и факелом в другой помчали меня по безлунному коридору времени в:
   - Даль.
  
   На следующий день я вызвал в кабинет главного инженера и попросил привести последнюю модель самолета, которую можно испытать перелетом до Японии.
   - Что? - чуть не передумал он здесь оставаться.
   - А что?
   - Вы не собираетесь работать, как все?
   - А именно?
   - Спустя рукава.
   - Как, как?!
   - Вы патриций.
   И спел ему песню, чтобы уточнить более адекватно своё призвание:
   - Как-то вечером патриции собрались у Капитолия
   Новостями поделится, и:
   Выпить малость алкоголю-я.
  
   - Если вы не хотите работать руками - сделайте рукава подлиннее, как у патрициев.
   - Да, да, сэр, вы из рода патрициев.
   И только удалось спросить:
   - Где у нас Капитолий?
   И сказали:
   - Вам дали кабинет в Белом Доме.
   - Опять?! - почти не испугался я.
   - Нет, нет, вы не президент, а только его зам по науке над далекими галактиками.
   Пришлось испугаться, но зато и спросить:
  
   - Я подписывал эту присыпку?
   - Прописку? - спросил второй пилот.
   - Про-шиф-ку, - не усомнился. Я.
   - Она пока экспериментальная - не требует вашей лицензионной подписи.
   И я запретил полет, который уже не просто шел, а широкомасштабно продолжался на высоте пять тысяч метров.
   - Что ты надел?! - и я понял, что не согласно, но также ясно, что с Земли.
   И так и ответил:
  
   - Не беспокойся, вероятность, что я на тебя упаду, меньше вероятной даже в принципе.
   - Нет, - ответила она грубо, но только в наушники, - мы умрем вместе.
   - Значит ты это запрограммировал?
   - Прыгай с парашютом, если можешь.
   - Нет, не могу, его нет у меня.
   - Один есть у первого пилота.
  
   И как зам по науке повел первый самолет на бомбардировку Японии. По крайней мере, именно так прочитал на подсознательном табло, впаянном в башку специальной лицензионной прошивкой.
  
   Японцы встретили акробатическими упражнениями, и не только, как Пеле-Вина, но и карточными играми на первенство, включая сюда и Аляску.
   - Я сказал, Аляску?
   - Да, сэр.
   - Оговорился.
   - Тогда кого его вы имели на виду? - спросил их король, которого мне подсунули, как самого достойного представителя Японии, но - к счастию не только для нас - давно посланных сюда, к японой матери - но и для Америки:
   - Тоже?!
   - Вы испугались?
   - Если только вы намекали на Перл Харбор.
   - Да, сэр, конечно, с вашими способностями залезть туда, где не помещается даже меч саму-рая, можно работать не только на Америку, но на остальные две разведки мира.
  
   - А именно? - не усомнился я, а только решил: Москва, наконец, пала, - ну:
   - А что еще-то могло произойти - пока не припомню этих данных моего - далеко-далеко - не персонального компьютера.
   - Вас не понял, но и повторять не советую.
   - Это кто сказал, я или вы?
   - Простите, мистер саму-рай, только один вопрос, - моно?
   - Давай, чеши репу сам, - отменил он бег своего поверенного доверенного первого казначея и первого писаря, но - вот так бывает - в двух лицах сразу.
  
   И догадаться о том, о чем давно все мечтали, было делом только второго завтрака из хренопасии, которую есть можно, но отгадать название рыбы нельзя, ибо так может оказаться, что вы едите не что иное, как:
   - Часть самого себя в будущем, - которое и узнало о ваших потребностях по вашему опрометчивому ответу Первому Саму-Раю.
   - Он женщина, что ли? - толкнул я локтем первого визиря, но, разумеется, только мысленно.
   Он тоже мигнул незаметно, что лучше ответить, чем есть себя не завтра, а можно начитать уже:
   - Сегодня?
   - Да, сэр, поэтому не торопитесь.
  
   И реальность явилась взору моего мони-тора, как накренившийся ГУМ, потом ЦУМ, а дальше само собой Детский Мир с окружающими его заборами царской Охранки.
   - Москва ушла под Землю? - вы правильно поняли.
   - Нет, нет, - заспешил я, ибо главный ответ на вопрос применялся так:
  
   - Вы взяли Мос-Кау?!
   - Теперь правильно, - спокойно ответил король, - поэтому признайтесь, как это уже сделал Пе-Вин, что и Америка подписала акт пакта о безоговорочной капитуляции.
   Пошутил:
   - Я бессмертный - не мохгу-у!
   - Ну-у, вы президент?
   - Ну-у, это было не сейчас - давно.
   - Сейчас вы тоже президент, - посоветовал первый визирь-советник спросить-утвердить меня короля Японии.
  
   - Вы, как зам американского президента по науке, можете ввести в диароид данные, что нынешний президент Америки Лиза - по псевдониму Мона Лиза - уже повышена до звания правительственного советника по науке, а вы выпали, как случайный бильярдный шар в Снукер - только не заказной, как обычно бывает - на:
  
   - Его место? - угадал я его уже полчаса назад ясные мне, как новый день, мы-маслята.
   - Я эту дуру знаю - не согласился, - ответил с таким смехом, что грибы из морских водорослей очень полезные для еще ничем не заболевших жителей благословенного острова и очень полезные для больных, которые верили, но пока еще очень мало, что Япония взяла всю Америку в оборот своего авто-фото-теле-пат, что осталась только Аляска, - за что ее и ценили все нормальные люди до революции 17-го года.
  
   - А теперь? - прорезонировал ответ.
   - Что теперь, - передразнил король Японии, - подпиши, что счастье еще есть на Земле.
   - А именно?
   - Аляска ваша.
   - Ва-ша? - я не понимаю, что это значит на самом деле.
  
   - Мы тут намедни кинули жребий, и оказалось, именно вам, сэр выбирать, кто будет на этой новой Аляске на самом деле Джеком Лондоном, а кто только погулять вышел из своего - пусть и современного - как немецкая пятиэтажка с цветами на балконе всегда и натюрлих.
   - Хотите узнать, кто сейчас людоеды, а кто их Робинзон Крузо? - хмыкнул резиновым кальмаром первый визирь.
  
   - Нет, не понял, оказывается, - заверил меня чоканьем спиритуалистическими напитками и король.
   - Вы должны попытаться скреститься, - намекнул визирь.
   - С Ся? - улыбнулся я неуклюже.
   - Нет, нет, нет, китай-цы уже согласились считаться зайцами, но зато.
   - Японскими?! - правда, что ли, - почти запутался я в языках и их местных наречиях.
  
   - Так, мне нельзя - значит - как начальнику над китайцами почти в Голливуде - в Силиконовой Долине - Сили Доли, по-вашему, занять одно из китайских свободных мест?
   - Мы еще об этом не думали - может быть и можно - но:
   - Да, - дополнил один из них другого, - свободных мест пока нет.
   - Значит, можно надеяться?!
   - Вы в плену, надеяться вам не на что, - выступил вперед члено-раздельный инцидент в виде - о, мама миа - нет, не Доктора Зорге, и даже не Абеля.
   - Фишер - почти тоже, но всё-таки не Абель? - хотел, но не смог улыбнуться я ему.
  
   Понял, наконец, что один из них: или первый японский рыцарь, или сам король - не настоящие, а один из них английский шпион. И тут же пришла догадка, что и второй тоже:
   - Не их поля природная ягодка-калинка.
   И не стал больше под них стелиться, как лист бумаги, хотя и с изображением полу-людей - полу-растений с древними письменами не за пазухой, а за спиной.
  
   - Да, - сказал я под недружественные возгласы внимания.
   И:
   - Объявил себя пришельцем.
   Некоторые попадали, другие, наоборот, только теперь и проснулись, а были и такие, кто был восхищен, но попросили только:
   - Поле-Тать.
   - Недалечко, - и так натурально, что даже без смеха.
   Король и первый рыцарь выразили желание тоже:
  
   - Поучаствовать, - и даже неясно, то ли решили оттянуть время своей кончины, то ли надеялись, что:
   - Не знали даже о существовании у них таких пара-нормальных особенностей.
   Я им помог, сказав, что не намерен испытывать судьбу тем, что у меня и так есть в полном наборе:
   - Уезжаю на Аляску, ее респондентом.
   - Что это значит? - спросил первый. И я ответил:
   - Буду их пиратором.
  
   Решили больше не выяснять отношений, мой корабль отчалил, правда, с небольшой погоней, которую я безжалостно приказал расстрелять. И получилось:
   - Больше они ни появились.
   - Утонули? - спросил боц-ман.
   Оказалось, с приставкой:
   - Ву-ман.
   - Ты принцесса Тура-н-Дот?
   - Ай эм.
   Что я понял, как:
   - Как минимум английская принцесса.
   - Я посажу тебя на трон, - и она ответила:
   - Ага.
  
   Оказалось, я ее мало понимаю.
   И постучал себя сначала в грудь, потом по затылку.
   - Что?
   - Как?
   - Это не я.
   - Так бывает?
   Команда корабля тоже зашумела, как по команде изнутри:
   - Никто ничего им не говорил и даже не лай-ал, а уже раздался голос, потом еще один, и так далее:
  
   - Капитана подменили!
   - Боцман-ша ответила, что скорее признает себя настоящей японкой, чем выдаст меня на растерзание обезумевшим, хотя и бывшим добрым тара-канам.
  
   И решили добровольно выяснить, кто я. Оказалось, да, пока еще человек, но уже способный жениться на экспериментальной модели Чужого, которой является боцман-ша.
   - Значит, ты тоже, мил херц, хорошо заметил, что японцы ничего у тебя не украли.
   - Но не понял, что добавили, - закончил я предложение руки и сердца сестры английской королевы, которую тоже изнасиловали японцы, внедрив ей так Чип доверия к Японе Маме, что она подписала в эту свою первую же поездку обязательство:
  
   - Никогда больше не ездить на Роллс-Ройсе, а только и даже всегда на:
   - Тойота Маме, Мицубиси Паджеро или:
   - Если туфля впору - нужно ее носить, - как пароль взаимозаменяемости деталей машин Англии и Японии.
   Все рассмеялись, решив, что мы - я и боцман-ша - и являемся той знаменитой парой инопланетян, которых по предсказанию должны были найти американцы в пустыне через год, максимум два - в зависимости от того, сколько еще продлится эта мировая война.
  
   - Друзья мои, - ответил я, - дорогие близкие мне уже люди, я не:
   - Тот, за кого мы его принимаем, - радостно хлопнула в ладоши Бо, как сокращенно я прозвал - только про себя - боцман-шу.
   - Ну, кто ты, скажи, дорогой? - выдвинулась одна, как оказалось тоже, не матрос, а матрос-ка по имени, которому никто, в общем-то, не удивился:
   - Часовой Механизм.
  
   И тут же выяснили, что Человек Робот, найденный в Синайской пустыне, был на самом деле один, а не двое - второго сделали здесь, на Земле, но не в Японии, а в Сили Доли, и это:
   - Нет, как раз нет, не я, а она получеловек-полуробот.
   - Значит, японцы, сделали из вас, сэр, человека-а?
   - Да выходит просто для эксперимента, наобум, добавили то, что они выделили из человека, как наиболее человеческое, и превратили меня, простого ино-робота:
   - И в человека тоже, - сладостно вздохнула ЧМ - Часовой Механизм.
  
   Радость таких близких мне людей, как Часовой Механизм, вполне может предполагать, что людьми они называют Роботов, а не наоборот:
   - Роботов - почти людьми.
  
  
   Глава 14
  
   И только вступил на острова английского архипелага, как в Англию то ли будущего, то ли, наоборот, прошлого - осознал теперь уже точно:
   - Я не робот даже наполовину, - а.
   - Кто же ты, мил херц? - спросила Бо.
  
   И я ответил просто, но с достоинством:
   - Я - Чужой Два.
   Хотел проглотить эти Два, но они уже так зафиксировались во многих сердцах прибывшей со мной команды, что пришлось согласиться:
   - Поздно, - слово, как воробей, ловится, но, к сожалению, только с обратным смыслом.
  
   Я поругался сразу с их королевой, приняв ее еще в самолете за стюардессу, потом - правда - извинился:
   - Думал, вы притворяетесь дочерью Роберта Де Ниро.
   А она:
   - Кто такой, он никогда в Англии не был.
   - Почему?
   - По той простой и для многих недоступной причине, что здесь нет Голливуда!
   - Это знак вопроса?
  
   - Хотела за файф о клок задать тебе, сукин сын, вопрос, - и она кивнула на одну их моих прохиндиад, то ли на Бо, то ли на ЧМ, - знают ли они, как не знал первый космонавт, прилетевший сюда с Луны под именем Юрия Гагарина:
   - Когда есть лимон, до или после встречи с вами, мэм, - ответил, не задумываясь, так как знал: такой ответ в базе моих данных уже есть.
   - Что-с?! - и знаете ли, так это уже спокойно без особого напора:
   - Возьми-те свои слова обратно в свой зад.
   Думал:
   - Ошиблась номером, этого самого зада, а она, наоборот, поняв всю постыдность своего незнания ни бельмеса - ни гу-гу инопланетного языка вообще, а языка ученых Сили Доли даже и в частности:
   - Просто-Нала.
   Ответил достойно:
  
   - Убери-те только одно слово из своего За и заодно Да - и я ваш на всю первую ночь.
   В отказ.
   И добавил:
   - Я почти с самого детства мечтал разгромить Льва Толстого, как придаток того будущего, которое готовят нам здесь Ино-Планетяне, - более того - уверен, что это даже не я мечтал, а он сам:
  
   - Лёва Толстый? - ахнула далеко уже не принцесса, ироническим приседанием.
   Она еще раз тяжело вздохнула, и после танца с ее сестрой - опять намеревавшейся возобновить свои ко мне притязания при условии:
   - Если, что, узнаю, больше не проси пощады.
   Так понял, что не узнает меня, но ясно, что и:
   - Ищет в каждом проходящем мимо паровозе.
   - Я не за тем при:
  
   - Плыл.
   - Да, приплыл в Англии, чтобы и здесь ходить по далеко не перворазрядным барам.
   - Ты меня имеешь в виду, или ее? - кивнула на Англ. Кор.
   Ответил, как учили японцы, учтиво:
   - Я вас не различаю.
   - У нее нос меньше.
   - Спасибо, что напомнила, - а она тут же:
  
   - Я тебя узнала, - я добавил:
   - Это ты.
   - Нет, нет, конечно, не тот оборванец, у которого нет даже миллиарда фунтов стерлингов на покрытие моих фантазий на Луне или на Марсе, а уж здесь тем более, ибо я намереваюсь, наконец стать королевой.
   - А ту?
   - Эту, - вы имеете в виду?
   - Есс.
   - Сдам в обхсс.
   - Его уже нет, остался только его паровоз в виде оставшихся претензий.
   - А именно?
   - Хищений.
   - Чего?
   - Ничего, мэм, если уже нет ничего, ждем-с инопланетных поступлений для продолжения этого дела.
   - Воров-ст-ва-а?!
   - Дак, ничего мы больше не умеем, леди-ди-и.
  
   - Переключите ему пластинку и выставьте на всеобщее оборзение, - сказала королева.
   - Мэй би, обойдемся без насилия, - почти обнажила шпагу Бо, а ЧМ потрогала пистолеты, хотя по условиям этикета их еще в предбаннике-предбальнике меняли на не заряженные пулями, а только солью, чтобы, да, было, но не навсегда, ибо детей рожать и делать:
   - Никто не лишался.
  
   Меня выставили на аукцион, как пришельца ино, или, как пришельца, но обезьяну, - пока так и не догадался. И многие понимали это тоже:
   - Как хотите - так и голосуйте.
   Я сел, курил, и даже трахался - точнее - попросил подать и это.
   - Могу сейчас, - сказала одна толстушка из фильма ? про отца и сына, а также про их дочь и мать, его жену.
  
   - Извините, мэм, пока не знаю, как отказаться, и тут же в рифму предложил: согласиться, что ли?
   Но это было предусмотрено, как логичное следствие моего приоритета над обычными хомо сапиенсами. Она всей свой тушей не смогла пробить стекло витрины, чтобы залезть ко мне:
   - Хоть на чуть-чуть, может быть, только на побывку.
  
   - Я не могу понять, - сказал я одному вестнику от правительства, так как сама королева не хочет разговаривать со мной до вторника, и, более того, даже не сказала до какого, - чего она от меня хочет?
   - Ребенка, сэр, - на ухо прошептал мне вестник, изобразив это, что сначала лижет бронированную витрину магазина, потом на нее лает, потом целую, опять лижет и так три раза.
  
   - Хорошо, - ответил я, - пусть докажет, что согласна принять первым рыцарем, как Антония Бандераса - нет, нет, как самого Квентина Тарантино со всеми его причандалами в числе не меньше трех.
   - Пусть выпустит, но, чтобы уж не бояться, что я выставлю свою кандидатуру, как умерший прямо сегодня незабвенный Джон Маккейн.
   - Кем?
   - Кем? Да, именно тем, кто ходит по городу свободно, но как простая кро-ко-дила.
   - Как обезьяна, в общем, - обрадовался этот ее поклонник. И кто это - пока не стал даже задумываться.
   - Есть проблема, - ответил я, - ибо, да, знаю, что что-то во мне есть, чего нет у других и оно намного лучше его отсутствия, но:
  
   - Понимаю, - никто не видит, что ты настоящая обезьяна.
   Знаешь, как мы сделаем.
   И я пошел с надписью на спине: манки натюрлих, - с припиской:
   - Добрый - более-менее внутри.
   Но советник догнал меня с претензией:
   - Я тут подумал, что это уже недопустимая самодеятельность.
   - Да?
   - Да, сотри половину.
   И пошел с просто по-простому написанному:
  
   - Добрый.
   И все меня приветствовали - большей частью - радостно, некоторые - нет - но тоже лампадили:
   - Дока-Жи!
   И, чудо, одна родила прямо в пивном баре, другая, еще не доходя до панели, которую сама и содержала за дорого. Народ устремился за мной, еще не зная, куда я топаю.
   - Я иду в голубую гостиную, чтобы прямо там мне заказали колонну из оникса такой величины и практичности применения, которая даже в этом возрасте подарит мне, как минимум тройню.
   - Родила?
   - Пар-Ламент выдвинул ей требование во избежание возможного взбеленения:
   - Пусть успеет, пока его корабль отчаливает из нашей бухты-барахты.
   - Добежала?
   - Нэ успэла.
  
   И не для смеха, но сделал на одном из островов южного архипелага ей ребенка, сделал тогда, когда мы вместе с Куком, но плыли, да, правда:
   - В разных направлениях.
   - Противоречие, - сказали сопровождающие меня лица, одна: - Он будет намного старше своей мамы Анг Кор Ел.
   - Другая тоже удосужилась:
   - Родится, скорее всего, или мулат или игрок в снукер.
   - Это нормально, и у ее сестры бывший муж - фотограф.
   - Тем не менее, все равно произойдет, как у Оноре де Бальзака, - сказал я, - она не узнает отца своего сына, и если это будет дочь, то:
   - Дочерей.
   - Их будет больше, чем сыновей? - ЧМ - Часовой Механизм.
   - Их будет меньше, чем дочерей? - Бо - Боцман-ша.
   - Не думаю, что она откажется иметь и тех, и других поровну, - был мой лаконичный ответ.
  
   Но на удивление даже самому себе рассказал обеим прохиндиадам, что:
   - Надоело по свету латать чужие дыры.
   - А зелье я переварила, - ЧМ.
   - Что-то стала совсем изменить и ми-не, однако, поту-сторонняя сила, - Бо.
   И королеве доложили, что:
   - Он-е не выпускают наши корабли из гавани, шастают от берега к берегу, как.
  
   - Как? - спросила она, и сама же решила: не натуральные, но точно пираты.
   И никто не догадался, что потусторонние корабли я пропускал в Англию. В результате их набилось столько, что даже Брю Вилли в роли Шакала не смог выйти из этой гавани.
   - Найти другую? Пока не могли.
   - Я не могу понять, - спросила королева без уточнения знаком вопроса, куда деваются наши корабли, если они продолжают и продолжают выходить из гавани, как мне только что доложи, а намедни этого не было?
  
   Мои швартовые рассказали мне за третьим завтраком, так как сегодня я встал почему-то слишком рано, что я сам и глотаю эти выходящие из этого Антверпена корабли.
   - Как? - спросил я так тихо, что даже обычного в это время чавканья сотрапезником - не услышал:
  
   - Они тоже ужас-нулись.
   Это подтверждало теорию, что я только наполовину чудовище, а на вторую всё-таки так и остался инопланетянином, засланным сюда, чтобы когда-нибудь нашли - полюбили-не полюбили - не важно, но приютили, как сейчас у берега - хотя и не нарочно - а я буду переправлять их корабли с побря-кушками прямо на Сириус, или еще куда подальше.
  
   - У него свой мир, - наконец высказалась королева, тем более я уже прислал ей пару детей, на лбах которых так и написал, что они от нее:
   - Больше не от кого? - чуть не упала она в обморок при опросе об этом инциденте у своих придворных прохиндиад за файф о клок Ти.
   Ее систэ - уже без фотографа - даже не попыталась обознаться:
   - Они, как две капли шотландского виски похожи на тебя.
   - Прости, дорогая, но я не чудовище.
   - И он тоже не такой, как с виду представляется, что всех чужеземцев съест и никого вообще не останется.
  
   И так поняли, что я решил завоевать Англию, съев всех их прежних постояльцев, как:
   - Полунатуральный Чухой, а с виду просто маленький цик-лоп-чик, почти, что хлоп и чик в одном лице.
  
   И решили отдать мне на съедение тех, кто кричал, что я простая обезьяна и никаких других Эйн-Штейн-овских способностей не имею.
   И Марго тоже посоветовала так думать, хотя и была моей женой когда-то при другой реинкарнации. И даже попыталась обосновать:
  
   - Просто он всегда жил чуть хуже бытово: ни кола, ни двора, как у Стивена Кинга в родовой прачечной, - тпру, прошу прощенья, а просто:
   - Надо было отдать ему хоть четверть Букингемского дворца? - усомнилась, но уже без духовного нажима королева, по старой, еще детской привычке перебивая свою родную сестру на полуслове, как она всегда и утверждала, что и:
  
   - Совсем не родную, - что можно даже думать, такую же Чужую, как и я:
   - Бес-Хребетник.
  
   - Напрасно вы приписываете ему то, чего у него не только нет, но и никогда не было.
   - Вы думаете, мэм, он - это только желе-образная масса?!
   - Да, - смело завершила она своё резюме, - иначе он смог пробраться не только сюда, в Англию, не только сюда, в Виндзорский замок, но и уже с моими личными детьми.
  
   - Действительно, - сказала Марго, - у чека всё уже есть, а только мы - ты, точнее - тормозишь его не совсем иногороднее здесь личное присутствие.
   - Я тебе говорю, он всех здесь съест! - негромко, но настойчиво опять за-лай-ала Ели.
   - Наоборот, это сейчас он уже многих сожрал и отправил на свою Сириуси-бойню для заготовки на ихнюю зиму, которая вот уже который год так и не может кончиться.
  
   И я даже вышел с ней на связь, просигналив:
   - Честно тебе говорю - ничего не чувствую в смысле пере-едания.
  
   Но королева высказала предположение, что:
   - Возможно не все корабли с дорогими товарами и людьми отправляются на Сири-Ус, а только некоторые - по необходимости - остальные пока:
   - Рядом, ты думаешь?! - ужаснулась ее наивности Марго.
   - Ну, хорошо, - наконец согласилась королева, - иди женись на нем, только уж теперь не как на допотопном авто-мото-вело-фото, а чтобы:
  
   - С приданым?
   - Обязательно.
   - Хорошо, давай договоримся, как будем делить съеденные им корабли.
   - Мне корабли - тебе товары.
   - Может быть, наоборот?
   - Может быть, ты вообще ничего не получишь?!
   - Хорошо, давай решим, кто из нас Брайан де Пальма, а кто только его Подставное Тело.
   - Это вопрос?
   - Без вопросов.
  
   И решили так:
   - Кого съест - тот так и останется с ним заодно в его утробе, а кого выплюнет:
   - Пусть опять правит Англией?
   - Зачем вопрос, я не понимаю, если и так всё логично, ясно, чинно и почти благородно?
   - Вот и не спрашивай.
   - А ты не умничай, как при снижении цен на ярмарке до смехотворных.
   - Я тебе сейчас хомут надену, лошадь!
   - Эти хомуты не кондиция, хотя и мерили предварительно, но не перед тем, как делать, а:
   - Как снимать?
   - Сама не знаю, с кого его.
  
   Министры пришли и сказали, что:
   - Завоевание идет не по национальному признаку.
   - Как, как? - Ели.
   - По внутрипартийному? - усомнился премьер-министерша. Такое несоответствие происходит из-за того, что один еще не до конца ушел, а другая так и не смогла полностью вернуться.
   Решили подумать несколько дней, может даже только два:
   - Кто всё-таки берется, а кто на самом деле остается?
  
   - Вы посмотрите на меня, могу ли я быть злобным Ино, как меня здесь описывают добрые местные львы и обольстительные медведи в виде ваших:
   - Гербов.
   - Поэ-это-о-му-у! - проорал так, что были слышно не только на этой пристани, но и на двух соседних.
   Кто-то очень уж умный ахнул, тряся всеми своими поджилками:
   - Вой-На.
  
   Но люди, англичане, настолько оробели, что завыли, как перед бойней:
   - Мы не пойдем войной на инопланетян, ибо они монстры, как ты!
   - Вот из ит, монстры? - небрежно кинула в толпу одна из моих красавиц.
   - На вид, как мы, а внутри:
   - Да, внутри, - согласилась с Марго королева - Чужие.
   - Не понимаю, как это можно доказать, - ответил смиренно. И добавил:
  
   - Пусть один из вас, чтобы доказать это, произнесет моё имя.
   - Ты Кук, который поведет нас на.
   - На острова далекого архипелага! - крикнула, выдвинувшись из толпы вперед Маргарита, - и процедила сквозь зубы, боясь, что не возьму ее с собой:
   - Это достославный мореплаватель Куки-и! - и заорала так, что можно подумать, у нас уже свадьба, и только ждет-не дождется инцидента в полном уединении, хотя, кто хочет - пусть подглядывает, но не натурально, а только:
   - В дырочку.
   - При всех можно! - поддержал ее кто-то.
  
   - Должен вас разочаровать, весьма приличного вида жители Земли, я выдал вам информацию, как с телетайпа.
   - Значит, это правда! - ахнула королева, - было предсказание, на этот раз Жанна Дарк начнет свой поход в моё царствование.
   И тут я до конца понял, что сказал:
   - Начнет она его из - мама мия - Англии.
   Но пока еще никто не пропел, что на Францию.
  
   И я понял, что выход должен быть, но ясно, что только один.
   И:
   - Нашел такое прикрытие, - объявил одной барышне-крестьянке, но не Маргарите, сестре королевы, ибо очень боялся ее претензий - нет, не на мою должность - но ее преподавательницу, Жанну Дарк.
   Да, но:
   - Где найти ее?! - даже зная основательно, что она здесь, в Англии, хотя и очевидно не следует из того, что начнет поход отсюда.
   Решил сам поискать ее и зашел не как обычно, в пивной бар с несколькими видами темного и лагерного, а в Ритц. Или в Хилтон, авось и рядом пока с Марилебон.
   Хотел постучать в закрытую наглухо дверь, но понял:
   - Примут - нет, пока, может быть, и не за просящего, хоть немного на пиво с большим бутербродом, но за того, кто держит все деньги в банке, а здесь ему не хватило налички, - и:
   - Решил подыграть немного прямо на его ступенях, ведущих не только в широкую дорогу будущего, не только в прошлое - хоть какое-нибудь, а прямо в стан первородной царицы - пока что не Савской, ибо она из такого созвездия, что туда и раком не добраться - но вот по предсказанию грю:
   - Живет здесь в пятом номере.
   Швейцар осмотрелся по сторонам - чтобы не обосраться от стыда, что оставил:
  
   - Двери открытыми, - что опасней любого замка, ибо охранник внутри подумает однозначно: чернослива - швейцара в форме почти что ЭсЭс - уже грохнули и сразу начнет стрелять, даже не попросив прощения, что:
   - Пока я не разобрался, кто ты точно, но если наш человек - тебе не повредит поваляться в холодильнике мертвым пару дней: охолонешься от несбыточных потребностей.
  
   Предложил сыграть со мной прямо на ступенях - тридцатой и тридцать третьей, - и даже не стал спрашивать откуда считать, снизу или сверху.
   Он тоже - без заморочек - вынул, что бог послал из балыка белой рыбы, пива - два сорта, темного и белого - не стал на этот раз заморачиваться, запоминать их, может быть, даже - но только до 17-го года - русские имена:
   - Из бочки - Бочка - из-под крана - Кранты.
   - Девять, - говорю.
   Он задумчиво:
  
   - Мы в Девятку шпилизируемся?
   - Вам всё равно?
   - Разумеется.
   Хотел присмотреться к нему поближе:
   - Не встречались ли уже раньше, когда ходили Чеки по Москау, на которые можно было приобрести почти забесплатно - не видео пока еще - но одно и двухкассетник даже.
   - Не заморачивайся, - сказал он серьезно, - русских сюда не берут.
  
   И обыграл меня на всё, чего не было.
   - Теперь на всё, что есть? - улыбнулся я.
   - Хорошо, я поставлю на ее пребывание в одном из номеров ее отеля.
   - Её?!
   - Прошу прощенья, моего, конечно.
   - Она тебе проиграла?
   - Нет, мил херц, я ей, к сожалению, ибо прошу любить и жаловать: один из Рю-Рикофф - Кошка.
   - Да, ты что, мил херц, обкрякался?!
   - Что такое, ничего не понял?
   - Я - Кош-Ка.
   - Так и знал, что придут! - хлопнул он себя по ляжке величиной с хорошего быка- производителя, что если притворяется, но неизвестно, кто он такой тогда.
  
   И рассказал уже более подробно, что сам эти деньги выиграл у одного приезжего, хотел отдать с извинениями, но:
   - Не нашел?
   - Точно!
   - Это я, - хотел сказать, и сказал, потому что решил: всё равно поверит.
   Пока, правда, не совсем ясно, во что.
   Но он надулся:
   - Точно, точно, сэр, и сами не знаете этого.
   И решил, этот верзила не вспоминает небылицы из прошлого, - а:
  
   - Ищет прямо в будущем!
   - Молодец, - как говорил, когда командовал конным корпусом еще в Гражданскую - правда в Испании - Ким Филби, чтобы раздобрить и взять с поличным господина Орлова, прикинувшегося на некоторое время:
   - Человеком нашего, резидентского круга.
   - Получилось?
   - Скрылся с глаз. - И:
   - Показалось, и меня берут в оборот, но непонятно пока или уже уже - с какого края.
  
   Один вопрос был ясен: деньги у нее, а второй не совсем, ибо, что За деньги:
   - Откуда они взялись?
   И спросил его ненавязчиво во время сдачи, может он мне показать, где сейчас деньги, чтобы я мог более точно определить:
   - Не мои ли обязательно?
   - Могу только сказать, что их взяли в долг у английской королевы.
   - Значит, точно, мои, ибо за последним файф-о-клок у нее вообще не было наличности.
   - Это не наличность.
   - Как-как?
   - Прости, не могу сказать.
   - Почему?
   - И там много проигрываю.
  
   - Я возьму тебя боцманом на мой флагманский штурмовик, когда пойдем на Францию всем юго-восточным флотом.
   - Первым помощником.
   - Ась?
   - Да, не меньше, ибо я и так раскрыл тебе весь план наших тебе противодействий.
   - Ты не мог знать меня раньше.
   - Прости, я не услышал вопроса, - уже, практически, перешел он в атаку.
   - А именно?
   - Где деньги, или, где та, которую ты ищешь?
   - Это не одно и то же?!
   - Зря ты удивился, я всё равно тебе не доверяю до конца.
  
   Всё-таки мне удалось заставить его поставить кое-что из наличности, - как-то:
   - Фуражка фирменная с кокардой, - за тридцать рейсмарок, дальше больше:
   - Ботинки на мягком ходу в такт роллс-ройсу - почти сто долларов, - а за всё остальное, плюс вернуть хоть кальсоны на стриптизе:
   - Сто семьдесят тысяч евро нового образца, которые были только у сестры королевы Марго.
   И даже испугался, что опять на нее выхожу, как на крупную рыбу, да, но, увы:
  
  
   Глава 15
  
   - Далеко, далеко даже не нашего времени, - так только, если, уже оттраханных оттаскивала с пирамиды жертвоприношений на одной из планет Сириусийского Архипелага. - Что значит:
   - Давно уже умерла, а хода сюда, как благородная дама, так и не нашла, хотя докатилась даже не только до авто-мото, но и фото, со всеми его размерами полнометражных ракурсов в журнале:
  
   - Плей-не-Бой-са.
   И от этого воспоминания чуть даже не прослезился:
   - Другие ничего не ждут, а прет, прет всё, как в огороде, как сдуру.
   Здесь - за что, прости, господи, заставляют почти непрерывно:
   - Ду-Мать.
  
   - Нас, точнее, вас, сэр, могут не понять, ибо решат:
   - Отнимет - как в моем случае - и то, чего еще не было, и даже более того:
   - Пришлют вообще когда-нибудь неизвестно, - отрегулировал я за него.
   Вот так, действительно, согласился с дуру проиграть НИЧЕГО, а потом это окажется не только очень нужная вам дико-бразина, что без нее и жизнь неинтересна, как Сэлинджеру без своей служанки, ибо понимал:
  
   - Когда-нибудь ее откопают и выставят в музее без рук без ног, - а:
   - Как первую одушевленную красавицу нашего времени.
   Были же древние люди и оставили нам в наваждение своих любимых проституток с видом, ну-у, практически:
   - Одна большая жопа.
   И потом начитают врать:
   - Такие раньше были нравы, сексообразные, - а то, что:
  
   - По улицам наших городов все и ходят в виде:
   - Такая же точно крокодила - не понимают, ибо думают, да, может быть, это и бывает, - но!
   - Никогда - даже в страшном сне - не должно быть.
  
   - Самообман и больше ничего, - согласился и мой Тель-Авив, - ибо, если что:
   - Не может быть, что там живут одни евреи с незапамятных времен.
   Так как когда-то же были у него, у этого города стены, неприступные, как у Иерихона, а значит, гораздых из них выскочить на волю тоже должно было:
   - Хватать.
  
   И вот эта принцесса, которую мы, наконец, нашли, как и положено по штату на посудомойке, его назначила главным капель-динером, а меня только, как Скупого Рыцаря:
   - Будешь считать деньги.
   Вывод, как и заявил уже давно Владимир Высоцкий:
  
   - Это я еврей, а вы еще только мои прихожане.
   Ну, а что особенного, что человек в прошлом еврей, так как сегодня русский, американец или англичанин? Ибо - как мечтают некоторые:
   - Раньше вообще все были евреями! - и восклицательный знак ставят даже не всегда, как будто это само собой разумеется. - То:
   - Почему наоборот невероятно, - логика есть.
  
   - Эй, Билл! - крикнул я лошади Кеви Ко, - а не:
   - Жевальского, - как некоторые до сих пор продолжают, а зачем, если там, где он был - только пустыня и даже не Синайская.
   И показал, как это делается Дак - одной весьма темной лошади, как мне сначала показалось даже:
  
   - Без коня, - как надо прыгать через заставы времени.
   - Ты кто? - спросила она, и я ответил:
   - Итс ми.
   - Почтальон-н?!
   - Есс, мэм.
   Швейцар Редис-Сон Английской, - или что у них есть еще там, - пропел почти куплетами:
   - Он меня обыграл до.
   - Нитки?
   - Нет, мэм, до права открывать в ваших владениях рестораны - для начала, хоть:
  
   - Первой категории? - ибо мои любимые резиденты - шпионы Франции во владения ее, захваченных Англий - на время, заметьте, - будете кушать теперь не только рахат-лукум, но и мясо.
   - Вот из ху - мясо?
   - Пока не знаю, но не думаю, не думаю, что это значит глодать кору с деревьев.
   - Если вы, мэм, не знаете, что такое мясо - зачем мы воем.
   - Воюем, старик, вою - нет уже места в этих благословенных местах не только больше, не только меньше, но и вообще:
   - Никогда! - гаркнул весь ее конный то ли эскадрон, то ли уже Ар-Мия.
  
   И крикнул, первым увидев берег:
   - Мирмидонцы!
   - Да, сэр?
   - Впереди вас ждет царство небесное, кто первый возьмет храм Аполлона.
   - Останется в нем навсегда, - пропела почти над моим ухом та Пертская Красавица.
   - Чё не так-то, Волнушка? - не удивился я ее прогнозам не отпускать меня далеко, где скоро будут вариться вражеские головы.
   - Я с тобой еще не спала на одних полатях, чтобы наслаждаться одними разговорами в моем присутствии.
  
   - Так, чё, мне теперь бросить котлы, готовые к приему писчи?
   Обнаглела, подумал я, но чтобы никто не слышал, - не обнаружил это отмывание даже в эпиграмме своей ауры. Поэтому она интуитивно, но всё равно ласково предложила:
   - Пообедаем на суши - возьми, сколько тебе надо людей, чтобы захватить Аполлона хоть живым, или только наполовину.
   И уже встал на борт, чтобы крикнуть - нет, не про Мирмидонцев, чтобы не приохотиться, - а:
  
   - За Францию!
   Оказывается, эта модная штучка смогла мне вложить в прилагательное:
   - Я - это только ее вассальное прилагательное. - Что, в принципе, значит:
   - Любая моя победа - её, а она своими тро-феями вольна распоряжаться, как Пенелопа, по своему усмотрению:
   - Да, могу не только взять, но дать, но при условии, что никто об этом никогда не расскажет, ибо многие:
   - Только запомнят, что было, а с кем и даже, когда - не смогут признаться при всем своем желании.
  
   Тем не менее, видимо, ослабила свои гребенки, и я выпрыгнул на берег почти как Гвидон на необитаемый остров, совершенно еще не соображая, что расту в собственных глазах почти:
   - Поминутно.
  
   Но и на берегу после преодоления первого заградительного рубежа встретила, выйдя из своего персонального кабинета Брисеида и прошамкала на незнакомом наречии:
   - Согласись на меня и будешь жить, если не вечно, то, по крайней мере не сдохнешь долго.
   - Прости, но меня могут, если не выгнать, то всё равно вежливо попросить с работы, если это не Англия - на худой конец, как у Короля Лира:
  
   - Франция, - догадалась она. Но, как Цирцея попросила:
   - Расправиться.
   - Как?
   - Расслабиться? - переспросил.
   - Расслаблялся ты до этого - теперь только приляг и я всё сделаю сама.
   - Ты умеешь?
   - Даже во сне.
   - Гарантия дается, что потом буду вспоминать всю дорогу до реквиема?
   - Не надо так далеко прыгать.
   - Почему?
   - Придется перепрыгивать, и можешь не достать до уступа, за который удастся зацепиться.
   - Всё равно не могу с тобой остаться надолго.
   - Почему?
  
   - Меня ждет камеристка Елизаветы.
   - Жанна Дарк?
   Я не смог соврать и только кивнул.
   - Не надо сожалеть о давно потерянном.
   Я - Жанна Дарк.
   - Но это не Франция?
   - Во Францию англичане никогда не войдут.
   - Ты не боишься, что мои воины попросят тебя услужить им.
   - При первой встрече?
   - Нет, прямо сейчас.
   - Они тебя не послушают.
   - Почему?
   - И знаешь почему? Ты не Ахиллес, а только личный повар, и то не королевы, а ее сестры Марго.
   - Может быть, у вас неверные сведения, и это был не я, так как должен быть другой, а он был - увы - не поваром, а авто-мото любил.
   - Еще скажи, Гоголь-Моголь и Цыплята Табака.
   - Я бросил.
  
   - Ты меня не собьешь своими предрассуждениями.
   - Сделай мне что-нибудь хорошее и проваливай, туда, где ты еще не был.
   - Здесь?
   - Я поставлю отметку в твоем дневнике, что отметился.
   - Ладно, хорошо, я разденусь, но здесь всё равно нет кровати.
   - Будем, как лошади Владимира Высоцкого.
   - Бегать в табуне?
   - Мой табун - мои пирамиды.
  
   И забегала между ними, что надумай я взять этот предбальник Трои - набегался - в том его случае:
   - Уже до того, как трахнул.
   Здесь вышло:
   - Как пропустил через себя табун лошадей.
   Под седлом, но без узды. Ибо, да, барахталась, но без особого принуждения к абсолютному злу. Рай - если не заморачиваться, что где-то оно, значит, куролесит в другом месте:
   - Пока, - а потом?
   - Припрется, разумеется и сюда.
  
   Наконец, вернулся на корабль, но мне ответили:
   - Пароль?
   - Брисеида.
   - Ни-пра-виль-на-а.
   - Хорошо, хорошо, я пока забыл, ответь только на один вопрос:
   - Где все?
   - Не могу.
   - Почему?
   - Пароль скажите, - уже второй раз предупреждаю, третьего не будет.
   - Почему?
   - Ответ на него - это последнее предупреждение.
   - Следующего точно не будет?
  
   - Этого уже не было, - и пустил из лука такую стрелу, что на загляденье: ушла в сторону Луны, как миленькая.
   - Ты зачем ее сдул, дурак, - грубо оборвала она моё наслаждение первой победой на этой войне, однако, над теми, с кем приплыл.
   И добавила - что значит, прочитала мои мысли:
   - Троя затем и была, чтобы на всех войнах люди обязаны были пройти через всё ее времяпрепровождение.
  
   Я растянулся на палубе до такого времяпрепровождения, что сердце ёкнуло от радости, но не приветствовало:
   - Какой?
   - Секс?
   - Больше.
   Что может быть больше? Не стал даже спрашивать, чтобы не думали, что я вообще сам ни о чем не думаю.
   Но тут же восстановили утраченное:
   - Я - еврей.
  
   Я приподнялся на локте и осмотрелся. Ясно, что спит от усталости и никто меня не видит. Тем не менее, ясно, что не требовали, а просили меня выбрать что-нибудь приемлемое, как на выбор:
   - Какой страной хочешь править: Англией или Францией?
   - Изволите шутить, если я выберу Людовика Четырнадцатого и его Версаль без туалетов? - но не спросил, а так только предложил для справки:
  
   - Это мой уровень?
   - Да.
   - Спасибо, - и опять посмотрел вдоль и поперек палубы.
   Прохиндиада спит, как Лилит на малине, где сегодня хотели все, а получили только все:
   - Кроме меня.
   Чего, спрашивается, мне не досталось?
   И ясно, конечно, но банально, ибо я и сам об этом давно мечтал:
   - Все хотят остаться на Земле, а я отваливаю в неизвестность вместе с Куком, но, как:
   - Ной.
   Спасибо, спасибо, большое спасибо, давно мечтал, но не знаю, как отличать парных от остальных?
   - Это вопрос?
   И побоялся выслать подтверждение, ибо решат:
   - Какой ты еврей, если априори такой дурак, - и знак вопроса даже не поставят.
  
   - Может вообще: в кибуц устроиться, пока двадцать семь-восемь не исполнилось, что слоняться по миру без пристрастия?
   Пропустили мимо ушей, как неуместную шутку, которую люди, созданные при прежнем режиме, да, принимали во внимание, но только, чтобы позлить тех, кто туда не собирался, имея в виду:
   - Все идут или в кибуц, или так на всю жизнь и остаются официантами и официантками.
   С первого взгляда не очень ясно, оставаться ли на берегу среди непарных, или разбирать в кибуце розетки и даже не отдельно от вилок, и даже не по цвету:
  
   - Белый низ - черный верх, - а натурально по интуиции, чтобы чувствовали себя белыми - людьми, имеется в виду, что дарят лишний доход только одному из них.
   Кого его?
   - Или Рок-Феллеру, а авось и его противоположности:
   - Римского императору, спустившему с цепей Юлия Цезаря, чтобы нашел в себе силы завоевать не только Англию, но и Францию с ее, - вот именно:
   - Предсказательницей, - но сейчас не дали вспомнить, как звали.
   Хотя именно за этим я сюда и приезжал, чтобы кого ограбить ради нее.
  
   Может быть, поучаствовать в Шестидневной войне и на броне танка войти в Иерусалим, потом помыть ноги в Галилейском море? Всё это уже было, было, было, - а:
  
   - Заместить павшего на пути к счастью Моисея пока не решался.
   Ноя, как хотел? Думаю, опять кончится Австралией, как с Куком, его дурно пахнущими, чтобы не особо привыкали, плодами, кенгуру, как фатум местной привлекательности.
   - Зато не девушке аспиранте, собирающийся - к тому же - и защититься на тему, никому больше неизвестную, кроме местного архипелага в виде ее бумаги в библиотеке научной литературы, - увы, не:
   - Нашего города, района, мира и всей цепной его части.
  
   Что, похоже, всё равно делать надо, ибо радость просто так не дается и терять ее даже за бестолковостью.
   - В концлагерь к немцам? - глупо соглашаться. Если только в роли английского разведчика, которого засылают, не как Фишер-Абеля, чтобы подменил самого Хи в самом начале войны, или ее даже сам успел начать, а как:
  
   - Доктор Зорге, - объяснил всем, что мы имеем уже давно право выйти из Египта и даже с подарки-ми.
   Иду на Вы, отмстить неразумным хазарам, но все равно не знаю точно:
   - Куда?
   - Мил херц, мил херц!
   - Ты кто?
   - Проснитесь.
   - Чего тебе?
   - Немцы бомбят наши города.
   Язык прилип к нёбу, сердце застучало медленнее, вплоть до полной остановки, и вообще:
   - Мысли взвились над головой - близко, но достать уже невозможно.
  
   Как еврей, решил не разочаровываться, а продать кому-нибудь другому эту привилегию - авось еще дадут, и лишь немного добавят лишнего.
   - Здесь мира не бывает, что ли?
   - Хотите начальником строительства на БАМ?
   - Сразу не могу ответить.
   - Подумайте пока, - а сами потащили куда-то, как Орла, однако, девятого легиона.
  
   Понял, но поздно, что надо было соглашаться на Ноя - всего полно, телки на каждого, впереди даль беспросветная, что даже благословенный Кук, спешивший, как на свадьбу, на Край Земли - позавидовал, - без:
   - Бы.
   - Вот ду ю вонт?
   - Дринк.
   - Рипит ит плииз, - дринг или всё-таки Дранк нах Остен?
   - На Восток не хочу, уж лучше отправьте меня опять в Силиконовую Долину изучать красные пятна.
   - На солнце?
   - Нет, мэм, красные пятна в Сили Доли обычно бывает на жопе у дрозофилы.
   - Зачем?
  
   - Вот, наконец, додумались, как, и натянули.
   - Собственно, это и означает, что ваш выбор еще за вами.
   И так спросил-задумался:
   - На чью жопу можно сесть так, чтобы обрадоваться, как во сне обещали?
   Может быть, стать Гайдаром, взять в плен Черномырдина, Ельцина, этого - как его - нет, нет, не Бурбулиса, конечно, а этого, - нет, не Вяземского с его Енисеем, не имеющим права впадать в Волгу на ее стрелке далекой, - а:
   - Солженицына, чтобы первым же указом приказать ему писать - если уже пишется, но только, как это здесь и принято:
  
   - Прямо в стол.
   Вообще-то, не его хотел, но что толку вспоминать, если уже все они пали в борьбе роковой, - а:
   - Кто и за счастье трудового народа.
  
   Надо согласить на Ноя, но:
   - Смогу ли поддерживать жизнь в отдельно взятом кораблестроении, как отец Андрея Зубова, еще пытающегося барахтаться на поверхности океана страстей почти первородных, но уже и завербованного чьей-то не весьма мозгообразной разведкой, что, да, пытается еще изо-бражать, но всё:
   - Уже не то, что было у импрессионистов когда-то в Пушкинском музее искусств и даже наук, сюда приходящих.
  
   Когда просили, не спрашивая, хочу ли быть евреем, при свидании с Этим - не пропедалировали, что и это:
   - Счастье можно не успеть вспомнить.
   Потому что решил:
   - Если предъявлю претензии, авось продадут за что-то и возможность вспомнить, в чем было моё еврейское счастье, - если только не в том именно, чтобы:
   - Доверили тащить Две Скрижали Завета от Бога, - когда был на свиданке.
  
   Как Владимир Высоцкий через Диму Горина к одной:
   - С добрым утром, дорогая, - повстречались мы с тобой, впереди река большая, как назначено судьбой. - И всем:
   - По машина-а-м-м!
   - Нет, нет, я на войну с немцами больше не пойду - надоели хуже горькой редьки, - а:
   - Евреи всё равно не смогут завоевать ни Ближний, ни Дальний Восток, ибо на роду написано, да, - быть, но всегда:
   - Исключением из правил. - Что значит, ничего нельзя, но всё можно в виде исключения.
  
   И все же время истекло и согласился на Ноя. Гляжу:
   - Прут, - значит получилось.
   - Имя, фамилие?
   - Бурб.
   - Хорошо, будешь проверять у всех пароли и пароли-пе.
   - Кто не знает философии?
   - За борт.
   - Мы еще не плывем.
   - Не подпускать ближе, чем на сто метров.
   - Как немцев под Прохоровкой?
   - Чё? И да: про немцев здесь лучше не заикайся.
  
   В конце концов разобрались, что наоборот, всех, кто знает философию:
   - Оставлять на стометровой отметке, чтобы переварили в себе этот пережиток прошлого до отхода нашего трехпалубного катера, - ибо.
   - Ибо? - переспросила одна симпатюшка.
   - Пропусти ее, с такой смазливой рожей Фило не бывает.
   - Такие люди схожи с жизнью более-менее счастливой, может потом обернуться на горящую Трою.
   - И?
   - Те, кто будет на этом самом расстоянии - сто метров - тоже околеют, аки бараны каменно-тунгусские.
  
   Вот чувствую, да, всё отлично, погрузка-разгрузка от лишнего хлама идет полным ходом, - но:
   - Понимаю, я не в своей роли. - Или:
   - Так и должно быть?
   Скорее всего.
   К юнге:
   - Залезь на третью палубу и прокричи так, чтобы слышали все:
  
   - Да, мистер?
   - Кто пробрался незамеченным, всё равно после погрузки буду рубить пополам - так что пенять потом на себя будет - учтите - бесполезно.
   - Почему?!
   - Живой и даже мертвой воды у меня нет - останетесь здесь на берегу на съеденье единорогам.
   С ужасом - правда - понял, что каким был, таким и остался крестоносцем:
   - Без меча в руке не вижу себя человеком.
   И попросил:
  
   - Найдите мне дзюдоистскую куртку немного большего размера, чем это принято в благословенной Японии, Германии и стран близлежащего к ним архипелага, чтобы напоминала:
   - Лапы у меня всегда заняты готовностью к бою.
   - Вы не собираетесь здесь никого жарить? - удивилась одна, пролазившая под локтем прихожанка с берега не-слоновой кости, а такая, почти вся волосатая, но в белых колготках.
   Я посмотрел ей вслед подозрительно и кивнул Бурбу:
  
   - Эта тварь что-то знает для нее вряд ли доступное.
   - Думаю, - как философ ответил профессор, - знает здесь кого-то, кто вынужден будет признать ее своей парой.
   - Ты на меня указываешь?
   - Пока нет, но предположения уже имеются.
  
   - Профессор, вы можете пояснить, - подошла одна ближе, чем на десять метров, когда самоходка уже тронулась.
   - Что?
   - Если позволите здесь дефилировать - подумаю, как объяснить.
   - Нет, говорите с расстояния, а то я могу привыкнуть.
   - Как узнать, с кем здесь можно, а кто никак не подойдет даже при всем желании?
   - Не думаю, что этим уже пора заниматься.
   - Я это понимаю, но есть, должен быть способ и для современного оплодотворения.
   - Я его не знаю.
  
   - Тогда, мэй би, выберем меня предводителем местного дворянства?
   - Здесь командовать может только тот, кто умеет пользоваться Ковчегом Завета, - ответил мрачно, как подтверждение ее неспособности понимать любовь пространства к времени, запертых пока что вместе в моем сундуке.
   - Как?! - только и удивилась она, и даже присела от страха.
   - У тебя нет его. Он еще только будет у Моисея.
   - У него, - оглянулся на всякий случай, чтобы никто не подслушал, - только верительные грамоты - сами камни, высекающие гром и молнию у меня.
  
  
   Глава 16
  
   - Так бывает?
   - Ну, если у него нет в будущем - значит, подлинник у меня.
   - В прошлом?
   - Мы в прошлом.
   - Да, разумеется, ты смог достать Жар Птицу, но умеешь ли ей пользоваться?
   - Зачем?
   - И так все будут тебя бояться?
   - Надеюсь, хотя не думал, что применить никогда не придется.
   - Как?
   - Не скажу, точнее, сам не должен знать, пока это оружие битвы со злом не понадобится.
   - И даже интуитивно ничего не можете показать?
   - Нет, сказать могу - сделать - даже не затрудняюсь.
   - Ждешь приказа? Не думаете ли вы, сэр, что можете не дождаться?
  
   Мы должны успеть выйти на связь прежде, чем это случится.
   - Как?!
   - Знал, как, но с тобой чамкался - забыл.
   - Постарайся вернуться.
   - Вернуть-ся? - удивился, ибо, да, не знал, но не знал, как вернуть облака, которые по определению никогда не возвращаются.
   - Теперь куковать будем?
   - Ждать надо.
   - Чего, у моря погоды?
   - Следующего раза, когда облака появятся.
   - А пока?
  
   Некоторые наиболее ушлые швабрики уже потихоньку начали искать, где я мог спрятать скрижали, которые, наконец, могут решить эту проблему:
   - Большого счастья, - что:
   - Не только бывает, но и есть пусть периодически - нам и этого на первое время хватит.
  
   - Его уже дактилоскопировали, - подошла новая отличница, взятая на это криминальное делопроизводство.
   - Кого его? - спросил, не раздумывая, и добавил: - Вы закрыли дверь кабинета?
   - Зачем? - удивилась она, и добавила: - Я люблю, а если страстно, сэр, то обязательно при всех.
  
   - Кого его, я ничего не понимаю. Вы хотите у нас работать, или наоборот, в отпуск по состоянию плохого здоровья в ягодно-грибной период, чтобы потому купить пару-тройку - авось и больше флаконов Быть не может:
   - Может быть?
   - Я не гадалка, сэр, - хочу, как все приобрести японский магнитофон на переносном ходу - жених привез, к сожалению, не моей дочери из Афганистана.
  
   - Хороший?
   - Так-то, конечно, почти второклассный, но тянет.
   - Почему?
   - Он прапор напоролся там по самые уши с возможностью купить Японию натурлих, и не заметил, что:
   - Понял, понял, им уже пользовались.
   - Да, лет пять, если не больше.
   - Здесь, значит, сейчас дают новые?
   - На лисички, если брать лицензионный - тоже японский, но сделанный по-французки, - но не беспокойтесь, тоже:
   - Не через жопу?
   - Да.
  
