Аннотация: Посвящается Саше Капустиной (Квашеной) - певице и автору песен, чье творчество послужило главной мотивацией для создания данного произведения. Вторая книга из серии "Стрелы Вечности"
Темная лента Дунара вилась по левую руку, убегая назад, на восток; а впереди вставали зеленые лесистые холмы, к которым быстрым переходом двигалось войско варнов под началом князя Радигоста. Родные вершины Триглава долго сияли вдалеке, за правым плечом, провожая войско - но и они уже скрылись в весенней дымке за окоемом.
Когда десять лет назад во владениях Радигоста объявился Крут, потомок Влодаря Великого - все окрестные земли лежали в запустении, каждый мнил соседа врагом, и распаханные некогда поля зарастали лесами. Сражались соседние князья; сражались соседние села; могли сражаться соседние рода, уже забывшие о том, что послужило началом кровной мести - но не способные остановиться; шайки лишившихся всего грабили тех, у кого еще что-то осталось ... В ту пору только Радигосту и его предкам удалось сохранить какое-то подобие спокойствия, и с его земли началось возрождение старой державы.
За минувшие года где силой - но где и мудростью Крута - самые непримиримые любители чужого добра оказались усмирены, а князья, до того пытавшиеся сохранить независимость на своем клочке земли, покорились его руке. И все эти года Радигост был верным помощником Крута, громя шайки разбойников, наказывая провинившихся - и следя за справедливостью, насколько ее можно было соблюсти.
Радигост близился возрастом к тридцати годам - самой верхушке человеческой жизни, когда опыт и разум уже нажиты, а немощь старости еще далека. Другие в эту пору остепенялись, обзаводилсь семьями и предпочитали сидеть по домам, не стремясь в дальние края. Обычно такими мыслями озабочены родители, но мать даже не заговаривала с сыном о женитьбе, зато у его сестры Златы, после того как сама она вышла замуж за Влодаря, появилась настойчивое желание оженить брата, и она старательно подыскивала невесту Радигосту.
На князя обращали внимание молодые девицы, но хотя внимание их было приятно, в сердце князя жила только прекрасная служительница богини Лады, что носила одно с нею имя. Может быть, еще и поэтому он не горел желанием сидеть дома, а в бесконечных походах пытался заглушить тоску о ней.
Недавно Злата опять зазывала его в гости, как бы ненароком упоминая об очередной девице, которую всячески расхваливала - якобы та и собой хороша, и умна, и от женихов у нее отбою нет, и для чего-то напоминала, как прекрасно она поет. Догадаться, о чем сестра опять заведет речь, было не сложно, а потому он не торопился в гости, помня о Ладе и надеясь, что она предпочтет жизнь с ним служению богине. Тем более что прошло уже больше половины срока, отмеренного Ладой для своего служения - и его испытания.
Пока в окрестных землях царил страх, пока с разных сторон в долину Радигоста вторгались то степные всадники - ясы, то дулебы, то Бунтари, или иапиды(*) пытались разграбить селян, или просто охочий люд разбойничал - Радигост ясно понимал свой долг и как мог старался хранить покой селян. Но с тех пор как соседи оказались усмирены и признали власть Крута, набегов почти не стало, возрождались старые связи и дороги, появлялись новые села, - и дел для молодого князя у себя дома почти не осталось. С поддержанием порядка справлялся один Каднич, и Радигосту оставалось разбирать жалобы селян друг на друга, по старой памяти обращавшихся к князю как к высшему носителю правды.
Потому все чаще он теперь отправлялся в походы по требованию Крута или старшего его сына Руяна. В его доме появилась военная добыча, и он с ужасом чувствовал, что начинает напоминать покойного Любомира, князя доленчан, чья любовь к военной добыче привела его к смерти. Тем более что если не ограбить побежденного, то хотя бы взять с них откуп считалось делом чести - дабы запомнили и более не сопротивлялись - а вождю полагалась при дележке доля больше других. И что особенно удивляло Радигоста, сами данники хотя и злились, но принимали необходимость платить как должное, как некое неизбежное зло: видимо, при случае и сами поступили бы точно так же.
- Как ты думаешь, - спросил Крут однажды Радигоста, - на чем держится власть любого правителя?
Обычно Крут вел такие разговоры с Влодарем, знатоком греческой и латинской мудрости, но в этот раз, кажется, Крут не столько хотел узнать ответ - сколько поделиться собственным знанием со своим воеводой.
- На верности своему слову, - предположил Радигост. - На исполнении долга.
- Это все так, и правитель должен и исполнять обещанное, и следить за справедливостью - но почему люди его слушают и готовы выполнить его приказы?
Радигост высказал свой нелюбимый ответ, к которому старался прибегать в крайнем случае:
- Боятся, что иначе последует наказание?
- А кто наказывать будет? Сам князь, что ли, все свои сотни и тысячи подданных? Надо, чтобы слушались его добровольно - хотя бы кто-то. И почему они его слушают?
- Потому что ждут от князя награды, или потому что только так, сообща могут выжить?
- Некоторые полагают, что власть держится на страхе, - согласился Крут. - Другие - на необходимости. Третьи считают правителя чуть ли не посланцем небес на земле, и требуют почитания наравне с богами. Но все это пыль и тлен. Должно быть что-то иное, что сплачивает людей в единое целое, и помогает видеть в соседе друга, а не врага. Долгие годы я думал, как должна быть устроена земля. И понимаю, что истинно правит тот владыка, который уловил душу народа, и которому не просто верят - но и любят, и считают его жизнь даже выше своей. Вот только как добиться этого, я пока не понял.
