Бубнова Екатерина Васильевна : другие произведения.

Обманчивая Красота Болот

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    вариация на старую тему: Ксения Кнолле и треугольная любовь.

ОБМАНЧИВАЯ КРАСОТА БОЛОТ.

   "Куда важнее жить, чем описывать, как ты живешь. Моя цель на земле - испытывать многогранные ощущения, которые дарит мне жизнь, выцеживать из каждого мига все его чувственные богатства. Я считаю мои писания изящной прихотью образованного человека, которая не поглощает его, а только украшает ему жизнь. А что до славы в веках - будь они прокляты, эти грядущие века!"

Бремя страстей человеческих

Сомерсет МОЭМ

  

"Только из разгильдяйства и может что-то хорошее произойти".

Олег Куваев, художник, батяня Масяни.

  
   "...ван Зайчик или ван Гулик, стилизация под средневековый Китай или судья Ди..." - я не знала какую из двух книг мне выбрать.
   Я сидела в "Пирогах" на Пятницкой, на втором этаже ресторана, словно созданного для меня - симбиоза круглосуточного кафе и книжной лавки.
   Так и не решив на чем остановиться, принялась листать меню, хотя и без того знала, что закажу. Думаю, что тогда мной руководило бессознательное желание провести в "Пирогах" как можно больше времени. И я была вознаграждена...
  
   "... "Пироги" - чудный уголок "новой Москвы для старых русских" - как я его называла.
   Вот и сейчас я повторила фразу, считая ее удачной. Но мой визави думал иначе.
  -- Значит, не любишь уютные уголки "старой Москвы для новых русских"? - и он выразительно, а может и с легкой издевкой посмотрел на меня.
   Он был из тех, кто относил меня безусловно и безоговорочно к "новым русским", но не нагружал термин смыслом "нувориши"; он имел в виду нечто другое, нематериальное.
   Я в ответ промолчала - не могла понять, стоит ли считать шутку удачной. В конце концов, я едва знала молодого человека, хотя и была с ним знакома уже несколько лет.
   Мы встречались периодически...
   Нашу сегодняшнюю встречу тоже можно было бы назвать случайной...
   Юноша продолжал пристально на меня смотреть.
   Я пожала плечами. В конце концов, нельзя же цепляться к какой-то нелепой фразе.
   Но он ждал ответа.
   Я почувствовала почти что сожаление, ведь могла уйти раньше. И не было бы этой напряженной паузы.
   "...и зачем ему нужен этот ответ?"
   А пауза между тем разрасталась в пропасть. Еще немного и преодолеть ее мы бы уже не смогли. Не сможем и дальше так вот "случайно" сталкиваться. И еще одним человеком в моем "мире" станет меньше.
  -- Не знаю, не задумывалась, - закон подлости не сработал, я успела разорвать молчание. Мой голос, тихий и низкий отрезвил юношу.
  -- Хочешь пива? - он уже не понимал, почему всего минуту назад так настойчиво требовал ответа на праздный вопрос.
  -- Маленькую, темного!
   Мы словно преодолели тяжкое испытание. Собственно так оно и было, только ни он, не я не осознали всей важности случившегося. Ни в тот момент, ни позже. Мы незаметно для себя определили новые рамки будущих взаимоотношений.
  
   Я пила уже вторую кружку, плюнув на припаркованную машину, на Монтиньяка, на прочие условности...
   Разговор, вроде бы легкий, необязательный вертелся вокруг "Властелина колец"; слова были просты и обыденны, но взгляды, вспыхивающие наподобие букв, заклявших кольцо всевластья... Окутанные клубком табачного дыма, (юноша курил трубку), мы сидели в быстро пустеющем зале, я, еще не совсем забывшая свой странный "роман" с фотографом по имени Максим, и юноша, по стечению обстоятельств носивший тоже имя.
  -- Может стоит еще раз посмотреть? - вполне закономерно предложил юноша.
  -- Только я все равно с тобой не соглашусь!
  -- Согласие не требуется.
  -- Совсем не требуется? - собственно, я и не собиралась возражать, но на всякий случай уточнила.
  -- На тот, который требуется, уже есть, - и он посмотрел мне в глаза, желая убедиться, что молчаливая договоренность уже действует.
  -- А живешь ты...
  -- Конечно же, рядом, если это так принципиально.
  -- Просто не хочу бросать машину...
   Поразительно, но в "такой момент" я продолжала думать о вещах земных...
   Но юноша не обиделся, казалось, для него это было в порядке вещей...
  
   Какая-то чужая темная квартира, загроможденная пыльным антиквариатом; неправдоподобно новая техника, музыка, телевизор; "диковатый симбиоз традиций и хай-тека" подумалось мне. Но не за этим я сюда пришла, не мое право судить о вкусах хозяина.
   Между тем на экране, вода обращалась табуном бешенных лошадей, полурослики прятались, убегали, снова прятались... комнату заволакивал табачный дым... я тоже потянулась за сигаретой... пересела на диван... свет не горел, хозяин забыл его зажечь?.. дым обволакивал нас, сгущаясь плотным туманом... как бы заставляя теснее прижиматься друг к другу, сближая тела...
   "но не сердца, не души", - подумала я, но как-то отстранено, как будто происходящее не имело ко мне отношения. Так думают, наблюдая за другими.
   Также, со стороны, я увидела свою одежду, сброшенную на пол. Мое тело ощутило прикосновение его рук...
   "...слишком опытных, уверенных..." ленивая мысль проползла в моей голове, оставив бороздку на память... а рука потянулась за сигаретой... его это не смутило, в нем тоже не чувствовалось того особенного трепета, что бывает у влюбленных...
   "... вот если бы тогда, с Максимом..." думала я, и мысль эта не давала мне полностью раствориться в ощущениях телесных. Но и полностью игнорировать их тоже было невозможно. Руки Максима ("Максима" - отметила все та же ленивая мысль) настойчиво теребили мое тело, заставляя сознание заткнуться, хотя бы на время... и оно заткнулось-таки, прошипев на прощанье: "этот Максим хотя бы моложе..."
  
