-Вы, конечно, начальство. А начальству всё можно. Правда, Сергей Марьянович, - Кондратьев зло блеснул мутными глазами, - от вас, я слышал, жена ушла. Так это не значит, что и у остальных никакой личной жизни быть не может.
Офигеть. Кондратьеву за пятьдесят, точно. Этой зимой юбилей справлял. Бородин подавился водой из графина и закашлялся. Кондратьев с удовольствием стукнул его по спине изо всей силы. Замахнулся, чтобы стукнуть ещё раз, но Бородин предостерегающе выставил руку. Кондратьев огорчённо крякнул.
-Как хотите. Я с Николя в паре работать не буду и не надо мне петь про то, что он без меня не справиться. Я в одиночку работаю и ваш предшественник, хоть и был козлом порядочным, а такие вещи понимал. Я всегда работаю один. А вы хотите, чтобы эта сопля мне указывала. Я, конечно, отказаться не имею права, только вы рады не будете, предупреждаю.
-Степан Михайлович. Это не серьёзно. У вас звание, вам немало лет, а вы хотите, чтобы я вам сейчас объяснял, что мы все делаем одну работу. Что какую-то работу Коля делает лучше, чем вы и чем я. Потому мы должны его нюх использовать, права не имеем не использовать.
Кондратьев сидел, наклоняясь вперёд, и сосредоточенно отбивал такт грязным ботинком, и что-то сам себе напевал, типа: "Тум - бу -ру -ру - ру - ру- ру"; всем своим видом показывая, наплевать, распинайся, ежели делать нечего. Как только Бородин замолчал, чтобы перевести дух, Кондратьев сказал нарочито окая:
-Окажись у вас для меня любая другая работа - я за милую душу. Очень я вас уважаю, товарищ подполковник.
Ну и что теперь делать, спрашивается. Не хочется докладную писать. И отступать нельзя, следующий раз ещё пара умников найдётся, и любители поскандалить полезут как тараканы со всех щелей. Что делать, Бородин?
-Да пусти! Чуть кофту не порвала!
Господи, этой только не хватало! Спасите! В кабинет Бородина ворвалась Антонина, собственной персоной!
-Это что же, мой секретарь вам кофту порвала? - попытался перехватить инициативу Бородин.
Антонина удивлённо подняла брови:
-Она? Мне? Мелко плавает, я сама кому хошь порву.
-А вас разве вызывали? - Бородин сделал вид, что роется в ежедневнике. - На сколько?
-Как же! Дождёшься! Вызовут! Тебя тут убивают с утра до вечера, а вам всё недосуг. Пусть хоть до смерти убьют!
-Антонина... гм..., - Бородин надеялся, что свидетель номер один подскажет своё отчество, но та видимо решила не устраивать следователю лёгкую жизнь, и ждала, как он выйдет из затруднительного положения.
-Давайте по-простому, Тоня, что случилось? Чем так расстроены?
-Прямо слушать вас стыдно. Так говорите, будто и правда вам не всё равно. Врёте ведь, - уверено и успокоено сказала Антонина. - Объявился хахаль Светкин.
Антонина подошла к окну.
-Ну! - подал реплику Бородин
Антонина молчала, будто и не она вовсе только что рвалась в кабинет. Наконец, выдержав достаточную по её мнению паузу, торжествующе повернулась к Бородину:
-Ко мне приходил. Постучался. Я только в глазок посмотрела - а оттуда на меня такой выпуклый глаз - зырк!
-Так может это кто другой был. Почему вы сразу решили, что это был друг потерпевшей? Может, это какой-то ваш знакомый мужчина, а вы, с перепугу, всё напутали.
Антонине приятно было такое предположение Бородина, ну, насчёт её знакомого мужчины. Это с одной стороны, а с другой - предположить, что ОНА могла что-то напутать - нет, не могла.
-Нет. Точно он. Я сначала притаилась, ну после, как в гляделки поиграли.