С первого дня, как Радигост начал служить Круту, он поклялся не участвовать в разбойных набегах, коими грешили почти все племена вятов, варнов и их соседей. Однако выдержать эту клятву было нелегко. Ибо ратились все со всеми, и редко кто считал себя неправым. Не поняли бы дети убитых, если бы их не повели и не отплатили за разорение. Радигост мог понять чувства смотрящих на тела убитых сородичей, - но понимал, что и те, наказанные, теперь тоже почитали себя несправедливо обиженными, и тоже требовали отмщения. Так и тянулась вековая вражда, уничтожающая людей, добро, дома, посевы, лишая надежды на лучшее - и Радигост не знал, что с этим делать.
Иногда - как в случае с вятами и дулебами - он тем не менее влезал в эти разборки и пытался решить дело миром. Иногда оказывалось, что за набегами стоит кто-то третий, ссорящий соседей, с целью поживиться и от тех, и от других. Например, не раз и не два бывало, что когда друг у друга захватили полон - потом всех рабов скупали ромеи. Но с ромеями Крут связываться не решался, зато тех, кто грабил соседа, наказывал сполна.
Так или иначе, но до сих пор и Круту, и Радигосту люди верили, с готовностью идя и в походы по зову Радигоста - и соглашаясь платить дань, собираемую Крутом с признавших его власть племен. Изделия Влодаря и его собратьев были ничуть не хуже ромейских, а порой они могли сотворить такое, чего у ромейских искусников просто не было, - и все чаще желание поживиться добычей теперь появлялось у соседей, и уже они совершали набеги на земли, покорившиеся Круту. Приходили они не только грабить, но и угоняли пленников.
- Вот потому, - говорил Радигост сестре, рассказывая об очередном набеге, - мне лучше и не заводить семьи. Пока я сам по себе, я могу следить за справедливостью. Если же что-то коснется моих близких - боюсь, утрачу способность думать о благе высшем.
И вот недавно случилось, что князь боеров(*) - некогда вятского племени, - подчинившись фряжскому вождю, или, как называли их вяты, королю(*) Сигиберу, от его имени начал пытаться собирать дань с местных вятских племен - по большей части, из числа Склонившихся, что расселились тут во времена Оттиларя. Сигибер посадил боерам в качестве князя своего человека - Харибальда, из Лугардов, - и тот начал наводить порядок на приграничных землях железной рукой.
Руян, старший сын Крута, представлявший своего отца в управлении западными землями, несколько раз пытался договориться с князем боеров, но тот на переговоры не шел. Руян более своих братьев сдружился с Радигостом, и сам молодой князь ценил благородство старшего сына правителя, редко встречающееся в нынешнее время и восходящее словно к древним преданиям. Хоромы себе Руян воздвиг на западном крае земель вятов, ибо многие племена, до того страшившиеся фрягов и ясов, стали переходить под его руку, слыша о славе Радигоста. Так вскоре земли Руяна оказались граничащими с землями боеров. И князь боеров не преминул этим воспользоваться, чуя за собой силу фряжского короля. Когда боеры захватили заложников, Руян, требуя ответа, отправил переговорщика к Харибальду - а тот в ответ прислал его голову.
Убить переговорщика всегда было страшным грехом, после которого мира быть уже не могло. Кстати, завел этот обычай еще предок Руяна Влодарь, потом поддержал его сводный брат Оттиларь, а вот ромеи придерживались других правил, у них убить неугодного посла было обычным делом. Впрочем, они как правило надеялись на силу - но после походов Юстиниана, почти восстановившего державу ромеев в древних границах, но подорвавшего казну и доверие людей, сила ромеев начала падать, и среди их соседей все чаще звучали призывы расплатиться с ними за долгие годы унижения и рабства, освободить своих сородичей, ну, и поживиться собранными у них богатствами. А потому после смерти Юстиниана с разных сторон на границы его державы устремлялись любители поживиться за чужой счет.
Крут удерживал своих людей от войны с ромеями, но фрягам смерть посланника велел не прощать. Тогда между ним и Радигостом случился довольно неприятный разговор, ибо молодой князь полагал недостойным нападать первым, пусть и в отместку за смертоубийство, совершенное соседями.
- Так что ты предлагаешь? Вызвать его на поединок? - ехидно спросил Крут. - Ну, и посмеется он над тобой, и надо мной заодно, что держит такого воеводу.
- Прости, владыка, но не потому ли была тебе удача, что до сих пор люди сами шли под твою руку? Попытаешься силой принудить - лишишься милости богов.
- Не забывай, - нахмурился Крут, - из чьих рук кормишься.
- Я кормлюсь от своих людей, - гордо вскинулся Радигост, внутренне напрягшись, ибо возразить верховному правителю становилось все опаснее.
- Так ведь люди сегодня твои - а завтра могут быть кого-то другого. Хочешь проверить их верность своему князю? - с мягкой усмешкой, не предвещавшей обычно ничего хорошего, спросил Крут.
- Они были с моим родом и в горе, и в радости, и в те дни, когда все думали, что пришел конец света - и в те дни, когда они готовились защищать тебя от Бунтарей, - напомнил Радигост. - Так что думаю, что могу им верить. Лишиться их веры мне тяжелее, нежели подачек правителя.
Взгляд Крута внезапно смягчился.
- Тогда вспомни и о том, что всякое злодеяние, оставшееся безнаказанным, подбивает злодея и дальше творить зло - и как бы, начав с убийства одного, боерский князь не посчитал бы нас слабыми и не пришел бы на твою землю как завоеватель. Или ты снова хочешь вернуть старые времена?