   Фильм давно кончился, эмоции, вдруг забившие бурным ключом тоже... рассвет занимался... оставаться дольше не имело смысла...
   Пора было возвращаться домой, к Сашке.
  
   ***
  
   Я ехала домой по пустым, тёмным от утреннего тумана улицам и мысленно рассказывала ему, что наши стародавние договоренности о семейной свободе нравов наконец-то обрели реальность. Но Сашка крепко спал, что, впрочем, он всегда делал на рассвете. И будить мне его не захотелось. Я приняла душ и тоже отправилась в объятия Морфея.
   Сашка проснулся, как всегда, намного раньше меня и уехал работать. В общем, мы встретились только поздним вечером следующего дня, когда он, уставший, раздраженный и сильно подвыпивший вернулся домой. Надо ли говорить, что более неуместную ситуацию для разговора придумать трудно.
  -- Что, Ксенька, опять была в боулинге с Аськой?
  -- Нет, в "Пирогах".
  -- С Аськой?
  -- Нет... - я подумала, что надо все-таки сказать сейчас, но Сашка понял мою нерешительность иначе.
  -- Ты с ней теперь совсем раздружилась?
  -- Мы не ссорились...
  -- Но и не разговариваете больше?
  -- Какая разница?.. - его раздражительность передалась и мне. Ну, какое ему дело, общаюсь я с Аськой или нет.
  -- Да глупо это...
  -- Что именно?
  -- Все эти ваши бабьи склоки на пустом месте. Она же не виновата в том, что ты умудрилась втюриться...
  -- Мерзкое выражение, - не хотелось обсуждать того Максима, фотографа. Особенно сегодня. "Надо ему рассказать о "младшем" Максиме".
  -- Но она все равно ни при чем...
  -- Но тебе-то что? Запоздалая ревность? И ты уверен, что мне приятно вспоминать о Максиме? - впервые за несколько месяцев я произнесла его имя вслух.
  -- А почему нет? Помнится, ты только о нем и говорила.
   Продолжать разговор не имело смысла: Сашка, непонятно почему, решил сегодня цепляться к каждому моему слову. Наверно, в какой другой семье его поведение можно было бы объяснить моим вчерашним поздним возвращением. Но только не в нашей. Сашка свое понятие "тотального рабочего времени" распространял и на меня, я могла заниматься своими делами в любое время суток. Нет, давешний эпизод был внешне обыденным, он не мог, не должен был задеть Сашку. Но что-то случилось: он редко показывал мне дурные стороны своего характера, настолько редко, что временами я начинала сомневаться в том, что они у него вообще существуют. Он мог бы стать эталоном главного героя для сочинительниц дамских романов, если бы там сюжет не вертелся все время вокруг беспочвенной ревности: чувства неведомого Сашке. Хотя почему вдруг сегодня он вспомнил Аську?
   Мы не виделись с вернисажа "Дамы с собачкой". Действительно, она мне больше почти не звонила, я тоже не знала о чем говорить, прежней дружбы между нами уже не было. Хотя и формальной ссоры тоже. Просто у меня осталось какое-то легкое недоверие по отношению к ней. Но как бы то ни было, Сашка напился по другому поводу. Он вообще-то нечасто напивался и еще реже впадал в пьяную агрессию, это случилось всего раз или два за нашу совместную жизнь. Ко мне его злоба не имела прямого отношения, я просто попала под горячую руку. Многие женщины, более меня искушенные в семейных склоках, не придали бы особого значения грубой словесной перепалке.
  -- Неужели обиделась?!
  -- Ты счастлив?
  -- Счастлив?
  -- Ты же именно этого добивался.
  -- Твоих слез? Ошибаешься! Я просто напился!
  -- Просто?
  -- Ну, не совсем просто...
  -- Ждешь, пока я спрошу с кем и где?
  -- Но ты ведь не спросишь...
  -- Нет, конечно...
  -- Неужели тебе действительно настолько наплевать с кем я общаюсь?
  -- Нет! Но спрашивать я ничего не буду. И ты прекрасно это знаешь...
  -- Ксенька, таких баб как ты не бывает. Мне страшно с тобой...
  -- Почему?
  -- Тебя не в чем упрекнуть...
  -- Дожили...
   Самое время было все ему рассказать...
   Но я промолчала, а Сашка буквально через несколько минут провалился в сон. И момент был упущен.
  