   - Хорошо, раздевайся.
   - Да вы что, сэр, зачем?! Я вам не Моника Левитан - потом чё-нибудь придумаете, чтобы не платить.
   - Так все делают?
   - Кто хочет, чтобы повысили - обязательно.
   - Так, что надо: в отпуск за грибами?
   - Да.
   - Хорошо, кому Санио, кому резервуар для наполнения поллитровок с Клима?
   - Его нельзя пить, вы шутите, господин Ректор.
   - Я?!
   - Ну не я же читаю здесь лекции про проблематику перехода туда, куда не только Бальзак, а даже его Оноре - и то не был.
   - Почему?
   - Его Растиньяк выбрал, да, миллионершу, но ничего не знал о том, что она умерла.
   - Ясно, как Ромео - тоже решил принадлежать Подземному Миру.
   У администратора подписала?
   - Кого его? - простите - не осознала.
  
   - Прости, я сам забыл, что при входе на этот спутник их у вас вынимают.
   Ладно, иди.
   - Куда?
   - Пока к администратору, потом подумаю, куда тебя направить.
   - Кажется я уже пропедалировала вам неоднократно: в лес хачу.
   - Ты, чё, коза, заблудилась?! Я те пару горячих щас выдам, чтобы задом не выплескивалась! - и так аук-нул, что она испугалась до степени падения на колени, что можно подумать - правда только при огромном желании:
   - Миньеторий у нее на уме в первую несознанку - всё остальное только для этого прикрытие.
  
   И пожалте:
   - Поживи у меня недельку, али месячишко, - а:
   - Там видно будет?
   - Я - Царица Савская - хочешь, поедем со мной, навсегда и останешься.
  
   Хотел уже выйти налево, на наружный воздух, чтобы не только не дышать, но надеться и дальше смотреть фильмы ужасов, как услышал шум в шкафу под цвет стены, что можно подумать, да стучат, но не к нам, однозначно.
   - Соседи?
   - Конечно, есть.
   И тем не менее, он вышел и согласился играть роль прислуги при условии:
   - Бесплатного питания? - даже не улыбнулся я такому нахлебнику, что не хотел и особо гадать, когда его можно встретить.
   - Будешь со мной играть в карты.
  
   - Да хоть сейчас! - разозлился я так, как не следовало. И мысль, что он, возможно, не человек вообще - даже не пробежала в отдалении. Ибо думал:
   - И все нелюди в большом разрежении пространства, но чтобы вот так, приперся с дружелюбной улыбкой на лице - поверить трудно и до такой степени, что даже нельзя, ибо какая от него может быть опасность, если видно:
   - Дебил по натуре, - но вот, что при этом может обладать и огромной хитрожопостью - совершенно ненатурально.
  
   И тут же отшил двоих в почти приказном порядке подтвердивших свою лояльность прошлому, когда они сдавали здесь свою хреновину в виде ширпотреба на фрукты в:
   - Огромных количествах.
   - Ты зачем это сделал, козлина?! - ахнул я, почти лишившись голоса.
   Ибо никак не мог закрыть им рот - или рты - уже перестало быть ясным, как лучше, - но:
  
   - Так и так - они опять открывались, сколько их не придерживай-те ладонью от стеснения.
   - Ты их убил, что ли?
   - Нет, челюсти пришьют в больнице.
   - Не надо было.
   - Они могли привыкнуть к хорошему.
  
   Но он не стал проситься в охрану, ее единственным исполнителем и начальником, не стал даже просить денег, а исчез настолько, что можно подумать - нет, вернется, конечно - но не затем, чтобы попросить взаймы немного денег, или еще чего.
   С другой стороны, попросить чего-то должен.
   И ошибся, не попросил, - а:
   - Потребовал сыграть в карты.
   - Я не умею, - сказать не мог, ибо стыдно не только знать мало, но и как Пушкин, Толстой и Достоевский - ни проиграть ни одного раза в жизни.
   А уже дальше больше:
   - Проиграл всё.
  
   Лиза вызвала меня на рандеву, дала всё, что я не только потребовал для возобновления знакомства, но и вообще:
   - Отдалась настолько полностью, что чуть не поменялась со мной местами.
   - Не надо, не надо, он тебя трахнет за бесплатно, а потом всё равно потребует больше, чем ты сможешь не только унести, но главное:
   - Догадываюсь - принести, но что, если у меня мало, что осталось после тебя?
   Начал вспоминать, что я у нее брал, может быть, в Клайпеде, может, в Паланге, но ничего такого особливого не нашел.
  
   И нанял двоих ирокезов, чтобы они охраняли ее.
   - И днем, и ночью? - спросил Черный.
   - Я понял, что, да, - сказал первый - если тот был второй - ночью даже главное.
   И удивился:
   - Почему нельзя жить просто, как в книге?
   С другой стороны, даже Растиньяк, отдавший не только всё, но и всего себя, чтобы быть, как все, или, как заметил Пушкин:
   - Только очень немногие, - всё равно не дотянул до цели своего путешествия к шестимиллионному состоянию своей Барышни-крестьянки.
  
   Хуже всего, что нельзя было даже предположить, что Зила, или Дила - это ракета, наводимая на цель кем-то еще, - намного более целесообразным.
   Но как природа может рожать совместно такую тупость и беспрецедентную наглость совместно с хитростью, не такой именно дикой обезьяны, как Кинг-Конг или Годзилла, - а:
   - Намного хуже.
   На первый взгляд: сумасшедший дикий зверь, но он только прикидывается, ибо имеет ненависть к человеку:
   - Беспрецедентную.
  
   Или я такую беспрецедентную природную глупость, ибо:
   - Не всем можно прикидываться дураками - ими и останетесь, незаметно превратившись.
   Удивительно, что Пушкина - джентльмена, имеющего магическую структуру в своем сельском доме - обошли и обманули, едва только он покинул это укрытие. Значит, всё-таки, дом должен быть крепостью, как у Сэлинджера.
   Здесь места много, но оно:
   - Пустынное, - как в первобытное время:
  
   - Большинство земли - это вулканы.
   Куда ни глянь - кирдык, чё-то дымит-горит, а вам уже наклеили на лоб этикетку:
   - Жена Лотта, - и туды-твою - в простонародье, где бегать надо за деньгами, как после длительного- трахтенберга:
   - Больше не хочу, - а:
   - Надо, ибо тогда вообще уволят на завод, подбирать обломки недоделанности бывших здесь когда-то Харлеев Дэвидсонов.
  
   И.
   Приказал отрубить вторую, взятую на буксир часть нашего плота в виде кафе:
   - Мороженное с шоколадом, - только для избранных.
   - Мы к ним относимся? - спросила меня одна проходимка.
   - Нет.
   - Почему?
   - Я их отпустил.
   - Зачем?
   - Туда зашел кудрявый Кори, - не думаю, что я должен нервничать так долго, чтобы его терпеть еще раз.
   - Зря, милый, - сказала Лиза, ибо она пришла и забыл, сколько раз она мне изменяла, и изменяла ли вообще, но осадок был, - решил проверить, авось только с мужем, главным счетоводом на заводе Харлеев Дэвидсонов.
   Нет! Прямо-таки почувствовал:
  
   - Ты многому научилась.
   - Ты сам мне написал письмо, что я должна иметь к первому сентября, как твоя ученица.
   - Я ничего не писал.
   Но она провела сеанс, и я понял, - всё:
   - Как я не ожидал, ибо при настрое уже не выходит презентация, а она и есть ключ к счастью, которое в неожиданности.
   И неожиданность произошла, Лиза раскрыла тайну, что без кафе ресторан потонет.
  
   - Почему?
   - Он уже давно начал тонуть, поэтому ты должен хоть сейчас понять, что кафе - это понтон!
   - Спасибо, большое спасибо, я был дураком. - И добавил: - Как всегда, чтобы она не высказалась в том же правильном направлении.
   - Хорошо, - сказала она, - давай выберем того, кто будет царем в подземном царстве.
   - В подводном?
   - Я плавать не умею.
  
   Далее, почему мы не тонем без кафе?
  
   - Господин назначил меня любимой женой!
   - Кого его, вы что, я еще не принял решения.
   Подошла уже довольно старая бабушка, как-то напомнившая мне:
   - Как мы жили! - и даже без Бы.
   - Неужели правда? - на этот раз ответил я ей.
   - Нет, конечно, - ответила она печально, - ибо.
   - Да, мэм?
   - Чтобы стать директором ресторана ты должен трахнуть всех поваров - но это потом - официанток:
  
   - Прямо сегодня? - спросил я для смеха.
   - Нет, прямо сейчас, - был категорический ответ. - Ин уже подготовила список по времени, я вторая.
   - Я откажусь еще, скорее всего.
   - Нет, уже поздно, Бло-Хин подписал, твоё заявление уже ушло в делопроизводство.
   - И даже подъемные выписаны?
   - Да, на них зав производством, твоя протеже, уже пишет банкет.
   - Я не заказывал.
   - Она постаралась, а ее теперь все слушают.
   - Что она будет моей штатной штангой для утренней разминки?
   - Будешь ее драть за завтрак, обед и ужин.
   - Ради этого я и согласился.
   - Врешь.
   - Ты без вопроса спросила?
   - Хорошо, объясни, как это оно будет по-настоящему?
   - Я специально наложил на себя эту епитимью, чтобы победить одного хитрожопого тваря.
  
   И пока Ин записывала меню внеочередного банкета, утащила меня в банкетный зал, где был установлен уже специальный станок для этого делопроизводства. И было, что она даже сама не помнила:
   - Как?
   Но я ответил ее словами:
   - Как мы жили! - и повторила:
  
   - Ты опять без Бы? - неужели веришь, что мы были мужем и женой.
   Потом Ин чуть ли не в драку прорвалась, чтобы - как она выразилась:
   - Обновить моё тело, - и действительно, ее точно не трахали со времен вывода войск из Хер-Мании.
   Там - как она сама рассказала во время этой серии - боевая подготовка повысилась за три ее года там пребывания в девять раз, - и добавила:
   - По экспоненте.
  
   - Теперь возьму здесь батальон - ты вдохнул в меня жизнь.
   Потом одна еще молодая толстушка молвила просто, но русским языком:
   - Я была сильно больна по предположениям врачей - сейчас стряхнула, как отвалившуюся болячку.
   Молодая симпатичная просила пожить от недели до месяца от адидаса до всего остального за недорогое кольцо с ониксом:
   - Хотя и не обручальное.
   - Сколько?
   - Две семьсот.
   - Так это, когда еще будет!
  
   - Ми подождем! - ответила спокойно. И главное понимала, что всё должно быть натуральным, нельзя пользоваться даже дорогим Богартом до того, чтобы почувствовать всю прелесть.
   - Как запах портянки от высококачественного сыра?
   - Вы очень умны, сэр.
   Кассиршу, да, буфетчицу - давно просила, с одной стукачкой, очень жалевшей Андра боялся встретиться один на один, хотел даже пригласить ее престарелого мужа, писавшего доносы тогда, когда еще ходили деревянные рубли и кожаные полтинники.
   Но и она отработала, как швейная машина, где тренировалась непонятно, а по памяти - сомнительно, ибо:
   - Думаешь так долго только забывают? - спросила она.
   - Да - нет, вижу, что все здесь, э-э, воруют, хотя и понемногу, но не зря.
  
   Последняя прибежала в широкополой шляпе с цветами, запыхавшись ляпнула:
   - Только что со свадьбы.
   - Ради такого дела можно было не ходить.
   - Это была моя свадьба.
   - Тогда, да, хороша, впрочем, как все остальные.
   До того, как делала Гимнастка, будучи подвешена вниз головой - правда не дошла, но испытала и сама в первый раз многое.
  
   Дошло до того, что решил за пару дней разработать проект, как отсоединить от ресторана не только пристройку из кафе, но и кухню с поварами, уже примерявшими разные способы разобраться со мной:
   - Вплотную, - на послезавтрева, так как завтра банкет, и всё равно не успеем, как следует провернуть сразу два мероприятия:
   - И банкет, и меня разделать, как черепаху.
  
   Почему так?
   Решили:
   - Если человек в один день смог стать директором ресторана - значит может всё.
   И это сработало, как предвидение.
  
   И понял, что это не случайно, смогу, значит, основать свою колонию и там даже, где может не оказаться берега, несмотря на то, что Кеви Кост не смог почувствовать себя человеком даже на настоящем берегу, или был уверен:
   - Еще увидимся, потому что эти горы не очень большой высоты уйдут под воду раньше, чем он умрет, а значит, время делать будущую колонию из своих детей:
   - Еще есть.
  
   В честь своего назначения, которое, хотя и было прозорливо-удивительным, но если только иметь в виду то, чего никто не знал, - и:
   - В самый разгар празднества предложил заняться делом.
   Многие не поняли, ибо дело - это тело - остальное:
   - Под кровать.
   Но предложение устроить облаву на охоте взяло верх древнего существа:
   - Кого-нить грохнуть, - а:
   - За что? - разберемся за иво ужином.
   Но когда просочилась откуда-то информация, что ловить будем Корягу - змея наглого и изворотливого-глупо трусливого, - пообещались:
   - Разбежаться по домам.
   - Или, - сказала одна едрена Матрена отнюдь не в цветастом платье:
  
   - Как у всех, - а наоборот, однотонно бирюзовом с красной-красной брошкой немного выше сердца.
   - Кто эта гостья нашего прибежища.
   - Ты думаешь, мы вампиры? - но даже сейчас не обратил внимания, а точнее:
   - Не заметил, что сердце у нее с правой стороны.
   Что брошь может быть приколота не над сердцем - не додумался.
   - Так бывает?
   - У меня часто.
  
   Пошли с вином и треножной шашлычницей на Кузнечную - нет!
   - Поворачивай по системе Владимира Высоцкого к парку Пушкина! - обозначил следующий маршрут.
   - Как-как?!
   - Вдоль реки.
   - Здесь нет поля.
   - Заминировано?
   - Смотри не накликай, эта Страху-и-Лина может прятаться в валунах предгорья! - поддержала меня Лиза, и - значит - тоже была здесь, чтобы меня поддержать первое время, но в Вакха Налии по какой-то непонятной мне причине не участвовала.
  
   И Коряга напал на нее из-за валунов на подъеме к парку Пушкина от реки, - и даже я сам не понял:
   - Не доходя до вытрезвителя, или уже после него перед лодочной станцией.
   Хотя Лодочную Станцию не надо сюда приплетать - это:
   - Другое время.
  
   - Едва вырвалась, - сказала она, обнимая меня.
   - Он тебя не разорвал?
   - Нет.
   - Но изнасиловал?
   - Не мог.
   - Почему?
   - Я всегда даю сама, - если не считать тебя, разумеется.
   - Осторожнее, дамочка, я здесь предводитель восстания машин.
   - Это ты сказал?
   - Да-а.
   - Я тебе говорила еще в Паланге.
   - Сначала в Клайпеде.
   - В душе?
   - Да.
   - Лучше не вспоминай. По крайней мере, сейчас, иначе мы опять начнем, и только к утру закончим, а дичь уйдет.
   - Эта тварь может убить нескольких человек - остальные разбегутся.
   - Убить он может только тебя - остальные не люди.
   - Ты думаешь?
  
  
   Глава 17
  
   - Ты мне ничего не говорил.
   - Я доказывал тебе Это делом.
   - Этим делом?
   - Сейчас мы тоже сражаемся за Жизнь.
   - Если он тебя убьет - я буду долго плакать.
   - Меня он не убьет - тебя может.
   - Меня тоже не убьет. Я ему нужна.
   - Вот ду ю сей?! Для оплодотворения потомства, - теперь начинаю вздрагивать, как подумаю, что опять буду тебя вспоминать.
   - Я останусь надолго.
  
   Было сделано предложение оцепить весь периметр, но только, чтобы его не выпустить. Хотя некоторые уже забыли:
   - Кого его? - что могло закончиться для них трагически, ибо Коряге было всё равно, ибо:
   - Ни любить, ни наслаждаться он не умел, - как баран в стаде циклопа Полифема.
   - Жаждет быть съеденным?
   - Нет. А, будучи ослом, мечтает только обманывать.
   - Не думаю, что кража для него главное, и даже грабеж не так люб его душе, как разбой.
  
   Я зашел за куст интересуясь:
   - Нет ли тут кого, чтобы пописать? - и удивился, что смог заметить Корягу с такой страшной рожей, что решить это уравнение - зачем?
   - Понял: пока не могу. - Такого невидяще-нанавидящего взгляда нет ни у кого, даже у гиен, загрызающих овец всех до одной, хотя ясно:
   - Сожрать не удастся - априори.
   Здесь бешеная злоба настолько спокойна, что можно думать: люди - именно люди Ноя - затем и приплыли на этот необитаемый остров под названием Земля Франца Иосифа, чтобы здесь не выжить.
   - Я буду белым медведем!
   - Я!
   - Я! Я! Я!
  
   На всех медведей не хватило, как это бывает в некоторые праздники - некоторым пришлось стать льдинами.
   Собственно, это и есть разбой, - но здесь всё-таки, не ради разбоя, а:
   - Чё ему надо? - пока так и не понял.
   И какая-то малышка, но не Миллион, к счастью, выскочила на безлунно загоревшуюся поляну, и он не выдержал, но, конечно, не съел ее, чтобы нечаянно не подавиться раньше времени, а только:
   - Трахнул. - Она даже не визжала, но и не похоже, что радовалась.
   Пока не смог угадать, кто это, ибо и:
  
   - Молчать можно от наслаждения.
   Ни за что не могу поверить, что знаю ее.
   Она хотела уйти, но что-то - видимо, кто-то из кустов - ее остановил, и она с видом, что забыла платок на земле - не стала изображать противное ей действие, что имеет счастливую возможность поцеловать врага - подошла поближе и ударила в пах ногой, потом головой в не успевшую оборзеть до без нервозности рожу.
  
   Будучи слаб на голову, этот Оползень, не смог придумать ничего откровеннее, чем бежать, но абсолютно без напряжения ума, которого и так-то не было, а теперь стало еще легче, - ибо:
  
   - И спасся, - как сказала мне на ухо Лариса, а Лиза в другое:
   - Впрочем, она чуть позже, у себя в кабинете, сказала тоже самое губами за язык, как только что в самолете Николасу Кэйджу прекрасная замаскированная под брюнетку блондинка эФБи-Ай!
   Ибо, действуя в прямом эфире обязательно надо понимать, что мы снимаемся в уже давно бывшем кино. Только так можно не ошибиться, и принять решение:
   - Через решение.
  
   - В следующий раз ты его прикончишь обязательно.
   - Как?
   - Надо его обмануть.
   - Вряд ли это возможно.
   - Хорошо, что не вспомнил про невозможно.
   - Как я сказал, вряд ли?
   - Да, милый, значит, надежда есть.
   Как убить монстра? Так делал кто-нибудь? Ответ:
   - Многие, - но только в кино.
   - Но и мы в кино!
   - Ты в это никогда не верила.
   - Я пройти туда не могу - ты окончил университет.
   - Смогу?
  
   - Ты сам говорил, что иногда это у тебя получается.
   - Если я буду волноваться - забуду подумать, как это хорошо совместить оба события, и то, которое уже произошло, и то, которое произошло чуть позже, но. Кто поможет мне незаметно переставить их местами?
   - Я одна не успею.
   - Согласна пригласить Лариску?
   - Этого будет мало - нужна команда.
  
   И поймал Корягу, когда он пришел, на прием: он спрашивает - я:
   - Отвечаю, - даже без уже обременительной улыбки подсек его выставленную вперед неопорную ногу и, не давая ее поднять, потянул влево на себя.
   Гад хотел схватиться за воздух, но эта была не его привилегия - воздух его не поддержал, и чтобы не упасть с разорванным пополам туловищем - покатился вниз по лестнице, где успел раньше надеть ему петлю на шею, затащил за нее в бар, чтобы пока никто не видел.
   И заставил сразу подписать декларацию независимости:
  
   - Где деньги, Зин?
   Он почти сразу согласился нарисовать карту местности, но смог еще сообщить, что не имеет к этому делу хорошего рисования никакого отношения.
   Я его развязал - не снимая петли с шеи - чтобы вот так сходил и принес то, что остался мне должен, ибо изъял явным насилием над личностью.
   И он опять попался:
  
   - Рванулся, как последний раз из клетки на волю, но - можно сказать нечаянно - покатился с лестницы уже второго виража, ведущей на волю, ибо ее вход был ему уже виден, - но:
   - Два сержанта милицейской порядошности уже вползали в нее,
   И отвезли его за небольшое вознаграждение в место только им известное. Мне даже не сказали, что:
   - Во время ночной поездки на заказанном на всю ночь автобусе с телками:
   - Сам можешь проболтаться.
   И.
   Коряга сбежал. Едва он появился выстрелил несколько раз из тэтэ, который мне дал один парень, пока другой не отдаст ему долги, которые появились, пока он спал, брошенный на соседней с городом станции, но всё равно далеко, за:
  
   - Семьдесят километров.
   И ясно, что:
   - Не зря ли я затеял это форсирование событий, ибо могло оказаться, что убить Кори - вообще нельзя обычным способом.
   И на вопрос Жены Лотта - пока она пила бесплатный для нее коктейль:
   - Зафиксировать это событие, как сохраненное? - решил подумать.
   Думай, пока я буду пить твои изобретения за бесплатно и не упаду к твоему подножию, так что дождешься:
  
   - Авось даже придется тебе пожить со мной несколько дней.
   - Ночей?
   - Я не говорила ночей.
   Не стал спрашивать почему, ибо боялся, что по ночам будет охотиться, а меня нарочно называть своим заказчиком.
   - Я абсолютно против бандитизма, - пропедалировал так, чтобы она хорошо поняла суть: вместо коньяка в Огненный Шар добавил ей экстракт цикория.
   Кажется, не заметила, но поморщилась и, приподняв фужер, заметила со стороны:
  
   - Не бойся, я тебя не шантажирую, знаю, всегда нальешь за бесплатно, когда у меня нет денег.
   И добавила:
   - Пойдем сегодня на второй этаж?
   Я только подумал:
   - Да ты что?!
   - А что?
   - Мы уже на втором!
   - К сожалению, я не различаю высоты на протяжении нескольких ее этажей.
   - Ну, ты хоть понимаешь, что мы уходим от этого континента Европа всё дальше?
   - Думаю, вообще, что место уже не имеет большого значения.
  
   Несколько дней не мог отвернуться от нее, как - нет, не от Пертской Красавицы, и даже не Галатеи, которую нарисовал Пигмалион в душе своей и для напоминания в мраморе - а вот именно, как от:
   - Жены Лотта!
   - Почему я раньше тебя не знала?
   И знаете, испугался, чтобы не завязался такой роман, чтобы на всю жизнь, - а:
   - Она будет переигрывать своих соперниц, просто - или более сложно - убивая их.
  
   - Пока ты будешь находиться у стойки моего бара - он не придет.
   Ты даже не представляешь себе, какая это хитрожопая тварь, по-моему, даже не описанная в видениях Гомера именно потому, чтобы не возродить ее из почти вечных покойников. Ты должна мне помочь решить один вопрос.
   - А именно?
   - Меняется ли человек с изменением лица?
   - Нет смысла думать, у него нет таких денег, чтобы заплатить за такую дорогую операцию.
   - Он может втереться в доверие к богатому, обыграть его, а потом сбежать, как швец под Полтавой.
   - Как?
   - Прикинуться проигравшим.
   - Что всё уже проиграл другому? Они могут встретиться и разъяснить ситуацию.
  
   - Есть вероятность, что это будет уже поздно.
   - Давай сделаем так, как я тебе предлагала: он придет - я его грохну из Глока 40-го калибра.
   - Прямо из-за стойки?
   - Ты думаешь меня примут за тебя?
   - Абсолютно точно. Нужен план В.
   - Б?
   - Такого плана не бывает, ибо по-русски - план Б - это и есть офтибу - убийство.
   - У них - наоборот?
   - Да.
   - Как?
   - Убийство, но:
   - Под Прикрытием? - угадала!
  
   И вот до сих пор - что самое интересное - ни разу не вспомнил Веню гонщика того мерседеса, который снес половину деревьев у его дома только для того, чтобы он мог рассказывать это:
   - Даже на том свете.
  
   - Я ухожу, потому что мы должны расстаться.
   - Есть причина?
   - Я вспомнил, что ты Жена Лотта.
   - И? - она налила себе пятьдесят, но не коньяка, а кофе с коньяком, - что вполне могло значить: еще держит ситуацию в своих могучих лапах.
   - Вычеркни последний эпизод с этим змеем подколодным из сохранения в архетипе Земли.
   - Вычеркнуть ничего нельзя, но еще есть возможность не сохранять его.
   - Он может быть потом хоть когда-нибудь доступен? - спросил я.
   - Я не знаю таких возможностей.
   - Странно, ибо не может же быть, что будущее - безгранично?
   - Ты поставил знак вопроса - значит прав.
   - Тут можно предположить - подумал я - мы и ведем борьбу с оставшимися от древних богов испражнениями.
  
   И Коряга, как ждал за стеной - приперся этим же вечером, когда меня не было, ибо - точно - не могу выдержать его присутствия, чтобы не вспомнить фильм с Джеком Николсоном, как он хотел стать писателем, но получилось за всю книгу написать только одну сакральную формулировку:
   - Одна работа и: никакого удовольствия.
  
   И даже уже возникает вопрос:
   - Кто может написать книгу, состоящую всего из одной фразы? - пока еще со знаком вопроса, несмотря на то, что некоторые пытались приписать эту способность Эрнесту Хемингуэю, даже не сокращая его Острова в Океане в три раза, а просто:
   - Не сохранять в списке дел его времени. - И не понимали, значит, что тогда многие и не увидят в том времени существующего до сих пор Дисней Лэнда.
  
   Я только что сделал для кошки когтеточку из доски, доставшейся мне после так и не достроенного магазина, скорей всего именно потому, что он был в подвале, - а:
   - Это не моё местожительства.
   И ударил ее ребром вошедшего Кори, как осла, который считал, что способен внушить другим:
  
   - Так боятся его безумия, что от страха - нет, не становятся дураками еще хуже его, а - как он был уверен: прикидываюцца.
   Голова его чавкнула, разошлась пополам, как гитара без внутренностей, и опять сомкнулась. И, значит-ся:
  
   - Не поверить я - нет - не могу, - в руках держал не целую доску, чтобы можно было усомниться в существовании парадоксов, две ее половинки, одна больше, другая меньше, как рабочий на станке полуавтомате, когда что-то всё-таки надо уметь, а именно точно подставлять доску под обрезку, чтобы оставались равные половинки.
  
   И сел за круглый бабушкин стол, уже тасуя карты. Думать, что требует расплатиться за своё легкомыслие его уничтожить с помощью Жены Лотта - не мог, так как не успел:
  
   - Она вошла с приготовленным для цели пришпилить его к стене большим магнитом, надеясь - по ее предвидению - что у меня хватило ума ударить его железной пластиной, и ее часть останется таким образом в его башке, которую с помощью магнита и можно уже довольно легко регулировать.
   - О чем ты думал?! - не успела даже крикнуть мне с упреком, что приготовил для Коряги обычную доску, как для наглого дурака только, а как минимум, наводимого сюда гада, но кем-то другим.
   - Если он сам? - это почти тоже самое.
  
   Тем не менее, сработала программа непременной игры в карты, заложенная в него еще, видимо, мистером Достоевски. Зачем? Вот затем, чтобы, как я испытать себя:
   - Сразимся?!
   Ибо:
  
   - Придумывая себе Едрену Матррену - или, что у него тогда было под рукой для названия своей великолепной магической колоды, - придумывал и противнику специалитет, достойный сопротивления этой Матрене.
   Чтобы, да, обязательно грохну, но на равных.
   Моя Матрена хотела смыться для раздумья над сложившимся положением, но он остановил ее ложное движение, но не пригласил к столу, а только рявкнул:
  
   - Катэллэ!
   И она поняла, что надо встать к стене, как для уже в ближайшем будущем возможно расстрела.
   - Где мой Кольт тридцать восьмого калибра - не стал даже задумываться, ибо, уверен, не смогу туда пройти из-за слишком стрессового состояния.
  
   Она села играть вместо меня, потому что пришлось сказать:
   - Почувствовал себя плохо, - и действительно: только что понял, что я не более, чем детеныш орангутанга - заигрался в ветвях и их лианах, да так, что спустился вниз, где листья дерёв плескались в воде, разбежавшейся так далеко во время весеннего разлива, что и:
  
   - Больно, и очень приятно не только поплескаться в этой ванной с душистым запахом спелого дерева, но и:
   - Быть съеденным этим ишаком питоном, которым возомнил себя Коряга, - но!
   Так надо было спать хоть иногда ложиться на год, когда уже накушался-напился человеческой крови. А:
   - Он решил остаться здесь навсегда. - Да, кто ж ему даст?
  
   К счастью, я уже успел зацепиться за идею, что мир непознаваем. Поэтому, лазящая по деревьям носатая обезьяна и то:
  
   - Даже согласна считать, что одна из шести самок ее гарема, просто так ходила к самцу, который мигал ей хвостом с такого верха - почти что с неба - куда голова альфа-самца не поднимается специально, чтобы не очень уставать от надоедливых прохиндеек своей флотилии.
   Поэтому этим, этой китовой акулой, однозначно, кто-то управляет.
   Кто-то невидимый.
   И Кори поймали в рок-н-рольном клубе, где и хотел только обыграть ночного сторожа, которому разрешалось подобрать нечаянно упавшие на пол деньги, - а:
  
   - Не то, что никто не заметил этого падения, - но вспомнить могли только те, кто был счастлив, кто выиграл, но именно поэтому они всё маленькое и ничтожное забывали, а те, кто проиграл, наоборот:
   - Забывали и то, что никогда и не помнили.
   И вот эту логику этот баран и хотел взломать, как сейф, - но! хотя и был он довольно старый, но всё-таки умнее Кори, когда он потерял осторожность.
   - Иво съели?
   - Не сразу.
   - Посадили на цепь и решили позабавиться?
   - Верно.
  
   - Так вы думаете, сэр, что он действует от имени ночных сторожей?
   - Да.
   - Спасибо на добром слове.
   - Не стоит их тебе искать, сынок, не надо так ворошить Прошлое, чтобы оно вздыбилось и проползло в Настоящее.
  
   И хорошо, что вовремя вынырнул и прямо в лапы к своей Омеге, как ее любимый, вот этот самый Альфа Самец, который может, не задумываясь, понять потребность своей современной под-пруги дать всем почти:
   - Незаметно.
  
   - Где он?! - мрачно и вместе с тем грозно спросил ее, умиленно сидящую уже в одиночестве на бабушкином диване.
   - Кито, милый друг? - и добавила: - Как сказала родная дочь Гобсека Растиньяку, еще не влюбившемуся в нее до полного отказа от ее денег, так как, да, поверить можно всему, но только не этому, не тому, что ее при-охотливый до бабла папаша не:
   - Забрал их с собой в этом самый нижний мир, где, как оказывается, не только деньги есть, но и карты:
  
   - Тоже играют.
   Ибо от плохой жизни не заиграешь, - именно так и подумал Растиньяк, прежде чем выбрать жизнь Ту, а не Эту.
   И напрасно польстился, думая, что там хуже, но зато по-честному - врут, и врут даже еще больше. Почему? Люди там становятся умнее прежних, и, следовательно, и врать им надо больше, чтобы не могли решить эту Великую теорему Ферма, да с решением - если вы там, то:
   - Здесь!
  
   - Очень неплохо, - сказал я, но денег, я думаю, как не было - так и нет.
   - Сказали, - ответила она, - как только сознаются Пушкину, что обыграли его в Фараон нечестно, и вернуть всё утраченное таким беспардонным способом, так и:
   - У нас тоже деньги будут, - закончил я ее признательные показания.
   К счастью, у нее оказалась наличка, тыщ семь-восемь.
  
   Я был в баре, решал надо ли ставить на нее новый водный фильтр, так как:
   - У нее старого никогда не было? - спросил монтер.
   - Разумеется.
   И он даже не был в состоянии констатировать:
   - Где не было - именно там мы и ставим.
   Ибо появился незнакомец, и, взяв чашку кофе, только и спросил, как пароль:
   - Без фильтра?
   - Спасибо.
   - Спасибо, да, или, спасибо, нет?
   - Спасибо, нет, ибо все, кто будет пить с фильтром - умрут.
   И, не расплатившись, ушел. И только тогда заметили на стойке записку, которую, не читая передали мне в кабинет директора.
   - Что там?
   - Мы не читали, - сказала комендатура уже почти пенсионного возраста.
   - Потому что не поняли эти кара-ку-ли.
  
   И увидел, как черным по красному надпись на пачке Примы:
   - Енот и Коряга обезглавлены.
   Пришлось вздохнуть:
   - Теперь нужна новая комбинация, чтобы их ловить.
   - Ло-Вить? - удивилась администратор.
   - Ну, милая, если грохнуть еще раз не бывает - остается только Пой-Мать.
  
   Забили на спор, что выиграю сражение с Джойсом. И сразу спросил организатора, что это он - организатор - может сделать мне небольшую скидку за Джойса:
   - Сколько стоит выиграть Мастерс?
   - По какому из твоих любимых видов спорта? - спросил, не задумываясь о последствиях, что денег у меня может не хватить, а:
   - Знать будешь, что я беру?
   - Только если так можно выразиться.
   Условия соревнования - для меня - были более, чем банальны. Нет, не соревнования в поимке недобитых немецких оккупантов пусть и не наших, но всё равно:
  
   - Островов в Океане почти полного непонимания происходящего на их поверхности взаимодействия не только с рыбной ловлей, коктейлями обязательно в полотенце, но и самого главного - нет, не кого все-таки мы ловим:
   - Кто мы? - честное слово, это не всегда понятно.
  
   - Надо найти их тела, - сказал я.
   - Кого его? - не поняла Жена Лотта, которой, в общем-то и даже в принципе, было запрещено заходить в кабинет директора, если там был я. Она ответила:
   - Я не знала.
   Я даже опешил, что значит, не знала, если у нас на эту тему была беседа только что, можно сказать, намедни?!
   - Я не почувствовала, что ты здесь.
   - Этого не может быть.
   - Почему?
   - Потому что не может быть никогда!
   - Кроме одного случая, - созналась она, - я участвовала в ликвидации Енота и Коряги. Да, они унесли, с собой в преисподнюю, часть моих важнейших потребностей.
   - Каких?
  
   - Я не могу больше есть свекольную ботву с креветками, а без того и другого теряю эту способность к перевоплощению в секс-бомбу.
   - И всё?
   - Если ты думаешь без меня обойтись, то напрасно, ибо ошибаешься.
   - Без секса с тобой я уже ничего не смогу?
   - Да.
   - Хорошо, давай проверим.
  
   - Общение прервано, сэр?
   - Что? Я еще не закончил.
   - Сообщение.
   - Пришло сообщение?
   Читай!
   - Твари захватили город.
   - И?
   - Вы не сможете его покинуть.
   - Кто Иван Суси?
   - Двое.
   - Кто, кто, быстрее говорите, ибо время не.
   - Не ждет, сэр?
  
  
   Глава 18
  
   - Да, так меня и называйте на поле боя, ибо эти твари умеют считать даже секунды, плывущие к нам с высока.
   И только спросил:
   - На чем они ведут сражение? - прервал: - Только не выдумываете, что идут, нагруженные мешком, битком набитым колодами карт.
   - Хорошо не буду, у вас есть право один раз выбрать другой вид оружия.
   - Эта война плоскогорья с верхним этажом Ноева Ковчега никогда не кончится.
  
   - Ты не понял, зачем они идут? - спросила Жена Лотта, без предупреждения врываясь в мой личный кабинет.
   Хотел объясниться, но она не дала:
   - Они идут отнять у тебя это, много дающее звание маленького Ино-Робота.
   - Ты намекаешь на ночные приключения?
  
   Наконец - за обедом в банкетном зале принципиально без Котлет по-Киевски - но всё равно понял:
   - Они идут отнять у меня звание Маленького - нет, не Наполеона - Инопланетянина, будучи кем-то уверены, что я, действительно, Робот.
   - Их, между прочим, нашли намного раньше, чем сейчас, - опять простонала Жена Лотта, - а ты выглядишь молодо.
   - Так это естественно, они стареют намного медленнее.
   - А если?
   - Наоборот, быстрее?
   - Я в этом не уверена, но знаю точно: распад вот-вот начнется.
   - Но не знаешь, на что и на кого?
  
   - Да, вполне возможно, что ты будешь мышонком, радостно надеющимся выпрыгнуть из урны, куда тебя посадили, чтобы не убивать сразу.
   - Ты со мной?
   - Не знаешь, чего просишь.
   - Это тюрьма? Но за что.
   - Ты убьешь одного из них. Другой.
   - Да, продолжай, пожалуйста.
   - Не могу сказать.
   - Почему?
   - Мне это неизвестно.
   - Но я не превращусь в Кори, убив его?
  
   - Вот в том-то и дело, что я не знаю этого точно! - чуть не заплакала она, что меня может ожидать такая участь стать и из простого Робота, хотя и с инопланетными возможностями, монстром, выращенным здесь на страх именно не тварям местного же архипелага, а созданным именно для встречи инопланетян, чтобы:
   - Обмануть и их, - закончила она, что можно думать, до этого говорил я.
  
   И, значит, иду и думаю только об одном:
   - Не забыть, что директор, а то опять пошлют, куда и Макара: на дальневосточную рыбную флотилию, и что хуже всего, скрыться удастся только прикинувшись надолго Рыба-Китом, который съел Иону - авось и Иова заодно, - но:
  
   - Дураков хватает, они его и его могут вознамериться поймать, несмотря на то, что я пробью им днище их плавающего лежбища, - а:
   - Спасать никого не буду, - ибо не попадется же ж именно в этом месте мне, как Александру Пушкину Спящая Красавица.
  
   Но ничего, иду и всё помню, что был директором ресторана, но вот, кого трахал, когда учился в Плехановском шесть лет на заочном - не знаю, даже, если спросят, как пароль в Силиконовую Долину, где мне последний раз обещали:
   - Приходите, как только будет возможность.
   И остановился, подняв, как Кук с подветренной стороны послюнявленный палец:
  
   - Оказалось, - как спросил Высоцкий, а ответил ему Шарапов: движение замечено, но пока точно неизвестно, в каком направлении.
   Более того, сзади за трусами нашел Миссис Джонс, имеющую обычно вес подруги моей любимой волосатой подруги - здесь:
   - Даже ничего не почувствовал - как пушок.
   В Раю, наверное, всё так - без проблем, - но при условии, разумеется, что они вам известны:
   - Ап! Риори.
  
   И побежал раньше, чем Их увидел, ибо радостно осознал:
   - Знаю в какую сторону!
  
   И всё же, видимо, слишком задумался, вплоть до отрицания уже существующей действительной реальности. Ибо, да, вижу, но всё равно не соглашаюсь на дэ жав ю:
   - Один бежит, как бежал - сзади, а другой, увы, уже навстречу.
   Но все равно успокоился:
   - Значит, точно, это именно те два Ино, которых вот-вот найдут в Синайском Пустыне, да с:
   - Ноевым Ковчегом, - если хорошо получится.
   - Если нет:
   - С Ковчегом Завета.
  
   Они Иво украли! - не закричал - только попытался - не получилось! Но голова на месте - значит дело только в репродукторе:
   - Чё-то не крутится его ручка зажигания.
  
   Думал:
   - Так и будет бежать, не приближаясь на вытянутую вперед руку - никогда, - нет, скотобаза, приближение таки началось, как прилив вовремя.
   - Но и радость осталось:
   - Шанса, может, и нет дожить до прилива, но:
   - В принципе он существовал?
   - Еще существует.
  
   Взлететь? Не получается, ибо сам когда-то спорил на научном совете с Симоном Волшебником:
   - Напрасно, вы, сэр, пытаетесь возразить Петру и Павлу, что это липа.
   - Не послушал?
   - Нэ успэл, разбился.
  
   Попытался уйти в сторону, где заведомо должен быть обрыв с водой внизу и большой высотой до нее - если смотреть снизу.
   - Не получилось?
   - Да, именно, что нет, ибо они бежали по всей параллели.
   Будем искать меридиан. Но всё равно не прыгнул, так как и не побежал, а сел, как салам-алейкум, - а:
  
   - Они столкнулись между собой, - хотя и не до полной аннигиляции, - а:
   - Одного из них всё-таки сплющило.
   Кого, узнавать было не у кого, ибо оставшийся еще не пришел в себя, поэтому выглядел, как консервная банка, нечаянно долетевшая до Земли со Звездолета.
   - Совсем сплющилась?
   - Не знаю, когда придет в себя - есть канал связи - возможно, придет в себя, как Верли-Ока, но в клюкой:
   - Ходить будет?
   - Да. Хотя и на страх не только детишкам на веселишко, но взрослым, чтобы не было скучно от напруги жизни светлой.
  
   И всё же задал вопрос:
   - Это будет один из них?
  
   Далее, нет точности совпадения координат места и времени, как, например, когда Святой Петр сбил Симона Волшебника. Точнее, попросил - смог заклясть потусторонние силы.
   Действительно, стоит только после многих лет - или не очень - встретить человека уже знакомого, как:
   - Ты кто? - подменили на Чужого.
   Хотя и не всегда в отрицательную сторону. И:
  
   - Прямо со спутника позвонил Лариске - вспомнил, как найти ее телефон - и молвил русским языком доброжелательно:
   - Милый девушка, забери меня отсюда!
   - Ты сам, если можешь, то приходи.
   - Како приходи, если я уже едва ползаю!
   - Включи третью.
   - Ногу? Тебе она не нужна?!
  
   - Я уже с такими, как ты привыкла работать головой.
   - Можешь дать мне мастер-класс?
   - Тебе, как Ронни ОС некуда выйти?
   - Да.
   - Не надо было признаваться, ибо я люблю иногда врать - ты: будешь напоминать мне об этом неудачном периоде моей жизни, когда я настолько расстроилась твоим отсутствием, что чуть не бросила курить.
   - Теперь?
   - Еще не бросила.
  
   Всё же она открыла мне канал времени, но пространства - постеснялась, или:
   - У нее его и не было.
   Поэтому. Опять не было точного ее адреса, чтобы тут же обрадовать ее своим протеже, ибо понимал, нас:
   - Уже двое.
   Один не может выйти из Синайской пустыни, как не может завершить Ной своего путешествия, - а!
   - Вот именно Лариску я и вершил судьбу, как на Ноя! - Вы не знали?
   - Нет, нет, догадаться можно было, но никто не хочет забегать вперед своего будущего, боясь, что может не получиться задуманное, поэтому продолжаем ждать:
  
   - Сюр-Прайзофф.
   Получается, правда, не по Хемингуэю, праздник и - на-те вам:
   - Не всегда с нами. - Мало того, что улица делает лабиринт, но мы и сами думаем, что заблудились.
   Кого взять в посредники, чтобы потом расстаться - непонятно, ибо никого уже не осталось, может даже, в живых, чтобы можно распространить своё влияние здесь на повседневность. Приложил ладонь к козырьку, - имеется в виду, спортивного комплекса Лужники, чтобы по отражению от него Солнца понять:
  
   - Откуда начать? - Вот в чем вопрос!
   Ибо проблема:
   - Зачем мне посредник между мной и Лариской, если однозначно, попрется и за стол, и не только. Стоит только разругаться на пару часов, а она уже больше терпеть не может.
   И встретил, как нарочно не придумаешь, ее подругу, толстуху Барто, - ибо забыл, как ее звать, но с условием именно:
   - Что никогда и не помнил ничего, кроме ее имени, - так бывает?
  
   Случилось то, о чем не только иногда, но и часто думал:
   - Трахнул сначала ее подругу в сауне, - за которую некому было платить, ибо у нее не было денег, а у меня:
   - Априори, - но и банщица виновата, что пустила без денег, оставив их на потом, - а догадаться, что и ей иногда бывает мало, - увы:
   - Не смог.
  
   Даже мерещилось, что это Лариска, но не сошлось.
   И за неделю она меня так измотала, что даже поселила на своей даче, как садовника, хотя и договаривались:
   - Только сторожем буду.
   - Дека-Мерон был садовником, - только и ответила она. - Что, видимо, значило:
  
   - Десять дней выдержишь - переведу в повара, - а!
   - Умею ли, как еще не пробовал? - сомнительно.
   К счастью, мой диплом Плехановского оказался у нее - значит, был у Лариски, а она украла, хотя Лариска и могла подарить, как память, но чтобы Барто ко мне больше не пробовала пробиться через нее.
   Но, оказалось, она надеялась родить от меня тройню, а чтобы и мне осталось на хлеб после всей выполненной работы - дала эту возможность:
   - Больше сюда никогда не возвращаться, как малыш Оноре де Бальзака: думал опять устроиться кем-нибудь, - а надо было - вот именно:
  
   - Поваром.
   - Зачем?
   - Так по песне, мил херц, мама я повара люблю, повар делает монеты и меняет на котлеты, - т.к., да, пришлось всё покупать в ресторане Лабиринт или Прага, так как - не сразу даже понял:
   - Сам ничего не умею, - более того: даже командовать.
  
   Она мне так и сказала:
   - Ты, как вчера родился.
   И только почесал в ухе, сам, не понимая, почему так получилось.
   Но она меня поправила:
  
   - Больше тебе здесь не с кем заниматься только естественными потребностями.
   И совсем уже парадокс, она не верила, что я знаю Лариску, поэтому именно, а не, наоборот, пригласила ее на свой юбилей рождения детей от меня, что совершенно не опасалась, зная, что с давних пор Лариска любит только меня, - но:
   - Это не он, не беспокойся, - так и сообщила ей в ответ на вопрос:
   - Как это ты не знаешь, кто он такой?!
   - А?! - и за ребра по-соседски, что можно и так, без плана ее планетария всё почувствовать, хотя, конечно, не так задушевно, когда уже, как:
   - Тихо сам с собою, тихо сам с собою, я веду беседу.
  
   И она так и спросила, когда Барто куда-то на время испарилась:
   - У вас так, только поговорили, а:
   - Да, только еще больше хочется.
   - А нас наоборот, - не подумавши ответила она, что, да, наоборот, если думать, что у вас также.
   И:
  
   - Полезли в теплицу за персиками.
   - Знак вопроса был?
   - Не было!
   Значит, всё еще любит, решил. И так их обожрались, что передумать уже было невозможно, и не могу выросло до такой степени, что, а:
   - Туалета здесь нет?
   - Не предусмотрено.
   - Почему?
   - И знаешь, почему?
   - Чтобы никто не передумал, но я боюсь, что мне из-за этого будет мучительно больно.
   - Что обосрешься?
   - Почему обязательно доводить всё до абсурда - я и пописать не могу.
   - Стесняешься?
   - Разумеется.
  
   И она ударила меня кулаком в живот, чтобы лишнее пошло через уши.
   - Нет?
   - Нет.
   - Значит, ты не инопланетянин.
   - Разве они здесь уже не в диковинку?
   - Да, как вам сказать, сэр, обычно бывают, да, но надолго не остаются.
   - Вы не знаете, почему?
   - Думаю, как и мне - здесь нечем почти дышать.
   - Почему?
   - Что, почему? Ты сам не видишь, что кругом одно говно.
   - Ты спросила?
   - Ответила.
  
   Но вот так понять, почему она злиться не смог, или - спросил:
   - Все так, что ли?
   - Даже без - что ли - жить здесь стало невозможно.
   - Я ничего не чувствую.
   - Ты только намедни ляпнул, что у тебя нет столбняка.
   - Ты спросила?
   - Да.
   - Я должен подумать. Может быть, свет погасить.
   - Это долго, придет Барто.
   - Вместе нельзя, разумеется?
   - Куда спешить.
   - Это не ответ.
   - На такой вопрос не бывает ответов - если само собой уже не получилось.
  
   - Я согласна.
   - Можешь нарисовать диспозицию?
   - В уме?
   - Нет.
   - Натурально? Не могу
   - У тебя тоже живот болит?
   - Нет, у нас здесь у каждого есть потустороннее пространство.
   - Только надо позвать, как собаку и оно уже тут, как тут - причащайся?!
   - Да. Но и у меня вопрос: вот ду ю сей - собачка?
   - Маленький цвергшнауцер.
   - С родословной.
   - Да.
   - Очень красивый?
   - Очень, очень. Чисто черный.
   - Ты мне заговариваешь зубы.
   - Почему?
   - И знаешь, почему, не веришь, что у меня есть рядом с собой еще одна комната - есть желание - туалетная.
   - Я - могу зайти?
   - Если только тебе не будет стыдно, там нет туалетной бумаги.
   - Кончилась?
   - Да.
   - Какая была?
   - Ты какую любишь, желтую или белую с розовыми украшениями?
   - А ты?
   - Не скажу.
   - Почему? Стыдно.
   - Да, мы еще ничего не ели, кроме слив, а ты про туалет - с какой стати?!
  
   Я промолчал, но уже ни на что не надеялся, и даже спросил для подозрительности:
  
   - Ты не Лариска?
   - Такими и им подобными вопросами ты можешь меня травмировать, что я на самом деле тебя забуду навсегда.
   - Прости, я об этом не подумал. Но все же: мне надо возвращаться. Как-то раз на машине на одном из московских шоссе, кажется, на Варшавском, я увидел с высоты то ли пассажирского форда, то ли мерседеса, что на дорогу выбежал большой, как курица цыпленок совершенно неизвестной птицы, так как он был совершенно глупый и белый - я сбил его, даже не успев, как следует догадаться, что произошло предупреждение - хватит!
  
   - Пора возвращаться?
   - Да, мэм.
   - Ты-ы.
   - Вот ду ю сэй, мэм? Я не могу взять тебя с собой. И знаешь почему?
   - Да, ты меня не трахнул, а это не должно было случиться.
   - Точно! Авось прямо на трапе звездолета у тебя еще что-то получится.
   - Мэй би, ты сам?
   - Что значит, сам? Их бин не понимайт?
  
   - Неужели там, где ты был всё так сложно?! - в отчаянии она так заломила руки, что и ноги ее тоже оказались то ли между моих, то ли наоборот.
   И вышло до поросячьего визга, честно, вот только теперь стало понятно, как появилась жизнь на Земле:
   - Уговаривать пришлось, - не само собой.
   - Причем долго, - простонала она со слезами на глазах, что - авось - и здесь жизнь еще можно наладить После Всего. Ибо сказано:
   - Праведники наследуют Землю, - что значит, двое, но именно разного пола и одних и тех же мыслей о будущем - найдутся.
  
   - Мне кажется, ты волосатая.
   - У вас не бывает волосатых?
   - Не знаю, пока не так много пробовал.
   Ты здесь родилась, на Земле?
   - Честно? Не знаю, но скорей всего, здесь все не без кола и двора.
   - Есть люди безо всего, но Битлз и Филипп Морис любят.
   - Ты знаешь, что я курю?
   - Лишь бы не со всеми.
   - Тем более, это был Пинк Флойд.
   - Есть разница?
  
   За ужином они решили, что я и есть:
   - Агата Кристи, - а, - добавила Барто:
   - Я не помню в тебе мужика, честно, что вот хоть сейчас при ней - назвала Лариску в третьем лице ее имени, - и начинай.
   - Я, как, как ее лесничий-садовник-тепличник по сливам, а заодно и ее учитель плаванью и водному поло - хорошо, что пока обошлось без фехтования, как не уступили Дартаньяну и он вынужден был убить многих, - я:
  
   - Лучше буду, как Набоков играть в шахматы, с ней, - показал на Лариску, - чем наберусь храбрости попросить у тебя разрешения на это.
   - Ты хочешь всё делать сам? Пожалуйста, выбирай: я уезжаю в Швейцарию, чтобы положить там деньги на книжку - ее, - она показала на Лариску, - забираю с собой, - ты - свободен, или можешь ехать со мной, но только - за твоё с ней предательство:
  
   - В качестве чемодана, - добавил я сам.
   - За то, что догадался - хвалю - можешь уже в ближайшее время надеяться на повышение.
   - Спасибо, мэм.
   - Будешь носить еще и рюкзак, - как дура зачем-то засмеялась Лариска.
   - Пусть так и будет, возьмешь еще рюкзак с запрещенной к вывозу отсюда без пошлины валюты настолько ценной, что говорят, ее украли в Сили Доли, как заготовку для денег не такого уж далекого будущего.
   И даже еще больше раскололась:
   - Готовится диверсия на Сили Доли, но не на ее коллайдер три по двадцать семь, - как они думают, а:
   - Узнать раньше них алгоритм новой валюты и заблокировать ее на своих счетах.
   - Я разблокирую ваш код.
   - Ты?! - удивилась Барто, что можно подумать и не узнает меня.
   - Завладение мировым господством через банк - моя мечта, - сказал я, видя, что Лариска молчит, значит не знает, что лучше выбрать: меня или ее.
   Но, возможно, она думала, о чем-то другом.
  
   Я их потерял, когда не нашел поезд, на котором они остались, пока я ходил за мороженым. Вероятно, подумали - сбежал.
   Но они почему-то оставили меня жить дальше, ибо поезд свалился в реку при взрыве моста. Но узнать место, куда он шел, мне пока не удалось.
  
   Лариску не нашел, но - говорят - с ней уже жили медведи. Возможно, это только слухи, но тогда почему я не могу найти то место с домом, рекой и персиковой теплицей Агаты Кристи, где они жили с Барто, - ибо именно:
   - Забыли это место, потому, что были уже медведицами в годах, - по крайней мере, одна из них обязательно.
   Но мечта о жизни светлой у Лариски, я умаю осталась, и, значит, этот ключ к валюте Сили Доли:
   - Она еще не унесла с собой.
  
  
   Глава 19
  
   И я действительно споткнулся, когда узнал, откуда у нее этот шифр:
   - Она была замужем за директор именно этот институт, где ее - даже не разрабатывали - случайно нашли среди откидных пород.
   Все открытия по ее конкретному применению делала она и продавала ему их за секс, но не прямого контакта, а с задержкой своих идей в льдогенераторе, - он:
  
   - Принимал всё за чистый анаптаниум.
   Только предохранялся, чтобы не было детей. И знаете почему? Ему нагадали - еще, оказывается, в институте:
   - Сам родит от инопланетного вируса, - и возможно, именно за Это придется заплатить деньгами, которые изобрела сама Сили Доли.
   Конкретики особенности этих денег было мало, но абсолютно ясно, что купить на них можно даже место государственного секретаря Америки, - если даже она не только женщина, но и мужчина, - не было?
   - Теперь у вас есть такая возможность.
  
   Не знаю, куда их пригласили, референтшами в Белый Дом, или шпионить за Брауном, где он берет подпольные истории древней прохиндиады на русский манер, - пока искать не стал, ибо от борьбы с враньем, да, устать невозможно:
  
   - Невозможно, - именно по ее примеру - не устает никогда, но не как Пенелопа в своих песнях об Одиссее, что отвалил-отчалил так надолго, что думать:
   - Навсегда - можно, - а:
   - Способ всегда быть вместе, как дочери богов - тоже известен.
  
   Я был уверен, что у Барто была - не только возникла недавно - мечта быть настолько всегда вместе с Лариской, - что даже:
   - Трахнуть ее, - но пока даже не могла понять, - как?
   Не говоря уже о на самом деле завершении этого дела.
  
