Все было до тошноты просто и обыденно, совсем не так, как показывают в
крутых "боевиках" по "ящику". Они пришли на третий день после открытия
магазина, когда Паша, в закутке магазина, оборудованном под офис, пересчитывал дневную выручку. Двое безликих каких-то, абсолютно неприметных парней, остались у входа подпирать спинами дверные косяки. Третий, наголо обритый азиат лет сорока, по-хозяйски вольно раскинулся в кресле напротив двухтумбового стола, за которым сидел Паша. Если бы не бритый череп и мутная наволочь в глазах, Паша на него и внимания бы никогда не обратил, встретив где-нибудь в городской толчее. Даже наколок на руках не было видно, хотя и сидел Загит, о котором Паша был наслышан уже, трижды, по самым "отрывным" статьям: вооруженный грабеж и разбой. Голос у Загита тихий, с легкой шепелявинкой. Но глаза... Лучше не смотреть, парализуют...
- Ты, Паша, порядок знаешь. Поэтому я много гудеть не стану. За крышу
ты мне будешь платить, как все. Часть деньгами, часть - дурью.
Загит звонко щелкнул пальцами, один из парней отклеился от дверного косяка,
подошел к столу, и положил на него лист бумаги.
- Здесь,- Загит легонько хлопнул по листу,- записано, что мне нужно. Список,
как видишь, небольшой. Буду очень рад клофелину, он стоит под номером
один. И все. Торгуй, дорогой, на здоровье, мешать тебе никто не будет.
В тот вечер Паша даже и не сказал ни слова, нужды не было. Отказываться
было бы более чем глупо. Сказать "да" язык не поворачивался. Да от него
никто и не ждал согласия, это само собой разумелось, если учесть, что все
магазины в округе поголовно платили Загиту, как он сам говорил "ясак".
Те, кто имел возможность, часть отдавали наркотиками, до которых Загит был
большой охотник. И отказа от Паши никто не ждал, такого просто не предусматривалось. Если пошутить, так у блатных с юмором туго, а всерьез послать,- себе дороже.
И Пашу, вернее его магазин, действительно никто не трогал. Налоговый
инспектор и менты, прихватывающие пару бутылок и блок сигарет под видом
очередной проверки - не в счет. Потом Загит исчез. Надолго. Как узнал Паша
от коллеги по бизнесу Антона Аверкина, держащего на окраине небольшой магазинчик стройматериалов, Загит находился в розыске за очередной грабеж. Постепенно Паша стал забывать о нем, хотя пару раз Загит все же напоминал о себе записками, которые приносили Паше парни Загита. Однако Паша с кем-то другим иметь дело отказался наотрез. Тем более что оборот рос, а значит рос
и процент "ясака". На свои нужды деньги были нужны, не до того, чтобы
с блатными делиться.
Словом, почти год Паша жил спокойно. До того майского вечера, когда в
магазине появился Загит все с теми же двумя парнями. Вошли, как и в прошлый раз, пред закрытием, когда покупателей уже не было. В наглую забрали из кассы выручку и кое-какие продукты с прилавка. Продавец Семен попытался было им помешать, но под прилавок рухнул стремительнее, чем протянул руку к жалобно звякнувшей кассе, получив по черепу немилосердный удар куском арматуры в резиновой оплетке. Оставив Семена тихо посапывать в зале, все трое прошли в Пашин закуток, молча забрали с подставки видеодвойку и так же молча направились к выходу. Загит явно нагнетал обстановку, давая понять кто в этой ситуации хозяин.
Уже возле двери он остановился, круто развернулся на каблуках и, пронзительно глядя на Пашу сузившимися злыми глазами, жестко выдал:
- Ты мне должен три миллиона. То, что я взял - не в счет. Это штраф за
строптивость. Если нет оборотных - отдай свои. Завтра. Учти, завтра я
буду шибко злой.
И ушел, аккуратно прикрыв за собой дверь и оставив в воздухе легкий запах
пыли, пота и зловещего предчувствия беды.
Но когда затихли глухие шаги на лестнице ведущей из полуподвала на улицу,
Паша сквозь сжатые зубы процедил: "Посмотрим...", накрутил номер телефона,
и категорично сказал в трубку:
- Иван, ты мне нужен...