   ***
  
   Утром он уехал опять рано, я еще спала, а вечером было не до того, - заявились гости, потом еще что-то: и так прошла целая неделя, а с ней и ощущение острой необходимости поделиться впечатлениями.
   Но неуловимо изменилось и еще кое-что, только я не сразу поняла, что именно. Уже потом, почти задним числом я догадалось: пропало ощущение статичности бытия.
   И дело было не только в том, что я замолчала небольшой эпизод из своей жизни, чувствовалось, что и Сашке тоже есть о чем рассказать. И в отличии от меня, он безумно хочет это сделать. Его обычно бесстрастное лицо теперь сияло целым букетом эмоций: какая-то бесшабашная мальчишеская радость сквозила в улыбке, глаза при этом были грустно-виноватые, совсем как у нашей таксы Густава.
   "Что-то похожее мне уже довелось наблюдать" - подумала я, но так и не вспомнила когда. "Действительно, сидение дома превращает человека в законченного эгоиста, он воспринимает мир только через призму своей личности. Странно!"
   И я опять упустила какой-то момент очень подходящий для откровений.
   Нет, я не мучилась угрызениями совести, в конце концов, мы же сами договорились о полной свободе. Но мне стало казаться, что молчание превращает заурядность в событие. Тем паче, что и событий-то в моей жизни почти нет.
   Я должна была поговорить с Сашкой. Обязательно, не выбирая какой-то специальный момент, просто за обычным ужином. Пересказать как сплетню о ком-то еще. Должна была, хотела, но не сделала.
   Потому, что опять искала время и подходящие слова...
   А потом Сашка сам мне сказал нечто, сделавшее меня вечной хранительницей дурацкой в общем-то тайны.
  -- Ксенька, кажется, наш договор начинает реализовываться...
   Я замерла на месте с открытым ртом, подобно жене Лота и всем прочим окаменевшим. "Не успела!" - пульсировала в голове одна мысль.
   Сашка же понял все по-своему.
  -- Ксюшка, ты обиделась? Прости меня, я дурак, ну, хочешь я тебе все расскажу?
   "Все, больше тянуть некуда. Я должна рассказать первая!"
   Но опять прошляпила момент.
   Сашка принял мое молчание за согласие и с места в карьер заявил:
  -- Ксень, я познакомился с девушкой,.. в интернете,.. просто от скуки написал письмо, а она ответила,.. так, пустячное знакомство,.. но слово за слово,.. и вот уже третью неделю мы общаемся... ты очень обиделась?
  -- Обиделась... - я даже сама не поняла, было ли это утверждением или вопросом.
  -- Не злись, это же просто виртуальное существо.
  -- Тогда зачем вообще о нем говорить, если оно - ничто?
  -- Она - не совсем мираж...
  -- Сашка, не издевайся и не морочь мне голову какими-то призрачными девушками. Скажи просто: у тебя появилась любовница...
  -- Ксеня! Откуда в тебе вульгарность? Какая любовница! Я ее ни разу не видел...
  -- И даже не уверен в том, что это особа женского пола!
  -- Представь себе!
  -- И тебе, конечно же, захотелось ее увидеть?
  -- Ну, в некотором роде, - Сашкин голос звучал особенно странно в этот момент.
  -- Что значит в некотором роде? Либо хочешь, либо нет. Середины не существует.
  -- А фотография?
  -- Это не доказательство. Можно показать чужую. Тоже самое и голос по телефону. Так ты хочешь ее увидеть?
  -- Только если ты не обидишься...
  -- Мы же договорились...
  -- Это было давно...
  -- Время ничего не меняет. Как ее зовут?
  -- В том-то и загвоздка...
  -- Даздраперма или Оюшминальда? - мне сразу вспомнились самые смешные и одновременно гадкие имена которые я знаю.
   Но Сашка не обратил внимания на черный юмор. Похоже, в имени девочки было что-то действительно его угнетавшее.
  -- Анюта! - произнес он после значительной паузы.
  -- Всего-то! Имя как имя, банальное очень, но не противное.
  -- Ксенька! - Сашка был потрясен до глубины души. - Ее зовут Анюта!
  -- Я поняла!
  -- Ты ничего не поняла!
  -- !?
  -- "Даму с собачкой" так звали!
  -- Анна - не редкое имя...
  -- Я ее нашел потому, что она - Анюта!
  -- Господи!
  -- Теперь ты понимаешь?
  -- Не очень...
  -- Для меня "Анюта" стала твоим alter ego, - Сашка вдруг заговорил философски-напыщенным тоном.
   И мне совершенно расхотелось его слушать: глупо выглядит, когда человек пытается прикрыть банальность тонкой материей. А в устах Сашки, слегка циничного, но упертого материалиста, всякий намек на "subtile" просто ужасал. Собственно, со словечком "subtile" у меня связана давнишняя, забавная история. Я занималась французским с одной милой пожилой дамой, нас было человек пять в группе и когда мы достигнув пятнадцати-шестнадцати лет, должны были по ее разумению, заинтересоваться молодыми людьми, она предложила каждой из нас описать героя девичьих грёз. Я, прекрасно зная русское значение слова "субтильный" употребила его с частицей "не", разумеется, недорослик с тощими ручками-ножками был явно далек от моего идеала. Как же смеялись надо мной остальные, знавшие, что для лягушатников субтильная "тонкость" относится к душе, а не к телу. Но, как говаривал Фрейд, случайных оговорок не бывает...
   Сашка там временем продолжал что-то говорить про созданный мною образ, еще какую-то чушь, пора было возвращать его с небес на землю.
  -- Голубчик, моего согласия достаточно, или нужно благословение?
  -- Я был терпимее...
  -- Извини... - мне вдруг захотелось заплакать и Сашка это заметил:
  -- Ксюшка, ты прости, я не должен был ничего тебе говорить, и делать тоже...
  -- А наш договор?
  -- Да чушь все это! Я же вижу как тебе неприятно!
   Я не ответила, не могла же я сказать, что противней всего мне мое собственное враньё! Момент был упущен и камень с души останется не сброшенным.
  -- Напротив, мне жутко интересно узнать кто водил тебя за нос три недели кряду.
  