Мужчина за дверью потряс слабую дверь, и она заскрипела, затрещала, но не поддалась. Антонина слышала удаляющиеся шаги. И как только визитёр по её мнению дошёл до лифта - тихонечко - по стенке - проползла до самого конца коридора. Лифт открылся, тяжело вздохнул, принимая грузное тело и, скрипя, пополз вниз, - а она рванула по лестнице со всех ног, с разлёта, добралась донизу первая. Остановилась на лестнице между первым и вторым этажом. Приникла к пролётному окну, выжидая, когда её гость появится.
Это и правда, был тот самый Светкин ухажёр. Лысый, здоровый, в вязаной шапочке. Антонина видела, как он пошёл в сторону серого Опеля. Сел на пассажирское место, и машина тронулась.
-Номер запомнили?
Антонина посмотрела на Бородина так, будто он ранил её в самое сердце. Выдавила захлёбываясь в гневе и слезах от пережитого потрясения:
-Нет.
-Сергей Марьянович, по-моему, эта милая леди итак проявила чудеса героизма, гм, я бы даже сказал - безрассудство. Проследить за подозреваемым, после того такого стресса - на это, я вам скажу, не каждый решится.
-Согласен. Вы ведь предлагали мне любого рода помощь, Степан Михайлович. Я согласен. Антонина, гм, вот познакомьтесь - капитан Кондратьев, боевой опер. Кроме него никому не могу доверить вашу безопасность. А знакомый ваш может ещё объявиться.
Антонина покраснела и опустила глаза:
-У меня сегодня голубцы будут к обеду. Вы любите голубцы? - Это она обратилась к Кондратьеву, начисто игнорируя присутствие Бородина.
* * *
Жора Страхов сидел за компьютером, глотал обжигающий горький кофе, а пальцы его танцевали по клавиатуре, не поспевая за мыслями. Радостное возбуждение от хорошо сделанной работы гуляло по крови, и он в творческом забытьи то хватал себя за выстриженные лохманами волосы, то принимался перечитывать написанное вслух полушёпотом. Несколько раз в дверь заглядывала мама, смотрела на него и, успокоенная, тихонько прикрывала дверь. Если же на кухне отец по своей привычке начинал чересчур громко разговаривать - она шикала на него, и только он начинал сердиться, как глаза её испугано раскрывались навстречу, и отец отступал, обезоруженный этой её доверчивой незащищённостью.
Роман был написан на треть, когда Жорик понял, что ему просто необходимо снова увидеть своего ангела, того самого, что с хозяйственной сумкой и волосами пучком на затылке. Главное действующее лицо своего романа. Свою героиню. Может он увидит, как она улыбается. Ему это просто необходимо. Для дальнейшей работы. Он видел её грустной и расстроенной. И никак не мог представить, как она улыбается. Согласно его плану именно сейчас героиня должна пережить радостные минуты, а он не видел её радостного лица перед собой. Никак оно не желало становиться перед его глазами. И вот в предвкушении, в ожидании встречи с ангелом он наскоро отключает компьютер. Только потом вспоминает, что не сохранил данные, а это значит, что последние четыре страницы текста исчезнут. Но даже это его не огорчает - скоро он увидит ангела, а может даже она ему улыбнётся. Он постарается сделать для неё что-то приятное, чтобы она улыбнулась. Его муза. Он купит цветы - женщины любят цветы. Он расскажет ей, что она очень близкий ему человек. Они может, даже сходят в кафе. В то, где он её когда-то увидел. Он накупит ей пирожных. Главное, чтобы она не испугалась. А то напрыгнет он на неё со своими цветами, а она испугается. Решит, что он какой-то маньяк. Ну как ей объяснить, что ему достаточно сидеть напротив и смотреть, как она ест пирожное со взбитыми сливками. И смотреть на это - его заветная мечта. Смотреть, а потом бежать к компьютеру и писать...