Радигост склонил голову.
- В старые времена люди шли на смерть не ради добычи.
- А во имя чего, по-твоему, люди готовы идти на смерть? - спросил Крут в упор.
- Во имя того, что будет жить даже после тебя, - не задумываясь, отозвался Радигост. - Во имя любви, родных людей, родного края. Во имя песен, звучавших для тебя в детстве. Я не умею красиво говорить, но думаю, что хотя бы во имя благосклонности богов. Чтобы, умирая, было не стыдно смотреть им в глаза.
- Так вот представь, что сейчас мы спустим боерем это злодеяние - они осмелеют и придут уже к нам во всей силе. Фряги сейчас много народов покорили, и пока они не стали сильны - надо им показать, что и мы можем за себя постоять. Стоит это того, чтобы идти на них?
Так что теперь Радигост вел войско на боеров, понимая, что за ними стоят фряги.
В дальний поход вывести войско по весне было делом нелегким. Большинство ратников происходили из селян, чье хозяйство держалось на землепашестве. Однако всегда находились те, кто предпочитал военное дело пахоте, и были молодые парни, которым подраться за добычу казалось лишь в радость, так что охотников набиралось немало. Все они ждали от похода прибытка - и мало кто думал, что может и остаться в чужой земле, или вернуться без руки, без глаза, без ноги - желание легкой добычи перевешивало страх.
Сперва войско шло на запад прямо по степи, куда вела заросшая и заброшенная старая дорога. Иногда на холмах появлялись частоколы селений иапидов, но людей было не видать. Не паслись на лугах стада, не зеленели посевы - казалось, благодатный край вымер.
Выйдя на берег Дунара, войско потянулось его левым берегом, зажатым меж горными отрогами и кромкой воды. На холмах по правую руку от них густо раскинулся лес. Зато за рекой появилась жизнь - в отдалении, там, куда разлив реки не достанет, виднелись дома, порой различались и люди, выходившие к околице и с тревогой наблюдавшие за идущим войском.
Князь объявил привал для войска и приказал разбивать стан.
Место для стоянки было удобным. Горы тут отступали от берега, возвышаясь на севере крутыми зубцами. За рекой начинался густой лес, но у самого берега простирались заливные луга, просматриваемые отовсюду. Выставив дозоры на дальних подступах, Радигост отправил дровосеков ломать прибрежный кустарник и собирать топляк по берегу.
Загорелись костры, потянуло дымом и запахом жареного мяса.
Опасаясь грабежей и стычек со стороны своих ратников, Радигост ставил войско на привал в отдалении от жилищ, ближе к лесу и воде. Ополчение в бою строилось по родам, во главе со своими старейшинами, и так же распологалось у костров - каждый костер был отдельным отрядом, те десять-двенадцать человек, что грелись у одного огня, приходились друг другу родичами или друзьями, вместе вели складчину, вместе готовили, рядом были в дороге - и в битве стояли рядом, прикрывая друг друга.
На привале Радигост подходил к одному из костров, выбирал наугад воина и заставлял его биться против себя на деревянных мечах или упражняться в бое на копьях. Правая рука у него все еще помнила давнее ранение, и двигалась с трудом - зато он приучился держать меч в левой руке, и бился левой рукой теперь не хуже, чем правой, а иногда и обеими руками сразу, держа в каждой по мечу. И чем чаще он вспоминал Ладу - тем с большим остервенением гонял себя и своих ратников.
Путь был неблизким, и многие успели испытать на себе тяжелую руку предводителя. Но князь не довольствовался только своими занятиями, заставляя ратников отрабатывать бой и друг с другом - тех, кем не успевал заняться сам. Он говорил когда-то Влодарю, что биться на мечах- удел князей, но сам успел повидать в битве всякое. Конечно, и двумя мечами редко доводилось кому сразиться - но в гуще боя, когда щиты раздроблены, копья порублены, а воинов на ногах осталось мало, владение двумя мечами сразу давало преимущество перед теми, кто подобным образом биться не обучен.
За время походов Радигост приметил нескольких ратников способнее других, что ходили с ним по каждому призыву. Они даже в гуще боя успевали осмотреться, оценить, кому помочь, или с какой стороны обойти врага, и сражались не за добычу - а прежде всего ради победы. К дележу добычи относились равнодушно, зато прочие ратники, хотя иные были и постарше, смотрели на них как на вожаков и часто прислушивались к их советам.
Они собрались у одного костра, разведенного ближе к шатру предводителя. Радигост подошел к ним. Заметив князя, пятеро его помощников вскочили на ноги.
На привалах он часто приказывал им заниматься с молодыми ратниками - 'небывальцами', как их называли, теми, кто еще не был в бою, в отличие от Бывальцев, кто хоть один бой уже пережил и устоял в нем. Помощники князя были из Бывальцев, и он доверял им самые сложные и опасные задания, и сейчас собирался поручить одно из таких.
Рослые, широкоплечие, лучащиеся легким самодовольством и уверенностью в себе молодые парни стояли кучкой, поглядывая свысока даже на Радигоста. Князь постарался вызнать про своих помощников все - кто откуда, чем живет, о чем думает - но никогда не позволял с ними вести себя как с близкими, держа чуть на расстоянии, понимая, что завтра может отправить их на смерть.
Постарше других был Мирослав, хотя тоже еще совсем молодой. Впервые все они отправились с Радигостом три года назад, едва достигнув взрослого возраста. Большинство, как и Радигост, еще не завели семьи, хотя про Званимира князь знал, что тот собирается жениться - и в поход пошел, чтобы добыть подарки на свадьбу.