На следующий день в полдень в Пашином кабинетике сидел Иван Сухих, человек малопонятный по всем статьям, из породы тех, что и нашим и вашим. Вернее, ни тем, ни другим. И среди блатных крутился, и знакомством с коммерсантами не чурался. Чем он конкретно по жизни занимался никто, пожалуй, достоверно не знал. Много пыли и чуть-чуть лоска при кое-каких деньгах делали Ивана желанным в любой компании. При этом полгода назад Сухих "залетел" в ресторанной стычке с "выкидушкой", и только пятьсот долларов из Пашиного бумажника спасли Ивана от протокола и неизбежных после этого следствия и суда.
Теперь Паша ждал возврата долга. Иван, покуривая элэмку, уныло бубнил:
- Паша, ты же знаешь,- Загит крутой. Он не только с ларьков и магазинов
дань собирает, есть у него дела и посерьезнее. Не связывался бы...
- Оставь!
Зло швырнув зажигалку на стол, Паша глубоко затянулся и выматерился:
- ... мать! Доят не тебя, а меня. Мне и решать. Ты узнал, где он сейчас?..
Не слышу!
Выдержав паузу, Паша вкрадчиво спросил:
- Ванюша, у тебя с памятью все ала бирса?
- Я помню. Если бы не ты, я бы сейчас сидел. Так?
- Именно.
- Ладно...
Ткнув сигарету в пепельницу, Иван решительно хлопнул ладонями по подлокотникам кресла.
- Загит здесь.
Паша подался вперед, чувствуя жжение в затылке.
- Где?!
- В этом доме. Квартира шесть, первый этаж, направо. Отлеживается.
- Один?
- Один.
Поднявшись из-за стола, Паша вытащил из сейфа пистолет, щелкнул затвором,
и опустил в карман куртки. Сухих укоризненно покачал головой.
- Павел...
- Не писать, Капустин, оттрахаем - отпустим. Газовик. Два холостых и шесть
сиэсок. Не собираюсь я его валить, просто побеседуем.
- Точно? А то я...
- Точнее некуда. На хрена мне статья?
- Может, возьмем кого? Учти, Загит не понты кидает. Он с собой парней
для престижа таскает, сам троих стоит.
Паша досадливо поморщился.
- Не забывай что я тоже кандидат в полутяжелом.
- И все же.
Подумав, Паша нехотя согласился:
- Ладно, возьму ребят...
На улице разделились. Иван с двумя охранниками из магазина вошел в подъезд. Паша подошел к открытому по случаю майского тепла окну. Раскрыв раму пошире, одним прыжком перемахнул невысокий подоконник, и оглядел небогато обставленную комнату.
Старенький "Рекорд" тускло отсвечивал в углу матовым экраном, придавив
хилую этажерку с десятком потрепанных книг и журналов. Стол без скатерти,
заваленный объедками, раскорячился между беспорядочно расставленными убогими табуретками. На кушетке, в углу, похрапывал Загит, широко разметав мускулистые руки. У противоположной стены, на раскладушке, лежал еще один парень, закутавшись в застиранную простыню.
Паша яростно выругался вполголоса. Услышав ругань, Загит резко вскочил
на ноги. Паша, уже в полный голос, рявкнул, выхватывая пистолет из кармана.
- На пол!.. На пол, л-ля!!!
Два холостых выстрела громыхнули оглушающе громко в тесной комнатушке.
От третьего выстрела по потолку расплылось темное пятно, и стало сползать
на пол сизоватым зловонным облачком. Загит рухнул на пол. Парень вскочил
с раскладушки, дико посмотрел на Пашу сонными глазами, и ничком свалился
на пол, закутывая голову простыней и по-заячьи тоненько вскрикивая:
- Мужики, я не при делах! Ничего не знаю, мамой клянусь!
Паша побежал к входной двери, на ходу зло пнув Загита в бок. Парень вскочил,
и бросился туда же, опередив Пашу, но тут же влетел обратно в комнату,
обливаясь кровью от резкого тычка в лицо. Паша набросился на вошедшего
Ивана:
- Ты же сказал что он один! Какого ...!!
Заламывая парню руки, Сухих натужно прохрипел:
- Паша, гадом буду! Он должен быть один. Я же брата его...
- Ладно, разберемся.
Шумно дыша от возбуждения, Паша подошел к распластанному на полу Загиту, приподнял за ухо голову, и вкрадчиво спросил:
- Ну, ты как, Загит, злой сегодня?
