Бурданов Антон Владимирович
Синька

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками Типография Новый формат: Издать свою книгу
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Главные герои - студенты МГТУ им Баумана. Что такое синяя философия и кто такие синяки. Читайте.

Я, МОИ ДРУЗЬЯ И ДРУГИЕ ЖИВОТНЫЕ.

Героям новой России посвящается.

  
   Друзья мои, случалось ли вам когда-нибудь бывать в Москве? Конечно, скажете Вы.(ну если не все, то большинство уж точно). А случалось ли вам бывать в районе станции метро Бауманская. Что-то знакомое, скажете вы. А это случайно не в честь революционера Николая Эрнестовича Баумана, зверски убитого агентами царской охранки при помощи чугунной трубы в приснопамятном октябре 1905 года. Точно, удивлюсь я, значит бывали. Вот и я бывал. Несколько лет подряд бывал, и не просто бывал, а, так сказать, оставлял свой исторический след.
   Дружище, скажите вы, по всему ясно, что ты из Московского ордена Ленина, ордена Октябрьской Революции и ордена Трудового Красного Знамени Государственного Технического Университета им.Н.Э.Баумана - главной достопримечательности в районе станции метро Бауманская. А вот тут то вы непростительно ошибаетесь. То есть вы конечно правы, что я из Московского ордена Ленина, ордена Октябрьской Революции и ордена Трудового Красного Знамени Государственного Технического Университета им.Н.Э.Баумана, но просто зазорно и непростительно называть его главной достопримечательностью этого милого райончика. Просто как-то нелепо достопримечательности делить на главные и второстепенные. Разве можно представить чтобы Вовочку (Ларика) и Лёшу (Голованя) делили на главного синяка и второстепенного. Несуразица просто какая-то. Также и достопримечательности, просто одни более посещаемы, а другие менее, или в одних местах чаще можно встретить родственные души летом, а в других зимой.
   Не сбивайся на казуистику, говори толком - с укоризной рявкните вы на меня - лучше поведай кто такие Ларик и Головань. Ну, зря вы так сердитесь, будто мы на экзамене, а бывать на Бауманской и не знать, кто такие Вова с Лёшей это всё равно что читать библию и не узнать кто такие Адам и Ева. Право, рука не поднимается писать историю людей, которые при жизни стали легендой, может когда-нибудь в далёком будущем их имена будут воспеты в скрижалях истории или хотя бы в медицинской энциклопедии, ну, например синдром Голованя или вирус Ларионова, немного пафосно конечно, но всё же. А если вы хотите узнать о них тотчас же, то советую покататься вам на синей ветке метро от Щёлковской до Электрозаводской, может вам повезёт и вы их встретите и может быть, если вы уж совсем счастливчик, то вы станете третьим, хотя бы на сутки, на несколько часиков.
   Также и я когда-то ...встретил их; и есть у меня ощущеньице, что скоро снова их увижу, вот только где? Где же я их встречу? Точно знаю, что где-то должен их встретить, а где - не помню. Вот я уже на Ярославском вокзале, а память осталась, видимо, в Подлипках. Чёрт побери этот миллениум-опохмелениум. Это уже не смешно, действительно, что я делаю в такую рань сырым январским утром на Ярославском вокзале. Ну конечно! (бью себя по лбу). На Ярославском вокзале пиво дешёвое, точнее не на самом вокзале, а на маленьком рынке, что расположился за последним 15-м путём. Так и есть. Мне Балтику 3 за восемь пятьдесят, спасибо,...нет лучше Клинское за восемь,... нет, лучше и то и другое, спасибо. Откройте, пожалуйста. Тот самый вкус, да, надо реже встречаться. По чуть-чуть, по глоточку память начинает восстанавливаться. Вот помню с Дэном тащили ящик трёшки, точно, её тащили, и ещё ящик Толстяка тёмного, но это было в прошлом году, точно в прошлом, 30-го декабря. А где сейчас Дэн интересно. Ладно, сначала в метро, а там поглядим. Господи, ну откуда столько народу, чего людям дома не сидится. Чей-то тяжёлый взгляд ощущаю на себе, так смотрят либо милиционеры, либо сборщики стеклотары. Одно из двух, дайте-ка угадаю. А чего тут собственно угадывать, милиционеры так вряд ли пахнут даже после праздников. Ну вот, точно, ассенизатор метрополитена, интересно, а если его охладить до температуры 77 К, амбре останется или нет, если нет то можно собрать всех бомжей в Москве, криостатировать, погрузить на самолёт и сбросить над Соединёнными Штатами Америки. Кстати, хорошая тема на КНИРС. Это не железяки у Леонова резать. Стоп.
   Эй, Тарзан, говорю я неотступно следующему за мной бомжу, держи, допьёшь за моё здоровье, а я вспомнил, мне же на консультацию надо, завтра экзамен. И бутылка с остатками Балтики перекочевала к обладателю такого неприятного запаха. Я не Тарзан, меня Колян зовут, пробормотала постпраздничная бородатая физиономия. Будь здоров Колян,... помойся, или в Америку отправишься. Но он меня уже не слышал. В сущности какая разница Колян или Тарзан, но такой счастливой рожи, уверен, в этот момент во всей подземке вы бы не сыскали. Зато сколько тысяч недовольных, злых, отвратительных физий встречается вам каждый день в метро. Вы заметили, что люди под землёй стараются не смотреть друг другу в глаза, как летучие мыши движутся по своей траектории, торопятся, перегоняют друг друга, толкаются. Да чего уж греха таить, я и сам готов пендаля отвесить какому-нибудь старпёру, который идёт в крайнем левом, а за собой ещё и тележку катит, и всё это с крейсерской скоростью порядка 0,5 км/ч. Ну это ещё ладно, а вот когда тебе этой тележкой проезжают по безупречно чистым нагуталиненным ботинкам (естественно перед военной кафедрой), это уже беспредел какой-то. Дальше - больше. Какой-нибудь гад обязательно будет бежать через всю платформу, чтобы в последний момент заскочить в закрывающиеся двери, и при этом обязательно с размаха засветит своим дипломатом времён московской олимпиады тебе по коленной чашечке. А потом, вырывая застрявшую между дверей куртку, обязательно скажет что-то типа, вот сволочь, двадцать лет в метро езжу и постоянно такие уроды своими ногами мне кейс ломают, замок уже не работает. И попробуй поспорь. Не дай бог он начнёт поднимать свой горе-кейс, тогда при неловком движении вообще завязывать можно с женщинами. Ну положительно, проблема назрела, может выдавать права на пользование метрополитеном, чтоб каждый двигался по строго оговоренной полосе, не беспредельничал, не создавал пробок и прочих кризисных ситуаций. Вообщем на досуге стоит подумать.
   Ну вот я уже на Бауманской. Людской поток вносит меня на эскалатор, почти две минуты на размышление с какой ноги сойти с железной лестницы, и я уже в вестибюле. В глаза бросается море цветов: розы, гвоздики, хризантемы, а над всем этим цветочником чья-то голова, неподвижная такая. Присмотрелся, это же Колян, точно Колян. Колян как-то странно уставился в одну точку, почему-то ни рук, ни ног у него не было, одна голова мертвецки белого цвета. Ого, подумал я, неужели все цветы ему, присмотрелся; на огромных букетах красовались отнюдь не пролетарские ценники, вот тебе и гидра мировой контрреволюции.
   Сначала тёплый, а потом холодный поток воздуха пахнул мне в лицо. Хмурое, однозначно хмурое утро. Нет, я не то чтоб очень расстроился, что под памятником герою первой русской революции расположились самые настоящие барыги с милыми хохлятскими мордами под кавказской крышей. Отнюдь. Национальный вопрос для меня вообще не слишком ясен (об этом речь позже). Мне просто обидно, мне всегда обидно когда красоту заключают в ценники. Взять хотя бы эти цветы. Представляю, как будет рада какая-нибудь барышня, когда вы ей преподнесёте нежнобелую розу или букет из хризантем цвета лета. Очаровательно, как это романтично, воскликнут окружающие. Готов рассмеяться им в лицо, глупцы, ну в чём же вы узрели здесь романтику, романтики то ровно на сто рублей, плюс-минус несколько сотен, в зависимости от уступчивости барышни. Не судите строго, но именно поэтому мне всегда нравились полевые цветы, дикие, такие разные, будь то васильки, ландыши или иван-чай. Вот это романтика, не на сотню другую, а во всю ширь , во всю жизнь. Так-то вот, а то всё розы, розы, вы попробуйте найти подснежники в марте, вот это кайф, вот это я понимаю. А всё, что продаётся, это официально деловые подарки, учителям, врачам и всё такое.
   Сам не заметил как открыл Клинское. Тоска понемногу начала отступать на задний план. Сам собой явился извечный русский вопрос что делать?. Ну для начала нужно немного согреться, а то руки примерзают к бутылке, не очень приятно, к тому же до консультации часа полтора. Ну иди же скорей в университет, а то простудишься, скажете вы. Неправильный ответ, нельзя там пиво пить. Нет, это конечно возможно и не такое мы там ещё распивали, но вопрос сам по себе настолько интимный...Ну это всё равно что если бы я встал отливать посередине улицы. Выход пришёл сам по себе, скорее даже не выход, а вход. Ровно 154 шага от метро, небольшое усилие, старая деревянная дверь легко поддаётся...