- Мы входим в землю боеров, - заговорил Радигост. - И нам надо выяснить, на каком берегу нас ждет враг.
- Не так и велик здесь Дунар, чтобы задерживаться на переправе, - заметил Немир. Он был родом с северных краев, от вятов.
Радигост усмехнулся.
- Он, конечно, здесь не такой, как у Тиши, но нас видели, так что могут и поджидать в засаде на том берегу. Потому ты, Немир, и ты, Дееслав - возьмете каждый двоих из наездников половчее и поедете по нашему берегу дальше. Вы же - Мирослав и Улеб - тоже каждый возьмет двоих сопровождающих, но вам предстоит переправиться через Дунар. Там разделитесь. Идти вам придется среди врагов, и без путеводной нити реки. Не мне вас учить, как искать следы добычи, вы сами охотники. Любой след крупного отряда - кострища, обглоданные кости, обрывки одежды, потерянные наконечники стрел, следы ног и копыт - подмечайте и проследите, куда он движется. Мы ждем вас три дня на этом месте, через три дня если никого не найдете - возвращайтесь.
- И что тогда будем делать? - спросил Мирослав. Этот воин пришел из восточных краев, от Бунтарей. Улеба Радигост знал лучше всего, поскольку он был родом из его долины, из числа трехсот всадников, которые ходили с ним во все походы. Званимир и Дееслав же прибыли из самой столицы.
- Двинемся дальше по этому берегу. Плохо будет, если мы окажемся на разных берегах - пришли посчитаться с ними, а переправиться не сможем. Но людьми понапрасну жертвовать тоже не следует.
Улеб, Мирослав, Дееслав и Немир поклонились князю и направились к лошадям.
- А я? - спросил Званимир растерянно.
- А тебе будет особое приказание. Пока отправляешься со мной.
В шатре князя собрались вожди на совет.
Под началом Радигоста выступило около двадцати племен, более тысячи воинов. Все пришедшие были верховые, пеших Радигост решил не брать - хотя были и те, кто биться в конном строю не умел, но по крайней мере мог удержаться на коне, и переход совершал быстрее пешего ратника. В бою такие ратники спешивались и образовывали плотные строи пехоты, отдавая коней коневодам. Кроме них, Радигост взял еще триста своих всадников, способных бить из лука с седла, что ходили с ним в прежние походы.
В основном тут были ополчения западных племен, что почитали Руяна своим повелителем, но двое пришли из земель более восточных - Бранислав, сын Любомира, князь доленчан - он был соседом Радигоста - и Святогор, младший брат Волегора, нынешнего главы Бунтарей. Они с собой привели по сотне ополченцев.
- Богатый край, - заметил Бранислав. - Не чета нашему. Сюда хоть каждый год ходить набегами.
- Воин до той поры воин, пока он защищает свой дом, - наставительно осадил его Радигост, вспоминая свои вечные терзания. - А когда он начинает жить набегами - ни ему его народ становится не нужен, ни он своим сородичам. Он, получается, живет ради себя, а кормится добычей - так и зачем он тогда?
Бранислав умолк.
Радигост оглядел стоящих перед ним вождей.
- Мы подошли к земле врага, где можно столкнуться с ним в любой миг, - объявил воевода торжественно. - Теперь надлежит решить, что делать дальше.
- Что скажешь, то и решим, - отозвался Бранислав.
Радигост укоризненно на него посмотрел.
- Совет созывают не для того, чтобы услышать одобрение своему мнению. Был бы я всеведущим, советоваться с вами мне было бы, конечно, незачем. Но и самый мудрый может чего-то не додумать, а потому, какую бы глупость ни сказали его советники - ее следует выслушать, чтобы понять, глупость ли это.
Вожди отозвались смехом на его слова. Бранислав покраснел.
- Вот ты Бранислав, скажи, что нам сейчас надлежит делать.
Молодой вождь попытался изобразить задумчивость, однако это у него получилось плохо.
- Откуда мне знать? Вы старше, вы и подскажите.
- Нас послали бить врага, значит, нужно найти и разбить его! - выкрикнул младший брат Волегора.
Вожди постарше одобрительно закивали.
- Поясню суть вопроса, - напомнил Радигост. - Мы не знаем, на каком берегу нас ждет враг. Я выслал дозоры, но они вернутся не скоро, и мы можем либо остаться здесь в ожидании их возвращения - либо переправиться на другой берег. И тут главное не ошибиться, чтобы меж нами не оказался Дунар.
- Стало быть, надо обождать, - заметил ворчливо пожилой Ждан, вождь бодричей. - Выяснить, где враг силы собирает.
- Полагаете ожидать боеров в этом месте? - спросил Хорол, один из вождей западных вятов.
- Это было бы самым лучшим, если бы они сами пришли сюда, - согласился Радигост. - Тут удобное место, чтобы встретить врага, и мы заранее можем подготовиться к битве. Все так полагают? - обвел взглядом собравшихся вождей Радигост. Те молча склонили головы в знак поддержки.
- Стало быть, тут мы будем ожидать вестей о наших врагах, - подвел Радигост итог совету. - Готовтесь, чтобы люди ваши не заскучали и не забыли, ради чего явились сюда. Я вечером обойду стан. Прикажите своим людям начинать плести щиты. Раньше нужды в них не было, но теперь они точно понадобятся.
Переглядываясь и перешептываясь, вожди разошлись по своим кострам. Радигост задержал Святогора:
- А ты будь готов быстро свернуть стоянку, - тихо прошептал он. - Возможно, еще ночью нам придется отсюда уходить, и ты пойдешь первым - тебе я доверяю более других. Надо будет переправиться через Дунар и прикрывать брод.