* * *
Никогда Бородин не думал, что так много для него будут значить минуты, когда Васька сидела в кожаном кресле и пила ароматный только что смолотый кофе. А он спал и был уже на грани просыпания и чувствовал и осязал её невидимое (глаза никак не хотели открываться) присутствие. Запах кофе, смешанный с запахом любимой женщины, дразнил ноздри. Это была та спокойная радость наступающего нового дня, которая ушла вместе с Васькой. Сергей Марьянович не желал признать, что Васьки с ним нет. Иногда по утрам ему чудилось, будто на кухне скрипит кофемолка. И он слышал, как Васька заходит в комнату, и даже запах кофе ему чудился, и, казалось, что всё предыдущее было только тяжёлым сном. Тем тягостнее было пробуждение.
Он не подал в розыск. Это было равносильно признанию, что Васька его бросила. К тому же начнут рыться в их отношениях, а он этого не выносил. Как бы то ни было, а жена его пропадала второй месяц, а он даже не попытался её найти. Значит ли это что она ему не нужна? Что он не скучает по ней? Что он её не любит? Только каково признаться в милиции - меня жена бросила, и я знать не знаю, где она есть. А вдруг сегодня вечером заявится Васька, а назавтра в его комнате снова будет стоять горький аромат кофе, и будет пахнуть ещё чем-то сладостным и родным.
* * *
Он шёл по запаху. От этой женщины пахло обречённостью и болью. На какое-то время запах притуплялся и он терял след, но со временем запах становился более различимым и он по-собачьи вёл ноздрями. Лесные запахи перебивали искомый аромат, и он нервничал и сатанел. Лес словно уводил его добычу. Но он всегда добивается своего. Больше месяца он пасёт эту овечку. Не просто с ней. Временами ему казалось, что добыча ускользает из рук. Так было в том доме. Он и приблизиться к ней не мог. От неё практически перестало пахнуть. Только не так просто от него уйти. Нет такой силы, которая вырвала бы у него лакомый кусок. В предвкушении развязки глаза у него сверкнули, рот раскрылся в оскале, отдалённо напоминающем улыбку, и наполнился слюной, которая стекла из уголка оскалившегося рта и повисла, раскачиваясь. Скоро он насытится, наполнится, напитается её ужасом. Он запрокинул голову, и из пасти раздалось нечто напоминающее смех, слюна потекла за воротник, но он не почувствовал этого.
* * *
Василиса сжалась в комок. Этой ночью ей было по-особенному зябко и страшно. Небо с вечера чистое, нахмурилось. Как-то очень быстро стемнело. В воздухе дрожала влага, но дождя не было. От влаги тяжело дышалось. Ноги вязли во влажной траве. Земля была не твёрдой, трясинистой. Только куда пойдёшь, на ночь глядя. Придётся здесь ночевать. Василиса долго выбирала место. Пару раз ей показалось, что в темноте леса что-то мелькнуло. То ли молния, то ли отблеск огня, то ли огонь зажигалки. Откуда здесь зажигалке взяться?