   Добро пожаловать в пельменную. Неказистое трёхэтажное здание старой постройки, расположившееся буквой L, приютило в себе три абсолютно непохожих друг на друга заведения. Второй этаж занимал магазин бытовой химии, не вызывающий впрочем никакого интереса. В подвальном помещении не так давно открылась классическая забегаловка посткризисных времён с претензией на шик. Но непосредственная близость к дверям юридической академии (к слову сказать появившейся также после кризиса) вызывала у меня естественное недоверие, а собиравшийся там контингент так и вовсе антипатию. Ну не люблю я юристов, хоть убейте не люблю. (здесь и далее под словом юрист стоит понимать студента юридического ВУЗа). Через месяц после открытия гжелка в этой забегаловке с 16 рублей поднялась до 22 за соточку. Итого за сто десять рублей вам предлагается распить бутылочку водки в прокуренном тесном зале, облицованном грязно-белой плиткой как в евросортире, сидя в тесных пластмассовых стульчиках за таким же хлюпким пластмассовым столиком, в окружении довольнобезучастных к окружающему рыльников, пьющих в основном разливное, а значит естественно разведённое, пиво за 18 рублей. Ни один лучик солнца не мог проникнуть в этот мрак. Смотрите люди, смотрите в каких условиях верстаются будущие адвокаты и прокуроры. Прочь из этого смрада и вони. Ближе к людям, туда где поэзия рвётся наружу, в пельменную. Вхожу. Облака уже разошлись и яркий свет бьёт внутрь; всё знакомо до мельчайшей подробности, три больших окна, занавешенных белыми занавесочками, широкая колонна по центру зала, за нею продавщица в светло-зелёной форме отоваривает какого-то бывшего интеллигента, девять больших деревянных столов, покрытых светлыми скатертями, рядом стоят по четыре деревянных стула, достаточно крепких и надёжных (остаётся сожалеть, что сейчас такие уже не производят). Вокруг милые знакомые лица. Взять хотя бы вон те рожи в углу зала. Стоп.
   Либо я сплю, либо рожи в углу и впрямь мне знакомы. По улыбке, которую ни с чем не спутаешь, я понял, что не сплю. Ну точно это они. Измайловско-щёлковский симбиоз, короче Лёша и Вова, ну вот и встретились. Что-то кольнуло в районе печени, к чему бы это. Прочь дурные мысли. Здесь и далее должно было бы следовать описание вышеупомянутых героев, но поверьте мне ничего сверхъестественного в них нет, разве что пьют поболее своих сверстников да ещё чертовски везучие, особенно Лёха Головань. На вид они приблизительно одного росточка, около метра семьдесят пять - метра восемьдесят, Лёша покрупнее, Ларик худой как скелет, причёски у обоих короткие, короче с виду ничем не выделяются среди московской молодёжи начала третьего тысячелетия, типичные Бивис и Батхед - такие милые, весёлые и скверные ребята. Характеры у них - вода и пламя, абсолютно непохожие, но как разные полюса магнитов они притягиваются друг к другу. Ларик - это колючка, репейник, когда напьётся то тянет его куда-нибудь или на что-нибудь прицепиться, ему просто необходимо выбросить накопившуюся энергию (не всегда положительную). Головань - полная ему противоположность, безобиднейший человек, можно сказать узник совести; на словах, конечно же, наоборот, а хоть и напивается до чёртиков, до умопомрачения и бывает напортачить может, но не со зла, конечно, а так по пьяни, в горячке.
   И вот они сидят за столом передо мной, Лёха светит мне своей фирменной улыбкой, Ларик задумчиво протягивает руку, словно силясь вспомнить, кто я такой, но это только кратковременное впечатление. Естественно мы рады друг друга видеть. По всему видно, что ребятки уже приложились.
  -- Вы чего в такую рань здесь заседаете ? - пытаюсь выяснить обстановку, заодно считаю количество стаканов на столе.
  -- Ну во-первых уже половина одиннадцатого, а во-вторых кто рано встаёт - тому Бог подаёт. - отвечает мне Лёха.
  -- Умные слова сказал, Алексей вот божий человек, не обижаёте Алексея. - еле ворочая похмельным языком пробормотало нечто сидящее у стенки за тем же столиком. И тут только я понял почему на столе было 4 стакана и кто именно подаёт в такую рань. Если кто-то не понял почему 4 стакана то объясняю: из трёх пили наверное водку, из одного газировку по 8.50 за полтора литра. Ну естественно, что из троих сидящих один не запивал вовсе, другой запивал прямо из пластиковой полуторалитровой бутылки, а третий понятное дело из стакана. Кроме того на столе стояли две тарелки с пельменями, обильно политыми майонезом. Водки на столе не было. Ага, значит принесли с собой, пьют осторожно, чтоб не засекли.
  -- Антох, знакомься, это дядя Боря, ему одному скучно, вобщем у него есть. - вкратце Лёха обрисовал всю картину происходящего. Более ничего говорить и не нужно, всё ясно и так. Ехали в университет, подошёл дядя Боря, предложил, короче всё как всегда.
  -- Тох, иди стакан возьми. - заговорщицким тоном произнёс Ларик.
   Действительно, я ещё сегодня не завтракал, чёрт его знает сколько времени в Москве пробуду, почему бы мне не подкрепиться. Если когда-нибудь окажетесь в этом милом заведении, скорее бегите к прилавку заказывать пельмени, это я вам скажу нечто. Нет, с домашними конечно не сравнить, но это лучшее, что можно найти во всей округе из хавчика. Порции правда небольшие, 9-10 штук, лучше брать сразу две, но утром достаточно и одной. Но боже вас упаси брать разливное пиво; если юристам его просто разводят то в пельменной его просто разбавляют (почувствуйте разницу).
  -- Мне порцию пельменей, нет без майонеза, кетчупа добавьте, так, кусочек хлеба и, и, так, ну бутылку Ярпива, синего, откройте пожалуйста. Всё. А, (самое главное забыл) дайте стакан. Забираю свой заказик, иду к своим, в уме считаю: 14 с копейками за пельмени плюс 11.50 пиво, нормально. Резким движением вливаю в стакан остатки продукции Клинского пивоваренного завода и также резко выпиваю. Наливаю полный стакан той же продукции, но Ярославского происхождения, разжёвываю пельмень, неторопясь, с наслаждением. Тем временем дядя Боря, параллельно рассказывая о своём гражданском подвиге в недрах какого-то Московского завода с уклоном в тяжёлое машиностроение, в режиме реального времени уже разлил по стаканчикам Чарку. Ларик произнёс тост, что-то типа: Выпьем за отечественные подшипники - самые заебатые подшипники в мире, которые и спиздить не стыдно. Мы чокнулись и выпили. Ярпиво легло хорошо, пельмени ещё лучше. Господи, хорошо-то как, вот оно счастье беспредельное, как я люблю эту жизнь, этот город, эту пельменную, этих людей, этого дядю Борю - героя тринадцатой пятилетки с седыми волосами и жёлтым лицом и с такими добрыми глазами. Таким глазам просто нельзя не верить, кому же скажите верить если не им. Человек, поживший в стране победившего социализма, поверьте, может рассказать несравненно больше нежели улыбающаяся харя неясной ориентации в вашем телевизоре. И когда мне с экрана такая вот репа размером как секретный чемодан на военной кафедре и приблизительно того же цвета вещает, что свой первый капитал он сколотил, продавая сигареты у метро, а на честно заработанные деньги купил какую-нибудь Сибнефть и заодно пару алюминиевых заводов, или когда добрый парень Женя Киселёв расписывает как он корячется на даче в 6 соток, сажая картошку, то меня если честно подташнивает, нафиг мне этот телевизор, тянет к людям, к доброте, к человеколюбию. Можно сказать, что за столом установилась атмосфера взаимного доверия и понимания. От темы пенсий беседа плавно перекинулась на Лужкова, точнее на его национальность, пришли к выводу, что если он и был евреем, то получил шанс на перерождение, то есть, стал русским по духу и всё такое. В сущности пьяный базар, тема ничтожнейшая, но не напрягает. Ну что поделать если тема типа духовного возрождения Родиона Раскольникова в условиях ограничения свободы чужда моим собеседникам. Да и на хрена это нужно в минуты блаженства и расслабления. Этим хорошо забивать голову продвинутым стервам из какого-нибудь крутого гуманитарного ВУЗа, где, выложив несколько тонн гринов, они уверены, что Анна Каренина легла под поезд потому что не нашла никого получше. И попробуй их в этом разубеди без риска быть отправленным в пешее эротическое путешествие. Ну если ты ей всё-таки впаришь свою, а значит правильную точку зрения, то отодрать её уже надежды откровенно маловато, но зато какое моральное превосходство, кайф, и при этом с изрядной долей цинизма произнести: Чему там у вас учат, то ли дело у нас в Бауманском. Ну а если ты ей ляпнешь что-то вроде того, что Каренину расплющило от наркотиков, а паровоз был вовсе не паровоз, а так просто глюк, то есть все шансы остаться у неё на рюмку другую чая с известным продолжением. В любом случае ты её опустишь, либо так, либо иначе. Откуда, вы спросите, такая неоправданная злоба. А как ещё можно относиться к классовому врагу, никакой пощады. Они об этом знают, знают что со всеми своими знаниями им не переплюнуть синяков из пельменной, не та у них философия жизни, не синяя. Поэтому и боятся бауманцев как чёрт ладана. Боятся, что если дойдут своими мозгами до чего додумываются синяки, то вся их иллюзорная жизнь разрушится как карточный домик. Однако, пивко развязало мне язык, несу тут всякую ерунду. Нет, ну какие же всё-таки зажравшиеся сволочи сидят там за стеной, и вроде пьют то же самое, только под другой этикеткой, а всё не как у людей, без философии пьют, плохо это. Помню Григорян пел: Пусто внутри и поэтому полон стакан. Так вот это у них внутри пусто, а меня чувства просто переполняют.
