Нашему младшему сыну Алёшке исполнилось три года. Худенький, русоволосый, кудрявый и голубоглазый, шустрый, только успевай следить: как бы, куда бы, чтобы... И всё равно успевал когда, туда, Бог весть за чем.
Это был один из первых тёплых весенних дней. Енисей катил свои могучие воды, на деревьях только-только начали лопаться почки, и в воздухе пахло молодой зеленью. Так может пахнуть только в Сибири, только ранней весной.
Алёшка бегал по берегу и кидал в реку камни, стараясь, чтоб как у папы, блинчиками прыгали по воде. Но у маленького мальчишки это не очень получилась. Отец выбирал ему камешки, показывал и сам увлечённо швырял их. Наконец утомившись, и набрав кучку подходящих камешков, чтобы сыну было что бросать, муж подошел ко мне.
- Ничего, научится, - как о каком-то важном навыке, заключил он.
На берегу вдали от городской суеты было слышно, как вода перекатывает камешки, как чирикают птицы в кустах. И никаких технических звуков. Красота! И вдруг откуда-то со стороны, высоко в небе эту тишину рассек гул самолёта.
- Самолёты, сейчас бомбить будут! - вроде бы в шутку крикнул муж. Я дернулась, сама не знаю почему, кинулась к сыну, а Алёшка... обхватив голову руками, спрятался за большой валун, с противоположной стороны к движению самолёта.
- Спрятался от бомбежки... - в голосе мужа звучало то ли удивление, то ли одобрение. А у меня тряслись руки.
- Ну что ты хочешь? Кто в нашем роду не знает что такое бомбежка? Его прадеды воевали, воевали деды, и по твоей и по моей линии. Я тоже своё отслужил. Это у него в генетической памяти записалось. - И скомандовал сыну:
- Лёха! Вставай! Отбой воздушной тревоги! - Нашему сыну тогда исполнилось только три года. Не мог он знать, что такое бомбёжка. Не мог, но... вот, поди ж ты.
Мы возвращались домой, отец и сын обсуждали, какие камни лучше делают блинчики на воде. А мне вдруг стало страшно. И как те бабушки у подъезда, повторяла про себя: "Только бы не было войны. Только бы не было войны". И ничего с этим страхом поделать не могла. Генетика, однако.