В ногах появилась слабость. Липкий ужас превратил блузку в мокрую тряпку. Провинциальные завязки на шее сдавливали и стягивали, мешали дышать. Василиса рванула. Несколько ослаб узел, а в руке у Васьки осталась шёлковая нитка. Откуда она? Васька непонимающе смотрела на эту нить и в этот момент, когда мозг её вопил - беги, другая сторона её натуры мучительно искала ответ на вопрос - откуда взялась эта шёлковая нить? Мозг вопил - какая разница, эта нитка тебя душила, а теперь её нет - беги! Стоп. Тётя Ира ей крестик на шею повесила. Маленький, медный. Она про него забыла. Где он сейчас? Потеряла, конечно, потеряла. И уже не найдёт. Попробуй, найди в темноте в мокрой траве. Такой маленький. И вместо того, чтобы бежать, Васька присела и стала всматриваться в траву. Если сейчас не найдет - точно потеряет навсегда. Тёть Ирин подарок. Маленький привет от доброй тёти Иры. Непослушные пальцы шарили по траве. Наткнулись на холодный кусочек металла. Слава Богу! Не веря удаче, Васька ухватила его за уголок - бережно. Положила на ладонь, поднесла к глазам - в лунном свете поблескивал крестик. Васька сжала его в ладони, согревая в руке. Постояла. Сердце колотилось о рёбра. Она подождала, пока оно успокоится, снова раскрыла ладонь. Теперь крестик согрелся и уютно пристроился в ложбинке между средним и указательным пальцем. Луна тем временем любопытно таращила на Ваську своё одноглазое око. Надо же, совсем недавно темень была беспроглядная, а тут высветило. И чего она испугалась? Вон как светло. Да и не холодно вовсе. Васька снова раскрыла ладонь, приблизила к глазам согревшийся кусочек металла, поцеловала. Частичка тёти Иры снова была с Васькой, и она успокоилась. Обернулась в поисках места для ночлега. Да так и опустилась на влажную траву там, где стояла. Сморил её сон тут же. Уже сквозь навалившуюся дремоту услышала Василиса треск веток - где-то ломился сквозь заросли крупный зверь. Только зверей она не боится. Так и уснула, крепко зажав в кулаке свою находку.
* * *
Он метался по лесу и не мог понять, куда подевалась его добыча. Он слышал, как она рванулась, побежала. Даже стук её горячего сердца слышал. Вдруг она пропала, растворилась в ночной тишине - как и не было. Что ж, он поищет её следы утром.
* * *
Утром Бородин проснулся рано. Ещё и пяти не было. Ему приснилось, будто Васька вернулась и в дверь звонит. Он обрадовался, кинулся дверь открывать, а там нет никого. Сергей Марьянович попытался сбежать на работу пораньше, но встретился с Фёдором глазами и не смог. Заросший щетиной Бородин выгуливал ощетинившегося на весь этот несправедливый мир Фёдора. Что спрашивается хорошего в мире, где собак кормят бычками в томате. Без хлеба. Кто вам сказал, что собаки едят бычков в томате? И что это за лохматый тип вскакивает с их скамейки навстречу хозяину. Небось, опять из отделения, о делах трепаться будут. А он торчи как бобик на привязи. А если хочешь - писай прямо при местных кошках. Нет, мир не справедлив!
-Вы ко мне?- что интересно здесь делает этот хиппи-переросток?
-Нет!- широко улыбнулся Страхов- сегодня он готов был любить всех, даже этого мрачного следователя - или кто он там?
-Это просто здорово, что я вас встретил! Вы здесь живёте?! Я жду женщину, она здесь живёт, а в какой квартире - не знаю.
-...-Бородину было не до разговоров, да и Фёдор нетерпеливо дёргал за поводок.
-Постойте, не может быть, что бы вы её не знали. Такая необыкновенная. Полноватая, с глазами большущими, у неё ещё волосы в пучок собраны. И сумка смешная - большая, тряпичная в полосочку - с такими теперь никто не ходит.
Большая сумка, тряпичная в полосочку - с какими теперь никто не ходит - одиноко висела в кладовке у Бородина. Никому не нужная, никем не востребованная. Больше месяца висела.
Бородин обернулся так резко, что Фёдор, до предела натянувший поводок, сделал пируэт и приземлился в холодную лужу.
-Знаю, как же, даже показать могу, - глаза у Бородина холодно заблестели, - пойдём, что ли.
Жора Страхов ничего подозрительного не заметил, он был просто счастлив, что всё так удачно складывается, а вот Фёдор, услышал, почуял угрозу. Угроза исходила от хозяина. Мокрый воздух вокруг него повис изорванный в клочья ненавистью и холодной яростью.