  -- А может пизды кому-нибудь ввалим. - голос Ларика вывел меня из лабиринта размышлений по поводу кому на Руси жить хорошо. Заторможенно-затуманенным взглядом обвожу зал. За одним столиком засели челноки с огромными набитыми баулами, явно с презрением поглядывающие сквозь кроссворд за окружающими, фу, противные рожи, пол дня в Москве, а уже смеют называть её большой деревней. Вот гады неблагодарные, постеснялись бы, ведь кроме них самих о причастности к деревне вроде как ничего и не напоминает, только ещё их соотечественники из Жмеринки, торгующие на мосту у Красносельской хурмой да огурцами. Другой столик заняли два подполковника, решившие раздавить пузырь Топаза на двоих. По всему видно, что они торопятся, оно и понятно, семья, дети. Если на всё это по трезвяку смотреть то, наверное, очень трудно уловить смысл жизни российского военнослужащего, а сквозь стекло с прозрачной жидкостью так ничего вроде, жизнь не хуже чем у других, и не беда что зарплата уходит на раздачу долгов, ещё есть, что спиздить, продать и отметить всё это, лишь бы страна не утратила ядерной независимости и детей из института не выгнали. Да кого только не встретишь в нашей пельменной. Вот мужики сидят похожи на преподов. Да, собственно говоря, ничего кроме старомодных костюмов и не роднит их с преподской братией, скорее это сотрудники какого-нибудь КБ или НИИ, что вобщем всё равно. Закалённый народ, пьют стопарями, им весело, они это заслужили, заслужили давно, отправляя Гагарина в космос, выводя Мир на орбиту. Это профи, видно, что штаны они всю жизнь не просиживали, иначе стали бы анонимными алкашами. Таких вот покорителей космоса очень много у нас в Подлипках, причём каждый третий из них, по его же откровениям, работал лично с Королёвым, а каждый четвёртый выводил на орбиту Валентину Терешкову. Но это совсем другая повесть.
   Однако. Однако Ярпиво уже закончилось. И как всегда со мной бывает - безудержная радость внезапно сменилась какой-то вселенской тоской, понятной только нашему человеку. Ущербность этого момента в том, что напрочь отключаются самые светлые человеческие чувства. Вы замечали, что когда тебе хорошо, то ты смотришь на всё происходящее как бы сверху, чуть-чуть приподнявшись над землёй, и, напротив, когда тебя охватывает тоска, уныние и раздражение, то мироощущение происходит как бы снизу. Почему-то, словно сговорившись, все мои текущие проблемы прокрутились в голове как кадры кинохроники. Я должен сделать это, а потом то, начертить, рассчитать, подписать, сдать, опять рассчитать, опять сдать. Вот такой вот круговорот дерьма в природе. Нет уж, господа, никому я ничего из вас не должен, делать нужно только то, что действительно в кайф. Безусловно, учёба и мне, и Ларику с Лёхой, и Дэну, и Шурику и многим-многим другим правильным людям в целом всегда была по кайфу, но только не сегодня. По правде сказать, в округе было только одно место, где я реально забывал обо всём. Кодовое название МПУ (не буду расшифровывать, так как в историю оно вошло просто как МПУ и никак иначе его никто не называл). Было решено идти при двух за и одном воздержавшемся. Лёшка обнялся на прощание с дядей Борей, что делать, наш паровоз летит вперёд, а его давно уже в депо ржавеет. Время - неумолимый убийца (забыл кто сказал, но красиво, бляха-муха).
  -- Ну что, окропим снежок жёлтеньким, - это Ларик предложил отогреть замерзший асфальт собственным теплом.
  -- Заберут, мусора кругом, - Лёха прекрасно помнил, как вот так же зимой пару лет назад его забрали вместе с Дэном санитары московских улиц здесь же за пельменной, аккурат в родное 29 отделение. В наше время столь рискованный процесс намного упростился с тех пор как открылась кафешка с влекущим названием Кафедра пива. Самым ценным здесь было наличие аж трёх по первому сорту отделанных клозетов, а значит мы, как цивилизованные люди, просто не могли пройти мимо. К слову сказать, если у вас заведётся сотенка другая, а заодно и спутница жизни, и если вам будет так плохо, что крепче коки и пива вы влить в себя не смогёте, то рекомендую вам эту вот Кафедру пива, но истинно мужской кампании там делать нечего, вы понимаете о чём я.
   Оставив ненужные эмоции в глубинах финской сантехники, мы вышли на улицу. Солнце уже окончательно разогнало серые московские тучи, и день вступал в ту суетливую фазу, когда студенты начинали гурьбой штурмовать окрестные ларьки, преподаватели разливали остатки методического материала на заседаниях кафедр и бодренько разбегались на консультации или в лаборатории, менты лениво выползали на улицы трясущегося в праздничной лихорадке города. Путь наш лежал на восток. Пройдите по Бауманской улице, упрётесь в улицу Радио, смело сворачивайте направо, каких-то двести метров и перед вами ворота МПУ. Но сначала необходимо пополнить стратегические запасы, это ж только дуралеи да первокурсники идут в МПУ с пустыми руками. Основываясь на личном, за годы накопленном, опытом, затариться провиантом решено было в Бауманском, да-да, а именно в главном корпусе родного университета. Тут главное не перегнуть палку, а то в последний раз мы уже конкретно оборзели: припёрлись в МПУ со своей водкой, своей закуской, своей музыкой да ещё и своих девиц пригласили. Поэтому в этот раз берём только товары первой необходимости: что-нибудь выпить, что-нибудь закусить, вот в принципе и всё. А что, вы спросите, можно приобрести из нашего списка в Бауманском. Ну конечно пирожки, будь они с картошкой или капустой, остальные варианты нежелательны. Боже, когда-нибудь эти произведения кулинарного искусства войдут в историю. Сколько доверчивых граждан посадили себе желудки на этих пирогах, на этих восхитительных, часто недопечённых, с гнилым луком и комочками пюре, на таких родных и близких сердцу пирогах. Люди, предупреждаю, употребление за один присест более 6 пирожков вызывает необратимые процессы в вашем организме, будьте умерены, рассчитывайте свои силы.
   Опачки, а это кто такой знакомый в очереди стоит. Это же Женька, более известный в узком кругу ограниченных людей как Костян (здесь и далее так и будем его называть).
   - Здорово, Костян, ты как здесь, как здоровье...А, зачёт, ну молодца, удивительно как с такой помятой рожей ещё сдал.
   Костя - высоченный, под два метра детина, но худой как скелет, с мощным фиником под глазом, распугал всю очередь. Женщина, габаритов храма Христа Спасителя, в чепце заместо купола уставилась на меня вопросительным взглядом. Возникла неловкая пауза, вопросительно смотрю на Костяна. Он понимает меня с полувзгляда, лицо его на секунду искажается мыслью, далее принимает обречённое выражение с элементами торжественности, рот открывается, и вылетают прогнозируемые слова:
  -- Ну, хорошо, гулять так гулять.
  -- Брать так брать, - сакраментально произнесла продавщица.
  -- Значит так, по пять штук на рыло плюс два запасных, так, дайте мне 22 пирожка, 11 с картошкой и 11 с капустой. Считаем: 11*1,50 + 11*1,60, нормалёк. В МПУ за тоже самое вы бы выложили в два с половиной раза больше, что называется, почувствуйте разницу.
   Всё. Закусь у нас есть, нежно прижимаю к сердцу горячий от пирогов большой пакет, осталось самое-самое, впрочем, Костян же проставляется.
   Не то чтоб Костян был пижоном или денег было до жопы, а может в силу привычки, но Кристалл он уважал, несмотря на то, что в последнее время эта марка больше разочаровывает. Например Гжелку мы больше не употребляем; водка ведь она как актриса, одна плохая роль и вся карьера коту под хвост. Но Костя синячок правильный, не подведёт. А вот и он, ну я же говорил, Перцовочка, то что нужно могучему тефтонскому организму.
   - Тош, да это пиздец просто какой-то, там в магазине Ларик с Голованём продавщицу пытают, почему Салюта нет.
   Уникальность Голованя была в том, что он у всех знающих его людей ассоциировался исключительно с водкой Салют - 45% alc. Кроме самой водки его необыкновенно радовал объём бутылки (0.6л) и крепость (45 градусов), ни дать ни взять оптимальные параметры. Пол-литра сорокоградусной водяры пролетали в Лёху незамеченными, другое дело Салют. Была у Голованя даже своя коронная фраза: Салют Златоглавая - сплю спокойно я. Самое интересное, что так оно и было, ведь у него над кроватью висел подаренный кем-то большой цветной плакат с изображением бутылки Салюта, так что и засыпал и просыпался он глядя на свою любовь. Он искренне огорчался, что на Бауманской Салют был аж на 7 рублей дороже чем на Щёлковской, но не смотря на это, каждый раз материализовывал полтинник в бутылку заветной жидкости. И вот он стоял у прилавка и всем своим пропитым интеллектом силился понять почему ему, Голованю Алексею Константиновичу, не продают Салют. Напряжение росло, Лёха нервно тёр пальцем брови, когда вдруг совершенно спокойный до этого Ларик выкрикнул: Дайте бутылку РВ за 36 и газировку за 7 рублей. Да,- подтвердил Головань, улыбаясь не то продавщице не то в предвкушении праздника.
   В это время я звонил по костяновскому мобильнику. Комбинация цифр, ага, вот уже: Это, для абонента 52126. Дэн, приходи скорей в МПУ, бери всю братву, это, мы начинаем квн. Подпись Антон. По моим рассчётам консультация уже началась, а значит где-то через час Дэн будет в МПУ. Ларик и Головань вываливают из магазина, и теперь без задержек в МПУ. Ну в самом деле что, такое литр водки на четверых совершенно трезвых мужиков (не принимать же всерьёз утреннее пиво и дяди Борину Чарку).
   Что такое МПУ? 0...Это 90 процентов студенток, 5 процентов педиков и отморозков и 5 процентов пьяных бауманцев. МПУ осенью - это вообще сказка. Очень уютное кафе, играет музыка, туда-сюда шастают потрясные ноги. Устал сидеть - выйди на крыльцо, покури. Крыльцо выходит во внутренний дворик, вся земля устлана опавшими листьями, небо синее-синее, а в голове уже туман. Там забываешь обо всём, просто сидишь и расслабляешься, прибавьте ко всему этому полнейшую вседозволенность. Уж чего только мы там только не вытворяли. И экзамены срывали, и толчки по частям разбирали, и салют устраивали, даже в деканате беспредельничали. Одним словом душа разворачивается там, это не у нас в режимном институте. Ну вот мы уже входим в здание, пересекаем холл, спускаемся по лестнице и входим в столовку, по-ихнему значит кафе. Народу как всегда достаточно. Мы садимся за наш любимый столик у стены, ближе к выходу во дворик. Аккурат над нашими головами на стене прикреплена надпись:

Употребление алкогольных напитков

Категорически запрещено,

Вплоть до отчисления из

Института.

   Когда-то этой таблички не было, да, давно это было. Моё восемнадцатилетие в 1998 году мы праздновали именно здесь. Предание о той попойке и до сих пор живо в народе, это было одно из самых лучших и самых масштабных празднеств за последние 4 года. Так вот после этого и появилась эта странная надпись на стене. Её наверное придумал Мацакан Макартычевич - директор столовки, ох и переволновался он тогда, наверняка это он ментов вызвал, негодяй. Ой, нахлынули чего-то воспоминания, но это целая повесть, об этом как-нибудь в другой раз.
   Удивительное дело, когда есть водка - всегда есть о чём поговорить, а когда она заканчивается, то наступает какая-то неловкость, так сказать, вакуум какой-то. Определённо, нам было о чём и поговорить, и вспомнить, и помечтать, было кого обсудить, над кем посмеяться. Двадцать минут пролетели незаметно, пустая бутылка перцовки летит под стол. Что-то тёплое, до боли родное и знакомое подкатывает к сердцу. Хотелось бы в таком блаженном состоянии пребывать по крайней мере всю зиму, хотя бы до апреля. Очень трудно, знаете ли, жить в месте, где снег идёт по 6 месяцев, ну как тут не пить, это просто подзарядка биологических аккумуляторов. Другое дело, что зачастую происходит перебор, но что делать ведь сто грамм не стопкран - дёрнешь не остановишься. Вот некоторые любят говорить, мол выпил стаканчик другой, но зачем же пить до потери пульса. А я вам скажу, что это всё равно что на светофоре тормозить на зелёный, тем самым создавая напряжённость и неясную ситуацию для окружающих и для самого себя. Если уж решил, то не тормози. Вот показательный случай - Головань. Совсем недавно чтобы добраться до горючего ему пришлось прыгать из окна второго этажа, и ничего - жив здоров, и пусть лучше ему после этого не стало, всё же сознание выполненного долга рождает в нём чувство гордости за содеянное. Подобно Павлу Корчагину он боролся до конца, до последнего, преодолевая любые препятствия, пока рука могла держать стакан. И пусть упал он как подкошенный ветром тростник и утром его голова напоминала симфонический оркестр, сожалений не было никаких. Из всего этого вывод простой: уж если решил чего сделать, то доводи дело до конца, будь мужиком, будь бауманцем.
   Настало время проветриться. Постоять на крыльце, поморозиться - одно удовольствие. Оставив Ларика на страже в столовке, вываливаемся на крыльцо. Хорошо-то как. Тишину лишь изредка нарушает кряканье птиц, далёкий шум машин и...(не может быть) стройный трёхэтажный мат. Ну вот и дождались, встречайте - это Дэн. Дэн уникальный человек, его голова - самое сложное и непонятное устройство на Земле. С виду тихий и даже в некоторых местах интеллигентный человек, он сумел покалечить почти всех институтских знакомых, а некоторых и по несколько раз. А главное с какой лёгкостью он это делает. Подойдёт, даст кулаком по морде, а потом смотрит такими добрыми глазами и говорит: Забей, всё нормально. Особенно он любит Голованя. Ему показалось мало, что летом он чуть было не выжег ему палкой глаз, так осенью он принялся за его ухо, а точнее за то что от него осталось. Дэн подошёл один, но это не значит, что больше никто не пришёл, это значит, что Дэн как всегда потерялся, и я не удивлюсь если зайду в столовку, а там уже будут сидеть Полли и Шурик Ефимов.
   Ну, всё так и есть. Все в сборе. Так, Полли достаёт бутылку Топаза (Головань улыбается), бутылка - 0.75 литра (Головань широко улыбается), Полли достаёт вторую бутылку Топаза 0.75л (Головань от радости завизжал на всю столовую). Боже, ну ведь хотели посидеть как интеллигентные люди, а что теперь будет. Так значит, это полтора литра да плюс ещё РВ пол-литра, это выходит два литра на семерых, значит по 285 грамм на каждого. Да впрочем что такое 2 литра для семерых абсолютно трезвых и здоровых мужиков. Незаметно начиналось то, что можно было бы назвать беспределом. По мере уменьшения горючего таял контроль над ситуацией. От тостов во славу отечественной инженерии и за здоровье Гречко Александра Георгиевича плавно перешли к упрощённому принятию спиртного, т.е. наливай да пей. Водоворот захватывал полностью, можно было ожидать чего угодно от кого угодно. Я достиг состояния когда уже понимаешь что хватит, но рука сама находит пластиковый стаканчик, когда из участника представления всё больше превращаешься в созерцателя. А представление сегодня дают не какие-нибудь там любители, а настоящие профессионалы. Вот на сцене появляется Ларик, почему-то уже без свитера, в одной футболочке, наверное ещё времён культа личности. На том месте где у женщин находится грудь у Ларри на футболке был нарисован ромбик с большой голубой буквой Д внутри. Ну его страсть к эксгибиционизму общеизвестна, поэтому я бы не удивился, если бы вслед за свитером исчезли штаны и т.д. Но не тут то было. С видом страшным и свирепым он направился к дверям, где тихо мирно курили двое: один с мясным шарфиком, другой с розой Локомотива. С криком Вы чё, пацанов не уважаете?, - Ларик вцепился сразу в обе розы. И что вы думаете ему за это было? Да ничего. Тот который мясной хотел было треснуть Ларри по репе, но вовремя заметил приближающегося Ефимыча, что-то буркнул под нос и, развернувшись, был таков. Второму, паровознику, повезло меньше. Ларик поволок его за стол, выпили конечно, помню только, что звали его Гоша, и что через час он уже сошёл с рельсов и гудел под столом, не выдержав нагрузки, а Ларик в его шарфике нестройной походкой пошёл знакомиться с девчонками. Первым за столик к студенткам-педагогам подсел Поликарпов. Нельзя сказать что уж очень они были красивые, да и Полли был уже порядочно нетрезв, вообщем завязалась беседа. И вообще о женщинах как о покойниках - либо только хорошее, либо ничего. Точно не помню, но кажется Полли рассказывал пошлые стишки и эротический триллер как из маминой из спальни кривоногий и хромой выбегает кто-то там и качает головой, главное было смешно и не напрягало. Но тут подошёл Ларик. Вот люблю его за простоту, посудите сами; подходит он и говорит: Ну что девчонки, трахаться-то будем?. Ответа я не расслышал, мне срочно потребовалось в уборную. Первое, что меня там удивило, это пение из одной кабинки. Это был Костик, он пел практически о себе самом, что-то типа я начал жизнь в трущобах городских и добрых слов я не слыхал, ...я есть просил, я замерзал и т.д., что поделать - трудное детство. Сколько его помню, всегда мёрзнет и есть просит, а теперь ещё и пить тоже просит.
   Надпись над толчком гласила: В твоих руках твоё будущее. Да уж, верно подмечено. И тут что-то со мной произошло, словно какой-то туман застлал мне глаза. Я понял - это старость, то есть слабость, то есть что-то мне хреновенько и нужно отдохнуть. Благо что мужской туалет в МПУ место безлюдное и отдохнуть на подоконнике никто не помешает. Помню только сквозь сон как Шурик отрывал крышку с сливного бачка, а больше как-то ничего в памяти не отложилось. И пусть потом рассказывали, что я танцевал на одной ноге, и врывался в аудиторию, где проходил экзамен, читая наизусть Маяковского, и что после этого меня отрывали от батареи и даже водили в деканат, я всего этого не помню, а чего не помню того не было. И зачем я обнимался с вахтёром и почему называл его Гамлетом я тоже не помню, говорят Дениска знает почему, кому интересно спросите у него. Зато прекрасно помню как мы выходили из МПУ, просто как-то всем разом захотелось на свежий воздух. Дольше всех выводили Володьку, он зачем-то раздавал всем девчонкам в столовой телефон Лёхи Голованя, а сам Лёха хоть и был уже пьяненький, но всё же догадался взять с собою пластиковые стаканчики, словно чувствовал что они ещё пригодятся. Странно, но я не вижу Костю. Лёха наверное знает, он всегда всё знает, сейчас спрошу. Ага, ну всё понятно, оказывается ему кто-то позвонил на мобилу, Костя хватанул стаканчик, со всеми распрощался и ушёл. Только через два дня мы узнали, что до дома он так и не добрался. Костян попал в реанимацию, причина банальна - драка. Это произошло где-то в Лосинке, в баре, недалеко от строительного университета. Эта была первая потеря, дальше - больше. Эх, Костян, Костян. Господа, снимите ваши шляпы.
   Тут Вы наверное спросите, а как же вы всё-таки вышли: своим ли ходом или кого-то выносили на себе, как Гаврош корзины с патронами, а может кто-то как Мересьев героически выползал, пробираясь к своим. Нет уж, господа, скажу вам честно - выходили мы на своих двоих, мелкими перебежками перебрались через дорогу, пересчитались (а вдруг кого забыли), собрали всю волю в кулак и запели. Сначала так тихо: а мы с тобой брат из пехоты, а летом лучше чем зимой, с войной покончили мы счёты, бери шинель пошли домой. А потом всё громче и громче: война нас гнула и косила, пришёл конец и ей самой, четыре года мать без сына, бери портвейн, пошли домой и т.д. В этой песне было всё. И радость в предвкушении скорого отдыха, и гордость за бесцельно прожитые годы, а главное намёк, что ещё мол не вечер, ещё держат ноги, что давайте друзья остановимся у магазина, возьмём его штурмом.
   Здесь я должен сделать небольшое отступление. Знаете ли, у нас, у инопланетян существует всего 3 степени опьянения. Стадия первая называется андроид, характеризуется легким затуманиванием, движения становятся либо излишне резкими, либо наоборот заторможенными, короче посмотрите на Голованя в обычной жизни и поймёте, что такое андроид. Стадия вторая - трансформер; это уже страшнее, система зависает, не помогает даже кнопочка reset, движения не контролируются, речь становится рваной, непонятной, но всё ещё хочется продолжения банкета. И наконец третья стадия - киборг, иначе кибернетический организм. Характерными признаками являются тошнота (в худшем её проявлении), обездвиживание, речь пропадает окончательно, и наконец система отключается напрочь и восстановление может занять не одни сутки.