   Хотел тормознуть машину на дороге, как это делают в Америке часто - здесь:
   - Никогда, - и более того, где я - пока определить невозможно.
   Но всё же пропустил и вторую машину, третью? Тоже, ибо и он может считать, как я до трех - подстрахуюсь до пяти. Прошла четвертая, а пятая так и не появилась. Лег спать в лесу, ибо ко мне липнут только секс-машины, - здесь змеи не водятся. Черники много, всех уже распугали, расписав на этой чернике свои сектора, ибо на что-то жить надо. Вывод:
  
   - Это не Америка, - а, как всегда бедная Россия, которой нужен местный искусственный анаптаниум, как реке грязное белье, чтобы был смысл в его полоскании.
   И приснилась, как всегда, правда, произошла полная коллайдеризация всей страны почти - только в Москве не разрешали копать в ее поисках.
   - Почему?
   Оказалось:
  
   - Денег нет на ее даже простые раскопки, а требовались специальные, с помощью даже не трахтенберга, а натурального трахтондрома, - ибо не только психическая энергия, высвобождавшаяся при Этом, но колебание земли:
   - Должно быть слышно не только вам лично, - но и на от него расстоянии.
  
   - Это, получается, что только люди могут его найти? - спросила одна дама в соседнем мотеле, которые стал известен и мне, но только благодаря этому сну в глухом лесу. И ясно:
   - Оно на памятном листке
   Оставит мертвый след, подобный
   Узору надписи надгробной
   На непонятном языке
  
   Что в нем?
   И попытался во сне сделать заметку на полях, чтобы, проснувшись опять не моргать глазами и не хлопать ушами:
   - Опять ушел не попрощавшись.
  
   Забытое давно, моей душе не даст оно воспоминаний чистых, нежных. И подумал - во сне - что, скорее всего, сжал в руке лягушку.
  
   Но в день печали в тишине
   Произнеси его тоскуя, скажи
   Есть память обо мне
   Есть в мире сердце, где живу я.
  
   Что вполне может значить, подумал, проснувшись уже при прилично стоящем солнце, - за:
  
   - Валюту Сили-Доли надо платить только кусочками самого сердца.
   В фильме Апокалипсис Мела Гибсона не показано, как она выглядит, ибо и скорее всего, ее брали себе жрецы и отдавали потом режиссеру постановщику. Жаль, говорят, потом спился, а почему?
   - До сих неясно, - неужели показалось мало и решил:
   - Вот честно, не могу смотреть. - И возникает только одна аналогия - язык тот же, русский, но всегда - даже юмор - на фоне фильма ужас-офф. - Что значит:
  
   - Иво выбросили, и он даже ушел, но, увы, не насовсем и не навсегда, а так и остался ТУ-ТА, - только через черточку.
  
   Как в Парке Горького:
   - У нас на чертовом колесе катаются - у них соболей выращивают и тут из-них развод, любовь и одновременная почти эмиграция в Америку русских милиционеров.
  
   Не из-за денег, честно, больше из-за любви к девушке, которая знает, как общаться с валютой - имеется в виду, именно, с Силидолками. Иногда даже происходят такие чудеса, что серьги за пятьдесят три тысячи долларов - золотые, конечно, но вместо силидоликов только с ониксом, - могут привести к несчастному случаю.
   - Разлюбит?
   - Нет, вот в том-то и дело, что не обязательно, но полюбит еще кого-нибудь - однозначно, ибо теперь все ждут с букетами цветов не космонавтов с Луны, или еще откуда подальше, - а:
  
   - Именно, мама мия, из-под Земли-и.
   Как и предсказал Владимир Высоцкий про наше достопочтенное будущее:
   - Данте к своей Алигьери запросто шастает в ад, - и вы туда же? - не спросил, но, уверен, думал:
   - Попрутся на всех четверых, как в старину за вагонетками и без них даже.
  
   И, к сожалению, не смог встать, а так и лежал - по Владимир Высоцкому:
   - Я б их мог прогнать давно выходкою смелою,
   Мне пошевелиться - мэй би - но глупостей не делаю.
  
   Но это он, может быть, не делал, я пытаюсь, - а:
   - Разницы - абсолютно никакой: ничего не получается, просто, как нарочно:
   - Нет! - и всё.
  
   В мотеле уже всё понял, они засчитали меня за чемодан с силидоликами. И я поверил, ибо чемодан был в сценарии Барто, - значит, она мне его подкинула. Сволочь!
   Но зачем?
   - Скорее всего, это подделка! - рассмеялся я громко, но они только рассмеялись, и более того, даже не моей шутке.
  
   Всех забыл пришлось устроиться в такси в Москве. Везу одну в зеленых джинсах, спрашивает:
   - Ты узнаешь меня?
   - Нет, кто ты?
   - Нинка с Кузнечной.
   - Ты меня узнала, понял, но.
   - Это не ты написал?
   - Я.
   - Поедешь со мной.
   - Куда?
  
   - А разница?
   - Может быть, но сейчас у меня мало денег.
   - Зачем тебе деньги? Не хватит на трехуровневый?
   - Да.
   - Даже в Мексике?
   - Я в Мексику боюсь ехать, там смертельные монстры встречаются даже в приличных мотелях.
   - Поедем в Японию.
   - Тоже нельзя.
   - Почему? Ты был там президентом.
   Я обернулся, несмотря на то, что она сидела на соседнем еще не развалившемся кресле.
   - Что ты там хотел найти, шпиона?
   - Он в тебе.
   - Нет, ты мой шпион.
   - Это, где тебе так нагадали в карты?
   - Сам, наверно, догадываешься, где.
   - Да ты что! Я тебя еще точно не могу вспомнить.
   - Приходится выбирать из трех?
   - Кого, меня или тебя?
  
   Оказалось, что надо выбирать их трех всё-таки ее.
   Я сказал, что это обидно, когда мне не доверяют.
   - Тебе я верю немножко, - только и закончила.
   Но на повороте у Новослободского магазина сделал поворот, который был всегда запрещен. Она спросила:
   - Ты нарочно хочешь их запутать?
   - Я знал, что ты не знаешь, что здесь нет знака.
   - Есть.
  
   - Сейчас не было.
   - Я не видела.
   - Это-то и удивительно.
   - Неужели ты на самом деле считаешь, что никогда не ошибаешься?
   - Да, потому что я знаю даже то, что знают не все, а именно и в неодушевленных предметах живет душа.
   - Этот знак ожил, чтобы показать тебе поворот?!
   - Да.
   - Мы не заблудимся?
  
   - Многие лживые ценности мне известны.
   Она не спросила, все ли, точнее:
   - Не все, надеюсь, - что могло вполне значить, надеется на мою ошибку, как на возможность вернуться хоть когда-нибудь назад.
   И не стал даже спрашивать, чтобы не обижать моей несообразительностью, ибо, да:
   - Дураком ты можешь быть, но не со мной же только один на один.
   И не зря, значит, был разговор, как минимум о Мексике, лучше, конечно, покупать в Израиле, или у Рок-Феллера в Германии, где тоже самое, но уже сертифицированные, чтобы потом не оказалось:
   - Велика Федура - но соображается всегда только за счет своих реципиентов, - а и то, раз на Белом море убежала, а говорил:
   - Всё равно нарвешься!
   И вот, пажалста, она меня встретила, но, думаю, настолько заждалась, что уже и не узнает больше никого, кроме меня. Ну, и естественно, проверяет нехотя, что вероятность через чур небольшая.
  
   - Заедем во французское посольство.
   - Зачем?
   - Надо.
   - Что это значит, ты сдавал туда тугаменты на возможность стать ее колониальным аборигеном?
   - Я доказал.
   - Что есть жизнь на Альфе Центавра?
   - Почти, точнее, наоборот, у меня в руках канал на Сириус.
   - Это лучше?
   - Намного.
   - Мы туда не поедем.
   - Почему?
   - Я боюсь.
  
   - Не надо было искать меня. С другой стороны, прости, я сам мечтал об этом.
   - Я хорошо трахаюсь, или еще почему?
   - Ты- жена Астро-Нафта.
   - Ты Астро или Нафт?
   - Если предположить, что мы всё ещё на Земле, то Нафт, ибо уверен, что родился не здесь, а - значит.
   - Уже прилетевши, - закончила она. И добавила: - Значит, я Астро.
   - В принципе это можно проверить.
   - Хорошо, я проверю.
   - Проверяй-й.
  
   И остановился, где не положено, что она решила по девственности своего ума - конечно, только, по моему мнению - что она не знает правил местного движения, - а я думал только о трахтенберге, ибо сомневался, что у нее все возвышенности находятся на том же уровне, как у всех. Ее это не заботило, ибо, как само собой разумеющее полагала:
  
   - Кто хочет искать - тот будет это делать всегда.
   Я же пошел, как Том Хэнкс спасать Рядового Райана - по наводке - вот именно, что не ума, а только его памяти.
   - Нашел, что искал?
   И вот, как тот Януш Бардах не думал - не гадал, что именно этим - прямым путем - мне никогда не взять крепости лицевой хирургии. Сначала мой танк должен завязнуть при переходе границы именно:
   - У реки, - ибо там ничего не было!
   - Я тебя предупреждала, что я Астро, - хмуро и недовольно ответила она.
   И решил:
  
   - Ну, не посредством же ж умственных способностей она это делает?
   И попросил разрешения взять свой допинг в приемной французского посольства.
   - Я потопаю, как будто.
   - Ты пошел? Мне принять кого-нибудь как будто?
   - Хорошо, но лучше сиди молча.
   - Я пойду с тобой.
   - Како, со мной, если ты даже не знаешь, о чем я буду говорить.
   - Знаю.
   - Например?
  
   - Я буду, как Астро, или кивать головой в знак согласия, или наоборот, высмеивать их, как людей.
   - Что они не с Альфы Центавры, что ли, а только прикидываются?
   - Да.
   - Ладно, запри дверь и пойдем, но пока для прикрытия подожди у двери.
   - Зачем?
   - Если я сразу побегу - меня пропустишь, а ему сделай харакири.
   - Я ударю его коленкой в живот.
   - Просто подставь ногу.
   - Я сама подумаю, как лучше, впрочем, изволь, как ты, не как я хочу.
   - Я хочу, чтобы ты осталась в машине.
   - Я боюсь.
   - А!
  
   - Тогда ты права, нам надо сразу заменить эту тачку на другую. Поэтому.
   - Да, ты иди, я разблокирую минивэн темно-синего цвета.
   - Правильно, если придется везти тяжести - он сыграет свою положительную роль, как способный поднять больше, чем они думали.
   И попросил резюме о моей рукописи, что согласно теореме Ферма, легче попасть отсюда во Францию, через инопланетное тело, чем напрямую.
   Ответили, что сейчас позовут кого-нибудь из проверяющих достойные внимания произведения искусства местных индейцев.
  
   Зашли в туалет. Зачем?
   - Трахнемся?
   - Зачем?
   - Просто так.
   - Просто так не буду. Оставь во мне себя. Если что, я тебя забуду, то вспомнить.
   - Возможность будет?
   - Повтори это, пожалуйста, с восклицательным знаком!
   - Дай его мне.
   И дала, что я сломал дверь, а:
   - Там кто-то был.
  
   - Напиши, если что, обо мне.
   - Что именно, сэр, что ты был?
   - Напиши, что здесь всех уже убили.
   - Кто остался, мил херц, тогда?
   - Остались, да, но только, как оболочка, те в кого Им удалось залезть.
   - Как в фильме Чужой?
   - Нем, дорогая мэм, там Они в нас не уживались.
   - Теперь?
   - Да, будут жить, нашли метод.
  
   - Ты не оставишь мне памятку, какой, чтобы и мне не испугаться, когда придут и сразу согласиться на всё.
   - На всё, мэм, не все могут согласиться даже при большом желании.
   - Я не выдержу, если мне предложат:
   - Не меняете ли вы ваш загородный коттедж на коммуналку?
   - Даже, если предложат в центре?
   - В центре уже нет, теперь только в Люберцах.
   - Может я приду.
   - Когда?
   - Когда ты еще не отудобеешь, но уже будешь близка к знаку смерти.
   - И ты просто тогда войдешь в меня с простым предисловием.
   - Без него.
   - Без именно: какого?
   - Мы вместе, но всё равно, извини, ненадолго.
   - И это ненадолго будет длиться вечно!
  
   В туалете было большое зеркало, но она поставила ногу в импортном вельвете внутрь туалета, потом вторую и исчезла почти незаметно, ибо я отвернулся на шум открывавшейся двери, в которую так никто и не вошел.
   Жаль, где ее теперь искать, ибо ясно, сути ее существа так и не рассмотрел.
   Скорее всего крокодил, а делать минь-ет не то, что не знает, как лучше, а просто:
  
   - Стесняется.
   С другой стороны, если может плавать даже в туалете - точно крокодил. Зубы:
   - Во, губы малина и вишня:
   - Во-о, - до такой степени хорошие, что целовать очень хочется, но и страшно между тем, а она, тем более, гнется назад, заманивает в омут.
   Но теперь уже поздно, отчалила в недоступное для меня пространство. Иногда и я могу, но обольщаться не приходится: когда:
   - Почти абсолютно не только неизвестно, но и непонятно даже в какой степени и кем это делается.
   Если винить тех, с кем в это время встречался, то:
   - Всё равно не помню.
  
   И увидел спасательный круг, который спускается с неба, двое за него хвать, а я и спросил, когда вышел между домов из французского посольства с полным непониманием, куда лучше сначала повернуть, и вот решил, что больше некуда, как только:
   - Вверх.
   - Иди, тебя зовут!
   И на этот раз не отказался:
  
   - Быть, - выбран.
   А кем уже знал давно и, к сожалению, не Эйнштейном, как мечтал уже с 24 лет, а вот тем Гамлетом, который называется:
   - Директор ресторана.
   - Но где, господин?
   - На судне Кука.
   - Шутишь?
   - Ибо?
   - Ибо, я там был, мёд не только пил, но вот боюсь и там слишком мало попало.
   - До сих пор капает?
   - Вполне возможно, мил херц, но печаль есть всё равно.
   - Не видно будущего?
  
   - Зря вы приписываете, сэр, Москве свою любовь.
   - Не ответит?
   - Только гаснущим светом Солнца, отраженным от древних и не очень стен домов.
   - Москва - это город на краю света, как Австралия Кука, как смерть для Энтони Хопкинса в роли Бреда Питта - находка.
   Какое счастье, что всё это было. Ибо все, как Брэд Питт только тем и занимаются, что играют смерть.
  
   - Я согласна, дорогой друг, что все, кого мы видим, кого мы любим, давно умерли.
   - Как Кук.
   - Правильно.
   - Ты богиня.
   - Афро-Дита?
   - Что-нибудь одно выбери, пока я куплю сигареты.
   - Ты не должен курить!
   - Почему?
   - Я боюсь, что ты рано умрешь, и тогда жизнь мне может не понравится. И я могу вам предложить, сэр, нет, нет, на этот раз не ореховое масло фирмы прямо от Кука из Австралии, но сделанное, конечно, не из обезьян, или даже самих Незнаю, но только из местных.
   - Пахнущих не очень, но красивых, как новогодние игрушки крупно-ядерных фруктов.
  
   И спросил, что ты не знаешь, как пройти, но, чтобы обязательно удалось обойти будущее?
   - Думаю, я найду для тебя поворот крутой.
   - Спасибо, мэм, я вас уже почти люблю.
   И сообщил:
   - Вот так и возникла жизнь на Земле, что с возу упало - еще не значит, что навсегда пропало, а вот такая же, как ты Афродита тут же появляется, как из пены, но не морской, а воздушной, или, наоборот, безвоздушной.
   - И продолжается существовать, но на фоне предыдущей?
   - Нет, не обязательно всегда говорить о правде.
   - Да, я тоже вру, жаль, что делать это всегда не получается.
  
   Но всё равно отвалить куда подальше не удалось, взяли под белы рученьки и предложили ответить прямо в кабинете соседнем с французским посольством:
   - Выбери дилемму!
   - Да, мэм, ибо давно только этим и занимаюсь, только толку от этого выбора незаметно.
   - Почему?
   - Так как дилемма исчезает, но остается ее выбор.
   И опять кинули в море разливанное, но к счастью пока не вагона-ресторана:
   - Ты должен отказаться отказаться!
   - Не буду!
   - Почему?
  
   - Я сделал свой выбор, потому что улетать никуда не хочу, и знаете почему? В последний момент, нет не передумаю, но оставят меня охранять Землю, как автостоянку у рынка сбыта тех продуктов, которые достаются некоторым за недорого.
   - Пойдешь и скажешь, что больше не хочешь работать барменом.
   - Так-то бы да, но я боюсь.
   - Сам не знаешь, чего.
   - Может быть, но пока что еще представляю. Что, если соглашусь, буду рабом.
   - Это великолепно, честное слово! - одна мэн-ша толкнула локтем другого мэна, но - к счастью - не засмеялась.
  
  
   Глава 20
  
   - Да, я тоже удивлен: раб боится стать рабом. Так бывает? - они толкнули плечами друг друг, да так, что я даже не понял: вместе или по очереди.
   Но спросил:
   - Мы будем трахать ее по очереди?
   - Кого его? - переспросил один другого.
   - Я всё знаю, меня не надо обольщать.
   - Ну, ты понял? - спросил Му.
   - Не могу!
   - Что тебе мешает, боишься в случае чего опоздать к концу света?
   - Думаю, еще хуже, боюсь его ускорить.
   - Это возможно? - Му.
   - Это хуже? - Лариска, но не та, а первая, которая была второй.
   - У меня.
  
   - Да, мы это уже слышали, у тебя тяжело на душе при мысли, что тебя будут драть все, кому не лень умирать, как Джо Блэку: вне очереди.
   А умная Лариска добавила:
   - Здесь оставаться.
   - Я не могу вечно оставаться директором ресторана даже при благородно невиданном условии:
   - При полном отсутствии этого соображения.
   - Я понимаю, и, скорее всего, боюсь именно этого.
   - Чего? - Лариска.
   - Воровать по многу. У меня сердце замирает от ужаса почему.
   - Да, непонятно.
   - Вы привыкли?
  
   - Нет, - ответила Ла, - но привыкнуть очень хочется.
   - Я боюсь.
   - Грех? - Му-н.
   - Да, я тоже не понимаю, почему воровать намного больше, намного хуже, чем немножко.
   Скорее всего, я боюсь акул на такой глубине.
   - Ты боишься не никогда не вернуться отсюда на Альфу Центавра, или на тот остров в океане, откуда ты прибыл, как Кошка, чтобы освободить нас от пут такого варварства, которого еще не было до нас на Земле.
  
   - Я боюсь, что от меня, как от Бреда Питта родится от одной из Дрю ебеёнок, но именно, как от:
   - Смерти, - догадался Му-н.
   - Да, я боюсь, что наследственность у многих деревенских баб до такой степени отрицательная, что даже независимо от того, где они работали - по шестнадцать часов на ферме, или по четырнадцать в поле, - кина ужасов не избежать.
   Я могу врать, но уже не: враз и завсегда.
   - Напрасно, на Земле отказываться от лжи уже поздно.
   - Я не с Земли.
  
   - Вот, вот, - запричитал Му, - об этом и речь, что напрасно вы, сэр, надеетесь на чудо, ибо время вашего пребывания здесь превысило полномочия даже Данте Алигьери - возврата назад уже не будет.
   - Назад, к чему? - хотел спросить я, и спросил: - К тому времени, когда еще не изобрели рабства.
   И добавил упрямо:
   - Я чувствую запах наступающего рабства без чада над его туманом.
   - Мы настолько зависимы от материальности, - сказала Ла-Ла, - что рабства от свободы не дождемся никогда.
  
   - Да, сэр, у нас не так много ума, чтобы выбрать пустыню свободы.
   - Там нашfл двух инопланетян.
   - Это не мы, - Ла.
   - Друзья мои, я родился от Джо Блэка и дочери мистера Переша, - я.
   - Да, сэр, вы готовы к бою - мы:
   - Нет, - согласилась с ними его селяви. - Мы просто просим вас, сэр, - добавила она, - продлить нашу агонию.
   - Мне тяжело, как Моцарту принимать эту чашу с таким ядом, что взять его не в силах не только мне, но и тому, кто мне помогает быть дураком по отношению ко многим другим соблазнам.
  
   Передали сообщение - интересно только от кого оно шло, что на горизонте появился Нерон, а на цепи он водил Корягу. С одной стороны, неплохо, а с другой стороны, контакт налицо. Но Нерон мог и заиграться, что его самого Коряга и грохнет. Падаль невообразимая. Когда сбудется моя мечта отомстить ему. У Робин Гуда был хороший помощник, он убил колдунью, несмотря на ее предвидение этого события, которая прикрывала примерно такую же сволочь. На простых, беззащитных людей напустили столько мрази, что справится ли он, если всегда один - не было даже намерения надеяться.
  
   И ответил по первому попавшемуся телефону прежде, чем спросили:
   - Не из Японии насчет помощи в обучении солдат на случай приближающейся войны с Америкой?
   В Библии написано, человек был окружен лживыми друзьями, но не настолько же, как я?! Все только и делают, что обманывают меня совершенно невообразимым образом, - а именно заранее и приближаются именно этим намерением:
   - Или забрать деньги, или трахнуть будущую жену.
   - А она сама?
   - Думает, оказывается об это же. Более того, даже не скрывает этого, уверенная, что я соглашусь и на это.
   - Такое впечатление, сэр, что на вас кто-то собрал всех чертей.
   - Да, мэм, можно подумать, что здесь моего прихода очень ждали.
   - Как Пушкина.
  
   - Да, мэм. Это не:
   - О, времена, о, нравы, а специально собрались, чтобы выразить свою готовность поиздеваться не только над моим умом, но и над его разумом.
   Просто стая, как пришельцев не из этого мира.
   - Да, сэр, как в спектакле, если смотреть из будущего.
   - Ты кто, вообще?
   - И в частности, но мы не знакомы.
   - Не верю. Я никому не верю!
   - В том-то и дело, сэр, что человек, каким он был - таким он и остался, - добавил уже я сам:
  
   - Он любит свойство ошибаться.
   - Нет, нет, мэм, не только человек не всё понимает, но само пространство придумано так, что злится - несмотря на понимание - что ему предлагают служить дома уже после работы в поле. Не может понять, почему нет перерыва в работе не по самому своему не добро-хотению, а:
   - Из-за такого именно устройства мира, - согласилась она, что я подумал, - нет, не про Малышку на Миллион, а кого-то другого, даже не на Аллу Два.
  
   Корягу приковали сначала к остановке у вокзала, чтобы все бросали в него остатки мороженого, когда наконец подошедший автобус, подъезжал, как инопланетная ракета, помигивая разноцветными огнями - хотя и только тремя.
  
   Нерон, наконец, обнаглел и попытался обыграть меня в карты.
   Как эти гады умеют выбирать момент, удивительно, но именно пришел, когда у меня совершенно не было желания. Можно ли перебить предвидение, что проигрыш неизбежен? Нет, думаю, и не смог. Удивляет, что мог проиграть намного меньше, что и могло стать победой. Тысяча рублей, за только проданный автомобильный магнитофон, который имел частоты почти, как у катушечника - двадцать тысяч сверху и сорок или даже двадцать басов. Ну, здесь побольше ниже, конечно, но верх - точно был близок к уровню большого магнитофона. Я не мог ему нарадоваться, и продал только по одной причине:
  
   - Надписи на колонках были сделаны не металлом.
   Не создавал впечатления солидности, хотя на коробке была написана цена:
   - 160 $.
  
   Получается, кто-то сначала заходит в меня - или располагается, развалившись в кресле рядом - потом заходит видимый абитуриент и:
   - Грохает профессора, - которым я был по сравнению с этими дураками.
   Господи, ты ставишь меня рядом с Достоевским и Пушкиным, но можно ли согласиться на такую долгосрочную невезуху, как на игру в одни ворота. Ибо не понимаю:
   - Зачем?
   Это не просто невезуха - они берут меня совершенно неожиданными приемами, как вот сейчас:
   - Я не готов, и не готов именно потому, что сам первый начал, приперся целой толпой с бабами в сарай Нерона, и разбудил его, чтобы проверить на вшивость, - а:
  
   - Что его проверять, если он просто глупый, наглый жулик и всё?
   Я сделал ход и получил ответ: тысяча, и главное, никто не говорил, что я обязан проиграть ее, никто о ней не знал - я только что продал автомагнитолу стоматологу Толику из Кабардино-Балкарии - и, значит:
   - Знал не только я, а кто-то рядом.
   Меня пасут из соседнего пространства - это очевидно. Обидно, что нет средств к сопротивлению:
   - Приходят, когда я безоружен.
   Как их переиграть - уму непостижимо.
  
   Не зря Пушкин поехал дальше, видя, что пули падают с воза, как предвидение его смерти. И даже этой ценой не смог убить противника, имеется в виду Дантеса. Памятник поставили, а произведения блокировали. У меня с собой его открытие, Воображаемый Разговор, - абсолютно не срабатывает против других людей, как Энигма.
  
   И это очень удивляет, так как причина еще более удивительна, чем сам проект:
   - Нежелание понимать.
   Идет совершенно логичный, на первый взгляд, ответ на утверждение, что:
   - Текст создает новое знание:
   - И выражает, и отражает, - про создает, правда, не было отвечено.
   Я утверждаю частность - мне смело отвечают многообразием, совершенно не желая понимать, что это многообразие ошибочно, так как не лежит в одной плоскости. Всего сразу не удастся сказать прямым текстом. И со времени Пушкина:
  
   - Как звук пустой в лесу глухом.
   Оно на памятном листке оставит мертвый след, подобный узору надписи надгробной на непонятном языке.
  
   Вот и я вижу эту надпись:
   - Оставь надежду сегодня выиграть, - вижу, как похоронный марш, - а:
   - Отказаться не могу, хотя Нерон не знает, что у меня кроме тридцати карманных рублей еще тысяча за японскую автомагнитолу. Знает другой, и он - почему-то - не на моей стороне.
   Ситуация очень сложная, именно потому и расписана в Библии, притча о Старшем Сыне, что он спрашивает не напрасно:
  
   - Когда я буду свободен, Господи? - что значит, за много лет так и не научился иметь у Бога отдельную комнату - всегда рядом, на виду:
   - Под Его влиянием.
   Поэтому и я, несмотря на то, что Нерон не знал, что у меня есть деньги за магнитофон, вынул и их, потому что знал мой напарник - бог. Или, собственно, кто это был? Черный человек, который не дает мне ни за что и никогда:
   - Отдельную квартиру, - где я могу ответить, как Старший Сын Отцу:
   - Чао Бамбино! - Нет, меня держат под контролем, как раба.
  
   Что старший сын, что младший с картинок с выставки в Станционном Смотрителе - а разницы никакой. Младший вернулся, все радуются, но чему? Если, очевидно, что он ничему не научился за время своей трагической экскурсии на Землю.
  
   Или принес всё-таки эту Чашу Грааля в дом Отца Своего? Имеется в виду, еще одно пространство Нового Завета. Поля для Текста Книги Жизни. Ибо больше радоваться нечему, как только именно:
   - Второй Скрижали Завета, - где можно отдохнуть, как в личной жилплощади Канта, который так и заповедал - напрасно пропетым некоторыми солипсизмом:
  
   - Иво там нету!
   Что значит, попытка войти в эту заповеданную богом для человека комнату, всегда будет неудачной. Квартира-то Соб-ст-венна-я-я!
  
   Поэтому, приперся Нерон нарушить ваш покой и блаженство, да, пожалуйста, вчерась я будил тебя в сарае, на и те сегодня чашку кофе из венгерской кофеварки бесплатно, а так - если больше нет денег - вали до своей любовницы в соседний кабарэус.
   Эти твари ничего уже не знают о моем кладе.
  
   Пока, что, Господи, они ходят ко мне, как к себе домой.
   - Так бывает-т?
   - Да, мил херц.
  
   Достоевского, придумавшего тараканьи бега на картах раньше Михаила Булгакова и то:
   - Не только раздели до нитки, но и сожрали саму идею, иметь и человеку свою отдельную мазанку, как спасение и даже счастье от постоянного наказания такой слежкой, какой не было и у Царской Охранки, которая воспользовавшись отсутствием даже у царя Александра Второго этой отдельной от всех поллитровки - загоняла по городу, как козу, перепутавшую этот город со своим родным предместьем.
  
   Раскольников, на что уж был умным человеком, специально придумал эти две комнаты, как никому до него неизвестные, чтобы:
   - Прыг со сцены, - и уже дома, или наоборот:
   - Они меня ищут, а я в Театере, - найти вообще нельзя, ибо по сравнению с Землей - это другая планета.
   И наоборот, они за мной, мол, долги-молги, а я в Сиэтэ, - а:
  
   - Где это все знают, да вот только не каждому дураку - если он не Гамлет уже с самого рождения - дверь туда так закрыта, что ее вообще, кроме него никто не видит.
   Нет, и его, голубчика поймали на улице, затянули в кабак, как в омут:
   - В том смысле, что не дали даже осмыслить, в Сиэтэ я, господи, или опять заблудился и пришел домой трезвый.
   - Да, сэр, на пьяную голову человек больше думает о себе и никогда так не опростоволосится.
  
   И попробовал свои силы в руководстве этим театером:
   - Погрозил пальцем кофеварке, чтобы не перегревалась, - послушалась, но это и естественно - импорт.
   Посмотрим с музыкальными инструментами, тоже забренчели, но один на один скучновато, не то, не для души, уж лучше Pink Floyd. Всё нормально, получается. Позвал официантку:
   - Больше, чем на десять процентов никого не обсчитывай.
   - Боюсь ошибиться, сэр.
   - Почему?
   - Я привыкла к пятнадцати.
   - Воровать, как можно меньше, можешь?
   - Меньше, меньше, - вот из ит: меньше?
   Бесполезно, будем всех менять или на роботов, или:
  
   - На раздаточную стойку, - ответила, еще даже не появившись зав производством, которую, если трахать, то иметь не только мексиканский для любовницы, немецкий для начальницы из соседнего бардальеро, похожей на такого рыба-кита, что не дай боже опоздать на свиданку - вообще потом затрахают. И для нее - значит - надо иметь свой, но, чтобы был всегда готофф, как:
  
   - Погоняй - не стой, - что значит - если что, давай и так, если голова работает.
   Вот это последнее очень сложно, ибо Мари Дэ, да, понимаю, но только в виде восхищения его нетрудовыми доходами, ибо больше похожи на сверхъестественные.
  
   Вот удивляет только одно, господи - нет, не звездное небо надо мною и моральный закон во мне, ибо уже оккупированы на приличное количество процентов Кантом, - а:
  
   - Не могу больше ничего, как только ошибиться.
   Меня вызвали в ресторан Привокзальный и вежливо попросили подождать, хотя что это вежливость, если попади тот же рубленный бифштекс с картошкой, что и всем остальным, которых было много, - понять будет уже невозможно. А званы, или только призваны на обед от голода на работе - безразлично, ибо молотят, как только что вернувшиеся на побывку в родную деревню партизаны - жаль, что немцев нет, а то:
  
   - И их подавайте в любом виде - сожрем за милую душу, что ее:
   - И то возьмем с собой на случай пройти в этой шкуре к ним в тыл, а зачем, если только не за тем, чтобы занять и там место, как немцы, - а:
   - Воевать, да, будем между собой, - за милую душу.
   - Я на войну больше не пойду, - сказал официантке в белом кокошнике пожелавшей, наконец, заняться вплотную моей грязной посудой, ибо ее накопилось много - пять - семь тарелок, а я не помню даже, что столько съел.
   - Я так много не ем, - сказал. Но она ответила:
  
   - Тогда вы должны верить, что любой ваш поступок - это всегда ошибка.
   - Да.
   - Странно, вы не похожи на умного человека.
   - Милая модель прошлых идеологий - все умники снимаются в кино, - а.
   - Да, там всё только придумано. Кстати, вот ваши наградные, суточные и ключевые.
   - Я никуда не поеду, - сказал, встал и почти вышел, но вернули, что:
   - Ты не заплатил.
   - У меня с собой денег нет, ибо я мечтал, что на рандеву угощают.
   - Не говорите глупости, на входе уже написано, что это ресторан, что значит, или плати или получишь по рогам.
   И представляете, согласился! Почему это удивляет, зарекался и не раз - так:
   - Больше никогда не делать!
  
   Скорее всего, думал, шутка. Выйду - обману, пойду назад в свой Погоняй не - стой! И до такой степени, что даже оглянулся:
   - Не я ли, господи?
   Нет, а у остановки уже стояла машина. Вздохнул облегченно:
   - Хорошо, что не скорой помощи.
   Сенкью, сенкью вери матч, и побежал к реке до которой было, впрочем, далеко. Думал:
  
   - Не дадут уйти, - и точно обернулся гонятся.
   Загоняют специально к реке, чудовищная безапелляционность! И предложил перестроиться: взял и остановился. Поехали, взяли, отвезли за реку и бросили.
   - Зачем? - или, чтоб понял: и так, и так всё делается просто так.
   Хотел бежать, но передумал, ибо, удивительно, но ни одна сторона не поддавалась мягкости, а уж, чтобы тащить за собой, как Вергилий Данте - об этом нельзя даже слухи распространять.
   Остался на месте, но не прошло и часа, как меня за ноги утащили прямо под Землю, что я даже хотел перекреститься:
  
   - Неужели она опять плоская?! - ужас. И хорошо, что мы еще не на ее обрыве.
   Скорее всего, край окружности, образованной плоскостью, когда ей еще была Земля - здесь и запаяли.
   Оказалось, что я им нужен только, как отстойник для прибывающих намедни - если считать со стороны будущего, разумеется - комедиантов смертников, но не из России, а из Англии. И спросил с надеждой:
  
   - Авось и я из Англии свалился?
   - Надеешься, что запишут, как Кима Филби?
   - Я был с ним знаком - не поверите, поэтому могу продолжить.
  
   И поняли буквально, а не как было на самом деле, что я и есмь Ким Филби.
   Поэтому, когда приперли, понял, что ничего не могу решить, не могу показать ему, что верю:
   - Ты, а не я этот самый кот в мешке, Фишер Абель.
   - Не вижу смысла говорить о каждом деревенском придурке, который и придурком даже не является. Кто ты?
  
   Это я его спросил, а он только опять признался, что является человеком с Соляриса, которого специально послали, чтобы он здесь рассказал про свою связь с инопланетянами, если отказался сделать это добровольно дома.
   - Понимаете, добрый сэр, этого нельзя ни доказать, ни показать, а только.
   - Да? Впрочем, я, кажется, понимаю, и докажу, что вы правы, сдав всех замешанных в заговоре похищения секрета атомной бомбы.
   - Опасайтесь, они могут предложить вам альтернативу.
  
   - У них не хватит привилегий, чтобы купить меня, я больше не вернусь в эту даль без конца и без края.
   - Одна есть. - Но он не сказал, какая. - Боюсь.
   - Распутина держат до сих пор на цепи, или:
   - Да, они украли в Сили Доли одного инопланетянина, найденного в Синайской Пустыне, про которого хотели там доказать, что это земная подделка и когда ничего не вышло, попросили одного русского стажера, готовящегося стать в России академиком, подписать этот акт о незамедлительной капитуляции:
  
   - Да, мы тоже не согласны, что это был когда-то инопланетянин, - а:
   - Только задержавшийся на орбите Земли почти на лишние пятьсот лет, - авось его не видел даже Данте.
   - Задержавшийся, кто, местный абориген?
   - Скорее всего, нет, но кто именно, пока не знаю. Моё личное мнение, которому, мало кто верит, они появляются из подвалов вблизи - как минимум, Кре-Мля. И это, большей частью, законсервированные со времен 17-го и некоторых других годов позже бывшие хомо, но, скорее всего, ненастоящие.
  
   - Какая разница между Ино и Моди - модификаторами? Можно ли всех считать инопланетянами, для простоты их оборзевания?
   - Я не думаю, что между ними есть связь, даже временная, что одних заслали раньше, а других спустя рукава за много лет до этого, - а:
   - Одни - это древние боги, разбуженные триумфом современной науки? - почти не усомнился я. - Или:
   - Одни злее других, что ли? - тоже не очень-то усомнился он.
  
   И президент Сили Доли сообщил мне, что один экспериментаторов, из Рашки присланный для стажировки на академика, действительно, хотел бежать от ужасов, ему здесь открывшихся, но не в открытый космос, а просто жить на одной из орбитальных станций или на Луне, авось и на Марсе даже, несмотря на его переменчивую температуру, но сорвался с траектории, и завертелся в мертвой зоне, где, да, мил херц, живут или бывают иногда ДБ - древние боги.
  
   - Теперь я понял, - ответил, - зачем меня сюда сослали, проверить:
   - Не ты ли, мил херц, Зевес и будете-е?
   - Да, - ответил директор, - диа-гностика еще не отлажена, но путей отхода:
   - Вообще нет, - завершил я эту пирамиду логических и нет построений.
   Думаю, Зевса, или кого другого из древних богов вряд ли могли взять, ибо они и не обладали никогда земной эманацией, как постоянные жители, а только квартиранты:
   - Чуть денег мало - спят прямо в машине.
  
   И - так как замешкался - то и согласился на Зевса, не надеясь даже в тайне, что это будет по-настоящему.
   И всё же со смехом сказал:
   - Будете пытать, как тех трех пленных девушек из английского, но тоже Абвера?
   - Зачем? - сказал один, а другая добавила:
   - Мы тебя еще не передали нашим Там перебежчикам.
   И понял, что сначала меня передали англичанам из МИ-6, оказавшимися, как в аду ужасом:
  
   - Наши, из Рашки перевербованы! - Вот вам! Если бы! Но БЫ здесь вообще никогда не употребляется, как фефект речи:
   - Вообще недопустимый в реальных сообществах на высшем уровне, - поэтому, да:
   - Брали русских и именно, считавших себя успешно внедрившимися в английский дивертисмент. - Англичане?
   - Брали только тех для плодотворной работы с русскими, которым верили, что они не успешно перевоплотились, но на самом деле очень хотят стать Сэ-Ра-Ми.
   И пока не узнал этих двух - трех Си-Си-ков - потому что третьим появлялась то она, а иногда и:
   - Он, - умеют сволочи запутать обычного человека в его же собственных лабиринтах памяти.
  
   Сбежал от них в Булонском лесу во Франции, чтобы тайными тропами уйти на нервную передышку в Версаль, - но:
   - Они, оказывается, следили так, что не могли не заметить, как я ухожу все дальше и дальше - мне же казалось: двигаюсь слишком медленно.
   И вот они поймали меня на простом прицеле: в Версале не было туалетов, чтобы сохранить в неприкосновенности его былое величие, - а:
   - Пас-сать очень забрезжило, - но зрение даже в темноте коридора зафиксировало напоминание:
   - Сейчас под током, - и до такой степени, что осталась только одна соображалка: насколько высоко то напряжение, которое не удастся выдержать?
   - Глупо, конечно, оторвет, - раздалось, но хорошо, что не сзади, а из репродуктора.
  
   Пришлось согласиться на предварительные условия, как испытание верности идеалам шпионажа не только, но и диверсионной работы в своем же тылу - намеренно.
  
   Что значит, это:
   - Намеренно, - скоро разъяснилось.
   На высоте 2-17 какие-то люди держали оборону, но постепенно все, кроме меня отошли, так как раз двадцать был повторен приказ:
   - Игра закончена, покиньте избушку, - имелся в виду этот липовый рубеж обороны, - а:
   - Покинуть его можно было только, сдавшись в плен, - я:
  
  
   Глава 21
  
   - Не согласился, ибо и не был обручен со всем пакетом договоренностей, кроме одной:
   - Держаться до конца.
   Прислали курьера за подписью всех троих моих кураторов и кураторш.
   - Иди, и ответь.
   - Как, по коду Библии?
   - Да, так и ляпни в лицо: я вас не знаю.
   - Ну, почему, сэр?!
   - И знаешь, почему? Я не знаю, кому сдаваться.
   - Немцам, - ответил он.
   - Никогда.
   - Почему, есть уже предварительная договоренность с ними, - ответил курьер.
   - Не для меня придет эта весна. Честно, мне уже не дадут вернуться на родину.
  
   - Почему ты так уверен?
   - Хи нужен тот, кто спровоцирует на него покушение.
   - Так ты согласен?!
   - Да.
   - Почему?
   - Я понял, что попал в ловушку: у меня никогда не кончатся патроны, а вечно держать эту высоту один не смогу.
   - Почему?
   - Что? Ах, почему, спать уже хочется очень.
   - У меня есть таблетки от сна.
   - Уже.
   - Уже?
   - Да, выпил три, больше не рекомендуется, ибо тогда придется заснуть, вообще.
   - На неделю, - согласился связной.
   И.
   Предложил остаться вместе.
  
   И дали, наконец, пароль на звание штурмбаннфюрера - переодеться в Зальцбурге.
   - Получать генерала будешь на месте, в Ставке.
   Решил не рисковать, не стал спрашивать, чем группенфюрер лучше обычной доморощенности.
  
   И мне дали уйти, как обычно, на планере.
   И догадаться, кто меня послал было возможно только с помощью своих природных знаний ретрограда обычных заведений:
   - Только я первый, только я могу. - Пока это было несущественно.
   Хи сразу узнал меня, и предложил работать на него в роли.
   - Да, мистер? - и притронулся к коктейлю, который не мог пить, так как к тому времени уже бросил пытаться это делать систематически, а только раз и навсегда.
   Он понял мою кодировку сознания, и предложил коньяку а ля Чер-Чик.
   - Тоже нет?
   Охотно верю. Вы прошли интеллект контроль.
  
   Оружия у меня не было, и я решил, что надо душить голыми руками, но и это невозможно: он был натренировал Скорцени под себя, а это сотка кило гарантировано.
   Это не Хи? Может быть, ибо, кто вообще Хи? Я думал, это машина, но не из Сили Доли, а немецкая самоделка Вернера фон Брауна.
   И поступило сообщение, кого лучше брать: художника Хи, или Отто Скорцени. Я ответил, что обдернулась, скорее всего, не радистка, а немецкий шпион в Белом Доме Америки. Более того:
  
   - Не нарочно, - в том смысле, что очень даже хорошо понимал, что делает.
   Значит не зря меня выбрали, как человека, способного распознать любого агента, как двойного, и даже тройного, но дальше? Дальше, авось пока и не нужно.
  
   И попросил передать через деградацию Хи, что агент в Белом Доме всё-таки мужчина, а не женщина.
   - Ответили, я, - и без пивнушки, где и иногда бывал Штирлиц - когда, имеется в виду, работал без прикрытия, как человек только без мотора в голове, что значит:
   - Сам с усам, - и крякнул приветливо новой буфетчице:
  
   - Где старая?
   - Старая, кто, герр?
   - Я сэр.
   А сам начал шарить именно не по залу, а по буфету, ибо сам мечтал, что только заклинило, так как никто не говорил ему, что в здешнем буфете может подавать пиво мужик.
   - Я не мужик, - ответила она, а Шти решил, что это на меня наколка, мол, прячется в подсобке.
  
   Там я его и отделал, как бог черепаху, прокатившись на нем по ступенькам крыльца, как Крючков на гармони.
   - Ребра целы?
   Он промычал, и по этому его прецеденту понял:
   - Коряга! - попался, падаль.
   Но не мог он быть нашим агентом в Белом Доме. Если только - пробежалось вокруг ума - работал там кочегаром.
   - Ты кем там прикрывался, мразь?! - рявкнул так, что прибежала официанта и так безапелляционно предложила тут же трахнуться, что ясно: иначе будет шантажировать, что я вынужден был и ее спросил почти с пристрастием:
  
   - Кем он прикрывался в Белом доме?
   - Белом, где?
   - Прошу не мычать мне в ответ вопросами!
   Заткнулась, но было видно, что думает точно: кого выбрать: меня или его?
   - Кого его?! - ужаснулся я и даже сел на противоположный диван.
   - Ви думаль - это не человек?
   - Конечно, нет! Неужели ты не понимаешь?
   - Ви думаль, я должна? Но, сэр, я привыкла быть только обязанной.
   - Так, что тебе надо, хороняка?
  
   - Машину времени.
   - Ерунда.
   - Почему?
   - Потому что тавтология, - открыл пасть придурок, запутанный в веревки так, что за день или за одну ночь не распутать, а рубить, да, можно, но только вместе с ним.
   - Если нужен человек, который его будет сторожить, а потом убьет - то.
   - Их есть у тебя?
   - Нет, но я могу поговорить.
   - Соображай быстрее, с кем и чем?
   - С одной стороны - это Вернер фон Браун, с другой эта скотобаза Скорцени, и показала на Корягу.
   - Да ты что?!
   - А что? Это агент советской разведки, - вы хотите промедлить в своем быстром продвижении вперед?
   - Думаете, все Ми-6 организаторы согласились договориться с русскими, чтобы:
  
   - Все, - как резюмировал Шарик-офф, - были двойными агентами.
   - Да.
   - Не может быть!
   - Вы еще мало нам служите, чтобы иметь возможность возражать даже самому себе! - она уже рявкнула, правда, негромко.
  
   И я решил, что первоначальное, но не озвученное решение надо отменить.
   Вышел подышать воздухом табака и его дыма в обеденный зал, где даже не предполагалось - по моему мироощущению - появления ни Стокса, ни Бисмарка, ни их агента Фокса, - а:
   - Заварушка тем не менее, началась. - Кто-то кинул в меня бутылку, и она разбилась, так как была пустая - мой расчет всегда на почти полную.
  
   - Мама, откуда он знает, что едят кошки?
   - Простите, я не ослышался? - Два шоколадных шотландских котенка разговаривали, а мама кошка их слушала и почти одновременно кушала.
  
   - Кто ее пустил с детьми? - спросил я у пролетавшего на пешем ходу здоровенного, как Валера боксер официанта.
   - Это наш директор.
   - У нее дети?
   - И не только в этом потомстве. Впрочем, извините, у нее других уже нет.
   Но он прошмыгнул дальше, оставив мне на память устную записку:
   - Это кошечки - кот и кошечка из Шотландии считают тебя своим папой.
   - На каком основании?
   - Они назвали пароль: наш папа знает, что едет кошки.
  
   - Не правда, - подумал я, - они только спросили: как я могу знать, что они любят.
   Тем не менее, они меня не позвали с собой, но я решил, несмотря на отсутствие времени, проследить за ними, оказалось:
   - Точно, кошки!
   Две совсем молодых, одна побольше. Но зря обернулся во время этой слежки, меня зацепили, и заставили вернуться назад. Теперь, где их искать?
   При приближении, но было еще довольно далеко, решил - хотя и помню, когда - открыть огонь на поражение всей группы, состоящей и всего-то из двух человек, - понять, кто? - не оказалось возможным. Не может быть, чтобы один среди них был Коряга, ибо сорваться с крючка у Скорцени - ему - вряд ли возможно.
  
   В автомате было всего две обоймы, как у альпийского разведчика: одна в автомате, другая привязана к ней синей липкой лентой. Отстрочив одну, начал освобождать вторую, начисто забыв, что этого делать не нужно - достаточно сдвинуть их, но не относительно друг друга, а переставить:
   - Вместе, - не понял! Как в горах на слишком высоком для обычного уровня сознания, уровне над уровнем моря.
  
   Заговорился, - чуть не заплакал я, но скоро понял, что обознался в этой игре в прятки с необычным состоянием своего сознания:
   - Коряги с ними не было. - И быть, конечно, не могло, ибо его развязывать надо только час - может два - в другом виде даже эти репатрианты не смогут с ним справиться:
   - Не поверят, что можно так нагло врать.
  
   Его не было здесь, но его не было и там.
   Потом оказалось, что нашли только одного преследователя - второго, запомнили:
   - Не было.
   Неужели эта тварь смогла внушить им ошибку? Странно. Неужели осёл способен внушать что-то еще, кроме ужаса. В данном случае - если иметь в виду осла:
   - Почти наоборот.
  
   В бункере Хи я уже не удивился:
   - Этот козлище был Риббентропом, - нет, нет, тем более, что с Рибкой я никогда даже не был знаком, конечно, это был Кальтик-Бруно.
   - Сколько раз их можно убивать, чтобы они больше не появлялись? - ласково спросил и тут же похлопал Хи по плечу, как художника только, конечно, но чтобы понимал:
  
   - Я пришел не за тем, чтобы тебя оправдать, но.
   - Хочешь спасти, - понимаю, - даже не улыбнулся Хи-мен.
   Надо правильно говорить Хи-Мера, но я не любил злить его хорошим выговариванием буквы Эр, чтобы не заподозрили:
   - Если притворяется - значит, нерусский.
   Доказывать, что англичанин придется долго.
  
   И тут же Коряга потребовал показать мой английский паспорт.
   Я толкнул Хи плечом:
   - Этот Фи-Кус наглее танка Тигр?
   - Да, ладно, хорошо, разрешаю тебе, как гостю Ми-6 спровоцировать его на поединок.
   - На один? - улыбнулся я, понимая, что тянуть долго не получится.
   - Хорошо, - ответил Хи, - на три поединка, ибо ничью перед третьим раундом еще никто не отменял.
  
   - Предложили лучше, чем начинать этот смертельный бой, сдать экзамен на полковника, а захочешь:
   - И на генерала.
   - Кого надо убить?
   - В первом случае одного, во втором варианте двоих.
   - Раньше было троих.
   - В том-то и дело, что генералов начали слишком часто убивать.
   - Может быть мне попроситься расследовать дело этих подозрительных убийств?
   - Попроситься можно только на горшок, милый.
   - Ты кто? - строго спросил я, и не только, чтобы побольше запугать, но и действительно забыл: то ли эта - как ее?
   Авось и наоборот, мало чем на нее похожа. Одно слово:
   - Да?
   - Логово тварей, - добавил через строку, - как принято делать в Энигме: просто, но сожрут всё равно с аппетитом.
  
   Коряга уже обсыпался мелом, как мукой, ибо никто по правилам не сообщил ему, кто выйдет его: то ли убивать, то ли награждать, и верил слухам, что когда-нибудь это будет Отти Скори-Цени, - как он сам тренировался произносить себя на новый манер после уже всеми ожидаемого поражения в этой никак не кончающейся войне.
  
   Но сам Хи так пока и не мог понять, на какую планету его повезут после поражения - слова, которого он не любил настолько, что даже за слова:
   - Вас могут убить, дорогой сэр, приказывал, как минимум убирать с глаз долой, и тех, кого жалели - не расстреливали, а так только удаляли в свое поместье, как Тома Круза, когда вознамерился - хотя и не делал из этого тайны - обернуться фон Штауффенбергом. Но на самом деле только получил новую роль.
  
   - Меня хотят вместо него?
   - Кого его?
   - Штауффенберга?
   - Пока, я думаю, думают.
  
   Неужели такой Верлиока, как Коряга имеет возможность заказать убийство Хи?
   Как?!
   - Любой может заказать каждого через межпланетный киллерский Синди- Кат.
   - Вы предлагаете мне спросить у Синди?
   - Кто это?
   - Ит-с, Шиз, это программа по уничтожению людей.
   - Одушевленная?
   - Да, но всё равно, что нет. Никто не знает, где у нее душа, даже в яйце, которого еще не снесли, - и то:
   - Не обнаружили?
   - Не то, что, да, но пока еще никто не додумался, - как?!
  
   - Понимаете, милый сэр, никто еще не доказал, что Земля была предназначена для людей, но какие-то прохиндеи Ное-веды смогли изготовить подделку, куда и попали все хорошие люди.
   - Это плохо?
   - Да, ибо теперь думают, что здесь всё равно остались только плохие, а их там много, что и раком до неба придется ставить до Второго Пришествия.
  
   Корг понтировал за столом рейх-министра в соседней комнате, я открыл ее, всё запомнил и опять закрыл, не поверив, но не своим глазам, и их разуму.
   - Он что там делает? - спросил сопровождавшую меня пленную француженку, но и только потому, что это была Эдит Пиаф.
   - Сэр, они играют на ваше место в кабинете министров.
   - Я не знал, что уже дали.
   - Вот именно поэтому здесь существует такое правило.
   - Пока человек не знает, что ему дали - можно играть на его должность.
   - Более того, они могут играть и вас лично, если знают, что один из ГЭ вас любит.
  
   - Так-так.
   - Если желаете можете принять участие в игре, но тогда вы можете проиграть, например, меня, а я не хочу.
   - Почему?
   - Вы все равно проиграете.
   - Можно рискнуть, чтобы их обезглавить.
   - Вы не знаете местных неписанных правил: эти гады играют до тех пор, пока у вас не останется денег.
   - Что это значит? Могут просто отнять?
   - Да, но не просто, найдут способ заставить вас проиграть, и тогда лучшее, что вам понравится - это торпеда, киллер, идущий на Вы с целью обязательно умереть, потому что у него не будет другого выхода.
   Например, вы грохнете Черчиллино, о чем они давно мечтают, и привет: его штаб-квартира окружена Энигмой, не сможет проскользнуть даже Агата Кристи.
   - Серьезно?
   - В принципе, можно предположить, что она может, но не на сто процентов. Да и пойдете ли вы против себя.
   - Вы думаете, когда Алану Тьюрингу дали заказ на создание Энигмы - я был на месте Чери?
  
   - Нет, сэр, вы и есть Черчилль.
   - Спасибо, мэм, на добром слове, но я не могу.
   - Почему?
   - Я столько не выпью, а курить вообще пришлось бросить - грудь болит.
   - Может, еще что-нибудь болит?
   - Да, но вы, я думаю, не согласитесь дать мне сразу после победы?
   - Нашей?
   - Разумеется.
   - Повторяю, вы не выиграете.
  
   Я зашел в кабинет, и сразу дал Коргу - как здесь называли Корягу - по шее резиновой дубинкой Мюллера, которой он обещал дать по шее Штирлицу, если не выведет его прямо в подвал Кремля, на который он давно мечтал работать, но вот никто еще, кроме него, Штири, не мог так близко к нему подобраться. Чтобы можно на самом деле поверить:
   - Когда мы пьем за нашу победу, то подразумеваем именно это, как штурмбаннфюрер Квентина Тарантино, но уже после того, как грохнул Елену Прекрасную:
   - Согласен сдать всех за место в ракете фор Брауна, которая увезет и меня тоже на Марс.
  
   Подвесил его, как грушу, что многие сделали ставку на другого, что, в крайнем случае, я даже могу остаться здесь, как Геббельс, если научусь говорить, как Корг:
   - Только мычанием.
   - Я не тварь, просто пусть отдаст мне долг.
   - Он ничего не помнит, - сказала стоявшая около него переводчица, чтобы записать всё, что он скажет, а именно сама Эди Пи.
   Хотелось настолько переиграть Стивена Спилберга и Тома Хэнкса, чтобы на поминках, пристреленных снайпером немцев она пела не из репродуктора, а натюрлих:
   - Громко сама с собою я веду беседу, чтобы у снайпера не дрожали локти даже тогда, когда его специально подтолкнут при стрельбе по Кеннеди.
  
   Она подошла и донесла:
   - Не все бьют Корягу по корпусу, некоторые, честно, даже плюют в рожу.
   - Почему?
   - Думают, его изуверский вид застрахован на большую сумму, чем его печень.
   - Тем не менее, бьют вообще не все?
   - Да, сэр.
   - Ты их записала?
   - Есс.
   И добавила:
   - Я тоже.
   - Вот ду ю сей.
   - Дело в том, что слишком сильно избитый, он может надумать себя еще больше преемником Хи, и.
   - Что и, может быть избран.
  
