"Здравствуй, дорогой друг! Пишу тебе это внеочередное письмо по единственному поводу: вчера у нас на целый вечер отключили свет. "Подумаешь, событие, - скажешь ты: - насколько мне известно в ваших краях событием является, скорее, если свет включают". Хвала нашему мудрому правительству и его оперативным коммунальным службам! - или кто там этими делами занимается? Теперь я понимаю, почему ты вступил в ту странную организацию. Раньше не понимал, а теперь - да.
Начну с того, что все в доме сразу пошло наперекосяк. Не стало телевидения, и компьютер прервал свое трогательное шуршание, как раз в момент подключения к интернету, где меня ждала моя виртуальная девушка - надеюсь, что все-таки девушка. На кухне вокруг холодильника образовалась лужа, размером с полкухни. На улице погас фонарь, и по случаю совершенно пасмурной погоды в комнатах стало так темно, что, как говорится, хоть глаза выколи.
Некоторое время я лежал в этой непроглядной черноте на диване, совершенно не зная, что же мне теперь делать, и чем в таких катастрофических условиях лично я могу заняться. И ничего не придумал! Современный человек ничего не может в темноте - оставляю в стороне занятие сексом, моя нынешняя ситуация тебе известна, но даже пошлая мастурбация в таких беспросветных условиях, полностью теряет даже ту толику привлекательности, коей она обладает, в силу моей застарелой брезгливости ко всему слизистому и студенистому. Не найдя для себя никакого занятия, я поневоле стал думать.
Что ж, все мои мысли оказались, разумеется, черными! Черными, как плохого качества уголь, черными, как пресловутый четырехугольник Малевича. Я стал перебирать в уме все сделанное мной на сегодняшний день в моей, увы, уже довольно долгой жизни и окончательно понял, что я абсолютный нуль, бездарность и патологический иждивенец. События моего прошлого заставили меня удивиться, почему столь высокую сумму предлагают за какого-то Бен-Ладена, а не то истинное исчадие ада, которым я являюсь. Я был в отчаянии. И тут, велик Бог, я вспомнил о существовании такого осветительного прибора как свечка и, более того, о возможном наличии чего-то подобного в одном из кухонных ящиков.
И шлепая по воде тапочками, я-таки нащупал свою удачу. Это, конечно, не было полноценным решением, но это было хоть что-то.
Свечей оказалось две. Одна, ароматическая, потолще, напоминавшая когда-то фаллос, а сейчас - половину фаллоса, другая, простая, тонкая, наводившая на мысль о покаянии, церкви и тому подобных грустных вещах. Сначала я хотел зажечь ту, что побольше, но, в конечном итоге, зажег обычную. Остатки фаллоса, как предположительно, должные иметь больший КПД, я оставил на сладкое.
С некоторым умилением глядя на разгорающийся язычок теплого пламени, я вспомнил и о такой штуке, как лучина - даже представил мысленно ее устройство! - и как-то вдруг сразу все поняв в истории нашей с тобой, дорогой друг, общей родины, решил обязательно перечитать Ленина. Воистину тьма чего бы то ни было рождает странное. Но подумав о чтении, я вдруг сообразил, что нашел для себя занятие! Схватив с полки книжку - это почему-то оказался Тургенев - я улегся в постели поудобнее, поставил на живот блюдечко с горящей свечкой и стал читать.
Свечка медленно поднималась и опускалась вместе с моим дыханием, а я читал открытый наугад очень наивный рассказ "Контора", где герой сквозь щель в перегородке видит больше, чем зритель в панорамном кинотеатре. Но, представляешь, - я читал при свете свечи Тургенева! Очень романтически получилось. Но... Как читал при свечах сам Иван Сергеевич? К концу рассказа глаза настолько устали, что резали неимоверно, и я просто вынужден был закрыть книжку. И дабы не подвергать себя более - чувствуешь влияние классики? - никаким средневековым изыскам, просто глотнул пару таблеток снотворного - со всеми этими треволнениями заснуть обычным способом не представлялось возможным. И тут зажегся свет!
Да, дорогой друг, да, тебе в твоей суровой действительности знакомо это чувство, когда внезапно, когда потеряна уже последняя надежда... Счастье. Это было похоже на счастье. Слегка покачиваясь от нахлынувших на меня чувств и уже начавших действовать таблеток, я вытер на кухне лужу, я включил телевизор и, хвала всем святым! - оставшийся живым и невредимым компьютер. И торжественно - хотя и поглядывая с осторожность вверх - не мигнет ли коварная люстра - задул церковную свечу. И она попрощалась со мной тоненьким, грустным, быстро развеявшимся дымком. Ну а потом, блаженствующий, расслабленный, - о возможном следующем срыве я заставил себя не думать при помощи нескольких дыхательных упражнений из скаченного в инете краткого курса йоги - я снова улегся в постель и принципиально не выключая ни свет, ни моих электронных товарищей по несчастью - только звук в телевизоре поставил на минимум - погрузился в спокойный, здоровый сон: как и было обещано в прилагавшейся к коробочке со снотворным инструкции.
И вот сейчас, наутро, пишу тебе, дорогой далекий друг, это неожиданное письмо и пишу его, кроме всего прочего, с определенной целью, а вернее просьбой. Или даже вопросом. Скажи, нет ли где-нибудь в наших краях отделения той твоей странной организации, какого-нибудь филиала, или ты сможешь подсказать мне название какой-нибудь нашей местной организации, которая, на твой взгляд наиболее родственна вашей. Нет, я конечно же ни на йоту не отступил от своих демократических взглядов, но не стоит забывать и всем известных, но, как оказалось, к сожалению, справедливых слов Маркса о бытии и сознании. Исполни мою просьбу, дорогой мой, кто знает, что может случится завтра. А как быть полезным нашему общему делу, уверяю тебя, я уже знаю. Я понял, с чего начинаются революции. И имея высшее техническое образование, думаю, смогу осуществить свое новое знание на практике. На этом заканчиваю, всего тебе доброго, светлого, венсеремос.
P. S.
Не подписываюсь, так как в сложившихся обстоятельствах, уверен, ты поймешь, нецелесообразность подобной легкомысленности. Да скроется тьма.