Мимо ходят обычные люди. Хочется думать - ты один из них. Но стоит остановиться, протянуть руку, поздороваться, поговорить... Посмотреть в глаза, улыбнуться... И ты понимаешь - обычность людей в их индивидуальной неповторимости. А ты, рядом с ними, совершенно обычен.
Хотя...
Стою в метро, читаю скучную книжку. Может она и не скучная, но сосредоточиться нет возможности - все говорят - по телефонам между собой. С одной стороны вагона проталкивается, с поднятым вверх новогодним календарем, некая женщина и скучным голосом объясняет, какое счастье постигнет любого, купившего задешево сей предмет.
С другого конца надвигается группа музыкального сопровождения. Гитарист держит левой гриф и раскрытый пакет. Сзади крупный мужчина с баяном. Они что-то поют под свою музыку. Не разобрать.
Стою, боком притиснутый к двум дамам. Книга, в моих руках, почти у самого носа. Они не видят мое лицо, а я их внимательно слушаю. Там такое ...
- Однажды, когда я брела по тропинке в дебрях джунглей Непала, услышала хруст веточки за спиной. Оглянувшись, увидала огромного слона, который стоял на тропе в паре метров, глядел на меня и, дружелюбно так, помахивал своими большими ушами... Незабываемая встреча, тем более я была одна и что делать - непонятно... Слоны очень тихо ходят, да и носороги тоже.
'Однажды, когда брела по тропинке в дебрях джунглей Непала...' - начало впечатляет! А по широким безлюдным просторам Монголии, мадам, не бродили? Или по безмолвным просторам Арктики?
Каким же образом вас занесло в дебри джунглей Непала? И куда делся местный проводник? Вы его бросили на полпути? Или его задавил слон? И, пардон, неужели слон 'хрустит веточкой'?! Он так чутко и осторожно ступает всей своей многотонной массой?
Моя станция. Жаль, нужно выходить так и не дослушав, чем кончилась история про непальские дебри джунглей.
Снова метро. Поздний вечер. Вагон полупустой. В основном, прильнувшие перед расставанием пары. Они молчат - у них вместо слов пальцы. Сижу, читаю скучную книгу. Может она и не скучная, а скучно мне - не с кем расставаться...
Вагон останавливается. В двери заходят две громкоговорящие дамы. Садятся рядом и, не переставая, разговаривают.
- А откуда ты знаешь Арика?! Он же давно живет на Мальдивах. Я была у него прошлой осенью. 'Астон Мартин', бунгало, пальмы, песок на пляже - сахар. Просыпаешься утром, ноги опускаешь прямо в океан. На завтрак шампанское с икрой. На обед шампанское с омарами. На ужин шампанское с клубникой.
Моя станция. Нужно выходить. А так хочется послушать про Мальдивы еще. Иду домой по мокрому снегу, а перед глазами 'ноги в океан и клубника с шампанским на ужин'. И не важно - откуда клубника в Индийском океане - почему бы и нет?! Там и на 'Мартине' некуда ездить.
Но ведь там есть Арик и он ВСЁ может.
Всем знакомы ощущения, когда внезапно налетевшая гроза резко меняет спокойное течение дня.
Сильный, порывистый ветер. На зубах скрепит песок. Глаза слезятся. Гром сотрясает духоту воздуха. Хочется скорее проливного дождя и, найдя укрытие, наблюдать стихию из безопасного места.
Тяжело после обильных гостей. Едешь домой с одним желанием - скорее в теплую постель. А еще пересадка с линии на линию. На станции пересадки, заметно мелькание молодых людей в одинаковых шарфиках, шапочках, возбужденных до предела. На нужной линии на перронах слились воедино два одинаковых потока. Воздух вибрирует. Чувствуется напряжение. Наверное про это написал классик: 'Буря! Скоро грянет буря!' Хотя, когда он писал сии безсмертные слова, не было стадионов и чемпионатов страны, не было 'фанов' и киосков по продаже фанской атрибутики. Хотя ... Что-то похожее наверняка было. Например, погромы.
Толпа заносит меня в вагон под ликующие речевки 'Динамо' - чемпион!'. Невозможно поднять руку, пройти дальше - тело в одном месте, портфель в другом. Молния на куртке держит пока, но может отлететь в любой момент. Это эпицентр тайфуна, центр воронки торнадо, это стихийное бедствие порожденное счетом забитых мячей одной командой в ворота другой.
Над ухом кричит и брызжет слюной подросток. Он в экстазе - глаза вылезли из орбит, бело-голубая шапочка сползла на затылок, мокрые волосы прилипли к прыщеватому лбу. 'Динамо' - чемпион!' - вопит он. 'Динамо' - наш чемпион!' - ответом на призыв взрываются голоса рядом. 'Ди-на-мо'!!! 'Ди-на-мо'!!! 'Ди-на-мо'!!! - орет весь вагон.
Вагон останавливается. Двери с трудом открылись. Некоторая часть ряженых выкатывается с криками на станцию. В вагоне слегка получшело. И так, от станции к станции тише и привычнее. За один перегон до нужной остановки, вагон совсем притих. Рядом стоит тот хлопец, что орал над моим ухом. Стоит молча, прижавшись лбом к стеклу дверей. Шапочки уже нет. Только бело-голубой шарфик напоминает о прошедшей грозе.
К нему подходит бабушка, протягивает шапочку: 'Сынок, это с тебя упало, я видела. Надень, а то продует, мокрый же весь'.
Парень отлипает от стекла, на лице смущение: 'Спасибо бабуля. Это не моя, это товарищ дал поносить'. Вынул из кармана серую, натянул на голову, шарфик снял и засунул в карман.