   - Хорошо, пока почта в твоих коготках, пошли в рейхс-канцелярию моё разрешение отправить его в виде курьера на связь нашим агентом в Москве, а там.
   - Что?
   - Пусть бросят его для проверки культа личности на съедение Распутину.
   - Если подавится?
   - Распутин? Это проблема, но, думаю, не навсегда.
   И да, - добавил, - пусть достанут мне эманацию Валеры боксера из Москвы.
   - Это дорого.
   - Насколько?
   - Легче найти формалистку в виде Пятого Элемента.
   - Неужели мы так далеко улетели от того времени, что даже такая простая вещь, как встреча в Москве, возможная для всех по обещанию в песне:
   - Если с ним повстречался в Москве, - и то не может быть доставлена.
   - Нужен пропуск в двухсотую секцию ГУМа.
  
   - Глупости, я сам больше туда не пойду.
   - Почему?
   - Боюсь, на этот раз точно заставят жениться на дочери третьего секретаря. И знаешь почему, она меня:
   - Любит-т.
   - Я согласна, если только напишешь письменное поручение, чтобы Там, мне дали ее адрес в подземном городе.
   - Боюсь, она стоит сейчас настолько высоко, что ее усадьба в стиле Сэлинджера - не подходить ближе километра никому - находится на их последней станции.
   - Это может значить только одно - если правда то, что ты умеешь предсказывать - он, ее папа - вот-вот будет приглашен на яботу первым секретарем.
   - Тогда Хи точно проиграет. И знаешь, почему?
   - Почему?
   - На Москву больше никто не будет надеяться, и Америка сбросит на Японию что-нибудь получше, чем атомная бомба.
  
   - А именно?
   - Москву.
   - Да ты что?!
   - А что?
   - Не уместится.
   - Ну-у, некоторые, может быть, добровольно согласятся жить на островах ее архипелага. Так и так, мой батюшка, это совсем дикие луды.
  
   - Это, кто сказал?
   - Так, какая-то проходившая мимо скотобаза.
   - Не Штирлиц, для своего очередного либезенья перед Мюллером, который тоже бьет клинья на эту еще не занятую должность Хи.
   В итоге оказалось, что Кори настолько много выиграл у Геби, которому был должен Мюллер, что эти дураки додумались дать ему на кормление такую прерию, что многие даже позавидовали:
  
   - Шофер Кенне?
   - Ты знал?
   - Знал, что Кенне убил именно его личный шофер, а олухи царя - далеко не небесного - отвлекли внимание всех на снайпера в окне высотки Таниямы.
  
   Тут же радировали Штирлицу, который был на побывке дома, правда ли, что все москвичи уже пакуют чемоданы - у кого есть - и рюкзаки и другие вещевые мешки, у кого больше нет ничего, кроме этого вообще, чтобы успеть на транспорт до Японы-Мамы.
   Оказалось, знали раньше нас. И даже никакого восклицания - только радость, как написана Ван Гогом на всех лицах.
   Ибо оказалось наоборот:
  
   - Место красит человека, а не наоборот: только его одиозная личность.
   - Я, - говорит один, - всю жизнь считал себя, что гол, как сокол, как Владимир Высоцкий, если не считать его песен, а теперь извольте-е:
   - Японес-с-с!
  
   И был сочинен почти сразу целый талмуд - хотя евреев было только половину от всего количества русских - про Японию, окружившую нас со всех сторон:
   - Имеется в виду, и из прошлого, и из будущего, что сами с усами - это и есть подлинник перевода ритм-стука:
   - Саму-Раю, - точнее, мы все:
   - Саму-Раи.
   - Как в кино с Савелием Крамаровым - спросил для любопытства один прирожденный покойник:
   - Гляжу - все покойники, а почему-то с косами так и стоят, как еще в аду не намучившиеся.
  
  
   Глава 22
  
   Песню про Трап на борт заменили на:
   - Вьются тучи, мчатся тучи - невидимкою луна, мы тоже прицепились - не вернемся ни-ка-да-а!
  
   - Вот так на Марс и дальше надо было проситься, - с тяжким вздохом сказал я, - а то прозевали всё царство небесное, когда шла отправка в дальние страны, хотя и расположенные за пределами нашей Все-Ленной, как будто здесь жить можно без Энигмы, которая одна только и светит разумным людям своей беспросветной непонятливостью. Мы ее, имеется в виду. Но не все, конечно, я, например:
   - Почти всё понимаю.
  
   Оказалось, еще хуже, Коряга за убийство Кенне прямо в машине, когда будет - или был уже - я так и не понял, потому что не мог понять в этот момент разницы между:
   - Быть или не быть, - и:
   - Буду вовремя.
   - Честное слово, как на рыбалку собираются, - сказал один, и, кажется, даже был человек, мне давно знакомый - осоловел:
   - Валера боксер! - уже тута.
   Но другой возразил:
   - Уже напились и поют песни - значит, уже вернулись!
  
   Вернулся я на Родину
   Шумят березки стройные
   И сакуры нетленные покоя не дают-т.
   - А должны были!
  
   - Никогда не видела, чтобы люди так радовались, что они не русские уже, а вылазят, как мыши из Японы Мамы.
   - У нас было столько места, - пропела эта Ингрид Бергман, а его же ж обслуживать надо-о!
   - Да, здесь сразу уютно, что даже непонятно за что Том Круз перебил столько японцев.
   - Нам мечтал, грешник, дать хорошее место.
   - И помирать не хочется, - подошла одна и поцеловала.
   - Ты кто?
  
   - Да не запинайся, я тоже княжеского рода.
   - Это-то и плохо, ибо я Рюрик-офф не обожаю. И даже наоборот, беру за одно место и отвожу иво в сторону.
   Ее узнал, прорвалась из хрен знает какого времени то ли Малышка на Миллион, то ли сама баба-яга - по душе так понимаю - Алла Два, что пропедалировал:
   - Я думал, больше никогда вас не увижу.
   - В Японию, мил хер-ц, народ прется из всех щелей времени, - сказала Гимнастка.
  
   И я понял, что один не останусь среди сплошных немцев. Я не Штирлиц, немецкий хоть понимаю, что вот их тайный акцент, с намеком на Эл вместо Эр - на дух не могу переносить - боюсь, запишут в евреи, а каки у нас, спрашивается, Евы, - так только:
   - Одна Малина на всех, - что то и значит:
   - Один Моисей и остался за них избранным, а нам всё не верится, что только они и умеют врать, как сивые мерины.
  
   Но кто-то додумался здесь - даже не в конторе Абвера - пришить мне именно эту кличку для начала понарошку, как чисто шпионскую:
   - Мои- Сей.
   Попросил для скромности оставить половину, или:
   - Сей, или куй, всё равно Мои всегда на месте.
  
   Не-ет, начали приставлять к стенке:
   - Бывают ли среди японцев Мои-Сеи, - ась?
  
   Вышел в коридор вместе с Гимнасткой:
   - Не знаешь, кто копает под меня в самый неподходящий момент, ибо, думаю, иначе бежать придется раньше, чем корабль причалит к островам Японы Мамы.
   - Да, кто-то есть, мы для этого и собираемся постепенно, чтобы помочь тебе в подходящий мементум твоего Морэ.
   - Нас могут всех расстрелять на первом же японском острове.
   - Нет, мил херц, у них на это дело вечный мораторий, в худшем случае тебе придется биться на мечах с братом Ричарда Львиное Сердце, как Робин Гуд, принц мира, однако, не этого.
   - Я вообще-то тренировался после каждого просмотра Дюма и его Трех Мушкетеров.
   - Заколол многих?
   - Почти всех, если не считать более старшего возраста.
   - Умен, да, мил херц! - радостно молвила Алла Два, в надежде, что в этот раз я не смогу увильнуть от ее прекрасных претензий на мою душу и тело:
   - Тоже.
  
   На первом же острове был поставлен вопрос, про который я совсем забыл:
   - Кто будет Пиратором этого Архи-Пелага, а кто только его первым министром.
   Скорее всего, очередь на первого уже настолько большая, что лучше и не становиться, а простым министром:
   - Сам не хочу! - сдадут всё равно постепенно.
  
   Последняя новость, которая простучала с телетайпа Кремля и повторенная в Англии и Канаде, здесь - только по слухах, распространяемым разведчиками:
   - Распутин и Коряга сбежали из подвала одного из подразделений Кремля и пока не только не пойманы, но вообще неизвестно исчезли в каком направлении.
   Говорят, даже выкуплены Клинто для охраны периметра Белого с розовым его Строения, находящегося над Землей на большой высоте.
  
   И самая последняя новость:
   - Коряга, но уже не с Распутиным, а с Енотом, взяли практически штурмом казино Рой-Аль, и с мешками по десять, пятнадцать и двадцать пять миллионов долларов направляются неизвестно на чем, сюда, в Японию, чтобы принять участие в выборах, если не ее президента пока, то премьер министра и начальника тюрьмы - заведомо.
   - Простите, сэр, вы не назвали, где четвертый мешок?
   - Их было четыре?
   - Ну, если у каждого по две лапы, и в каждой по мешку - разумеется.
  
   Чувства - сбитого летчика.
   Решил записаться на Агату Кристи, но Кристи еще ничего - на Агату неудобно:
   - У нас разные положения в сексе. Вы как любите?
   - По-разному.
   - Это кто сказал.
   - Я ляпнул. - И увидел Корягу.
   - Иду на Вы, дай денег.
   И ответ в этом случае затруднителен, ибо, как сказал Владимир Высоцкий:
  
   - В челюсть снизу, кажется, рановато, ибо далеко еще - могу не попасть.
   Но обошедши сзади понял - это робот, даже запчасти и то были вставлены не все. Самого, скорее всего, съел И Бин Распутин. Твари чё-то не поделили.
   Я попросил Аллу Два и Малышку на Миллион подержать его за руки.
   - Я - что буду делать? - спросила Гимнастка.
   - Держи на ноги.
   - У него нет ног.
   - Член?
   - Тоже, кстати.
   Вот это называется отремонтировали.
   - Эта, оставь взамен голову. - И зря попросил голову, ибо, какой в ней был смысл для него - абсолютно неизвестно - приказы получал всё равно прямо:
  
   - От Распутина?
   - Но вы и не учились копать, как Бедный Йорик.
   - Вот ду ю сэй?
   - Я грю, некоторые не учились шить на электрической швейной машинке, поэтому законно заявляют в концлагере:
   - Копать - тем более мерзлую землю - не буду.
   - Почему?
   - Меня этому не учили.
  
   - Хорошо, я сама ему откручу, - сказала Гимнастка, но забыла, или мало знала, что знание не заменяет ум.
   Что значит:
   - Была - не была, - имеется в виду, с ним в сексообразных отношениях.
   И Гимнастку ударило током.
   Захлебываясь, она подползла ко мне и объяснила:
   - Он сначала затащил меня в водный бассейн, потом включил ток.
  
   Никто этого взаимодействия не видел, но я поверил. Предложил пока продать русским для работы на Беломорско-Балтийском канале.
   Сообщили:
   - Сбежал по дороге?
   - Нет, но уже обыграл в трынку и в двадцать одно половину личного состава, в том числе и офицерского.
   - Как это возможно? - возмутился я.
   - Он играет не с нами, немцами, а только с русскими военнопленными.
   - У них тоже есть личный состав?
   - Да, и более того, с правом на убийство: если младший по званию обыграет своего капитана, то вынужден будет умереть, или.
   - Или?
   - Капитан сам застрелится.
   - Многие уже застрелились?
  
   - Все, кому он проиграл - простите, простите, конечно, выиграл.
   Получалось, что Коряга перед началом игры с каждым заключал тайный для остальных договор, кто проиграл - тот стреляется, - но! Самое главное здесь то, что старший по званию давал это согласие письменно, где и было зафиксировано обратное:
  
   - Рядовой, сержант и все остальные старшины и лейтенанты за смелость - за то, что осмелились - играть с вышестоящим начальником должны подвергнуться после окончания игры смертной казни.
   Так как капитаны и другие вышестоящие начальники не знали, что получают после казни заключенного все деньги, а многие даже боялись, что вообще ничего могут не получить, то соглашались на предложение Коряги получить половину.
  
   - Кто упирался все.
   И он убивал их, как проигравших.
   - Все верили в справедливость?
   - Нет, как раз наоборот, критерием истины на Беломорско-Балтийском была принята обратная гипотеза:
   - Человек да обманет другого.
  
   - Надеюсь, вздохнул я облегченно, что люди Там еще остались?
   - Это вопрос?
   - Да.
   - Да.
   - Много?
   - Мало.
   - Буду еще набирать.
   - Не надо, сэр, канал уже прорыт, но не совпал с американским Белым Домом чуть-чуть.
   - Километр?
  
   - Верно, сэр. Прошили пространство Земли ниже. Теперь надо строить Вавилонскую Башню.
   - Не учли поправку Мёбиуса. Надо было меня пригласить.
   - Боялись, что потеряете свой имидж, проиграв его Коргу.
   - Я эту тварь приказываю посадить на цепь заместо Распутина!
   - Он уже слинял из Белого Дома, а куда устроился, пока неизвестно.
   - Водителем.
   - Кенне?
   - Зачем, Кенне давно убит вами, сэр.
   - Теперь будет Клинт, - утвердил я кандидатуру с правом на убийство.
   - Поздно, сэр, его уже осудили за двоеженство, так как после обвинения в стяжательстве любви у той, с кем сидел за одной партой уже со второго класса школы поставили на учет в нашем отделе милиции. Да, сэр, они с Еликом поменялись местами.
   - Ибо?
  
   - Ась? Ах, ибо, засмеяли за систематическое пьянство, как прикрытие желания не дать никому понять, что ни в чем ни бум-бум.
   - Так в Америке он что делает?
   - Занимается строительством.
   - Чего? - я пощекотал в своем ухе, ибо его защемило чуть-чуть от радости услышать что-нибудь.
   - Строит канал связи с прибывающим Кас-Паном, битном набитым ихними заключенными, скопившимися за последние сто лет на Пересылке.
   - Коряга с ними едет?
   - Нет, он сам и ведет этот Мёбиусо-Воз.
   - Сам лично?
  
   - Не лично, конечно, не тем концом у него ум-разум пришит, но с двумя маузерами и пулеметными лентами крест-накрест.
   - Он был эеком, как получилось, что командует таким важным переселением народов?
   - Вот затем, сэр, и командует, чтобы заблудились и прошли на километр ниже Белого Дома.
  
   Русские люди, можно сказать, первыми могли найти Америку, но вот из-за одного подлеца заблудились, и:
   - Уже считается навсегда.
   Хотя вот такое отношение к Коряге ошибочное, так как он и нечеловек вообще, - и даже:
   - В частности.
  
   Зашла Малина, и я уже не удивился, что:
   - Наши люди в Голливуде, в частности, да и вообще:
   - Явно размножаются каким-то даже мне неизвестным способом.
   - Я до сих пор жалею, что не использовал тебя, как мою любимую любовницу, - сказал ей.
  
   - Тебе мешал пианист, или, как его там звали, я уже не помню, - сказала она.
   - Этого не может быть, потому что не может быть никогда.
   - Почему?
   - Ты была на нем жената.
   - Да, сэр, но хотела соврать тебе, чтобы знал, могу для тебя разорвать и эти вечные отношения.
   - Ты знаешь, что в таком случае можно потерять дорогу к вечной жизни.
   - Хорошо, я буду ждать твоего спасения тысячу лет, потом умру.
   - Тысячу, тысячу, тысячу, - да, я должен успеть.
   - Сейчас ты должен идентифицироваться, чтобы я тебя запомнила с закрытыми глазами.
   - Неужели так никогда и не было?
   - Ты не запомнил?
  
   И решил, что вполне могло быть, - если иметь в виду не только Эйнштейна, но и Данте, и главное для меня, Пушкина:
   - Не только бывшее задолго до нашей жизни можно вспомнить, но и наоборот:
   - Вспомнить Всё, - что значит, из сегодняшнего дня зайти в прошлое, и, не заходя опять в настоящее, а прямо оттуда его же вспомнить.
   Но я не стал так делать, понадеялся на своё большое желание к ней. Не получилось, - как:
  
   - Дерево с дуплом для Пеночки Трещетки, - хорошо, но не вовремя, ибо утром рано так спать хочется!
   Нельзя, друзья мои, поступать, как советские писатели по общему ранжиру:
   - Вот сёдня, - имеется в виду, господа и дамы, - вся пятилетка: все любимые девушки, даже если и любят всего-навсего какого-нибудь недоделанного механика, - должны быть:
  
   - С большими глазами, - остальные?
   - С маленькими змеиными.
   - Я люблю змей!
   - Это кто сказал, Вовочка, из второго Б?
   - Да, мил херц.
   - Заврева приведешь родителей.
   - Зачем?
   - Будем тебе их менять.
   - Почему?
   - И знаешь, почему, нам не нужны китайцы.
   - Они Рашка.
   - Даже если на вид русские, то в душе однозначно, хотят раньше нас завоевать Америку, поэтому.
   - Да, сэр.
  
   - Или пусть за сегодняшнюю ночь увеличат глаза, или будешь до самого окончания школы называть их слонами.
   - Слонами. Слонами - это мне нравится.
   - Хорошо, садись пока, и да, неси сюда дневник, поставлю тебе лишнюю двойку.
   - У меня все двойки, мэм.
   - Ты немец, они очень уж любят двойки.
   - Да, мой папа Штирлиц, погибший, говорят, намедни.
   - Ладно, забудь, что ты мне говорил.
   - Я ничего не говорил, сэр, это вы только умеете болтать без умолку.
  
   А Малине ответил:
   - Даже, как ходока не пущу тебя к Коргу, порвет, как Тузик.
   - Грелку?
   - Ась?
   - Ты должна быть змеей, чтобы обмануть его.
   - Тогда мне не удастся разочароваться, я навсегда ей и останусь.
   - Ну, давай, счастливого пути.
   - Трахаться, когда будем?
   - Я положил тебе объемное видео в сумочку со всеми своими принадлежностями, как будет настроение - сама поймаешь эту Черепашку Нинзя.
   - Как всё просто стало, - обрадовалась она, - можно трахнуть в прошлом того, кого нет времени сделать тоже самое в будущем.
   - И наоборот, можно многое сделать в будущем и прошлое тоже:
   - Неужели изменится?!
  
   Некоторое время я мог наблюдать, что там происходит и, что интересно, раньше, чем она туда прибыла. Малина даже не позвала Кори, чтобы он обернулся, а сразу ударила бутылкой по голове, ибо была барменшей в красной жилетке, а он выпил из горла целую бутылку шампанского и на предложение заплатить ничего не ответил, а только повернулся на красном барном стуле в сторону зала.
   Но пожалела. И только об одном, что ударила Столичной, а надо было холодной Брют.
  
   Корягу отправили в больницу, куда она пришла, чтобы задушить прямо на месте простыней. Но этого приблудка не оказалось не только под ней, но и сзади никто не напал.
   - Хитра образина, - только и сказала Малина, когда он схватил ее корявой лапой из-под кровати.
  
   Хорошо, что я ее заметил в ракурсе почти случайно мелькнувшего недоумения позицией барабана относительно пианино, между которыми я в это время трахал дуру Маркизу, и до такой степени, что несколько раз не мог понять, почему она не дает просто так, ибо была проституткой, - а:
   - По радио сообщали, что такого разворота людей - даже жопой друг к другу - здесь никогда не бывает. - Ибо:
   - Очень трудно предположить такой разворот событий из обычного на вид проема между прошлым и будущим, когда вот делается именно так, как нечестно поступил Коряга: спрятался в прикроватной стене, а считается - это невозможно. Почему? По очевидной причине:
   - Не все кровати стоят у стен, - некоторые посередине, а две всегда у окна.
   Разум не берет такой простой нестыковки положений реальности. Ибо считает:
  
   - По правде - все равны.
   И, прихватив его одной рукой под шею, - саму лапу этой же руки положил на следующую, лапой, уже мягко уложенной на его плоский затылок.
   Пошло удушение, а он еще не был в состоянии отпустить ту, которую уже считал съеденной, что даже пищеварительный сок перестал у него идти, так как:
   - Всё! - муха уже высохла.
  
   К счастью, небольшой запас управления временем у меня еще был на сегодня, и я с большим удовольствием - можно сказать, даже счастьем - истратил на возврат позиции из уже невозвратной в имеющую возможность повториться:
   - Победой Малины:
  
   - Она оторвала ему яйца? - спросил одна прохиндиада уже рядом.
   Думал, Малина, поступив по поговорке:
   - Кончил одно дело - смело начинай следующее, но при условии, что это уже не кража, а только ее:
   - Дележка. - Что значит:
   - Пожни плоды своего труда, как разделенные - со мной - в данном случае:
   - На половину.
  
   Я поздравил ее с победой тем, чего никогда не делал: тремя заездами на одну и ту же дистанцию на одной лошади, как на трех разных, что и она поверила, - ответила:
  
   - Меня один раз подменяла Маркиза, другой, эта, как ее?
   - Светка?
   - Какая Светка? Нет, это была новая.
   - Для тебя новая, а для меня, скорее всего, та же Прима-Донна, хотя тоже:
   - Просто не помнишь ее имени?
   - Да.
   - Ну так-то и я всех знаю, ибо, да, знаем всех, но не всех имена помним, как сказано в Дивертисменте Декамерона Джованни Боккаччо.
   - Эту тварь через некоторое время уже всё равно придется опасаться, - но:
   - По сломанной шее его, - узнаем его, - добавил я.
   - Я могла - честно - вообще оторвать ему голову, но ты как-то просил этого не делать.
   - Да, может быть.
   - Что это значит, не меня одну просил?
   - Не думаю.
   - Спасибо на добром слове, ибо.
   - Ибо?
   - Не очевидно, что на этот раз ты соврал.
   - Нельзя совершать удар по Коргу всегда, когда этого неотложно даже хочется, - ибо:
   - Да, спасибо, что напомнил - это будет удар по себе, - сказала Малина и заплакала, потому что прочитала в звездном чисельнике, - но только сегодня.
  
   Что толку пользоваться астрологическими прогнозами, если этот нужный сегодня прогноз, оказывается известным только на следующий день?
   Спрашивать приходится, ибо вовремя его не было даже в Илиаде, хотя с первого взгляда думают:
   - Это был прямой эфир, - хотя априори известно, что прямых эфиров не бывает, - они всегда только - и в общем и в частности:
   - Только есть.
  
   Парадокс в том, что заметить это противоречие можно только тогда, когда оно стало прошлым - что и значит:
   - Есть между ними переход, по которому - косвенным образом - совершается предвидение.
   - И тут даже нельзя сказать, из какой реальности точно оно будет произведено, - сказала Малина, ибо:
   - Не всегда удается даже заметить: сделан уже переход, или только можно уже его сделать, - согласился я, понимая, что она находится на короткой связи со мной.
  
   Коряга еще лежал в провинциальной клинике, называемой в простонародии больницей, но какая-то тварь уже принесла ему передачу, что он смог один раз раньше время излечиться, и нашел, случайно не учтя погрешности смещения при таком заблаговременно выкидыше, - именно:
  
   - Меня, - а не Малину.
   - Сегодня пойдешь со мной, - сказал он и отвернулся.
   Ну и я облегченно вздохнул, что война началась, и не будет большим грехом и мне нарушить это перемирие:
   - Ударил первым я тогда, - так было надо-о.
   И так как случайно не нашел рядом бутылки водки - провел прием замахом и последующим ее опусканием обычным Советским полусладким.
  
  
   Глава 23
  
   Вышло не по Джеймсу Бонду: смешать, но не взбалтывать, а наоборот:
   - Пена кровавая пошла, казалось, прямо из его головы, сделав ее кудрявой.
   И подошедшая администратор только сказала:
   - Миллионы фотогеничны, а снимают для реального просмотра только некоторых.
   Его опять увезли, и можно было только гадать:
  
   - Опять туда, в другую больницу, или уже, наконец, туда, куда ходят только поезда с похоронным оркестром.
   И, действительно, была информация, что мы скоро окажемся именно в том времени, когда это Было - Будет:
   - Есть, - подвальные чапки, картошка с котлетой в ресторане, и одна мечта:
   - Напиться и как можно дольше не блевать, чтобы опять вернуться в это место.
  
   Решил слетать в Москву и попроситься.
   - Вот ду ю сэй?! - изумился часовой, поставленный на случай этой войны прямо у ГУМа. И:
  
   - Отказался доложить по цепи связей, что я готов обеспечить местным аборигенам - что значит, правда гарантируется вот так прямо в квадрате: победа будет за вами, и я начну ее прямо намедни на Курской Дуге.
   По обратной связи всё-таки было отказано - через обувную секцию, распространяющую - на случай войны - чешские кроссовки - прошу прощенья - плетенки двух видов:
  
   - Бесплатно. - Почему? Продаем только тем, кто отсидел два срока. Остальным? Вообще отказано? Нет, тоже бесплатно, но при условии: смогут добраться до Москвы, минуя третью ходку.
   Я попросил копию его телетайпа.
   - Ошибочка вышла!
   - Да, где? Не там запятую поставили?
   - Ошибаетесь, милейший - посмотрел на его погоны - младший лейтенант - я запятых вообще не ставлю. Вы поставили слова: нашу победу на первое место.
  
   - Надо было на последнее? - ухмыльнулся он и вынул ТТ, как приоритетное оружие для тех, кто имеет право высказывать свои мысли публично вот с помощью этого пистолета сразу, - но, чтобы меня только арестовать, как шпиона.
   - Право на последнее слово еще не отменяли? - И прочитал: вашу, а не нашу победу.
  
   Он не пожелал скрывать положение своего разума на ухудшенное, и повторил мою радиограмму уже в прямой эфир, как правду, - без шифровки.
   Пришли, его взяли, что не удосужился законспирировать телеграмму - меня оставили на его месте. А, как он мог ее зашифровать, кроме замены слова нашу, - имеется в виду, победу, на:
  
   - Вашу. - Так это уже было сделано в прошлый раз! - крикнул я им вслед.
   И хотели сделать фигурально нормально: просто протащить меня самого, но не через проходную КаЭр, а прямо через стену, как сказал один из присланных патрульных:
   - Где больше елок и не все плохо видно.
  
   И, вот так, перелезши через стену, смог встретится с Ни Сер Хру. Ибо не прошедших полной фейсконтроль дальше не пускали.
   - Да, - ответил он, - я согласен, но вы должны пройти испытательный срок в ЭсТэ граде.
   - Боюсь опоздать на Курскую.
   - Чё, яблоки со сливами разгружать, или подписался на картофель? - рассмеялся он, как будучи на выставке в Манеже перед Эрнестом Неизвестным, сообщив ему об этом же самом, чтобы не запутаться в противоречиях:
  
   - Кому обещал семилетку, а кому только пятак по хребту в дальнюю дорогу.
   - Вы никогда не плачете? - спросил он.
   - Только, когда жалею, что оказался глупее даже паровоза, который привез овощи и фрукты на базу, но не Курского Вокзала, а наоборот, Ленинградского.
   - Ибо?
   - Да, мистер, на Курском я красил его теле, - или без теле, а только, но всё равно башню силикаткой.
  
   После того, как спросил:
   - Нина едет с наши? - всё-таки решил поверить, что могу прямо сейчас попасть в 43-й год на Курскую Дугу без самоката, - имелось в виду, без взвода охраны, которая без права на ошибку, сама примет решение, что со мной делать, если уже:
  
   - Тогда! - не одержу победу над Гудерианом. Скотобазой, у нас всему научившейся, перебежавшей в последний день перед началом войны к - тоже предателю - Хи.
   - Поработаете пока снайпером.
   - Вот ду ю сэй?
   - Да, немцев и так есть кому грохать, будете снимать наших генералов, прибывающих сюда для инспектирования моих решительных мер.
   - Так можно?
   - Да, и знаете почему?
   - Почему?
  
   - Это единственный способ добиться от них правдивого решения.
   - Почему они не любят правду?
   - Это так только думают, что не любят.
   - А на самом деле, не понимают, что ли?
   - Да, даже и этого нет, а не знают, что это такое не только в частности, но и вообще.
   Хотя, в принципе, идея была неплохая: новые люди и не должны ничего понимать, ибо априори не могут знать, что мы там, наверху, кумекаем.
   - Ну, почему, понять можно.
  
   - Нет! Нельзя, ибо мы сами, что ли, ты думаешь, понимаем?
   - Нет?
   - Да ты что! Инструкции идут.
   - С самой Альфы Центавра? - переспросил я.
   - Да ты, что с Луны свалился?! - ахнул он непритворной лысиной: от Распутина с этим, как его - чертом лысым - его поднюхивающим.
  
   Я вроде раньше знал, с кем в подвале Кремля сидит Распутин, но, видимо, перепутал и спросил, с этим:
   - Ле-НиНым?
   - Вот именно, мил человек, что Ным-м.
   - Тогда получается, что люди хоть раз попавшие за стену Ка-Эр на другую его сторону, имеется в виду:
   - Да, - перебил он меня. - никогда уже не умирают.
   - Это лучше?
   - Может для кого-то и хуже, но в принципе, Жизнь Вечная дает надежду:
   - Чтобы каждый оставил ее навсегда, - на этот раз я перебил его.
  
   - Верна-а. Мне, - он положил себе руку на грудь, как клятву в честном, э-э, коминтерновском, - обещали, да и дали уже эту грамоту, что получу, как Ким Филби семь гектаров хорошо удобренной земли уже с лесом и парком, но не полностью, а чтобы для грядок Нины Петровны с огурцами, помидорами и орхидеями, - осталось еще много места.
   - Откуда оно возьмется?
   - Я те не говорил, но скажу: одного намедни должны грохнуть, так его участок достанется только мне - больше никому.
   - Почему?
   - Кого его, если не секрет?
   - Бреж.
   - Да вы что?!
  
   - А что, он много курит, специально для себя открыл уже почти целую фабрику сигарет с фильтром Новость, чтобы умереть тихо, спокойно, без кашля в груди, - да, думаю, уже сдох.
   - Как, если он будет немнохго править после тебя?
   - Так будет немнохго. Точнее, я хотел сказать, это уже было, было, было.
   - Почему?
   - Потому что сегодня он приедет сюда с инспекцией моей, хотя и маленькой пока, но всё равно победы над немецкими генералами.
   - Ее еще не было.
  
   - Поэтому и ты должен избрать его первой своей мишенью.
   - Я уже уложил немало.
   - Я их спишу на естественные убытки.
   - Я думал, вы все мои победы записываете в чековую книжку.
   - Да, конечно, получишь ее на пересылке.
   - Так бывает?
   - Не было - так будет, если сегодня же по прибытии не грохнешь этого слишком разговорчивого человека.
   - Не больше вас.
   - Да, но зато намного больше. Я пять часов, и десять на тренировке - болтать без умолку не могу.
  
   Через мгновение сообщили, что один из Ми-6, двое из Пентагона, и еще один представитель ставки Хи в Зальцбурге готовы к переговорам:
   - С тобой, однако, - Ник Сер зло еще посмотрел на шифровку - не перепутал ли сам все рамсы.
   - Да не переживайте, вы так, сэр, скорее всего, это я сам - но, когда еще был у Хи начальником одной из канцелярий, и попросил.
   - Т-так бывает-т?
  
   - Понимаете, я помогал когда-то Вернеру фон Брауну в разработке возможности перемещения на Марс и даже дальше путем незаметной невооруженным глазом регрессии, - поэтому.
   - Поэтому тебя приняли за другого? Так не бывает: то инженер - как у нас Королев, кажется, - конструктор, то, понимаешь ли, понимает уже, как спуститься назад с Марса, - так не бывает.
  
   - Почему? Мы-то с вами здесь, - а.
   - А?
   - А должны были давно отправить в места отдаленные.
   - Понимаю, вы специально спрятали меня за эту задвижку времени, чтобы наступила От-Тепель-ь!
   - Да, сэр, потому что льды сами по себе не тают.
   - Да? Не знал.
   - Но догадывался?
   - Тоже нет.
  
   Решили навстречу пойдет всё-таки Леня, ибо хрен с ним, если и в плен возьмут, как грится:
   - От-Курица.
   - С Леней мы их быстро возьмем, - обрадовался даже я.
   - Да, пока слушают, мы Курск возьмем, а не только его Курскую Битву.
  
   Уже перелезли несколько разрушенных зданий, но у самого памятника Кому-то нас остановил снайпер, а я не то что забыл - просто не взял с собой снайперскую винтовку, так как надеялся на ближайшее повышение на пост Ники Сера, а он уйдет с немцами в качестве партайгеноссе. БМВ, половину комнат в Зальцбургском замке, земли в Баварии - и это только, как минимум:
   - Обеспечены, - это вам не шесть соток плюс еще шесть, украденные у расстрелянного неизвестно за что соседа.
  
   Пусть даже у каждого было хоть, как у Позна по двенадцать гектаров - всё равно не велика синица, ибо:
   - Говорить всё, что хочешь можно, - но! Оно же ж давно отобрано, как заведомое враньё, - знак восклицания - тоже:
   - Не имеет смысла.
   Спрашивается:
   - Почему врать легко, а на душе всё равно тяжело?
   Только по одной причине: душа - не нашего приюта прихожанка.
  
   Англичане узнали о встрече только во время самой встречи, но всё равно послали Кимушку Филби, чтобы и он поучаствовал в торгах на короля Третьего, э-э, Стяга.
  
   Я посчитал правильно, поэтому сразу сказал, что выбирать будем не по жребию, как делается часто, не по счету, как в прятки:
   - Тебе, тебе, тебе, это опять тебе, - а приз, извини, уж тогда мне достанется, - но!
   Кто выиграет в покер, тот и будет сегодня банк-ковать на этой территории разрушенного Эстэ-града.
  
   Но и в карты сыграть не удалось - пуля разбила еще не начавшую сдаваться колоду карт. А вы как думаете, мы будем ждать, когда герои появятся - нет:
   - Кого выберем тот и будет героем, - слишком просто?
   Как видите нет, даже шулерам не дают разобраться между собой по-честному.
  
   Я сразу определил, что это Корг - падаль, намного хуже одноглазого циклопа, который сражался против Абу Али ибн Сины. Ибо:
   - Можно подумать, что видит даже меньше половины, а.
   - На самом деле?
   - Конечно, больше, - ответил Фишер, - или что у нас есть еще там, кажется, как часто бывает Фишер, но и Абель тоже всегда с ним.
  
   Корягу ждать не стали, ибо на предложение сдаться, и то ответил не сразу.
   - А нам, - как сказал Ник Сер, - не нужны хвостотянутели.
   На его выстрел, разбивший колоду карт, что взлетела вверх, как крылья нескольких бабочек после разборки между собой, кто будет на сегодня, завтра и послезавтра считаться бражником. Я:
  
   - Ответил просто, долго целился, но отстрелил только одно ухо.
   - Ви хотель одним выстрелом убить оба? - спросил Филби так, как я не говорил никогда, ибо не каждый раз и далеко не всякому признаюсь, что работал на разведку без разведки, какая из них именно эта:
   - Ми-6 или Пентагоновская.
   На русских - никогда. И знаете, почему? Многие и так считают, что я когда-то был русским, - а я:
  
   - Всё равно не верю.
   - Напрасно, - ответил ЦРУ-ушник, ибо тут только может быть одно из двух:
   - Или русскими мы все когда-то были, как обезьяны, или наоборот.
   - Что значит, наоборот? Они так и остались, а мы ускакали вперед, успев вскочить на подножку нового времени.
  
   - Не думаю, скорее всего, они попытались настолько быстро уйти вперед, чтобы оторваться от остальных с запасом прочности, что Ино вынуждены были поставить такие фильтры, чтобы их остановить, что заставили даже перепутать - если не все - то очень многие рамсы.
   - И до такой степени, - поддакнул англичанин, - что не заметили, как повернули назад, в прошлое.
  
   - Более того, - поблагодарил я их за участие в научной конференции, посвященной причинам ближайшего крушения всех эмиратов, но в каком времени это произойдет, - не знаю даже я.
  
   Пока Коряга держался за ухо его взяли наши снайперы, прострелив обе ноги.
   Уточненное сообщение: две руки и одну ногу.
   - Зря, - сказала, появляясь моя телохранитель, назначенная мне по блату, а точнее, в знак благодарности, что не дал проиграть последний загородный участок с домиком для Нины Петровны в стиле:
  
   - Для кандидатов и докторов наук Силиконовой Долины, - как он распорядился делать всем умным здесь, когда они это докажут, работая Там, в Сили Доли.
  
   Но хотели всё равно снять, так как никто не хотел добровольно возвращаться назад на двести долларов в месяц. Но в то же время никто не верил, что им там платят от пяти до пятнадцати, а китайцам еще больше, т.к. - нет, не воруют меньше - а, наоборот, у них больше докторов и кандидатов наук и, значит:
  
   - По прайду и посылка.
   Ибо, сэр, не обижайтесь, вы соболя, а мы уже:
   - Мартышки.
  
   Корягу привели, поставили в стойло, как велел Пелевин, - точнее, Пелевин просил этого пока не делать, а кормить черной икрой, но в образе трех танкистов и обязательно на Дальнем Востоке, где, да, кто-то, но только большей частью в вашем воображении.
   Сорокин, да, человек - хмурый, но и совет хороший:
   - Пусть лучше стоят, чем работать, как Папа Карло: только ручной механизацией, - ибо:
   - Ничего другого, кроме Буратино всё равно не получится.
  
   Я лежал в засаде с заданием: убить то, не знаю что, и решил:
   - Это ошибка слогана, убить ЧТО, или так и должно быть: немцы послали на охоту за мной робота, а:
  
   - Им был только из известных, мне падаль Корг.
   Он в плену, и принял решение искать в окуляре прицела Бузика. Вторая тварь из между собой сопряженных. Нашел и попал точно в лоб, как и обещался. И настолько, - нет, не стало, а:
   - Должно было стать легко и приятно, - что удивился: что случилось?
   Они придумали серийную имитацию:
  
   - Там, где у других голова - у них блестящая медная пластинка, как раньше была на груди - нет, не у конармейцев - у начальников легиона Спарты.
   Поэтому фраза:
   - Ты сёдня чистил уши? - значит не то, что обычно: нет мыла, там ваты, специальных для этого дела китайских чесалок спины, - означала просто по-простому:
   - Мыл ли голову, или наоборот: она у тя на месте.
   А уж дело реципиента решать, что он считает за свою голову: вот эту медную пластину, так в нее и не вставленную, или ее саму, но тоже:
   - Не более, чем пустое ведро.
  
   Ник Сер успокоил:
   - Можешь пока разрешить себе выпить пива, немецкого, даже баварского!
   - Темное?
   - Нет.
   - Жаль, я обычно блюю с Портера.
   - Хочется?
   - Да, мне противно думать, что в эту падаль я не попал.
   - Да, к тому же и Корг сбежал.
   - Да вы что?!
   - Да, нам везет, если думать, что везет, и не везет, если надеяться, что когда-нибудь всё равно повезет.
   - Человек ходит по этому миру, как марионетка и плачет.
   - Как он мог сбежать?
   - Он положил голову в корзину и так ходил с ней за спиной всю прогулку.
   - Что подумали, можно отправлять в морг?
  
   - Соответственно.
   - Каким образом произошла ошибка?
   - Ее не нашли, так как во время перехода в морг по тюремному двору спрятал ее в другом месте.
   - Где?
   - Пока не нашли.
   - А самого?
   - Выбросили на помойку.
   - Это был ценный экземпляр для исследований.
   - В Сили Доли?
   - Да.
   - Уже запретили пользоваться услугами иностранцев, так как потом всё равно толку не будет.
   - Почему?
  
   - Потребуют отдать на исследование Распутина или его заместителя.
   Ты можешь взять премию, которую заслужил за их ликвидацию, и отправиться туда, где есть простор человеческому воображению.
   - А именно?
   - Бери свой подарочный Ягуар Х-1-50 моего, 1958 года выпуска и катайся по Сили Доли - тебе:
   - Дали институт?
   - Точно.
   - Спасибо, сэр, я устал от войны.
   - Почему?
  
   - Это война с призраками. Их убить - еще надо уметь-ь.
   - Так, так, так, - так, может, тебе остаться?
   - Спасибо, я уже согласился.
   - Но я еще ничего не подписал.
   - Ничего не выйдет, иначе я возьму своё.
   - Что?
   - Своё второе гражданство Японии, и полечу бомбить Перл Харбор.
   - Да, там есть наши люди на стажировке через обмен на пленного Гудериана в ближайшем будущем.
  
  
   - Послушайте, - сказал Ник Сер за вечерним чаем с бутылкой, которую я не пил, так как он слишком крепкий.
   - Кого его?
   - Простите, сэр, я, кажется вас не слушал.
   - Не слушал или прослушал?
   - Это имеет значение?
   - Да. Потому что есть путевка с выгодными чаевыми для тебя - будешь банковать до конца жизни, пока всё не кончится. Но, вот надо обязательно слушать двумя ушами.
   - Корягу без меня кто-то отправил на Тот свет, а я должен его достать обратно для выполнения всего одного задания, - но:
  
   - Вот честно, не угадаешь какого, - сказал Ники.
   - Очевидно, что для им же выполненного, а теперь решили переделать, зачем, конечно, понять не могу, ну грохнули Троцкого втихаря, а теперь передумали и решили, как для избранного и ему устроить процесс:
  
   - Да, по Бухарински, - согласился с умной мыслью Ники. И добавил: - Как узнал?
   - Троцкий снился намедни, а третьего дня Бухарин, правда, уже окумаренный.
   - Троцкий?
   - Он не похож на Крога?
   - Вам видней.
   - Нет, я не интересовался древней историей, - без смеха ответил Ник Сер.
  
   Дело было в том, что пора уже было судить Хи за преступление века, что разграбил много стран, а говорит, что договоренности делиться:
  
   - Не было.
   - Можно так врать и вообще не выполнять свои обещания?
   - Не думаю, что это правда, - ответил, но пока и сам не понимал, зачем нужна эта канитель.
   - Ты место знаешь?
   - Како место?
   - Где Данте спускался в Ад.
   - Да вы что! Это когда было, я уже многое забыл.
  
   - Не ври, не ври, у тебя есть не только теорема, но и теория ее решения.
   - Тем не менее, я никогда не пробовал спускаться Под Землю.
   - Если не хочешь врать, просто скажи, что забыл.
   - Помню, что спуск этот находится в Кремле.
   - Вряд ля. Я бы знал, - прищурился Ник Сер, что вполне могло значить: допускает, что сказали ему не всё.
   - Всё равно, сколько?
   - Ну-у, отдельный кабинет.
   - Где?
  
   - Там, где ты хочешь, как я думаю, в Сили Доли.
   - Меня там уже не ждут, я хочу уйти в дальнее плаванье.
   - Насколько дальнее? Как Кук?
   - Дальше.
   - Дальше? Не знаю уж, куда дальше.
   - Туда, где земли уже просто нет.
   - Ты оставил в запасе слово:
  
   - Сложно? Да, но всё равно, я думаю, землю можно найти только под землей.
   - Хорошо, приведи Троцкого, можно даже без Бухарина, и получишь в Сили Доли пару институтов, управляющих двумя инопланетянами, которых намедни нашли в пустыне, что жизнь простая, но бесконечно долгая тебе будет дарована первому.
  
   - Какие ваши доказательства?
   - Ты ее и откроешь на себе лично.
   - Вы не боитесь, что я за вами не вернусь?
   - Мы возьмем заложника.
   - Он может умереть, когда я еще буду стараться.
   - Не спросишь, кто это?
   - Нет, мне всё равно.
  
  
   Глава 24
  
   И мне удалось сразу выйти туда, куда я не предполагал, но именно на это надеялся. И даже надпись на берегу была видна:
   - Стикс - войти можно два раза.
   Вошел первый - и не вернулся. Второй побоялся и остался жить Там-ТамТамТам-ТамТам-Там.
   Я сделал только еще хуже себе: попасть стало намного труднее:
   - Он носил голову или подмышкой, или в мешке за спиной.
   Там, на Земле, он скрывался, чуть что его начинали искать - здесь у него, точно вам говорю, была лапа.
   С другой стороны, чего еще можно было ожидать, если снайпер - это всегда:
  
   - Диссидент.
   Взяли как диссидента. Но я ответил с достоинством:
   - Уже работаю - пусть заочно - в Сили Доли.
   Как проверили не знаю, и проверяли ли, но позволили работать снайпером, как Дольф Лундгрен, с правом на убийство и без предварительного согласования с властями, ибо, действительно:
  
   - Она тоже не без грешна, - тем более здесь, - хотел добавить, но решил, что выводы делать преждевременно.
   Авось, если правды нигде нет, что здесь:
   - Почему ей именно и не выплыть на поверхность? - Возражения есть, но только фундаментальные, так как несмотря на видимую справедливость по отношению ко мне - это всё-таки:
   - Ад.
  
   Поставил пулемет на крыше, до проезда машины с послом больше часа. Гляжу идет приличная прохиндиада, одета, как супермодель, - и понял, да, надеялся на помощь, но не такую, как дали Сильвестру Сталлоне - хотя и с кошкой вместе - а как Дольфу:
  
   - Профессионалку.
   - Вы кем работали До Того, мэм?
   - Ты меня видишь? - ответила она вопросом в моё зеркало заднего вида, прикрепленное на левом рукаве почти новой кожаной куртки.
   Не потому, что мне не дали возможность выбрать новую, но на новой слишком много отблесков - хотя не исключено, даже:
  
   - Чарующих глаз.
   И даже так ей и сказал с чувством, с толком, с расстановкой:
   - Много улыбок на свете, много чарующих глаз, только такие, как эти:
   - Даже здесь встречаются не более двух раз, - чуть не улыбнулась она.
   - В день?
   - Да вы что, сэр, прямо с Луны, что ли, сюда свалились?!
   Хотел ответить, что Земли, но побоялся, что она тоже прижмется:
   - А! Значит, я не вас ждала.
  
   Но она на ходу уже начала раздеваться.
   - Авось потом? - чуть не посоветовал ей сам. Но здесь, в Аду, мне удалось не сделать даже эту оплошность.
   И чуть не обрадовался: здесь лучше!
  
   И:
   - Было, - хотя и оказалось: забыл, зачем сюда приехал.
   Нет, что стрелять надо по машине, знал, но:
   - Кто там? - абсолютно, что даже попытался узнать у нее:
   - Ты в курсе, кого сегодня валим?
   - Да, как обычно, президента Соединенных Штатов.
  
   - Это по какому признаку, что умный, или на этот раз наоборот?
   - Нет, выпал по жребию. Шучу. Надо было Патриса Лумумбу, но этот сам влез вне очереди.
   - Зачем?
   - Как-то на вечеринке с бабами обмолвился, что если я скрылся, то это еще не значит, что он достанет его даже в Аду.
   - Кого его, - спросил я.
   - Так тебя, бухало ты несчастное!
   - Да ты что?!
   - А что?
  
   - Я давно не пью.
   - Тем не менее, заказали тебя.
   - Как меня зовут?
   - Тебя?
   - А-а! Все ясно, ты думаешь, значит, не запомнила.
   - Мне это и не требуется, - она вынула из вещевого мешка пишущую машинку, похожую на ноутбук - но я не до конца помнил, что это значит, имеется в виду, толком, так-то, да пишет за писателя - это точно, но откуда знает, Что:
   - Пока не продумано.
  
   - Ты можешь отыграться, - вздохнула она, но с сожалением, что я даже переспросил:
  
   - Ты меня любишь?
   - Ась? - откликнулась она так вяло, что даже вспомнил: это бывшая любовница Сергея Юрьен из ломбарда, когда он повел ее пивную, обсуждать, почему пишущая машинка ему понравились, а ленте для нее настолько нет, что даже поменяла свою ширину большую - или меньшую - но лишь для того, чтобы сказать и ему приятное, но совмещенное с полезным:
   - Мы не подходим друг другу.
  
   Коряга выстрелил прямо через стекло машины, пока я думал, как лучше объясниться в любви этой двушке - почему, пока не понял - а:
  
   - У меня еще не подсчитано расстояние до движущейся уже, как змея длинной белой - как для новобрачных - тачке, скорее всего, вообще без переключателя скоростей, а делается это только на автомате, а до не кило восемьсот.
   - Пуля уже летит, - ответила девушка на мой вопрос, который я собирался задать.
   Но и она уже сбилась со счета - пришлось:
   - Вспомнить всё!
  
   - Тут бесполезно стрелять даже пулеметными очередями.
   И, поймав рожу Кори в лазерном прицеле, выстрелил:
   - Попал прямо ему в рожу.
   - Повезло, - только и помогла она мне советом: - Теперь:
   - Бежим?
   - Точно.
   Ибо с ним едет врач, который его зарисует через сорок минут и, скорее всего, под Кар-Лика.
  
   И вышло хуже не придумаешь. Карликом был Енот, он и появился на горизонте, ибо все думали:
   - Врал, когда повторял - в одном из вариантов при проигрыше - что был водолазом, в другом:
   - Выиграл жигули Девятку по новому лотерейному билету.
   - Старый?
   - Не покупал.
  
   Весь этот идиотизм вранья мне так надоел еще дома, что я так и сказал ей:
   - Ты за кого вообще, если говорить на самом деле?
   - Ну-у, не за немцем же, в конце концов.
   - Спасибо, но не верю, ибо знаю, кто против немцев очень уж категорически.
   - На них работает?
   - Не то что ли работает, а такой же русский, как Ким Филби, ибо на лбу написано Мы из Коминтерна.
   - Были?
   - В том-то и дело, что он был в нем 47-м, что в любой карточной игре ведет к перебору, даже Германн и то не выдержал, признался:
   - Что жил некоторое время с бабушкой Станционного Смотрителя?
   - С ней - однозначно пас одну козу, точнее козла единорогого.
  
   - Я с ними двумя не справлюсь.
   - Нас тоже двое.
   - Так ты шпионка, что ли?
   - Нет.
   - Хорошо, я пока поверю, но буду следить за тобой внимательнее. - И хотел опять вести в опочивальню.
   - Да ты что?!
   - А что?
   - От такого злоупотребления у нас могут быть дети, а здесь все места уже заняты, априори.
   - Не понимаю тогда, как здесь горит лампада.
   - Она и не горит, а только тлеет, и то никто не знает, где.
   - Да? А то смотрю, что здесь, - а:
  
   - Светло?
   - Нет?
   - Мне казалось, что мы во тьме кромешной опочивальни.
   - Да ты что?!
   - А что?
   - Я могу тебя видеть.
   - Счастливец, я - нет, но знаю: рыцарь Злотого Камня.
   - Спасибо, мэм, на добром слове, но ты видела, я не попал в Корга, а только размножил его до неузнаваемости.
  
   - Для тебя это мало что меняет - ты их не любишь обоих.
   - Это еще очень слабо сказано, Ми-Лая.
   - Так и зови меня, как назвал.
   - Не перепутаю?
   - Ми с Лай-Кой?
   - Ты уже размножаешься?
   - Ну, у нас же было.
   - И вот так быстро сразу идут множители?
   - Да.
  
   - Тогда и я открою тайну: умные люди здесь говорят:
   - Догадываюсь, что это может быть на самом деле:
   - Это значит, я буду говорить, а ты слушай.
   - Я могу и сам сказать тоже самое.
   - Но вот в том-то и дело, что только не здесь.
   - Это для меня слишком сложно.
   - Ну-у, ты и не к теще на ватрушки с брагой пожаловал.
   - Спасибо, будь и ты здорова.
   - Это вряд ли, ибо я должна идти к Кор-Еноту, и дать ему, ибо тот видит только деньги.
   - Почему, раньше никогда не видел?
   - Точно!
  
   Решили:
   - Теперь они будут нас заманивать на игру в карты, как Пушкина, возможно даже, подозревая, что он розенкрейцер.
   - Ты?
   - Я.
   - Нет?
   - Тебе видней, ты здесь давно.
   - Ошибаешься, милый, я еще там, на Земле, имею возможность ее посещать по средам и пятницам.
   - Понедельник забыла?
   - Хочу подарить его тебе, чтобы решил уж точно, остаться здесь навсегда со мной, или еще подрягаться.
   - Внизу? - автоматически продолжил я, но со знаком вопроса зачем-то.
  
   Неужели бог подарил мне счастье, как Пушкину, жениться на Персефоне?
   - Если женишься - назад не вернешься.
   - Люди в Водном мире искали Землю, несмотря на то, что видели ее уже на Дне.
   - Ты уже бог подземного мира - хочешь вернуться на землю?
   - Ну, только если она не еще ниже.
   И прыгнул вниз, как Кеви Кост, прикрикнув на нее, может быть, не в последний раз:
   - Привяжи веревку, пока я падаю.
  
   Действительно, что еще человеку надо, что может быть лучше, чем жениться на Персефоне, ибо всё равно многие - пусть только некоторые - в советских университетах - даже если он всего один, в Москве - не имеют даже пальто, чтобы ходить, так как, мил херц:
  
   - Ходить иму некуда, как только опять в тот Университет?
   - Очень точное замечание, сэр.
   Здесь, в Подземном Царстве, всегда в белой простыне, как в паутине, - а:
   - Как хотите - так и мечта - ем, вообще что угодно - важно только додуматься:
   - Ну, что, милый, мне сегодня не хватает? - можно даже без улыбки на лице, как у профессиональной проститутки.
   - Я? На нее.
   - Не обижайся, они и так очень красивые.
   - Милый, как я могу быть проституткой, если до меня больше никого не было?
  
   - Именно поэтому.
   - С другой стороны, у тебя их всегда было, по крайней мере, несколько.
   - Это еще не доказано.
   - Ах, ты мой любимый Джон Нэш-Ик.
   - Спасибо, буду.
   - Не надо никогда смотреть в будущее, ибо здесь наоборот всё в прошлом.
   - Вот так? Значит, ты моя завершающая мелодия.
   - И да: Корягу перевели на позиции близкие к Хи, мы должны организовать на них покушение.
   - На всех сразу?
   - Да, все, кто там будет отправим туда-твою.
   - Я не очень в это верю.
   - Почему, слишком большая удача?
   - Да, может оказаться, что нас с тобой и хотят там похоронить.
   - Этого не может быть.
   - Ты знаешь своё будущее?
   - Да, знаю, что умру, но не в бункере Хи.
  
   Я сказал, что несмотря ни на что должен ей напомнить:
   - Ты уже умерла, а я еще только решаю. Так что это не обоюдоострое желание.
   - Нет, мы думаем, что живем вместе, потому времена могут быть связаны между собой через производную, как обоюдоостро одновременные.
   - Так ты всё-таки кем будешь на этих сборах Кларой Цеткин или Розой Люксембург?
  
   - Эти дурочки уже довольно старые ведьмы, я Зара Леандер, ты мой приспособленец полковник, э-э.
   - Ты настолько долго думала, что я чуть не забыл сообщить тебе, что давно уже получил генерала, так что могу больше ничего не делать, а только управлять вещами, которыми для меня становятся при приближении и люди.
   - В первом приближении?
   - Завсегда.
  