   ***
   Вечера в конце апреля и в мае становятся такими длинными и томительными, вспоминается обязательно какой-нибудь романтический момент жизни закрутившийся по случайности тоже весной, даже каждый глоток воздуха кажется счастливым и начинаешь просто захлебываться радостью. Потом, позже, когда лето наступит по настоящему, и эта эфемерная радость бытия уйдет на второй план мне, вероятно, захочется узнать все подробности.
   Хотя, думая об этом, я подспудно ждала совсем другого. Сашка, как бы невзначай скажет, "все состоялось", я тоже не останусь долгу и наша жизнь, вернее моя половина ее вернется к привычной бессобытийности. Я вновь смогу мысленно полемизировать с литературными сюжетами, гулять с Густавом в парке - лето все-таки. Но моим мечтам не суждено было сбыться. Сашка довольно долго хранил молчание, мне даже стало казаться, что он каким-то образом догадался о "втором" Максиме и только ради него изобрел "Анюту". "Что ж, забавно, но не обязывает меня теперь, спустя много недель, откровенничать, не думаю, что это Сашку обрадует".
   Я уже почти перестала думать обо всех этих персонажах, объявившихся в нашей жизни, когда Сашка все-таки нарушил молчание. Как-то он опять пришел то ли навеселе, то ли просто очень возбужденным:
  -- Я её видел!
  -- Анюту? И как она? - мне, конечно же, стало любопытно.
  -- Молоденькая такая, простенькая, но миленькая...
  -- Прямо на пряник похожа.
  -- Нет, она не слащава, скорее наоборот, - по его интонации я не могла понять его чувства. Они, на мой взгляд, балансировали между восторгом и иронией.
  -- И где же состоялась историческая встреча?
  -- У меня, конечно!
   Этого я не ожидала: мой муж (он архитектор) снимает уже много лет довольно просторную мансарду с огромным окном и видом на соседские крыши. Когда мы только познакомились, ранней весной, кстати, то много времени проводили именно там, в его студии на Арбате. Я ее очень любила и сейчас, услышав, куда Сашка пригласил новоявленную знакомую, почувствовала странный приступ ревности. Странный, потому что ревновать можно (и нужно) мужа, а не его студию. Но все у меня не так как у остальных. Я ничуть не смутилась появлением девчонки, но обиделась, что Сашка избрал местом первого свидания студию, а не "нейтральную" землю. И он это почувствовал.
  -- Не стоило этого делать!
   Я почти готова была его поддержать, но...
  -- Зря я тебя обидел!
  -- Да я не обиделась, просто не ожидала, что ты пригласишь к себе незнакомого человека...
  -- И все?
  -- Да... лучше расскажи мне какая она...
  -- Студентка филфака, пишет стихи и рассказики, неплохие на мой взгляд.
  -- Ясненько! - Сашкины познания в литературе весьма условны, а стихов он, по-моему, со школы не читал. Странно, что ему понравилась такая девушка.
  -- Она совсем не глупая... - он как-то замялся.
   Я ждала, не понимая, что еще могло его смущать.
  -- Ксень, она совсем простенькая...
  -- Деревенская, что ли?
  -- Нет, не думаю, говорит она, по крайней мере, правильно, но одета...
  -- В сарафан и лапти, не верю!
  -- Лапти не лапти, но туфли у нее чудовищные и платьишко мешковатое.
  -- Сашка, ты отстал от жизни. Сейчас так модно.
  -- Какая гадость...
  -- В конце концов, ты сам ее выбрал. Кстати, зачем я так и не поняла...
  -- Не зачем, случайно. Просто наткнулся на ее имя и не смог удержаться...
  -- От чего?
  -- Понимаешь, я сразу вспомнил какой была ты тогда, зимой.
  -- И?
  -- Мне захотелось вернуться обратно, глупо, правда?
   Куда уж глупее: несколько месяцев назад я была бездумно влюблена, но не в Сашку. И он хотел вернуться назад. Действительно, наша семья сопоставима только с семейкой Адамсов. Густав может заменить всех их детишек. Братца только не хватает.
  -- Неужели тогда я тебе нравилась больше, чем сейчас?
  -- Не знаю, наверно, - Сашка замялся. - Ты была больше похожа на человека, на живого человека...
  -- А сейчас на кого я похожа? На Галатею?
  -- На идеал, на святую, мне страшно тебя обидеть, я чувствую себя жутко виноватым...
  -- Но почему, ведь ты меня даже не обманываешь...
  -- Поэтому и чувствую. Ты все знаешь, все одобряешь, нормальные жены так себя не ведут...
  -- Сашка, тебе не угодишь! Мне стоит разбить пару тарелок, чтобы ты избавился от чувства вины?
  -- Нет, Ксенька, вряд ли это поможет.
  -- Чем же ревнивая и стервозная жена лучше меня? - в Сашкиных словах обязательно должна была быть какая-то логика, но я ее не находила.
  -- Ничем! Только ей изменять приятно, а тебе противно.
  -- А ты мне изменяешь?
  -- В смысле?
  -- Ты перестал меня любить?
  -- Нет!
  -- Что изменилась в наших с тобой отношениях?
  -- Нет! Ничего! Зачем ты задаешь дурацкие вопросы?
  -- Потому, что ты сам говоришь глупости! Какая измена, если между нами все осталось по-прежнему?
  -- Не знаю, просто принято так говорить...
  -- Кем принято? Бесноватыми ханжами несколько веков назад! Разве к нам это имеет отношение?
   Конечно же он ответил отрицательно и совершенно искренне, но от стереотипов, которые нам с детства вбивают в головы невозможно просто отмахнуться. Они лезут изо всех щелей, призывая верить не себе, а коллективному опыту обманутых жен. Не знаю почему, хотя вру, знаю, - мое безделье тому причиной, я частенько смотрю дневной эфир с его жаркими дебатами как раз по этому поводу. И всякий раз честно пытаюсь понять, в чем же эти бесконечные вереницы женщин видят измену. Кажется, что буквально во всем: в любезном разговоре по телефону с обладательницей высокого голоска, в опоздании на полчаса с работы и так до бесконечности. А уж увидев мужа в обществе дамы они бросаются разводиться. Но ни одна из них, ни на секунду не задумалась о том, что она и только она самом деле изменяет, разрушая сложившийся семейный уклад.
   И в антураже возвеличенной глупости Сашка решил играть главную партию, по своим правилам разумеется. Я бы приняла игру и наслаждалась отведенной мне ролью святой, если бы сумела отвлечься от свежих еще воспоминаний.
  