   Стоит ли говорить, что наше состояние более подходило к определению трансформеров. Итак, мы очутились у станции метро Бауманская. Ультрарадикалы (Ларик, Головань и Шурик) пошли в один магазин, остальные в другой. Лёха как водочный эксперт сразу уставился на полку с водкой, что-то там прикидывал в уме, переводил взгляд с одной бутылки на другую, наконец, минут через 5, его взгляд застыл на двух рядом стоящих бутылках; одна водочка, значит, стоила 32 рубля, а другая 35. Лёха долго стоял тёр брови, выбор конечно было сделать крайне трудно, потом что-то крякнул, тяжело вздохнул и выдавил: Мне здоровье дороже, попросил водку Русскую за 35 рублей, разлитую, не то в Кабардино-Балкарии, не то в посёлке Дружба мытищинского района. В соседнем ларьке Поликарпов затарился 1,5 литрами Очаковского и 1,5 литрами джинтоника. Ага, вот Головань триумфально вывалился из магазинчика.
   - Лёх, чего взял.
   - Антох, ну зачем спрашиваешь, ты же знаешь.
  -- Извини Лёх, почём взял то?
  -- Ну там была по 32, но я взял за 35, ничего водочка, мы на даче такую постоянно пьём. Антох, просто понимаешь, мне здоровье дороже, я лучше две за 35 выпью чем одну за 32.
  -- Понимаю конечно, чего уж тут не понять.
   Время было что-то около шести. Вроде как уже и расходиться было пора. У метро есть такая палатка, где продают проездные, ламинируют всякую ерунду и т.д. Так вот у этой палатки очень удобный широкий подоконник. Головань по-деловому достал стаканчики, расставил их на подоконнике, открыл бутылку, налил водки в четыре стаканчика. Руки так сильно дрожали, что грамм 50 пролилось мимо стаканчиков. Ларик откуда-то из под куртки достал пластиковую бутылку с мутной малопрозрачной жидкостью. На вопрос что это, он ответил что набрал воды в туалете в МПУ, что без запивки он не может, и что бывало и похуже. Это правда, помню на дискотеке, захожу в сортир, а там Ларик пьёт из сливного бачка, а что поделаешь, кран то не работает.
   С отвращением смотрю на стакан с водкой, тут бы мне и остановиться, только ведь трезветь начал, но нет ведь - выпил. Запил конечно не водой из под крана, а пивом. Чувствую, что у меня открывается второе дыхание, это когда уже напился, успел отойти и снова начинаешь пить с удвоенной силой, с остервенением. И не только у меня одного: и Дэн, и Шурик, и Полли с виду вроде уже и не пьяные, но это только иллюзия. Только у Ларри с Голованём как у настоящих бизонов ещё не прошла первая волна опьянения.
   Ларик пошёл в магазин погреться. Мы вроде как уже собрались пёхать на вокзал, как вдруг...серые привидения, санитары московских улиц, блин. Подходят, значит, двое, хуё-моё, пьёте значит, чё хуйня, давайте документики проверим. Полли начинает их лечить, мол товарищ капитан, да мы же трезвые, да уже домой идём, да зачем мы вам понадобились? Все как дураки показывают документы. А эта туша килограмм 140 (чем их только кормят) засовывает наши паспорта в карман, хитро лыбится и говорит, показывая на бедного Лёху, подпирающего палатку: Скажи ещё что он трезвый. Да, честно говоря Лёха был уже готов, и посему участь наша была предрешена. Но что такое? Этот Анискин хренов отвернулся от меня и, не дожидаясь когда я достану студак (паспорта у меня не было), попросил всех наших пройти за ним. Отвратительная знаете ли форма у московских ментов, как у эсэсовцев, а кепочки так просто один в один. По-моему их самих нужно задерживать за появление в общественных местах в виде, оскорбляющем человеческое достоинство. Ну и время сейчас, милицией уже детей пугают как раньше бабой Ягой. Но наших не напугаешь, с гордо поднятой головой, допивая на ходу из горла пиво, братва посайгачила в 92-е отделение милиции.
   Помню книга такая была: Что делать?. Наверное чувак с очень нетрезвых глаз накалякал, ну как я приблизительно (кажется Чернышевский Коля). Так вот хули делать, господа. Я в полной растерянности. Наверное я бы так и стоял, если бы из магаза не вывалился отогревшийся Ларик, я признаться про него как-то забыл. Ларик со знанием дела объяснил, что раньше чем через час никого не выпустят, а Голованя так все два часа продержат, как минимум. Ну что могут делать два интеллигентных порядочных человека если им нужно скоротать время, если они конечно не педики какие-нибудь, а нормальные советские парни. Ну по-моему комментарии излишни. Чем знаменита Ладожская улица, ну конечно кроме нашей любимой пельменной? Правильно, там ещё есть Три коня, а по госту значит Столовая 26. Это надо сказать настоящий оазис среди капиталистической пустыни. Представьте себе огромный зал, много-много столов, аж целых три прилавка (за одним продают только еду, рис с печенью, кашу гречневую, конечно не за 88 копеек за порцию как у нас в столовке, а за трёшку, салатики всякие; за вторым прилавком продают водку Клинскую за 62,5 (совсем оборзели) и Топазик, пиво разливное и бутылочное, чипсы там и прочее; а за третьим прилавком продают и спиртное и жратву). Для полноты ощущений представьте себе высоченные потолки не ниже шести метров, ликёроводочное амбре и целый рой пролетариев, привлечённых довольно невысокими ценами, хорошим качеством обслуживания и отсутствием милиции. Бухают там и студентики, чего уж греха таить, это одно из любимейших наших мест, по десятибальной шкале я бы поставил все 11. Найти этот пролетарский раёк несложно, если вы вышли из пельменной, то повернитесь на 90 градусов в левую сторону и идите строго по тротуару порядка 100 метров, по правую руку увидите широкое декорированное деревом крыльцо, значит вам сюда. Совет дня: отрывайтесь от чтения и бегите в Три коня, впечатлений будет масса. Но что-то многовато сегодня народа, чувствуется у людей всё ещё праздник. Господи, а это что такое за крайним столиком. Постараюсь описать эту отвратительную картину: находясь уже в полулежащем состоянии, с фиолетовым лицом, в тарелку с кашей блевал утренний дядя Боря. Блевал, периодически поднимал взгляд на потолок и падал лицом в ту же тарелку, и снова блевал. Официантка, женщина далеко за сорок, пыталась побыстрее выпроводить его, а Ларик с криком: Не трогайте его, он мой друг, - побежал на защиту дяди Бори. Тут уж я не выдержал, зажал рот рукой и выбежал на улицу. Ух, ветерок, полегче вроде, главное голова не болит, хоть и кружится. Я зашёл за угол и очутился в старом дворике, огляделся, сел на лавочку. Ларик себя не заставил долго ждать. Под руку с дядей Борей качающейся походкой они сошли со ступенек и направились в мою сторону. За ними увязался какой-то калдырь. С воплями типа Сука, бля, я семь лет на зоне сечку жрал, я, бля, жертва перестройки, дайте, бля, червонец то существо по имени Юра пробежал метров пять и ёбнул... плюхнулся в лужу. Впрочем, его костюм после этого стал скорее чище чем наоборот. Калдырь Юра запихнул грязную руку себе в рот, покрутил там что-то и вытащил зуб. Ёбать-колотить только 6 осталось, бля, обосрался кажись, - сильно картавя резюмировал Юра. В это время Ларик подошёл к старой обшарпанной стене, намереваясь справить естественную нужду. Дом был действительно очень старый, и окно первого этажа располагалось над поверхностью земли в 2,5 метрах, а окно полуподвального помещения наоборот выступало на полметра от земли, кстати у этого окна была ещё открыта форточка. Так вот как только Ларик примостился к стеночке и процесс так сказать пошёл, в окне полуподвального помещения включился свет и кто-то начал резко барабанить по стеклу. От неожиданности Ларик и растерялся и испугался одновременно. Первым его инстинктом было конечно же отвернуться от окна на 180 градусов, бедняга он не мог знать, что его друг дядя Боря, собрав последние силы, полз к нему. Жалко было и дядю Борю, попавшего под Лариковский брызговик. Держась обеими руками за свою колотушку, Ларик попытался перепрыгнуть через своего друга, наступил на него и побежал дальше. А вслед ему из, извиняюсь, обоссанного окна неслись истошные женские вопли: Зина, скорее вызывай милицию, эта сволочь нам весь ксерокс уделала, вот падла, член ему оторвать надо, нет, ну надо ж так. Бежать мы не могли, но шли мы очень быстро, надрываясь от хохота, оставив где-то в темноте и дядю Борю с подмоченной репутацией, и калдыря Юру с его шестью зубами.
   0x08 graphic
Остановились мы только на пересечении Ладожской и Бауманской улиц, я признаться немного подзамёрз на лавочке, наблюдая весь этот зоопарк, или если точнее - в мире животных, и поэтому было бы неплохо где-нибудь согреться. Но не зря же мы вышли на этот перекрёсток, вот стоит знакомый небольшой двухэтажный дом, дореволюционной постройки, две впритирку друг к другу двери , а над ними разноцветными лампочками надпись - БАР.ИГРОВЫЕ АВТОМАТЫ. Открываете правую дверь и перед вами... нет ни игровых автоматов, ни бара. Стоят четыре стола, два десятка стульев, замызганная стойка, дальше всё то же самое: водка Клинская, пиво бутылочное и разливное, салатики, бутерброды-тошнотики и т.д. Об этом месте знают не многие, люди здесь собираются тёмные, люмпины и маргиналы. Помещение тоже тёмное, окон нет. Не приведи господь купить вам когда-нибудь Останкинское пиво с зелёной этикеткой. Есть у меня такое подозрение, что оно уже давно запрещено Женевской конвенцией о нераспространении ядовитых веществ. Повезло ещё, что на каждом столике стояла соль, это как-то нивелировало жуткий вкус. У Ларика что-то резко поднялось давление и всё остальное, и он решил, что достойным завершением сегодняшнего дня станет поход на дискотеку. Посидев с полчасика, мы засобирались: Ларик в общагу, где решил скоротать время до дискотеки, а я в 92 отделение за нашими. Единственно о чём просил Ларик, так это направить в общагу Голованя, и сказать ему чтоб по дороге купил водки.