Не дождавшись ответа, зло процедил: "Я тоже", и, опустив широкую ладонь
на бритый затылок Загита с силой ткнул его лицом в пол. Загит сдавленно
замычал от боли и, кривясь разбитым в кровь лицом, прошипел:
- Учти, сучонок, с рук тебе это не сойдет. Я тебя везде достану.
Свирепея, Паша прорычал:
- Ах, достанешь? А так не хочешь?! А так! А еще? Н-на, н-на, н-на!!! С-сука...
От Загита взбешенного Пашу оторвал Иван, пока охранники цепко держали
заломленные руки парня.
- Уймись, Паша, ты же ему всю рожу измочалил. Уймись, говорю!
Со свистом втягивая ощеренным ртом воздух, Паша отошел в сторонку и уперся лбом в стену. Парень продолжал тоненько подскуливать, расширенными от ужаса глазами глядя на Пашу. Тот глухо попросил:
- Уйми его, Иван. Уйми, а не то я сам...
Сухих повернулся к парню, и негромко спросил:
- Тебя как зовут-то?
- Ле... Лева... Мужики, я ни при чем, л-ля буду. Не при делах...
- Ты заткнись, Лева. Шибко разговорчивым мы языки подрезаем. Усвоил?
Икнув, Лева молча кивнул.
Сухих тронул Пашу за плечо.
- Ну что? Так и будем здесь торчать?
Чуть попритихший Паша отклеился от стены, и кивнул охранникам на Леву:
- Тащите его. А мы Загита возьмем.
Отключившегося Загита пришлось тащить под руки. На лестнице ведущей в
магазинчик он очнулся и яростно выматерился. И его, и Леву бесцеремонно
зашвырнули в подсобку, и заперли на замок. Паша с Иваном прошли в кабинет.
Сухих рухнул в кресло, и почти простонал:
- Павел, без ножа ты меня режешь. Подведешь под монастырь и себя, и меня.
- Хе...ня!
Плеснув в стакан коньяку, Паша одним глотком осушил половину, и продолжил:
- Я этому сыну степей крепко внушу как себя вести с приличными людьми.
- И что ты делать будешь? Опять лупить? Ты же его до смерти...
- Ладно, заткнись! Я же сказал, никто его валить не собирается... Вот
что. Давай-ка отсюда их увезем. Хозяева квартиры нас видели, соседи наверняка что-то слыхали. Как бы ментов не вызвали. Отвезем их к Антону в магазин. У него тихо и подвал имеется. Там и договорим с Загитом.
Через пять минут связанного Загита утрамбовали в багажник Пашиной "пятерки". Леву впихнули в салон, прижали к полу, и пригрозили хорошенько навалять, если не будет вести себя смирно. Тот и не пытался возмущаться, молча наблюдая широко раскрытыми от страха глазами за происходящим.
Всю дорогу Паша нервно курил одну за другой сигареты, и нервно сплевывал
в окно. Иван, сидевший за рулем, боязливо косился на приятеля, впервые
за время знакомства обнаружив в нем такую необузданную дикость.
Антон поначалу отказался предоставить подвал магазина для "разборок".
Но когда Паша сказал, кого именно он привез, а Аверкин страдал от Загита
не меньше других, без звука открыл двери подвала. Правда, присутствовать
при экзекуции отказался наотрез.
Сомлевшему в душном багажнике Загиту выплеснули в лицо ведро холодной
воды. Отфыркиваясь, он дико озирался по сторонам, и, заметив стоящего
рядом Пашу, загнул малопонятную для непосвященных длинную тираду сплошь на зековском жаргоне, закончив ее широко известной фразой:
- Все сказал?.. А теперь послушай меня. Блатную музыку свою оставь. Я
в зоне не был, не осведомлен. Угрозы тоже засунь себе в з...цу. Если ты
не оставишь меня в покое - убью. В том, что я смогу это сделать ты, полагаю,
уже убедился. А сейчас, будь любезен, сообщи, где твоя кубышка хранится.
Ты, помнится, кое-что у меня одалживал. Пора вернуть. С процентами, сам
понимаешь.
Взбрыкнув бедрами, Загит злобно ощерился:
- А вот это видел?
Переменившись в лице, Паша врезал по бритому черепу рукояткой пистолета,
и процедил сквозь зубы:
- "Вот это" кому другому оставь. А разговор у нас с тобой теперь будет
такой...