   ***
  -- Думаю, что вас очень задело исчезновение "второго" Максима, - говорившую женщину я видела первый раз в жизни. Мы с Густавом выползли в парк и, пока он с восторженным хрюканьем рыл землю, я выложила какой-то не слишком молодой мамаше все свои горести. - Он ведь вам не звонит?
  -- Он и раньше никогда не звонил, - не стенку, но ширмочку-то поставить надо!
  -- Раньше он был просто шапочным знакомцем, - она не обиделась на мою резкость и мне сразу стало легче.
  -- Им и остался...
  -- Не совсем. Вы попытались компенсировать отношениями с ним прошлую неудачу.
  -- Но ведь все хорошо кончилось!
  -- Невозможно к чувствам применять такие "детские" понятия - хорошо, плохо. Разум говорит одно, а чувствуете вы совсем другое: вы так и не поняли, был ли интерес того фотографа к вам искренним, и какую роль в вашем знакомстве сыграла его начальница. Было ли то простым совпадением или в неведении оставались только вы.
  -- Я даже не думала об этом...
  -- Вы опять пытаетесь обманывать себя. Если бы они действительно были вам безразличны, мы говорили бы сейчас о погоде.
  -- Простите... - я немного растерялась: и правда, зачем я изливаю душу чужому человеку?
  -- Так проще, - сказала в ответ на мои мысли незнакомка. - Ну, мне пора!
   И она ушла из моей жизни. Навсегда. Я даже иногда сомневаюсь, а была ли она вообще, или я просто грезила сидя на солнцепеке?.. да впрочем, какая разница, но только наша с Сашкой жизнь опять становилась "треугольной". Впору было начинать разыгрывать мелодраму, жаль зрителей не хватало. Мы уже много лет живем вдвоем, у нас нет детей проникновенно спрашивающих: "Папа, а ты совсем разлюбил маму?" и "злобная свекровь" живет за тридевять морей - мы вольны каждый вечер реализовывать новые фрагменты нашей пьесы. И как ни странно, моя роль меняется неделя за неделей, из несчастной обиженной праведницы я превращаюсь в главную злодейку. Сашка уже разговаривает со мной как с верной боевой кобылой, которая все понимает и никогда не осуждает. А телевизор тем временем противно тараторит: "я увидела, как он помог встать упавшей девушке. Но я-то знаю, что падала она с умыслом. Меня на мякине не проведешь! Я выгнала подлеца взашей!" а что делаю я? Читаю втихаря Сашкины письма? Или хотя бы проверяю карманы? Неправильная я жена! Знаю, что он общается с молодой девицей и радуюсь. Да, да радуюсь, глядя на его счастливую рожу и с кайфом читаю данные ему Анютой книжки. Казалось бы, не жизнь, а медовая патока, (не знаю, правда, что это такое, но звучит особенно сладостно). Баланс сил, равновесие, ни убавить, ни прибавить - все это о нас. Может, стоило все так и оставить? Может, не стоило подбивать Сашку на какие-то действия? Но не испытав всех радостей на своей шкуре, - из-за инертности Максима, - я мечтала побудить своего мужа к большей раскованности. И очень удивлялась, видя как он несмел.
  -- Посидели, поговорили, и все? - допытывалась я после каждого визита Анюты.
  -- А что еще? - удивлялся Сашка.
  -- А где она сидела?
  -- На диване...
  -- Сама место выбрала?
  -- Да, - ответил он после секундной паузы.
  -- И ты ничего не понял?
  -- А что я должен был понять?
   Казалось, он нарочно прикидывается тупеньким, можно было ему подыграть, либо послать все к черту и пойти работать. Почему я не пошла?
  -- Она не просто подружка. И не случайно выбирает диван.
  -- Конечно нет, он мягче и удобней. Анюта обычно сидит поджав под себя ноги.
  -- А ты, конечно, в кресле епископа?
   Он молча кивнул. Кресло епископа, весьма возможно настоящее, было средневековым немецким стулом с подлокотниками. Сашка всегда сидел только на нем. И только один: он им дорожил сверх меры. И было чем дорожить - высокая спинка, спрятанный под сиденьем ларь, ручки, все украшено резьбой тончайшей работы. Диван же был значительно проще, обыкновенный модерн: эпоха уже включившая в понятие красоты и удобство тоже.
  -- А ты не пробовал сесть поближе, обнять барышню?
  -- Ксеня, что ты несешь! Я же не знаю, как она к этому отнесется!
  -- Думаю, правильно! Иначе чего она к тебе привязалась?
  -- Не знаю, - Сашка пожал плечами, вид у него при этом был потрясенный, казалось, я отрыла ему глаза на эту Анюту. - Мы просто разговариваем. Нет, Ксень, ты что-то напридумывала себе ерунды. Она не может быть такой... - он опять задумался.
  -- Какой такой? Ты сам меня уверял, что она очень даже обычная, а раз так, тог чего она может еще хотеть, приходя к тебе в гости?
   Сашка со мной не согласился, мы поспорили еще недолго и разбрелись по своим углам. Я, по давнишней привычке, мусолить очередную дурацкую книжку, а Сашка в интернет. Я уютно устроилась на диване, Густав задрых рядом со мной, стемнело, домашнюю тишину изредка нарушали резвящиеся под окнами мотоциклисты.
  -- Ксеня, это настоящий кошмар! - он бросил поверх раскрытой книжки какой-то лист бумаги. Я не слышала как он вошел в комнату и жутко испугалась. Густав, почувствовав мой страх, тоже внезапно проснулся и пронзительно залаял.
  -- Что случилось? - заорали мы почти хором и сразу замолчали, осознав нелепость ситуации.
   Первым очухался Сашка:
  -- Почитай, что она пишет!
   Я покорно принялась читать анютино письмо, еле уместившееся на двух страницах и распечатанное чудовищно мелким шрифтом.
   "Привет, мой далекий друг Саня...
Я, в общем-то, счастлива, просто я такой человек, что чтобы понять, что я была счастлива, мне приходится становиться несчастной. Это нормально, хотя и не очень радостно. Спасибо тебе, что  ты есть, что желаешь мне хорошего настроения и пишешь письма. Иногда у меня появляется чувство, как будто это я сама пишу себе все эти письма, которые приходят от тебя. Что-то очень знакомое есть в интонациях и даже в построении фраз. Если бы мы не встречались сегодня, то я бы подумала, что ты мне снишься. А может и правда, тебя на самом деле нет, и это всего лишь мое воображение?
На самом деле я очень сентиментальна, и даже иногда, когда я одна дома, включаю кассету с "Титаником" и позволяю себе немножко всплакнуть, только не смейся. Я прекрасно знаю, что это полный бред, но вот что-то захотелось побредить.
Хочешь маленькую сентиментальную мелодрамку?
- Комната с белым потолком.
Ты закрываешь глаза - и видишь,
   От горечи зажимаешь пальцами рот, чтобы не закричать,
   Соленые капли с твоих щек слизывает нежным бархатным язычком ночь,
   А ты видишь все так отчетливо, словно это происходит сейчас.
Ты тогда сошла с ума.
Это было вечером, падал снег, сумерки были синими, а твое лицо - впервые за столько дней - счастливым.
Все как всегда, ты возвращалась домой, как возвращалась до этого каждый день, и так же был вечер, так же падал снег, сумерки не меняли цвет, но почему же от твоей ежевечерней тоски возвращения в пустой и холодный дом не осталось и следа?
Потому что выйдя на улицу, остановившись и надевая перчатки, ты почувствовала, как Его руки закрыли тебе глаза.
Ты даже не успела вздохнуть, Он прижал тебя к себе так крепко, что замерло дыхание, и ты не могла даже заплакать от счастья.
Откуда это, когда ты уже не ждала Его, когда в один миг сбывается самый несбыточный сон, сбывается то, надеждой на что жила все это время.
Вы поднимались в лифте; ты не могла заставить себя сказать хоть слово, и он молчал, смотрел на тебя, и улыбался. Когда за вами закрылась входная дверь, Он обнял тебя, и вот тогда ты заплакала.
Ты не могла понять, что с тобой происходит, ошеломленная любовью, не в силах поверить, что это наконец-то случилось, неподвижно лежала, глядя в белый потолок. А Он был рядом, Он любил тебя, шептал тебе такие нежные, удивительно нежные слова, это больше походило на сон.
Через несколько дней она, так ничего и не дождавшись, позвонила ему сама.
- Трубку сняла женщина.
   Все было кончено.
В комнате с белым потолком, с правом на надежду.
Все кончено.