   На улице было уже темно, звёзд конечно же не было, на небе я имею в виду. Зато в обезьяннике в отделении звезда каждый второй. Какой-то мужик в костюме и галстуке, орал на ментов и обещал жаловаться в ООН с открытым письмом, за это те его поливали водой из большой кружки. Тем самым разбудили Поликарпова, как декабристы Герцена, Полли запел Мурку, хор бомжей подхватил его начинания. Потом Полли всех спрашивал выгодно ли экономически ожижать гелий, на что мужик со связями в ООН, почесав репу, ответил: А чё, нормально. Короче, беспредел продолжался. Менты, поняв с кем связались, решили по одному отпускать наших.
   А я уже ждал, кто же первый вырвется на свободу. Тут же у отделения восседали на тротуаре двое парней и двое девчонок из Строительного университета, причём один из них только что вышел. Ну я знамо дело к ним притусовался. Кроме новостей из обезьянника, меня очень интересовал джин-тоник в пол-литровой баночке, который почему-то все отказывались пить. Просто в горле что-то пересохло. А тем временем пацан рассказывал, что в телевизоре четверо каких-то беспредельщиков поют Мурку, а менты их за это обливают водой. Ну, это в принципе нормально, а вот уже и Дэн показался; прихватив джин-тоник иду встречать Дэна. Пока суть да дело, прошёл ещё часок, все ждали Голованя. И вот наконец он вышел, настоящий рецидивист, семь ходок, лучший результат среди нас всех. Узнав, что его с нетерпением ждут в общежитии, Лёха занял тридцатник, со всеми распрощался и ушёл.
   Итак, нас осталось только четверо: Шурик Ефимов, Серж Поликарпов, Дэн и я. Докурив последнюю сигарету, Шурик нестройной походкой направился на Казанский вокзал, живёт он, как известно, в Раменском. Больше мы его не видели. Только через три дня, весь зелёный, в той же одежде в которой он с нами расстался, с початой на треть бутылкой водки он появился в институте. Сказал, что помнит где и с кем он был, но лучше бы не помнил. Водку Штоф отдал Голованю, сам купил минералки, и понемногу начал превращаться в человека. В который раз пообещал завязать со спиртным, как минимум на месяц, а может и больше. Но это всё через три дня, а пока на площади Разгуляй, трое пьяненьких, но крепко стоящих на ногах человека, решали куда им податься. Полли хотелось найти Ларика, пойти на дискач, потратить оставшиеся от стипендии 200 рублей. Мы же с Дэном уговаривали его идти на вокзал, точнее только один Дэн, так как у меня от пива и джин-тоника окончательно нарушились речевые функции, и разобрать моё бормотание было достаточно сложно. Так вот с песнями, в обнимку, все трое ринулись на Ярик. Но, но, на нашем пути было одно небогоугодное заведеньице под названием Завалинка. Беда была в том, что до Поллиной электрички оставалось почти час, и Полли сказал, что хорошо бы на посошок по кружечке пивка, а то за время сидения в отделении он, видите ли сильно протрезвел и это не есть гуд. Ну по пивку так по пивку. Сели, значит, за цивильные деревянные столы, Полли приволок три кружки разливного пива, хорошо сидим. Боже, как я люблю прохладное, неразбавленное разливное пиво, это просто прелесть, каждый нормальный человек меня поймёт. Но только не после водяры, да ещё в таком количестве. С первым же глотком я почувствовал нехорошие позывные. Последнее что я помню, это то как я окончательно повис на Полли и Дэне, на минутку приподнял голову и, стараясь широко не раскрывать рот, сказал что скоро вернусь, и ушёл в сторону гаражей. Было это, значит, перед реконструируемым мостом около метро Красносельская, за восстанавливаемой церковью. Кому неприятно - тот может дальше не читать, скажу только что превратился я в киборга, моё НЛО потерпело крушение где-то в районе второго троллейбусного парка. Больше, к великому сожалению, я не видел в тот день ни Полли, ни Дэна. Потом лишь я узнал, что они меня пытались искать, но всё впустую, более того потерялись сами. А далее Полли всё же пошёл за Лариком в общагу, а Дэн - бедолага в надежде уехать домой побрёл на Ярославский вокзал.
   Очнулся я на том самом мосту, который уже четвёртый год ремонтируют. С одной стороны строящаяся церковь, с другой большой дом, чугунная надпись на котором гласила, что именно здесь в 1905 году Николай Бауман создал подпольную типографию со всеми вытекающими отсюда. В голову почему-то пришло, что слишком много в этом районе чугунных табличек. Ну например, там где мы сегодня горланили песни, висит табличка, сообщающая, что в этом месте 18 октября 1905 года был зверски убит всё тот же Коля Бауман агентами царской охранки и т.д. А вот табличка на знакомом теперь уже 92 отделении милиции говорит нам, что в этом здании ещё в приснопамятном 1782 году была основана полицейская Басманная часть, и что это здание охраняется государством. Подумать только сколько народу там пересидело за 209 лет то, страшно представить. А вдруг Дэн или Головань стали там, ну например, стотысячным посетителем, так им за это приз надо выдать и пропуск вечный в обезьянник. Кто знает может когда-нибудь и наши имена напишут не на заборе или в милицейском протоколе, а выгравируют на таких вот чугунных табличках. Например: на этом месте в 2000 году бухали и культурно проводили время такие-то товарищи; фамилии конечно же золотыми буквами.
   Кстати, а мне никто не скажет почему я сижу на каком-то деревянном ящике. Никто. Я так и думал. О, это же пакет с солёными огурцами, ну ка, надо попробовать, а то опять не дай Бог отключусь. Очень вкусно, а как вовремя. Вдруг позади себя я услышал недовольные возгласы, из которых я уловил, что огурцы вроде как не мои и жрать их не следовало. Что такое, кто это, а, милые хохлятские рожи. Теперь я понял, что сижу на мосту с продавцами. Все они преимущественно украинцы, торгуют разным секонд хендом, товарами "всё за десять, овощами, солёными огурцами вот. Очевидно они уже собирались заканчивать с торговлей, так как при искусственном освещении строительных фонарей торговля не очень то шла, да и народ начал исчезать с улиц. А пакет с непроданными огурцами они просто положили на ящик, где я сидел. Однако, нужно было что-то ответить, я встрепенулся и выпалил: Шо вы бачите тётенька, я не москвич, моя твоя не понимает. Спасибо за хлеб, за соль. Мир дружба жевачка. И прихватив с собой ещё пару огурцов, я вскочил с ящика и, не торопясь, пошёл, сам ещё не подозревая куда.
   Так добрёл я до универмага Московский. Уже спустился в подземный переход к Комсомольской площади, но подумал, что не хорошо будет заявляться домой в таком виде. Решил, что яркие праздничные витрины подействуют на меня благотворно и свернул в универмаг. Первое, что я увидел, поднявшись по эскалатору, то как две девчонки продают караоке-микрофон. Их ошибкой стало то, что они предлагали любому желающему попробовать спеть. Ну естественно, я не мог пройти просто так. С криком я буду петь вырываю микрофон, прошу поставить музыку из кинофильма Белорусский вокзал и начинаю орать, что нас ждёт огонь смертельный и дальше по тексту. При этом я наверное вспомнил военную кафедру и начал маршировать. Ор стоял такой, что весь первый этаж сбежался посмотреть, а девицы после минутного шока, одна побежала отключать колонки, а вторая бросилась за мной отнимать микрофон. Так бы мы и бегали по первому этажу, но во-первых шнур был не таким уж длинным, а во-вторых ноги меня слабо держали. Шумиха улеглась, а я такой уставший водрузился на мраморный широкий постамент, служивший естественным продолжением лестницы, а заодно и местом для отдыха. Посидев минут двадцать, обнаружил, что ноги и руки меня слабо слушаются, более того голова настолько опухла, что так и норовила свалиться на пол. Если бы не шее, так бы и случилось. Глаза закрывались сами собой, запахи и звуки уходили куда-то далеко. До меня дошло, что если я не встрепенусь, то усну на это самом месте. Нечеловеческим усилием воли я отодрал веки от зрачков, глотнул побольше воздуха, постарался сделать свой хохотальник как можно более серьёзным и уставился на окружающих. Люди подобно муравьям бегали туда-сюда, что-то покупая, меряя, нюхая, ни на секунду не задумываясь, что всё это возня или по научному - томление духа. Один такой муравей, слегка подпрыгивая, подошёл ко мне и постепенно выкристаллизовался в смешного человечка. Ну типичный турист из Кемерово: зимние сапоги все в белой московской соли, выше спортивные штаны с Черкизовского рынка, ещё выше рубашка, заправленная в спортивные штаны, на ней галстук ядовитожёлтого цвета, а поверх дорогой пиджак, карманы которого были заперты булавками. Прибавьте ко всему этому две большие спортивные сумки, чем-то до краёв набитые. Говорят, что мой фэйс внушает доверие, вот наверное и ему так показалось.
  -- Браток, я вижу ты тут главный, не покараулишь сумочки , мне ещё на третий этаж сбегать надо, - заговорил турист.
  -- Сколько?, только и спросил я, так как каждое лишнее слово отзывалось ударом гонга в моей голове. Понятно, что я имел в виду, сколько времени мне нужно будет сторожить его сумки.
  -- Ну, пятьдесят, - удивлённо так ответил турист, явно не поняв меня.
  -- Нет ты не понял.
  -- Хорошо, семьдесят, достаёт пачку денег и начинает отсчитывать.
   Ладно, спорить я не стал. Минут через 15 кемеровчанин появился ещё с одной сумкой, также доверху набитой товаром.
  -- Браток, спасибо. Ты чего-то херово выглядишь, далеко сам живёшь-то?
  -- Да, нет. В Подлипках.
  -- А, я знаю где это. Пойдём, я тебя до вокзала доведу.
   Я с радостью принял помощь. Дальше как в тумане. Мы куда-то шли, электрички, поезда. В одну из них мы вошли, я плюхнулся на лавочку, мужик попрощался и пошёл на свой поезд. Я прижался головой к холодному окошку и уснул.
  