Святогор молча кивнул.
- Ну, а тебе, когда мы переправимся, - обернулся Радигост к следовавшему за ним Званимиру, - предстоит остаться и дождаться возвращения твоих товарищей, что ушли по левому берегу. Потом все вместе догоните нас.
Они со Званимиром и Святогором отправились обходить стан.
- А Верные так и не сочли для себя возможным присоединиться к нашему походу, - заметил Хорол.
- У них есть дела поважнее, - отозвался Буривой, другой из вождей. - Они должны охранять особу верховного князя.
Ратники разразились смехом.
- Ну, да, без них же он и шагу ступить не может, - сквозь смех подхватил Святогор.
Радигост нахмурился.
Верные - личная дружина Крута, верховного правителя, собранная из числа самых разных племен, примкнувших к союзу, - в основном сидели в столице, при государе, и развлекались тем, что приставали к девушкам и задирали парней. Отношение к ним среди тех, кто ходил в походы с Радигостом, было довольно пренебрежительным, и если они встречались - между Бывальцами Радигоста и Верными Крута то и дело вспыхивали ссоры. Крут на подобные столкновения смотрел снисходительно и даже, кажеся, поощрял, чтобы его охранники не расслабились и не возгордились. Впрочем, Радигост не так часто бывал в столице, а Верные редко ее покидали. Но в походе Верные были любимым предметом насмешек.
Однако сейчас насмешки все чаще перекидывались и на самого Крута. Вроде бы Радигост, как друг его сына и слуга самого правителя, должен был пресекать такие разговоры - но что на них возразить, он не знал, да и не горел желанием.
- На что нам нужны его Верные в походе? - вклинился Радигост в разговор, придумав, как ему показалось, возражение. - Или сами мы не справимся?
- Справимся, конечно! - довольно дружно подхватили ратники.
- Вот пусть столицу и охраняют. И нам спокойнее - не надо за тылы свои беспокоиться.
Слова князя тоже были встречены смехом, но уже одобрительным.
Выставив дозоры, Радигост приказал остальным готовиться ко сну.
Но долго ему спать не довелось. После полуночи в его шатер вбежал Улеб - один из посланных на другую сторону разведчиков.
- Мы нашли их, князь! - в радостном возбуждении сообщил он. - Харибальд собрал свое войско в дне пути отсюда.
- Надежные ли сведения? - переспросил Радигост. - Ты сам его видел?
- Мы чуть не столкнулись с его разъездами, - принялся рассказывать Улеб. - Но они нас не заметили, а мы проследили за ними. Дальше к северу у князя боеров стольный град, у излучины Дунара, на том берегу, туда и стекаются его ратники, увозя с собой запасы и уводя людей. Я оставил друзей следить за ними, сам поскакал повестить.
- Брод вы нашли?
- Да, чуть выше по течению, - Улеб явно был горд собой.
Радигост размышлял. Раз Улеб вернулся первым, а посланные по левому берегу еще нет - значит, в самом деле враг должен быть на правом. С этой стороны все ушли, оставив им опустевшие селения. Значит, надо переправляться, пока не рассвело, чтобы со светом занять тот берег.
Князь нашел Святогора.
- Собирай своих ратников. Ступайте к броду, Улеб покажет.
Темнота сгустилась, придавив неяркие огоньки костров. Было самое глухое время ночи, когда Святогор начал переправу. Нагрузив поклажей коней, воины вели их в поводу, и вступали в воду рядом с конями, положив руки им на холки. Так, бок о бок, они пересекали Дунар. Две сотни воинов Святогора оказались на том берегу и принялись копать вал, чтобы дать возможность под его прикрытием переправиться остальным, когда рассветет.
Первые лучи солнца осветили укрепленный стан, где собралось воинство варнов. На северном берегу остались последние разъезды, поджидающие ускакавшие дозоры. Вожди окружили Радигоста, вышедшего к берегу реки, и начался непреднамеренный совет.
- Здесь будем ждать или пойдем вглубь, прочь от берега? - спросил Хорол.
- Если у реки стоять, в реку свалиться можно, - отозвался Буривой.
- А если отойти, можно к броду не вернуться, - возразил Святогор.
- Не для того мы переправлялись, чтобы теперь остановиться, - заметил Радигост. - Враги уже на подходе, так что вперед, не будем заставлять их ждать.
Оставив Святогора охранять брод, Радигост двинул войско вглубь земли боеров. Ехали конными, с луками и копьями наизготовку, ибо тут можно было встретиться с врагом в любой миг.
Вперед опять умчались дозоры, но очень быстро вернулись. Радигост выехал вперед, заметив возвращающихся наметом своих разведчиков.
Улеб подлетел к Радигосту:
- Враги на холмах, за перелеском.
Радигост молча кивнул, движением руки приказав Улебу показывать дорогу.
В сопровождении вождей воевода въехал в небольшую рощу, за которой, отступив небольшим невспаханным полем, поднимались новые холмы.
На опушке рощи вожди остановились. Отсюда уже были видны передовые отряды боеров, собирающих силы на дальних холмах.
Конницы у врагов было немного - небольшая кучка всадников в середине их строя, на вершине холма. Вокруг, справа и слева от них, выстроились на склонах холмов ряды пехотинцев - с плетеными щитами, короткими копьями и боевыми топорами, многие носили такие же косы, с какими некогда приехал к Радигосту Крут - спускавшиеся на плечи воинам.