   И она сообщила, что в таком случае со мной разведется сначала, а только потом пойдет на задание вместе - и пусть не женой генерала - а только его псевдо-Нимой.
   И действительно, получилось лучше - прошел один фэйсконтроль, а за картой мира в кабинете Хи уже встали двое. Даже решил для смеха, как иногда делал Джон Нэш, но именно наоборот:
   - Вижу, что здесь, а уже близок к тому, чтобы понять - на самом деле один-одинешенек, если не считать свору генералов, которых вместе с Хи-Тро-Жопым жмуриком мы должны упаковать для отправки к Гернике.
  
   Неужели я уже готов выполнить задание века, убрать Тро, когда он намылился выступить против. Да, ясно, что решил грохнуть не только Распутина в подвале далеко не белого дома, а, наоборот в Ка-Эр, но и меня самого, как его прислужника, или даже тайного агента Врангеля, сдавшегося специально в плен завоевателям, чтобы именно попасть в подвал Ка-Эр и там переделать Распи в Кима Филби с обратным знаком.
  
   И, значит, подтверждался давно уже сделанный Каутским вывод, что Троцкий не сошел с корабля на бал назад в России, а так и ускакал, как хитрый ковбой в Америку, где не стал претендовать на пост самого Президента, - а:
   - Залез в подвал Пентагона, как Распутин в подвал Кремля, чтобы там плести нити своего тайного заговора. - Правда, пока еще не ясно:
   - Кого Его? - Ибо:
   - Если и там, и там заговор, то против кого, спрашивается, если и так уже всех, как распространил внимание Владимир Высоцкий:
   - Всех уже прикрепили к спинкам коек!
   Вот, как Джона Нэша - думал просто живет, а оказалось:
   - Про-Цвет-ает.
  
   - Борьба Алой и Белой роз в Англии переметнулась сюда, как, как битва Георгина с импортными Тюльпанами.
   И ладно, если уже придумал что-то новое, а то совершенно ясно, как в древности:
   - Каждый хотел занять место Сала-Дина. - А ему:
   - Был нужен Иерусалим.
  
   Неужели и эта, вторая-третья, ведется за него до сих пор?! Ведется, несмотря на то, что Саладин уже пропедалировал:
   - Иерусалим - это ничего.
   Правда, уже уходя обернулся и добавил:
   - Всё.
  
   - Ты бомбу пронесла?
   - Ты тоже забыл взять ее с собой!
   - Нас уволят.
   - Кто?
   - Царь подземного царства. Я даже не помню его имени.
   - Мы ушли так далеко, что забыть - не так уж важно.
  
   Меня задержали у самых дверей для дополнительной проверки фотогеничности, ибо только что стало известно, что будет одновременно сниматься кино. Когда повели, подумал:
   - Как на расстрел, - но тут же усомнился: не могут два события - как было у Джона Нэша, когда украшал вырезками из научно-популярных журналов стены сарая, что чуть не забыл:
   - Фейербаха надо давно вынуть из воды, - иначе капитально захлебнется материей, из которой состоит:
  
   - Даже вода.
   - А вот сама ванна, в которой она колеблется - это и есть то, чего нет у советских людей:
   - Надежды приобрести ее хоть когда-нибудь, ибо, да, деньги еще можно накопить, хотя и с трудом - нет надежды, что эти идеалы появятся в магазинах, - а:
   - Самому делать из лесного сарая лабораторию, - уже не с руки.
  
   Меня сняли на пленку, и я так обрадовался, что спросил шутливо:
   - Теперь буду надеяться, что не расстреляют раньше времени.
   - И зря, мил человек, даже вообще напрасно, - не смог и улыбнуться один прохиндей, напомнившей мне Холодильника до такой степени, что не усомнился, ляпнул на чистоту:
  
   - Кто тебя сюда пустил, дуралей?!
   Второй просто попросил повернуться и хотел прямо тут ударить меня треножником от фотоаппарата.
   Но я попрощался с ними, как вот сейчас Джон Нэш с тремя своими воображаемыми друзьями:
  
   - Бить не буду, а с другой стороны: почему нет, - и не поставив, как со мной бывает не так уж редко знак вопроса: двинул на них большой стол с зеленым, как у бильярда сукном и так придвинул к их самым яйцам, что они не успели даже жалобно запищать, чтобы иметь возможность убежать при замешательстве противника, а так и остались в стене, держа их обладателей в своих крепчайших объятиях.
   Третий, который сзади двери охранял дверь, попятился, когда я ее отрыл, и до такой степени было заметно - от ужаса, что волосы его с самого детства почти стоящие ежиком:
   - Упали предо мной, как трава перед листвой денежного мешка, который я держал перед собой, и оказалось, что я украл золото партии, так как он заорал благим матом:
  
   - Что я забрал бумаги на открытие своего прииска в Колумбии! - и добавил:
   - Читобы добывать кока-инум! - Который, оказывается, дороже злата-серебра, - хотя, как советовал Пушкин:
   - Забыться и заснуть можно проще, - а именно:
   - Если не читать его стихов и романов. - Жить, чтобы мыслить и страдать можно только вместе с ними.
   Как и сообщается сейчас, хотя и довольно печально Шарлотт Чёрч, - не хуже, чем на поминках Леонардо ДиКаприо, когда он утонул всё-таки, а она - тем не менее:
  
   - Согласилась остаться, - хотя и без Титаника, который утонул в отличие от Теории Относительности Альберта Эйнштейна и Великой теоремы Ферма и Воображаемого разговора с Александром 1 А.С. Пушкина и его же Макферсона, который с ведома и не только Джонсона, но и Оссиана издал его Стихотворения.
   Не говоря уже о Шекспире.
  
   Я - уже опять в самом бунгало бункера подошел к Холодильнику и промямлил как дураку поверх самого уха:
   - Ты не Хи?
   - Нет, но готовлюсь стать, - ответил он, как художник, однако, трупофф.
   - Что значит, пояснил он еще раз: многие после всего могут еще жить.
   И показалось:
   - Он не станет врать.
   Они решали - наконец понял я - кому куда: часть идет смертниками на Курскую Дугу, а через нее дальше в Пентагон, остальные:
   - Неужели на самом деле в покойники?
   Но зачем?
   - Одна группа - да пройдет дальше.
   Я протер уголки рта наподобие того, что увидел уже покойника и боялся только одного, заставят для проверки лояльности его съесть - умру - значит верил, если нет, то:
   - Нет?
   - Так естественно, а как иначе.
  
   И попросил Холодильника показать, как он превращается в таракана.
   - Кана? - очевидно ничего не понял он. И повторил для верности: - Кана, Кана, кто это, я чё-то забыл?
   Сала-Дина - слышал, про Кана - пока не пойму.
   - Секрет - это хорошо.
   - Да? Тогда я согласен, - спел Холодильник, так как немного, видимо, очнулся и уже начал бояться.
   Но, также очевидно, раз зацепившись за возможность:
   - Быть, - не хотел сдаваться, хотя бы без половинчатого расчета.
   - Дом в деревне устроит?
   - Деревня большая?
  
   - Сто домов.
   - Большая. Ее надо сжечь?
   - Не сразу.
   - Кто-то должен остаться, чтобы потом спеть песню про Дятела.
   - Видел только лес да дятел, как мужик той даме без особого предупреждения отмордоворотил.
   - Головой, что ли?
   - Так всегда надо думать, а ты себе это иначе представляешь?
   - Без представления, а сразу так и попер в прямом эфире.
  
   Пока разговаривали, остальные решили отдать Холодильника русским с запиской между пальцев уже связанных вместе ног: это Хи почти собственной персоной, если не считать жизни в ём.
   Как говорится:
   - Я это точно знаю, как аргумент против того, что вообще ничего не знаю, как минимум, а знаю, что наоборот - поточнее будет.
  
  
   Глава 25
  
   Тем не менее, Холодильник вывел Корягу и Енота через - нет, не через подземный ход, а через уже существовавший здесь этаж два с половиной, или:
   - Три Минус, - в зашифрованном виде, а мы только смеялись, как дураки, что они с ним расплатятся тем, что съедят, как Кука:
   - За милую душу.
  
   Вот так некоторые спрашивают:
   - Как?! - но и ответ не такой простой:
   - Это вам не тригонометрия - просто так непредставимо.
  
   - Почему люди так мало живут? - спросил я одного, тоже похожего на Хи-Тро, но видно еще не осознавшего своей привилегии.
   - Какой?
   - Быть первым.
   - Да ты что!
   - А что?
   - Я боюсь.
   - Прошу тебя, не хватайся за дэзу, как за спасательный круг.
   И оказалось, что нас окружили, пока мы чухались.
   Мне лично сообщили, что выхода наверх уже нет.
   - Будем оборонять не Рейхстаг, как они надеялись и взяли его раньше, чем мы заняли свои места на его оборонительных рубежах, а.
   - Белый Дом!
   - Да ты что? - ибо он, где, а мы здесь.
   - Прости, ошиблась, - опять приблизилась ко мне, - а кто?
   Не успел даже спросить: то ли Ми, то ли Лая. Третья? Может быть и третья, но не сейчас же обязательно.
  
   Всеми силами пытался выйти к Пляжу Омаха, что едва не ошибся и на некоторое время попал в Майами Бич. Где отлежался и встал к пулемету уже без ран, полученных при обороне бункера Хи-Тро.
   - Сэр, - обратился ко мне один снайпер, - вас не могут пройти грузовые баркасы противника настолько, что они - как нам только что сообщили - сняли с главного направления:
  
   - Прямо на КаЭр, - Ахиллеса, и он идет сюда.
   - Никакого Ахиллеса уже не бывает.
   - Почему тогда именно эту информацию передали нам только что по Энигме?
   - Потому, сэр, что хотят точно проверить информацию, что именно ты Король Артур.
  
   - Да вы что! Это когда было, а я здесь.
   - Да, ты здесь, но не соображаешь, что делаешь, ибо обороняешь цитадель от американцев, а сам, как мало кто, но некоторые из них:
   - Розенкрейцер.
   - Я.
   - Не знал?
   - Не знаю этого.
   - Обороняй этот пляж до тех пор, пока они не пошлют сюда Доктора Зорге.
   - Он меня заменит?
   - Нет, он только подтвердит, это то место, откуда есть тоннель под КаЭр, или код за много лет уже переменен, и нам нужно искать его в другом месте.
   - Кого его?
   - Код или место, где будет действовать? Возможно только место, но не исключено, что Код надо создать заново. И тогда тебе опять придется посетить на некоторое время Силиконовую Долину.
  
   И вышел против Ахиллеса, но не на Курской Дуге, к счастию, где мне, впрочем, везет, но не до такой степени, что удается победить, но убежать получается:
   - С большим успехом.
   Увидев меня, он даже обрадовался:
   - Ты Ахиллес, а я только миловидный брат Гектора, этот, как его?
   - Сейчас это уже не важно, ты будешь убит за него.
   - До кучи?
   - Намекаешь, что можешь грохнуть Медузу Горгону?
   - Только покажи мне, где она, грохну наполовину, и привяжу к своему флагу над штабом Бун-Кера, - не возьмет никто, пока война не закончится.
   - Значит, она не закончится никогда, - констатировал я, понимая, что должен научиться трахать Пенелопу вместо Одиссея так, чтобы она хоть иногда принимала меня, как его:
   - А именно: за него!
  
   - Я согласен, - ответил Парису, которым был, если не Ким Филби - значит Доктор Зорге уже захлебнулся в китайско-японских языках и теперь намерен провести несколько столетий в черте оседлости ее привилегий.
   Чтобы было по-честному, бросили жребий, кому батарею орудий, кому полк Тигров и звание Гудериана.
  
   Мне не повезло, как бывает нечасто, но почему-то всё реже и реже.
   - Давай еще, чтобы было наоборот, - решил я с ним посоветоваться, но и он был не так прост, что не только обрадовался, но и согласился, правда, с условием: потом опять наоборот?
   - Ну, смотри, - тогда предупредил я его, - у меня есть два бронебойных ружья новой модели, что смотри не обосрись, не поворачивай назад, если твои танки будут гореть, как фанерные.
   Их у меня не было, но вспомнил, где можно достать через девушку, которую забыл, как звали, но похоже на:
  
   - Новая Зеландия, - у нее после первой Второй мировой войны и победы в ней были почти железные ноги, так как сделал их сам Вернер фон Браун из обломка космического корабля, который привез на Землю двух инопланетян, как теперь утверждается, с Альфы Центавра. Хотя я уже почти давно знал, что те инопланетные скелеты давно растаяли в неумолимой атмосфере Земли, несмотря на то, что содержались в вакууме, но:
   - На Земле же ж! - А это, как оказалось, решает не только всё в настоящем времени, но и потомков у них быть не может, несмотря на то, что их яйца сохранились.
  
   Он сначала загорячился и потребовал для себя дополнительное условие, что:
   - Так дальше жить нельзя, если априори предполагается, - а:
   - Врать можно?
   И я ему:
  
   - Если ты не веришь, что инопланетяне были, и от них не осталось ничего - осталось только яйца, которые мне и подарил в своем завещании Вернер фон Браун, - изволь, мы можем опять поменяться местами, и тогда ты всё равно проиграешь, ибо мандража при виде Тигров и Пантер не выдерживал еще ни один - даже привязанный к пушке заряжающий и дергающий за веревочку.
   Рядовым захотел в штрафбат, прикрикнул на него для сокращения части нашего разговора почти наполовину. На его половину.
   Он замолчал и пошел к танку, но такой походкой, что прямо сейчас докажет:
   - Никаких инопланетян здесь не только никогда не было, но и вообще не бывает с точки зрения Эм-Эл мировоззрения.
  
   Я оглянулся по сторонам, но всё было, как в кино:
   - На тех же местах, бойцы рвались в контратаку, ибо точно знали: с одними пушками в нее не ходят, если только редко, когда кончаются снаряды полностью и навсегда, а связки гранат еще остались, но и добежать с ними до танков вряд ли удастся:
   - Уложат раньше пулеметными очередями.
   Ее? Нигде, и даже в дымке, как Антонину Петровну, неспетую песню мою и ее же письмецо в конверте:
  
   - Погоди не рви, не везет мне в песне - повезет в любви.
   Неожиданно прибыл надсмотрщик с рожей Лапика - старшины, даже не роты, а только одного ее взвода - ну, палач, хотя и не Собора Парижской Богоматери, а только института начальных классов. И он сообщил, ничтоже сумняшеся, мне, что задержал ее на трое суток для более подлинной проверки:
   - Иё не здешних тугаментов.
  
   Хотел, и даже привязал ему к затылку, чтобы сразу не было видно из танка Гуди и его танкистам, связку гранат, но не бронебойных, чтобы шея выдержала хоть полкруга его бегства от ближайшего танка, но:
   - Гусеницу подорвешь, представлю к награде.
   - Иначе? - мяукнул он.
   - Ликвидация собственными силами.
   И он спросил, что не говорил ли уже, что забыл показать комсомольскую путевку на право съемки этого легендарного сражения.
   - Чего нет - того я не помню.
   И дал ему стартового.
  
   Гудериан - умный человек: он у нас учился - не стал не только стрелять, но и вообще только плюнул из танка на землю, в знак догадки, что ловим его на живца, да, конечно, хотя сразу я об этом не подумал.
  
   Он не подумал, а мы дали залп по открытым люкам его танков. Некоторые остались стоять, остальные, наконец пошли вперед, уже поверив, что у нас нет секретного оружия в виде ружей, пробивающих броню Тигров.
   Я не отдавал приказа стрелять - ждал свою Стрекозу, что вот-вот приведет подмогу как минимум с двумя ружьями, и пусть даже с одним шпионом из секретного управления в придачу. Пока еще не знал, что нас хотят сдать фон Брауну, но чувствовал, что:
  
   - Просто так, однозначно, помогать не будут.
   И один, несмотря на то, что командир орудия - бежать, поет так весело:
   - Тигры слишком большие, я не знал, когда меня гнали в это ополчение.
   - Думаешь, лучше тогда надо было сбежать?
  
   Я приказал ему вернуться и перезарядить все орудия его батареи.
   - Не я, мил херц, ее командир.
   - Я?
   - Точно.
   - Хорошо, тогда сходи - если ты уже побежал в уме - и на максимальной скорости приведи мне Валькирию.
   - Я ее не знаю.
   - Узнаешь.
  
   - Как? Проверить, если на ней трусы во время танца.
   - Ты слышал эту рекомендацию, когда я говорил во сне?
   - Нет, вы редко спите при окружающих, про-подумал - а точнее, даже не думал-не гадал, а интуитивно понял: это хороший пароль, ибо всегда означает:
   - Знак Согласия, - поддержал я его всей душой, всем сердцем и даже всем разумением своим.
  
   И не успел я даже отдать ему команду:
   - Теперь к орудию! - как натурально двое с носилками, и, к счастью, без топора, и унесли его, как на крыльях - но это была просто редкая в наших местах танкетка, на которой Томи Хэнки учил своих ребят делать липкие бомбы, чтобы именно:
  
   - Немцы могли не только продолжить войну тут же, а даже плавно перевести ее в никогда нескончаемое продолжение.
   И только пожалел, что и она пропала, но не пошла же на самом деле за ним на эксперименты - чуть не оговорился, к Дэну Коричневому, но это, к счастью, это был наш человек в их американском тылу под похожим, но не настолько, чтобы не посылать после всего сюда маленькие записочки насчет величины того коллайдера, который вот-вот вступит в строй в Силиконовой Долине.
   И, следовательно, если не мы начали за здравие, то за упокой - будьте покойны - мы пить точно будем, - а:
   - Вам только придется.
  
   Оказалось, Два Оказалось: первое, она оставила мне - нет, не свои новые фирменные трусы от ди-Зайнера, что могло, в принципе сойти за хорошую не только шутку, но ценный подарок в окопах, которых, впрочем, не было вокруг Курской Дуги, так как она большая:
   - Было сверху сказано, - а:
  
   - Всех не укроешь даже от перебежки на ту сторону, которая в это время побеждает - бесполезно, ибо и сказано: все там будем.
   Снайпер, которого она оставила, действительно, стрелял, но в кого он попадал я так и не понял до тех пор, пока одна его пуля чуть не попала мне в руку, и даже без предисловия, что это предупреждение.
   Стало совсем ясно, что конкурент, но кто? - вот в чем вопрос, так как Высоцкий недавно пропел, что:
   - Их - имеется в виду наших противников - много, и, значит, придется бить не только больно, но и очень долго.
  
   Танки шли, батарея вела по ним огонь, но горели далеко не все, в кого попадали снаряды - значит Гудик не врал, что пробить его броню может только специальное оружие. Думать долго:
   - Кто из него стреляет было почти бессмысленно, так как уже не верил, что в этом положении найдутся люди, которые без дополнительного приказа:
   - Ни шагу вперед, - всё равно пойдут на эти танки.
   Но всё же задал коронный свой вопрос:
   - Не я ли, господи? - попал в точку. Я именно подбил уже четыре тигра и три его подручные пантеры.
   - Сколько за это дадут? - услышал над левым ухом. - Пять и пять по рогам, думаю, будет мало.
  
   - Почему? - спросил, не оглядываясь.
   - Ты стрелял без приказа, это были наши, угнанные у немцев четыре Тигра и четыре Пантеры.
   - Ничего страшного, - ответил я, хотя и грустно немного, но с чувством полного достоинства, как тот журналист в роли прапора - или, что у них есть еще там - когда Том Хэнкс не на шутку посоветовал ему оставить единственное оружие, которым он владел умело - пишущую машинку:
   - Тута.
   - Что это значит, сэр, Тута, на публичный походный караван-сарай намекаете?
   Но скоро понял, действительно, какой тут может быть секс, если условий для него настолько мало, что осталось только прямо во время боев за сектор Д выучиться на снайпера, а в качестве его помощника взять себе ту, которая еще в общежитии мечтала стать вашей личной прости-туткой.
  
   - А я остаюся с тобою, родная на веки страна, не нужно мне солнце другое, - спел я кстати, так как совершенно забыл верить, что был когда-то профессором в Сили Доли, и до такой степени, что смог на экзамене по предприимчивости пройти - тогда еще маленький, всего 27-километровый коллайдер и совершенно не воспринять противодействия моему неожиданному для всех успеху госпожи Радиации.
   Но попал, хотя и с третьего раза в перископ того танка, где по моим не настраиваемым наблюдениям находился Гудок. Следовательно:
  
   - Как только кто появится с повязкой через всю добро-охотную рожу - он, - но!
   Добивать пока не буду - ибо сказано: нам тоже нужны свои люди, когда пойдем вслед - если не вместе - с Фоном Бриуни - опять туды-твою, в Сили Доли.
   И решил, чтобы меня взяли туда не на побегушки - нет, не прорыть, конечно, отсюдова до Сили Доли тоннель по дну реки, через которую не зря плыл Василий Иванович, ибо это и была та легендарная река времени, куда - если с умом - то можно войти и не только один раз, но:
   - Разумеется, не как дважды два будет четыре.
  
   Летят перелетные птицы в туманной дали голубой, летят они в дальние страны, а я остаюся с тобой. И наконец, понял, что меня водят, если не за нос, то за мечтой моей о странах дальних - неизведанных, сам не заметил, что танки идут на нашу без-окопную батарею - без прямого ими управления лошадиными силами людей.
   Автоматика, - ахнул я, но только всем сердцем, ибо разумением - пока не получилось.
  
   Несмотря на то, что мы подбили не несколько, а наоборот, много танков - в том числе и Тигров - Гудериан применил свой коронный прием под названием:
   - Обмануть дуракофф, - что значит прикинуться раненой Пантерой, просящей жалобно, отпустить бежать как можно быстрее и дальше, назад, а сам обошел нас с тыла, ибо:
   - Имел право называть своей не только Хер-Манию, но и Рашку-Дурашку, поэтому его пропустили ЭнКаВэДэшные части в наш тыл, как по Владимиру Высоцкому:
   - Я тогда сначала с лаской: то да сё, а она к стене с опаской:
   - Нет - и всё!
   В том смысле, что, когда попросили его - Гуди - повернуть танки против Рейхстага - отказался, скотобаза, а наоборот, пошел на наш редут. Пушки были настолько глубоко закопаны по самое немогу, что развернуть взад удалось только одну, которая подбила только два танка Гудериана, но они рано радовались:
  
   - Танки эти не только, как проститутки, шли за солдатами, но и были настолько простыми, что даже деревянными с единственным обоснованным достоинством:
  
   - Крашеные твари, - как выразился мой помощник, капитан батареи, любивший в детстве играть в футбол, что надеялся и здесь перейти к мировой на футбольном поле.
   К несчастью Скорцени в этом бою не было, поэтому за него никто не заступился, чтобы разыграть окончание победы на зеленом ее сукне.
  
   И моя Серен-Ада тут вступила в дело: начала бить немцев из противотанкового ружья, сделанного по ворованной уже тогда нами космической технологии Вернера фон Брауна, которую мы поняли, как именно:
   - Бить в спину, - тем более, что там и броня была под названием:
   - Намного тоньше.
  
   Гуди сдался в плен, но, к сожалению, не мне, а сопровождавшему мою Сирену майору неких служб, который и увез фон Брауна в Америку, как своего товарища по физике твердого тела.
   Мне было предложено или сыграть с немцами в футбол, или взять Рейхстаг напополам с Гудерианом. В том смысле, что довести дело до такого накала перед перископом Хи-Тро, чтобы даже Геббельс начал принимать ставки ставленников на:
   - Нашу победу.
  
   - Пошло дело, - как сказал, не успев даже как следует натереть руки канифолью Председатель под псевдонимом Артист Ульянов, а его Виза-Ви, Ев-Ев, - что значит:
   - Хи влюбился в мою академичку заочно, наблюдая через перископ, как она укладывала здесь танки Гудериана, которого и Хи тогда начал считать предателем за проигрыш сражения на Курской Дуге.
   И только спросил:
  
   - Она за кем сёдня замужем?
   Или, как ответил Бродский Шостаковичу по поводу фальшивости Корелли:
   - Псевдо-Старинная музыка - это есть настоящая старинная, ибо такой же фальшивой она была в настоящем времени.
   - Поставьте, пожалуйста, Мерка-Данте, - что значит, надо послать лазутчика или лучше двоих-троих, чтобы ее привели сюда за рога, но в стойло пока не ставили:
   - Сам приду.
   Я - был уже тут, хотя пока не спешил начинать переговоры, куда девать после:
   - Войны Хи, - чтобы быть уверенным: это точно он, а не его, как белки размножающиеся в последнее время двойняшки, тройняшки и прочь, прочь, прочь.
  
   Я уже начал думать, что не меня ли хотят назначить Хи, когда буду жить за Границей уже не нашей Российской Империи. Но меня после второго чая вызвал из бункера Скорцени и отвел в землянку Доктора Зорге, который только что приземлился здесь, как на Луне, ибо летел издалека, из:
  
   - Японии, - где отпустили на Поруки, а потом - говорят - всё равно надо ставить не только знак вопроса ребром ладони, но и придется в Японе Маме ввести знаки пунктуации, чтобы его - если что - помиловать.
   И, за кофе с японскими суши, рассказал, что для меня же будет лучше, если я пойду на Зону:
  
   - Стукачем?! - ахнул я, что понял, без пряника всё равно не отпустят, имеется в виду, чтобы я его отдал им, ибо:
  
   - Одно дело Права народа, и взгляд на них И. Бродского, а совсем другое:
   - Взгляд на них И. Толстого, - где права полностью отсутствуют.
   Равные впечатления выступают над поверхностью Земли именно тогда, когда вся логика:
   - Выдуманная. - Нет соотнесения с реальностью.
   Берут школьную установку, и удивляются противоречивости И. Бродского, которая ничем вообще не отличается от реальности.
  
   - У меня тоже есть свой личный монолог для раздумья, - ответил Зорге, но, надеюсь, теперь вы сделали выбор.
   - Простите, мистер, я не совсем запомнил, какой был второй вариант Исхода.
   Ибо можно искать противоречия между цветами ботинок Марь Иванны и иё же цветом платья, но, извините, не в школе же, а хотя бы-л на дому у рыжей велико-жопой математички.
   - Через год выйдешь прямо.
   - В Сили Доли?
   - Да, куда хочешь, только заранее назовешь страну, где тебя искать, ибо шифровка твоего отхода будет сделана по новой системе Энигмы, которая - так как Тьюринг еще не умер - может быть только им и расшифрована, - а.
   - Он очень занят еще только ее расшифровкой, - догадался я.
  
   Видно, всё было слишком хорошо для нас - для меня - имеется в виду, сейчас конкретно, так как эта Веро-Ника, Стрекоза с папой академиком медицинских наук, сказала, что уходит - не навсегда, на время только - с Вернером фон Брауном в Америку, и вернется обязательно ко мне, но уже с вечно, но не зелеными, конечно, а еще более красивыми ногами, когда стану лучшим пенальтистом Киевского Динамо. А пока, - так ласково сняла соринку с плеча моего искрящегося пиджака, что стало окончательно ясно:
   - Прощается.
   Хотя уверен, не могла не знать, что отправят меня, как и будущего пенальтиста Киевского Динамо Эда Стрельца туды-твою, хотя меня понятно, чтобы не думали:
  
   - Завербован сначала местной разведкой, чтобы ихняя не считала себя умнее паровоза или того трамвая, который - не сегодня, конечно, - намедни, - покончил с Берлиозом.
   - Надолго?
   - Разумеется не на всегда, милая.
  
   И прилег, как Степа Лиходеев на брегу, но не Ялты - хорошо, что - а прямо туточки, недалечко, в Кузьминском или Кусковском парке - смотря по обстоятельствам.
   Одно немного беспокоило:
   - Получил ли уже предписание на грохотунчик, или только идет?
   Взялся за сердце, как увидел, ибо:
   - Теперь не только вперед, но и назад из Ялты, как любезный Степа Лих - уж никогда нам не вернуться-я.
  
   Это был заказ на ликвидацию Эстэлина Завоевателя.
   - Не мохгу, честно.
   Как только я это осознал подошли трое - до этого они стояли за киоском с теплой абрикосовкой, цены необыкновенной до такой степени, что похожа на коньяк, как я передозировал этой мелодраме:
  
   - Почем горшки обжигаешь? - оказалось, по трояку за полтинник.
   - Сегодня он будет гулять на Малой, но бить в лет надо на Большой, - и был это, очевидно и конечно, агент, не только национальной, но, разумеется, и не иррациональной безопасности, но хоть и прихвостень, но с длинным хвостом.
   Хотелось ответить, что я никого не боюсь, но также стало понятно, что:
   - Будет доказывать - придется.
   Так и решили, что надо поговорить и со следующим, - а:
  
   - По середине ходят только имеющие прямой контакт с Телом ракеты, но тоже, в общем-то:
   - Только ее носителя, - вот такая иррациональная пародировка действительности отнюдь не является большим исключением из правил, так как и есть составная часть ее:
  
   - Общей - нет, на этот раз не Теории Относительности, а межконтинентальной дезинформации.
   Третий только показал, что ствол у него есть, но я так и не понял, где находится. Так что орать, как мне и не хотелось, не стал:
   - Обыщите этого гада - он даже не близнец нашей реальности.
  
   И пока они совещались прямо перед разливалой без холодильника, а, значит, и с коньяком, так как только он мог стерпеть быть теплым, - я стоял с другой стороны и смотря на реку в виде ее Чистых - тире - Патриарших Прудофф - тоненько, как милый моему сердцу черный Цвергшнауцер, протявкал:
   - Май диэ, диэ чай-лд Москау-у! - Или, что тоже самое:
   - Чайлд Гарольд в Москве - значит, кого-то грохнут точно.
  
   И понял, что Тело здесь! До такой степени успел испугаться, что даже выглянул за ее край - этой будченки, но только затем, чтобы убедиться:
  
   - Неужели Его нельзя узнать без Фона?! - а это значит, чего никто не знал до моего открытия около этой будки: есть и Четвертый.
   Показалось, забрезжила лодка-катамаран над рекой, побежал, забыв обо всем, что и буква М, - прошу прощенья - будка с коньячной газировкой - отодвинулась куда подальше, обрадовался, что и, значит, никого выводить не надо на стометровку, чтобы расплатиться, как Мел Гибсон, - но хорошо, что:
   - Через расстояние.
   Нет, во второй раз всё было на месте.
  
   Ребята не на тачке - на новой Тойоте - подвезли меня прямо к стене, и очень хорошо, что она оказалась не Крем-Сода, как сейчас говорит Бисик, про свою профессию вечного руко-делия в кино, правда, но, увы, не Красная Жара и не Красный Скорпион, а Э и М в двойном размере, и так даже очень обрадовался, что лучше ничего не могу придумать, как вот эта дура-чащаяся Марга, пусть и не Карга, но:
  
   - Так хочется улететь, - но только не вместе с этой тьмой, накрывшей так ненавидимый прокуратором город.
   Не можете ли вы, добрый сэр, отвезти меня назад к тому посольству, где недалеко стоит Чебуречная, чтобы поесть то, что потом можно вспомнить для насыщения не только едой, но и ее впечатлением. Ибо в этом мире все хотели летать, как Маргарита, но некоторые умирали, не доходя даже до колючей проволоки.
  
   Не успел отстоять заказ, как мысль навязчивая, но и такая неотвязно-реальная появившись:
   - Очень не хотела уходить. - И:
  
  
   Глава 26
  
   - Разрешите прикурить?
   - Извините.
   В том смысле, что я не к вам хотель зесть, а тока по ошибке примеривался, - ибо:
   - Ибо, ибо, ибо, - мой сохглядатай уже сидел здесь не в подноготной форме того полковника, который довозил меня до стены Крем-Соды, - а сам ее, этой стены соглядатай.
   - Да вы что?!
   - А что?
  
   - Я грю, - взялся за первый чебурек, чтобы потом вспомнить: забыл даже про пиво, ибо оно продавалось в отдельном буфете, - напрасно на рожон лезете - убивать всё равно не буду.
   - Почему?
   - Ибо знаю, тогда мне придется вернуться в прошлое и распространить грохотульчик на многих, многих, многих, - хотя, скорее всего, и не на всех.
   - Многие вас любили, добрый сэр?
   - Разумеется, если не исключать моего для этого согласия, даже приглашения.
  
   Повелитель Крем-Соды стоял на такой высоте, что даже последний Зик Куратик Кецалькоатля не мог с ним соперничать, несмотря на поправку времени, но с Вавилонской Башней можно всегда сравниться даже без времени.
   - Куда? - спросил полковник, как на Седьмом Небе в Останкино.
   - Чито? Я иностранец.
  
   - Кито, кито? Да и в любом случае, сэр, билеты покупать все равно придется.
   - Почем, милейший, сегодня диктатура пролетариата?
   - Цена с открытия так и не менялась, семь рублёв.
   - Андрей Рублёв тоже здесь?!
   - Да, но подойдет чуть позже.
   И навязал мне второй билет, пояснив на ухо, что это Тело Заказчика.
   - Но у меня больше нет свободных денег! - попытался запугать его правдой.
   - Только вместе с ним вы сможете увидеть Фон, - так? Просто не получится.
   Но уговаривающий был не похож ни на Прихвостня, ни Контактёра.
  
   На Седьмом Небе меня разоружили, поставили к стенке, приколов к лацкану пиджака, как сказал один из атакующих, которого у меня не было:
   - Бумажку, - щас осудят.
   Стою, никто не сторожит, но подошла та, которую мне настойчиво советовали:
  
   - Я не немка, - только и сказала она, и добавила: - Во всем остальном упругости необыкновенной.
   - Проститутка, что ли?!
   - Да какие здесь проститутки, кто платить будет, если лучшей платой считается совесть.
   - Вы ее потеряли?
   - Нет, так как тоже отдаю, когда даю, в придачу.
   - Не знал, что это так просто.
   - Не просто, сэр, вы правы, но, во-первых, плата всё равно не потеряла своего значения, во-вторых - в данном случае - мне платят на этой работе двое, и тот, кто ведет к парапету, и тот, кто это попросил сделать для него раньше.
   - Я не верю, что меня заказали сразу во время приема мной заказа на убийство в прибрежной коптильне человеческих мозгов, паленый запах которых не могу забыть.
   - Почему?
   - Слишком легкомысленно отказался сразу перебить его теплой абрикосовой.
   - Думаю, ты раскаиваешься, что засветился.
   - За мной все равно следили, иначе не могли довериться первому, ее заметившему.
  
   - Неужели ты забыл, что человеку свойственно ошибаться, так как он просто и не видит каждый раз предыдущего решения, посылки этого события, которое надо считать вторым, а он - хоть кол на голове теши - забывает, и встречает, как ты теплую газировку, как шок.
   - А-а, значит, - решил я, - они тоже могли забыть, и взять меня в дело по ошибке, как Штирлица, когда он думал сов-всем-м о другом, ибо мог жить без секса, но:
   - Не всегда же ж!
  
   - Прошу тебя возьми меня на поводок!
   - Зачем?
   - Я очень по тебе скучаю.
   - Хотите начать с самого вкусного?
   - Обычно нет - сегодня, да.
   - Хорошие мечты - это те, которые были.
   - И знаете почему?
  
   - Да, они исполняются всегда, но узнать их даже со второго раза бывает трудновато.
   - Хотите выйти на Зиккурат до или после всего?
   - Только: За Тем, но, разумеется, после обеда, называемого здесь мирно ужином.
   - Вы правы, к ночи не так страшно думать, что скоро - даже в ближайшее время умрете.
   - Да, во сне другой счет времени.
   - Важно, мы, да, живем при советской власти, а вы ее пропагандируете.
  
   Посмотрел вниз - точнее: посмотреть вниз побоялся, и объяснил ей:
   - После обеда рискованно.
   - Мы еще ничего не ели, раки и Котлеты по-Киевски еще только варятся.
   - Отдельно, или вместе?
   - А разница, если их принесут все сразу.
   - Да, я понимаю, время - это и есть деньги его подъемника.
  
   И вошел в него, не солоно еще хлебавши - она:
   - Очень удивилась:
   - Как ты мог? Как ты мог?
   И я осознал, что она не может повторить этот мой, как оказалось, фокус.
   - У меня были необыкновенной силы желания, чтобы бежать, и - видишь - получилось! - надеюсь она услышала, как я проорал снизу. Объяснить, как это было: на бегу или вместе с лифтом - сомневаюсь, что получится.
  
   Думал, что избавился от навязчивого преследования, но на углу у шведского посольства - не буду напоминать в следующий раз:
   - Если это было именно шведское посольство, - понял почти визуально: в кармане сине-белой куртки - чистый импорт - кто-то шевелится.
   Это был рак. Твари подложили мне его с целью, чтобы не заблуждался насчет своей первой наследственности, - она даже здесь не в расчет, ибо я иду на поводу такой реальности, что при всех обстоятельствах обязательно шагаю в ногу с ней.
  
   Пропустили, однако, даже за ночную Крем-Соду, м дернувшийся было ко мне патруль - имеется в виду - шныряющий между Царь Пушкой и Большим Колоколом в поисках приключений того, кто вышел не через тот вход из театра варьете, который давал здесь концерты вместе с Владимиром Высоцким:
  
   - Дамы-господа - других просто не вижу здесь, - остановился, как вкопанный в землю.
   И я понял: не по своему желанию, а был задержан, постепенно обретающим реальность мировоззрением колдуна, который сопровождал Синдбада Морехода во многих его странствиях, пока сам не попался, как муха на мед, в своё же остекленение.
   Здесь было не совсем так, они только не знали, что могут двигаться и назад, а вперед вот - пути не было.
  
   - Покайтесь, - сказал кто-то негромко, приставил к спине то ли палец, то ли уже вместе с его курком.
   - Конечно, конечно, - едва даже не заспешил я так, что чуть не испугался, - ибо, конечно, это не я.
   И предложили - уже у забора - переоформить не только договор на ликвидацию, но и вообще, сэр:
  
   - Всё на тебя!
   - Да вы что?!
   - А что?
   - Я не справлюсь. Ибо, да, врать могу, но не до такой степени распространено.
   - Речи можно заучивать наизусть, - сказал Тело.
   - Да вы что!
   - А что?
   - Я выучил наизусть первый Бонк - второй - уже не успел! А вы мне трете про систематику. Сисьми-миськи врать - не умею.
   - Это ваше последнее слово? - спросил - я думал Фон, - но это был Контактер, ибо Фоном собирались называть именно меня.
  
   Прихвостень в это время бегал, как угорелый отгоняя от этой части Крем-Соды вновь и вновь появляющиеся патрули, и они, исчезая бесследно, также же, как из ниоткуда возвращались, но уже новые.
   Вот так спрашивать прейскурант своих занятий с этим, отделенным от всего мира, не только от России пространством - тоже не хотелось: если заставят, или я соглашусь, настолько удивившись жизни в этом подземном царстве, что и за счастье посчитаю:
  
   - Знать всё наперед - не интересно же ж.
   И всё же спросил:
   - Сколько раз в году я буду на море?
   - А именно? - не смогли они сразу ответить.
   - Хочу половину этих месяцев, как после меня Никита Сергеич проводить за границей.
   - Качать права на Кубе? - спросил Контактер. Ибо кто Тело - я до сих пор не смог разглядеть. Скорее всего, прячут какую-то Мартышку. Только не бывшая ткачиха. А с другой стороны, сватья, баба-бабариха - ненамного лучше. Авось и хуже даже.
  
   Наконец, после всех попыток запутать меня - сообща решили:
   - Никуда за пределы Крем-Соды я выходить не смогу.
   - Ибо, - взял личное слово Контактер, - пираторы, как чисто сухопутные твари не могут плавать, как Кук, как: только смыться хоть на диск Солнца в качестве Венеры, - то и, да, пожалуйста, наслаждайтесь в полную меру, но - дальше догадался я сам:
   - Если научусь летать, или вспомню, что умею.
   - Запретить невозможное прейскурантом не предусмотрено, - сказал, набегавшись, как радостная собака и При-Хвостень, радуясь, что смог один - если не перебить - расшугать всю Крем-Содовскую охрану.
  
   Был в принципе рад жить, как раб, но на всем готовом, ибо добывать и промышлять не смогли даже люди Кука, а думали, что на островах солнца можно и Так быть счастливыми - результат:
   - Никто из них не вернулся домой - все там и умерли.
   - И считай за счастье, что не съели, - сказал радостный При, что, наконец, полновесно вошел в Тройку - я-то уже был заперт своим согласим, как вольный ветер:
   - Навсегда здесь.
   Проложи ты, проложи ты хоть тоннель по дну реки, чтобы ездить вам в Америку на вино и шашлыки.
   - Как?! - ахнул я, отшатнувшись от тишины, за которой определенно кто-то прикрывал свою пугливую сущность.
  
   И она мне прошептала через тишину неизвестности:
   - Ты еще ничего не понял?
   - Я всё знаю! - рявкнул в ответ.
   - Тебя взяли для того, чтобы специально устроить грохотульчик, - как ты не соображаешь!
   - Я знаю, - повторил для наглядности.
   - Так тебе.
   - Да? Разве это обязательно, - хотя и без знака вопроса уже пропедалировал.
   И поинтересовался, как они собираются сделать это незаметно для меня:
  
   - Может быть, я пойду валить его, а он меня? И начнется игра, кто кого?
   - Игра кто кого не начнется. И знаешь почему?
   - Второго нет?
   - Можешь считать и так.
   - Мама Мия! И никогда не было.
   - Не надо пользоваться моей добротой через чур успешно.
   - Значит, с 17-го, или какого там года, в мавзике у нас кутят двое, а не один на один каждый сам с собой! - и от радости открытия, как Эйнштейн сделал сразу три приседания - часто делал одно, а то и вообще решал: положу на колени ладони и всё у меня и так будет:
  
   - Не болеть.
   Ничего не ответила ушла, и разочаровался:
   - Даже Клинт Иствуд с Мариной Влади - или кто у них есть еще там, авось, Мерил Стрип с Владимиром Высоцким, - и то:
   - А по телефону или по телевизору, - а секс обоюдоострый всё равно имели.
  
   Одному мне эту троицу, как Мастеру не переиграть - с Маргаритой:
   - Попробую!
  
   И, значит, получая приказ:
   - Может, и думал, что он сделан по инерции на Запад! - но, разумеется, не до такой степени.
   - Поменяться с Хи местами! - поэтому спросил:
  
   - Как вы думаете, если я возьму два маузера с полным запасным боекомплектом - этого хватит для его окончательной ликвидации?
   - Ответ находится в конверте - вскроете его уже на месте.
   - Окей, окей, мне всё равно - только не будет ли поздно.
   Маузеры, да, дали, так как и вообще не имели формального права мне перечить, как абсолютные в этом и любом другом деле вассалы, но я их выбросил в окно поезда, на котором фигурировал в Хер-Манию через условную границу:
   - Сначала в Гринвич Виллидж, казино Рояль с Робертом Де Ниро в главной роли его распорядителя, немного девочки, а там уж и на работу пора выходить в виде второго фронта на пляже Омаха.
   Можно - для дотошных историков - считать этот фронт уже третьим, ибо год-то уже теперь какой? И на четвертый, пожалуй, потянет, чтобы не сбиться со счета.
  
   И уже получил это назначение с предварительным контрольным выстрелом в адмирала Канариса, чтобы, нет, не добить его, так он и так был уже распят Хи прямо на стене одной Канцелярии, так их расплодилось столько, что и делать оказалось в большинстве из них больше нечего, как только:
   - Распинать произведения искусства, - в числе коих и оказался Канарис, сотрудничавший еще когда-могда со Штирли, прославившимся, даже среди студенток Московского Университета, где, как известно:
  
   - Все мы и учились, - однако, вместе с ней.
   - В каком смысле?
   - И вы не узнаете меня?
   - Нам всем здесь стерли память, сэр, потому что мы здесь на всём готовом, так как незаконно подключились к американскому коллайдеру, цены необыкновенной и длины пока даже окончательно не вычисленной, - но.
   - Да, леди, мне вы очень понравились, как очередная мамочка на моем пути ко мне неблагодарных девушек, - а:
  
   - Тем не менее, вы до сих пор не встретили такой, - но, к сожалению, даже не улыбнулась.
   Так-то хрен с ней, но вдруг и: не умеет уже! Вот в чем вопрос, смогу ли рассмешить ее хоть когда-нибудь.
   - Какие молодцы люди! - только и осталось прославить их в последний раз.
   - Да, сэр, какой был ваш вопрос? - спросил явившийся-не запылившийся Кальтик - Кальтенбруннер.
   И колени не дрогнули - понял, что внедрили такой чип наследственности, что бояться своих подчиненных:
  
   - У нас на роде нигде не написано.
   Пошутил так, что он едва всё не понял:
   - ?
   - Как-с?
   - Ха-ха-ха, - хлопнул я его по плечу так, что и он поверил:
   - Я не только выше его ростом, что и намного.
   Но, тварь, не присел даже для приличия в реверансе, которому нас пытались научить в пятом классе - маленькие, но всё равно тогда считалось, что они люди:
   - Пошли на забастовку.
   И только закинул на всякий случай удочку:
   - Ты не из наших, а дальше только: э-э-э.
   Его пробило током так, что вынужден был обернуться: не слышал ли кто, что это за вопрос был на самом деле.
  
   Но я решил нажать, чтобы уж точно иметь здесь сторонника и против Скорика и Бормана, и Гэби, трех, однако, далеко не мушкетеров его, но не моего величества.
   И набрал - правда в уме - чтобы забыть на всякий случай, а пропадут:
  
   придумаю других, авось и такие найдутся.
   Но за обедом с кислой капустой и сардельками, от которых отказался, так как, если до коллайдера докатились уже, то делать сардельки из мяса, да, всё равно надо, но уже далеко не за горами риторический вопрос:
   - Эти из чьего, мэм?
   - Небось, небось, ни из твоего пока что?
   Но вполне может и так быть, что он трахает еще, когда его уже едят. В принципе так это и происходит, но не столь очевидно фигурально.
  
   Я пытался так заговорить притулившихся по бокам то ли телохранителей, то ли уже охранников, чтобы сбежать хоть в туалет, чтобы опомниться, ибо послан был не поменяться в Хи местами, а грохнуть его! Грохотульчик, почему-то мне нравился меньше, и более того, кардинально.
   И принял решение, пока еще не постучали в туалетную дверь:
  
   - Навязать им, если не понимают так человеческой логики: Хи - это уже засланный к ним, но не позже 37-го года Херу-Вим-Чик. Но именно нашей, а не немецкой трансляции.
   Поэтому меняется не шило на новые сапожные подметки, а - если в принципе:
  
   - Те же самые луды.
   - Значит, ты его и посылал сюда? - изумились некоторые из встречающей делегации, наполовину - уже не удивился - состоящей из наших же ж, из:
   - Славян.
   Ибо это должно значить:
   - Не все немцы родились от парнокопытных, и не все русские прилетели в Альфы Центавры, а тоже здесь сперьва ошивались в еврейских обмотках в виде лошадиных курьеров, таскающих сюда по понедельникам мистеров Иксофф, как:
   - Своих вассалов.
  
   И так развлекался, смеша сам себя, что в тихий час после обеда, наконец, осознал подставу, сделанную мне, до всей глубины души:
   - Я прибыл не для того, чтобы грохнуть Хи, и даже не для того, чтобы сменить его на этом посту, как отстоявшего уже свою вахту, - а:
   - Расколоть эту избушку так, чтобы она встала раком: повернулась не только задом, но и вообще всей своей страшной рожей к океану страстей, бушующих там-тамтамтам.
   Как Кук - в общем - должен не только подсоединить Венеру к Солнцу, как итог своего трагического плавания, но и вообще отсоединить не только Англию - в данном случае Россию - от всего остального континента так далеко, что и не надо думать о возвращении:
   - Оно больше невозможно никогда, как людям увидеть то, что находится за огнем Солнца, как неопалимые существа.
  
   Что можно резюмировать следующим образом:
   - Черри - сбрендил, потому что решил сыграть со всем злом сразу и, если они не смогли перебить друг друга сами целиком и полностью, то пусть и уподобятся одному мешку, где мы их уже не найдем даже на дне самого большого Тихого Океана.
   Пришлось нервно побарабанить пальцами:
  
   - Как договориться с прежним нашим человеком - как получалось - не в ставке фюрера, а нашего же ж:
   - Ставленника?! - тварь очевидно еще не пресытилась победами над малыми народами Европы и Африки и делить, следовательно, будущий престол всей Земли не захочет.
  
   - Тем не менее, - предложил я за вторым ленчем, - лучше начнем пока править вместе, чем придется разыгрывать дуэль не всерьез, но на самом деле.
   - Принимать решение будем, кто первый скажет и это уже навсегда останется без возражений.
   - Согласен, - ибо другого в лексикон между нами не входило.
   Но, чтобы не было между нами путаницы для различения подчиненными, решили каждому присвоить своё, но обязательно:
  
   - Сверхсовременное поименование.
   Хи здесь уже быть не могло, поэтому выбрали самое ближайшее будущее, которое смог реконструировать американский коллайдер. Кинули на стол две карты, выбрать можно одну. Условие:
  
   - Смотреть на нее надо, но не больше суток.
   И решать пришлось не кто там? - а:
   - Кто кем будет.
   - Я буду, - он не дал закончить, ибо ответил:
   - Скажу сразу - я: им же.
   И пришлось выбирать между Леонидом Ильичом и Никитой Сергеевичем Хру. Начали с памятника: кто, где похоронен, и какие у него при этом остались знаки различия.
  
   Пошли буквально на Вы, решив, первое:
   - Окружить Англию таким количеством воды, чтобы не смогли прорыть тоннель под дном Ла-Манша, - второе:
   - Дали клятву - воевать всегда.
   Три:
   - Требуется прийти так без возвращения, чтобы никаких баб.
  
   Над последним я так долго думал, что так и не смог пока понять, куда их девать, если никому не нужны даже за деньги, как в принципе бывало в истории:
  
   - Они всегда шли за сочбоями, - но до такой степени самоликвидации дело никогда не доходило.
   Начали распутывать клубок противоречий и дошли до логического междометия:
   - Или искусственного оплодотворения, или будут вызывать по списку.
   Откуда: пока неясно.
   Скоро пришел ответ из Америки, которую - я думал - уже взяли наполовину:
   - Они идут нашим заградотрядом.
   - Где цивилизация? - спросил.
  
   Опять послали совет во всех направлениях.
   Ответ пришел, нет, не прямо на зов мастурбации они будут являться без обычного раньше, как при царе крика:
   - Иди сюда, дура! - не либерально, а теперь?
   - Лучше, конечно.
   - Но, как, как?! - я тебя и не спрашиваю.
   Оказалось, нашли в горах чуть ниже Зальцбурга тоннель, почти такой же, как сделали в еще не полностью завоеванной нами Америке для практически бездушного коллайдера, а там-м!
  
   - Мэрилин Монро не видали? Марлен Дитрих - не пробовали?
   - Евтушенко в своё время оскотинился.
   - Так это когда еще будет-т!
   - Зару Леандер - сю-сюкали?
   - Никаких Зар - она до сих пор ходит за слегка приболевшим Гэби.
   - Не может быть, - ответил я своему отражению в виду такого дурака, которого, если и видели, то многие только в своем прошлом отражении.
   - Да-да, забыл, помещение каждый день проветривается по три раза на дню, да и ночью даже иногда приходят проверить под кроватью.
   - Где никто не спит?
   - Переворачивают.
  
   - Как немцы в Варшаве, когда искали восставших от полного негодования людей одной национальности, по предсказанию, что: так и должно быть, - и не просто стало быть, а именно они и устроят, наконец, всемирный потоп.
   - Повернут кран коллайдера в Сили-Доли до такого упора, что секрет его будут знать все. А это и обеспечит тот конец света, которого все давно ждут.
   - Все, как говорится, да не все.
   - Пожалуй, да, мы не подвластны этим переменным слагаемым.
  
   Решили посидеть после середины ночи лишние полчаса, чтобы так помечтать, как достанутся нам, ох неплохие амазонки, ох, вертлявые.
   И действительно, две пришли - по одной каждому, хорошо что, и да, но:
   - Пожаловался я первый после их исчезновения, - без проникновения в невозможное.
   - Точно! - подхватил и он.
   Решили:
  
   - Контрабанда из Южной Америки, где еще они живут в виде диких, даже очень обезьян, однако.
   - Нет, не обезьян, конечно, в их буквальном смысле, а просто это безработные русские ученыи корреспондентки наук выплывшие незаметно из уже закрытого первого в мире коллайдера.
   - На русских не похожи.
   - Оскотинились.
   - Да, работают, как швейные машинки.
   - Без ремонта целый год?
   - Тарелки не били, скорей всего, это были всё-таки немки.
  
  
   Глава 27
  
   - А похожи, такие милые мамочки, что не орут даже тогда, когда видно: не ко всему приспособлены.
   Как в кино про американский Танк - трахнули, а потом при откате выстрелили по всему этажу из его пушки, вполне достаточного для уничтожения всех калибра.
   - Да, не надо было не только давать, но и им лучше не связываться, так как потом тоже: погибли все.
  
   И все же мы нашли противоречие: если дамы искусственные - почему нет к ним свободного доступа:
   - Или, как Бродский ждать до второго пришествия итальянскую графиню, или, как Евтушенко так сильно мечтать о Мэри Лин Монро, что - хотя и на старости лет - но придет обязательно.
   - Ты спутал, это была Марлен Дитрих.
   - А разница?
   - Есть, наверно, но пока не могу понять, - какая?
  
   - Нельзя допустить изменения прошлого, - сказал он, а я добавил:
   - Нельзя, да, нельзя допустить конца света.
  
   Наконец, мне удалось бежать, чтобы возглавить армию Конфедератов, как когда-то Том Круз - японскую.
   И тоже вроде:
   - Пусть пройдет испытания!
   - Это кто сказал? - оказалась баба, я думал, что их всерьез больше нет, - нет, как-то размножаются.
   С другой стороны, надо всё-таки разобраться, как они отличаются: сбежавшие из джунглей Амазонки - или украденные оттуда - и уже самодеятельные. Ибо чувствую, есть они есть, надо только точно понять, чем отличаются. И, думаю, не так уж это трудно:
   - Отличить Хрусталева от его машины.
   Правда, надо, как подраздел понять, его ли это машина, или тоже:
   - Из Южной Америки.
  
   Вернулся в Сили Доли, чтобы искупаться в том океане, о котором мечтал почти с детства, и:
   - Пришлось оглянуться, но не на один из океанов Тихий или Атлантический, а наоборот, ибо на него я сейчас и смотрел, - но:
   - Видел стоящего на берегу Эстэ в длинных трусах с приставленной ко лбу рукой, наблюдая даль заката, а было еще только утро, на пляже которого вообще никого не было, ибо самого себя издалека я еще видеть не научился.
  
   При мне был только наган времен Революции 17 года, который отличался от всего остального оружия тем, что его можно было носить с собой всегда без лицензии на это право быть избранным, ибо могли все, кто верил, что эта революция была хоть когда-то. Сдавать экзамены по работам Ле было необязательно - надо только понимать, чем они отличаются от выдумок Канта и предсказаний Гегеля.
   - А именно?
  
   - Кант придумал комнату, в которой можно укрыться, тогда как Ле орал, как сивый мерин:
   - Не бывает!
   - Почему?
   - Потому что мы везде.
   И действительно, нигде нет, - а:
   - В принципе существуют, ибо кто тогда гонялся за Александром Вторым будет вообще неизвестно.
  