  

Глава в главе.

(публикуется в первый и возможно в последний раз)

   И снился мне сон. Удивительный сон. Будто еду я в электричке, а за окном ничего, только небо и звёзды. Вон покатилась одна.
  -- Это наши балуются, - говорит мне мужик напротив. Странный такой мужик. Интересно, сколько лет он не брился: год, два? Вроде и не старый очень, ну что-то около 33 лет. Одет как-то чудно - то ли кеды старые, то ли тапочки, плащ какой-то интересный, у всех плащи тёмные, а у него светлый. Под плащом свитер из овечьей шерсти. Точно из овечьей, у моей бабки в деревне такой же. Ну что ещё; нос орлиный, шапочка вязаная, а из под неё длинные чёрные волосы. А глаза, я в жизни таких не видывал, как будто тепло от них какое исходит.
  -- Понятно. А чё они звёздами то швыряются?
  -- Так они же пустые, чего их беречь-то.
  -- Я чего-то запутался.
  -- Оно и понятно, ты бы Антоша не пил. Не пей, Антоша, дурно это, нехорошо, не пей ты эту водку.
  -- А что же её на хлеб намазывать? Как тут не пить, когда вокруг столько дерьма и так мало людей, а в основном всё биомасса какая-то. Словно мы в проклятом месте каком живём.
  -- Пьяный ты. Едешь чёрти куда, а дома тебя ждут, волнуются, мама, папа, дети, внуки.
  -- Стоп, стоп, стоп. Какие ещё дети, внуки.
  -- Ненужное зачеркнуть.
  -- Не смешно дядя. Здесь всё нужное, только нет у меня ни детей, ни внуков, живу я с мамой и папой.
   Тут вагон сильно качнуло. Вдруг подходят два колоритных синячка, тоже бородатые, и один из них говорит: Ребят, я бутылочку возьму.
  -- А у нас собственно говоря и нет, -отвечаю я.
  -- А совесть у тебя есть?, - говорит второй, - где твой дом, твои друзья, чего ты ищешь.
  -- Не знаю, - растерялся я.
  -- Спокойно ребят, - вмешался доселе молчавший мой собеседник, - знакомься Тош, это Петя и Паша.
  -- О, босс, извини, мы тебя не заметили, устали под конец дня, наверное; целый день по этим дурацким электричкам, - говорит один синячок.
  -- Ну ничего, ничего, дорогу осилит идущий. Где наши-то?
  -- Босс, ты же знаешь: Матвей на Павелецком, Ваня на Савёловском, на Курском --Лука, Гаврила на Рижском работает.
  -- Ладно понятно. А кто на Ярославском направлении сегодня работает?
  -- Как кто. Сегодня Юдик.
  -- Юдик? Еврей что ли?, - не выдержал и вмешался я.
  -- Махровый, самый настоящий, за копейку удавится, - произнёс мой собеседник.
  -- Босс, ну мы пошли дальше, - сказал тот который Паша.
  -- Ну давайте, с миром, после работы жду у себя.
   Поезд ещё раз качнуло и синячки исчезли.
  -- Антоха, ну зачем же ты пьёшь, ты так и не ответил.
  -- Что сказать. Слышал я, что непьющие - все злые и в рай не попадут. А я добрый, а когда выпью - ещё добрее становлюсь.
  -- Это правильно. Это хорошо, ибо если какой человек ест и пьёт, и видит доброе во всяком труде своём, то это - дар Божий.
  -- Спасибо, ты меня успокоил, - сказал я ему, - слушай, а что это были за два синячка такие?
  -- А, эти. Это контролёры.
  -- Контролёры? А почему они тебя боссом называли?
  -- А я им работу дал, знаешь что такое сетевой маркетинг. А я, значит, главный контролёр.
  -- Да, и чего же ты контролируешь?
  -- А я, Антоша, жизнь контролирую. Работа такая.
  -- А почему же ты меня не оштрафуешь?
  -- Так ведь рано ещё. Не торопись жить. Всему своё время. Может у тебя какие пожелания ко мне ечть?
  -- Конечно есть. Хочу мир во всём мире и утром пива холодного. Да, ещё чтоб сборная России стала чемпионом мира по футболу.
  -- Ладно, подумаю. Что-нибудь ещё?
  -- Слушай, а могу я узнать где сейчас мои друзья. И как тебя зовут в конце концов.
  -- Ну имя моё слишком известно, чтобы упоминать его всуе. А насчёт друзей нет ничего проще.
   Незнакомец провёл ладонью перед моими глазами, и я на мгновение ослеп от яркого света.
  