Основу построения войска фрягов и их родичей и союзников составляли знаменитые 'коробки', как называли этот строй соседние вяты и варны. После падения ромейских когорт и легионов никто не мог сравниться с ушедшим искусством древних, но кое-какие навыки военного дела современные воеводы все же сохранили. Потому ополченцы - кое-как вооруженные и обученные - ставились в плотные ряды, так, чтобы воины, у которых есть щиты и копья и хотя бы кожаные панцири, образовывали внешний ряд и прикрывали строй с боков, образуя как бы короб, внутри которого вставали более легко вооруженные. При приближении врагов они стреляли из луков, метали топоры и сулицы, а при схождении с врагом вплотную бросались врукопашную, прикрываемые доспешными воинами. Обычно каждое племя, приславшее своих ополченцев, выстраивало отдельную 'коробку' числом до ста человек.
Ставились они с небольшими промежутками, через которые в бой шли конные дружины князей. Отчасти строй походил на построения ромейских легионов. У таких построений был только один существенный недостаток - двигались они очень медленно, если вообще могли перемещаться. Стоило ополченцам начать движение, строй разваливался, и тут уже более опытные воины противника легко одерживали над ними верх. Потому обычно ополчение ставили на холмах, на возвышенностях, предлагая врагам самим добираться до них.
Вождь боеров не стал отступать от этого правила. На пологих склонах холмов, обращенных в сторону реки, выстроилось более десятка таких коробок, ощетинившись темными остриями копий и темными доспехами, разорвавшими зелень холмов и яркую синь неба.
- Их вряд ли больше нашего, - прикинул на глаз Хорол.
- Но они наверху, - заметил Буривой, наблюдая за старшим воеводой.
Радигост ничего не ответил, но тряхнул поводьями и помчался строить отряды к битве, занимая опушку перелеска.
Всем, кто плохо держался верхом, он приказал спешиться, отправив с конями нескольких коневодов в тыл, в сторону Святогора, за рощу. Пехотинцы выстроились плотной стеной, обычным построением вятов и варнов, когда каждый чувствует локоть соседа, и бездоспешные укрыты щитами первого ряда. В отличие от фряжских 'коробок', такая стена вообще не могла перемещаться в бою, зато куда лучше держала удары и менее чувствительна была к обстрелу - большие плетеные щиты укрывали воинов почти целиком, а из-за них могли стрелять лучники варнов. Радигост взял этот прием на вооружение после первого своего столкновения со степными всадниками.
Войско построилось. Радигост медленно ехал вдоль передних рядов, прикрытых наскоро сплетенными щитами, рассматривал лица, но взгляд скользил дальше, стараясь не задерживаться ни на ком.
- Ну, что, братья!- обратился к своим воинам князь.- Покажем фрягам, как мы умеем сражаться, чтобы не стыдно было смотреть в глаза нашим невестам, женам и матерям?
Князю ответил одобрительный рев.
Главная задача ложилась на его всадников, умеющих и стрелять с седла, и биться в ближнем бою верхом. Правда, прямого удара, которым владел Крут, никто из них так и не смог выучить, но копьями, топорами и мечами они бились не хуже фрягов, причем, даже сидя в седле.
Возле Радигоста вновь появился Улеб:
- Они заняли вершины холмов, нам до них не добраться.
- Сейчас они спустятся, - заверил Радигост и, ткнув коня острогой, с луком в руке помчался к фрягам. За ним последовали его триста конных стрелков.
Для него битва уже давно началась. Сейчас главное было не останавливаться. Словно на время сражения он становился другим человеком - который успевает принимать решения, отдавать приказы, стрелять из лука и махать мечом, при этом не задумываясь об угрожающей его жизни опасности. Потом, когда битва закончится, придет усталость и навалится запоздалый страх - но в этот долгий миг его нес поток битвы.
Не доехав до врага нескольких десятков шагов, он выпустил стрелу, развернулся - и поскакал обратно, на ходу перезаряжая лук.
Из рядов фрягов раздался крик - кто-то упал, раненый стрелой.
Следом за воеводой помчались его конные стрелки, на ходу натягивая луки.
В ответ тоже полетели стрелы - но и фряжским лукам было не сравниться с варнскими, и попасть в несущегося всадника было куда труднее, чем в большой неподвижный строй пехоты.
Конные стрелки Радигоста проделали второй круг, третий... 'Коробки' заколебались, заколыхались - стрелы выхватывали из рядов одного ратника за другим. Радигост видел, как вожди фрягов совещались на вершине холма.
И наконец, приняв решение, они отдали приказ - и войско фрягов двинулось навстречу варнам.
- Назад! - приказал Радигост.
Всадники заворотили коней, отступили - и снова замерли, поджидая врага.
Начав движение, воины фрягов уже не останавливались. Все быстрее и быстрее катилась лавина с холма, воины бежали бегом, кто-то падал - но их было уже не остановить.
Подпустив ближе, всадники вновь обстреляли врага - и отступили дальше, под защиту своего строя пехоты.
Теперь стреляли уже не только всадники - но и пешие лучники из-за строя щитов.
Кое-кто успел выпустить стрелы с седла. Другие дождались, когда первые ряды почти схлестнулись - и метнули копья во вражеский строй. Бегущие споткнулись об убитых, но продолжали бежать.
- Вали их! - Радигост выхватил меч и ринулся в сечу.
Со страшным грохотом столкнулись два войска. Варны побросали свои щиты, 'коробки' фрягов тоже разваливались на бегу. А с боков на подбежавших, оставшихся без защиты боеров Радигост повел своих всадников. Ополченцы оказались сразу со всех сторон окруженными всадниками - и терялись, падали под ударами или, даже не успев получить рану оружием, от страха.