Пинал Паша Загита истово, от души, отрываясь за все неудобства и угрозы.
Когда от усталости заныли ноги, схватил в углу кусок арматуры, и лупил извивающегося на полу Загита пока тот не затих, съежившись в комок в растекающейся по бетонному полу луже крови. Иван, брезгливо морщась, стоял в стороне и нервно мусолил сигарету, не решаясь сунуться под горячую руку. Лева тихонько повизгивал от страха, не в силах и сдерживаться, и боясь привлечь к себе внимание разъяренного до крайности Паши.
Пресытившись видом униженного Загита, Паша отступил пару шагов назад,
чуть подрагивая от возбуждения крупным телом и широко раздувая ноздри.
Сухих, выждав пару минут, негромко спросил, кивая на забившегося в угол
Леву:
- С этим что будем делать?
- С этим?- Паша круто повернулся в Левину сторону всем корпусом.- С этим...
- Отпусти его, Павел. Приблудный он. Я парней Загита всех знаю, не из
его кодлы.
Лева, ослышавшись, взвизгнул:
- Не надо, мужики, не опускайте. Гадом буду: ничего не видел, никого не
помню.
Паша мрачно переспросил:
- Могила, говоришь? Ну, ты смотри, Лева. Вякнешь кому-нибудь, я тебе вот
этим,- Паша покачал в воздухе окровавленной арматурой,- голову раскрою.
Понял?
- Ага.
- Ну, и проваливай отсюда. Да сходи, подмойся.
Не дожидаясь повторного приглашения, Лева пулей вылетел из подвала. Павел,
бросив прут на пол, валко пошел вслед за ним. Сухих тоже направился к выходу, брезгливо переступая сгустки крови на полу. На улице, шумно вдохнув воздух, осторожно спросил:
- С Загитом что?
- А пусть валяется. - Паша вяло махнул рукой, совершенно опустошенный
после взрыва бешенства.- Подвал прикроем, пусть с крысами посекретничает.
Я из него завтра все равно выколочу, где он бабки свои хранит. Не все
же он на клофелин спустил. А там и моя доля имеется...
На следующий день позвонил Антон. Посапывая в трубку, осторожно подбирая
слова, попросил:
- Паша, надо бы после... вчерашнего прибрать. Намусорил сильно, видать
хорошо... гуляли. Очень сильно намусорил, Паша.
- Хорошо. Я приеду. Вечером...
- Ты не понял!..- сорвался на крик Аверкин.- Наш общий друг... того...
- Что?!!
- Вижу, теперь понял, Паша. Короче, давай так. Ты гулял, ты и прибери.
А я здесь ни при чем...
Гудки показались Паше зловещими. С минуту он тупо смотрел бессмысленным
взглядом в пространство, не выпуская из руки попискивающую телефонную
трубку. Потом, опомнившись, злобно швырнул ее на рычаг, вскочил с кресла
и бросился на улицу...
В похмельно-гуляющем по старой традиции на майские праздники городе водитель белых "Жигулей" явно выбрал не самое удачное место для прогулки. Автомобиль долго петлял на отдаленной окраине среди гаражей, многие из которых были уже давно заброшены из-за отдаленности от обжитых мест.
Выбрав один из гаражей, весь проржавевший и без одной створки ворот, массивный мужик выдолбил середину бетонного пола, киркой и лопатой выкопал небольшую яму в каменистом грунте, и, притащив из загаженных кустов помятое корыто, тщательно замесил в нем раствор. Подогнав машину вплотную, мужик с усилием вывалил из багажника крупный, замотанный в мешки и брезент пакет, свалил его в яму, завалил землей и свежим раствором, аккуратно сровняв цементную заплату с полом и засыпав сверху всевозможным барахлом из соседних гаражей и ближайших кустов. Обломки старого цемента разбросал по округе, подальше от гаража. Бросив последний взгляд на гараж, процедил сквозь сжатые зубы:
- Ну вот, Загит. Жил ты собакой, собакой и подох. А по-твоему все равно
не вышло...
ТРИ ГОДА СПУСТЯ
- Жаркое нынче лето, давно такого не припомню. Даже водка не лезет...
Антон Аверкин, уютно расположившись в углу своей кухни, искоса посмотрел
на сидящего с другой стороны стола Ивана Сухих.
- Как же ты решился приехать? Тебя же во всероссийский объявили.