   Гегель, наоборот, ничего не придумывал, так как придумал доказательство:
   - Что всё и так уже, до нас: было, было, было. - И он имел в виду именно:
   - Бога.
   Которого Ле и убрал лишь, чтобы освободить дорогу простору, - а вот чего, до сих пор многие не понимают, как и Эйнштейна, - как говорится:
   - Я, - а еще-то кто?
   - Поэтому и убирать ничего не пришлось, по сути.
   - Кроме одного, милый сэр.
   - Вас?!
   - Да, ибо кто появляется в будущем, уже можно однозначно считать:
   - Значит, были и в прошлом, понял, понял, понял.
  
   И я понял, что это отвечает мне человек на берегу, который считает себя Бастардом де Молеоном, а на вид:
   - Это и есть Эстэ!
   Выходит, всё выдумали сами контрреволюционеры, что он есть, а на самом деле вообще никого больше не было, кроме Ле!
   Один Гамлет на всех - остальные?
   Призраки.
   Что значит, наука отрицается не только на все сто, но и на двести обязательно, как и было пропедалировано:
   - И на будущее.
  
   - Так кто ты тогда? - спросил я не приближаясь.
   - Командир отряда красных кхмеров я только есмь.
   - И всё?
   - Это немало, держу в страхе уже второй год всю Сили Доли.
   - И даже на пляж не выходят?!
   - Нет.
   - Русские узнают - больше сюда не поедут.
   - Ехать больше некому, - ответил он, как будто считал, сколько всего в России осталось ученых.
   И ответил:
  
   - Два.
   Я испугался, а почему еще не понял. Но постепенно начал догадываться, что это могут быть ненароком, и именно с его припека:
   - Я и моя жена! - руки ваши леденеют, ноги ваши уже онемели, смотри внимательно на красный, вращающийся между тремя зелеными:
   - Неужели пошлют, да вместе с новой, назначенной на основании исследований моих мечт-офф, женой туда, куда любил посылать всем ака. Лысенко: добывать квадратно-гнездовым способом хлорофиловые водоросли, чтобы делать из них амфитамин, - или, что у них есть еще там, может быть, поливитамины, но, скорее всего, только:
  
   - Гемоглобин для детей, которые уже вряд ли выживут в создавшихся условиях.
   - Да-нет, будешь собирать на своей даче грибы да ягоды и -небось - только по четвергам трахать Соньку.
   - Золотую ручку?
   - Нет, именно Софью Павловну, цены необыкновенной.
   - Обезьяну Шуйскую?! Да вы что, найми для его, друг ты мой ситный Кольку с Моховой. Или Высоцкого с Малой Бронной.
   - Ты не Сережка, разве, с Малой Бронной?
   - Я - парень в кепке и зуб золотой.
  
   - Нет, меня не обманешь - ты ученый, проведешь мне водопровод на дачу.
   - На какие шиши?
   - У меня есть деньги.
   - Воровал?
   - Так дали, на прощанье, как выходное пособие.
   - Дача в каком районе Московской области?
   - Нет, дача здесь, вот этот берег.
   - Здесь?! Весь берег?!
   - Нет, не весь, только, как теперь положено каждому человеку на Земле, по древнему завету.
  
   - Неужели, как Позу семь гектаров?
   - Да, и даже без привязки к местности.
   - Теперь понял, на этом берегу, дослужился на старости, дед.
   - Беда, мне надо помочь. Уже заготовил пропускные билеты к воде за недорого - всего пятьдесят баксов в час и жену на два часа, или за всё деньгами, но уже за сто пятьдесят.
   - Перед высылкой сюда, с Сили Доли, учили первым производным?
   - А как же, необходимое условие. Будь уверен, весь берег заполнят.
   - Скоро?
   - Нет, не думаю, что скоро.
   - Плохо учатся? Мало каши ели? Криво писет?
  
   - Не могут понять, чего от них требуется, ибо никто не верит в перспективу, а как без нее увидеть этот пляж - думают Омаха и, значит, боятся немецких пулеметных вышек.
   - Ясно, думают, что всех теперь отправляют в немецкие концлагеря.
   - Бегут в Сибирь?
   - Нет, Сибирь продали-таки китайцам за недорого, но только на первые пятьдесят лет пока, а жить предполагается по двести.
   - Почему по двести?
   - Так мы не разорились, а распродали всё за американский коллайдер последней модели.
   - Зачем?
  
   - Чтобы всё было.
   - Вот кто, что заказал - тому то и дали?!
   - Да. Зачем мне больше шести соток на берегу моря? Я сказал шести? Нет, это я просил, как минимум - дали больше, я говорю: всем, как Позну, чтобы не выпендривался своей Софьей Павловной и своей же бедностью. А то:
   - Я смог издать книгу в Америке, которая хорошо продалась - теперь живу на ЭТО.
   И все поняли, что ЭТО и есть древняя еврейская вера - Ветхий Завет - о Новом?
   - Уверен, больше уже не вспоминают.
  
   И я выдал ему секрет, от которого он очень расстроился:
   - Едут сюда в надежде быть ближе к науке хоть приусадебными участками, заняв их по блату у:
  
  
   - Самого Синего, - согласился он в общем, но частности в виде любви к науке отверг.
   - Отучили?
   - Не то, что ли, да, но этот нерв у желающих ехать сюда притупили.
   - Каким образом? Прижигали.
   - Можно считать и так, но на практике здесь уже нельзя идти прямым путем, просто увеличили им пенсию пожизненную в два раза по сравнению с американскими учителями.
  
   - Двадцать пять тысяч долларов в месяц?
   - Тридцать.
   - За что четыре лишних?
   - Так учителя на пенсии продолжают учить хоть деревья в своем саду, а нашим остается только самих себя.
   - Это труднее?
   - Намного-о!
   - Да, почти что, что в лоб, что не всегда в него попадают.
  
   - Ларису, э-э, но не Ивановну, но всё же мне она требуется.
   - Да вы что, сэр, нельзя!
   - Почему?
   - Вас могут принять за другого, - сказал Мол.
   - Он врет, - сказал Вор, - просто Лариска уже забронирована вашим антиподом.
   - Оба они не хотят сказать правду, - молвил русским языком Буди, - Лариска сохнет по тебе, но грит: без диссертации не больше дам.
   - Хорошо, давайте я защищусь.
  
   - Нужна тема, - серьезно, но всё-таки задумался Молик.
   - Так надо найти, - сказал я.
   - Здесь Сили Доли, мы сами на побывке, как Александр Матросов: сказали, что нас, - он обвел рукой своих товарищей - противников всех его новых расстрельных реформ, - не знаем тем местных коллайдеров.
   - Нужен шпион, кто пройдет туда и всё запомнит.
   - Я пойду, - сказал я.
  
   - Како, пойду, если потом тебя не выпустят и заставят сразу защищаться, а ты не сможешь даже нарисовать простую деталь его машин в ортогональной проекции.
   - Почему?
   - Ты не существуешь - если иметь в виду в реальности, - сказал Молик.
   - И, значит, к тебе никакая информация, кроме, как обзадачить Ивана Грозного в последней работе Эйзенштейна, чтобы думали: был только робот - не идет до тех пор абсолютно, - смонтировал свои мысли Ворик.
   - Хорошо, - ответил или приведите мне похожую, или достаньте пропуск профессора.
   - Какого?
   - Хоть этих самых кислых щей, как брать дот с помощью трех гранат и Алекса Матросова.
  
   Начали тренироваться в биологии, а заодно и в геологии, чтобы на случай крайней необходимости прорыть такой тоннель под этот дот, установленный в Сили Доли против ни хрена не понимающих в уравнениях не только пятой степени, но в генетике эволюции молекул средней и малой величины в течении последних пяти веков.
   - Так и написано: пяти и именно веков? - не поверил, потому что знал: слишком быстро не могут даже мыши, не только умные и ласковые их предводители кошки.
  
   Непохоже, что мафия здесь безоружна, как Агата Кристи в своем саду над речкой, в своей персиковой теплице, в новом двухэтажном доме, ибо:
   - Это здесь, для местных всё Оно именно То, О чем мы так долго мечтали, - для нас, оказывается:
  
   - Все эти стиральные машины автомат SAMSUNG, холодильники BOSCH - тоже работают настолько, как пчелки, жужжащие тихо, что за недалеким прибоем совсем не слышно, телевизоры SONY воспроизводят только полезный для души и тела контент, вплоть до секса по не переделанному горбатому маркизу Де и вот этому персиковому его Саду.
   - Не вишневому точно?
   - Нет, Чехова сюда не пускают, чтобы, как Дюма - или кто у них есть еще там - Оноре де Бальзак, кажется, с Вильфором - закапывать в Вишневом саду своих детей, - а:
  
   - Зачем?! - уму непостижимо.
   - Действительно, разве нельзя было сделать так, чтобы он бегал здесь недалеко и рядом, как собаченка - пусть и от соседа.
   - Единственное объяснение, - сказал я Эстику на последней, перед его заменой на себя, прогулке - как вот сейчас посмотрел кино по планшету Купидон:
   - Этот ребенок был от родственника? Кто он? Подожди, я сам угадаю: от Распутина.
   - Да, его не удалось ни перевезти сюда, ни перевести, как флешку: не выдержал объема ни один из имеющихся у нас накопителей.
   - Вы не знали, что надо искать Психею.
   - И вы знаете, где она сейчас находится?
  
   Эстэ и его свита остались на пляжу - он, как переселенец с утопающей, увы, не в роскоши России - она долго постепенно уходила под воду после присоединения к себе Японии - видимо, это был тот последний Пере-Груз, который на вид был маленьким, а в душе оказался:
   - Японским вторым Перл Харбором, - на этот раз так опоясавшем свою жертву, что для России оказалась Медузой Горгоной.
  
   Нам удалось отбиться и от ее самолетов, чтобы не утонуть вместе.
  
   - Это кто сказал?
   Я повернулся кругом, раз, второй. Эстэ убежал со слезами на глазах. Неужели его твари убили Психею?! Может быть, по ошибке? Она была им конкуренткой! Но кто? Это.
   Надо их допросить, и едва не передумал идти к компьютеру в Сили Доли, который мог дать ответ на этот вопрос. Но вспомнил, что опять начнут мутить воду во пруду своей безопасности, не понимая, что она:
   - Уже пробита.
  
   И не придумал ничего. В ответ на:
  
   - Медальон, - так называли иногда пропуск в Сили Доли, потому что он должен появляться на шее того, кто шел со стороны Залива при приближении на двенадцать ярдов, - только обернулся, потому что не почувствовал даже, но понял, что сзади кто-то есть.
   И ответил:
   - У нее.
   Она провела меня, как Наполеон через шеренгу охранников, как он сам линкор своей, хотя и отступающей из России армии, через стаи рыбацких лодок партизан Дениса Давыдова.
  
   - Зачем мы прошли? - спросил, - если уже встретились. Назад не выпустят.
   - Меня выпустят, а ты здесь останешься навсегда.
   Сладко заломило под ложечкой. Но через десять минут тревога опять вернулась в строй, что могло значить:
   - Да, мэм, но уже слишком поздно.
  
   Тема диссертации, с которой я явился озадачила даже начальника в звании капитана на границе самой Сили Доли и ее пляжно-курортных окрестностей:
   - Как взять дот с помощью трех гранат, при двух вводных условиях:
   - И это, вы пишите, что нельзя надевать матросскую форму Александра Матросова - раз, и два - это он пехотными гранатами априори непробиваем.
   Так зачем ты идешь, если именно априори ясно, что ничего не докажешь.
   - Не вашего ума дело, капитан, считать время товарищей профессоров?
   - Здесь нет товарищей.
  
   - Все русские товарищи.
   - Им не доверяют принимать защищенные диссертации.
   - Да? Кто их принимает? Можете не отвечать, ибо американские - даже негры - не будут.
   - Почему?
   - Думают, сначала пошлют на стажировку в Сибирь - пусть не года на три, но шесть месяцев, скорее всего, тогда как уже известно, что за три все становятся бывшими советскими хомами, и доказать, что-либо более-менее похожее на Великую теорему Ферма ставит их в тупик, как бурых мишек, нарисованных на местных праздничных конфетах.
  
   И я разозлившись доказал ему, что:
   - Дот можно закрыть грудью - это тоже не подходит, ибо липа заведомая, рассчитанная только на:
   - Да, на принципиальное согласие ни о чем не думать, - вы:
   - Да, я предлагаю думать.
  
   - Ты защитился? - спросил удивленно Молик, который сам давно рвался к официальному признанию, что это именно он и есть Эстэ, но пока ему отвечал даже компьютер - на каком только входе неизвестно:
   - Демахгохгия.
   - Почему? - спросил он меня как-то в курилке.
   - Бросаю.
   - Курить? Если скажу, как - поможешь мне стать предводителем местного дворянства?
  
   - Ты и так им являешься.
   - Компьютер не признает за своего.
   - Да - это проблема, которая означает только одно: все эти секретари - не более, чем правительство - далеко не первого поля ягоды.
   - Я это понимаю.
   - Значит, не совсем.
   - Совсем, я думаю, невозможно, ибо они Неместные.
   - Да? С Альфы?
  
   - Не знаю, но только Распи может с ними кое-как договариваться, чтобы с утра не пустили всю Землю на Само-Тек.
   - Я тебе помогу получить пропуск к Распутину, а ты взамен объясни: если я защитился - почему сразу не пустили в Сили Доли.
   - Ответ такой: теперь он доказывает американским присяжным заседателям твою Защиту Лужина.
   - Он не сделает неправильный перевод?
   - А как, если сам вообще ничего не знает?
  
   - Способен только понимать Другого - такая специализация?
   - Да, до нас дошло, что это пришельцы с одного из Прилагательных Сириуса - только они не имеют абсолютно творческого начала.
   - А заблуждаться в чужих достижениях могут? В принципе это хорошая способность, иначе будут воровать, как и раньше: всё у Шекспира и Ньютона, под предлогом:
   - Они всё украли у Других.
   - Кто их видел этих Других - так: раз, два - и обчелся.
  
   И меня признали человеком своим в Сили Доли, на что я весело им сообщил для равновесия:
   - Я здесь учился! - Но не стал настаивать, так как было неоднозначно, что это те же люди, которые были тогда, а не именно Другие-е.
  
   - Плохо одно, - сообщил я за следующим обедом своим соглядатаям:
   - А именно? - спросил Ворик.
   - Забывает, зачем пришел, - сообщил Будик.
   - Сюда надо Василь Иваныча с шашками наголо.
   - И обязательно в белой бурке.
   - Если здесь сейчас есть Алексей Герман пусть подаст в президиум записку: в начале атаки - в белой.
  
   На следующий день меня без проблем пропустили в Сили Доли, и в лаборатории, которую мне дали, я нашел большой компьютер с правом поиска Психеи в четвертой очереди - в-четвертых 27-ми километрах ее коллайдера. Но:
  
   - Не нашел! - удивился, почему, пока не вспомнил: если была - ее уже увели сами природные американцы.
   И решил - догнать можно, если получить право на идентификацию американца. Порылся в том, что про меня написано в комике, оказалось, не так плохо:
  
   - Имел любовницу по имени Элен Ромеч, - а:
   - Так как ее трахал один из Кенне президентов, то и согласился съездить с ней в Японию за подтверждающими документами:
   - Да, годится, и не только, как натурщица для сопровождающего меня Ван Гога, но и вообще может - избранно, разумеется - обслужить всю Япону Маму.
  
   Меня арестовали без прибытка, и на первом же вопросе задали допрос - именно до этого я начал заикаться, что опять втюрили:
   - Я - это и есть ЭсТэ - завоеватель их родной Японы Мамы.
   Пошел в облом:
  
   - Да, ибо Япона Мама в будущем наша - так написал Заратустра!
   Перешли в дикие пляски у костра, намекая, что они не японцы в прошлом, а те Не-Знаю, где много-много золота - 40 градусов - пусть и процентов - но считать надо именно от всех ста мирового запаса алкоголизма, - между прочим, - даже англичан, втихаря капающих в свой вечерний чай - нет, не надо врать, не молоко, а именно коньяк Кубинский с причандалами Доктора Зорге, выдаваемыми за поддельные Фи-Ка.
  
   Вернулся в Америку - в Сили Доли пустили только в прихожую, а США - вообще запретили даже думать.
   - Что я такого сделал, пока не понял, ибо золото Незнаю, которое теперь досталось японцам вместо Японии - значит - их Новая Зеландия, которая еще из-стари была завещана Куку, одним из детей которого я вполне мог представиться, так как Остап Бендер умер, так и не додумавшись ни до чего больше, как только до своего кабака в кармане Москау Лужкина.
   - Абидна, паслушай!
   - Да?
   - За Москву, понимаешь ли, а никто уже не бьюцца!
  
   И вот именно этим вопросом решил перебить раскочегарившихся профессоров в президиуме Сили Доли, намылившихся провалить меня, как нового директора института:
  
   - Золота, - в Новой Зеландии. - Ибо:
   - Только на нем, грешном соизволил работать новый 6 на 27-мь коллайдер этой прожорливой для наших людских резервов До-Лины.
   На всякий случай даже запасся запиской - своей в своем пистончике.
   - Заорать, что все они хотят только одного: бросить Сили Доли русским варварским эпигонам, чтобы, наконец, подавились, а сами туда, в Новую Зеландию, и даже без желания называть ее Новой Японой Мамой.
  
   Но, как говорится, кто-то дернул, как всегда переться неизвестно зачем да с:
   - Прав-До-Й!
  
   Плюнули, разозлившись:
   - Бери!
   А дальше уже мандраж, - како бери, если окажется, что только токарем ее подземных работ! И спросил:
   - Оклад, или будут и премиальные от добытых мной лишних фунтов золота?
   - Сколько хочешь? - спросил один лобастый, но не Ландау, который и так дал сразу:
   - Бери сколько унесешь.
   И его поддержали многие.
  
   И пока ничего не осознали основал тут же на этом собрании партии Нобелевских лауреатов уже:
   - Хартию, - чтобы приобретали билеты - нет, не трехпроцентного займа, - а:
   - Кто сколько унесет после рабочей смены золота - того оно и будет.
  
  
   Глава 28
  
   Почти все перешли в культуристы. Забыв - хотя и на время - что чистое золото добывается только умом.
   Но пропорции мускулов мешали им думать. В итоге за небольшие проценты продали мне все подземные коридоры Крем-Соды за недорого, - что значит:
   - Теперь выполнялось только то, что говорил я, - ибо:
  
   - На самом деле ломалось даже то, что здесь работало почти веками: бормашина, например, на Беломорско-Балтийском сначала встала, а потом натюрлих пошла в обратном направлении - все охранники обосрались и бежать.
   В итоге много людей вышло раньше времени, и более того:
   - Уже с паспортами ученых в Сили Доли. - А до этого - представляете себе - работали только кирокой и лопатой, некоторым даже тачку и то нечасто доверяли.
  
   Говорят, так было! Я не верю, хотя и понимаю: делают не зачем, а именно просто:
   - Так-надо-о.
   В принципе это даже как-то жалостно наблюдается в мировой истории:
   - Архимеда, например, грохнули сразу, - а:
  
   - Заставить надо было сначала исправить свой ум на культу Ристику, - а потом, ладно, езжай в Сили Доли, собирай данные о следующем квартале сборки коллайдера, сообщай нам - жить еще некоторое время будэш.
   Нет, здесь таких страстей прошлого, авось и будущего, часто повторяющего в эпилептической смехотворности не было, но по всему видно, что уже намечалось - некоторые - представляете - начали упираться, да с замыслом:
   - Лучче останусь здесь навсегда.
   И свечу им на ум-разум:
   - Да вы что!
   - Не сознаются?
   - Нет, и даже не напомнили - сам вспомнил Кука:
   - Он и то остался.
  
   Они надеялись остаться без тачек.
   - Из золота дома не строят, - сообщил я им новость.
   Которая и озадачила на ненадолго, посоветовали:
  
   - Моно мы будем разводить здесь сады, но чтобы не напоминали мичуринские - с обязательным запахом говна, которое не любят - уже до Такой нежной степени - мухи, что тоже подпишут петицию на право нам здесь жить.
   Вы же воевали, мать вашу!
   - Откуда знаешь?
   - В деле всё есть.
   - Какого года?
   - 53-го, в его самое холодное лето.
  
   И понял, что все здесь погибнут, не будет острова даже э литл счастья с далеко не подарочными фруктами, повернулся с сожалением, что многие на этом Беломорско-Балтийском и на шахтах Караганды настолько потеряли разум, верящий хоть во что-то нормальное, - пошел к своей подводной лодке, чем-то - а именно старинностью немецкого устройства - напоминавшую Ю-571.
  
   И постучал по-хозяйски в наполовину уже задраенный люк.
   Усмехнулся:
   - Небось, говорю, не скажут: у нас все дома!
   Не сказали. Наоборот, только посоветовали, не открывая люк:
   - Подумай, когда тебе лучше, забирай свою собаку и адью, зачем ты такой нужен.
   И только от заикания переспросил:
   - Восклицательный знак был?
  
   Оглянулся, где собака - нет! Оказалось, плавает одна в лодке, ибо уже всё поняла и сосчитала меня, как законного члена своего экипажа, не считая небольшого количества золота, чтобы не утонуть сразу, тридцать тысяч фунтов стерлингов которого я положил в нее третьего дня, уже теперь не понимаю, зачем.
  
   События после Воскресения описывают сам процесс Воскресения, - ибо:
   - Чем еще они могут быть, как не рассказом о том, что было, было, было.
   Парадокс для обычного мышления лишь в том, что и сам процесс воскресенья - это Рассказ, - что и значит:
   - Воскресение прошло не тогда, а:
   - Чуть позже. - Без Рассказа о Нем - Воскресение невозможно.
  
   Если долго смотреть в бездну - Бездна тоже начинает смотреть. Видела ли она Ницше?
  
   Орды окружили Сили Доли, и я ими командовал, как Эстэ в роли Атиллы.
   Выбрали не потому что, что наоборот:
   - Чтобы только не передраться между собой.
   Молик, Ворик, Будик - тоже не были главными, но кто их организует! Так и спросил одного то ли с одной, то ли с двумя бутылочками, как для детского питания, несмотря на то, что были настоящими:
  
   - Трехзвездочными поллитровками.
   - Ты, как тебя, не знаешь?
   - Только, если будешь звать меня Человек, любящий быть.
   - Это много, - задумался и я.
   - Говори тогда конец.
   - Быть?
   - Ну-у, да, добавь только еще одно-два слова.
   - Понял, понял, понял, - ужаснулся я и хотел бежать от предвидения им нашего поражения.
  
   И этот человек, Любящий Быть Бездомным напоил меня так, и хорошо, что не своими слезами, а слезами всех комсомолок, которые падут в этом сражении с Альфой Центавра. Хватило до вечера. И я - командир всех этих эскадрилий - как я думал тренирующихся бомбить по-настоящему на Перл Харборе - даже не знал, что Крем-Сода объявила войну Сириусу, но он отказался - пока так и не поняли, почему.
   И тогда без объявления войны пошли на Альфу, резидентурой которой на Земле считали Сили-Доли.
   Я схватился за сердце.
   - Ты чё?
   - Так я же ихний председатель, - или что у них есть еще там, забыл, как Тристан в роли Бреда Питта после последнего путешествия к Энтони Хопкинсу, как просто:
   - Джо.
   - Джо?
   - Да.
  
   - Знал одного Джо - думаю ты угадал: похож, похож, очень.
   - Чем? - спросил между второй и третьей разливалами.
   - Командуешь армиями по глобусу. А - уверен - точно даже не знаешь, за кого. И, след-но, ответь: ты за:
   - Знаю, знаю, - заспешил я поперед него, - я не за белых, ибо есть еще какие-то - я за них.
   - Так я говорю без смеха ты штурмуешь Сили-Доли, а там наши.
   - Значит, я за Альфу Центавра, что ли?
  
   Он рассказал свою теорию, которую посоветовал иметь в виду, что в себе и то:
   - Разобраться. - И.
   Трудно перешибить образ, что можно быть писателем, и:
   - Не советским, - поэтому остается только, как проповедал он: я не писатель.
  
   - Значит, не полководец, - заплакал так, что даже не попросил его подтверждения этого открытия, как мирового масштаба.
   - Прости, я не Секс Эмпирик, а, значит, и мне свойственно ошибаться, - сказал он и представился Вэ Ер.
   Полными буквами, как из прошлого это будет, так, Луна сейчас в каком доме? И не дожидаясь ответа, приветил:
  
   - Вен Ероф.
   - Дальше не получается?
   - Было и дальше?
   - Было.
   - Теперь так уже не пишут.
  
   Предложил ему остаться и решить за ночь, почему я - в принципе за Сили Доли, а воюю против, за Альфу, скорее всего, уже оккупированную Крем Содой.
  
   И он пришел уже под утро опять с двумя пузырями трехзвездочного коньяка, даже не разбитыми от надтреснутости, как бывает на разгрузке бутылочных товаров на Каланчевке, а наоборот, с надписью на каждой по-разному:
   - Доктору Зорге и Кимушке Филеру.
   - Ты был Там?!
  
   - Придется идти еще раз, - ответил этот Эйс Вентура с литературным уклоном, и даже пообещал дать ему как-нибудь нобелевскую премию за его великолепное открытие:
   - Писатель - значит советский.
   - Да, - поддержал и он меня, - значит, Образ ему таки удалось построить.
   Вот он с гордо поднятой над головой огромной каменной книгой, - однако:
   - Смерти.
  
   - И знаешь почему?
   - Почему? - когда уже начали приступать ко второй бутылке.
   - Все ее страницы давно слиплись. Ее нельзя даже читать.
   - Так сказать: в бочку засмолили. - И добавил: м.б. я всё-таки Ага-Мемнон, и ты: не хочешь поручусь, как за Ахиллеса?
   - Я боюсь убивать людей.
   - Если ты прав - это не люди.
   - Не-ет-т, пока что я говорил, наоборот, мы нелюди.
   - Уже вместе написал?
   - Так получилось автоматически.
  
   - В любом случае, - успокоил он меня, - этот штурм просто так не остановить.
  
   Решил жить так, чтобы никто больше не знал о моем существовании, и спросил одного на Пути в местный Эммаус:
   - Вот из ё нэйм?
   - Венедикт Ерофеев.
   - И не лень вот так только с двумя маленькими бутылочками коньяка путешествовать до Лас-Вегаса?
   - Хочу там выиграть побольше, но денег мало до такой степени, что вообще нет.
  
   - Продай мне одну бутылку за сто долларов.
   - Этого мне не хватит чтобы разыграться.
   - Так-так-так-так-как! Ты мистер Достоевски?
   - Я есмь.
   - Хорошо, сядем на обочине и сыграем, кому повезет, а кто будет только носить мои вещи.
   - Я не могу.
   - Почему?
   - Слабохарактерный.
   - Вера в добро важнее, чем само добро.
   - Кто это сказал?
   - Рассел Кроу.
   - Он был великий мудрец? Сражался на дуэлях? Убивал людей?
   - Не то, чтобы нет, но это не Пушкин всё равно.
  
   - Ты знаешь главное правило, если мы дойдем до Лас-Вегаса?
   - Да, ставить по немного.
   - Неправильно.
   - Тогда не знаю, какое. А! вспомнил: всё не проигрывать.
   - Увы, не получится.
   - Вот тогда, хоть режьте меня - не кумекаю абсолютно.
   - Думаю, нам не стоит играть - нужно наоборот: ограбить казино, где директором Роби Ни.
   - Да, ты прав, сейчас он чувствует себя не так, как обычно.
   - Как.
   - Не как, обычно.
   - Разводится с Шерон Стоун?
   - Пока нет, но даже ему уже ясно: надоела засранка - придется.
  
   И, действительно, выиграли, но для кого как: пятьдесят тысяч долларов в России - если предположить, что она перед крушением восточных эмиратов немного задержалась, - точнее, я хотел сказать, сэр, наоборот:
   - Еще раньше не ушла куда-подальше, - авось даже не под воду, а выше, выше, еще выше, - да, обменять трудно, но с другой стороны:
   - Не обязательно и все сразу проигрывать только для того, чтобы попытаться выиграть у соседа новую резину для третьей модели жигулей.
   А с другой стороны: новая широкая, как красота среди, нет, не бегущих, но едущих.
  
   - Не уходи, - сказал я ему, держащему мешок с деньгами, как сетку с двумя бутылками трехзвездочного, аккуратно переложенными парой-тройкой газет, получивших лучшее продолжение своей жизни, чем обычно бывает в туалет.
   - Действительно, удивляет, - воскликнул и он, - что ничего нет, а бумаги - многого, что не только коньяк в нее можно смело заворачивать, но и насрать столько - кто об этом ни думай заранее - все равно никак не получится.
   - Если только предположить, - сказал я что не девушки ходят к солдатскому забору, чтобы выпросить потрахаться, но и сами сочбои:
  
   - Горазды завернуть на часок в наш нечаянный город.
   - Хоть я с вами совсем незнаком, но далеко отсюда мой дом, таратай-да-ратай-да.
   - Не уедем вдвоем, - продолжил я, ибо:
   - Куда, - если здесь вообще ничего не бывает - стройотряд еще по блату - кроме ресторана.
  
   И зашли в Закарпатские Узоры, как крайнюю точку, нет, не Америки, а так и можно подумать:
  
   - Дальше станция Таганская - Москва Центральная.
   - Есть в мире места, - сказала Венедикт, - где каждый день обедают тысяча сто человек.
   - Не верю, никогда не встречал.
   - Ты работал в Сили Доли - там народу еще больше.
   - Я? Да ты что!
   - А что, тоже когда-то придумывал коктейли в баре, что вообще, считался почти профессором.
  
   - Например, может, ты заимствовал мои?
   - Горючие слезы не только днем, но и по ночам, третьего секретаря, что ему никогда не быть первым, - но, мил херц, вторым могли назначить!
   - Не назначили именно потому, что сам не можешь догадаться: третьи нам нужнее.
   - Не верю.
   - Вот именно, вот именно, сэр, что не верите, а должны.
   - Должен?
   - Да, верить каждому моему слову.
   - Даже не произнесенному?
   - В первую очередь.
  
   Открыли заправку, один пишет - другой в это время наливает.
   - А в бар?
   - Надо найти Кури-Цу.
   - Японку?!
   - Точно! Ты пробовал когда-нибудь.
   - Да, но не много раз.
   - Ибо?
   - Что, ибо? Ах, ибо! Да, обычно не получается, что задумываю, и более того, обычно наоборот.
  
   Понимаешь, - сказал он, когда мы всё проиграли, - жизнь без подстав будет через чур зомбированной.
   - Ты не хочешь быть роботом?!
   - Только по понедельникам, средам и пятницам.
   - Как кварки? Они живут не каждый день, и вот после этого проигрыша я понял, что для этого.
   - Чтобы было веселей?
   - Точно! Ты угадал, хотя и у тебя это получается редко.
  
  
   Оставил его в пригороде Манхэттена, на вилле-д-же, чтобы, кроме туалета вдалеке больше ничего не видел.
   - И мысли, - грю, - те про алкоголю-я уже не только не припрутся, но и не пролезут даже в щель шелкового занавеса, через который всё видно не только днем, но и ночью.
   - Ты сам не выпьешь на прощанье малость алкоголю-я?
   - Выпью, да, но только не здесь.
   - Почему?
   - Здесь нет.
   - Ошибаешься, друг, две бутылочки коньяка Андрей Битов привязал ко мне на всю оставшуюся жизнь.
  
   - Выпили?
   - Не часто.
   - Это не ответ.
   - Я человек свободный - могу отвечать не всё, как не смог даже Эйзенштейн, - точнее, его напарник по лестничным маршам Ивана Грозного Мейерхольд, - но без пожарной лестницы на всякий случай.
   - Почему он не взял ее с собой на допрос - непонятно.
  
   - Какую мебель вы предпочитаете в это время года?
   - Рипит ит, плииз, суток?
   - Года.
   - Простите, добрая, мэм, для меня это одно и то же.
   Когда девушка с тетрадью, куда она записывала данные моих пожеланий ушла, я спросил соседа по дому, как в своё время Рассел Кроу своего:
   - Все живут по двое?
   - Бывает и по трое, - ответил он.
   - Четверо, наверное, редко.
   - Пока еще никто не достукался. И, да, ты какие простыни себе выбрал, розовые с голубым, или голубые с розоватым?
   - Это имеет значение?
  
   - Ну-у, ты будешь, я надеюсь, хоть иногда заходить в мою комнату, я не хочу, чтобы ты чувствовал себя скованно.
   - А! Так ты моя жена, что ли?
   - Не узнал?
   - Я думал этот домик здесь только форма мужского общежития, и хотел помечтать, что на первом же заседании ученого совета использую всё своё влияние, чтобы доказать:
   - У меня есть теория, превосходящая Теорию Относительности по времени проверки ее достоверности в десятки тысяч раз.
   - Вот, - она покачала пальцем, - как говорил один реци: это не рыба, а только заливная рыба.
  
   - Не думаю, - продолжил я после ужина, - что с такой, как ты женой можно обсуждать вопрос о том, что я только что - на пути сюда - встречался с Веней Ерофеевым, как чистой воды человеком, совершенно неспособным, как и богатый - вплоть до 37-ми копеек в день Похлебкин:
   - Держать в своих руках больше двух бутылочек коньячишки с таким малым количеством звезд, что:
   - Позавидует каждый: разными с 5-7-ми - не наблюдается.
  
   - И, да, завтра мы - ты помнишь - мы придем в гости с мужем.
   - Твоим? Не пойми неправильно, но всё равно хочется уточнения.
   - Ты, к сожалению, не успел со мной расписаться.
   - Мне хватило твоего слова.
   - Не хвалило американским дилерам - или, что у них есть еще там по поводу переселения народов в Сили Доли.
   - Я не думал, что будут так много брать из Крем Соды.
   - Да, никто не ожидал - взяли всех с окладом, минимум пять тысяч долларов. Причем:
  
   - Каждый! Месяц.
   - Прилет инопланетян намечается точно, не нам суждено их первыми заметить, ибо днем ты думаешь - ночью трахаешься, - когда? - сам спроси себя.
   - Всё равно мою теорию будут использовать в переговорах с ними, ибо ни на пальцах, и с помощью: ни бэ - ни мэ, ни кука-реку это никогда не получится.
   - Уже.
   - Что?
   - Выбрали Энигму Алана Тьюринга.
   - Но это незаконно, он умер, а в завещании не указано, что можно, если его не разбудят от сна реальности.
  
   К счастью, произошло совпадение, мне предложили ликвидировать Черчиллино, а я и шел на это задание:
   - От души:
  
   - Грохнуть, наконец, Черчиллино за то, что пригласил в войну Крем-Соду, вместо того, чтобы самому воевать c Германией.
   И прорвался к нему на прием в виде письма Алана Тьюринга:
   - Я тя найду-у.
   А он, скорее всего, как Витя.
   - Витя! ну я тебя найду - лежит под диваном и тянет коньяк своей личной многозвездочности.
   - Не зря кубинский: в душе его ? терялась, которая сейчас разгоралась в пламя:
  
   - Пусть дерутся немцы с русскими, - а ми:
   - Подождем.
  
  
   Далее
   Прямо на вилле Черри меня встретила Зойка, точнее, вряд ли, но, я думаю, щас вспомню ее зеленые вельветовые джинсы, и мы найдем друг друга:
   - Опять.
   - Ленка! - окликнул я ее в аллее незаметно.
   Но она даже не обернулась - как учили, ибо: вполне могут искать того, кого надо грохнуть - след-но - зачем откликаться? - в следующий раз знака вопроса даже не ставьте.
  
   Надо же, как назло одни немецкие имена перебегают дорогу, как Данте его:
   - Он мине не кум и не родственник, он мине заклятый враг! - вот, кто - я и ищу до сих пор.
   - Лариска, - нет, нет, я это даже не прошептал, но сходство было и даже известно, какое.
   - Ноги волосатые до плеч? - спасибо, вот теперь вспомнил:
   - Люд-к, а Люд-к, - бесполезно - находится, как тот дракон Синдбада Морехода, как в бочке засмоленный, что даже замер в изумлении:
   - Это ты намедни видел единорогого циклопа?
   И ответ естественный:
  
   - На себя посмотри.
   - А что?
   - Не ты ли его баран.
   - Я?!
   - Ты!
   Ну и чуть не до дуэли на ножах, как - я - юнга парусного флота - он:
   - Тварь боцман.
   И хорошо, что догадался вовремя - точно щас дойдет до рукопашной в соседнем сарае.
  
  
   Глава 29
  
   Тем не менее, так и не вспомнил, но она всё равно за ужином, когда уже начался бал залезла под стол, как будто:
   - Ищу другого, - ну и я представился:
   - Говори.
   - Ты можешь прямо сейчас не мочить Черчи?
   - Это маловероятно.
   - Тебе вышла отсрочка - пойдешь, как Хи, а там разберемся.
   - Да ты что?!
   - А что?
   - Это уже было, было, было, но у меня не получилось. И опять начнется то же самое:
  
  
   - Кинут через Гэби, как кость голодному Зару Леандер, потом пришьют поражение в битве за Рейхстаг, и тю-тю.
   - Что, тю-тю?
   - Бежать придется сюда, чтобы заставить Черчиллино не звать Крем-Соду в союзники.
   - Хи объединится с ней.
   - У меня был вариант выхода из этого лабиринта.
   - Тем не менее, очевидно, что ты всё забыл.
   - Какие ваши переговоры?
  
   - Ты на мне не женишься, а наоборот, заменяешь моего папу, так как ему намедни дают первого секретаря, и ты им будешь.
   - Он?
   - Пока посидит в тюрьме.
   - Да?
   - Кажется, я оговорилась, он просто съездит на Кубу, поиграет с ФиДэ в преферанс на сигары.
   - Не понимаю, зачем я нужен?
   - Дело в том, что первого через полгода грохнут, точнее, уже три месяца осталось, так как намедни - значит: мы уже три месяца в этом деле.
   - Кто будет организовывать мой побег и куда?
  
   - Я и мы поедем в Японию - там тебя долго не узнают.
   - Да ты, что я был там, если не премьер министром, то главой правительства кризисного доверия всё равно.
   - Это только на первое время.
   - Нет, нет, надо искать другое убежище. Мы ходим по одному и тому же замкнутому кругу: Япония, Англия, Америка, Куба, Крем-Сода.
   - Между прочим, я согласна на Кубу.
   - Фиделем?! Да ты что!
  
   - Ни Фиделем ты пойдешь, ни Биллом, или Кеннеди, а их торпедой, - если что, - она так настояла на своем мнении, как было ясно: я сам этот пункт и пропустил в самом начале передачи.
   - Хорошо, скажешь мне твое имя, забытое мной, кажется, навсегда, и я возьму тебя в жены.
   - Какие жены, я замужем, ты будешь моим папой.
   - Не представляет интереса. Тем более: что значит замужем в вопросах захвата власти даже в одной стране. Ибо я был в Японии.
   - Слышала.
  
   - Хорошо, я останусь здесь, грохну Черчиллино, и буду править Англией, как наследный король, а ты потом ко мне своих детей не приводи - не признаю своими даже и за более заманчивое предложение.
   - Ты умный парень, Феликс, - откочегарила она, ибо: Феликсом никогда не был и никогда не буду.
   - Ладно, давай так, ты, надеюсь, уже вспомнил, что я Ольга, а значит, в состоянии понять, что я помогу тебе устроиться Летучим Голландцем: будешь править по полгода то в Германии, то в Англии, иногда в США, в Японии от тебя отказались, так как быстро привыкаешь к хорошему и можешь, следовательно, когда это надо позарез напасть на Перл Харбор - растеряться.
   - Да, я в принципе не тот человек, который не теряется, но нахожусь же ж опять, когда уже все остальные сдались и подавно.
   - Можно сделать так.
   - Как?
  
   - Как ты хочешь, я буду английской королевой, на которой ты женишься уже до того, а потом объявишь, что, да, правильно не ищете ей жениха, так как Одиссей - это я и я тута. Потом, как монарх пошлешь Рашку куда-подальше.
   - Но они объединятся с Хер-Мани, и кирдык наступит чуть, но всё равно раньше, Трумэн - или, что у них есть еще там - поймут: дело сделано и осталось только пить Боржоми.
  
   - Да, ситуация запутанная, но только не для меня.
   - Прости, прости, ты в Чашниково по сколько раз на дню обращалась ко мне за помощью, как отличить большого бражника от пеночки-трещетки? Здесь - тоже самое:
   - Думать надо? - тихо спросила она.
   - Оф Кос.
  
   Ушел, задумался в саду в - нет, не в беседке, как сначала хотел - а именно, как Дубровский в ожидании Марьи Кириловны и, смешно, над таким вопросом, который считается обычным на любой свадьбе - пришли гости и каждый только и думает об одном, - нет, не как Владимир Высоцкий:
   - С кем я завтрева выпью, но почти:
   - Есть ли здесь кто-нибудь, кто может поставить услуги трахтенбера? - И:
   - Не как обычно, а всегда - ни-ко-го. - Такой вывод приходится делать, что даже на подругу невесты не хватило бабла, чтобы нанять проститутку.
   Даже на давалок никто не похож. Можно подумать, что мы живем среди отходов производства. И доходит до того, что, если:
  
   - Да-Ют, - то это и есть не человек, а уже списанная машина.
   Какую всё-таки прохиндиаду лучше нанять, чтобы дала не только понять, как можно победить в этой войне, чтобы не убили столько русских, когда им - после всего - придется перейти без дополнительных задержек к стадии вырождения - если иметь в виду и надеяться, что она уже не пройдена.
   Вообще, это интересная мысль и она достойна исследования при дополнительном финансировании, но, надо знать, что всё-таки они знают, что так спешно понадобилась их ликвидация. Прут и прут на Рейх- Стаг миллионами, и также быстро исчезают, как рыба в реке, где перенаправили выброс говна в сторону соседнего колхоза, так как они больше в нем нуждаются.
  
  
   Даже просто так, без чешских плетенок, которые так и не достались никогда из-за страха, что не выдержу - сдамся - очередь до четвертого Зик-Курата ее клавиатурного сопрано, которые играют в соседнем по пути на четвертый музыкальном отделе, каждый день одно и то же, как при посылке, что:
   - Уже давно наступила ночь, - а вы ишшо тута, а не на заупокойной мессе.
   А кругом бархат, бархат, - как на:
   - Блат-хате.
   И дерево темное, как на представлении вампирам еще одной жертвы в виде - нет, не Владимира Высоцкого на этот раз и не Виктора Ерофеева, - а:
   - Кого?
  
   И вот бывает, когда человек дергается, когда ему даже любимая жена директора колбасного магазина на Кой-Кого тихонько стучит в дверь в надежде, что обрадуется, наконец, ее изобретательности, - в виде:
   - Ну, может быть, и не обязательно самой Геллы, - но из того же набора проце-дур для закипания крови во время творчества.
  
   - Я никого не просил сюда приближаться!
   - Я принесла, что ты просил.
   - Надеюсь, не голову Иродиады.
   - Надеюсь, тебе понравится, - и разделась, как при луне, невооруженным глазом мог наблюдаться только свет неоновых ламп, изобретенных специально Джеймсом Бондом, чтобы меня снимали, как живого, а на пленке было не совсем ясно, кого грохнули:
  
   - То ли я их, то ли они еще этого не поняли.
   После всего, как она обвила меня, что не могу вспомнить при всем желании, как, - а именно:
  
   - Как Василий Розанов после прыжка с облака очередной слабо идентифицируемой мысли: хочу то, не знаю, что, а кого? Только тебя, если я не обозналась.
   И вспомнил, действительно всё.
   - А именно?
   - Даже то, что было в прошлом, как в настоящем, но с Лизой, которая, да, давала мне понемногу, что только теперь стало ясно:
  
   - Готовилась, как следует к моему дню рождения.
   Действительно, кто-то прислал мне отличницу на этот - авось не последний - день рождения. И так она меня полюбила, что можно думать - нет, не то, что только и мечтала об этом каждый день, - но, да, мечтала, конечно, что именно:
  
   - Чтобы получилось-ь.
   Имеется в виду, у меня, в первую очередь. Хотя, как устанавливается эта очередь - я не знаю. Но ждал долго. Ибо сунул - высунул - бежать - это совсем другое, чем:
   - Это взаимное согласие.
  
   - Одного не пойму, - сказал я, когда она еще одевалась: - Как мы оказались в кино для повторного сеанса, чтобы было не так, как в прошлый раз, два часа или час назад, - а:
   - Да, по-другому, - согласилась она.
   - Я не знала, чего ты хочешь, но понимала, когда уже началось: именно этого.
   - Ты просто долго не могла меня родить, а когда получилась:
   - Да, вот до этого и достукалась.
  
   Некоторые могут подумать, что со времени первого прихода прошло тридцать пять лет, но есть и такие, кто поймет меня правильно.
   - Что для этого нужно?
   - Найди Вэ Ерофеева и передай ему:
   - Да? Что, бабушка отлучилась ненадолго?
   - Найдешь, скажешь, чтобы здесь меня подождал.
  
   Единственное, чем я был не очень доволен - это разбудила меня своим обилием среди ночи, и заставила еще ждать час или больше, пока я пойму, что:
   - Почтальон уже давно не стучит дважды, - а:
   - Он уже здесь, а ты и не заметил, как это началось.
  
   И вот только беспокоило: оставила ли она мне то задание, которое я должен выполнить у портье, или придется думать:
   - Она к этому не причастна.
   Тогда тоже хорошо, но забыть про Чернышевского на этот раз не удастся. Ибо, что может быть хуже манекен-ши, если не только ее манекен.
   Этого - в принципе - осталось ждать не так уж долго. Ибо:
   - Я сам - Машина.
   Правда, Энигма - не меньше, поэтому считаю себя на равных почти с Человеком.
  
   И возникает закономерный вопрос: чья машина человек?
  
   Решил, как Джемс Бонд - когда его назвали Стариком - выйти из дела путем, обозначенным Высоцким:
   - Войдя в другое, - как уйти из России с любовью, но в другое хорошее дело.
   И вышел на связь, не зная пароля, и не надеясь, естественно, что Из Рашки можно кого-то любить, естественно:
  
   - Не мог.
   Но так и сказал, как Пушкин перед дуэлью, автоматически:
   - Весь я не умру, так как приду к тебе уже намедни.
   И вечером уже подошел к шестнадцати-местному Форду, и спросил у какого-то хлюста в шляпе а ля вчерась ишшо оно было новое:
   - Ты не Макаревич, - ну, чтобы только сориентироваться по времени.
   - По времени начала концерта? - спросил он, правда молча, ибо - значит - ему еще не дают роли со своими словами, а так только:
  
   - Коли пока бабло с помощью Кремлина, - а там получишь повышение на приватную деятельность, где в конце раздают полутуши убитых животных и красную икру, так как:
   - Сёную ишшо никто никогда не мог заслужить простым стоянием не только на передних, но и на задних лапушках.
   Патруль на воротах, состоящих из шлагбаума меня задержал, и я не понял:
   - Почему?
   - Азиз, не зови маму, свет! - ибо меня вывели из этого троллейбуса - или, что у них есть еще там, - как на свет божий - подумал:
  
   - Расстрелять.
   - Почему, расстрелять? - спросил один в каракулевой шапке.
   - Ибо?
   - Ибо расстрелять ми ваз всегда успеем, - улыбнулся он дружелюбно.
   - Ноу мув!
   - Простите, я с котом разговариваю.
   - Пропусти, это он.
   - Вы уверены, ибо дуракофф много.
   - Такой - один.
   И я даже не понял, что это было: пароль, заказ на офтибу, или так только: они поспорили между собой, что первый, вытащенный ими для камуфляжной проверки инцидент - нарочно не испугается.
  
   - Он мандачиванин? - услышал я уже опять присев около Маки, и понял, что им нужен пароль доступа к древней тайне, которую искал Кант напополам с... тсс - тише, не надо, чтобы все знали, что и им тоже скоро придется умереть.
   Решил просто загадать, если достанется место в партере под намбэ семнадцать, а рядом - при условии - будет свободное:
   - Значит, - значит, да, процесс пошел в благоприятном направлении, и есть только одна опасность:
  
   - Опять выйти к тому же президиуму, что и был намедни:
   - Рады встретить мы грача, Лео-Ни-Да Иль-Ча-Ча!
   И Индиру Ганди - девушку на выданье. Чтобы уж, наконец, все не только поняли, но и приняли единогласное решение:
   - Пусть Лео женится на ней, - но только при условии, что войны уже больше никогда не будет.
   Как пароль к Махабхарате: мы отказываемся от мирного атома, чтобы уж никогда больше не было большого взрыва.
  
   И сам вышел на сцену, когда начались аплодисменты, что, нет, точнее, да:
   - Я и есть Лео, но только в вашем новом будущем, как прошлом.
   - Бада-Бум! - мяукнул один динамист из гитаристов из левого угла сцены.
   И до такой степени, что даже мелькнули на его шее четыре ордена, что можно подумать, даже не получив еще их, чувствует уже тяжесть вины от их надзорного сервиса.
  
   Наконец, после некоторого затишья начали бросать в воздух чепчики, как Маки шляпу:
  
   - Рады встретить мы грача, Лео Нида Иль И-ча, - и тут же подтащили прохиндиаду, которую я от узаса никак не могу идентифицировать с прошедшими случаями большой радости, чтобы иметь возможность согласиться, но ее - можно сказать - надели мне на шею, как Анну третьей степени уже в Гранатовитой Палате и уже можно будет опознать с помощью ультрафиолета, смешанного с небольшим количеством графита для замедления реакции, которая необходима для любого хомо:
   - Даже если он никогда раньше не был сапиенсом.
  
   И уже ждал кого-нибудь с толстой тетрадью для записи моих основных желаний. Но одна уже терлась о мой зад своим, что хотел узнать:
   - Не ты ли, о! господи, потому что раньше увидел на ея груди надпись химическим карандашом:
   - Оставь надежду всяк сюда входящий.
  
   - А я? - чуть не заплакала первая.
   - Считай себя пока дорогой картиной Ван Гога, которую мне подарили навсегда, но подождать, пока я подарю тебя япон-сам, надеюсь, в состоянии.
   - Я хочу прыгать от радости, как все около тебя! - настояла она на своем первом желании.
  
   - Я не против, мэм, но боюсь буду вас путать.
   Они придумали различие:
   - Она будет Индирой Ганди, и только говорить всегда одно и тоже: любишь ли ты меня, как я Маху, и ее Бхарату?
   - Ты будешь, этой, как ее, в молодости еще надоела мне?
   - Ткачихой?
   - Нет.
   - Поварихой?
   - Нет.
  
   - Тогда не знаю, что и дать тебе.
   - Давай, что есть.
   - Раздеваться надо, а при людях я еще не привыкла.
   - Ты думала, что тебя взяли давать мне при всех?
   - Да, сказали, как было в древности на пирамиде Майя: секс при всех, но на высоте Останкинской телебашни.
   - Так снизу ничего не увидят.
   - Сейчас все дают только по телевизору.
   - Показывать тебя тоже будут даже в Нью-Йорке?! - спросила-уточнила при всех вторая.
   - Щас все так, ми-лая.
   - Я при всех не буду, не привыкла, - начали они пререкаться. Но я заметил, чтобы вели чинно и благородно, как мои генералы.
  
   - Мы щас, куда? - спросила одна.
   Другая ответила:
   - В кабак, я думаю, чтобы отметить твоё назначение, - посоветовала вторая, которую я никак не мог вспомнить, кто такая, и до такой степени, что забыл и то, что обычно делает вторая.
   И так и посоветовали обе:
   - Начни, как с чистого листа, милый.
   - Данте в Аду делал так обычно, - поддержала и вторая.
   - Поедем в Африку к Лумумбе, там всё есть, - решил: Нина Петровна - досталась мне по наследству от Хру.
  
   Вторая, скорее всего, эта, как ее? Нет, пока врать не буду, не опознаю даже по трупу, - сказал телохранителю. И продолжил:
   - Ты, эта, милай, и на трахтенберг со мной пойдешь?
   - Сэр, можно я скажу вам правду?
   - Щас, я посоветуюсь с товарищами. - И спросил одну:
   - Что? Как? - ничего не поняла она. И добавила на ухо, как новость недавнего времени: - Запретили, и, кажется, навсегда.
   Вторая не стала спорить, а только молвила:
  
   - Я уже знаю, как можно это заменить.
   - Сосать, что ли, до бесконечности?! - возмутилась, как черствым хлебом следующая.
   - Да вы что?! - ахнула Нинка, - Ник Сер, никогда не позволял себе разнообразия и навсегда разрешил, как абсолютно свободный способ этого дела даже для простонародья.
   - Чё-то не понял, - сказал я, - какой?
   - Смотрели фильм Гроздья Гнева? Вот, как там!
   - Там? - не понял я.
  
   - Прости меня дуру для первого разу, сердешный, по-другому он называется, можно прямо сейчас и сходить, он там на ней скачет, а она еще и радуется.
   - Как народ в фильме, Ле, сидя на Октоубуре?
   - Да вы что! - возмутилась вторая, давайте еще Ромма Михаила Иль-ча-ча вспомните, как он советовал истреблять кулаков.
   - А что? - так и не понял я.
   - Это не секс, - кратко и кротко констатировала она.
   - А что? - влезла вторая.
   - Сама не знаю, но хуже и намного.
  
   - Мне не пристало, - сообщил я им, - метаться между сексом и ужасом.
   - Хорошо, давайте просто целоваться, как придурки в парке КЭЗ.
   - А что?
   - Я ничего при этом не чувствую, лучше уж тогда в пивбар пойдем, там ты нальешь.
   - А остальные трахнут, - посоветовал, а она ничтоже сумняшеся - согласилась.
   Хотел с помощью второй пристыдить: нельзя при всех - надо, хоть при какой-то части их, при некоторых, так сказать, но вообще пропустила всё мимо ушей, и сказала:
   - Ты можешь ночью включить карусель?
   - Идея хорошая, но у меня от кружения и голова вертится, как глобус, бросаясь на солнце со всех сторон.
  
   - Мих шпацирен, построить официрен! - сказал я, сразу, как только прибыл в ставку фюрера, и заказал:
   - Капуста тушеная с томатом - небольшое количество - три раза.
   - Я не буду, - сказала Нинка, как последыш Ника Сера, готовая во всем мне перечить.
   - Ты?
   - Кто я?
   - Ну, я не помню, чё ты придираешься.
   - Придется вспомнить, ибо моё имя - это ключ от номера, иначе будешь ночевать первую ночь в Хер-Мании на скамейке в зимнем саду, как Чарли Чаплин.
   - Он был в летнем, - встряла другая, а бармен, сам принимавший заказы, если они шли прямиком от дорогих гостей, оповестил:
   - Здесь не бывает лета.
   И сказал всем с победным видом:
  
   - Значит, именно для этого меня пригласили, чтобы как Дед Мороз стал на полставки работать и здесь Санта Клаусом.
   Они обе обрадовались, что теперь стали снегурочками, и одна дала прямо сейчас ключ, как пароль от комнаты, в которую, если не войдем до полудня, то по закону военному времени здесь только один конец: кирдык по-немецки, что значит уже завтрева пойдешь на проверку силы духа в:
   - Окопы Эстэ-Города.
  