Наконец, осознав, что битва проиграна, боеры бросились бежать, состязаясь в скорости с конями преследователей. Варны же, в радостном упоении, помчались за ними, рубя и стреляя на ходу в убегающих, а следом за ними в погоню бросилось почти все войско варнов.
Радигост уже готов был радостно трубить победу, как рядом с ним вновь возник Улеб.
- Смотри! - выдернул он из боя Радигоста, указывая ему на новую напасть.
Над холмами, с которых спустились их враги, теперь развевались стяги самого короля.
Вождь Боеров, Харибальт, принес клятву верности самому восточному из фряжских вождей, Сигиберу(*), сыну Лотаря. Сам Харибальт вряд ли бы собрал войско больше, чем Радигост, на что молодой воевода и рассчитывал - но надо было предусмотреть и приход его покровителя. Радигост думал встретить одних боеров, а против него стояло войско фряжского вождя. И теперь надо было отступать, строиться - и думать, что делать дальше.
Перед отправлением в поход Радигост узнал от Крута, что тот знал сам и о чем ему доносили купцы - коих стало заметно больше в последнее время - про земли, куда предстояло ему вести войско.
В древности эти земли населяли племена геверов, как их называли вяты, или гевельтов (гевельхов), как называли себя они сами, или гельтов (или кельтов), как их называли греки, или галатов, как их называли ромеи. Небезызвестный Радигосту вождь ромеев, Гай Юлий Цезарь, завоевал земли галатов - Галлию, - почти истребив геверов. Не все, конечно, погибли. Очень многие оказались в рабстве у ромеев. Самые смелые и решительные бежали к соседям - на восток, на запад, даже на север, на Оловянные острова, - и пытались вернуть свою землю, приводя союзников, но ромеи взялись за Галлию крепко. Не прекращая тревожить земли ромеев, беглецы тем не менее понемногу оседали в окрестных землях, смешиваясь с местными племенами. Так на восток от Галлии появились фряги - из смешения беглецов от разных галатских племен и пришлых ясов; язык у них тоже оказался смешанным из просторечной латыни и языка ясов, с добавлением слов из всех окрестных языков. По собственному преданию фрягов, их вожди происходят из степных всадников - ясов, родом с Дунара. Однако долгое время они сами выступали как наемники ромеев - пока у ромеев не начались междоусобицы. Вот тогда все соседи вспомнили, откуда они родом, и начали вторгаться к ромеям, и приводить друзей, так что в итоге западные земли оказались во власти фрягов, гетов, ясов, венделов и прочих народов, до того обитавших на границе ромейской державы.
Однако Галлия была надежной опорой ромеев даже в пору междоусобиц, и когда Рим пал - последний правитель Галлии, Сиагриус (Сиагрий, как его называл Влодарь), отказался с этим смириться и объявил себя истинным наследником державы ромеев. Восточная часть державы ромеев уцелела, и ее хозяева понемногу пытались прибрать к рукам остатки западной части, а потому такая самостоятельность Восточному правителю ромеев не понравилась, и он натравил на нее фрягов, которые и уничтожили последний осколок западной ромейской державы.
Фряги, завоевав ромейскую Галлию, поделили ее между собой на четыре королевства, между вождями своих племен. Правда, наиболее хитрый из них, Лодевик(*), расправился с троими другими и сам стал главой всей Галлии - но дети его опять ее поделили, и по традиции устроили междоусобицу. Опять одному из вождей - Лотарю(*) - некоторые, кстати, считали, что имя он взял в честь Влодаря Вятского, переделав его на свой обычай - удалось добиться верховного владычества над всей Галлией; но вот теперь у власти были уже внуки первого вождя, опять поделившие ее на четверых.
Всадники, окружавшие короля, помчались наперерез своим бегущим, стремясь достать преследователей. Конные стрелки замерли, потянулись за луками, попытались оторваться - но от конных дружин это было сделать не так просто, тем более что кони спутников короля были не чета их деревенским коням.
В гуще боя кричать было бесполезно. Радигост схватил рог, висевший на поясе, и трижды протрубил отступление.
После первого звука рога над полем воцарилась тишина. После второго и те, и другие пришли в движение, одни - оживились, вторые, заметив подкрепление, пришедшее к врагам - подались назад, и наконец воинство Радигоста шумной толпой обратилось в бегство, отрываясь от пеших преследователей с каждым шагом все дальше.
Ополченцы боеров, остановленные фряжским пополнением, разворачивались, снова строились, разыскивая соплеменников и сородичей. Пешие варны тоже сумели отойти к роще, подбирая брошенные щиты.
Вожди, выйдя из боя, сгрудились вокруг Радигоста.
- Может быть, отступить к Святогору? - предложил Буривой.
Радигост покачал головой.
- Мы в чужой земле. К ним будет приходить пополнение, а нам помощи ждать неоткуда. Так что либо уходить совсем - либо драться.
- Бежать как-то стыдно, - высказался появившийся рядом Бранислав.
- Не могу с тобой не согласиться, - отозвался Радигост.
Теперь врагов стало почти вдвое больше, но молодой воевода не собирался отчаиваться и отступать. Напротив, он приказал Святогору - с ним явились и остававшиеся на дальнем берегу Дунара охранники, - бросить стан и подтянуться на подмогу. Под прикрытием остановившихся и вновь построившихся ополченцев он отозвал нескольких вождей и отправил их людей, скрытых в роще, далеко налево и направо от основного строя. После чего собрал вновь свою ударную силу, три сотни конных стрелков - благо, они успели отступить раньше, чем конные дружины фрягов их настигли, и потерь среди них почти не было, лишь немногих зацепило случайным ударом копья или стрелы.