И обо мне грустить смешно
Как о реальном человеке -
Я весною прорасту, чтоб к жизни присоединится.
Ну вот и все, пора прощаться.
Любившая тебя, Анюта"
  -- Бред какой-то и вообще, никто нам сегодня не звонил...
  -- Ксеня! Ты дура или просто претворяешься? - Сашку просто перекосило от бешенства. - Ты слепая или идиотка?
  -- Все вместе! - я тоже разозлилась. - Что случилось?
  -- Это же прощальное письмо!
  -- Скатертью дорога! - что я могла еще сказать?
  -- Ксенька, да что с тобой твориться?
  -- Со мной? Я сидела тихо, читала книжку, ты ворвался, бросил мне какую-то писульку! Если ты не угодил своей подружке, мне-то какое дело?
  -- Это прощальное письмо! - повторил Сашка еще раз теперь уже жутко спокойным голосом. И до меня наконец-то дошло, что он имеет в виду.
  -- Ты это серьезно?
  -- Нет, шучу!
  -- Ты думаешь, она собирается... - я не закончила фразу, настолько абсурдной она мне показалась.
  -- Да, да, да, думаю! И не знаю, как ее остановить.
  -- Никак!
  -- Ксенька!
  -- Это ее жизнь и не тебе решать, что с ней делать!
  -- Я не прощу себе...
  -- Чего? Ты думаешь, что такие решения принимают ради случайного человека? - я пробежала письмо еще раз. - Сомневаюсь, что это действительно предсмертная записка. Больше похоже на пьяные слезы сентиментальной дурочки.
   Но Сашка мне не поверил, ему больше нравилась роль раскаивающегося сердцееда. Что ж, это его право, но мне стало так скучно, что я решила смотаться на дачу к папе.
  
   ***

"...Я всегда считал, что самые глубинные изменения

происходят - и в человеческой душе и в жизни общества - происходят в очень сжатые сроки.

...жизнь не смотрит назад. Неделя - это срок более чем достаточный,

чтобы решить, принимаем мы свою судьбу или нет..."

Пауло Коэльо "Дьявол и сеньорита Прим"