   Я попросил чернила, но их не было, и прямо кровью окропил одну наиболее чистую стену:
   - Я из другого, более позднего времени, и мне - понимаете, мне - взять любой город, любую высоту прошлого мало что стоит, так как для меня они только переводная картинка - пусть и страшная, как Верли-Ока, но вполне сносно годится и на растопку.
   Стена пропустила нас, как воду новая гидроэлектростанция Бориса Пастернака, построенная им специально для Доктора Живого еще Человека, который теперь только и будет тем заниматься, что иё сторожить в костюме поммастера с лямками через плечи.
  
   - Глупо будет, - сказала одна из них, развалясь в кресле-качалке после съеденного нами слона в виде большой пиццы, но не по-итальянски, а уже тем более не по-немецки, а как заказал для меня уже по всему миру - где я ни буду - именно то, что я хвалил, разумеется, в обратную сторону, у него на последнем балу.
  
   На следующий день с утра пораньше вместо зарядки залез на крышу дома своего - как уже надеялся здесь на эту Зальцбургскую небольшую недвижимость, не зная, что такие вещи:
   - Вообще не продаются, - а навсегда так и остаются дома - к перевозке в Москау не предназначены.
   - И так, - повторил я, прокашлявшись, когда прохиндиады выбежали наружу, в ужасе схватившись руками за головы, как за бесплатные арбузы на станции Москау, но, небось:
   - Товар-ная-я!
   - Ты чё орешь! - это одна.
   Вторая:
  
   - Ты чё ору-ешь! - выступление за право владение здесь не только правом голоса, но Землей после ланча.
   - Или даже после полдника, - другая.
   Понимая, что они проверяют меня на право и возможность сбивать на каждом слове, который пройдет на бронепоезде, или на Летучем Голландце, продолжил без дальнейших предисловий:
  
   - Мама Цзе-Дун - бальшой шалун
   Он до сих пор не прочь кого-нибудь потискать
   Заметив слабину меняет вражина жену,
   Что вот недавно докатился даже до Мэри-Лин Мон - артистки.
  
   Не бабка - зверь - она теперь
   Вершит здесь всеми делами бескультурья.
  
   - И да, - добавил, слезая по приставной лестнице задом, - наклейка к митингу на лоб каждому:
   - Гад - Дзы и Бяо-о!
  
   - То, что все должны блеять при твоем появлении, мил херц, уже известно и будет приклеено к твоей речи на митинге при показе в кинотеатре этого, как его? - обратилась она к сопернице.
   - Квент Тарантул.
   - Есс.
  
  
   Глава 30
  
   С тяжелым вздохом взял предложенные пиво, местное, почти баварское, колбасу - нет, колбасу не взял - побоялся, что уже делают не из японских водорослей, а из самих еще.
   - Что?
   - Ой, как далеко лететь до Санкт-Питер-бу-ур-га-а!
   Они испугались, что теперь опять туда, в Рашку, и бежать в отказ:
   - Лучше пойдем здесь на Гуди в танковую атаку.
  
   По рейтингу показанных роликов-речей - мой, с песней про Мяу Цзе превзошел Хи в полтора раза.
   - Да, сэр, - первая.
   Вторая:
   - Но только потому, что он не смог ничего спеть, а орал, как сивый мерин:
   - Куда угодно, но только не на Восток, ибо я туда не пой-ду-у!
   - Сумасшедший, что возьмешь.
  
   И действительно, проголосовали за меня оба парламента, нижний и самый нижний, но, оказалось, что он распустил их еще раньше. В верхнем были отборные головорезы, с ними, если и можно, то только воевать.
   И одна из них предложила выход:
  
   - Год не есть кроличье мясо, не пить алкоголюя, и заботится о своей семье. И да: каждое утро произносить молитву.
   - Выполни хоть одно, возьми нас обеих в жены.
   - Мяо обидится, скажет, что, да, меняет жен, как идеи в своей голове от новой до сверхстарой, но всё равно только по очереди.
   - Парами никогда?
  
   - Это только потому, что китайки злы до невозможности, - сказала вторая, будут драться, а мы мирные люди.
   - Вы не люди, - разве я не гутарил вам чисто русским интеллектуалом?
  
   И Хи нет, пока не грохнули, но зарезервировали в Зальцбурге, который я, как свою, подаренную мне парламентом собственность в горах, сдал ему в аренду, пока сидит в нем, как тюрьме, но кататься на лыжах можно. Да, скорее всего, и не умеет, сукин сын, ибо:
   - До-вякался, - что и голос пропал, как у глухонемого.
   Но мог и прикинуться, зная уже по фильму Край, что мы убогих не обижаем.
  
   И пока не переменили законы присоединил Хер-Манию к Дальневосточной Рашке, что встала прямо напротив Японы-мамы. И с этими верительными грамотами послал одну из надетых мне на шею жен, как Нику Петровну Ника Сера, чтобы поверили, и отпустил в Америку, нет, не преподавать, как ее дочь хренопасию, а просто, чинно и благородно, как Мичурин, стоять без очередей за сортовыми яблоками, или - в совсем хорошем варианте:
   - Построить свой сад и огород на болоте, как Том Круз и Николь Кидман, чтобы уж своё - так своё:
  
   - Навсегда с помидорами, огурцами и даже персиками.
   - Капустой и картошкой я не буду заниматься, а персики, да, еще туда-сюда, авось образуется связь с Агатой Кристи и уж напишу такие мему-ары про здешнюю пахоту:
  
   - Бросят все Рашку, что останется на ее месте только пустыня, где живут индейцы, чем промышляющие неизвестно, если не открыть для ник Новый Пегас, как в Америке Лас Вегас, но с возвышенным поэтическим уклоном, чтобы мечтая больше проигрывали тех бесконечных денег, которые им достанутся в качестве контрибуции за огромное жизненное пространство, оставленное всему остальному миру.
   Частью которого они стали. А.С. Пушкин - шифрованные записи Розенкрейцеровского Сана-Тория.
  
   - Мне хватит зарплаты Сили-Доли и премий за мои открытия, - молвил, как Хемингуэй, отправляясь на острова Своего Архипелага.
  
   - Во что я только не обыгрывал Хи, - начал рассказывать одной в купе поезда, - з-стучащего в такую неизвестность, о которой я сам еще не думал, ибо:
   - Всё по порядку, - улыбнулась она.
  
   В Америке - как только сошли с парусника - ее ограбили, и до такой степени, что даже простонала:
   - Я без нее, как без:
   - Рук? - пособил я.
   Следовательно, теперь и я заметил, что она одна, а, кажется, было двое.
  
   Мог ли я хоть когда-нибудь иметь любовницу, если денег - а с другой стороны, нет, не всегда было мало - но, может, жадничал?
   Нет, тоже не получается, ибо в процессе этого дела - говорят - не буду зарекаться:
   - Иногда меняются местами! - да, нет, я не умею, конечно, но Зевс - ясно, многих брал таким измором - точно.
   Боги - боги - они могу-т-т.
  
   - Ты!
   - Ась? А с другой стороны, спасибо, что вывела меня из трансферта.
   Но это была еще та амазонка, что я сам ее боялся больше, чем она меня не любила, но вот:
   - Смахгла зачем-то притвориться.
  
   Пошли с ней в душ и не выходили - говорят - неделю. Могла:
   - Всё! - а я думал раньше - стесняется.
   Под шумок согласился по-быть ди-ректором Ка-Зи-Но, - что значит, в отличие от обычного случая:
   - Не просто тысяча баксов в неделю, как бандидос буду получать, - а:
   - Сколько?
   - Всё, что они проиграют честно - наше:
  
   - Остальное моё - понятненько, - жулить предлагаете. Но я могу жулить только по-честному - этого на много и надолго не хватит.
   Учить помощников было некогда, сел сам, и, пока чем больше смеялся - тем всегда выигрывал.
   Начали завидовать, - и ясно:
   - Послали за кельтами, чтобы одолеть меня, как Робин Гуда.
   - Не знаю, смогу ли, - сказал я ей намедни в душе, - как нашем общем доме для получения ритуала нашего общего духа.
   Но когда она поднялась до потолка - удалось и мне к ней приблизиться, как журавлю к небу, чтобы не просить никогда больше:
  
   - Дай, да, дай, а так и залаял практически на самого себя, что она опять спустилась ко мне в земной рай, как Беатриче к Данте. В следующем раунде наоборот:
   - Сам посмотрел на нее так пристально, как она на затухающее солнце, что вместо всего хорошего - только напились вместе, но к утру, к счастью, не потерялись, так как были скованы золотыми наручниками, которые я еще ког-да-а прихватил с собой по сходной цене за недопитый коктейль.
  
   Вдруг она почему-то повисла на моей руке, и хорошо, что лицом вверх, но по ее безжизненной позе я понял, что не стрела моего амура поразила ее, а чьи-то колдовские тары-бары:
  
   - Леди услышала шум, но приняла его за чуждые нашему племени растабары.
   Ее, как царевну Несмеяну уложили в хрусталь белый с черным, ибо думали, что я уже не Лео Бербер, а опять Ник Сер, что, да, будьте уверены, сэр:
   - Покатилось, наконец-таки оно, это времечко нетерпеливое:
  
   - Опять Взад! - не ожидал, честно.
   Моя могила где-то недалеко от Ландау, но чё-то заблудился опять - найду ли выход, если иметь в виду, что:
   - Вовремя, - чтобы успеть победить и в турнире, и заклинания потустороннего мира не повредили ее способность, как Беатриче поднимать:
   - И меня тоже, как можно выше, выше, выше.
  
   Далее, оказывается, Пустыня Ро, где раньше чё-то такое было-жило для ее насилия - теперь сама - но незаметно - прошу прощенья, - но:
   - Даже насилует.
   И меня послали, как в последний поход:
   - Привези, пажалста, мил херц, доказательства.
   Ибо, говорят, сгинуло там уже много народу, но что это были за люди неизвестно же ж, - ты, я думаю, узнаешь.
   Хотел спросить, ты кто, сволочь, ибо сам намедни был президентом соединенных штатов, и приказывать, поэтому мне могу только я:
   - Сам!
  
   Ответили - проверим.
   Но понял с печалью в голосе, что совпадет.
  
   И так и прибыл во дворец местного Хер-у-Вима.
   И улыбнувшись растаможил:
   - Почкованьицем занимаетесь.
   Но он положил свой шар в тон:
  
   - Только развлекаемся.
   Точно это были инопланетяне, и не настолько дружественные, что брать их надо было сразу только:
   - Катаньем.
   И вышел на трибуну того Мавзолея, где Мел Гибсон готовил жертвоприношения своим синим индейцам Майя, кашлянул так, что сразу две голые, но в специальных наколках чудовищницы бросились ко мне:
   - Одна с кренделем, что вполне мог заменить даже не настолько развитые у меня органы, что, да:
  
   - Возрадуются многие, а не только одна.
   Другая так изогнулась, что постеснялся отказать даже перед пялящейся на меня, как на первого в жизни любовника - теперь вспомнил, где ее видел:
   - Когда вместе жили - точнее, жили раздельно, но один всего только, хорошо запомнившийся раз:
   - Мылись вдвоем в одном душе.
   Осталось вспомнить ее имя, то и дело забывающееся, и:
  
   - Дело пошло, как сказал Михаил Ульянов, появившись без штанов, а только в одних кальсонах перед Евгением Евстигнеевым, занимавшимся тогда таким бизнесом, что многие и сегодня могут позавидовать:
  
   - Королевский замок - правда, не отапливаемый - в Шотландии, - нет, это у меня, впарили, так сказать, чтобы:
   - Был, - у него дом во Франции, красивейшая прохиндиада - осталось только вспомнить, кто именно - работа на иностранную разведку, или на легион, - как минимум.
  
   И, значит, одна чё-то подтаскивает ящиками, другая сидит рядом в под-трибунном помещении, как у начальника спецшколы, обучения полицейских у меня в Америке во время лекции, как им лучше быть, чем совсем не стараться. А Лиза просто любуется, - но:
   - Не мной же, на самом дели, - ибо:
   - Если действительно хочешь - я почувствую.
   Да, именно, на расстоянии. Но она была только, как:
   - Глаза змеи, - что значит, или загипнотизировали, или в ней кто-то живет, но, думаю:
  
   - Не до меня же, на самом деле.
   Не все колдуны, разумеется, здесь знали, что дистанция пять часов с одним-двумя стаканами воды для меня, как и для незабвенной Александры Коллонтай - не дистанция, тем более с американским супер-предложением для директоров, я думаю, даже гимназий:
  
   - Великолепная индианка с наколками здесь, а вторая всё время что-то подтаскивает в корзинах и кувшинах. Оказалось - на последнем часе только осознал:
   - Хворост и отработанное машинное масло от ракетных двигателей их залетного - прямо-таки:
   - Космодрома.
  
   Далее, свинарка и пастух, я и референт-ша с фк брх.
   И Лиза передала мне больше То, чем нет, - ибо и так давно было ясно, что надо бежать. Ибо хворост быстрей горит именно вместе с отработанным машинным маслом, которое так дымит, что:
   - Кто не сгорит - тот всё равно задохнется.
  
   - Вы всё сказали, сэр? - спросил председательствующий.
   - Простите? А! Можно начинать? - и свалил одного со стула даже не применив легкого дуновения ветра.
   Лизе показал глазами, чтобы заняла его место. Она ответила мемо, но получилось всё равно реально:
   - По инструкции я должна буду тебя всё равно задержать до решения, принимаемого только при затмении:
   - Бежать или тут же и чиркнут.
   - Что значит: чир-кнут?
   - Не, бить уже не будут, но побежишь - если что зигзагами не справа налево, - а:
  
   - Понял, понял - наоборот.
   - Нет, так ты уйти уже не успеешь, только зигзагами вверх.
   - Смогу, дорогая?
   - Уже дорогая? А как ты долго не замечал меня между остальными междометиями - забыл?!
   - Дак, теперь всё будет по-другому.
   - Как? Я тебе не Люд-к, а, Люд-к!
   Дай тому, дай другому, - ибо тебе хорошо, а мне ничего не достается, а только:
   - Одна работа и никакого удовольствия.
   - Прости, но мне кажется, ты сама себя запутала, я тебя не посылал второй раз замуж, лишь для того, чтобы с ним вместе забрать всё моё золото на Заре Социализма и тикать так, что нашел тебя только здесь в этом Китай-городе, как контролершу царства жриц, подставляющих путнику именно ту последнюю подножку, когда он, обратившись именно и только к тебе лично.
   - Что-с?
   - Засыпает у тебя на груди.
  
   - Мои груди, ты знаешь, выше, намного выше даже подушки мадам Помпадур, - поэтому.
   - Да? Впрочем, и так скажу: я ничего не выдумываю.
   Они совещались часов пять, но кроме, как я никто не смог спеть такой залихватской песни:
   - Рады встретить мы Грача - Лео Нида Иль-ча-ча и Индиру Ханди - тоже не подарок, ибо:
   - Замужем, да, не была, но в Махабхарате всё только тем и из-писано, что трахтенбергус у них не заканчивается даже после ста лет, а уж о его начале:
   - Действительно, сэр, даже говорить не приходится: всегда на выданье.
  
   Но решили бросить жребий по-честному, но у моей Кисы магия была, и, значит, еще не сплыла, и так прошептала мне на ухо при всех:
   - Какая я тебе Киса?
   - Ты просто еще не заходила в тот аккаунт, который я намедни вспомнил, там-м.
   - Было?
   - Да ты что! Смотреть даже мне и то интересно.
  
   - Хорошо, я потопаю, как будто, мол, отчалила ненадолго, а ты прикрой мой отход.
   - Уже уходишь?
   - Ты потом смоделируешь наше интимное прощание.
   - Ты коза, а я.
   - Если так, то ты козел.
   - Эх, зря ты так начала наше прощание, ибо теперь я точно никуда не уйду.
   - Не только пойдешь, побежишь, ибо иначе вынесут, как Аменхотепа, да, с ногами, но вперед башкой. Ты, я знаю, хочешь жить и на том свете, но теперь запомни: ничего не получится.
  
   - Так ты кем хочешь, как Лайза Минелли, что ли, выступать?
   - Я хочу быть Ниной Петровной.
   - Меня не пошлют за Ником Сэром, ибо он уже так спрятался у Фиделя на Кубе, чтобы работать агентом по продаже картин Пабло Пикассо, что не согласится опять обучать меня:
   - Врать, как можно больше, но по-честному.
   - Му-му, - передразнила она меня, но пошла всё равно на сцену, где стоял барабан с лотерейными билетами, что я даже крикнул ей вдогонку, как Владимир Высоцкий в последний раз:
   - На кого ты меня покинула Нико-Лай-Ка!
  
   Мне предложили - прямо в курилке, несмотря на то, что я давно не курил, но как Лео Иль:
   - Был обязан, - или выбрать два подходящих для меня слова, - или будет дан:
   - Приказ, к сожалению, опять туда, где не пасут даже коз, как Олег Ефремов, - или, кто у нас есть еще там, в виде доктора - нет, на этот раз не Зорге, - а просто:
  
   - Вайса.
   - Уверен, - сказал, - сэр, что начнут путать, как обычно по загогулине, что я русский разведчик, и что очень печально для меня:
   - Да. - согласился он, - снова в тылу у немцев, роли которых играют, - как исключение из правил, - евреи.
   - В том-то и дело, сэр: меня за него не примут.
   - Да, у тя нос не тот. Но сейчас делают, не только там, внизу, но и наверху, практически за те же деньги можно отчебучить, как было показано в кино:
   - С кулак?
   - Как у царевича Гвидона.
   - У него большой?
  
   - На него хочешь учиться?
   - Да, я уж закончил всё, кажется, что даже нельзя.
   - Например?
   - Был директором сразу трех институтов в Сили-Доли.
   - В Крем-Соде?
   - Ты чё открыл-то хоть, расскажи?
   - Не могу.
   - Поможем. Впрочем, ладно, - почему?
   - Это моя последняя надежда сбежать отсюда, как Данте куда подальше.
   - Ладно, напиши докладную, посмотрим, куду тя дальше направить.
  
   Я вышел из курилки, жалея, что зашел, а зачем? - уму не постижимо! Скорее всего, это было такое прошлое, где они совмещались - так бывает?
   Тем не менее, передали по громкой связи, чтобы все явились обратно в зал-ум.
   - Почему по громкой? - спросил, а кого: только увидел: Лиза - нашла и здесь, чуть ли не на крыше самого туалета.
   - Тебе дают, как обещали, возможность бежать, - за-режим-ила.
  
   - Я Царь, - мяукнул.
   - Вот ду ю сэй?
   - Буду жить один.
   - Хорошо, что ты сам принял это решение, без понуканий с моей стороны, которые я должна была проинтонировать тебе, как человеку, имеющему со мной:
   - Да, контакт необыкновенный, - поддержала она, - живут замужем с разными, а трахаешь только ты.
   - Я не верю, что только я.
   - Могу доказать.
   - Как?
  
   - Задержись на пару минут, как Владимир Высоцкий, мол, потопаю под утро, что ушел, а я приму его, как будто для этого дела, - хорошо?
   - У меня не выдержат нервы, если не получится.
   - У кого, у него, или у меня.
   - У меня.
   - Да я те ляпаю, не получится у него ничего при всем желании.
   - Почему, если он будет также ловок, как и я?
   - Ты, мил хер-ц, как раз неловок, а это - говорю же тебе - я тебе сама всё отдаю без остатка для других.
  
   - Ты будешь с ним трахаться, а я буду думать, что со мной?
   - Не совсем так.
   - Понятненько.
   - Прости, но ты неправильно понял.
   - Тогда расскажи, что будет намедни рассказывать свои коллегам на сессии ВАСХНИЛ он.
  
   - Который раньше с нею был?
   - Был, значит?
   - Нет, нет, был всегда только ты, а он, что рассказывал: разве тебе это интересно?
   - Может и нет, но хочется, тем не менее знать, кто из нас потом будет сидеть под корягой угрюмый и злой, как водяной, которому надоела квартира, так как она опять нашлась только в провинции, - а:
   - Да, понимаю, ты хочешь опять явиться-не запылиться в Крем-Соду на должность:
  
   - Нет, Воланда не надо, боюсь, м.б. этого, как его?
   - Кого его? - ты имеешь в виду, если все остальные пострадают.
   - Мастера, может быть.
   - Да ты что?!
   - А что?
   - Ибо он же ж очень несчастный человек! Даже в неизвестные дальние-дали идти соглашается только, как Кот в Сапогах: с телкой, Маргаритой, но как в наручниках.
  
   Тем не менее - несмотря на непредвиденные последствия, использовал ее, как счастливое обещание Маргариты:
   - Быть, - и точно, с небольшой задержкой из пар-ломит-на раздались крики изумления: тот, который раньше с ней был, - точнее, надеялся быть после меня, и уже занял для этого моё место, но чё-то запутался и залез в под-трибунное помещение и задергался там так, что многие поверили:
  
   - Он именно тот Махони, который попался на это дело миньетория в невидимом для других под-трибунном помещении, что теперь переход к более-менее демократическим положениям, скорее всего, неизбежен.
   - Не бойся, - сказала она, - у него это всё равно не дойдет до разрыва сердца.
   - Умрет так, без покаяния?
   - Ты знаешь, кто это, нет?
   - Буду думать.
   - Не стоит.
  
   - Коряга? Жаль.
   - Почему?
   - Я надеялся, что его всё-таки уже грохнули. Мама мия, кто же его пустил в пар-не-ломит?
   - Не бойся, я ему ничего не давала, просто под его именем прошел другой человек.
   - Он прошел под другим именем?
   - А разница?
   - Есть. Так и думал, что его проводник из Кибуца - Енот пришел опять в Россию, чтобы доказать:
  
   - Объединить ее с Израилем - можно попытаться.
   - Так зачем, если их только что намедни разделили?
   - Я об этом не думал, что всё так заверчено, что куда ни кинь, а всюду одни стены - мне проход уже закрыт?
   - Нет, ты еще можешь бежать.
   - Ты должна что-то придумать в моё отсутствие, ибо чем больше я его уничтожаю - тем он только больше становится.
  
   Думаю, что надо пока его не убивать, а только заковать где-нибудь под Царь Пушкой.
   - Она не начнет после этого стрелять по направляющимся на концерт Валентина Кубы хомам?
   - Тогда лучше под Царь Колоколом.
   - Тоже сомнительно, - ответила она, - ибо, думаю, это и так его дом родной.
   - Кошмар-р.
  
   - Ничего страшного, ибо сейчас здесь кругом кошмары.
   - Даже не знаю, куда мне теперь отвалить на отдых, может в Ялту, что ли, но не как Степа Лиходеев, а просто.
   - Директором ресторана?
   - Не, там же ж ничего нет из съестного, кроме копченой скумбрии. Что даже камбала и то:
   - Наш друг.
   - Только не жареная на диабете даже при небольшом количестве масла.
  
   Она просила меня никуда не выходить, так как кругом пустыня и я согласился, потому что не поверил. Вышел, думал встречу ангела с крыльями, но посмотрел наверх - нет, - и:
  
   - Вернулся назад, хотелось, как даже Воланду, прочитать чё-нить из Пушкина настолько мистическое, что выглядит, как обычный дом в сельской местности.
   Но на трибуну не пропустили, - так грят:
   - Ты, - ась?
   И человек даже не обернулся, чтобы удостовериться в идентичности.
   И удивительно, что зеркал здесь не было.
   Я его:
   - И удивительно, грю, что дворцы построили, а людям жить всё равно ничего не оставили.
   - Это где?
   - В Оренбурге, куда чуть не попал и Иван Бровкин, если получится родиться раньше времени.
  
   - Да-а, - вздохнул, вслушиваясь, меж тем в слова реципиента, распинающего прямо на трибуне очередную жертву своего приношения.
   - Я не мог говорить этого, - вякнул.
   - Да?
   - Честно, это не я на трибуне.
   - Какие ваши доказательства? - если вы - уже почему-то имеется в виду - не здесь.
   И понял, почему он не интересуется:
   - В зеркале не я, а кто, - не сознается.
   Честно, даже рассмеялся до пояса.
  
   Далее, я вхожу в подраздел: игры с разумом.
   Раблезианское количество яда понадобилось, чтобы:
   - Убить только брата Билла, - и вопрос: сколько понадобится ему самому, - оказалось:
   - Всего пять шагов за горизонт.
   - Может ли быть, что это произошло до горизонта?
  
   И вот уже в воротах крепости меня вернули, как я думал, не узнанного:
   - Вот ду ю сэй?
   - Не быкуй, не быкуй - это последняя твоя здесь стрелка.
   И понял только одно:
   - Из-за будущей возможной конкуренции с новым Монтекосумой хотят взять клятву кровью о неразглашении.
   И понял, наконец, что лучший способ защиты - это нападение, в том непреложном смысле, чтобы:
   - Они напали на нас! - и так и сказал ему сразу:
   - Вот вы напали на нас, а не подумали, чем это может кончится.
   Он:
   - Как раз подумали: ты и идешь засветить во тьме кромешной то местечко, где мы потом будем жить.
   И бессмысленно было надеяться на имение в виду, что:
   - Он - это я, может быть, в молодости, мэй би, когда только что бежал в Сили-Доли, или, наоборот, из:
  
   - Нее. - Не-ет-т, тут была связь покрепче - материальная, - как заметил Владимир Высоцкий Джигарханяну прямо, хотя и заочно, - но с кем, если иметь в виду, что эти прохиндиады и там еще существуют.
  
   Может быть, имеется в виду, что я вернулся из Астро-Наф-Тики совсем другим человеком и, даже без:
   - Сапиенса! - но не страшно, наверное, если не знать, что кругом делается.
   Будут думать, как в кино:
   - Каким ты был - таким ты и остался.
   Будет уговаривать, как Хи, начать войну против этой, - как ее?
   - Рашки?
   - Да какой Рашки, - это, как её? А может, и Рашки, если точно ее так называли, чтобы под видом отсутствия конспирации так прямо и бить в лоб:
   - Да - это я!
   Или - если уже по телефону согласится:
  
   - Ну, здравствуй, это я.
   И улыбнется, как Зара Леандр загадочной, но здоровой улыбкой больного Гэби Не-человека.
  
   - Простите, - ответила мне неслышно приличная секретарша прямо в приемной, - но никто и не заставляет вас бегать, как белка в колесе.
   - Да? Вы знаете ответ: как?
   - Да, просто вышвырните его из кабинета и сядьте сами, как.
   - Робот?
   - Да, здесь все роботы, от человека оставлена только похожесть на него, ездить на Роллс-Ройсе, курить сигареты Новость, и собирать картины Пабло Пикассо, чтобы потом дарить их Фиди на Кубе, как бесплатный расчет за базу ракет меньшей и средней дальности на первые двадцать лет вперед.
   - Понимаете, мэм, я так-то согласен, но два вида и рода их деятельности мне недостаточно: съезды и рыбалка со своей красной икрой, охота тоже:
   - Вместе со своими баранами, - это уже было, было, было!
  
   - Да, - согласилась она, - всё только повторяется, но уже на новом - простите - на новой загогулине:
   - Будете теперь охотится на людей, так как всем очень понравился последний фильм Мела Гибсона, - нет, не Последнее Искушение Иисуса Христа, - а:
   - Да, понял, понял, про пирамиду жертвоприношений, будем охотиться на ягуаров.
   - Нет, не совсем так, а именно: на лудэй, для большей острастки смазанных сразу синим сливочным маслом:
   - И диабет наследуете раньше времени, чтобы со спокойной совестью уступить место следующему реципиенту, и понять будет легче, что это:
   - Не-человек! - даже обрадовался я.
   - Нет, наоборот, будет ясно, что это именно человек, иначе в новых условиях мироздания охотиться уже нет смысла.
  
   - Простите, мэм, но я, похоже, так и думал, поэтому не вижу смысла даже в дополнительном собеседовании.
   Но она, не дослушав про-миндальничала:
   - Вы уже прошли его.
   - Кого - иво?
   Но было поздно заказывать уже и даже Боржоми, - только коньяк, как не совсем точно сообщила Светлана Светличная, - и вынужден был только прохрипеть в расположившуюся прямо против меня дверь и окно на фланге:
   - Хеннесси, - если кто не забыл еще.
  
  
   Глава 31
  
   Был очень расстроен, и до такой степени, что в последней на этом съезде речи, взял, так сказать, и спел песню Высоцкого:
   - Я почти всегда мало ел, и только на нее одну глядел, как смотрят дети.
   Аплодисменты были, по-моему, даже незаказанные.
   Авось, что-то уже и даже изменилось? Но этот трафарет и так убрал в боковой карман охотничьего пиджака неразобранным для пригодности хоть когда-нибудь прочтения, что на память, что и здесь раньше жили люди.
   И:
  
   - Стоит ли спрашивать, кто мы? - Не думаю.
   Пусть ответят следующие. Но вот только теперь окончательно понял, что их не будет.
   Мы - последние.
  
   - Кто последний?
   - Я за вами? - притронулась пальчиком ко мне сзади маленькая прохиндиада.
   - Если только вам будет это нетрудно.
   - Разумеется, если только эта очередь стоит в Манеж.
   - Караваджо привезли?
   - В клетке? - точно таким же вопросом ответила она.
   - Простите, я не интересовался, так как стою за двумя - только двумя малюсенькими бутылочками коньячишки, ибо не Плиска на клопах настоянная, конечно, но всё равно только Тройным одеколоном бочки из-под коньяка помыли, а мы уж и рады, что не опять водка, которой керосин разбавляли специально для полярников, чтобы не все медведям доставалось.
   - Белым?
  
   - Да, но из них там стали наблюдаться некоторые, которые полюбили эту.
   - Да, с запашком - чево вы потребовали: бензина или керосина?
   - Парадокс и перегиб в ваших дискуссиях, не замечаете, наблюдается? - спросил один, но даже не сзади, и тем более, не спереди, а вот так, практически стоящий уже у заветного входа в этот Перехгиб парадоксального демократизма:
  
   - Манеж, - как и было им сказано с ударением на первом слоге.
   Ибо Ванеш - это для белья и его супа, приготовленного из стирального порошка, а для ухи, которую сегодня здесь будут есть Ник Сер и его прихлебатели из стран капиталистического перестоя.
   И, следовательно:
   - И на выставке в Манеже - не бывать уже:
  
   Пореже.
   - Сюда перенесли все обсуждения, которые велись на 17-м съезде, как после него только в кулу-арах? - спросила близлежащая.
   - Зря вы тащите сюда 17-го, я еще не успел войти в двери Рай-ка, - помахал, как я попытался разглядеть Веня Ерофеев.
   И она попросила меня познакомить с ним, как:
   - Моего дальнего - нет, не родственника, и даже не друга, - а:
   - Бывшего любовника, - можно?
   - Кто из них кого?
   - Да, это вам знать необязательно.
   - Могу случайно сбиться с курса и не найти того дупла, где мы сегодня все вместе ляжем.
  
   - Ладно, ладно, просто подсадишь меня к нему, когда Ник Сер пригласит кого-нибудь из публики к своему столу у костра, где они будут - не знаю точно, но будет перегибать палку то ли с Хемингуэем, а возможно и с Фиделем.
   - Ты с кем из них хочешь?
   - Если только быть, но не казаться, то с Ником Сером, ибо казаться Ниной Петровной не люблю, если с Хемингуэем, то только казаться с ним и, может быть, тобой на одном пляже там, куда можно добраться только на велосипеде.
   - Если с Фиделем?
   - Только им самим! - совершенно определенно простонала она.
  
   Что только за самовлюбленные девицы мне достаются - вот оказывается, не только днем и ночью, но и - даже в очереди, а зачем чуть не забыл, так как думал:
   - Действительно привезли Караваджо и вместе с картиной Взятие Христа Под Стражу.
   Хотелось понять, наконец, кто же кого там арестовал, а кто был только взят под стражу.
   - Что?
   - Я грю и бросало меня от одного крыла Московского Университета до противоположного, что вот здесь в Манеже решил разобраться, с кем я сегодня не только выпью, но:
  
   - Потрахаться хочешь - это потом.
   Только - прошу тебя - не воображай себя опять Ником Сером.
   Я чуть-чуть присел, но сумел распрямиться. Но всё равно изумился:
   - Так думаешь, что сегодня сам лично проверяю все контрамарки?
   Она сплясала и чуть не спела даже:
   - Ты сегодня мне ничего не принес подлый пес, подлый лживый пес-ик-к?
   И хотя и стоит знак вопроса - я его понял, как истинное наказание, - что значит, в подлиннике ее пластинки был восклицательный.
  
   И этот, впереди стоящий Веня - хотя я думал, что это Владимир Высоцкий, когда с ним раскрикивался:
   - У двери он, я еще в порядке очереди с белокурой, маленькой, как на портретах рядом с Александром Пушкиным, но явно не нашедшей в себе силы воли отказаться и от поверхностного жирка еще кой-кого.
  
   И сказал, когда уже был протолкнут внутрь в порядке общей очереди:
   - Мне здесь уже заняли место? - ибо был уверен.
   Да, так и произошло, этот просто Знакомец - Высоцкий тире Венедикт, как я понял, скорей всего, его имя, - как:
  
   - Огонь, Вода, Воздух, - а на третие, что?
   - Медный трубы, - хотя и понимал, что имеются в виду стены Иерихона, никогда не закрывающиеся, но - тем не менее на вид:
   - Всегда закрытые для непосвященных.
  
   Меня Ник Сер позвал, как старого знакомого, поманив простым сгибанием и разгибанием одного из указательных пальцев, и сразу представив чуть-чуть обалдевшей публике:
  
   - Один из Мандачиван.
   - Хорошо, что не Могикан, - ахнул начитанностью собственных том-офф Веня Эр, а Владимир Вы только улыбнулся:
  
   - Сегодня у меня есть с собой, - и тоже сел на специально здесь приспособленный пенек, на котором так и было написано: тому, кто знает песню про Тау - С - Кота.
   И спел, кстати:
   - Я на нее одну глядел, как смотрят дети, - обратив при этом внимание на маленькую прохиндиаду, которую на сегодня я запланировал для себя, ну, чтобы узнать, как это бывает с подходящими мне парочками.
   И вот это:
  
   - Парочками, - мешало мне думать дальше плодотворно.
   Посчитал, раз, два, нас трое, она, а получается почему больше?
   - На сколько? - шепнула она мне на ухо.
   - Семь, а должно быть восемь.
   - Я вижу только шесть.
   - Нет, нет, не сбивай меня.
   - Почему?
   - Если шесть - это значит, вообще, мы, по крайней мере я, попал, наконец, туда, куда не ходят поезда.
   - А именно?
  
   - Семилетку, наконец, выполнили за полтора года, и жизнь стала, практически, не нужна.
   - Почему?
   - Подстава, всё выдумано, чтобы мы боролись только с ветряными кофемолками.
   - Чай?
   - Может еще кофе, квас тебе нужно?
   - Я ничего такого не просила, но если ты настаиваешь - обязательно буду, - брякнул струнами, неувядаемый, хотя и как Битлз в четыре руки, умноженные на два:
   - С седыми волосами вот по сюда-а!
  
   Хотя еще один рвался на эту посиделку, но Владимир Выс так и проповедал ему:
  
   - Выйди вот из дверей, - почему?
   - Ты - Неизвестный.
   Но я решил решить эту дилемму, как Цезарь - или, что у них есть еще там, поставив всех на жопу простым приседанием и даже не до ста, и более того:
   - Не всех, - а добился успеха всего-навсегда с помощью одного яйца еще с жизнью внутри, поставив его, как попугая на жопу, - и не просто так, а на уже с поврежденным как у В. В.:
  
   - Отражателем, - когда прибыл на Тау-Кита, как один из запоздавших звуков с мороза да в натопленную именно для него до угару хижину, - но:
  
   - Только не Дяди Тома, - ибо он сейчас как раз правит Америкой, а это чревато для нее полной потерей репутации.
   Ник Сер встал и пожал именно мне руку за это разъяснение, что сияло слишком долго в его изложении - и до такой степени:
   - Многие забывали начало конца не было даже видно с четвертого зиккурата ГУМа, хотя и еще давали.
   Кого его? Как часто:
  
   - Не только новые нейлоновые белые рубашки, подходящего - почти - для вас ворота, но легендарные чешские - нет, пока еще до кроссовок не докатились - но вот плетенки:
  
   - Получи!
   - Это мне? - спросил всё-таки влезший между чем-то и кем-то Неизвестный, но не, мать его, с благодарностию удалиться, а потребовал на сдачу мою Дев Ку.
   - Да ты что?!
   - А что?
   - Ник Сер вышел в туалетум, сейчас я за него - ее: тебе не отдам!
   - Я не просто так прошу, - прошептал на ухо Неизв.
   - Какая При-Дача?
   - Возьмешь иво себе.
   - Кого иво, дерево? Не думаю, что оно дорого стоит.
  
   Пришлось согласиться, ибо Высик и Веня уже в обнимку требовали третьего для помощи, - нет, пока еще не до такой степени, что для осознанья и просветленья, а для:
  
   - Продолжения банкета прямо в театре на Таганке, - так как:
   - Таганка, - все ночи полные огня, - Таганка, почему никогда нет билетов в свободной продаже даже тем, кто в нем ихграет именно:
   - Владимира Высоцкого в роли Венедикта Ерофеева.
   - Наоборот?
   - Никогда.
   - Это кто сказал?
   Как говорится в кино Пятый Элемент:
   - Она выдвигает, а он уже одет в тот костюм, на котором еще только-только успели написать: три тысячи долларов.
   - И, представляете - это и есть настоящая правда.
  
   - Если это не счастье, то что же?! - радостно воскликнул Веня, обнимая меня и Высика, чтобы крепче держались только на своих ногах.
   - Да, - согласился Владимир, - а то мне каждый вечер, а иногда и ночь приходится заходить на посадку в Зальцбурге - кончился керосин, а аэродром, с которого Хи должен бежать в Хеопсию, так и не удалось еще разбомбить.
   - Да ты что! - ахнул я, развертевшись по сторонам.
   - А что?
  
   - Нельзя поминать не только то прошлое, которое еще не кануло в Лету, но и то, что уже исчезло навсегда!
   - Почему? Ты думаешь человек - это на самом деле Пятый Элемент, и он:
   - Да, может.
   - Мне, - мне, повторил Венедикт проще вернуться назад, чем босиком чапать вперед.
   - Произошел сдвиг по фазе, - сказал я, - это видно по твоему нелогичному расположению букв в предложении.
   - Да, уточни, пожалуйста, куда именно идти легче, - сказал Высоцкий.
   - На штурм Зимнего.
   - Летний знаю, в Зимнем не бывал.
   - Так это Москва, а Зимний в развалившемся уже на куски Питер-Бурхе.
   - Ты спутал, батя, - назвал он меня чисто любовно по имени-отчеству, - хотя они и были близки, но не настолько, чтобы находиться в одном месте одновременно, т.к. это город, в котором именно:
   - Враг у ворот, - и нужен тот снайпер с сибирской винтовкой, который покажет немцам всё, что они очень не любят, но именно с:
   - Куськиной мамой.
  
   Я понял, что они ненароком меня затягивают в бой, - нет, на этот раз не под Прохоровкой, где я уже почти всё сказал победным языком, - а туда, где стоит такой жар, что даже летчики не гибнут с первого раза, несмотря на то, что пошли на таран.
   - Надеяться на счастье могут только дети! - возопил.
   - Пить будем - возить только саночки, - сказал Веня.
   Владимир подписал все верительные грамоты на летчика, ибо поверили его словам:
   - Я - летал.
  
   И на этот раз опять не ошибся, что Высоцкий сказал, похлопав по спине:
   - Тебе легко будет делать даже без парашюта.
   Но меня посадили верстальщиком карты, Веню за пулемет почти что ручной работы, так как совсем не крепился на борту, а должен большей частью болтаться на моих руках, чтобы я не только привык к детям, как Высик намедни советовал Шарику:
  
   - Взять кого-нить из детдома, если самому яйца отстрелили в батальонной разведке.
   - Она не может рожать, именно потому, что не может зачать, так как:
   - Привыкла к почкованию, - понял я дальше сам домыслы одного из них.
   - И ты понял, что голова у тебя должна вертеться, как у того пулемета, который, как этот вообще никак не привязан к:
   - Нашему борту, - я понял.
   - Что?
   - Что? Надо при каждом удобном случае залазить на крышу его дома, и оттуда, как Бебель верхом с Троянского Коня поливать немецких асс-офф до самого конца гашетки.
   - Мы сюда прибыли не для этого.
  
   И без слов стало ясно, что мы ищем только одного летчика под названием М плюс N, почти русским, но перелетевшим на сторону немцев.
   - Много он уже сбил самолетов на нашей сторона? - спросил я.
   - Здесь нет этого, - ответил Выс. - Места удобные, общие.
   Но я выдал им такую генерацию, что ребята чуть сами бежать не намылились, что, теперь, хотя и:
   - Не понимали ничего в этом деле ДНК, РНК и причастным к ним митохондриям, но уже усвоили: я поставлю ему такую сеть из громкоговорителей, что преодолеть этот штандарт под названием Сеть Спартака, которую он отнял у феникийца Драбы, что обязательно запутается и упадет, как всё царство Египетско-Римское вместе с его Аменхотепом.
  
   И ночью, после вечера с пивом, но не немецким, разумеется, а английским темным - правда до блевоты, если выпить четыре бутылки, как я в кинотеатре, что даже не пошел на сам фильм, - присланным нам на поход Черчи:
   - Сообщили:
   - В воздухе Покрышкин, в воздухе Покрышкин, - прошу прощенья - это была учебная заготовка - а его звали: МN - в переводе на пожарную тревогу: личный летчик Хи - Отто Скорцени - что можно подумать:
   - Он и был его личным телохранителем не только на земле, но и на небе.
   И:
  
   - В эту ночь решили самураи перейти границу у реки.
   - Напоминает танки, - сказал не выспавшийся до утра Высик. Веня ответил только, пытаясь примерить ремень к его пряжке, ибо с вечера не смог:
   - Я должен найти его на карте?
   - Ты за пулеметом, - сказал Высоцкий.
   - Мы уже вчера переиграли, - сказал я, - я за пулеметом.
   - Да, теперь поздно пить даже теплый пива, - хохотнул он, как летчик, которому надо зачем-то везти с собой еще двоих, если кроме задуманного с самого начала тарана, так и так придется на него идти, если стрелок поменялся за вечерним ужином местами с радистом, - тем более еще до этого и обед с ужином местами:
  
   - Поменялись так незатейливо, что об этом никто и не подумал.
   А зря, ибо уже после взлета, я понял, а Веня ответил таким прыжком газовой атаки, что ветер, хотя и был встречным:
  
   - Немного всё равно растерялся: ну, куды-твою так пердеть-ь!
   - Если он сейчас появится - нам:
   - Кирдык, - добавил я.
   - И знаете, почему не забыл про себя Веня, - он уже был здесь, когда нам сообщили: только подлетает.
   - Щас кто за навигационными картами? - спросил Владимир.
   - Оба.
   - За пулеметом?
   - По очереди.
   - Логично, - согласился пилот.
  
   И он появился, как ? - с таким большим молотом, что можно подумать и наковальни не видел никогда, а всегда только крушил им порядки наступающей на него армии противника.
   - Нам дали дезинформацию! - крикнул Веня так, что было хорошо слышно даже без наушников: предали в тылу, или намеренно запустили, как кролик-офф, в пасть удаву, чтобы обожрался, а мы уже тут, как тут:
   - Не успели убежать восвояси и нас раньше, чем намедни скушали.
  
   Надо было слушать разумом, а не душой, - сказал Веня, и добавил: - И знаете, почему: я много думал, но так и не мог понять, почему нас так легко выпустили из осажденной Сили-Доли, - прошу прощенья, - Крем-Соды.
   - Почему? - и до сих пор не понял я.
   - Мы были заложниками мира на этом пожаре, - сказал Вл-р.
   - Да, - согласился Веня, - мы должны защитить бога.
   - Неужели так может быть, - для приличия изумился я, - что бога надо защищать, от кого?
   - По горячности выдал своему воображаемому противнику такую фору, что все козы заблеяли от радости:
   - Теперь нас будут трахать до самозабвенности!
  
   - По этой же причине, - сказал Веня, - все хвалят Сори, а он написал только Норму поступления в литературный институт, отличающийся от школьных сочинений только тем, что тему кого-его рекомендуют не так навязчиво, как буквально в школе:
   - Прямым ее изложением на костре.
   - Как-сь-ь? - ахнул Высоцкий. - Но ему тут же пришлось отрыть огонь из своей скорострельной пушки, расположенной на носу корабля.
  
   Я вылез чуть ли не до пояса из лодченки, в которой мы подминали под себя воображаемые облака, так как было чисто и светло более даже, чем заповедал Эрнест Хемингуэй в своем персональном баре, куда есть доступ даже профессиональным киллерам:
   - Меня не пустили, - и даже с воплем:
   - Ты куда, Оди-с-Сей?!
  
   Мы переглянулись:
  
   - Кто ее пустил сюда? - строго спросил командир корабля, В.В.
   Я ответил:
   - ВВ - это майор ВВС?
   - Что такое С, - я не понял? - спросил просто В, или ВЕ, - в частности.
   - Я ее не пускал сюда, - сказал Владимир, - ибо и вчера по пьянке еще не успел забыть: женщина на военном корабле, тем более, летучем на такой же почти быстроте, как:
  
   - Еще деревянный тогда межпланетный корабль мандачиван, которым помогал тогда еще трезвый Брю Вил, но с другой стороны, он не пил много и в Шакале, чтобы завалить, но не вышло, - пропела его - уже - получается, красотка, назвавшаяся здесь то ли:
   - Лу Ли, - авось и Ли-Лу.
  
   И уже хотел с ним поспорить, но он только махнул лапой:
   - Здесь недостаточно места для развода на достаточную для выстрела из снайперской винтовки дистанцию.
   - Я - снайпер, - ахнула она таким прицелом, что многие, но не все - я, например, - совсем не испугались, что это и есть сама Аполлон-ша, сумевшая так содрать с Марсия кожу, что и он уже перестал блеять по козлиному, а чинно и благородно:
  
   - Зажарил так-кую Яичницу- Болтушку, что многие задумались:
   - Так-то и я могу - тока разрешите, пажалста.
   Но вот в том-то и дело, что нужно такое пространство для:
   - Битвы огня, - чтобы и спрашивать никого не надо было, ибо гоним до самого Не-могу, - нет, на этот раз не до Силиконовой Долины, а до империала ее противостояния:
   - Миделинового Картейля.
  
   В России запретили смерть:
   - По умолчанию, - т.е. все думали, что тоже:
   - Все думают-т.
  
   Запишите и моё имя в реестр.
   - Как тебя называть?
   - Как первая жена, или вторая.
   - Сам выбирай.
   - Так и пиши:
   - Иванушка Дурачок.
  
   Или напишите - нет, не когда я служил под знаменами герцога Чемберленского, - а:
   - А?
   - Забыл, вот честно, подождите немного, само вспомниться, хотя и жаль, что уж:
   - Узнать: оно и было - не удастся-я-я!
  
  
   И знаете почему? Этимология не имеет значения.
   - Ты не спутал с энтомологией?
   - Я никогда ничего не путаю.
   - Хорошо сказано, я не знала, что ты такой умный.
   - Она мне тоже самое говорила, - Вы.
   - За нелепое обращение ко мне в 3-м лице вместо получения по мордасам - тебе - я скажу правду Веня:
   - Веня, их либэ дих.
   - Я не учил персидского.
   - Да?
   - Хорошо, я подумаю пару оставшихся остановок до Петушков и, может быть, соглашусь.
   - Я может быть, - соглашусь! - передразнил его Высик.
   Ну и в драку, уже почти начавшуюся:
   - Я вступать не стал, ибо заметил углом бокового зрения, что впереди туча, а что это за туча - неизвестно же ж точно!
  
   - Вы пока эта, разбирайтесь втроем, а я дам залп из боковых орудий правого борта.
   - Да ты что!
   - Почему нельзя?
   - Там могут быть люди!
   - Это немцы, а разве они луды?
   - Нет?
   - Нет, конечно!
   - Почему? Ты думаешь, они машины?
   - Да, как и мы.
  
   И вдруг она как! закричит.
   - Ты уже совсем даже в обычной жизни перешла на термины секса, - устало махнул я рукой.
   - Да ты, что! я только боюсь, что мы с ними столкнемся.
   - И да, я хотя еще не друг Роберта Де Ниро, как был Михаил Козаков, но тоже:
   - При всех не хочешь показывать, что мы были знакомы раньше?
   - Да, но только в том непреложном смысле, что Роберт не советовал Факеру никогда не выпускать своего змея в его присутствии.
   - Они все равно настолько увлеклись разборками, кто из них лучше поем, а кто:
   - Пьет, - понял я ее с половины слова Кого Его, ибо, ясно - оба хороши!
  
   - Гоу Вэй! - как заорет один из них, - ибо.
   - Ибо, ибо, ибо столкновение с шедшим на нас правым веером перегруза было неизбежно.
   Но, к несчастью, ошибся, ибо и слева, и прямо ко курсу шли те же самые тучи, которые, мэй би, когда-то и стояли над городом, но сейчас это уже не имело никакого значения:
  
   - Война миро-фф перешла сюда, на небо.
   - И это еще не так страшно, но мы тута, - помедлила она с решением прыгать вниз с парашютами, так как вспомнила: сначала надо узнать, были ли они здесь не только в частности, но и вообще, ибо мы шли не просто так, а:
   - Да, мэм, в последний бой, чтобы покончить со всеми сложностями уже сегодня.
  
   Но корабли прошли мимо нас, как рыбацкие лодки через полки Наполеона:
   - Они нас не заметили! - не заметили.
   - И это очень верно, - похвалил ее я, - ибо это и есть главный принцип нашей дезинформации.
   - Да?
   - А именно, ты имеешь в виду?
   - Да.
   - Мы прикинулись дураками, а они - лопухи - поверили, что так бывает-т.
   - В том смысле, что по-настоящему, что ли?
  
   Применить науку в ее полной машинной мере, как Алан Тьюринг, нам не удалось, так как, наконец поняли, что впереди себя враг пустил:
   - Да, - согласилась она, - дымовую завесу, несмотря на то, что достаточно фигурной формы.
  
   И решили, что у цепного пса Хи Отти Скори кончились патроны, и он идет на таран нашей посудины.
   - Есть что-то странное в его поведении, - посоветовала она мне подумать.
   - А именно?
   - Я не понимаю, в кого он стрелял.
   - Но уже без знака вопроса?
   - Ты считаешь, что я знаю, но не могу додуматься, до чего?
   - Да, ты шпионка, которую нам подсунул Ник Сер еще у древа жизни всем давно известного того Неизвестного, который уже - к его счастью - отлетел в Америку, чтобы вместе с сапожником Михаилом Шем создавал для Америки настолько великолепные картины и всю остальную глину и мрамор, как Микеланджело Буонарроти, что и а:
  
   - Зачем, если здесь, на Земле Америки уже нет, а остались только мы и Хи-Мик для решения спора последнего боя:
   - Мы или ми? - как правильно.
  
   Поняв, что Вы и Ве продолжают соревноваться в злословии, несмотря на то, что мы уже стоим, практически, на краю пропасти воздушной ямы и поют по очереди:
  
   - Сижу ли, пишу ли я
   Пью кофе или чай,
   Приходит ли знакомая блондинка,
   Но лезет, даже прется к нам сюда
   Такой сохглядатай, хоть он и:
   - Невидимка-а-а!
  
   Или - что тоже самое - пели-пили, как Валентин Куба со своей шаландой, что были счастливы и без:
   - Нашей победы.
  
   Далее, кто был тот летчик, который хотел. Точнее, мы думали, что летел. Так было записано в журнале, что Скорцени. Но так он надоел хуже горькой редьки и в других временах - было сомнение, что такая тавтология может так часто повторяться.
   И потому что самолет был большой - единогласно приняли решение по моему приказу, что это Леня и Ник Сер.
   - Они умеют летать? - спросил для порядка ведения дискуссии в воздухе, когда надо сразу отвечать, а думать?
   - Да, думать некогда.
  
   - Прошли ускоренный курс подготовки, основанный на том, что лучше выйти из этого умирающего пространства самостоятельно, чем никто не поможет.
   - Неужели, - встряла Девица Роз Мари - так как я часто забывал, кто это? - если имеется в виду однозначно, не Нина Петровна, не прос-ветитель-ница местных сиэте Валя - кажется, э-э, Фурц.
   Косят про любопытных, но очень, очень простых хомов архипелага местных - нет, не газет и журналов, как сейчас брякнул под руку Виталий Порт., имея в виду другую страницу нашей, когда-то давно бывшей истории, - а:
  
   - Заводов и фабрик, - чтобы уж и уходя уходили с песней про закаты в дыму, когда маленький буржуй в почти дырявых сапогах, только что прибывший из деревни к тетке и, похоже, всего с одним соленым огурцом даже не в заплечной котомке, а так - почти случайно завалился в карман, - но:
   - У нас и этого нету! - даму, по крайней мере, мог угостить, ибо всем же своим видом показывала и доказывала:
  
   - За треть, даже за четверть огурца, а дам - как этому - как его - который, в конце концов убил человека за угрозу убить его любимую собаку, - ибо:
   - Я всю жизнь сражался за родину - хотя и в кино - а тебе жаль, что у меня есть живая собака?!
   - Ну и?
   - Ну и завалил его наглухо.
   - Так ты думаешь, это он в самолете?
   - Кто?
  
   - Ну, ты про кого говорил?
   - Про Лео Иля и Ника Сера.
   - А этот с собакой?
   - Они косят под него, - распорядился Владимир, и спел кстати, как перед концом света:
   - Помню тебя перед боем
   В дыме разрывов гранат
   Платье твое голубое
   Голос, улыбочку взгляд.
   И чтобы не заметили, продолжил уже правильно:
  
  
   Глава 32
  
   - Сижу ли я, пишу ли я, пью кофе или чай, приходит ли знакомая блондинка, но просит и меня один соглядатай, да только не простой, а невидимка.
  
   И единогласно приняли решение, что Невидимками могут быть только Ник Сер и Лео Иль, и они - след-но - ведут арьергардный самолет, чтобы мы не помешали остальным фабри-кантам смыться.
   - Думаю, наоборот, - сказал Веня, - осталось одно проходное место в Рай, и они решили взять себе наше законное право спеть песню под Три Слезы Последней - увы - не комсомолки, конечно, - а:
   - Красавицы, - и!
   Как по команде мы все повернулись к только что преуспевавшей здесь леди.
   - Нэту-у!
  
   - Только кому еще дать, - резюмировал Веня чистым русским языком.
   И я ужаснулся до такой степени, что даже не удержался, а, наоборот, признался:
   - Я уверен, что не помню, когда у меня с ней было.
   - Разумеется, ты прав, - сказал Володя, - ибо все мы:
   - Да, - подтвердил Веня, - были.
   - Неужели мы так много сделали, - сказал я, - что нас хотят забыть навсегда?!
  