Теперь они наступали осторожнее.
При первом приближении конных стрелков отряд всадников вновь вылетел им наперерез, и те, едва метнув стрелы, бросились наутек. Король, однако, не стал преследовать отступающего врага, собрал свою дружину и величественно вернулся на вершину холма. Радигост видел его - закрытый кольчугой молодой человек, примерно одного с ним возраста или чуть старше, в сопровождении знаменосца и оруженосца, с мечом в руке. Сигибер окриком вернул зарвавшихся в погоне воинов - и они стали возвращаться на холм.
Вновь Радигост бросил своих стрелков - и снова им пришлось удирать от преследователей, и снова Сигибер остановил фряжских всадников, не дав им оторваться слишком далеко от своих.
Но тут от дальних холмов послышался крик совы. Фряги в удивлении закрутили головами - редкость, чтобы сова кричала днем, да еще и не в лесу. А тем временем стрелки Радигоста шли на третий приступ.
Король лично помчался впереди конного клина, спускаясь с холма - видно было, что и он, и люди его, и кони уже утомлены, хотя и под воинами Радигоста кони вымотались - и, отрезая его от воинов Харибальта, из-за холмов справа и слева выскочили отправленные туда князем варнов дружины.
Бежать было поздно, и Сигибер устремился навстречу врагам.
Радигост ввел в бой отборный отряд, три десятка всадников, чьи лица были скрыты лубяными личинами. В ближнем бою толку от такой защиты не было - любой удар разбивал ее в щепки - но от дальних стрел и камней она спасала, а белесые личины с узкими прорезями для глаз наводили на противника ужас при сближении.
Выстрелив на полном скаку, они бросили луки в широкие седельные сумки и схватились за копья.
Увидев опасность, грозящую королю, князь боеров повел в бой всех, кто у него остался - и ополчение варнов, по звуку рога своего воеводы, тоже бросилось на помощь своим.
Два войска сцепились в рукопашной схватке.
Лязгнули топоры и мечи, сойдясь лезвиями, захрустели разбиваемые щиты.
Яростнее всего бились дружинники; ополченцы, окружив их и стараясь сохранять строй - безнадежно сломанный - изредка тыкали друг в друга копьями, отгоняя врагов от своих предводителей. К королю пытались пробиться дружинники Харибальта, конные стрелки варнов, проносясь вдоль остатков строя, посылали в них остатки стрел, пытаясь отогнать прочь.
Радигост широко взмахнул мечом, предлагая Сигиберу поединок, и тот молча кивнул, спешиваясь.
Вокруг них тут же образовался пустой круг. Сами воины с обеих сторон оттеснили желающих посмотреть поединок дальше от вождей.
Оба предводителя были вооружены примерно одинаково - в кольчугах, с мечами и щитами. Правда, кольчуга Сигибера была длиннее и закрывала шею, но в пешем поединке это скорее было неудобство, ибо мешало движению. Кольчуга Радигоста была плетения Влодаря, с более мелкими кольцами, но более гибкая и легкая. На головах предводителей сверкали полукруглые шеломы - у Сигибера с наносником, у Радигоста открытый, с заостренным верхом, по образу шлемов степных всадников.
Радигост ударил первым. Сигибер отразил щитом.
Долгое время они обменивались ударами, не уступая - и не в силах победить. Но и щиты, и мечи обоих вождей сделаны были на совесть, и хотя на них появились зазубрины - но оружие, казалось, переживет своих хозяев.
Поединщики крутились друг вокруг друга, выбирая место для удара, и всякий раз казалось бы открытое место оказалось защищенным мечом или щитом, и тут же следовал удар противника - и тоже попадал в защиту. Звон над местом поединка слышался почти непрерывно.
Король фрягов первым начал уставать. Он оступился, раз, другой - и наконец, не выдержав удара Радигоста, упал навзничь. Радигост подскочил к нему с мечом в руке.
В один миг между ними и упавшим королем выросла стена пеших варнов, над строем которых возвышались их конные стрелки. Битва была готова разгореться вновь, но Радигост вышел вперед, закрыв собой упавшего короля:
- Это наш пленник! Он отправится с нами. Вы ведь не хотите потерять своего короля?
Среди боеров было немало помнивших язык варнов, так что слова Радигоста быстро донесли до уцелевших вождей. Ворча, с неохотой, фряги стали отползать обратно к своим холмам. Сигибера же подняли люди Радигоста, посадили на коня и повели к своему стану.
- Не волнуйся, - заверил его Радигост. - Тебе ничего не грозит.
Сигибер наморщил лоб, пытаясь понять слова, обращенные к нему. Радигост махнул ему следовать за собой, и тот, оглянувшись на свое побитое войско, отправился следом.
В стане варнов царило ликование. Всем удалось поучаствовать в битве, убитых оказалось немного, раненых тоже - в конце концов, исход сражения решился поединком вождей, как и предлагал Радигост Круту. Теперь следовало использовать такую удачу правильно, но для этого надо было доставить Сигибера к Круту или хотя бы к Руяну.
Выставив охрану вокруг брода, войско варнов стало переправляться обратно. Их никто не пытался преследовать - кажется, утомленные сражением, боеры и фряги предпочли отступить сами.
Но далеко им возвращаться не пришлось. Навстречу им ехал с небольшой свитой Руян, старший сын Крута, хозяин западных земель.