   Свет. Яркий свет бьёт в ещё закрытые глаза. Какая-то сволочь светила фонарём Дэну прямо в глаза. Дэн всё-таки их открыл, и оказалось что перед ним стоит вовсе не сволочь, а самый настоящий машинист. Из сильно разбавленной междометиями тирады Дэна можно было различить одно: кто я, где я, который час, что за хуйня и т.д. Сделав ещё одно усилие, Дэн приподнялся с лавки, тут же плюхнулся обратно, собрал всю волю в кулак и всё-таки встал. Отодвинув обалдевшего машиниста, он вышел в тамбур. Дверь электрички была открыта, но за ней зияла пустота, то есть перрона не было совсем. Дэн спрыгнул, упал, резво поднялся, огляделся. И тут ему стало не по себе, вокруг темень, поле, а вдалеке очертания леса. Дэн обернулся и крикнул машинисту: Эй, братан, мне куда?. Новый братан Дэна судя по всему был человек неплохой, ткнул пальцем в темноту и сказал: Туда, и скрылся за закрытой дверью. Дэн шёл в темноте по протоптанной тропинке мимо каких-то строений, ощупывая по пути всё ли цело. Увы, пропали кошелёк, а вмести с ним карточка на метро, студенческий и последние деньги. Ночную тишину пронзил крик, плавно переходящий в мат. Это был машинист, подумал Дэн. Нет, вряд ли он, наверное, это были контролёры или транспортная милиция, целая банда. А машинист, наверное, с ними заодно. Значит он меня наебал, значит мне идти в другую сторону. Сделав поворот на 180 градусов, Дэн побрёл в обратном направлении. Проходя мимо злополучной электрички, Дэн от души врезал ногой по той самой двери. Так он шёл с полчаса, пока не дошёл до леса. Дороги давно уже не было, Дэн остановился. Хоть и был он выпимши, но всё же сообразил, что дальше идти смысла не было, лес всё-таки, кто его здесь найдёт. И тут ночную тишину прорезал вопль ещё страшнее чем первый. Дэн, предчувствуя, что лучше поторопиться, рванул в обратную сторону. Пробегая мимо всё той же электрички, Дэн с разбега долбанул ногой всё ту же дверь. Пробежал ещё метров пять, вернулся, снова долбанул дверь, кому-то крикнул, что ещё вернётся и разнесёт эту чёртову электричку на мелкие кусочки. Ещё через пол часа Дэн доплёлся до станции. Надпись Монино совершенно повергла Дэна в уныние. Но самым большим ударом стало то, что последняя электричка уже ушла. А самым плохим стало отсутствие денег, а значит греться было не на что. Хорошо ещё, что зал ожиданий, представляющий собой четыре стены, крышу и несколько скамеек внутри был открыт. Что было ночью - да ничего хорошего. Утром, напрочь простуженный Дэн, подкараулил первую электричку; дверь с большой вмятиной открылась прямо перед ним, он зашёл внутрь и рухнул на лавочку. Через три с лишним часа Дэн героически добрался до института. Лёха как раз принёс ему двадцатник, и они пошли пить чай с лимоном.
   Вот что меня удивляет в Головане, это то, что даже после самых диких пьянок он всегда на следующий день добирается до института. Правда в этот раз ему добираться пришлось недалеко, потому как заночевал он в общаге. А было всё так. Отправившись в общагу за Лариком, он купил по дороге водки, отпил немного, ну грамм 200, пришёл в общагу и тут его накрыло. Но преодолевая силу тяготение Земли, он всё же пошёл с Лариком на дискотеку. Дальше больше. Лёха доплёлся до метро и решил завязать шнурки на гриндерах. Завязал на одном, а дальше встал в позу и так и стоял, пока не подошёл Ларик. Ничего не понимаю, кажется шнурок спиздили, промычал Лёха, показывая на правую ногу. Тут Ларика охватил гомерический хохот. Дело в том, что у Лёхи на одной ноге был его гриндер, а на второй - чья-то туфля, в которой шнурков не могло быть по определению. Пришлось ему переться назад в общагу искать второй гриндер. Доплёлся он туда уже на автопилоте, совсем обессилев. Сказал, что ему надо часок на отдых, свалился как подкошенный. Но не через час, не через два, он никак не реагировал на окружающую обстановку. Лёшка был в лёгкой коме. Ему приподнимали веки, под ними были офигевшие неподвижные зрачки, и никакой реакции на свет. От греха подальше его задвинули на второй ярус кровати. Туда же ему на всякий пожарный положили цинковый тазик. Так и пролежал он до утра, потом вдруг зашевелился, начал переворачиваться и слетел со второго яруса. Благо что упал на стол, а не на пол. Дальше пополз по комнате, начал шуршать, чем-то греметь, всех разбудил, узнал что уже утро и отправился варить пельмени. Окончательно придя в сознание, Лёха отправился в институт.
   Так сидели они попивая пока в дверях не появился Ларик. Непонятный отпечаток на физиономии явно свидетельствовал, что ночевал он вряд ли в своей кровати. Пока суть да дело, Ларик заговорил, почему-то не выговаривая букву р. Из рассказа стало ясно, что до дискотеки Скрим он всё же добрался. Водку, принесённую Лёхой он естественно допил. Сушняк начался очень быстро. Проходя мимо одного столика и увидев стакан с пенистым пивом, Ларик залпом его выпил. Позади его раздался голос: Молодой человек, что же вы такое творите?. Ларик резко повернулся и увидел перед собой женщину средних лет, ещё очень даже ничего, после всего выпитого особенно.
  -- Вован, можно просто Ларри, - представился Ларик.
  -- А меня Сара, приятно встретить здесь соотечественника.
   Сильной рукой она привлекла его к себе. Он упёрся в её нехилые дыньки и поплыл. Дальше Ларик рассказывать не захотел. Но, посидев, попив чайку с лимончиком, опуская подробности, Ларик рассказал следующее. У этой самой Сары, в час ночи улетал самолёт в Тель-Авив. Ларика она почему-то упорно называла своим последним русским, попросила проводить её до аэропорта. Часов в 11 она поймала такси, запихнула туда Ларика и они поехали в Шереметьево. Пол дороги она плакала, потом вдруг неожиданно спросила Ларика, обрезанный ли он или нет. Узнав, что нет, обрадовалась, попросила доказать. Дальше Ларик рассказывать не стал, сказав лишь что все получили, что хотели, а таксист получил деньги. На прощание она сказала, что Вова очень похож на её сына, поцеловала его на прощание и была такова. А Ларик остался в зале ожидания, впрочем быстро отключился и продрых в кресле до самого утра. Часов в семь утра его разбудил голос диктора, объявлявшего о рейсе на Афины. Ларик продрал глаза, вспомнил про Голованя и ринулся в университет.
   Что удивительно, Полли тоже поехал в Скрим в надежде отыскать Ларика, но тот так зашифровался, что Полли его не нашёл. Потусовавшись часиков до 11, ничего не словив, Поликарпов отправился на Ярославский вокзал. Дальше больше. Там он встретил Горина, они взяли ещё по пивку и пошли на свою последнюю электричку (что-то около 24 часов). И надо ж такому случиться, прямо у перрона их остановили для проверки документов аж четверо омоновцев. И так как читать они наверное не умели, а фотографии рассматривали так долго, что последняя электричка ушла прямо на глазах Полли и Горина. Какие выражения последовали после этого, знает лишь бестолковый словарь Даля. Но увы и ах, а делать было нечего. Хорошо, что были деньги. Ещё после литра пива на каждого стало совсем весело. ну наверное, для пущего веселья они взяли ещё ящик пива. Кто-то предложил угощать бомжей, но не просто так, а чтобы те их чем-нибудь удивили. Дальше было то, что нельзя увидеть ни в одном театре мира. Тут вам и Тодес и хор Митьков в одном флаконе. Потом бомжи понемногу осмелели, приволокли из метро безногого гармониста и закатили такой концерт, что просто гордость берёт за наших бродяг. Утром, в конец уставший Поликарпов, добрёл до института, зашёл в столовку, обрадовался увидев что кто-то ещё жив, взял два стакана чая и задремал здесь же за столом.
   Ну про Костю я уже написал, что следующие сутки он провёл в реанимации, и далее три недели в Больнице (кстати там его садисты-врачи, чтобы вы думали - закодировали). Ефимыч ушёл в виртуальную реальность и всплыл только через три дня. Ну а я, что я.
   После очередного подпрыгивания вагона я проснулся и с ужасом увидел за окном, что поезд едет по мосту через реку. Я начал вспоминать (боже, как это трудно), как мужик посадил меня в электричку. Мне ещё тогда показалось, что бомжики вокруг не родные, не ярославские. Увы, это было так. А произошло вот что. Я сказал мужику, что я из Подлипок, но он знал только Подлипки с Казанского вокзала, а мне то с Ярославского. В вагоне было совсем немного народу, и с трудом отыскав кого-то трезвее меня, я спросил, где мы сейчас едем. Узнал, что подъезжаем к Коломне. Ого, значит я проспал два часа, значит возвращаться в Москву бессмысленно, домой я уже не успею. Придумал, у меня же в Коломне учится бывшая одноклассница, а живёт она в общежитии Коломенского Педагогического Института. Вышел я в Голутвине. Проходя мимо круглосуточного магаза, решил зайти, вспомнив, что у меня есть целых семьдесят рублей. Недолго думая купил шампанского. Дальше сел в трамвай, контролёрша показала мне где выходить, чтобы попасть в общагу. Около полуночи тихонько открываю дверь в общагу. Рыжая вахтёрша, сидевшая в холле, в это время залпом хватанула стаканчик, быстро запив тархуном. Смотрит на меня как на пришельца и говорит:
  -- Ты куда? К кому?
  -- К невесте, - отвечаю я, немного кривя душой.
  -- А ты кто?
  -- Дед Мороз, - говорю её и показываю бутылку шампанского.
  -- Заходи, - отвечает поддавшая вахтёрша.
   Я попрыгал на лестницу, а вслед мне неслось: Ходят тут всякие, то Дед Мороз, то Элвис Пресли, один хер трахаться пришли. Но мне уже было всё равно. Поднявшись на пятый этаж, спросив первую попавшуюся девицу, где тут живёт Аня, узнал что её нет и не будет. Какая досада скажете Вы, но не тут то было. Нет Ани - есть ещё кто-нибудь. И действительно нашлись добрые люди, не пропадать же шампанскому. Одна очень милая девушка, узнав о моём горе и вообщем-то косвенно зная меня, согласилась пустить меня к себе до утра, но чтобы никаких там штучек. Ладно, но шампанского выпить можно. Ух, бокал шампусика при отходнике - это как контрольный выстрел в голову. Понятно, что отключился я очень быстро, лёг спать на полу, на толстом матрасе. А что делать - кровать то одна. Конечно ночью стало холодно и я всё же перебрался на кровать, поближе так сказать...к батарее. Первые трамваи разбудили меня часов в 5 утра. Голова моя напоминала электродетонатор, а её содержимое - симфонический оркестр. Это словами не опишешь, да и не надо, думаю каждый представляет себе, как отвратительно в России по утрам. Кое-как поднялся. Господи, вот это сюрприз - на столе стояла бутылка холодного пива. В холодильнике были только крабовые палочки, да и те из морозилки. И это было приемлемо, и даже вкусно. Глубокий холод, то что надо моей раскалённой голове. Ну, дальше не интересно, да я бы и не рассказал. Скажу лишь только что я отправился в институт, куда же ещё.
   Представьте себе пустую столовку, так как она только открылась, а в ней сидят четверо опухших, синих человека. Да это же наши: Дэн, Полли, Ларик и Головань. У меня сюрприз для них. Перед отъездом я занял полтиник, купил билет и акваланг пива.
  -- Ребята, у меня есть, - говорю я им.
  -- Что есть, - спрашивает Лёха.
  -- Пиво есть, тащите стаканы, - радостно сообщаю я.
  -- Да засунь себе это пиво, лучше вылей его и налей в бутылку водички из под крана. Нас уже тошнит от этого пива, - разродился тирадой очнувшийся Полли.
  -- Мы вообще больше не пьём, - замахал руками Дениска.
  -- Да, - подтвердил Лёха.
   Я взял акваланг и решил всем назло действительно всё вылить. Но мудрый Ларик предложил:
  -- А давайте его лучше спрячем.
  -- Ну спрячь его в лаборатории, а когда раскодируемся, мы его откопаем, - заключил Дэн.
  -- Точно, Антох спрячь его, а вечером мы его найдём, - Лёха был серьёзен, а поэтому всем стало смешно.
  -- Ну ладно, до вечера. Дэн пошли на экзамен.

2001-05-21, Подлипки

продолжение сиквелла

спрашивайте в киосках

Союзпечать.

 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"