  
   Что правда, то правда, решаться надо сразу, если не хочешь потом всю жизнь предаваться раздумьям, как могло бы быть если... Я слиняла на дачу под влиянием вечерней скуки, плюнув на семейную жизнь и мужа увлекшегося моим "alter ego" - молоденькой истеричкой и пьянчужкой по имени Анюта. Слиняла, чтоб найти покой и уединение, прихватив рюкзак всевозможных книг и книжонок. Но насладиться одиночеством мне удалось только в машине и то не полностью - стояла дикая жара и Густав никак не мог найти себе место, он то пытался залезть под кресло, то развалиться на заднем сиденье и без передыху жаловался на жизнь. Когда же мы наконец докатились, то очередной раз убедились сколь огромно семейство Кнолле. Мой отец был трижды женат официально и родил семерых детей, считая меня. Как назло, именно сейчас многие из них решились навестить семейное гнездышко.
   - Не повезло нам, Густав! Худшего сюрприза не придумаешь! И удрать по-английски не получится - ведь я, демонстрируя дурные привычки "новых русских" (а папа тоже относил меня к ним), подъехала к самому дому. - Что ж, придется денек потерпеть, а вечером мы уедем!
   Но мы не уехали ни вечером, ни утром - дачная компания, вопреки опасениям, оказалась веселой и душевной. И я, наверное, впервые в жизни, ощутила прелесть общения с новыми людьми. Хотя, строго говоря, их не стоило бы называть новыми - ведь они доводились мне братьями и сестрами. Раньше мы почти не общались друг с другом - наши матери не любили друг друга, да и не должны были этого делать. Но годы смягчают сердца; и не прошло и тридцати лет, как я почти подружилась со своими сестрами Машкой и Соней. Из всех они оказались самыми симпатичными. Конечно, вранье все это про годы и расстояния, просто моя мама терпеть не могла Сонькину, а с Машкиной и вовсе была незнакома, но мне сумела внушить неприязнь к ним и их детям. И я жила повинуясь чужим чувствам и не имея времени и желания обзаводиться собственными. Но все когда-то случается (еще одна банальность, подтверждаемая жизнью). Не думаю, что и они слышали обо мне много теплых слов, но мы сумели разговориться (немыслимая для меня вольность!) уже в первый же вечер. И я перестала думать о Сашке и нашем "треугольном" мирке. Все опять стало прекрасно и гармонично, и в который уже раз я забыла, что рай без змей не существует.
  
   ***
  
   А дня через два заглянул по-соседски какой-то дядька, представленный мне Песанычем, - назвать его господином язык не поворачивается, - лет пятидесяти от роду, лысый, с серьгой в левом ухе и кончилось наше райское бытиё.
  -- Сидите, лясы точите! - сказал бы он и все осталось бы по-прежнему.
   Но нет, он оказался эстетом, от не него не несло перегаром и он не смотрел на нас полуодетых голодными глазами. Красоту он видел в другом.
  -- Тут неподалеку есть чудное место, съездили бы, полюбовались...
  -- Монастырь? - протянула Машка с явной ленью и скукой в голосе, она недавно закончила искусствоведческий и все еще относилась к предмету своих занятий со школярским высокомерием.
  -- Болото.., - не обращаясь ни к кому произнес дядька.
  -- Болото? - с сомнением повторила Сонька, и на лице ее явно читалось отвращение. - Там жуткая грязь и вонь, змеи ползают.
   Интересно, она всегда такая недоверчивая и брезгливая?
  -- Чем мы вам так насолили, что вы нас в болоте топить собираетесь? - поддержала ее Маша.
  -- Не хотите - не ездите!
   Не понятно, зачем он вообще к нам приперся, если ему все безразлично?
  -- А далеко ехать? - я ляпнула это просто так, наобум, не собираясь никуда ехать, но, как и тогда в "Пирогах" пустая фраза повлекла за собой много неожиданностей.
  -- Не очень, выезжаешь на трассу, до ближайшего разворота, после не пропусти 854 километр, напротив верстового столбика паркуешься...
  -- Какого? 854-го? Это же пригород Риги? - я просто опешила, ничего себя рядом и тут же была уличена в бабьей тупости:
  -- Километры считают не только от Москвы, но и к Москве, - это "к" он подчеркнул особенно. - На 854 километре, на самой опушке стоит прекрасный дуб, не очень старый, но уже большой. И кора у него красная. Входите в лес и идете по тропинке до второго дуба, потом направо, еще минут десять и вы на месте.
  -- Едем?
  -- Ксеня, уже темнеет! - охладил мой пыл папа, - с утра поедите!
   И рай просуществовал еще целую ночь.
  