С другого конца вагона, как далекие звуки промчавшейся грозы, прозвучало 'Динамо' - чемпион!' Паренек даже не повернулся в ту сторону.
Вышли на одной станции. Он шел немного впереди. Тихий, обычный парень, каких много.
Придешь в гости к друзьям на праздник и ходишь под стенками туда-сюда, ожидая когда принудят сесть, хотя хозяйка уже давно упрашивала гостей: 'Прошу за стол, гости дорогие'. Первому как-то неприлично. Вот и получается - сядешь с незнакомым человеком и все застолье не будешь знать, о чем с ним говорить. Но не всегда.
Рядом сидит милая, улыбчивая женщина. Предлагаю блюда, наливаю, чокаемся, пытаемся разговориться. Хвалю ее платье - оно действительно очень красиво, на мой вкус.
В застолье возникает пауза. Прошу соседку рассказать что-нибудь о себе. Может, из-за моей реплики о платье она рассказывает:
- У меня была шуба на 3 курсе - 'под медвежонка' называлась - искусственный мех, понятно.
А мне надо было зачем-то заехать к отцу в его отдел в министерстве. (Один всего раз была там - этот вот). А шуба за год свалялась и вида уже ни имела никакого.
Прихожу, пропуск, иду. А все такие там нарядные!!! И модные!! А я в этой шубе...
А мама деньги на квартиру копила мне, а брату на машину (копила, а потом все пропали) и поэтому не очень-то нас одевала хорошо с братом, а я не зарабатывала ничего и не просила купить и так, вроде, на шее сижу. Это брат младший уже со 2 курса стал вагоны разгружать сначала, потом еще что-то придумали с друзьями, и он себе даже на отпуск зарабатывал. Короче, иду, угрюмая, по этому министерству, потом с отцом встретилась, а потом нас его начальник увидел.
И он папе сказал назавтра, что девочку надо лучше одевать, она веселее будет!
Соседка замолчала. Посмотрела на бокал. Подлил. Выпили.
- А к чему это я? Про шубу эту. Не знаю. Тогда был очень ограниченный выбор шуб из искусственного меха и почти одинаковый во всех ателье. Потом я из этой шубы сделала коврик для дачи 'из медведя' ...
А у мамы была шуба из кролика - 'под котика' (морского - понятно). Она ее носила очень долго - в холод и в гости - а каждый день - в пальто ходила. И тот мех был действительно очень гладкий наощупь и приятный на вид.
А мой искусственный 'под медвежонка' был грубый и лохматый - блестел только первый месяц.
Снова замолчала. Я автоматически подлил в бокал.
- А зачем я это вам рассказываю? О каких-то шубах. Да еще среди лета...
- Мне очень интересно.
- Смеетесь?! Чего же тут интересного?
- Представил красивую молодую женщину одетую 'под'. Вы через эту шубу рассказали очень много. И слова папиного начальника запомню надолго.
- Какие?
- 'Девочку надо лучше одевать, она веселее будет!' А вы были уже не девочка, а может уже женщина.
- Что вы! Я до замужества ... (покраснела).
- Ну вот, у вас на щеках появился рефлекс от платья.
- Условный?
- Можно сказать и так.
- Мне хозяйка сказала, что вы художник.
- Верно сказала.
- Тогда вам должно быть совсем не интересно всё, что я рассказывала.
- Давайте еще немного выпьем и я вам объясню - чем меня заинтересовал ваш рассказ о шубе 'под медвежонка'. Выпили.
- Слушая ваш рассказ я увидел себя, мечтающего с детства стать великим художником, а ... большую половину жизни отдавшего изготовлению продукции 'под'. Можно сказать так: это был я, один из многих, 'одевающий' народ изделиями 'под медвежонка'. Не в искусственный мех, а в искусственное искусство. Звал вперед, писал 'Верной дорогой идете, товарищи!', красил улыбающиеся лица, с уверенностью смотрящие в завтра. Дымящиеся трубы заводов, огнедышащие мартены, колосящиеся под ярким солнцем поля, по которым кораблями шли комбайны с веселыми комбайнерами. Получал солидные гонорары, часть прогуливал с друзьями, на остальное покупал близким шубы 'под медвежонка'. Мне казалось - другого выхода (а может, входа?) нет. Так жили многие мои друзья и знакомые. А внутри сидела тупая заноза и периодически давила на сознание.
'Девочку надо лучше одевать, она веселее будет!' - хорошо сказано. Внешне было очень весело. Во внешнем можно было позволить себе многое. Оно было искусственное, но кто тогда задумывался о натуральности? Видимость, 'под' - были основой бытия, которое определяло сознание.
Но заноза, таки достигла некоей важной части организма и так надавила, что стало трудно дышать. Вполне возможно, что я был сыт по горло, или ситуация с пропагандой изменилась, или просто надоело. Во всяком случае, теперь на вопрос: 'Вы художник?' - отвечаю не сомневаясь: 'Да'.
Сознаюсь, моего объяснения в разговоре с соседкой в застолье 'чем меня заинтересовал ваш рассказ о шубе' в действительности не было. В тот день, наговорившись к общему удовольствию, мы разошлись. Я взял у соседки по столу телефон и дал свой. Потом она приходила несколько раз в мастерскую и хвалила (вроде искренно) мои работы. Потом я бывал несколько раз у нее в НИИ и хвалил (точно искренне) результаты ее научных исследований. Потом, у нас появилась привычка называть все сомнительное 'ну, это под медвежонка'. И на застолья мы ходим вместе. И сидим, по прежнему, рядом.
А потом я сел и написал всё, что сверху. Обычное дело.