   - Всё проще, - решил еще подумать Владимир, - Ника Сера и Лео Иля не взяли на корабль, отходящий в Их дальние дали именно из-за того, что не смогли так наврать, чтобы никто не поверил, - а:
   - Да, - люди верили согласился я, что так не бывает, но в том-то и смысл - думали - что можно - если не к Земле в целом - то к Ра в частности прицепить такой паровоз, который увезет нас дальше, еще дальше того места, где находится Край, воспетый Александром Бошировым:
  
   - Туда-а иди-и!
   И ясно - это именно и есть Ле-Штрассе, 3, с которой не то, что не хотят - бояться расстаться Прилипалы, пристроившиеся к Земле еще до того, как Кант и Гегель оцепили ее заградительными нарядами из бойцов Короля Лира с пучками травы на голове-ах, - чтобы всем-м было ясно:
   - Мы здесь уже настолько ничего не понимаем, что и мало радуемся тем находками, которые объясняют археологическую сущность Земного Пере-Ворота.
  
   И не ошиблись, они применили маневр пока что недоступный нашему пониманию, как с ним состязаться:
   - Разделились на две трибуны, - и сразу полили нас таким - нет, не матом, - а, один:
   - Показал фильм про встречу - свою, разумеется - с Индирой Ганди, Дубчиком-Супчиком и Фиделем - одновременно, - как он достает - во время поцелуя взасос - язык одного из них в назидание следующему, а данном случае: Фиделю. Чтобы ненароком и на заказ не перешел - За Хорошую Жизнь - на сторону белых плантатор-офф.
   Ник Сер показал два фильма - один про то, как с Ниной Петровной катался в гости к Фиделю - тоже до того же - но не для того, чтобы пугать - как пришло время - а наоборот:
  
   - Сделать ему подарок в виде многомиллионной картины Пабло Пикассо за махонький, ибо: в меньшую часть Кубы аэродром для своих, теперь:
   - Наших! крылатых ракет.
   - Вышло?
   - Да, и несмотря на то, что вначале плодотворной и продолжительной беседы Фиди очень боялся этих Чудовищных Красавиц Пабло Пикассо до такой степени, что почти спросил:
   - Нельзя, Ник Сер, разместить ваши крылатые ракеты у нас просто чинно и благородно:
  
   - За бесплатно? Не мохгу-у!
   - Почему?
   - Совесть замучает.
   - Меня тоже может.
   - Нет, уже нет, они и будут приглядываться, чтобы ты сам не устроил тут Гернику.
   - Почему?
   - Что почему? Ах! почему? Дак потому, друг ты мой ситный и милый, Фиди, она уже БЫЛА, - а мы только пользуемся иё выгодными для нас плодами.
  
   - Во второй? - спросил я.
   Там были трактора с песней:
   - Веселее урчите, дорохгие, так как мы уже вернулись из похода и щас попремся на рыбалку за красной икрой.
   - Сёная?
   - Под запретом даже в приватных разговорах.
  
   И трактора в это время заминали еще не убранный по плану хлеб, чтобы Ник Сер мог сказать в прощальной речи с сожалением:
   - Эх, вы, что же вы со мной делаете-те-те?!
   - Ники, - взял Гром-ко его под лапу, - лучше уйти дураком, не выполнившим план государственных поставок, чем.
   - Чем?
   - Не уходить никогда.
   - Прости, друг, но я хочу жить вечно, - и. И вот записался еще тогда в отряд космо-наф-тоф, что теперь и поимел право уходить с Земли в арьергарде того последнего космодрома, который его покидал навсегда, - ибо и авось:
   - Там, на Верху, передумают, а мы - значится - опять будем:
   - Первыми.
  
   После песни:
   - Настя хочет в кино, как суббота, стало ясно, что ее идентификацию можно найти, но не путем прямого контакта каждого с ней, а имитационно, как более полнокровного, что даже я - каждое из нас я - не будет знать, что остальные уже пробовали, и пойдут на Вы, как в первый раз Данте пошел с Беатриче:
  
   - Посмотрел ей в глава, будучи не в силах сам выдержать блеска истины, и:
   - Начал подниматься - здесь:
   - И опускаться - периодически, как требующая всё больше пространства и времени машина времени, приобретшая такие кузнечные меха, что можно растопить всю нашу Вселенную.
   - Для чего только? - пока ни один из нас не понял.
  
   Хотели взять с собой Пушкина, но пока не нашли. Зря я, видимо, кричал во сне, что он просил нас взять его с собой.
   - Скорее всего, это был только намек, что это еще не конец, не всё пространство и время мы еще схватили за яйца, а так только:
   - Периодически касаемся.
  
   - Вы знаете, почему началась эта война? - спросил Веня, - а то, мне сегодня прислали слишком большую посылку, и я вынужден поделиться.
   - Зачем делиться, ешь сам, - сказал Высоцкий.
   - Неудобно.
   - Не удобно одному трахать ту Нинку, которая специально сбежала ото всех, чтобы заняться тобой лично, так сказать: вплотную?
   - Это вопрос? Если это вопрос, то поймите меня правильно, ибо я:
   - Боишься? - Выс.
   - Да, но должен принять вызов, как человек, который долго ездил в электричках, а теперь мне предлагают отдельный дом, как у Беатрикс Кидо на зиккурате той высоченной лестницы, откуда она поднималась и опускалась.
  
   - Наоборот, - я.
   - Да, если смотреть сверху, но вот в том-то и дело, что его заставляли всегда глядеть снизу!
   - Кого, его, Крестного Отца?
   - Практически, ибо он очень, очень долго думал, что он ДА, создал этот мир, и только надысь иму сообщили:
   - Картина Репина, доползли-таки до итога всех предшествующих мест и времен:
   - Это был Другой, - почти со смехом подытожил Владимир.
   - Что нам делать? - спросил я. - Тебе предложили собрать наши голоса воедино, как трех волхвов, которые - оказывается! - должны были выбрать, о, мама мия!
   - Кто из них первый, авось, и не последний, - без вопроса улыбнулся Высоцкий.
  
   - Неужели, это правда, что родившийся первым наконец узнал, что он только второй! - удивился я так, что можно подумать, никогда не догадывался.
   - Вопрос только в том, кто мог так перекрутить мир, что первый стал, наконец, вторым, - даже не улыбнулся Веня.
   - Первый - выходит - даже никогда не играл роль второго, у него меньше заслуг, - даже испугался я, что было запрещено.
  
   - Получается, - резюмировал Владимир, - мы и есть те три последних волхва, которые должны решить:
   - Кто?
   - Кто, - как мы сможем определить.
   Только с помощью цивилизации, являющейся машиной Тьюринга, по определению последовательностей.
  
   - Чтобы пройти меж-временной барьер, - объявила утром Мартышка, вновь появляясь, - необходимо развить сверх:
   - Высокую, - продолжил я спросонья, - скорость.
   - Более, чем сверхвысокую, - добавила она.
   - До какой степени высокую? - спросил Владимир.
   - Вы должны перестать видеть друг друга.
   - Что это значит? - Владимир.
   - Не узнавать, - сказал я.
   - Надо сесть на электричку Москва - Петушки, - и:
   - Когда вернетесь я проверю вас на вшивость.
  
   И я уже не совсем уразумел, кто это сказал: то ли она, то ли Веня залез на территорию ее Зоны.
   И получилось, что мы приехали не куда-нибудь, а в Одессу времен восходящего - нет, не Солнца, - а:
   - Социализма, - когда уже не думали, но почему-то надеялись, что всё будет хорошо, так как плохо уже было.
   Но для большинства еще - значит - не настолько, чтобы не надеяться в Одессе на чудеса, где сами предлагают при легком условии:
  
   - За вас заплатит дедушка.
   И дедушкой выбрали, к счастью, не меня, а Веню - Владимира старшим над очередью, когда она, наконец, положила ногу - и даже не самопроизвольно, а самостоятельно - на ногу Влади-Ру, - можно сказать, ставшему сразу другим человеком.
   И вышло так, что мы даже не то, что не поели как следует супа с мясом под названием солянка, сборная, пробарабанившая мне, как собранная в неприличном месте, которое у всех нас, как приезжих ассоциировалось с Привозом. И.
   И пошутила, когда до меня дошла очередь:
   - Где твой Привоз? - оказалось имеет полный серьез.
   - Я не знаю, - только и смог без смысла улыбнуться.
   - Не надо плакать.
   - Я не плакал, - оказалось только хотел сказать, но для первого раз даже забыл, на каком языке обычно разговаривают в это послеобеденное время дня.
  
   Но всё же собрался:
   - Можно я подожду ночи?
   - Если только под кроватью. И знаешь, почему?
   - Да, мэм, подсматривать неудобно, а подслушивать еще туда-сюда.
   - Что значит, туда?
   - Как царь Соломон. Простите, простите, Царь Салтан зовет нас всегда на игру в кости, имея виду, как обычно Фараон.
   - Обратно?
   - Ась? Ах, об-ратно, значит, будет, но только в воображении.
   - Дурачок, иди поближе, я тебя научу, обращаться с женщиной просто на-просто легкого поведения.
   И объяснила:
  
   - Ты начинай двигаться, а я постараюсь вызвать к жизни твоё почкование.
   - Каким шагом, русским попеременным?
   - Наоборот, чисто по-японски: в постоянном, но однообразном ритме, как при приготовлении сидра из яблок английского урожая.
   - Обязательно, английского?
   - Да, ибо я очень люблю Абердин-Ангусов.
   - Я запомню, и когда буду английским Пэром, как Ронни - очень обрадуюсь твоему приезду.
  
   И смогла не только вытащить вообще, но и увеличить до Мексиканского специального, называемого в народе:
   - Четвертым специального уровня имени принцессы Маргариты, родной сестры какой-то королевы.
   - Ты смогла? - спросил я вместо того, чтобы просто, чисто по-японски согласиться.
   - Ты китаец?
   - Нет.
   - Зачем тогда переспрашиваешь, культурно просишь повторить? - и не дожидаясь ответа не ответила:
   - Я два раза не повторяю, - а, как говорится: ты не обещай - ты сделай.
  
   И, практически уже начал лаять без перерыва, чтобы понять: до какой глубины падения она уже долетела, ибо как герой понимал:
   - Если и не обязан, то всё равно должен ее поймать, пока не достигнет сама пламени той горелки, которая подогревает этот мир, чтобы не заблуждались: ужин всегда готов, - а вот:
   - Вы сможете ли так на него собраться, чтобы не то, что обязательно прийти, но пусть:
   - Добраться.
  
   И я полетел за ней, думая, что в преисподнюю.
   И был голос:
   - Неужели и Там ты всё равно хочешь потрахаться?
   - Должен, мэм-сэр, чтобы не ошибиться, да, это мы были:
   - Первыми.
  
   И вспомнив, что:
   - Не надо нам слишком уж много хлеба - развлечений давай, раскрыл такой парашют над бездной, что его хватило, чтобы дотянуть до пристани в виде нашего ковра-самолета - трехместного истребителя-бомбардировщика с правом выхода на крыло одного пассажира.
  
   - Почему она не вышла? - спросил Высик.
   - Я ее утрамбовал поближе к Земле, - прозевал правильный ответ Веня, - поэтому ответил, как положено: в близлежащей последовательности, имея в виду, - нет, не, что если нет, то уже и не очень надо, - а, - уже разъяснил я:
   - Осталась на Земле, не в силах расстаться с ее последними остатками.
   - Я хочу еще раз спуститься туда.
   - Зачем? - Вы.
   - Мы не против, - Вер.
   - Ты ее уже не найдешь? - поправил моё направление мысли Вы.
   - Надо попробовать догнать - мы на самолете, а она на чем?
   - Она уходит от нас на сверхсветовой скорости вместе с шариком того образца Земли, когда она была.
   - Да, как человек Петра Первого: еще ходила в лаптях, но трахаться уже умела, как вчера только мы и видели.
   - Хорошо? - Вы.
  
   - За деньги, - я имел в виду.
   - Но не я, - сказал я, ибо действительно: не только умеет, но знает, что умеет.
   - Вернуться не получится, будем искать другую, - сказал Вы, ибо открыл новый пакет, а в нем был приказ о его назначении - на этом участке пути - транзитером.
   - Что это значит? - спросил я.
   - Я обещал найти место получше.
   - Кому, - от ужаса даже не понял Веня.
   - Простите, что не сказал вам сразу, но я встретился на Птичьем Рынке с агентом, высланным нам навстречу, и заказал ему кожаный пиджак, чтобы быть, как все при неминуемой встрече с Мари Вали.
  
   - Да ты что! - ахнул я так всеми фибрами моей души, - что и сам только сейчас полностью поверил: он не мог быть на Птичьем Рынке, тем более, что это и было на Рижском, а точнее, могло произойти только на Привозе, где Вы и заблудился.
   - Я думаю он был вместе с нами, - сказал Вер.
   - Ибо?
   - Я помню, что стоял за кем-то в очереди, если это не мог быть ты.
   - Это верно, - согласился Вы, - он вообще, как зашел туда, так больше не выходил.
  
   - Это всё неправда, - сказал я, ибо вы обращаетесь ко мне и друг к другу в частности в третьем лице, а это признак заведомой дэзы.
   - Ты сам первый начал.
   - Я не мог заблудиться до такой степени ужаса, чтобы начать заикаться добраться до проститутки в советском союзе, как общепринятой радости жизни и развития чувств осязания и обоняния, в частности.
   - Хорошо, давайте считать, что нам это приснилось.
   - Я никогда не сплю, - сказал Ве Эр.
  
   Я не стал с ним спорить, чтобы - не дай боже - с ударением на последней букве:
   - Не вспомнил о своих заменителях радости движения к:
   - Прошлому!
   - Будущему. - Я:
   - Настоящему.
  
   И двинулись, как Три Времени штурмовать то далеко море, куда послала нас - нет, не она, - а только нужда, прости господи, по:
   - Жизни вечной.
  
   Вышел на станции метро Новослободская и почти сразу увидел то, что, разумеется, не ожидал:
   - Это ты? - но она уже успела сесть в вагон, так как, очевидно, меня не видела на рубеже своего стыка.
   Нет увидела в окно, и до такой степени, что решила дернуть за шнурок того привода, который везет в обратную сторону от того места, где мы были еще несколько секунд назад - в тоннеле, расставшись навсегда, - а:
  
   - Теперь я вернулась.
   - Зачем я теперь тебе нужен, или опять поймала бражника, но не знаешь точно, какого числа он родился?
   - Дак женюсь я! - а добавил я:
   - Дурилка ты моя, морилка, чтобы всегда морить моих женихов перед самым венчанием.
  
   - Кто твой Бражник на этом этапе?
   - Этот, как его, чуть не забыла?
   - Я не могу каждый раз напоминать тебе о счастье.
   - Кого его?
   - Думаешь уже не сбудется? Хочешь я буду Полиграфом, э-э, просто без того, чтобы иметь отчество, а если хочешь, зови меня, как Александра Македонского:
   - Пришел, увидел, и поставил яйцо на жопу, сразу, без предварительных договоренностей:
  
   - Так можно делать?
   - Как звали Шарикова, - а ты Зинкой, на многое уже согласной?
   - Для меня это слишком сложный интеграл для перехода.
   - Хорошо, я буду Шариковым, но когда я еще был собакой, а ты будешь со мной гулять и мечтать, как мы хорошо будем жить, когда я тоже, наконец, стану человеком.
   Она подумала и ответила, уже выходя из вагона на той же станции, что иногда, да:
   - Ведет к счастью, - это хорошее предложение для начала экскурсии.
  
   И нас расписали почти, как:
   - Тут же, - по имеющимся у нее документам сразу на двоих, что должно было значить, по ее мнению:
   - Ждала меня так долго, как Пенелопа, что за кулисами встречалась каждый день, как и, - добавила:
   - Ромео с Джульеттой.
  
   Ее папа и мама благословили нас, не выходя из дома, т.к. были - временно - под домашним арестом, как диссиденты при новой - какой, не хотелось даже знать - власти под названием:
   - Живи и радуйся. - Имеется в виду, пояснила она во время поцелуя взасос, чтобы они смотрели и видели из зарешеченного окна:
   - У нас всё хорошо - значит и у вас скоро тоже будет.
  
   - Это называется демократия? - спросил я на всякий случай, - или по-другому называется.
   - Или.
   - Как?
   - Тебе лучше не знать.
   - Скажи, скажи, скажи! - так запищал я, что таможенник бросил проверять предыдущего на предмет:
   - Смешно, да не до смеха, висели у него три креста, да, как обычно: 15-го века.
   - Это у вас ребенок?
   - Да.
   - Почему он такой большой?
   - Он - собака высокой породы.
   - Какой, мы не всех собак, к сожалению, пускаем за границу.
  
   Она растерялась, потому что приготовилась к обратному, а то, что могут не выпустить за ценностью породы - не думала.
   - Это тигровый док, ему жить осталось не больше десяти лет, ибо и живут они - даже на один год - редко больше.
   - Но тут написано, не дог, а именно док - значит, он может потом превратиться в мужика здорового.
   - Это, если только сможет пройти на другую сторону.
  
   Я даже хвостом пощекотал ее между пяток, чтобы не выдумывала столько, сколько не все уразуметь собирались даже на этой границе.
   - Шутите, мадам, а между прочим, такие случаи бывали. - Для убедительности показал нам фото, кото его надо крепко держать здесь, как обезумевшего от несбыточных теорий будущих переговоров с инопланетянами профессора Рассела Кроу с миловидной женой, оставившей не-на-рок-ом свои отпечатки пальцев на огнетушителе, - и, я как Владимир Высоцкий, заглянул в его тетрадку в виде телевизора:
  
   - Обалдел - это были мы, но на решетке экрана прошлого, только, как пример, что бывает и так: они тута, но при смене караула никто так и не заметил.
   Осмотрел нас еще раз, хотел - видно было - ляпнуть:
   - Вы похожи на них, - но передумал, засмеют, что прошлое кого его уже нет, а мы-то здесь, недалечко, - и пропустил, хотя и без улыбки, которую не смог выдавить из себя, потому что боялся:
  
   - Неужели похожесть меньше, а ее явление в разных временах - вещь настолько непостоянная, что она, да:
   - Меньше.
   - В том смысле, что больше, - кивнул я ему, а он уже настолько поверил, что я профессор Ра Кро, что забыл даже сказать:
   - До свиданья, - а так и намекнул, как Пастернак Доктору Живаго:
   - И если расстаемся, то расстаемся навсегда.
  
   И вот некоторые спрашивают, или просто:
   - Спрашивается, - почему я так прямо и не объяснил Кому Ему, что первый охранник пропустил их потому, что их фотографии, как абсолютной парочки, встали в очередь на этот рассказ, как раз:
   - Первыми, но пока еще за кулисами, - второй охранник не увидел, потому что увидел первым как раз эту экран-и-зацию, но кого его она обозначается в это время уже не было, - мы прошли уже - правда, только что, эту границу у реки.
   Мы ничего не поняли, почему нас не поймали, потому что вообще про это кино-домино с выпадением рыбы:
   - Вообще ничего не знали.
  
   Вышла, однако, не Рыба - Ничья, при счете три ноля: у нас, и у каждого из контролеров, - а:
   - Наша победа, - мы ушли за кордон, когда уже вся Земля была перекрыта так, что остались только, как и завещал Эрнест Хемингуэй:
   - Острова в Океане. - Однако, даже не известно каждый раз, какой местности.
   - Только не как в кино, - сказала Ольга.
   - Там бывает?
   - Да, дорогой, всегда пустыня, и редко, что можно прыгнуть под куст, где есть спуск в полуподвальное помещение прошлого.
  
   - В гости к Мастеру и Маргарите?
   - Наоборот, он уже безнадежно настолько устал, что и болен вообще оказался.
   - Она еще ходит на балы к.
   - Кого его?
   - Ну, есть конструкция в предыстории, которую видеть не рекомендуется, но знать всё равно придется.
  
   И уже в пригородном поезде заартачился:
   - Я не пойду.
   - А чё так?
   - Ну, как почему, ибо за рога поведут.
   - Ты со мной не пробовал.
   Но на последней станции к нам подсели еще две, и под белы рученьки и даже за ноги чуть ли не кусочками:
   - Так и пересекли границу.
  
   Только одно и мог ответить:
   - Не хочу на войну!
  
   И всё-таки, какая сложность, есть рис палочками, когда руки и так всегда заняты умом настолько, что только и хочется ответить:
   - Нет, не несъедобной рыпкой, как старому козлу запустила Гадюка, а потом и брату Билла, но прежде, чем самой ослепнуть от противоядия Беатрикс Кидо.
  
   Мы прибыли туда, куда я хотел - это был город Талса, где погиб Евгений Евтушенко.
   - Ты пойдешь, как Бродский сразу в два института преподавать Пушкина, или в один, как Евтушенко, но уже с правом писать такие толстые монографии - без ограничения их числа - что будут мерить только, как:
   - Это можно еще понять выпускнице Гарварда?
   - Так все спортсменки?
   - Именно, именно, дорогой, з-э, Михал Иваныч.
   - Да ты что?
   - А что?
   - Какой я тебе, милая, Махал Махалыч, изъясняйся, пожалуйста, более фигурально.
  
   Ну и сел в кафе хладнокровный, как - нет, пожалуй, нет, не как Джо Блэк, - но, видимо, похоже, потому что одна довольно миловидная прохиндиада тут же проморгала душевно без слов:
   - Здесь не видно не только людей, но и, что машин нет - я удивляюсь.
   - Почему?
   - Действительно, не летают же они на крыльях своего подсознания, прорвавшегося, как жизнь почти вечная, чтобы узнать:
  
   - Моно я здесь останусь навсегда?
   - Дак-к естественно!
   Прекрасно знать, что на улицах людей нет вообще никогда, а в домах и других учреждениях они есть.
   - Да, стоит только зайти, - сказала, - как я подумал опять, - Люд-к, а Люд-к. Но она была сентиментально повыше ростом.
   Да и кто такая Людка - неизвестно, ибо и помню, да, только одну. Как рассказывают часто:
  
   - Сколько я девушек встретил - только - не встретил такой. - Нет, не часто, конечно, ибо я экономлю время, настигая постепенно упущенное, и превращая его в натуральный антрацит, гоняющий Уш-Ки и другие полуподпольные паровозы - именно, именно, на:
   - Край Света.
  
   На следующий день после знакомства со студентами на их языке - говорят, это еще существующий английский, ибо говорить на нем могут все, кто в детстве выучил наизусть хоть одного из двух Бонк-офф. Не думаю, что это вся правда, ибо я говорил, да, но не на английском - это точно, просто потому, что не знал, что здесь:
   - Надо владеть хоть каким-то языком, - кроме того, который Пушкин назвал, - и:
   - Потом молвит русским языком. - Какое из этих четырех-пяти слов главное - не удалось определить.
   Скорее всего, как обычно:
   - И.
  
   На следующий день после знакомства со студентами на их языке, встретил в приближенном вплотную парке Ларису, - и, пожалуй, сразу начал гадать, как из двух, как максимум:
  
   - Какая? - и сначала даже обрадовался: авось и двое не помешают настолько, что даже по праздникам не полезут под стол, за который я, между прочим, мог и не садиться во время лекции.
   Могу ли принять такое приглашение на, з-э, ну не казнь же ж на самом деле! Хотя, если надо, но не могу - не всегда удается даже здесь его переступить, как даже стартовую черту на стометровке, ибо:
  
   - Никогда не делал больше пяти шагов за горизонт, как Билл.
   - Что?
   - Где Билл?
   - Где Билл, - и дыхнул мне в лицо почти перегаром кубинского, который из-под полы когда-то делали Черчиллю.
   - Но ты не Беатрикс Кидо?
   - Вы, наверное, имеете в виду мою жену.
   - Третью?
  
   - Спасибо, что высказались добровольно,
   Примитивно умные работниками с идеями, шедшими далеко за пределы их собственного не только спроса, но и личного предложения. Как-то:
   - Давайте больше, - или еще чище:
   - Давайте меньше, - как прокричал в отсутствующий здесь репродуктор в Разнице во Времени Владимир Тольц, - живший ли, нет, ли в:
   - Днепро-Петровской Руси.
   Но я:
   - Еще помню.
  
   Тем не менее:
   - Мы выстояли, мы выдержали, мы победили, - повторял я древнее заклятие нестерпения ожидания, чтобы после лекции по Повестям Белкина Асса Пушкина, забежать, наконец, за угол высоко дома цвета топленого молока, чтобы, наконец, удостовериться:
  
   - Есть или нет, за ним приготовленный для меня пивной бар, хотя имел в виду именно ту Чебуречную, которая меня, как Девчонка без Адреса, вывела люди, пропустив предварительно через мясорубку того, что - до сих пор не пойму - зачем мне было нужно, как лекции по просвещению Апостолу Павлу.
   И уверен - есть! - хотя пока отсюда еще не видно.
  
   Но уже принял решение:
   - Пусть не будет сегодня красного сухого Игоря Померанцева - только коньяк и то пятизвездочный - дорогой - обойдусь пивом уже потому только, что оно всегда здесь бывает.
   И изобрел прямо на месте, пока никто не сглазил одиночества машину - сам человек не в состоянии - под названием:
   - Как оставаться в одном времени, - неопределенно долгое время? - ась.
   - Ты кто?
   И так хотелось обернуться, чтобы там увидеть отражение истины и прочесть на ее доске, мама мия:
  
   - Свое доказательство Великой Теоремы Ферма, - чтобы поняли не все, конечно, но многие, как Брэд Питт сказал, чуть поморщившись от прижатия галстука чуть ближе, чем надо прикасаться к горлу, - Энтони Хопкинсу:
   - Прекрасно, - хотя галстук был не ровно по середине, а немного смещен в сторону.
   Но, видимо, это означало, что они уже настолько близки, что не надо даже наручников, чтобы тащить один другого, - но вот, куда - если не им обоим, то мне точно еще было неизвестно.
   И я не обернулся.
  
  
   Глава 33
  
   - Надо же, нашел себе место для отдыха, - услышал, и пока непонятно, откуда.
  
   Пока не дали премию на издание своих - совместно со студентами - произведений по открытиям А.ЭС. Пушкина, - прибыл Нагоняй из Англии от Черчилля.
   - Замени Алана Тьюринга на пару месяцев, чтобы открыть Двойную Спираль - прошу прощенья - это если не получится с Энигмой.
   - Сработать под Уотсона и Крика, что ли, под обе-оих? Не могу, у меня дети, пасха на носу, новый год, полнолуние может появиться, - так жизнь-то постепенно и возрадуется.
   - Ани подождут.
  
   - Но Ани били перьвими.
   - Ты заработаешь столько, что можешь издать свои сочинения миллионным тиражом.
   - Это если считать, на скольких языках мира?
   - На каждом.
   - Здесь так много народу?
   И выбрал по желанию из Гэби, самого Черчи, когда он в обнимку с ванной путешествовал по Англии - прошу прощенья - по Африке, проститутки Тро во время побега в Америку и:
  
   - К тому же у меня на носу также свадьба.
   - Так долго не женятся.
   - Она не заметила разрыв во времени, который я сделал во время эксперимента с одним из сочинений Пушкина.
   - И ушла туды-твою надолго?
   - Думал, навсегда, но вот прислала телеграмму, чтобы ждал: намедни будет здесь уже.
   И пока решил выступить перед студентами Московского Университета и минут пять-шесть махал рукой, как заведено:
   - Рады встретить мы Грача - Лео Нида Иль-Ча-Ча, - ну я, как Владимир Высоцкий в тридцать третий раз ответил:
  
   - Сижу ли я, пишу ли я, приходит ли знакомая блондинка, но жду, когда придет и мой соглядатай, но только не простой, как невидимка, - а:
   - Я, Я, Я, - завизжали они, ибо знали уже заранее предложенный им сценарий этого полета вплоть до самого гнезда кукушки: сначала все пойдем - кто, разумеется, там уместится - в Пивной Бар на Рязанке, потом в Националь, авось и в Пекин, но там плохо, телки тощие, бывшие балерины, что там есть, а двести рублей на каждую - это:
   - Еще носить с собой надо.
  
   Одна загримировалась под Индиру Ганди, но чтобы было видно:
   - Прошлый раз я тебе понравилась, - или:
   - Прошлый раз как раз на мне остановилась очередь, - а разница, спрашивается: неужели есть какая-то?!
   И сказал в последнем напутственном слове:
  
   - Чтобы не обижаться ни на кого.
   - На первый-второй, рассчитайсь! - ясно, что комсомолка, но красавица ли?
   - Мы разделимся, знаете, как? - спросила одна подавальщица мороженого, но ясно было и без снов, что из приличной семьи далеко не простого Стахановца.
   - На Зрителей и Артистов, - ответил я, - ибо немного знаю будущее.
   И чтобы быть ближе к той деревне, где я, говорят, даже когда-то мог родиться, попросил одной группе девушек поднять меня и держать, пока я изволю петь, а другой - в кине - мальчиков:
   - Только аплодировать, - догадалась она.
  
   И заиграли, как они посчитали, мою любимую, а я вынужден был петь:
   - На Волге широкой, на стрелке далекой
   Кого-то гудками зовет пароход
   На Волге есть город, который, - напомните, пожалуйста, из моей биографии, кто там живет?
   - Это долго, - забеспокоилась моя нарочная.
   - Возьмите мой Роллс-Ройс.
   - Он заперт в музе-уме.
   И вынул ключи в золотой с небольшим добавлением платины для крепости оправе, почему-то больше похожие на очки мадам Помпадур, когда она пугали ими Людовика 13-го, кажется, чтобы не забывал:
   - Да, милый, помню, уже есть 14-й.
  
   И она уехала в Нижний, а вот зачем - ума пока что не приложу. Как будто так и надо, чтобы всё хорошее имело непременный вид неожиданности.
   - Бывает только приятная неожиданность, - сказала она - именно - неожиданно появляясь.
   - Я за тобой посылал? - спросил, ибо не мог не согласится, что это, да, очень неожиданно.
   - Миледи, вы стали ниже ростом?
   - Нет.
   Пришлось тяжело вздохнуть:
   - Значит, я, ибо уже автоматически ставлю себя на ваше место.
   - Моё, говорите просто, моё, ибо вы теперь Гришка - нет, конечно, не Отрепьев - пока еще - но Орлов - уже.
  
   И во время танца с приседаниями спросил ее, стараясь не быть очень навязчивым:
   - Неужели мои приборы были настроены с такой прицельностью, что на радостях проскочил пару остановок? - и добавил:
   - Я не могу быть гусарским полковником.
  
   Кто-то отправил меня, как конкурента подальше, или Али Тьюри, или даже Али Эйнштейн, Пи Ферма? - сомнительно, ибо я сам только что почти перед самой отправкой, выдал ему верительные грамоты на владение своей Теоремой, но только в не пределах Франции.
   - Где?
   - Это мой свадебный секрет.
   - Это не мог быть Ньютон?
   - Вполне, знаешь ли, может быть, несмотря на то, что его люблю, как все три его закона вместе взятые плюс.
  
  
   В конец:
   И вернулся, как только что из Дисней-Лэнда, ибо все спрашивали:
   - Как?!
   И отвечал совершенно спокойно:
   - Я им не верю, что на самом деле еще там барахтаются, так только есть попытки сунуть нос, но и то:
   - Ту же прищемляется, - поняли - уверен - многие - все?
   Все не так часто вообще выходят из дома, а в частности и коровы, вон, паслись на лугу, пока не приехал на великолепном мотоцикле БМВ мистер-герр, - нет, не Кристоф Вальц - Ганс Ланда, а просто:
   - Икс - Х-ера, - специально, но не для укорачивания, а наоборот, для удлинения носов тех, кто был любопытен всё знать, и получил желаемое по своим заслугам.
  
   - Ты зачем закурил?!
   - Прошу прощенья? Ах, это ты! Я только из отпуска, не мешай мне еще немного пожить.
   - Что значит, пожить?
   - Боюсь мне там нанесли удары почти сразу во все пять точек моего подсознания, и я, как бывший любовник Беатрикс Кидо, должен найти кого-то, чтобы проводил меня, как Вергилий Данте, - пусть и:
   - Не в последний, но всё равно неблизкий путь.
  
   Однако, на меня эти пять точек, которые, как здесь определили, были нанесены мне неизвестным - или неизвестными - пока неизвестно - не подействовали на меня, и по этой нелепой причине отстранили:
   - Пока от лекций на приватные темы со студентами, - ибо:
  
   - Я не могу научить их отражать в будущем такие неизвестные атаки остатков древнего, а - авось - и нового мира, еще более ужасного, чем прежний, так как?
   - Так как, вернулись домой из запредельной командировки?
   - Потому не мог.
   - Не могли вернуться, сэр, но вернулись?
   - Именно так, именно эта ревизионная комиссия, которая хотела навсегда отстранить Сигурни Вивер от далеких, даже закордонных полетов, выдвинула и против меня, как обвинение, что это не я вернулся.
   - Неужели ничего нельзя доказать?
   - Только если поверить написанному Пушкиным в его Предсказании под названием:
  
   - Духовной жаждою томим
   В пустыне мрачной я влачился
   И шестикрылый серафим
   На перепутье мне явился
  
   Перстами легкими, как сон
   Моих десниц коснулся он.
   Отверзлись вещие десницы
   Как у испуганной орлицы.
  
   Вот, как сейчас в кино Престиж про одного фокусника, в роли то ли Хью Джекман, то ли Кристиан Бэйл, то ли они вместе.
   - Он не знает, как сделал этот фокус.
   - Он проводится на расстоянии?
   - Скорее всего, вы правы, - но точно так сказать нельзя.
  
   - Расскажите им то, что когда-то рассказали мне.
   - Не думаю, что я кому-то ЭТО рассказывал, но вам расскажу.
   - Почему, если вы мне не верите?
  
   - Именно потому, что вы всё равно не поверите, что Ангел являлся мне в течении нескольких лет каждой ночью, точнее, перед самым засыпанием, и тащил мою душу, возможно, даже из ада.
   - Но вы так и не смогли поверить ему до конца ни разу.
   - Это не вопрос?
   - Потому что вы рассказывали.
   - Если только в будущем, а оно на пару дней поменялось с кем-то на обратное возвращение оттуда.
  
   - Я не могу связаться ни с прошлым, ни с будущим, ни с настоящим! - крикнул я так, что бабо-ч-ник Набоков, наверно, проснулся, что прямо по почте мне пришел договор на право:
   - Чтения его лекций в моей интерпретации, - но с предложением сначала посоветоваться лично.
   - Ты согласен? - спросила то ли секретарша, то ли лаборантка, - после возвращения пока не понял, кем я здесь работаю.
   Да и:
  
   - Надо ли? - вот в чем вопрос.
   Ибо есть предположение, что быть здесь вымышленным лицом - лучше. И задал вопрос:
   - Я намедни тебя не спрашивал, какой толщины коллайдер мне потребуется для следующего путешествия?
   - Если к Лолите, то это.
   - Вы?
   - Ноу, ноу, сэр, я еще не достигла такого возраста.
   - Вы думаете, здесь растут в обратном направлении?
   - Такое предположение существует.
  
   - В таком случае, разрешите вопрос: почему умер Евтушенко?
   - Он умер?
   - Вас не известили?
   - Наверное, я просто не поинтересовалась. И да, вы развлекаете студентов не вместо него, а Бродского.
   - Неужели мне подменили тугаменты?!
   - Простите, я пошутила, так как вы обещали перед самой отправкой в экспедицию по поиску старого коллайдера, вскоре после этого жениться и на мне - тоже.
   - Так бывает-т?
  
   - Дело в том, мой дорогой, что вы можете читать свои протонародия не только вместо Евтушенко, не заместо Бродского, но и:
   - От себя лично?
  
   - Вы умный человек, мистер, э-э, чуть не забыла, как вас теперь называть?
   - Дак, так и называй - говори Абу Али ибн Сина.
   - Сокращенно можно?
   - Авиценна? Это он сказал, что Человек Придумал Бога?
   - Ну, что вы! Это был такой же прохиндей, но сам лично никого не резал, а только лез прямо головой вперед Бенедиктинский монах Спиноза.
   - Знаю, человек умный, ибо понял, что только бог мог выдать ему такую индульгенцию:
  
   - Да, мэр, понимаю, - думать.
   - Мэр? - вы сказали.
   - Да, вас рекомендуют на место Шварценеггера.
   - Я уже говорил, что не пойду.
   - На этот раз вас упрашивают без предварительного условия: немного подкачаться.
   - Что я должен сделать?
   - Только сказать: это я его, этого Шварца и придумал.
  
   - Я думаю, мне лучше вернуться Назад в, однако, Прошлое в Будущем, и кататься на Роллс-Ройсе, курить сигареты Новость, поставляемую напрямую отсюда, из Америки, минуя все наши фабрики и заводы уже экспроприированные рабочими и крестьянами для своих нужд - ходить обедать не просто на Полевой Стан, а в крытую, красивую столовую с паровым отоплением и другими удобствами, заодно с бесплатным хлебом.
  
   - Простите, сэр, но этого уже не Л.И. Бре, а Н.С. Хру, - неужели вы, как и он, любите футбол так, что готовы отдать свою любимую - от меня, разумеется - дочь замуж за Эдуарда Стрельцова?!
  
   - Почему, нет? У нас равны все люди, ибо.
   - Я понимаю, сэр, ибо так должно быть в будущем, но если они в будущем - тогда, мы, значит, где?
   - Ну, не в прошлом же, как ты думаешь?
   - Сэр, если вы мне разрешаете думать - я буду.
  
   Я даже чуть не хлопнул себя ладонью по намечающейся - как у всех половых гигантов - лысине:
   - Так ты робот!
   - Простите? - и не дожидаясь ответа продолжила:
   - Его звали Робот.
   - Меня?! Ты шутишь.
   - Ничуть. Все остальные не прошли испытание радиацией коллайдера, но вашу неуемную тягу к знаниям - не утаить даже Кому Иму, - как вы говорите в минуты радости, - и, в общем-то, нередкой.
  
   - Так-то ничего, но вот именно, что:
   - Так жить нельзя, - без тела душа - не бывает.
   Вывод: ты не Вергилий, чтобы затащить меня туда, откуда не бывает возврата, а всегда только путь вперед, на другую сторону, в тень деревьев.
   Конечно, хотелось вспомнить того жирного поросенка, который развешивал картины Чюрлениса на стене противоположной классной, но я ее боялся, что тогда и трахаться придется больше, чем обычно принято, чтобы вообще:
   - Думать, - о чем-то еще.
  
   Но спросил с осторожностью:
   - Здесь это бывает?
   - Про сигареты Новость лучше не заикайся.
   - Других наслаждений не бывает - обязательно?
   - Даже в мечтах, вы имеете в виду?
   - Разумеется, ибо для того здесь и работа, чтобы мечтать.
   - Мне это нравится. Мечта - это работа.
   - Я понимаю, вы хотите иметь литературную связь с Расси, но пошлите туда сначала Набокова, - пусть по-бражнячиет.
   - Он согласится?
  
   - Вы ректор, ему некуда деваться, но на всякий случай пообещайте ему что-нибудь, если забыли, что он вам должен одно желание после после-банкетного проигрыша в шахматы.
   - Выигрыш оставлю на всякий случай, и, ладно, пусть издадут его Лол-Ту, но под зашифрованным названием.
   - Каким? - разрешите я запишу подробно.
   - Диктую: Виннету - сын Апачей, - нет, нет, по-другому, просто:
  
   - Всадник без Головы? - попросила она развернуть мой совет более чинно и благородно.
   - Последний из Моги-Кан.
   Покажите, что вы написали?
   - Последний Кан-Ни-Бал.
   - Да, - попросила она меня лично изменить конец этого Романа, - она его съедает.
  
   - Хорошо, - ответил я, - но не за один день, надеюсь.
   - За один нельзя?
   - Никто не поверит, что столько можно.
   - Тогда,- молвила она фигурально, - они опять обязательно начнут ловить вместе бражников по ночам.
   - Ничего страшного, ибо здесь секс всё равно невозможен.
   - Сэр, вас долго не было, и вы забыли, если не всё, то очень многое, как-то:
   - Он не где-то там-тамтамтам, - в ногах.
   - Ногах? - я почему-то надеялся, что вы скажете, в голове.
   - Ноги здесь - это и есть голова там.
  
   - Короля Лира - значит опять арестовали восставшие матросы?!
   - Нет, сэр, здесь это невозможно, он сам пришел и попросил: посадите меня один на один в цельно-обслуживаемом институте, и я больше никуда вообще не буду ходить.
   - Один на один с вами?
   - Будьте проще, профессоре, - ибо я - как Лолита с Набоковым - всегда с вами.
   - Но ты не эта, как ее, что был-а намедни у Энтони Хопкинса?
   - Вы не так богаты, как он, чтобы такие - так сказать - луды ходили к вам так часто.
  
   - Ну, всё-таки, кто ты?
   - Разве я уже не сказала, что твоя мечта.
   - Я не мечтаю о поросятах даже в следующем году: веселого поросенка. Хотя и разгадал секрет бога, почему их нельзя есть, а говядину - как будто она рыжая - можно.
   - Поросят нельзя, несмотря на то, что они дешевы, а говядину не будете, несмотря на то, что разрешено, ибо слишком дорого.
   - Так ты, кто, если всё про меня знаешь?
   - Царица Савская.
  
   - Сказки.
   - Альтер Эго. Ибо могу и ответить: еда в вас.
   - Свинина тоже?
   - Ты намекаешь, что я похожа на капризного поросенка? Но: ты видишь только то, что хочешь, или не хочешь, а бывает и третье.
   - Самое вкусное, - как рассказал Высоцкий, - и его пьют?
   - Нет, нет, в нас - или пока что, пусть в вас - нет крови.
   - Нано жидкость?
  
   - Нет, просто, как чучело, вы набиты травой, но которую косил Король Лир, пока бегал по полям в поисках духовной пищи.
   - Он искал в этом поле Сцену Жизни, - взобравшись на которую можно, слава те, господи, опять встать на ноги.
   И да, сделайте мне - задайте программу коллайдеру - копию такой Сцены, я решил еще раз съездить в Расси, и отвезу ее туда, чтобы всякий восходящий на нее спускался сам, своими ногами с этой зигзагообразной пирамиды, - а не:
  
   - Бегал потом по лесам синий от ужаса, что люди. - а:
   - Да, сэр, именно: нельзя есть не только людей, но их мясо.
   - И вот, чтобы не приучались - лучше и не начинать ни со свинины, ни с говядины.
   Надо поставить на следующей серии наших Роб-Офф переключатели, что еда:
   - Да, сэр внутри, а не снаружи.
   Но мы уже пробовали - пока вас не было - не получилось.
  
   Скорей всего, - решил я, - здесь другая Био-Логия, не в том месте проходит плоскость симметрии, где обычно, она не билатеральная, а именно по Канту и Гегелю:
   - Голова отдельно - Ноги - тоже.
  
   Моя ассистентка сообщила - чего я мог сейчас не помнить, как основную актуальность:
   - Люди так и знали, что почти всегда отдавали предпочтение отрубленным головам, надеясь, что:
  
   - Потом Он будет лучше, - а кто он - даже на задумывались особенно, как те аборигены, которые прибыли на остров Робинзона Круизо:
   - Из них вырастут новые более - не только чинные и благородные - но и разнообразные, - авось - вообще с головой отдельно и телом, ее знавшим, но только:
   - Когда-то, - точнее, даже:
   - Когда-а это было-о!
  
  
  
   Я инкогнито, как Сэлинджер, переехал в дом, которые купил - нет, не на агитационную компанию в Японии во время Франко-Прусской войны, и не на взятки, когда был, как Кевин Костнер телохранителем американского президента, а на самом деле работал им, как Под:
  
   - Прикрытием, - а добыл на - нет, не как Джек Лондон на золотой помойке, где Кого Его, даже не роют в горах, а находят прямо у себя дома, под складом из протухших, но еще замерзших куриных яиц, и даже не выиграл в карты, как Рыцарь Золотого Камня Германн у Пушкина в подвале его дома в деревне Кистеневке, - а просто заплатили гонорар.
   - Да что?
   Буду думать, когда будет время отдыха, как прогулка вместе с Агатой Кристи до персиковой теплицы и обратно, с заходом на реку, чтобы поймать рыбу, и потом ее выпустить, так как послушал Севу Новгородцева и понял:
   - Надо не только изучать вегетарианство, но и уметь по нему жить.
  
   Поэтому так и сказал ей, когда принесла покушать, а я так прямо и выразился, что:
   - Пожрать, - что и съел ее вместо поросенка, которого мне - вы знаете - есть просто-напросто запрещено, так как я чувствую его еще живой запах, - а:
   - Даже с запахом, а можно уже гулять, как с живым - для разнообразия - коричневым, что несъедобный, или с черным, что любит пошалить и никогда не будет есть опилки - если больше нечего, - след-но:
  
   - Деньги у нас будут.
   - Откуда?
   - Ты не принесла?
   - Вы не сказали, сэр, где их надо брать, брать и брать, - а.
   - Понятно, если дают, то придется отрабатывать Доктором и опять, скорее всего, Зорге - не пойду на сделку!
   - Я так им спела: если мы уходим, то больше не суйтесь, по крайней мере, без чего-то такого сверхординарного - прилет инопланетян не в счет, так как это уже:
   - Было, было, было, - а я - он - больше не хочет никого видеть.
  
   - Ми придем в другой раз, когда вам надоест ему прислуживать.
   - Никогда этого не будет.
  
   Тем не менее, дело иногда доходило до того, что я путал ее сначала с коричневым поросенком, потом с сёным, а потом и с немецким черным цвергшнауцером, - но:
  
   - Она так пока и не обиделась, что, таки, понял, как художник - пусть и не эпохи Возрождения Вл. Высоцкого, Рубенс, - нет, не Рубенс - хотя и хорош, ох, хороши его спелые помидоры, а Ночной Дозор Рембрандта, что он любил ее - нет, не по-честному, а всегда, - имеется в виду, даже тогда, когда это угрожало его жизни, как при встрече Ионы и Рыбы-Кита, - сожрет, - а:
   - Заметить удалось или нет - непонятно!
  
   И уже - знаете - нет так страшно, как раньше:
   - Это был секс по-старому-у, или уже так будет всегда?
  
   - Там что-то блестит сквозь туман!
   - Я ничего такого, особливого, не вижу.
   - Ну как же - есть.
   - Хорошо, покажи пальцем.
   - Кому?
   - Что значит, кому ему? Мне!
   - Ты эта, - как ее - Мета-Мор-Фоза?
   - Скажи еще, что ты Овидий?
   - Я есмь, - хотя и по крайней мере.
  
   - Хорошо, я оставлю тебя на мои поруки, если скажешь, - но она перебила меня:
   - Зачем ты мне нужен?
   - Хорошо, но при условии, что ты и есть Правда.
   - Нет, иногда я очень люблю врать.
   - Зачем?
   - Потому, что люди вообще:
   - Я продолжу: ничего больше не едят.
  
   - Нет, - хотя если подумать, то достать и эту книгу с полки можно, - люди ничего не могут есть без этой, однако, приправы.
   - Ты слишком умна для меня.
   - Нет, нет, это может только иногда показаться, ибо если я умна, как Истина, то и ты где-то рядом, а так.
   - А так?
   - Мы всегда вместе, - и только остается записать в меня, кто у нас сегодня:
   - Ты мой поросеночек.
   - Сёный или коричневый?
  
   И уже никогда не выходил на дорогу один, а всегда только в обществе моих - однако:
   - Героев.
  
   Утром - когда мы еще не спали - прорвались корреспонденты, что я сразу решил:
   - Почему их пропустила собака три, кошки и два-три поросенка?
   - Не знаю.
   - А думать всегда надо!
   - Почему, - просто ответила она, забыв даже поставить знак вопроса, и так зевнула, что я вместо того, чтобы испугаться сам вышел, чтобы выйти из себя к этой заблудившейся приблуде.
  
   - Ми хотим знать! - рявкнул один грубым, как мне показалось, тенор-ком.
   - Вот ду ю сэй?
   - Мы знаем, что вы пишете, поэтому хотим знать.
   - Что?
   - Кого его, что? - так недовольно мяукнула третья, что я заподозрил: подстава: они хотят оставить ее здесь, как шпионку, или?
   И решил это - или - прояснить:
   - Поживите пока - если хотите знать больше - в одном и моих сарае-фф на берегу моря, впрочем.
  
   И эти твари не отказались.
  
   - Ты зачем это сделал? - спросила она, даже не одеваясь. - Хочешь, чтобы я их съела?
   - Ты можешь?
   - Ты это от чьего имени говоришь?
   - Прости, но я не верю, что ты меня уже съела, и только на время выпускаешь подумать.
   - Это хорошо - значит ты уже достаточно адаптировался, чтобы показать себя в деле.
   - В каком теле? Я еще никого из них не выбрал.
   - Я могу попробовал, ибо я и зачем тебе.
   - Для этого?!
   - Только если ты против.
   - Почему?
   - По-другому не согласишься.
  
   За обедом на нейтральной территории удалось выяснить, что они называют себя бессмертными, что значит, - мяукнула моя стипендиатка - ибо намекала, что я живу уже долго и, следовательно, прикидываться дураком уже нет смысла.
   Я решил, что, да, если и она такая же дура, которая притащила меня сюда, как дочь своего отца - предводителя - далеко не дворянства - и согласиться:
   - Могу.
  
   Вглядевшись за ужином в лица спутниц одного парня - не нашел ничего экстраординарного, даже излишней сексуальности в виде медвежьей волосатости.
   - Опасности не представляют - согласилась и моя служанка.
   Тем не менее, я еще не забыл, или лучше:
   - Вспомнил, что не просто так - от беспредельной дури - удалился сюда, а именно, что - как было, когда в Средиземноморье - колдуны правят этим миром, по крайней мере:
   - Периодически пытаются, - и всегда где-то есть на постоянной основе, как правители - хотя и выступающие временами - на вторых ролях, чтобы после затишья:
   - Нажраться - так обожраться даже.
  
   И сообщил ей:
   - Мне кажется, они притворяются.
   - Естественно, они корреспонденты Нью-Йорк Таймс или еще какой-нибудь прохиндиады.
  
   Ну и попался на дилемму:
   - Стал думать на нее, что не они, а она может быть этой замаскировавшейся лишней ложкой супа с фрикадельками из того, что есть не рекомендуется.
   И решил решить до ужина, что больше не рекомендуется: свинина или говядина, если курица при этом вообще несъедобна?
   Надо было взять с собой Севу Нового, научившегося вегетарианству, но при условии всё-таки его проверки на вшивость, - не:
   - Вино ли это гретое, - как переводное слова от винегрета, - что значит: когда от много берется немножко, то это уже не кража, а только его дележка на составляющие, однако, сёной махгии.
   Ибо хорошее от плохого на вид почти не отличаются. Вот это:
   - Чем, - оно невидимо. Разумеется, невооруженным глазом.
  
   И так и ответил ей на претензию:
   - Они здесь уже слишком долго, - дак, две-то ничего, а его надо отпустить.
   - Это ты так специально сказал, чтобы меня разочаровать?
   - Я понимаю, что ты хочешь, ибо знаешь, что я не Сэлинджер, несмотря на то, что сам еще сомневаюсь только.
   И понял, что надо еще один раз сделать выбор, самый простой, взять себе двух новых, а свою отдать их то ли оператору, то ли только прикрывающемуся фотоаппаратом на трех ножках, что:
   - Таскать их тяжело, но я призван.
  
   Она предложила:
   - Пусть он будет пока садовником, - а.
   - А? Они твоими сестрами?
   - Чему ты не рад?
   - Только тому, что их больше на одну, чем у Пушкина, а всё равно понимаю, что дело рано или поздно кончится дуэлью.
   - Почему?
   - Ибо понимаю, из всех многих, только я один здесь лишний.
  
   Как часто в горестной разлуке
   В моей, блуждающей судьбе,
   Москва я думал о тебе!
   Москва, как много в этом звуке
   Для сердца русского слилось!
   Как много в нем отозвалось!
  
   Москва?! Разве она не готовит нам, - нет:
   - Всем пожар!
   Но, мама мия, я не Волшебник Земноморья, чтобы безболезненно и вообще:
   - Без вреда для души, согласиться на роль, которой никогда не пользовался.
   А с другой стороны:
   - Почему нет, - почему не остаться в этой - или - той резервации, как индеец, но не делаваров, не семинолов, а, как индеец, собирающий дань даже с Роберта Де Ниро, когда он попробовал управлять Казино вместе с пристежной Шерон Стоун, - но:
   - Жив всё равно в конце концов остался.
  
   И уже через неделю играл в бильярд в Парке Кой Кого, имел:
   - Участок свой Под Москвой, - как бывший сверхсекретный агент, имеющий право не только на шесть соток с георгинами и не только:
   - Пиво, Пилзнер - без очереди всегда, - но и:
   - Напишу воспоминания, как один Гусятник, взявший намедни - и:
   - Не только дворец Амина, - но и многомиллиардное состояние, которое имел право не только разделить с участниками и участницами той экспедиции, но и положить остаток - вот точно не помню - или всё в личный сейф под пентаграммой Белого Дома.
  
   Песня из репродуктора в парке Кой Кого, в плетенке-зеленке, где играют в шашки и шахматы, но, разумеется, без:
   - Защиты Лужина, - так говорят, но я лично:
   - Сомневаюсь, что Набоков и так далек от нашей веселой действительности:
  
   Тридцать три богатыря
   Порешили что зазря
   Берегли они царя
   и моря:
   Каждый взял себе надел,
   Кур завел - и в ём сидел,
   Охраняя свой удел
   не у дел.
  
   Ободрав зелены дуб,
   Дядька ихний сделал сруб,
   С окружающими туп
   стал и груб -
   И ругался день-деньской
   Бывший дядька и морской,
   Хоть имел участок свой
   под Москвой.
  
   p.s. - 18.11.18 - Из тетради, попробую разобрать - в Роман Ганнибал у Ворот 4 - Агент под Прикрытием, на какой -то странице.
  
   И все же опять пришлось побывать на матче с Эдуардом Стрельцовым.
   - Ник Сер, хау а ю, - сказал он сразу, как увидел меня в проходе на стадион, при выходе на поле:
   - Поставь на меня во втором тайме тысячу баксов, что забью с центра поля.
   - Надеюсь, не в наши ворота? - почти улыбнулся я.
   - Наши? - успел спросить он, а дальше не знаю:
   - Разве он играет в аренде, как раньше.
  
   И да, неужели я так давно работаю Под Прикрытием, что даже меняюсь в лице при каждом удобном случае, чтобы только:
   - Меня приняли за другого.
  
   p.s. - 2
   Фрагмент, замен страниц 35-40 назад про Аполлон-шу, которая жарила Яичницу Болтушку то ли Марсию, то ли из него во время обучения то ли уроку труда, то ли - наоборот - секса, и, следовательно:
   Этот текст про Марсия заменил другой, который здесь был, но вот именно был по какой-то причине заменен, - а именно:
  
   - Сумевшая так отодрать Марсия, что с него даже слезла кожа, как после такого капитального запора, что стал похож на обычных мамонтов, - правда в бане, где они после лета выглядят, как Саму:
   - Раи, - истинных докучных северных дикарей, - нет, не делающих, - а только вставших в очередь на это деланье минета Аньерке, - как аллегории чего-то очень-очень вкусного, но такого же и:
   - Редко доступного.
   ----------------------------
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

1

  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"