   ***
  
   А утром, как ни странно, ехать собрались все, даже Сонька, которая еще вчера столь живописно перебирала все "болотные ужасы".
   "Ночь меняет человека!" - интересно кто-то это сказал раньше, или я сама придумала? Стоило бы добавить: "И день тоже!"
   Получился настоящий выезд на пикник как в стародавние времена - на трех машинах, с кучей провизии, с собаками, - Густав заменил собой свору, - и мобильными телефонами, - дань современности.
   До первого дуба мы доехали сравнительно быстро, дальше дело пошло значительно медленнее: процессия из пятнадцати человек, включая Густава, не спеша двинулась по узкой тропинке вглубь леса и только минут через двадцать мы наконец дошли до второго дуба. И почти сразу увидели то самое "сказочное" болото - огромное зеленое пространство окаймленное вдалеке лесом. "Восторг! Красотища!" - вопили все в один голос, но насчет дальнейшего мнения разделились. Большинство решило дальше не ходить - ведь до болота мы добрались.
  -- Песаныч говорил, что самая красота гораздо дальше!
  -- Ксеня, ты как была глуховатой, так и осталась! - одернул меня папа, - Петр Алексаныч!
  -- Песаныч ему больше подходит! - заверещала Машка и я поняла, что отныне к бедняге прилипнет случайная кликуха.
  -- Так, что, идем дальше?
  -- Зачем еще куда-то тащиться? - как самый старший, ворчливо заявил папа и его поддержала какая-то из жен, кажется Машкина мама:
  -- Пустая трата сил! Здесь тоже очень красиво. Мы устроим пикник на этой поляне. Но ты, - это она сказала персонально мне, - ты если хочешь, можешь прогуляться! - и сопроводила свою реплику чудовищной улыбочкой великомученицы.
   Увы, ей мой приезд пришелся не по душе, бедняжка даже кушать спокойно при мне не может.
  -- Спасибо, что позволили, мама, - я тоже не удержалась от колкости и отправилась по тропинке огибавшей болото.
   Папа попытался меня остановить, но скорей для проформы. Мне же было наплевать - я приехала на своей машине, ключи от нее - у меня в кармане, в лесу не заблужусь, тут теряться негде, а им придется потесниться, когда соберутся обратно всего на двух машинах. Но оказалось, что моя очередная мачеха не пользуется авторитетом у собственной дочери. Машка, не говоря ни слова, пошла за мной следом, а с ней и еще одна девица по имени Кира. Кажется, она доводилась Соне сестрой по маме или какой-то еще родней, и была на нее слегка похожа: густыми темными волосами и зелеными глазами. И еще мне показалось, что она - близкая Машкина подружка - они пользовались какими-то странными словечками, явно из "домашнего языка", понятными мне скорее по наитию. Зачем они пошли со мной?
  -- С недавних пор я с трудом переношу предков! - словно отвечая на мой так и не высказанный вопрос, сказала Маша.
  -- А мне казалось, Юлий любит тебя больше остальных, - у меня с папой уже давно были нейтральные отношения, даже скорее прохладные, настолько, что я всю жизнь зову его по имени.
  -- И поэтому все время поучает!
  -- Плюнь и пропускай мимо ушей! - ничего, кроме банальности я ей сказать не могла.
   Мне бы в своей жизни разобраться...Сашка с Анютой, один Максим, второй, чувство вины за ту случайную ночь и навязанную мне мужем роль обижаемой праведницы, все это крутилось у меня в голове в тот момент, когда перед глазами разворачивалось настоящие чудо. Никогда раньше я даже не думала, что в Подмосковье может быть так красиво: я жила со стереотипом в голове - интересный пейзаж ближе Крыма не встретишь. Наверно, я просто забывала смотреть по сторонам - ведь болото было совсем рядом с дачей, на которой я в детстве провела не один месяц. И только несколько часов назад, и то случайно, я узнала о его существовании. Неделей раньше, в Москве я и помыслить не могла о том, что мне захочется поехать на болото, тогда я бы поняла Соньку, но вчера вечером во мне что-то переменилось.
  -- Ксенька, ты с ума сошла! Нельзя ходить по трясине не глядя под ноги! - заверещала Машка и я невольно посмотрела вниз, но ничего особенного на увидела. И увидеть вряд ли смогла бы. Мои ноги, не все конечно, а только ступни уже скрылись под водой. Но в тот день я бы ни за что не поверила, что это может быть опасно. Мир казался таким прекрасным и совершенным...
  -- Хочу тут искупаться! - вновь раздался Машкин голос и буквально через секунду всплеск воды.
   Машка нырнула в естественный бассейн с темной, как крепкий чай, водой.
  -- Индейская скво, - сказала Кира, поглядев на нее и больше мы не произнесли ни звука. Только долго и пристально смотрели на плававшую Машу.
   Потом она вылезла, начала громко уговаривать нас тоже искупаться, но что-то в этом совершенном мире изменилось...
   Не отвечая на ее уговоры, мы с Кирой уселись на ствол давно умершего дерева и довольно долго сидели молча, глядя друг на друга.
   Что-то странное творилось в наших мыслях...
   А потом мир вернулся на место - зазвонили телефоны, - пора было возвращаться на твердую землю.
  
   ***
  -- Ксенька, а ты еще не спишь? - что-то в Сашкином голосе было чрезмерное.
  -- Нет, конечно! Еще только полночь!
  -- А домой не собираешься?
  -- Сегодня - нет! А что, ты соскучился?
  -- Естественно, да!
  -- Так когда ты приедешь?
  -- Могу и сегодня...
   Пауза... он явно хотел услышать что-то другое.
  -- Хотя маловероятно, мы хотели устроить посиделки, надо только съездить за вином...
   Мне послышалось, или он и вправду вздохнул с облегчением?..
  -- Ксень, я сегодня собираюсь в гости... на всю ночь...
   Слава Богу, наконец-то...
  -- К ней?
  -- Ты не против?
  -- Наверно, нет...
   Или против?
  -- Ксень, мы готовы! Поехали!
  -- Машка! Постеснялась бы! Пьянство не красить дам! - ничего умней цитат в голове не было.
  -- Я еще не дама! - парировала моя сестрица и мне нечего было ей возразить. Да в общем-то я была рада, что смогу посвятить этот вечер именно пьянству. Благословив Сашку, я почувствовала почти облегчение - подсознательно я уже несколько недель ждала этого дня. Мне хотелось услышать его просьбу, сказать: "иди, веселись хорошенько!" и выглядеть в его глазах такой мудрой и понимающей.
   ***
  -- Ты знала?
  -- Что знала? Сашка, не ори мне в ухо!
  -- Знала, что это так скучно! Поэтому ты была не против?
  -- Что скучно? Сашка, я еще сплю!
  -- А я не могу! Это какой-то кошмар! Когда ты наконец вернешься?
  -- Сегодня, завтра, я еще не знаю...
  -- Приезжай прямо сейчас... я больше так не могу!
  -- Можешь чего? Чувствовать себя неверным мужем? Или у тебя не получилось?
  -- Да не язви ты! - взорвался Сашка. - Все у меня получилось! Но она такая...
  -- Какая?
  -- Дура! Дура непроходимая!
  -- Это важно? Причем тут ее мозги?
  -- Ксенька, если ты через час не появишься, я сам приеду...
  -- То-то Юлий обрадуется...
   Юлий с трудом переносил зятьев, вообще мужчин, наверно, это особенность любвеобильных многоженцев...
  -- Плевать...
  
   ***
  
  -- Дура, дура! Ты не представляешь какая! - Сашка метался по комнате, как бабуин по клетке зоопарка.
  -- Не представляю...
  -- Я последняя скотина...
  -- !?
  -- Да как я мог о ней подумать, когда есть ты?
   Я похолодела. Худшего сценария не придумаешь! А я-то думала, что перестану чувствовать себя виноватой, что "маленький" Максим наконец покинет мои мысли. Пустая надежда. Он остался и Анюта тоже поселилась в коллективном бессознательном нашей семьи.
  --
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"